Читать книгу Новая стратегия России 2050 - - Страница 1
ОглавлениеКонтекст: государство в условиях неопределённости
Человечество вступило в эпоху, которую можно охарактеризовать как полиморфный кризис – одновременное потрясение всех базовых систем, от климата до геополитики, от культуры до экономики. В этих условиях традиционные модели государственного управления, унаследованные от индустриальной эпохи, демонстрируют критическую неадекватность.
Россия столкнулась с триумвиратом исторических вызовов:
Геополитическая изоляция и неопредёленность международной среды. После 2022 года Россия вынуждена строить свою стратегию развития в условиях, когда традиционные каналы финансирования, трансфера технологий и торговли либо закрыты, либо предельно осложнены. Это не просто экономическое ограничение, это вызов к переосмыслению всей модели включённости страны в глобальную систему.
Демографический коллапс и человеческий потенциал. Население России с 2010 года переходит в режим стабильной убыли. К 2050 году численность населения может снизиться на 20-30% при сохранении текущих тенденций. При этом это не просто количественный процесс, но качественный: уехали молодые и образованные, остались пожилые. Страна теряет не просто людей, но компетентную молодежь – будущих учёных, инженеров, предпринимателей.
Технологическое отставание и цифровой разрыв. Несмотря на наличие сильной математической и физической школы, Россия отстаёт по целому спектру критических технологий: микроэлектроника, искусственный интеллект, биоинженерия, квантовые вычисления, батареи нового поколения. Запад «закрывает» доступ к американским ЧИПам, но это означает, что Россия должна пройти путь в 50-70 лет технологического развития за 5-10 лет, без доступа к глобальным товаропотокам.
Одновременно государство столкнулось с кризисом управления – не менее опасным, чем вызовы извне.
Природа кризиса управления
Синдром 1: Параллель временных горизонтов
Российская система управления страдает от фундаментального разрывания во времени. С одной стороны, существует оперативное управление – день за днём, звонок за звонком, совещание за совещанием. Минфин следит за инфляцией, МВД – за правопорядком, Минздрав – за эпидемией. Это управление живо, реактивно, ориентировано на «здесь и сейчас».
С другой стороны, периодически (примерно раз в 6 лет, перед выборами) появляются долгосрочные стратегические документы: «Стратегия развития до 2050 года», новые послания Президента, обновлённые национальные проекты. Эти документы начинаются обычно с красивых слов про инновации, человеческий капитал, экологию. Но затем приходит суровая реальность: «На реализацию первого этапа выделяются те же объёмы бюджета, что и раньше, за счёт перераспределения внутри статей».
В результате нет трансмиссии между стратегией и бюджетом, между видением и ресурсами. Стратегия остаётся мёртвой красивостью, а практика дня продолжается по инерции.
Синдром 2: Ведомственные «колодцы»
Традиционная структура государства строится по отраслевому принципу. Есть министерства: сельского хозяйства, промышленности, транспорта, образования, здравоохранения. Внутри каждого министерства выстроена вертикаль: центральный аппарат → региональные отделения → учреждения на местах.
Эта структура была адекватна в эпоху, когда отрасли были чётко разделены и управлялись независимо. Но в XXI веке все вызовы междисциплинарны и матричны.
Возьмите, к примеру, климатическую повестку. Её нельзя поручить одному Министерству экологии. Нужна координация:
Энергетики (источники выбросов, переход на возобновляемые источники).
Промышленности (стандарты производства, технологии очистки).
Сельского хозяйства (деградация почв, лесозаводы, животноводство).
Строительства (энергоэффективность зданий).
Науки (мониторинг климата, разработка технологий).
Финансов (углеродное налогообложение, инвестиции).
Но каждое министерство оптимизирует только свою узкую задачу. Минэнергией хочет максимализировать экспорт нефти (это дает деньги). Минпромышленности хочет максимально облегчить экологические требования для предприятий (чтобы те не разорились). В результате единой климатической политики нет, есть набор противоречивых приказов.
Синдром 3: Отчужденность бюрократии от целей
Существует известный феномен «работа на показатель» (gaming the metrics). Чиновник получает приказ: «Увеличить долю занятых в высокотехнологичных производствах с 10% до 15% за два года». Высокотехнологичное производство, по классификации ООН, включает микроэлектронику, авиастроение, фармацевтику. Но туда же неформально входят телецентры, стол-то и все, что хоть как-то работает с компьютерами.
Результат: в статистику начинают записывать операторов call-центров как работников «высокотехнологичного сектора». KPI выполнен. Но страна от этого не получила никакой реальной модернизации. Чиновник молод, амбициозен, считает себя умным человеком, но логика системы заставила его участвовать в фарсе.
Это не простой обман, это системная раздвоенность сознания бюрократии. Люди сверху приказывают то, что на самом деле невозможно, люди снизу «хитрят» с показателями, чтобы закрыть приказ, но никто не несет ответственность за реальные результаты.
Синдром 4: Слепота к будущему
Если посмотреть на структуру российской системы управления, можно заметить, что она практически не содержит функции предвидения. Есть, конечно, аналитики в Минэкономразвития, есть ЦСР (Центр стратегических разработок), есть Российская академия наук, которая должна вырабатывать стратегические идеи. Но эти структуры не имеют реальной власти.
Когда создают новый государственный проект (например, развитие искусственного интеллекта), решение принимается не на основе тщательного анализа мировых тенденций, технологического ландшафта и рисков. Решение часто принимается политически: «Вот глава компании Х пожал руку первому лицу, и вдруг Х стал национальным лидером в направлении Y». Или: «В США запустили AI Act, значит, надо и нам срочно запустить что-то похожее».
В результате государство слепо к своему будущему. Оно реагирует на события уже произошедшие, а не готовится к вызовам, которые видны на горизонте. Это и есть парализация будущего.
Предыдущие попытки и их ограничения
Справедливо заметить, что Россия уже пыталась выстроить новые модели управления. Рассмотрим, почему они не сработали и какие уроки из этого следуют.
Модель Кудрина (2000-е годы)
В период премьерства Михаила Касьянова и начало майского периода Владимира Путина существовал влиятельный «команда молодых реформаторов», в которую входил Алексей Кудрин (министр финансов), Герман Греф (министр экономики), Борис Федоров, Евгений Яковлев и другие. Они пропагандировали идеи либеральной экономики, бюджетного консерватизма и инвестиций в человеческий капитал.
Что сработало: удалось накопить валютные резервы, стабилизировать макроэкономику после дефолта 1998 года, инвестировать в образование.
Что не сработало:
Эта модель была уязвима для внешних шоков (кризис 2008 года).
Она не имела встроенного механизма для переходов к новым технологическим укладам (страна осталась углеводородной).
Реформы не имели политической поддержки на среднем уровне управления (губернаторы и главы ведомств на них сопротивлялись).
Когда нефть упала в цене, модель рухнула, и произошел откат к более патриархальному государственному управлению.
Модель президентского вертикала (2010-2020)
После кризиса 2008 года была практически свернута система независимых экспертных советников, и власть сосредоточилась в аппарате Президента. Решения теперь принимались в режиме высокой централизации: президент указывает, аппарат разрабатывает указы, регионы и ведомства исполняют.
Что сработало: удалось быстро мобилизовать ресурсы на критические направления (Сочи, социальная политика, военная реформа), обеспечить политическую стабильность.
Что не сработало:
Система работала только до тех пор, пока были ресурсы (высокие цены на нефть). При снижении доходов бюджета система не имела встроенного механизма переходов на эффективность.
Никакая «вертикаль», построенная на личной преданности, не может управлять сложностью современной экономики. Рано или поздно на верхах начинаются интриги, лояльность ослабевает.
Отсутствие горизонтальных связей и экспертного диалога приводит к выработке неправильных решений (например, пенсионная реформа была проведена без предварительного общественного обсуждения и имела огромный социальный издержки в виде потери поддержки, несмотря на экономическую необходимость).
Модель национальных проектов (2019-2024)
В 2019 году Владимир Путин объявил о запуске 12 национальных проектов, охватывающих основные сферы развития (образование, здравоохранение, экономический рост, экология и т.д.). Это была попытка структурировать управление, привнести проектный подход.
Что сработало: удалось мобилизовать ведомства на конкретные результаты, создать проектные офисы, привить культуру управления по целям и срокам, инвестировать в инфраструктуру.
Что не сработало:
Национальные проекты были слабо связаны друг с другом. Проект по образованию мог противоречить проекту по экологии (если школу строили на затопляемой земле).
Отсутствовала единая методология целеполагания. В одних проектах цели были измеримы (построить столько-то километров дорог), в других – размыты (улучшить экологию).
После 2022 года, когда произошло геополитическое потрясение, национальные проекты в их текущей форме оказались неадекватны, так как были спроектированы под условия открытой экономики.
1.1. Проблемное поле и актуальность исследования
Настоящая монография адресует фундаментальный вызов, стоящий перед Россией в условиях полиморфного кризиса: как переходит от реактивного государства к проактивному, от управления по инерции к управлению по сценариям, от ведомственных "колодцев" к системной интеграции?
Это не частная задача (как лучше организовать работу одного министерства), а системная. Речь идет о преобразовании операционной системы государства.
Актуальность этого вопроса определяется несколькими факторами:
Исторической необходимостью. Компетентные политологи и экономисты согласны, что РФ находится на перекрёстке путей. Без системных преобразований управления темпы развития будут инерционными, а риски накапливаться.
Глобальным контекстом. Многие развитые страны (Великобритания, Франция, Финляндия, Сингапур, Южная Корея) уже внедрили элементы проактивного управления (delivery units, форсайт-центры, интегрированные стратегии). Россия может и должна заимствовать лучшие практики, адаптируя их под свой контекст.
Стратегической уязвимостью. В условиях санкций и геополитической неопределённости неэффективное управление эквивалентно национальной уязвимости. Можно потратить миллиарды на оборону, но если управление не оптимизировано, эти деньги будут съедены коррупцией и неэффективностью.
1.2. Объект, предмет и границы исследования
Объект исследования: Система государственного управления Российской Федерации как сложная адаптивная система (complex adaptive system), содержащая элементы разных уровней иерархии (федеральный, региональный, муниципальный) и разные функциональные подсистемы (финансовая, технологическая, социальная, экологическая).
Предмет исследования: Механизмы интеграции управленческих контуров, разноскоростных циклов целеполагания и функциональных специализаций в единую систему стратегического управления, способную работать в условиях неопределённости и высокой сложности.
Географические границы: Российская Федерация как целое (с учётом федерального уровня и субъектов), однако отдельные примеры и компаративный анализ включают опыт других стран (США, Великобритания, Франция, КНР, Индия).
Временные границы: Исследование охватывает период с 2000 года по 2024 год (исторический анализ предыдущих моделей управления и их трансформаций), а прогнозный горизонт модели РИТМС распространяется на 2050 год.
1.3. Научная новизна
Научная новизна настоящей работы заключается в следующих аспектах:
Триконтурная архитектура управления. Впервые предлагается систематическое разделение государственного управления на три относительно автономных, но синхронизированных контура:
Контур Реакции (оперативное управление, 1-3 года);
Контур Развития (стратегическое развитие, 3-10 лет);
Контур Воображения (форсайт и целеполагание, 10-50+ лет).
Это разрешает фундаментальное противоречие между необходимостью краткосрочной стабильности и долгосрочного развития, которое парализовало предыдущие модели.
Матричная функциональная структура. Предлагается дополнить традиционную отраслевую структуру министерств матрицей пяти функциональных центров компетенций (Институты, Люди, Технологии, Природа, Финансы), отвечающих за сквозные политики. Это позволяет разрешить проблему ведомственных "колодцев" и обеспечить целостную политику по сложным вопросам.
Система фильтров "Технология + Экология". Внедрение жесткого механизма отбора проектов, претендующих на государственную поддержку, на основе двойного критерия: соответствие мировым лучшим доступным технологиям (BAT) и экологическая/климатическая устойчивость. Это предотвращает инвестиции в "грязные" и технологически устаревшие проекты.
Цифровой двойник государства как инструмент управления. Концепция использования агрегированных данных реального времени (от регистров налогов до IoT-датчиков) для формирования динамической модели состояния экономики и социума, позволяющей осуществлять предиктивное управление и работу по отклонениям, а не по докладам.
Интегрированный управленческий календарь. Синхронизация годовых, трёхлетних и шестилетних циклов управления в единую темпоральную матрицу, что обеспечивает согласованность решений на разных уровнях иерархии и разных временных горизонтах.
Инструментализация целеполагания. Пятиуровневая структура целей (от ценностного базиса через образ будущего, стратегические цели и программные задачи до операционных KPI), связанная алгоритмом "Целевого лифта" (движение целей снизу вверх и вверху вниз). Это преодолевает разрыв между абстрактными лозунгами и конкретными KPI.
1.4. Методологические основания
Данное исследование опирается на несколько школ мышления и методологических подходов:
Системный анализ и теория сложных систем (System dynamics, Complex Adaptive Systems Theory). На основе работ Джея Форрестера, Питера Сенге, Стюарта Кауффмана мы рассматриваем государство как сложную систему с обратными связями, нелинейностью и эмерджентными свойствами. Простые управленческие рычаги часто дают парадоксальные результаты ("unintended consequences"), поэтому требуется холистический взгляд.
Теория проектного управления (Project Management, Delivery Unit approach). Используем методологию управления по вехам (milestones), критическим путям, управления рисками, которая доказала свою эффективность в крупных инфраструктурных и инновационных проектах. Наш вклад – масштабирование этой методологии на уровень государства в целом.
Форсайт-методология (Foresight, Strategic Anticipation). Обращаемся к классическим работам по форсайту (Gaston Berger, Michel Godet, José María Gutiérrez), адаптируя методы сценарного анализа, слабых сигналов, анализа трендов для российского контекста.
Когнитивная экономика и поведенческие финансы (Behavioral Economics, Nudge Theory). Рассматриваем роль психологических факторов, нарушений рациональности, стимулов в системе управления (работа Даниэля Канемана, Ричарда Талера, Кассома Санштейна).
Неоинституциональная экономика (New Institutional Economics). Анализируем роль формальных и неформальных правил, стимулов, ограничений в формировании поведения акторов (работы Дугласа Норта, Мансура Олсона, Эрика Остром).
Цифровой трансформации и Data-Driven Governance. Привлекаем опыт цифровизации госуправления в лидирующих странах (Эстония, Сингапур, Дания), а также теорию больших данных (Big Data) и машинного обучения для решения управленческих задач.
Русская историческая школа (Соловьев, Ключевский, Флоровский, Солженицын, Пихеноа). Мы не создаём систему "с нуля", отвергая историю. Напротив, мы опираемся на глубокое понимание российской государственности, её разновременности, её миссионального характера (сбережение и развитие народа, забота о будущих поколениях).
1.1. Линейное время классического менеджмента
В европейской традиции управления (от тейлоризма начала XX века до современного скрам-менеджмента) господствует представление о линейном времени: события выстраиваются в последовательность, будущее вычисляется на основе прошлого, причина предшествует следствию, время необратимо и однородно.
На основе этого представления выстраивается вся архитектура управления: есть циклы планирования (годовое планирование), есть циклы мониторинга (ежемесячные отчёты), есть циклы коррекции (совещания). Все они предполагают, что мир движется с одной скоростью, и менеджер может синхронизировать все события в единый ритм.
Эта модель сработала до определённого пункта, особенно в условиях относительной стабильности (индустриальная эпоха XX века, когда технологии меняли мир медленно, а социум был структурирован иерархически). Но сегодня эта модель рушится по многим причинам.
1.2. Природа разновременности
В реальном мире мы одновременно имеем дело с процессами, разворачивающимися на совершенно разных скоростях.
Временные слои реальности:
Микросекундное и мегасекундное время (наносекунды). Это время компьютеров, алгоритмов, финансовых высокочастотных торговель. На этой шкале расчёты проводятся в микросекундах.
Часовое и суточное время (часы, дни). Это время оперативных операций: работа 911, борьба с эпидемией, ликвидация техногенной аварии. Здесь решения принимаются за минуты и часы.
Месячное и квартальное время (недели, месяцы). Это время бюджетных процессов, бизнес-циклов, избирательных кампаний, учебных годов.
Годовое и многолетнее время (годы). Это время инвестиционных проектов (строительство дорог, школ, заводов), целевых программ, экономических реформ.
Декадное и столетнее время (десятилетия, поколения). Это время долгосрочной стратегии, климатических изменений, смены поколений, национальной истории.
Вековое и геологическое время (столетия, тысячелетия). Это время культурной трансформации, воздействия на биосферу, геополитических сдвигов.
Все эти временные слои существуют одновременно. Алгоритм высокочастотной торговли работает в микросекундном времени, пока макроэкономист разрабатывает стратегию на десятилетие. Врач скорой помощи борется за жизнь пациента в часовом времени, пока демограф анализирует долгосрочные тренды.
Проблема: Традиционное управление игнорирует эту разновременность и пытается «подогнать» всё под один ритм – обычно под годовой бюджетный цикл. Результат: быстрые процессы недополучают внимания (кажется, что всё в порядке, пока не становится слишком поздно), а долгосрочные процессы постоянно прерываются срочными текущими делами.
1.3. Иерархия Броделя: три времени истории
Французский историк Фернан Бродель в своей знаменитой работе «Материальная цивилизация, экономика и капитализм» предложил концепцию трёхуровневой истории, которая прекрасно иллюстрирует разновременность:
Событийное время (время события) – это кратковременные скачки, отдельные события, которые часто кажутся доминирующими в политических хрониках. Свержение монарха, объявление войны, экономический краш. Это то, что занимает газеты и ТВ-новости.
Конъюнктурное время (время конъюнктуры) – это среднесрочные циклы длительностью в несколько десятков лет. Экономические циклы (Кондратьевские волны), технологические эпохи, культурные движения. Это не событие, а тренд.
Структурное время (время структур) – это долгосрочные трансформации базовых элементов общества, происходящие на шкале столетий. Смена демографической модели (от высокой рождаемости к низкой), смена способа производства (от аграрного к индустриальному, к информационному), смена геополитических центров. На этой шкале события кажутся медленными, почти неподвижными, но их воздействие необратимо.
Современное государство попадает в ловушку: политики озабочены событийным временем (рейтинги, выборы), экономисты смотрят на конъюнктурное время (циклы роста и спадов), а структурные трансформации остаются практически без внимания, пока не становится слишком поздно.
1.4. Парадокс краткосрочизма и параличная будущего
В системе управления, где все ресурсы сосредоточены на оперативной деятельности (контроль инфляции, исполнение текущих приказов, подавление кризисов), возникает парадокс:
С одной стороны, государство выглядит очень деятельным. Постоянно совещания, приказы, контроль. Кажется, что на верхах постоянно «что-то делают».
С другой стороны, никакие долгосрочные преобразования не происходят. Экономика остаётся зависимой от нефти, несмотря на десятилетия обсуждений о диверсификации. Технологический уровень отстаёт, несмотря на десятилетия обещаний вложиться в высокие технологии. Демография падает, несмотря на семейную политику и пропаганду.
Это не парадокс случайный, а системный парадокс. Когда все умы сосредоточены на текущем, долгосрочное развитие становится функционально невозможным. Нельзя одновременно в 100% мощности гасить текущие пожары и строить стратегическую будущность.
Геометрия проблемы:
Результат: Парадокс краткосрочизма
(видимость деятельности + парализ будущего)
1.5. Теория триконтурности
В ответ на эту системную дисфункцию РИТМС предлагает кардинальное переосмысление архитектуры управления. Идея проста, но революционна: нельзя управлять процессами разных временных шкал в рамках единого контура. Нужно создать несколько относительно автономных контуров, каждый адаптированный к своему временному горизонту.
Три контура системы РИТМС:
Контур Реакции (Быстрое время, 1-3 года)
Задача: Стабильность здесь и сейчас.
Метафора: Иммунная система организма (защита от инфекций и шоков).
Объект управления: Бюджет, текущие расходы, оперативная помощь гражданам, макроэкономическая стабильность.
Логика: Административная, бюрократическая, регламентированная.
Ритм: Недельный (совещания), месячный (отчёты), квартальный (оценка).
Примеры вопросов: "Как нам купировать инфляцию?", "Как выплатить зарплаты?", "Как ответить на чрезвычайное происшествие?"
Контур Развития (Среднее время, 3-10 лет)
Задача: Структурные преобразования, накопление потенциала.
Метафора: Мышечная система и система роста (наращивание новых способностей).
Объект управления: Инвестиционные проекты, нацпроекты, реформы, новые компетенции.
Логика: Проектная, фокусированная на результатах (результат, а не процесс).
Ритм: Трёхлетний (цикл оценки проектов), годовой мониторинг.
Примеры вопросов: "Как нам перейти на новые источники энергии?", "Как поднять производительность труда?", "Как развить технологический сектор?"
Контур Воображения (Долгое время, 10-50+ лет)
Задача: Визионирование будущего, определение смыслов и ценностей.
Метафора: Кора головного мозга (планирование, сознание, предвидение).
Объект управления: Форсайт, сценарии, долгосрочная стратегия, ценностный базис.
Логика: Исследовательская, поисковая, ориентированная на неопределённость.
Ритм: Шестилетний (политический цикл), с постоянным мониторингом меняющихся условий.
Примеры вопросов: "Какое общество мы хотим видеть в 2050 году?", "Как меняется глобальная среда?", "Какие угрозы скрыты за горизонтом?"
1.6. Критическое отличие от традиционных циклов
Читатель может спросить: "Но ведь традиционное управление уже говорит о годовых планах, трёхлетних бюджетах, десятилетних стратегиях. В чём принципиальное отличие?"
Отличие в том, что в традиционной модели эти циклы существуют последовательно и часто противоречат друг другу.
Годовой бюджет верстается так, как если бы ничего больше не было. Максимизируется текущее потребление, потому что неясна ситуация в следующем году.
Трёхлетний план разрабатывается в отрыве от фактического годового бюджета. Это красивая картина будущего, но без реальных денег.
Десятилетняя стратегия остаётся декларацией, потому что никакие текущие решения в её логику не встроены.
В РИТМС эти циклы работают одновременно и синхронизированы. Годовой бюджет оптимизируется так, чтобы не подрывать трёхлетние проекты. Трёхлетние проекты отбираются так, чтобы они двигали в сторону десятилетней стратегии. Десятилетняя стратегия постоянно верифицируется на основе данных из более коротких циклов.
Это достигается через механизмы интеграции, о которых речь пойдёт в Части 2.
1.7. Практический пример: Развитие возобновляемых источников энергии (ВИЭ)
Чтобы проиллюстрировать, как работает триконтурная логика, рассмотрим конкретный пример: развитие возобновляемых источников энергии.
В традиционной системе:
Минэнергетика каждый год верстает бюджет, максимизируя текущий экспорт нефти и газа (текущие доходы). ВИЭ получают мизерные инвестиции.
Раз в 5 лет пишется «Энергетическая стратегия 2050», где величественно описывается, как к 2050 году 50% энергии будут из ВИЭ. Ни один рубль бюджета от этого не меняется.
Климатические активисты требуют "срочно переходить на ВИЭ". Энергетики отвечают: "Никакого финансирования нет, вот если бы нефть подешевела…"
Результат: На деле вложения в ВИЭ стоят на месте, в то время как весь мир инвестирует в солнечные и ветровые технологии, вытесняя российские технологические компетенции.
В РИТМС:
Контур Воображения (2024-2030):
Форсайт-центр проводит анализ глобальных трендов. Вывод: Мир переходит на углеродно-нейтральную энергию. К 2040 году углеродный налог на импорт будет стандартом. Россия может либо адаптироваться, либо потерять экспортные рынки.
Вторая вывод: Технологически Россия может быть лидером в солнечной энергетике (есть сильная школа физики, есть спрос на север), но для этого нужна окно возможности в 5-7 лет, пока конкуренция не закончила своё развитие.
Решение стратегического уровня: Включить развитие ВИЭ в национальные цели и ценностный базис «Сбережения природы для будущих поколений».
Контур Развития (2025-2028):
На основе стратегического решения разрабатывается нацпроект «Зелёная энергия». Цель: К 2030 году 20% электроэнергии из ВИЭ, локализация производства солнечных батарей, экспортные контракты на $2 млрд/год.
Проект включает:
Инвестиции в исследования и опытные производства ($500 млн).
Субсидии на установку СЭС и ветроэлектростанций ($1 млрд/год).
Подготовку кадров (инженеры, электромонтёры).
Развитие сетевой инфраструктуры.
Проект идёт через фильтры «Технология + Экология»: переход на ВИЭ – это высокая технология + высокая экологичность → получает максимальную поддержку.
Фиксируются вехи: 2025 – выпуск первой партии локализованных батарей, 2026 – подключение 1 ГВт мощности, 2027 – начало экспортных продаж.
Контур Реакции (2025-2026):
На основе нацпроекта в бюджет-2025 закладываются конкретные расходы на ВИЭ. Но закладываются они не как «остаток» после текущих нужд, а как защищённая статья бюджета (инвестиционные расходы не могут быть перераспределены на текущее потребление без отдельного решения).
Ежеквартально мониторится прогресс: сколько батарей произведено, сколько МВт мощности введено, сколько экспортных контрактов подписано. Если идёт отставание, включаются механизмы поддержки (льготное кредитование, ускоренная таможенная очистка, преодоление административных барьеров).
Результат в триконтурной логике:
Долгосрочное видение (климат, ценности) определяет среднесрочные инвестиции.
Среднесрочные инвестиции структурируют краткосрочный бюджет.
Краткосрочные результаты (введённые МВт) агрегируются в показатели среднесрочного прогресса.
Среднесрочный прогресс верифицирует долгосрочную стратегию (работает ли наша гипотеза, что ВИЭ будут ключевым технологическим направлением?).
ГЛАВА 2. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ КАК СВЯЩЕННОЕ ЧИСЛО: ПАРАДОКС ИНВЕСТИЦИЙ В ЛЮДЕЙ
2.1. Российская традиция: от Менделеева к Солженицыну
Россия обладает глубокой и уникальной традицией размышлений о человеке, о его роли в развитии страны, о том, что настоящее богатство нации – это не золото и не недвижимость, а люди, их знания, их творческий потенциал.
Дмитрий Менделеев (1834-1907), великий химик и философ, писал: «Народ – главное богатство, главный капитал. Если иного нет, то этого довольно для благоденствия». Он разделял вид капитала человека на три части: физический (здоровье), интеллектуальный (образование и компетенции) и нравственный (ценности, традиции).
Александр Солженицын в своей статье «Размышления над Февралём» (1994) писал о концепции «сбережения народа» как главной миссии российского государства. Это не просто сохранение численности, но сохранение и развитие энергии жизни нации, её культурного, творческого потенциала.
Однако на практике российская система управления часто игнорирует эту философию. Инвестиции в образование и здравоохранение остаются на уровне «социального обязательства», а не стратегического капиталовложения. Результат: человеческий капитал деградирует, несмотря на исторические инвестиции в советское образование.
2.2. Парадокс инвестиций в человеческий капитал
Существует хорошо известная в экономике проблема: инвестиции в человека имеют долгосрочную отдачу, которая не видна в краткосрочных показателях.
Школьник, получивший хорошее образование сегодня, проявит свой потенциал через 10-20 лет. Здоровый образ жизни продлевает активный период жизни на 10-15 лет. Инвестиции в фундаментальную науку дают результаты в виде инноваций через 15-20 лет.
А вот инвестиции в текущее потребление (выплаты пенсионерам, льготы, субсидии) дают немедленный политический эффект: люди сегодня благодарны и голосуют за власть. А через 20 лет они уже умрут, и некому будет поддерживать экономику, которую они оставили в наследство.
Это создаёт перверсивный стимул: любой политик, озабоченный переизбранием (а это большинство политиков в любой системе), предпочтёт инвестировать в текущее потребление, а не в будущее.
/Можно было бы подумать, что это забота государства, и пусть рынок (частные компании) сам инвестирует в обучение своих сотрудников. Действительно, западные компании часто вкладывают в обучение.
Но есть 问题 провалов рынка:
Мобильность труда: Если я (компания) вложу $50,000 в обучение сотрудника, а он через год уйдёт работать к конкуренту, я потеряю свои инвестиции. Поэтому компании предпочитают нанимать уже подготовленных специалистов и не вкладывают в базовое образование.
Экстернальности: Образованный гражданин создаёт положительные эффекты не только для работодателя (инновации в компании), но и для всего общества (меньше преступлений, лучше здоровье, выше политическая культура). Но компания эти выгоды не получает, поэтому вкладывает меньше, чем социально оптимально.
Долгосрочность: Компания работает на квартальных результатах. Инвестиция в образование будущего поколения – это вне её горизонта планирования.
Поэтому только государство может быть инвестором в человеческий капитал в полном объёме.
2.4. Триконтурная логика инвестиций в человека
РИТМС предлагает подойти к человеческому капиталу через призму триконтурности.
Контур Реакции (Немедленное благополучие):
Гарантированные выплаты: пенсии, пособия по инвалидности, пособия по безработице.
Доступная скорая медицинская помощь, неотложная стоматология, травматология.
Питание в школах для малоимущных, дешёвая столовая для рабочих.
Это не дешёвые программы (они съедают 10-12% бюджета), но они критичны для социальной стабильности.
Контур Развития (Накопление потенциала):
Обязательное 11-летнее образование высокого качества.
Профессиональное переобучение для безработных старше 40 лет.
Программы здоровья: вакцинация, профилактика основных заболеваний, программы от курения/алкоголизма.
Стипендии на вузовское образование (с условием отработки в отрасли).
Поддержка молодых семей: ипотека, детские пособия, ясли.
Эти программы имеют горизонт 5-10 лет и направлены на изменение структуры общества (образованнее, здоровее, молодежь имеет семьи).
Контур Воображения (Смысл и ценности):
Фундаментальная наука в университетах и академии (не ради немедленного применения, а ради расширения границ знания).
Культурные программы (искусство, литература, кино).
Программы социальной мобильности: выявление одарённых детей из малоимущных семей, стипендии в лучшие школы и вузы.
Диалог общества и государства о ценностях, о том, какое будущее нас ждёт.
2.5. Проблема неуправляемого краткосрочизма
Наблюдаемая на протяжении последних 25 лет в России реальность показывает, что если не укрепить Контур Развития и Контур Воображения, Контур Реакции будет поглощать все ресурсы.
Демографический кризис – классический пример этой ловушки. Появляются кризисные выплаты («материнский капитал»), которые дают немедленный политический эффект (рождаемость колеблется на год-два). Но это не решает структурной проблемы: молодёжь предпочитает не рожать, потому что ей нужно получить образование, найти работу, стабильность, психологическую готовность.
Долгосрочная логика решения проблемы демографии в РИТМС:
Инвестировать в качество образования и здравоохранения (повышает «социальную готовность» к материнству).
Обеспечить возможность карьерного роста для женщин (работа не должна быть несовместима с материнством).
Обеспечить доступное жильё молодым семьям (квартира не должна быть недоступной мечтой).
Культурная работа со смыслами (почему важна семья в контексте будущего страны?).
Всё это требует согласованного действия четырёх функциональных центров (Люди, Финансы, Технологии, Природа) и трёх контуров. Невозможно решить через одну программу выплат.
2.6. Выводы к Главе 2
Человеческий капитал – это основа долгосрочного развития. Государство, не инвестирующее достаточно в образование, здравоохранение и культуру, обречено на стагнацию, несмотря на любые ресурсы.
Инвестиции в людей – это инвестиции в будущее, которые требуют защиты от краткосрочных политических импульсов. Это возможно только через триконтурную логику, где есть защищённое место для Контура Развития.
Российская традиция (Менделеев, Солженицын) уже давно выявила эту истину. Система РИТМС возвращает её в практику управления.
3.1. Рождение форсайта: истоки и эволюция
Форсайт (Foresight, от англ. «взгляд вперёд») как метод стратегического предвидения возник в Европе в 1950-х годах, когда стало очевидно, что традиционное прогнозирование (экстраполяция прошлых тенденций) неадекватно в условиях ускоряющихся перемен.
Французский философ и конструктивист Гастон Бержер (Gaston Berger) в своей книге «L'Invitation à la Prospective» (1957) сформулировал основные принципы форсайта:
Шерше le Futur, ne le predicte pas – ищите будущее, не предсказывайте его. Будущее не определено, оно формируется нашими сегодняшними выборами.
Не линейное развитие, а множество возможных путей (альтернативные сценарии).
Надо думать не о том, что случится, а о том, что МОЖЕТ случиться, и подготовиться к разным вариантам.
Позже Михель Годэ (Michel Godet) развил эту идею в структурированный метод SMIC (Scenario and Morphological Impact Cross-examination) – перекрёстный анализ сценариев и их воздействия. Этот метод до сих пор используется в европейских странах для разработки государственной стратегии.
3.2. Два парадокса будущего
Перед системой управления, пытающейся предвидеть будущее, встают два парадокса:
Парадокс 1: Чем точнее вы планируете, тем больше вероятность ошибки.
Почему? Потому что детальный план предполагает, что вы знаете, как будет развиваться мир. Но мир полон сюрпризов. Если вы создаёте план на десять лет с предположением, что нефть будет стоить $100 за баррель, а она упадёт до $40, весь ваш план развалится. Это было продемонстрировано во время кризиса 2008 года и снова в 2014-2016 годах.
Напротив, если вы создаёте несколько сценариев (нефть $60, $80, $120) и для каждого готовите план действий, вы будете более гибки и менее уязвимы. Это парадокс: меньше деталей в плане может означать большую вероятность успеха.
Парадокс 2: Чем дальше вы глядите в будущее, тем меньше вы о нём знаете.
Это очевидно: события через 5 лет менее предсказуемы, чем события через 1 год. События через 30 лет практически непредсказуемы в деталях. Но именно на 20-30 летние горизонты стоит инвестировать сегодня (строить университеты, вкладывать в фундаментальную науку).
Это создаёт ловушку: политик говорит себе, "Зачем мне думать о 2050 году, если я не знаю, что произойдёт через 3 года? Давайте сосредоточимся на текущей ситуации". И в результате никто не инвестирует в долгосрочное будущее.
Решение этого парадокса: Не пытаться предсказать будущее в деталях. Вместо этого понять структуру неопределённостей и построить систему, которая может адаптироваться к разным сценариям.
3.3. Структура форсайт-анализа в РИТМС
РИТМС внедряет многоуровневую систему форсайта, которая работает одновременно на разных горизонтах и уровнях детальности.
3.3.1. Мегатренды (Mega-Trends)
Это долгосрочные, глубокие трансформации, которые неизбежны и необратимы в горизонте 2020-2050 годов.
Примеры мегатрендов:
Демографическая трансформация: Развитый мир и значительная часть развивающихся стран переходят в режим стареющего населения. К 2050 году доля пожилых людей (65+) достигнет 25-30% в развитых странах. Это означает: упадок трудоспособного населения, рост расходов на здравоохранение и пенсии, необходимость роботизации и миграции.
Климатизация экономики: Переход от углеводородной энергетики к возобновляемым источникам – это необратимо. Не потому, что все вдруг стали экологами, а потому что экономика рынков требует. Солнечная и ветровая энергия дешевеют (себестоимость 1 кВт упала в 100 раз за 20 лет), и новые ТЭЦ больше не строят. Это означает: инвестиции в нефтехимию – это инвестиции в прошлое.
