Отрывок из книги
На следующее утро Солемн проснулся в чуть лучшем настроении, если слово «настроение» вообще можно было применить к этому вечно хмурому, отливающему свинцом и влажной рыбьей чешуёй городу. Туман рассеялся, неохотно уступив место бледному, водянистому, больному солнцу, которое не столько грело, сколько подсвечивало всю неприглядную грязь, облупленные фасады и кривые мостовые, делая их похожими на декорации к унылому, бесконечно затянувшемуся спектаклю под названием «Серость». В Кривой переулок солнечные лучи заглядывали нехотя, короткими, украдчивыми проблесками, которые скользили по камням и тут же тонули в глубоких тенях между домами. Но и это было благом после вчерашней молочно-белой, удушающей мглы. Свет, даже такой жалкий, приносил иллюзию перемен, слабую надежду, что день может сложиться иначе.
Марсела проснулась от того, что подушка сама забралась обратно под её щеку, а одеяло укрыло её с почти материнской, но несколько навязчивой заботой, упрямо натягиваясь до самого подбородка. Каркас кровати стоял смирно, издавая лишь довольное, похожее на кошачье мурлыканье поскрипывание, когда она потянулась, словно говоря: «Видишь, какая я послушная и добрая, когда ты не дёргаешься, как угорь на раскалённой сковородке, и не навлекаешь на нас гнев городских властей». В доме пахло – и это было самым удивительным – свежесваренным чаем с имбирём и мёдом. Аромат поднимался снизу, густой, соблазнительный, обволакивающий. Видимо, Котел, войдя во вкус после вчерашнего примирения и решив, что раз уж его признали мастером, стоит проявить инициативу и немного похвастаться своим искусством. А заодно и напомнить, кто здесь настоящий хозяин магической кухни.
.....
Её страх, её отчаяние, её нарастающая, истеричная паника – всё это вливалось в Марселу, как яд в кубок, отравляя её собственное равновесие. Она чувствовала, как её собственная магия, тот самый опасный эмоциональный резонанс, начинает бурлить, пениться и вырываться из-под контроля, реагируя на внешний выброс энергии. Она пыталась сдержать его, заткнуть, как тряпкой дырявую плотину, но трещины уже пошли, и из них со свистом вырывались струйки неконтролируемой, искажённой магии, которая смешивалась с процессами в Котле.
Котел, чувствуя её внутреннее состояние и странное изменение отвара, забеспокоился. Его уверенное, ритмичное урчание стало нервным, прерывистым. Пар из его носика пошел не ровной, спокойной струйкой, а какими-то подпрыгивающими, веселыми, пузырящимися клубами, которые, сталкиваясь с потолком, издавали звук, похожий на тихий, сдержанный, но явно истерический смешок. Цвет пара изменился с белого на слабый, переливчатый розоватый оттенок.
.....
