Оглавление
Группа авторов. Этика идентичности
ПРЕДИСЛОВИЕ
Глава первая. ЭТИКА ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ
ВЕЛИКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ
СВОБОДА И ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ
ЖИЗНЕННЫЕ ПЛАНЫ
ЛАКЕЙСКАЯ ДУША
ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВЫБОР
ИЗОБРЕТЕНИЕ И АУТЕНТИЧНОСТЬ
СОЦИАЛЬНЫЙ СКРИПТОРИЙ
ЭТИКА В ИДЕНТИЧНОСТИ
ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ И ГОСУДАРСТВО
ОБЩЕЕ ДЕЛО
Глава вторая. АВТОНОМИЯ И ЕЕ КРИТИКИ
ТРЕБОВАНИЯ АВТОНОМИИ
АВТОНОМИЯ КАК НЕТЕРПИМОСТЬ
СРАЖАЮЩАЯСЯ АВТОНОМИЯ
ДВЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
АГЕНТНОСТЬ И ИНТЕРЕСЫ ТЕОРИИ
Глава третья. ТРЕБОВАНИЯ ИДЕНТИЧНОСТИ
ОБУЧЕНИЕ РУГАНИ
СТРУКТУРА СОЦИАЛЬНЫХ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ
МИЛЛЕТСКИЙ МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМ
ДОСТАТОЧНО ЛИ ПРАВА НА ВЫХОД?
АВТОНОМИЗМ, ПЛЮРАЛИЗМ И НЕЙТРАЛИЗМ
ПРИМЕР НА ОСНОВЕ ПЕРВОЙ ПОПРАВКИ: АККОМОДАЦИОНИСТСКАЯ ПРОГРАММА
ПЕРЕОЦЕНКА НЕЙТРАЛЬНОСТИ
ЯЗЫК ПРИЗНАНИЯ
СИНДРОМ МЕДУЗЫ
ЛИМИТЫ И ПАРАМЕТРЫ
Глава четвертая. НЕПРИЯТНОСТИ С КУЛЬТУРОЙ
СОЧИНЕНИЕ РАЗЛИЧИЙ
КУЛЬТУРА – ЭТО БЛАГО?
ЭТИКА «СОХРАНИТЕЛЬСТВА»
ОТРИЦАНИЕ КАК УТВЕРЖДЕНИЕ
ПРИНЦИП РАЗНООБРАЗИЯ
Глава пятая. ДУШЕПОПЕЧИТЕЛЬСТВО
ДУШИ И ГОСУДАРСТВО
КАРТА САМОКОНТРОЛЯ
РАЦИОНАЛЬНОЕ БЛАГОСОСТОЯНИЕ
ИРРАЦИОНАЛЬНЫЕ ИДЕНТИЧНОСТИ
ДУШЕПОПЕЧИТЕЛЬСТВО И СТЕРЕОТИПЫ
ОБРАЗОВАНИЕ ДУШ
КОНФЛИКТЫ ИЗ‐ЗА УТВЕРЖДЕНИЙ ОТ ИДЕНТИЧНОСТИ
Глава шестая. УКОРЕНЕННЫЙ КОСМОПОЛИТИЗМ
ВСЕМИРНАЯ СЕТЬ
БЕСПОЩАДНЫЙ КОСМОПОЛИТИЗМ
ЭТИЧЕСКАЯ ПРИСТРАСТНОСТЬ
ДВА ПОНЯТИЯ ОБЯЗАННОСТИ
КОСМОПОЛИТИЧЕСКИЙ ПАТРИОТИЗМ
КОНФРОНТАЦИЯ И КОММУНИКАЦИЯ
СОПЕРНИКИ В БЛАГАХ, СОПЕРНИКИ В БОГАХ
СТРАНСТВУЮЩИЕ СКАЗАНИЯ
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
КОСМОПОЛИТИЧЕСКАЯ БЕСЕДА
БЛАГОДАРНОСТИ
Отрывок из книги
В современной англоязычной философии существует широкий консенсус по поводу общих черт и истории либеральной политической традиции. Например, принято думать, что эта традиция многим обязана предпринятой Локком защите религиозной терпимости – и обязана не меньше, чем его же защите права частной собственности. Считается также, что язык равенства и прав человека, разработанный в ходе Французской и Американской революций, занимает в либеральном наследии центральное место и что для либерала естественно рассуждать о человеческом достоинстве и полагать, что им (как водится, при прочих равных) обладает каждый человек. Таким же образом постоянно считают само собой разумеющимся, что либеральная традиция – традиция этического индивидуализма, – в том смысле, что для нее моральной значимостью обладает только то, что значимо для индивидов; поэтому если нации, религиозные общины или семьи важны, они важны лишь постольку, поскольку влияют на образующих эти группы индивидов2. Мы привыкли, что перечисленные центральные элементы либеральной традиции окружены спорами. Поэтому либералы – это, грубо говоря, не те, кто достиг согласия между собой относительно смысла достоинства, свободы, равенства, индивидуальности, терпимости и прочего; скорее либералы – это те, кто спорит о значении всех этих вещей для политической жизни. То есть мы привыкли думать, что либеральная традиция, как и все интеллектуальные традиции, – не столько фиксированное учение, сколько набор дискуссий. Несмотря на все это, ни у кого не вызывает сомнения, что либеральная традиция существует.
Представляет интерес вопрос, можем ли мы в действительности обнаружить интеллектуальную традицию, которая бы включала все перечисленные элементы. Конечно же, ответ на этот вопрос потребует серьезного исторического исследования. Подозреваю, что если вы отважитесь на такое исследование, то идеи интеллектуальных предтеч Милля, Хобхауса, Берлина и Ролза окажутся скорее разнородными, чем единообразными и что называемое ныне либеральной традицией будет выглядеть не столько цельным корпусом идей, постепенно разработанным на протяжении ее существования, сколько набором источников и прочтений этих источников, которые теперь, в ретроспективе, кажутся нам удачно излагающими одну политико-философскую теорию (и снова пример того, как сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек!). Еще одно – быть может, незначительное, но впечатлившее меня – соображение в пользу идеи, что либерализм представляет собой ретроспективное изделие – то, что слово «либерализм» для обозначения политического кредо стали использовать только в XIX веке. Слово это невозможно найти в работах Локка или американских отцов-основателей, хотя без этих работ, как принято считать, история либерализма была бы чрезвычайно скудной3.
.....
Сходным образом, экзистенциалистское понимание ложно, потому что оно подразумевает, что нет ничего, кроме творчества, что мы не реагируем ни на что и нет материала, из которого мы строим себя. «Человеческая природа не есть машина, устроенная по известному образцу и назначенная исполнять известное дело, – она есть дерево, которое по самой природе своей необходимо должно расти <…> сообразно стремлению внутренних сил, которые и составляют его жизнь», – учит нас Милль. В его метафоре ясно видны имеющиеся ограничения: дерево, каковы бы ни были его внешние обстоятельства, не сможет стать бобовым растением, лозой или коровой. Разумная промежуточная позиция заключается в том, что конструирование идентичности – хорошая вещь (если авторство себя – хорошая вещь), но эта идентичность должна быть в каком-то роде осмысленной. А чтобы она была осмысленной, она должна быть идентичностью, сконструированной в ответ на факты, находящиеся за пределами ее самой, и вещи, не зависящие от ее собственных решений.
Некоторые философы, среди которых Сартр, пытались соединить романтическое и экзистенциалистское понимание, как подчеркивал Мишель Фуко некоторое время назад: «Сартр избегает той идеи, что Я дано нам, вместо этого пытаясь с помощью морального понятия аутентичности вернуться к идее о том, что мы должны быть собой – подлинно быть самими собой. Мне кажется, единственным приемлемым практическим следствием того, что говорил Сартр, является привязка его теоретических соображений к практике творчества – не к практике аутентичности. По-моему, из идеи того, что Я не дано нам, есть только одно практическое следствие: мы должны творить себя как произведения искусства»51.
.....
