Оглавление
Группа авторов. Галактика Ломброзо или Теория «человека преступного»
От автора
Введение. По следам Нины Родригеса
Расовые вопросы в конце XIX века
Вырождение и раса
Ломброзо, Африка и африканцы
Галактика Ломброзо как домашний научный центр
Лаборатория, музей, журнал и гостиная
Международная сеть: заграница нам поможет
Взгляд на Кубу, Мексику и Аргентину
В Бразилии
Встречи и споры в Южной Америке
Гульельмо Ферреро и Джина Ломброзо
Энрико Ферри
Роль Бразилии и Латинской Америки в геополитике знаний: раса и позитивизм
«Ломброзианизмы» и Южная Америка
Ломброзианцы после Ломброзо
Заключительные выводы о влиянии теории Ломброзо в Латинской Америке
Приложение. Распространение идей Чезаре Ломброзо в Италии и в мире
Библиография и источники
Библиография
Источники
Отрывок из книги
Эта книга посвящена важнейшему вопросу истории социальных наук, в частности развитию представлений о расе, Африке, африканцах и чернокожих, а также сильному влиянию, которое идеи Чезаре Ломброзо, его теория и созданная им сеть исследователей оказали на формирование социальных наук в Латинской Америке и, в частности, в Бразилии. Это бывает со всеми, кто занимается личностями, которых прошедшее время превращает в противоречивые и спорные – меня часто спрашивают, почему Чезаре Ломброзо так меня интересует. Возможно, потому что меня, как и многих до меня, привлекают по-прежнему актуальные темы, выглядящие сегодня щекотливыми: такие как атавизмы, вырождение, физиогномика, гипноз, связь между гениальностью и безумием, тюремное искусство, татуировки, жаргон и мессианство? Конечно, но я должен пояснить, что мой интерес к Ломброзо – это последствие длинного пути, ставшего в итоге частью обширного проекта. Перед нами стояла цель изучить, как люди воспринимают расу, то есть как формируются расовые идеи, и собственно расизм, как они обращаются в неприятие Другого. Проект стремится понять и контекстную сложность, в которой зарождаются подобные идеи. Не только консервативные теоретики внесли в них вклад, но и ученые, связанные с эмансипацией подчиненных или дискриминируемых групп (например, различные еврейские теоретики), а также значительная группа социалистов и анархистов. Расистские представления, к примеру, веру в существование четырех «великих рас», в подобном смысле используют и некоторые африканские лидеры, чтобы создать новый эмансипационный дискурс освобождения от колониального расизма.
Я занимаюсь вопросами «расы» и этничности с тех самых пор, как начал формироваться как антрополог, в конце 70-х годов; я исследовал в основном вопросы этнографии, а недавно переключился на работу в архивах. Мы, антропологи, оказались к ней не готовы, это порой слегка тормозит нас и заставляет задуматься: а что мы делаем тут, в архивах, это же место историков? Однако сегодня невозможно не только изучать важные вопросы, порожденные новой этничностью, антиглобализационным неонационализмом, использованием политиками расовой теории (как новой формы популизма) для исключения Другого, но и исследовать новые способы применить этнико-расовые категории к различным меньшинствам, добивающимся уважения и гражданства. Важно не пытаться найти исторические корни и понять расовые идеи как часть всеобщего контекста, где рождаются и развиваются как большинство социальных движений, так и настоящие науки о социуме. Должен признаться, что, имея образование в области социологии и антропологии, я лучше всего перемещаюсь в пространстве в поисках сетей, потоков и путей, чем во времени в поисках корней и «традиций»: я не совсем историк. Но несмотря на это, мне просто необходимо установить профессиональный диалог с расовыми идеями и историей расизма{1}.
.....
В 1871 году ЧЛ опубликовал брошюру «Белый человек и цветной человек», написанную просто и доступно для конференции, предназначенной для непрофессиональной публики. Приведем некоторые цитаты оттуда. Как писал автор, относительное единство происхождения не исключало «моральную» разницу между белой и цветной расами, выраженную «по меньшей мере так же ярко, как и в анатомическом плане». Чернокожие якобы отличались сниженной физической и моральной чувствительностью, в них преобладали такие качества, как сила, антропофагия, жестокость, отношение к женщинам, как к рабыням. Существовали, по его мнению, и интеллектуальные различия между расами, и это доказывал их язык, «верное и вечное зеркало человеческой мысли». Готтентоты, носящие сегодня название «кой-коин», привлекли внимание ЧЛ, как и многие их современники, и были им описаны на основании их языка как люди, аутентичные ископаемым предкам. Щелкающие согласные, характерные для языка готтентотов (эти звуки присутствуют также и в языках коса или зулу), «невозможны в европейских языках», а «Блек{34} сравнивал их с криками местных обезьян-гиббонов, уловив в них новое доказательство их родства» (Lombroso 1871: 32).
Религиозные верования в низших расах тоже считались более примитивными, поскольку религия, как язык, якобы была надежным зеркалом человека, созданного по небесному подобию. Расы якобы превращались из «негров» в «желтых» и «белых», сохраняя примитивный тип только там, где «никакие обстоятельства или никакое разнообразие климата не сказывались на них». Интересно заметить, что Бразилия появилась уже в самой первой главе, названной «Связи между расами»: «В Бразилии браки между неграми и представителями латинской расы не приводят к плохим результатам{35}. Конечно, совсем не так в Африке, где, как говорил, цитируя местную поговорку, человек более чем беспристрастный, Ливингстон: ‘Бог создал белых; не знаю, кто создал черных; но метисов создал точно дьявол’; он добавлял, что видел всего одного португальца-метиса, обладавшего отменным здоровьем» (там же: 15). В книге, весьма скудной на цитаты и библиографические ссылки, тезис ЧЛ о том, что именно в Африке следовало искать «потерянное звено» между человеком и антропоидом являлся свидетельством мировоззрения, в котором смешались Дарвин и Ламарк. Наследственность играла примерно такую же роль, как вмешательство человека. Труд основан на колониальном здравом смысле и всего нескольких опубликованных в период между 1840 и 1850 годами текстах.
.....
