Отрывок из книги
Дорога на запад была не дорогой вовсе. Это была тропа отчаяния, протоптанная дикими козами да редкими безумцами, искавшими в дымящихся горах богатство или гибель. Кай шел по ней, чувствуя, как камни впиваются в подметки его поношенных сапог, как палящее солнце, пробиваясь сквозь вечную дымовую завесу, выжигает последние силы. Воздух здесь был чуть чище, чем в долине Эмберхольма, но вместо запаха гари его преследовал едкий сернистый дух, исходящий от самой земли, словно мир гнил изнутри. Холмы, сначала пологие, покрытые чахлым, пыльным кустарником, становились круче, переходя в первые отроги гор. Камни здесь были странного, багрово-черного цвета, будто опаленные изнутри.
Прошло три дня. Три дня бесконечного подъема, коротких ночей под открытым небом, тревожного сна под присмотром холодных звезд, и постоянной борьбы с голодом и жаждой. Сухари, найденные у мародера, кончились. Вода в фляге была на исходе, и та, что он находил в редких горных ручейках, имела металлический привкус и оставляла странное послевкусие пепла. Он ловил ящериц, выкапывал какие-то жесткие коренья, но это было жалкое подобие пищи. Силы таяли. Гнев, гнавший его вперед, оставался ядром, но оболочка – тело – слабела. Лицо осунулось, глаза запали, но в них по-прежнему горел тот самый холодный огонь решимости. И в кармане, у сердца, лежал обломок, тяжелый и неумолимый, как сама судьба, его толкающая.
.....
Видение исчезло. Боль осталась. Физическая и ментальная. Кай лежал ничком на холодной поверхности наковальни, в нескольких футах от Молота. Его рука, которой он коснулся Молота, была обуглена. Кожа почернела, покрылась страшными волдырями, трескалась, обнажая мясо. Боль была невообразимой. Но сквозь боль пробивалось нечто иное. Чувство… наполненности. Силы. Ярости, ставшей осязаемой. Он поднял голову, с трудом фокусируя взгляд на Молоте. Багровые руны на его головке пылали ярче. Они пульсировали в такт его собственному сердцу. Нет. Его сердце билось в такт им.
Он не просто артефакт. Он был живым. Живым орудием ярости и творения. И он признал в Кае родственную душу. Душу, выжженную горем и ненавистью. Душу, готовую к разрушению. И к созиданию нового порядка. Порядка мести.
.....
