Читать книгу Вечность длиною в сон - - Страница 1

В последний день последнего летнего месяца, когда солнце, особо жаркое в этих краях, стояло в зените, карета в сопровождении трёх стражников направлялась в сторону Хельмы, столицы царства Раама. В Хельме располагался главный дворец рода Бристеров, правивших этими землями в пятом поколении. Путь в столицу пролегал через пустынную каменистую равнину, расположенную к востоку от Медиамских гор, у подножья которых время от времени можно было увидеть невысокие сооружения, напоминающие заброшенные храмы древних божеств.

Из-за внезапно начавшегося сильного дождя главный страж Яневан приказал кучеру не гнать лошадей, чтобы карета с задремавшим в ней Алистером, одиннадцатилетним наследником престола, не опрокинулась в овраг. Ровно семь лет назад царь Хитклифф Третий отправил своего младшего сына от первой жены Батахафт в землю Гесем, расположенную у самых восточных границ Раамского царства, чтобы он набирался мудрости у жрецов ордена Самадат, основавших там много веков назад храм. Только дважды в год, в весеннее равноденствие, отмечавшееся по всему царству в четырнадцатый день первого весеннего месяца, а также пятнадцатого числа первого осеннего месяца, когда народ благодарил мать-природу за щедрый урожай, Алистер прибывал в столицу на несколько дней, чтобы отметить праздники рядом с отцом.

Своего двадцатилетнего брата Фридлейва Алистер не видел больше года, после того как тот, упав с коня, повредил ноги и отправился к дяде, брату матери, поместье которого находилось в соседнем царстве Лодрэг, распростёртом на другом конце моря. Хитклифф Третий делал всё возможное, чтобы эта история не распространилась, рассказывая придворным и высоким гостям, что первенец его жив, здоров и, несмотря на то, что покинул границы царства Бристеров, продолжает постигать мудрость в имении своего дяди. Но в глубине души правитель понимал, что Фридлейв навряд ли снова начнёт ходить и держаться в седле, и более не рассматривал его как престолонаследника, который должен был обладать этими умениями. Во дворце шептались, что молодая царица Ингибьёрг, вторая жена царя, тайно поклоняющаяся тёмным силам, провела древний обряд, после чего появившийся непонятно откуда огромный демон напугал лошадь, на которой мчал на всех парах Фридлейв, и та опрокинула царевича. И поскольку закон рода Бристеров гласил, что царство не может оставаться без престолонаследника, способного в любой момент заменить на троне правителя, то сразу после того, как Фридлейв покинул границы царства, престолонаследником был объявлен Данав, первенец Хитклиффа Третьего и Ингибьёрг.

В храме Самадат Алистер много молился и даже просил верховного жреца храма, мастера Авгура, поделиться с ним тайным заклинанием, способным поставить Фридлейва на ноги, но всё было напрасно: никто не вызвался ему помочь, убеждая продолжать возносить мольбы небесам. Царевич понимал, что молитвами он старшего брата на ноги не поставит, и мечтал навсегда покинуть храм и быть рядом с отцом, убедить его вернуть брата во дворец, где он будет под наблюдением лучших лекарей. Алистер очень скучал по Фридлейву и в глубине души надеялся встретить его во дворце на праздник осени, посвящённый Матери сырой земле. Но на сей раз правитель отправил с гонцом послание, в котором повелел царевичу не дожидаться главного осеннего праздника, а прибыть в столицу раньше обычного, к концу третьего летнего месяца.

Алистер полагал, что причиной тому могла стать новость о пробудившейся огненной горе, расположенной неподалёку от храма богини Самадат, но ему хотелось верить, что отец наконец-то собирается провозгласить престолонаследником его, как он считал, достойнейшего из потомков Бристеров.

Всё это время царевич молился, чтобы Данав, который был ровно на год младше и изначально был третьим в порядке наследования престола Бристеров, потерял расположение отца и правитель решил провозгласить престолонаследником Алистера, который был вторым в списке. Несмотря на то, что юному царевичу так и не удалось до конца понять замысел правителя, он был рад возвращению во дворец.

Алистер, желая предстать перед отцом в лучшем виде, с особым усердием принялся за изучение древних свитков. Царевич был убеждён, что давно постиг всю мудрость ордена Самадат, и надеялся, что и отец, поняв это, решил вернуть сына в столицу. Алистер был несказанно рад, что покинул стены храма, пребывание в котором он считал не чем иным, как наказанием свыше.

Несмотря на древние тексты, Алистер отказывался верить, что та самая Самадат, почитанию которой и был посвящён храм, когда-то давно вступила на эти земли, спустившись со спины огромного морского чудовища, чтобы обучить великих жрецов и правителей земных мудрости богов. По легенде, которую царевич считал не более чем выдумкой, правители Гесема и знать в благодарность за наставления, проповеди мудрости богов долгие века поклонялись Самадат как своей духовной наставнице и небесной покровительнице и даже позволили воздвигнуть храм на берегу того самого моря, где её нога впервые коснулась земли. По всему царству, да и по пути следования кареты Алистеру встречались десятки подобных храмов, и верить в нисхождение на землю какой-то богини, святилище которой он покинул на рассвете, царевич не желал.

По пути во дворец Алистер молился, чтобы его нога никогда более не переступала порог храма, посвящённого малоизвестной древней богине, почитателей от поколения к поколению которой становилось всё меньше, а всю оставшуюся жизнь он продолжил бы в столице, рядом с отцом. Царевич было собирался вознести хвалу своим небесным покровителям вслух, но его сдержало то, что в карете напротив сидел мастер Авгур, верховный жрец храма Самадат, которого правитель просил сопроводить наследника во дворец. В народе поговаривали, что сам царь-отец был тайным членом этого древнего ордена, но подтвердить это никто не мог.

Мастер Авгур, немногословный мужчина лет пятидесяти, облачённый в чёрную мантию, с самого начала пути погрузился в чтение древних свитков. Он пользовался большим уважением правителя и, несмотря на все возражения Алистера, был строг к юному наследнику. Царевич не раз выказывал отцу недовольство тем, что в наставники ему был выбран мастер Авгур, который относится к нему без особых почестей, так же, как к другим ученикам, но Хитклифф Третий не собирался менять своего решения. Глядя на жреца, который после долгого чтения наконец-то заснул, Алистер желал, чтобы это была их последняя совместная поездка.

Царевич, полный решимости доказать отцу, что он достойнейший из претендентов на престол, постигший всю мудрость учения Самадат, продолжил изучение свитков, особенно того, в котором говорилось о великих правителях прошлого. То ли долгая дорога, то ли содержание свитка, который Алистер осилил ровно до половины, навеяли сон на царевича, и он, не в силах с ним бороться, крепко заснул.

Перебираясь из одного сна в другой, царевич незаметно для себя оказался в гранатовом саду, посреди которого росло высокое виноградное дерево с крупными плодами, покрытыми тёмно-красной кожурой. Взобравшись на него, он увидел неподалёку заброшенное имение, окружённое высоким забором. Убедившись, что рядом никого нет, царевич испробовал плод, который был размером с яблоко, а на вкус, как и обычный виноград, наполнен сочной мякотью. После он принялся разглядывать близлежащие улицы, чтобы понять, где он. Взобравшись ещё выше, царевич продолжал смотреть по сторонам, как вдруг увидел приближающегося к имению в сопровождении шестидесяти стражников мужчину, голову которого украшала корона из чистого золота.

Алистера охватил страх от мысли, что сад принадлежит правителю тех земель, и он прибыл со стражниками наказать царевича за поедание плода без спроса. Алистер было собрался, как только царь прибудет в сад, спуститься с дерева, представиться и во всём сознаться. Но по спокойному шагу правителя, корона которого блистала шестью лучами, Алистер понял, что это легендарный царь Салливан, о котором повествовалось в последнем из прочтённых им свитков, и решил промолчать.

Правитель внимательно рассматривал строения. Улицы были пусты. Возможно, стражники, беспокоясь о безопасности царя, приказали горожанам не покидать своих жилищ или сильная жара вынудила их укрыться в домах. Правитель продолжал любоваться величественными зданиями, которые он велел возвести после своего восшествия на престол, и вот его взгляд остановился на двухэтажном каменном доме с красными воротами.

Недолго раздумывая, царь Салливан распахнул врата и прошёл в имение, приказав стражникам дожидаться его снаружи. Никого не встретив в доме и дворе, правитель вскоре обнаружил красивый сад с множеством цветов, невысоких деревьев и пальм. Пройдя вглубь, где росли гранатовые деревья, он услышал звук музыкального инструмента. Оглянувшись по сторонам, он прошёл дальше и, к своему удивлению, увидел в тени невысокого дерева, неподалёку от виноградника, сидящего на земле мужчину, что-то тихо наигрывающего на маленькой арфе.

Остановившись в нескольких шагах от незнакомца, правитель, которому на вид было чуть больше двадцати лет, произнёс:

– Я царь Салливан, владыка этих земель, а кто ты, незнакомец? Я приказываю тебе встать и представиться.

Но музыкант не придал никакого значения словам правителя. Салливан решил подойти поближе, чтобы понять, кто ослушался слов его. Но, вглядевшись в лицо мужчины с арфой, который на вид был его ровесником, в изумлении произнёс:

– Отец, это ты? Как я рад встретить тебя! Это я, Салливан, сын твой.

Не веря своим глазам, правитель продолжал:

– Отец, как ты здесь оказался? Позволь мне обнять тебя? Вставай, я покажу, каким красивым стал город, основанный тобой.

Но мужчина, не особо прислушиваясь к этим словам, продолжал перебирать струны. Подумав, что отец не расслышал его слов, а может, и не признал в нём сына, которого не видел много лет, царь подошёл ещё ближе.

– Это я, Салливан, сын твой. Отец, почему ты молчишь? Почему не рад видеть меня? Как ты и повелел, я воздвиг много величественных зданий в столице, и теперь о нашем царстве знают от края земли и до края. Оно процветает, а главное – я воздвиг храм из белого камня по твоим чертежам. Позволь мне проводить тебя к нему, он здесь неподалёку, через две улицы, – воодушевлённо проговорил царь Салливан, после чего добавил: – Отец, увидев какое величественное строение, я возвёл по твоим чертежам, ты сможешь гордиться мной.

Но мужчина, что-то тихо наигрывая, смотрел вдаль.

– Отец, почему ты молчишь? Я делаю всё, чтобы ты и предки наши гордились мной. Поведай, в чём я провинился, что ты не желаешь говорить со мной? – с грустью в голосе проговорил Салливан, но, не дожидаясь ответа, добавил: – Быть может, ты молчишь, думая, что я забыл о втором твоём наказе? Нет, отец, я выполнил и его, взяв в жёны шестьдесят знатных девушек из разных народов. Клянусь, что ни к одной из них я даже не прикасался, как ты и наставлял. Жрец Себастиан, по указанию твоему помазавший меня на престол, может свидетельствовать об этом.

Увидев, что мужчина с арфой наконец посмотрел в его сторону, правитель произнес:

– Отец, уверяю, я живу по слову твоему. Несмотря на большой гарем, я продолжаю хранить данный в юности обет целомудрия в надежде выполнить возложенную на меня миссию.

Окунувшись в воспоминания, правитель добавил:

– Когда-то давно ты из всех сынов своих избрал меня, провозгласил престолонаследником в надежде, что мне удастся исправить поступок прародителя нашего. Разве не так? Отец, прошу тебя, не молчи!

Услышав о выполнении и второго задания, музыкант произнёс:

– Салливан, мне известно, что ты выполнил два первых моих наказа, поэтому я и здесь. Но миссия твоя далека от завершения.

– Первые два? – удивился царь. – Разве это не всё?

– Большой гарем и храм – это только фундамент для возводимого нами здания.

Правитель внимательно слушал.

– Ты только подготовил почву для посева, главного события, от которого будет зависеть судьба твоего царства, народа, да и всего человечества.

– Я слушаю тебя, отец, – смиренно проговорил царь.

Попросив жестом Салливана сесть напротив, мужчина продолжил:

– Совсем скоро в твоё царство прибудет один мудрец, тебе нужно его разыскать и приютить…

Удивившись словам отца, Салливан переспросил:

– Мудрец? Кто он и когда ожидать его?

– Это будет проповедник тайного учения Даат, к которому, как ты знаешь, и я в юности принадлежал. В скором времени до него донесётся молва о воздвигнутом тобой храме, и он непременно прибудет. Этот проповедник выжидает знака из древнего пророчества о священной земле, воздвигнутом на ней храме, а также о мудром царе, который должен будет объединить под своим началом весь мир, а главное – сделать его равным и справедливым.

– А как я узнаю его?

– В духовном мире имя его Мариадон, но на земле он известен как мудрец по имени Герам. Когда до тебя донесется молва что прибыл проповедник учения Даат, пригласи его во дворец и поговори, вначале при всех, испытай мудрость его, поскольку встречаются и такие, кто, только прикоснувшись к этому учению и покинув орден ради серебряных монет, начинают проповедовать его зевакам на рынке. Но Герам будет носителем истинных знаний. Как и все члены ордена Даат он нелюдим, немногословен и отличается целомудрием. А главное, его не будет интересовать всё то, что интересует простых людей, – твои дворцы, скакуны, золото и власть.

Царь, внимательно выслушав наставления, спросил:

– Отец, как верно ты заметил, в царство прибывают много разных мудрецов, проповедующих на рынках и площадях учения своих земель, хоть мы строго запретили это. Как рассказывают, среди них встречаются и такие, кто весьма целомудрен, скромен, мудр. И, вдобавок ко всему, имя Герам не такое редкое в наших краях. Как мне узнать истинного проповедника Даат, о котором ты говоришь?

– Ты непременно узнаешь Мариадона, он отличается от всех остальных. Несмотря на то, что Мариадон ненамного старше тебя и по земным летам ему только тридцать, мудрость его превосходит всех. Он носитель высшего света, высших знаний о мироздании и, поскольку нисхождение для него – падение из высшего мира в более низкий, а главное, чтобы силы тьмы не смогли быстро его распознать, он путешествует в этих землях под именем Герам.

Твоё богатство и храм должны привлечь его, дать понять, что в царстве твоём он с единомышленниками сможет получить всё необходимое, чтобы впервые в новой истории записать тайное учение. Как только после всех проверок ты убедишься, что перед тобой именно тот, о ком я тебе сказал, приблизь его к себе. Предоставь место, где он с единомышленниками начнёт записывать древнее учение, и позаботься, чтобы ни в чём они не знали нужды.

– Я всё выполню, отец.

– Очень важно не ошибиться в проповеднике. Многие говорят, что Герам внешне чем-то похож на меня. Увидев и побеседовав с ним, ты быстро распознаешь его.

Немного подумав, мужчина с арфой добавил:

– Приютив проповедников Даат, царство твоё и ты получите невиданное доселе небесное благословение, процветание, и память о годах правления твоего сохранится в веках. Высшая Мудрость оказывает нам высокую честь, отправляя проповедника Герама именно в наше царство.

– Я исполню слово твоё, отец, и члены ордена Даат, в котором ты состоял в молодые годы, получат всё необходимое, – смиренно произнёс царь.

– И помни главное – что бы кто ни говорил, ни клеветал на Герама, священнослужители храма или жёны твои чужеземные, не отдаляй его от себя. Послушай слово моё и никогда и ни за что его не отдаляй. Как только проповедники Даат покинут царство твоё, оно начнёт разрушаться, как тело, которое покинула душа.

Правитель внимательно слушал наставления.

– По повелению Небес Мариадону предстоит записать тайные знания и распространить их среди народов мира, тем самым пробудить души людские, воскресить и вывести из духовного рабства. Он первый после посланника Небес Энессея, кому спустя столетия духовные учителя человечества позволили сделать это.

Посмотрев по сторонам и на небо, музыкант добавил:

– Салливан, на время правления твоего выпало великое испытание, одно из главных сражений за души человеческие, великая битва светлых и тёмных сил. Ты можешь последовать примеру других царей и растратить свою жизнь на вино, женщин и роскошь, или выполнить возложенную на тебе миссию, тем самым записав своё имя в книгу вечности. Сражение это войдёт в историю, и чтобы ты не пал под натиском тёмных сил, великих искушений, непременно обучайся тайному учению, которое проповедает Герам. Оно способно очистить душу человека, как вода способна омыть грязь с тела его.

Задумавшись, Салливан спросил:

– А для чего тогда понадобился гарем, в который я привёз шестьдесят дочерей, наследниц знатных людей из разных земель? Народ всё больше судачит, что я множу свой гарем чужеземными жёнами не для высшей цели, а для плотских утех.

– Мудрый человек поймёт, что для плотских утех человеку требуется гораздо меньше женщин, а глупому бесполезно что то объяснять. Следуй своей миссии, и когда мы завершим задуманное, то не только подданные твои, но и все народы земли будут восхищаться мудростью твоей. Продолжай пополнять свой гарем знатными женщинами, чтобы их общее число приблизилось к семидесяти. Будь обходителен и щедр с жёнами своими чужеземными. Одаривай их подарками и шелками, начни знакомить их с культурой и религией царства нашего, а со временем тебе нужно будет обучить их и тайному учению ордена Даат.

– Отец, моя молодая душа и так подвергается сильным искушениям, а ты повелеваешь продолжать пополнять гарем? Признаюсь, что женщины эти весьма красивы, мудры, опытны в обольщении, и я борюсь с невиданным по силе искушением. Чтобы не нарушить обет целомудрия, я провожу дни в постах и молитвах, учусь, много читаю, но, несмотря на всё это, меня не покидает опасение, что эти женщины способны сбить меня с пути истинного.

Царь Салливан, вспоминая прекрасных жён, каждая из которых стремится совратить его, добавил:

– Отец, от мысли, что не я их приведу к истинной религии, а они склонят меня служить чужим богам, душу мою с каждым днём всё больше одолевает страх. Эти чужеземные жёны приносят в наше царство изваяния своих божеств и занимаются идолопоклонничеством. И как поговаривают священнослужители, чужеземные боги весьма могущественны, и мне страшно от мысли, что в какой-то момент они смогут сломить волю мою.

– Салливан, это твоё испытание на зрелость, великий экзамен.

Задумавшись, мужчина с арфой решил посвятить царя в тайну их рода:

– Когда-то давно наш прародитель Раам отправился в дальний поход, чтобы распространить знания о Творце среди чужеземных народов, обратить их в истинную веру. Ему нужно было сделать это не мечом, а мудростью, чтобы чужеземцы, увидев наше величие и целомудрие, сами пришли к вере в единого Творца. Но Раам Великий, миссия которого затянулась, в какой-то момент пренебрёг наставлением Творца хранить верность жене своей и религиозным законам.

Правитель внимательно слушал.

– Нам, Салливан, потомкам праотца Раама от первой жены, той, которую он оставил перед походом своим на родине, должно быть известно, что это произошло не сразу. Долгие годы Раам Первый, Великий, был верен данному Творцу слову и законам его, но, пребывая в далёкой стране, которой правила царица Джалиля, прекрасней которой он не встречал, душа его впала в великий соблазн, равного которому ещё никогда не было. Поговаривают, что правительница была настолько прекрасна, что даже тысяча женщин не смогли бы сравниться с ней. И нашему прародителю Рааму предстоял выбор – следовать слову Творца или ослушаться его и вступить в связь с прекрасной царицей, поклонявшейся другим богам. Он пребывал в долгих молитвах и постах, чтобы уберечь душу от соблазна, но после того, как правительница пообещала принять религию царства нашего, он взял её в жёны и вступил с ней в связь, не дождавшись специального обряда, ознаменовавшего её перехода в нашу религию.

– А что произошло потом? – поинтересовался Салливан:

– Несмотря на то, что вначале она изучала нашу религию и искренне хотела почитать единого Творца, правительница Джалиля вернулась к служению своим богам, даровавшим ей власть над теми землями, богатство и красоту. В летописях говорится, что от связи этой появилось семь дочерей, которые вслед за матерью отказались служить единому богу, продолжая оставаться на стороне тьмы.

В наказание за то, что наш прародитель Раам ослушался слов Творца и нарушил данный им же самим обет целомудрия, вступил в связь с чужеземкой, а та, пообещав служить единому богу, нарушила слово своё, Творец решил наказать их. В одном свитке говорится, что Творец приказал трём стражникам с огненными мечами схватить их и привести на небесный суд, но Раам с царицей отказались выполнить и этот приказ, укрывшись на высокой горе, за что Творец превратил царицу в змею, прародителя нашего, Раама – в дракона, тем самым смешав все языки, чтобы они не могли понять речь друг друга, хоть и прибывают рядом.

А в другом свитке говорится, что, когда Творец приказал трём стражникам с огненными мечами схватить их и привести на небесный суд, Раам встал у них на пути, сказав Джалиле спрятаться на высокой горе. За отказ повиноваться трём ангелам чужеземная царица была превращена в рыбу без чешуи, а прародителя нашего превратили в осла, чтобы они, пребывая в одной земле, более не могли встретиться и даже понять друг друга, так как каждый принадлежал к разным стихиям, воде и земле, говорили на разных языках. И пока один из потомков Раама не исправит этот поступок, вызвавшись преодолеть великое искушение, наш прародитель и чужеземная царица продолжат нести наказание.

– Получается, что все эти страдания из-за поступка Раама Первого? Как он мог ослушаться слов Творца? – проговорил Салливан.

– Мы не вправе осуждать Раама Великого: он основатель рода нашего, а избранница его считается одной из праматерей наших, хотим мы этого или нет. Если он выбрал чужеземную царицу в жёны, то мы должны примириться с этим и искупить поступок его. Кто знает, может, всё это было планом Творца, который хотел, чтобы первый из царей Гесемских обратил и тот чужеземный народ к поклонению ему. Все жрецы сходятся во мнении, что так как прародителя нашего Раама, Творец ещё никогда и никого не испытывал.

– Прости, отец. Ты никогда ранее не рассказывал мне эту историю. А что произошло потом?

– Есть свитки, в которых говорится, что незадолго до наказания Творца, Раам пытался исправить свой же поступок и после того как царица Джалиля вернулась к идолопоклонству, наш прародитель решил обратить в истинную религию Ашу, одну из служанок царицы, взяв её в наложницы. Но и Аша после того, как родила Рааму трёх дочерей, вернулась к поклонению своим богам. В наказание за это Творец превратил в рыбу также Ашу, но уже без плавников, чтобы и под водой она прислуживала своей госпоже.

Посмотрев на царя, мужчина с арфой продолжил:

– Как ты уже понял, Салливан, в твоём поколении дочерей нашего прародителя ровно сто, семьдесят от царицы Джалили, и тридцать от служанки её. В древних текстах говорится, что достаточно обратить в единобожие только дочерей Раама от царицы, чтобы заклятие спало.

– Теперь я понял, почему ты наказал мне взять ещё десять жён, чтобы обратить их в единобожие.

– Да, Салливан, мы потомки праотца Раама от первой жены, единственные из рода его, кто остался верен Творцу. Нам досталось это царство, а семь дочерей, которые необыкновенно мудры и красивы, стали жёнами семи царей земных и родили ещё по десять дочерей каждая. И в этом поколении их число равняется семидесяти, и тебе среди дочерей правителей земных нужно найти оставшихся десять внучек той самой царицы, в которых течёт кровь Раама.

Посмотрев на правителя, мужчина с арфой добавил:

– И если, встретив их, тебе удастся сохранить целомудрие, исправить ошибку прародителя нашего, а затем и обратить их в единобожие, то Раам Великий и та чужеземная царица вернутся в тела свои. Если тебе это не удастся, то падение будет продолжаться и женщин из рода чужеземной царицы станет семьсот, а потом уже семь тысяч, и каждому из потомков Раама, царей Гесемских, будет всё сложнее исправить его поступок.

– А что с теми тридцатью от наложниц? Получается, так кровь праотца нашего не будет полностью очищена, поскольку не все, в ком течёт кровь его, обратятся в единобожие. – Немного подумав, царь добавил: – Отец, насколько тебе известно, шестьдесят дочерей правителей земных уже находятся в нашем царстве и изъявили желание прийти к истинной вере, поэтому совсем скоро я обращу их в религию единобожия. Позволь мне собрать вокруг себя не семьдесят, а все сто дочерей нашего прародителя? Уверяю тебя, я смогу устоять перед всеми ними.

– Подобное испытание тебе будет преодолеть не под силу. В древнем пророчестве говорится, что окончательную победу над тёмными силами совершит великий из потомков Раама, который придёт в конце веков. А миссия наша – исправить, вернуть в лоно единобожия дочерей от царицы Джалили. Всех или хотя бы тех, кто проследует за тобой.

Вспоминая своё испытание, мужчина с арфой грустно продолжил:

– Как тебе известно, в начале своего правления я привёз в царство наше семь дочерей чужеземной царицы, но исправить поступок нашего прародителя так и не смог. Пал в самом конце, после чего они покинули царство и стали жёнами царей земных, родив им семьдесят дочерей.

Миссия твоя – убедить внучек той самой первой царицы проследовать за тобой, отойти от идолопоклонства и прийти к истинной религии. С каждым поколением в них течёт всё меньше крови Раама Великого и они всё дальше от божественного света.

Задумавшись, мужчина с арфой продолжил:

– Тебе, Салливан, должно быть известно, что дочери царицы от праотца нашего Раама служат главным орудием тёмных сил, поскольку народ видит, каким богатством, красноречием, мудростью и красотой их наделяет князь тьмы, и думает, что он истинный правитель этого мира, и вслед за ними также начинает поклоняться тёмным силам.

Нам, потомкам Раама, надлежит во время правления своего вызвать великое искушение, равное искушению прародителя нашего, и постараться устоять перед ним. Мы должны вернуть всех этих семьдесят знатных девушек, в которых течёт кровь Раама Великого, к служению единому Творцу. Высшие силы посылают тебе в помощь великих духовных учителей, чтобы ты, царь гесемский, навсегда победил тёмные силы и вернул всех предков наших в тела их и к жизни вечной, сняв заклятие, и принёс миру освобождение.

Посмотрев на солнце, свет которого был уже не столь ярким, музыкант добавил:

– Как тебе известно, чужеземная царица убедила Раама вступить в связь до того, как она приняла истинную религию. Тем самым она сподвигла его ослушаться Творца, нарушить слово Отца Небесного. Мы должны исправить это и вернуть семьдесят дочерей Раама Великого, а через них и царицу Джалилю, к единому богу. Это наша миссия.

Вдруг в ясном небе прогремел гром.

– Пришло время прощаться. Но прежде я хотел поведать тебе историю юности своей, которую так и не успел рассказать при жизни. Творец дал роду нашему власть и богатство, так как перед лицом жрецов ордена Даат я когда-то давно пообещал выполнить миссию с дочерями нашего прародителя, чего так и не успел сделать. Мы получили трон, власть, богатство под большой залог, и если ты не выполнишь возложенную на тебя миссию, то дети твои трон не унаследуют. Помни, что богатство и власть, дарованные тебе свыше, должны служить не для плотских утех и чревоугодия, а для выполнения великой миссии просвещения женщин из рода чужеземной царицы, а через них – и всех людей.

Если ты последуешь слову моему, то проповедник Герам, обладатель тайного имени, заветного слова, повелевающего силами природы, убедившись, что ты целомудрен, победил в себе эгоизм и преданно следуешь нашей миссии, со временем передаст его тебе. С помощью этого слова, наделяющего своего властелина сверхсилой, ты сможешь объединить весь мир, как я покорил и объединил эти земли, сможешь сделать жизнь простых людей лучше. Земля Гесем станет центром свободного мира, и воздвигнутый тобою храм простоит до скончания веков.

Посмотрев на тёмные тучи, всё больше закрывающие свет солнца, музыкант добавил:

– Запомни этот разговор в гранатовом саду, Салливан. А теперь мне пора.

Поднявшись вслед за музыкантом с земли, и отряхнув одежду, царь спросил:

– Отец, мы ещё встретимся?

– Когда выполнишь наказ мой, я буду ждать тебя здесь, под этим же деревом.

– Я постараюсь исполнить слово твоё, – уже не так уверенно произнёс Салливан.

Посмотрев на правителя, мужчина с арфой сказал:

– Пришло время прощаться.

– Отец, позволь побыть с тобой ещё немного! Мне тебя очень не хватает.

В поднявшемся ветре и шуме грома музыкант прокричал:

– Смотри, не оставляй Мариадона все дни, на земле твоей. Что бы кто ни говорил, никогда и ни за что не отдаляй его. Пока он рядом, царство твоё будет процветать!

После чего мужчина с арфой подвёл правителя к высокому дереву в самом центре гранатового сада и, сорвав плод винограда, протянул его Салливану. Вкусив виноградину, царь словно опьянел. Ему слышалось, как каждое из деревьев в саду издаёт звуки не только арфы, но и других инструментов, проговаривая по слогам «Ге дэ мэ ру! Ге дэ мэ ру!», и казалось, что земля вот-вот уйдёт из-под ног. Из последних сил царь Салливан произнёс:

– Отец, я непременно выполню слово твоё. Найду Мариадона, приближу к себе и буду во всём ему помогать.

Доносящееся непонятно откуда слова «Гедэмэру! Гедэмэру! Гедэмэру!», сопровождающиеся громкими песнопениям и звуками барабанов разбудили юного Алистера. Желая понять, почему кучер не гонит лошадей, царевич посмотрел в окно. Справа от узкой дороги возвышались горы, а слева темнел крутой овраг, на дне которого лежала опрокинувшаяся карета, успевшая покрыться пылью. Алистеру очень хотелось верить, что пассажиры кареты, которая неизвестно сколько уже лежит на дне оврага, целы. И, желая отогнать от себя мысли, что и его карету может постичь та же участь, царевич, закрыв глаза, попытался вспомнить посетивший его сон. Но сделать это не удалось, так как он забыл сразу записать сновидение, и тогда Алистер начал представлять, как отец во всеуслышание объявляет его наследником престола и как в будущем он станет великим царём из рода Бристеров.

Алистер вспоминал, как один из жрецов за три месяца до того, как царевич должен был появиться на свет, поведал матери его, Батахафт, что сын, которого она ожидает, родится под великой звездой и память о нём сохранится в веках. Мысли о будущем провозглашении его престолонаследником и о пророчестве, полученном матерью, помогли царевичу успокоиться.

Карета миновала узкую дорогу и продолжила путь во дворец.

Увидев группу людей, одетых в белое и следующих за ослом с цветком на спине, Яневан, главный страж, ехавший верхом справа от кареты, приказал остановиться и пропустить паломников, вертикально несущих пальмовые ветви, чтобы в случае внезапного нападения разбойников суметь защитить наследника престола. Но, к удивлению Яневана, люди в белых одеяниях не обращали никакого внимания на царскую карету и стражников, продолжая выкрикивать песнопения, сильно стуча в барабаны.

Алистер, желая понять, кто эти паломники, из-за которых Яневан приказал остановить карету, обратился к духовному наставнику, который также пробудился от шума процессии.

– Кто эти странные люди, почему я раньше их никогда не видел?

Жрец Авгур, переведя взгляд с процессии на Алистера, спокойно ответил:

– Это последователи богини Изиды. Большую часть года они ведут затворнический образ жизни и только дважды в год проводят шествия от храма и до дельты реки, где, по преданию, Изида в шалаше ждала появления на свет Гора в первый день первого осеннего месяца. С даты его рождения у них начинается Новый год.

– Неужели в нашем царстве ещё остались невежды, верующие в сказания об Изиде и сыне её, Горе?

– Последователи Изиды считают её Матерью всего, и это дань уважения великой богине. Но в отличие от простых людей для служителей культа Изиды это не миф, а внутреннее преображение, чествование Гора, спасителя, который рождается от святой девы Изиды и спит внутри каждого. Во многих храмах, посвящённых Изиде, можно встретить статую, где она, сидя на стуле, держит на руках младенца Гора, духовное семя, зарытое в каждом. Они верят, что миссия человека, а в особенности последователей Изиды, – помочь внутреннему Гору-избавителю, питающемуся только духовной пищей, которую ещё называют пищей богов, повзрослеть, после чего он отправится на великое сражение с тёмными силами, во главе которых стоит Сет, князь мира сего. Они верят, что это сражение между светлой и тёмной стороной, добром и злом происходит не только на земле, но также внутри каждого человека.

– Я как-то читал, что последователи Изиды называют её святой девой, так как она родила Гора уже после смерти Осириса?

– Да, именно так. Как видишь, Алистер, учение в нашем храме пошло тебе на пользу. Гор родился через двенадцать месяцев после смерти Осириса.

– Знаю, знаю, – гордо произнёс царевич и добавил: – Гор появился на свет в первом осеннем месяце, в том самом шалаше в дельте Нила, где Изида укрывалась от гнева Сета, желавшего расправиться со всеми, кто мог претендовать на египетский престол.

– Да это так.

– А что означает этот осёл с цветком на спине во главе процессии? – поинтересовался Алистер, желая пересказать историю о встретившихся на пути последователях культа Изиды отцу.

– По их верованию человек, в котором спит, или как они ещё говорят, так и не пробудился Гор-спаситель не сильно отличается от животного, обычного осла, которые тоже умеет ходить, есть и спать. А цветок на спине осла символизирует просвещённого человека, того, кто смог пробудить, воскресить в себе духовную личность, позволил восстать из пепла и зацвести своей божественной душе, дремавшей в животном теле. В многих древних орденах человека, в котором Гор на протяжении всей жизни спит, продолжая пребывать в зачаточном состоянии, сравнивают с ослом, а просвещённого, того, кто пробудил и взрастил Гора, божественную душу, в себе, с ослом, на спине которого пророс цветок. Такое их верование.

– Но в вашем учении осёл также означает материю, невежество, то есть пороки, с которыми человек должен бороться на протяжении своей жизни. Ничего нового я из этой процессии так и не узнал. Все эти истории с Самадат, Изидой и другими богинями во многом похожи.

– Одна из главных мудростей нашего учения гласит: «Истина одна, только одета в разные одеяния».

– Я всё это слышал и не раз. Какая скука! Из года в год я задавался вопросом, почему отец выбрал вас в мои наставники, а не Данаву, первенца его от второй жены, который к тому же на год младше меня. Разве справедливо, что он все эти годы живет в главном дворце Бристеров, рядом с отцом и матерью, и обучается в столице, а меня отправили в храм забытой всеми богини Самадат? Надеюсь, что я больше никогда не вернусь в ваш храм и все дни свои проведу во дворце. Это первое, о чём я попрошу отца.

Мастер молчал. Глядя на него, царевич продолжал:

– Я давно постиг всю мудрость вашего учения и если бы не повеление отца, то давно бы покинул ваш храм. И сегодня вечером по прибытии во дворец вам придётся поведать отцу, каких высот в тайном учении я достиг. Разве не для этого он настоял, чтобы вы отправились вместе со мной? Ему важно ваше мнение.

– Да, это так. Царь желает выслушать моё мнение о тебе, прежде чем принять важное решение.

– Как известно, жрецам ордена Самадат лгать запрещено, а значит, у вас не останется другого выбора, как перед лицом отца признать мою мудрость, после чего он наконец объявит меня своим престолонаследником, а вы вернётесь в свой забытый всеми храм. Истины все ваши я уже давно познал.

Дослушав царевича, мастер произнёс:

– Останешься ты в столице, вернёшься в храм или отправишься в другие земли, тебе следует знать, что истина подобна птице, которую невозможно удержать. Она в полёте и может быть рядом только с тем, кто и сам устремился вверх. И на то, чтобы постичь высшую мудрость, может не хватить и десятка жизней, не то что одной. Зная об этом, учителя прошлого учили, что мудрость познаётся в скромности, ученику, следующему за истиной, надлежит усмирить свою гордыню перед высшими силами. Гордыня, как тяжёлый камень, тянет душу человека к земле, не даёт возможности ей взлететь, парить, и поэтому в молитвах также нужно просить смирения и скромности.

– Теперь, когда я покидаю храм Самадат навсегда, могу сказать, что вы заблуждаетесь. Смирением никогда ничего не достигнешь. Проживёшь скучную жизнь, такую же серую, как вы проживаете в своём храме, день за днём прося Творца о смирении и ниспослании мудрости.

Шум песнопений и барабанов остался позади. Экипаж продолжил путь во дворец. Желая узнать о потаённых устремлениях царевича, мастер произнёс:

– Допустим, что смирением и мудростью человек ничего не достигнет. А будь у тебя возможность, что бы ты попросил у Творца этого мира?

– Власть и богатство, а уже потом мудрость. Так как без богатства к твоим словам никто и никогда прислушиваться не будет. Вот вы, мастер Авгур, и ученики ваши считаетесь носителями высшей мудрости, но люди вас не слушают, насмехаются над вами на улицах, рынках и площадях, я сам был этому свидетель. Только некоторые из знатных людей, в числе которых почему-то и мой отец, находят вас мудрым.

Немного подумав, царевич добавил:

– Но если бы, помимо мудрости, вы ещё обладали богатством и властью, то все бы уверовали в ваши знания и тайную силу вашего учения, в вашу Самадат, поклонение которой сделало вас богатыми. А так, если бы не поддержка отца и других знатных людей, то ваш орден давно бы исчез с лица земли. Разве не в этом истина?

– В твоих словах есть зерно истины, Алистер.

– Мои слова полны истины в отличие от вашего учения, которое, утверждая, что человек должен жить в достатке, а сами почему-то не можете обеспечить себя необходимым. Всё ваше учение не более чем пустые слова, оно бесполезно, не больше чем вымысел, как и истории о Самадат, которую вы почитаете, спустившеюся по водам на землю Гесем. Почему эта всесильная богиня не посылает вам богатства, а вы, как нищие, продолжаете клянчить деньги у моего отца и других знатных людей на содержание храма и учеников. Если бы вы что-то могли, то прежде всего обеспечили бы себе достаток, разве нет?

Мастер молчал. Алистер, убеждённый, что это их последняя совместная поездка, решил высказать то, что долго хранил на сердце:

– И я не верю в слова ваших учеников, что, прося богачей о помощи, вы тем самым даёте возможность знатным людям выполнить свою миссию, искупить грехи. Утверждаете, что богатство, приобретённое ими, не их заслуга, а следствие данного ими обета в духовном мире помогать и поддерживать ваше учение. Как говорит Никодим, ваш лучший ученик, который наставлял меня большую часть времени, тем, что вы берёте деньги у знатных людей, вы делаете им большое одолжение, помогая выполнить их земную миссию. Но я продолжаю думать, что если бы вы что-то могли, то совершили бы чудо, сделались богатыми в одночасье.

Посмотрев на свитки, Алистер добавил:

– Вы же всё время говорите о каком-то тайном слове, способном творить чудеса. Кто знает, может, оно когда-то и существовало, но с уходом основателей ордена мастера Герама, который сопровождал Самадат, это тайное слово, наверное, утеряно. Без богатства, чудес никто не уверует в вашу мудрость, будут и дальше считать вас умалишёнными отшельниками.

Выслушав царевича, мастер спокойно ответил:

– Алистер, на протяжении веков было много правителей, богатых и властных, кто строил храмы могущественных божеств, пытался обучить и повести за собой народ. Были и проповедники, которые творили чудеса и ходили по водам, парили в воздухе, превращали воду в вино, как легендарный Нэсий, но им тоже не удалось распространить своё учение, простой народ каждый раз отвергал их.

Как показывает время, невежественные люди не готовы воспринять истину, никакие богатства и чудеса не помогут. Они всё равно отвергнут любого чудотворца, пророка, царя и проповедника, а также высшее знание, которое они несут человечеству. А если говорить о чудесах, то великие духовные учителя творили их на улицах и площадях не для праздного веселья, как можно подумать, а для того, чтобы привлечь по большей части духовных искателей. До них должна была донестись молва о духовном герое, воздвигнувшем храм в сердце своём и в награду за это получившем тайное слово, которое и позволяет творить чудеса, и они, услышав о таком, отправлялись на его поиски, стремились отыскать его, как луч света во тьме.

Посмотрев на свитки, а затем вновь на царевича, жрец добавил:

– Одна группа мудрецов говорила, что простой народ никогда не обучить, а другая верила, что в какой-то момент и невежественные люди, проникнувшись высшей мудростью, пробудятся. Испокон веков таких людей сравнивали с сухой почвой и говорили, что сколько бы сеятель ни старался, ни бросал в неё семена, они не взрастут, и он, опустив руки, непременно удалится с той земли. Важно, чтобы почва была подготовлена, и жрецы в больших и малых городах простым учением как могут подготавливают почву, чтобы, когда великий сеятель вернётся и начнёт бросать семена тайного учения, они возросли. Помнишь притчу об уходящем на высокую гору и возвращающемся на землю сеятеле, которому после долгих усилий наконец удалось засеять поле, где в первый год взросло одно семя, во второй – три, в третий – семь, после чего уже каждое семя начало давать свои плоды? Жрецы в храмах по всему царству подготавливают землю, души людей, к посеву, а мы те самые помощники сеятеля, храним в амбаре семена тайного учения, чтобы, когда он вернётся, снова попытался засеять ими этот мир.

Выслушав мастера, Алистер спокойно произнёс:

– Подготавливайте почву и сейте сколько угодно, но без меня. В отличие от отца, я после восшествия на престол перестану помогать вашему ордену и посмотрю, есть ли у вашего учения небесные покровители, как вы утверждаете, помогут ли они вам не исчезнуть с лица земли.

Мастер молчал.

– Вы же сами утверждаете, что, по древнему пророчеству, ваше учение Даат сохранится до скончания времён. Вот я бы непременно это проверил. Отомстил бы вам за то, что вы отказались назвать заклинание, способное поставить на ноги Фридлейва, и за мои семь лет в храме Самадат.

Вспомнив, что царь-отец тоже обучался в том самом храме, Алистер добавил:

– Никак не пойму, чему отец учился у вас целых десять лет, когда постичь всю мудрость вашего учения можно за год или два. Я сожалею о каждом дне, проведённом в вашем сыром и тёмном, как ночь, храме, в компании ваших учеников. Порой мне кажется, что отец просто хотел избавиться от нас с братом после того, как взял вторую жену.

– Ты не вправе осуждать отца. Если он сделал этот выбор, значит, считает, что так для тебя и твоего старшего брата, будет лучше.

– Ему не стоило разлучать нас с Фридлейвом, всё из-за той чужеземки… Отец с матерью моей оба происходили из знатных родов, а эта Ингибьёрг… Как же он быстро забыл её! Ровно через месяц после того, как она покинула этот мир, отец отослал Фридлейва к дяде, брату матери, а затем в Луз, а меня сразу после празднования пятилетия – к вам, в храм Самадат. Если бы мать была жива, то не позволила бы ему сделать это…

Окунувшись в воспоминания, Алистер продолжал:

– Я бы многое отдал, чтобы узнать, что произошло той ночью много лет назад. Почему она так рано ушла? Ни царь, ни кормилица об этом говорить не желают, рассказывают только, что она покинула этот мир через неделю после того, как я появился на свет.

Я бы так никогда не поступил, не отдалился бы от своих детей ради чужой женщины. Отец сильно изменился, перестал интересоваться мной и Фридлейвом, который в Лузе после падения с лошади получил сильные увечья. Возможно, именно поэтому придворные судачат, что от травм или от горя, что никогда не станет царём единого Бристера, Фридлейв лишился рассудка. Говорят, что отец именно поэтому не позволил брату вернуться в столицу, отправив его в соседнее царство, на другой конец моря. Надеюсь, что все разговоры не более чем вымысел и Фридлейв идёт на поправку.

– В древности учили, что человек не должен осуждать родителей своих, поскольку не знает, проживёт ли он более достойную жизнь, чем они.

– Хватит этих наставлений, приберегите их для своих учеников и простолюдинов! Я никогда не примирюсь с его второй женой и буду делать всё, чтобы отец избавился от этой Ингибьёрг и её детей.

Мастер, не желая препираться с Алистером, продолжил молча читать свитки, а царевич, размышляя о своём будущем, смотрел в окно куда-то вдаль, как вдруг сказал:

– Учитель Авгур, поглядите.

Мастер посмотрел в окно, желая понять, что привлекло внимание юноши.

– Кто это скачет в бирюзовой мантии на белом коне? По всей видимости, это знатный человек: мантия блестит на солнце, соткана из чистого шёлка, и скакун у него породистый.

Продолжая смотреть в сторону всадника, царевич добавил:

– Он не один, их двое, я увидел это, когда первый уехал вперёд. Вторая – это девушка. Они направляются в один из древних храмов или отстали от процессии Изиды?

Отодвинувшись от окна, мастер спокойно ответил:

– Последователи Изиды не облачаются в подобные мантии. Думаю, что они скачут не в храм, а в сторону огненной горы.

– Поговаривают, что на той горе живёт страшное одноглазое чудовище, а рыцари, духовные искатели разных школ, отправляются сразиться с ним, но оттуда ещё никто не возвращался. Это правда?

– Как кто-то мог об этом свидетельствовать, если никто оттуда не возвращался?

– Тогда вы мне расскажите о чудовище, которое живёт на вершине огненной горы, вы же пока ещё мой наставник.

Перебрав свитки, мастер вынул один и протянул его Алистеру со словами: «Если хочешь узнать ответ, прочитай этот свиток, там всё описано».

– Несколько лун назад я уже пытался прочитать его, но царь тьмы отвлёк моё внимание, и тогда я предпочёл крепкий сон. Расскажите лучше вы об этой горе и драконе.

– Алистер, хоть твоё обучение в храме и подошло к концу, ты должен помнить четвёртый постулат нашего ордена: «Учитель не даёт ответов ученикам, а только направляет».

Зевнув, Алистер забрал свиток из рук мастера и спросил:

– А где именно рассказывается об этом чудовище? Свиток длинный, и полностью его мне читать не хочется.

– Тебе предстоит самому найти ответ на мучающий тебя вопрос. Мудрость взрастает в познании, и в нашем учении, как и в некоторых других, мудрость изображают в виде младенца на руках матери, чтобы это напоминало о том, что его постоянно нужно питать духовной пищей. Вместо тебя, твоего внутреннего спасителя, пропитать никто не сможет. Путь до дворца неблизок, Яневан сказал, что мы прибудем туда только к закату. Думаю, ты успеешь прочитать свиток целиком. Тем более что мне бы хотелось провести остаток пути в тишине.

Алистер принялся изучать свиток, но через некоторое время, отложив его в сторону, произнёс:

– Царь тьмы снова наводит на меня сон, прочитаю его как-нибудь в следующий раз.

В этом сне Алистер с Фридлейвом вторые сутки скакал верхом во дворец. Старший брат, уставший от долгого пути, просил остановиться и отдохнуть, но Алистер уговаривал его потерпеть ещё немного и продолжить путь, чтобы до заката прибыть во дворец и помещать коронации Данава.

Приближаясь к длинному каменному мосту через реку, братья увидели маленького мальчика, которому на вид было три-четыре года. Он сильно хромал и с трудом передвигался. Завидя всадников, он очень обрадовался. Мальчик сообщил, что на их деревню напали кочевники и выжить удалось только ему. Он просил перевести его пешком через мост к родственникам, так как боится ездить верхом из-за того, что в детстве упал с лощади и повредил ногу. Алистер приказал мальчику уйти с дороги, но он слёзно просил помочь, опасаясь споткнуться и упасть в реку. Алистер снова отказал и поскакал к мосту.

Не найдя рядом Фридлейва, царевич обернулся и увидел, что тот спешился и привязал скакуна, чтобы помочь ребёнку. Алистер уговаривал брата бросить мальчика, чтобы успеть к закату и помешать коронации, но Фридлейв, который и так утомился от долгого пути, попросил Алистера продолжить путь в одиночку. Несмотря на уговоры, Фридлейв взял ребёнка на руки и мелкими шагами начал переходить мост…

При въезде в столицу Яневан разбудил наследника престола, который до последнего во сне упрашивал старшего брата продолжить путь. Как только карета остановилась у парадного входа главного дворца родового имения Бристеров, Алистер направился к себе, чтобы немного отдохнуть с дороги, а после пойти в тронный зал, чтобы поприветствовать отца.