Читать книгу Боярский Сын. Рождение - Группа авторов - Страница 1

Глава 1. Пробуждение

РИ, Сибирь, предместья Искитима

Просыпаться было неприятно. Всё тело болело, я поморщился от ноющей боли, которая заставляла всё тело мелко дрожать, но всё же смог открыть глаза. Я находился в просторной комнате с белыми стенами, справа от меня было высокое двустворчатое окно, в которое нагло заглядывала одинокая луна. Одиноко у противоположной стены пристроились рядом друг с другом единственный стул и двустворчатый шкаф. Напротив окна в свете луны выделялась белизной раковина с зеркалом.

«Ну, ничего себе больница, видимо, меня положили в ту же больницу, в которую я пытался устроиться» – Подумал я и повернул голову на бок. Взгляд скользнул по трубке капельницы, которая тянулась к моей руке. А к моей ли руке⁈ Я смотрел на тонкую мальчишескую руку лет пятнадцати, ни шрамов, ни привычной татуировки во всё плечо, которая спускалась хвостом змеи в локтевой сустав, на ней не было. Я откинул одеяло и смотрел на молодое юношеское тело. Кое-как вытащив иголку капельницы из вены, я медленно встал и подошел к умывальнику, всматриваясь в зеркало над ним. Четко рассмотреть отражение не получалось, света луны не хватало, но я точно понял, что из отражения в зеркале на меня смотрит молодой парень лет пятнадцати-шестнадцати на вид. Черные волосы на голове пребывали в полном хаосе, острый нос и скулы очерчивали классический европеоидный разрез глаз, цвет которых я не мог угадать, тонкие аристократичные губы замерли в легкой ухмылке, но подбородок был волевой, с небольшой ямочкой, как в классических дамских романах… Стоп! Какие романы⁈ Я – Андрей Волков, майор медицинской службы Вооруженных Сил Российской Федерации в отставке, участник боевых действий, награжденный медалью «За Отвагу» и орденом Мужества, десантник, так как бывших десантников не бывает, мне сорок семь лет, на пенсию я вышел уже давно, так как в августе две тысячи восьмого получил тяжелое ранение – при взрыве гранаты мне перемолотило ногу, и вот уже пятнадцать лет я передвигаюсь строго с помощью трости или костылей, а кто этот парнишка в зеркале⁈

Голова закружилась от сотен мыслей, нахлынувшей паники и страха того, что я сошел с ума. Словно кто-то возник сзади меня, «чуйка» сработала, и я развернулся на пятках на сто восемьдесят градусов. Сзади никого не было. Я снова развернулся к зеркалу. Из него на меня снова смотрел молодой парень, за спиной которого стоял крепкий мужчина с длинными гладкими черными волосами до плеч, если бы не отсутствие света, я бы поклялся, что у него полностью черные глаза без признаков радужки и белков. Серая кожа, острые, практически хищные, черты лица, хитрое и безумно опасное выражение лица – на голове у него сидела белоснежная корона, словно выточенная из отполированнойкости с одним единственным черным ромбовидным камнем по центру, было ощущение, что корона словно бы растет из его головы…

«Так нужно, скоро ты всё поймешь. А пока спи…» – Прозвучал у меня в голове его голос, ладонь с черными ногтями легла мне на плечо, но губы в отражении так и не разомкнулись…

– Кто ты⁈ – Свой – чужой голос был хриплым, холодным и властным и звучал очень глухо.

– Со временем узнаешь. А теперь спи! – Губы странного «человека» тронула легкая ухмылка, и последнее слово прозвучало словно приказ для моего тела. Я повалился на пол с грохотом, теряя сознание…

* * *

Второе пробуждение было уже намного лучше. Я снова проснулся на кровати в той же комнате. Всё вокруг было залито светом, льющимся из окна, по ощущениям, время было около полудня. На стуле у противоположной стены сидел невысокий суховатый старичок лет шестидесяти на вид. Как только он заметил, что я открыл глаза, то сразу же вскочил и склонился в низком поклоне.

– Барин! Как же долго вы в себя не приходили, уже и Аристарх Прохорович в город отправился, дабы за лекаря справиться. Три дня ужо как убыл, Софьюшку, сестренку вашу младшую с собой взял и отправился в Новосибирск… – старичок начал тараторить без остановки, а я в шоке смотрел на него.

«Барин? Я? А Аристарх Прохорович мой дед? Софья? Младшая сестра? Он о чем? Дед у меня только один был, звали его Александром, и умер он ещё до моего рождения, да и в семье нас только трое всё время и было: бабуля, мать и я, других детей у матери не было, да и замуж она так во второй раз и не вышла…» – пронеслось у меня в голове.

– Какое сегодня число? – Прохрипел я.

– Так шестнадцатое августа, аккурат третий день, как ваши семнадцатые именины прошли, вы все три дня в лазарете и провели после принятия Небесного Покровительства.

«Небесное Покровительство? Что это?» – Подумал я, а в голове всплыли ночные события и странный мужик с черными глазами и костяной короной на голове в зеркале.

– Воды и еды… – Прохрипел я, чувствуя, как закрутило желудок.

– А это-то мы быстро, барин, сию минуту! – Мужичок распрямился и выскочил за дверь.

«Может, я сплю? – Подумал я и укусил себя за нижнюю губу, стало больно, и во рту мгновенно появился металлический привкус. – Не сплю. А, значит… Да ни черта это не значит!.. И так, что я имею? Я старый битый жизнь одинокий мужик оказался в теле мальчишки – подростка, судя по словам мужика, где-то в Сибири, и по ходу дела, в какой-то общине старообрядцев. Что-то они напортачили со своими мухоморами, и парнишка двинул кони, а я оказался в этом теле. Это что ж? Я умер и переродился что ли⁈ Вот никогда не верил в Бога, и вот нате – получите…»

Вернулся мужичок, вкатывая в комнату перед собой тележку с подносом. На нем оказались жиденький куриный бульон, овсяная каша на молоке и кружка с вишневым компотом.

– Марфа Петровна для вас компота вишневого наварила кастрюлю большую, сказала, в любое время просите, напоит даже вне обеда. – Улыбаясь, мужичек поставил поднос передо мной.

Ел я молча. Когда все тарелки и кружка опустели, я скинул кровати и свесил ноги вниз. Мужичок моментально подскочил к кровати и залепетал:

– Матвей Александрович, ну не надо, не стоит оно того! Вы три дня лежали, сил-то, сколько потеряли, опять же недавно только Небесное Покровительство приняли, вас из храма-то Аристарх Прохорович на своих руках выносил, я сам то видел! Отдохните, не вставайте.

«Матвей Александрович… Так вот как парнишку звали…» – Подумал я, а в слух сказал: – Отведи меня в храм.

– Ну, Матвей Александрович, может позже, а… А то вы и на ноги то еще не встали, а вас уже шатает… – Начал было отпираться мужичок, но я его прервал.

– Быстро. Отведи. Меня. В храм. – Чеканя слова, повторил я, вставая с кровати.

Мужичок вздохнул и встал со стула.

– Идемте, барин, коль уж так хотите. – Он двинулся к двери, придерживая меня под руку.

Я двинулся за ним. Мы вышли из комнаты и двинулись по длинному коридору к лестнице. Пока мы шли, меня начал одолевать детский восторг. Я ходил. Нет, не так. Я ХОДИЛ САМ! Без трости, без костылей, без простреливающей в колене боли от каждого шага, когда я опирался на левую ногу. Это было восхитительно! НЕТ! ЭТО ВОСХИТИТЕЛЬНО!!! С каждым шагом ноги держали меня все увереннее, и шаг становился тверже. Мы спустились по лестнице со второго этажа и вышли на улицу через высокие двустворчатые двери.

На улице царило позднее лето, было еще жарко, но уже чувствовалось, что совсем скоро придет легкая осенняя утренняя прохлада, от которой все вокруг зальет золото и багрянец… Я всегда любил именно осень, как говорила бабуля: «Осень – твоё время, Андрейка.» Я родился осенью, двадцать пятого сентября в одна тысяча девятьсот семьдесят шестом году в городе – герое Ленинграде. Я помню свое детство, школу номер сорок семь в Калининском районе, поступление в Военною Медицинскую Академию, курсантскую жизнь, смерть матери на втором курсе, выпуск направление на службу в Бурятию, там уже были командировки в Чечню, после перевод в Осетию, события августа две тысячи восьмого года, которые перевернули всю мою прошлую жизнь. Помню все мои последующие скитания по матушке – России, кем я только не был – сторожем, фельдшером на полулегальной артели при отмывке золота на Дальнем Востоке, работал и на фабрике по сборке пластиковых окон…

Мы прошли по гравийной дорожке до восьмиугольного здания, похожего на мавзолей. Я с интересом отметил, что крестов на нем нет, как и каких-либо отсылок к православному христианскому храму.

– Вот и пришли, барин, уж, простите, но я входить не стану, вера эта ваша и рода вашего, а нам православным входить нежелательно туда… – Зароптал мужичок, имени которого я так и не удосужился узнать.

Я кивнул и толкнул тяжелую дверь. Внутри не было окон, и свет разливался от сотен свечей вокруг. Прямо передо мной, на дальней стене было высечено изображение огромного древа от корней до крон, над кроной парила огромная птица, увитая языками пламени, в корнях извивался исполинский змей, слева и справа от дерева были высечены два вставших на дыбы жеребца, грива того, что справа была белой, а второго, что был слева – черной. В стороны от фрески расходились ниши, в каждой из которых стояли статуи, выполненные в полный человеческий рост. Здесь был и огромный кузнец с могучими руками и колоссальными плечами, одной рукой он замахнулся, сжимая молот, второй держал наковальню, Взгляд его был сосредоточен именно на наковальне, казалось, что положи туда заготовку из металла, и он начнет свою работу, придавая куску металла нужную форму. По соседству с ним стояла молодая женщина с настолько тонкой талией, что я мог бы обхватить её двумя руками так, что пальцы на них соприкоснуться. С другой стороны стоял воин в классических доспехах русских витязей из былин – чешуйчатый доспех накрыт плащом, из-под которого выглядывал колчан с вложенным в него луком, одной рукой он придерживал каплевидный щит рядом с ногой, второй сжимал рукоять огромной булавы, закинутой на плечо, шлем – шишак лихо задвинут на затылок, а выражение лица так и кричало: «Ну же⁈ Кто на меня⁈ Выходи по одному! Всем ***** отвешаю!» Напротив него Стоял мужчина в крепких годах. На нем не было доспехов, в руке он сжимал высокий посох, навершие которого было обвито несколькими лентами, на нем была длинная рубаха до пят, а на плечах лежала медвежья шкура. Серьезное сосредоточенное лицо и выражение глаз я мог выразить только одним словом – Мудрость. Следом шли статуи двух женщин, у одной в руках был лук с наложенной на него стрелой, лицо выражало азарт и предвкушение охотника, нашедшего свою жертву, даже сама поза была какой-то скрадывающей, таящейся. Вторая же стояла гордо, с прямой спиной, чуть вздернутым подбородком, в небольшой тонкой короне, взяв одну руку в другую на уровне талии, простое платье до пола, скрывало фигуру девушки, но можно было сказать лишь одно – Царица… Перед ней так и хотелось опуститься на одно колено и склонить голову.

Я помотал головой и отогнал странное наваждение и сделал шаг к следующей статуе. И встал как вкопанный столб. На меня смотрел тот самый мужик из зеркала. Длинные гладкие волосы до плеч, острые, почти ястребиные, черты лица, тонике аристократичные кисти рук, волевой подбородок и корона, словно собранная из костей. Даже в статуе это чувство оставалось. Напротив него, с другой стороны стояла статуя брата-близнеца – всё абсолютно то же, но одновременно и другое – выражение лица мягче, черты лица не такие острые, взгляд добрее, а над головой висит непонятный шар.

– Пора бы и поговорить. – Раздался голос в моей голове. И я потерял сознание, повалившись на каменный пол храма.

* * *

Каково вам просыпаться в месте, где нет ничего, кроме тумана вокруг и серого песка под ногами? Ощутили? Вот и мне было неприятно.

– Может, встать соизволишь? – Насмешливый голос вырвал меня из ступора.

Я резко вскочил и обернулся. За спиной стоял брат – близнец коронованного черноволосого, Точно такое же лицо, и одновременно другое – острые черты, но мягкое выражение, абсолютно белые волосы, белоснежные глаза без радужки и зрачка, аристократичные кисти на руках с белоснежными ногтями, и словно переплетенный клубок из лучей света над головой.

– А…. Здрасьте. – Ничего умнее в мою голову не пришло.

Брови мужчины вначале взлетели вверх, губы дернулись в уголках вверх, и в итоге он расхохотался. Смеялся он долго и искренне.

– Ох… Давно я так не смеялся, – кивнул он головой, утирая несуществующие слёзы, – Но о чем говорить, ведь, ты пока ещё ничего не знаешь, а мы вытянули тебя в этот мир совсем недавно. Ладно, для первого раза прощу такое общение. Но лишь один раз, в следующий раз я подобного не потерплю. – Он снова улыбнулся, но на этот раз улыбка была другой.

У меня, почти пятидесятилетнего мужика, даже не возникло сомнений, что в следующий раз я за своё «Здрасьте!» могу и огрести.

– Прости…те… Но кто вы? И главное – где я? – Я решил не тратить время на пустую болтовню и решил брать, как говориться, «быка за рога».

– О! Уже лучше, гораздо лучше! – Мой собеседник театрально поаплодировал пару раз. – Что ж, отвечаю в том же порядке. Я – Белобог, старший бог славянского пантеона. Ты в Российской Империи, предупреждая сразу же твой следующий вопрос – сейчас идет 2001 год от Рождества Христова, как сейчас принято считать.

– Но… КАК⁈ – Думаю, и этот вопрос был ожидаем, но задать мне его дали.

– Если я начну это полноценно и досконально объяснять, то ты потеряешь рассудок. Поверь мне, это не тот вариант развития событий, на который мы рассчитываем. Так что пока что считай объяснением всему этому простое слово – ЧУДО.

– Вы сказали «МЫ»? – Я моментально ухватился за оговорку.

– Верно, – Белобог удовлетворенно кивнул головой, словно учитель прилежному ученику за правильный ответ, – МЫ. Под этим словом я имею в виду себя и моего брата, Чернобога, ты с ним уже встречался.

Я немного нервно кивнул. Всё-таки его брат-близнец меня немного пугал.

– Ой, ну не надо. Вся наша разница лишь в том, какую сторону мы представляем. Я – Свет, Он – Тьма, более разницы между нами практически нет.

– Наверное, это прозвучит глупо, но это разве не значит, что он – плохой, а вы – добрый?

– Действительно, вопрос глупый, но отвечу, – Бог вздохнул, и у меня снова создалось впечатление, что это вздыхает печальный учитель, разъясняя непутевому ученику по новой уже пройденную тему. – Без Света или без Тьмы не будет Баланса, а если не будет Баланса, не будет и Порядка. А если не будет Порядка, вокруг будет лишь Хаос, который разрушает и созидает, убивает и рождает Всегда и Никогда. А в Хаосе не может быть Личностей, без разницы каких – богов, демонов, людей… Тьма и Свет ни хорошие, ни злые, это абсолютные Константы, две альфа – стихии, если хочешь, на которых строиться всё остальное.

На это я лишь кивнул, вдруг в голове мелькнула мысль, а не сойду ли я с ума от этого…

– Не сойдешь, отчасти благодаря мне, отчасти благодаря самому себе, ты уже морально сложен и личность твоя уже полностью сложилась, вдобавок, уже пережил смерть дважды – это было одной из причин, почему мы выбрали тебя.

– Выбрали для чего? – Тут уже прищурился я.

– Для пешки, которая превратиться в ферзя в тылу противника на шахматной доске, – На этот раз его улыбка стала немного опасной, – Нам нужен был тот, кто сможет в нужный момент выйти на шахматную доску нашей партии и обернуть всю игру в нашу пользу. Выбор пал на тебя. Ты удовлетворял всем нашим требованиям. И как раз твое физическое тело умерло на операционном столе.

– Так значит, я всё-таки умер…

– Конечно, умер. Распределить душу из Реки Вечности еще можно, если знать как, а вот забрать душу из ещё живого тела просто невозможно, существуют определенные Столпы, которые даже боги не в силах нарушать, иначе это опять же приведет к нарушению Порядка и порождению Хаоса. Да и тебе ли жаловаться, подумай сам. Ты всю жизнь провел либо сражаясь за других, либо жил в одиночестве, словно волк завывая на Луну от отчаяния, последние пятнадцать лет ты провел в постоянной боли и отчаянии, да, стержень у тебя есть – ты не сдался, не наложил на себя руки, а я видел огромное количество людей, которые сдались гораздо раньше, чем ты. Это вызывает у меня некоторую симпатию, признаю, люблю сильную волю. Зато сейчас у тебя есть все шансы прожить новую жизнь, ты молод, крепок, твоё новое тело здорово, нога больше тебя не беспокоит. Есть возможность на этот раз не воевать ради интересов других людей, а самому стать серьёзной фигурой в Большой Игре.

– И что же я должен выполнить, чтобы получить этот шанс прожить новую жизнь? – Почему-то мне не верилось в этот «сыр с маслом».

– Ты меня не понял, – вновь покачал головой Белобог, – новая жизнь – и есть твоя цель, ты проживешь жизнь как Матвей Волков, Одаренный шести Начал. И поверь уж моему опыту, эта жизнь будет яркой. Ну, а когда от тебя будут необходимы определенные действия, мы подскажем тебе об этом.

– Мы?

– Да, мы, днем могу прийти к тебе я, ночью – Чернобог, мы – две стороны одной монеты, день и ночь, свет и тьма, жизнь и смерть. Мы будем твоими Небесными Покровителями до твоей смерти.

– А что с самим Матвеем? Что стало с ним?

Белобог поморщился, но ответил:

– Он не хотел жить, точнее, полностью наоборот, он желал смерти. А с такими мыслями и желаниями не стоит входить в храм в день принятия Небесного Покровительства. Те, кто не обладают Волей жить, жизни не достойны. Его душа ушла на очищение по водам Реки Вечности, а это тело мы поместили твою душу, за это мы заплатили Норнам достойную цену…

– Но как вы хотите, чтобы я жил как Матвей? У меня ни его привычек, ни памяти, я его не знаю, и не думаю, что его дед Аристарх и сестра Софья не заметят разницы. – Я покачал головой.

– О, не волнуйся об этом, с этим мы поможем, память Матвея мы сохранили, и мы сольём её с твоей. – Белобог вытянул руку ладонью в вверх, на ней зажглась искра лазурного цвета, бог указательным пальцем показал на моё лицо, и искра, словно выстрел, прилетела мне в лоб, мгновенный жар, и я схватился за голову.

– Ну, это будет неприятно, но ты вытерпишь. Ведь и не такое терпел, – Он усмехнулся, опуская руку.

Из глаз брызнули слезы, голову сдавили кольца раскаленного металла, мне было больно, нет, не так. МНЕ БЫЛО БОЛЬНО! Словно сознание разорвали надвое – одна половина продолжала воспринимать всё окружающее и видеть Белобога, вторая просматривала огромный фильм в ускоренной перемотке, при этом запоминая его досконально. Это была жизнь Матвея. Вся его жизнь до семнадцатого дня рождения.

– Ладно, три дня беспамятства и галлюцинаций, и ты будешь помнить и знать всё, что знал и помнил Матвей, это не такая уж и высокая цена за начало новой жизни. А теперь будем прощаться, мы с братом придем, когда это станет необходимо! – Белобог махнул рукой, и туман вокруг окутал меня плотной белесой пеленой.

* * *

Ночь. Комната. Луна. Стол. Стул. Только нет аптеки и фонаря. Интересно, а здесь Блок получил такую же известность? Я – Матвей не особо уделял время литературе… Да вообще ничему не уделял время… О, как же можно быть такой амёбой…

Стоп! Я – Андрей Волков, в теле Матвея Волкова, я – это я, и никто более. У меня есть шанс прожить новую жизнь. Да, цинично, но парень сам не хотел жить. Значит, я воспользуюсь этим шансом! Молодое тело, здоровое тело. Теперь моё тело! Теперь я – Матвей! Его память – моя память, его прошлое – моё прошлое. Но будущее впереди только моё, мне сказали жить жизнь. Вот и буду жить…

Жизнь-то у парнишки, на самом деле странная была, ни мать не любила, ни с отцом не был дружен, с дедом разве что нормальные отношения были, да с младшей сестрой нормально общался. Мать и отец уже умерли, воспитывался лишь дедом в своём поместье под Искитимом, недалеко от Новосибирска.

И не могу сказать по воспоминаниям Матвея, что его ненавидели и презирали, нет! Скорее относились холодно и отстраненно, некоторые даже боялись, словно он был ходячим напоминанием о ком-то или о чем-то….

С этим ещё предстояло разобраться. А сейчас молодое и отдохнувшее тело требовало движения. Семнадцать лет, ноги мне в рот – вот это поворот! Вся жизнь впереди!

Я вскочил с кровати, скинув тяжелое одеяло на пол. Подскочил к умывальнику, умылся ледяной водой и критически осмотрел себя в зеркале. М-да, мог бы и собой немного заняться, все задатки есть, а за телом никакого ухода… Слишком тонкие руки, узкие плечи, такое ощущение, что задница и то шире, ей-богу, словно девица – принцеска с бледной кожей и на начальной стадии анорексии…Ну, ничего, мы это исправим.

Босиком, словно я снова услышал те далекие крики: «Рота, подъем! Босиком перед палаткой стройсь! В ногах вся сила! За мной вокруг полевого лагеря бегооом-марш!!!», я выскочил из усадьбы мимо разинувшего рот того самого мужичка, который был вчера со мной (кстати, а как его зовут-то?), я побежал вокруг усадьбы. Круг оказался небольшой, метров семьсот, но всё оказалось хуже, чем я думал, тело просто не обладало даже минимальным уровнем физической подготовки! Если первые два круга худо-бедно я пробежал, то следующие два прошли уже в эгиде бежим-идем, а пятый под лозунгом «мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним…».

Когда я понял, что гарантированно закрыл обещанные себе три километра, то позволил себе перерыв в десять минут, дошел до качелей Софьи, сделал полный цикл разминки, как учили ещё в училище, добавил к ней гимнастику Гермеса, и, не найдя лучшего снаряда вокруг, сдвинул цепи качелей в сторону и начал подтягиваться на этой перекладине. Здесь тоже ничего хорошего не было – кое-как восемь раз, но, в конце концов, выполнил пятьдесят подтягиваний (последние десять были выполнены в десять подходов). Следом были отжимания – скручивания на пресс – приседания, всё по сто раз. Понимая, что для начала и этого уже достаточно, и завтра тело мне уже закричит: «ПРИВЕТ!», я довольный и уставший поплелся обратно в поместье со старой – доброй мыслью: «В здоровом теле – здоровый дух».

На крыльце меня ждал тот самый мужичок, нервно наминая в вспотевших ладонях кепку – восьмиклинку в мелкую черно – серую клетку.

– Матвей Александрович, вы меня так в гроб сведёте! Мне же Аристарх Прохорович наказал, чтобы я к нему сразу же бежал, как только вы в себя придете! Вот так прям и сказал: «Гаврила! Чтоб у меня быстрее пули был, как только Матвей проснётся!» А как я ему доложусь о вас, когда вы носитесь по всему поместью как ураган! Вы же три дня назад в обморок свалились от того, что до храма дошли! Нельзя вам ещё перенапрягаться. Никак нельзя! Ну как же…

– Гаврила! – Я прервал эту тираду словесного водопада на меня (ну хоть имя узнал, и то радость!) – Хватит зудеть, как комар над ухом. Хотел бы деду доложить, так уже бы порог его покоев обивал! Сам прекрасно знаешь, что Аристарх Прохорович проснется через… – я посмотрел на огромные часы в прихожей усадьбы, стрелки которых были видны даже со входа, – через полтора часа, вот тогда и доложишься, можешь и про утреннюю разминку поведать. А перед дедом я сам отвечу, чай не маленький. Тоже мне нянька нашлась…

Я уже развернулся и двинулся к входу в поместье, но Гаврила не унимался:

– Да зачем так убиваться-то⁈ – Не сдавался он.

Я остановился и повернул лишь голову, глядя на Гаврилу одним глазом, ответил:

– Пора наверстывать упущенное. Коль раньше о себе не позаботился, будем добиваться всего ударными темпами. Как говорили латиняне «Amat victoria curam», что в переводе значит «Победа любит старание». Я сейчас умоюсь и отправлюсь в библиотеку, завтрак и обед прикажи подать туда. Если Аристарх Прохорович изволит меня видеть сегодня, то пришли за мной или сам приходи и позови, вопросы будут?

– А вечером?

– А вечером, мой друг Гаврила, я думаю, меня заберет в своё царство его величество Морфей. Иначе завтра я так рано не смогу встать…

Я повернулся и вошел в поместье, махнув Гавриле рукой на прощание. На моем лице гуляла странная улыбка, а Гаврила так и стоял с удивленным выражением на лице, пока я не поднялся по лестнице на второй этаж.

* * *

Разговор с князем не состоялся в этот день. И на следующий тоже. Единственное, что ждало меня на следующий день – ноющая боль по всему телу. Оно просто говорило мне: «Жить лениво – прекрасно, мы прекрасно же жили, хозяин, ну на кой оно нам надо⁈», но телу так просто не объяснишь, что теперь хозяин новый, а как известно по старой поговорке «Новая метла по-новому метёт». Дорогой родственник отправился вновь в Новосибирск, как сказал Гаврила, который следовал за мной просто по пятам, вернётся глава рода только через неделю. Я же всю неделю посвятил библиотеке и спорту. Тело выло, ныло, но я каждое утро заставлял его вставать и заниматься своим физическим воспитанием. Пересмотрел питание (ну, хоть диетология не мой профиль, но я всё же врач, и основы худо-бедно помню), чем очень удивил Марфу Петровну, о которой говорил Гаврила, когда я впервые его увидел.

Марфа Петровна оказалось грузной женщиной в возрасте глубоко за пятьдесят, прекрасно отбивающая фарш перед приготовлением своих фирменных котлет «по-сибирски» и мешающая тесто по русские народные песни собственного исполнения. При всей её внешности я никак не мог привыкнуть к её голосу. Открытое звонкое звучание меццо-сопрано на долгом выдохе создавало ощущение, что поёт молодая эстрадная артистка, но ни как не женщина, у которой уже седина в волосах, и при этом она не стоит на месте, а, к примеру, тесто отбивает о дубовую столешницу на кухне.

Вот и сейчас пробегая вокруг усадьбы, я слышал, как раздаются глухие ритмичные удары из-за приоткрытого окна и слова песни:

– Кострома. Кострома,

Ты за что любишь Купалу?

А я за то люблю Купалу,

Что головушка кудрява,

Что головушка кудрява,

А бородушка кучерява,

Что головушка кудрява,

А бородушка кучерява,

Кудри вьются до венца,

Люблю Купалу – молодца!..

Эх, не готовила бы так вкусно, точно бы деда уговорил её в театр на пробы отвести…

Я закончил свои три километра и продолжил тренировку у качелей Софьи. Вновь подтягивания, отжимания, скручивания и приседания.

Отдохнув минуту, я поднялся и отправился в усадьбу. Душ, завтрак, библиотека – пока мне никто не мешает и особо не задевает, нужно пользоваться доступным временем. Почти всё свободное время за прошедшие девять дней я провел в библиотеке. Всё-таки, в этом мире не было ни кардинального принятия христианства, как абсолютной религии, здесь не было привычной для меня революции, Великой Отечественной Войны, девятое и первое мая здесь были просто днями в календаре. Зато были другие даты и события. И если память Матвея помнила хотя бы даты, то истории их возникновения в большинстве своём молодого человека не интересовали. Ну а мне было о-о-очень интересно.

Быстро приняв душ и сбежав в столовую на первом этаже, я прошел в кухню, где Марфа Петровна уже исполняла другую песню.

– Доброе утро, Марфа Петровна! – Я улыбался во все тридцать два белоснежных зуба.

– Доброе утро, Матвеюшка, только рано ты сегодня вновь. Так совсем себя загоняешь, конь ты мой ретивый. А как сляжешь от слабости со своими побутками ранними? – Улыбнулась «добрая версия домомучительницы Фрекен Бок».

– Дело молодое, сейчас и не такое провернуть могу. – Я продолжал улыбаться, – дозвольте отзавтракать с вами?

Хоть я и внук главы рода, а, по сути, в текущий момент единственный мужчина рода в поместье, всё же кухня – царство Марфы Петровны, она здесь и царица, и королева, и владычица морская, даже дед спрашивал у нее разрешения, если не хотел идти в столовую, хотя он, скорее всего, спрашивал разрешение только из уважения, но кто я такой, чтобы ломать сложившиеся традиции, да и Марфу Петровну в доме любили, ценили и уважали. Что мне стоит уважить женщину?

– Дозволяю, молодой человек, как не дозволить барину молодому. – Хитро прищурившись, ответила Марфа Петровна, вытирая руки о передник, – сегодня по расписанию твоему, каша овсяная на молоке с ягодами лесными и маслом сливочным, творог, чай черный.

Наша чудо-женщина поставила передо мной поднос с двумя тарелками, маленькой вазочкой и кружкой парящего черного чая, всё-таки для Марфы Петровны я так и оставался мальчишкой, поэтому она добавила к завтраку вазочку со смородиновым вареньем.

Чудо, а не женщина! Я начал завтракать, а Марфа Петровна взяла вторую кружку чая и присела напротив.

– Ох, Матвеюшка, смотрю на тебя и диву даюсь, шестнадцать зим уже прожил, и ладно бы, но как Небесное Покровительство принял, так как изменился, вроде бы и ты, да и не ты одновременно. – Сказала она с улыбкой, глядя на меня.

– У меня, Марфа Петровна, можно сказать, после обряда, взгляд на мир перевернулся, цели поменялись, новые появились, не хочу к старому возвращаться, и цепляться за старое не хочу больше. Вперед бегом – бегом вперед! Мне же столько наверстать нужно.

– Ох, соколик ты мой молоденький, что ж тебе наверстывать-то, у тебя же вся жизнь впереди.

– Те годы, что я как тюлень провёл, после смерти мамы и гибели отца. Марфа Петровна. Их наверстывать, их уже не будет, так что жить будем и за сейчас, и за вчера, и всё ради завтра.

Марфа Петровна покачала головой. Смерть родителей Матвея произошла с разницей в две недели – столько дней шло письмо из полка отца в родовое поместье Волковых.

Когда пришло письмо, Матвею было одиннадцать лет. Мать Матвея, Елизавета Волкова была беременна вторым ребенком, сообщение о смерти мужа спровоцировало нервный срыв, что привело к преждевременным родам. Ребенок родился, девочку мать назвала Софьей, и умерла, держа её на руках. Реанимационные мероприятия ничем не помогли. Спустя четыре часа из Новосибирска примчался Аристарх Прохорович, который был в отъезде по делам рода, и узнал, что у него в роду родился новый член, но один принятый в род член умер. Дед забрал нас в Новосибирск, пока родителей готовили к похоронам. Родителей похоронили на Искитимском кладбище в одной могиле.

Первые полгода после похорон Софья постоянно плакала, уж сколько дед поменял нянечек – кормилиц, просто сосчитать невозможно. А потом, ровно как ей исполнилось полгода, она перестала плакать вообще. И не говорила Софья до шести лет. Просто невозможно было из неё что-то вытащить. Когда я – Матвей, попал в лазарет после обряда Небесного Покровительства, она впервые заговорила.

– Ох, ну тогда живи, Матвеюшка, ярко живи, но не глупи, лишний раз голову в петлю не суй. – Кивнула Марфа Петровна и поднялась, отставляя пустую кружку, – заболталась я тут с тобой, у меня там тесто поднимается, Софьюшка о пирожках с капустой просила на сегодня, пойду – проверю…

Я благодарно кивнул, потому что говорить просто физически не мог – Марфа Петровна готовила также великолепно, как и исполняла русские народные песни.

Позавтракав и поблагодарив Марфу Петровну, я убрал за собой посуду в мойку и отправился на второй этаж в библиотеку.

О, это действительно была библиотека! Высота потолков около четырех с половиной метров, от пола до потолка стеллажи, строго рассортированные по принадлежности книг, В дальней стороне окно-витраж во всю ширину стены, а центр потолка – самая высокая точка полукруга витража. Общая площадь библиотеки по моим прикидкам занимала почти половину второго этажа и составляла около ста двадцати квадратным метров. Единственным местом, на котором не было стеллажей, был небольшой «пятачок» рядом с витражом. Диванчик, два кресла, журнальный столик, пепельница и деревянная шкатулка с сигарами – Аристарх Прохорович часто проводил в библиотеке свободные вечера.

Я же, взяв одну книгу из ближайшего к двери стеллажа, упал в кресло рядом с приоткрытым окном, закинув ноги на один подлокотник и упершись спиной во второй. Книга называлась «История старых и новых Благородных Семей Русских Первого Сословия жалованного Царями и Императорами Всероссийскими». Эту книгу я начал читать три дня назад, сразу как закончил с энциклопедией по всемирной истории, которая здесь тоже была.

Благодаря этой книге я узнал, что в Российской империи есть несколько категорий граждан: боярские рода, княжеские рода, дворяне, духовенство православной христианской церкви, служители древних богов и богов малых народностей, люди мирские царские, люди мирские вотчин боярских или княжеских.

Всего существовало восемь «старых» боярских родов, им в противовес были возведены в княжеское достоинство восемь молодых дворянских родов около пяти веков назад, когда стало ясно, что бояре всё меньше стремятся поддержать царя-батюшку, и стараются всё больше вести свою игру. В-общем, первоначально князья стали противовесом боярам, опорой трона и «личной партией царя». Также были простые дворяне – успешные военные, талантливые артисты балета и театра, художники, архитекторы, скульпторы, ученые, врачи, которым было пожаловано титульное дворянство «за заслуги перед Отечеством», некоторые из них могли получить поместное дворянство, как это было с нашим родом Волковых. Также были и простые люди – мирские, не обладающие титулом. Разница между мирскими людьми была простая – на чьей земле они жили, если земли были царской вотчиной, то они считались мирскими царскими людьми, если боярская земля – боярские мирские люди, если вотчина княжеская, то, соответственно, княжескими.

Соответственно, шестнадцати старшим родам первого сословия относились шестнадцать городов – вотчин. Если перечислять по боярским родам: Шереметевы – Рязань, Воробьевы – Тамбов, Скуратовы – Ростов-на-Дону, Морозовы – Архангельск, Милославские – Калининград, Долгоруковы – Москва, Кошкины – Тула, Трубецкие – Казань. Среди княжеских родов распределение произошло так: Задунайские – Пермь, Лопухины – Тюмень, Кутузовы – Красноярск, Давыдовы – Морозовы – Мурманск, Кобылины – Хабаровск, Юсуповы – Магадан, Воронцовы – Иркутск, Волконские – Верхоянск.

Были еще раньше боярский род Романовых и княжеский род Боярских. Романовы были уничтожены при атаке нескольких крепостей в ходе русско-шведской войны. Тогда братья Романовы – Петр и Павел, только начали отстраивать город вокруг крепости «Нева», как на них напала шведско-финская объединенная армия. Царь с войском пришли на помощь к своим вассалам, но было поздно. Братья погиблив ходе штурма, но границу Русского Царства отстояли, после этого Александр Первый, прозванный Мстящим, пошел с войском в ответном визите по Карелии, которая тогда частично была под финнами, и заглянул на огонек к шведам. Вернувшись, он издал два указа: первый – о переименовании крепости «Нева» в Петропавловскую крепость «в знак вечной памяти об отваге сынов земли русской Петра и Павла Романовых» и второй – «о возведении новой столицы на берегах реки Невы, озера Ладоги и моря Балтийского». С княжеским родом Боярских все было сложно и непонятно. События, связанные с их родом произошли около пятнадцати лет назад. Их обвинили в измене присяге и по-тихому передавили. Кого казнили, кто во сне умер «царской смертью», с кем несчастный случай произошел. Одновременно с этим среди вассальных дворянских родов Боярских тоже началось массовое вымирание. И вся эта история очень быстро забылась, никто о ней даже не вспоминал, словно так и было нужно. Всех устраивало такое положение вещей – и императора, и бояр, и князей. А земли Боярских отошли частично по родам первого сословия, частично стали вотчиной самого Императора…

География Российской Империи тоже выглядела интересно – во-первых, Аляска принадлежала всё также нам, как и вся Арктика. На той части территории, где в моей прошлой жизни были Соединенные Штаты, всё также находились европейские колонии, Канада и Австралия также оставались колониями Британской Империи. Да, в этом мире существовала Британская Империя, Священная Римская Империя на территории Германии, Османская Империя, Испанское, Итальянское и Французское королевства, Ватикан стоял также обособленно, как и в моем мире, Норманское королевство объединяло в себе Финляндию, Норвегию, Швецию и Данию. В Японии правил сёгунат, а Китай являлся Поднебесной Империей Дома Дракона…

Я остановился на главе, посвященной роду Долгоруковых.

Текст был написан высоким слогом, если так можно выразиться, от чего читать мне иногда становилось особенно скучно, но я упорно продолжал это занятие. Ведь, это молодому лень, а любой взрослый знает истину: Amat Victory Curam – победа любит старание.

'Среди родов высоких старого двора великокняжеского стола особым почетом издревле пользовались члены рода Долгоруковых. Сразу же после Дня Гнева Господнего, в народе Божьим Судом именуемым, обнаружили в себе силы светлые члены рода этого, благословение богини Живы получив, в дар свой богиня воплотила в виде Белой Куницы, которая и стала тотемом всего рода Долгоруковых, каждый из рода данного способен к себе на службу Щит Берегини призвать, что от любой напасти защитит и саваном целебным укутает как призвавшего его, так и того, на кого призвавший его Одареннный укажет. Род сей по указу древнему царскому неприкосновенен, и выступает ныне как лейб-медики императорского двора уже более пяти сотен лет.

Кровь Рода крепка и сильна, не было ещё ни разу в браках потомков и наследников рода Долгоруких такого, чтобы новорожденный не унаследовал силы рода, направленные на дело целительское. Все Долгоруковы светловолосы, словно зрелая пшеница перед сенокосом, а глаза имеют яркий насыщенный цвет изумруда…'

Вот тут книжка врала. В наглую и открытую. И среди Долгоруковых рождались те, кто не имел возможности использовать свой Дар. Моя – Матвея мать, Елизавета Волкова, урожденная Долгорукова, была так называемым «нулем» – Одаренной, чей Дар находился в «спящем» состоянии. По показателям анализирующих приборов она обладала потенциалом примерно в 570 ЕУР, что считалось вполне достойным результатом даже среди княжеских и боярских родов. Вот только «разбудить» Дар она так и не смогла. Говорило это лишь об одном – ничего, кроме брачного договора для неё не светило. Судя по всем книгам по истории, которые я успел прочитать – род Долгоруковых всегда жил в жестком патриархате, лишь женщины с пробужденным Даром и высокими способностями в медицине могли выразить своё мнение, в остальном – для Долгоруковых женщины были не более, чем товар для торга в политических играх при дворе. Даже немного странно, что дочь одного из Долгоруковых, хоть и не из правящей семьи, отдали замуж простому дворянину Волкову, офицеру Воздушного Флота Российской Империи. Ну, это странно уже для меня, а не для старого Матвея, потому как нельзя сравнивать мышление семнадцатилетнего мальчишки и сорока семилетнего мужика…

Мысль додумать мне не дали. В дверь библиотеки постучали.

– Войдите! – Крикнул я, скидывая ноги с подлокотника и усаживаясь правильно.

Я взглянул на часы на журнальном столике – было уже около двух часов дня. За книгой я и не заметил, как быстро пролетела половина дня.

– Барин, Аристарх Прохорович прибыл из Новосибирска и желает вас видеть у себя в кабинете. – В библиотеку вошла Анна, одна из служанок в нашем поместье.

– Хорошо, спасибо, Анна. Я сейчас к нему приду. – Ответил я, поднимаясь из кресла.

Вот и пришло время заново познакомиться с дедушкой. Главное, чтобы мы не поцапались, как это обычно было у Матвея последний год. А то так недолго мы здесь протянем…

Я спустился на первый этаж и прошел в противоположную сторону от кухни. Покои деда, как и его рабочий кабинет, находились в дальней части первого этажа, окна из его комнат выходили на небольшую речушку, которая служила естественной границей нашего поместья.

Постучав трижды в массивную лакированную дверь дедовского кабинета и услышав властное «Войдите!», я открыл дверь и перешагнул порог.

– Добрый день, дедушка, с приездом! – Поздоровался я, улыбнувшись.

– Добрый, Матвей, добрый! Мне тут доложили, что ты бурную деятельность развел. Я-то думал уж, что снова забросишь быстро, а тут посчитай уже вторая неделя идет, а ты всё бегаешь-прыгаешь, да и за книжки взялся. Что случилось? Я ж тебя и не трогал после Небесного Покровительства, думал, отлежаться нужно, отдохнуть, в Новосибирск вон съездил, а как приехал, так и не знаю – радоваться за тебя или за врачом вновь посылать?

Аристарх Прохорович Волков был из категории тех мужчин, кто с возрастом не теряют своей стати. Хоть ему и было уже глубоко за восемьдесят, и волосы брюнета уже давно стали темным серебром, серо – стальные глаза были всё такие же острые и хитрые. Сухое жилистое тело если не кричало о здоровье, то говорило о стремлении поддержать свою физическую форму – ни «пивного животика», ни обвисшей кожи. В правой руке глава рода Волковых тонкими узловатыми пальцами профессионального пианиста крутил ручку – паркер, словно четки, и не было видно, что жесткая конструкция ручки ему хоть как-то мешает – пауз во вращении я заметить не мог, а Волков – старший даже не опускал взгляд на руку, словно она и не выполняла никаких действий… Лицо с вечно спокойным, немного отрешенным выражением, тонкий хищным нос, высокий лоб, острые скулы и подбородок – глядя на Аристарха Волкова, создавалось ощущение, что общаешься с хитрой лисой, которая уже все про тебя знает, и сейчас лишь проверяет то, что ты ей скажешь, будешь врать или нет.

Единственное, что знал прошлый Матвей о прошлом своего деда, так это то, что Аристарх Прохорович Волков был вроде как бывшим военным, ушедшим в отставку то ли в чине ротмистра, то ли подполковника. За заслуги в ходе нескольких военных компаний и одной мировой войны в середине своей карьеры ему было пожаловано поместное дворянство вместо титульного. После этого он какое-то время преподавал в Военной Академии и был инструктором – консультантом у нескольких военных подразделений. На сколотое состояние и увольнительные выплаты открыл небольшой бизнес в виде сети небольших магазинчиков в Новосибирске и занимался организацией поставок некоторых «народных рецептов сибирского здоровья» в центральную часть страны, за счёт чего наша небольшая семья и жила. В вассалах ни у кого из князей или бояр не ходил, и к вассалитету, в принципе, никогда не стремился.

– Скажем так, деда, я кардинально пересмотрел свои взгляды на жизнь. Да и Покровители мои дали это понять очень быстро. – Улыбнулся я, подходя ближе к столу.

Из воспоминаний прошлого Матвея я точно знал, что Небесные Покровители иногда общаются со своими последователями на земле, и очень часто дают напутственное слово именно во время обряда Небесного Покровительства. Я точно знал, что Небесным Покровителем Аристарха был Велес – он сам об этом рассказывал мне – Матвею. Тогда я не придавал этому значению. А сейчас уже считал странным – Велес не то чтобы прям Небесный Покровитель для военного – Перун, Сварог, Индра, Симаргл, Чернобог опять же, но Велес…Хозяин всех знаний и покровитель сказителей, колдунов и пастухов мало вязался в моей голове с военным ремеслом…

– При обряде Небесного Покровительства к тебе пришли два жеребца – белый и черный. Я всё правильно понимаю? – правая бровь деда изогнулась, когда я опустился в кресло напротив рабочего стола.

– Да, моими Небесными Покровителями стали Белобог и Чернобог. – Ответил я на невысказанный вопрос.

– И кто из них к тебе пришел?

– Оба.

Дед кивнул:

– Теперь я понимаю, почему ты потерял сознание. Явление подобных сущностей способно не просто поставить на колени в одно мгновение, как того требует традиция, но и убить одной лишь мыслью.

Я мысленно сделал зарубку про колени. Возможно, именно об этом и говорил мне Белобог в прошлый раз.

– Одно меня смущает – раз у тебя два Небесных Покровителя, это значит, ты обладаешь не стандартным источником, нам стоит проверить его. – Продолжал дед.

– Так зачем, собственно, дело тогда встало? У тебя же есть и сканнер УЕР для Одаренных, ты сам спокойно им пользуешься, да и пара карат мифрила у тебя найдется. – Хитро улыбнулся я.

– Вот пострел везде поспел. Мифрил на дороге просто так не валяется, так сказать. Да и цены ты на него видел нынешние? Так и разориться можно! – начал бурчать дед.

– Деда, я просто уверен, что ты неделю ждал в Новосибирске как раз привоза этих самых двух карат мифрила, который положен тебе бесплатно, как главе рода, для проверки нового Одаренного после обряда Небесного Покровительства. Закон «Воля Государева о Одаренных» я уже успел прочесть. – Улыбнулся я.

Мифрилом назывался метеоритный металл, образовавшийся после падения потока астероидов на землю чуть больше тысячи лет назад. Довольно большая группа мелких метеоритов упала на поверхность земли, досталось, фактически, каждому континенту, но большая часть потока упала на земли ныне существующей Российской Империи. Спустя еще около двух сотен лет появились первые задокументированные данные об Одаренных. Мифрил – единственный металл, способный вступать в резонанс с силами Одаренных. Из этого металла можно было изготавливать оружие и доспехи (и стоимость этих изделий была абсолютно безумной), его использовали как источник энергии. Проблема была лишь в одном – с каждым годом потребление мифрила росло, а его общее количество снижалось, от этого цена на него с каждым годом росла в геометрической прогрессии. В простонародье мифрил получил название «живого металла»– за что, я так и не смог найти ответа.

– Получил, получил, не волнуйся. Проверим мы тебя. – Аристарх Прохорович открыл шкатулку средних размеров, стоящую перед ним на столе.

Из шкатулки на свет появилась каменная пластина черного цвета с бело-серыми разводами, два стальных тросика прикрепленными к пластине кольцами, заканчивались они браслетами на каждой цепи, которые дед одел мне на запястья. На самой пластине была высечена восьмилучевая звезда, замкнутая в правильном круге. Каждый луч означал свою собственную стихию. Те лучи, над которыми проступали искры проявления силы, образовывали Источник Одаренного: огонь, вода, земля, воздух, жизнь, смерть, свет, тьма.

Дед достал маленький металлический футляр из ящика стола и переда мне:

– Положи мифрил на ладонь и накрой его второй ладонью и расслабься – позволь своему телу поглотить энергию частицы, так мы сможем понять – какие стихии в тебе откликнуться на энергию мифрила. Не вырони частицу, и не удивляйся, когда частица начнет разогреваться между ладонями – это нормальная реакция металла на Одаренного – руки обжечь он не способен при передаче нейтральной энергии.

Я кивнул и открыл футляр – внутри лежала крошечная частичка метеорита темного серебряного цвета. Высыпав частичку на левую ладонь, я поставил футляр на стол и накрыл правой ладонью частицу мифрила и закрыл глаза. Первые мгновения ничего не происходило. Постепенно я начал чувствовать нарастающее тепло от частицы. Когда приятный мягкий жар обволок обе ладони, я открыл глаза. Передо мной сидел дед с широко открытыми глазами, то и дело, переводя взгляд то на меня, то на прибор. И всё бы хорошо, вот только на каменной пластине уже разгорались огоньки. Раз – два – три – треугольник замкнулся. Голубоватый вихрь говорил о стихии воздуха, изумрудно – синий крошечный поток, плескающийся словно в невесомости символизировал воду, микро звезда золотисто – изумрдного цвета символизировала жизнь. И на этом бы и закончить, да вот не тут-то было. Как только один треугольник образовался, второй огонек начал чертить новый треугольник. Выросшая прямо на каменной пластине правильная пирамидка серого гранита символизировала землю. Такая же микро-звезда, как и у Жизни, только испускающая угольно черные лучи говорила о принадлежности к стихии Смерти, а антрацитовая чернильная клякса, которая была чернее самой пластины, символизировала Тьму. Два треугольника Силы. Светлый и Темный. Шестиконечная звезда Силы.

Что там писали в книжках, о невозможности объединить в одном Одаренном стихии – антагонисты? Всё врут. Вот тут вам прямое доказательство обратного сидит, во плоти, так сказать. Хоть сейчас иди в Императорскую Академию Наук и с порога кричи: «Вы все здесь олухи! Вот он я, такой красивый!»

– Деда, я не понимаю… – Начал, было, я, но Аристарх Прохорович меня остановил, властно подняв руку.

– Стоп, Матвей, не сейчас. Во-первых, я тебя поздравляю, твой Дар пробужден, твой Источник действительно не стандартный, и это сможет тебе помочь в будущем. Сейчас мне нужно подумать, очень крепко подумать… Поговорим об этом завтра. Теперь у нас очень много вопросов и очень мало времени. Дай мне всё как следует обдумать, и завтра обо всем этом поговорим. Даю тебе слово, что я постараюсь ответить хотя бы на часть твоих вопросов. А сейчас отправляйся к себе. Об источнике пока ни с кем не говори. Абсолютно ни с кем. Ты меня услышал?

– Да, деда, я всё понял, спасибо. – Я встал из-за стола, поклонился и покинул кабинет.

Странное чувство было внутри. Словно стая мышей бегала по всему скелету, царапая его своими коготками. Пока я шел до своей комнаты, на меня навалилась дикая усталость. По телу катились волны жара, поднимаясь от пят до макушки. Я зашел к себе в комнату на втором этаже, просто рухнул на кровать и очень быстро провалился в глубокий сон.

* * *

Будильник весело затрещал на прикроватной тумбочке. Я сел на кровати и отключил будильник. Было шесть утра, солнце уже ласкало лужайку перед домом. Тело привычно заныло – оно всё никак не хотело привыкать заниматься каждое утро и пока ещё пыталось протестовать, но уже как-то вяло…

Я оделся в спортивный костюм, вышел на улицу, размялся и начал свою утреннюю тренировку. Пробежка на дистанции три километра – подтягивания – отжимания, скручивания на пресс, приседания. Всю утреннюю тренировку в моей голове крутились мысли вокруг вчерашней проверки. Ранее считалось, что лишь императорская семья имеет нестандартный Источник, при этом дети абсолютно точно наследовали пятиконечную звезду отца из императорского рода, среди женщин императорской фамилии официально зарегистрированных случаев передачи Источника детям не было. В моём случае Источник имел шесть лучей из них две пары стихий – антагонистов. Что-то мне подсказывало, что без божественного вмешательства тут не обошлось…

Я закончил тренировку, принял душ и отправился на кухню, но до Марфы Петровны добраться этим утром мне было не суждено. В столовой меня встретил дед. Аристарх Петрович сидел во главе стола, перед ним стояли несколько блюд, накрытые колпаками. Стол был сервирован на две персоны.

– Доброе утро, Матвей. – Поздоровался дед, с улыбкой глядя на меня.

– Доброе утро, деда. Ты сегодня рано поднялся. – Я подошел к столу, но не садился – меня ещё не пригласили.

– Это не я рано сегодня встал, это ты начал просыпаться также, как и я. Я без малого шестьдесят лет уже так встаю, и привычки уже не поменять – старый я уже слишком. – Отшутился дед, – Присаживайся, позавтракаем, чем Боги послали, как говориться.

Дед лично снял колпаки с блюд. Пахнуло паром и на столе появилось гастрономическое изобилие. Для деда. Под моими колпаками стояли те блюда, которые я расписал в диету Марфе Петровне.

– Марфа Петровна категорически отказалась готовить что-то иное, кроме того, что ты ей дал в списке своей диеты. Я вообще удивился, что ты так решительно поменял привычный образ жизни, Матвей. С одной стороны – мне радостно и приятно видеть, что ты больше не болтаешься без дела по усадьбе и округе, а начал делать что-то полезное для себя. Но я не могу и просто принять это – слишком странно это выглядит. Может, объяснишь мне, что случилось с тобой? – Дед смотрел на меня, а руки его уже закидывали на свою тарелку снедь с разных блюд.

– От моего ответа зависит то, что ты мне скажешь по поводу нашего прошлого вечера, я правильно понимаю? – Я взял маленькую чашечку и отпил горячего черного чая – как вообще можно пить из такой маленькой посуды⁈ Мне кружки четыре нужно, чтобы удовлетворить свои вкусовые потребности!

– В некотором роде это действительно так. Но лучше всего говори то, что считаешь нужным, врать не нужно.

Я задумался на минуту. Ну, что я могу сказать? Прости, дедуля, душа твоего внучка уже отправилась в иной мир или на перерождение, а меня в это тело закинула пара Богов, чтобы я выполнил какие-то таинственные поручения для них? А мне на самом деле в прошлом теле было столько лет, сколько могло бы быть сейчас твоему сыну, который погиб? За такую версию, какая бы она правдивая не была, он, скорее всего, меня сдаст в дом «с мягкими стенами», в лучшем случае, в худшем – завалит сразу, чтобы исключить возможность агрессии обезумевшего Одаренного, у которого еще ко всему и не стандартный Источник.

– Я не буду вдаваться в подробности, деда, потому как это не только мои слова, а злить Белобога или Чернобога у меня совсем нет желания. Могу сказать просто – мне помогли увидеть и понять многие мои ошибки и наплевательское отношение ко всему, что мне дано с самого рождения. И мне, можно сказать, дали понять, чего я могу добиться, если возьму себя в руки, а не буду, как старая бабка в сказке, сидеть у разбитого корыта и ждать того «деда», который всё сделает за меня. А тренировки и питание – это просто начало, я приучаю себя и своё тело к дисциплине. Просто после принятия Небесного Покровительства, я вдруг осознал, насколько отвратительно я выгляжу, а могу быть совершенно другим.

– Хм… Интересная точка зрения. – Аристарх Прохорович выбил барабанную дробь пальцами по столешнице, – Хорошо, я не буду спрашивать, что тебе сказали, эти слова только для тебя, и только твои. Что ты планируешь в будущем?

– Учиться. Вообще я хотел расспросить тебя про Санкт – Петербургскую Военную Академию, ты же там учился в своё время, если я правильно помню?

– И какой факультет?

– А тут без вариантов. Моя мать же Долгорукова в девичестве. Как только это узнают, так меня сразу отправят на медицинский, да я и не оспариваю эту идею – мне и самому это направление интересно.

– Эх, Матвейка, если бы ты раньше интересовался военным делом или историей моей альма – матер, то знал бы, что медицинского факультета в военных училищах и академиях нет. Все Одаренные – медики учатся и выпускаются из Московского Государственного Университета или Санкт – Петербургского Императорского Университета. Другие учебные заведения медиков просто не выпускают, и все студенты в обязательном порядке вне зависимости от пола и положения проходят подготовку на офицерской кафедре. По выпуску всем им присваивается звание поручика и поступает предложение поступить на службу на пять лет в армию. Там уже идет распределение – пехотные части, Воздушный или Морской Флоты… Что ж, мне нравиться, как ты мыслишь и как выстроил приоритеты в будущем. Даже скажу больше – меня это весьма и весьма радует. – Аристарх Прохорович замолчал ненадолго, словно бы что-то обдумывая, но спустя пару минут продолжил: – Хорошо, вчерашний твой порог был рассчитан в пределах около 970 УЕР, что уже само по себе чудо, из них около 500 УЕР приходится на светлый треугольник. Твой аспект «Длань Владыки», но о нем говорить пока нет никакого смысла – чтобы прийти к его использованию, для начала нужно научиться очень тонко чувствовать потоки Сил Источника, развить Контроль Дара хотя бы до ступени Магистра, чтобы грамотно им оперировать. Порог по УЕР ты пройдешь свободно, да и основная вершина светлого треугольника у тебя действительно является Жизнь. Мой тебе наказ – никому, запомни, НИКОМУ НЕ РАССКАЗЫВАЙ О ВТОРОЙ ЗВЕЗДЕ. Иначе это может привести к очень неприятным последствиям. Для того, чтобы нормально пройти аттестацию при проверке источника, тебе нужно научиться оперировать ими обоими, и грамотно показать Светлый Источник, а перед проверкой «слить» энергию Темного Источника практически до нуля. Я не могу тебя этому научить – мне такой навык никогда не был нужен. Но у нас есть немного времени. Для поступления тебе необходимо три вещи. Первое – пройти аттестацию на Источник, второе – сдать один устный входной экзамен, и третье – получить аттестат по итогам домашнего образования. Учеба в Санкт – Петербургском Императорском Университете разрешено с восемнадцати лет, с учетом того, что тебе сейчас исполнилось семнадцать, у тебя есть почти год для подготовки к поступлению. Для этого я могу сделать две вещи: первое – я приглашу к нам своего бывшего подчиненного и хорошего товарища, он не болтлив и умеет хорошо тренировать тех, кто только недавно разбудил свой Источник. Он поможет овладеть первоначальным контролем, а также сможет научить «сливать» энергию, этот навык тебе пригодиться, уж поверь мне. Во-вторых, я найму репетитора, который будет приезжать трижды в неделю, чтобы ты смог хорошенько подготовиться к экзаменам. Если ты не будешь лениться, и сможешь получить аттестат на оценки «хорошо» и «отлично» и овладеть достойным уровнем владения Даром, то я полностью оплачу учебу в Императорском Университете. Согласен?

Получить аттестат за школу, с учетом того, что у меня уже за плечами и школа и военная академия⁈ Плевое дело! Куда отправляться на сдачу⁈ Готов хоть сейчас!

Но в слух я сказал совершенно другое.

– Согласен, деда. В следующем году я поеду в Петербург.

Глава 2. Контроль, кулачные бои и гири

Прошел месяц с того самого разговора с Аристархом Прохоровичем. Осень уже вступила в свои права, шла вторая половина сентября. Трижды в неделю ко мне теперь приезжал репетитор из Искитима. Лаврентий Павлович был классическим преподавателем. Лысый полноватый мужчина в очках с пышными усами и густыми бровями, глубоко за пятьдесят, больше всего напоминал мне моржа. С учебой все оказалось не так просто: если с такими предметами как геометрия, алгебра, биология, анатомия, физика, химия всё было просто великолепно, то с русским языком, литературой, этикой и историей всё было несколько сложнее. К примеру, тот же русский язык – те буквы, которые выпали из алфавита в моей прошлой жизни ещё до моего рождения, здесь всё ещё использовались, и достаточно активно. А по истории я мог разве что похвастать знаниями о Древней Руси, до момента метеоритного дождя, который здесь прозвали Днем Гнева Господнего. Спасало одно – взрослое сознание в молодом теле очень быстро усваивало новый материал.

Я всё также продолжал заниматься каждое утро. Тело перестало постоянно ныть, привыкнув к нагрузкам, и уже относилось к ним по-философски. Вот и сейчас, закончив утреннюю тренировку у качелей Софьи, я уже собирался отправиться в душ, но был остановлен редкими хлопками рядом с крыльцом.

– И это всё, на что ты способен? Грустно, что внук Аристарха Волкова оказался таким тюфяком. – Хмыкнул неизвестный мне мужчина, выходящий из полумрака огромной ели рядом с крыльцом.

– Мы знакомы, уважаемый? – Я решил не сориться с незнакомцем и проявить хоть немного воспитания.

– Уважаемый? Мы с тобой не среди воров общаемся, чтобы так разговаривать, ну, да ладно. Мы с тобой не знакомы, и познакомимся только в том случае, если ты покажешь что-то достойное, чтобы меня заинтересовать. Я здесь исключительно по просьбе твоего деда. Но я и не подумаю заниматься тренировкой бездаря. Иди за мной.

Видимо, это был тот человек, о котором дед говорил мне. Тот, кто способен дать основы управления Источником и помочь развить в себе начальный контроль над Даром.

Мужчина быстро прошел мимо меня к качелям, скинул огромный баул на землю рядом с ними, куртку, майку, оставшись с голым торсом.

Он был очень хорошо сложен. Тренированное крепкое тело, сухие мышцы так и перебегают, словно струны под кожей, пока он разминался, отправой ключицы до левого угла верхнего пресса тянулся прямой темно – красный рубец через всю грудь. Под левой ключицей плотной кучей виднелись три круглых рубца от пулевых ранений, правое плечо несло шрамы сильного ожога. Насмешливое выражение на скуластом лице, слегка прищуренные глаза, сломанный нос, разрубленная верхняя губа и белый шрам на подбородке под ней, черные волосы стянуты в конский хвост, в левом ухе серебряная сережка с красным рубином. На взгляд возраст определить не получается, может, тридцать, а, может, и сорок. Такие серьги носили ветераны отрядов свободных наемников, которые вышли из состава Гильдии на пенсию.

– Я тебя долго буду ждать, салага? – Голос его был таким же надменным, как и выражение лица.

– Попрошу без оскорблений. Что будем делать? – Я подошел ближе.

– Уважение ещё нужно заслужить, а ты пока его не заслужил, салага. Дедушкин внучок, в тепле и комфорте выросший. Да ты ни разу в жизни и не дрался, наверное. Так за что тебя уважать-то⁈

Он, видимо, пытался вывести меня из себя. С одной стороны, а почему бы и нет? Шестнадцатилетнего парня вполне мог бы. Но мне не шестнадцать, лишь этому телу, а мне-то сорок семь.

– И какого уважения от меня требует наемный головорез, которому плевать что делать – убивать, насильничать или грабить по приказу нанимателя. Не наемнику мне указывать, за что и кого уважать.

Вот тут мне и прилетело. Прямой в лоб раскрытой ладонью, тут же эта же рука обхватила меня за шею и согнула вперед под девяносто градусов в пояснице. Удар коленом пришелся чуть ниже солнечного сплетения, сокращая диафрагму и выбивая весь воздух из легких. Рывок вперед, я начинаю падать, мой противник меня отпускает. Я ещё лечу к земле, а мне на спину опускается удар ногой, придавая дополнительное ускорение, и впечатывает меня в пожелтевшую траву.

– Глупо оскорблять того, чьих сил не знаешь – он ведь может и убить за оскорбление. – Насмешливо сказал мужчина, убирая ногу со спины, – Подъем, салага!

Я поднялся, жадно глотая воздух. Восстановить дыхание было непросто. Удары были жесткими, профессиональными, хорошо поставленными. Я и в прошлой жизни не особо увлекался единоборствами, весь мой спорт заключался в парашютной секции ДОСААФ, в которую я ходил до конца школы, начиная с пятого класса.

– Еще раз! Теперь начинаешь ты. – Сказал мужчина, поднимая руки в классической боксерской стойке.

Пусть я и не занимался в секциях единоборств, но некоторые основы в десанте в нас вколотили, хоть и были мы медиками. Это тело навыков не имело таких, но в моей-то памяти они были.

Я также поднял руки, зеркально отразив стойку противника. Классическая двоечка (очень кривая, стоит признать), шаг навстречу, нырок под удар противника, попытка выйти на бросок через бедро. Но тут меня снова постигла неудача, мужчина, словно вода, вновь перетёк из одной стойки в другую вокруг меня, и вот я уже лечу на землю броском через бедро, которым я сам только что пытался опрокинуть противника. Воздух снова вышибло из груди – правильно падать это тело еще не умело.

– Уже лучше, видимо, подсматривал за курсантами в Искитиме, пытаешься скопировать их приемы, память у тебя хорошая, да вот отработки навыков не хватает. Но неужели это всё? Или может тебя нужно простимулировать? – Ехидная улыбочка так и не сходила с его лица.

А вот то, что было потом мне не понравилось. Черноволосый достал небольшой электрошокер из кармана военных брюк и ударил им мне в бедро. Ногу мгновенно отключило, я взвыл от неожиданности и боли. Да что это за садист в друзьях у деда⁈ Таких в желтый дом надо сдавать, отрезая от общества нормального!

– Ну что, дворянчик? Так и будешь ныть и выть, да на земле валяться, пока страшный дядька – головорез будет над тобою издеваться, а? А ведь еще только утро, сколько я могу так с тобой развлекаться, пока нас не увидят? – Вот сейчас меня его улыбочка начала уже бесить.

Второй удар пришелся в правую руку. Новая волна боли прошила тело.

– Ну? Что делать будешь, салага⁈ – Черноволосый уже начал орать мне в лицо.

Третий удар пришелся в пресс. Мышцы свела дикая судорога. Боль прокатывалась по всему торсу, не давая возможности разогнуться. Одновременно внутри, словно по позвоночнику пробежала волна дикого жара. Жар был отдельным ощущением, он не был рожден ударами шокера, это была реакция моего тела на одно единственное желание – убрать этого больного психа подальше от меня. От левой руки, которую я направил в сторону противника, сорвался поток воздушного вихря, который, словно молот, ударил в грудь черноволосого. Его отбросило на пару метров, и он упал на колени, схватившись за грудь. Раздался кашель, и противник сплюнул кровью на траву.

– Неплохо, Матвей. Очень неплохо. А я ведь не поверил деду твоему, про твой первоначальный предел УЕР. Если бы не мой аспект, завязанный на защиту, ты бы и убить меня мог сейчас. – Уже совершенно спокойным голосом сказал черноволосый, усаживаясь на траву.

– И зачем это всё нужно было? Ты больной какой-то! А если бы я тебя действительно убил сейчас⁈ – Я начал распыляться, жар внутри не проходил, его хотелось выплеснуть наружу. Да вот только один выброс довольно серьезно подточил внутренние силы, и картинка перед глазами слегка «плавала».

– И был бы в своем праве. Тебе никто бы не предъявил обвинений. – Улыбнулся мужчина, вставая с земли. – А что касается вопроса «зачем?» – у каждого своя манера тренировки, у меня все начинают именно с такого входного экзамена. Теперь, я всё же представлюсь – Василий Иванович Конев, на ближайшие десять месяцев у меня подписан контракт с твоим дедом на тренировки тебя в физической и специальной подготовке.

– На хрен такого тренера! – В сердцах сплюнул я.

Иван лишь расхохотался. Смеялся он хорошо, по-настоящему весело.

– Извини, но тут уже не тебе решать. Вот будут свои дети, там и решать будешь, а пока изволь подчиняться главе рода Волковых. Двигай в душ, приводи себя в порядок, встретимся за завтраком.

Иван поднялся с земли, подняв за собой свой баул, забрал куртку с футболкой и отправился ко входу в поместье.

На удаляющейся спине я увидел татуировку: змей Уробороса свернувшийся «восьмеркой», кусающий себя за свой собственный хвост. Татуировка занимала нижнюю треть спины, и была выполнена достаточно качественно.

Что-то я читал о такой татуировке. Но так и не смог вспомнить, пока лежал. Нужно было обновить свои знания в этом вопросе, если не забуду.

* * *

Завтрак начался в расширенном составе. Дед во главе стола, слева от него Софья, справа – я. Следом за Софьей занял место Василий Иванович Конев, мой новый тренер и мучитель. Рядом со мной сидел Лаврентий Павлович Грушин, мой репетитор. После завтрака у нас были намечены занятия на несколько часов.

– Как мне сказал Василий Иванович, ты, Матвей, уже имел удовольствие познакомиться с моим старым товарищем. – С усмешкой сказал дед, когда с основными блюдами были покончено, и все принялись за чай (для Софьи принесли ещё и маленький кусочек бисквитного торта).

– Братика побили сегодня утром, деда, я видела из окна. Когда я вырасту, я побью этого дядьку за братика. – Софья была в своём репертуаре.

Иван Васильевич только ухмыльнулся. Лаврентий Павлович отреагировал в своей педагогической манере, буркнув в свои моржовые усы что-то в стиле: «Софья Александровна, негоже дворянке так выражаться». Дед же только негромко рассмеялся на это:

– Волкова, что тут скажешь ещё⁈ Волки за свою стаю до смерти стоят, будь то млад иль стар, волк или волчица. Мы не овцы, у нас клыки и когти.

Как ни странно, Василий Иванович на это только серьезно кивнул.

– Познакомиться-то мы познакомились, но не могу назвать наше знакомство особо приятным. Манера тренировки у Василия Ивановича несколько… агрессивна. – Я постарался подобрать слово, которое отражала и моё недовольство, и не слишком уж оскорбило друга деда.

– Возможно, Матвей, но я тебе скажу так, если он возьмется тебя тренировать, то третья ступень Контроля Дара тебе обеспечена. А это уже практически входной билет в Императорский Университет. – Дед хитро мне подмигнул, – Но один вопрос у нас все же, остается, ведь, Иван Васильевич нам так и не дал ответа. Ну, так что, Ваня, будешь внука моего тренировать?

Иван Васильевич лишь усмехнулся на «Ваню», с другой стороны, вполне возможно, что дед старше Ивана Васильевича на полсотни лет.

– Возьмусь, Аристарх Прохорович. Толк из парня будет, и характер есть. Полноценный курс не успеем – времени меньше года есть, но третью ступень контроля точно освоим, даже, скорее всего, к четвертой плотно подойдем.

– А можно про ступени Контроля поподробнее. Я нигде особо не встречал данной терминологии… – Я немного прищурился, глядя на двух деревенских интриганов.

– Здесь всё просто, – Начал Василий Иванович после поощрительного кивка деда, – Принято считать восемь ступеней Контроля Дара: Неофит, Аколит, Адепт, Мастер, Магистр, Архимаг, Аргимагистр, Стихия. Каждая ступень Контроля дает возможность более тонко оперировать токами энергии при построении арканов по любой из трех систем с наименьшими потерями энергии из Источника на интуитивном уровне, с определенной ступенью Контроля нельзя родиться, его приходится развивать, здесь все Одаренные в равных условиях, по этому и существуют случаи, когда опытный Одаренный со слабым Источником, но хорошо развитым Контролем Дара побеждает Одаренного с заметно более большим объёмом Источника, но с гораздо худшим уровнем контроля Дара…

– Ваня, не забывай об исключениях из этого правила. – Усмехнулся дед, – Ты, ведь, и сам с ними не раз сталкивался…

– Была голова дурна по молодости, Аристарх Прохорович, не спорю, дурковал изрядно. – Склонил голову Василий Иванович, – Да, есть одно исключение из правил развития ступеней Контроля. Это исключение называется «рыкарь». Но все «рыкари» первоначально также являются Неофитами, просто при определенных обстоятельствах человек может получить такой, скажем так, образ.

– Кто такие «рыкари»? – Тут же спросил я.

– Рыкарь – это Одаренный, который получили способность частично сливаться со своим духом – тотемом, который был дан ему его Небесным Покровителем. Это может отражаться по-разному – появление когтей, изменение глаз, частичное изменение физической формы… Суть в другом, хоть «рыкари» и имеют возможность изменять свою физическую форму, но также они, грубо говоря, «чуют» словно звери энергетические токи в Одаренных. И свою они чувствуют просто великолепно, у них просто теряется необходимость в развитии контроля, потому что рыкарям их звериное чутье позволяет не открывать дамбу каждый раз, когда они хотят умыться, а просто открыть кран в ванной.

– Звучит всё это, конечно, очень прекрасно и красиво, но сыр бесплатный только в мышеловке, при каких же обстоятельствах становятся «рыкарями»? – Я не верил, что всё просто, как говорят.

– А вот тут самое интересное, – Щелкнул пальцами Василий Иванович, – никто до сих пор не знает алгоритма действий, при которых Одаренные достигают ступени «рыкаря». Кто-то становиться таким после сильного эмоционального потрясения. И говоря сильного, я скорее преуменьшаю, чем преувеличиваю. Кто-то становится рыкарем в случае шокового состояния Дара – к примеру, считается, что Андрей Трубецкой стал рыкарем после того, как в бою ему оторвало ноги, но их успели вернуть в течение положенных двадцати четырех часов. Но, ты ведь знаешь, что может произойти с Одаренным при потере конечностей?

– При невосстановимой потере конечности, Источник выжигает сам себя. Цикл восстановления источника Одаренного неизвестен, считается, что звезда источника начинает источать Жар, чтобы восстановить повреждения, не справляется и выгорает, хотя если найти оторванную конечность и иметь возможность хотя бы минимального хирургического вмешательства, Источник в состоянии прирастить конечность, и Источник сохраниться. Если же Источник выгорит, гарантированно в течение от шести месяцев по трех лет Одаренный, либо потеряет рассудок, либо закончит жизнь самоубийством.

– Всё верно, поэтому целителей и вербуют в армию и оба флота с огромным усердием – работа тяжелая, сложная, а лекарей всегда не хватает – в большинстве, кроме Долгоруковых и пары вассальных родов, все представители княжеских и боярских родов, да и Одаренные среди дворянства предпочитают развитие тех лучей источника, которые являются «боевыми». Долгоруковы развили свою «жизнь» до такого уровня, что у них не осталось конкурентов в этой области, пара – тройка целительских дворянских родов не в счет, тем более, что все целительские дворянские рода в вассальном положении у Долгоруковых. Все знают одну простую истину на всей русской земле, и не только на ней, если уж быть предельно честным – хочешь жить долго и счастливо – дружи с Долгоруковыми. Они тебя достанут даже с того света, если им это будет выгодно. В настоящее время, Долгоруковы считаются вторыми по богатству в Российской Империи после императорской династии Рюриковых. И не думай, что раз они целители, то больше их ничего не интересует. Их интересы охватывают огромные сферы – производство двигателей для витязей на основе мифрила, целительство, фармацевтика, транспортные перевозки как внутри страны и за её пределами. Пригород Москвы они вообще смогли превратить в огромный логистический центр. Ну да ладно, я несколько отошел от темы…

От темы Василий Иванович конечно отошел, и не намного, а совершенно в другую сторону, но мне его монолог был полезен. Всё-таки Долгоруковым я приходился родственником, и это со счетов списывать не нужно – в нужный момент и при подходящих обстоятельствах это могло сыграть мне на руку.

– В общем, будем работать, Аристарх Прохорович. Мы согласуем с Лаврентием Павловичем время, удобное нам обоим. С Матвеем у нас будет пять утренних тренировок и три вечерних в неделю. Суббота и воскресенье – отдых. Список необходимых снарядов я вам набросаю, жду их в течение недели в пользование.

– Хорошо, Василий Иванович, я куплю всё необходимое. А тренировки можете начинать в ближайшее время.

– Разумеется, Аристарх Прохорович, разумеется. – Василий Иванович очень хищно оскалился и посмотрел на меня.

И тут я понял, что вся моя курсантская жизнь в прошлом покажется мне просто раем по сравнению с тем, что меня ждет в следующие десять месяцев.

* * *

РИ, Сибирский Край, предместья Искитима, поместье Волковых

После того разговора началась моя экзекуция.

Последние девять месяцев для меня слились в одно сплошное истязание тела, разума и духа. Я понял две вещи: первое – моя первая мысль о том, что я спокойно вновь получу аттестат о школьном образовании, оказалась немного поспешной. Нет, аттестат я всё равно получу, вот только, это оказалось не так просто, как выглядело на первый взгляд; второе – Василий Иванович Конев- профессиональный садист и изверг, но его методы тренировки действительно работают. За полгода я перевалил уже за вторую ступень Аколита и уверенно приближался к ступени Адепта. Хотя, как я выяснил, в среднем рост от первой ступени ко второй занимал два – три года, и переход от ступени к ступени рост в геометрической прогрессии. Так что дойти до ступени Адепта за год считалось практически невозможным.

Но лишь развитием контроля Конев не ограничился. Рукопашный бой, общая физическая подготовка, навыки владения холодным оружием (Дворянин и без клинка, юноша, какой ужас! Что⁈ Винтовки⁈ Ваши винтовки только для вульгарного убийства годятся, никакой красоты и искусства схватки!) Вот только и здесь Василий Иванович оставался верен себе – он не учил какой-либо классической школе фехтования, а рапиры и сабли вообще признавал только в роли шампуров для шашлыка и зубочисток после его же поедания. Нет, этот человек был просто ярым фанатом рубки один против всех. Общая свалка, словно на поле боя, где ты не знаешь, кто у тебя за спиной, кто по бокам, видишь лишь перед собой, и, чтобы выжить, ты должен постоянно двигаться. В принципе, у господина Конева был лишь один девиз: «Пока бежишь – жив!» При этом и сторонников особо тяжелого оружия он не был – ни топоры, ни молоты не признавал. А вот короткие клинки: ножи, кинжалы, стилеты, индийские катары, мизерекордия, габона, чора, кукри, чинкуэда, даже гладиус – все они были просто неземной любовью Василия Ивановича Конева. Парное использование разных или одинаковых клинков, смешение разных стилей, сам он называл свой стиль боя «солянка туриста». Как бы смешно это не звучало – толк от его тренировок был. А ещё он очень любил гири. Поэтому четыре пары гирь разного веса стали моими лучшими друзьями – двенадцать, шестнадцать, двадцать четыре и тридцать два килограмма. Мало мне было бегать три километра вокруг поместья, так теперь я еще и выпадами проходил такой же круг, как пробегал, в выпадах с парой тридцати двух килограммовых друзей, Лёвы и Лёни. Гири, кстати, подписал Василий Иванович, все гири. Двенадцати килограммовые стали Гошей и Тошей, шестнадцатые – Соней и Тоней, двадцать четвертые – Моней и Зоей. Если я ронял какую-нибудь гирю во время тренировки, то всегда слышал что-то в стиле: «Матвей, ты Моню уронил, Моня обиделся, подними Моню и толкни в небо двадцать раз правой, чтобы помириться.» А когда я заканчивал упражнение, то слышал вторую фразу: «А теперь Зоя обижается, возьми Зою и толкни левой в небо, как и Моню двадцать раз!». В итоге, за последние полгода я просто возненавидел такие имена как Лев, Леонид, Моисей, Зоя, Соня, Антонина, Антон и, конечно, Георгий.

За всеми этими тренировками, с которых иногда меня просто утаскивал Гаврила без сознания, очень быстро пролетели остаток осени, зима, весна и начало лета. Я даже новый год и рождество не праздновал, проспал обе ночи.

Однако, не могу не признать результативность его занятий со мной – сейчас, стоя перед зеркалом я видел вполне себе спортивного парня с достаточно развитой мускулатурой (пара синяков и ссадин не в счет).

Хорошо сложен, крепок, подстричься не мешало бы, но здесь уже включилась курсантская привычка из прошлой жизни – перед экзаменами стричься было плохой приметой.

Система образования не слишком отличалась здесь от той, по которой я учился – я, в прошлой жизни, при выпуске сдавал семь экзаменов, четыре обязательных, три выбирал сам. Здесь было немного иначе – пять обязательных экзаменов – грамматика русского языка, литература, общий экзамен по математике, история и философия. Остальное количество зависело только от желания выпускника, для поступления на медицинский факультет в Санкт-Петербургском Императорском Университете мне было необходимо сдать три дополнительных экзамена: биологию, химию и анатомию.

Экзамены шли в адском порядке: один день проходила консультация перед экзаменом, на второй день проводился сам экзамен. Дворянских отпрысков, которые, как и я проходили домашнее обучение, было не так уж и много – около двадцати человек на всю губернию. Все происходило по классике – двадцать билетов, в алфавитном порядке вызывались люди и брали билеты, в билете два вопроса, экзаменатор имел право задать три дополнительных вопроса, и ни один из них не упустил эту возможность.

В итоге, результаты были следующими: математика – «отлично» – экзаменатор сказал, что мне нужно идти на математический факультет с такой интуицией (ну не объяснишь ему, что решать можешь больше школьника); грамматика русского языка – «хорошо» – забыл указать «АЗЪ» в оформлении бланка официального прошения; литература – «отлично» – долго беседовали и даже спорили с преподавателем о становлении Пьера Безухова в ходе отечественной войны (да, русско – французская война, также именуемая Отечественной, была и здесь, со своими особенностями при участии Одаренных в боях, а также здесь жил и здравствовал Лев Николаевич Толстой, который и написал свою версию «Войны и Мира»); философия – «отлично» – самый легкий экзамен, почти час с экзаменатором обсуждали теорию сверхчеловека, эх был бы по старше лет на десять, точно предложил был мужику продолжить такую интересную беседу за бутылочкой адмиральского чая, но не в том положении я сейчас, не в том… Биология, химия и анатомия были сданы на одном дыхании и все на «отлично». Хоть и учился я достаточно давно, так и хочется отдать дань уважения преподавателям моей Военно – Медицинской Академии в Ленинграде – учили там на совесть.

В конце июля аттестат я получил торжественно из рук губернатора Новосибирска, дед был этим весьма доволен, сказав, что данное слово я сдержал, и теперь дело уже за ним. Письмо с прошением и копией аттестата он отправил в тот же день особой курьерской почтой. Уже спустя неделю пришло ответное письмо из Санкт – Петербурга.

Дорогой белоснежный конверт с золотыми вензелями по центру «СПб Имп У»

Внутри было письмо следующего содержания:

'Господинъ Аристархъ Прохоровичъ Волковъ.

Мы были рады узнать, что ваш наследникъ, Матвей Александровичъ Волковъ, окончивший начальное образование, изъявил желание продолжить своё обучение в стенах Санкт-Петербургского Университета его Императорского Величества Константина V «Багрянородного». Высланный вами аттестатъ полностью удовлетворяет нашу приемную комиссию, по ъэтому уведомляем вас, что Матвею Александровичу Волкову надлежит явиться на территорию третьего кампуса Университета по адресу улица Льва Толстого, дом 6, 21 августа, к 09.00, в кабинете 215 состоится проведение устного экзамена господина Волкова. В случае удовлетворительной оценки, ему предстоит в трехдневный срок пройти обязательную аттестацию Одаренного для выявления способностей для обучения на врачебном факультете. Списки зачисленных на обучение будут представлены двадцать восьмого августа в первом административном кампусе по адресу Менделеевская улица, дом 2, с 11.00. Занятия начнутся с первого сентября'.

И благодаря всему этому у нас с дедом сейчас шел уже второй час непростого разговора.

– Экзамен ты пройдешь без проблем, в этом я уверен. Единственное, за что я опасаюсь – это аттестация Одаренного. Она так просто не пройдет. Как ваши Успехи с Василием Ивановичем?

– Деда, всё хорошо, мы уже давно освоили вторую ступень контроля и вплотную подошли к третьей, я уже могу полностью опустошать Источник Темной Звезды, остается лишь жар от Светлого Источника. Простейшие манипуляции мы освоили, так что какие-то мелочи я уже могу…

– Мелочи… – Усмехнулся дед, – А кто в начале мая Илюшке – механику открытый перелом ноги срастил меньше, чем за минуту?

– Тут не столько навыки использования источника, сколько выброс адреналина, молодой источник и аспект, который впервые сработал. «Длань Владыки» очень сильно усиливает способности Одаренного, хоть аспект и считается пассивным, но его возможности для меня до сих пор не понятны: он словно проснулся после того случая, и теперь я не просто вкачиваю свою энергию в тело раненного, а «повелеваю» своей энергии исцелить травму, рану или болезнь, и одновременно отдаю приказ телу больного исцелятся. Единственное, я не могу похвастать ни чем из базовых навыков целителя, лишь управление жизненной силой освоил, у меня опыт большую частью посвящен травмам и ранениям, за этот год Василий Иванович протащил меня по всем травмированным в округе, чтобы я опыта набрался, как он сказал тогда, «на земле». – Ответил я.

– Не одобряешь его методы?

– Нет, почему же, в плане развития Источника и контроля скорее наоборот – полностью поддерживаю, лучшее обучение-это практика, а уж практикой он меня обеспечил, благодаря этому контроль и развивался семимильными шагами. Просто иногда мне кажется, что он отмороженный садист, который только и стремиться к нанесению увечий и травм своим оппонентам, и ему безразлично кто перед ним – юнец, которого он должен обучать, или враг на поле боя, которого ему приказали убить.

– Возможно, ты и в чем-то прав, Матвей. Но мы с тобой никогда до этого не говорили о Василии, дабы ты относился к нему только как к тренеру. Василий Иванович Конев, в прошлом Василий Иванович Коневский, русский титульный дворянин в пятом колене. Бывший офицер, капитан войсковой разведки нашей армии. После одного инцидента когда его группа погибла, а его обвинили в халатном руководстве, он вызвал на дуэль офицера – куратора, который его в этом обвинил. Вначале офицер согласился, но в день дуэли напал на Василия со спины при обсуждении условий. Василий выжил благодаря высокому уровню контроля, он тогда уже был на ступени Мастера, и прикончил офицера – куратора от Тайного Приказа. И всё бы ничего, да вот только офицер Тайного Приказа оказался с боярской фамилией, и в итоге Василий вылетел из армии с потерей офицерского чина, чтобы семья не попала в опалу у царских людей, Василий отрекся от фамилии, передав главенство в роде младшему брату Егору, а сам взял фамилию Конев, превратившись в простого русского подданного. Дальше его жизнь связала с наемниками, и он прокатался по всему свету, выполняя заказы, как князей и бояр, так и того же Тайного приказа – деньги ведь не пахнут, а роду нужно было помогать. Но дворянства он так и не заслужил. Однако сам прорвался на ступень Магистра к сорока годам и учился драться и выживать везде, где только мог найти новые навыки, которые считал полезными для себя. В общем, Василий Иванович Конев, – человек «война», и, даже имея светлую звезду с тремя лучами и общей суммой в 320 УЕР, он побеждал и убивал Одаренныхс силой выше 500 УЕР, его уровень контроля просто запределен, возможно, уже на уровне Архимага. а работа с арканами всегда напоминала работу опытного ювелира. Он ведь обучил тебя всем трем техникам арканов?

– Да, и в плане построения арканов, я с тобой согласен, Конев – просто чудовище.

Существовало три техники построения арканов – словесная, жестовая и узловая. Самая стабильная считалась словесная – правильно произнеси, энергия откликнется, и, если Контроля и Силы Источника хватит, получишь конкретный результат. Вторая техника жестовая или, как её называли на Востоке, техника печатей – огромное количество фигур для складывания руками – какие-то действия требовали одной руки, другие – двух, достаточно медленная в освоении, но гораздо результативнее для скрытых атак – нет голоса – сложи печати и ударь из укрытия. Третья техника была самой сложной в освоении – узловая. Каждый Одаренный видел рисунок узлов, который формируется при построении арканов словом или жестом и, если его Воли и Контроля над Источником хватало, он мог своей волей плести эти узлы из энергий. Обычно на этой технике осваивали два-три аркана, как говориться «последнего шанса», и на этом останавливались. Василий Иванович же настаивал на освоении всех арканов именно на основе узловой техники, мотивируя это всегда несколькими аргументами: во-первых, узловая техника всегда незаметна, она не имела никаких внешних физических проявлений до того момента, пока Одаренный не активирует аркан, во-вторых, освоение любого аркана в стиле узловой техники действительно серьезно укрепляло ступень Контроля над Источником, в-третьих, это было джокером в рукаве у любого Одаренного, вне зависимости от того, какие лучи образуют его Источник. Что боец, что защитник, что целитель – просто не нужно было тратить время на лишние манипуляции с Даром, чтобы начать действовать.

– Что ж, билеты куплены, завтра ты уже сядешь на поезд. Я очень прошу тебя, Матвей, не показывай никому свой темный Источник, иначе появятся проблемы, очень большие, у тебя и Софьи.

– Деда, ты уже год мне говоришь об этом, но ничего не объясняешь внятно. Может, стоит уже рассказать? – Не выдержал я.

Дед вздохнул, выбил барабанную дробь по столешнице, обдумывая свои, одному ему известные мысли.

– Хорошо, начну издалека. За свою службу я служил не только в армии, точнее, лишь курсантский отрезок моей жизни был действительно в составе императорской армии, после выпуска из Искитимского Военного Училища, меня забрали в Тайный Приказ, и всю свою карьеру я провел там. Так вот, в Тайном Приказе было одно распоряжение, всех Одаренных, обладающих нестандартными Источниками в обязательном порядке вербовать на службу в Тайный Приказ, в случае отказа при отработке данного вопроса более года, их было необходимо ликвидировать. Одаренные сами по себе – обоюдоострый клинок, а уж те, кто обладает нестандартными Источниками вообще бомбы замедленного действия. Во-первых, если станет понятно, что являешься обладателем такого Источника, у тебя останется всего лишь год нормальной жизни. А потом тебя переведут в Академию Тайного Приказа, и о нормальной жизни ты забудешь, та же судьба ждать и Софью, её возьмут под наблюдение и, уверяю тебя, еще за неделю до обряда Принятия Небесного Покровительства, сюда к нам в гости пожалуют парочка рыцарей «плаща и кинжала». Я очень долго служил в Приказе, и я люблю свою страну, свою Родину. Но я искренне желаю тебе прожить другую жизнь, без всяких дрязг, интриг, государственных тайн и дворцовых игр. Хочешь идти на медицинский факультет, а затем в армию на службу целителем полковым? Иди. Я буду только рад и горд за внука, который приедет в родовое гнездо в погонах поручика. Ты мой наследник, и я хочу, чтобы наш род продолжился, и фамилия Волковых продолжила существовать, как и род сибирских волков.

Пару минут мы оба молчали. Молчание прервал я:

– Всё так плохо с такими, как я?

– Неплохо и нехорошо, Матвей, всё просто рационально и строго по выверенной схеме. Никто не будет оставлять у себя под боком бомбу замедленного действия. Да, это жестоко. Да, по-человечески это неправильно. Но это тот метод, принцип – называй, как хочешь – действий, который себя оправдал.

– Но как мне тренировать в Петербурге и Темный Источник – все лучи должны развиваться равномерно для совершенствования Дара, в противном случае, это приведет к тому, что становиться с Долгоруковыми в зрелом возрасте – «жизнь» прокачена полностью, но и она не дает развиваться двум другим лучам. Живут долго, могут вернуть с того света практически любого, но просто не в состоянии защитить самих себя. А у меня протекции императора нет, я не Долгоруков, я – Волков, а волки уши не прижимают, когда их гонят по лесу, они клыки и когти показывают, ты сам мне об этом говорил частенько…

Дед нахмурился, но не от злости, а от сложного вопроса, которому искал решение.

– Давай я постараюсь решить этот вопрос. Во всяком случае, сброс энергии через разные Лучи темного Источника тоже ведет к некоторой тренировке, пока что можно пользоваться этим, а там уже и я смогу предложить тебе другой вариант. Но оплачивать предложенный мною вариант будешь сам.

– Хорошо, спасибо, деда.

– Иди к сестре, Софья теперь уже вся измоталась, пока мы тут языками чешем, а тебе завтра ехать, считай, полгода теперь не увидитесь.

– Хорошо, еще раз спасибо, деда.

– Доброй ночи, Матвей.

– Доброй ночи, деда.

* * *

Софья. Младшая сестра. Общение у нас сложилось хорошее. За этот год мы сблизились. У меня никогда не было младшей сестры или младшего брата. И старших не было. Да вся семья моя тогда была: бабуля, мать и я. Всё детство я провел в коммуналке на Обводном канале, потом матери дали служебную однушку рядом с Кировским заводом. В раннем детстве у нас была фотография моего деда, Александра, который погиб в Велико – Отечественную Войну, а когда умерла бабуля, добавилась и её фотография. Мать второй раз замуж так и не вышла. А когда я был на полевом выходе перед третьим курсом академии, умерла и мать. Своей семьи у меня так и не получилось создать, так что жил я потом как волк – одиночка. А сейчас у меня была семья. Был дед, которого никогда не было, и младшая сестра. И я очень быстро к ним привязался за последний год…

Я поднялся на второй этаж и прошел до дальней двери в левом крыле усадьбы. Спальня Софьи выходила окнами на западную сторону. Дед приказал сделать так, чтобы ребенок с детства привыкал подниматься с кровати «вместе с тем, как солнце встало».

Я тихо приоткрыл дверь в комнату сестры и прошел внутрь. Хоть Софье и было уже шесть лет, она всё также говорила, что боится спать в полной темноте, и ей оставляли старый ночной фонарик со свечей внутри, хотя я точно знал, что ей просто нравятся сказочные тени, которые отбрасывают прорези в фонарике. Вот и сейчас по стенам комнаты летела в ступе Баба – Яга, а на Илью Муромца с дуба свистел Соловей Разбойник. Тут и Добрыня Никитич отбивался от Змея Горыныча, а Кощей Бессмертный сидел на сундуке с золотом…

Софья не спала. Она лежала на спине и восхищенными глазами рассматривала плывущие тени. Воистину, для детей мир гораздо более удивителен, чем для взрослого, с возрастом мы теряем эту удивительную способность – удивляться окружающему нас миру.

– Волчонок. – Тихо позвал я Софью, стоя у изголовья кроватки.

Клубок одеял взорвался, и на меня прыгнула черноволосая молния. Софья схватила меня за шею маленькими ручками и прошептала, прижимаясь:

– Братик…

Я отнес её на широкий подоконник, сел сам и посадил её к себе на колени.

– Я уже обиделась. – Распущенные черные волосы цвета воронова крыла до пояса, яркие и насыщенные большие голубые глаза – все дети красивы, но Софья уже сейчас обещала вырасти в красотку, достойную царского трона.

– Не обижайся, волчонок, но мне действительно нужно ехать учиться, чтобы мы смогли потом хорошо жить. – Я нежно погладил по волосам младшую сестру.

– А почему ты не хочешь учиться в Искитиме или Новосибирске?

– Я не «не хочу», а «не могу», целителей учат только в Петербурге или в Москве. Деда советует ехать в Петербург. Но я буду приезжать постоянно, как только смогу, каждые каникулы я буду приезжать к нам сюда, если меня будут отпускать.

– Обещаешь?

– Конечно, волчонок.

– Останешься со мной ночевать сегодня? Ты же завтра уедешь и до Новогодних праздников я тебя не увижу…

– Конечно, Софушка.

Я отнес её на кровать, укутал в одеяло и лег рядом. Очень быстро её дыхание выровнялось и стало понятно, что она уснула. А я всё лежал и смотрел на пляшущие по стенам детской спальни сказочные тени и думал о том, что завтра я отправлюсь в Санкт – Петербург. Такой родной, и такой чужой…

* * *

Утром меня разбудили первые лучи солнца, встающего из-за хвойного леса. Я быстро вскочил, тихо выскользнул из своей комнаты и быстрым шагом отправился в свою комнату – сегодня у нас была последняя тренировка с Василием Ивановичем перед моим отъездом.

Спустившись с крыльца усадьбы, я уже привычно подхватил два ведра с порошковой краской – белой и синей – и пошел к качелям Софьи. Краску мы использовали для деревянных муляжей оружия, лезвия которых вываливали в порошковой краске, и при ударе на теле оставались следы каждого попадания. Тренировки были абсолютно разными – с использованием всего доступного арсенала Одаренных, с использованием только одной конкретной стихии, либо вообще без использования Источника – выезжая только на повышенных физических способностях Одаренных.

Сегодня на утро Василий Иванович планировал несколько спаррингов, без пробежек, гирь и работы с собственным весом. Как он сказал прошлым утром: «Пришло время для финальной экзекуции!» И улыбался он при этом как-то плотоядно…

– Ты почти опоздал. – Раздался голос из кроны старого дуба, в тени которого стояли детские качели.

– Но не опоздал же. Белый или синий? – Это уже стало привычным вместо «Доброго утра!».

– Сегодня выбирай ты. Мне лень. – Конев так и не спрыгнул с ветки, было видно лишь болтающуюся ногу.

– Опять всю ночь провел с Анной, тебе, Василий Иванович, не лень, ты просто не выспался. От того и все проблемы. А молодость-то уже прошла, ты уже вступил в тот возраст, когда стоит не то что о детях думать, а внуков требовать начинать… – Я просто не мог упустить шанс «культурно» подколоть бывшего Коневского.

Вот тут Конев, даже уставший и ленивый, не смог стерпеть и спрыгнул с дуба.

– Что я тебе говорил на тему того, кого стоит злить, а кого – нет? – Глаза Василия Ивановича хищно прищурились, на губах появилась легкая ухмылка профессионального душегуба.

Если бы он носил усы и обладал хвостом, я просто уверен, он бы у него сейчас бился по сторонам, словно у барса перед атакой. Именно этого хищника и напоминал Конев – большого снежного кота, мягко и неслышно ступающего, обладающего короткими, но острыми когтями и безумно крепкой хваткой.