Отрывок из книги
Звонко поют колокола славной Флоренции. Их веселый гуд несется над зелеными волнами Арно, старым мостом Понте Веккио, морем черепичных крыш, островерхими шпилями Санта Мария Новелла, Санто Спирито, Санта-Кроче туда, наверх, на холм Сан-Миньято. Отсюда, словно с птичьего полета, видна древняя столица Тосканы, подернутая прозрачной голубоватой дымкой. Перед взором открывается неповторимая панорама, которую венчает огромный купол собора Санта-Мария дель Фьоре. Гудят, гудят колокола Фьоренцы, и радость охватывает душу, когда, будто гонимый лучами утреннего солнца, вместе с сотнями людей, толпящимися по узким улочкам города, вдруг оказываешься в самом центре – на пьяцца Синьории. Здесь, как во сне, предстают юный гигант – «Давид» Микеланджело, ваяния Верроккио, Донателло, Челлини, гордая, неприступная башня палаццо Веккио. Открываются врата галереи Уффици, и среди других шедевров мирового искусства – картины Боттичелли и Леонардо, великих флорентийцев. Влекущий и дивный мир итальянского Ренессанса переполняет и чарует сердце. Когда к вечеру бредешь усталый по гулким плитам пьяцца Синьории, внезапно замечаешь под ногами будто вбитый в мостовую металлический диск. Что это? Здесь на костре был сожжен Савонарола. Вмиг окружающий идиллический мир обретает иную, неоднозначную плоть. Словно разбуженный, тут же вспоминаешь сложное, порою страшное время, когда были созданы многие, многие непреходящие ценности мировой культуры. Будто другое, беспощадное солнце озаряет суровый фасад палаццо Веккио, и становятся заметны странные деревянные балки, торчащие из окон. Что это? На них вешали казненных заговорщиков и иных злодеев. Для устрашения и нравоучения.
В 1445 году во Флоренции «родился Алессандро, прозванный Сандро, от Мариано ди Ванни ди Амедео Филипени и жены его Смеральды». Знали ли достопочтенный флорентийский дубильщик кожи и его супруга, что у них в доме на Новой улице, в квартале Санта Мария Новелла, растет не просто их сын Сандро – странный и непокорный малыш, а юное существо, пребывающее в своем особом мире, куда не было входа никому? Что все щелчки, пинки, нравоучения и угрозы, которые были обращены к мальчишке, совершенно не задевали его крошечное, но гордое сердце, в котором приютилась неведомая красота?
.....
Доменико Гирландайо расхотел купаться, его клонило ко сну. Он расстелил плащ и решил вздремнуть. Боттичелли не стал тревожить коллегу. Пошел бродить вдоль моря.
Огромное пространство лежало перед живописцем. Величественное солнце клонилось к закату. Бездонное небо было чисто. Ни одна туча не омрачала его мерцающую бирюзу. Где-то в сиреневой дали небо и море сливались, и казалось, что они едины в своем щедром и добром сиянии.
.....
