Читать книгу Дебет, Кредит и Шампанское - - Страница 1

Утро пятнадцатого декабря в головном офисе холдинга «Прогресс-Инвест» началось не с аромата кофе и свежей выпечки, а с густого, почти осязаемого запаха надвигающегося апокалипсиса. Точнее, его бюрократической версии – квартальной и годовой отчетности.

Бухгалтерия, расположенная на третьем этаже, давно перестала быть просто отделом. Это был осажденный бункер, «Комната Страха», «Цитадель Цифр». Воздух здесь был другим – прохладным от сквозняков, гуляющих между стеллажами с архивными папками, и тяжелым от ароматов: горьковатый шлейф дешевого тонера для принтера, сладковатый дух дезодоранта «ветерок альпийских лугов», которым пытались замаскировать общую нервозность, и вечная, фундаментальная нота – запах старой, слегка пыльной бумаги.

Света, которую коллеги за скорость и вечный оптимизм звали «Светодиод», протиснулась к своему рабочему месту, лавируя между коробками. На ее столе, рядом с тремя мониторами, гордо красовался единственный живой организм – кактус в вязаной новогодней шапочке с помпоном. Это был акт тихого бунта. Света включила компьютер. Экран 1С:Бухгалтерия загрузился с таким видом, будто делал всем одолжение. Рядом, на втором мониторе, застыл веселый гиф с танцующим котом – призрак жизни, которая была когда-то, до декабря.

– Документ не проведен, – прошептала она, глядя на всплывающую ошибку, как медик на неутешительные показатели кардиомонитора.

Рядом послышался размеренный, металлический треск-скрежет. Это работал Николай Петрович, «Колюн». Он не доверял компьютерам в принципиальных вычислениях. Перед ним, как алтарный предмет, лежал советский арифмометр «Феликс», блестящий отполированными рычажками. Николай Петрович водил по нему пальцами, как виртуоз по клавишам, и «Феликс» отвечал ему яростным стрекотом. Колюн поглядывал на плазменную панель в коридоре, где бежала строка с курсом валют и поздравлениями с наступающим, и хмыкал: «Блажь. Вот у меня – вечный аккумулятор. И облако ему не нужно, в облаках только птицы да дураки».

Внезапно, привычный гул офиса был разрезан на части. Дверь в кабинет главного бухгалтера, Тамары Семеновны, которая всегда была приоткрыта ровно на пять сантиметров, распахнулась полностью.

– Коллеги. Все ко мне. – Голос был ровным, тихим и от этого леденяще-спокойным. Так, наверное, разговаривают капитаны тонущих ледоколов, когда понимают, что айсберг уже внутри.

В кабинете Тамары Семеновны пахло мятной жвачкой «Орбит» и властью. Она сидела за идеально чистым столом. Единственными предметами на нем были монитор, телефон и увесистая папка цвета запекшейся крови с надписью «ДЕКАБРЬ. БАЛАНС». На Тамаре Семеновне был ее неизменный синий кардиган – легендарный кардиган, который, как шептались в курилке, был связан из ниток, пропитанных слезами аудиторов и потом срочных платежей. Ее волосы были убраны в тугой пучок, который, казалось, не столько собирал волосы, сколько сдерживал чудовищный интеллектуальный напор.

В дверь, тяжело дыша, вкатилась Людмила из отдела расчета зарплаты. Ее лицо было бледным, под глазами – фиолетовые тени. Выражение ее глаз говорило о том, что она уже мысленно перемножила оклады, премии, НДФЛ и больничные всех пятисот сотрудников холдинга и увидела в результате число Зверя.

– Садитесь, – сказала Тамара Семеновна, не глядя. Все расселись по стульям вдоль стены, как провинившиеся школьники. Включился проектор. На стене возникла диаграмма Ганта, которая напоминала не план работ, а схему битвы при Сталинграде.

– Доброе утро, – начала главбух. – Или нет. Утро не доброе. До Нового года – пятнадцать дней. До сдачи квартальной отчетности – десять. До баланса – и того меньше. Я знаю, что в коридорах уже пахнет мандаринами и идиотизмом. Я видела, как маркетологи тащат гирлянды.

Она сделала паузу, давая этому факту достигнуть сознания присутствующих. Гирлянды. В рабочее время.

– В их мире скоро наступит Новый год. В нашем – Новый год наступит ровно в тот момент, когда последний электронный отчет будет принят ФНС без замечаний. Не раньше. Все письма Деду Морозу, которые мы получим от наших контрагентов в виде актов сверки, должны быть «исполнены» до 28-го. Все «подарки» в виде счетов-фактур – оприходованы. Все «снежинки» в виде кассовых чеков – подшиты.

Света пыталась сохранять воодушевленное выражение лица. Николай Петрович мрачно щелкал кнопкой своего шарикового «Паркера». Людмила смотрела в пустоту, ее пальцы судорожно сжимали воображаемый калькулятор.

С сегодняшнего дня, – произнесла Тамара Семеновна, и её голос, повысившийся на пол-децибела, прозвучал как крик, – мы переходим на режим «Буря». Овертаймы оплачиваться, как обычно, не будут, но я договорилась о бесплатных талонах в столовую на ужин. Принтер будет работать круглосуточно. Я забронировала запасные картриджи. Господин Игорь, – она повернулась к системному администратору, который стоял в дверях, уткнувшись в телефон, – вы обеспечиваете бесперебойную работу «единички». Если она «ляжет», вам придется объяснять директору, почему он не получит премию. Лично. С бумажкой в руках.

Гоша, он же Игорь, побледнел и судорожно спрятал телефон в карман рваных джинсов.

– Вопросы? – спросила Тамара Семеновна.

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь отдаленным, нервным гудением системного блока.

– Отлично. К оружию. Всем удачи. И нам тоже.

Собрание было окончено. Все вышли, понурив головы. Предновогодняя битва началась. Снаружи, из динамиков в холле, уже лилась бодрая песенка «Jingle Bells». В бухгалтерии ее не было слышно. Здесь царил только мерный, деловитый стук клавиш, прерываемый яростным стрекотанием «Феликса» и тяжелым вздохом Людмилы, которая прошептала, глядя на свой экран с данными по зарплате:

– Ну что, детки… Считаем, сколько Дед Мороз вам принесет. А то, что он подарки воровать будет… это пока секрет.

За окном, как в насмешку, повалил крупный, пушистый, идеально новогодний снег. Он был так красив и так безнадежно не в тему.