Отрывок из книги
Стараясь не издавать ни звука, я в чрезвычайно неудобных туфлях на каблуках меряю шагами крошечное пространство в дальнем углу набитой битком переговорной между моим снисходительно посторонившимся коллегой, Клайвом, и ордой скоп, стеклянными глазами уставившихся на меня со старых обоев. Я хмурюсь на жутких трафаретных птиц, как и всегда, когда меня вызывают в переговорную «Магнолия». Миз[1] Пеннингтон делает паузу, я чувствую, что должна кивнуть вместе с остальными, и смотрю на часы. Всего три тысячи шестьсот шагов, а уже почти полдень. Резко развернувшись на тонкой шпильке, делаю более короткий и быстрый шаг по плотному красному ковру, вычеркиваю три слова в конце абзаца. Это преимущество работы редактором в издательстве более винтажном, чем комбинезоны в стиле восьмидесятых, которые снова входят в моду среди подростков. Здешние редакторы ходят с ручкой за ухом, постоянно таскают с собой толстые пачки бумаг и в последнюю минуту с изможденным видом вносят правки в рукописи.
Более того, в «Пеннингтоне» вы будете выглядеть подозрительно, если не принесете как минимум одну рукопись на те шесть совещаний, которые посетите в течение дня. Поэтому никто из собравшихся не обращает внимания на то, что я перелистываю страницы.
.....
Да, хорошая идея. В конце концов, опоссумы так делают, и им помогает. Это биологический метод выживания. Врожденный. Не пустой звук. К тому же никто не смеется над людьми, которые падают в обморок. Это дает им право на поблажку. За спиной можно сколько угодно дразнить человека, который упал ничком, но попробуйте сделать так в относительно серьезной ситуации – и ваше поведение сочтут ужасно бестактным.
Значит, решено. Я притворюсь опоссумом.
.....
