Читать книгу Стая - Группа авторов - Страница 1

Строить лаборатории на берегу океана – опасная затея. Особенно, если они работают с вирусами.

Началось всё, когда огромная океаническая волна обрушилась на институт генетики и микробиологии где-то в США. Цунами тогда накрыло весь прибрежный город, поэтому о людях думали прежде, чем о микробах и вирусах. Учёные эвакуировались заранее, законсервировав лаборатории. Вернуться на свои рабочие места им уже не пришлось.

Новости кричали об экологической катастрофе, министерства, как всегда, всё отрицали. Да и что можно было поделать: бактерии и вирусы смыло в открытый океан или размазало по побережью. По счастью, для человека ничего опаснее герпеса в стенах лаборатории не водилось. Беда пришла, откуда не ждали.

Через месяц началась массовая гибель растений. Зелёные лужайки, цветущие розы, величественные пальмы умирали одна за другой. Позднее очаги заражения проявились и в соседних штатах. Старый свет попытался закрыть границы – но поздно. На подошвах бесчисленных кроссовок, в частицах дорожной пыли неприятель пересёк океан.

Спасения не было. Возбудителя болезни удалось выделить: им оказалась химера с генами вируса табачной мозаики и нескольких других штаммов. Но разоблачение не принесло решения: вирус двигался слишком быстро, буквально сжирая всё на пути. Одно растение погибало за трое суток: все зелёные части полностью разрушались. Единичные выжившие ростки становились полностью стерильными: ни семенами, ни побегами размножить их не получалось. Вирус проникал с водой и по воздуху: уцелели лишь растения в крытых фермах и в лабораториях, начавших использовать обеззараженную воду для полива. Семенные фонды тоже сохранились, но для высадки в поля растения должны были стать устойчивыми к заражению. Этого добиться не удавалось. К счастью, вирус не мог заразить водоросли, лишайники и мхи. Это давало отсрочку и надежду.

В ещё незаражённых странах ценные виды спешно перенесли под крышу, на искусственную почву и полив, создавая «зелёные галереи». К сожалению, многие из них погибли в самом начале, если не удалось пресечь проникновение вируса, другие – в течение следующего года, когда не хватило света или воды для поддержания галерей.

Заводы меняли профили, многие закрывались – выбросы углекислого газа начали строго контролировать. Но даже после конца света жизнь в городах не прекратилась. Хотя стала совсем другой…

Пролог.

Тряска. «Галоп на крысе – это вам не в машине ехать и даже не на коне», – Солоух, плотнее обхватывая ногами рёбра Сюка, мимолётом удивился отвлечённым мыслям, лезущим в голову в опасный момент. Только что неспеша, тихо и незаметно выкапывал цветочек, и вот – уже удирать от погони. Ценный груз трясся в рюкзаке, оставляя свободными руки. Сердце набирало ход, запоздало почувствовав опасность. «Адреналин. Воздействует на бета-адренорецепторы», – Солоух чуть не хихикнул в ответ на очередную непрошенную мысль, хотя положение было серьёзнее некуда. Сюк пока шёл с отрывом, но отовсюду из подворотен и из-за углов выезжали, тарахтя, мотоциклы и выбегали оборванцы. «Один, два… пять! Пять мотоциклов!» От двух на Сюке можно ещё уйти, но пятеро легко возьмут в кольцо. Вначале отберут добычу, потом сами из-за неё передерутся и почти наверняка раздавят мимоходом. Это не считая пеших, которым интересно просто задать трёпку чужаку.

Да, чужак. В своём районе он бы и от десятерых ушёл – как сквозь землю. Но здесь искать удобные лазейки и канализационные люки просто некогда. Отрыва хватит минут на пять. Солоух осторожно оторвал руки от холки Сюка, активировал браслет на запястье. Голосовой ввод.

– Внимание. Запрос поддержки с воздуха. Повторяю, запрос поддержки с воздуха.

Направив Сюка вдоль широкой улицы – хоть сбоку не подберутся, заразы – Солоух бросил взгляд на экран. Чередой побежали сообщения:

«Восток, твой дрон ближе всех».

«Приняла, поддержка с воздуха через 4 минуты».

«Я пока поддержу инфой из базы» – пришло от Сойки. Солоух кивнул, забыв, что сейчас его не видно, и нажал на отправку геолокации. На карте Стаи полно подсказок – пригодятся. Сюк, перескакивая трещину в асфальте, тряхнул так, что Солоух едва успел вцепиться в холку.

– Так, давай ещё 2 минуты по прямой. Улица сужается, осторожно, чтоб не выпрыгнули слева – у них где-то там одна из баз, похоже. Потом направо, во двор за стройкой. Там решётка, сумеешь опустить – им придётся делать круг. Вожак записал, что сверху у неё кнопка автоопускания.

– Понял.

Солоух пригнулся, чтобы не создавать помех Сюку, оглянулся назад и по сторонам. Слева, конечно же, уже обходили. Через улицу полетела сеть. Он выругался и резко дёрнул за повод, уводя крыса с дороги прямо на ограждения. Тренированная беговая крыса – это почти что вездеход. Сюк, пыхтя, заскочил на бортик и пополз-поскакал по тонким столбикам. Вторая сетка падала сверху, Солоух успел прорезать ножом.

Опережение меньше минуты. Проскочив заброшенную стройку, он наконец-то направил Сюка в арку между домами. Натянул поводья, встал ногами на седло, попробовал допрыгнуть до зубьев поднятой решётки. Левая рука предательски соскользнула, плюхнулся на Сюка, полез снова.

– Давай, ничего, ещё раз, – бормотал голос Сойки из браслета. – Кнопка на потолке, чуть левее центра.

Со второго раза он зацепился, подтянулся выше и нащупал, что нужно. Нажал, спустился на решётке вниз и едва успел отбежать. У решётки, едва успев вдарить по тормозам, остановились мотоциклисты. На руках – повязки с оплавленной дырой в центре. Один повёл плечом, спуская в руки ружьё. Да, похоже решёткой он разозлил банду так, что грабежом дело не кончится. На цветочек всем уже плевать. Солоух развернул Сюка и направил через двор, к противоположному выходу, уходя с линии огня.

– Гореть вам синим пламенем! – понеслось ему вслед.

Над головой замер, покачиваясь на винтах, дрон.

– Поддержка прибыла. Восток на связи, – донеслось из браслета.

Он чуть-чуть не успел. Похоже, мотоциклисты разделились ещё до въезда во двор, и у решётки остались не все. Других он услышал за пару секунд до того, как собирался вылететь из-за угла. Резко осадил хрюкнувшего от недовольства Сюка и, побледнев, выдохнул:

– Восток, голограмма.

Луч из дрона пробежал по съёжившейся у кучи мусора крысе с наездником и направился к въезду. Всё заняло не больше секунды. По двору заметалась серая, перемазанная в грязи крыса – точная копия Сюка с копией всадника на ней. Солоух на настоящем Сюке привстал в стременах, готовясь дать дёру, но Восток из браслета шикнула.

– Сиди. Я дам команду.

Голограмму тем временем окружили, и брошенная сеть прошла сквозь изображение. В эту же секунду через проход, сипя и хрюкая на ходу, пронеслась ещё одна крыса. Мотоциклисты рванули за ней, не замечая гудящего у стены дрона, быстро поднимающегося выше для лучшего обзора, и Солоуха, притаившегося под самым носом.

– Я уведу их дроном подальше. Стартуй через семнадцать секунд.

Солоух фыркнул – любит Восток точные цифры.

– Спасибо. И как эти неадекваты меня прозевали?

– Ты спрятался, где они не думали искать, – флегматично бросила Восток. – Что им вообще от тебя надо?

– Цветочек взял, – усмехнулся Солоух.

Растения стали редкостью. Любую травинку, невесть как выросшую в нынешних условиях, быстро выкапывали и уносили домой те, у кого этот дом был. Растения давали крохотную прибавку к кислороду, пищу, иногда благодаря случайным мутациям – ходили легенды – могли оказаться лекарством в безвыходной ситуации. Но этот цветок был ещё ценнее. Розетка листьев с пол-ладони, тоненький стебель и одна-единственная коробочка с семенами. За эти семена у фыров можно выручить кое-что ценное, но Солоух хотел прорастить их сам. Растение, не утратившее способность давать семена – величайшая ценность, живой источник во всех смыслах. Такие остались только в лабораториях у фыров, а к ним лишний раз не сунешься. Днём – ядовитые тисовые ловушки, ночью – мандрагорные сирены. Так говорят. Солоух был убеждён, что это – не больше, чем красивые и жуткие метафоры, но что датчиков и ловушек во всех входах действительно напихано выше крыши, не сомневался. Только Кошка как-то умела их обходить, и в команде её талантом не злоупотребляли. Растения через Кошку добывались в крайних случаях. Поговаривали, она своя для фыров, но верить в это никто, конечно же, не хотел.

Солоух досчитал до семнадцати и сжал бока крыса, уже закопавшегося в мусор на полморды. По инструкции от Сойки направился на северо-восток. Уже спускаясь к реке, получил предупреждение – мотоциклисты разгадали хитрость, скоро сядут на хвост. Ничего, к воде не сунутся, мотоцикл – зверь не водоплавающий. Протискиваясь следом за Сюком в Богом забытый лаз – спасибо Вожаку за инфу на карте – Солоух наклонился к запястью и проронил:

– Спасибо, девчата. Сдано.

Сдано. Окончание работы протокола. Только свои знают, почему стоп-слово именно «сдано».

Через час он завёл крысюка в подвальное стойло, почистил, накидал корма – сейчас приходилось брать что попало, а ведь когда-то продавался в гранулах – и поднялся к себе. Загудел, включаясь, кислородный генератор. Ничего, скоро можно будет гонять его на чуть меньших оборотах, 5 процентов от ежедневной нормы цветок, наверное, даст. Снять маску, принять еженедельный душ, сунуть что-нибудь в рот, пополнить базу свежими сведениями – рутина.

Пискнул браслет. Сигнал «Срочно».

«В нашем доме обещают отключить электричество. Уже завтра, за неуплату», – прилетело сообщение от Восток. Не будет электричества – не будет чистого воздуха, а уличным дышать без маски нельзя – отравишься. Впрочем, спазм бронхов обеспечен даже раньше.

«Вечером возьму их сервера в оборот. Подготовка к протоколу «тест». Жду ваши IP-адреса, если кто-то поменял», – Вожак отреагировал сразу же. Да, коммунальщикам придётся несладко, когда он доберётся до их баз. Попытки взломать пароль с одного адреса легко отслеживаются, но если сигнал будет прыгать из разных районов, а то и якобы из разных стран, найти концов не удастся. Вожак будет пробовать со всех адресов по очереди, пока не добьётся своего. Протокол «тест».

«Если соберутся-таки отключать, пиши – приеду, может быть, припугну их. И в любом случае помогу», – это от Кошки.

Чем она там поможет, моральной поддержкой? Таможня – структура, конечно, важная, но едва ли коммунальщики испугаются. Хотя своих в одиночестве не бросают, факт. Да и кто знает, какими травками она разжилась у фыров, может, и от гипоксии что-то есть.

«Гипоксия – это состояние, при котором в ткани организма не поступает достаточно кислорода. Длительная гипоксия может нанести непоправимый вред организму» – опять заученные, автоматические мысли. Солоух поёжился. Ничего, если кто и справится с очередным произволом – то это будут они.

ЧАСТЬ 1. ПРИЁМЫШ

Глава 1.

В комнате собралось семь человек – почти полный состав Стаи. Общались, не снимая масок: в нежилом подвале кислородный генератор был бы роскошью. Дверь скрипнула. На заглянувшего Солоуха уставились во все глаза: пол-лица распухло, и пурпурный отёк тянулся от правого глаза вниз, уходя под маску.

– Кто тебя так? – обеспокоенно спросила Сойка.

– Чужаков проучили, – пожал плечами Солоух. Пришедший раньше Волколак кивнул, подтверждая.

Солоух протиснулся в дверь полностью, вжимая голову в плечи. Даже в полумраке комнаты было очевидно, что он жутко смущён. Солоух был не один.

– И одного заморыша спасли, – упавшим голосом закончил он. Волколак снова кивнул. Позади Солоуха стоял и едва не щерился на Стаю парень. Сейчас его бы сочли вполне взрослым, по прежним меркам – почти ребёнок. Растрёпанные угольно-чёрные волосы, прищуренные глаза, брюки и толстовка более-менее ничего, но ботинки и маска в убитом состоянии. Глаза запавшие, кадык вступает так, что чуть не пропарывает кожу. По всему лицу – синяки и порезы.

– Так-так. Подобрал, значит, и привёл показать, – усмехнулся Вожак, стремительно наклонившись вперёд в кресле. – Вообще-то такие уже вполне выживают одиночками или сбиваются в банды.

– Не этот. Его чуть не забили до смерти.

– Может, приютить его на пару дней, подкормить – и пусть идёт своей дорогой? – предложила Кошка.

– Нет, нужно присмотреть за ним! – вмешалась Верба, сидящая на стуле слева от Вожака. – В конце концов, Солоух, по сути, поручился за него, взяв сюда.

– Не говорите так, будто меня тут нет! – вскинулся парень. – И мне не десять лет, чтобы за мной присматривать.

– Да, тебе не десять. Лет пятнадцать, так? – прищурился Вожак, внимательно разглядывая юного пришельца.

– Шестнадцать.

– Я и говорю, вполне взрослый. Давно один?

– Сколько надо, – буркнул парень. Вожак недоумённо наклонил голову к плечу и недобро нахмурился. Солоух поспешно заговорил:

– Мы тебя подобрали, а главный тут – Вожак. Ты не можешь просто не ответить. Можно спросить разрешения не отвечать на вопрос, но решение за Вожаком.

– Тебе, парень, не отвечать нельзя, – фыркнул Вожак. – Если только хочешь получить шанс остаться. Новичок сглотнул.

– Две недели.

– Ровно?

– Две недели и один день.

– Понятно. И чуть не загнулся. Значит, совсем ничего не умеешь. Сколько бы ты ещё протянул, не подбери тебя Солоух?

Парень смотрел сердито, но молчал.

– Сколько? – повторил Вожак. – В сутках, в часах?

– Нисколько, – еле слышно буркнул чужак, опустив глаза.

– А если бы на тебя не напали те бродяги?

– Двое суток. Может быть, трое. Не знаю.

– Оно и видно. Ничего не знаешь. Солоух, филантроп хренов, ты и так едва крысу прокормить можешь. Куда тебе крысёныш?

– В этом и проблема, – вздохнул Солоух. – У меня просто нет ресурсов, чтобы вынянчить его. Я дал ему запасные штаны, толстовку и паёк – но и только. Постоянно снабжать его водой, едой, кислородом я не могу.

– А, так ты хочешь делать добро за чужой счёт? Может быть, милосерднее было не подбирать мальчишку?

– Вожак, перестань. И хватит держать их у дверей. Солоух, может уже сядешь? – Верба положила руку поверх выбивающей нервную дробь ладони Вожака. Из-под её шапки выбивались светлые прямые пряди, у висков свисала пара дредов. Вожак закатил глаза, но кивнул. Солоух сел на свободный стул, приёмыш встал рядом. Сойка, устроившаяся неподалёку, тихонько шепнула ему:

– Ты не думай, Вожак классный. Просто он не ожидал.

– Итак, похоже, наш первый и нежданный вопрос: кто возьмёт к себе крысёныша? – подняв бровь, негромко спросил Вожак.

– Я не крысёныш!

– Тихо, Крысёныш. Лучше бы порадовался. Крыса – считай наше тотемное животное. Не в том смысле, в котором ты мог бы подумать: за своих мы горой. И чужаков вообще-то не принимаем, – Вожак многозначительно вперился взглядом в Солоуха. – Так или иначе, я подумаю. Пожалуй, поживёшь месяц со мной. На работе затишье. Остальные, решайте: кто сможет потом взять Крысёныша к себе. Если он не окажется… крысой. Через месяц обсудим.

Решение было принято. Заговорили о другом. «Бескислородное кольцо» сжималось то там, то здесь. Кто мог – расселялся в частные дома, чтобы не попасть под отключение из-за бедняков-соседей. Жилья уже давно было в достатке, хватило бы денег. Или вещей, на взятку. Шерсть, лён, хлопок, кожа – природные материалы и одежда из них были в цене. Можно было сторговаться с ЖКХ. Некоторые дома, по слухам, даже платили не деньгами, а общим «оброком», который с миру по нитке собирали жильцы.

– Что там на производстве, как обычно? – спросили Волколака, который вскоре после гибели растений перешёл работать на химический завод. Сейчас тот был одним из нескольких, производящих кислородные генераторы. Сам кислород не исчез в одночасье – водоросли, мхи и лишайники заморский вирус, меньше чем за год погубивший все растения, не затронул – но без растений в городе газы и пыль делали воздух ядовитым. А за переделами городов в первую очередь грозила гибель от голода – вслед за растениями стали гибнуть животные, и прокормиться самому сейчас было решительно невозможно. Только на пайках. А чтобы было, чем дышать, включай генератор, который восстановит кислород из углекислого газа внутри квартиры. И упаси бог проветривать!

– Как обычно. Вы же не ждёте, что мы научимся делать кислород из пустоты? Либо окиси, либо вода. И того, и другого мало. Научный отдел не может придумать новую химию, – заученно отвечал Волколак.

Повисла тишина. Вожак мельком глянул на Водяного, тот поднялся:

– Ребята, я уезжаю.

– Куда? – раздалось несколько голосов.

– За Урал. Отцу дали работу на Байкале.

– Там проще. Счастливого пути, – кивнул Вожак без особого удивления – похоже, он был уже в курсе.

– Может, ещё увидимся!

– Удачи!

– Пиши на факультет, все читать будем!

Каждый напоследок сказал несколько слов Водяному. Он был не первым, кто покидал Москву. Многие уезжали – кто побогаче, к берегам океанов, остальные просто в никуда, устав от выживания в столице и надеясь, что где-то есть жизнь полегче. Перевод на берега Байкала был счастьем. Много пресной воды, а значит, скорее всего, и экспериментальные зелёные галереи или поля. Может быть, кое-где даже получится ходить без маски. Повезло Водяному!

Простились с Водяным, начали понемногу расходиться. Уходили по паре человек, остальные ждали несколько минут и отправляли следующих. Место собраний нужно было оставлять в тайне – в городе уже давно было небезопасно. Вожак лично проверял браслеты у каждого, если нужно, что-то чинил, менял батарейки. Крысёныш тенью стоял позади Солоуха. В уголке чуть слышно шептались Кошка, Верба – та, которая легко успокоила Вожака совсем недавно – и Сойка.

– Как мама? – обеспокоенно спрашивала Кошка Сойку.

– Хуже. Сильный кашель. На улицу совсем не выходит. Недавно пришлось подкрутить генератор, чтобы шло больше кислорода. На это у нас ещё хватает денег.

– Когда очередь на лекарство?

– Неизвестно. Проходит два-пять человек в месяц, она – практически сотая. Если фыры не вырастят больше, чем обычно, в своих садах…

– Мы постараемся что-нибудь придумать. Держи нас в курсе, хорошо? – погладила её по плечу Верба.

Болеть всегда было невыгодно, но сейчас любая простуда или грипп могли обернуться трагедией. Лекарств стало мало, особенно тех, для которых нужны были растения – а это почти половина. Мать Сойки заболела полгода назад. Кашель перешёл в бронхит, и тот медленно, но неуклонно ухудшался. Антибиотики, которые стоили недёшево, но хотя бы были в аптеках, задерживали процесс, но не убирали его полностью: похоже, устойчивый штамм бактерий, ещё одна обострившаяся проблема. Нужны были иммуномодуляторы, противовоспалительные и чёрт знает что ещё – а это было только у фыров.

Так с недавних пор стали звать всех, кто работал с растениями или с лекарствами. Большей частью от фармацевтов. Была и другая причина: имевшие доступ к жизненно важным отраслям могли рассчитывать не только на стабильную воду и кислород, но и на неплохие деньги. Фыры не бедствовали: тратили деньги на косметику, украшения, одежду из натуральных тканей – а потому фыр, идущий по улице, всегда привлекал нелестное внимание прохожих.

Сойка коротко кивнула на прощание и скользнула за дверь. Вместе с ней ушла девушка, молчавшая всё собрание.

– Это Бражница, – пояснил Солоух. – Она не слишком разговорчивая. Наш медик. Они с Сойкой при водорослевом комбинате живут. Ещё есть Восток, но она сегодня не приехала. Позже познакомитесь. Я тоже сейчас пойду. Удачи на новом месте. Не подведи!

Солоух потрепал Крысёныша по плечу и скрылся за дверью. Из Стаи остались только Вожак и Верба.

– Что ж, пора и нам, – махнул рукой Вожак. – Выходи, Крысёныш, я запру дверь. Пока ты под моим заботливым крылышком. Лёгкой жизни не будет, но умереть не дам. Обещай две вещи: будешь слушаться, это раз. И будешь учиться всему, что я скажу. Чтобы, даже если я вышвырну тебя через месяц, ты был не смертником, а нормальным вольным бродягой. Потом оценишь.

Крысёныш кивнул.

Глава 2.

Крысёныш открыл глаза, почуяв запах еды. Он давно усвоил: если пахнет едой, нужно бросать всё и выяснять, откуда. Стал вставать и чуть не упал: забыл, что лежит на кровати, а не на полу. Осторожно прокрался на кухню. Верба с аппетитом поглощала завтрак. Приветливо махнула рукой:

– Доброе утро, заходи. Вожак не велел тебя будить, ушёл в депо. Я сейчас тоже ухожу. Твоя порция – в кастрюле.

Крысёныш без лишней робости оказался у кастрюли. Внутри лежал разваренный крахмал с крупными глыбками синтемяса. Было не только мясо, но даже пара ложек жира. Ого, да тут неплохо живут! Злость за странную кличку быстро прошла: пока его кормят, пусть зовут как угодно.

То, что живут здесь неплохо, Крысёныш начал понимать ещё вчера. У Вожака и Вербы были отдельные кровати, а для него, Крысёныша, разобрали складное кресло, тоже оказавшееся кроватью. Воду можно пить хоть пять раз в день. Душ дважды в неделю, умываться – каждое утро, и вечером тоже можно, ещё и зеркало в ванной висит. На столе не маленький энергосберегающий планшет, а большой компьютер, как раньше. И это только квартира! Дом был полузаброшен, и Крысёныш подозревал, что Вожак наверняка переделал под себя и подвал с чердаком.

Он бы обязательно вышел проверить свои догадки, но Верба несколько раз повторила:

– Из квартиры не выходить. К технике не лезть. Обещал Вожаку послушание – вот и выполняй, проверим.

В итоге Крысёныш слонялся из комнаты в комнату, опасливо выглядывал в окна – лишь бы не увидели снаружи, перерыл запасы еды на кухне. На обед заварил кипятком водорослевый бульон. Поел без особой охоты, подозревая, что у Вербы даже эта нехитрая еда вышла бы вкусной. После еды неожиданно для себя уснул и спал, пока не услышал тихий писк карточки, приложенной к двери, а затем шум ключей.

– Ты спал? Ну и правильно, восстанавливай силы, – кивнула Верба. – А чего кровать не разобрал? Ты прямо на полу, что ли?

Крысёныш хотел возразить, что не на полу, а на ковре, но вместо этого во весь рот зевнул. Верба рассмеялась.

– А где Вожак?

– Ещё в депо. Придёт через пару часов.

– А говорил, работы мало, – понурился Крысёныш. Он надеялся, что Вожак правда будет его чему-то учить или для начала хотя бы покажет, что и как устроено в доме, но видимо, не судьба.

– Пока он будет ночевать дома. Значит, работы действительно мало, – серьёзно сказала Верба. Крысёныш осёкся.

– Может быть, за месяц ты поймёшь, сколько делает Вожак. Впрочем, пока не бери в голову. Пошли ужинать.

После ужина Верба выдала новичку старый планшет. Крысёныш, не веря глазам, вцепился в него, как в драгоценность. Доступа к локальной сети пока не было – доверия он ещё не заслужил – но в общей можно было сидеть, сколько хочешь. Крысёныш только успел восстановить доступ к своей давно позабытой странице, как пришёл Вожак. Снял обувь, не здороваясь, прошёл в ванную. Через приоткрытую дверь Крысёныш видел, как он обтирает спину и грудь влажным полотенцем и плещет водой в лицо.

Вожак подчёркнуто ровно сел на стул в кухне, Верба поспешно поставила перед ним миску с едой. Первые ложки он глотал, кажется, не жуя, потом стал есть медленнее, сосредоточившись только на пустеющей тарелке. Так же молча выпил стакан воды, кивнул Вербе и ушёл в комнату.

– Он всегда такой приходит? – спросил Крысёныш.

– Да. Рабочий день кончился, а у него ещё дел по горло. Не позволяет себе расслабиться, пока не закончит. Не волнуйся, он не зол. Вечера всегда проходят так.

В комнате Вожак уже сидел за большим компьютером. Крысёныш снова взял в руки планшет. Он пялился в него, даже когда глаза совсем уже стали слипаться – хотел дождаться, когда Вожак закончит работу и поговорит с ним. Верба уже легла спать.

– Вылезай из Интернета, – вдруг сухо сказал Вожак, не отрывая взгляд от экрана. – Тебе спать пора.

Крысёныш вздрогнул от неожиданности. Желания спорить не было. Но неужели он так и будет весь месяц сидеть днём в квартире, просто чтобы быть в безопасности и не путаться под ногами?

– Спи, говорю, – повторил Вожак. – Завтра разбужу рано.

– Сплю, – кивнул Крысёныш, тут же откладывая планшет, и забрался под одеяло, улыбаясь в предвкушении. Вожак помнил об обещании!

Крысёныш проснулся от едва заметного толчка и не сразу понял, на каком он свете. Вокруг была темень – хоть глаз выколи, тяжёлая голова отказывалась соображать. Проморгавшись, он увидел чёрное на чёрном: тёмная фигура махнула рукой в сторону кухни и вышла.

Выпутываясь из одеяла, Крысёныш поспешил вскочить. Натянул брюки, футболку, подошёл к порогу комнаты.

– Всё в порядке? – окликнули его сзади. Верба сонно приподнялась на кровати.

– Да. Разбудил? Прости.

Сонно покачиваясь, Крысёныш дошёл до ванной, потом до кухни. Хотелось бы знать, зачем Вожаку будить его посреди ночи. Это проверка? Или обещанный ранний подъём?

– Доброе утро. Просыпаешься ты так шумно, будто и не жил на улице. Вербу вот разбудил, – проворчал Вожак.

– Который час?

– Начало пятого. К пяти надеюсь разобраться с твоим обмундированием. Ботинки никуда не годятся, да и маска на ладан дышит. Потом пойдём в зал, гляну, на что ты способен.

Вожак поставил перед Крысёнышем миску крахмальной каши: снова с мясом и жиром – и высыпал какой-то белый порошок в его чашку. Последние крошки из пустого пакетика вытряхнул себе на язык.

– Что это?

– Узнаешь, погоди. – Вожак нагнулся, залез в самый дальний угол стола и достал оттуда литровую банку. Крысёныш видел её вчера: там был сахар. Вожак открыл банку и положил одну чайную ложку с горкой в чашку Крысёныша.

– Я же здоров! – воскликнул подросток. Даже царапины, полученные в последней драке, в чистоте Вожаковской квартиры не воспалились. Сейчас точно не стоит переводить на него сахар.

– Я знаю. Но утро для тебя, поверь, будет непростое. Пей. И витамины держи – их через день, как везде, – Вожак размешал сахар и поставил кружку перед ним. Крысёныш осторожно отхлебнул. Сахар чувствовался, но в целом напиток был скорее горьким. Новичок быстро допил всё, не переставая удивляться вкусу.

Уже убирая посуду в чан с водой, Крысёныш начал чувствовать себя бодрее. Взгляд наконец-то стал нормально фокусироваться, ноги не подгибались. Вожак, глядя на него, улыбнулся уголком губ.

– Это всё от сахара?

– Сахар и кофеин, – ответил Вожак. – Полезная вещь, а?

Крысёныш поражённо молчал. Кофеин был не меньшей редкостью, чем сахар, а может и большей. Сейчас всё это уже давно синтезировали на заводах, но цена была баснословной. И Вожак так запросто высыпал две ценнейших вещи в стакан к какому-то приёмышу? Либо он до идиотизма благороден, либо ещё богаче, чем кажется.

В прихожей Вожак протянул Крысёнышу новые ботинки:

– На, померяй. Правильный размер?

Обувь пришлась впору. Похоже, ботинки Вожак откопал где-то только вчера, потому что за остальным пошли на склад. Им оказалась квартира напротив, и запиралась она даже надёжнее, чем жилая – Вожак по очереди вставлял несколько различных ключей в скважины или прикладывал к панелям. На складе взяли немного повседневной одежды, новую шапку, пару масок и рюкзак.

– Надень старые ботинки. Сейчас пойдём в зал. Тренироваться пока будешь в них, как совсем развалятся, найду тебе что-нибудь другое.

Большой полуподвальный зал терялся во мраке. Вожак щёлкнул выключателем, под потолком с жужжанием включились лампы. Кислородные генераторы не работали. Не снимая маски, Вожак плавными, текучими движениями начал разминаться. Крысёныш последовал его примеру.

– Ладно. Теперь пробежимся. Думаю, сорок кругов ты выдержишь без труда. Но бежать будем дольше, пока совсем не расклеишься. Быстро не надо, меня не обгоняешь, понял?

Крысёныш кивнул, глядя перед собой. Вожак легко двинулся вперёд. Новичок с трудом приноравливался к темпу, пытаясь не отстать, но уже через пять кругов перестал успевать за старшим. Вожак развернулся и, продолжая бежать задом наперёд, спокойно сказал:

– Не можешь так быстро – ничего. Возьми темп помедленнее. Чтобы дышалось нормально.

Он попал в точку – бока у Крысёныша уже ходили ходуном. Снизив скорость, насколько можно, он потрусил вдоль стены. Вожак раз за разом обгонял его и пристально поглядывал – похоже, считал круги.

Лёгкие горели. Про ноги и всё остальное Крысёныш уже не думал, настолько мучительно было вдыхать. Голова сама собой запрокидывалась наверх и покачивалась из стороны в сторону при каждом шаге. Он давно дышал ртом, но воздуха всё равно едва хватало. Проклятая маска, казалось, не давала кислород, а наоборот, душила. Её хотелось сдёрнуть, и только остатки здравого смысла мешали сделать это. Пот заливал лицо. Пару раз он был близок к тому, чтобы оступиться, и едва удерживал равновесие – повезло, если Вожак этого не видел. Счёт кругов сбился, но до сорока ещё в любом случае было далеко. Главное бежать. Не останавливаться.

– Стоп! – на плечо Крысёныша легла ладонь, прерывая пытку. Он остановился. Кровь тут же бросилась в голову, его повело, появилась тошнота. Откуда-то сверху послышался тяжёлый вздох.

– Так, не стой. Ходи туда-сюда. До турника и обратно, – строго велел Вожак, и Крысёныш побрёл вперёд, прикладывая силы, чтобы не согнуться пополам.

– И что мне с тобой делать?

– Я… мало… пробежал? – выдавливая слова по одному, спросил Крысёныш. Неужели Вожак решит, что он слишком плохо подготовлен, и выставит его на улицу!? И чем таким они занимаются, если нужно уметь бегать по сорок кругов?

– Да уж не много. Ладно, что есть, то есть. Приходи в себя, мы не закончили. Ещё десять раз пройдись туда-сюда, потом можешь сесть.

После бега Вожак смотрел, как Крысёныш отжимается, прыгает, подтягивается и чёрт-те что ещё. Велел ему кувыркнуться, не присаживаясь на корточки, – новичок кое-как справился, но отбил всю спину. В целом он явно был не на высоте и прекрасно это понимал. Легче всего оказалось пройти по трубе толщиной с руку. Вожак посмотрел на это, довольно хмыкнул, достал из рюкзака какую-то тряпку и завязал Крысёнышу глаза. Потом повёл его на другой конец зала.

– Задание то же. Вперёд, и держишь равновесие. Тут даже попроще будет.

Вместо трубы теперь была плоская доска с ладонь шириной – легкотня, он когда-то любил ходить по бордюрам. Пять шагов по прямой, затем три – по наклонной вверх, прямо, чуть вниз и снова вверх. Крысёныш шагал, чуть оттопырив локти, чтобы легче держать равновесие.

При очередном шаге лодыжка наткнулась на препятствие, он, взмахивая руками, полетел вниз – и его тут же поймал в охапку Вожак. Крысёныш снял повязку и осмотрелся. Конструкция, которую он заметил ещё во время бега, а теперь практически одолел, проходила примерно в метре от земли. Вожак, подставивший ему подножку рукой, довольно ухмылялся – об этом можно было догадаться, несмотря на маску.

– Отлично. Что-то тебе всё же даётся запросто. Пока запомни: если в ближайшее время влипнешь в переделку и надо будет убегать – ищи узкую трубу. Обломки моста, газовые трубы, что угодно – между двумя крышами или берегами. Ты ведь чуть не бегом всё это можешь, верно? А высоты не боишься? Тем более. В этом твоё преимущество. Проскочишь – и только тебя и видели. Пока всё, идём наверх.

Несмотря на сахар и кофеин, после такой разминки Крысёныш чувствовал себя вконец разбитым. Он с трудом поднялся на шестой этаж. Вожак, вначале оставшийся закрыть зал, легко обогнал его и уже высунул голову из ванной, когда новичок появился на пороге. Старший выглядел довольным и бодрым.

– Дверь закрой. И давай в ванную – оботрись, чтоб по́том не несло. Душ будет только завтра. Попей на кухне и иди в самую маленькую комнату – кое-что покажу.

Вожак хлопнул входной дверью, а когда Крысёныш управился, уже вернулся обратно с парочкой старых масок и набором инструментов, каждый в длину не больше пальца. Полчаса он объяснял приёмышу, как разбирать, чинить и подшивать маски. Раньше Крысёныш даже не представлял, что так делают! Оказывается, дыхательный фильтр можно чистить, а металлические пластины-оксигенаторы – заменять. Вожак оставил ему детали и инструменты:

– К вечеру почини свою маску и ещё вот эти три старых. Справишься?

– Да, хорошо.

– Днём ты наверняка опять захочешь спать. Это очень хорошо, спи. Даже если не управишься с работой до ужина – в этот раз не страшно. И ещё: Верба оставит тебе дополнительный паёк на полдник, съешь непременно. Я пошёл.

Спать и есть уже хотелось, но Крысёныш сперва решил закончить хотя бы с одной маской. Он понял, что готов в лепёшку разбиться, лишь бы заслужить одобрение своего наставника, хотя знает его чуть больше суток. После ужаса и неизвестности наконец появился кто-то, кто ставил внятные задачи и очерчивал мир устойчивыми рамками квартирных стен. И больше не требовалось каждую минуту думать о выживании.

Глава 3.

Вечером того же дня Верба, вернувшись с работы, осмотрела Крысёныша. Взяв врачебную «слушалку», знакомую по кабинету педиатра в прежние времена, велела ему снять футболку и повернуться спиной. Послушала, что-то записала в планшет. Достала странный приборчик, попросила вдыхать и выдыхать через него то так, то эдак. Снова записала много цифр, что-то посчитала, прикинула и спросила:

– Пневмонией болел? Давно?

– В начале гибели растений. Тогда ещё были эти, как их…

– Антибиотики?

– Ну да. Мне ещё хватило, – сказал Крысёныш и прикусил кончик языка, чтобы не продолжать. Ему тогда повезло заболеть, как бы странно это ни звучало. Повезло, что заболел первым в семье.

– Тогда понятно, почему ты так хило бегаешь. Лёгкие не восстановились сразу, а теперь придётся хорошенько потрудится, чтобы привести их в норму. Ну ничего, думаю, это дело поправимое. И ещё одно: скажи, как тебя по паспорту, я запишу.

– Я паспорт давно потерял.

– Не страшно. Имя-то не забыл, и остальное тоже. Восстановим. Вот попадёшь, не ровен час, в больницу или в участок, нам кого по Москве искать, Крысёныша? Держи, запиши сам всё.

Крысёныш заполнил графы в планшете, Верба прочитала и, не удержавшись, хихикнула:

– Ты серьёзно Иван Петрович Васильев или прикалываешься? Везунчик, нечего сказать.

– А у вас тоже есть имена?

– А как же? Или ты думаешь, за квартиру платить квитанция приходит на имя «Вожак», «Солоух» и так далее? Но мирские имена у нас не в ходу, так сложилось. Да и в квитанциях другие имена. Вымышленные. Паспорт же при оплате не проверяют.

Крысёныш не стал любопытствовать дальше. Со временем, может быть, узнает, а пока всё равно незачем. Даже если скажут – забудет.

На следующее утро Крысёныша подняла Верба. Он разлепил глаза. Болело совсем всё. Он даже не был уверен, не чувствовал ли себя лучше, когда его едва выдрали у банды Солоух и Волколак. Хоть разбудили сегодня попозже, уже что-то.

– Скорее одевайся, тренировка, – объявила Верба. – Потом поедим.

Крысёныш застонал, но про себя. Несмотря на паршивые ощущения, он понимал, что заниматься необходимо. Верба и Вожак для него попеременно отрывают куски от своего утреннего сна, ему следует быть благодарным за это. Но как же сложно вообще подняться с кровати!

Тренировка с Вербой была короче и легче, чем вчерашняя. Сначала она велела Крысёнышу размяться как следует, и под её руководством он полчаса махал руками, ногами, разогревал тело, пока утренняя боль почти полностью не ушла.

– Теперь дыхательные упражнения. Самое первое и главное: положи ладонь на живот и дыши так, чтобы толкать её при каждом вдохе как можно сильнее. Диафрагма пойдёт вниз, и это заставит лёгкие растянуться.

Крысёныш проделал всё как надо, после десятка глубоких вдохов закружилась голова. Верба кивнула.

– Сейчас покажу ещё несколько упражнений. Запомни и делай пять раз в день.

Пока Крысёныш возился с разминкой и осваивал дыхательные упражнения, Верба сама успела пробежаться, сделать серию отжиманий и как следует отколошматить грушу в углу, сетуя, что удар у неё слабый. Крысёныш только присвистнул.

– У вас в Стае все такие? Я думал, только Вожак.

– А как Солоух с Волколаком тебя отбили, не удивился? Их же двое было всего. Хотя вряд ли ты тогда соображал.

– Ну, Солоух, Волколак, Вожак. А девочки тоже что ли?

– А ты сексист! – поддразнила его Верба. Потом посерьезнела и продолжила. – Физическая форма – это выживание, Крысёныш. В своё время, когда стало ясно, что вирус пересёк океан и беды не миновать, Вожак силами всей Стаи соорудил этот зал. Недвижимость тогда дешевела, а у нас с братом денег хватало – родители позаботились. Выкупили, а всё это – она обвела рукой зал – соорудили всей Стаей.

Потом Вожак заставил нас тренироваться. Уговорами, разъяснениями или прямым приказом. Послушались многие, но не все. Тогда мы ещё были Стаей только на словах. Некоторые не понимали, зачем это надо. Вечером переться непонятно куда, чтобы потом с утра выдирать разбитого себя из кровати на учёбу или работу. Ещё и когда мир вокруг рушится!

Но те из нас, кто сразу не уехал из Москвы, после гибели растений быстро разделились на две группы: закалённые тренировками и мёртвые. С того момента авторитет Вожака никто не оспаривал, и до сих пор его приказы – закон.

– Но что такого произошло? – Крысёныш на секунду прервал упражнение, чтобы задать новый вопрос. Верба ответила, продолжая методично качать пресс:

– Ничего всеобщего. Так или иначе, каждый прошёл проверку на прочность. И не все выдержали. В мою квартиру, например, вломились, когда я была дома. Люди тогда зверели, грабили, захватывали целые дома – так складывались первые банды. Дать отпор я не могла, но меня хватило на то, чтобы быстро свалить на пол парочку нападавших – помогла неожиданность – и сбежать. Они, естественно, погнались следом – полиция могла бы их выследить, дай я показания в участке. Поэтому бежать пришлось далеко, быстро и не разбирая дороги. Они отстали, только когда потеряли меня на какой-то заброшенной стройке. Будь я в тот день такой же слабой, как до гибели растений – рухнула бы ещё на полпути. А так добралась до Вожака. С ним и осталась.

– Так он твой брат? Вы не очень-то похожи.

– Брат, угу. Хотя я до пятнадцати лет жила у бабушки. Ох и цапались мы, когда я только переехала! Но это в прошлом. Теперь держимся вместе.

Верба встала, отдышалась и махнула Крысёнышу рукой:

– Тащи маты. Нужно ещё кое-что тебе показать. Падать ведь ты не умеешь?

– Вообще-то, приходилось, и не раз, – фыркнул Крысёныш, стеля мат.

– Что приходилось, не значит, что ты умеешь. Вставай поближе.

Крысёныш сделал шаг вперёд, Верба взяла его за рукав – и после безумного вращения он вдруг понял, что уже лежит на мате, больно ударившись затылком. Кажется, ему подставили подножку, но Крысёныш не был до конца уверен. Он сел, потирая голову. И бок, похоже, тоже отбил.

– Видишь, и на матах весь искалечился. А нужно, чтоб тебя хоть бы и Вожак по всему залу валял, а ты, как мячик, перекатывался, – Верба посмотрела на кислую мину Крысёныша и осеклась. – Прости, похоже я всё-таки переборщила. Зря я так сразу. Как ты там, целый?

– Порядок.

– Тогда смотри. Падаешь на спину – чуть ссутулься, раскинь руки назад, а подбородок обязательно прижми к груди. А то долбанёшься затылком, мало не покажется. Пробуй. – Верба уже осторожнее толкнула Крысёнка в грудь. – Да не отшагивай ты, а падай! Я, конечно, и сильнее могу, но оно тебе пока не надо. Ещё раз. Так, уже что-то, хотя упал, конечно, паршиво. Руки не разводи крестом, когда падаешь, держи под сорок пять. И не сжимай кулаки, ладонь прямая.

– Сорок пять чего?

– Градусов, Крысёныш, градусов, – вздохнула Верба и показала сама. При этом, чтобы упасть, она ухитрилась как-то сама себе подставить подножку. – Пробуй. Двадцать раз упадёшь – хоть раз точно получится.

Крысёныш пробовал. Потом Верба показала, как падать на бок, в конце дошли до кувырков и перекатов. Получалось пока не очень, но она, похоже, была довольна его результатами.

– На сегодня всё. Часик поскакали, и будет. Идём завтракать, мне на работу скоро.

Так завертелись дни. С утра с Крысёнышем занимались Вожак или Верба, днём он делал, что поручили, спал и лазил по Сети, вечером разговаривал с Вербой и иногда с Вожаком.

Бегал Крысёныш почти каждый день, причём любимым занятием Вожака вскоре стало набросать чего попало по периметру зала и устроить «полосу препятствий». Хорошо, если при свете – иногда Вожак его выключал. Зато пришлось быстро освоить падения и перекаты – что верно, то верно. Пару раз Вожак устраивал уличные тренировки. Крысёныш осваивался на крышах и чердаках, учился отличать пустующие подвалы от тех, из которых кто-то просто вышел на пару часов, неслышно и незаметно пересекать квартал. Он по-прежнему удивлялся – это что, подготовка в спецназ? – но не перечил.

За неделю Крысёныш набрал в весе, выучился чинить маски, одежду и обувь и считать в таблицах данные от Кошки – она работала на городской таможне, устроенной после гибели растений.

Всё, что ввозилось и вывозилось, проходило обязательный досмотр: это позволяло избежать воровства при поставке товаров и собрать пошлину с уезжающих. Пошлина при выезде была небольшая, но касалась всего: денег, продуктов, вещей. Увозишь двадцать банок синтемяса – отдай одну городу. Коррупция, конечно, процветала, но и толк был.

Кошка, возглавлявшая юго-западный отдел таможни, регулярно отправляла информацию о количестве добра, пересекавшего границу города, Вожаку. Это позволяло координировать действия Стаи. Завозят продукты – торопись затариться. Начались поставки сырья – скоро в городе сильнее задымят заводы, могут повылазить всякие вольные бродяги, держи ухо востро.

В субботу, пока старшие работали, Крысёныш вымыл большой бак посуды – её замачивали два раза в неделю в заранее наполненном баке, а потом обтирали и ополаскивали, чтобы экономить воду. Потом принял душ сам, наслаждаясь ощущением чистоты, и уселся с планшетом.

Вожак вернулся почти сразу после Вербы, следом за ней вымылся и впервые сел за стол с осмысленным, не оловянным взглядом. Рассказал пару курьёзных случаев в депо, поболтал со всеми. Потом встал, вышел из квартиры и вернулся с браслетом. Под барабанную дробь Вербы по столу вручил его Крысёнышу.

– Поздравляю, – взъерошил ему волосы Вожак. – Теперь будешь на связи со всей Стаей. Завтра Верба расскажет, как им пользоваться. А сегодня предлагаю отпраздновать. Чай, кофе, господа?

– Ты серьёзно? – округлила глаза Верба.

– Слушай, мы пьём чай десяток раз в году. Кофе и того реже. А душа хочет праздника! В конце концов, я первый раз сегодня принял кого-то нового в Стаю. А то мне эти браслеты вечно только отдавали…

– Ну ладно, убедил. Мне, чур, кофе.

– Отлично. Крысёныш?

Крысёныш остановился на чае. В своё время он не успел распробовать «взрослый» напиток – кофе, и сейчас отдал предпочтение чему-то знакомому. Вожак вскипятил чайник, кинул в маленькое ситечко чайную ложку заварки и залил горячей водой прямо в кружке Крысёныша. Для себя и Вербы достал кофемолку и турку. Почуяв умопомрачительный запах смолотых зёрен, Крысёныш даже пожалел было, что выбрал чай. Но Верба милостиво дала отхлебнуть из своей кружки – и он понял, что такая горечь вряд ли бы ему понравилась. Наверное, надо иметь привычку.

Поздно вечером пошли запускать дроны. Отошли на пару кварталов, чтобы не наследить у своего дома, и устроили сплошное баловство. Дрон Вожака взялся за высший пилотаж: заваливаясь через бок, переворачивался в воздухе, пикировал, чертил восьмёрки и многоугольники. Верба сняла улыбающиеся лица Крысёныша и Вожака и строила их голограммы. Сам Крысёныш первый раз получил в руки пульт и был страшно рад уже тому, что его дрон летит вверх-вниз и по прямой. Вечер однозначно удался!

Вернувшись домой, Вожак сразу прошёл в комнату, не включая лампы.

– Всё, я спать. Меня не кантовать, будить по поводу конца света.

– Давай-давай, спокойной ночи, – сказала вслед Верба. – Он будет отсыпаться, – пояснила она Крысёнышу. – Завтра встанет часа в два после обеда. Хоть отдохнёт. Так что утром вставай тихонько и сиди в другой комнате – ты очень шумный, разбудишь.

– Понял. А Вожак разрешит мне ещё остаться тут? Или, если уж он раньше срока принял меня в Стаю, придётся съезжать?

– А ты хочешь жить где-то ещё?

– Честно – нет. Но и вам непросто тратить на меня столько времени. А ещё кислород, воду и остальное.

– Если бы ты задал этот вопрос Вожаку, он точно бы спросил, где и как ты тогда планируешь жить. Сам по себе? Без работы, в заброшенной квартире? А ты не нашёлся бы, что ответить. Или не так?

– Так.

– Я тебя третировать не буду: живи с нами, никто не гонит. Вожак сказал про месяц, значит, месяц точно без проблем. Да и в целом ты головастый, а ему вечно не хватает рук и времени на всё. Так что не переживай раньше времени, будет день – будет пища.

Вожак сонно поднял голову, когда новичок завозился под одеялом, пытаясь удобнее пристроить руку с браслетом, и тут же уснул дальше. Крысёныш уже знал, что никто не снимает браслеты на ночь. Он закрыл глаза, заново переживая сегодняшний вечер. Если так пойдёт и дальше – этот месяц может стать самым счастливым за долгое время.

Глава 4.

Примерно через неделю вечером Верба вернулась домой обеспокоенная, с порога сказала:

– Мне написала Сойка. Её матери стало хуже, нужны лекарства. Время звонить Кошке, надеюсь, она не откажет.

Что-то об этом Крысёныш слышал ещё на последнем общем собрании, но не до конца понял.

– Причём тут Кошка? И почему они общаются через тебя?

– Сойка просто стесняется обратиться к ней напрямую. Понимаешь, средоточие лекарств – это лаборатории фыров, а туда так просто не проберёшься. Когда лекарства понадобились впервые, Кошка принесла их на следующий день, а на вопросы сказала, что они, мол, из фыровских лабораторий, а значит, помогут. Никто до сих пор не смог добиться от Кошки ответа, как она туда проникает. Может быть, она думает, что нам безопаснее не знать. Может, это и правда так. Вожак не одобряет, конечно, хотя и не запрещает.

Верба помолчала и невесело усмехнулась:

– Просить одного из Стаи идти на опасное задание – морально нелегко, душа болит. А если передать просьбу через Вожака или меня – вроде как появляется налёт официального приказа, а сам и не при чём. Сойка не признается даже сама себе, но именно поэтому она пишет мне, а не Кошке, – девушка покачала головой, глянула на браслет. – Ого, Вожак просит Кошку срочно зайти сюда, прежде чем она отправится на задание. Значит, ждём гостей.

Браслет Крысёныша тоже еле уловимо завибрировал – Вожак писал Кошке через общий чат. Ну что ж, так все будут в курсе.

Ночью устроили совещание. Крысёныш находил разговор совсем уж странным, но помалкивал. Коль есть уши – молчи и слушай, решил он.

– Так ты пойдёшь за лекарствами? – задал первый вопрос Вожак.

– Мы, кажется, уже обо всём договорились с Вербой. Да, пойду. Может быть, пошла бы уже сегодня, если б не это «совещание»! – Кошка сидела, прижав локти к бокам, и, опустив взгляд, дёргала заусеницы на пальцах – явно нервничала, но говорила напористо, громко и даже нагло.

– Мне неловко тебя задерживать. Но помнишь, прошлый раз я сказал, что это был твой последний одиночный поход?

Кошка молчала.

– Помнишь. Итак, ты берёшь с собой любого из Стаи. Есть предпочтения?

– Я пойду одна.

– Это не обсуждается. Кошка, не устану напоминать – ты, как и все мы, к сожалению, не бессмертна. И…

– И ты хочешь сделать меня смертницей прямо сейчас? Вдвоём там не пройти!

– Где пройдёт один, там пройдёт и рота, если научить, – возразил Вожак. – К тому же, ты могла бы оставить напарника у входа. Чтобы он ждал и мог помочь, если что.

– Нет, опасно. Если по камерам заметят, что у секретного входа сидит не пойми кто?

– Есть способы скрыться от камер. Ты сейчас опять заявишь, что на такое не пойдёшь, но я приказываю тебе взять напарника. Если есть возможность доставать у фыров лекарства, вся Стая должна о нём знать. Я советовал бы взять Солоуха, у него бесшумный транспорт, – Вожак едва заметно приподнял уголки губ, но Кошка этого не увидела – буравила взглядом пол.

– Ну нет. Этот транспорт – единственный на всю Москву, вычислить его, если что, будет легче лёгкого. А если Сюк испугается и начнёт шуметь, пока нас не будет?

– Солоух отлично его выдрессировал. Если нужно будет уходить от погони, Сюк незаменим.

– Моя задача – обойтись без погони с перестрелками, как и раньше. Никаких больших и шумных крыс!

Вожак помолчал, прищурился.

– Значит, шумные и хорошо знакомые крысы тебя не устраивают? А что насчёт одной маленькой?

– Ты о чём? Сам знаешь, жучка я не возьму – там датчики на электронику.

– Зачем жучок? Возьми Крысёныша. Его единственного я не предлагал в прошлые разы, – Вожак улыбнулся, потом резко посерьезнел и отрубил, пристукнув ладонью по столу, – Решено! Если идёшь, идёшь с Крысёнышем.

Кошка сжала челюсти, давя несогласие, и буркнула:

– Ладно, Крысёныша возьму. Он, по крайней мере, будет слушаться старших.

Крысёныш не верил своим ушам. Его отправят на задание? Ещё и туда, где почти никто из Стаи не бывал? Быть того не может!

– Крысёныш, ты чего застыл? Сам-то не против? – уточнил Вожак.

– Да. То есть не против. Я пойду.

– Отлично. Тогда отправишься с Кошкой прямо сегодня, чтобы не терять времени. Поживёшь пару дней у неё до задания. Думаю, наша Кошка крысятами не питается.

– Я могу быть уверена, что он не полезет на рожон? – уточнила Кошка.

– Что скажешь, Крысёныш? – Вожак улыбался уже в открытую.

– Да. Я умею выполнять приказы.

– Всецело подтверждаю, – кивнул Вожак. – Если будет нужно, скажешь ему остаться у входа. Если нужно, прикажешь уносить ноги – он послушает. Так ведь?

Крысёныш кивнул. Чтобы самому оценить опасность, ему явно не хватит опыта. Будет слушаться.

– Верба, будь добра, выдай Кошке со склада, что нужно. Минут за десять вы управитесь?

– Да, хорошо.

Кошка, оглядываясь, ушла с Вербой. Вожак кивнул Крысёнышу:

– Так, десять минут у нас есть. Пошли, соберёшь рюкзак.

Вожак достал из-под кровати отмычки, маскхалат, скрывающий тепло тела от камер, подал всё Крысёнышу. Осторожно вынул из кармана маленький пакетик с плоской чёрной пуговицей внутри. Проследил удивлённый взгляд Крысёныша: ещё утром под кроватью было пусто, он же сам подметал – улыбнулся.

– Я изначально хотел отправить с Кошкой именно тебя. Вряд ли удалось бы уговорить её на остальных. Тебя проще всего обвести вокруг пальца, ты в Стае без году неделя, и она этим воспользуется, я уверен.

– Что ты имеешь в виду?

– Почти наверняка она постарается уйти на задание без тебя. Либо пока ты будешь спать, либо в открытую: решит «выйти за кашей» на закате – и всё. Поэтому будь бдителен. Твоя задача на ближайшие дни – стать невидимой тенью Кошки. Если, например, она пойдёт на работу – иди следом, притаись и жди, пока не соберётся домой. Кошка работает на таможне, там приличная охрана, пропуска, и вряд ли она задумает устроить встречу с кем-то прямо там. А в других местах ты сможешь следовать за ней. Можешь считать первым почти боевым заданием. Мопед у неё сломан, она писала пару дней назад. Удачное совпадение.

– При чём тут какая-то встреча? Я запутался. Моё дело – следить, чтобы она не ушла без меня, а если что, увязаться следом, так?

– Почти. Кстати, если Кошка пойдёт тайком на задание – или ты решишь, что она пошла – не стоит бежать за ней с криком «Я всё понял, я с тобой!». Ты – тень. Проводи её, докуда сможешь. Если засечёшь вход в фыровский институт, которым она пользуется – этого уже достаточно. Внутрь не лезь, там вправду могут быть ловушки.

Вот камера, держи, кнопка включается булавкой. В отличие от наших браслетов, она не передаёт сигнал в режиме онлайн – поэтому засечь её труднее. Кошка говорила, вокруг входа стоят электромагнитные детекторы, но, по всем моим расчётам, эта камера для них невидима. Включи её и запиши дорогу к входу, пригодится. А вот браслет детекторы могут заметить, так что не забудь отключить, если поймёшь, что вы идёте куда-то к фырам. Кошка, кстати, свой не отключает – скорее всего, просто оставляет дома, это тоже может быть тебе сигналом.

Вожак посмотрел на время и заговорил быстрее – десять минут выходили.

– Про встречи момент тонкий. Дело такое… Кошка доставала лекарства уже дважды – и каждый раз возвращалась без единой царапины. Либо она мастер своего дела, во что я готов поверить, либо – и увы, нельзя этого исключать – фыры почему-то сами приносят ей всё на блюдечке с золотой каёмочкой. Так вот, если она где-то встретится с ними…

– Я должен быть её тенью, понял.

– Да. Подчеркну, что о предательстве речь не идёт. Кошке я верю. Можно подозревать её в лояльности к фырам, но точно не из злого умысла. Проблема только в том, что они спросят с неё плату за свои услуги, причём неизвестно, когда и какую. Я неоднократно говорил это Кошке, но сомневаюсь, что она услышала. Такая уж: если решит, что права – никого не слушает. Поэтому, если ты заметишь что-то такое…

– То самому не высовываться, слушать и запоминать, верно?

– Абсолютно верно. По возможности – делать запись. Говорить с ней, в случае чего, будем я и Верба. Чтобы совесть тебя не мучила: никакого наказания Кошку не ждёт при любом раскладе. Она – член Стаи, много раз нас выручала. Тут лишь вопрос общей безопасности. Если фыры потянут за нужную ниточку и натравят на нас силовиков – мокрого места не останется. От всех.

Входная дверь хлопнула, прерывая вопрос, крутящийся на языке: почему Стае нужно так уж бояться полиции или кого бы то ни было? Или фыры сотрудничают с бандами? Казалось, он плавает на поверхности озера, даже не подозревая, что на дне.

– Укладывай вещи, не копайся, – громко буркнул Вожак, выходя из комнаты. Принёс из кухни несколько пайков, дал Крысёнышу, вполголоса заметил:

– Кто знает, как у тебя будет с обедом, этого должно хватить. Воды не забывай набрать, если пойдёте надолго.

– Всё, выдвигаемся, и так сколько времени потеряли – а можно было бы спать. Верба битый час на складе копалась, хотя я ж говорила, что ничего не надо! – стоя на пороге, возмущалась Кошка. – Ещё и добираться на метро – мопед сломался, блин.

– Я готов! – подошёл Крысёныш.

– Всё, ни пуха, по возможности будьте на связи, – Вожак хлопнул отбывающих по плечу, Верба обняла. Оставшись плечом к плечу с Кошкой, Крысёныш остро ощутил, что впервые за две недели вышел во внешний мир – а он далеко не всегда бывает дружелюбным.

Глава 5.

Ошеломлённый заданием Вожака, Крысёныш поначалу не знал, чего и ждать, но они просто сели в метро, проехали несколько остановок к северу и дошли до квартиры Кошки. Она была поменьше, чем Вожаковская, но довольно уютная. Две комнаты, кухня, ванная. Удивил только тазик с водой у двери. Разувшись, Кошка первым делом протёрла ботинки и выполоскала тряпку в тазике.

– Я всегда так делаю, – терпеливо вздохнула она, поймав взгляд Крысёныша. – И да, все удивляются. Но здесь чайник воды – это не так и много на неделю, могу себе позволить. Давай сразу спать, а?

Второй кровати у Кошки не было, она разобрала раскладушку. На ней Крысёныш и проворочался всю ночь, то и дело просыпаясь, чтобы не пропустить уход Кошки. Утром встал одновременно с ней, позавтракал крахмальной кашей, раздумывая, сможет ли вскрыть замок, не повредив его отмычками – Вожак только один раз объяснял, как это делается. Но необходимости в этом не оказалось: уходя, Кошка кивнула на шкафчик в коридоре.

– В верхнем ящике – запасные ключи. А то мало ли, пожар, потоп, а я на работе. Ну бывай, надеюсь, найдёшь, чем заняться.

– А на задание когда?

– Ты же не думаешь, что к фырам стоит соваться среди бела дня? Приду – разберёмся.

Дверь хлопнула. Крысёныш сосчитал до ста, подхватил рюкзак и вышел следом. Камеру держал наготове, но пока не включал – Кошка шла к метро, временами озираясь по сторонам. Она непременно заметила бы Крысёныша, если бы так же оглядывалась в метро – народу в подземке теперь не бывало много – но похоже, опасности здесь Кошка не ждала. Крысёныш сел в соседний вагон так, чтобы видеть её через стеклянную дверцу. Ехали без пересадок до Крылатской.

После выхода из метро Крысёныш включил камеру – он понятия не имел, действительно ли Кошка собралась на работу. Но она направилась к зданию, окружённому высоким забором, и вошла внутрь. Через прутья Крысёныш сумел прочитать табличку: «Московская таможня, юго-западный отдел».

Крысёныш выбрал местечко в тени у стены, сел и стал ждать. Слежкой он занимался впервые и не очень понимал, что делать. Смотреть восемь часов на вход – окосеешь, сидеть неподвижно тоже не стоит: окоченеешь, и как потом красться?

Помозговав, Крысёныш решил сделать так: раз в минуту смотреть на вход, потом попросту глазеть по сторонам или в планшет. Раз в десять-двадцать минут делать пару десятков приседаний, если никто не смотрит, и перемещаться на несколько метров в любую сторону. Бродяг и банд в окрестностях таможни не появлялось, опасаться было нечего. Он разглядывал входивших в ворота. Люди в обычных потрёпанных куртках, полиция в форме, прошло даже двое разодетых фыров. Интересно, это не к Кошке? Не узнать. Какой-то мужчина, столкнувшись с фыром у ворот, в полголоса ругнулся и демонстративно почистил куртку. Крысёныш полностью его понимал: пировать во время чумы, как фыры, никогда не считалось хорошим тоном.

На обед Крысёныш пожевал водорослевый паёк, запил водой из термоса. Едва успел догрызть, как на пороге появилась Кошка. Интересно, в таможне смена по полдня, что ли? Крысёныш юркнул за угол, включил камеру и продолжил слежку.

В этот раз Кошка оглядывалась постоянно, даже в метро. Крысёнышу пришлось прилично поотстать, и он едва успел заскочить в нужный поезд, а потом на остановках перебегал из вагона в вагон, чтобы оказаться поближе к Кошке.

Кошка сделала две пересадки, явно направляясь на север. Вышла из метро, свернула во дворы. Бетонные дома через десять минут ходьбы сменились более старыми, кирпичными. Некоторые были обнесены оградой, но разбитые окна и обрушившиеся местами стены ясно говорили, что они пустуют. К одному из таких домов и шла Кошка. Уверенно свернула за угол, через упавшую секцию забора прошла во двор, усеянный каменной крошкой и обломками веток росших здесь прежде кустов. Кусты погибли, древесину убрали, но, видимо, без должного тщания. На стенах пятнами расплывались следы недавних дождей – Верба объясняла, что это из-за высокой кислотности. С непокрытой головой в ливень ходить теперь точно не стоило.

Крысёныш обошёл три другие стены дома вокруг забора, но вход был только там, где прошла Кошка. Лезть через ржавые стальные прутья слишком шумно, но ничего, он подождёт здесь.

Мимо иногда проходили люди, но не заглядывали в их закоулок – топот быстро стихал вдалеке. Вот какие-то шаги зазвучали громче. Крысёныш на всякий случай отошёл за соседний дом, и не зря – иначе бы оказался прямо на пути у фырки. Да, это абсолютно точно одна из фыров! Вызывающее алое пятно шёлкового шарфа на серой куртке, современная маска и длинные распущенные волосы – последнее раздражало больше всего. Все простые смертные после гибели растений были вынуждены коротко стричься. Кто побогаче – носил дреды или парики. Парни часто стриглись под машинку, хотя Вожак был исключением – но и у него волосы не закрывали даже ушей. Кошка могла позволить себе крохотный, действительно крысиный, хвостик – чтобы пряди не падали на лицо. Чем больше волос, тем больше воды на них уходит. Только богатые и беспечные фыры могли позволить себе практически любые причёски.

Но эта фырка переплюнула даже тех представителей элиты, кого он видел раньше. Чёрные накладные ресницы, почему-то рыжие брови, безумное количество теней и туши, а из-под маски на скуле выглядывает рисунок чего-то зелёного. Наверное, любимых лабораторных растений, как же иначе! Крысёныша передёрнуло, и он едва не забыл, что уже можно приблизиться к дому. Фырка и Кошка как раз обменялись приветствиями. Крысёныш включил диктофон на браслете.

– Держи. Надеюсь, вам действительно было без этого не обойтись, – а голос у фырки нормальный, даже грустный какой-то, странно. Крысёныш ждал высокомерия, слов, выплёвываемых сквозь зубы. И пакет фырка вынула из сумки и подала Кошке в руки, а не уронила на землю – поднимай, холоп. Хотя это как раз понятно, там всё-таки лекарства, и может быть, в стекле.

– Действительно. Ты не представляешь, как выручила нас! – Кошка быстро спрятала пакет в рюкзак, даже не заглянув внутрь, и обняла фырку. Бррр, нашла, к кому прикасаться!

– Для кого это, напомни? Ты знаешь мою память на детали.

– Для мамы Сойки.

– А, Сойка, да. Помню её. Ну, буду надеяться, лекарства помогут, и всё на благо.

– Конечно, помогут! Что не так, Кайра?

– То же, что и раньше, – в голосе фырки прорезалось глухое раздражение. – Ты понимаешь, что я беру лекарства, предназначенные людям? Конкретным людям в больницах? Сама знаешь, списки на очередь – они не из воздуха берутся! Мы не успеваем синтезировать столько, сколько нужно. И если мама Сойки выживет – кто-то умрёт вместо неё. Или вместе с ней, если лечение окажется бесполезным.

Кошка опустила голову.

– Ладно, прости, не стоило всё вываливать на тебя, – вздохнула фырка. – Я уже в любом случае приняла решение. Как ты вообще?

– Нормально. Работаю, через таможню в последнее время проходит много всяких химикатов. Это к вам?

– Не, у нас тихо. Может, на химзаводы, спроси вашего С…

– Эй, он Волколак. Не надо имён, – быстро перебила её Кошка.

– Да, верно, Волколак. Как вообще поживает Стая? Здоровы?

– Когда в Стае кто-то серьёзно болен, ты узнаёшь об этом первая… Всё как обычно. Новичка вот приняли, Крысёныша, я тебе писала. Он хороший, быстро влился, Вожаку чуть не в рот заглядывает. Его, кстати, со мной на «сверхсекретное задание» отправили, за лекарствами как раз. Думает, небось, что ночью пойдём. Сама-то как?

Крысёныш сжался, в нём клокотал гнев. Он на силу сдерживался, чтобы не выскочить и не сказать Кошке и этой фырке всё, что о них думает. Так, глубокий вдох. «Кошка не плохая, не предатель, она просто ошибается», – повторял про себя Крысёныш.

– Я нормально. Что, навязал-таки Вожак хвост?

– Угу, – Кошка стукнула кулаком по собственному бедру. – Мне надоело! Надоело всем врать! Я их спасаю, а на меня смотрят, как на двойного агента. Это жесть. Если б не та история с научником Вожака…

– Если б не та история, сейчас вообще всё могло бы быть по-другому. Возможно, лучше. Но наверняка не узнаешь. Играем с тем, что есть, так? – мягко сказала фырка и прижала Кошку к себе.

– Ты права. Ладно, мне пора, и так задержусь с обеда, потом сидеть допоздна. И тебя могут хватиться, а это уже опасно. Не вини себя. Твои лекарства спасают жизни, так или иначе.

– Не надо об этом, – фырка дёрнула плечом и отвернулась. – И вообще обо всём, что на нас свалилось. Не хочу даже думать до следующего раза. Фыры не плачут, тушь потечёт, – она вскинула голову и торопливо пошла прямо на Крысёныша – он едва успел отреагировать и спрятаться. Уже от забора сказала Кошке:

– Спасибо за цветочки.

– Угу. И тебе.

Выглядывая из-за угла, Крысёныш видел, как фырка пронеслась мимо и скрылась среди домов. Сил сдерживаться уже не было, он направился прямиком к Кошке.

– Твоя знакомая – не кайра, а скорее павлин, – бросил Крысёныш. Кошка обернулась к нему, её взгляд забегал туда-сюда.

– Так ты всё слышал? Давно следишь за мной? Это Вожак поручил?

– Не устраивай допрос! Ты пришла на встречу с фыром! – голос Крысёныша зазвенел. Он очень не хотел верить, что Вожак мог оказаться прав в своих подозрениях, но это так, и теперь Кошке не выйти сухой из воды.

– Да, пришла. Чтобы спасти чью-то жизнь, – сухо ответила Кошка, быстро взяв себя с в руки. – Или ты считаешь, мать Сойки того не стоит?

– Мать Сойки! Эта фырка даже не могла вспомнить, для кого она несёт лекарства! Хотя Стаю знает отлично, как я понял. Даже мирские имена, которые вы держите в секрете. Откуда бы, Кошка?

Крысёныш распалялся всё больше. Сейчас он не ощущал себя младшим. Стая под угрозой, а Кошке, похоже, и дела нет, хотя это она во всём виновата!

– Очень много вопросов сразу. Я отвечу по порядку, хорошо? И пошли понемногу к метро, мне ещё на работу возвращаться.

Крысёныш проворчал что-то неразборчивое, но повернулся к выходу. Они разговаривали, когда шли по пустым улицам, и замолкали, заметив людей. Крысёныш внимательно слушал, теряясь в догадках – верить или нет.

– Кайра когда-то училась вместе с нами. Можно сказать, что она была частью Стаи, хотя тогда мы ещё так не назывались. Она ушла к фырам за год до гибели растений, просто потому что захотела. Можешь не верить, но их направление тогда не было особо перспективным. Уже потом, когда началось всё это, они быстро стали элитой общества. Но людьми от этого быть не перестали. По крайней мере, некоторые из них.

– Так ты знаешь многих фыров?

– Нет, только Кайру. Но она рассказывает мне о коллегах. Они не выглядят такими уж монстрами.

– Также как и ты ей о Стае.

– Крысёныш, Кайра знает Стаю! И не раз, заметь, спасала наши жизни. Тебе не важно, что первой заболела Верба? После того, как едва добралась до Вожака, убежав из квартиры. Ей резко поплохело. Очередь на лечение была тогда ещё длиннее, чем сейчас, а наш счёт шёл на дни. Я уже знала, что Вожак не одобрит общения с фырами, поэтому действовала сама. Стая была готова идти на кражу со складов какого-нибудь НИИ или больницы – самоубийственная идея – а я не нашла другого выхода, как рассказать обо всём Кайре и попросить помощи. И она помогла, как видишь. Она всегда помогает.

– Но фыры никогда не дают чего-то просто так. И они связаны с силовиками, – Крысёныш повторил слова Вожака и тут же заткнул внутренний голос, спрашивающий: почему Стая так боится полиции?

– Кто тебе сказал про меркантильность фыров, Вожак? Думаешь, их всех устраивают смены по десять-двенадцать часов, частые проверки, почти постоянный контроль? Думаешь, деньги это покрывают? Они живут на территории своих институтов практически безвылазно. Выйти по пропуску можно, но нужно заранее подать запрос с описанием причины – или потом писать объяснительную. Я бы так жить не хотела. А ты?

– По крайней мере, они ни в чём не нуждаются. Это мы выживаем, как можем, – нахохлился Крысёныш. – Я знаю, как они распоряжаются лекарствами! Очередь простаивает, а они сбывают их на сторону за непомерную цену! Жить захочешь, выложишь любые деньги! Если только они есть… – голос сорвался.

– С чего ты взял? Кайра никогда не стала бы там работать, если… – Кошка осеклась и внимательно посмотрела на него. – Верба писала про тебя. Ты не один тогда заболел пневмонией, да?

– Угу, – рассказать или нет? Лучше рассказать. Надо же её как-то убедить. Крысёныш заговорил быстро, почти выплёвывая слова:

– Маски тогда ещё не выдавали. Только у фыров они были. И лекарства. Всё у них было… Мы продали, что могли, но хватило только на половину курса лечения. Не помогло. Сколько ты ей уже задолжала? Ты не расплатишься. Вся Стая не расплатится! – почти крикнул Крысёныш, прекрасно понимая, чего так боялся Вожак.

– Я уверена, Кайра была не в курсе… – Кошка выглядела потрясённой. – Она могла даже не знать, она ужасно наивна. Я спрошу. Сейчас всё точно не так – никто не может просто так взять и вынести лекарства из лаборатории, ей приходится идти на кучу хитростей, чтобы выручать нас. И мы ничего ей не должны, нет, дело совсем не в этом.

– Верить в бескорыстность фыров – вот это наивно! И если бы они так заботились о других – экономили бы воду, а не ходили патлатые и с боевым раскрасом!

– Для Кайры это маскировка… Хотя в чём-то ты прав, – кивнула Кошка. – Не все фыры воспринимают свой долг так же, как она. Кто-то же придумал выставлять свой уровень жизни напоказ «боевым раскрасом», как ты говоришь. Просто Кайра об этом умалчивает.

– Видишь, она покрывает своих. И с лекарствами так же. Нельзя жить с кем-то в стае и не быть её частью, тебе ли не знать.

– Не столько покрывает, сколько закрывает глаза, чтобы не видеть плохого. Вроде бы фыр, а простодушна до ужаса, – вздохнула Кошка. – Я ведь тоже помалкиваю кое о чём. Фыры имеют право изымать у частных лиц растения для своих экспериментов. Кайра бы так не сделала, но расскажи я ей, что Солоух нашёл цветок с семенами – попросила бы хоть несколько семян для лаборатории. Но я помалкиваю, Солоух бы не понял. Получается, я вру Стае о фырах, а Кайре о наших делах. Мерзкое ощущение, а как ещё?..

– Так ты признаёшь, что Кайре нельзя доверять?

– Кайра заслуживает доверия, как никто другой, – отчеканила Кошка, тоном давая понять, что возражения не принимаются. – Она рискует всем, доставая для Стаи эти чёртовы медикаменты, и идёт на сделку с собственной совестью.

– И ты тоже рискуешь всем! Что если всё откроется? Придёшь в следующий раз, а она возьмёт и сдаст начальству!

– Кайра не сдаст, – отрезала Кошка, глядя на него исподлобья. Потом вздохнула, – Слушай, Крысёныш, есть у тебя такой человек, с которым ты и в огонь, и в воду? Которому не доверять – это как своим глазам или ушам?

Крысёныш отвернулся, считая окна в доме через дорогу, чтобы Кошка не могла видеть его лица. Весь разговор заставлял морщиться и съёживаться, как капли кислотного дождя. После смерти родных его приютил двоюродный брат, товарищ детства. До знакомства со Стаей Крысёныш привык спать спокойно, только если он был поблизости. Вожак Вожаком, но будь брат жив – Крысёныш бы ни на миг не задумался, с кем остаться.

– Ну, был, – буркнул он тихо.

– Прости. Но тогда ты можешь понять, почему я даже не проверяю, что несу Сойке.

– Но Кайре может просто не повезти, и информация попадёт не в те руки, – не сдавался Крысёныш.

– Да, риск есть. Но какие ты видишь варианты? Цена – жизнь, сейчас уже третья. Учти, я ведь на самом деле не знаю никакого секретного лаза на территорию фыров, хоть и не сомневаюсь, что такой существует.

Пару домов миновали молча. За углом уже была станция метро. Убедить Кошку не получалось. Более того, Крысёнышу в голову лезли мысли – действительно ли она так не права? Три жизни – такое крыть нечем. Да и Кошка не выглядела человеком, который готов повестись на посулы первого встречного. В отличие от – Крысёныш вздохнул, опять вспоминая подслушанный разговор – от той же фырки Кайры.

– Ладно, отношения с Кайрой – ваше личное дело. Но раз здесь замешана Стая, ты не думала объяснить всё Вожаку? Он поймёт, что вариантов нет.

– Не поймёт. Фыров никто не любит, но Вожак почти что ненавидит. Он ведь скорее предпочёл бы поверить в то, что я сама тайком пробираюсь в их институт, чем в такие встречи, так?

– Похоже на то, – пробормотал Крысёныш, вспоминая вчерашний разговор с Вожаком.

– Ну вот. У Вожака с фырами отдельная история. Мы уже почти на месте, можно, ты поедешь домой с лекарствами, а вечером я её расскажу? Если, конечно, ты прямо сейчас не идёшь к нему.

Кошка отправилась обратно в таможню. Крысёныш, перебирая варианты, покачивался в вагоне метро. Состав часто дёргался и останавливался на пару минут, потом ехал дальше. Если рассказать Вожаку, что он правильно подозревал Кошку, то как Стая выкрутится в случае новой болезни? Можно ли как-то убедить его, что фыров разумно хотя бы использовать в своих целях? Вот остановка, на которой нужно выйти и пересесть, чтобы ехать к Вожаку и Вербе. Но Крысёныш только вздохнул, глядя на закрывающиеся двери. Он решил выслушать Кошку до конца.

Глава 6.

– Я так понимаю, ужин подождёт до выяснения обстоятельств, – хмыкнула Кошка, с порога наткнувшись на тяжёлый взгляд Крысёныша.

– Я приготовил, – буркнул он, выставляя на стол тарелки.

– Позаботился, спасибо. Слушать будешь или сначала поедим? – Крысёныш заёрзал на стуле, и Кошка понятливо кивнула, – Значит, слушать. Про Вожака и фыров? Хорошо.

Мы все, как ты понял, учились на одном факультете в универе. Чтобы получить диплом, нужно было написать научную работу, и для этого к нам прикрепляли руководителей, научников, проще говоря. У Вожака тоже был, естественно. Иногда это просто формальность, но часто с научниками складываются самые дружеские отношения. Наши с началом гибели растений собрались все вместе и обучили нас тому, что считали полезным, махнув рукой на учебный план. Мы всегда работали с животными, от них до человека не так далеко. Нас научили реанимировать, ставить капельницы, делать уколы и так далее. Вожак тебя ещё не учит? Думаю, скоро начнёт.

В общем, у Вожака был отличный научник. Старший товарищ, умный, рукастый, душа компании. И он влип в противостояние с фырами.

У фыров с началом гибели растений тоже всё пошло через пень-колоду – уж я знаю, Кайра тогда сама не своя была. Прежнего директора забрали в верха – решать проблемы на уровне страны. Пришла комиссия, долго осматривала всё, что можно, написала тонну приказов по переоборудованию и назначила новое начальство – Капустина, ты наверняка видел его фото в Интернете. Абсурдная фамилия, знаю. Почему именно он – непонятно, по крайней мере Кайра и её коллеги были в шоке. Работал с фырами давно, но вроде бы ничем не отличился, были более яркие лидеры. Я думаю, он дал кому-то на лапу, и немало, особенно учитывая, как развернулись события дальше.

Капустин продвигал идею централизации. Усиленная охрана, объединение всех смежных научных центров в одно ведомство, строгий отбор рабочих рук. Повод был: помнишь, как вскоре после начала всего этого часть оранжерей разрушили вандалы? По всем каналам рассказывали. Это была то ли секта, желающая приблизить «кончину времён», то ли просто сумасшедшие. Естественно, им нужно было помешать.

Подход Вожаковского научника кардинально отличался от предложений Капустина. Он был, может, и плохим ботаником, но хорошим стратегом. Он хотел как можно шире распространить работу с растениями, завезти семена в институты самых разных направлений, перепрофилировать всё, что можно. Конечно, где-то коллекции погибнут, но до всех добраться не получится. Он активно рассказывал о своих идеях в СМИ, предлагал помощь в их осуществлении. Дело шло к открытым дебатам, когда научник Вожака однажды утром был найден зверски убитым по пути на факультет. Победа осталась за Капустиным. Конечно, напрямую связать его с убийством нельзя, но больше никому не было это настолько выгодно.

Вожак этого не забудет. Ему сложно доверять людям, работающим под началом Капустина. Под его руководством полномочия фыров медленно, но верно расширялись – сейчас они владеют практически всем производством лекарств. Отбор к ним, по сути, такой же, как в ФСБ: пресловутая защита от террористов, ведь достаточно подмешать ложку водопроводной воды в бак, и вирус уничтожит растения.

Больше повезло тем, кто работал там изначально – как Кайра, например. Сейчас рабочих рук остро не хватает, в том числе поэтому не хватает и лекарств. Но и перестроиться уже невозможно – фыров ненавидят все простые горожане, теперь им безопаснее сидеть в своём мирке. Капустин сам загнал себя в ловушку, но его это, похоже, не волнует. Судя по твоим словам, и торговля на сторону имела когда-то место, хотя если бы это было массовым явлением – Стая была бы в курсе, это уж точно.

Кошка перевела дух и жадно набросилась на кашу, пока Крысёныш осознавал услышанное.

– Я в своё время заикалась о сотрудничестве, пусть тайном, через Кайру – Вожак отказался. Теперь решаю проблемы, как умею. Есть ещё вопросы?

– Да. Что будет, если Вожак обо всём узнает? Ведь другого выхода всё равно нет.

– Сначала он попытается мне запретить. Вся Стая окажется в курсе, это подмочит мне репутацию, хотя не выгонят, конечно. Когда снова запахнет жареным – кто-то заболеет – не знаю, что решат остальные. Может быть, Вожак заранее будет искать подходы к фыровским складам с лекарствами, попробует отправлять дроны. Если честно, не хочу проверять. Да, моя связь с Кайрой – не самый надёжный и безопасный из способов, но пока он хотя бы есть, блин! Не исключено, что, пробуя по-другому, мы наследили бы гораздо больше.

– Это я понял. А что за цветочки?

– Цветочки?

– Ну, Кайра говорила «спасибо за цветочки».

– А, это, – Кошка на миг смутилась, но продолжила. – Всё просто. Когда мы поняли, что прежний мир разваливается на куски, то пообещали друг другу, что каждый вечер примерно в десять будем отправлять по Сети смайлик – мол, всё в порядке. Сошлись на цветочке. Не приходит цветочек – нужно срочно узнать, что случилось.

– И ты ни разу не забывала?

– Ну… Вообще-то я давно поставила автоматическую отправку по таймеру. Для Кайры этот канал важнее, чем для меня. Подумай, у каждого из нас есть вся Стая, а у неё – больше никого.

Молча доели, Кошка с грохотом сложила посуду в бак. Крысёныш понимал, что она напряжена и ждёт его решения, но не мог определиться. Всё, что сейчас было его жизнью, всё, что он узнал о Стае – ему дал Вожак. Отплатить ему ложью? Да и если сказать, что всё прошло как по маслу, Вожак спросит запись с камеры. Но и как сдать Кошку, искренне выложившую ему все свои мотивы, Крысёныш тоже не представлял. Прихлёбывая воду, он размышлял над вариантами. Один показался наиболее удачным:

– Кошка, а если я скажу Вожаку, что провалил задание слежки, мне влетит?

– Влетит, но вряд ли сильно. Можешь сказать, что я заперла тебя в квартире, а вечером вернулась уже с лекарствами.

– У меня есть ещё одна идея. Но по сути, это даст только отсрочку. В следующий раз Вожак может отправить с тобой кого-то ещё.

– Знаешь, как Верба говорит: будет день – будет пища. Как раз наш случай. Когда будет этот следующий раз и в какую строну ещё свихнётся к тому времени мир, никто не знает.

Логика в словах Кошки определённо была. Крысёныш всю ночь вертелся и думал, что и как лучше сказать Вожаку. Встал ни свет, ни заря. Кошка тоже проснулась от его шуршания.

– Не поспишь с тобой! – проворчала она. – Ладно, тогда можно с утра сразу к Сойке. Напишу ей. Ты к Вожаку с Вербой?

– Ага.

Поднимаясь на шестой этаж к Вожаку, Крысёныш весь покрылся потом и нервно теребил ворот. Щёки горели, но пока их хотя бы скрывала маска. Вожак открыл ещё прежде, чем младший успел постучать. Он стоял в одном ботинке и натягивал второй.

– Ну что?

– Ну… Я облажался, – удручённо выдохнул Крысёныш, глядя в пол.

– Так. Подробности?

– Отправились после заката. На метро доехали на север, долго ждали. Потом Кошка сказала тихонько идти за ней. Шли долго. На границе квартала она заметила, что я с браслетом, проворчала, что теряет время и чтобы я стоял, где стою. Пока я пытался его отключить, ушла вперёд. Я потерял её из виду, ночь же. Вернулась часа через два. Всё, на метро добрались домой, потом сюда.

– А камера?

– Забыл у Кошки. То есть тогда забыл, сейчас забрал, держи.

Крысёныш опасался вспышки гнева, но Вожак, похоже, лишь огорчился. Вздохнул, взял камеру, повертел в пальцах.

– Крысёныш, посмотри мне в глаза. Хорошо одно – врать ты совсем не умеешь, – невесело усмехнулся он. – Метро ходит с пяти утра. Как бы вы успели добраться от фыров до Кошки, а потом ты – доехать сюда? На реактивном ускорителе?

Крысёныш снова опустил взгляд. Сердце колотилось, во рту было сухо, а в голове – пусто. Теперь Вожак мало того, что узнает про Кошку, не будет больше доверять и самому Крысёнышу.

– Эй, не стой столбом, для тебя дело есть! – пока Крысёныш стоял, обмерев от стыда, Вожак успел стянуть ботинок, который обул, пройти в маленькую комнату и теперь кричал оттуда. Младший подошёл.

– Вот книга. Это прикладная электротехника. Бумажная, береги. Осваивай как можно скорее. В конце недели хочу взять тебя в депо, так что постарайся, – сухо сказал Вожак. – И вот ещё, возьми – я тебе дубликат ключей сделал. Мало ли, захочешь в зал сходить или на улицу. За продуктами опять же привыкай ходить. Попробую выбить квоту, чтобы в эту квартиру ещё какого-нибудь плюс одного прописали – тогда и на тебя норму получать сможем. Спрошу знакомых. Всё, бывай.

Дверь хлопнула, Крысёныш держал в руках томик «Электротехники» и пытался прийти в себя. Вожак только что обличил его во вранье, но ничего не сделал? Или просто откладывает разбор полётов на вечер? И говорит про депо – хотя раньше, когда Крысёныш спрашивал о работе, советовал ему больше тренироваться и в целом набираться сил и навыков – а работа подождёт, их с Вербой не так просто объесть. Что изменилось за пару дней?

Так или иначе, похоже, страшная кара за ложь откладывается. Крысёныш стянул куртку прямо в комнате, вытер ладонью вспотевший лоб. Тренькнул браслет – Сойка написала в общий чат, что получила лекарства. От Кошки пришло в личку: «Ну ты там как? Мне ехать на ковёр к Вожаку?».

«Пока вроде нет, а там посмотрим», – ввёл голосом Крысёныш и нажал кнопку «отправить».

Глава 7.

Вожак так ничего и не сказал Крысёнышу по поводу «проваленного» задания. Он ничего не мог бы увидеть на камере – нужная запись была удалена, осталось только та, в которой Кошка шла на работу – но и вопросов не задавал, сделав вид, будто этой истории вообще не было.

Вместо этого он как следует взялся за Крысёныша в плане электротехники. Собрать электрическую цепь, определить точку пробоя, починить сенсорный датчик – Крысёныш сидел с отвёрткой и паяльником дни напролёт. Однажды он не выучил тему, и на следующий день Вожак разбудил его полшестого утра как на тренировку, но в зале вручил учебник и велел читать. Крысёныш даже счёл это за оскорбление, краем сознания удивляясь самому себе – давно ли пропустить тренировку стало стократ неприятнее, чем снова и снова нарезать круги, ползать по канату или валяться на полу, не сумев отразить удар?

Даже перерывы в пять минут Вожак теперь тратил на то, чтобы гонять Крысёныша по «основам выживания», как он говорил. Как определить и лечить пищевое отравление? Что делать, оказавшись на пути у банды в незнакомом районе? Как сохранить продукты? Что стоит брать с собой, если придётся срочно уходить в кварталы на несколько дней, имея раненого на руках? Голова пухла от новых знаний, ночью Крысёнышу снились этапы реанимации вперемешку с электронными схемами.

В пятницу Вожак счёл его подготовку достаточной и взял в железнодорожное депо около площади трёх вокзалов. На проходной Вожак показал свой пропуск и сказал:

– Это Иван Васильев, выдай ему временный на недельку. Очень уж просил меня походатайствовать. На первый взгляд парень не промах, может, и пристроится.

– Так у нас вакансий нет, – помотал головой охранник с большим красным лицом.

– Да он больше по электрической части.

– И у электриков нет, – буркнул охранник, но пропуск выписал.

Крысёныш следом за Вожаком прошёл внутрь. Тот походя познакомил его с работниками, указал парочку, к которым следует обращаться, если что, и первым делом поручил проверить электричество в зале. Чего проверять – половина ламп не горели, Крысёныш и так это видел.

– Работать пока будешь бесплатно, – сказал Вожак. – Не стесняйся поболтать иной раз, задавай вопросы. Здесь ты для всех Ваня, Иван. Не перепутай!

Вожак махнул рукой и быстро поднялся на второй этаж, а Крысёныш остался внизу. К счастью, разобраться с лампами было не сложно, только знать бы, как залезть под потолок. С лестницей помог Кеша, парень лет на пять старше его самого.

– Слушай, а Манул тебя откуда знает? – поинтересовался он между делом.

– Какой Манул?

– Ну, Эммануил Сергеевич, наш зам. Это же он сейчас наверх убежал?

– Ну, он, – растерялся Крысёныш. Имя Вожака он слышал впервые.

– Вот. Он убежал подписывать график движения поездов на сегодня. В депо-то он так, на полставки, вообще-то шишка покрупнее будет. Ты хоть в курсе?

– Да так. Мне работа нужна была, я его спросил, – промямлил Крысёныш, не очень понимая свою легенду в этом случае. Вожак ничего ему не объяснил, но держать язык за зубами Крысёныш догадывался и сам.

– И что, пообещал устроить? – округлил глаза Кеша.

– Сказал, что пропуск на неделю выбьет, а там – как получится.

– Ого! Ты, малый, не промах, – уважительно закивал головой Кеша. – Ну посмотрим, что из тебя выйдет.

Крысёныш увидел Вожака в депо только после обеда. Подошёл к нему, тот недовольно посмотрел и буркнул:

– Ну, чего тебе?

Крысёныш остолбенел, не ожидая такого приёма, а Вожак подождал и продолжил:

– Не знаешь, чем заняться – иди к ребятам, подсоби им чем-нибудь. Нечего штаны просиживать.

Кеша хмыкнул, когда Крысёныш подошёл к нему сам не свой.

– А чего ты хотел? Он тебя привёл? Привёл. А чтобы цацкаться – да кто ты ему. Манул – товарищ строгий, близкого знакомства ни с кем не водит. Я б скорее удивился, если бы он тебе не дал от ворот поворот.

Растерянный Крысёныш до вечера ходил хвостом за Кешей и хоть явно чувствовал себя не в своей тарелке, узнал много нового и один раз даже подсказал, почему не получается починить фару у товарняка. В шесть все стали расходиться, Крысёныш вышел вместе с Кешей и медленно побрёл к метро.

– Что ты нога за ногу ползёшь, замёрз? – ворчал коллега. – Ты тогда как знаешь, а я пошёл. Бывай!

Почти у дверей метро Крысёныша нагнал Вожак. Кивнул, прошёл вперёд. Крысёныш потянулся за ним.

Заговорил Вожак только в вагоне.

– Как первый день? Выбил из колеи небось?

– Угу, – насупился Крысёныш, не очень понимая, как теперь вести себя с Вожаком.

– Ты не бери в голову, что я на работе так к тебе. Буду ещё строже, учти! Так нужно.

– Мог бы хоть предупредить. И зачем нужно? Чтобы все поняли, что я сам по себе?

– Примерно так. А если б я предупредил – такого эффекта бы не было. Что Кеша, сошёлся с ним?

За разговорами добрались до дома, поужинали. Вожак на удивление не стал сидеть истуканом перед тарелкой, а участвовал в беседе. Потом, правда, как всегда, ушёл за компьютер, напомнив Крысёнышу, чтобы не засиживался – завтра снова в депо.

Отдохнув в воскресенье, на неделе Вожак взялся за Крысёныша с новой силой. Утром, как обычно, были тренировки, а после работы теперь приходилось сидеть за компьютерами и планшетами. Вожак учил его подчищать электронные хвосты везде, где можно. Такие мелочи, как обход файерволов, Крысёныш знал и сам, но Вожак, похоже, был виртуозом. Крысёныш понимал его хакерские ходы через раз, но очень старался.

– Это ещё что, – улыбался Вожак. – Вот как Сойка умеет – закачаешься. Многое из того, что защищает Стаю, сделала она, хотя и с этого компьютера. А теперь взломай-ка пароль, который я поставил на сайте!

Во вторник Вожак не пошёл в депо. Крысёнышу объяснил:

– Мне сегодня надо на факультет. Я там всё-таки тоже приписан как сотрудник, на пару с Солоухом, и дела поднакопились. На работе спросят, где я. Если полезут к тебе, скажи, что ты мне не сиделка и понятия не имеешь.

Так Крысёныш и отвечал всем любопытным, совавшимся к нему с утра. К обеду в здание пришли ещё какие-то люди, тоже стали допытываться про Вожака. Кеша шепнул Крысёнышу в уголке:

– Ты, это, если тебя спросят про Эммануила Сергеевича, им так нагло не отвечай. Просто «не знаю, общение не поддерживаю», и всё, понял?

– А кто это? И что им надо от Манула?

– Служба! – многозначительно поднял палец вверх Кеша. – А что надо, не знаю. Они не первый раз к нему заходят, и за редким исключением он бывает на месте. Какие-то фальшивки обсуждают, я пытался подслушать как-то – ни фига не понял. Думаю, – ещё сильнее понизил голос Кеша, – что он один из них.

Вечером Крысёныш пересказал события Вожаку. Тот сделал глубокий вдох, не отрывая взгляд от монитора, и, как всегда, поднял бровь.

– Да, этих товарищей я знаю. Приходят, задают вопросы. Зачем? Ну, может поручение хотят дать, проверяют.

На следующий день Вожак вдруг объявил протокол «тест», хотя ничего не предвещало. После работы поел ещё быстрее обычного – как это вообще возможно, Крысёныш не понял – и залип перед экраном. Компьютер, планшет, резервный ноутбук – было задействовано всё. Крысёныша он к работе не привлёк, потрепал по голове и сказал:

– Прости. Сам учу тебя и при этом не пускаю. Но пока ты можешь не справиться. Тут нужна точность.

Крысёныш не стал спорить, хотя в момент слежки за Кайрой Вожака почему-то не волновало, что он «может не справиться». Верба тоже беспокоилась, несколько раз подходила с вопросами, но ничего не добилась. Ладно, может Вожак получил от кого-то из Стаи сообщение по личному каналу, и тут вопрос не на жизнь, а на смерть.

В четверг Вожак задержался на работе ещё дольше. Потом пришёл, обнял Крысёныша и Вербу и, игнорируя ужин на столе, засел за все приборы, которые в квартире связывались с сетью. К полуночи планшеты Вербы и Крысёныша перестали ловить сигнал. Вожак выдохнул, хмурясь.

– Ладно, напортачил, завтра доделаю, – махнул рукой он. – Видимо, пора спать.

Но даже когда Верба с Крысёнышем уже легли, он всё сидел с планшетом на коленях, временами задумчиво переводя взгляд с экрана на них.

– Чего ты? – шепнула ему Верба, думая, что Крысёныш уже спит.

– Ничего. Просто смотрю, нельзя что ли?

– Ну… Можно, раз хочется. Ты точно просто так?

– Да просто, просто. Витаю в мыслях, Верб. Могу за окно смотреть, если это тебя так нервирует. Спи уже.

– Сам бы лёг, – проворчала Верба, отворачиваясь к стенке.

Крысёныша разбудил ультразвук. Это нельзя было назвать криком, даже визгом, это был скулёж на грани слышимости. Скулила Верба. Похоже, она сама только что проснулась.

– Ты чего, кошмар?

– Он…он оставил браслет! – Верба указала на компьютерный стол и снова тонко завыла. Там лежал планшет Вожака, поверх – браслет. И то, и другое он всегда брал на работу, а браслет, естественно, носил постоянно, как и все.

Крысёныш потряс головой, прогоняя сон. Мышцы напряглись, дыхание резко участилось – он уже боялся, хотя ещё не знал, чего именно.

– Так. Давай по порядку. Что ты видела?

– Я проснулась, слышу – тихо, будто Вожак уже ушёл на работу. Испугалась, что проспала. Поднимаю голову – а тут… – Верба начала всхлипывать и икать.

Крысёныш сбегал на кухню, включил чайник. Нужно дать ей хотя бы кофеин с сахаром, такая паника всё погубит. Пока закипала вода, осмотрел браслет. Выключен. На обратной стороне наклейка с написанной группой крови – ничего необычного, Крысёныша он тоже учил клеить такую. Тут собственный браслет Крысёныша завибрировал.

«Где Вожак? Почему не на связи?» – писал в общий чат Солоух.

«Дома нет. Браслет выключен. Мы разбираемся», – коротко ответил Крысёныш и перевёл сообщения в беззвучный режим – чтобы не терять времени. Отложил браслет Вожака, взял в руки планшет. Тот послушался Крысёныша – индивидуальный пароль на вход был удалён. Сеть у Вожаковского планшета, кстати, ловилась, это Крысёныш отметил и сразу сказал:

– Верба. Проверь свой планшет – есть связь с сетью?

Она не услышала. Крысёныш повторил громче, добился того, что Верба трясущимися руками потянулась к планшету, и вновь глянул на экран. В открытых висел один файл, Крысёныш развернул его.

– Сеть есть, – тихо сказала Верба сзади. Крысёныш кивнул, не оборачиваясь.

«Пишет Вожак. Прежде чем куда-либо идти, прочитайте эту записку. Изменить…», – начиналось письмо. Насколько Крысёныш мог оценить, оно было очень длинным. Он для начала вернулся на кухню, заварил кофеин с сахаром, принёс Вербе.

– Выпей! – строго сказал ей, подавая кружку. – И умывайся. Потом иди сюда, Вожак оставил нам записку.

Верба залпом допила всё, метнулась в ванную. После они вдвоём сидели над планшетом и читали.

«Пишет Вожак. Прежде чем куда-либо идти, прочитайте эту записку. Изменить ничего не получится. Звонить в полицию, больницы и морги не надо. Не надо пытаться что-то найти в сети или спрашивать на работе. Это приказ. Я всеми силами пытался вас обезопасить, помогите мне в этом. Все ответы вы найдёте здесь.

Дальше вам придётся справляться самим. Выберите нового вожака – советовать, кого именно, я уже не в праве. Держитесь друг за друга, это важно. Тренируйтесь пару раз в неделю. Это тоже приказ. И пусть Кошка выучит Крысёныша стрелять, я не успел.

Если соберётесь на резервную квартиру, возьмите с собой химический перец. Обязательно растрясите его в воздухе по пути туда и обратно. Идите в перчатках и убрав волосы под шапку. Не раньше сумерек. И будьте очень осторожны. Могли бы и вообще не ходить…»

Крысёныш нервно рассмеялся. Вожак писал это, зная, что они пойдут. Резервная квартира использовалась для экстренных случаев. Если бы Вожак скрывался от кого-то, он мог бы быть там. Но, похоже, это напрасная надежда. И ещё – он писал так, будто о резервной квартире уже знали, будто любого, пришедшего туда, могли выследить. Но кто?

«Новый вожак получает доступ к большому компьютеру. Пусть сам ставит пароли. Обязательно! Доступа чужим быть не должно. На компьютере есть специальная папка, названа «Вожаку». Там несколько полезных фактов. Её откроет только один из вас: меньше знаешь – меньше можешь рассказать. Новый вожак должен быть готов однажды уйти, уводя «хвост» за собой. Поэтому не суйте нос из любопытства.

Теперь каждому в отдельности.

Сойка – ты лучшая из хакеров. Протокол «тест» на тебе. И гоняй всех в зал, хоть бы и пинками.

Волколак – не забывай вовремя доставлять Стае химию, какую сможешь. И следи за генераторами кислорода.

Солоух – скажи в лабе, что я больше не приду. Не уточняй. Забери пистолет из каморки, А.А. тебе отдаст. Сюк классный и на многое способен, ты круто его вырастил.

Восток – на тебе будет поддержка с воздуха и в целом дроны. Возьми подмогу из Стаи, найдите файл на компьютере и сделайте переучёт всех аппаратов. Они должны быть на ходу.

Бражница – подсоби с пайками, если будет возможность. Надеюсь, твои медицинские знания ещё долго не понадобятся, но лучше держи всё в голове.

Кошка – научи Крысёныша стрелять, надо будет – возьми к себе, вы вроде поладили. Спасибо, что достаёшь лекарства. Сейчас ты не при чём. Заруби это на носу и не вздумай винить себя. Ты работала чисто.

Верба – держись. Наверняка за советом все побегут к тебе, оставайся сильной. Присмотри за квартирой. Если нужно, законсервируй кислород и воду, но доступ к компьютеру должен остаться. И позаботься, чтобы провели общее собрание. Безмерно ценю тебя.

Крысёныш – иди сегодня в депо. Если сегодня не сумеешь, в субботу иди непременно. Про меня – ни слова. Должность есть, тебя возьмут. Не уходи оттуда, ты быстро продвинешься со своей головой. Я горд и счастлив, если смог чему-то научить тебя.

Ваша задача – выжить. Ещё раз: держитесь друг за друга. Я волей случая стал вашим Вожаком, не жалею ни минуты. Если был полезен, хорошо. Если был плох, неправ и неразумен – простите.

Теперь история, чтобы вы поняли и не искали.

Мы второй год творим в сети и базах данных, что хотим. Это не нравится некоторым службам, и плохо, когда они знают, кого подозревать. Я зачищал хвосты, как умел, но они не глупее нас. К счастью, все взломы записаны на меня, о Стае не знают. Пробовал в среду защититься протоколом – не вышло. Вчера на работу прислали приглашение. Я не могу его игнорировать. Не ищите. Любой интерес будет отслежен. Резервную квартиру будут досматривать. Бросьте её нафиг и не забудьте оборудовать новую. В старую лучше не ходите. Меня там нет. Если случится чудо, я вернусь до конца рабочего дня. Если нет – больше не вернусь. Оставайтесь Стаей».

Крысёныш дочитал под всхлипывания Вербы и жужжание её браслета. Включил звук на своём, посмотрел. Несколько обеспокоенных сообщений.

– Нужно ответить им, Верба. Верба!

– Да, да, нужно, – забормотала Верба. – Нужно сказать… Он ушё-ё-ёл! – зашлась она в очередном стоне. Крысёныш покачал головой. От её воплей было только хуже, а он и так ощущал себя не на том свете. Собрался с мыслями, кратко изложил всё в чате, сказал, что стоит назначить общее собрание. Посыпались вопросы, многие интересовались, как Верба. Крысёныш, как умел, ответил.

«Успокоительное на складе, третий стеллаж по левой стороне, второй ящик сверху», – пришло в личку от Кошки. «Вколи Вербе, если она не в себе. Умеешь?»

Крысёныш кивнул, сообразил, что Кошка этого не увидит, и написал ей «да». Вожак не раз ему объяснял, как ставить простые уколы в ягодичную мышцу. Вот и время попробовать.

Крысёныш понятия не имел, как сочетается кофеин с успокоительным. Пронесло. Верба прекратила истерику. Теперь она тихо сидела в углу и листала файлы в планшете Вожака. Уже толк, может, найдёт что-то полезное. Сам Крысёныш метался по квартире. Вожак доходчиво объяснил, чего делать не нужно, а из нужного для Крысёныша написал только одно: «Иди в депо». Так бы он и сделал – хоть на что-то отвлечься, но оставить Вербу одну в квартире теперь было страшно.

Крысёныш впервые ощутил, что вся Стая немногим старше его самого. Им двадцати пяти ещё нет, небось. И далеко не все из Стаи такие сильные, какими хотят казаться.

Солоух в чате назначил собрание в полночь, в общем месте. Оставалось ещё больше полсуток. Крысёныш задумался над тем, как быть дальше, и пришёл к выводу, что делать прямо сейчас ничего и не нужно. Никому в Стае не угрожала опасность, все могли жить, как живут. Главное убедиться, что службы не размотают след Вожака. На квартиру, наверное, правда лучше не ходить. Вроде бы именно там был прописан Вожак официально, под мирским именем – её могут оставить под наблюдением надолго.

Эту мысль Крысёныш сказал Вербе, но она и слышать ничего не желала. Похоже, наоборот, с трудом удерживалась, чтобы не броситься прямо сейчас. Теперь он, скорее всего, уже сможет удержать её и силой, но лучше бы до этого не дошло.

«Что Верба, успокоилась? Как сам?» – пришло от Кошки.

«Верба лучше. Хотя бы не воет. Я», – Крысёныш задумался. Неудачно нажал на кнопку, и сообщение улетело в таком виде. «Да нормально я!» – написал он следом и с размаху ударил кулаком по стене. Идиотский вопрос!

«Я могу приехать после обеда, посижу с Вербой».

«Хорошо. Я тогда уйду в депо».

До обеда Крысёныш пытался взяться то за одно, то за другое, но ничего не выходило. Зачем-то вынул все продукты из шкафа, потом сложил обратно – прямо как в первый день три недели назад. Что службам надо от Вожака? Это из-за взломов серверов ЖКХ? Неужели это дело государственной важности? Хотя сейчас, конечно, могли привлечь и за меньшее… Крысёныш не разбирался в этом. Вроде бы чаще всего выписывали штрафы – тюрьмы ещё поди попробуй содержать, а деньги нужны всем. Но кто его знает. Может быть, Вожак успел насолить кому-то в верхах… Он полистал новости в сети, потом постарался вникнуть в хитросплетения современных законов. Ничего не понял, да и отвлечься не вышло. Звал Вербу в зал, она отказалась. Чуть не разбил миску, пока готовил крахмальную кашу. Когда в дверь постучала Кошка, Крысёныш был готов уже бежать на все четыре стороны – только бы двигаться в каком-то направлении. Но взял себя в руки.

– Покормить?

– Я со своим, – похлопала Кошка по рюкзаку. Подняла руку, чтобы потрепать Крысёныша по волосам, но тут на пороге комнаты показалась растрёпанная Верба. Выглядела она пугающе.

– Мы идём на квартиру Вожака?

– Верб, он же писал – не раньше заката, – вздохнула Кошка, разуваясь. – Вот мы с тобой и сходим, а Крысёныш пусть на работу идёт, хорошо?

Верба растерянно кивнула и опять скрылась в комнате.

– Она ела? – поинтересовалась Кошка.

– Да. Слушай, по поводу этого похода…

– Считаешь его напрасным. Может быть. Но вдруг Вожак оставил какую-то весточку? Да и сам видишь, откажись – она пойдёт одна, – кивнула Кошка в сторону комнаты.

– Не думаю, что она в состоянии куда-то пойти.

– Бойся недооценивать отчаявшегося человека, – усмехнулась Кошка. – Кто знает.

– Ладно, тогда вот что. Пойдёте – наденьте маски на лицо. Не просто дыхательные, а такие, которые закрывают вообще всё. Я на складе видел, найду. Одежду и обувь наденьте самую старую и дрянную. И химперец не забудьте, как Вожак писал. Ты знаешь, где он хранится?

– Знаю.

– Так. Ещё. Сменный комплект одежды оставьте в квартале от квартиры. Когда выйдете – переоденьтесь там, а старую одежду бросьте. На неё могут прицепиться следилки.

– Или вредилки, – кивнула Кошка.

– Оружие у тебя с собой?

– Нет, увы. Но на складе есть, возьму.

– Хорошо. Как переоденетесь – пошарахайтесь подольше по городу, прокатитесь в метро. Лучше вообще не возвращайтесь сюда перед общим собранием.

– Свежий воздух полезен, – фыркнула Кошка. Оглядела парня, вздохнула и сказала:

– Ты повзрослел, Крысёныш. Волчата уходят тропою волков.

– Что?

– Это из песни. План ты придумал отличный, всё предусмотрел.

– Да это так… Голову нечем полдня занять было, – стушевался он. Только что Крысёныш говорил, не сомневаясь, что Кошка послушается, а сейчас представил, как мог выглядеть в её глазах – яйца курицу учат! Но не было похоже, что Кошка насмехалась. Она сжала его ладони и улыбнулась, хоть и печально:

– Хорошо стратегию продумал. Прорвёмся! Ну, на склад?

В депо Крысёныш появился сильно позже обеденного перерыва. Начальник смены отчитал его вполголоса, поглядывая наверх, в сторону лестницы на второй этаж. Потом спросил:

– Работать-то останешься или как? Пропуск временный у тебя сегодня истекает.

– Останусь. Берёте?

– Берём. Как раз вот место свободно в депо. Манул Сергеич-то… нечисто с ним всё оказалось. Вот товарищи нас целый день сегодня шерстят, – он снова поглядел на лестницу. У Крысёныша всё сжалось внутри.

– Не дрейфь! – хлопнул его по плечу начальник. – Не про нашу это честь. Хотя люди они жуткие, конечно. Холодом от них веет.

Крысёныша вызвали наверх через пятнадцать минут.

– Стажёр Васильев?

– Я. Был стажёром, теперь сотрудник.

– Вот как. Почему не пришли к началу рабочего дня?

– Я… это. Проспал я. Виноват.

– Непорядок, Васильев, проспать в первый рабочий день. Эммануила Сергеевича Елинского знаете?

– Ну, ходил тут. Вроде как начальник. И в депо работал тоже.

– Отношения с коллегами у него какие?

– Да никаких! Ходил наособицу, строгий был мужик. Я вообще тут без году неделя, откуда мне знать!

– Так-так. А почему это «был»?

Крысёныш обмер. Думать нужно было быстро.

– Так если расспросы, видать, уже был. Попрут его, если ещё не попёрли, – буркнул он, опустив взгляд.

– Смотрите прямо, нечего тут стесняться. Вы, похоже, невзлюбили его?

– Такого полюбишь! А впрочем – кто его знает, мы ж и не разговаривали с ним.

– И в депо Вас не он провёл?

– Он.

– Так как же не разговаривали?

– Ну, в депо он всё сам по себе, поручение даст – и гуляй. А так тоже редко. Он меня за должок устроил, был у него должок перед братом.

– Перед Вашим?

– Да.

– Расскажите про брата.

Сотрудник Васильев охотно рассказал. Мёртвым уже не страшно. На середине рассказа его прервали и отпустили. Спустившись в депо и убедившись, что сверху не наблюдают, Крысёныш прижался потной спиной к стене и залпом выпил всю воду, которую взял на сегодня.

После работы Крысёныш шагал к метро, сунув руки в карманы. Горячечный утренний запал прошёл, хотелось просто прийти и рухнуть на кровать, забыв даже про ужин. Проверил браслет и сеть – нигде ничего важного. Верба и Кошка, возможно, уже отправились в резервную квартиру, а может пока нет – ждут конца рабочего дня. Но день уже кончился.

Крысёныш остро ощутил, что всё, ждать уже совсем нечего. Рядом не было Вербы, за которой нужно присматривать, не было болтливого Кеши или начальника смены – и он, прислонившись к колонне станции и пряча в ладонях лицо, заплакал впервые с того дня, как умер брат.

Глава 8.

Дорогу к заброшке, в которой собиралась Стая, Крысёныш не забыл. Добрался заранее, пока ходило метро. У Вожака был припрятан мотоцикл, но Крысёныш водить не умел. Видимо, стоит научиться.

Внизу уже ждали Верба и Кошка, час назад отчитавшиеся, что благополучно добрались до центра. Верба выглядела значительно лучше, хоть и смотрела в пол.

– Как сходили? – спросил Крысёныш.

– Давай мы потом при всех расскажем, чтобы не повторяться? – попросила Кошка. – Вкратце: ничего важного или примечательного не нашли, как я и писала. Твои уловки пригодились на все сто процентов.

Крысёныш кивнул, обводя взглядом комнату. Прошлый раз он был здесь около трёх недель назад – а кажется, миновал чуть ли не год. Крысёныш вспомнил себя: маленький, затравленный, недоверчивый – и одновременно понимающий, что больше податься некуда. Как он испугался толпы в этой комнате, а Вожак ещё и устроил допрос!..

От воспоминаний отвлёк шум в коридоре. Вошёл Солоух, поздоровался.

– Кошка, Верба, ну как?

– При всех, ладно? – повторила Кошка ещё раз. – Ничего нового.

Опять пауком на липких нитях повисла тишина. Стоило кому-то из Стаи встретиться взглядами – и они тут же смущённо отводили глаза. Будь тут Вожак, он бы обязательно начал травить анекдоты – подумал Крысёныш. Интересно, долго он будет думать о нём, как о живом? Хотя нет, совсем неинтересно.

– Слушай, Крысёныш, ты хоть в курсе, как у меня Сюк появился? – вдруг спросил Солоух.

– Нет.

Крысёныш задумался и понял, что уже привык считать Сюка чем-то само собой разумеющимся. У Вожака мотоцикл, хотя на нём чаще Верба ездит, Бражница и Сойка вечно на метро, а Солоух вот верхом на крысюке. Но вообще-то по Москве не бегают крысы размером с корову.

– Так что, будешь слушать?

– Давай.

– На факультете в своё время шли эксперименты. Какие, подробно рассказывать не буду, уж извини. В общем, велено было протестировать на крысах мутагенез. Радиационный, химический, ещё чёрт-те знает какой в разных комбинациях. Крысята мёрли как мухи – а научник сразу сказал, что толку от этого не будет – но половина одного помёта выжила, и крысята были занятными.

Та троица росла быстро. Ужасно быстро. За неделю вымахали до размера взрослой крысы, потом дальше. Пришлось давать им гормоны и добавки – предугадывать рахит и всё прочее. Проблемы с характером тоже появились сразу: все трое были ужасно злобными. Обычно, если крысёнок растёт на руках у человека, он ласковый и контактный, но не эти. Как только у них открылись глаза, искусали мне все руки. Причём знали ведь, когда кусаться – когда их уже вынули из клетки, и, если спрыгнешь на пол, можно сбежать.

Умные и злобные. Вроде бы это и нужно было по эксперименту, но научник отказался что-то документировать про них. Сказал, что он не подписывается и дальше морить сотни крыс ради трёх полоумных детёнышей, в документах отметил, что эксперимент провален, а крысят сказал усыпить. Обычная клетка уже становилась им мала, один, пока возился, даже сломал лапу. Из загончика эти дьяволы быстро бы удрали. Ну я и усыпил. Двоих. Сюка решил оставить, это он был с переломом и поэтому не смог бы разнести виварий.

На меня поругались, но махнули рукой. За две недели, пока лапа заживала, я должен был приучить Сюка к себе – он быстро рос, а злобная подвижная тварь размером со свинью – никому не нужная головная боль.

– И что, получилось? – спросил Крысёныш, хотя ответ был очевиден.

– Как видишь. Я переехал в комнатку около вивария, там же поселил Сюка. Другой компании кроме меня у него не было, а крысы – животные коллективные, пришлось ему общаться со мной, чтобы не свихнуться. Тогда же я начал его дрессировать. Примитивно, команды за еду. Но к остальным людям он потом долго привыкал, то и дело бросался.

– Слушай, Солоух, а как он дышит? – перебил его Крысёныш. – Ты ему трубку провёл что ли?

– А, догадался спросить! – улыбнулся Солоух. – А в первый раз даже не удивился. Хотя тебе не до того было, конечно. Так вот, когда гибель растений уже ощущалась даже у нас, стало понятно, что с Сюком пора что-то придумывать. Дома, как собаку или кошку, его держать не будешь. А в других местах воздух скоро совсем испортится. В виварии, конечно, есть генератор, но там теперь всё строго по нормам, для особо ценных особей. Сюку одному в два раза больше надо.

– Что значит, воздух испортится? – Крысёныш не сдержался, очень уж странной была фраза.

– Ну, всяких газов становилось всё больше, а углекислого – запредельно много. Ты ж знаешь, что нехватка кислорода – меньшее из зол?

Крысёныш мотнул головой: он отлично научился чинить маски, но от чего они защищают, задумывался нечасто. Растений нет, вот и кислорода нет – очевидно же.

– Вообще-то кислородом нас снабжают океаны. Конечно, сейчас там тоже беда, планктон гибнет – но в целом всё не так плохо. Ещё несколько лет концентрация останется более-менее приемлемой. А вот с углекислым газом беда. Деревья и трава, можно сказать, питались им. А теперь «питаться» некому. Уровень уже подскочил в сто раз… Знаешь, чем это опасно? Тошнота, головная боль, потеря сознания – и смерть, хотя и не сразу. А в совокупности с прочей дрянью и инфекциями… – короче, дышать без маски не советую. Сейчас главная роль масок – уменьшить концентрацию углекислого газа. И Сюку тоже была нужна такая маска.

В общем, мы решились на операцию. Он тогда уже дорос до нынешних размеров, я его в ботаническом саду держал, в вольере – научник договорился. Там есть огороженная часть, куда посторонним хода нет. Тут вечером я привёл его на кафедру. Как в ужастиках: чёрной-чёрной ночью, в подвальной комнате… Часть нёба Сюку вырезали, заменили на футляр с кислородными пластинами. Пластинки обычные, как от масок, надо менять раз в два дня. Нестерильно, конечно, – каждый раз в рот ему ползать – да и эффективность ниже, чем у полноценной маски, но мы тогда лучше ничего не придумали. Вышло всё как надо – Сюк не заболел, ему, похоже, на заразу вообще до лампочки. Имплант хорошо прижился.

– Подожди, то есть ты каждые пару дней вскрываешь ему череп? – переспросил Крысёныш.

– Вообще-то там только часть кости убрана, но можешь и так сказать. Дышит, кстати, Сюк теперь ртом, носом только нюхает. А я пашу, как проклятый, чтобы на своей должности прокормить себя и крысюка.

– Ещё скажи, что с удовольствием тогда усыпил бы его вместе с другими двумя! – фыркнула Восток – она и Волколак подтянулись во время рассказа.

– А я и не говорю. У всех свои слабости. Кошка, вот, дома обувь моет.

Кошка перевела стрелки на кого-то ещё, и звук голосов зашумел, убаюкивая. Крысёныш подумал, как сильно он устал. Поспать бы сейчас… И чтобы всё оказалось сном. Весь сегодняшний день, а может быть, и вся гибель растений. Он бы тогда не узнал Солоуха, Кошку, Вожака – ну и пусть, зато все были бы живы.

Вошла Сойка, почему-то без Бражницы, хотя они работали вместе и жили в одном общежитии. Её тут же засыпали вопросами.

– Бражница сказала, что не поедет. Она ещё на работе разрыдалась, и сейчас – сидит и плачет. Почти ничего не говорит, – девушка поёжилась. Крысёныш вспомнил Вербу с утра и мысленно посочувствовал Сойке.

– Плохо, – поморщился Солоух. – Что на комбинате сказали?

– Спрашивали, что случилось, она ответила – аллергия. Неубедительно, но что делать, – пожала плечами Сойка.

– Ладно. Всем нужно время, чтобы осознать произошедшее. Давайте к делам: Крысёныш, Верба, можете рассказать по порядку, что было с утра?

Крысёныш взял слово, опасаясь, что Верба опять потеряет контроль. Всей Стаей целиком зачитали письмо Вожака. Помолчали.

– Так, хотим мы или нет, но новый день уже начался. Время выборов, – подала голос Восток, не давая тишине стать совсем глубокой.

– Бражница и Сойка не могут, они привязаны к комбинату. Кошке не стоит – на ней и так доставка лекарств, а теперь ещё, может быть, Крысёныш, – перечислял Солоух. – Верба?

– Самоотвод, – еле слышно пробормотала Верба.

– Понятно. И так, остаются Восток и Волколак.

– Ещё Солоух, – добавила Сойка. – Себя не посчитал.

– У меня же крыс…

– И что? Живёшь ты ближе всех от Вожака, удобно до компьютера ездить. В технике разбираешься нормально. И собрание, заметь, ты организовал.

Волколак и Восток кивнули, соглашаясь с ней.

– Поддерживаю, – добавила Кошка. – Только это ответственность. И это очень опасно. Мы не можем давить. Солоух, что сам думаешь?

Солоух поперхнулся. Пожал плечами.

– Кто-то другой хочет? – спросила Кошка. – Ладно, давайте мы с Вербой пока расскажем, как обстоит дело с резервной квартирой. А потом уже Солоух ответит.

На квартире всё оказалось примерно так, как и предполагал Крысёныш. На подходе всё чисто, а вот в прихожей сработали вспышки сразу нескольких камер.

– Теперь у них есть фото парочки бродяг, залезших в квартиру, – хмыкнула Кошка. – Одеты мы были как бомжи.

В комнате всё в порядке. Резервный ноутбук спрятан там же, где обычно, только пыли вокруг нет. В общем, осмотр ничего не дал кроме информации – службы здесь побывали.

– Потом переоделись – с нас аж посыпалось, – усмехнулась Кошка. – Следилки. Хорошо, что волосы спрятали – а то только налысо стричься. И главное: пойди пойми, когда мы это всё на себя собрали.

– Оружие забрали? – спросил Волколак.

– Не стали. За ним полез бы только тот, кто знает место, а за нами после квартиры, вероятно, следили.

– Ладно, может быть, позже.

Стало тихо. Все выжидали. На Солоуха прямо никто не смотрел, но нетерпение было очевидно. Он задумался, глядя в тёмный потолок. Соглашаться? Сидеть ночами за большим компьютером, гадая, как вывести Стаю из очередной передряги? Устраивать протоколы, объявлять собрания? Всего и не упомнишь, а ещё Солоух ощущал, что в настоящем вожаке должно быть что-то, что нельзя описать через повседневную рутину. То, что позволит вести Стаю, вселять в неё уверенность. Он просто не мог быть к этому готов.

– Я не смогу заменить Вожака, – подал голос Солоух.

– Никто не сможет. Если мы все вместе справимся, как он один – уже хорошо, – отозвалась Кошка.

– Вопрос не в том, кто смог бы быть как Вожак. Стае попросту нужна голова. Кто-то, кто не расклеится, как я, – горько усмехнулась Верба.

В горле вмиг пересохло. Солоух провёл языком по нёбу. Приказ себе он отдал. Нужно выполнить, только тогда он сможет приказывать другим. Набрать побольше воздуха в грудь и…

– Ладно, – хрипло выдохнул Солоух, напрягая плечи, чтобы не согнуться под грузом ответственности. – Я буду вожаком. Голосуете?

– Да единогласно, – фыркнула Кошка, но для порядка все подняли руки.

– Постараюсь вас не подвести. А захотите – сместите. Так, какие ещё у нас дела? – быстро проговорил Солоух, скрывая за словами неловкость и тепло, на миг всё же пересилившее страх перед принятой ответственностью.

– В моём районе волнения, – сказала Восток. – Пока, вроде бы, ничего, но банды зашевелились. То ли передел территории задумали, то ли ещё что. В общем, с новой резервной квартирой лучше не затягивать.

– Принято, значит отправимся искать на выходных, – сказал Солоух, и тут же уточнил, вспомнив, что Вожак всегда называл точное время. – В воскресенье, рано утром, скажем, в пять, пока все спят. Кто пойдёт со мной? Нужен кто-то на мотике – проверить проезд.

Вызвались идти Кошка и Волколак, Крысёныш тоже хотел увязаться, но с ним решили повременить – ближе к воскресенью будет видно. За субботу нужно прочесать город дронами и выбрать несколько подходящих кварталов для проверки. Ещё Солоух собирался заглянуть в большой компьютер, установить пароли и вместе с Восток выгрузить список дронов.

– Возьми браслет Вожака. Он что-то в нём настраивал не как у всех, чтобы всегда отвечать оперативно, – сказала Верба Солоуху, когда все стали понемногу расходиться. Тот помотал головой.

– Лучше я завтра у вас настрою свой, как надо, если разберусь. Ладно, идите, я замыкающим.

Солоух хотел сказать ещё что-то про Вожака, но слова терялись. Вспомнить честь по чести – значит растравить душу всем и в первую очередь Вербе и лишить всю Стаю хоть какого-то сна сегодня. Когда нужно думать о живых, мёртвым приходится подождать. Вожак бы понял.

ЧАСТЬ 2. ПРЕЕМНИК

Глава 9.

Верба вскрикнула. Крысёныш тут же сел на кровати, вырываясь из объятий сна. Голова чугунная, будто только что лёг.

– Что случилось? – пробормотал он, стараясь разлепить глаза.

– К-кошмар, – выдохнула Верба. – Про Вожака. Что они пытают его, вгоняют иголки под ногти.

Крысёныш вздрогнул. Он предпочёл бы не слышать подробностей. Глянул на браслет – до будильника ещё больше часа. Но какой уж теперь сон!

Он присел на край кровати к Вербе, погладил по голове. Она мелко дрожала.

– Это сон, – шепнул Крысёныш. – Просто кошмар.

Он бормотал что-то, успокаивая Вербу, а в голове уже плыли жуткие образы. Крысёныш сжал виски, прогоняя лишние мысли. Вожак явно думал об этом, предусмотрел. Вербе просто снятся кошмары. Если то, что рассказывают о службах, правда, он не дался бы им живьём. Невозможным казалось, что он когда-то пожелает Вожаку смерти, но это единственное, что приходило в голову.

Крысёныш накрыл Вербу вторым одеялом, подождал, пока она перестанет дрожать. Потом умылся и отправился в зал. Сна не будет, так хотя бы тренироваться надо.

– Мало нам конца света, – пробурчал он, натягивая обувь и мечтая, как сейчас отмутузит грушу в подвале.

Верба на работу не пошла, но сказала, что днём справится одна, хотя Крысёныш предлагал остаться с ней или позвать кого-то из Стаи. Когда он вернулся, за большим компьютером уже сидели Солоух и Восток.

– Крысёныш, иди сюда! – взяла его в оборот Восток. – Смотри, где у Вожака лежит файл с дронами. Здесь полный список, у кого из нас что есть. Нужно будет проверить каждый аппарат. Можешь начать с тех, что на складе?

– Прямо сейчас?

– Не, сейчас мы отсматриваем кадры, которые сегодня сняли Сойка, Кошка и Верба. Ищем подходящие районы и бракуем то, что не годится. А список посмотришь на досуге.

– Восток, пусть он поест сначала, – сказал Солоух, хмурясь. – Потом за работу.

Выбирали районы, которые располагались не слишком близко к прежней квартире, не пострадавшие от крупных разрушений, но в целом заброшенные и без сильных банд – хотя по бандам данные никогда нельзя было считать до конца актуальными. Всё севернее Останкино откинули сразу – там, по словам Восток, как раз и оживились банды, да и фыры были недалеко. Предыдущая квартира была в сторону Балашихи, теперь решили двинуться на юг, обходя Беляево – уже южную фырскую базу.

Договорились о месте встречи завтра. Крысёныш согласился остаться дома – не хотел опять бросать Вербу на полдня. Восток ушла, сохранив на планшет список дронов. Солоух сидел и водил мышкой по экрану, дёргая под столом ногой.

– Слушай, Крысёныш, – наконец, обратился он. – Может, вы с Вербой как раз на склад сходите, дроны пересчитать?

– Так срочно? Ночь уже. Не накосячить бы.

Солоух посмотрел на Крысёныша в упор, тот нахмурился, потом спросил:

– Вы с Восток одновременно пришли, так? И сразу за компьютер?

Солоух нетерпеливо кивнул.

– А, ага. Тогда мы с Вербой сейчас займёмся чем-нибудь полезным в соседних комнатах. Но с дронами можно завтра, а?

– Да-да, хорошо, – махнул рукой Солоух, и Крысёныш быстро скрылся, забирая с собой Вербу. Очевидно, что смотреть личные файлы и ставить пароли новому вожаку будет проще, когда никто не стоит над душой.

***

Солоух посмотрел, как закрывается дверь в комнату, и перевёл взгляд на экран. Никакой опасности не было, но ладони почему-то вспотели. Папка «Вожаку» в правом верхнем углу. Внутри несколько текстовых файлов, пара программ, таблицы. Больше всего Солоуха заинтересовали «Советы» и «Стая, факты», но для начала он открыл «Протоколы». Вначале описаны общеизвестные, например, поддержка с воздуха, которую последний раз вызывал он сам, отрываясь от мотоциклистов на Сюке. Была и экзотика: протоколы по подбору паролей и замене данных в базах Вожак не афишировал. Нужные программы тоже были в этой папке, соответственно, их следовало держать в секрете от всех, кроме, может быть, Сойки.

Волнение улеглось, пока он в общих чертах разбирался в работе протоколов. Теперь Солоух позволил-таки себе открыть «Советы». С первой строчки в голове зазвучал голос Вожака.

«Открыл папку – значит перешёл Рубикон. Удачи. Здесь лишь мои мысли, но они могут быть полезны.

Общий сбор не реже раза в месяц. Нужно услышать голос каждого. Если кто-то молчит – он может скрывать неприятности, перекинься парой слов с ним лично или попроси об этом Вербу. Верба, если это ты, хотя вряд ли, тоже найди себе помощника: мне стало проще управляться с делами Стаи, когда ты пришла. Крысёныш уже достаточно толковый, можешь присмотреться к нему».

Многое было известно до оскомины: нужно регулярно проводить общие тренировки, найти резервную квартиру, всегда иметь план отступления из города и держать руку на пульсе. Склад пополнять при первой возможности и закупать продукты на черных рынках после двух поставок почти друг за другом – о них расскажет Кошка, так дешевле. Подробно Вожак остановился на паролях:

«По поводу безопасности: сначала придумай общий пароль для входа на этот компьютер – его будет знать вся Стая. Папку заблокируй отдельно, причём так, чтобы большинство наших программок взлома её не брали. Остальные пароли я не менял. Пароли храни на браслете и больше нигде – его, если что, можно быстро уничтожить. Я успел ночью сменить IP в квартире, напомни остальным, чтобы тоже занялись, если кто-то не умеет сам – помоги.

Напоследок доморощенные истины. Быть вожаком – тяжело. Ты можешь многим поделиться с Вербой, но что-то всё равно безопаснее держать в себе. Помни: каждое сказанное не по делу слово увеличивает уязвимость остальных. Но не оставляй ребят без информации и не приукрашивай общее положение дел. Если всё хреновее некуда – говори прямо, но оптимистично. Никогда не убивай надежду. У тебя нет времени паниковать и нет возможности сдаваться, пока ты вожак, нужно – действуй, даже если поступок не из лучших. Когда никто не может принять решение и все отводят глаза – отдавай приказы, бери ответственность, и если в итоге ошибёшься – не трать время на то, чтобы винить себя. Действие лучше бездействия, а время обычно дорого. Благодарю, что берёшь на себя эту ношу. Моё глубочайшее уважение. Бывший вожак».

Солоух закрыл файл, бросил взгляд за окно, глядя, впрочем, скорее в собственные мысли. План на первое время был почти готов, во многом благодаря заметкам Вожака. Он, казалось, заботился о Стае даже из-за грани, которую пересёк. До конца и ещё чуть дольше. Сможет ли он, Солоух, если не стать таким же, то хоть как-то заткнуть пустоту, оставшуюся в Стае?

В доме напротив горела только пара окон, фонари давно не работали. Унылая ноябрьская ночь, под стать настроению. Ладно, хандрить – отныне роскошь. Если он хочет ещё и поспать, нужно скорее разобраться с файлами. Следующий документ. «Стая, факты». Тоже довольно небольшой – меньше десятка страниц, внизу примечание:

«Прикрывающий – человек, наиболее тесно связанный с тем, о ком написано. Не всегда очень близко, но в любом случае ближе, чем другие члены Стаи. У прикрывающего стоит узнавать информацию, если тот, при ком он указан, пропал с радаров или угодил в неприятности. И о прикрывающем стоит беспокоиться в первую очередь, если «его» человек умирает. Тогда забота Стаи и вожака – помочь ему сблизиться с кем-то ещё».

Солоух более-менее уяснил написанное, пролистал наверх, начал читать по порядку. Это был список всех членов Стаи, кроме самого Вожака, причём без мирских имён и лишних дат – они хранились в общем доступе, под отдельным паролем. Здесь было другое, мелочи, нюансы, которые сам Вожак успел узнать за два года.

«Восток. Сдержанная, скрытная. Боится темноты и громких звуков, хотя в панику не впадает. Отлично разбирается в дронах. Хрупкая, зато пролезет куда угодно. Давить на эмоции в её случае бесполезно, убедить можно только логикой и фактами, и то поверит не сразу. Семья на Дальнем Востоке, мать и сестра, часто о них вспоминает. Прикрывающий – Волколак».

У Волколака прикрывающим шла Восток, также как и Бражница с Сойкой – друг у друга. У Вербы прикрывающий указан не был, похоже, им был сам Вожак. Солоух нашёл абзац со своим именем.

«Солоух. Упорный, ответственный. Ездит на Сюке и очень любит своего питомца, трясётся над ним, никому не позволяет насмешничать. Вообще добряк по характеру, скорее будет действовать в ущерб себе, чем другому. На передний край в бою ставить его не стоит – я не уверен, что он сможет напасть первым. Зато людей видит хорошо и отлично с ними ладит. В Крысёныше не ошибся, когда его приволок. Для него все – друзья, но никто – побратим. Похоже, был перелом ключицы, уже давно, это мешает ему при тренировках и помешает в реальной опасности, но сам Солоух этого не признаёт. Лучше не напоминать об этом лишний раз. Прикрывающие – Волколак, Кошка, Сойка».

Солоух поморщился. Вожак написал правду, ни отбавить, ни прибавить. И с прикрывающими верно – с ними тремя он и общался, хотя ни с кем не был слишком близок. Солоух потёр плечо. Ключицу он повредил ещё в детстве, она не давала знать о себе, пока не нужно было таскать тяжести или подтягиваться. Зато после нагрузок подолгу ныла. Разве вожак может позволить себе такую слабость? Видимо, может, что уж теперь. Солоух вздохнул, прочитал следующий абзац.

«Кошка. Настойчивая, ответственная, сильная духом. Срывается помочь по первому зову, даже если шансов на успех минимум. Может взять на себя слишком много, стоит следить за этим и не позволять ей надорваться. Отличный тактик, хорошо продумывает планы, хотя, опять же, ставит себя на самую опасную роль. Спорить с ней – мучение. Если Кошка решила, что права, её не остановит даже прямой приказ, учти это и лучше не спорь с ней при всей Стае. Хотя авторитета слушается, так что стоит добиться её уважения. Не любит, когда подкрадываются со спины. Прикрывающие – Верба, Крысёныш.

NB!

Важно. Кошка достаёт лекарства от фыров. Теперь я абсолютно уверен, что она водит дружбу с кем-то из них, возможно, с небезызвестной Кайрой, хотя при всех Кошка говорит, что просто знает тайный ход. Крысёныш в курсе и покрывает её. Я думал вывести Кошку на чистую воду, но решил, что не стоит этого делать. Контакт с фырами очень опасен, но ей почему-то поверил Крысёныш – значит в этом есть логика, которой не могу увидеть я. Поэтому не уточняй у Кошки, где и как она достаёт лекарства, но будь настороже. Если её накроют без шансов выбраться – обрубай все контакты и приглядывай за Крысёнышем, чтобы не побежал спасать».

Под нынешними членами Стаи проходила черта, ниже – выбывшие. Уехавшие или мёртвые. Солоух не стал читать о них. Смысла нет, только душу травить. Нужно скорее поставить пароли и возвращаться к себе, поспать хотя бы часа четыре. Или остаться тут? Спальник на складе найдётся, пластины Сюку менять только завтра, а для сна получится выкроить лишний час. И ехать отсюда до нужного района ближе. Да, наверное, так лучше.

Закончив, Солоух вышел к Вербе и Крысёнышу, спросил разрешения остаться. Крысёныш одобрил, Верба ответила неопределённым «Вожаку не запрещают». Солоух принёс со склада спальник.

– Зачем? У нас свободная кровать, – махнул Крысёныш рукой в угол. Солоух только покачал головой. Он, видать, и впрямь мягкосердечный добряк, но лечь на кровать Вожака не готов. Вот так физически занять его место… Нет. Может быть, потом, когда все кое-как придут в себя.

– Ну и зря. Неразумно, – сухо заметил Крысёныш, сам, впрочем, тоже не торопясь спать на кровати Вожака, чтобы пустить Солоуха на свою.

В итоге Солоух лёг на полу в спальнике. «Как собака, охраняющая хозяйское место. Глупая, наивная собака. Бред. Лезет же всякое в голову», – он ворочался, пытаясь не слишком шуметь. Потом напомнил себе, что между жалостью и сном он обязан выбрать сон, чтобы завтра хоть как-то встать, глубоко задышал и мало-помалу заснул.

За несколько минут до будильника Солоух проснулся от вскрика. Завозился, выпутываясь из спальника, увидел, что Крысёныш уже на ногах: кровать пустая, посреди комнаты стоит тёмный силуэт. Крысёныш присел на кровать к Вербе, зевая, спросил:

– Снова кошмар?

– Да. Всю ночь кошмары, а я не могла проснуться.

– Ничего, всё позади. Поспишь ещё? Могу подогреть воды.

– Нет, нет, я сама, – Верба поднялась и вышла из комнаты, чуть не споткнувшись о Солоуха.

– У неё всё время так? – поинтересовался тот у Крысёныша.

– Третий день, если считать то утро, когда ушёл Вожак. Хорошо, что вообще спит, – Крысёныш отчаянно тёр глаза. Солоух подозревал, что за прошлые дни младшему доставались считаные часы сна: дела вечером и побудки от Вербы по утрам. Нужно что-то с этим делать.

С кухни послышался грохот. Верба уронила чайник и теперь стояла посреди лужи. Руки у неё тряслись. Солоух подошёл, взял её за руку, подвёл к стулу. Когда Верба послушно села, поднял чайник. Целый, хорошо. Крысёныш уже сходил за тряпкой и ведром, чтобы собрать воду и вылить её в бак с технической.

Когда чайник закипел, Солоух разлил воду по кружкам и сходил за успокоительными каплями для Вербы.

– Не нужно, не трать, я всё равно уеду, – пробормотала она, стиснув кружку белыми пальцами.

– Ты уезжаешь? Куда? – тут же спросил Крысёныш, но Солоух прервал его жестом.

– Хочешь уехать – уезжай. Только сначала всё-таки выпей лекарство, поешь, умойся, потом всё обсудим, – спокойно и настойчиво сказал он.

– Я уеду, уеду! Забери браслет. Тут слишком страшно, – нервно зашептала Верба, порываясь расстегнуть ремешок. Солоух сомкнул её ладони на кружке.

– Никто не будет тебя держать, если не хочешь. Но сейчас слишком рано, ещё темно. Сначала выпей воду, потом будем разговаривать. Ты испугалась? Расскажешь, что тебе снилось?

При этих словах Крысёныш поднялся, поворачиваясь к выходу из кухни. Верба перевела взгляд на него и покачала головой:

– Нет-нет. Это слишком жутко. Слишком страшно, вам ни к чему знать. Крысёныш уже боится.

Под взглядом Солоуха она выпила воду с каплями, потом нехотя пожевала крахмальную кашу. Солоух быстро проглотил еду и ушёл кормить крыса, оставив Крысёныша с Вербой на кухне. Вернулся, собрал рюкзак. Всё это время в квартире стояла тишина, нарушаемая только шорохами и шумом воды – Верба ушла в душ. Крысёныш спустился в зал – похоже, тренировки помогали ему не терять самообладание.

Солоух поглядывал на часы, думая, как переговорить с Вербой и не опоздать к остальным, когда она появилась на пороге комнаты. Выглядела Верба уже вменяемой, но очень усталой. Всегда крепкая, сейчас она казалась хрупкой и нескладной, как школьница. По обеим сторонам головы свисали дреды – она с самого начала пандемии заплела два, а остальные волосы подстригла, и сейчас они торчали белёсым гнездом. Раньше всё это придало бы Вербе взъерошено-боевой вид, но не теперь. Солоух поймал её взгляд и понял, что сейчас услышит.

– Я всё-таки уеду. К родителям, они сейчас в Испании, застряли там с самой гибели растений. Здесь всё напоминает о Вожаке, и я никак не могу прийти в себя. Так я делаю только хуже и себе, и Стае. Вы тратите силы, чтобы присматривать за мной, Крысёныш уже которую ночь мало спит. А иногда я совсем теряю контроль… Думаю, если уеду, то смогу восстановиться.

– Ты уверена? Сейчас даже выбраться из Москвы – задача. А уж пересекать границы стран… Такое путешествие будет опасным, а ты и так разбита.

– Я еду, потому что не могу остаться, Солоух. Здесь я теперь словно в склепе. Сама не знала, что на меня может найти такое…

– Мы не бросим тебя, если ты решишь остаться, Верб. Стая всегда будет рядом, что-нибудь придумаем.

– Спасибо. Но это сильно ослабит всех, да и боюсь, всё равно не поможет, – Верба нервно теребила дреды, но не путалась в словах впервые за последние дни. – Солоух, ты знаешь, что в Стае всякий волен уйти или остаться. Видишь, что я говорю спокойно и вполне здраво. Не убеждай меня. Я уеду на запад первым поездом, они, если мне не изменяет память, ходят по средам и воскресеньям.

– Значит, сегодня, – коротко выдохнул Солоух. Больше добавить было нечего.

– Да. Может быть, и не увидимся, если задержитесь на разведке.

Солоух опустил взгляд, разглядывая пол и собственные ноги в тёплых носках. Удерживать Вербу было бы неправильно, а её отъезд пугал. Что должен сказать вожак, провожая члена своей Стаи?

– Удачи. Очень надеюсь, что ты доберёшься благополучно. Не забудь потом сообщить нам. И ещё – сможешь сама написать Стае в общий чат?

Верба кивнула.

– Браслет потом отдам Крысёнышу, он же проводит меня до метро. Держитесь, ребята. Не хочу тянуть вас вниз. И не возражай, что не тяну. Надеюсь, дальше у вас наступит светлая полоса.

Солоух спустился к Крысёнышу, сообщил ему новость и попросил присмотреть за Вербой эти полдня. Если передумает – отлично, но уговаривать её не стоит. Потом вывел Сюка на улицу. Утро ещё и не думало начинаться, и, залезая в седло, Солоух гнал от себя мысли о том, что будущее Стаи тонет в ночном ноябрьском городе.

Глава 10.

Хорошо, что крысы видят в темноте! Солоух не включал фонарик, ориентируясь по карте и перекрёсткам, а в остальном доверившись чутью Сюка. Заброшенные торговые центры с растрескавшимся асфальтом парковок, дома – чем дальше от центра, тем меньше жилых и больше брошенных – белые призраки церквей, побитые кислотными дождями. Солоуху случалось видеть – некоторые храмы работали и по сей день, не сдаваясь ни темноте пропавшего электричества, ни бандитам. По всей Москве осталось около десятка. В тёмные времена люди тянутся к вере, но желание пережить очередную зиму и не остаться с пустой тарелкой ожидаемо перевешивает. Только наиболее фанатично преданные своим богам не перестали собираться вместе, несмотря на явную опасность. И, поговаривают, каждый из оставшихся приходов обзавёлся по меньшей мере одним автоматом – отгонять, так сказать, противников веры.

На место Солоух прибыл с небольшим опозданием, подал сигнал. Тут же получил ответ, и от стены отделилось два силуэта: Кошка и Волколак.

– Верба написала, что уезжает. Ты знаешь?

– Знаю, – кивнул Солоух. – По крайней мере, она решила это осознанно.

– И ты ей разрешил! – вырвался полувопрос-полувосклицание у Кошки.

– Думаешь, я мог запретить? Хочется верить, Верба знает, как ей будет лучше.

– Хочется верить, – отозвалась Кошка эхом.

– Ладно, к делу. Оставим тут мотики и Сюка, идём на юг два квартала – там, судя по карте, должна быть парочка подходящих домов. Если будет тихо, потом проверим проезд.

Солоух с фонариком двинулся первым, за ним Волколак, Кошка, достав пистолет, шла замыкающей. К счастью, в ранний час на улицах было тихо, пусто и темно, как они и планировали.

Добрались до первого дома, обошли по периметру, потом зашли внутрь. Несколько квартир были в неплохом состоянии: подведена вода, можно починить электричество, в одной даже остался кислородный генератор. Но подвал перечеркнул возможность устроить тут резервную квартиру: по стенам ползли трещины, местами в них неизвестно каким чудом пророс мох. Значит, грунт под домом ненадёжен, не стань в Москве суше, наверняка на полу был бы слой воды. И где-то есть трещины, сейчас незаметные, через которые на растения попадают хотя бы скупые отблески солнца. Плохо. Весь мох, который возможно, Солоух бережно снял прямо с крошившимися кусками бетона и убрал в рюкзак – кислород в хозяйстве пригодится. Зелёной массы набралось примерно с кулак, можно на троих поделить.

Перешли к дому напротив, повторили осмотр, в этот раз начав с подвала, сухого и пустого. Удивительно, но в первом подъезде даже люк на крышу по-прежнему был закрыт: значит, банды так и не добрались сюда за два года. А во втором ждала крупная удача: запертая на ключ квартира, судя по пыли на ручке и перед дверью – заброшенная. Солоух долго возился с отмычками, соображая, как правильно повернуть, но всё же сумел вскрыть замок.

Внутри всё осталось нетронутым. Выключенный генератор в коридоре, ванная, туалет, две комнаты с мебелью, герметично закрытые окна. На кухне даже была посуда! Солоух осматривал квартиру, и его не покидало ощущение подглядывания за чужой жизнью, поставленной на паузу. На стенах – прямоугольные пятна, там, видимо, висели фотографии. Часть шкафов открыты и пусты, но в дальних ящиках остались какие-то тёплые вещи, несколько пар обуви и внезапно боксёрские перчатки. Зачем кому-то сейчас боксёрские перчатки? А с другой стороны, что их, выкидывать, раз уж гибель растений? И с собой, уезжая, не возьмёшь – только место занимают.

– Ого, принтер! – громко сказал Волколак в соседней комнате.

– Да кому он сейчас нужен? – ворчливо откликнулась Кошка. Злится. Из-за Вербы что ли?

На рабочем столе рядом с лампой без лампочки действительно стоял принтер. В одном из ящиков даже осталась полупустая пачка офисной бумаги: чудо из чудес, её давно не производят. Никакой еды, полезной техники или оружия, конечно, не было – но и то, что нашли, уже немало. Квартира, по сути, готова к заселению. Поставить нормальный замок и сигнализацию, открыть общедомовую трубу для воды, наладить электричество – на это уйдёт меньше одного дня. Самый сложный этап, поиск, завершён. Ребята вышли на лестничную площадку, залитую серым предрассветным светом.

Собрались спускаться, но Кошка вдруг махнула рукой – тихо! Снизу кто-то поднимался, почти бесшумно. Ни топанья, ни кряхтения или шорохов не было слышно, но едва уловимое касание подошвой ступеньки, отзвук шуршания рукава о бок куртки, присвист дыхания – звуки, которые по отдельности не различит и самое чуткое ухо, складываясь вместе, говорили: рядом чужие. Кошка распахнула куртку и скрестила руки на груди, так, чтобы пистолет оказался скрыт под полой.

Если бы не пришлось греметь отмычками в замке, они бы услышали незваных гостей раньше, а теперь едва успели переглянуться, как голова первого чужака показалась над лестницей. Он оценивающе обвёл взглядом площадку. Всего незнакомцев было трое: первым шёл тип с круглым и мятым, как непропечённый блин, лицом, он, похоже, был за главного. Центром был детина с плечами, почти перекрывающими лестничный пролёт, в натянутой на уши спортивной шапке. Типичный амбал, но взгляд неожиданно цепкий – дураки в вольных бродягах не выживают. Третий по сравнению с ними казался совсем неприметным: на лицо этакий среднестатистический парень, весь в чёрном, с потрёпанным рюкзаком за плечами – таких теперь десять на дюжину. Солоух увидел, что именно на нём задержала взгляд Кошка – от маленьких людей в таких группах всегда стоит ждать самых больших неприятностей.

– Так-так, – главный прищурил маленькие глазки и скривил рот – один край маски подскочил вверх, – Детишки залезли в домик. Хотят устроить теремок, не так ли?

– Не думаю, что вы претендуете на территорию. Здесь всё заброшено, – сухо сказал Солоух.

– Никаких претензий! Мы, бродяги, день тут, ночь там, а назавтра – уже далеко-о. Вот ночевали по соседству, услышали шум, да и решили заглянуть. Больше знаешь – крепче спишь и просыпаешься жив-здоров, а?

– Мы не грабители и не угроза для вас. Давайте все разойдёмся по делам, впереди длинный день, – Солоух сделал шаг к лестнице, но бродяги не спешили сторониться. Кошка напряжённо переводила взгляд с одного на другого. Готова выстрелить, но пока ждёт.

– Не грабители, да. Вы, видать, из банды из какой, подыскиваете новую норку. А то, не ровен час, откололись от вашего главаря и решили жить своим умом. И домик этот вам ой как нужен, – блинолицый причмокнул губами, выжидательно глядя на ребят.

– Не так сильно, как вы думаете. А что же нужно вам?

– Проще простого! Эх, молодёжь-молодёжь. Мы здесь были, вы явились, стало быть – платите пошлину. Так сказать, налог на теремок.

– Это не ваша территория, чтобы брать плату.

– Не наша, не наша, да только не заплатите – не будет и ваша. Мы-то, конечно, уйдём своей дорогой, но окошки в квартире сперва поразобьём, залезем внутрь да наведём шороху. Будете сторожить – не усторожите. Так что платите, ребятушки. Денег, по паре пайков на каждого, отмычки, оружие, если есть – мы проверим. Потом сидите в своём убежище, сколько хотите, не тронем, а при случае и прикроем. Мало ли, жизнь-то долгая. Так что, по рукам?

От такой наглости Солоух попросту опешил, едва не разинув рот. Постарался сохранить нейтральное выражение лица, но, похоже, его растерянность заметили. Ну и пусть! Тратить ресурсы Стаи на кучку бродяг! К тому же квартира засвечена, о безопасности теперь говорить не приходится. Так или иначе, нужно уходить. Главное, бескровно.

Завязался обмен колкостями, столь же громкий, сколь и бесполезный. Солоух ждал, пока бродягам надоест, чтобы махнуть на всё рукой и спокойно уйти.

– Предложение выгодное, соглашайтесь, ребятки, – с ленивыми нотками в голосе говорил главарь. – Не думаю, что в вашем положении разумно дёргаться.

– Не думаю, что вы решаете, что для нас разумно, а что нет.

– Ох уж этот гонор! А цены-то растут… Жильё во все времена только дорожало. Теперь, например, я бы взял у вас ещё те интересные часики, что выглядывают из-под рукава. У девочки тоже такие есть, или это мальчиковая привилегия?

– Не ваше дело, что у нас есть, – буркнул Солоух, но сам слышал, что получилось слабо. Он сдувался. Вожак шутя отбрил бы бродяг, а с ним их троих считают за лёгкую добычу. Шанс разойтись мирно становился всё более призрачным. Но попробовать всё равно стоило:

– Делайте с квартирой, что хотите, мы просто уйдём.

Вышло ещё хуже. Блинолицый насмешливо сощурился и развёл руками – мол, уходите, коли пройдёте. Солоух обвёл взглядом своих, Волколак счёл это за сигнал и первым направился к лестнице. Стоявший у сломанных перил детина посмотрел на него неподвижным взглядом и встретил серией коротких, быстрых ударов. Первые Волколак ещё блокировал, но в итоге всё же пошатнулся и от очередного удара в скулу опрокинулся на пол. Он ещё падал, а распалённый детина только собрался сделать шаг вперёд и занести ногу для пинка, когда все вздрогнули от громкого хлопка. С потолка посыпалась серая крошка.

– Назад! – голос Кошки прозвучал едва ли не громче выстрела. Она направила пистолет на амбала, а когда тот шатнулся к лестнице, перевела дуло на главаря. Солоух, как и остальные, замер. Что выстрел вгонит в ступор не всякого, он понял, только когда оказался прижат к чёрному и почувствовал холод чуть выше кадыка. Отвлёкся, позорно отвлёкся!

Чёрный не двигался, но держал так, что дёрнуться было откровенно страшно. Главарь огляделся, качая головой, как зритель в театре. Перевёл взгляд на лицо Кошки, посерьезнел. Однако слова остались насмешливыми:

– А, девочка показывает коготки! Неплохо. Сможешь выстрелить в безоружного? Осторожнее, ситуация патовая. У тебя все шансы на размен. Меня на вашего парнишку, а? Всё равно он, похоже, обделён красноречием и скоростью мысли.

– Размен будет на двоих. Чёрный далеко не уйдёт, – сухо ответила Кошка.

– Сомневаюсь. Ты плохо знаешь его, девочка с пистолетом, – бродяга изобразил сокрушённое выражение лица, потом побарабанил пальцами по подбородку, будто действительно обдумывал партию. – Так что, по чьим правилам мы в итоге играем?

Кошка держала пистолет, целясь точно в голову, и молчала. Ждала слов от вожака. Солоух всё пытался собрать мысли в кучу, но заточка у горла заставляла сердце колотиться как бешеное и не способствовала трезвому взгляду на вещи. Вожак бы не струхнул, вёл бы себя так же, как главарь бродяг, будто не повис над чертой, а беседует с соперником за шахматной доской. Солоуху и самому случалось играть. Что ж, попробуем.

– С вашей позиции обмен неравноценный. Ферзь за слона, как минимум. К тому же, если это недоразумение вот-вот не прекратится, последствия для вас будут неприятными. Нам нужно связаться со своими. Иначе они сами выйдут на связь, вживую.

– Блефуешь, – прищурился главарь.

– Конечно. Можем остаться торчать тут и убедиться, – Солоух, насколько позволяло положение, пожал плечами.

Бродяга зачмокал губами, размышляя. Готов отпустить, но хочет показать норов. Что ж, можно ему помочь:

– Были рады встретить гостей у своего порога. Но не задерживаем, – протянул Солоух, сам не понимая, откуда в голосе взялась такое правдоподобное безразличие, почти ленца.

– Э, нет, у нас ничья! – сразу же отреагировал блинолицый. – Вам – свободный проход со всеми вещами, нам – теремок. И обойдёмся без размена.

– В принципе, мы могли бы ещё пообщаться с вами… Но ладно, время дорого. Готовы оставить вашу компанию наедине.

– И прикажи своей воительнице убрать оружие. Когда вы спуститесь ниже, ей ничего не стоит застрелить безобидных бродяг.

– Только после вас, – Кошка кивнула на чёрного. По кивку главаря он отвёл руку с заточкой и отодвинулся, но делать шаг в сторону не спешил. Кошка перевела дуло в его сторону, целясь уже по ногам. Когда чёрный вернулся к своим, она убрала руку с пистолетом в карман. Волколак снова первым пошёл к лестнице.

– Спрячьте пушку подальше, – покачал головой главарь. – Это несерьёзно.

Кошка стояла, с ненавистью глядя в сторону бродяг. Только после слова Солоуха она неохотно переложила пистолет в рюкзак. Амбал, бурча что-то невнятное, подвинулся с дороги. Кошка шла замыкающей. Солоух, услышав, что она приотстала, обернулся и тут же отшатнулся к перилам, в сторону от летящего кубарем вниз детины. Обе тройки замерли, а детина, чертыхаясь, пересчитал ступеньки лестничного пролёта и пытался встать.

– Ай-ай-ай, – погрозил пальцем Кошке главарь. – Нехорошо, девочка, нехорошо.

– Подставлять даме подножку – невежливо, – насмешливо фыркнула она, направляясь за своими к выходу.

Солоух шёл, лопатками чувствуя негодующий взгляд Кошки, но молчал. Он тоже многое хотел бы сказать по поводу её действий, но догадывался, что получится только бесполезная ссора. Первым заговорил Волколак, подставлявший холодному ветру опухающую скулу:

– Вообще-то подножку подставила ты, так ведь? Довольно мастерски.

– Они ещё легко отделались! – вспылила Кошка в ответ. – По-хорошему уложить бы всех троих. Они видели нас! Это был вопрос безопасности!

– Подожди, то есть ты выстрелила бы, даже если главный согласился бы уступить квартиру и повернулся спиной? – уточнил Солоух, стараясь говорить медленно и спокойно.

– Вероятно. Не знаю. Они позарились на ресурсы и решили разгромить квартиру, лишь бы она не досталась нам. Одно это говорит – они опасны. Но после открытого нападения эти бродяги утратили право на сочувствие. А амбала я готова отдать на съедение Сюку. Живьём. Он маньяк без крыши.

– Ты бы себя послушала, – фыркнул Волколак.

– Я пыталась прикрыть ваши… Вас пыталась прикрыть, короче, – сквозь зубы выдохнула Кошка окончание фразы.

Солоух лишь вздохнул и покачал головой. Та подножка амбалу была абсолютно лишней и могла повлечь неприятности. Но разве Кошка услышит?

– Главное, все целы, – сказал он, подавляя раздражение. – И на нашей совести на три смерти меньше, чем могло бы быть. Неплохой счёт.

Кошка в ответ закатила глаза. Квартал прошли молча.

– Ты добрый, Солоух, – уже спокойнее сказала она, садясь на мотоцикл. – Но иногда смерть – это необходимость. Тем более после конца света.

Квартиру нашли километрах в пяти южнее. Столь же удачной, как та, что упустили из-за бродяг, ожидаемо не попалось, но выбранный вариант был неплохим. Сухой подвал, удивительно просторный чердак с окошками – если поставить замок, можно загонять дроны через крышу. Генератор на месте, сантехника хоть какая-то есть. С электричеством, правда, беда – пару дней одну проводку налаживать придётся. Зато неподалёку на карте отмечены несколько залазов и бункеров, даже есть ход в метро. Прямо сейчас нужды в них нет, но чем больше путей отхода, тем лучше.

Возвращались уже в сумерках. Сигнал от Вербы на браслетах потух пару часов назад. Заехали на квартиру, застали там одного Крысёныша, возившегося с дронами.

– Как уехала Верба? – поинтересовался Солоух.

– Собиралась спокойно. Кажется, ей даже стало лучше. Вещей взяла минимум, но кое-что тёплое есть, еда с учётом таможенного процента и запасные маски тоже. Забрала кружку Вожака. Сказала, когда успокоится, сможет вспоминать о нём. Я не спорил.

– Нормально, пусть берёт. Тут она только мозолила бы всем глаза. Квартиру, думаю, разумно законсервировать. Иначе уходит слишком много кислорода и воды. Будем приходить в масках, а электричество оставим, чтобы большой компьютер работал.

– Перевезти бы его, да пока некуда, – добавила Кошка. – Крысёныш, ты не против пожить у меня? Или ещё у кого-нибудь?

– Да, хорошо, – кивнул Крысёныш. Взгляд у него был потухший. Пожалуй, правда хорошо, что он не останется в этой квартире один. Она стала совсем нежилая по духу.

– Тогда собирай вещи, и вперёд.

– Можно ещё час, дроны проверю и соберусь? Вы поужинайте пока, еда есть.

– Пока еда есть, – невесело повторила концовку Кошка. – Спасибо на добром слове. Будешь собираться – прихвати патроны для карабина, калаша и пистолета. И обоймы.

Увидев ошарашенный взгляд Крысёныша, покачала головой:

– Ладно, сама соберу, пригодятся. Надо же когда-то начинать тебя учить.

Глава 11.

Крысёныш жил у Кошки чуть больше недели, и ни дня не прошло без занятий с оружием. В первый вечер она сунула ему в руки магазин от калашникова, быстро выщелкнула все гильзы, вставила обратно. Сказала: «Повторяй», посмотрела минуту, потом потрепала по голове и ушла в другую комнату. К ночи зашла, дала столовую ложку настойки. Крысёныш поморщился от запаха валерьянки и вопросительно поднял глаза на Кошку.

– Да, лекарства мы экономим. Но сейчас нам обоим нужно прийти в себя и спать как следует. Не хочу, чтобы тебе снились кошмары. Тем более, у меня есть привычка разговаривать по ночам. Не пугайся, если что.

На второй день она спросила, плюхнувшись после работы на кровать:

– Ты вообще знаешь, как оружие стреляет?

– Патронами.

– А подробнее?

Крысёныш помотал головой.

– Ну, с этого и начнём. Есть патрон, лови. Большая часть того, что ты видишь – гильза, оболочка. Внутри неё порох, а кружок внизу – капсюль. Когда ты нажмёшь на курок, внутри боёк ударит по капсюлю, порох загорится, и энергия этого взрыва передастся пуле, которая полетит в мишень из ствола. Гильза выскочит наружу либо сразу, либо при перезарядке. Совет – если видишь, куда упала твоя гильза, подбери. Привыкай оставлять меньше следов. Это что касается боевого оружия. Пневматика посылает пулю энергией сжатого воздуха, гильзы там не будет, только маленькие пули. Сейчас поедим, покажу тебе, как заряжается пневматическая винтовка и дробовик.

Потом Кошка учила его вставать в стойку и правильно целиться, но до стрельбы первый раз дошло только недавно, на выходных. Та неделя выдалась тяжёлая: с севера Москвы поступали всё более тревожные новости о разгулявшихся бандах. Если на юге мелкие банды в основном занимались разборками между собой, то там уже представляли серьёзную угрозу для жителей. Восток, последняя, жившая там, через пару дней после отъезда Вербы тоже заявила, что улетает из Москвы. Сейчас Восток уже добралась до Камчатки на самолёте. Волколак, забиравший у неё дроны перед отъездом, был в целом согласен с таким решением:

– Я ехал к ней, насилу пробрался. Несколько постов по пути, шутейных пока ещё, но сам факт. Всё банды. Серые начали укреплять позиции, да и другие тоже. Последние пару кварталов шёл пешком – мотик того и гляди услышат. Местами даже красться пришлось. Сразу вывез Восток, понятное дело. Так что до отлёта она жила у меня, ну, я писал в чат, – отчитался он перед Солоухом на прошлых выходных.

Крысёныш, по случаю первой стрельбы тоже бывший тогда на квартире, отнёс браслет Восток на склад. На штыре, вбитом в стену, уже висело девять штук – он пересчитал. Когда-то в Стае было намного больше народу… Да что там, ещё месяц назад их было на четыре человека больше, если считать Водяного, о котором Крысёныш знал только имя. Он качнул браслет Восток, в ворохе других сразу же утративший свою индивидуальность, захватил винтовку и пошёл к остальным.

Сегодня, спустя пару тренировок, пневматическая винтовка казалась Крысёнышу почти родной. Под конец Кошка разрешила сменить её на охотничье оружие.

– Пожалуй, ты уже можешь взять в руки дробовик, – кивнула она Крысёнышу. Они стояли в спортивном зале. Дальнюю стену загородили фанерным щитом, на него Кошка в начале занятия прилепила пластиковую мишень.

По её кивку Крысёныш взял дробовик, который, ему казалось, выучил даже наощупь за вечера, когда разбирал, собирал и перезаряжал оружие, сидя за рабочим столом в квартире. 5 патронов в магазине и 1 в стволе. Предохранитель впереди спускового крючка, снимать пока рано. Крысёныш встал в стойку, прижал щёку к прикладу. Кошка обошла вокруг.

– Левую руку чуть дальше, центр тяжести не там, где у винтовки. И научись прижимать приклад к плечу как следует! Иначе заработаешь больше синяков, чем мог бы. Вот так, уже прилично. Теперь можешь снимать с предохранителя и стрелять, я отхожу.

Хлопнул выстрел, Крысёныш пошатнулся от отдачи. Фанерный щит был пробит дробью, часть даже попала в круглую мишень.

– Хорошо! Если вся дробь ложится в пределах мишени, это превосходно, но и так для первого раза – просто класс. Только в другой раз не закрывай глаза от шума, всегда следи за обстановкой. И приклад прижимай плотнее.

– Угу, – Крысёныш, морщась, потирал плечо, но всё же был доволен. Ещё бы, попасть с первого выстрела!

– Возьми наушники. И я надену. А то уши после стрельбы мы точно оставим на полу лежать. Чтобы нам не орать, ориентируйся на жесты. Покажу большой палец – можешь стрелять.

Кошка позволила ему расстрелять весь магазин и объявила, что на сегодня хватит. Пока чистили оружие на складе, она гоняла Крысёныша по сигнальным жестам и напоминала то, что он успел забыть или ещё не слышал от других:

– Что означает этот сигнал? – Кошка подняла на уровень головы руку, собрав пальцы «клювиком».

– Замереть, всем внимание.

– А этот? – раскрытая ладонь пальцами в потолок.

– Смотри вверх.

– А если я делаю этот знак? – Кошка коснулась его плеча, и как только Крысёныш обернулся, показала жест, будто стряхивает воду с пальцев.

– Нужно спрятаться. Мгновенно и так, будто меня вообще здесь не было. Но это сложно.

– Как будешь прятаться здесь?

Крысёныш обвёл взглядом комнату. Все шкафы и углы завалены вещами, быстро не залезешь. Если бы он искал здесь человека – нашёл бы в два счёта. Но вошедший не должен ожидать, что здесь есть кто-то, кроме Кошки, достаточно просто не привлечь к себе внимания. Куда скорее всего никто не будет смотреть? Крысёныш подошёл к большому комоду у двери, достал из нижнего ящика пару простыней, накинул на себя и прислонился к дальнему углу. В плохом освещении должно показаться, что труба или непонятная связка чего-то накрыта ветошью.

– Хорошо придумано, – громко сказала Кошка. – Только размышлял долго. Привыкай везде искать место, где можно скрыться. Судя по новостям с севера, это может стать полезным в любой день и час.

Глава 12.

Кошка почувствовала запах кофе. Хорошо! Будильник не звонит, значит, на занятия сегодня не надо. Можно не спеша выйти на кухню, насыпать корма кошке и пить кофе, глядя на снег…

Только вставая с кровати, она вспомнила, где и когда находится. Спустила ноги на пол, обхватила голову руками, запустив пальцы в волосы. Крысёныш, конечно. Его наверняка предупредили про день рождения, вот он и решил её порадовать. Если бы запах не вырвал на минуту из мира после конца света в прошлую жизнь, всё было бы отлично. А так… Ладно, судя по запаху, кофе готов.

Кошка шла на кухню совсем тихонько, почти кралась, но Крысёныш заметил. На остром мальчишечьем лице тут же растянулась улыбка от уха до уха.

– С днём рождения! Садись, налью кофе. Ничего не убежало, хотя я первый раз варю!

Сколько старания! И радости – хватит на десятерых. Кошка почувствовала, что дымка прошлого вокруг рассеивается, и невольно улыбнулась в ответ, раскрывая объятья. Да, такого дня рождения ей давно не устраивали. Прошлое останется в прошлом, а сейчас им просто жизненно необходим хороший праздник!

Крысёныш налил кофе в большую кружку, добавил сахар, старательно считая ложки. Кто из Стаи подсказал ему, насколько сладкий она любит? Кто-то по-прежнему помнил и такие мелочи.

– Ты сам будешь?

– Нет, я не люблю, – качнул головой Крысёныш.

– Представь себе, я тоже долго не пила кофе. Уже в универе привыкла. Сначала вливала в себя через силу – только бы проснуться – потом пристрастилась. А сейчас и подавно – ритуальный напиток.

– Сегодня вечером все соберутся, да?

– Ага, после работы. Обычно бывает весело, увидишь.

***

Едва сменившись, Бражница с Сойкой заскочили в общежитие и тут же выехали к Кошке, поэтому у двери в квартиру оказались первыми. Бражница позвонила. Дверь открылась, на пороге стояла именинница. Бражница и Сойка ахнули: чуть ли не впервые после конца света Кошка была в платье. Да что там – она и в прежние времена не особенно их любила. Плотная синяя с искрой ткань, облегавшая фигуру, превращала Кошку в кого-то другого. Плечи почти открыты, на спине – это Бражница увидела, когда Кошка повернулась, проходя вглубь квартиры – глубокий вырез, перехваченный полосами ткани. Вот что значили слова: «Кто может – приходите нарядными», – которые Кошка отправила в общий чат!

Бражница озаботилась только тем, чтобы надеть более лёгкую и нарядную блузку и пару уцелевших бижутерных колец, Сойка и вовсе была в привычной футболке и мешковатой кофте поверх. А Кошка будто бы вышагнула из другого времени. Она улыбнулась, увидев потрясение на лицах, и по очереди обняла девчат.

– Мы с подарком, пусть и не оригинальным. Поздравляем! – Сойка протянула имениннице коробку. Иногда премию на заводе можно взять мармеладом, главное, тратить экономно. Сегодня угощения хватит всем.

– Спасибо! – кивнула Кошка. – Сегодня за фантами разъедим.

– Ты босиком, – заметила Бражница.

– Да. Подходящей обуви не нашла, а так вполне неплохо. Идём, не стойте на пороге. Сойка, настроишь гитару? Я давно её не доставала.

Следом вернулся домой Крысёныш. Увидел Кошку, выглянувшую из комнаты, и застыл, чуть не перевернув тазик с водой для обуви. Почти сразу за ним явился Волколак. Кошка c Крысёнышем ушли готовить кофе и чай, остальные по очереди сидели с гитарой, забывшими пальцами касаясь струн. На очередной звонок в дверь Кошка с кухни крикнула:

– Посмотрите, кто там, а?

– Это Солоух!

Бражница заглянула в глазок, повернула ключ в замке и впустила гостя. Он улыбался немного смущённо:

– Сказали прийти нарядными, а другого нет, вот и… К тому же традиция, – сбивчиво пояснил он, стягивая маску и куртку. Солоух оказался в брюках – и как только ехал на Сюке – и белой рубашке.

Бражница смотрела прямо на него, стараясь не отвести взгляд и ни в коем случае не заплакать. В рубашке и брюках всегда приходил на праздники Вожак. Он же, если танцевали, обязательно вальсировал со всеми девушками по очереди под смешки Стаи, именинницам дарил бумажные розы, а именинникам – журавликов.

– С браслетом и рубашкой та ещё морока, – пробормотал Солоух. – Под рукав не влезает, а поверх – ремешок застёгивается плохо, цепляет за пуговицы.

– Давайте за стол! – сказала Кошка, выходя в коридор с кухни. – Привет, – кивая, повернулась к Солоуху и осеклась на полуслове. Задержала голову в кивке, похожем на поклон, потом выпрямилась и договорила. – Нарядный. Хоть кто-то. Давай тоже на кухню. Тебе ведь чай?

– Ага. Ты вообще сногсшибательна, – улыбнулся Солоух. – Я Крысёнышу тоже рубашку привёз. Только чёрную, на складе нашёл. Ты просила в праздничном, а у него-то точно нет. И ещё есть хорошие новости, сейчас расскажу. А в подарок – вот, держи. Семена того цветка никак не прорастают, а вот мох прижился, – он протянул ей свёрток. – Растить на подоконнике, регулярно опрыскивать, иногда подкармливать бульоном. Я не шучу, это азотное удобрение!

Когда все расселись за столом с кружками, Солоух взял слово:

– Во-первых, хочу поздравить Кошку! Ещё год – и четверть века за плечами. Пусть дальше будет только лучше! И к новостям – у меня есть бумажный подарок, практически по традиции. Думаю, порадуются все.

Жестом фокусника Солоух вытащил вскрытый конверт. Письмо!

– Это от Водяного, – кивнул он, подтверждая прозвучавшие сразу с нескольких сторон догадки. – Именинница зачитает?

Кошка взяла листок, все приготовились слушать:

«Привет, ребята!

Добрались мы хорошо, практически без проблем. Пару дней как разобрали вещи. Байкал правда похож на море, жаль только, близко не подойти – все берега застроены и охраняются. Зато цены на коммуналку здесь ниже в несколько раз. Думаю устроиться в одну из экспериментальных галерей, должны взять. Большой привет всей Стае, тем, кто в Москве, и уехавшим, если держите с ними связь. Держитесь, ребята, всё образуется, может, тогда ещё увидимся. С сетью пока проблемы, передать тоже не с кем, поэтому отправлю письмо по почте, надеюсь, дойдёт. Ответа не жду. Знаю, что долго и дорого. С пожеланиями удачи,                                                      Водяной»

Отступов в письме практически не было – Водяной берёг бумагу. Отправлено чуть меньше месяца назад, по нынешним временам дошло на удивление быстро. Все загалдели, вспоминая Водяного, обсуждая письмо и размышляя, как можно было бы отправить ответ. Бражница даже попробовала сочинить на планшете, но ушла в свои мысли – как пересказать всё, что случилось за последние недели, она не представляла. Следом затихли и остальные.

– Чур не спать! – послышался голос Солоуха с краю стола. – Кошка ещё недопоздравлена. – Он взял полотенце, смотал в комок и запустил через стол. Правила игры знали все.

– Наша Кошка самая…

– Смелая, – подхватила поймавшая «мячик» Сойка. – Кошка лучше всех…

– Ходит на разведку, – продолжил Волколак. – Кошка всегда…

– Моет обувь, – сказал Крысёныш, и все рассмеялись.

Полотенце несколько раз побывало в руках у каждого, потом все капустой навалились обнимать виновницу торжества. Решили так и дошагать до комнаты, но не пролезли в коридор.

В комнате включили не свет, а пару настольных ламп. Первой гитару дали Бражнице. Она перебирала струны, ставя пальцы на знакомые аккорды. Am, Dm… С чего бы начать? Пожалуй, про Катманду подойдёт. Не грустная, не смешная, а так – распеться. И атмосферу создать:

«На странице в социальной сети,

В мегаполисе чужих новостей

Текст просыпан, как песок из горсти:

Не ищите – я ушёл из сетей!»

Бражница начала не спеша, народ потихоньку вплетал голоса. Припев про «странный город с названьем Катманду» уже пели хором. Потом был Цой, Король и Шут, ДДТ. Сойка мастерски сыграла пару песен Мельницы. Все из оставшихся в Стае были знакомы с гитарой, поэтому инструмент переходил из рук в руки. Вспоминали песни со студенчества, учили им Крысёныша, который уже выбил из Кошки обещание показать ему хоть пару аккордов, когда будет время. Она, как заметила Бражница, пока держалась от гитары в стороне, передавала другим, пропуская очередь.

– Сыграй, ты же умеешь. И день сегодня твой, – шепнула Бражница, подсаживаясь ближе.

– Лучше не надо. Как ни стараюсь, одна песня на уме, а такой только праздник портить.

Бражница пожала плечами и думала больше не лезть. Но именно в этот момент поднялся с места Волколак и сгрузил гитару Кошке на колени.

– Всё увиливаешь? А именинницу послушать?

Кошка во всеуслышанье повторила то, что только что услышала от неё Бражница. Волколак только пожал плечами:

– Так если одна-единственная песня в голове – её тем более надо спеть. А мы подпоём, если знаем.

– Правильно, а то ещё заест на целый год, – поддержал его Солоух.

Кошка обвела взглядом Стаю, молча взяла гитару, пробежалась пальцами по струнам, наклонив голову – распущенные по случаю праздника волосы бросили тень на лицо. Вздохнула.

«Просто нечего нам больше терять.

Всё нам вспомнится на страшном суде.

Эта ночь легла как тот перевал,

За которым исполненье надежд.

Просто прожитое прожито зря,

Но не в этом, понимаешь ли, соль.

Слышишь падают дожди октября,

Видишь старый дом стоит средь лесов».

Перевал. Песня об ушедших. Первый раз, когда кто-то уезжал, собрались на факультете и Сойка принесла гитару. Так и сложилось – песня-прощание. Вот что творится на душе у Кошки, весь вечер щеголяющей в платье…

Под конец её голоса почти не было слышно, хорошо, что подхватили остальные. Заключительный аккорд, за ним – тишина. Бражница осторожно погладила её по спине, обняла. Кошка уткнулась ей в плечо и глухо сказала:

– Нас должно было быть больше.

– Мне тоже жаль, – шепнула Бражница, крепче прижимая её к себе.

– А не выпить ли нам? – прищурился Волколак. – Есть же праздничная заначка.

– Это на Новый год, – нахмурилась Сойка.

– Тот Новый год ещё только через три недели. А душа требует сейчас.

– Одобряю, – кивнул Солоух. – Кто-то против? Нет? Тогда я за стаканами.

Если чай и кофе пили по праздникам, алкоголь вынимали и того реже – обычно на Новый год. В этот раз Кошка достала вино, про которое Волколак шутил, что оно с каждым годом всё выдержаннее, и когда вся эта катавасия кончится, у них будет уже раритет. Всем налили по полстакана. Вот и всё, практически фронтовая норма.

– За Стаю!

– За именинницу!

– За важные песни!

– За память!

– За всех уехавших – удачно им добраться!

– За будущее!

Отзвучало шесть тостов, хором чокнулись, выпили до дна. Бражница зажмурилась, ощущая мурашки, пробежавшие по телу. Разве это хмель? Со студенческими годами и не сравнишь.

– Давайте тогда уже и Сансару сыграем, под настроение, – предложил Волколак.

– Так, гитару мне, гитару! – потянулась к инструменту Сойка.

«Когда меня не станет – я буду петь голосами

Моих детей и голосами их детей.

Нас просто меняют местами,

Таков закон сансары, круговорот людей».

Пели ещё много, и лиричного, и потешного. После всё-таки решили сыграть в фанты. Первый достался Солоуху, Крысёнышу и Волколаку – вскрыть коробку с мармеладом без помощи рук. Громче всех над их попытками смеялась Сойка. Когда её фант вытащили из шапки следующим и ей досталось обойти комнату на четвереньках, зажав в зубах чайную ложку с водой, веселились уже все. Каждый, выполнивший задание, награждался кусочком мармелада.

Бражница сочиняла частушку про Сюка, а Солоуху досталось декламировать её, стоя на голове. Кошке выпало определить троих из Стаи с завязанными глазами и спрятав руки за спину. Первому человеку она потёрлась щекой о ладонь:

– Жёсткая, большая. И пришёл не в рубашке. Значит, Волколак.

– А тут кто-то из девочек, маленькая ладошка, – сказала она о втором. Присела рядом, облокотилась, – О, и рост небольшой. Сойка!

На стул усадили третьего, Кошка обошла сзади, ткнулась лицом в волосы и убеждённо сказала:

– Крысёныш.

– А как догадалась? – поинтересовался младший.

– По запаху, естественно. Ты же со мной не первую неделю живёшь, – фыркнула Кошка, стягивая повязку с глаз.

– Ты прям ищейка, – улыбнулась Бражница.

– А у крыс хороший нюх! Мы крысья Стая или кто? Ладно, кто там следующий?

***

Все разошлись около полуночи, пообещав друг другу отписаться, когда будут дома. Крысёныш на кухне гремел посудой. Кошка открыла шкаф, чтобы убрать на верхнюю полку гитару, потом вспомнила, что он хотел учиться, и вынула обратно. Снимая, зацепила грифом за колоду Таро. Когда-то она баловалась гаданием, и довольно успешно, но давно забросила. После конца света Кошка раз и навсегда предпочла картам аналитику.

Картонная пачка раскрылась, но почти не рассыпалась по полу, наполовину вылезла лишь одна карта. Кошка из любопытства потянула. Карта выпала на ладонь, вытащив за собой ещё две. Башня, Рыцарь мечей, Суд. Крах, перемены, возрождение… Интересно. Впрочем, у них что ни неделя, то новые неприятности. Но целая Башня – это не к добру. Хотя если заморачиваться ещё и о картах, можно совсем свихнуться.

Кошка потянулась, собираясь расправлять кровать. День завтра будет долгий и зевотный от недосыпа. Но день рождения однозначно этого стоил.

Глава 13.

Кошка с Крысёнышем возвращались с очередной стрельбы. Вышли из метро на остановку раньше – решили ради разнообразия пройтись пешком. Кошка устроила полевую тренировку-игру: в любой момент посреди разговора один делал жест «скройся», а задачей второго было тут же спрятаться и сидеть, пока не позовут. Один раз Кошка продержала Крысёныша на корточках под сломанной детской горкой четверть часа. В минус пятнадцать на улице это оказалось совсем не просто – а ещё сложнее было размять замёрзшие мышцы, когда пришло время вылезать. Он хотел отплатить ей тем же, но собственного терпения хватило минут на пять.

В очередной раз Кошка показала «скройся», когда они шли вдоль шоссе, на котором когда-то почти круглосуточно стояли пробки, а теперь редко показывалось больше нескольких мотоциклов и машин одновременно: налог на транспорт взлетел до небес, чтобы уменьшить выхлопы. Крысёныш отбежал на несколько шагов к будке остановки, густо закрашенной граффити. Просто встать позади не получалось: торчали ноги. Он подпрыгнул, схватился за верхний край кончиками пальцев, а ногами встал на выступ нижнего бортика. Неудобно, пальцы скользят. Схватиться бы всей ладонью, но её легко увидеть с той стороны, Кошка не засчитает. Крысёныш замер, держа равновесие и гадая, на сколько хватит силы пальцев. Холод металла чувствовался даже сквозь тёплые перчатки. Гул двигателей то нарастал, то стихал – можно было считать проезжающие мимо мотики. Вдруг звук одного мотора отделился от общего потока – кто-то приблизился, затормозил. Крысёныш услышал мужской голос:

– А, теперь одна, значит. Смелая, по ночам ходить. А у меня подарок. Для тебя лично и для твоей банды, надеюсь, успеешь с ними связаться.

Крысёныш не мог решить, что ему делать. Что происходит у дороги, он не видел. Судя по голосу, говорил тот ещё наглец. Кошке может потребоваться помощь, а его Вожак учил, да и просто двое против одного – внушительнее. Но что, если она заметила кого-то знакомого и нарочно подала Крысёнышу знак – проверить, как он поведёт себя в реальной ситуации?

Крысёныш схватился за верхний край ладонями и попробовал без лишнего шума подтянуться наверх, чтобы выглянуть. С первого раза не вышло. Он взялся было за вторую попытку, когда услышал выстрел.

Крысёныш выскочил из-за остановки. Стрелок на мотоцикле повернул голову в его сторону, ружьё дёрнулось, второй выстрел ушёл вбок. Амбал, чертыхаясь, повернулся, навскидку стреляя уже в Крысёныша. Не попал, вцепился в руль и за считаные мгновения превратился в красную точку задней фары.

– Гореть вам синим пламенем! – донеслась до них брошенная фраза.

Крысёныш глянул ему вслед, убеждаясь, что опасности уже нет, и подскочил к Кошке. Она лежала на спине, прижав обе руки к животу. Куртка уже была сырая. В висках у Крысёныша застучало, горло пересохло. Только не это! Кошка что-то сказала, он не услышал. Опустился рядом на землю, пытаясь заставить себя рассмотреть тёмное пятно на её животе.

– Нужен врач, Крысёныш, – тихо, но отчётливо произнесла Кошка. Он вскочил, собираясь броситься к дороге – должен же хоть кто-то остановиться, вдруг повезёт!

– Не суетись. Нужна скорая, вызывай.

– Как? – Крысёныш растерялся, зашарил по рюкзаку, ища планшет, потом вспомнил, что там нет возможности позвонить.

Кошка прикрыла глаза.

– Так, сиди рядом. Возьми любую тряпку. Зажми рану.

Пока Крысёныш доставал из рюкзака запасную футболку, Кошка сама медленно дотянулась до браслета на левой руке, что-то нажала. Пошли гудки. Крысёныш запоздало вспомнил, что на браслете можно активировать симку и звонить, Верба в своё время показывала, как. Он положил футболку примерно в центр мокрого пятна и прижал, надеясь, что хотя бы не навредит. Кошка дёрнулась и зашипела, сбросила звонок, но кивком показала, что он делает всё правильно. Отдышалась, перезвонила ещё раз.

– Скорая? Огнестрельное ранение в живот. Обильная кровопотеря. Группа крови третья. Резус… положительный. Нужна госпитализация, – Кошка говорила кратко, назвала личные данные, местонахождение. После разговора бросила Крысёнышу:

– Сильнее прижми. Ещё сильнее.

Сама она хрипло дышала ртом, Крысёныш сидел, обеими руками прижимая тряпку. Проходили минуты. Сумев освободить одну руку, Крысёныш достал воду, хотел дать Кошке, но она мотнула головой.

– Свяжись с Солоухом. Скажешь ему… тот амбал из бродяг… теперь в банде. Это Прожжённые. Я узнала повязку… и слова, – Кошка старалась говорить понятно, но то и дело прерывалась, чтобы набрать воздуха. Крысёныш дозвонился до Солоуха по внутренней сети.

– Понял, еду. Держитесь. Поить её не вздумай – нельзя, – ответил Солоух, выслушав сбивчивый рассказ. Разговор кончился, и снова время растянулось, как резина. Крысёныш укрыл Кошку всем, что нашёл, и ждал, слушая хриплое дыхание вместо маятника часов. Липкий страх сжимал горло, в голове крутилось: «А что, если…» – заканчивать эту мысль Крысёныш себе не позволял. Ждать скорую. И без если. Кошка крепкая, а пуля была всего одна.

– Говори. Рассказывай, – чуть слышно выдохнула Кошка. Похоже, её тишина пугала ещё больше.

– Что рассказывать? Что угодно? Ладно. Если Солоух поедет по шоссе, то сможет нарушать все правила. ПДД для крыс ещё не изобрели, – выдал Крысёныш первое, что пришло в голову.

Кошка коротко выдохнула – может быть, это смех такой. Потом Крысёныш рассказывал какие-то истории из детства, дворовые байки, даже стихи. Окончив рассказ, каждый раз спрашивал Кошку:

– Эй, ты слышишь?

Она едва различимо отвечала, Крысёныш говорил дальше. Кровь, попавшая на асфальт, замерзала, воротник у Кошки тоже заледенел от влажного дыхания. Он видел это и продолжал говорить, всё чаще упоминая Новый год и весну, которая непременно наступит после. Когда в спину ему посветили фары «скорой», даже не повернулся.

– Повезём в больницу, – сказал молодой врач со скорой. – Шансы есть. Ты молодец, парень, не бросил. Это сестра твоя?

– Да. В какую больницу?

Крысёныш запомнил номер больницы, обещал, что сам позвонит туда – ни один номер дать он не мог. Скорая уехала, забрав Кошку.

Крысёныш трясущимися руками сложил в рюкзак валявшиеся на земле вещи, сел на уцелевший кусок лавочки на злосчастной остановке и застыл, глядя на изредка мелькавшие мимо машины. Приехал Солоух, кажется, вскоре. Крысёныш ещё раз пересказал ему всё, сказал о Прожжённых.

– Распоясались, ничего не скажешь, – покачал головой Солоух. Подсвечивая фонариком, вдоль и поперёк обошёл место стрельбы, подобрал одну гильзу. Потом подошёл к Крысёнышу.

– Поехали. Переночую сегодня у вас, там видно будет. Держи, – зачем-то протянул ему платок и воду. Крысёныш механически взял платок, развернул, сложил обратно.

– У тебя лицо мокрое, – уточнил Солоух. – И руки грязные, давай полью. Крысёныш перевёл взгляд на ладони: в свете фонарика было видно, что они покрыты бурой коркой. Его замутило. Солоух заставил выпить воды, вымыл ему руки, подсадил на Сюка. Крысёныш смутно помнил, как сам Солоух сел сзади, потом подъезд и вопрос про ключи, потом тошноту. Тошнило от запаха крахмальной каши, доносившегося с кухни. К раскладушке подошёл Солоух, накапал валерьянки:

– Выпей. Мы не настолько экономим лекарства. Больше я ничего не нашёл.

Крысёныш вздрогнул: это он уже слышал пару недель назад. Сколько можно! Он едва пересилил себя, чтобы не ударить Солоуха по протянутой руке и послушно проглотил горькую гадость.

– Через пару часов позвоню в больницу, – сказал Солоух. – Сможешь уснуть? Ясно.

Он взял гитару, прислонённую к стене – Крысёныш учился играть – и пробежал пальцами по струнам. Запел «Дыхание» – песня давно стала символом конца света, звуча и насмешкой, и гимном одновременно. Потом пел что-то ещё или просто играл, не давая места тишине. Крысёныш был безумно благодарен ему за это. Сам он мог только лежать и временами поглядывать на шесть ярких точек на браслете. Руки всё ещё ощущали ком промокшей от крови тряпки.

Солоух уже написал, что в Кошку стреляли и она в больнице, ответил на пару вопросов, и чат снова затих. Браслет завибрировал в 22:17. Солоух оборвал песню на середине. Крысёныш открыл общий чат. «Жива, прооперировали, лежу в палате. Буду спать. Браслет могут украсть или сломать, без паники». Кошка. Жива. Крысёныш раз за разом перечитывал сообщение, чувствуя, что дрожит и, кажется, плачет. Солоух сгрёб его в охапку, прижал к себе. Когда они оба немного пришли в себя, сходил на кухню – зашумел чайник. Вернулся с двумя кружками кипятка:

– Сейчас попьём, умоемся – и спать, понял? А чаем отметим, когда Кошку выпишут.

На следующий день Крысёныш передал в больницу нужные вещи, поехал на работу. Там пришлось отбиваться от болтливого Кеши, быстро сообразившего, что что-то не так:

– Что у тебя, девушка болеет? Или ещё чего стряслось? Ты всё говоришь, что сам по себе, только брешешь, я же вижу. Те недели ходил светился, а сегодня сам не свой. Так только люди за людей переживают. И на браслет свой всё поглядываешь. У Манул-Сергеича такой же был, кстати, я помню.

– И у брата моего такой же был, это от него, – сразу же ответил Крысёныш.

– Ну решим, что от брата, как скажешь. Я не болтун. Стряслось-то чего?

– Да ничего не стряслось! Не болтун он. Сам шумит с утра до ночи, лезет чуть что, и не болтун.

– Ну и ладно! Не больно и надо, сиди в своей раковине, коли хочешь, – буркнул Кеша и отошёл. Правда, ненадолго – обидчивостью он не отличался и к вечеру перебрасывался с Крысёнышем шутками, как ни в чём не бывало.