Читать книгу Чародей на том свете - Группа авторов - Страница 1

– Итак, вам все же удалось его обнаружить?

– Так точно, Старший!

– И что вы намерены предпринять?

– Собираюсь действовать согласно ранее разработанному плану.

– Прекрасно, Охотник. Держите меня в курсе всех событий. На сей раз он не должен уйти от возмездия. Да пребудет с вами Великий Дуат!

– Если бы я знал, – проворчал Упуат, – что в вашей стране не только пиво отвратительное, но и погода самая что ни на есть мерзопакостная, ни за что не вляпался бы в подобную авантюру!

Инопланетное существо, еще полтора месяца назад… (впрочем, каких там полтора месяца, правильнее сказать, пять тысяч лет) бывшее одним из главных представителей многочисленного древнеегипетского пантеона, никак не могло привыкнуть к суровому российскому климату.

– И средства передвижения у вас допотопные! – прибавил волчок, уныло глядя в иллюминатор.

«Ага, прямо‑таки ступа Бабы‑яги!» – мысленно огрызнулся Данька, окинув взором салон сверхсовременного авиалайнера, совершавшего рейс «Москва – Тура».

Однако вслух парень говорить ничего не стал. Чувства четвероногого приятеля были ему ох как понятны. И сам ведь совсем недавно, что называется, побывал в его шкуре…

Да уж, было дело под Полтавой. Или, вернее, под Мемфисом.

Не думал не гадал студент‑выпускник Института космической археологии Даниил Сергеевич Горовой, что накануне защиты диплома некие неведомые силы забросят его из Москвы XXII века в Древний Египет времен фараона Хеопса. А ведь всего‑то процитировал вслух древнее заклинание, обращенное к звероликим персонажам египетской мифологии. И вот результат – один из них, большой черный говорящий пес (сильно смахивающий на волка) по имени Упуат, стал спутником и Проводником парня в этом удивительном мире, где развернулась борьба двух могущественных инопланетных рас – нетеру (которых египтяне обожествили) и таинственных акху. В эти‑то разборки и был втянут Данька, каковому, согласно тайному плану, вызревшему в божественных умах Гора со компанией, отводилась роль третейского судьи.

Чего только не довелось пережить лихой парочке в их скитаниях по Та‑Мери, Земле Возлюбленной. По личному заданию владыки Египта они отправились на поиски царского архитектора Хемиуна, исчезновение которого поставило под угрозу сооружение знаменитой пирамиды – первого из чудес света. Ну а попутно освободить из плена Владыку чисел и письма – птицеголового бога Тота, сразиться с полчищами жутких монстров, сконструированных в тайных лабораториях акху. И, конечно, спасти мир от гибели – как же без этого?

В результате всей этой чехарды зверо – и птицеликие покровители Та‑Мери стали жертвами собственного же коварства. Им пришлось убираться с планеты людей восвояси, уступив контроль над Землей Просветленным, обязавшимся не вмешиваться в ход истории человечества и быть лишь беспристрастными ее наблюдателями.

Упуат же, которому на родине из‑за срыва операции грозили серьезные неприятности, не захотел стать козлом отпущения и выбрал для себя иной путь. Вслед за новым другом он с помощью древнего приспособления, позволявшего передвигаться по Тропам таинственного Дуата, отправился сквозь время и пространство в далекое будущее. Это путешествие должно было стать последним в таком роде. Сразу после переброски друзей в Москву XXII века провожавший их акху по имени Стоящий‑у‑Тропы взялся уничтожить механизм. Ни акху, ни нетеру, свободно шаставшие туда‑сюда по Дуату, искусством перемещения во времени не обладали. Подобные знания были доступны лишь Древним, могучей расе, давным‑давно затерявшейся в безднах Вселенной.

Таким образом, все пути назад (как и для возможных преследователей вперед) были отрезаны. Открывателю Путей (так звучал официальный чин волчка) нужно было обживаться в новых, непривычных условиях.

Равно как и Даньке, которому долгожданное возвращение домой принесло массу неожиданностей…

Прежде всего выяснилось, что за время своего недолгого (всего‑то месяц с небольшим) отсутствия Даня умудрился угодить… в психиатрическую клинику.

Конечно, в цепких лапах медиков оказался не он сам, а его почти полный биологический двойник египтянин Джеди, с которым Горовой поменялся местами при переносе во времени. Но от этого было не легче. Все, начиная от знакомых, однокурсников, преподавателей и заканчивая его собственными родителями и невестой Анютой, считали, что повредился в уме на почве усердных занятий египтологией именно Даниил Сергеевич Горовой, а не какой‑то там выходец из седой древности. Внезапное выздоровление парня было воспринято окружающими не только с радостью, но и не без опаски. А вдруг случится рецидив?

Авторитетный консилиум эскулапов, куда вошли такие светила, как Юрий Арагорнович Семецкий, первым начавший пользовать больного, и академик Сергий Логгинович Виттман, завершивший курс лечения, вынес вердикт: Горовой психически здоров, но ему рекомендуется активный отдых. И по возможности никаких пирамид, папирусов и иероглифов. По крайней мере, некоторое время. Какое именно, не уточнялось.

Отдых – это хорошо, это правильно. Не все же геройствовать. Но жалостливые взгляды родных, но постоянные вздохи и осторожные вопросы‑полунамеки Нюшки. Попробуй выдержи. Да еще и в изоляции от любимого дела. Спасибо, научный руководитель выручил.

«Вы что же это, свинтусы этакие, мировую археологию обездолить хотите?! – возмущенно всплеснул руками академик Еременко, перекрывая своим могучим басом унылый хор причитальщиков, озабоченных состоянием здоровья Даньки. – Не позволю!»

Нажав где надо и как надо, он выхлопотал‑таки для своего «самого лучшего и самого перспективного ученика» разрешение на дополнительную защиту диплома. Чего это ему стоило, история и сам почтенный ученый умалчивают. В университетских кругах ходили слухи, что беспокойный Еременко дошел до Самого. Так это или нет, тем не менее Данька не только блестяще защитил диплом, но и без вступительных экзаменов был зачислен в аспирантуру.

Забот поприбавилось. Лекции, библиотеки, архивы…

Нюшка обижалась:

«Совсем ты меня забросил, а ведь замуж звал».

Правда, звал. В тот самый день, когда вернулся домой, и сделал девчонке предложение.

«Ну, сама посуди, – оправдывался. – Какой у нас сейчас будет семейная жизнь? Тебе учиться нужно, институт заканчивать. Я со своей диссертацией. Давай подождем немного. Наше никуда не денется. Мы ведь любим друг друга».

«Ага, – дулась Анюта. – По‑моему, ты к своему псу больше, чем ко мне привязан».

Волчок тоже куксился из‑за «острого недостатка внимания со стороны некоторых неблагодарных типов». Данька стал замечать, что у нетеру катастрофически портится характер. Упуат и до начала московского периода своей жизни не отличался излишней покладистостью, а тут с ним и вовсе не стало сладу. Его раздражало буквально все: вода, пища, люди, а особенно неустойчивый российский климат.

Для начала он распугал всех окрестных собачников. Пару раз Данила попытался вывести волчка на прогулку. Днем. Разумеется, на поводке и в наморднике. Ничего хорошего из этого не вышло. Низвергнутый бог вел себя по‑хамски. Как будто это не его выгуливали, а он сам изволил выпустить на улицу диковинное двуногое животное породы homo sapiens.

Взгромоздясь на лавочку, Открыватель Путей с унылым величием отрекшегося от престола Наполеона наблюдал за дефилировавшими по аллеям парочками – хозяин – (хозяйка) – собака. При этом он издавал такие звуки, что сам великий основатель реалистической театральной школы Станиславский поверил бы, что перед ним не зверь, а человек. Горовой пробовал урезонить шалуна, но тщетно. Упуат раззадоривался еще больше.

«Ох, ох, ох!» – фыркнул он как‑то вслед интеллигентного вида девушке в очках, семенящей рядом с гнусной болонкой, одетой в легкое клетчатое пальтишко.

«Пгостите, вы что‑то сказали?» – затормозила девица около их лавочки.

Само собой, ее слова, а также милая призывная улыбка, обнажившая два ряда жемчужно‑белых, явно искусственных зубов, были адресованы Дане. Он поспешил заверить девушку в том, что вовсе не помышлял мешать ее прогулке. Вместо того чтобы продолжить дефиле, интеллигентка пристроилась на краешке лавки и попыталась завязать светскую беседу.

Наверняка, у нее были виды на симпатичного и, возможно, холостого парня.

«Какой пгелестный песик! – засюсюкала она и попыталась почесать Упуата за ушком. – И какой необычной погоды! Это у вас мексиканская овчагка? Я читала, что недавно амегиканцы скгестили в своих секгетных военных лабогатогиях восточно‑евгопейскую овчагку с чупокабгой и получилось что‑то умопомгачительное! Отстойте секгет, ну, пожалуйста! Это она?»

«Песик» повел на девушку желтым миндалевидным глазом и, высоко вскинув голову, внезапно зашелся пронзительно‑жутким воем. Со всех сторон послышался яростный собачий лай. Гнусная болонка так и дернула вдоль аллеи. Только ее и видели. Интеллигентка изумленно поглядела предательнице вслед и перевела туманный взор на Путеводителя. Внезапно ее глаза стали квадратными от изумления.

«П‑пгостите, – заикаясь, осведомилась она. – Так это ч‑что, в‑волк?!»

«А то ты сама не видишь?!» – ядовито огрызнулся Упуат, оскалив мощные клыки.

Девушка в обморок, Данила с возмутителем спокойствия – домой, лелея большие надежды, что рассказам очнувшейся интеллигентки о говорящем волке никто не поверит.

Что самое интересное, поверили. Уже через день (Данила специально выдержал паузу в их с волчком прогулках) собачников в парке заметно поубавилось. А бабушка принесла с базара жуткие слухи об ужасном волке‑оборотне, подстерегающем одиноких дамочек и поступающем с ними самым гнусным образом.

«Прямо Шарль Перро какой‑то! – смеялась Ангелина Сергеевна. – Красная Шапочка и Серый Волк!»

Сама же при этом искоса поглядывала на собачку обожаемого внука. Упуат с невинным видом обсасывал большущую мозговую кость. Ангел во плоти, да и только. Но бабушку на мякине не проведешь. Сердце Ангелины Сергеевны подсказывало: что‑то не так с этим ушастым четвероногим созданием. Ой, не так.

И откуда оно только взялось на голову семейству Горовых? Данилушка говорит, что завел дружбу с псиной в клинике Виттмана. Можно сказать, псине этой обязан своим благополучным возвращением домой. Ладно, раз так, потерпим.

Хотя, признаться, иной раз бабушку оторопь брала. Особенно когда она заставала Упуата над развернутой книгой или за включенным компьютером. Конечно, волчок сразу делал вид, что ему никакого дела нет до этих предметов человеческого быта. Так, случайно оказался по соседству, «шел в свою комнату, попал в другую». Но уж больно у него взгляд чудной бывал за секунду до того, как Ангелина Сергеевна выказывала свое присутствие в одной с ним комнате.

И еще это его странное пристрастие к алкоголю.

Срамота!

Она так прямо и заявила драгоценному внучку, в очередной раз застукав его на том, что он наливает в собачью миску пиво. Традиционно светлой «Оболони» (любимой марки волчка, перепробовавшего уйму сортов земного пива и остановившегося на этом).

«Как ты можешь спаивать бессловесную тварь?» – возмутилась Ангелина Сергеевна.

«Понимаешь, – виновато разводил руками младший Горовой, – таким образом я пытаюсь вылечить его от алкоголизма. Прежний хозяин пса был горьким пропойцей и приучил бедолагу к спиртному. Раньше Упуат буквально жить не мог без алкоголя. Мне удалось значительно снизить его тягу к выпивке. Он уже на пути к выздоровлению».

«Бывает», – кивнула бабушка, но сама, естественно, нисколько не поверила сбивчивым Данькиным объяснениям. Хотя чего только не случается на свете…

А тут еще с некоторых пор Данька стал ощущать на себе чье‑то постороннее назойливое внимание.

Сначала он пытался отмахнуться, списывая все на нервы, расшалившиеся после полета в прошлое.

Затем поделился сомнениями с волчком и был страшно удивлен, когда Упуат с самым равнодушным видом подтвердил факт слежки.

«И кто это только может быть?» – заволновался парень.

«А я почем знаю? – зевнул Путеводитель. – Главное, что это не наши. И не акху. На остальных плевать с высокой вышки».

Надо сказать, что беглый нетеру весьма и весьма опасался преследований со стороны своих злопамятных сородичей. Хоть и прошло пять тысяч лет, но кто знает, насколько далеко простирается мстительность поверженных властителей Земли. Вдруг приказ о поимке предателя не имеет срока давности?

Потому и таился волчок, не показывая и даже не пытаясь использовать свои истинные биологические ресурсы. Какие там перемещения в пространстве?! Не приведи Великий Дуат, засекут те. Или другие. Всем активным действиям Упуат предпочел глубокое погружение в бездны информационного пространства землян (надо же наверстать упущенное за пятьдесят веков) и тихий алкоголизм.

«Что же делать?» – не унимался Данька.

«Наплюй! – философски рассудил Путеводитель, не отрываясь от монитора. – Авось само рассосется».

Словно в воду глядел. Слежка как будто прекратилась.

Так незаметно прошел месяц. И вдруг.

Как‑то, придя утром в читальный зал для аспирантов отделения экзоориенталистики и, как обычно, заказав кипу папирусов для обработки, Даня был вызван в кабинет к Еременко.

«Срочно!» – сделала большие глаза шефова секретарша Леночка.

«Не знаешь, зачем вызывает?» – заговорщицки подмигнул ей парень.

Леночка наморщила очаровательный носик и, пожав плечами, потянула на себя дверную ручку.

«Можно?» – сунулся в полуоткрытую дверь Горовой.

«Чего топчешься?! – рявкнули из глубины комнаты, – Заходи, и не делай сквозняка!»

Боязнь сквозняков была своеобразным пунктиком почтенного академика. Попадая в любой, даже самый высокий, кабинет, Еременко первым делом проверял, надежно ли закрыты все форточки, плотно ли захлопнуты двери и выключены ли кондиционеры. Любому другому такое мелкохулиганистое поведение вряд ли сошло бы с рук. Но великий археолог был фигурой, и все списывалось на экстравагантность, столь свойственную творческим натурам.

«Читай!» – коротко сказал ученый, когда Данила примостился на краешке стула.

Нервным жестом Еременко оттолкнул от себя лежащую на его столе тонкую пластиковую папку, и та испуганной птицей метнулась прямо в руки юноше. Даня еле успел перехватить ее в полете. Развернул и погрузился в чтение.

«Ну как?» – поторапливал его академик, наблюдая, как по мере знакомства с материалами брови Горового лезут все выше и выше.

«Не может быть! – еле выдавил из себя парень. – Неужели он нашелся?!»

«Вот именно!»

Еременко вскочил с кресла и забегал по кабинету. Точнее, стал плавно перекатываться, так как бегать в силу своей излишне тучной комплекции прекратил еще лет пятнадцать назад.

«Нашелся! – передразнил аспиранта научный руководитель. – Правильнее будет сказать: явил себя миру! Ибо именно это и произошло. Двести пятьдесят лет поисков, и все без толку. А тут!»

Он вырвал папку из Данькиных рук и, найдя нужный абзац, принялся с выражением читать:

«В ночь на 7 сентября Верховному шаману эвенков Тэр‑Эр‑Гэну Четвертому было видение. Явился к нему сам Царь‑Бог Сэвэки‑тэгэмер и велел, чтобы завтра поутру обследовали место Великой Катастрофы. Дескать, там будет обретен Золотой Чум. Приписав сон влиянию алкоголя, в изобилии употребленного на вчерашнем приеме у Президента Эвенкии, священнослужитель не придал видению должного значения. Однако оно повторилось и следующей ночью. Тогда Тэр‑Эр‑Гэн своими силами организовал из подчиненных ему шаманов экспедицию в район реки Подкаменная Тунгуска. И в месте, указанном Сэвэки‑тэгэмером, был найден неизвестный объект, получивший кодовое название „Золотой Чум“…»

«Видишь, это не находка, а явление!»

«А почему, собственно, эти материалы поступили в наше ведение? – заинтересовался Данила. – По‑моему, им самое место в метеоритном отделе Минералогического музея. Они ведь столько времени и сил потратили на поиски Тунгусского метеорита».

Академик хитро сощурился.

«Непонятно? И я сначала не разобрался. Пока не увидел вот это».

Жестом фокусника он извлек из верхнего ящика стола пачку цветных карточек.

«Полюбуйся!»

Даня взглянул и обомлел.

«Он нашелся!» – торжественно произнес Упуат, закончив разглядывать и обнюхивать принесенные Данькой снимки.

На тонких голографических пластинах в разных ракурсах был запечатлен до боли знакомый объект.

Правильный пирамидной высотой в пять или пять с половиной метров (размеры можно было определить в сравнении с окружавшими объект деревьями). Четыре гладкие, словно покрытые полировкой, грани. Под слоем «полировки» проглядывались неведомые значки, похожие на иероглифы. Было непонятно, каким образом нанесены эти рисунки на поверхность и почему их видно. Будто кто‑то покрыл камень слоем толстого, но прозрачного стекла. Однако ж не стекло это было.

«Бен‑Бен!» – констатировал Даня.

Открыватель Путей согласно кивнул.

«Значит, Стоящий‑у‑Тропы его не уничтожил. Не захотел? Или не смог?»

Волчок снова затряс головой. На этот раз отрицательно.

«Ты не понял? – сощурил он свои желтые миндалевидные глаза. – Это не тот пирамидион, через который ушли мы».

«Как?!»

Парень схватил в руки лупу и жадным взглядом исследователя впился в голограммы. И чем дольше он смотрел, тем очевиднее становилось его заблуждение.

Да, потрясенный находкой, он сперва не заметил явных отличий.

Тот, их Бен‑Бен, был поменьше, что‑то около трех метров в высоту. Да и значки на его гранях строились вертикально, а не горизонтально, как на этом.

Что же это получается?..

Выходит, найден еще один механизм Древних. Как там его называл говорящий динозавр, ЭРЛАП, что ли. Да, точно. Ящер с острова Великой Зелени упоминал, что на Земле находились три такие машины: Малый (тот самый, египетский), Большой и Великий ЭРЛАП. Скорее всего, тот, что запечатлен на голограммах, – это Большой. На Великого как‑то не тянет. Размеры не те.

«Я еду с тобой!» – безапелляционно заявил Путеводитель.

«Куда, в экспедицию?»

«Ага! – радостно гавкнул волчок. – Мне просто необходимо на это взглянуть!»

Данька призадумался.

А почему бы и нет? Оставлять нетеру одного в Москве, без присмотра? Ни в коем случае! Кто знает, к каким катастрофическим последствиям это может привести. С другой стороны, кто, как не инопланетянин, сможет надлежащим образом организовать изучение таинственного объекта, явившегося на Землю из глубин космоса?

Археолог снял трубку и набрал номер академика Еременко. После пяти минут обоюдной и жаркой перепалки проблема была улажена. Одним членом экспедиции стало больше.

«Но смотри мне! – пригрозил ученый. – Чтоб завтра же сделал своему псу все необходимые прививки. Справку от ветеринара представишь в трех экземплярах!..»

* * *

Упуат, умаявшись от тоски и критики «допотопных средств передвижения людей», мирно дремал у его ног, совсем как обычный пес.

Почти все члены экспедиции, за исключением академика Еременко, расслаблялись, избрав для этого бар салона третьего класса, отличавшийся большим количеством девушек‑отпускниц.

А Даня был занят важным делом. Подключившись к бортовой Сети, он вошел в Глобалнет и в быстром темпе стал просматривать все доступные материалы о местах, куда лежал их путь.

Как‑то так получилось, что ничего, кроме пары написанных в позапрошлом веке книжек и параграфа в учебнике географии, он на эту тему не читал. Север был совершенно вне его интересов – то ли дело Древний Египет или, на худой конец, Месопотамия!

И вот сейчас парень с неожиданным интересом вчитывался в страницы новейшей истории Эвенкии.

…В конце далекой уже первой трети XXI века начались те самые резкие перемены климата, о которых ученые говорили так давно, что обыватель просто перестал им верить, лишь посмеиваясь над всеми этими умниками, пугающими честной народ какими‑то там экологическими бедствиями.

(Когда все началось, в некоторых странах разъяренные толпы даже принялись громить институты и лаборатории, почему‑то решив, что именно «яйцеголовые очкарики» все беды и накликали).

Россия только‑только начала выползать из тех несчастий, что обрушились на нее в конце предыдущего XX века, и надо ли говорить, что все это стало малоприятным сюрпризом.

Стремительно поднимающееся море наступало на берега и уничтожало порты. Вечная мерзлота, по которой проходили дороги, трубопроводы, линии электропередач и где стояло немало городов, начала таять, превратив огромные пространства в исполинское болото. И в этом болоте в буквальном смысле слова утонули и промыслы, и целые поселки, и рудники, и даже несколько малых городов. События эти не миновали и Эвенкию, в короткий срок лишившуюся почти всего населения, сбежавшего прочь – подальше от непроходимых трясин и туч комаров с осу величиной.

Бывшая сырьевая кладовая была потеряна.

К счастью, как раз тогда совершенно случайно нашли изрядные запасы нефти в Средней России, что породило даже движения за независимость от Центра, самым заметным из которых был «Урюпинский фронт освобождения России от Москвы». Не одна Россия, впрочем, страдала от разгула стихий.

Ведь именно тогда разразился первый всемирный кризис, затронувший почти все страны. Миллионные потоки беженцев и переселенцев буквально сносили государственные границы. Правительства сменяли друг друга со скоростью ракеты. За семнадцать лет в тогдашней России поменялось девять президентов, два регента и даже один царь.

Все главные валюты одна за другой обратились в прах, и Даниил с удивлением прочел, что в течение полугода мировым расчетным средством был монгольский тугрик (тогда в Монголии как раз разворачивалось «Великое желтое возрождение»).

Потом, когда все более‑менее утряслось, власти долгое время не знали, что теперь делать с этими огромными просторами.

Радикал‑националисты, например, предлагали переселить туда латышей и эстонцев, массово бежавших в Россию от наступающего на их страны Балтийского моря. Партия Истинного и Верного пути – учредить в тех землях особую страну – Беловодье, естественно, под своим собственным управлением.

И тут вдруг к тогдашнему Президенту явилась депутация каких‑то людей в малицах и унтах и сообщила, что они представители славного и древнего эвенкийского народа и требуют закрепления за ними прав на исконные земли.

Глава государства изрядно удивился и не сразу им поверил – эвенки считались уже лет тридцать как благополучно ассимилировавшимися. Но вожди во главе с шаманом Тэр‑Эр‑Гэном сумели доказать свои права и подлинно эвенкийское происхождение, после чего, видимо все еще не придя в себя от изумления, Президент подписал указ о передаче этих земель во владение непонятно как возродившегося народа.

Кстати, на вопрос журналистов, как им все‑таки удалось выжить, Тэр‑Эр‑Гэн, хитро улыбаясь, сообщил, что боги его предков сжалились над своими детьми и позволили избранным пережить все бедствия в другом мире, куда провели их невидимыми путями. (Тут Даня насторожился, что‑то это ему напомнило. Надо будет как‑нибудь посоветоваться с Упуатом на эту тему, решил он.)

Давно закончился Первый кризис, миновал и Второй, и вдруг оказалось, что из края гиблых трясин и хлябей Эвенкия превратилась в весьма благодатное место.

Вода сошла, и поднялись молодые леса из амурского и сибирского кедра (почти исчезнувшего). Меж деревьев натянулись лианы, а поляны покрыли растения, прежде считавшиеся редкими, а то и вымершими. В лесах появились кабарга и пятнистые олени, бурые и гималайские медведи, а лоси и кабаны так вообще стали обычным зверьем. По льду Берингова пролива (это были последние годы, когда он еще замерзал) пришли гризли, пумы, койоты. Появились и соболя с куницами, бежавшие со звероферм, разгромленных во время последней вспышки экологического терроризма. Свили гнезда разнообразные птицы – от орлов до куропаток. Из Приморья пришли почти истребленные тигры и леопарды. Прилетели и летучие мыши, включая и больших тропических, сумевших как‑то прижиться в незнакомом климате.

Одним словом, на нескольких миллионах квадратных километров возник целый мир дикой природы, какой она была за тысячи лет до появления человека.

Кое‑кто начал было разрабатывать проекты промышленного освоения ставших вновь доступными богатств, но эвенки решительно воспротивились, ссылаясь на президентский указ, позже подтвержденный Верховным Судом.

Так что и государству, и многочисленным частным компаниям, уже пускавшим слюнки, пришлось поумерить свои аппетиты.

Новые хозяева, вернувшиеся к образу жизни предков, не стремились пускать к себе в страну внешний мир. В Эвенкии (куда вошли еще и северные регионы бывшей Якутии и Чукотки) был разрешен только экологический туризм.

Причем каждую экскурсию сопровождал проводник‑надсмотрщик, зорко следивший, чтобы туристы не загрязняли тайгу. И за брошенную банку, пластиковый пакет или разведенный без разрешения костер нарушителю грозил штраф, а то и трехмесячные исправительные работы на женьшеневых плантациях.

Единственные, кроме немногочисленных ученых, кого допустили в эти края, были сотрудники Сибирского Центра восстановления древних видов, созданного в середине прошлого века.

В свое время шаманы, посоветовавшись с предками и Сэвэки‑тэгэмером, решили, что воскрешение священного зверя их пращуров – дело угодное и духам, и богам.

Центр этот, правда, достиг мало‑мальски весомых результатов всего два десятка лет назад, когда уже почти все потеряли надежду на успех, истратив чуть ли не на два миллиарда геоларов пожертвований, собранных по всему миру.

Но зато теперь к обитателям эвенкийской тайги прибавились и мамонты, а глава Сибирского Центра академик Бакалов‑Синицкий на радостях торжественно пообещал до конца нынешнего века клонировать еще и шерстистых носорогов, а возможно, даже динозавров. Одним словом, путь экспедиции лежал в места по‑настоящему дикие, каковых на Земле, пожалуй, больше и не осталось.

Капитан (пока еще капитан) Владилен Кириешко, забившись в самый дальний уголок бара салона третьего класса, исподлобья наблюдал за ведомыми объектами.

Края, куда был откомандирован бравый сотрудник Министерства государственного порядка, почти не занимали его родной 13‑й отдел МГОП. Приходившие оттуда сообщения о крылатых вампирах объяснялись большими колониями летучих мышей. О леших, заставляющих туристов беспомощно блуждать по тайге в двух шагах от лагеря (правда, преимущественно рассказывали личности, склонные к употреблению спиртного в повышенном объеме). Сведения о призраках и домовых, просящих случайно забредших в покинутые города и селения людей унести их в большой мир, разносили сталкеры, без разрешения проникающие в заповедную зону в поисках всякого антикварного добра из XX века. (Этих храбрецов не пугали даже женьшеневые плантации тамошних шаманов…)

Ну и, конечно, побасенки о жутком колдовстве, древней магии и снежных людях.

Были еще истории, связанные с поисками Тунгусского метеорита, но все, связанное с космосом, находилось в ведении сектора полковника Злотникова, а Кириешко же в основном занимался вещами потусторонними, логическому осмыслению не поддающимися.

Да и не до всяких тайн этого края ему было сейчас!

Весь полет Владилен Авессаломович размышлял. И даже теперь, меньше чем за час до посадки, он не мог отвлечься от этих мрачных мыслей.

…После того как столь, казалось бы, многообещающее дело с этим пришельцем из прошлого лопнуло, точно пыльный музырь… тьфу, мыльный пузырь (уже и заговариваться стал со всей этой чертовщиной)…

Так вот, когда это дело лопнуло, как… Одним словом, взорвалось, Кириешко, погоревав и позлившись, написал отчет о завершении операции (как положено, в электронном и письменном виде), сдал его в канцелярию да и постарался выкинуть из головы это странное происшествие, доставившее ему столько хлопот и разочарований. А ведь он почти поверил, что действительно наткнулся на гостя из иного времени!

Так прошел почти месяц. Капитан погрузился в повседневную рутину и начал уже забывать о Даниле Горовом.

Гром грянул, когда из отпуска вернулась начальница отдела.

К счастью, как раз тогда Владилен Авессаломович был откомандирован под видом независимого журналиста в Новосибирск на XXX ежегодную Всемирную конференцию духовидцев. Командировка продлилась три дня, и, когда капитан прилетел в столицу, главное уже миновало. Будь он в Москве, когда Протопопова воротилась из своего тихоокеанского турне, еще неизвестно, что бы произошло.

Полковник отличалась взрывным характером и полным отсутствием тормозов, если ее что‑то злило. Рассказывали, что, еще будучи старшим лейтенантом, она выкинула в окно полковника, который после праздничного банкета попытался залезть ей под форменную мини‑юбку. К счастью для полковника, это был всего лишь первый этаж.

Владилену Авессаломовичу поведали, что когда шефиня бегло просмотрела услужливо подсунутый ей канальей Шумерским отчет об операции «Странник» (именно такое название Кириешко дал попытке выволочь из клиники Виттмана этого Дже‑ди‑Горового), то с нее за несколько секунд сошел весь замечательный гавайский загар. А затем последовали такие выражения, каких, наверное, эти старые стены не слышали со времен, когда хозяевами тут были революционные балтийские матросы.

Ситуация усугубилась еще и тем, что, по закону подлости, как раз в тот же день из клиники Виттмана на Лубянку пришло требование выплатить компенсацию за испорченный хакерами МГОП портал заведения. Особенно подчеркивалось, что пострадал еще и сайт «Basted.ru», посвященный лечебным кошкам, очень популярный и особенно любимый детьми. Сумма была названа порядка ста тысяч геоларов.

(Ну, «Полосатый призрак»! Ох же и сволочь! Всех сдал, как только на него чуть нажали! А еще хвалился, мол, никто ничего не отследит и концов не найдет!)

Следом курьер доставил служебную записку от разгневанного вице‑премьера, курирующего силовые структуры, чья дочка‑школьница была поклонницей упомянутого кошачьего сайта.

Скандальчик вышел еще тот – сам министр лично звонил полковнику и требовал «разобраться с этим капитанишкой!».

И тот факт, что кабинет Протопоповой находился на седьмом этаже, мог сыграть в судьбе оного «капитанишки» не самую благоприятную роль.

Но Владилен Авессаломович оказался в родной конторе только на следующий день, когда кое‑что в ситуации изменилось, и поэтому ничего страшного не произошло.

«Мариелена Прекрасная» просто вызвала его к себе, дала пару пощечин, назвала дураком, ишаком и еще менее приятными эпитетами и сообщила, что если в своей дальнейшей карьере сторожа или дворника Кириешко проявит такие же деловые качества, то ей заранее жалко его несчастных работодателей.

Сунув ему под нос записку вице‑премьера и письмо Виттмана, начальница «чертедюжинного» отдела елейным голоском предложила капитану либо выплатить всю сумму иска самому, либо же немедленно написать рапорт об увольнении. Причем еще и с припиской о добровольном аннулировании пенсии, льгот и выслуги, поскольку‑де он, Кириешко, понял, что пятнадцать с лишним лет занимался ненужными вещами и боролся с несуществующими аномальными явлениями.

Чуть не плача про себя, он написал треклятый рапорт.

Затем Протопопова спрятала роковую бумагу в сейф и сообщила, что, может быть, не даст ей ходу и даже порвет на глазах Владилена Авессаломовича. Ибо за четыре часа до возвращения капитана сверху – она многозначительно указала пальцем в потолок кабинета – пришло распоряжение: срочно взять под наблюдение аспиранта ИНКА Даниила Сергеевича Горового и, что особенно подчеркивалось, его пса неустановленной породы, именуемого Упуатом.

Более того, ей намекнули, что дело это особой важности.

И она, взвесив все, решила, что раз Кириешко занимался этим делом, то ему и заканчивать его. По крайней мере, он единственный, кто хоть что‑то знает про фигуранта.

И капитан приступил к выполнению ответственного задания. За полторы недели он собрал достаточно материала, чтобы как минимум задержать объект для дачи подробных показаний.

А потом внезапно началась вся эта непонятная свистопляска, когда едва ли не весь его отдел вместе с кучей коллег из других звеньев родного министерства вдруг перебросили в эту злосчастную Эвенкию, где местные шаманы что‑то такое нашли.

Он запросил было указаний, не стоит ли ему отложить охоту за парнем и его псом и не присоединиться ли к большинству, раз уж все это так важно?

На связь с ним вышла лично Протопопова и непривычно серьезно приказала продолжать наблюдение любой ценой, ибо это может быть не менее существенно.

И вот ему опять предстоит пасти этого чудного парня с его странной собакой. Практически одному, в диких краях, не имея внятного представления как?

И – что не менее важно – зачем?