Еврейский Белосток и его диаспора

Оглавление

Группа авторов. Еврейский Белосток и его диаспора

От автора

Введение. Между рассеянием и империей. Представления о распространении евреев в эпоху массовой миграции

Глобальное и локальное в написании истории евреев

Восточноевропейская еврейская диаспора и полевые исследования диаспоры

Глава 1. Распространение внутрь. Белосток, еврейская миграция и городская жизнь приграничья Восточной Европы

Сдвиги политического суверенитета Белостока и Восточной Европы

Сплетение ткани повседневной жизни: евреи-мигранты и развитие промышленности в Белостоке

Политика благотворительности: «Линес Хацедек» и вызов еврейских мигрантов традиционной системе общинного управления

Новое еврейское руководство новаторскими еврейскими благотворительными организациями

Политический и культурный ответ евреев на дилемму мигрантов: бундовцы, сионисты и эсперантисты в Белостоке

Революция 1905 года

Антиеврейское насилие в еврейском городе: Белостокский погром 1906 года

Золотой век еврейского Белостока: Белосток в последние годы Российской империи, 1906–1914 годы

Заключение

Глава 2. Воссоздание родины на землях обетованных

«Белосток на Восточном Бродвее»: воссоздание Белостока в Нью-Йорке, 1877–1939 годы

Белостокский центр: трансляция и трансформация Белостока в Нижнем Ист-Сайде

Поющие ткацкие станки Виллы Линч: Белостокские евреи в Аргентине

Палестина

Социализация в Новом Белостоке: Белостокский центр в Мельбурне

Заключение

Глава 3. «Покупка кирпичей для Белостока» Благотворительность и связи новой еврейской диаспоры

Создание кризиса благосостояния в Белостоке: Первая мировая война и ее последствия

Ответ на зов беды: филантропия эмигрантов и возрождение организованной еврейской жизни

Польский ответ на филантропию американских евреев

Стимулирование белостокской филантропии: политические и экономические механизмы

Гендер и филантропия в белостокской диаспоре в межвоенный период

Публичная репрезентация и эмигрантская филантропия

Благотворительность, потребление и фандрайзинг в пользу Белостокского дома престарелых в Нью-Йорке

Американская филантропия и белостокские евреи накануне Второй мировой войны

Заключение

Глава 4. Переписывание истории еврейской диаспоры. Образы Белостока в международной еврейской прессе Белостока, 1921–1949 годы

Дать голос Белостоку в момент его разрушения: создание Der Bialystoker Stimme

Образы Белостока 1920-х годов как способ сохранить чувства к родине

Штетлизация города: Белосток как священное иудейское государство и миграция как изгнание

Белосток как центр имперской власти и миграция как колониальная миссия

Новое видение Белостока в самом Белостоке

Осваивая великую колониальную миссию: образы Белостока, люди Белостока и миграция в 1930-х годах

«Белосток перенесенный и преображенный»: образы Белостока в 1940-х годах

Заключение

Глава 5. Смещение центров, конфликты благотворителей. Перестройка, перемещение и память о еврейском Белостоке в эпоху после Холокоста

Разрушение еврейского Белостока в 1939–1943 годы

Ответ диаспоры на разрушение ее прежнего дома

Несостоявшееся возрождение: еврейский Белосток и послевоенный еврейский эксперимент в Польше

Белостокский центр в Австралии и усилия по переселению еврейского Белостока

Восстановление Белостока в новом Еврейском государстве

Переосмысление образа Белостока

Заключение

Эпилог. Диаспора и политика восточно-европейской еврейской идентичности в эпоху массовой миграции

Библиография

Источники

Периодические издания и брошюры (доступны в Национальной библиотеке в Иерусалиме, Нью-Йоркской публичной библиотеке и в Институте иудаики YIVO)

Устные интервью

Опубликованные источники

Литература

Отрывок из книги

После стольких лет работы над этим проектом, претерпевшим многочисленные трансформации и изменения, кажется почти невозможным вспомнить всех, кто помогал мне, и воздать им должное в полной мере. Эта книга стала кульминацией долгого пути, на котором мне очень повезло получить поддержку целого ряда людей, учреждений и фондов. Я начну с благодарности моим родителям, которым эта книга посвящена. Рут и Лоренс Кобрин всегда поддерживали и одобряли мое стремление к знаниям. Их безграничная любовь, а также бесчисленные часы присмотра за детьми, когда я отправлялась в исследовательские поездки, сделали возможным завершение этого проекта.

Первые семена этого исследования упали в почву, когда я услышала доклад профессора Нэнси Грин из Йельского колледжа о сравнительной еврейской миграции, в ходе которого она поделилась своим растущим разочарованием по поводу невозможности найти в Париже хорошие бейглы, не говоря уже о булочках бялах. Однако родившийся тогда замысел книги никогда бы не был реализован, если бы не мои замечательные учителя. С того момента, как я вошла в классы Дэвида Рудермана и Полы Хайман в качестве студентки Йельского университета, меня вдохновляла их страсть к преподаванию и верность научной строгости. Среди сотрудников Пенсильванского университета я благодарю Майкла Каца, Дебору Дэш Мур, Еву Моравску и Исраэля Бартала за то, что они познакомили меня с новыми подходами к изучению процесса миграции и восточноевропейской еврейской истории. Я особенно признательна Бенджамину Натансу, Деборе Дэш Мур, Дэвиду Рудерману и Бет Венгер, чьи вдумчивые комментарии и высокие академические стандарты помогли мне довести проект до завершения. Острые вопросы, мудрые советы и постоянная поддержка Бенджамина Натанса подтолкнули меня к переосмыслению того, как можно успешно рассказать о транснациональной истории евреев Восточной Европы.

.....

Мой разговор об одном фрагменте масштабного мира еврейской иммиграции из Восточной Европы оказался частью оживленной академической дискуссии вокруг понятия диаспоры – быстро растущего поля исследований, в которых зачастую предполагается, что «еврейская диаспора» является архетипом, но авторы странным образом избегают упоминания евреев как акторов этого процесса. Термин «диаспора» впервые стал популярным для описания разнообразных групп в 1980-х годах, когда ученые заинтересовались группами добровольных и вынужденных мигрантов из столь различных регионов, как Южная Азия, Карибский бассейн и Африка, а затем решили, что категория диаспоры является лучшим эвристическим решением при анализе запутанной картины идентификаций, иммигрантов после пересечения национальных границ и обоснования на новых землях, где они формировали субнациональные и/или этнические идентичности[45]. Вскоре многие исследователи стали использовать понятие «диаспора» как аналитическую категорию при описании дилемм идентичности в эпоху массовых миграций и модерного национализма – как пошутил Хачик Тололян, «там, где раньше была дисперсия, теперь диаспора»[46].

Сегодня в широких дискуссиях о современных группах мигрантов большинство исследователей уделяют огромное внимание «диаспорической ментальности» мигрантов. Однако ситуация с евреями, обстоятельства диаспоры которых часто принимают за парадигму, толкуется совершенно неправильно. Изначально термин «диаспора» был образован от греческого корня, означавшего «рассеяние», и описывал изгнание евреев с их древней родины и существование вдали от нее на протяжении последующих двух тысяч лет. За это время евреи постоянно переосмысливали и развивали свое понимание пребывания в диаспоре[47]. В самом деле, как провокативно предполагают ученые Даниэль и Джонатан Боярины, уже давно сформировался разрыв между существованием евреев в диаспоре и еврейской практикой и манифестацией своей диаспорической идентичности[48]. Прошлое евреев показывает, что еврейское понимание таких ключевых концептов, как дом, изгнание, власть, созданы не их воображаемым изгнанием с земли библейского Израиля, но выкованы в тигле их связей с иными родинами[49]. Действительно, «евреи никогда не воображали свой дом исключительно как Израиль или Сион, – отмечает Иосеф Йерушалми, – но как мириады мест, таких как Толедо, Амстердам и Гранада». Как выясняется, продолжает Йерушалми, «евреи чувствовали себя дома, и пребывая в изгнании», и «еврейская ментальность выдает внутреннюю, нестабильную двойственность», колеблющуюся между «сохранением связей с древней прародиной и освоением мест изгнания, которые начинают восприниматься как еврейские»[50]. Если земля библейского Израиля оставалась мифической родиной находившихся в изгнании евреев, Восточная Европа была на заре XX века родиной «живой диаспоры» для миллионов евреев[51].

.....