Читать книгу Смерть не задаёт вопросов - Группа авторов - Страница 1

Крупные капли падали на асфальт, зонты и мягкие волосы проходящих по улицам студентов и детей, резвящихся под дождём или забывших свои зонты где-то. Из спокойной, не торопящейся толпы местных людей и иностранцев выделялся бегущий, с бумажным пакетом, юноша, которому на вид было не больше 19. Мори Юкиджи в последнюю секунду залетел в автобус, двери которого в ту же секунду закрылись, зажевав край его пальто. Юкиджи смог (не без проблем) освободить ткань недавно купленной вещи. Выдохнув, он вновь обнаружил себя тем ещё неудачником. Парень прошёл дальше в автобус, в сторону свободного места в конце салона транспорта. Быстро присев на место около окна, он прислонился виском к холодному стеклу. На улице уже который день подряд лил дождь, что никак не удивляло жителей Осаки, особенно осенью. Быстро вспомнив про свой обед, Юкиджи просунул руку в бумажный пакет и достал раздавленные бутерброды. И на что он, со своей удачей-то, рассчитывал? Ну хорошо хоть в кармане наушники не промокли и не разрядились, и он смог подключить их к своему телефону и включить свою любимую музыку. Звуковые волны менялись, переплетались и воссоздавали знакомые ноты, слышимые только ему и никому более. Пальцы уже машинально и неконтролируемо начали стучать костяшками о спинку сиденья спереди, они пытались повторить столь знакомый ритм, но то и дело спустя пару секунд сбивались, поджидали начало зацикливания нот и подстраивались, но не могли угнаться за быстрым и запутанным ритмом электрогитары. Голова была пустой ровно до того момента, пока пальцы не свело судорогой после 10-ти минут непрерывного движения с огромной скоростью. Будь он любителем видеоигр или активным пользователем компьютерной клавиатуры, для него это не стало бы проблемой, но пальцы уже давно отвыкли от такой интенсивной работы по очереди. Ну да, у какого студента будет время играть в видеоигры и деньги на личный компьютер или хотя бы ноутбук? У любого, кто учится не в Японии или на бюджете. От мыслей о невозможности купить себе даже базовые принадлежности для нормального проживания и учёбы (даже еда, средства личной гигиены, что уж там компьютеры?), он перешёл к мыслям о своём детстве. Когда ты единственный ребёнок в семье – ты всегда получаешь то, чего хочешь, но ровно до момента, пока ты не попросишь что-то дорогое или пока не поступаешь в университет на платной основе. Хотел бы он стать бюджетником и перестать напрягать родителей своими проблемами по поводу оплаты обучения. Он и так видит, как стало тяжело его матери после развода, а отцу после того, как полиция поймала его за продажу наркотиков. Пусть его отец и не получил реальный срок, лишь условный (который ему дали только потому, что у него с собой был лишь небольшой пакетик, который не посчитали за товар на продажу, а то, что было дома его мать успела вовремя выкинуть), но отец всё же лишился своего основного заработка. Зарабатывать много ему не позволяет 3 группа инвалидности, которая довольно сильно ограничивает способность делать большинство работ. Юкиджи мог множество часов мысленно жаловаться самому себе на убогую жизнь и невозможность ничего исправить, но его мысли резко прекратились. Он перестал что-то видеть. С правой стороны тело чувствовало холодный, мокрый и грязный пол, а левая сторона тела чувствовало жгучую, шипящую и пульсирующую боль. Глубоко вошедшие осколки стекла неприятно затрагивали множество нервных окончаний, а ещё больше окончаний было разрезано их острыми краями. Руки дрожали, по коже разливался жар, вытекающий из ран в виде раскалённой крови, что контрастировала с холодом осеннего ветра во время дождя. По лицу катились капли крови, смешанные с каплями дождя, что ещё минуту назад стекли с волос в мирной обстановке.

Как милая поездка по улицам Осаки могла за пару секунд обернуться катастрофой, унёсшей 2 жизни и 1 душу?

***

Белый потолок был для меня обозначением того, что я, во-первых, ещё жив, во-вторых, не ослеп. Мало что отпечаталось в моей памяти с тех минут, когда я потерял сознание и ощущение реальности, пространства и времени. Даже без объяснений, я понял, что попал в аварию. Для меня стало большим удивлением не только то, что я смог сесть прямо, но и то, что на мне не было ни швов, ни царапин, ни бинтов. Я, конечно, знал, что технологии сейчас позволяют заживить большинство ран, но никак не ожидал такого. После этого небольшого осознания, я просто представил лица родителей, когда они узнают о произошедшем, да и вряд ли они обрадуются счёту за медицинские услуги…

Меня привлёк смешок, издаваемый невысоким парнем в углу комнаты. Разозлившись, я встал и подошёл к нему, не сразу заметив, как легко давался мне каждый шаг. Он был одет в чёрную рубашку, напоминавшую мне фэнтези фильмы в средневековом формате, Длинные тёмные брюки и капюшон, пришитый к укороченному чёрному плащу, что прикрывает верх спереди тоже.

– Тебе смешно, что я попал в аварию или что я удивился тому, что остался цел? – Я не был намерен скрывать своё негодование и высказал всё в лицо этому придурковатому подростку. Он усмехнулся – и в этой усмешке было что-то слишком спокойное для больничной палаты. Что-то неестественное.

– Остался цел? Не хочу огор… – Он умолк, стоило двери в палату открыться. Я повернулся и увидел своих родителей. Мать моментально подбежала, но не ко мне, а к кровати, на которой до сих пор лежало моё тело… Я ошарашенно посмотрел на своё лицо, повёрнутое к потолку с закрытыми глазами и украшенное окровавленными с одной стороны бинтами, обматывающими голову, ну и конечно множеством царапин и синяков. Остальное тело было ничуть не лучше. Правая рука была в гипсе, на шее красовались швы. Тут-то я и начал связывать все факты. Ни единого повреждения на теле, непривычная лёгкость, моё израненное тело на кровати… Я повернулся к парню, что ранее пытался мне ответить:

–Что это всё значит?! Я не мог умереть в какой-то аварии! Это сон, неправда!

–Это не сон.

–Значит, это шутка, верно? – Я понимал, что это не может быть шуткой, но страх вёл меня по пути самообмана.

– Шутка? Посмотри на себя, неужели ты думаешь, что ты мог выйти из аварии без единой царапины? К тому же, ты уже около минуты не дышишь. Очнись. Ты не в физическом теле. – парень резко откинулся на стену, позволяя своему капюшону упасть на плечи. Его кожа была бледной, без единого намёка на циркуляцию крови, что отразилось бы в румянах, которые отсутствовали. Волосы были словно соединение нефти и шёлка, и то, от шёлка взята лишь текстура. Самым устрашающим фактом стали безжизненные, такие же чёрные глаза, без бликов, без единого намёка на жизнь.

– Кто ты? – Пусть вопрос и был банален, ничего другого я не нашёл для ответа.

– Я – цифидель. Но люди придумали нам другое название – ангелы смерти. – рецепторы запахов услышали неяркий аромат ванили, когда взгляд мой зацепился за края чёрных крыльев у коленей цифи… В общем, у ангела смерти. Сначала разум не успел обработать и понять, но потом осознание пришло, как удар молнии, пронзив всю сущность током. Я был настолько шокирован и обескуражен, что не мог выдавить из себя и звук. Я и вправду не дышал, не чувствовал веса и боли, разум чище, чем за всю мою жизнь. Глаза почувствовали влажность, скопившуюся на слизистой. Опустив голову, я на идеально чистой половой плитке не увидел своего отражения лица, лишь отражение потолка и окна. Даже ангел, закрывший это самое окно собой, не оставил отражения. Я всегда думал: «каково это, не существовать для всего мира?». Резкий крик матери вывел меня из раздумий и заставил посмотреть на неё и прислушаться к её словам.

– Он очнулся!

К моему великому сожалению и удивлению, моё тело само по себе село, облокотившись на руки. Как так? Это МОЁ тело! Я должен был очнуться, почему моё тело само двигается и без меня?!

– Что случилось? Я ничего не помню – с каждым “моим” словом что-то внутри меня, то, что должно быть сердцем, сжималось больше и больше.

– Всё в порядке, ты в больнице, пусть ты и получил серьёзные травмы, но жить ты сможешь и, если тебе повезёт, ты даже инвалидом не останешься. – протараторила моя мать. Я не мог отойти от дрожи в руках. Даже учитывая, что нервная система больше не властна надо мной, “тело” до сих пор опиралось на привычные телодвижения, даже на такие, как судороги и эта самая дрожь. В голове было слишком много мыслей, чтобы запомнить хоть одну.

– Что. Это. За. Хрень? – мой голос был неожиданностью и для меня. Я не планировал ничего говорить, но слова сами сползли с языка, сами озвучили себя.

– Это амнезия. Живые этого не видят, но амнезия это не неспособность мозга забывать, это потеря души и постепенное образование новой.

– Погоди, но есть ведь люди, которые вспомнили всё, как ты это объяснишь и как мне также вспомнить?

– Ты сам должен заставить своё тело вспомнить себя.

– ну… Всё не так плохо, рано или поздно я смогу. Будь уверен, мне 2 года вполне хватит!

– кстати, у тебя есть где-то месяц

– в каком смысле? Это слишком мало!

– потом эта душа окрепнет и её уже не выгнать. Так что поторопись. Живи, пока можешь.