Читать книгу И ты забыл, как дышать - Группа авторов - Страница 1

Ники пришла за пятнадцать минут до начала рабочего дня – не из страха опоздать, а чтобы посмотреть на всё в тишине. Офис VestraBuild располагался на пятом этаже здания из стекла и серого камня. Свет был мягким, почти приглушённым, пахло кофе и чем-то свежим – может быть, дорогим деревом или мужским парфюмом.

– Ники? – к ней подошла женщина в очках и строгой чёрной юбке. – Я Эмма, HR. Пойдём, я покажу твоё место.

Рабочее место оказалось открытым, но с перегородками. Справа – окна на город, слева – дверь в кабинет начальника. Того самого.

– Том сейчас на совещании. Познакомитесь позже, – сказала Эмма, заметив, куда смотрит Ники. – Он… внимательный. Не волнуйся.

Не волнуйся. Легко сказать.

Но когда спустя час дверь кабинета открылась – она всё же вздрогнула.

Он шёл медленно. Лицо серьёзное. Смотрел на планшет в руках.

И вдруг – будто почувствовал её взгляд – поднял глаза.

Он узнал её сразу. Губы дрогнули, не в улыбке – в лёгком, почти невидимом удивлении.

– Мисс Лоусон, – сказал он. Голос – низкий, с хрипотцой. – У вас уже всё есть для работы?

Ники поднялась.

– Почти. Мне только доступ к корпоративной базе нужен.

Он кивнул, жестом пригласив внутрь кабинета.

Он хотел, чтобы она вошла туда. Уже сейчас.

Внутри было прохладно. Кабинет больше напоминал мини-лофт: бетонные стены, стеклянный стол, дизайнерское кресло. Он не предложил сесть, просто подошёл к компьютеру, открыл нужную программу. Молчал. Только пальцы быстро касались клавиш.

– У вас интересное резюме, – сказал он, не поднимая глаз. – Три года в «NovaMark», потом – фриланс. Почему вы выбрали строительную сферу?

– Хотелось стабильности. И – работа с чем-то осязаемым. Стены, проекты, результат. Не только цифры.

Он всё-таки посмотрел на неё. Долго.

– Вы любите, когда всё можно потрогать?

Она поняла, как это звучит, через секунду.

Медленно кивнула.

– Да. Особенно, когда это сделано руками. Профессионально.

– Тогда вам у нас понравится, – сказал он тихо.

Слишком тихо.

Они вернулись к работе. Он дал ей документы, список задач, логин. Обычная встреча. Обычный день. Но когда она выходила из кабинета, она чувствовала его взгляд – он не смотрел прямо, он смотрел в спину, будто хотел понять, какая она под блузкой.

На обед Ники пошла в кафе на углу. Пила кофе. Смотрела в экран телефона.

И всё ждала, что он зайдёт.

Не зашёл.

Но когда она вернулась – на столе лежала папка с надписью «персонально».

Внутри – план нового рекламного проекта, который он хотел, чтобы она курировала лично.

С его пометками.

Красными чернилами.

Строгие, почти резкие штрихи.

И где-то между ними – тонкое:

«Посмотрим, как вы работаете под давлением.»

Офис к вечеру опустел. Звуки клавиш стихли, двери захлопнулись. Кто-то ещё звонил из переговорной, но теперь и там стало тихо.

Ники осталась одна у монитора, с головой погружённая в таблицу затрат и презентацию, которую ей поручили подготовить для внутренней встречи. Она не заметила, как прошло восемь. И почти не услышала, как открылась дверь его кабинета.

Он подошёл бесшумно. Тень на стене, отражение в стекле. Только потом – запах его парфюма. Свежий, с древесными нотами. Близко. Почти интимно.

– Вы всегда так работаете? – голос прозвучал над самым ухом.

Ники вздрогнула. Обернулась.

Том стоял, опершись рукой о перегородку рядом с её креслом.

– Если проект интересный, – ответила она. – Время как будто сжимается.

Он слегка наклонился, заглядывая в экран.

– Вы внесли изменения в раскадровку. Интересно. Смелее, чем я ожидал.

Он замолчал, глаза всё ещё на мониторе, но пальцы чуть скользнули по краю стола.

– Вы не боитесь рисковать, Ники?

– Не в работе, – сказала она, глядя на него слишком долго. – Там я знаю, что делаю.

Том выпрямился.

– А вне работы?

Она выдержала паузу.

– А вы?

Он не ответил. Только задержал взгляд.

Тот самый, о котором она думала на обеде. Прямой. Исследующий. Наглый – но сдержанный.

– Вам не обязательно заканчивать сегодня, – сказал он наконец. – Уже поздно.

– А вы?

Он пожал плечами.

– У меня свои причины остаться.

Она услышала в голосе что-то неуловимое.

Он подошёл ближе. Медленно. Переступил черту между их столами.

– Покажите мне, как вы это видите, – сказал он, и его рука коснулась её кресла.

Пальцы – чуть-чуть – задели ткань на спинке. Не больше. Но этого хватило.

Ники включила слайд, щёлкнула мышкой. Сердце билось – громче, чем щелчки.

Том наклонился. Он стоял за её плечом, и тепло его тела чувствовалось будто через кожу. На экране двигались слайды, но его дыхание – рядом, выверенное, с паузами – заставляло её забывать, что говорить.

– Хорошо, – сказал он негромко. – Очень хорошо.

И добавил:

– Меня редко впечатляют с первого дня.

Она не двинулась. Только медленно повернула голову. Их лица оказались почти на одном уровне.

Он не поцеловал её.

Но если бы кто-то спросил, что произошло между ними – она бы не смогла ответить.

Потому что что-то уже произошло.

Всё остальное – было только вопросом времени.

Начало следующего дня было спокойным, тихим до определенного момента.

– Вы поедете со мной, – сказал Том, не спрашивая, а как будто ставя точку.

Утро было хмурым, по-лондонски тяжёлым. За окнами моросил дождь, а внутри кабинета пахло кофе и чем-то ещё… сдержанно мужественным.

Он подошёл к её столу, положил на край защитный жилет и каску.

– Объект на Вествей. Хочу, чтобы вы увидели, что рекламируете.

И добавил, почти не двигая губами:

– Вживую всё ощущается иначе.

Машина была чёрная, блестящая, пахла кожей и осенью. Он открыл ей дверь. Она села рядом.

Салон был теснее, чем казалось.

Музыка не играла.

Разговор не начинался.

Он вёл быстро, уверенно, почти не глядя на дорогу.

– Часто ездите на объекты? – спросила она, чтобы разрядить тишину.

– Не так часто, как хотелось бы, – ответил он. – В офисе всё чище. Но… здесь я чувствую себя настоящим.

Она не ответила. Но мельком посмотрела на его руки – крепкие, с тонкими венами, почти грубыми пальцами. Это были не офисные руки.

На площадке пахло влажным деревом и бетоном.

Они поднялись на третий этаж недостроенного корпуса. Вокруг – арматура, лестницы, стены без штукатурки. Рабочие что-то сверлили ниже.

Он остановился у края бетонной плиты и посмотрел вниз.

– Здесь будет центральное лобби. Высокий потолок, стеклянные стены. Всё – на контрасте с фактурой голых плит.

Она подошла ближе. Осторожно. Каска чуть соскользнула, он поднял руку и поправил ремешок под её подбородком.

Тихо.

Медленно.

– Осторожнее, – сказал он. – Здесь всё жёсткое. Острые углы. Если не знаешь, как двигаться – можно пораниться.

Он не отводил взгляд.

Пальцы задержались чуть дольше, чем нужно было для каски.

– А вы знаете, как?

Он усмехнулся уголком рта.

– Я учился на своих ошибках.

Молчание. Густое, как цемент.

И вдруг – шаг. Скрип под ногами. Она споткнулась на крошке бетона.

Он поймал её. Одной рукой – за талию. Другой – за руку. Сила и осторожность в одном движении.

И теперь она стояла слишком близко. Сердце било в горле. Воздух стал плотным, как если бы кто-то выключил кислород.

– Спасибо, – прошептала она.

Он не отпустил сразу. Пальцы на талии задержались. Слишком крепко. Слишком долго.

– Осторожность – не ваше сильное качество, – сказал он тихо. – Ни в словах, ни в движениях.

– А ваше?

– Самоконтроль. Обычно.

Она смотрела ему в глаза. Он не опускал взгляд. Было ясно – обычно уже не работает.

Они вернулись в машину в той же тишине. Но теперь в ней было слишком много.

Руки не касались, но напряжение было телесным. Осязаемым. Живым.

Она смотрела в окно.

А он – время от времени – на её колени. На пальцы. На губы. Тихо. Будто ждал, пока что-то сломается

Том довез Ники к ее дому. Она, поблагодарив, быстро покинула машину, как будто боялась задержаться.

Ключ щёлкнул в замке громче обычного. Ники вошла в квартиру, не включая свет. Скинула туфли, провела рукой по волосам. В прихожей, на зеркале, отразилось лицо с румянцем на скулах и чем-то… незнакомым во взгляде.

Она бросила каску на стул, жилет – на спинку кресла. Ноги гудели от каблуков и бетона, но тело – всё ещё словно вибрировало от его прикосновений.

Она легла на кровать, не раздеваясь. Закрыла глаза.

И вспоминала.

Он стоял слишком близко. Запах пыли, пота рабочих и его парфюма, словно перемешались в один взрывоопасный аромат. Он держал её за талию. Это был не просто жест заботы – в нём было что-то собственническое. Мужское. Почти грубое, и оттого – вызывающе притягательное.

«Осторожность – не ваше сильное качество.»

А он – сдержанный, контролирующий – сам дрогнул. Пусть и на секунду.

– Ты что творишь, – прошептала она в тишину комнаты. – Он твой начальник. Он… холодный, опасный, не твой.

Но тело не слушалось. Грудь тяжело вздымалась. Кожа словно помнила, где он её коснулся. И в животе – это предательское, жгучее напряжение, которое медленно стекало вниз.

Ты бы позволила ему коснуться тебя снова?

А если бы он подошёл ближе? Сказал не уходить?

Она сжала ноги. Пульсация. Простой вопрос, и ответ – очевиден.

Да. Чёрт побери, да.

Она встала. Разделась медленно. Ткани скользнули по коже, оставляя мурашки. Включила душ. Горячая вода хлынула вниз, но не смыла его образ. Наоборот – он стал чётче. Как он смотрел. Как молчал. Как будто внутри него было больше, чем он позволял показать.

Ники прислонилась к кафелю, и в темноте ванной на мгновение представила – если бы он был здесь.

Он бы не говорил. Он бы действовал.

И она – не остановила бы его.

Офис уже начал заполняться голосами, звонками, звуками принтера. Ники вошла чуть позже обычного – на пару минут, ровно настолько, чтобы не казаться нарочно пунктуальной.

На ней была кремовая рубашка с широким воротом, который предательски распахивался при малейшем движении. Она знала. Она надела её осознанно.

Кофемашина стояла в углу кухни, капала ритмично, будто сама ощущала напряжение воздуха.

Ники наливала себе американо, когда услышала за спиной знакомый, выверенно-спокойный голос:

– Доброе утро.

Она не обернулась сразу. Позволила себе пару лишних секунд, чтобы почувствовать его присутствие за спиной.

– Том. – Она повернулась. – Кофе?

– Уже пил, – ответил он. Но не уходил.

Прислонился к столешнице, скрестив руки на груди. И смотрел. Прямо. Устойчиво. Сдержанно.

Молчание между ними было не пустым – оно было густым, насыщенным остатками вчерашнего. Его рука ещё помнила её талию. Её плечи – тяжесть его взгляда. И оба это знали.

– Я вчера много думала о проекте, – сказала она, слишком ровно, слишком делово. – Мне кажется, я могла бы расширить презентацию за счёт эмоционального визуального ряда.

Он кивнул. Но вместо того, чтобы отреагировать на слова – сделал шаг ближе. Совсем чуть-чуть. Но этого хватило, чтобы она почувствовала его тепло сквозь одежду.

– Вы всегда так быстро включаетесь в работу? – спросил он тихо. – Или только если чувствуете вызов?

– А вы – всегда проверяете на прочность новых сотрудников?

– Только если они интересны.

Она взяла чашку. Повернулась к раковине. Он подошёл ближе. Настолько, что между ними оставалось два вдоха. И ещё одно слово – могло бы сорвать равновесие.

Она не оборачивалась. Только сказала, глядя вперёд:

– Вы играете в опасные игры, Том.

– Я просто наблюдаю. Вы – двигаетесь.

И замолчал.

Ники развернулась – медленно, с чашкой в руках. Он стоял перед ней. И теперь не играл в сдержанность. Просто смотрел. Не на лицо. На её губы.

Слишком открыто. Слишком рано. Слишком… возбуждающе.

– Осторожнее с наблюдениями, – сказала она. – Иногда от них хочется ответить действиями.

Он не ответил. Он просто улыбнулся – в первый раз. И ушёл, даже не взглянув назад.

Остаток утра Ники провела, пытаясь дышать нормально. Каждое движение, каждый стук клавиши – напоминали, что напряжение между ними стало живым. Настоящим. Тепловым.

И это был уже не просто флирт. Это было начало того, что нельзя будет остановить.

Переговорная была тесной – старая комната со стеклянной стеной и жалюзи, которые по какой-то причине никто не поднял.

Темно-серый стол. Два кресла. И экран, на котором загружался её доклад.

Он вошёл первым. Она – следом. С папкой и флешкой, пытаясь выглядеть хладнокровной.

– Остальные не придут? – спросила она, не глядя.

– Это нужно только нам, – ответил он спокойно. – Я хочу понять ваш подход, прежде чем пустим это наверх.

Он закрыл дверь. Плавно. И комната сразу наполнилась тишиной. Не пустой – насыщенной. Так бывает, когда закрывается последний выход.

– Ваши слайды неплохие, – сказал он после нескольких минут. – Но вы опережаете ритм.

Он встал, подошёл к проектору, щёлкнул пультом.

– Вот здесь. Видите? Вы уже ведёте к финалу, а мы ещё не задали нужное напряжение.

Ники кивнула. Но с трудом сосредотачивалась на слайде. Потому что его пальцы скользнули по её плечу, когда он проходил за спиной.

Случайно? Возможно. Но слишком ощутимо, чтобы не заметить.

– Как бы вы задали его? – спросила она, обернувшись.

Он подошёл ближе. Сел рядом. Слишком рядом.

– Покажите.

Он взял мышку. Их пальцы соприкоснулись. Она не убрала руку сразу. Он – тоже.

Экран мерцал. Он говорил спокойно, низко, уверенно, почти шептал. Она слышала не слова – тембр. Как кожа откликалась на каждый гласный. Как между лопаток поднималась дрожь.

– Вы чувствуете напряжение здесь? – спросил он, глядя на графику.

– Сейчас или на слайде? – вырвалось у неё.

Он не рассмеялся. Но его взгляд стал другим. Глубже. Голоднее.

– А вы?

Она не ответила.

Он посмотрел на её губы. Едва заметно. Но достаточно, чтобы она почувствовала, как напряглась каждая клеточка.

– Знаете, Ники… – сказал он тихо. – Иногда правильный эффект достигается не текстом. А паузой.

– Пауза говорит больше.

Она повернулась к нему. Ближе. И шепнула:

– И всё же… иногда пауза становится слишком долгой. И тогда – что?

Он медленно наклонился. Совсем близко. Их лица были на расстоянии одного неверного движения.

– Тогда мы перестаём делать вид, что, между нами, только работа.

Стук в дверь. Резкий, грубый. Как удар. Кто-то дёрнул ручку, но не вошёл.

Она отпрянула. Он остался сидеть. Глядя прямо.

– Вернёмся к презентации, – сказал он ровно. – Мы на четвёртом слайде.

Но с этого момента – ничего уже не звучало так же.

Суббота. Ники проснулась без будильника. Медленно. Тело всё ещё хранило напряжение недели – но не от усталости, а от невысказанного.

Она выбралась в город без цели – просто пройтись, вдохнуть воздух, сбежать из квартиры, где каждый угол напоминал о нём. О его голосе. О взгляде, который больше не скрывал ничего.

Ники бродила по улочкам старого района. Мелкий дождь покусывал воздух, и в пальто было тепло, но внутри – беспокойно.

Когда она увидела его – остановилась.

Он стоял у витрины книжного магазина. Один. Без пальто. В чёрном свитере с высоким воротом. На мгновение показалось, что он просто – часть улицы. Слишком сдержанный, чтобы быть случайным.

Он обернулся. И увидел её. Молча.

Она шагнула ближе.

Слов не было. Только дыхание, туманное между ними.

– Не ожидала, – сказала она первой.

– Я тоже, – ответил он.

Пауза. Длинная. Живая.

– У вас…

– У тебя… – они заговорили одновременно.

Оба усмехнулись. Первый раз – легко.

– Кофе? – предложил он.

Она кивнула.

И они вошли в маленькое кафе с окнами в пол и запахом корицы.

Он выбрал столик у стены. Заказал без спроса – будто уже знал, что ей нужно. И всё было будто нормально – люди вокруг, чашки, музыка. Но между ними – что-то гудело. Тепло. Медленно.

– Ты всегда такой? – спросила она, когда кофе поставили на стол.

– Какой?

– Спокойный снаружи и… чертовски опасный внутри.

Он не ответил. Только посмотрел. Не как начальник. Не как кто-то, кто контролирует ситуацию. А как мужчина, который устал делать вид, что не хочет.

– Я пытался держать дистанцию, – сказал он тихо. – Правда. Но ты…

Он не закончил.

– Я тоже пыталась, – призналась она. – Но вчера в переговорной…

Она замолчала.

Он смотрел, не мигая.

– Если бы нас не прервали, – прошептала она, – ты бы…

– Да, – перебил он. – Я бы.

Она сделала глоток кофе. Руки дрожали.

Он потянулся через стол, взял её ладонь. Тепло его кожи прошло сквозь неё как пульс.

– Это не офис, Ники.

– Я знаю.

– Здесь ты можешь сказать мне "нет".

– А если я не скажу?

Он наклонился ближе. Голос – ниже шепота:

– Тогда я не остановлюсь.

Молчание.

Она сжала его пальцы. Сделала выбор.

– Не останавливайся.

Они вышли в улицу. Дождь усилился. Он укрыл её шарфом. Она прижалась ближе. И впервые – не пряталась.

Он проводил её молча. Не потому, что не было слов – а потому, что каждое слово могло стать спусковым крючком.

Город шумел за спиной. Свет фонарей отражался в лужах. Том шёл рядом, чуть ближе, чем нужно. Рука касалась её пальто. Его пальцы будто просились дотронуться – по-настоящему.

– Спасибо за вечер, – сказала Ники у подъезда. Голос прозвучал чуть тише, чем хотелось.

Она посмотрела на него, и всё внутри замерло.

Он не ответил сразу. Просто стоял, вглядываясь в её лицо. Словно запоминал.

– Я знал, что всё закончится именно здесь, – тихо сказал он.

– Где?

– У двери.

– И?

Он подошёл ближе. Теперь расстояние между ними – одно дыхание.

Он мог бы поцеловать её. Уже. Прямо сейчас. Но не делал этого.

– И я не знаю, что мне важнее: войти… или не разрушить эту границу.

– Она уже треснула, – прошептала она.

Он посмотрел вниз – на её губы. И снова вверх – в глаза. Его рука медленно поднялась. Коснулась её щеки, скользнула вдоль скулы, уха, шеи…

Так легко, будто он боялся, что она исчезнет.

– Если я зайду, – сказал он хрипло, – я не остановлюсь. Ни сдерживать себя. Ни тебя. Ты уверена, что готова к этому?

Она закрыла глаза на секунду. Словно внутри неё бушевало нечто сильнее желания. Потребность. Том.

– Я не знаю, – честно ответила она. – Но я уже не могу делать вид, что этого нет.

Его ладонь легла ей на поясницу. Осторожно, но твёрдо.

Он потянул её ближе. И всё их тело, напряжённое в течение дней, выровнялось, совпало.

– Ники, – выдохнул он. – Ты сводишь меня с ума.

И тогда она встала на носки. Не чтобы поцеловать – просто чтобы почувствовать его ближе.

Он наклонился. И на долю секунды их губы соприкоснулись. Легко. Почти неуверенно.

Но этого хватило.

Она прижалась к нему. Он схватил её – резко, отчаянно, как человек, слишком долго сдерживавший себя.

Губы слились в жадном поцелуе, влажном, открытом, хриплом от желания. Она тянула его к себе за ворот свитера. Он вжимал её в стену, в дверь, в пространство, где больше не было "можно" и "нельзя".

Они дышали тяжело. Жадно. Он остановился первым. С трудом.

– Мне нужно уйти, – сказал он, не отрываясь от неё.

– Почему?

– Потому что, если я останусь – мы не просто переспим. Мы начнём что-то, что не сможем закончить.

Она молчала. А потом открыла дверь. И прошептала:

– Может, мы именно этого и хотим.

Он посмотрел на неё. Глубоко. Надолго. Пальцы коснулись её губ ещё раз – прощально.

– Не сегодня.

И ушёл. Оставив её вздрогнувшей от пустоты и пульса между бёдер.

Дверь захлопнулась за ним тихо. Слишком тихо.

Ники стояла посреди прихожей, не двигаясь. В пальцах – дрожь. На губах – привкус его поцелуя. Глубокого. Откровенного. Такого, после которого тело просит продолжения, а мозг всё ещё не успел выдать инструкции.

Она сбросила пальто. Поставила чашку воды, не притронулась. Прошла в спальню. Осталась в одной рубашке, с голыми ногами и раскрасневшимися щеками, как будто что-то случилось, но не случилось до конца.

Легла. Не потому, что хотела спать – потому что не знала, что ещё делать с этим голодом.

Он не просто нравился ей. Он был внутри неё. Уже.

В голосе, который звучал даже в тишине. В запахе его свитера, прилипшем к её шарфу. В том, как кожа отозвалась на его ладонь – не просто возбуждением, а нуждой.

Она закрыла глаза. Представила, что он не ушёл. Что остался. Что зашёл следом, не сказав ни слова. Что поднял её на руки, отнёс в спальню. Что раздел медленно, без спешки – как делает тот, кто не хочет только тела. Хочет – женщину. Её. Целиком.

Представила, как его губы касаются шеи. Как пальцы скользят вниз. Как её спина выгибается навстречу. Как он входит в неё – сдержанно, но глубоко. Словно наконец получил то, о чём мечтал. Как она стонет – тихо, губами в его плечо. Как он держит её – сильно. До дрожи.

Она вскрикнула в подушку. От одного лишь воображения.

Грудь тяжело вздымалась. Бёдра скользили друг к другу – в попытке унять жар, который он разжёг и не потушил.

Ники сжала простыню в пальцах. Потому что внутри неё уже не было "не время". Было только "когда он вернётся".

Она не знала, что он не спал тоже. Что сидел у себя дома, сжимая руль машины, которую так и не завёл обратно. Что думал о ней – в белой рубашке. С голыми коленями. С губами, шепчущими: "Может, мы именно этого и хотим…"

Понедельник начался как будто ничего не случилось. Как будто не было вечерней улицы, дождя, дыхания рядом. Как будто не было поцелуя, от которого она не могла уснуть всю ночь.

Он вошёл в офис в обычное время. С папкой. Сдержанный. Без единого взгляда в её сторону.

– Доброе утро, Том, – сказала она с лёгкой улыбкой.

– Доброе, – коротко. Без эмоций. Почти как чужому.

Сначала Ники решила, что показалось. Что он просто в мыслях. Уставший. Занят. Но день шёл, и он не менялся. Холодный тон. Деловые фразы. Никаких задержанных взглядов. Никаких невидимых касаний, которыми они жили всю прошлую неделю.

А потом – вторник. Среда. Четверг. И всё то же.

Он не заходил к ней просто так. Не задерживался после совещаний. Не касался её взглядом.

Никак.

Внутри неё копилось.

Это было не просто разочарование. Это было предательство – тихое, невысказанное. Он разбудил в ней что-то. Разжёг. И теперь – бросил с этим гореть.

Ники ловила себя на том, что целыми днями ждёт, что он снова станет прежним. Что подойдёт ближе, случайно дотронется, скажет тихо: "Прости. Я не смог."

Но он не подходил. Он исчез. Хотя был в соседней комнате.

В пятницу вечером она задержалась дольше всех. Никого не было. Только свет её лампы и её бессмысленные правки в отчёте.

Он прошёл мимо – и не остановился. Потом вернулся. Встал у двери. Немного помолчал. Она подняла взгляд.

Он смотрел на неё. Но без мягкости. Без желания. Только с чем-то тяжёлым в глазах.

– Всё в порядке? – спросила она.

Он кивнул. И тихо сказал:

– Я не должен был…

Пауза.

– Я не должен был идти с тобой тогда.

Ники замерла.

– Почему?

Он отвёл взгляд.

– Потому что это было неправильно.

– Потому что я уже был в этом.

– Потому что я знаю, чем всё заканчивается, когда человек позволяет себе слишком много.

– Не со мной, – прошептала она.

Он посмотрел на неё. Долго. Мучительно.

– Именно с тобой.

И вышел.

Она осталась в пустом офисе. С ощущением, будто он разрезал между ними невидимую нить.

Она не помнила, как дошла до квартиры. Как открыла дверь, сняла туфли, бросила пальто на стул. Как включила свет в кухне – и оставила его гореть, хотя туда не зашла.

Всё было как в тумане. Только его голос – чёткий.

«Я не должен был идти с тобой тогда…»

«Я знаю, чем всё заканчивается…»

«Именно с тобой.»

Она села на пол, прямо возле кровати. Подтянула колени к груди. И не плакала – ещё нет. Сначала просто сидела, пустая.

Он отвернулся от неё. Но ведь это он начал. Он был тем, кто смотрел на неё, будто не мог дышать без неё. Кто целовал, держал, шептал.

Она вспомнила, как он гладил её лицо у двери. Как будто боялся потерять. А теперь – просто ушёл.

«Я не должен был…»

– А я? – вслух сказала она в темноту. – Я должна была?

Слёзы пришли неожиданно. Горячие. Настоящие. Она закрыла лицо руками, прижимаясь лбом к коленям. И, наконец, позволила себе почувствовать всё.

Обиду. Одиночество. Тоску по тому, чего не случилось – но могло.

Она не знала, чего хотела от него. Не требовала обещаний. Не строила планов. Только… присутствия. Чтобы он был. Смотрел. Чувствовал. Не убегал.

Она встала, вытерла лицо. Посмотрела на себя в зеркало. Глаза покраснели. Щёки – тёплые, в пятнах. Улыбка – саркастичная.

– Молодец, – шепнула себе. – Влюбиться в начальника, который боится даже признаться себе, что чувствует. Гениально.

Она легла в постель. Но сна не было.

Лишь пустое место рядом. Там, где он мог бы быть.

Всё началось буднично.

– Том, ты поедешь с Ники, – коротко сказал замдиректора Арно на утреннем собрании. – Презентация по «Юнистрой» завтра в десять. Документы у неё, но ты всё равно должен быть там. Всё ясно?

Он просто кивнул. Даже не взглянул на Ники. Будто это обычная поездка. Обычный рабочий день. Будто ничего между ними не было.

Машина – его, поездка – деловая.

Он открыл дверь, она молча села рядом, пристегнулась, поправила юбку. Он завёл двигатель. Радио – фоном. Дорога – ровная.

Тишина между ними – вырезанная из стекла.

– Всё взяла? – спросил он, спустя минут двадцать.

– Да.

Ответ короткий. Без улыбки. Без взгляда.

Он не продолжал. Она не спрашивала.

Дорога шла мимо полей и придорожных кафе. Они оба смотрели вперёд. Как чужие. Как те, кто случайно оказался в одном пространстве – и изо всех сил старается не дышать глубже, чем надо.

Отель – небольшой, деловой. Стойка регистрации, формальности, ключи.

– Номера рядом, – сказал администратор. – Завтрак с семи.

Они поднялись в лифте молча. Встали в коридоре. Пара секунд тишины.

Он кивнул.

– До завтра.

– До завтра, – ответила она, и, закрыв дверь, долго стояла к ней спиной.

Словно надеялась, что он постучит.

Но не постучал.

На следующий день – встреча, подрядчики, проектор, кофе, обсуждение сроков. Он был сосредоточен. Строг. Ровен. Смотрел на неё только тогда, когда это требовалось по делу. Никаких намёков, взглядов, случайных касаний.

Он закрыл всё. Привычно. Как будто умел. Как будто делал это раньше.

Ники держалась спокойно. Работала точно. Улыбалась, когда надо. Но внутри – всё горело. Не от желания даже – от пустоты, в которую он её отбросил.

Встреча прошла безупречно. Ники чётко отчиталась по каждому пункту. Том уверенно дополнял. Подрядчики кивали, соглашались, шутили. Проект утверждён. Риски одобрены. Всё расписано до конца месяца.