Читать книгу Четыре дня курсанта Белова - Группа авторов - Страница 1

Записная книжка

Областной город Ч. Июнь 2022 года.

Утро. На кухне пахло кофе и бабушкиной стряпней. Молодая, симпатичная девушка Анна беззаботно сидела на стуле: одну ногу поджала под себя, второй – свободной – беззаботно раскачивала, словно маятник, отмеряющий ленивые секунды. На ней был топик и шорты, почти не скрывающие легкий июньский загар. Девушка допивала кофе – маленькими глотками, растягивая удовольствие.

У плиты крутилась бабушка в фартуке – строгая, собранная, будто утро держалось на ней одной. Она взглянула на внучку с укором, который был больше привычкой, чем злостью.

– Ань, ну что за поза? Сядь нормально. И подвинь стул.

– Ну, ба… – протянула Анна, зная еще с детства, что спорить бесполезно.

Она нехотя расправилась, поставила обе ноги на пол и придвинулась к столу. Стул скрипнул так, будто сам был недоволен.

– Что «ба»…? При папе ты так не сидишь.

Слово «папа» влетело в кухню, как холодок из приоткрытого окна. Анна резко выпрямилась, будто её одернули. Недоеденный бутерброд с сыром она положила обратно в тарелку – аккуратно, почти виновато. И машинально огляделась: по углам, дверному проёму, по отражению в стекле – как будто отец мог стоять где-то рядом и видеть ее.

Бабушка, заметив эту мгновенную перемену, улыбнулась – мягко, понимающе: реакция внучки говорила больше любых слов.

– Ага, при нем так посидишь?! – Анна попыталась отшутиться, по-доброму передразнивая отца. – С Мишкой по струнке ходим. Есть! Так точно! Никак нет!

– Вот что за внуки у меня? – вздохнула бабушка, помешивая что-то на плите. – Всех детей с детства разными зверушками пугают, а вы только папу боитесь…

Анна не ответила сразу. Шутка у бабушки не получилась. Лицо девушки потемнело; она встала и подошла к бабушке – ближе, как подходят, когда внутри что-то ломается и хочется опереться на близкого человека.

– Не боимся, а уважаем. Мне его так не хватает. После того как мама… – она сделала паузу, будто обожглась собственной фразой. – Он так редко приезжает.

Бабушка обняла её, прижала к себе. От таких объятий Анне с самого раннего детства становилось легко.

– У меня самой сердце кровью обливается, – тихо произнесла бабушка. – Сейчас он никак не может. Время то какое?!

В дверном проёме показался Миша – худощавый, среднего роста, в классическом костюме без пиджака и галстука. Молодой человек смотрел на обнимающихся без эмоций – не холодно, а скорее даже безразлично.

– Что у вас опять случилось? – спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил, будто ставя точку заранее: – Папа в Москве, а не на СВО. Плакать не обязательно. Все, я ушел! Буду к обеду…

Анна оторвалась от бабушки. Грусть слетела с её лица так быстро, словно её и не было. Она почти подлетела к молодому человеку и кинулась на шею.

– Братик, а ты, куда такой красивый? Неужели девушка появилась?

Миша принял объятия с удовольствием – это было видно по тому, как на секунду смягчились его плечи. Но всё равно аккуратно отстранился.

– Нюсь, ты чего? Помнешь рубашку. При нынешних обстоятельствах я вынужден на долгосрочной основе закрыть этот вопрос.

– Какой вопрос? – не поняла сестра.

– Я про девушек.

Анна улыбнулась – привычно, с лёгкой насмешкой.

– Занудишка ты мой любимый. При нынешних обстоятельствах тебе и ботаника не нужна. Смысл идти на этот кружок и бабочек рассматривать?

– Согласен, – Миша даже не пытался спорить. – С практичной точки зрения смысла нет. Но это помогает забыться и не думать о будущем.

Последние слова он произнес уже тише, как будто не для неё. И взгляд стал ещё более задумчивым, словно Миша видел перед собой не кухню, а какую-то длинную, пустую дорогу. Немного подумав, он вышел в прихожую.

– Позавтракай хоть, – крикнула вслед бабушка. – Опять всю ночь не спал со своими книжками?!

Ответа не было. Только шум закрывающейся двери – короткий и сухой. Анна посмотрела на бабушку и, стараясь вернуть себе прежнюю лёгкость, сказала:

– Ладно, мне тоже пора на тренировку. Сегодня кроссовая подготовка.

– Вы такие, разные, – бабушка вздохнула и опустилась на стул. – Ему бы спортом заняться. На год младше, а вона, какая шустрая. Вас хоть местами меняй.

Анна фыркнула, но в этом было больше горечи, чем смеха или иронии.

– Я бы с удовольствием. Миша – папина надежда. Будет продолжать династию. Да я бы горы перевернула, если бы папа…

– Не ревнуй! – перебила бабушка. – Плохое чувство…

– Нет! Нет! – Анна быстро замахала руками, будто отгоняя недопонимание. – Я на самом деле верю в Мишу. Да, это не его, но он любит папу и не подведет. В будущем, может, и станет ученым. Есть же кандидаты военных наук? Я что-то такое слышала.

Бабушка смотрела в стол, а в глазах накапливались слёзы – медленно, упрямо.

– Дело не в том, верим мы в Мишу или нет, – сказала она, и голос дрогнул. – Я за отца вашего так не переживала. Он был в детстве другим. Миша же не создан для службы.

Анна наклонилась к ней, стараясь улыбнуться так, чтобы улыбка стала опорой.

– Ба, ну не плачь. Всё будет хорошо. Мишка сильнее, чем кажется. Вот увидишь. Еще проявит себя.

И сама вдруг подумала: а если нет? Но проглотила эту мысль, как проглатывают горькое лекарство не запивая.

***

Россия. Провинциальный город Н. Июнь 2022 года.

На другой кухне – в другом городе – утро было более шумным. Светлана – красивая женщина в ярком фартуке, двигалась оживленно, будто пыталась разогнать тревогу руками: то чашку переставит, то ложку, то поправит полотенце. Под нос женщина тихо напевала – не песню, скорее привычный мотив, который помогает держать ровное дыхание.

Вошёл Алексей – среднего роста и крепкого телосложения молодой человек. На нем были брюки и рубашка. Шаги Леши были уверенные, но при этом чувствовалась внутренняя зажатость, как у человека, который держит в себе тяжелый груз.

Светлана сразу перестала петь.

– Доброе утро, а ты, куда так рано? – удивилась она.

– Доброе! Мы сегодня в парке с друзьями встречаемся.

Он вышел из кухни, направился к себе. Светлана пошла за ним – легко, с улыбкой, будто догоняла сына не вопросом, а заботой.

– Так, выпускные уже прошли. Не надоели ещё друг другу?!

В комнате Алексея она задержалась у стола, словно вошла не просто в помещение, а в выставочный зал будущего сына. Учебник по экономике лежал у компьютера. На полках – математика и другие точные науки. На стене – дипломы и грамоты олимпиад по экономике: ровные ряды аккуратных рамок.

Женщина с удовольствием и гордостью провела рукой по корешкам книг и по рамкам. Алексей стоял у окна, вытянувшись к форточке, будто ему не хватало воздуха. Слова просились, но цеплялись внутри за что-то, не даваясь сразу.

– Понимаешь, мам… уже через неделю многие уезжают. Особенно те, кто в силовые структуры решил поступать.

Светлана резко отстранилась от грамот. Лицо изменилось – словно кто-то выключил свет.

– Вот куда они в такое время собрались? – сказала она с недоумением. – Хорошо хоть у тебя голова на плечах.

Алексей двинулся к выходу, но вдруг остановился, как будто упёрся в невидимую стену.

– У нас папа военный, а ты такое говоришь?!

– Папа вовремя одумался и ушел на гражданку, – Светлана ответила быстро, будто заранее готовилась к этому разговору. Потом тише, добавила:

– Благо свекровь со свекром поддержали. Иначе бы так и мотались по гарнизонам… – выдержала небольшую паузу. – Сейчас он и зарабатывает неплохо.

Алексей вздохнул. Он хотел сказать главное – то самое, что давно жгло грудь, но не решался. Или, может, хотел сказать иначе.

Светлана будто не заметила его внутренней борьбы и продолжила уже деловым тоном, как в бухгалтерии, где всё решается цифрами и сроками:

– Я вчера разговаривала с дядей Сашей. Он ждет тебя в середине июля.

– Ага… – Алексей ответил безразлично, почти механически.

– Ага, и всё? – Светлана искренне удивилась. – Да я бы на твоем месте была счастлива. Такие перспективы. Это же столица.

Алексей молча вышел и столкнулся в коридоре с папой – Андреем. Отец посмотрел на сына так, как смотрят, когда уже всё заранее знают, но не произносят вслух.

– Сказал? – коротко спросил Андрей.

– Нет. Позже…

– Куда позже? У тебя экзамены через неделю.

Светлана, услышав это, догнала сына. Тревога в ней поднялась мгновенно – как волна.

– Я не поняла?! Что за секреты от матери? Что вы задумали?

Алексей опустил голову. Быстро обулся, подошёл к входной двери и замер с рукой на ручке. В этом жесте было столько напряжения, будто дверь отделяла его не от подъезда, а от прежней жизни.

– Я не поеду к дяде Саше и не хочу быть экономистом! – сказал Леша не оборачиваясь.

Светлана словно не сразу поняла смысл слов.

– А кем тогда и откуда такие перемены? – голос её стал тихим, растерянным. – Сынок, я всё понимаю… ЕГЭ – это такой стресс. Тебе просто нужно отдохнуть. Посмотри на меня.

Он медленно повернулся. Андрей стоял позади жены и не вмешивался, как человек, который знает: сейчас все должно прозвучать лично от сына.

– Я всё решил, мам. Давно решил. Просто сомневался в силу возраста.

Светлана будто вспыхнула – не злостью, а растерянностью и страхом.

– А сейчас вдруг повзрослел и уже не сомневаешься? – голос дрогнул, и она резко повернулась к мужу. – Это всё ты, да? А я думаю, что он про друзей начал, про силовые структуры. Не пущу!

– Я после 24 февраля понял, нет, осознал, что хочу служить Родине, – Алексей сказал это ровно, но в голосе чувствовалась уверенность. – Мам, ты должна меня поддержать.

У Светланы задрожала нижняя губа. Она сдерживалась из последних сил, чтобы не заплакать. Алексей больше ничего не произнёс. Просто вышел в подъезд. Светлана повернулась и прошла мимо Андрея. Он попытался приобнять её, подтянуть к себе – но она отстранилась и жестом показала: не сейчас, не трогай.

В комнате сына Светлана остановилась. Ей вдруг показалось, что она попала в другое измерение – не в ту комнату, где книжки по экономике и рамки дипломов, а в ту, что годами не замечала. На стене висел большой постер танка Т-90. На одной полке стояли аккуратные коллекционные модели танков, самолётов, кораблей. На другой – вместе с учебниками по экономике – книги по тактике современного боя, военной стратегии. Рядом – кубки и вымпелы за плавание, и рукопашный бой. Кровать была заправлена камуфляжным покрывалом. Пол под ее ногами стал уходить из-под ног, и Светлана медленно села на край кровати. Лицо было растерянным.

В комнату вошёл Андрей.

– Свет, ты как?

Она не ответила сразу. Смотрела на стену с грамотами – и будто видела их впервые.

– Представляешь, а я ведь даже этого не замечала.

– Чего именно? – Андрей подошёл ближе.

– Я видела только книги по экономике, грамоты и дипломы. А вот всё это? – Светлана показала на постер, полки, книги по тактике. Провела ладонью по камуфляжному покрывалу, словно проверяя: настоящее или нет. – Разве это не просто игрушки? Скажи, это всё не серьезно? Как можно взять и пойти добровольно в армию?

Андрей ответил не сразу – будто подбирал слова так, чтобы они не стали ещё одним ударом.

– Ну, есть же такая профессия, Свет… Родину защищать! Вспомни фильм «Офицеры»…

Светлана медленно поднялась и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.

***

Областной город Ч. Июль 2022 года.

После полудня воздух у КПП военного училища был густой от пыли, голосов и напряжения. Абитуриенты с сумками переминались с ноги на ногу. Кто-то курил украдкой, кто-то держался за ремни сумок и рюкзаков так, словно это единственное, что удерживает их от беззаботной жизни на гражданке.

Алексей Белов всматривался в провожающих. Лица мелькали – чужие и похожие друг на друга. И вдруг взгляд остановился на красивой девушке, обнимающей худощавого парня. Она улыбалась так, как улыбаются только своим. Это была Аня провожающего своего брата Мишу, но Алексей этого не знал, думая, что смотрит на влюбленную парочку. Поймал себя на том, что загляделся, и сам не понял – почему именно на неё. Потом вздохнул и подошёл к родителям, которые стояли в стороне.

Светлана смотрела на толпу с траурным лицом.

– Леш, поехали домой?! – предложила она. – Это зашло слишком далеко.

– Свет, ну что такое говоришь? – Андрей попытался удержать разговор в рамках.

– А что я говорю? Что? – Светлана повысила голос. – Лучше бы на сына повлиял. Вот куда воспитание привело?! Изучали военную историю, смотрели фильмы. Вырастил патриота.

– Вырастил! – Андрей огрызнулся. – Одну экономику надо было учить? Не все, как ты и твой брат деньги должны считать…

– Какие деньги? Я обычный бухгалтер! Да, брат нас к себе звал, но ты же уперся…

Алексей поправил лямку спортивной сумки и снова, почти невольно, посмотрел туда, где смеялась прекрасная незнакомка. Потом – на мать. На отца. На КПП, за которым начиналось неизвестное.

– Вы здесь тогда ругайтесь, а я пойду… – сказал он спокойно.

Светлана схватила его за руку. По щекам потекли слёзы – не демонстративные.

– Сынок… – прошептала она. – Опомнись! Куда ты собрался? Это же не игрушки. Это на всю жизнь. Дядя Саша тебя ждет. Мы же мечтали…

– Мам, это ты мечтала, не мы.

– Зачем ты так говоришь?!

– Ну, мам… не плач, – Алексей говорил мягко, но не сдавался. – Я сам принял взвешенное решение. Знаю, что это не игра и не легкая прогулка. Думаю, дядя Саша меня поймет. И ты…

Он обнял её. Светлана уткнулась ему в плечо – на секунду, будто хотела оставить этот момент в памяти.

Потом Алексей повернулся к отцу. Андрей крепко сжал сыну руку.

– Решил – значит, так тому и быть. Помни: какой выбор бы не сделал, он будет верным. Главное ни о чем не жалеть.

– А ты ни о чем не жалеешь? – Алексей спросил серьезно и тут же изменился в лице. – Я не о службе. Извини.

– Всё нормально, сын. Главное – не жалеть. Вот я и стараюсь.

– Получается, делай что должен, и будь, как будет?

– Точно, – Андрей даже улыбнулся. И достал то, что держал при себе. – Держи, для записей. Удобно в форме носить.

Он передал сыну карманную записную книжку с ручкой. В этой простой вещи было больше смысла, чем в длинных речах. Они молча обнялись. Светлана, плача, отвернулась – ей было легче не видеть момент, в котором сын окончательно отдаляется от них.

– Спасибо за поддержку, – сказал Алексей отцу. – Береги маму!

– Как же ты быстро повзрослел, Леха… – Андрей говорил негромко. – Звони, не забывай, хотя бы по вечерам.

– Если телефон не заберут…

Алексей подошёл к вновь формируемым взводам. Курсант второго курса отдавал короткие команды. Светлана смотрела, как сын становится частью строя, растворяясь в общей массе абитуриентов.

Когда абитуриентов увели в казармы, Светлана повернулась к Андрею.

– Я с тобой десять лет по гарнизонам моталась, – зло сказала она мужу. – Думала, это не повторится…

– Свет, успокойся. Мы будем с ним видеться. Приезжать.

– Я не об этом! – она говорила сквозь зубы. – У него была возможность сделать прекрасную карьеру. А он выбрал твое солдафонство.

– Вот сейчас не начинай, – Андрей ответил грубо. – Я не заставлял. Просто раньше тебя осознал: сын не ребенок. Уважай его выбор.

– У вас, военных как пелена перед глазами?! Я не против службы, а против того, что именно наш сын через это будет проходить.

Перед ними громко заплакала женщина – уже после того, как проводила своего сына. Она терпела до последнего, чтобы не показать слёзы.

– Сейчас такое время, что, наверное, многие матери так думают, – тихо сказал Андрей. – Но кто тогда Родину защищать будет?

– Кто угодно, только не Алешка, – Светлана отвела взгляд в сторону. – У него другой путь. Но еще не всё потеряно.

– Ты думаешь?

– Знаю. Жаль, всех девушек от него отвадила. Сейчас влияния никакого.

Она отвернулась и пошла к припаркованным машинам – быстрым шагом, словно убегала оттого, что уже произошло.

***

Военное училище. Плац. Вечер.

Алексей стоял в строю роты, построенной повзводно в колонну по три. Почти все были в гражданском – спортивные костюмы, кроссовки, майки. Только суворовцы, нахимовцы и те, кто прибыл с войск, были в форме и держались иначе: спины прямее, движения точнее.

Офицеров не было. Перед строем стоял двадцатилетний абитуриент, исполнявший обязанности старшины роты.

– Товарищи абитуриенты! Конкурс результатов ЕГЭ завершен. Начинаются внутренние экзамены. Завтра первый «отсев», нас станет меньше. Но предупреждаю: после отбоя игра в «три скрипа» продолжится.

В строю поднялся глухой, недовольный гул с громкими возгласами, с разных сторон:

– Шесть раз за ночь поднимали…

– Они просто издеваются…

– Да это специально, чтобы не смогли сдать нормально…

– В армии нахватались ерунды и сюда притащили…

– Отставить! – рявкнул старшина. – На сержантские должности назначают с опытом службы. И это правильно…

– Так, они издеваются, а не опыт передают! – бросил кто-то.

– Кто это сказал? Выйти из строя!

Тишина стала плотной. Никто не вышел.

– После ужина в «чипок» никого не отпущу, – отрезал старшина. – Лопаем, что дают.

После этого он громко скомандовал:

– Рота, равняйсь! Смирно! В походную колонну! Повзводно!

Алексей, не поднимая головы, шепнул сам себе – с искренним недоумением:

– Леха… что ты здесь делаешь?

Исполняющие обязанности заместителей командиров взводов, по команде старшины вышли на два шага вперед на середину строя и после команды "повзводно" повернулись лицом к фронту.

– Первый, второй взвод направляющие – прямо, – продолжил старшина, – остальные на пра-во. Шагом марш!

Первые два взвода остались на месте, остальные повернулись. Затем рота начала движение. Два первых взвода сомкнулись, перестроившись в колонну по шесть. Исполняющий обязанности старшины роты вел абитуриентов к столовой, давая счет под левую ногу: раз, раз, раз – два – три…

– Рота на месте… стой! – прозвучала команда у столовой. – Справа в колонну по одному, на вход, шагом марш!

И поток еще не военных людей, потек внутрь здания. Личный состав роты занял места за столами. Каждый стол был накрыт на шесть человек. За столами абитуриенты стояли, ожидая команды, как на экзамене, только здесь оценивали не знания. Алексей, морщась, заглянул в котелок: сечка – сероватая, вязкая, с запахом, который не вызывал доверия.

– Рота, садись! – скомандовал старшина. – Приступить к приему пищи!

Ложки застучали быстро, жадно. Однако не все бросились есть. Кто-то даже не накладывал кашу – брал хлеб с маслом и запивал какао.

Алексей водил ложкой по тарелке, как будто надеялся, что если долго мешать, то еда станет другой, менее неприглядной. При этом он успевал разглядывать лица своих товарищей. Серая масса очень похожая друг на друга и среди них, как отдельная порода, – суворовцы: выправка, спокойствие, отсутствие всякой суеты.

Напротив, сидел крупный парень – Саша Стариков. В нем было что-то простое и при этом прямое.

– Что это вообще такое? – Алексей не выдержал. – Я когда у деда в деревне жил, видел, этим свиней кормят.

– Ага, привыкай! – Саша хмыкнул. – Это сечка. Каша из дробленой крупы.

– Что за крупа? Вчера хоть и вонючая, но капуста была…

– Обычно это ячневая крупа, иногда смесь овса и ячменя, – сказал кто-то рядом, буднично.

– Овса? – Алексей поднял брови. – Это то, чем лошадей кормят?

– Зато не умрешь голодный, – вставил командир отделения Семенов, тоже суворовец.

– Точно! – Саша оживился. – Я слышал, курсант должен «стрелять как ковбой, а бегать как его лошадь».

За столом раздался дружный смех. Алексей с отвращением смотрел, как Семенов и Саша уплетают кашу, сомневаясь, что она вообще съедобная.

– А, тогда это многое объясняет, – сказал он с сарказмом. – Овес просто необходим.

– «Что не жрет собака дура, то заточит абитура», – добавил Саша, и смех стал громче.

Команда старшины резко разлетелась по залу, звонко отскакивая от каждого стола:

– Закончить прием пищи, навести порядок на столах!

Недовольный гул пробежал по столовой. Все ускоренно начали впихивать в себя то, что недоели. Алексей схватил хлеб.

– Рота, встать! Выходим строиться!

Он, уже стоя, откусил хлеб, остатки кинул в котелок и вышел из-за стола. Семенов это заметил и догнал его.

– Ты так долго не протянешь.

– Я знаю, – Алексей сказал честно. – За неделю, что здесь, никак не могу привыкнуть.

– Как только останутся поступившие, людей станет меньше, кормить будут лучше.

– Я надеюсь. Ты суворовец? – Алексей усмехнулся, рассматривая форму. – Глупый вопрос.

– Суворовец. Но поступаем мы на общих основаниях. Просто лучше подготовлены, – Семенов сделал паузу и посмотрел прямо. – А тебе советую подумать над мотивацией. Зачем ты здесь и ради чего?

– Зачем я здесь… – Алексей повторил по слогам, словно пробуя вопрос на вкус. – Мне просто кашу противно есть, а ты сразу про мотивацию.

– Вижу, что не определился. Для солдата служить – долг, а для офицера – призвание. Готов посвятить этому жизнь?

Алексей оглянулся на зал, усталые лица.

– Глядя на всё это – нет. Я очень идеализировал службу…

– Видишь?! – Семенов говорил без злости, скорее как старший, который объясняет закономерность. – Дело и не в каше. Тебе не нравится новая обстановка, надменный старшина. Дома нас все любили, а здесь…

– Возможно, ты прав. Я пока сам не понял, куда попал и зачем.

– А по службе сейчас не лучшая сторона медали и не худшая. Быт, к которому не привык. Через это нужно пройти. Поймешь потом, если поступишь и не сбежишь.

– Сбежишь? – Алексей произнес вслух, и внутри что-то щелкнуло. – Да не дождетесь.

– Вот это правильно.

Семенов хлопнул его по плечу. И в эту же секунду Алексею вдруг стало настолько тошно, будто всё вокруг – столовая, плац, команды, каша – навалилось единым тяжёлым пластом груза. Белов отошел в сторону от нескончаемого потока выходящих на улицу абитуриентов, сжал кулаки так, аж костяшки побелели, и отвернулся, боясь, что кто-то заметит эту минутную слабость.

– Что же так тяжело-то, пап? – прошептал он. – Я даже еще и не начинал…

Поднял глаза – и увидел в нескольких метрах щуплого, небольшого роста парня. Тому было действительно плохо: слёзы градом текли по щекам, он даже не пытался их скрыть. Их взгляды встретились.

Алексей узнал его сразу. Тот самый, которого обнимала девушка на КПП.

К щуплому подошёл Саша Стариков.

– Хватит ныть, пацан! – бросил он. – Еще не понял, где находишься? Не показывай слабость. «Русский солдат умом и силой богат».

– Да я, не…, – залепетал щуплый. – Все норм…

Саша смотрел на него и будто пытался подобрать правильные слова.

– Это не норм! Не позорь нас. Прекращай или поезжай домой. Понаберут по объявлению.

Алексей отвернулся. Ему больше не захотелось на это смотреть. В этот момент телефон завибрировал. На экране высветилось: «Дядя Саша». Белов замер на долю секунды. Потом взгляд метнулся туда, где стоял щуплый – но тот уже растворился в потоке абитуриентов.

– Алло! Здравствуйте… – Алексей говорил быстро, обрывая фразы паузами, будто отмерял их шагами. – Да, дядь Саш, у меня сейчас времени нет. Построение… Не для вас времени нет. Я сейчас, сами знаете где… С голосом все в порядке… И нет, не передумал… Решение взвешенное. И я никому ничего не доказываю… Вас мама попросила позвонить?

Со стороны плаца прозвучала команда: «Строиться».

– Я не грублю. И не гублю свою жизнь… – Леша понизил голос. – Дед и отец здесь ни при чем. Всё, мне пора. До свидания!

Он отключил телефон и побежал в строй.

Жизнь абитуриентов покатилась четко отмеренными отрезками. Кто-то уходил сам, сразу понимая, что совершил ошибку, а кто-то не мог сдать внутренние экзамены. Те и другие уходили с сожалением и тяжелым сердцем.

Сам Алексей Белов уже после отбоя прокручивал в голове прожитый день. Вот он подтягивается на турнике, сдавая физподготовку и боковым зрением замечая щуплого Мишу. Потом сдает норматив три километра бега – номера на груди, горячий воздух в легких, финиш, где ноги вдруг становятся ватными и чужими. Падает на траву, изможденный, а Саша, вместе с другими абитуриентами поднимают его, заставлял двигаться, так как резко останавливаться нельзя. Затем уже в аудитории пишет диктант. По рядам ходит преподавательница – женщина лет тридцати. И снова построение за построением. Переходы в другой корпус. Команды – четкие и короткие.

А еще нескончаемый поток в сторону КПП, тех, кто не сдал экзамены. Алексей смотрел им вслед с тоской, и чей-то крик «Да не очень-то и хотелось…», звучал слишком громко, чтобы быть правдой. Миша при этом тоже смотрел на КПП – с грустью, представляя себя на их месте.

И снова круговорот армейских будней. Строевая подготовка: по разметке, абитуриенты чеканят шаг. Идут на ужин, и Алексей, глядя на прожорливого Сашу, впервые пробует кашу – осторожно, словно проверяя, сможет ли он принять эту новую реальность хотя бы на вкус. Отбой. Ночь. Игра в «три скрипа». Старшина ходит по «взлетке», отсчитывал: «два…» – тишина, скрип кровати. «три… рота, подъем, строиться в две шеренги… форма одежды, номер четыре». Алексей соскакивает, смотрит на часы: 02:45. Затем экзамен по физике. Формулы кажутся спасательным кругом, когда цепляешься за что-то прошлое, пока вокруг ломается привычный мир. И снова ужин. Алексей съедает несколько ложек – и ловит одобряющую улыбку Семенова. А утром зарядка: пробежка вокруг училища по форме номер два – голый торс. Прохладный воздух бодрит. Рядом бегут – Саша и Миша: одновременно чужие и при этом уже такие близкие. И снова КПП и поток людей, покидающих училище с вещами. Не все достойны, остаться и не все способны стать достойными. Алексей сжимает кулаки до белых костяшек и отворачивался. Вечерняя поверка: фамилии по алфавиту, и на каждую – короткий ответ «Я». И вот уже без отвращения Алексей уплетает кашу, принимая вместе с ней окружающую его действительность.

А карманная записная книжка всегда при себе. Еще ни разу не заполненная, но с каждым новым днем становящаяся все тяжелее и тяжелее. Как будто страницы в ней уже чувствовали все то, что будет на них записано.