Читать книгу Воспоминание одного облака - Группа авторов - Страница 1

Начало

Кажется, раньше я был облаком, облаком светло-розового цвета. Я летал по небу, пролился тёплым дождём там, где жила одна семья. Я увидел детей, брата и сестру, они бежали домой, промокшие до нитки – и я полюбил их сразу. Став снова облаком, я попросил у Бога пожить с ними. Бог подумал и сказал:

– Да, мой ангел, я знаю – ты многому научишь их, особенно любви, ведь в прошлой жизни ты хорошо научился этому. Я отпускаю тебя на Землю во благо этой семье: им нужна помощь. Только я дам тебе необычное тело. Ты согласен?

– Конечно, я так хочу к ним!

Я встал в очередь за будущей жизнью. С неба сверху, словно лотерейные билеты, падали бумажки. На каждой была написана нервная система. Неожиданно ко мне подошёл мой друг из прошлого воплощения. Я рассказал ему, что очень хочу попасть на Землю к одной семье, чтобы помочь им. На что Даня, так звали друга, ответил: «Вечно ты хочешь всем помочь!» Я не обиделся на упрёк Дани, у него есть особенность говорить резко.

Мне выпал кот, лысый и розового цвета. Это было удивительно и впервые со мной, ведь в прошлой жизни я помогал людям и по-настоящему полюбил их, – внутри каждого есть чистейшая любовь, мне удалось это разглядеть в прошлой жизни. И хорошенько отдохнув, я очень стремился на Землю, чтобы передать знания. Конечно, я забуду всё там, на Земле. Можно только догадываться, кем ты был и зачем пришёл. Я это проходил уже много раз, но каждый раз ты попадаешь в условия, как бы с заложенным опытом, с тем, что ты узнал раньше, и продолжаешь путь.

Когда получаешь бумажку с заветной нервной системой, следующий этап – это спрыгнуть вниз с облачного обрыва. Я сделал шаг в пропасть, и в полёте услышал голос друга: «Я с тобоой!»

Знакомство

Я слышу музыку. Она так приятно играет что-то на нашем, котовском.. Катя слушает музыку в наушниках. Но я все равно различаю мелодию. Там что-то такое, душевное: "Тёплые коты мур-мур-мур".

Она едва слышно подпевала, мне нравится ее голос. Она моя маленькая хозяйка, и ей часто бывает грустно, поэтому она слушает лиричные песни. Катя лежит на кровати, на махровом в цветок одеяле. Я подхожу к ней и уваливаюсь рядом на бочок. Мурчу под музыку, её взгляд оживляется, мягкая улыбка скользит по её губам. Она рукой гладит меня по ушкам, голове и шеи, а я мурчу громко как только могу.

Я всегда ощущал себя интересным существом. Предполагаю, что я очень похож на своих родителей. Мои мама и папа – коты персикового цвета и без шерсти. У мамы были добрые золотисто-зелёные глаза, а о папе я почти ничего не помню. А ещё Мама говорила мне, что даря любовь ближнему, ты делаешь мир лучше. Я так и живу.. Всегда.. Ведь что может быть важнее любви? Любовь, ведь, как облако, – лёгкое, нежное, ненавязчивое и, наверняка, мурчащее. А может быть, как розовый зефир, пахнущий чем-то приятным, например, спелой клюквой.

А потом меня забрали родители Кати и Максима из котовьей семьи. Мне было грустно и непривычно поначалу. Но любовь внутри меня творит чудеса.

В первый день я познакомился со своей новой семьёй, они отличались от меня. Ведь они были людьми. Двое взрослых, мама и папа, так называли их маленькие человечки, мальчик Максим и девочка Катя.

Максим и Катя, словно пушинки, у них были тоненькие ручки и худые ножки. Девочка была похожа на маму, такая же светлая. А мальчик – на папу: тёмные волосы и смуглая кожа. Родители были как день и ночь, также, как и брат с сестрой. Катя была самой младшей в семье, ей тогда было лет восемь. Младшим, как я увидел, не так-то просто быть, но об этом позже.

В первый день я напугал её. Она раньше всех ушла спать. Дверь в комнату была открыта. Я вошёл в детскую и сел на ковёр в темноте. Двухэтажная кровать была расположена вдоль стены. Я увидел Катю, она лежала на боку. Неожиданно она вздрогнула, приподнялась с кровати и некоторое время смотрела на меня, отдёрнула одеяло и побежала к родителям. Я только и услышал:

– Там! Там! – задыхаясь, промолвила Катя.

– Кот?

– Да! Мне страшно. Он сидит и смотрит.

Меня забрали из детской комнаты и положили в коридор на лежанку. Постепенно Катя привыкла ко мне. Любила приходить со школы, ложиться на кровать и обнимать меня. Мы с ней подружились. Мне придумали имя – Бася. Со временем я полюбил своё имя и даже подходил, когда меня звали.

Отца семьи я редко видел, он постоянно собирал огромные сумки и уезжал куда-то. А потом возвращался, и по запаху можно было определить, что где-то неделю он не мылся. Часто он привозил маленькой Кате игрушку с поездки, и я видел, как она радовалась этой игрушке, забирала её в комнату и  играла одна. Я чувствовал, как одиноко ей. Мальчику он ничего обычно не привозил, и я думаю, это сеяло вражду между братом и сестрой. Сестра не понимала, почему ее иногда так не любит родной брат. Максим отстранялся от сестры, но по праздником он дарил ей очень душевные подарки, например, как-то раз подарил на День рождения пачку фломастеров. Катя разрисовала альбомы и даже стены. Родители её не ругали, но постарались объяснить, что на стенах не рисуют.

Папа редко меня гладил. Казалось, он носит какую-то важную, невозмутимую маску, и погладить меня для него – это слабость. А вот мама переодически как-то ожесточённо меня гладила, приходилось терпеть. Но я подозреваю у неё какой-то внутренний разлад. Как у какой-нибудь гитары. Гитара хорошая, но играет плохо, струны не натянуты. Также и у мамы, душевные струны играют невпопад или вовсе молчат. Она часто была в себе, тяжёлой и задумчивой. Она сбегала в готовку и уборку, никогда почти не отдыхала, вечером только могла сесть на диван и посмотреть телевизор. Я и дети приходили к ней. Я укладывался на колени, иногда мне удавалось полежать, но чаще она сбрасывала меня и уходила. Казалось, я могу растопить её холодное сердце. Я уверен, что у неё добрая душа, просто, как будто, слишком много плохого ей пришлось пережить..

Кот-натурщик

Катя иногда мне носила подарки – свежую, летнюю, зелёную травку. Я очень радовался ей, тёрся бочком об её ноги, показывал, что я очень ценю её внимание. Я не мог рассказать ей то, что знаю, но изо всех сил старался сделать так, чтобы она поняла: любовь могущественна, безусловна и всепрощающа.

Случалось, Катя забывала обо мне, но это ничего. В доме у нас была странная штуковина, и даже название было чудаковатым у неё – «комп». Мне он совсем не нравился, потому что все ссорились из-за него. Особенно Максим и Катя. И, конечно, старший, лет четырнадцати, всегда побеждал младшую. Катя обычно уходила в другую комнату. Ей было грустно.. Она надевала наушники, а я приходил к ней и ложился рядом. А спустя время я заметил, что Катя смирилась с тем, что комп всегда достаётся брату.

И она стала брать блокнот и рисовать меня в самых разных позах: как я лежу на кровати, сижу на подоконнике, сплю и даже ем. Я стал котом-натурщиком для маленькой художницы. Катя любила показывать рисунки маме и брату. Совсем редко её хвалили, но чаще просто равнодушно произносили что-то вроде «угуу..». Бывало, даже мне она показывала мои портреты. Они мне казались восхитительными. И так хотелось сказать об этом, но я не мог. У меня даже получалось угадывать себя по ним. Ведь я знаю теперь, как выгляжу. Как-то раз Катя взяла меня на ручки, подошла к зеркалу в коридоре и сказала: «Это ты!» Так и узнал, что я – вполне себе милое создание персикового цвета, с золотистыми глазами; нос у меня рыжий, а усы – белые и кучерявые. В своих рисунках Катя всегда изображала меня с усами, ведь они для котов очень важны, а ещё хвост тоже был на катиных рисунках. Так проходил день за днём и год за годом.

Происшествие

Как-то раз я заметил, что Катя пришла со школы не такой, как обычно. Облако из тяжёлых мыслей висело в воздухе, оно было серым, и я видел его. Она молча положила портфель, села за стол, уставилась в стену и даже не замечала меня. Это было очень непохоже на неё. Она как-то неуверенно взяла тетрадь, открыла учебник алгебры и стала что-то писать. Не только я заметил что-то необычное в Кате. Мама тоже подключилась. Она встала в проёме и молча наблюдала за ней. Материнское сердце очень чувствительно ко всему, что происходит вокруг. Мне даже показалось, что она тоже увидела это облако из серого дыма. Оно пугало меня и становилось всё больше и плотнее. Что-то горело внутри у Кати, душа болела и искрилась. Что-то произошло. Я чувствую горечь и пустоту в её маленьком сердце.

– Катя, что с тобой? – спросила мама.

– Ничего. Всё нормально. Хочу пораньше сделать уроки.

Внутри вода. Она наполнила слова, голос был ненастоящий; скорее всего, она придумала эту фразу по дороге домой. Шар, наполненный водой внутри вот-вот взорвётся.

– Я же чувствую, что что-то не так. Расскажи.

– Нет. Нечего рассказывать.

Мама ушла. И я вижу, как начинают дрожать плечи, слышу, как всхлипывает нос. Я подхожу ближе. Мама снова зашла в комнату.

– Катя, говори быстро, что случилось! Это девочки?! Они тебя обидели?

– Меня толкали на лестнице.. – шёпотом сказала Катя.

– Кто именно?

– Ксюша и Катя.

У мамы сверкнул в глазах огонь. Нет, она не подошла к Кате, чтобы её успокоить, она гневно вышла из комнаты.

Честно, мне, как коту, непонятно, зачем так делают люди. Зачем кого-то вообще обижать? И мучить?

Но одно я знаю точно: мне хочется помочь Кате вылечить раны её маленького сердца. Я тихонько подбегаю к ней, начинаю тереться об ее ногу, но она безутешна, плачет навзрыд, боль сковала её. Я пробую прицелиться, чтобы запрыгнуть ей на колени. Так, ещё немного – и прыжок! Пытаюсь удержать баланс на её тоненьких, худеньких ножках.

– Катя! Мне не справиться!

И тут девочка, словно понимает мою речь, подхватывает меня руками. Серое облако всколыхнулось. Но я уже не боюсь его! Закрываю глаза и представляю, что оно постепенно растворяется в воздухе. Открыл глаза, оно и вправду исчезло. Катя, всхлипывая, прижимает меня к сердцу. Ей становится легче, она успокаивается. Я знаю: она оправится.

Новый день

Следующий день был тоже непростым. Утром Катя позавтракала и отправилась в школу. Обычно мама весь день бывала дома: готовила обед и убирала квартиру. Но тут что-то пошло не так. После ухода Кати мама накинула шубу, одела решительно сапоги и, хлопнув дверью, ушла, оставив меня дома наедине с пальмой, и ещё какими-то цветами в горшках. К слову, я любил есть растения и порой запрыгивал на стул, потом на подоконник и начинал грызть молоденькие листочки пальмы. Маме это, конечно, не нравилось, но у меня была непреодолимая тяга к цветам.

А потом я услышал, как дверь открылась. Мама вернулась домой. Она была очень серьёзной. Быстро сняла шубу, разулась, помыла руки. Достала из кладовки пылесос и начала убираться. Я не любил эту шумную штуковину, всегда забирался повыше на спинку кресла и наблюдал сверху. Ведь можно вечно смотреть, как кто-то работает. После пылесоса мама взяла пшиколку для стекл. Неожиданно зазвонил телефон. Она подошла к столику в зале, и я услышал:

«Эти безмозглые девки совсем одурели! Я их разнесла в классе. Угу. И Катя там была моя. Угу. Ну ничего. Она ещё спасибо мне скажет!»

Тут я услышал, что замок повернулся. Это пришла Катя. Она швырнула свой серый в розовый цветок портфель на пол, разулась и пошла к себе в комнату. «Нет, опять что-то не то..» – подумал я и побежал за ней. Моё сердце колотилось, кожей ощущал беду. Она плакала, сидя на стуле. Я ничего не понимал. Генеральским шагом ворвалась в комнату мама.

– Чего ревёшь?!

– Зачем ты пришла в школу!? Зачем устроила этот скандал?

– Я не могу сидеть сложа руки! Я не могла по-другому, они ведь тебя обижали, и непонятно, что могло случиться дальше. И вообще! Ещё спасибо скажешь, неблагодарная ты дочь!

Мама ушла, хлопнув дверью, Катя осталась одна. Я изо всех сил пытался утешить ребёнка.

– Бася, она опозорила меня при всём классе.. Что мне делать?.. – сквозь слёзы тихо проговорила Катя.

Я наблюдал за Катей и чувствовал, что она светлая душа. Но попала в очень нехорошее окружение. К сожалению, она этого не понимала. Я слышал разговоры Кати и мамы на кухне и узнал из них про новую школу и класс. Туда Катя перешла совсем недавно. Это был класс, где были одни девочки. И там учились непростые дети. Он был поделён на несколько групп внутри. И одна из групп любила задирать других. А Катя очень выделялась. Она была отзывчивой девочкой, старалась не перечить никому, возможно, из-за того, что видела, как брату иногда доставалось за плохое поведение. Он был бунтарём, вечно делал всё по-своему, а родителям это не нравилось. Ведь трудно любить неудобных, вот и попадало Максиму: за оценки, за то, что поздно возвращался домой, за то, что спорил и возражал родителям и за то, что постоянно играл в комп. И поэтому я думаю, Катя сообразила: лучше не высовываться в этой семье и жить так, как хочет мама, а то будет только хуже. А доброта была её сильным качеством. Но грустно то, что доброту дети воспринимали за слабость. Она старалась учиться только на пятёрки, для родителей, чтобы не получать от них, как брат. Каждое утро я наблюдал стену в детской, всю увешанную грамотами Кати. Она их собирала, как мне кажется, намеренно – чем больше, тем лучше. Может быть, она хотела получить внимание и любовь от достаточно строгой мамы и от отца, которого почти не видела. В классе Катя стала сразу белой вороной.

Ей было и так нелегко, а тут ещё и это..

Неудачный прыжок

Тишина.. Я тихонько захожу в комнату. Катя спит, я слышу, как бьётся её сердце. Мне хочется побыть рядом. Кровать двухэтажная, на втором – Катя. Я всегда запрыгиваю на второй этаж и ложусь в ногах. Только в этот раз чёрным-черно, ничего не видно. Я на ощупь запрыгиваю на стул, он слегка крутанулся, и далее – на стол. Иии прыжок! Кроваать! Я не допрыгиваю, ударяюсь ухом и плечом об железную лестницу кровати, цепляюсь одной лапой за матрас, когти не выдерживают, я слишком тяжёлый, и с грохотом падаю вниз. Ох, как больно, я упал прямо на булку.. Ковыляю в коридор и ложусь на лежанку, чувствую боль отдаёт в лапу, капли слез текут из моих глаз. Главное – расслабиться.. Это поможет.. Засыпаю.

Утром чувствую запах блинчиков. Мама печет. Максим уже давно ушел в школу, а Катя дома. Она подходит и смотрит на меня почему-то испуганными глазами.

– Мама! Басю побили!

Подходит мама. Внимательно осматривает пациента, то есть меня.

– Он упал похоже с кровати ночью. Нужно полечить его.

Мама приносит бутылочку, поливает мне ухо, я слышу шипение пузырьков.

– Что это? – удивлённо спросила Катя.

– Перекись, убивает микробов.

Катю решили переселить на первый этаж, чтобы мне было легче запрыгивать на кровать. По ночам теперь я старался всё же не приходить – слишком темно. Зато утром, когда Катя ещё спит, я запрыгивал к ней и ложился в ногах на кусочек солнечного света, льющегося из окна.

Она просыпалась, видела меня и пробовала играть в мышку под одеялом. Получалось очень правдоподобно, у меня включался режим охотника. Я ловил руку, накрытую одеялом, кусал, царапал задними лапами. Катя улыбалась, смеялась, и я тоже был рад, что она повеселела. Потом мне становилось скучно, я зевал, потягивался, мурчал и переворачивался на другой бочок. А Катя уходила умываться.

Щенок

Однажды я заметил в разговоре между детьми и родителями новое слово. Собака.. Хм, что оно могло значить? А может это чье-то имя, или название фрукта, или овоща? Я стал думать об этом слове всё больше и больше.

– Мам, подарите нам собаку!

Всё чаще слышал я.

И в один день я понял, что такое собака. Я был дома с детьми. Максим, как всегда, играл в комп. Катя плела из бисера мне ошейник, переодически примеряла его мне. И тут я услышал, как ключ в замочной скважине повернулся. Родители пришли домой. Катя и я побежали встречать их к входной двери. Что-то у мамы в руках. Оно было маленьким и серым.

– Что это? – спросила ошеломленно Катя.

– Собака.

И тут я понял: оказывается, собака – это что-то живое, маленькое и лысое.

Папа принёс с кладовки большую коробку, постелил на дно одеяло, а собаку положили внутрь этого картонного жилища. Причём его звали не только собакой, но ещё и щенком. Также, как и меня иногда называют котом, котиком, Баськой.

Имя

Вечером все собрались на кухне.

– Мам, а как мы его назовём? – спросил Максим.

– Хм.. Может быть Рексом или Бобиком?

– Может Томом? – предложила Катя.

– Нет, что-то не то..

– А может Даней? – сказала мама.

– Мне нравится, – ответил Максим.

– А может всё-таки Томом? – улыбнувшись, спросила Катя.

– Нет, давайте Даней, – твёрдо сказала мама.

Вот так у маленького существа появилось имя.

Вечером я заглянул в коробку, чтобы получше рассмотреть щенка. Он был крошечным, по размеру с катину ладонь, совсем без шерсти, как и я. Только на голове была копна чёрных прядей, также шерсть была на кончике хвоста и на лапках. Сам он был тёмно-серого цвета, на груди было белое узорчатое пятно. Он поднял голову и посмотрел на меня.

– Привет! Я – Бася, живу здесь. А ты – Даня, вроде как?

– Угу, – промычал щенок.

– Очень приятно, – улыбнулся я.

Так я познакомился с щенком.

Имя ему очень подходило. Он был напористым и активным. А ещё он был с характером. Когда кто-нибудь брал его на руки, он начинал рычать и кусаться.

Как-то раз я сидел на спинке дивана, и вдруг: бабах! Что-то с грохотом рухнуло. Я услышал писк Дани. Побежал скорее в коридор. А там москитная сетка, отгораживающая коридор, рухнула прямо на Даню, а Даня, как черепашка, пытался выбраться из-под неё. Тут подбежали Катя и мама, подняли сетку и освободили щенка. А потом они со смехом обсуждали это. Я сразу подошёл посмотреть, как там Даня, и увидел мелкую дрожь по всему телу.

– Даня, не бойся, всё хорошо. Я рядом..

Но Даня ничего не ответил, только сожмурил ещё больше глаза. Я не мог к нему пройти, сетка была непреодолимой преградой для меня.

Может быть, этот случай повлиял на понимание мира Дани. Щенок рос, и я замечал, что он не очень был открыт людям, он им не доверял. А как-то раз я видел из окна, как за ним гналась большая белая собака. Даня летел как пуля, его конечно не догнали. Собак он тем более не любил.

Мой лучший друг

Даня вырос ростом с меня. Мы даже подружились. Утром, после прогулки и мытья лап, Даня прибегал ко мне на коврик, где я грелся на солнышке. Он заваливался на бок и, громко вздохнув, засыпал. Мы лежали на коврике до обеда. А потом возвращались со школы дети. И я любил наблюдать за ними. Катя обычно сначала обедала, а после делала уроки. Максим обычно садился за комп. Но вечером иногда все собирались поиграть с нами, и это было самое лучшее время. У меня была любимая игрушка – серая мышка с хвостом. Катя водила ею по ковру, подбрасывала в воздух, а я хватал её в прыжке. И с каждым разом она подкидывала всё выше и выше, и я проворно ловил мышку. Девочка громко восклицала: “Макс, смотри, как Баська высоко прыгает!” И мне хотелось прыгнуть ещё выше, в такие моменты мне казалось, что Катя оживала. Когда я уставал прыгать, то подходил к Кате и устало ложился ей на колени.

В это время Максим играл с Даней в апорт с косичкой. Мама и Катя когда-то порезали старые джинсы и сплели из лоскутков косичку. По-правильному, пёс должен был приносить её обратно другу, но он просто убегал с игрушкой куда глаза глядят. И никому не удавалось научить его приносить. Да, и Даня при этом злобно хихикал, убегая с игрушкой в зубах. Зато Кате удалось научить его самым разнообразным трюкам: «Сидеть», «Дай лапу», «Ползти», «Прыжок», «Голос» и, самые запоминающиеся, – «Служить» и «Кувырок». Максим как-то раз пришёл домой и рассказал, что у его друга собака, шпиц, умеет крутиться, а ещё стоять на задних лапках. Катя так воодушевилась, что решила: её собака тоже будет знать такие команды. Катя попробовала научить Даню за вкусняшку крутиться: она брала его за бока и начинала крутить, Даня рычал, тогда Катя позвала маму на помощь. Придумали показать Дане наглядно. Мама говорила Кате: «Кувырок!» – и Катя на четвереньках начинала крутиться вокруг своей оси. Тут девочка попробовала сказать Дане: «Кувырок!» – и он начал вертеться, да так быстро, что по инерции упал на спину, перекатился на другой бок и встал на лапы. Девочка была в восторге и захлопала в ладоши. Получилось даже лучше, чем у шпица. Позже Катя научила Даню команде «Служить», и он лихо вставал на задние лапы.

Даня знает ещё одну тайную команду. Папа очень её любил. Когда приходили гости, он брал рюмку, подзывал Даню и ставил ему на широкую спину. И говорил: «Держи!» И Даня держал, не шевелясь, спокойно, столько, сколько нужно, а потом получал что-нибудь со стола, например, кусочек сыра.

Зимой в квартире было достаточно прохладно. Вечером, когда Даня спал на лежанке, я подходил к нему и мурчал так, что он терпеть этого не мог. Согласен, это было некрасиво с моей стороны, но что поделаешь. Мне хотелось лежать на тёплом месте, а он как раз нагрел его. И Даня всегда уступал из уважения к старшему, рычал, конечно, но я не обижался, принимал его таким, какой он есть. Перед сном подходила мама с пледом и накрывала нас. Наши лежанки находились рядом друг с другом. Дане было жарко под одеялом: он с недовольством, рыча, выбирался из него. А мне было в самый раз – тепло и уютно.