Читать книгу Тайный мир старого дома - - Страница 1

Тайник на чердаке

Высоко стоящее майское солнце освещало тихий московский дворик. Такси медленно подъехало к старому облупленному забору, скрипнули тормоза, щёлкнули дверные замки. Дверца со стороны водителя распахнулась. Первым выбрался папа, вытянув спину и расправив плечи после дороги. Следом вышла мама, аккуратно поставив ногу на потрескавшийся асфальт. Дима выбрался последним, с видом человека, которого никто не спрашивал, хочет сюда ехать или нет. Подросток стоял с рюкзаком за плечами, чуть наклонившись вперёд, так как лямки от нагрузки вонзались в плечи.

Все трое одновременно подняли глаза. Перед ними стоял старый двухэтажный деревянный дом. Их взору предстали: потрескавшаяся краска, кривые ступеньки крыльца, почтовый ящик, перекосившийся набок. Солнечный свет при этом падал на потёртую, но всё ещё величественную калитку, которая была в трещинах и царапинах, как старое морщинистое лицо. Над забором нависали ветви яблонь, усыпанные белыми цветами, и лёгкий ветер срывал лепестки, кружа их в воздухе, будто медленные снежинки.

Дима смотрел на этот дом и чувствовал себя так, словно его высадили на чужую планету. Он сглотнул и наконец, тихо, почти шёпотом спросил:

– Это и есть наш новый дом?

Папа, не отводя взгляда от фасада, медленно кивнул. Было видно, что он готовился к этому разговору, прокручивал в голове, но все объяснения самому казались неубедительными.

– Да, – сказал он, пытаясь говорить бодро. – Наследство от дедушки. Пустует уже два года.

Он тяжело вздохнул и добавил:

– Когда-то этот дом считался роскошным.

Дима продолжал изучать каждую деталь. Облупившаяся краска на перилах, треснувшие ступени, почтовый ящик, словно уставший держаться за гвозди. На миг ему показалось, что в маленьком окне под крышей, там, где, по идее, должен быть чердак, кто-то едва заметно шевельнул занавеску.

«Показалось…» – машинально подумал Дима и всё же не сразу отвёл взгляд.

– А сколько нам здесь жить? – спросил он, не глядя на родителей.

Папа посмотрел на дом, потом на сына. Улыбка получилась вымученной, сказывалась усталость и проблемы на работе в последние месяцы.

– В лучшем случае полгода, – честно сказал он и замялся, словно выбирая, врать дальше или нет. – В худшем… ну… год. Не больше, обещаю. Продадим вместе с участком.

«Год», – отозвалось у Димы в голове, как приговор. Год – это целая вечность, когда тебе двенадцать и твоя привычная жизнь вместе с друзьями и школой остались в другом городе.

Он промолчал, только сильнее сжал лямки рюкзака. Руки побелели на костяшках пальцев.

Мама бросила быстрый взгляд на мужа, потом на сына.

– Мы всё сделаем, чтобы тебе было уютно, солнышко, – мягко сказала она. – Правда.

Папа постарался подхватить её тон:

– Я успел немного привести дом в порядок, – махнул рукой вверх. – Твоя комната на втором этаже – готова. Наша спальня тоже. Кухня в рабочем состоянии, но и там частично успели сделать ремонт.

Он попытался улыбнуться уже по-настоящему и продолжил:

– Плакаты твои повесили. Даже светильники с планетами Солнечной системы – на потолке.

Дима чуть заметно шевельнул плечами.

– А игрушки?.. – спросил он тихо, с недоверием, словно проверял, до конца ли его услышали.

– Все до одной, – отозвалась мама. – Пока мы были в отеле, коробки с солдатиками, комиксы, даже твой старый пиратский костюм – всё сюда переехало.

– Плюс у тебя теперь свой личный холодильник, – добавил папа подмигнув. – Маленький. Беленький. Работает.

Дима снова посмотрел на дом, и ему показалось, что тот пытается ему что-то сказать.

– А… призраки там тоже есть? – спросил он, уже чуть громче. – Они, наверное, в таких домах и водятся?!

Папа усмехнулся:

– Если и есть, то только добрые. Которые по ночам блинчики готовят.

– Вот бы было здорово, – тихо произнесла мама, сдержанно улыбнувшись. По её голосу было понятно: она тоже устала притворяться, что всё под контролем.

Дима сделал первый шаг к калитке и обратил внимание на то, что дом стоял в окружении новостроек, как островок прошлого посреди бетонного моря. Ветки яблонь тихо качались над забором, рассыпая белые лепестки на старые доски.

***

В доме пахло деревом, пылью и чем-то неуловимо знакомым, отчего внутри защемило. Дима очень давно был в этом доме в гостях у дедушки, только в силу возраста практически ничего не помнил.

Тишина встретила новых хозяев непривычной насыщенностью. Скрипнула половица, и звук разошёлся эхом, будто дом откликнулся на их шаги. Солнечные лучи пробивались сквозь занавески, цеплялись за пылинки в воздухе и рисовали светлые полосы, разделяя первый и второй этаж невидимой границей.

Дима остановился у подножия лестницы. Она уходила вверх, и казалась бесконечной как дорога в чужую жизнь, где ещё нет ни друзей, ни привычных улиц, ни запаха питерских набережных.

Рядом, чуть позади, тихо переговаривались мама с папой. Они старались не мешать ему, понимая, что сейчас он ведёт отдельный от них внутренний бой.

– Дай ему время, – шёпотом сказала мама, чтобы услышал только муж. – Нам самим тяжело, а он подросток.

– Дима многое держит в себе и не показывает, – также тихо ответил папа, глядя на сына с тревогой и каким-то уважением. – Молодец…

Дима поставил ногу на первую ступень лестницы. Дерево жалобно скрипнуло, но выдержало. Он сделал ещё шаг. Скрип. Тишина. Скрип. Каждая ступенька отзывалась в груди, как лишний удар сердца. Он поднялся медленно, оглядываясь по сторонам, будто в любой момент что-то могло выскочить из-за угла. На повороте лестницы его взгляд зацепился за витражное окно с облупившейся рамой. На стекле окна свет преломлялся так, будто это был кусочек другой реальности, сказочной и недоступной. Наконец, подросток дошёл до верхней ступеньки. Справа – полуоткрытая дверь, выкрашенная в светло-голубой цвет. Его комната.

Дима замер на секунду, потом решительно толкнул дверь. Вошёл. Внутри знакомые плакаты, зелёный ковёр, планеты на потолке… Личное и хорошо знакомое в чужом еще не обжитом месте. Через пару секунд он вышел обратно в коридор.

– Мам, пап… – позвал он тихо, но отчётливо.

Родители сразу подняли головы вверх.

– Что, сынок? – откликнулась мама.

Он набрал воздух в лёгкие. Губы дрогнули. Всё, что он сдерживал со вчерашнего дня, с момента, когда дверь питерской квартиры закрылась в последний раз, вдруг вышло наружу.

– Я… не хочу здесь жить, – сказал он, и голос предательски дрогнул.

Мама уже была на первой ступеньке. Папа внизу на мгновение застыл, будто не знал, стоит подниматься или дать им побыть вдвоём.

– Верните меня домой! – сорвался подросток почти криком и судорожно вздохнул. – Пожалуйста! В Питер к друзьям и мою школу…

Слёзы быстро наполнили глаза. Он изо всех сил попытался удержать их, будто от этого зависело, останется он «взрослым» или покажет свою слабость и не зрелость. Не получилось. Слёзы скатились по щекам, горячие и злые. Он механически пытался их вытереть рукавом, размазывая по лицу.

– Дим, мы тоже там оставили дом и друзей… – сдержанно произнёс папа.

– Мне здесь плохо, пап! – выдохнул Дима, почти захлёбываясь. – Я не знаю этот дом и город.

Мама уже поднялась, обняла его, прижала к себе так, как в детстве, когда он ударялся коленкой или прибегал в слезах с очередной ссадиной от падения с велосипеда. Только сейчас болело не колено. Он уткнулся ей в плечо, и они медленно опустились, сев на ступеньки.