Читать книгу Лукта - - Страница 1

ПРОЛОГ

В 2036 году, ровно 30 лет назад, многие страны мира начали бунтовать против военных действий, совершаемых двумя великими западными державами.

Каждая неравнодушная страна, поддерживая ту или иную сторону, жертвовала огромными количествами людей, идущих сначала добровольно, а после по принуждению, в зону боевых действий.

С каждым годом, в течение 10 лет, страны попросту истребляли свой народ. К 2046 году одна третья населения мира просто погибло.

Некоторые независимые страны, державшиеся на исходе, стали объединяться в единые государства, чтобы не позволить войне сломить их народ до конца.

Тогда и образовалась Лукта – страна, рождающая бойцов.

Глава I.

Помнить нельзя забыть

Настоящее время. 2066 год. Второй кантон.

I

Пение птиц окутывало всё живое, растущее, наполненное жизнью пространство. Свежий утренний ветер будто касался своими прохладными губами моего лица. Кажется, ночью был дождь. Земля была ещё сырая. Я почувствовала это своей щекой, насильно придавленной Игнатьевым.

– Я не слышу ответа, сука!

А ответа у меня не было. Только желание – избавиться от этого придурка.

-Отва…ли, – еле процедила я сквозь зубы в попытках вывернуться из-под давления мужских рук.

Сжав пальцы на моём плече, одним рывком, Игнатьев перевернул меня на спину и приложил ладонь к моему лицу.

– Ну зайка, замаралась…, – большим пальцем он начал стряхивать с щеки прилипшуюся грязь, – Я ведь переживаю просто. Не создавай себе проблем, не лезь, до чего не доросла.

Лёгкий смешок вырвался из моего рта. Я закрыла глаза.

– Не беси меня, – еле сдерживая себя, произнёс Игнатьев, сильнее сжимая моё плечо.

От сильного натяжения рукав начал трещать, распуская швы и выпуская на волю светло-голубые нити. Хотя, состояние моей куртки было чуть менее интересующим звеном в происходящем.

Откуда-то послышались шаги. Игнатьев резко поднялся, убрав с меня руки и отступив чуть поодаль. Вся его шайка, выжидающая хозяина, тоже медленно начала отступать назад, в глубину парка.

– Ах, и даже не поцелуешь на прощанье?, – тихо, с нотами истерики, спросила я, ощущая, что мой голос всё же дрожит.

– Ты.., – оскалился Игнатьев, но не успел договорить – звуки приближающихся шагов всё усиливались.

Кто-то приближался, а мои двуногие проблемы отступали в глубину лесного парка, скользя меж широких дубовых стволов.

– Рита?, – раздался удивлённый голос Макса.

– Рита, – тихо прошептала я.

– Что ты…тут? Делаешь?, – спросил Макс, обводя указательным пальцем меня, лежащую на земле.

– Блин, тебя жду, – выплеснула я, резко поднявшись на ноги, стряхнув с себя землю, и торопливым шагом двинулась к тропинке, толкнув Макса плечом.

– Ахах, всё нормально?

– Вот так! – Резко обернувшись, я громко ответила, натягивая саркастическую улыбку и показывая два больших пальца вверх.

II

Спустя 8 часов после утренних приключений и объявлений наших преждевременных показателей боевой подготовки к сдаче основного экзамена я со своей подругой-соседкой по комнате сидела за барной стойкой.

Дина вдруг спрыгнула со стула, повернула меня лицом к танцполу, встав спиной ко мне.

– Мм…ну вон тот ничего такой, – чуть ли не прокричала Дина, демонстративно указывая пальцем на молодого, до жути мне знакомого, черноволосого парня.

– Не тыкай! – чуть тише проговорила я, схватив подругу за указательный палец и повернув к себе.

Но Дину сейчас волновало не столько её поведение, сколько неизвестный парень, на которого я срочно должна была обратить всё своё внимание.

Присмотревшись, в считанные секунды до меня дошло, что это один из «шайки» Игнатьева.

– В следующий раз, дорогая. Когда они меня в СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ прижмут, я обязательно попрошу номерок! – вытянув уродскую искусственную улыбку, ответила я.

– Серьёзно, Рит? Опять? Если они хотят убрать конкурента, то могли бы давно и сломать тебе что-нибудь.

– Нихрена себе! Может пойдёшь подкинешь им идейку, подруга?

Мы обе осознали абсурдность своих слов и залились тихим смехом.

Я облокотилась подбородком на голову Дины.

– Я понимаю твоё рвение помочь мне с поиском пары на выпускной, но мне и вправду не хочется в день, когда выпадает отличная возможность напиться, таскаться с каким-то парнем под руку и слушать его просьбы «может тебе хватит».

– Аргумент, – отчеканила Дина, развернувшись ко мне лицом и ставя опустошенный стакан на барную стойку.

Просидев ещё пару минут в баре, я вынесла нам двоим приговор об окончании нашей сегодняшней посиделки:

– Завтра собрание перед последним экзаменом, хотелось бы выспаться.

Бар, в котором мы сидели, находится в семи минутах ходьбы от нашей секции. Идти нам пришлось прямо через парк, отделяющий учебные залы, квартирные секции, боевые арены и дом директора от зоны «отдыха», где старшекурсникам разрешалось посетить бар или кафе, чтобы мы, как говорит местный директор Тонский: «не забывали чувствовать себя свободными».

Именно эта фраза была закреплена на огромном плакате, который разместили ещё давно на одном из стендов, стоящих в центре парка.

– Чувствовать себя свободными.. – негромко продублировала я.

– Я вот лично чувствую себя…ик…пьяной, – чуть громче ответила Дина.

Дальше последовали смешки, которые мы пытались сдерживать, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Честно говоря, мы ни сколько не ощущали себя выпускниками. Я видела себя, вечно таскающуюся с рюкзаком, и белокурую кудрявую мордашку, идущую со мной под руку и без остановки икающую мне в самое ухо. Так и не скажешь, что она может убить.

Мы шли по аллеи. В преддверии празднования выпускного, а у младших студентов – окончания полугодия, парк немного преобразился: вдоль всей аллеи закрепили гирлянды и светодиодные лампочки. Красный цвет преобладал над остальными.

–Ну…пошлятина? – засмеялась я, держась за руку Дины.

–А мне нравится! Теперь я понимаю, что мы точно в аду, – выпалила моя подружка.

Сдерживать пьяный смех было уже тяжело, и, когда уже подходили к главному входу секций, где в обязательном порядке нужно предоставить допуск, залились хохотом от своих «остроумных» шуточек.

Пока Дина пыталась найти пропуск в моём бездонном рюкзаке, с главной дороги, соединяющей территорию второго кантона с внешним миром, начался доносится звук приближающихся машин.

Я начала превращаться в жирафа, вытягивая шею как можно выше, чтобы увидеть, что за гости пожаловали в кантон в середине экзаменационного периода, да ещё и среди ночи. В моменте я почувствовала тяжёлую руку на своём плече.

– Да бл…, – не успела я выразить своего негодования, как меня перебил грубый мужской голос.

– Именно это, Мастиʹк. Именно это.

Это был Дмитрий, куратор нашего выпускного курса.

– Ну что ж! Я даже не желаю знать, почему вы ещё не в своей секции, – отчеканил Дмитрий, указывая рукой в сторону нашей квартирной секции, и добавил, – Живо!

Я сразу же потянула подругу за руку, и мы быстрым кривым шагом потопали до своей комнаты. Прошло около получаса. Мы уже дошли до нашей комнаты.

– Ты видела машины? Те, что сзади подъезжали? – спросила я Дину, пока та продолжала вторые поиски ключей от нашей комнаты в своей сумке.

– Блин, не-а, а что там?

– Да странно, ночью…

– Хм, не знаю. Может минералки мне привезли на завтра.

Наконец-то я улеглась на кровать и молча следила за тем, как Дина по привычке выдавила из тюбика слишком много крема на свои руки и, разводя ими, не знала, куда деть лишнее.

Улыбка начала расползаться на моём лице.

– Тебе нужно? ,– сказала она, протягивая руки ко мне.

Я ничего не отвечаю, лишь киваю в знак согласия.

Её руки нежно обнимают мои, оставляя полосы крема прямо между моими пальцами. И это чувство, всё это, мне становится до боли знакомым, я не могу вспомнить. Может мне это снилось?

–Что-то не так?, – тихо проговорила Дина, заметив изменение на моём лице.

–Всё хорошо, – улыбнувшись, отвечаю я, – Давай спать.

Дина выключила свет, но уснуть мне так и не удалось. Меня мучила мысль: откуда мне знакома эта нежность.

III

Ночка выдалась не из лучших. Уснув только под утро, я оказалась совершенно измотанной к самому началу дня.

Прозвенел будильник. Открыв глаза, я заметила, что Дина ещё спит, свернувшись калачиком и укутавшись в ярко-жёлтое одеяло. Это, кстати, её любимый цвет, ибо он, как утверждает его хозяйка, тёплый. Словно как дома, в кантоне пятом.

Дине почти каждый месяц присылали родители посылки с какими-нибудь побрякушками. Лишь бы она чувствовала их любовь, и что она не одна.

Говоря обо мне. С любовью родителей я не знакома. Когда мне исполнилось пять лет дядя Аким удочерил меня. Он работал местным ветеринаром в пятом кантоне. Тридцатипятилетний холостяк, живущий только своей работой. Когда нас, маленьких сирот, первый раз привели в питомник, чтобы «мы хоть как-то познакомились с любовью и лаской», дядя Аким заметил меня. Не помню, чем я зацепила его, но больше он меня никуда не отпускал. Так моей семьёй стал именно он. А всё, что было до его появления, я никогда и не помнила, да и не нуждалась в этом.

Не нуждалась, пока не задалась вопросом: «откуда мне знакома нежность?»

Я опустила ноги с кровати и побряла в ванную. Спустя пару минут проснулась и Дина.

Встав у зеркала, установленного прямо на огромном шкафу с нашей одеждой, я начала ломать себе голову, что же мне надеть.

–Сегодня очень тепло, может наденешь платье?, – сказала Дина, выныривая головой прямо на улицу из распахнутого окна.

–Может быть, но… – задумалась я, – кажется сарафан в стирке.

–Возьми моё жёлтое, – сказала Тина, протягивая мне платье, – оно хорошо будет смотреться на тебе.

Надев платье и подойдя к зеркалу, я замечаю, что платье и вправду очень красиво. Иногда я замечаю за собой, что прячу фигуру, однако прекрасно осознаю, что у меня неплохие данные. Узкая талия, выделяющиеся бёдра. В принципе, неплохо. Но сегодняшний вырез на спине, который предоставило мне платье, всё же не даёт покоя.

–Слишком откровенно.

Дина убеждающе ответила:

– Всем плевать, Рит. Не парься.

III

.

Мы выходим из нашей комнаты и направляемся к главному выходу нашей секции.

Сегодня последний день перед последним зачётом, а это значит, что самое время, по мнению наших наставников, провести нам трёхчасовую поучительную лекцию о становлении нашего государства, о субъектах нашей страны и о духовных ценностях, придерживающихся только духа Воина.

Не то, что бы я аполитична. Нет. Просто порой в голову лезут мысли, устои, будто сформированные совершенно в другом обществе. Не в том, в котором я находилась и нахожусь.

Потому как данное собрание является обязательным для посещения, народу собралось немало. Погода была тёплой, поэтому в этот раз сцену установили прямо на одном из отсеков открытых тренировочных полей. Территория чистая и большая. Всё что нужно, чтобы разместить около пятисот молодых студентов-бойцов.

Организаторы поставили около тридцати рядов сидений с двадцатью местами, чтобы хоть как-то усадить часть обучающихся. Естественно, к тому времени, когда мы подошли, свободных мест не было, и наш куратор Дмитрий поставил нас около себя, а это значит у самой сцены, где, зачастую, стоят и все остальные кураторы всех кантонов с экзаменаторами и бойцами высшей квалификации.

Оказавшись среди столь высокоуважаемых лиц в таком откровенно открытом платье, я начала чувствовать смущение. Но Дина продолжала меня уверять, что я выгляжу прекрасно.

Наконец-то раздался гимн Лукты, всем надлежало встать. Спустя две минуты на огромном экране, установленном вдоль сцены, началась трансляция обращения нашего президента Стоцкого с приветственной речью:

«Уважаемые граждане Лукты, имею честь поздравить вас с окончанием очередной полугодовой подготовки, а студентов третьего кантона с выпускным…».

Ну а дальше мы не слушали, ибо у Дины были дела поважнее: она не могла перестать обсуждать новеньких экзаменаторов, появившихся первый раз во втором кантоне.

Около получаса длилось выступление президента, ровно до его последних, по обычаю, слов: «…Да здравствует с вами сила!».

Гул рукоплесканий, растянувшийся на пару минут, оборвал директор Тонский, представитель, глава второго кантона.

Теперь на сцену поднялись наши кураторы первого, второго и третьего кантона. Четвёртый кантон не нуждался в кураторах, ибо бойцы пятого разряда принимали участие в зачётах как экзаменаторы (или даже как преподаватели).

Каждый из кураторов каждые полгода был обязан представить свой кантон, тем самым являясь лицом, несущим ответственность за выпускную группу своего уровня. В целом, по обычаю, получалась краткая презентация каждого округа:

Лукта была поделена на 5 кантонов.

Четвёртый кантон – территория Генерального Штаба вооружённых сил и Парламента Лукты. Представителями округа являются как высшие должностные государственные лица, так и бойцы пятого разряда, окончившие учёбу. Каждый боец – высококвалифицированный военный страж нашего государства.

Третий кантон – округ старших, третьих-четвёртых курсов, молодых бойцов, оттачивающих свои навыки до совершенства ради приобретения пятого разряда и вступления на службу. На охрану и защиту границ Лукты.

Второй курс – второй кантон. Молодые, амбициозные ребята, получившие базу военного обучения, но далеко не представляющие, что их ожидает впереди. Второй округ имеет наибольшее по сравнению с другими кантонами количество спортивных арен, именно по этой причине на данной территории устраивают каждое полугодие съезд молодых бойцов всех курсов для экзаменационных испытаний. Поэтому сейчас мы здесь.

Первый кантон предназначен для начинающих, для первого курса, состоящего ещё из совсем неопытных шестнадцатилетних парней и леди, только что закончивших 9 классов и вылетевших из родного гнёздышка, кантона пятого.

Первый кантон находится ближе всех к пятому округу, где полностью отменена военная подготовка. Ещё при образовании государства пятый кантон имел точное назначение – сохранение и создание семей, продолжение рода и хозяйство, содержащее всю Лукту.

Именно там находится дядя Аким, родители Дины, да и в принципе все родители бойцов, у которых они есть. Многолетняя война забрала своё.

Простояв уже около двух часов, я даже и не заметила, как нас с Диной со всех сторон облепили бойцы с четвёртого кантона. Подружка так и светилась от изумления, что находится в самом эпицентре мужского внимания.

А вот прямо возле меня, плечом к плечу, встал молодой светло-русый парень. Спустя пару минут, я осознала, что между нами нет ни единого сантиметра и рукав моего платья так и липнет к его плечу, закрытому рукавом тёмно-зелёной футболки. Я отшатнулась, немного прижимаясь к подруге, но Дина так яро рассматривала бойцов, что подставила руку, не давая места. Моё тело отпружинилось резко обратно, налетев на незнакомца.

Чужая рука перехватила меня, не дав завалиться на толпу. Спиной я оказалась прижата к груди парня. Именно сейчас я бы предпочла умереть от неловкости. Да.

Я не успела даже открыть рта, чтобы сказать «спасибо», как парень резко вернул меня в изначальное положение и отвернул голову в противоположную сторону. И сейчас мне уже хотелось сказать: «ну и хрен с тобой».

Повернувшись к Дине, я прошептала ей на ухо:

–Ну и кто эти новенькие?

–Все утверждают, что это бойцы из четвёртого кантона…пару новых экзаменаторов, – ещё тише произнесла Дина.

Я задумалась. Я их не разу не видела за три года…Как они оказались сразу высшего разряда? Может они выпустились очень давно?

Всё мне это казалось ещё более странным.

Собрание подошло к концу. Усталости, на удивление, я не чувствовала, но чувствовала иное – голод. Мы с облегчением побрели в нашу секцию и, наевшись до тошноты, завалились на кровать. Весь оставшийся день мы сидели в комнате и разбирали очередную посылку Тины от родителей. От дяди Акима спустя уже три месяца не пришло и весточки. Вопросов в голове становилось всё больше с каждым днём.

Спать мы легли пораньше, день предстоял быть тяжёлым.

IV

Борись, пока дышишь.

Я стою в одной пижаме на улице и ощущаю сильный морозный ветер. Моя рука своевольно касается дверной ручки, и я захожу внутрь. Передо мной, как кинофильме, прокручивается сюжет:

За окном зима. Я, маленькая, сижу у камина и чуть ли ни поджариваю руки, засмотревшись на то, как дядя Аким пытается попасть ниткой в иглу.

–Дядя, а зачем ты это делаешь?, – пролепетала я своим писклявым шестилетним голоском.

-Что это?

-Зачем зашиваешь старую кофту?, – переспрашиваю я, указывая пальцем на ровно разложенную на столе вещь с порванным воротником.

-Ритка, старые вещи нужно чинить, ибо человек может остаться без прошлого, – отвечает дядя и наконец попадает ниткой в иглу.

– Тогда меня тоже нужно починить? Ну…чтобы и у меня было прошлое?

Дальше последовало молчание. Пока шестилетняя я продолжала сидеть у камина, я, уже взрослая, будто имеющая способность передвигаться во сне, подошла ближе к дяде. Я тоже жду ответа.

– Тебе…прошлое. Оно тебе не понадобиться, ведь ты будущий боец, – еле слышно произнёс дядя, – оружие.

Последнее слово он произнёс так тихо, будто предполагал, что если я его и услышу, то только во сне. А я сплю?

Резкий громкий звук, заставляющий меня дёрнуться, будит меня.

Это дождь. Он так и хлещет по нашему алюминиевому подоконнику, создавая грохот.

Сегодня сложный день – последний экзамен по технике боя. Экзамен не из лёгких, поэтому я пытаюсь настроить себя по максимуму. Но попытки тщетны, сон не даёт мне покоя:

–Оружие, – тихо пробормотала я себе под нос и уставилась в одну точку.

Резкое воспоминание пробуждает меня: оружие! Моё оружие. Нужно не забыть взять свой клинок!

Достав два ножа, я убеждаюсь, что один из них наточен и ему надлежит остаться дома, ибо для боя категорически запрещено пользоваться готовым холодным орудием. Наточенный в тумбу, а нужный кладу на полку перед выходом, чтобы точно не забыть его.

Сегодня я в официальной тренировочной форме нашего, третьего, кантона: на мне свободные тёмно-синие камуфляжные штаны, заправленные в чёрные высокие берцы, зашнурованные до середины голени. Верх одежды напротив должен быть обтягивающим, без лишних висюлек, которые могут помешать или отвлечь, поэтому я надела простую чёрную облегающую кофту с длинными рукавами и открытой шеей.

–О…ты уже встала, а я даже не слышала,– чуть громко спросила Дина.

–Да, с добрым утром. Ты идёшь посмотреть на меня сегодня?

– Конечно, только чуть позже. На какой арене сегодняшний экзамен?

– На третьей, – улыбаюсь я, думая, как это круто: третий кантон и третья арена, – Может это к удаче?

– А может ты уже пойдёшь?,– пропыхтела Дина своим спящим голосом.

Я беру куртку и закрываю за собой дверь.

На улице слякоть, которая, судя по всему, будет сопровождать меня до самой арены. Пройдя не больше 5 метров от своей секции, я начинаю перечислять необходимые атрибуты для экзамена:

Защита на локти и колени, резинка для волос, и клинок. Клинок. Блин, клинок! Он так и остался лежать на полке у выхода.

Вернувшись на 5 метров назад, я подошла к входу в секцию и протяжно закричала:

–Дииинааа!

Лишь бы она услышала меня через приоткрытое окно в нашу комнату.

–Диииинаааа, – продолжаю кричать я, и уже вижу, как шевелиться тюль в окне.

Появляется силуэт Дины, вопросительно размахивающий руками. Пантомимой я пытаюсь объяснить подруге, что мне нужно: я встала в стойку и начала махать правой рукой, представляя будто держу шпагу в руке и пытаюсь проколоть ею противника.

Последняя попытка пантомимы оказывается удачной: подруга кивает и отходит от окна. Позже клинок мне летит прямо под ноги.

Я ловлю его одной рукой, схватившись за рукоять. Натягиваю капюшон и начинаю брести к третьей арене, шлёпая ботинками по лужам. Наверное, все уже там, раз у секций почти совсем нет народа. И вот на меня находит это противное чувство – страх и волнение.

Три года подготовки ради трёх минут на арене. Экзамен по технике боя является одним из самый сложных экзаменов. Он представляет из себя, как мы у себя называем, игру в «зеркало». Моя задача: с чёткостью отразить каждое движение соперника, доказав, что мой уровень достоин высшего разряда, разряда высококвалифицированного бойца.

Наконец я дошла до арены. Внутри куча народу, на табло указали порядок выступающих, я иду третья. Боже, третья. Что-то меня это уже не радует, а напрягает.

Пока я рассматривала табло, не заметила, как ко мне подкрался Игнатьев.

– Не выпендривайся сегодня, а то потом всеобщая похвала тебя не вылечит, Ма-стик, – процедил сквозь зубы Игнатьев, не скрывая своей ярой ненависти к моей персоне.

– Буду стараться как никогда.

Спустя около получаса наступает мой черёд. Закрепив клинок на поясе, я собираюсь с мыслями. На моём лице закрепляют маску, закрывающую полностью лицо для конфиденциальности бойца и экзаменатора. Чтобы «бой» никак не касался личных отношений между бойцами, наставники решили, что скрыть личность –необходимость.

В моих ушах всё гудит, сердце так и хочет выпрыгнуть наружу, но вдруг я слышу, как по всей арене раздаётся: «Рита Мастик, третий кантон».

Голос Дмитрия раздаётся из-за спины:

– Пора идти.

– Да, иду.

Я даже и не заметила, как меня окружили Дина и Макс. Они стояли чуть поодаль наставника, но, обернувшись и посмотрев на них, я увидела в их глазах искреннее волнение. Я была не одна.

Не успев сконцентрироваться, я замечаю, как невозможно было бы не заметить огромную соринку в глазу, вечно докучающую меня «шайку» Игнатьева, которая еле стоит на месте и, кажется, уже готова харкаться в меня.

Как чудненько. Ладно.

Я поднимаюсь на квадратную арену, и меня ставят на противоположную сторону от соперника, в правый угол, а соперника – в левый противоположный угол. И так мы оказываемся друг напротив друга.

С первой же секунды начала «игры» в меня врезаются светло-серые глаза, до жути серьёзные. Из-под маски лезут светло-русые волосы. Неужели это тот парень, что стоял рядом на собрании? Я мотнула головой.

Кажется, Он заметил моё замешательство, и не поняв на то причины, в знак вопроса наклонил голову набок, слегка дёрнув подбородком.

Я выпрямила плечи и встала в стойку, дав понять, что вопросов нет. Я готова начать.

Первые 15 секунд тянутся очень долго: это медленное движение по кругу, друг напротив друга. Я слежу за каждым шагом соперника, за тем, как точно касается земли подошва его ботинок, в каком темпе противник движет своим телом и, самое главное, дышит.

Ещё с первого курса нас учили тому, что каждое движение рождается из дыхания. Именно оно задаёт ритм движению тела. И наконец поймав его темп, я продолжаю игру.

Он, присаживаясь, делает кувырок к центру арены, и я, как точное его отражение, зеркально совершаю действие. Мы оказываемся чуть ли не прижавшись лицом к лицу, так, что его дыхание становится для меня самым простым уравнением. Серые глаза врезаются в мои мысли, но не сбивают с толку. Мы продолжаем.

Медленно поднимаюсь, копируя даже наклон его тела. Заметив, что соперник переносит весь вес на ноги, догадываюсь о прыжке через спину. Совершая действие секунда в секунду, понимаю, что не прогадала. Я снова его идеальное отражение.

С трибун послышались вздохи восхищения, значит я всё сделала правильно. Стоя друг напротив друга, я слышу учащённое дыхание противника и замечаю напряжение в его локте. Мимолётный импульс в его правой кисти, сдаёт его с потрохами. Сейчас он направит пистолет. Верно. И я.

Осталось продержаться последнюю минуту. Опустив пистолеты и заправив за спину, продолжаем. Очередной кувырок вперёд, и мы оказываемся плечом к плечу. Резкий подъём. Его рука медленно пускается по моей талии, прямо за спину, вытаскивая клинок. Следует моё идентичное движение. И мы в одно мгновение мы оказываемся друг напротив друга, держась за рукоятку и прижимая лезвием наши глотки.

Я слышу громкий звук сирены. Экзамен окончен.

Не веря в то, что всё уже закончилось, до меня дошло, что мы так и не сдвинулись с места. Замерев в последнем положении, я замечаю, как расширились зрачки у моего противника, который так и не отступил от меня ни на шаг. Лишь рывком опустился его клинок. Странное жжение тяжёлым ожерельем повисло на моё горло.

– Это недопустимо!, – громогласно раздались возмущения экзаменаторов.