Читать книгу Магистр - - Страница 1

«Если долго всматриваться в бездну,

бездна начнёт всматриваться в тебя».

Фридрих Ницше

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В простой рабочей семье небольшого провинциального городка живёт подросток Витя Старков, имеющий природные способности к гипнозу и даже предвидению будущего. Однажды ему приснилось, что в соседский дом во время грозы попадёт молния и случится пожар. Виктор предупреждает об этом взрослых, но избежать беды не удаётся. Скоро слухи о необычном мальчике расходятся по округе. Но семья не поддерживает его увлечения. Отец, пригрозив наказанием, раз и навсегда запрещает ему «гадать наперёд».

Окончив школу и отслужив в армии, Виктор с товарищем поступают в университет Санкт-Петербурга. Как-то на семинаре студент Старков вступает в спор с профессором Крупновым, который предлагает закончить его у него в особняке. В гостях у профессора молодой человек знакомится с его коллегой выдающимся учёным в области эзотерики доцентом Симановым.

На встрече Виктор рассказывает о своей способности определять состояние здоровья и время жизни собеседника. Профессор Крупнов решает безотлагательно приступить к работе над глобальным проектом по управлению Жизнью и Смертью человека. Главным исполнителем он видит студента Старкова, а себе отводит роль руководителя. Вскоре Виктору поступает предложение о сотрудничестве. Он соглашается и становится учеником двух наставников.

Удивительные раритеты из библиотеки профессора открывают перед молодым человеком тайны древних знаний. Проявляя упорство, он постигает не только забытые науки, но и учится управлять своими природными способностями и воздействовать на окружающий мир. Так, при помощи опытных педагогов из скромного паренька начинает формироваться другая личность с новым мировоззрением и значительными возможностями.

Сохранить в тайне уникальное исследование профессора по управлению фундаментальными категориями существования человека не удаётся, оно выходит за стены университета. По стечению обстоятельств главные герои повествования оказываются вовлечёны в настоящий водоворот совершенно неожиданных драматических событий.

В нашей жизни не всё так просто и очевидно, как кажется на первый взгляд. Иногда привычные явления обретают новый смысл. И это новое, странное и непонятное не только имеет право на существование, но даже случается с нами или нашими близкими.

Если вы, дорогие читатели, хотите узнать, что происходило в этой истории дальше, то вам следует прочесть детективную повесть с элементами эзотерики «Магистр».

С уважением, автор

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эзотерика – область знаний

об иной реальности1.

Во все времена при любом общественном строе человек стремился жить в экономически стабильных условиях и быть защищённым от произвола властей, недоброжелателей и злоумышленников. Стабильность существования говорила о правильности выбранного государством пути развития, обеспечивала уверенность в завтрашнем дне и гарантировала семейный покой основному боль-шинству граждан, представляющих средний класс. На чём же основывается такая убеждённость? Очевидно, на принятых с детства незыблемых понятиях добра и зла, полученных от родителей и учителей в качестве необходимых и достаточных знаний о реальной жизни. Эта система обучения и передачи опыта молодёжи за последние две тысячи лет мало изменилась. Во главу угла всегда ставились знания старших, используемые с единственной целью – всеми средствами сохранить новым поколениям спокойное пребывание на земле.

Получается, что суть стабильности в желании человека навсегда оставить всё как есть. Однако следует признать, что при всех допущениях это невозможно.

На данный исторический момент мы имеем знания, полученные современной наукой, и знания, пришедшие к нам из глубины веков. Современные знания меняются постоянно вместе с развитием науки, а древние остаются неизменными, меняется лишь отношение общества к ним. Когда-то люди, владевшие древними знаниями, высоко ценились. К ним шли за исцелением, за советом и помощью в сложных жизненных ситуациях. По мере развития материалистической концепции мира, официальная наука стала теснить прошлые знания, истолковывать как мифы, примитивные культы и бесполезные пережитки прошлого.

Медленно, но верно, в угоду наступающему мировоззрению, но-сители древних знаний были вытеснены с научного горизонта, и в конечном итоге были вынуждены уйти в закрытые школы и тайные общества.

Современная наука в некоторых своих изысканиях приходит к результатам, известным человеку из эзотерических знаний. На нынешнем этапе развития цивилизации происходит переосмысление многих знаний с позиции сегодняшней науки и выясняется, что это вовсе не культовые верования примитивных дикарей, а научные достижения, иногда превосходящие настоящие по результатам.

Объективный взгляд на прошлое приводит к логической необходимости его переоценки. Поскольку эзотерические знания в некоторых направлениях опережают уровень современной науки, то единственное, что мы должны сегодня сделать, – это непредвзято ознакомиться с ними, осмыслить и тщательно исследовать.

Термин «эзотеризм» происходит от греческого слова «эсотерикос», что означает «внутренний», «сокровенный», «сокрытый». Первоначально понятие применялось для обозначения тайного зна-ния, доступного только избранным, посвящённым. С истиной эзотерикой всегда связано нечто сокровенное, открытое немногим. К тому же эти немногие должны были пройти длительный курс обучения и самосовершенствования, что было сопряжено со значительными трудностями и лишениями. Главные законы, их толкование, основные принципы и традиции в эзотерических учениях чаще всего передавались от наставника ученику лишь в устной форме. Поэтому основополагающие таинства в письменном виде до наших дней практически не дошли.

Сегодня термин «эзотерика» имеет более широкое понятие, оно из тайного стало общедоступным. История знает периоды, когда часть таких знаний становилась открытой обществу. Теперь они обнародованы, опубликованы и фактически перестали быть эзотерическими в классическом понимании.

Уважаемый читатель! Предлагаемая вашему вниманию

повесть рассказывает, что происходит, если в обычную жизнь с системой устоявшихся правил вмешивается кто-то, обладающий неизвестными нам знаниями об окружающем мире.

З

има в этом году закончилась рано и сразу же заметно потеплело. Накопившее силы солнце уверенно плавило лёд Невы, сосульки крыш и осевшие серые сугробы. Пронзительная голубизна неба изумляла. Журчание талых вод, звон капели и бойкий птичий гомон сливались с уличным разноголосым шумом, превращаясь в торжественный гимн нагрянувшей весне.

Ясным солнечным полднем начала марта по слякоти тротуара уверенно шагали два молодых человека: студенты университета торопились на семинар. За участие в нём деканатом был обещан досрочный зачёт экзамена. Охотников получить «автомат», не сильно напрягаясь, оказалось достаточно, и опоздавшие могли остаться за дверями аудитории.

Виктор Старков и Сергей Золотов прибыли в северную столицу из небольшого провинциального городка. Там окончили школу в период тяжкого распада страны в девяностые. Вместе отслужили в армии и даже успели немного «поучаствовать», побывать в горячих точках. Затем по общему решению поступили на биофак Петербургского университета. Полученный жизненный опыт позволял друзь-ям чувствовать себя уверенно в любой ситуации. В студенческой среде с их мнением считались, оно часто становилось решающим в житейских спорах. Старков отличался спокойным характером. Учился хорошо, лекций не пропускал, вредных привычек не имел, регулярно занимался спортом. Интересовался историей и искусством. Часто один посещал музеи и выставки, что позволяло знать «преданья старины глубокой» и быть в курсе современных тенденций. В сложных обстоятельствах придерживался лишь своего мнения, доверяя не только здравому смыслу и логике, а какому-то интуитивному видению верного решения. Порой на него находило состояние странной сосредоточенности. Причиной тому были необычные способности, о которых расскажем далее.

Виктор иногда участвовал в студенческих пирушках, но близко ни с кем не сходился, держал дистанцию. Товарищеские отношения поддерживал только со своим земляком и сослуживцем Сергеем Золотовым.

Золотов же любил быть на виду. Молодецкая осанка, пышная есенинская шевелюра и удивительный девичий румянец в этом заметно помогали. Открытый взгляд и приветливая улыбка сделали его всеобщим приятелем с первого дня появления в общаге. Всегда бодрый, готовый помочь каждому, будь то юный абитуриент из глубинки или утомлённый многолетней борьбой с науками, начинающий лысеть старожил-аспирант.

Особыми успехами в учёбе Золотов не блистал, хотя способности имел и при желании мог занять более высокую ступень в рейтинге успеваемости. Зато все считали Сергея своим в доску и настоящим рубахой-парнем. Для него это было важнее. Редкий день рождения соседей-однокашников проходил без его шумного участия. Неутомимый выдумщик и заводила всегда был душой компании, а некоторые способности в игре на гитаре окончательно ставили его в почётный ряд звёздных личностей молодёжного социума.

Стоит уточнить, что увеселительные бдения привлекали его не столько горячительными напитками, сколько знакомством с представительницами прекрасной половины студенчества.

– Как думаешь, заняли нам пацаны места? Не зря же их заранее отправили, – на ходу пыхтел сигаретой Сергей.

– Если в кафешке не зависли, то заняли. На друга надейся, да сам не плошай. Прибавим-ка ходу для страховки.

К появлению товарищей зал был уже полон. Засланные раньше однокашники призывно махали с верхних рядов. Друзья с трудом добрались к ним между сидящими на ступенях.

– Так, и что здесь происходит? Доложите обстановку! – обратился Сергей к ребятам, пытавшимся теперь вдвоём уместиться на одном кресле.

– Поздно: смотрите и слушайте! – указывая вниз чаши аудитории, ответил щуплый Павел Чернигин, с выдающимся арийским подбородком и умными глазами. «Паулюсом» его прозвали незаслуженно. За два последних века в ветвях генеалогического древа семейства Чернигиных не запутался ни один иностранец.

– Исполняю ваш приказ: ухо я и зоркий глаз! – Золотов не упускал случая подкрепить на людях имидж балагура-весельчака.

На трибуну поднялся доцент философии Иван Фёдорович Рябинин. Призвав поднятой рукой к тишине, он обратился к аудитории:

– Уважаемые господа студенты! Целью нашего сегодняшнего семинара является поиск ответов на злободневные вопросы эвтаназии. Планируется сделать это с позиции базовых наук – фундаментальной философии и биологии. Посмотрим, что у нас получится. Напоминаю, что право на участие в обсуждении имеет каждый третьекурсник указанных факультетов. Всем настоятельно рекомендую не только внимательно слушать докладчиков, но и открыто высказывать своё мнение. А именно смело выступать с поправками, дополнениями или аргументированной критикой. Вполне допускаю, что даже нашим многочисленным форумом дерзких молодых умов мы вряд ли найдём однозначные решения всех проблем. Но, по крайней мере, честно попытаемся. С удовольствием напоминаю, что за любые выступления: критику, комментарии и даже оригинальную точку зрения президиум нашего семинара вправе выставить досрочную отметку за текущий семестр.

По залу пробежал одобрительный шёпот. Избежать мучительной зубрёжки одного из самых трудных экзаменов в предстоящую пору летней сессии было искренним желанием каждого учащегося. И кто в младые лета с готовностью не променял бы безмолвие читального зала на сказочные белыми ночами прогулки по городу-волшебнику Петербургу?

Первым докладчиком в программе семинара значился Пётр Терёхин, хорошо знакомый Старкову. Так сложилось, что с первых дней учёбы в университете они стали непримиримыми соперниками на спортивной площадке. Самолюбивый Виктор стремился пер-венствовать в любом деле, каким бы ни занимался. Сейчас у него появилась возможность поймать сразу двух зайцев: выступить с критикой доклада сокурсника для получения желанного «автомата» и записать внеочередную победу над задиристым парнем.

«Что ж, господин Терёхин! Сделайте одолжение, сообщите нам заученные книжные премудрости. Наверняка не один месяц в читалке проторчали и гору литературы перелопатили. А мы вопросики подкинем неожиданные. Поглядим, как вы ориентируетесь в свободной от прописных истин системе координат», – с чувством превосходства улыбался Виктор.

Тем временем преподаватели занимали места в президиуме, а доцент Рябинин представлял их собравшимся. Начал он с себя:

– Для выполнения обязанностей председателя жюри семинара позвольте мне, уважаемые господа, предложить свою кандидатуру.

Зал отреагировал положительно.

– Вершить справедливый суд в составе уважаемой комиссии будут хорошо известные вам педагоги. Доцент-биолог Андрей Васильевич Бурцев, кандидат философии Светлана Юрьевна Зуева и доктор философии Владимир Иванович Погребов. Сопредседателем по разрешению спорных ситуаций мне хотелось бы видеть заведующего кафедрой доктора биологических наук профессора Крупнова.

Раздались дружные аплодисменты. Среди огромного коллектива преподавателей Санкт-Петербургского университета, пожалуй, не

было личности более известной.

Профессор привстал в кресле, несколько театрально поклонился аудитории прекрасной шевелюрой, чуть тронутой сединой, и аккуратно сел, поправив безукоризненный костюм.

Опубликованные профессором уникальные теоретические исследования и результаты поразительных экспериментальных работ были хорошо известны не только в северной столице, но и всему научному сообществу в стране и за рубежом. Он по праву являлся лауреатом множества престижных отечественных и международных наград и премий, почётным членом академий наук ряда стран и всегда желанным лектором самых известных учебных заведений мира, среди которых были Сорбонна и Принстон, Кембридж и Оксфорд. Всё это создавало вокруг его персоны ореол заслуженной славы и глубокого уважения. Как всех великих современников, его почитали до подобострастия, любили до беспамятства и боялись до заикания.

За особенный интерес ко всему необычному не умещавшемуся в привычные рамки науки студенты иногда называли профессора Магистром, намекая на его возможную принадлежность к тайному ордену носителей древних знаний. Точной информацией никто не располагал, но некоторые подозрения всё же имелись.

Получить приглашение работать у Крупнова на кафедре считалось не просто везением, а настоящим подарком судьбы. Некоторые из его учеников защитили докторскую степень, не достигнув тридцатилетия, но уже зарекомендовав себя подлинными специалистами. Заманчивые предложения поделиться знаниями и опытом регулярно поступали им от крупнейших научных центров с обоих берегов Атлантики.

Каким же проблемам посвятил свой пытливый ум и исследовательский талант многоуважаемый доктор наук Константин Прокопьевич Крупнов?

Предметом приложения его незаурядных способностей были явления достаточно известные, но до конца неизученные или не в должной мере популярно освещённые широкой публике. Их объединяла не совсем ясная физическая природа, что позволяло относиться к ним как «условно возможным» или феноменам. Опираясь только на жизненный опыт и элементарную бытовую логику, разобраться в многообразии сложных процессов не представлялось возможным. Поэтому среднестатистическое большинство считало их непонятными и даже сомнительными.

Интересы профессора, обладающего глубокими специальными знаниями, составляли целый спектр неоднозначных и спорных направлений науки. Среди них были особые виды гипноза, телекинез и телепортация, современная астрология, средневековый оккультизм и определение возможностей и границ высших функций мозга человека. При всём разнообразии тем по многим были получены значительные практические результаты. Работы же по телепатии и ясновидению профессор считал наиболее перспективными.

В отличие от некоторых пожилых чудаковатых коллег, целиком отгородившихся наукой от реальности, Крупнов всегда верно оценивал любую жизненную ситуацию. Он был наделён настоящей деловой хваткой и коммерческим чутьём, позволявшим безошибочно определять, где и когда с наибольшей пользой могут быть опубликованы его работы. Поэтому они всегда появлялись в нужное время в нужном месте. Монографии и тематические рекомендации, экспериментальные методики и научные статьи непрерывно издавались им в разных странах, превращаясь в ощутимый капитал. Даже обширные международные связи использовались Крупновым не только для обмена передовыми идеями. Умело выстроенные, они тоже приносили заметный вклад. Свои коммерческие успехи Константин Прокопьевич не афишировал, и знали о них немногие. Коллеги-преподаватели, студенты и многочисленные ученики подавляющим большинством считали профессора исключительно деятелем науки с мировым именем, а наводить на это имя тень непопулярного в университете предпринимательства он не считал нужным.

Таким образом, заведующий кафедрой доктор наук профессор Крупнов был личностью крайне неординарной и обладал способностями и талантами весьма разнообразными. Высокий и статный, в свои шестьдесят лет он выглядел не старше пятидесяти, если бы не предательская седина, заметно проступившая на висках. Чтение лекций в стране и за рубежом, выступления на бесконечных симпозиумах, конференциях и учёных советах, консультации, исследовательская деятельность и поиск новых оригинальных идей без остатка занимали всё его время.

Доцент Рябинин продолжил вести семинар:

– Секретарём вместо заболевшего Николая Мещерякова предлагается поработать студенту Павлу Чернигину.

– О, Паулюс, великие умы требуют тебя! Ступай, заодно сделаешь доброе дело, спасёшь нас от давки! Кстати, спроси там наших мудрецов, кто придумал, что «в тесноте, да не в обиде»? Вот уж чистая глупость, – оживился Серж.

– Что ж, почту за честь, – студент Чернигин направился к назначенному рабочему месту.

– Право открыть семинар предоставляется студенту третьего курса Петру Терёхину, – объявил председатель.

– Всё, пацаны, пропали наши души! Петруччио – это же птица-

говорун. Запросто до утра может кукарекать, – заверил Золотов.

– До утра не получится. На выступление пятнадцать минут даётся, – просветил его Виктор.

– Твои бы слова да Петьке в уши. Посмотри, каким он гоголем на трибуну прёт! Прям Гай Юлий Цезарь в римском сенате, никак не меньше! Тоги и сандаликов не хватает…

– Слушай, Серьга! Есть у меня желание выступить по его докладу. Разобрать, так сказать, по косточкам. Ты как, не возражаешь?

– Мне-то что за печаль, разбирай что хочешь… Нет, ты глянь, Витёк, какие славные студенточки сюда припорхали! – группа худеньких первокурсниц, пыталась найти места в нижних рядах аудитории.

– Я это к тому, что придётся немного помолчать, послушать на-шего римлянина. Где-то у него должны проскочить явные косяки.

Голос первого докладчика уже разливался по притихшему залу:

– Право на жизнь образует первооснову всех других прав и свобод, складывающихся в этой сфере, и представляет собой абсолютную ценность мировой цивилизации. Рассматривая проблему этого права, нельзя не коснуться вопроса применения смертной казни как наказания исключительной меры. Истоки смертной казни берут свои корни в кровной мести, первой исторически известной форме лишения человека жизни за совершённое преступление.

Пётр Терёхин был классическим образцом «упёртого» студента. К наукам способностями не отличался, звёзд с неба не хватал и хорошие оценки добывал исключительно упорством: зубрил денно и нощно, не щадя зрения и седалищных нервов. Мгновенный анализ полученной информации с точными выводами был Петру недоступен. Напротив, часто требовалось время, чтобы выдать очевидный ответ по пройденному материалу. Понятно, что публичных споров и дискуссий Терёхин старательно избегал.

Молодой человек сделал глоток воды из дежурного стакана на трибуне и оглядел ближние ряды.

– Перейдём непосредственно к эвтаназии. Согласно статье 20 Конституции России, каждый человек имеет право на жизнь, и в то же время статья 21 запрещает жестокое и унижающее человеческое достоинство обращение. Но как быть, если человек обречён на смерть вследствие неизлечимой болезни? Если же больной, зная это, не пытается расстаться с жизнью, задача общества и органов здравоохранения облегчить страдания и приблизить качество его существования к уровню достойных условий.

Другое дело, если больной не в силах выносить физические и душевные страдания и сам просит о смерти. Нельзя забывать, что жизнь дана человеку, в том числе и для того, чтобы иметь возможность достойно с нею расстаться. Именно здесь перед нами встаёт проблема эвтаназии.

Эвтаназия – от греческого еu – «хорошо» и tha natos – «смерть». Существуют два вида эвтаназии: пассивная – намеренное прекращение поддерживающей терапии медиками, и активная – введение умирающему больному лекарственных средств или совершение других действий, влекущих остановку жизни. На практике же…

– А на практике нашего блока кто-то не гасит свет в местах тихой задумчивости, – не выдержал долгого, по его мнению, молчания Золотов. – И, похоже, это диверсант Паулюс! Придётся отключить его от услуг родного сортира.

– Поручи ему за свет в туалете платить, сразу исправится, – нашёлся Старков.

– Блин, как я сам не допёр? – поразился простоте решения Серж.

– Верхние ряды! Соблюдайте, пожалуйста, тишину, – председатель строго посмотрел в их сторону.

Сложные формулировки и определения докладчика разбегались по притихшему залу.

Золотов наклонился к Старкову:

– Как думаешь, Петруха всё понимает, о чём так лихо шпарит по бумажке? Сильно сомневаюсь, что он так же бойко будет на вопросы отвечать.

– Это я и хочу проверить. Подкину парочку для затравки, проверю, как у него соображалка работает.

– Постой, я чё-то не въехал. Так ты хочешь при помощи братца Петруши досрочно экзамен отхватить?

– Попытка не пытка, попробую. Начну с общих замечаний. Он парень горячий, наверняка спорить полезет, тогда может получиться. Всё на усмотрение комиссии: понравятся мои поправки и дополнения, глядишь «автомат» заработаю.

– Ради бога, Витёк, делай, как хочешь. Только чертовщину свою не включай, а то как-то не по-пацански будет…

– Не волнуйся, всё будет по чесноку!

Пётр Терёхин был честным, ответственным и трудолюбивым парнем, но при этом с горечью сознавал, что толковым студентом педагоги его не считают. Этот доклад должен был изменить ситуацию в лучшую сторону, и положительная оценка требовалась третьекурснику позарез. Особенно успокаивало то, что чреватые возможным конфузом прения не предполагались. На досрочный экзамен Пётр особо не надеялся, это была уже не его высота.

– …Активные противники эвтаназии убеждены, что негуманно лишать жизни пациента, даже если он этого просит, что человек при любых обстоятельствах обязан бороться за жизнь, а медицина обязана помогать ему. Эвтаназия как осуществляемое действие прекращения жизни человека, подпадает под действие целого ряда законов, которые регламентируются в каждом государстве сводами устойчивых юридических положений, правил и исторически сложившихся норм. Зачастую они вступают в противоречие с некоторыми принципами морали и культуры. В результате совокупность всех требований относительно эвтаназии даже в одном государстве часто не имеет общей позиции.

Оратор добрался до последней страницы своей записки:

– В заключение я хотел бы предложить создать Международный совет по проблемам эвтаназии – МСПЭ. Деятельность этой организации будет способствовать формированию законодательных решений, в достаточной степени универсальных для каждого современного государства. Только при совместной работе полномочных представителей всех стран можно выработать единую концепцию, приемлемую для решения актуальных проблем эвтаназии в каждой отдельно взятой стране.

Докладчик закрыл папку. Зал вздохнул и зашевелился. Сергей толкнул локтем товарища:

– Очнись, богатырь! Пробил твой звёздный час!

– Спасибо за поддержку. Похоже, я готов к битве, – подхватил его настроение Виктор.

В президиуме поднялся доцент Рябинин:

– Итак, господа студенты, вы прослушали первое выступление. Пожалуйста, прошу высказываться! Должен заметить, что доклад содержит не только известные цитаты и обобщения, но и собственные интересные мысли и предложения автора. На мой взгляд, он вполне претендует на положительную оценку. Решение за комиссией. А вот и желающий… – председатель заметил в верхних рядах поднятую руку.

– Третий курс биофака, Виктор Старков. Я хотел бы спросить докладчика…

– Спускайтесь, пожалуйста, сюда. Мы с удовольствием вас послушаем.

На подиум аудитории вышел спортивного вида молодой человек.

– Разрешите сразу перейти к сути дела? Хотелось бы узнать у господина Терёхина, существует ли сегодня в отечественной медицине какая-нибудь методика для определения степени вероятности выздоровления тяжёлого больного? Может быть, есть какой-нибудь универсальный прибор, способный установить уровень жизнеспособности человека? Возможно, Минздрав выпустил какие-то рекомендации для оценки оставшегося времени жизни пациента, определив которое не требовалось бы долгое поддержание сил, обрекающее его на годы мучений?

– Только за эти вопросы студента Старкова уже можно поощ-рить,– заметил Иван Фёдорович.

Зал оживился. Назревал спор, однако Терёхин не растерялся. Тему он действительно проработал основательно.

– Надеюсь, всем присутствующим хорошо известно: никакого волшебного прибора, определяющего близкую смерть или выздоровление больного, не существует. Человеческий организм не при-митивный детский конструктор, а сложнейшая биохимическая самоорганизующаяся система, при поломке которой недостаточно заменить несколько винтиков.

Как правило, для лечения требуется осуществить сложный физиотерапевтический процесс, в течение которого врач наблюдает за реакцией организма и вносит необходимые коррективы. При этом состояние больного часто не позволяет делать даже краткосрочные прогнозы. Никаких чудесных методик оценки вероятности выздоровления и рекомендаций по определению оставшегося времени жизни никто пока не придумал. А пространные рассуждения о каком-то сверхумном приборе – это настоящая ерунда. Думаю, даже в будущем ему вряд ли найдётся применение. К тому же не забывайте о погрешностях любой аппаратуры, ценой которых в данном случае может стать жизнь человека.

Довольный своим ответом Терёхин оглянулся на президиум в надежде угадать отношение к сказанному, но лица преподавателей хранили полный нейтралитет.

Старков тут же откликнулся:

– Согласен, моё предложение может показаться сегодня нереальным, рискованным или преждевременным. Но, когда-то и электричество было фантастикой, и полёты в космос…

– Технический прогресс закономерен, это аксиома. Но использовать некое оборудование для определения границ жизни человека – абсурд. Идея из области фантастики, а точнее, вредных заблуждений. Хотя ещё правильнее было бы назвать это элементарной глупостью!

Страсти накалялись, вмешался председатель:

– Вынужден констатировать, господа студенты, что у нас разразилась настоящая научная баталия. Это прекрасно, молодые люди, что вы так горячо отстаиваете свои убеждения, но этические нормы общения всё же прошу соблюдать, – попытался успокоить он спорщиков и, повернувшись к Старкову, добавил:

– Есть ли у вас ещё аргументы в защиту своей позиции?

– Да, конечно. Напомню всем и господину Терёхину, что мысль об изготовлении злополучного прибора принадлежит не мне, а ему. Я не собирался его изобретать, а лишь спросил, существует ли что-то подобное? Он озвучил мысль о его создании и меня же пытается за это покарать!

Стайка аплодисментов поддержала выпад Виктора.

– По-моему, я достаточно ясно ответил на все вопросы. Предлагаю закончить пустые препирания, – Терёхин начинал нервничать и терять контроль над ситуацией.

Старков же невозмутимо заметил:

– Прежде всего, хочу успокоить студента Терёхина тем, что я не планирую разгромить в пух и прах его выступление. Напротив, в дополнение к его докладу предлагаю использовать новый принцип диагностики пациентов при заболевании любой тяжести. В том числе близких, если так можно сказать, к зоне эвтаназии. Для этого ничего не нужно изобретать, требуется только человеческий организм. Точнее, определённым образом подготовленный эксперт с совершенно конкретными способностями. В дальнейшем группы таких специалистов смогут устанавливать жизнеспособность граждан на всей территории страны. Причём как больных, так и здоровых. Они же, наверное, будут определять необходимость применения эвтаназии, – выдал Виктор на одном дыхании.

Зал оценил его слова снисходительными улыбками, хотя кое-где снова раздались аплодисменты. Слишком революционная идея может показаться сумасбродной и способной шокировать даже подготовленную публику. Особенно если с ходу трудно разобрать, чего в ней больше: настоящей научной полезности или безбашенного юношеского авантюризма.

Взгляды присутствующих сошлись на старшекурснике Викторе Старкове.

В это время в президиуме поднялся высокий представительный мужчина:

– Надеюсь, выражу общее мнение, если поблагодарю докладчика за выступление и разрешу ему вернуться на своё место в зале.

Хорошо поставленный баритон принадлежал профессору Крупнову. Его старинный друг и коллега, доцент Симанов, отметил бы сейчас по его поведению серьёзный интерес к возникшей ситуации.

– Позвольте мне, господа студенты, на правах сопредседателя задать несколько вопросов оппоненту нашего докладчика. Скажите, пожалуйста, Виктор – если не ошибаюсь – что именно вы хотите узнать с помощью ваших чудо-экспертов? И чем вас не устраи-

вает старый испытанный способ определения состояния пациента по сбору анализов? Как правило, он даёт достаточно полную клиническую картину любого заболевания. Зачем же изобретать велосипед и городить ненужные сложности?

Аудитория немедленно наполнилась иронией. Послышались колкости в адрес молодого человека. Но Старков не растерялся:

– Специалисты, о которых я говорю, определят то, что нельзя выявить обычными анализами.

– Будьте добры, поясните…

– Они установят фактический потенциал всех жизненных сил пациента. Если их достаточно для преодоления болезни, ему необходимо помогать всеми возможными средствами. Если же организм необратимо угасает, то любое лечение бесполезно, человек обречён. Всё это определяется это при помощи чувственных ощущений.

– Вот как? Вы нас заинтриговали! Другими словами, ваш супермен, или группа таковых, при первом же осмотре больного должна поставить точный диагноз, физически почувствовав некую величину его здоровья?

– Совершенно верно.

– Всем хороша ваша гипотеза, молодой человек, но среди пяти органов чувств homo sapiens такой способности, насколько я знаю, нет. Как прикажете быть?

– Да, это так… – Старков смутился. Он не был готов к тому, что его выступление на семинаре закончится прениями с самим профессором.

– Хорошо, – согласился Крупнов. – Тогда, может быть, есть смысл создать её искусственно и как-то вживить человеку. Надо же обеспечить его этим уникальным качеством, – настаивал он.

– Создавать заново ничего не нужно. Есть люди, которые обладают такими способностями от рождения. Необходимо просто найти их и привлечь к благородному делу лечения людей.

Весь зал внимательно следил за диалогом, похожим на спор, один из участников которого был лишь молодым человеком студентом третьего курса, другой же – убелённый сединами профессором университета.

– Вот как? Весьма любопытно. Тогда, может быть, вы скажете, где эти органы находятся у вашего сверходарённого индивидуума, в которых возникают такие необыкновенные ощущения?

– Думаю, что импульсы этих чувственных ощущений возникают в коре головного мозга при непосредственном участии центральной нервной системы. Точнее сказать не могу, пока не могу…

– М-да. Это скорее вариант умного ухода от ответа, чем полноценное объяснение. Но соглашусь, что мысли ваши работают на верном направлении. В завершение беседы хотелось бы задать вполне логичный вопрос: можете ли вы прямо сейчас назвать обладателя этих исключительных способностей?

– Да, такой человек мне известен.

В аудитории стало тихо.

– Прекрасно, и кто же это? Тоже слушатель нашего университета или кто-то из ваших дальних знакомых?

Старков немного помолчал и твёрдо произнёс:

– Этот человек я.

Потребовалось время, прежде чем зал осознал сказанное, и затем взорвался выкриками и свистом, что больше подходило театральному действию, чем учебному процессу, который был безжа-лостно сорван. Председатель долго не мог восстановить нарушенный порядок. После затянувшейся паузы, он, наконец, обратил

внимание на стоящего на подиуме Старкова.

– Будьте добры, Виктор, вернитесь в аудиторию.

Пошептавшись о чём-то с Крупновым, Иван Фёдорович постучал карандашом по графину:

– Прослушайте, пожалуйста, объявление: студента Виктора Старкова по окончании семинара просят подойти на кафедру биологии.

Только что успокоенный зал снова ожил.

– Ну, всё, пацаны! Щас Витьке представление на Нобелевку писать будут!

– Ясный пень! Он же провидец смерти!

– Повежливее с будущим светилом! Как хвосты сдаст – шуранёт с лекциями по Европе! – полетело со всех сторон.

– Вот балбесы, нет у меня никаких хвостов! – беззлобно отбивался Старков, поднимаясь к своему ряду.

– Ну, брат, и загогулину ты выдал! Прямо петарду бабахнул, жесть! – встретил его улыбающийся Золотов.

Окружающие смотрели на Виктора как-то по-новому интересом. Никто не ожидал от всегда сдержанного Старкова такого смелого выступления.

Сопредседатель семинара Крупнов тем временем покинул президиум и направился к себе на кафедру. Чтобы уйти с планового мероприятия двух групп, даже для такой важной персоны нужны были веские основания. Профессор разрешил себе такую вольность, чтоб привести в порядок неожиданно появившиеся мысли.

В перерыве Старков отправился в тот же кабинет:

– Можно?

Константин Прокопьевич находился на кафедре вместе с доцентом Симановым. Учёные стояли в центре кабинета на красной с зелёными рельсами казённой дорожке и оживлённо беседовали.

– Входите, молодой человек! Позвольте представить, Николай Егорович, – третьекурсник Виктор Старков. Взбудоражил сейчас, понимаете ли, всё молодёжное собрание своим необычным заявлением, каков молодец!

Мужчины поздоровались.

Коллега и товарищ профессора, доцент кафедры психологии Николай Егорович Симанов являлся ярким представителем петербургской интеллигенции в третьем поколении. Будучи ровесником Крупнова, он не относился к своей внешности столь же внимательно. Модные костюмы и стильные галстуки интереса у него не вызывали, а посещение оздоровительных салонов и массажных кабинетов он вообще считал не мужским занятием.

Это был немолодой худощавый господин среднего роста, с высокими залысинами на крупной голове, покрытой короткими седыми кудрями. Видимо, за них и мягкий покладистый характер студенты называли его между собой Каракулем. Солидные очки в крупной роговой оправе с толстыми стёклами украшали его переносицу.

Доцент был известен в университете тем, что мог тихим, спокойным голосом доходчиво и просто объяснить самому непонятливому студенту проблему любой сложности: от мелкой бытовой до глобальной геополитической.

Кроме свободного владения пятью языками, Симанов имел почти энциклопедические знания в различных областях науки и техники, политики и экономики, искусства и даже спорта, к которому был глубоко безразличен. «Примитивные мускульные усилия не должны вызывать такого бурного восторга у миллионов фанатов, это не логично и противоестественно», – считал он.

В своей же сфере – психологии – Симанов был выдающимся учёным и настоящим экспертом. Его часто приглашали читать лекции в известные учебные заведения за пределами страны. По университету ходили упорные слухи, что, кроме лекторской деятельности, Николай Егорович встречается там с видными европейскими специалистами в области мистики и эзотерики и якобы даже состязается с ними в применении разного рода психовоздействий. Что происходило на самом деле, мог знать только он сам и его старинный товарищ, и единомышленник профессор Крупнов. Оба они на эту тему, конечно, не распространялись, что вызывало дополнительный интерес к личности доцента. Совещания, собеседования и деловые встречи были расписаны у доцента на многие месяцы вперёд. Крупнова всегда удивляла широта кругозора коллеги, и как-то он поинтересовался:

– Есть ли что-нибудь, Николай Егорович, в чём ты вовсе не разбираешься?

– Наверное, нет… – сокрушённо развёл тот руками, но, спохватившись, вдруг обрадовано добавил: – Есть! Я плохо знаю астрономию!

Затем он битый час мучил Крупнова импровизированной лекцией о космических телах, образуемых ими системах и Вселенной в целом. После этого случая Константин Прокопьевич больше не позволял себе неосмотрительных вопросов.

В противоположность профессору потребности материализо-вывать свои научные достижения на банковских счетах доцент Си-манов не испытывал, но и не осуждал за это коллегу. Как человек крайне деликатный, считал финансовые вопросы сугубо личными, не подлежащими публичному обсуждению. Как все истинные интеллигенты, был порядочен и скромен, всегда пунктуален и аккуратен. Курение честно признавал своим недостатком, но никогда не расставался с футляром тонкой работы с дорогой для него трубкой и любимым сортом табака.

Именно Николай Егорович, товарищ и партнёр Константина Прокопьевича во всех его начинаниях, был наиболее частым гостем его дома. С далёкого студенчества они сумели сохранить добрые и уважительные отношения. Так уж повелось, что всегда и во всём ведущая роль доставалась профессору, однако ни одно важное решение не принималось им без совета со старым другом доцентом Симановым.

– Лучше моей гостиной нам, пожалуй, не найти… – вслух подумал Крупнов.

– У меня, Виктор, есть к вам предложение. Давайте встретимся и закончим нашу беседу вне стен университета. Здесь всё равно не дадут это сделать, задёргают звонками и визитами. Не найдётся ли у вас час-другой, скажем, завтра вечером?

–-Ещё бы! – подумал Виктор, а вслух произнёс:

– Конечно. Куда и когда явиться?

– Ну, зачем же «явиться»? Просто зайти в гости, скажем, на чай. Визитку я сейчас вручу. Это небольшое малоэтажное поселение на северо-западе. Вот и Николай Егорович составит нам компанию. Значит, решено? Тогда завтра в шесть.

– Спасибо, приду обязательно.

– Вот и хорошо. Обещаю, вам будет интересно!

«Надеюсь, вам тоже, господа учёные», – подумал молодой человек, возвращаясь на семинар по широкой мраморной лестнице.

Б

лизился весенний питерский вечер. Начинало темнеть. Холодный порывистый ветер метался по улицам, покрывая дневные лужи тонкой ледяной корочкой. Перед коваными воротами солидного особняка остановился жёлтый болид городского такси. Из него вышел молодой человек, сверил по визитке адрес и уверенно нажал кнопку входного звонка. Калитка бесшумно открылась, впуская гостя в ухоженный внутренний дворик.

В просторном загородном доме Константин Прокопьевич жил один. Супруга десять лет назад скончалась от онкологии. У взрослых сына и дочери были свои семьи, и они заезжали только по праздникам. Кроме редких гостей в доме несколько раз в неделю появлялась экономка, пожилая немка Карелия Эриксовна. Она решала все хозяйственные вопросы: убирала, готовила и делала необходимые покупки.

Дорожка из рифлёной керамики привела студента Старкова, а это был, разумеется, он, к парадному входу в двухэтажный коттедж из красного кирпича. Входная дверь отворилась при его приближении.

– Здравствуйте! Мне назначено… – начал было молодой человек, но смешался, встретив строгий взгляд Карелии Эриксовны, комендантши, как иногда называл её профессор. Жестом она велела вытереть обувь и показала, куда повесить куртку. Затем провела гостя через ярко освещённый холл и открыла перед ним высокие двери из дубового массива.

– Проходите, пожалуйста, вас ждут.

– Добрый вечер! Как добрались? Дом сразу нашли или пришлось покрутиться по нашей деревеньке? – широко улыбаясь, Константин Прокопьевич шёл навстречу, протягивая руку для приветствия. В свободном домашнем костюме из уютного велюра он выглядел приятным пожилым добряком. Слушатели университета не узнали бы в нём сейчас сурового «препода», безжалостно выгонявшего с экзаменов плохо подготовленных или замеченных со «шпорами» студентов.

Городок добропорядочных граждан располагался в экологически чистой зоне и имел строгую охрану. Попасть на территорию можно было лишь по специальной записке от домовладельцев. На Старкова она была, но куда-то подевалась и нашлась не сразу. Больше для соблюдения статуса, нежели требований порядка, его немного «помурыжили».

– Таксист попался бывалый, сразу в адрес привёз, – ответил Виктор, не упомянув про заминку с привередливой стражей.

Главной достопримечательностью особняка, несомненно, был раскинувшийся перед молодым человеком прекрасный каминный зал.

Его стены, обтянутые тиснёным китайским шёлком нежного персикового цвета, были украшены многочисленными образцами старинного оружия. Не грубыми галантерейными подделками, а подлинными старинными, но действующими экспонатами, знатоком и ценителем которых являлся хозяин дома. Располагались они в строгом порядке по странам и историческим периодам. Особо ценные экземпляры разместились на бархате стеклянных витрин, стоящих вдоль стен в почётном карауле.

Четыре высоких окна, защищённые со стороны улицы коваными кружевами решёток и украшенные изнутри вишнёвыми жаккардовыми шторами, открывали панораму величественного леса, бережно сохранённого при постройке дома. Вид могучих вековых сосен придавал вечерней обстановке некую мистическую таинственность.

На противоположной стороне зала находился огромный камин, поражавший не только своими размерами, но и незаурядной архитектурой. Искусная отделка точно подобранным по узору плиточным змеевиком в сочетании с каслинским литьём впечатляла. В его внушительном чреве ярко горели берёзовые поленья.

Четыре громадных люстры из горного хрусталя искрились гранями подвесок на золотых нитях и освещали творения искусных мастеров давно ушедших времён.

Удивительный зал блистал сталью клинков и золотыми кружевами эфесов редкой красоты, сиял вензелями серебряных накладок и переливался каменьями рукоятей, поражая наблюдателя совершенством форм и изяществом линий. Несколько отдельно были представлены образцы первого огнестрельного оружия: аркебузы и пищали, мушкеты и пистоли, когда-то принимавшие участие в жарких боевых сражениях.

Студент был потрясён увиденным великолепием. Но больше всего удивило то, что всё это он недавно видел во сне. Такое с ним иногда случалось.

– Согласитесь, Виктор, здесь общаться будет спокойнее, чем в нашей университетской суете? – поинтересовался профессор, деликатно не замечая впечатления, произведённого на гостя убранством дома.

– Да, конечно… – смутился Старков.

– Добрый вечер! Надеюсь, я не опоздал? – в дверях показался доцент Симанов.

– Ну что вы, Николай Егорович, и разве такое возможно? –улыбнулся профессор.

Мужчины поздоровались.

– Проходите, пожалуйста, сюда, господа! – предложил профессор.

Компания расположилась в высоких кожаных креслах напротив камина. Доцент не спеша набивал трубку, придвинув к себе небольшой круглый столик на витой ножке. По всему было видно, что это его привычное место. Неторопливая Карелия Эриксовна прикатила по сияющему паркету кухонную тележку, снаряжённую для чайной церемонии.

Неугомонный колючий ветер шнырял за окнами, раскачивал колонны сосен-великанов и заставлял поднимать воротники пальто спешащих к ужину жителей элитного посёлка, а в особняке профессора было тепло и тихо. Лёгкий парок струйками вился от чашек из тонкого бело-голубого китайского фарфора. Исполинского вида камин, словно укрощённое чудовище, дышал на гостей ласковым жаром. Роскошь и покой обстановки действовали гипнотически и располагали к откровенности.

Предвидения Старкова начинали сбываться. Он догадался, понял, почувствовал, что здесь и сейчас произойдёт что-то очень важное для него, значительное. Почему же тогда его пронизывают уколы беспокойства? Ведь всё, казалось бы, хорошо: встреча в узком кругу с уважаемыми педагогами университета – не каждому студенту выпадает такая честь. Откуда же эта ноющая в висках тягостная тревога? Так и точит своим «зу-зу-у», а слышится «заманю в за-пад-ню-ю»…

«Наверняка ничего страшного, обычное волнение перед серьёзным разговором, не более того», – успокаивал себя Старков, пытаясь собраться с мыслями, как делал перед каждым экзаменом.

Старинные напольные часы в зале гулко пробили шесть раз, объявляя официальное начало встречи. Как и полагается, слово взял хозяин дома.

– Позвольте мне, господа, напомнить причину нашего сбора и тему, на которую хотелось бы поговорить, – профессор подбросил в камин пару поленьев. – Вчера на семинаре, Виктор, вы сообщили, что обладаете некими специфическими, точнее, паранормальными способностями. А именно, чувственными ощущениями состояния здоровья человека. Если так, то вы должны видеть, выражаясь вашими словами, его «жизненный потенциал» не только в момент прямого общения, но и в будущем, так сказать, перспективу. Возможно, на год и более. При отменном самочувствии пусть человек живёт себе и радуется. Если же болен, хотелось бы знать, как вы определяете запас его прочности. И, конечно, время оставшейся жизни.

Меня весьма интересует, как формируется понимание этого срока. И всё, что касается непосредственно самих ощущений. Как они проявляются, при каких обстоятельствах? Разумеется, эти вопросы справедливы и имеют смысл, если ваше выступление на семинаре не шутка и не розыгрыш.

Симанов потягивал трубку, разглядывая пляшущие в камине языки пламени. Он хорошо знал, что за профессором с далёкой мо-лодости водилась привычка легко поддаваться первому впечатлению от любой необычной идеи, поэтому не особенно надеялся, что вечер будет потрачен с пользой. Однако выслушать автора смелого, хоть и сомнительного заявления ему было любопытно.

Старков попытался унять набежавшее волнение:

– Нет, это не шутка, всё сказанное действительно имеет место быть. Без всякого усилия я могу определить близкую кончину незнакомого мне человека при помощи физических ощущений во время обычного разговора. Стал замечать это, когда вся последовательность событий: встреча, беседа и последующий «уход» собеседника – неоднократно повторилась. Затем поставил целью получить от «объекта» более точную информацию. При общении стал максимально концентрироваться для усиления воздействия и принятия более чёткого ответного импульса. За год таких тренировок я как бы научился «видеть» не только состояние здоровья, но и примерное время его жизни.

Теперь о чувственных ощущениях. Они достаточно схожи, но разные по силе и длительности. К сожалению, я не смог установивить точную взаимосвязь между этими параметрами, а разобраться никто не помог. Все, к кому обращался, советовали не страдать ерундой и не морочить себе голову глупостями про смерть, пока умишком не тронулся.

Возможно, всё это на самом деле полный вздор. А если нет? Если эти способности можно как-то использовать на пользу людям? Например, быстро и качественно провести обследование десятков тысяч студентов нашего университета и выявить имеющиеся заболевания на ранней стадии. Здоровых обеспечить рекомендациями, а больных направить на лечение. Такая оперативная диагностика сохранит здоровье огромному числу людей и сэкономит колоссальные государственные ресурсы. Думаю, овладев управлением этими необычными качествами, можно даже научиться обманывать смерть, влиять на время её прихода. Пусть самую малость, но и этого бывает достаточно. Я не пытался, но думаю, что такое возможно.

Биодиагностика человека человеком может найти широкое применение в современной лечебной практике и спорных ситуациях с эвтаназией. Очень хотелось бы, чтоб эти своеобразные способности каким-то образом послужили на благо обществу… – не слишком уверенно закончил студент.

Учёные мужи слушали внимательно, вникая в смысл каждого слова. Это было ясно по тому, что один из них забыл про чай с алтайскими травами, а другой про трубку с любимым сортом кубинского табака. Наконец доцент отвлёкся от камина, поднялся из кресла и отправился на неспешную прогулку по гостиной. Своим молчанием профессор предоставил ему возможность высказаться первым.

– Во благо обществу, значит? Что ж, вполне допускаю. Но как же тогда известное суждение «благими намерениями путь в ад вымощен»? Понадеемся, что к нам оно не относится? Давайте-ка начнём с самого начала. Придётся вам, Виктор, подробно рассказать о вашем феномене с момента его появления. Приготовьтесь к долгому интервью, молодой человек. Только после тщательного препарирования явления можно разобраться, будет от него какая-то польза или нет. Думаю, что именно так следует продвигаться к пониманию природы ваших удивительных данных, – доцент вернулся к своему креслу.

– Да, Виктор, рассказывайте всё, что вам покажется важным, – поддержал профессор.

Ироничный тон доцента подействовал на студента успокаивающе и волнение отступило.

– Но это потребует времени.

– Для этого мы и собрались. Весь вечер в нашем распоряжении. В любом случае, для осмысления чего-то нового необходимо составить полную картину событий, – добавил Николай Егорович.

Виктор пригубил остывший чай.

– Думаю, начать следует с того, что я хорошо помню себя с очень раннего возраста. Наверное, с трёх-четырёх месяцев от роду. По всем правилам, такого быть не должно…

– И что же помните? – усомнился Симанов.

– Честно сказать, немного: вид из детской кроватки на часть комнаты, где какая стояла мебель и материнское кормление. В возрасте трёх-четырёх лет заметил, что некоторые цвета и размеры предметов вызывают у меня вкусовые ощущения.

– Наблюдалась ли при этом какая-то закономерность, что чему соответствовало? – поинтересовался профессор.

– Глядя на тёмно-зелёный забор, чувствовал во рту солёное, а играя трёхграммовыми гирьками лабораторного набора старшей сестры, – сладкое. Маленькие пластинки-навесы в двадцать граммов были кислыми. Поведение и эмоции взрослых тоже часто имели вкусовую окраску. Крики и ссоры были горькими. Временами фразы, реплики, имена непроизвольно возникали в воображении объёмными и цветными. При имени «Тамара», например, появлялся прозрачный голубой куб размером в человеческий рост. И так на большую часть слов разговорной речи. Иногда воздух вокруг взрослых, так называемая аура, становился легко окрашенным облачком. Бывало, что цвета смешивались или плавно менялись на другие, очевидно, в зависимости от эмоционального состояния.

Учёба в начальной школе казалась мне скучной. Многое из того, что преподавали, я как будто знал или слышал раньше. Листая случайно попавшие в руки потрёпанные «Азбуку» с «Арифметикой» с некоторыми подсказками взрослых, я выучил наизусть годам к пяти.

– Я давно говорил, что дети индиго были во все времена. Это общество не всегда было готово к их появлению и лицемерно отмахивалось от очевидного факта. Однако нельзя забывать, что любые способности без должного развития затухают, нивелируются. Прошу меня извинить, продолжайте, пожалуйста, – не удержался от реплики Константин Прокопьевич.

– Ещё один интересный факт. С раннего детства мне снится то, что скоро произойдёт. Даётся некая подсказка будущего.

– Хотите сказать, что предвидели и сегодняшнюю встречу? –вмешался доцент.

– Вы знаете, да. Где-то с неделю назад я видел во сне этот дом, но не мог понять, как и почему здесь окажусь. По-моему опыту это означает слишком малую вероятность события.

Буквально до последнего времени я был уверен, что предвидение будущего и вкус размеров, объёмные видения и цветные ореолы все люди чувствуют и видят одинаково. Но недавно узнал, что это не так. Раньше просто не обладал информацией. Когда был мальчишкой, родители почему-то запрещали даже думать об этом не то, что вопросы выяснять. В армии это совсем не к месту, могут принять за ненормального. В университете тоже как-то не сложилось. Начал осторожно спрашивать – сказали, что у меня от жизни в большом городе просто немного «крыша поехала».

Соглашусь с Константином Прокопьевичем, что без должного внимания некоторые ощущения теряют остроту восприятия и как-то замирают. Так, за школьные годы некоторые просто исчезли. Зато здесь, во время экзаменов при повышенном нервном и умственном напряжении, как бы запустились другие. Хотя, может быть, это активировались прежние. В результате случаются маленькие чудеса.

Как-то, засыпая в общежитии после трудного экзамена, я вдруг увидел класс, где он проводился, и что там происходило после моего ухода. Как бы откуда-то сверху. Состояние было весьма необычное, между сном и явью. Спал, но всё видел и сознавал, что это сон. Легко и просто будто смотрел фильм, потому что сновидение было управляемым! После этого случая я всерьёз задумался об использовании необычных качеств.

Профессор прервал Старкова:

– Вы достаточно точно описали экстракорпоральный процесс выхода сознания из физического тела во время сна. По учебникам, всё так и происходит. К тому же вполне вероятно, что дополнительная умственная нагрузка может вызвать определённый эмоциональный всплеск. Кстати, Виктор, а вы никогда не применяли гипноз к своим педагогам или товарищам по учёбе? – неожиданно строго спросил профессор.

– Что вы, Константин Прокопьевич! И какой из меня гипнотизёр? Пока я лишь дилетант с хорошими данными. Мне всегда не хватало знаний в этой области. Но самостоятельно изучать не стал, не отважился. Точнее, побоялся понять неправильно. Что такое гипноз, конечно, представляю, но работать с ним даже не пробовал. Честно признаться, такой откровенный разговор на эту тему у меня первый раз в жизни.

– Думаю, вы просто ещё не представляете своих возможностей. А скажите, не возникало ли у вас когда-нибудь желание вмешаться в обычную окружающую жизнь и сделать что-то не совсем дозволенное?

Старков отвёл взгляд, и Крупнов это заметил:

– Не стесняйтесь, говорите как на духу, когда вас спрашивает преподаватель вашей родной кафедры!

– Даже не знаю, мой ли поступок стал причиной случившегося или это просто случайное стечение обстоятельств. Уверенно нельзя утверждать ни то, ни другое.

– Да что было-то? Выкладывайте, не тушуйтесь. Мы с Николаем Егоровичем теперь должны знать о вас всё, – настаивал Крупнов.

Виктор вздохнул.

– Мы с ребятами часто играем в футбол в манеже универа. Как-то в азарте, в пылу борьбы возник глупый, никчёмный конфликт. Я попытался его погасить, но, как часто бывает, сам же остался виноватым. Произошла мелкая стычка. Обошлось без последствий, слегка потолкались и разошлись. Но злость на одного вредного паренька всё же осталась. Сам он в заварушку не лез, но исподтишка подначивал, подливал масла в огонь. Неприятный тип. После игры он уехал на красном джипе, а на следующий день я заметил его машину у общежития.

– И попытались угнать? – поторопил события профессор.

– Нет, что вы. Это делать нельзя – из университета выгонят.

– Весьма мудрое замечание! И что произошло?

– Вышло как-то само собой. Подошёл к машине, закрыл глаза и мысленно приказал ей… сгореть… одной, без пассажиров.

– Вы только посмотрите, Николай Егорович, с каким добрейшей души молодым человеком нам довелось познакомиться. Угонять машины ему, значит, риск потерять учёбу в университете не позволяет, а спалить – да, пожалуйста, сколько угодно! Спасибо, что водителя пощадили. И чем же дело кончилось?

– Не знаю, как и почему, но джип сгорел, где стоял. Возможно, пожарные поздно приехали. Я не видел, ребята рассказывали. А вдруг он сам загорелся? Замыкание проводки, или бензопровод подтекал. Да мало ли в машине причин для возгорания.

– Ясное дело, сам! Намучилось иноземное авто на наших дорогах и совершило суицид. Если б такое было возможно, транспорта в стране стало бы намного меньше.

Крупнов энергично прошёлся по залу и вдруг резко повернулся к Виктору:

– А вы, господин студент, нам всё рассказали? Уточните, пожалуйста: когда делали кодировку джипа, время события тоже установили?

Старшекурсник покраснел.

– Не могу поверить, неужели тоже получилось? – почти безразлично поинтересовался профессор.

Виктор подавленно кивнул. Крупнов, насколько мог себе это позволить, взорвался:

– Вы, молодой человек, видимо, шутить изволите: «сам загорелся»! Или хотите нам с коллегой «замыкание» мозгов устроить? Так дело не пойдёт! Не советую принимать нас – заслуженных деятелей науки – за бестолковых двоечников. Эти фокусы не пройдут!

Виктор всерьёз испугался – сейчас выгонят и всё закончиться! Но по достаточно добродушному тону, которым делался «разнос» профессором, и по сдержанной улыбке доцента понял, что это больше проверка его честности, чем воспитательная накачка.

– Дорогой Виктор, пожалуйста, уясните раз и навсегда. С этого дня ответственность за все поступки ложится на вас двойным и даже тройным грузом! А нам, вашим педагогам, вы должны говорить только правду и ничего, кроме правды. Уверяю, это в ваших же интересах. Надеюсь, вы всё поняли и сделали правильные выводы. Думаю, разбирательству этого случая мы уделили достаточно времени. Как считаете, Николай Егорович?

Доцент согласно кивнул.

– Прекрасно. Что ж, должен признать, что всё услышанное в высшей степени интересно и познавательно. Пришла пора углубиться в суть явлений, понять, так сказать, внутреннюю механику процессов. А именно, перейти к рассмотрению тонкостей, определяющих близкий финал «объекта».

Учёные мужи снова приготовились слушать.

– Думаю, начать следует с необычного сна, который просто преследует меня с малых лет, – начал Виктор. – События там развиваются следующим образом. Осенний, скорее всего октябрьский, пейзаж где-то в чернозёмной полосе России. Раннее утро, светает. Прохладно и тихо. Над распаханным полем плывёт густой туман. В нём постепенно начинают проявляться фигуры людей, идущих цепью. Вот становятся слышны их шаги по подмёрзшей земле, видны надетые на них шинели и винтовки в руках.

– Прошу прощения, в каком же возрасте вы разобрались с шинелями и винтовками? – не удержался Симанов.

– Точно не знаю. Сон видел с раннего детства, но всё понимать начал, конечно, позже. Он так часто повторяется, что я выучил его до мелких деталей, – Виктор вопросительно посмотрел на доцента.

– Ответ принимается.

Николай Егорович с интересом рассматривал малахитовую шка-тулку с каминной полки. Константин Прокопьевич слушал Виктора, откинувшись на спинку кресла.

Старков продолжил:

– Перед шеренгой бойцов идёт командир, рослый мужчина лет сорока, славянской внешности, с худым, измученным лицом. Он несколько раз смотрит в мою сторону, как будто видит меня, находящегося вне сна. Затем поворачивается, вскидывает руку и кричит в полную силу лёгких: «Ура-а-а!». Бойцы подхватываю и бросаются вперёд. Где-то вдалеке слышится хлопок и быстро нарастающий шум.

Через мгновение в середину солдатской цепи падает снаряд, и оглушительный взрыв сотрясает окрестности.

Но дым рассеивается. Становится видно командира, который тя-жело ранен и пытается встать, опираясь на винтовку, но клонится всё ниже к земле. Из последних сил он поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза.

В этот момент происходит что-то необъяснимое. Вместе с его взглядом меня пронизывает энергия поразительного свойства. Трудно предположить, что она представляет собой по физической природе: магнитное или электрическое воздействие, гипнотическое или какое-то иное. Можно допустить, что это действуют силы неизвестные сегодня науке.

В результате я как бы перехожу в новое измерение и становлюсь другой сущностью. Картина мира в моём сознании меняется. Тревоги и сомнения исчезают. Приходят внутреннее озарение и убеждённость в справедливости и неизбежности всего происходящего в окружающей реальности. Вместе с этим появляется ощущение абсолютной гармонии бесконечной Вселенной и парящего в невесомом полёте растворённого в пространстве нематериального «я».

Боец-командир роняет винтовку, тяжело валится на спину, вытягивается во весь рост и замирает.

Далее следует обычный сон, без тревог и волнений. Через день-другой наступает ощутимый прилив всех жизненных сил. Легко и просто выполняются самые сложные учебные задания, без особых усилий переносятся значительные физические нагрузки. Предвидения будущего в этот период становятся точнее и на более длительный срок. Мозг словно подключается к неизвестным дополнительным ресурсам. Все когда-то полученные случайные, отрывочные и системные знания выстраиваются в ряды полезной информации, и самые сложные вопросы тут же находят правильные ответы. Ясно понимаешь, что всё в жизни закономерно и имеет обоснованные причины и конкретную цель. За что ни берусь, делается быстро и хорошо. Я настолько изучил действие этой стимулирующей терапии, что даже попытался извлечь некоторую пользу для учёбы. Как правило, результат превосходил ожидания.

– Скажите, пожалуйста, как часто вы наблюдали это необычное сновидение? – осведомился Николай Егорович.

– Несколько раз в году с самого малого детства.

– Вы действительно редкий оригинал, Виктор, – заметил Крупнов.– Явление, которое мало кому удаётся испытать даже раз в жизни, вы почти приспособили под какие-то тонизирующие про-

цедуры, – в его голосе промелькнули нотки недовольства.

Старков попытался оправдаться:

– Я уже говорил, что недостаточно хорошо разбираюсь в сложностях этих тонких материй и только сейчас, во время нашей беседы, стал смотреть на многое по-другому. Честно говоря, если б не вчерашний семинар, и этот разговор вряд ли состоялась.

– Пожалуй, с этим стоит согласиться. Прошу, Виктор, извинить мою несдержанность, – отступил Константин Прокопьевич.

Доцент решил высказать своё мнение:

– Вы знаете, господа, а я бы назвал этот сон неким тоннелем, переходом в какой-то другой мир или иной временной пласт событий. Хотя, по моему представлению, он ближе всего к явлению реинкарнации.

– То есть, вы, коллега, предлагаете дополнить рассматриваемую нами тему изучением перемещения нефизической сущности личности в другую форму после биологической смерти, что фактически относится к бестелесным путешествиям во времени? Это всё безумно интересно, но требует отдельного разбирательства. Сожалею, но мы не в состоянии объять необъятное. Простите, что перебил, Николай Егорович.

– Совершенно с вами согласен, Константин Прокопьевич! Что же касается использования редкого явления в утилитарных целях, в частности, применительно к учёбе, тут, думаю, хозяин – барин. Кому открылся, тот и решает, что с ним делать: расширять горизонты познаний или курсовые писать.

К тому же за пробелы в знаниях обычно ругают не ученика, а его учителей – не смогли, не сумели донести! Студент, не постигший процесса сна как состояния изменённого сознания, – это камень в наш с вами огород, уважаемый профессор, который мы должны немедленно ликвидировать.

Старков внёс в замечания доцента свою поправку:

– Если вдуматься, то объективная реальность всё же сыграла роль в организации сегодняшней встречи. Поводом послужил семинар, а он проводился по утверждённому учебному плану. Значит, событие было обязательным и осуществилось благодаря циклам действующих космических законов.

– Обратите внимание, профессор: наш молодой коллега пытается незаметно оправдать нас за промашку со сновидениями! – заметил доцент.

– Да уж, сообразительный молодой человек, – улыбнулся Крупнов, мысленно подводя первые итоги полученной за вечер информации.

Шкаф-хронометр отмерил очередной пробежавший час гулким бронзовым боем.

– Как вы, господин профессор, умудряетесь спать ночью при исполнении столь жуткого набата? – спросил доцент, озабоченно глядя на стрелки старинного циферблата.

– Вечером я ставлю на этого монстра времени специальный глушитель! – с улыбкой ответил Крупнов. Его спальня располагалась в другой части дома, куда не добирались звуки из гостиной.

– Шутки шутками, господа, а дело делом. Как считаете, Виктор, есть ли в вашей биографии ещё что-то, о чём стоило бы сообщить? – Симанов пытался вернуть разговор в прежнее деловое русло.

Николай Егорович жил в центре Питера в просторной старомодной квартире с лепниной на высоких потолках, которые риелторы называют теперь «сталинками». Его мама, уважаемая Елизавета Иосифовна, женщина восьмидесяти лет, страдающая склерозом и диабетом, знала о постоянной занятости своего учёного сына и старалась как можно меньше его обременять, что удавалось не всегда. Доцента тревожило её одиночество в позднее время. К тому же являться домой после одиннадцати вечера считалось в семье Симановых дурным тоном, а путь от особняка профессора предстоял неблизкий. Эти обстоятельства не позволяли Николаю Егоровичу задерживаться без веской причины.

Вопреки ожиданиям, всё сказанное молодым человеком оказалось интересным и даже имело перспективы практического применения. Кроме того доценту хотелось определиться со своей ролью в новом проекте. То, что его главная идея уже созрела у профессора, сомнений не было.

Крупнов тем временем приготовил студенту очередной вопрос:

– Кажется, Виктор, пришла пора раскрыть практическую сторону ваших контактов с «объектами». Меня интересует конкретное проявление признаков фатального исхода.

Старков помолчал и стал отвечать.

– Что ж, постараюсь коротко изложить наиболее запомнившиеся. Многое индивидуально, но есть и общее. Начну с очевидных моментов. Прежде всего, это замедленная реакция на любые внешние раздражители. Замкнутость, отрешённость и погружённость в себя. Налицо глубокая депрессия, но корни её не в апатии или безразличии, а в колоссальном нервном напряжении. В состоянии глубокого стресса личность максимально концентрируется, ищет любую возможную защиту от неизбежности. Обречённый человек не смотрит в глаза собеседнику, боится, что все узнают его страшную тайну. Внутренний голос, интуиция кричат о близком конце, но он не хочет, не может принять неизбежное. Снова и снова пролистывая свой жизненный путь в поисках роковой ошибки, он ищет возможность всё исправить, изводя себя вопросом: почему я?

Чем выше уровень интеллекта личности и чувствительность интуиции, тем раньше она погружается в предощущения смерти. Особенно это заметно у пребывающих в хроническом стрессе деятелей шоу-бизнеса и артистической богемы, известных спортсменов и политиков, олигархов и крупных чиновников. Для точного диагноза достаточно прочитать исходящий от них поток энергоинформационных волн, отвечающих моему воздействию. В контакте я, судя по всему, являюсь генератором импульсов, создаваемых моими нервной системой и мозгом, а реагирующий и отвечающий на них исследуемый «объект» – преобразователем. Отмечу важную деталь. Я установил, что можно выполнять такое воздействие скрытно. То есть общаться с подсознанием, влиять на мысли и поступки человека, не извещая его об этом. Достаточно делать это как бы со стороны, не нарушая естественную психологическую среду его обитания. Конечно, в каждом случае могут быть особенности.

– М-да… Многое знакомо и понятно. К тому же внешние факторы психосоматики легко наблюдаются визуально. В общих чертах мне ясна техника прямого контакта с испытуемым. Но как вы считываете, расшифровываете исходящие от него ответные импульсы? Ведь это они определяют жизненный потенциал «объекта» и время жизни? – вмешался профессор.

– Совершенно верно. Здесь мы подошли к самому главному: я этого не знаю! Не могу сказать, как именно это происходит, но я их чувствую и понимаю, что они значат. Скорее всего, мною управляет данное от рождения шестое чувство. Всё делается будто само собой, без моего осмысленного участия. Достаточно сосредоточиться и войти в нужное состояние. Далее начинается обмен энерговолнами на уровне физических ощущений. Эти процессы я бы условно разделил на три группы.

К первой стоит отнести приходящие мне от объекта в область солнечного сплетения отдельные колебательные сигналы, передающие чувства страха и подавленности, растерянности и обречённости. Часто они переходят в крайнюю степень жалости к себе и стремление любым путём изменить трагическую ситуацию.

Во второй присутствуют уже более устойчивые вибрации, сопровождающиеся похожими эмоциями, плавно расходящиеся от груди по всему телу. Чем они сильнее, тем ближе летальный исход.

В третьей, пожалуй, самое точное прочтение объекта. Для этого надо погрузиться в упомянутый мною ранее сон или близкое к нему состояние. Оно служит своеобразным мостиком в область некоего зазеркалья, где можно легко и просто общаться с «объектом». К сожалению, я не смог научиться управлять этим процессом. Мне элементарно не хватает знаний. Понимаю, чувствую, что искомая золотая жила где-то под ногами, но не могу её обнаружить. Хочется всё разложить по полочкам, в соответствии с действующими научными законами, тогда б мои возможности заметно выросли.

Карелия Эриксовна заменила остывший чай горячим и исчезла за резными дверями. Тишину огромного зала, заполненного музейными экспонатами, нарушали только потрескивание дров в камине и ход старинных часов.

– Что ж, изложено достаточно подробно. Даже подмечены некоторые закономерности. Поясните, пожалуйста, Виктор, что по-вашему представляю собой производимые вами импульсы или, как вы говорите, энергоинформационные волны, – попросил профессор.

– Я сам не раз задумывался об этом и пришёл к выводу, что это скорее всего поток моей природной энергии, управляемый мыслью. Объективно получается в некотором смысле парадокс. Как нематериальная мысль может управлять материальной энергией? Но именно так и происходит! То есть врождённые способности экстрасенса позволяют реализовать на практике теоретически невозможное взаимодействие. По-другому эффективный контакт не осуществить. Хотя некоторые с этим не согласны. Мало того, есть лже-знатоки, активно проповедующие обратное.

Время от времени в СМИ появляются сообщения, что любой желающий может стать творцом своего будущего, каким бы сказочным оно ни казалось. Райские кущи сулят тем, кто купит несколько книжек добрых советов по радикальной коррекции жизни. По ним обещают быстро и легко научить влиять на окружающий мир, не имея никаких природных данных кроме упорства.

Конечно, это не правда, а чисто маркетинговый приём для получения прибыли и ничего более. Очень выгодно завлечь несведущих обывателей в сети бессмысленного самодельного учения с обещаниями чудес в решете. При полном отсутствии врождённых способностей это невозможно. В любом случае где-то нужно взять главную составляющую процесса: энергию, а ей обладает только подлинный диагност.

– Да-да, вполне вероятно, – задумчиво произнёс Крупнов.

– Бойтесь своих желаний, ибо они сбываются! Так, по-моему, говорили древние? Хотели узнать, как происходит общение с объектом – пожалуйста. Как регистрируется результат, тоже почти ясно. Дело за малым: подвести черту и решить, что нам со всем этим делать. Как считаете, уважаемый профессор? – разминаясь очередной прогулкой вдоль витрин с антиквариатом, поинтересовался доцент.

В этом непринуждённом обмене мнениями маститых учёных должно было решиться будущее предстоящего проекта. Но Старков отлично понимал, что именно сейчас определяется и его дальнейшая судьба, простого провинциального паренька, обладателя «чёртовых», по словам родни, способностей.

– По правде говоря, Николай Егорович, я уже принял решение и считаю, что нам не остаётся ничего другого, как засучив рукава приступить к новой перспективной работе. Надеюсь, что при таких незаурядных исходных данных ждут нас результаты ошеломляющие. Если мы, конечно, до них доживём. Хотя с таким специалистом, как Виктор, обязательно это сделаем. Кстати, как вам такое название новой медицинской специальности: «диагност вероятности летального исхода»? По-моему, неплохо, – предложил Крупнов и тут же снова обратился к молодому человеку:

– Скажите, Виктор, а ваши способности не мешают в обычной, так сказать, повседневной жизни?

– Когда волнуюсь, поблизости могут забарахлить бытовые приборы. Нужно за этим следить.

– Это всё?

– Бывает и посерьёзней. Даже не знаю, поверите ли. Труднее всего с «объектами», ушедшими после контакта со мной в иной мир. Бывает, являются во сне и укоряют, что не предупредил о близкой кончине. Объясняю, что не вмешиваюсь в чужую реальность, не имею права.

– А если не помогает? – удивился профессор.

– Ставлю от них защиту.

– Вы же говорили, что ничего в этом не смыслите!

– Действую только по интуиции, пока получалось…

– Позвольте, Виктор, и мне помучить вас напоследок, – обратился к нему доцент. – Хочу вернуться к той части разговора, где вы описывали взаимодействие зрительных и слуховых, вкусовых, осязательных ощущений. Явление известно уже более двухсот лет и называется синестезией. Это некий нейрологический феномен, при котором раздражение в одной сенсорной системе восприятия ведёт к отклику в другой. Многие известные композиторы, писатели, учёные им обладают. В известном смысле, это явный признак одарённости. А так называемый «цветной слух», или «окраска» звуков в конкретные цвета, часто встречается у музыкантов. Скажите, в юности вы серьёзно занимались музыкой?

– К сожалению, нет. Не скажу, что именно при звуках музыки у меня появлялись эти ассоциации. Скорее, это была реакция на изменение психоэмоционального состояния человека, – ответил Старков.

– Это и хотелось уточнить. Значит, вы с молодых лет обладали эмпатией, а скрытые возможности были ориентированы на тонкие сферы личности?

– Скорее всего.

– Что ж, теперь все мои вопросы нашли ответы. Остаётся добавить, что человеческие ощущения не ограничиваются пятью общеизвестными. Кроме главных: зрения и слуха, обоняния, вкуса и осязания – мы наделены рядом инстинктов и эмоций, которые позднее превратились в чувства. Но не будем углубляться в эту обширную тему, лучше подведём итог нашей и так затянувшейся беседе. Вы со мной согласны, Константин Прокопьевич? – доцент поднялся с кресла.

– Абсолютно, Николай Егорович! В конце концов, сколько мож-но экзаменовать молодого человека? Так мы ему всю охоту отобьём к совместной работе. Подводя итоги, можно сказать, что всё запланированное обсудили, а вот мой чудесный чай так толком не попробовали. Лично травы на Алтае собирал. Эти химические отравы пепси и кока-кола рядом не стояли по пользе для организма, уверяю вас! – горячился профессор.