Читать книгу У Бога все по плану - Группа авторов - Страница 1

Глава

Оглавление

У БОГА – ВСЕ ПО ПЛАНУ


Мой друг, ты держишь в руках историю о

внутренней борьбе и иронии судьбы,

о человеческой слабости и страхе,

историю о любви и разлуке.


Я благодарна всем тем, кто верил в то, что я ее напишу, благодарна тем, кто подтолкнул на этот шаг, и тем событиям, благодаря которым она появилась на свет, а также тем, кто осилит ее прочитать и напишет мне пару слов критики.


Все герои вымышлены и совпадения случайны.


«…И откроется на Страшном Суде,

что единственным смыслом жизни

на Земле была Любовь…»


Антоний Сурожский


* * *

«Человек, в конечном итоге,

есть сила его поступков,

а не намерений»


Иосиф Бродский


* * *

Обычно, для счастья, ведь нужно не много:

Уметь улыбаться. Мечта. И дорога.

Рука твоя рядом, дыханье и запах.

И чтобы готовить нам кофе на завтрак.


Ложиться, обнявшись под полной луной,

С рассветом вставать, наслаждаясь тобой.

Весь день вспоминать о тебе, улыбаться,

Вернувшись домой, до утра целоваться.


И так день за днем, за неделей неделя.

Что б вместе взрослели, старели, седели.

Готовили, ели, гуляли и пели,

И дети на нас с восхищением смотрели.


И даже спустя двадцать лет нашей жизни,

Услышать твое: «Я люблю тебя, слышишь!»


ПРОЛОГ


Я писала эту книгу долго. Вчитываясь в каждый сантиметр текста. Вглядываясь между строк. И всегда мне чего-то не хватало. Текст был. Но он был, как будто не о том.

Сначала я хотела рассказать о своей боли, потом – о любви, потом – о сомнениях и поиске. Хотела поделиться знаниями, приобретенными в процессе. Я хотела написать о пути, о котором принято молчать. Хотела написать об этом вторую и даже третью книгу, так как многое поменялось в моих мыслях. Я спешила. Хотела успеть к новому году. Но случилось так, что моя рабочая лошадка – мой ноутбук упал. Упал флешкой вниз и воткнулся в пол. Я вставила ее в один порт, потом – в другой, потом – в третий. Пошевелила и почувствовала легкий запах пластика. Горелого. Я смотрела на моргающую флешку и вспоминала пословицу: «Яйца в одной корзине не хранят» Там было все. И первая, и половина второй, и начала третьей книги. Я была уверена, что флешка вечна. И сейчас я смотрела на экран ноутбука, с надписью «Указанный вами файл сохранить невозможно. Файл не найден»

И тогда я поняла, что не будет второй и третьей. Будет одна. Но она будет о другом. О пути. Пути к Богу. О попытке что-то изменить, доказать, поспорить. О смирении, принятии и доверии. О том, как меняется мир вокруг, стоит лишь сказать: «Господи. Я не справляюсь без тебя. Склоняюсь перед волей твоей. Направь меня туда, где я тебе сегодня нужна и дай успеть отреагировать. Говори через меня. Твори через меня. Я отдаю себя в руки твои. И пусть на все будет воля твоя». Потому что, как бы мы ни мечтали, как бы мы не силились что-то изменить, все будет так – как должно быть. Ведь у Бога всегда все по плану.


Книга. 1. На другой стороне.


Часть 1.

Глава 1.


2023 год


Май.


– Я буду через двадцать минут. Мы поговорим. Ты не должна этого делать, – голос отключился.

Ника смахнула рукой звонок и вернула телефон в карман.


Она стоит молча, перебирая в руках кисти. За окном проносится вой сирены. Яркий свет заливает комнату, заставляя щурится. Перед глазами – синяя гладь озера. Первый мазок – ветер кладет на воду легкую рябь. Второй – и с левого берега взлетает пара диких уток. Напротив, стеной стоит хвойный лес: сосны – словно прямые мачты, а берёзы с ивами склонили свои ветви к самой воде. На правом берегу притаился небольшой деревянный домик. От него к озеру спускается тропинка, теряясь в песчаном берегу.


Она делает два шага назад и любуется картиной.

«Как тихо» – проносится в голове, – «непривычно для города.»

И тут ухо пронзает резкий звонок. Девушка вздрагивает от неожиданности. Оставляет кисти и идёт открывать дверь. Проходя мимо зеркала, бросает быстрый взгляд на своё отражение. Оттуда ей улыбается высокая блондинка с длинными прямыми волосами. Волосы собраны в пучок и затянут резинкой. Открытый взгляд серых глаз, крупный ровный нос и пухлые розовые губы делают её личико довольно милым. Ровная светлая кожа и длинная шея – сбрасывают пару лет. Она одета в розовые спортивные штаны и жёлтую футболку. Ника посмотрела на руки – пальцы перепачканы краской. Быстрым движением вытерла о фартук руки, несколько раз щёлкнула замком и распахнула дверь.


Наташа на пороге была воплощением южной красоты: высокая, с темными волосами, горячими карими глазами и невероятно пышными ресницами. В ее взгляде светилась хитрая, лисья живость, а от всей фигуры исходила бесподобная харизма. Одета она в привычные вареные джинсы, майку болотного цвета и стильные белые кеды. Сегодня она тоже собрала волосы в пучок, предвкушая битву.


– Ника, фу, чем ты завоняла весь дом? – весело спрашивает Ната, проходя на кухню.


– Это краски. Тебе кофе с молоком? – отвечает Ника, открывая форточку.

Ната уже уселась на стул и достала электронную сигарету.


Она берёт турку, насыпает в неё пять ложек бразильского кофе, три кристалла соли, немного корицы и перемешивает. Затем наливает воду и ставит турку на плиту.


– Какая интересная турка, – говорит Ната, наблюдая за её действиями и выпуская облака пара.


– Да, – улыбается Ника, – это всё, что осталось от Тимура.


Наташа удивлённо поднимает бровь.


– Потом как-нибудь расскажу, – отвечает Ника, нарезая яблочный пирог и доставая кружку.


Ветер подул из открытой форточки и по кухне разнесся аромат корицы и свежесваренного кофе. Телефон на столе зажужжал и разразился веселой мелодией. Ника видит, как подруга отвечает на звонок. Делает жесты руками, что это срочно и уходит в другую комнату. Ника вздыхает и качает головой слушая, как она долго и громко доказывает что-то на английском. В этом вся Ната – эмоциональная, умная, интересная и жизнерадостная, способная зарядить своей энергией любого.


Кофе готов, и Ника наливает ароматный напиток в кружку. Она вдыхает таинственно терпкий аромат и расплывается в улыбке.


– Прости, вот как с ними можно? Я уже третий раз за день объясняю одно и то же, – говорит она, возвращаясь на кухню.


Ника вручает ей кофе с пирогом и предлагает пойти в комнату.


– Какие прикольные полосатые подушки! – говорит Ната, щупая каждую на мягкость и, оставшись довольной, плюхается на серый диван. Она подкладывает одну из подушек под спину, делает глоток и её взгляд падает на полотно, стоящее на мольберте:


– О, домик у озера. Это ты нарисовала? – спрашивает она, делая ещё один глоток. – Кстати, вкусный кофе получился.


– Спасибо, – отвечает Ника, берёт кисти и начинает дорисовывать деревянный пирс. Пирс уходит в воду, и она делает длинные резкие мазки.


– Красиво получается. Ты ему сказала? – спрашивает Ната.


– Нет, а зачем? Всё уже решено, – отвечает Ника, смывая краску растворителем. – Тебе не сильно воняет?


– Как ты можешь быть такой спокойной? – удивляется подруга. – Ты должна ему всё рассказать. Мне кажется, он имеет право знать, после всего, что между вами было!


– Послушай, Ната, мы не виделись уже давно. Ему всё равно. Давай закроем эту тему, —говорит она, снимает фартук, вытирает руки и моет кисти.


– Поехали. Миша ждет.


Глава 2


– Ну, где вы там, девочки? Нам еще ехать пол дня.

Подруги смеются. Миша открывает дверки машины и девушки усаживаются в большой черный джип.

– Я звонил вам. Несколько раз. Я уже половину фильма просмотрел. До вас не дозвониться. – он ворчит и помогая убрать сумки в багажник.


Ника с Наташей переглянулись и хихикнули, вспомнив, как одна допивала кофе, а вторая мыла кисти.


– Вы сами предложили отметить праздники в другом городе. – Ника снимает куртку, понимая, что путь длинный.

– Миш, а ты сегодня при параде! – с иронией говорит Ната, – Ник, ты только посмотри, как он хорош. Голубые глаза, стильная стрижка с ровной бородкой. Почти блондин. Беленькая рубашечка джинсы Levis. Добрый, мягкий, ну мечта, а не мужчина.


Миша поправляет очки и делает погромче музыку.

– Ну правда, хорош же! Умный, веселый и друг отличный, – не унималась Наташа.


Через два светофора они вливаются в поток. Машина пробирается среди таких же желающих выехать из города. В пятницу карта города превращается в большое красное пятно.


– Это Рязань, детка! – смеется Миша и смотрит на девушек в зеркало автомобиля.

– Кстати, всегда хотела тебя спросить. Почему ты выбрала Рязань? – Ната поворачивается к Нике.


– Всегда любила этот город. С детства. Здесь невероятная энергетика. Люди. Они такие, знаешь, особенные. Добрые. Душевные, что ли. Это необъяснимо. Вот, вроде, грязь везде, – Ника смотрит в окно. Обочины дороги усыпаны мелким мусором, – но все равно хорошо тут. Тепло. По-особенному, как-то.

– Я понимаю, о чем ты. Это очень круто, когда человек любит город, в котором живет. – Ната тоже смотрит в окно.


В городских пробках есть свой шарм. Можно разглядывать соседние машины. Слушать подкасты, музыку, лекции. Петь. Есть. Краситься. Умение находить позитив здорово сокращает время ожидания.


За сорок минут в машине они спели все знакомые песни и разговор плавно перешел на тему взаимоотношений.

– Заедем заправиться. – Миша увидел подходящее место и прервал разговор. Пока оператор крутился возле машины они выбрали себе напитки.


Ника на ходу одевает пластиковую крышку на бумажный стакан и садится в машину. Навигатор показывает, что на месте они будут только к восьми вечера.


Миша ищет радиоволну. Находит «юмор FM» и трогается в путь.

Приемник выдает одну за другой юмористические постановки. В перерыве звучит песня Слепаков про развод.


– Вот так живешь – живешь десять лет. А потом – бах – и не сошлись характерами. И любовь прошла. И люди стали чужими, – рассуждает Наташа.


– Вот ты, почему развелась?


Они много работали вместе, но никогда не поднимали эту тему.

– Это долгая история, в двух словах не объяснишь. – вздыхает Ника

– По-моему, у нас времени предостаточно, – Ната показывает на навигатор.


Ника пару минут едет молча, думая, что сказать. Прошло уже два года. Всех событий уже не вспомнишь. Да и не хочется. В памяти всплывают отдельные моменты.

Память подбрасывает их или милой улыбкой или тупой болью в области сердца. Иногда ком в горле давит на столько сильно, что пропадает звук.


– Я расскажу, то, что еще живо, как рана. Мои эмоции еще там. Выводы сделаешь сама. Хорошо?

– Я уже запаслась попкорном, – смеется Ната делая глоток кофе.

– Миша, открой, пожалуйста форточку, я покурить хочу. – кричит Ната коллеге.

– Ты не против? – она кивает Нике


Ника кивает головой, и коллега щелкает зажигалкой.


– Даже не знаю, с чего начать? – говорит Ника

– Давай с самого интересного.


– Жила-была девочка. Звали ее – Ника… – иронично начинает она.


Глава 3.


– Миша, не гони так! – Наташа чуть не облилась кофе, когда коллега делал крутой маневр с обгоном.

– Так, прости, я слушаю – она изобразила на лице внимание и заинтересованность, чем рассмешила Нику.


– Итак, жила-была девочка Ника… – повторяет она начатую фразу.


– Это было пять лет назад…


2018 год.


Март.


– Ну, конечно, я соскучилась! Да. Я тоже тебя люблю! Целую. Хорошего дня, – она улыбается и нажимает кнопку «отбой» на телефоне.

Смотрит на водителя. Он с азартом обгоняет попутные машины.

– Мы успеем до обеда. Не переживайте.


Ника кивает и погружается в документы. Он вновь обгоняет машину, девушка поднимает глаза и смотрит на кофе, который забыла убрать с панели. Кофе не шелохнулся. Водитель подмигнул и подал ей напиток. Она делает глоток и отвечает на звонок. Потом на еще один, а потом – еще. Ее день – это круговорот из заказов, заявок, встреч и переговоров.


– Как Вы все успеваете? – он дождался, когда телефон перестал жужжать.

– Все просто. Я живу этим и кайфую. Я мечтала об этом магазине.

– Это видно, Вы светитесь.


Они заезжают во двор. Ника забирает документы, вещи, благодарит водителя и бежит домой.

Дом большой и светлый. В нем все сделано по ее вкусу: каждая комната, каждый сантиметр, каждая деталь – все может рассказать свою историю. Вот лампочка в виде стрекозы – они вместе прошлой зимой ее выбирали. Вот стол. Огромный, массивный – подарок мамы. Вот смешной диван и кресло. Он очень любит кресло и часто в нем отдыхает. Она помнит, как он долго не решался его купить. «Это же так дорого», – ворчал он, – «Зато, ты будешь в нем действительно отдыхать и наслаждаться просмотром фильмов. Твой отдых важнее». И он уступал.


– Мама, мама, мы баню затопили!

Она заходит в дом и слышит радостные голоса детей.

– Какие вы молодцы! Уроки сделали?

– Еще чуть-чуть осталось, – кричат они уже из глубины комнат.

Ника слышит, как шуршат учебники и выключается компьютер.


Улыбнувшись про себя, она идет переодеваться. Через пару минут возвращается на кухню и достает сковородку, муку и молоко. На дворе масленица.


Телефон пискнул и на экране всплывает сообщение: «Приезжал губернатор. Немного задержусь. Жду встречи. Скучаю»


«Столько лет вместе, а я, как девочка, улыбаюсь» – пронеслось у нее в голове. По телу разлилась сладость и дрожь.


Через пару часов стопка блинов готова. На столе стоят приборы. Она достает варенье и мед.


Идет в коридор. Проверяет открыта ли дверь.


Эти вечные несколько минут – пока он ищет в карманах ключи, пока металл скроется о скважину, пока замок, наконец, отзовется глухим щелчком, – ей хочется просто украсть. Вычеркнуть. Подарить себе, даже, нет – им, на минуту раньше его шагов в прихожей. На минуту дольше его запаха в воздухе. Обычно она уже на верху. Но сегодня – пятница! Он смог приехать. И она, как на маленький праздник, осталась в комнате внизу. Дети с шумом унеслись наверх, оставив ей в награду – тишину.


Вот он. Щелчок, скрип двери, тяжелые мужские шаги, знакомый, до мурашек, стук ботинок об пол. Она открывает глаза, только губы сами растягиваются в улыбку. Приехал.


Одеяло приподнимается, впуская струю прохладного воздуха, и тут же она чувствует его тепло рядом.


Утро приносит хорошее настроение и желание дышать морозным воздухом. На улице февраль. Это ее месяц. Он подарил ей жизнь. Она поворачивает голову и видит мирно сопящего мужа. Пятничная ночь пролетела мгновенно и теперь он набирался сил.

Теплый душ. Кофе. Легкий завтрак. Новый день решительно врывается в ее жизнь. Она светится, как лампочка. Все дома. Она берет его рубашку, вдыхает запах парфюма, проводит рукой по небритой щетине, целует и спешит на кухню. Запах кофе, споры детей о завтраке, кошка на подоконнике – это ее мир. Суббота пролетает в рутинных делах. Уборка снега, дача и баня. Фильмы в обнимку на диване. Ночь субботы пролетает красочно, поселяя игривые искорки в глазах и даря приятные воспоминания.


В воскресенье масленица. Они едут семьей в соседний город. Катаются с горок. Жуют на морозе блины. Поют народные песни. Делают кучу фотографий с ряженым медведем и редкую фотографию – где они вдвоем.

Он уезжает в четыре утра, чтобы успеть на работу, а она усталая и довольная может поспать еще пару часов.

В день весенних цветов она узнает, что в их жизни появился еще кто-то. Давно забытое ощущение. Но она всегда точно могла определить какая ночь подарит ей счастье быть мамой. Странное чувство мира, гармонии, спокойствия одновременно, незабываемо. Это она испытала и в те февральские выходные. Сегодня, глядя на полосатый тест, она понимает, что их теперь пять. Как пальцев на руке.


* * *


Ника замолчала. За окном мелькали деревья, проносились встречные машины. Но туман на глазах делал эту картинку не четкой. – Знаешь, я всегда верила в силу Вселенной. В судьбу и знаки свыше, – Ника вытерла глаза, – Я знаю, что где-то там, в высоте, там, где ночуют звезды, сотни глаз смотрят на нас. Они ведут и поддерживают. Я уверена, что ничто не происходит случайно. Все люди на нашем пути – посланники. И я знала, что мой человек будет особенным.

– Я верю в теорию возрождения душ. Будто там, в вечности, они договариваются о встрече на земле, давая друг-другу уроки.

Может это наивно и смешно. Но, когда я встретила его, было ощущение, что это на долго. Он был похож на колючего ежика: злился на весь мир за сложное детство. Ему на хватало любви.

– Тогда зачем тебе это было нужно? – Наташа выкинула в окно бычок.

– Зачем? Да я с растениями и деревьями разговаривала. Я знала, что они меня слышат. И мне казалось, что моей доброты и нежности хватит, чтобы его изменить. Сделать мягче.

– Знаешь, что делают, когда кажется? Давай дальше, что там с девочкой – Никой случилось.


Ноябрь.


– Теперь мы с тобой одной крови, – хирург поднимает на нее глаза. Показывает свои руки. Она не видит сквозь маску его улыбку, но светящиеся глаза, говорят, что она не ошиблась.

Осень. В помещении свежо. Она лежит на холодной кушетке. Взгляд скользит по белым стенам, потолкам, руки ощущают холод металла, а яркий свет бьет по глазам. В воздухе пахнет стерильностью и сладковато – кислым привкусом лекарств. Тело бьет дрожь. Она слышит негромкий разговор людей. Машинально рука ищет за что схватиться – дотрагивается до края кушетки и сжимает его. К ней наклоняется белая шапочка. Лицо закрыто маской. Она видит только глаза. Ярко серые бездонные глаза.


– Сейчас я Вам сделаю укол, – доносится до нее внезапно.


Она чувствует, как в вену вводят иглу. Жмурится. Проходит минута и укол делают в спину.

Время тянется бесконечно долго. Она лежит и смотрит в потолок, стараясь не думать ни о чем.

Еще несколько минут она разглядывает паука, ползущего по потолку, решая, что это хороший знак.


– Поздравляю, у Вас сын! – слышит она знакомый голос. Крик ребенка. На лице уставшая улыбка. Глаза закрываются сами и сон укутывает мозг.


* * *

Она бежит. Полумрак. Сыро. Длинные коридоры, бетонные стены, все мелькает. Она босиком. Ледяной пол. Ноги не чувствуют боли, но холод пробирает до костей. Впереди бежит фигура, но она никак не может её догнать. Дверь. Она с силой толкает ее. Бежит дальше. Еще одна дверь. Фигура удаляется, и она видит, как пол резко обрывается и под ним блестит темная мутная вода. Фигура падает в воду.

– Вася… – кричит она и открывает глаза.

Тело еще трясет мелкой дрожью, она трогает влажную футболку и видит, как дрожат руки. Поворачивается. Рядом сопит малыш.

«Это всего лишь сон» – она берет его за ручку и вновь закрывает глаза.


2019 год.


Январь.


– Ты же понимаешь, что, если он не приезжает к тебе, значит он ночует где-то еще, – подруга уже час рассказывает, что она слишком идеализирует его.

– Не может здоровый мужик жить месяц без секса. Сними розовые очки!


Она смотрит в окно. По стеклу барабанит дождь, капли скатываются, собираясь в извилистые ручейки, которые спешат вниз, смазывая мир за окном в серую акварель.


Неожиданно для самой себя она резко распахивает окно. Прохладная волна влажного воздуха бьет в лицо. Она вытягивает руки и подставляет ладошки навстречу падающим каплям. Наслаждается этим контрастом: горячая кожа и холодные, щекочущие прикосновения дождя. Кажется, будто мир снаружи сейчас понятнее и честнее, чем тишина за ее спиной.


Она тянет окно, но порывы ветра удерживают его. Тогда силой захлопывает створку, отрезая порыв свежести.


Руки дрожат. Она садится на край стола, берет телефон, смахивает капли с экрана и открывает переписку.

Пальцы листают даты вверх – неделю, месяц, два. Взгляд скользит по строчкам, выискивая знакомые интонации, ища обрывки теплых слов. Но их нет. Они исчезли, как капли на стекле.

Она смотрит на экран. Мысли мелькают в голове, как сообщения: «Где же – моя любимая девочка! Где признания в тоске и обещание теплых объятий? Когда это ушло? Что я пропустила?»

Глаза моргают быстрее и по щеке стекает горячая капля. Потом еще одна. Фразы становятся короче, суше, пока не превращаются в безликие: «Как дела?» И «Все нормально.»


Он работает в другом городе уже второй год. Получил повышение и уехал, уверяя: «Сначала обустроюсь, потом заберу вас». Но «потом» так и не наступило. Эти сто шестьдесят километров он называет «далеко», и эта «даль» словно поглощает его. Каждый раз это список срочных неотложных дел. Он приезжает ненадолго – раз, от силы два раза в месяц. Раньше она отсчитывала дни до встречи. Теперь – недели. А паузы между ними стали такими длинными и тихими, что начинаешь слышать, как в пустоте рождается холодное, тяжелое «надо».


* * *


– Очень похоже на кризис среднего возраста. Может, нужно было курсы какие пройти. Гейши, например, – Наташа смеется, – Новые техники. Больше смелости, открытости, сексуальности.

– Да-да, именно так тогда Ника и рассуждала. Слушай дальше.


Рождество.


Она заказывает новую спальню. Находит в интернете литературу по соблазнению и изучает. Покупает красную шелковую рубашку, представляя как нежная ткань будет струиться по телу. Выходит, из душа, специально оставляя капельки на влажной коже. Легкий аромат миндаля наполняет кухню.


Он стоит у стола и пишет смс. Девушка подходит сзади и обнимает его за талию. Целует между лопатками, проводя кончиками пальцев по спине.

– Я соскучилась, – она прижимается к нему сильнее.

– Ник, я устал. Иди отдыхай. Ты кормишь малыша, тебе надо поспать.

– Я хочу с тобой.

– Ложись, я сейчас приду.


Она наливает себе сок и садится за стол, наблюдая за ним. Он стоит в той же позе у окна. Ника допивает сок и поднимается в спальню. Смотрит на часы и открывает инстаграм**. (**Компания Meta (инстаграм) признаны экстремистскими организациями и запрещены на территории РФ)

Из кухни доносится звук работающей кофемашины, потом звук включения планшета и через пару минут она слышит, как кто-то стреляет, кричит и название фильма.


Она отключает телефон и поворачивается на другой бок. Сегодня он тоже придет, когда она уснет.


Июнь.


Она распускает волосы и смотрит на себя в зеркало. Делает фото. Красивые изгибы тела. Подтянутая кожа. Она следит за своей фигурой, стараясь стать лучше для него.


Июль.


– Давай ее продадим. У меня нет времени приезжать.


Ника смотрит на дом, беседку, баню. Ветер качает деревья и сосны, ударяясь макушками, словно качают головой в ответ. Она подходит к старой груше. Поднимает голову. Верхушки веток макушки путаются в облаках. Ей около ста лет. Она проводит рукой по стволу.

– Ты так мечтал о даче. Столько сделано. Я посажу тут голубику. Она принесет доход.

– Что ты там сможешь сделать? Там же целина. – он лишь посмеялся в ответ.


Даже спустя несколько лет она не смогла объяснить себе тот поступок. Но тогда это решение ей казалось единственно верным.


– Дети, у нас новый план на лето. Мне нужна ваша помощь.

– Какая гениальная идея тебя сейчас посетила? – средний сын забрал брата на руки и смотрел на нее с улыбкой.

– Мы едем на дачу! Посадим голубику! Сто кустов!

– И как ты себе это представляешь?

– Еще не знаю, но у нас получится!


Сначала они приезжали на выходные, потом настали школьные каникулы, и работа пошла веселее.

Они познакомились с соседями, с владельцем пилорамы, нашли нужный по кислотности торф.

Сначала нужно было выкорчевать кусты и избавиться от сорняков. Потом сделать траншеи и заполнить их нужной смесью. Одна девушка и трое детей проводили летние дни в песке и торфе.


– Соседка! Бог в помощь!

Ника поднимает глаза и видит седого мужчину, который идет прямо к ней.


– Что вы тут надумали делать?

– Вы чего не сказали? Сорняки руками выбираете? У меня ведь трактор есть. Давайте я вам бороной попробую снять.


Ника не боялась физической работы. Так она спасалась от мыслей в голове. Стоило на секунду расслабиться, как тут же проносилось: «Где он? С кем он? Почему не приезжает?» Вечером она приезжала домой и сил хватало лишь на то, чтобы покормить детей и уложить младшего спать. Мозг вырубался мгновенно.


– А где Викторович? Почему не приезжает? Ты все одна и одна?

Сосед будто считал ее мысли. Она чувствовала, как к горлу подступает комок, а сердце предательски ускоряло ритм.


– У него много работы. – она попыталась улыбнуться.


Солнце этим летом палило нещадно. Они уже были похожи на семейку негритят. Работа двигалась, но не так быстро, как хотелось.


– Я тебя перебью, прости, пожалуйста. Но там можно сойти с ума от скуки, в твоей деревне. Приехать на выходные – да. Как ты там жила? И почему нельзя было нанять людей для работы?


– Вопрос хороший. Тогда я думала, что нужно экономить деньги. Что муж увидит и оценит

наш труд. Ждала похвалы, что ли. Пыталась так показать свою нужность. Это заведомо проигрышная позиция «вот я, для тебя…» но тогда я этого всего не знала, поэтому загружала себя и детей работой. Закапывая себя в жертвенность. А по поводу скуки – так там тоже веселья хватало. Своеобразного, правда, но…


Однажды они все вместе пошли за ягодами. Набрали себе по кружке и возвращались домой. Пока дети изучали сваленные деревья и соревновались кто выше залезет она искала ракурс для удачной фотографии. Она щёлкает и проверяет свет. В кадре все мутное. Она увеличивает. Не понимает почему. Поднимает голову и видит вдалеке легкий дымок.


«Костер кто-то не затушил» – решает она, зовет детей и разворачивается в сторону дыма.


И уже через пару минут ее малыш стоит с маленькой веточкой можжевельника в руках и хлопает по невысокому пламени. Слышен треск веток. Вокруг – запах гари.


Рядом старшие сыновья тушат огонь. Сосед выливает воду из ведра и убегает за новой партией. Едкий дым режет глаза.


Масштаб оказался немного другим, нежели она представляла.

Они вовремя заметили дым – огонь не успел нанести большой вред. Выжженной оказалась поляна размером двадцать на двадцать. Они стоят чёрные от сажи и пота, но довольные, что спасли лес. Сосед уехал за водой на машине, и через пару минут он возвращается

И выливает ещё воды на вспыхивающие места.


Ребёнок находит старый плакат с надписью «Берегите лес от огня» и топает с ним к центру выжженной земли, пытаясь его прикрепить.


Позже они звонят леснику и рассказывают, где нужно пройтись трактором и окопать выжженную территорию.


Дети накормлены и заняты своими делами, младший мирно сопит в своей кроватке. Она закрывает глаза и в темноте все еще видит пламя огня, черную землю, огревший кусты. Она открывает глаза, встает и достает из комода семейный альбом.

Вот она держит в руках цветы и улыбается мужу. Вот первые шаги старшего сына, вот он сидит на крыше бани и крепит скворечник. Отдых, дни рождения, прогулки. Годы жизни мелькают перед глазами. Она видит на фото счастливые глаза детей, мужа, свои.

«Куда же все ушло? Как так получилось? Когда я стала чужой?» – она не помнит, как уснула.


Ника просыпается от того, что ее рвет. Сильно и безудержно. Хочет встать, но падает, не в силах удержаться на ногах. Стены кружатся вокруг, её бьёт сильная дрожь по всему телу. Она лежит на полу, не понимая, что происходит. Пытается пошевелиться, но слабость не дает это сделать. Она хочет крикнуть, но голос пропал.


2020 год


Врач листает историю. Поднимает на нее глаза.


– Вы еще очень молоды. В столице есть хороший аппарат МРТ, сделайте его с контрастом. Привезете мне результаты, – он протягивает адрес.


Февраль.

На улице мороз. Рабочий день закончен. Она смеется и прыгает в машину.


«Что за стопка документов?» – Ника случайно задевает бумаги, забытые мужем на сиденье.


Напевая себе под нос шуточную песенку, быстро собирает их. Часть файлов выскальзывают из рук и падают на пол. Поднимает документы и взгляд падает на яркую, цветную грамоту.


«Интересно», – думает она, – «муж опять получил диплом, как лучший руководитель? Почему не сказал ничего?»


Ника держит гладкие листки в руках, пробегает глазами по тексту, и улыбка исчезает.


В руках у нее сертификат о полете на воздушном шаре. Его и ее. Мужа и незнакомой девушки. Она слышала, что они работают вместе и по долгу службы пересекаются. Временами он с восхищением рассказывал о ней.

Смотрит число. Она четко помнила тот день. Младший заболел, у нее поднялась температура и она просит его остаться.


– У тебя есть старшие, – бросил он, тогда стоя в дверях.


* * *


– Н-да, не весело, – протянула Наташа, – наверное тогда уже было понятно, что любовь прошла. Ты пыталась как -то поговорить? Спросить у него в чем дело?

– Конечно, пыталась. В детстве я мечтала…

– О принце? – Наташа достала очередную сигарету.

– При чем тут принц? Нет, я мечтала о полной семье. О семейных ужинах, обедах за круглым столом. Знаешь, такая идеальна глянцевая картинка. Вечер. Тихая музыка. Вкусная еда. Он, она и дети. Он шутит – она смеется. Или серьезно делится прошедшим днем, а она слушает и понимает. Потом они вместе не спеша прогуливаются по городу. Дети бегают и играют. Она держит его под руку, а он целует ее в лоб. Светит луна, или фонарь… – Ника мечтательно закатила глаза.

– Ага, я поняла, твои «розовые мечты».

– А что в них плохого?

– Мужики другие. Им эти ванилины сопли не нужны. Секс. Еда. Работа.

– А я думаю, что они так же хотят тепла и ласки, как и мы. Просто не всегда понимают это. И я уверена в мире есть такие мужчины, которые так же мечтают о семье и вечерних ужинах.

– Ладно. Ладно. Что с твоим-то дальше было?


* * *


Ника всегда пыталась решить конфликты с помощью языка, но попытки поговорить с ним успеха не приносили. Его речь была полна сарказмов. Он говорил, что она придумала другую женщину. Отношений между ними не было давно. Ника стала часто слышать о том, что она ничего не делает по дому, что работа ее не имеет ценности и она выглядит недовольной.


Июнь.


– Вася, давай поговорим!

Ника сидела напротив и смотрела в глаза.

– Что ты, отменяя хочешь? Отстань от меня!

– Скажи честно. У тебя другая женщина?

– Меньше слушай сплетни. И делом займись. Пыль иди протри, чтоб мысли дурные в голову не лезли!

Он резко отодвинул стул, оставив кофе недопитым и через минуту Ника слышит, как хлопает входная дверь и заводится машина.


Она смотрит на часы. Время 23.30. Недопитый кофе все еще стоит на столе. Телефон молчит. Она набирает номер: «Абонент временно недоступен. Перезвоните позже».

Она смотрит на дверь. Стоит пару минут на месте, слушая тишину и идет ложиться спать.


В выходные Ника едет в храм.


Идет утренняя служба. Она стоит перед иконой не молясь – она умоляет. Шепотом, с надрывом, вцепившись в складки юбки. Она просит не о счастье – она просит дать знак. Простое понимание, что происходит. Какой-нибудь нити, чтобы выбраться из этого тумана, в котором тонет ее брак.


Воздух храма еще пропитан ладаном, еще звучат последние слова проповеди, но Ника с потоком людей выходит во двор. Ей нужен его голос. Как подтверждение, как глоток воздуха, как последний шанс услышать в нем хоть каплю тепла.

Она достает телефон. Гудок. Второй. Он берет трубку:

– Сплю еще…– слышит она сиплый, раздраженный голос.


И тут – за кадром, где-то там, в невидимой тишине раздается яркий, солнечный женский смешок. Голос, слишком липкий к трубке, слишком домашний:

– Вась, тебе эспрессо или американо нести?

– Мир обрывается. В трубке – мертвая тишина, а затем короткий, режущий – щелк.


Ника смотрит на экран не моргая. Ветер бьет в лицо, но она его не чувствует. Она смотрит на экран, где только что горело его имя. Экран похож на пропасть. Палец сам тычется в «перезвонить» Один раз. Два. Пять. Гудки уходят в пустоту. Он не берет. Он отключит телефон.


Ника стоит посреди площади. Мимо суетливо бегут люди, кричат дети, сигналят машины. Она видит только тишину. Мир замер. Тишина не та, благоговейная, что была в храме. А другая – ледяная, все объяснившая. Знак получен. Не с небес. Из той самой спальни, где теперь варили кофе для ее мужа.

Музыка как-то резко оборвалась и в машине повисла тишина. Миша поправил очки и стал искать флешку.


* * *


Наташа смотрела вперед.

– Ты поговорила с ним после этого?

– Да. Он перезвонил через два часа и сказал, что мне послышалось.


Июнь.


Через неделю Ника попала в больницу. Она была единственным человеком с необъяснимым диагнозом. Врачи искренне пытались помочь, поэтому количество капельниц вызывало тихий ужас. Она смотрела, как медленно вливается в нее, пятая по счету баночка.

–

Вы любите читать?


Перед Никой стояла молоденькая девушка в белом халате. Короткая стрижка и лучезарная улыбка. Она окинула взглядом всех пациентов. Сняла закончившиеся системы и повернулась к ней.


– У меня есть чудесная книга. Я принесу ее Вам. Прочитайте обязательно!

–

Вам через десять минут на МРТ ехать. Я положу книгу на тумбочку.


Она медленно открывает дверь кабинета. Идти совсем не хочется, но она знает – надо. Воздух здесь всегда прохладный и пахнет стерильностью, смешанной со скрытым металлом. В центре комнаты стоит оно – громадное кольцо МРТ. Знакомое до боли, до мурашек, вдоль позвоночника.


Она садится на холодную кушетку и чувствует, как каждый мускул в ее теле напрягся.


-

Ложитесь.


Она слышит шаги. Врач появляется в поле зрения, подходит и надевает наушники.


-

Удобно? – спрашивает он

Мир приглушается, становится ватным, будто она ужен частично погрузилась под воду. Но это лишь иллюзия тишины.


Перед ее лицом мягким щелчком захлопывается клетка – пластиковая решетка катушки. Он проверяет надёжность.


-

Ваша задача лежать неподвижно.


Она видит сквозь решетку белый потолок и его лицо в маске, моргая в ответ.


-

Держите на случай, если Вам станет трудно.

Его пальцы вкладывают ей в ладонь резиновую грушу аварийного сигнала. Она машинально сжимает ее, чувствуя упругую пустоту внутри.


Глухой щелчок из динамика. Кушетка приходит в движение. Она пытается глотнуть слюну, но рот пересох и где-то в горле, сердце ускоряет свой стук.

Она лежит. Запертая в белом саркофаге, под оглушительную какофонию молоточков и пил, которые долбят не по ней. Вдруг накатывает чувство, что воздуха становится меньше. Она мысленно повторяет мантру: «Не двигайся. Лежи ровно. Главное – не двигаться. Сейчас главное – просто не двигаться.»


– Привет, мое солнышко! Почувствовала, что нужно тебе позвонить. Ты как? – она слышит в трубке голос подруги.


Оля была младше ее на пару лет – высокая, стройная, с огненной гривой волос. Она уже десять лет, как переселилась в солнечный Майями. Они познакомились еще за студенческой скамьёй, и их дружба, хрупкая на вид, выдержала испытание временем и расстоянием. Континенты лежали между ними, но это не разрывало нить – лишь растягивало ее незримую, прочную связь.


Ника искренне любила свою веселую рыжую подругу. Та была родной не по крови, а по духу: их взгляды на жизнь, моральные принципы, даже внутренняя энергетика совпадали с тихой точностью камертона. Оля обладала почти сверхъестественным чутьем – она всегда знала и точно чувствовала, когда нужно отправить сообщение или позвонить. Будто ловила отголоски мыслей через океан.


Бывало, жизнь на время уводила их в разные стороны, и они пропадали из повседневности друг друга. Но всегда возвращались – не спустим руками, а сгрузим накопленной поддержки, как будто их молчание лишь копило тепло для следующей встречи. В этом не было обиды или упрека – только тихая уверенность: где-то там, под «другим» небом, она есть. И это навсегда.


Ника смотрела на вены города, стоя в парке больничной территории. Машины шныряли туда-сюда.


– Тебе нужно что-то менять. – донеслось, но нее из трубки, – ты же понимаешь, что это все случилось – не просто так.


Послышался визг тормозов и громкий сигнал. Ветер донес пару фраз отборного русского языка. Ника повернула голову и увидела большую газель, которая резко тормознула на светофоре. На тенте газели красовались буквы, размером с дом: «Всё только начинается»


Она возвращается в палату. Тяжелый воздух больничной жары окутывает ее. Она невольно зевает. На кровати лежит обещанная книга. Она переворачивает ее и читает название: «Кто заплачет, когда ты умрешь».


Июль.


– Я прошу тебя, давай поговорим. – она слушала тишину в трубке.

– Мне это правда, важно. Я недалеко от тебя.


Ника вышла из кабинета врача. Солнце жгло плечи. Нестерпимо хотелось к воде.


– Кода-то мы отдыхали на озере, оно находится недалеко. Помнишь? Давай встретимся там.


Длинные дюны белого песка медленно сползают к воде. Она бредет по берегу босиком, держа в руке обувь. Длинное желтое платье развивается на ветру, спасая от жары. Но внутренний озноб не проходит. Она снова смотрит на часы. Он, опаздывает, как всегда.


Ника делает уже третий круг вокруг озера. Вокруг томно сгорают влюбленные пары, визжат от восторга малыши, шумные компании ставят палатки в тени леса.

Их счастье бьет по глазам и кажется таким откровенным, таким чужим. Мысли одна за одной проносились в голове: «Что не так? Что во мне не так?»

Она отчаянно пыталась найти трещину в себе. Пробираясь, сквозь потоки мыслей она искала ответы на вопрос: «Почему он стал избегать ее?»


Она напрямую спрашивала о любви, пыталась понять, где свернули не туда.


«Может не стоит мучать друг друга, если чувства прошли?» – пыталась рассуждать здраво. Но в ответ слышала лишь уклончивое: «не скажу», или загадочное – «придет время, и ты узнаешь», больше – ничего.


Сегодняшняя встреча была ее последней попыткой. Она ждала, решив узнать, как им жить дальше?


Он опоздал на целый час.


И вот он идет по песку, оставив водителя в машине на парковке.

Она видит, как он щурится от солнца. Песок скрипит под его ботинками.


-

Привет, – сказал он, не глядя в глаза, и сел на песок неподалеку,

–

Что ты хотела? – он явно был недоволен незапланированной поездкой.

–

Целый час, Вася, – она пыталась поймать его взгляд, – мы договаривались на двенадцать.

–

Я был занят.

–

Занят? А когда ты свободен? – она усмехнулась, но в глазах была только усталость, – Ладно. Не в этом дело.

–

Я не могу больше так. В этих «не сейчас» и «потом». Я спрашиваю тебя прямо: ты меня еще любишь?

–

Кто я для тебя?


Он взял горсть песка и медленно просыпал ее сквозь пальцы, глядя куда-то в сторону озера.

–

Зачем опять это, Ник? Не надо сейчас.

–

А когда «надо»? Когда ты наконец решишь мне сказать? Когда чувства просто испарятся совсем и говорить будет не о чем?


Он тяжело вздохнул.

– Ты мать моих детей. Этого достаточно. Все не так просто. Есть обстоятельства…

–

Какие обстоятельства важнее нашего брака? – она перебила, чувствуя, как к горлу подступает комок. – Ты не смотришь на меня. Ты не прикасаешься ко мне. Когда приезжаешь – ты живешь в соседней комнате. Я что должна по этим «обстоятельствам» просто гадать, что происходит в голове у моего мужа?

–

Я не могу тебе все объяснить. Придет время – ты все поймешь.

–

То есть… Наш брак, наша жизнь – это просто «обстоятельство», которое нужно перетерпеть? А я часть этой помехи, которая «давит»?

–

Ты все перекручиваешь, – устало сказал он, поднимаясь и отряхивая брюки. Давай, как-нибудь в другой раз.


Она решила очередной раз попытаться спасти их брак.


Август.


В августе он вернулся домой.

Однажды они сидели на улице за столом. Он – с неизменной кружкой кофе и телефоном. Она – напротив, наблюдая, как он с кем-то переписывается, не обращая на нее внимания. В шутку она спросила, с кем можно час переписываться.


Он не оторвался от экрана, лишь улыбнулся:

– С любимой женщиной.


Горесть, обида, грусть и жалость к самой себе – все это испытала Ника один момент. Целая вселенная боли. Слова мужа задели сильно, опустив рукоятку обреченности еще глубже, в самые темные пласты души. Она встала и ушла – молча, потому что слова были уже бессильны. А он остался сидеть, не замечая ее отсутствия, словно она была лишь тенью.


Она давно поняла: в каждой шутке, есть лишь доля шутки. Но что, если само это правило -лишь удобная маска? Часто шутка становится особой формой цинизма – способом спрягать за улыбкой неприкрытую правду, высказать то, в чем не решаешься признаться всерьез. Это игра на грани, где смех служит щитом для того, кто боится прямой встречи с чувствами.


Девушка знала устройство своего сознания. Порядок в нем был странный. Ее наградили способностью забывать плохое – или это не награда, а защитный механизм, тонкая работа психики, стремящейся сохранить целостность перед лицом боли? Она так и не решила: забвение – это дар или бегство?


Ее состояние ухудшалось, но врачи разводили руками.

Она ездила по больницам, по шептуньям, целителям, монахам. Искала спасение в книгах и творчестве. Но результата не было.


В один из дней она разговорилась с коллегой, женщиной, которая с какой-то оброчной простотой рассказывала о своей жизни. Слушая этот монолог, девушка ловила себя на странной мысли: ее собеседница казалась живым предостережением. Ей становилось физически хуже от каждой новой детали. Она чувствовала, как сама из легкой и веселой девушки превращалась в истеричную женщину с зареванными и потухшими глазами. И это был точно не ее путь. Не туда.

Ведь она всегда мечтала совсем о другом – о большой, шумной, дружной семье. Представляла круглый стол на старенькой кухне. Внуки и дети – они все будут собираться в общем доме. Слышала гул голосов, смех, перебивающие друг – друга истории. Она непременно напечет для них пироги, а внуки будут радоваться ее фирменным сладостям. В этой картине был свет, тепло и смысл.


Но то, что сейчас происходило с ней, в эту идеальную картину будущего не вписывалось ни единым штрихом. Ее охватил внезапный леденящий страх. Страх стать такой же – вечно нервной, вечно больной и вечно всем недовольной. Она боялась, все будут видеть лишь сварливый характер, а не поймут, простой истины: ей невыносимо одиноко и до слез обидно.


А потом пришел самый главный ужас – ужас перед самой собой. И ей стало страшно от осознания того, что она себе позволила. Позволила с собой сделать. Позволила так мало себя ценить. Позволила так сильно себя не любить.


2021 год.


-

Давай без этих намеков. Конкретно. Назови, когда я был неправ. Чтобы я понял, о чем речь. Ну же, давай, хотя бы один случай. – в голосе чувствуются металлические оттенки, а в глазах не скрытое презрение.


Она чувствует, как ладошки начинают потеть, ее пальцы бессознательно теребят край футболки. Внутри все сжимается. В памяти – вспышка: его голос, повышенный тон недельной давности, и то самое чувство – будто по ней ударили. Но детали – где, из-за чего – расплываются, остается лишь тень того ощущения.


-

Я не помню деталей сейчас. Было ощущение…

–

Ощущение? Ты смеешься? – в голосе уже слышится раздражение, – Ощущение – это не аргумент, Ника. Нужны факты. Или ты просто обижаешься на воздух?

–

Ну, давай пример!


Она чувствует, как под ребрами вновь вонзается тот самый холодный осколок.


-

Помнишь, в прошлую субботу мы говорили о поездке?

–

Я не кричал! Я просто настаивал на своем. Это совсем другое. О чем конкретно речь? О чем я говорил? – он не дал договорить и перебил ее.


Она понимает, что опять попала в ловушку. Ее память стерла лексику, предмет спора. Остался только звук – тот самый, что бое палками по душе.


-

Вот видишь! Ты даже не можешь сказать, что я сказал! Какие могут быть претензии? Ты живешь какими-то выдумками, образами!


Для него это кульминация аргумента. Для нее – точка невозврата. Его голос, теперь уже по-настоящему громкий, как физический натиск. Она внутренне съёживается, как ребенок. Все ее существо кричит, что сейчас можно было бы сказать одно точное, тихое слово, и оно пробилось бы глубже. Но она не может его найти. Она смотрит на него и понимает. Пропасть между их языками непереходима.


Апрель.


Наступила Пасха. По давней традиции, стол накрывали вместе с соседями – так отмечали все большие праздники. Разговоры, как водится, кружатся вокруг вечного: работа, быт, дети и их поступление в ВУЗы. Время бежит незаметно, алкоголь в одной бутылке заканчивается и на столе возникает следующая. Разговор смещается в тему жен.


Бытует мнение, что за пьянкой не стоит говорить о религии, политике и сексуальной ориентации, но иногда банальная тема отношений может стать более фатальной.


Муж, уже изрядно выпивший, вступил в жаркий спор с соседкой. Его речь становится все резче и циничной. Он громко рассуждает, что жены в современном мире утратили свою необходимость: еду готовят в ресторанах, доставляет – сервис, белье стирает машина, а секс сейчас легкодоступен. Все низменные и первостепенные потребности решились.

А его собственная жена за всю жизнь не совершила ничего примечательного, ничего не добилась, не достигла. Единственное, что она смогла – только рожать детей. В его голосе звучало презрение и холод.


– Вот кто она? – он самодовольно растянулся на диване, – никто.

– Она мне не интересна.


Ника сидела рядом окаменев. Она слышала, как кричит на него соседка, слышала, как заступился за нее сосед. Но эти слова защиты не доходили до сердца – его пронзали острые слова самого липкого человека. Пелена слез заволокла глаза.

Когда она моргнула, по щекам потекли горячие ручьи. Не выдержав, он резко вскочил из-за стола, схватил их младшего сына и вышел на улицу, хлопнув дверью.


Все внутри нее кричало от боли, но еще теплилась наивная надежда.

Она ловила себя на мысли: «А вдруг он одумается? Изменится! Расставит приоритеты и поймет, что ценность семьи – это не пьяные «истины». Не смотря на всю причиненную им боль, она любила этого человека и двадцать лет прощала ему сложный характер.


Их жизнь, конечно, не состояла из одних лишь обид и скандалов. За два десятилетия, которые они провели вместе, было много света, тепла и тихой радости.

Но, как известно, накопленный негатив, недосказанность и накопленные обиды обладают страшной силой – они способны перечеркнуть даже самые светлые воспоминания.


* * *


– Слушай, ну он работал, деньги зарабатывал! Вон – дом, машины, дачи! Он большой босс! Ты же должна была это все понимать. – Миша стал невольным слушателем этой исповеди и теперь высказывал свое мнение.


Они сидели за пластмассовым столиком придорожной кафешки, решив немного размять ноги и сходить на заправке в туалет. Ребята взяли себе горячие бургеры, колу и кофе и теперь поглощали все это с аппетитом.


– Я понимаю, что он тоже во многом не прав. Но это ведь это твоя версия, наверняка, если послушать его, там будет другая, – Миша все не унимался. – Работа, усталость, может он любил тебя, по-своему.


– Миша, в конечном итоге, мы все отношения создаем, чтобы получить внутри них тепло, поддержку и понимание. Нам хочется чувствовать заботу, хочется быть в приоритете. Да, с годами, вероятно, чувства притупляются, но элементарное уважение должно присутствовать всегда. Иначе зачем тогда двоим быть вместе? – Ника вновь ощутила нахлынувшие эмоции и продолжала свою речь.

– Вот смотри, я тебе сейчас ситуации сгенерирую, ты послушай и ответь, как ты бы поступил.


Итак, представь, – Ника ловил стаканчик, который сдул ветер и выкидывает в мусорку.

– Допустим, у нас серьезные отношения.

– Зима. На улице мороз – 20. У меня в 150 км. от населенного пункта сломалась машина. В округе деревень нет. Мне позвонить больше некому. Звоню тебе с просьбой о помощи. Батарейка садится.

– Тут же тебе звонит друг, который в городе. Ему тоже нужна твоя помощь. Приехала машина, выгрузила новую мебель на снег и уехала. Все друзья в разъездах. Грузчики отказались. В общем, надежда только на тебя.

–Ты уже едешь по делам, и тут приходит смс от родителя, что потек котел, и нужно что-то прикрыть до приезда аварийки, а потом его нужно срочно отвезти по делам.

– И, в довершении, звонит генеральный директор и говорит, что нужно через 20 минут быть на важной встрече.

– Как ты поступишь? – Ника закончила свой монолог и смотрела на коллегу.


– Поехали, нам еще два часа ехать. – Миша допил колу, выкинул бутылку и оправлялся к Машине. – Тут про расстановку приоритетов.

– Ну, я бы сначала выполнил поручение директора. Другу сказал, чтобы ждал пока освобожусь, или искал еще кого-то. Родне попытался бы по видео объяснить как что сделать. Женщине рассказал бы как вызвать эвакуатор. – Миша спокойно рулил по трассе.


– Миша, женщины сейчас сами способны вызвать эвакуатор, но они звонят, чтобы получить поддержку, тепло, ощутить себя нужными и важными. – Ника не унималась.


– Хорошо, я понял. Расскажи, что было дальше.

– А что дальше? Дальше все просто. – Ника продолжила рассказ


Апрель.


Кабинет директора.

Он сидит за огромным письменным столом, что-то отмечая в календаре. Раздается звонок. Он берет рубку, жестом показывая, чтобы она присела.


Ника смотрит в окно. Весна вступила в свои права и за стеклом ветер качает сочную зелень молодой листы на ветках вишен. В открытое окно врывается запах скошенной травы и цветущего сада. Его терпкая кислинка оседает внутри. Босс разговаривает по телефону.


На душе пустота. В руках она держит листок.


Закончив громкий разговор, он небрежно бросает телефон на стол:

– Я знаю, за чем ты пришла. Когда ты хочешь уволится?

– Я могу Вас попросить отпустить меня завтра?

– Что ты будешь делать? – он берет ее заявление и накладывает свою резолюцию

– Не знаю. Вернусь к маме

– Жалко, конечно, но я все знаю. Тут тебе не будет спокойствия.


Ника выходит из кабинета держа в руке подписанное заявление и трудовую книжку.

Дорогу домой она не помнит. Все было, как в тумане.


Она зашла домой. Каждый шаг отозвался глухим эхом. Она села на кровать, закрыла руками лицо и тихо заплакала.

«Может я погорячилась?» – думала она.

Страх прокатился волной по всему телу. Разум отказывался что-то менять, предлагая оставить все как есть.

«А смогу ли я? Может я и правда ничего не могу? Кто я в этом мире? Как будут дети? На что я буду жить?» – все эти вопросы сплошным потоком проносились у нее в голове.


Ника слышит, как хлопает входная дверь. Звук его обуви. Шум работающей кофемашины. Еще минута и до нее доносится аромат свежесваренного напитка.


Она слышит приближающиеся шаги.


– Опять игрушки валяются по комнате! Когда ты их уберешь? А что за штаны на тебе сегодня? Приличней ничего не нашла? Ты в этом в город ездила? – муж с недовольством окидывал ее внешний вид взором.


Ника не стала оправдывать, объяснять или извиняться.


Она молча стала собирать вещи.


– Собралась уезжать? – она слышит полное безразличие в голосе

– Да, – только и ответила она.

– Скатертью дорога, но помни назад тебе пути нет. Это билет в один конец!


Ника молча вышла, открыла машину и поставила две сумки с вещами.


Вася вышел вслед, сел в свою машину и уехал, оставив ее одну с ребенком.


Уехала она быстро, не зная, что ждет впереди, забрав с собой только необходимые вещи и младшего сына.

И машину. На которой уехала.

Она вернулась в родной город к маме.


*

* *


– Тут и сказочке конец, а кто слушал молодец. Такая вот история. – Ника закончила рассказ из своего прошлого.

– И как ты не побоялась переехать? Как работу нашла? Там же все осталось: друзья, знакомые, связи? – коллеге уже стала интересна эта история.

– Слушай, важно не количество контактов в твоей записной книжке. Важно кому из них ты можешь позвонить в два часа ночи и сказать, что тебе нужна помощь! Кто поднимет трубку. Кто приедет. И кто действительно поможет.


– А работа? Работы много в России, только иди работай.


* * *


Прошел месяц. Работа нашлась не сразу, но нашлась. И жизнь потекла по-новому, непривычному руслу. Все вокруг было другим: люди, обязанности, тишина в доме, где не слышно мужских шагов. Она училась договариваться с миром заново. Много читала, впитывала знания, пыталась отстроить берег, на который ее выбросило.


Шло время. Но она ждала, что он приедет. Не переставала надеяться. Эта надежда, словно паразит, пускала в ней корни глубже всякой логики.


А он присылал сообщения. Короткие рубленные фразы полные ненависти и призрения. Поливая ядом ее и ее родных, пытаясь дотянуться, и коснуться раны.


Она читала эти сообщения, унимала дрожь в руках и думала: «Раз он так эмоционален – значит, не все еще потеряно? Значит, еще чувствует?» Она продолжала любить и надеяться. Любить призрак, надеяться – на чудо.


Со стороны это выглядело, как полный абсурд. Подруги крутили у виска. Она и сама не могла объяснить этого маниакального, почти физического желания быть с ним. Быть семьей. Создать ту семью, которой у нее никогда не было.


Это время она запомнила, как сплошную рану: год переживаний, бессилия, горечи, обиды и страха. Бессонных ночей, когда тревога гудела в ушах, как навязчивый комар. Она жила в постоянном ожидании, ожидании чуда, которое должно было все отменить.


Прочитанные книги по психологии и советы о «принятии» и «отпускании» казались тогда беспомощным лепетом. Все отработанные техники, все правильные слова могли быть стерты в одну секунду. Одним случайным звонком. Одной песней. Одной строчкой в мессенджере. И снова она падала на дно, собирая слезы в подушку.


В сентябре случился приступ с новой силой, уложив ее в больницу больше, чем на два месяца. Она лежала под капельницами не в силах встать, глотая слезы и ругая жизнь за то, что произошло.

Телефон пискнул. Она пошевелилась, пытаясь достать телефон, но вскрикнула. Игла капельницы больно уколола внутри.

–

Не дергайся!

Лежи. Я подам. – соседка по кровати протянула телефон.


«Видела твоего мужа на выставке в Москве! Он не заезжал?» – Ника смотрела на экран телефона не веря глазам. – «Выставка уже пару дней. Думала, заскочит к тебе. Выглядел счастливым»

Она не видела больше сообщений.

Слезы сами катились из глаз. «За что? Почему я?» – почти кричала она на больничной койке. Болезнь лишила ее возможности держать в руках даже книгу, поэтому она просто лежала и смотрела в потолок.


Через месяц на руки отдали рекомендации по лечению и выпустили в ноябрьскую прохладу.


– Пусть пишет заявление на увольнение. Что она думала, я ждать ее буду? – бухгалтер, смотря на нее, держала телефон на громкой связи.

– Прости. Я ничем помочь не могу, – она протянула ей документы.

Ее уволили в этот же день.

Так она осталась без работы.


С документами в руках она брела по осенним улицам, зарывая ноги в желтую листву. Холодный ноябрьский ветер продувал одежду насквозь, но она не чувствовала холода. В голове были мысли: «На что теперь жить?» и «Как купить подарок сыну на Новый год?»


* * *


– Мы уже подъезжаем. Хватит с вас моих сказок. – Ника вздохнула и перевела разговор на другую тему.


Ната, Ника и Миша ехали и обсуждали красоты мест, чистоту и холмистые дороги. Вскоре показался домик, который они бронировали.

Небольшой деревянный коттедж разместился на лужайке в окружении могучих сосен. Недалеко стояла баня, беседка и мангальная.

Уставшие и наговорившиеся ребята подъехали к домику. Они приехали самые последние, и во дворе уже горел костер, на мангале жарились шашлыки. Запах сладковатого мяса, острых пряностей и хвои ударил в нос.

Ребята очень проголодались и пошли в дом.

Вечером шумная компания собралась за столом на улице. Ника не пила спиртное и отошла к костру. Она присела на один из поленьев, ряд из которых стоял вокруг костра. Она сидела и смотрела на огонь.


Подошла Ната. Она держала в руке бокал вина. Присела рядом и тоже стала наблюдать за огнем.


– Ну а как дальше жила наша девочка Ника? – она обняла подругу за плечи и положила ей голову на плечо.

Ника улыбнулась.

– Ты находишь меня Шахерезадой? Сказку на ночь хочешь? – Ника все еще улыбалась.


Миша принес девочкам плед и ушел к ребятам за стол. Ната кутаясь в мягкое полотно сильнее прижималась к Нике.

– Да, да, сказочку хочу, на ночь!

– Это я могу. Слушай. Только помни. Сказка ложь, да в ней намек…


Глава 4.


2022 год


«Ваш муж подал заявление на развод».

«Вам необходимо подтвердить получения этого сообщения»


Услышав звук пришедшего сообщения Ника, бежала к телефону.

В прикреплённом файле были заявление о разводе и повестка в суд.


Она подошла к окну. Ветер кидал снежные вихри из стороны в сторону. Где-то вдалеке яркими маяками мигали огни скорой. За спиной хлопнула дверь кабинета и послышались щелчки замка.


– До завтра! – донеслось сквозь пелену мыслей.


Два месяца назад она, собравшись с силами, устроилась на работу. Дни побежали, один за другим, добавляя в жизнь новые краски. Книги все также продолжали быть ее вечерними друзьями, и она жадно поглощала одну за другой стремясь изгнать внутренних демонов – страх и обиду. Она находила новые техники, испытывала их на себе, надеясь обрести хрупкое душевное равновесие.

Но где-то, в самой глубине, тихо и упрямо, всё ещё верила, сохраняя еле уловимую надежду.


И вот, однажды, январским вечером пришло оно – сообщение. Её мир рухнул в одно мгновение. Нахлынула боль, волной захлестнул гнев – и она, не раздумывая, поддалась порыву, удаляя и блокировала его номер везде.


Суд дал им три месяца на примирение, но в заявлении о разводе он четко написал: «не вижу такой возможности». В тот день она долго бродила по холодным улицам, глотая горькие слёзы, пока окончательно не замёрзла.


Спасла ее лишь работа. Февраль выдался насыщенным и был полон командировок. Свободного времени почти не оставалось, и она с упоением погружалась в профессиональную литературу, изучая и углубляясь в факты и методы.


Прошел год. Снова наступила светлая Пасха. Все эти месяцы она изучала, практиковала, работала над собой…но отпустить ситуацию так и не смогла.

Она жила иллюзией: что он вот-вот поймёт, вспомнит, как они были счастливы. Ее сознание отказывалось верить, что чувства могут испариться, как вода, а человек – стать ненужным, как старая ветошь.


Ника ждала поддержки от родственников, с которыми всегда была так близка. Верила, они что однажды они скажут ему: «Одумайся! Ты обязан поговорить с ней, вернуть её!».


Но никто не заступился. Ни единого слова в ее защиту. У каждого – своя жизнь, чужие проблемы оказались лишним грузом.


Короткое сообщение: «С праздником!» пришло от родственников мужа. Она спросила, как отметили, были ли у них дома (тогда она еще считала, что дом общий). Ей все еще казалось, что там, за семейным столом о ней вспоминали. В ответ прозвучало спокойно: «О тебе не было ни слова. Там уже новая хозяйка».


В тот самый день, когда внутренний компас ее жизни окончательно сбился, она встретила Артема. Случайность? Но Ника не верила в случайности.


Разговор с ним был не необходимостью, а спасательным кругом в пятиминутной паузе, пока начальник курил на лестнице. Артем. До этого момента он был для нее мифом, призраком из отчетов – «ключевой партнер», «гений из Бреста». Она рисовала в воображении уставшего, седеющего мужчину за пятьдесят, чьи мысли давно превратились в электронные таблицы.


Но судьба любит иронизировать. Перед ней стоял высокий, молодой, идеально сложенный мужчина. Он разглядывал образцы выражая интерес и сосредоточенность. Ника отметила глаза. Глаза – цвета горького шоколада, в которых читался живой и проникающий ум.


«Почти ровесник». – подумала она. Он олицетворял какой-то иной мир – тот, где есть важные проекты, воздух творчества и свобода.


Потом пришел апрель. Месяц, когда она испытала унизительное путешествие к разводу.

В самое сердце пробралось ледяное, всепоглощающее ощущение предательства. Не от одного человека – от самой конструкции своей прежней жизни. Рухнуло все, и это падение было не громким, а беззвучным, как в вакууме.


И именно тогда, накануне той поездки, когда ей нужно было собрать себя по кусочкам хотя бы внешне, она нашла Аню.


Она обзвонила всех мастеров, но окошек на нужную дату не нашлось. В отчаянии, листая страницы в интернете, она наткнулась на портфолио девушки – стрижки, в которых было не просто техническое мастерство, а дерзость, игра, характер.

«Я не работаю в воскресенье» – Ника прочитала сообщение и набрала номер. Аня согласилась выйти специально. Этот жест, тихий и бескорыстный, был странным. Необъяснимым. Особенным.


Так в ее жизни появилась Аня. Не просто парикмахер, а сила природы. Человек, чья харизма была теплой и шумной, какой – то родной. Творческая энергия била ключом, смывая со всего налет уныния.


Иногда мир, разбивая одну дверь, тут же приоткрывает другую. И на пороге стоит кто-то с ножницами и без тени сомнения, готовый помочь тебе отрезать все лишнее.


Апрель.


– Встать! Суд идет!

Такие фразы, казалось, остались в чёрно-белых советских фильмах, а теперь она сама стала героиней этого абсурдного спектакля под названием «Была семья».


Дождь стучит по лицу, ладоням, одежде. Непривычно холодно. Она добирается до города на автобусе, разглядывая из окна привычные дома и маршруты, по которым колесила еще год назад. Маршруты ее прежней жизни. Всю ночь в поезде она провела без сна, и теперь усталость давила, будто дождевые облака легли на хрупкие плечи.


Автобус тормозит на остановке и два-три пассажира выходят, раскрыв зонтики. Она смотрит в окно: «Хотела бы я вернуться?» – прислушивается – внутри была только тихая, выжженная пустота. Ответа не было.


День развода совпал с рабочей командировкой. После этого действа ей предстояло провести две деловые встречи и улыбаться, говорить об эффективности. Надеть маску человека, у которого все отлично.


Она стояла посреди душного помещения со скамейками для присяжных и оглядывая свою реальность, которая съежилась до размеров зала с линолеумным полом и гербом на стене.


Судья монотонно зачитывает заявление мужа.

– Василий Викторович, Вы подтверждаете своё желание расторгнуть брак? –голос судьи, металлический и безличный, прорезал воздух.

– Да. Не изменилось, – ровно, спокойно, где-то сбоку, ответил он.

– А Вы, Ника Николаевна? Вы согласны?

Она посмотрела куда-то поверх головы судьи.

– У него другая женщина. Какой смысл его «держать»? – фраза вышла плоской, лишённой даже горечи. Просто констатация.


Суд удалился. Потом вернулся. Объявил решение. Дальше всё плыло, как в густом тумане. Тексты статей, печати, подписи… Они вышли на улицу. Дождь уже смешался с мокрым, неприличным для апреля снегом. Он хлопьями прилипал к асфальту, а ветер поднимал его и кидал его в лицо.


– Тебя подвести? До вокзала? – Вася ткнул ключом в сторону машины.

Ника хотела отказаться. Но пальто промокло насквозь, а впереди был ещё целый день испытаний. Простуда была непозволительной роскошью.

– Да, – кивнула она, не глядя на него.


Ехали они молча. Желтым пятном промелькнул их старый дом, где летом цвели петунии. Он не предложил зайти, не спросил, где она остановилась. Просто молча вёл машину.


В машине было тихо. Она слышала свое дыхание, его дыхание. Слышала, как дует кондиционер. Это стало невыносимо. Она попробовала изобразить непринужденность:

– Ну что, скажи честно… Она лучше? – шутка не удалась и Ника почувствовала подступающие слезы и отвернулась к окну.

– Конечно, ты! – ответил он, – но ты уехала.


И тишина повисла снова.


Добравшись до города, он свернул к знакомому ресторану.

– Давай хоть поедим.

Он выбрал столик у окна. Она ковыряла вилкой овощи, с отчаянным усилием глотая подступающий к горлу ком. Слёзы были бы признаком слабости, а она сегодня не имела на неё права.


Ника зачем-то подарила ему картину, а он – отвёз ее на первую встречу. Перед тем как выйти из машины, она развернулась и протянула ему руку для прощания – жест деловой, окончательный, чуждый.

– Спасибо. Была рада видеть.

Она попыталась улыбнуться. Получилась жалкая, кривая гримаса.

И вдруг он резко потянул её к себе, обнял так крепко, что хрустнули рёбра, и прижался губами к её губам. Это был не поцелуй. Это была печать. Отчаяние, вина, прощание – всё сразу. Она не сопротивлялась, не отвечала. Просто позволила этому случиться.


– Во сколько завтра поезд? – спросил он хрипло, когда она вышла на тротуар.

Но Ника уже не слышала. Она шла на деловую встречу, чувствуя на губах привкус кофе и апрельского снега.


Весь день в голове крутилась навязчивая, постыдная мысль-молитва: чтобы он приехал завтра на вокзал. Встал на перроне. Сказал: «Всё верну». Но она знала – этого не будет.


Она собиралась встретиться с отцом Сергием, но телефон молчал. И только теперь, в перерыве между переговорами, она увидела пропущенный звонок. Сердце ёкнуло.

– Батюшка, здравствуйте, это Ника, – голос дрогнул, как только на том конце взяли трубку.

– Дочка, я чувствовал, что тебе тяжело. Говори.

И она сказала. Не о суде, не о документах. О снеге в апреле. О том, как видела их дом. О пустоте в груди, которую нечем заполнить. Он слушал, изредка вставляя тихие слова: «Скорбь – это путь», «Прости его для себя», «Ты не одна».

– Спасибо, – прошептала она, кладя трубку.

И только тогда, в безлюдном коридоре бизнес-центра, слёзы хлынули сами – тихие, обжигающие, беззвучные. Она не всхлипывала, просто стояла, и они катились по лицу, смывая остатки туши и последние надежды.


Почти сразу зазвонил телефон. Артем.

– Ника, я жду. Через сколько Вы сможете подъехать? – голос был тёплым и деловым одновременно.

– Дайте мне двадцать минут… нет, лучше сорок, – попросила она, пытаясь совладать с голосом. – Мне нужно… пройтись пешком.

– Понимаю. Буду ждать у офиса.


В такси она смотрела в окно, пытаясь успокоить дыхание. Артем встретил её у входа, не задавая лишних вопросов. Его спокойствие было как тихая гавань.

– Вы сегодня герой, – сказал он, пропуская её вперёд. – После такого дня полагается хороший ужин. Разрешите пригласить вас?

Именно этого ей сейчас и хотелось – не оставаться наедине с тишиной гостиничного номера, где боль и одиночество сожрут её заживо.

– Да, – просто ответила Ника. – Это будет очень кстати.


Он вёл её в нешумный ресторан с мягким светом и говорил. Говорил о своих проектах, о Бресте, о новых технологиях, о книгах. Не о себе – о мире, который был широк, интересен и полон смысла. Она слушала, и постепенно ледяной ком внутри начинал таять. Он впечатлил её – не просто умом, а какой-то внутренней цельностью, тихой силой и отсутствием суеты. Рядом с ним было спокойно. Легко. Как будто можно на время забыть о том, кто ты была вчера, и просто быть здесь и сейчас.


– Спасибо, Артём, – сказала она искренне, когда он подвозил её к гостинице. – Вы сегодня… спасли меня.

– Все мы иногда нуждаемся в спасательном круге, – улыбнулся он. – Спокойной ночи, Ника. Завтра всё будет выглядеть иначе.


И, поднимаясь в номер, она впервые за этот бесконечный день подумала, что, возможно, он прав.


Глава 5.


Май.


– Сколько ты будешь ходить ко мне с кислым лицом? – спросила Катя, аккуратно выводя форму на ее ногтях, – Ну не кисни ты, жизнь продолжается.


– Зарегистрируйся на сайте знакомств, повеселишься хоть.


Катя – веселая пухлая брюнетка на пару лет моложе Ники. Всегда стильно и красиво одета. Волосы идеально уложены в хвост. Четкие линии бровей. Огромные ресницы над карими глазами. Розовая помада. Весь её облик с ходу сообщал: она из мира красоты. Не просто клиент, а его полноправная жрица, исправно приносящая дань всем алтарям индустрии.


Они познакомились случайно – как, впрочем, и многие люди в жизни Ники, он пришла в ее жизнь внезапно, словно по мановению волшебной палочки, когда внутри пульсировала острая боль. Проезжая мимо салона с неоновой вывеской, Ника почти физически ощутила потребность зайти. Сейчас.


Сама идея не понравилась. Показалась постыдной и чужой. Она не верила в эти сайты, считая, что там ищут только легких связей. Соцсети она терпела скрепя сердце, а уж знакомства онлайн и вовсе лежали за гранью её понимания. Это казалось сродни покупке кота в мешке, да ещё и с доставкой в душу.


Но однажды вечером, поддавшись смутному любопытству и, возможно, желанию доказать себе собственную правоту, она зарегистрировалась. Чтобы понять, о чём там, в этом виртуальном зверинце, вообще говорят. Она выбрала самое заурядное фото из Сети, поставила на аватар, честно указала возраст.

И началось.


Сообщения посыпались нескончаемым, однообразным потоком. «Львы», «Гладкие Еноты», «Васи» и «Коли», уверенные, что одного факта их существования достаточно для женского счастья. И, конечно, «Армены» – куда же без них.

Её не переставало поражать их безграничная, почти трогательная самоуверенность, вера в свою уникальность и вседозволенность. Нет, она ничего не имела против них как вида! Она всегда умела видеть в каждом уникальность, ценила ум, порядочность, открытость. Но здесь, за экраном, эти качества будто испарялись, оставляя лишь набор примитивных позывов: дружба, секс, лёгкие отношения, тайные встречи.


Люд, впрочем, собрался разношерстный. Первое сообщение с грамотно расставленными запятыми заставило её нелепо обрадоваться, как школьницу, получившую пятёрку за невыученный урок. Завязывались долгие беседы. Даже философские – о судьбе, о предназначении, о бренности бытия, удобно упакованные в текстовые сообщения. Переписка в ироничном, чуть саркастичном ключе, где ум заменял улыбку. Но все они, рано или поздно, хотели продолжения. А она – нет. В её сердце, крепко запертом, как склеп, по-прежнему обитал он. Бывший муж. Вычеркнуть его из памяти оказалось куда сложнее, чем поставить галочку в графе «разведена».


И вот однажды прилетает обычное «Привет». Она разглядывает фото аватара. Оттуда на нее смотрит русоволосый седеющей мужчина с густой бородой. Ника терпеть не могла бороды и усы, считая их попыткой скрыть лицо. Но этому…этому почему – то захотелось ответить.


Он был в сети. Быстро и легко завязалась интересная переписка. Ника узнала, что он живет и работает в Питере. Разведен два года назад. Одного с ней возраста. Любит готовить и работает поваром в местном ресторане. Еще через два часа она уже знала половину его жизни. Еще через час – всех его родственников.

С ним было весело и легко, но стрелки на часах показывали полночь. Она, уже зевая, пожелала ему «дорой ночи» вышла из сети.


Тем временем жизнь настойчиво требовала обычных действий, а не эфира. В мае бабушка с внуком окончательно перебрались в деревню. Ника стала приезжать на выходные, город оставался для работы. Наступил посадочный сезон – время, когда вопросы мироздания отступали перед необходимостью копать, сажать, полоть, рыхлить. Она либо помогала бабушке, погружая руки в прохладную землю, либо уходила в лес, где тишина была не виртуальной, а плотной, живой, наполненной шелестом листьев и птичьими пересвистами.


Будни в городе наполнялись новыми проектами, командировками. В каждом новом городе она искала старые храмы. Заходила в полутьму, пахнущую ладаном и свечным воском, и в тишине, нарушаемой лишь редкими шагами, задавала один и тот же беззвучный вопрос: «За что? Почему? Как жить с этой дырой внутри?» Она читала духовную литературу, пыталась медитировать, практиковала техники прощения – делала всё, что советовали мудрые книги и блоги. Но сердце, упрямое и живое, по-прежнему принадлежало одному-единственному человеку. Простить мир оказалось проще, чем разлюбить.


В деревне жизнь шла своим чередом. Трава, не спрашивая разрешения, росла неумолимо и радостно. И они сообща решили кинуть ей вызов. В одни из выходных выпало свободное время, и они с бабушкой, движимые смутным духом аграрного подвижничества, достали старую электрокосу.

– Не такая уже она и старая, – бабушка раскручивала удлинитель.


Ника смотрела на этот агрегат с недоверием. Но он все же чихнул и издал жужжащий звук, но потом уныло стих. Попытка оживить её окончилась неудачей.

Поиски сервиса, согласного починить раритет, превратились в маленькую одиссею по мастерским района.


Трава меж тем уже смело качала метёлками, будто дразня их беспомощность. Пятый по счёту мастер, усатый и сварливый, лишь махнул рукой:

– Марка неизвестная. Не берусь.


– Слушай, – устало сказала мама, которая уже полчаса коротала время на заднем сиденье машины, пока Ника выезжала с пыльной парковки очередного сервиса. – Рядом с нашим домом, недавно открылась какая-то мастерская. Вывеска у них яркая. Отнеси туда. Вдруг не откажут?


Надежда, как и трава, пробивалась сквозь асфальт самых безнадёжных ситуаций.


Часть 2


Глава 1.


Июнь


29.06


– Дочь, ты помнишь про косу? Трава выросла по колено. Внуку страшно там ходить.


Мама никогда не ругалась, всегда говорила тихо. Нике стало стыдно. Коса две недели лежала в багажнике, став немым укором ее забывчивости и вечной спешки.


Серые стены, четыре офисных стола, заваленные бумагами, четыре пары глаз, и стойка с продукцией компании. Так можно описать пятачок огромного офиса, который значился, как ее рабочее место.

Рабочий день умирал в духоте. Глаза устали от экрана компьютера. Она потерла их руками. На экране то и дело появлялись всплывающие сообщения от клиентов, и она заставляла себя щелкать по клавишам, освещая новинки выпускаемых изделий.

В спину светило июньское солнце, обещая жаркий вечер. Воздух был густым, как кисель. Стояла духота, гудел кондиционер, и даже муха лениво перебирала лапками усевшись на монитор. Ника дунула на нее, но та – даже не шевельнулась. Шумные ребята из соседнего отдела замерли, видимо тоже устав от жары. Ника оглянулась в поисках черновика. Мысленно скрутила его и прицелилась к мухе.


Вибрирующий телефон спас насекомое. Сообщение всплыло на экране, заставив сердце екнунуть. Писал старый знакомый, связь с другой, давно закрытой жизнью.


«Давненько я тебя не слышала. Наверное, есть новости» – подумала она.

Антон писал общими фразами о делах, погоде и здоровье.

«Да – да», – смеялась мысленно Ника, – «погода – это именно то, о чем ты хотел поговорить спустя год молчания». Интерес уже пустил свои корни, и она отправила сообщение: «наберу после работы».


Белые кеды, бежевая юбка с яркими цветами, маечке в тон на голое тело, волосы собраны в хвост – она быстро спускалась по лестнице, спеша сделать звонок. Стандартный досмотр машины на проходной. Усатый охранник подмигивает и улыбается, желая хорошего вечера.

Дождавшись поднятия шлагбаума, она паркуется рядом со зданием и набирает номер.


Два гудка, и с того конца звучит уже давно забытый протяжный голос Антона.


– Привет, ну как ты там? – Антон мощный парень двухметрового роста, добряк и любитель красивых женщин по натуре. Однажды он женился на ее куме и общение стало на постоянной основе. Семьями, они проводили вместе многие праздники, иногда пересекаясь по работе.

Знаков внимания от него всегда было более, чем достаточно и поговорить по душам он любил. Поэтому отвечать на волнующие вопросы для него более чем привычно.

После череды стандартных вопросов о жизни в другой стране разговор плавно перетекает на личные темы.


– Я кое-что слышал от него, – прозвучало в трубке, и эти слова обожгли, как удар током. Антон смаковал подробности. Рассказывал, что говорят о ней. Нелестно. Грубо. Ложь, замешанная на злорадстве и обиде, полилась в ухо ядовитой струей.


Адреналиновая дрожь пробежала по телу. Она стояла у машины, сжимая телефон так, что кости белели, и понимала, что еще минут пять – и сорвется в истерику прямо здесь, на парковке.

– Дай мне час, – выдавила она, – Позвони позже. Я доберусь домой.


Она отключилась, оперлась лбом о горячий руль и закрыла глаза. А когда открыла, взгляд упал на заднее сиденье. Там, среди пакетов, лежала коса.


– Вот, блин! – выдохнула она громко, с силой хлопнув ладонью по рулю. – Сделаю это сегодня.


Она смотрит на время, и понимает, что и сейчас – не успела. Пару дней назад она пыталась зайти в ремонт, но он оказался закрыт в этот час.


«Ладно, дойду, тут пару шагов, а вдруг – работают» – думает она и отправляется на разведку.


Идти действительно недолго – минуты три. Путь лежит вдоль высоких железных ворот, которые закрывают площадку ритуальных услуг. Затем нужно обойти само здание с мрачным крыльцом. Стоит его обогнуть, как взор цепляется за наружную рекламу -большой плакат, который обещает сохранить «память в веках». Сразу становится немного жутко. Но стоит сделать пару шагов – тут же выходишь к огромному зданию, которое раньше было филиалом московского университета.


Построили его всего за несколько месяцев. И сейчас это яркое пятно красуется среди однотипных двухэтажных домиков, заполнивших улицы этого района. Дома были построены в пятидесятые годы. До сих пор остаётся загадкой, кто и зачем решил открыть учебное заведение в этой глуши.


Несмотря на свою новизну и то, что в университете предлагали востребованные специальности, он просуществовал недолго. Сейчас здание сдаётся в аренду всем желающим. И пользуется хорошим спросом.


Часть этих помещений и занял магазин с услугами по ремонту инструмента, в который она направлялась. Открылся он недавно и был шанс, что ребята будут еще не избалованны потоком клиентов, и возьмутся за косу времен этого самого здания.


Ника подошла к двери. Небольшая табличка сообщала о времени работы. Посмотрела на часы и поняла, что опоздала на пятнадцать минут. Сам ремонт находился в подвальном помещении и окна немного возвышались над землей. Они-то и оказались открытыми, из них доносились голоса и виден был искусственный желтый свет.


Ника постояла. Посмотрела на расписание. На окно. Уже повернулась идти назад, но тут решила: «А, была-не была» и подошла к открытому окну. Она нагнулась и встретилась взглядом с молоденьким пареньком:


– Я тут немного опоздала, вы еще работаете?


Глаза в окне с кем-то посовещались, поинтересовавшись, что привело к ним очаровательную девушку и произнесли:


– Заходите. Двери открыты.

– Я живу рядом. У меня коса в машине. Если можно, пять минут, и я приду.

– Да. Конечно. – услышала она ответ и отправилась в машину.


Коса лежала неудобно. Ника потащила за одну сторону, но задела потолок, потом за другую – попала в окно. Провозившись явно больше пяти минут, она решила просто вытащить ее из коробки. По дороге она стряхнула засохшую траву. И ощущение радости он исполненного обещания захватила ее.


Легкая металлическая дверь слегка скрипнула. Потянуло прохладой подвального помещения. Спускаясь по бетонным ступенькам и разглядывая серые стены помещения, она видела склад ненужных вещей грудой лежавших в уголке: очки, доски, какие-то шнуры и железки. Еще одна железная дверь – древняя рука, приделанная кем-то на скорую руку.


Занося косу в помещение, она отметила странное ощущение комфорта среди разбросанных вещей и хаоса, царившего вокруг.


Сама комната выглядела достаточно просторно. Вдоль стен тянулись стеклянные полки с вещами и инструментами, которые можно было купить. Полки были заполненные только на половину, что говорило о недавном открытии сервиса. По середине помещения грудой валялись косы, пилы, генераторы и еще много разных инструментов. За этим хаосом спрятался компьютер с письменным столом.


Она стояла в дверях, осматривая открывшуюся картину. Пахло хвоей, машинным маслом и бензином. Из соседнего помещения за шторкой доносилась музыка. Повернув голову вправо, она увидела высокого парня, который стоял за стойкой приема инструментов с интересом разглядывал вошедшую.

Их взгляды на пару секунд встретились. В этом взгляде не было ни скуки, ни раздражения от позднего клиента. Было спокойное, изучающее внимание.


– Вот, коса, я про нее говорила, – она протянула инструмент, – Посмотрите, пожалуйста, может, Вы сможете помочь. – сказала она держа.


Он взял инструмент бережно, повертел в руках, что-то щелкнуло, проверил. Его пальцы, испачканные мазутом, двигались уверенно.


– Хорошо. Оставляйте. Я посмотрю.


Он заполняет необходимые документы. Выдает квитанцию, и обещает позвонить по готовности.


– Спасибо, – выдохнула она, и это «спасибо» было искренним. Четыре сервиса до этого советовали выкинуть это старье на помойку, а еще два просто отказались ремонтировать.


Дома, доедая холодный салат, она все еще мысленно возвращалась в тот прохладный подвал, к тому спокойному взгляду. Это была крошечная точка тишины посреди хаоса ее дня.


Звонок Антона разбил хрупкое затишье в щепки. Она вновь погружается в мир прошлого, давая волю воспоминаниям, которые бурным потоком обрушились на нее. Они таили в себе разрушительную силу грусти, злости, жалости и обиды. Слова бывшего мужа, пересказанные с циничной отстраненностью, обрушились на нее лавиной. Она металась по квартире, как раненый зверь, задыхаясь от несправедливости. Как можно так перечеркнуть двадцать лет? Как можно выставить ее монстром?


Тело била мелкая дрожь, ладони были ледяными и мокрыми. Она говорила, кричала в трубку, плакала, опускаясь на пол в бессилии, а он продолжал свой размеренный, убийственный рассказ о новой жизни того человека.


И тогда, сквозь эту душевную бурю, прорвался второй звонок. Незнакомый номер.

– Ваша коса готова. Можете забирать, – сказал спокойный мужской голос. Голос из того другого, упорядоченного мира, где ломающиеся вещи можно починить.


На мгновение она растерялась. Весь ее мир был заполнен ядом прошлого, а тут – про косу.

– Извините… я… завтра. Обязательно завтра, – выдавила она, пытаясь скрыть в голосе слезы.


Он вздохнул – коротко, почти незаметно. И отключился.


Беседа с Антоном длилась еще целый час, оставляя после себя выжженную пустыню.


Спустя час, запивая антидепрессанты холодной водой и хлопая красными от слез глазами она пишет пост в инстаграм**. На эмоциях, выкидывая все старые совместные фотографии. (Компания Meta (инстаграм) признаны экстремистскими и запрещены на территории РФ)


В шкатулке нашелся последний артефакт – парные часы, купленные в студенческие годы на последние деньги. Его часы давно украли, а эти, ее, все еще тикали, отсчитывая время, которого больше не существовало. Слезы текли по щекам горячими ручьями.


Таблетка наконец подействовала, навалившись тяжелым, ватным одеялом. Сознание поплыло. Последней мыслью перед погружением в беспросветный сон было воспоминание о прохладе подвала и о том, что завтра нужно забрать косу. Эта простая, земная задача казалась единственной точкой опоры в рушащемся мире.


А утром ее разбудил безжалостный, пронзительный звон будильника.


30.06.


Она всегда приезжала раньше всех. Город диктовал свои законы: чтобы не раствориться в металлическом месиве пробок, нужно было побеждать время. Сегодня победа далась тяжело – вчерашний разговор с Антоном оставил после себя невидимую рябь на нервах. Пальцы, клавиши ноутбука, легкая дрожь. Она включила компьютер, кивнула единственному коллеге.


В офисе стояла утренняя, хрупкая тишина. Распахнутые окна впускали прохладу последнего дня июня – воздух пах мокрым асфальтом, бензином и сырой землей. Где-то вдали выла сирена, затихая в городском гуле. Мир снаружи жил своей жизнью.


Она машинально открыла соцсети. Комментарии к вчерашнему посту – тому, написанному на слезах и таблетках, – были предсказуемы. Одни утешали, другие злорадствовали. Она быстро отправила Антону короткое, сухое «спасибо», хотя благодарить было не за что, и попыталась утонуть в цифрах и отчетах, чтобы не думать.


Не так давно к ним в отдел устроился молодой нарцисс, влюбленный в себя, свою внешность и молодость. Этакий современный денди. Он был достаточно высок, белобрыс, стильная стрижка с выбритыми боками и кучерявой шевелюрой сверху. Всегда одет по последней моде, с дорогим парфюмом, готовым комплиментом, конфеткой или жвачкой для каждой обладательницы женского имени. Классифицирует женщин по собственной шкале на двенадцать типов и считает, что все подходят в эти типажи.

Пешие прогулки с ним разбавляют офисную скуку и позволяют изучать нестандартного представителя рода мужчин.


Он то и должен был спасти Нику от погружения в мрачные мысли.


Утро выдалось сырым и Денис сопротивлялся, боясь промочить мокасины какого-то именитого бренда. Но, спустя пять минут, поддался на уговоры, и теперь недовольно плелся рядом, выпуская дым от электронной сигареты, разбавляя воздух нотками вишни, дыни и еще чего-то замысловатого.


– Смотри, смотри, – кричит она, прыгая по лужам, – шарик!


Территория завода огромная. Она обнесена высоким кирпичным забором. Они идут по большой стоянке для служебного транспорта, и прямо в руки летит зеленый воздушный шарик с блестящей веревочкой.


Она ловит его, радуясь, как ребенок. Он бурчит что-то под нос, но с интересом тоже подходит. На кончике веревки привязан листок. Они стоят под изморосью дождя и гадают, что могли сейчас просить выпускники. Решив все-таки прочитать, пытаются развязать узел. Денис, конечно, как настоящий мужчина, взял в это действие в свои руки. У него получилось. Аккуратно развернутый листок открывает им неровный почерк.

Простые слова, о человеческом счастье всех времен и народов. Все так неизменно и так просто.

Невольно вспоминает, что, запуская шар в школе она просила небо о том же. О счастливой семье, хорошей работе и благополучии в жизни.


Недолго думая, они решили высушить и отправить дальше в небо с верхних этажей своего офиса.


Возвращаясь в рабочее пространство с шариком и поднятым настроением, натыкаются на начальника.

Он видит шарик, их цветущие лица и поднимает бровь, напевая:

«…сегодня праздник у девчат, сегодня будут танцы…»


Коллеги тоже в недоумении. Их взгляды и острые шуточки, по поводу совместного возвращения, не оставили шарик без внимания.

День пролетает быстро, послание высушено. Она дописывает на листочке «все сбудется». И отпускает в небо с первым порывом ветра. Коллега снимает видео. Она просит наложить музыку и вечером запускает в Инстаграм вместе с юмористическим стишком.


* * *


– Слушай, а шарик по-настоящему был или ты все придумала? – Ната долила себе еще вина.

– Конечно настоящий, – смеется Ника, – здесь все настоящее, – слушай дальше:


* * *


Вспоминает, что вечером обещала забрать косу.


Ника приехала домой раньше, чтобы успеть до закрытия сервиса. Легкая изморось, заставляет накинуть куртку. Сегодня она в темно синих джинсах по фигуре и морской тельняшке, с сине-желтыми полосками.

Знакомая дверь и лестница в подвал. Заходит внутрь и вновь отмечает атмосферу уюта и спокойствия, чему удивляется, такой сильный контраст места и внутренних ощущений.


Он, как и в первый раз, стоит за стойкой и улыбается.


– Добрый вечер, – здоровается она, – я забыла квиток дома, это не сильно страшно?

– Все хорошо. Я вас помню. Добрый вечер – он улыбнулся, и его взгляд был теплым и внимательным. – Сейчас принесу.


За шторкой слышна музыка. Едва уловимый запах алкоголя доносится с потоком ветра, она улыбается, разглядывая помещение, понимая, что ребята явно что-то празднуют.

«Задумка дизайна интересная, но можно было бы Ожидая свою косу, она поймала себя на ощущении, что уходить почему – то не хочется.


Еще пару минут и шторка шевельнулась.

Он появляется в проеме с отремонтированной косой и вместе с ним из динамика хлынули первые аккорды – томный, ноющий голос Элвиса Пресли запел «Only You».


*Only you… can make this world seem right…*


Время замедлилось. Он протягивает инструмент – она принимает. Их пальцы едва не соприкоснулись. В голове пронеслось: «Прямо готовый кадр для мелодрамы. Он. Она. Старая пластинка». Улыбка родилась сама собой, легкая, почти счастливая.


– Вам повезло, – сказал он, разрушая момент, но делая его реальным. – Вы трехсотый клиент. У нас скидка.


Она поблагодарила, уже выходя, еще неся с собой звуки той песни. Теплое, смутное чувство согревало изнутри, противореча сырости вечера. «Если будут еще акции – звоните, – бросила она на прощание. – Я с удовольствием что-нибудь отремонтирую».


Храня в себе теплое и приятное чувство от пятиминутного общения, она идет к машине. Коса ныряет в родную коробку. Завтра предстоит путь в деревню.


Квартира пропиталась сыростью и прохладой. Она уселась на диване, укутавшись в белый мохнатый плед, и достала любимую книгу.

Телефон пищит, сигнализируя о том, что кто-то хочет общения. Берет и смахивает сообщение, но сразу приходит второе. Сообщение с сайта знакомств. Ника открывает – это пишет повар из Питера.

Он активно рассказывает о себе, и Ника отмечает грамотную речь, пунктуацию в сообщениях, и переписка становится интересней. Недолго думая, он зовет в гости: «А чего ждать, мы не молоды, ты мне подходишь».

Она смеется. Желает доброй ночи, и они обмениваются телефонами.


Июль


01.07.


«Спасибо. От трехсотого клиента». Она рисует солнышко на салатовом листке самоклеящейся бумаги для записей. Кидает ручку назад в бардачок и улыбается солнцу, подмигивая его лучам.


Квартира наполнилась ярким солнечным светом. Шум машин за окном стал нестерпимо громкий. Она, потягиваясь вылезает из-под одеяла и идет в душ. В малюсенькой ванной прохладно. Струи воды приятно бьют по коже, помогая выбраться из царства морфея. Шлепая мокрыми ногами по деревянному полу, она вспоминает, что забыла полотенце. Тело покрылось мурашками от резкого контраста, бегом доставая из шкафа махровое полотенце, быстро вытираясь, она улыбается и натягивает привычные джинсы, голубую футболку и в тон – белые кроссовки. На ходу перекусив собирается на рынок за продуктами.


Это стандартный поход перед отъездом. Фрукты сыну, мясо для шашлыков, немного печенья и сладостей для мамы. Утром, привычно собирая вещи она ловит себя на мысли, что нужно сказать «спасибо» за быстрый ремонт косы. Все-таки сделать ее была проблема. Не покидает ощущение, что это желание – странное. Новое. Непривычное. Она отгоняет эту мысль и выходит во двор.


Из соседского окошка доносится запах печеного пирога. Вдыхая аромат, она вновь ловит себя на желании купить что-то сладкое в знак благодарности.

Ника удивляется этой навязчивой идее, прислушиваясь к странному ощущению.

Она чувствует, как кто-то незримый берет за руку и ведет в нужном направлении, как непослушного ребенка.

Сложив вещи в машину, и решив, что в этом ничего плохого нет, она отправляется за покупками.

Рынок кишит узбеками и армянами наперебой расхваливающих свои товары и зазывающих попробовать. В воздухе летают смешанные ароматы кислых яблок, абрикосов, ванили и сигарет.

Она не любит такие места, быстро покупает фрукты и поворачивает к ближайшей пекарне. Выбирает свежее пирожное с фруктами, набирает булочек сыну, просит упаковать и идет в сторону дома.


Первая дверь сервиса открыта, но внутри нет никого, вторая на замке. Недолго думая, набирает номер, указанный в вывеске. Гудок, еще гудок, еще. Тишина.


Она держит в руках салатовый листочек и стоит посреди парковки. Приклеив записку к контейнеру с пирожным, вновь спускается в подвал, оглядываюсь куда положить. Увидев большую синюю бочку, и решив, что мыши туда не заберутся, оставляет контейнер и уходит. Уже стоя на светофоре, ловит себя на странной мысли, что пирожное можно было привезти сыну, но она его оставила. Это для нее не характерно.


Машины тронулись в потоке, дыша друг другу в фары. Раздается звонок.


Он:

– Увидел пропущенный. Что случилось? Все ли в порядке с косой?


Она весело объясняет, что просто хотела поблагодарить и оставила сладость в сервисе, но сама уже уехала.


Выезд с города всегда полон машин, это направление востребовано, Дорога на Нижний Новгород, Владимир и Мещеру с ее знаменитыми лесами и озерами привлекает большое количество туристов.

Еще несколько лет назад машин было меньше, но активно строящиеся жилые поместья и комплексы существенно увеличили трафик.

Дорога петляет. Ника едет не торопясь, любуясь и вдыхая аромат соснового леса после дождя. Это запах не способны перебить даже газы от машин.

Поворачивая на лесную дорогу возле деревни, она решает пройтись по лесу. Грибы уже должны расти, и она надеется что-нибудь найти.

Лес пахнет прелой травой и свежестью после дождя. В воздухе витают запахи трав и хвои. Можно дышать полной грудью и наслаждаться летнему днем. Грибов нет. Даже поганок нет. Дождь прошел. Но так и не напитал землю живительной влагой. Пролетев пятиминутным ливнем, он смочил только верхние листья и иголки, наградив воздух терпкой прелостью. Такую многогранность запахов можно уловить летним днем, после дождя, когда солнце припекает сырую листву, испаряя недавние капельки, скучающие на иголках.


Любоваться травами и цветами знойным днем можно бесконечно долго. Ароматы влажной пыльцы разносятся по воздуху привлекая огромное количество бабочек, которые суетясь порхают с цветка на цветок, удивляя своими красками.


Она достает телефон и, прыгая по еще влажной траве вслед за бабочками, пытается поймать удачный кадр. Щелк. Щелк. Щелк. Вот одна из них подставила свои огромные крылья, другая – перебирая лапками и шевеля хоботком, достает манящий нектар, а вот они целым ансамблем облепили репейник, сладко пахнущий медом.


Телефон сигнализирует о пропущенном ватсапп звонке.

Номер незнакомый. Она решает, что это опять предлагают услуги о смене тарифа или очередной акции. Стоя в траве, она листает сделанные фото, радуясь удачным снимкам. Внутри все радуется. И сердце просит срочно разделить с кем-нибудь эту красоту.


В голове всплывает ночная переписка с Питерским поваром. Решает, что в холодном и сыром городе он вряд ли увидит всю эту яркость лесного чуда и отправляет фото.

«Хорошо, что вчера обменялись номерами» – думает она, пытаясь найти номер, – «Где же он? А, вот» – радуется она знакомой седоволосой голове на аватарке. – «Нужно его потом записать».


Сообщение отправляется сразу. Это одно из немногих мест, где ловит связь в деревне. Она прыгает в машину, выруливая на песчаную дорогу.

Телефон присылает ответ на отправленные фото: «Очень красиво».


02.07


Утро в деревне всегда отличается от утра в городе. Яркое солнце. Звенящая тишина. Запах леса, песка, трав и старого деревянного дома. Родной запах, знакомый с детства. Стрижи суетятся под окнами громка вознося дань лету. Еще минуту – и они уносятся ввысь, ловя себе завтрак.

Русская печь творит чудеса и Ника вдыхает запах томленых блинов.

Здесь кажется, что сам воздух пропитан всем необходимым. Она умывается и пьет воду. Закрывает глаза и наслаждается каждым глотком. Только тут, в этом месте, вода необыкновенная – густая, сладкая, свежая. Она дарит легкость и энергию.


Выглядывая окно и радуясь солнцу, она решает пойти в лес, набрать сыну ягод.

Дорога в лес была хорошо знакомой. Ника быстро нашла яркие поляны и, бросая в кружку ягодку за ягодкой, напевала песню. Кружка быстро наполнилась, и она довольная отправляет в рот несколько ягод. Нежная мякоть обволакивает язык и она, жмурясь, наслаждается терпким, горьковато-сладким вкусом земляники. Хочется оставить его на губах подольше. Любуется целой кружкой с верхом, выбирая подходящий пенёк для фотосессии. Краски леса и тени делают удачные фотографии сочными и, конечно, пока есть интернет она отправляет эту красоту друзьям, подбирая комментарии для каждого.


Вспомнив повара из Питера, и разговор о кафе, она думает о блюдах из земляники.

«Интересно, что бы он приготовил?» – думает она.

В детстве из этой ягоды они готовили только варенье. И любила его только она, слишком специфический вкус получался у готового продукта.


Сидя на пеньке, она отправляет фотографию в чат: «А что бы ты приготовил из этого?»

Сообщение доставлено, но ответа нет.

Она собирается в сторону деревни.


Сын радуется принесенным ягодам, убежав за большой ложкой, и мигом вернувшись, уже черпает свежие ягоды, морщась от кисловатого вкуса. Через пару минут довольный, ополовинив кружку убегает делиться радостью с бабушкой.


Ответ пришел лишь вечером, когда сумерки уже синели за окном деревенского дома.

«Я бы – пироги, – было в сообщении. – Если бы умел».


Она перечитала фразу несколько раз. Легкая улыбка сошла с лица. Холодок недоумения пробежал по коже.


«Это как, если бы умел?» – думает она, ты же повар. Или… нет?


В тишине деревенского вечера этот простой вопрос повис в воздухе, звонкий и тревожный. Кто он – этот человек из телефона? И что за игра началась?


Глава 2.


Ника открывает его номер и увеличивает фото на аватаре.

Сначала ее охватил смех. Она хохочет, смотря на экран телефона. Потом смех сменяет чувство неловкости. На экране был не незнакомец. Это был «Он». Мастер из сервиса. Тот самый, с проседью в бороде и спокойными руками. Фото говорит о том, что сообщения с бабочками и земляникой ушли не тому. Два дня она вела этот странный, лёгкий диалог, даже не подозревая.


«Как так получилось?», «Что он подумал?», «Как это теперь объяснить»? – в голове сразу проносится много мыслей

«Может стоит написать, что ошиблась номером и извиниться?»


Но сотовый сигнал пропадает. Антенн нет. Совсем.

Она посмотрела в чёрный прямоугольник окна, на отражение своего растерянного лица, и отложила телефон.

«Не буду думать об этом сегодня…Подумаю об этом…В понедельник» – пронеслась фраза Скарлет.


03.07


Разговаривая с клиентом по телефону, Ника слышит в ухе звук пришедшего сообщения.

Смотрит на экран, во всплывающем окне высвечивается:

«Доброе утро, мой сотрудник передал презентик, спасибо большое, очень вкусный»


Она продолжает свой разговор, и когда на том конце отключаются, вновь перечитывает сообщение, анализируя:


«Вроде, смайл в конце улыбающийся, значит, все хорошо и судя по адресату, вчерашние выводы правильные». «Наверное, нужно что-то ответить.» – Чувство неловкости еще не прошло, но она решила спросить о самом простом – о сохранности пирожного, т.к. фрукты были свежие.


«Неужели оно долежало до понедельника? А может они все там сейчас мучаются с животами, и проклинают мои сюрпризы» – думала она.

Дождавшись окончания рабочего дня, решает узнать все ли живы.

Он отвечает сразу, что все хорошо и еще раз благодарит за вкусное угощение.


Ника ловит себя на улыбке, чувстве спокойствия и радости внутри.

«А может мое бессознательное ищет повод что-то написать?» – Пронеслась мысль в ее голове.


07.07.


– Малыха, лови! – Денис щелчком отправил в её сторону оранжевую пластинку жвачки «Love is…».

Она ловит его на лету и разворачивает фантик:

«Love is…это… закапывать прошлое вместе».


Июль вступил в свои права, разнося летний зной, духоту и пыль по улицам города. Еще вчера народ, в преддверии праздника, окунался в водоемы, ожидая получить здоровье счастье и успех.

Сегодня один из языческих праздников, так полюбившийся славянам – Ивана Купала. День летнего солнцестояния. В деревнях в купальную ночь проводилось множество обрядов, связанных с водой, огнем травами. В ночь с шестого на седьмое собирали росу, или старались окунуться в реку. Воде приписывались магические свойства в этот день и считалось, что тот, кто умоется росой в эту ночь, похорошеет и будет здоров весь следующий год. Разжигали и прыгали через костры, так как считалось, что купальский огонь очищает. Традиционно в лесу искали цветущий папоротник. Еще один из ритуалов, известным в этот день, когда девушки плели венки и спускали на воду, наблюдая чей плывет, а чей потонет. Уплывший венок символизировал скорое замужество. Это веселый праздник, который с рассветом заканчивался.

В православии же этот праздник отмечается как Рождество Иоанна Предтечи, и относится к числу великих праздников.


Ника любит поздравлять людей с праздниками, писать добрые слова и желать счастья и удачи, которых всем хочется иметь побольше.


Она листает недавние контакты в телефоне. Палец завис над номером из сервиса. Секунду поразмыслив отправляет ему тоже.


Открывает еще раз фото. Теперь она уверенна, что смс ушло по адресу.


Ответ пришёл быстро, вместе с благодарностью. И снова – эта фотография на аватаре. Скалистая местность, бирюзовая вода «Почти Мальдивы», – подумала она, и воспоминания принесли картинку похожего карьера из «прошлой жизни»


Она спросила о месте.

Он ответил развёрнуто, с подробностями, которых она не ожидала от мужчины в переписке. Ника открыла карту и посмотрела. Тульская область. Романцевские горы, Кондуки.


«Нужно обязательно увидеть» – написала она ответ.


Второй день солнце жарит, не жалея ни людей, на машины. После месяца затяжных дождей и прохлады, влага душным коконом нависает над городами, просачиваясь сквозь щели в помещения всех домов. Коллеги строили планы на водоёмы.

А она понимает, что второе лето так и не решилась поехать и изучить местность.

Решает, что нужно обязательно найти водоем и открыть купальный сезон, тем более что сегодня праздник. Столбик термометра перевалил за отметку +30.


Денис разводит руками и говорит, что уже договорился с родителями, а так бы съездил за компанию обязательно. Объясняет, где в городе можно найти более – менее чистые места, и куда лучше не ехать.

Девочки говорят, что в карьерах не купаются, там страшно и вода подозрительная, но она приняла решение сегодня отыскать место для купания.


Опять пролистывая фото с российскими Мальдивами, пишет, что может поделиться только лесным озером и отправляет в ответ небольшое озеро в соседней деревне.


Ответ пришёл мгновенно, будто он ждал у телефона.

– Где это?

Она объяснила. Пожаловалась на духоту. Он ответил целым абзацем про местные карьеры:

– Правда был там давно, года два назад. Только сейчас вышел на улицу. Первый раз за весь день. Теперь понял, о чем говорили люди. На улице, как на сковородке. У ребят на стоянке взорвалась от жары газировка в машине.


– Это жесть, – смеется она, представляя липкий сладкий потолок.


Черная машина раскалилась до предела. В салоне, как в печке, даже опускаясь на сиденье пятой точкой чувствуешь какое оно горячее. Она открывает все двери и стоит в надежде хоть немного охладить салон. Кондиционер не работает, поэтому остается только надеяться на ветерок, которого нет.

Подходит Денис, хвастается своим рабочим кондиционером, дарит неизменную жвачку и уходит, напевая мелодию из русского рэпа.

Она аккуратно садится за руль и решает, что сегодня точно нужно ехать к водоему. По дороге в салонах автомобилей проносятся такие же отекшие и изнывающие от городской жары лица.


Мысль родилась внезапно, на грани теплового удара: А почему бы не предложить ему? Не анализируя, почти на автомате, она свернула к сервису.


Он курит у входа. Впервые появилась возможность его разглядеть. Она не спеша двигалась, отмечая детали внешности. Высокий худощавый брюнет довольно гармоничного телосложения, на нем короткие шорты и серая рабочая футболка. Достаточно густые, длинные волосы, уложенные на бок, почти полностью седые. Широкие брови, небольшой аккуратный нос, тонкие губы. Густые усы с проседью, переходящие в не менее густую бороду.

Он выпускал дым от затяжки и наблюдал как девушка двигалась прямо к нему.

Она подошла и поймала ощущение, что они знакомы целую вечность, поэтому, наверное, так легко прозвучало:

– Добрый день, поехали купаться.


Он, не думая ни минуты, и сразу отвечает:

– Поехали.


Она даже не удивляется. Как будто другого ответа быть и не должно.


Договорившись о времени, она идет домой, искать завалявшийся в недрах шкафа купальник.

Есть еще час времени, и она съедает пару нектарин и банан, идет в душ, наслаждаясь прохладными струями, выходит, даже не вытираясь давая телу впитать влагу. Кидает в пакет полотенце, надевает желтое платье в пол на тонких лямках, решая, что в жару это самое то, и выходит на улицу.


Нехотя, усаживается в разогретую машину, заезжает на стоянку, открывает двери и спускается к нему в подвал.

Он еще не готов. Суетится, спешит, ищет ключи, пытается закрыть дверь, снять кассу, выключить свет. Все это сделать одновременно, чем смешит ее. Она улыбаясь наблюдает за этими неловкими движениями, понимая, что он волнуется. Ощущения спокойствия. И радости. Уже который раз она отмечает его, когда он рядом.

Он роняет ключи. Они со звоном падают на бетонный пол, ругается, поднимает. Задевает что-то из приборов, успевая его поймать.

– У тебя всегда так? – спрашивает она улыбаясь.

Он бормочет что-то невнятное, жестом показывая, что он наконец готов. Выключает свет, и они выходят из помещения. Он закрывает дверь. Они поднимаются по лестнице, открывают вторую дверь и их обдает духота июльского вечера.

–

Пошли, – она направляется к автомобилю, который стоит в самом конце парковки и его не видно за стоящей впереди огромной машиной.


-

Вот мой малыш, говорит она, – показывая, чтобы он садился вперед.


Он бросает рюкзак в салон и усаживается на переднее сиденье.


-

Ну, куда едем? Ты же местный, будешь

GPS

. – она поворачивается к нему.


Он что-то пытается найти в телефоне, кому-то звонит.


– Директор посоветовал хорошее озеро в городе, – открывает карту и указывает место.


Она смотрит, пытаясь сориентироваться, представляя локацию. Понимает, что ничего достойного там быть не может, да и ребята – коллеги точно бы об этом месте знали.

Решает не рисковать и ехать в сторону реки, которую когда-то показал один знакомый.


Он:

– Сейчас должны скинуть ссылку. Там будет несколько хороших мест.

Она:

– Буду выезжать, чтобы не терять время. Сейчас вечер, все едут домой и город стоит в пробках. Ты открывай ссылки, мы по дороге разберемся.


Ника выезжает со стоянки, пропуская несколько автомобилей, и выруливает на основную дорогу.


– Поехали в сторону реки. – она поворачивается и смотрит на него.


Вечером в пятницу, трафик машин, по направлению к выезду утраивается. Все спешат убежать из духоты, пропитанного смогом, города поближе к спасительным водоемам. Плавясь от жары, пыхтят иномарки. Иногда слышны звуки песен, доносящиеся из открытых окон.


Она:

– Показывай дорогу, а то я еще с навигатором езжу. Плохо ориентируюсь в городе.

Он:

– Я не местный. Сам не знаю.


Перестраиваясь и обгоняя зазевавшуюся шестерку, она думает: «Замечательно. Не местный. Как же мы поедем? Два туриста в одной машине ищут речку.»


Продвигаясь в гуще транспорта, она спрашивает о нем: как его зовут, откуда он, чем занимается и как приехал, а город.

– Меня Егор зовут. Я из Гуся. Который Хрустальный.

Она вспоминает, как много лет мечтала там побывать, и удивляется этому совпадению.


Егор с удовольствием рассказывает свою историю, сообщая в конце рассказа, что женат.


Она удивляется, смотрит на правую руку. Кольца нет. Ника чувствует себя странно, как будто похитила чужого мужа и везет его куда-то. Мысленно удивляется, что согласился ехать. Теперь она не понимает, как вести себя с ним дальше. Они отъехали достаточно далеко от работы.

«Не высаживать же его в конце концов из-за того, что он женат» – думает она и предлагает забрать жену тоже искупаться.


Он сообщает, что она живет в другом городе.

В голове невольно всплывает картинка ее жизни с бывшим мужем в разных городах. Чувство странной ненависти самой к себе обжигает. Ей кажется, что она оказалась на другой стороне, и попала в такую же ситуацию, когда кто-то катается с твоим мужем.


Отогнав это, чувство решает, что все же искупается. В конце концов он мог отказаться. А делать ничего аморального она не собиралась. Друзья вполне могут так провести время. Успокоив свою совесть, она ехала дальше, слушая его рассказы.


Машина зависла в пробке, и они невольно слушают музыку из соседней машины. Там играет знакомая мелодия и он шепотом подпевает. Она включает магнитолу, настраивая приемник на дорожное радио.

Звучит акустика, и он с горящими глазами взахлеб рассказывает, что играет на гитаре. Она вспоминает школьные годы, когда тоже мечтала научиться игре на этом инструменте. Их вечера у подъезда с песнями и поиски струн. Она всегда обожала ребят, которые играют и поют. То, ремесло, которое ей было недоступно влекло и манило в других.


-

Жаль не знала раньше, взял бы гитару на природу, вот было бы здорово – говорит она, медленно продвигаясь к выезду.


Он говорит, что мог бы сыграть после речки, чем вызывает радость и удивление в ее глазах. Она не представляет себе это.


Выезжая из города машины стеклись в две полосы, они проехали пост ДПС и движение стало быстрее и легче, постепенно машины разъезжаются по разным направлениям.

Навигаторы включены, еще стоя в пробке они договорились о месте, которое ищут, директор прислал точку, а она нашла в своем телефоне. Его навигатор показывает странную дорогу, которая проходит через лес извилистой дорогой. Явно не асфальтированной.

Две девушки из телефонов в унисон прокладывают маршрут. Звучит жутковато. Они сворачивают, следуя указаниям, но, дорога вся в ямах и машину кидает из стороны в сторону, увеличивая карту и вглядываясь в местность они понимают, что дорога идет не туда, и решают вернуться в место, которое она помнила из весенней прогулки и там по месту ориентироваться. Она вспоминает, что была там недавно и надеется узнать местность.


Выруливает на территорию санатория. Перед глазами оказываются пять подростков, которые что-то жарят на мангале, держа в руках банки пива. По внешнему виду заметно, что они весьма пьяны. Она открывает окно в надежде узнать подъезд к речке, на что они машут руками, видимо объясняя, что они не местные и ничего не знают.


Она выходит из машины, подойдя к ним, спрашивая про реку. Поняв, что она не собирается учить их нормам морали, они пытаются несвязно объяснить направление. Понимая, что это лесные тропы, и найти будет сложно, возвращается на привычную асфальтированную дорогу, проезжая опять мимо подростков, которые уже мило машут в след машине.

Немного проезжая и оглядывая по сторонам местность она видит знакомое кафе. На стоянке несколько мужчин, активно разговаривающих о чем-то. Останавливает машину. Номера на машине соседнего государства, поэтому, видя не местных, водители обычно относятся снисходительно. Уверенным шагом она идет к ним, оставляя своего попутчика в машине. Спрашивает, как проехать к речке. Объясняют петляющую дорогу по лесу.

Еще одна попытка добраться до воды. Грунт хорошо выезжен, хоть и содержит большое количество ям и колдобин. На встречу попадаются редкие машины с водителями в одних плавках, что дает надежду, о верном пути.

Даже такие поиски не напрягают. Она чувствует себя легко, когда он рядом.


Наконец сквозь деревьев просвет. Вот она – лысая гору.

Лысая гора – это песчаный склон местной горнолыжной трассы, одно из основных мест курортной зоны области, которая внизу раскрывает прекрасный вид на русло реки старицы, с ее многочисленными родниками.


Мест для парковки предостаточно, и они остановившись. Буквально вываливаются из машины ошалев от жары и долгих поисков. На часах уже восьмой час. Подойдя к склону, и сделав пару фотографий, она снимает обувь и погружает уставшие ноги в песок. Миллионы людских следов не песке свидетельствуют об активном посещении этого места. Он уже достаточно холодный, но это не останавливает. Поворачивается к нему и спрашивает не передумал ли он купаться, на что он удивляется, говорит, что нет, конечно.


Взяв вещи из машины, они сбегают по прохладному песку. Внизу плещутся и кричат дети, взрослые наблюдают с берега, кто-то еще загорает, кто-то, разложившись на покрывале слушает музыку и ест фрукты, наслаждаясь свежестью от воды.

Навстречу идут замотанные в полотенца отдыхающие, указывая направление к пляжу. Песок закончился и дальше тропинка виляет сквозь зарослей кустарников, болотных трав и коряг. Низина пахнет болотом и застоявшейся водой, хоть и звенит потоком ручьев.


Через пару минут глазам открывается само русло. Спокойное течение, достаточно чистая вода, у берегов покрытая зеленью трав и кувшинками. Само русло не очень широкое, его легко переплывет человек, уверенно чувствующий себя на воде. На противоположной стороне простирается поле из разнотравья. Ветер от реки перемешивает сосновый сладковатый воздух с ароматами трав. Небольшой песчаный пляж, с островками трав и мелким кустарником, где располагаются немногочисленные отдыхающие. Народу на удивление не много.

Она заходит в воду, изучая дно и определяя, насколько она холодная. Он не отходит от нее ни на шаг. Вода комфортной прохлады достает до колен.

–

Ну что, идем? – спрашивает она

Он снимает майку, шорты и смотрит на нее в ожидании.

Быстро стягивая платье, она предлагает все же ему окунуться первым. Зайти в воду оказывается сложнее. Шаг, еще шаг, ближе к бедрам, вода кажется не такой уж и комфортной, и на теле появляются мурашки. Он уже довольный плавает, весело маша рукой.

Она все еще стоит у берега, разглядывая весело плескающихся детей, размышляя, что в детстве, вообще все равно какая температура у воды.

Подплывает и предлагает помочь зайти, она отказывается, медленными шажочками продвигаясь и привыкая к прохладе воды, вот вода уже по пояс, еще чуть-чуть и она резко окунается в воду.


Буквально через минуту вода становится комфортной и можно наслаждаться видом и легкостью тела.

Они плавают и болтают будто старинные друзья, а не люди, познакомившиеся пару часов назад. Ей легко, весело и хорошо.

Изучив один берег реки, она решает переплыть на другой, предлагает ему, он всегда плавает рядом, и легко соглашается.

Не совсем понимая какое там будет дно, он предлагает встать первым и попробовать выйти. Раздвигая руками кувшинки и береговую траву, он сообщает, что можно встать. Она пытается достать до дна, но уходит под воду. Выныривает, понимая, что он намного выше. Егор смеется. Он уже вышел на берег и стоит, предлагая руку, чтобы помочь взобраться. Берег покрыт глинистой землей и достаточно скользкий. Пытаясь подняться, она поскальзывается, он хватает ее за руку и на секунду она застывает, ее словно бьет током. Она запоминает эти ощущения, но списывает на неординарную ситуацию и долгое отсутствие мужчины в жизни.


На берегу можно любуемся видом лысой горы. Или бескрайнего поля. Иле неспешно журчащей реки. Увидя парочку, к этому же берегу подплывает женщина, интересуется, насколько скользкий берег и не мягкое ли дно, самостоятельно забирается вверх, здоровается и рассказывает, что это земляничное поле, и она всегда ест тут ягоды.


Они стоят на берегу и обсуждают местные красоты.


– Вот, если туда посмотреть с высоты, то видны маковки Иоанны-Богословского монастыря, расположенного в Пощупово, – она указывает направление через поле, – а если туда, рука указывает противоположное направление, – Казанский храм в поселке. Существует легенда, что на глубине несколько метров есть подземный ход, соединяющий эти два храма.


За разговорами они подходят ближе к полю, и нагибаясь она и правда видит краснобокие яркие ягодки. Тело уже успело высохнуть под солнечными лучами и теперь радуется легкому ветерку, ноги немного колет подсохшая трава. Раздвигая ее руками, можно увидеть много спелых, даже местами высохших ягод. Насобирав целую ладонь, она с радостью ребенка отправляет ее в рот. Выпрямившись и жуя, наблюдает, как он собирает ягоды, бродя по поляне. Выглядит довольно смешно, он явно не умеет этого делать, отсюда понятно, что детство его прошло в квартире и в лес за ягодами он не ходил. Она собирает ягоды и угощает его. Удивляется, но в глазах благодарность. Поблагодарив женщину и пожелав хорошего отдыха, они спускаются к реке. Вернувшись к своему берегу, она вспоминает, что Антон присылал фото об открытии купального сезона, решает снять ему видео и отправить.


Вечереет и вода притягивает несколько туч. Плавая, они гадают будет дождь или нет. Народ, решивший не испытывать судьбу, начинает потихоньку расходиться с пляжа. Солнце уже опускается все ниже и ниже, и они, накупавшись тоже собираются ехать домой.


Подняться на гору оказалось испытанием после часа купания. Доползая до вершины, и подходя к машине, она слышит:

–

Я, кажется, забыл внизу шлепки. – Егор, смущаясь смотрит на нее.


Как ни странно, она не удивляется этому. Предлагает все же переодеться, а потом спуститься вместе. Он переживает, что их кто-то возьмет. Она говорит, что они некому не нужны, что бы он не переживал.


Еще один марш-бросок с горы и вверх. Шлепки действительно лежат под кустиком, мирно дожидаясь хозяина.


Дорога назад находится легко, и машина быстро выезжает на трассу без всяких приключений. Время девять – это время вечернего созвана с мамой. Сегодня у нее день рождение. Она поздравляет с праздником и рассказывает, как прошел день.


Через пару минут показываются огни города, машина легко бежит по свободным дорогам. Он предлагает заехать за гитарой и посидеть в сервисе. Она так же легко соглашается.


-

У тебя есть дома йогурт? – она понимает, что уже проголодалась после марш-броска по песчаным горам.

Он говорит, что есть, объясняя, как подъехать к дому. Она паркуется во дворе, отказавшись зайти, говорит, что подождет здесь. Он обещает быстро вернуться и убегает.


Она выравнивает машину, освобождая проезд транспорту. Он возвращается довольно быстро, видно, что бежал.

В городе зажглись фонари. Егор и Ника оставляют машину во дворе направляясь к его работе.

Он открывает двери, приглашая зайти.


Сегодня она попадает в помещение за шторкой. Вспоминает, как оттуда доносилась музыка, когда она забирала косу. Святая святых их мастерской.

Он выдвигает маленький столик, выставляя на стол штук шесть йогуртов с разными вкусами. Она смотрит, не понимая зачем такое количество.

–

Я не знал, какой ты любишь, поэтому взял все. – отвечает он на немой вопрос.

Она опять ловит улыбку у себя на лице.

Расчехляет гитару, говорит, что давно не играл. Она просит сыграть, говоря, что готова слушать. Он опять суетится, показывая свое волнение.

Ника выбирает йогурт, открывает, и медленно пьет. Вкус персика и маракуий. Ее любимый вкус.

Он начинает наигрывать какую-то грустную мелодию. Они болтают, обсуждая любимых исполнителей и группы, время пролетает незаметно, он что-то поет с нотками печали. Время близится к полночи, и она понимает, что пора уходить.

Благодарит за вечер, поднимается по ступенькам к выходу. Он идет провожать, хотя идти всего три минуты.

Они медленно бредут ночной улицей, за углом уже виден подъезд. Ника понимает, что он женат, и видеться больше смысла нет.


– Вот мой подъезд. – говорит она, – ну все, пока.


Горит фонарь. Доносится стрекот сверчков. Он, не отрываясь смотрит в глаза.


– Я не знаю, что это, но я могу смотреть в них вечность. У тебя очень красивые глаза. – Егор стоит напортив, неожиданно наклоняется и целует в губы.


Она чувствует его вкус. В голове проносятся разные мысли. Страх и изумление, неожиданность и сомнения от его поступка заставляют почти бегом скрыться в подъезде.

Дома, лежа в кровати она не понимала, как себя вести дальше. Но сквозь хаос мыслей пробивалось другое, упрямое и ясное воспоминание: чувство той самой лёгкости, когда он был рядом. И его глаза, смотревшие на неё в свете фонаря, – не с похотью, а с каким-то бездонным, почти исповедальным изумлением.


Сон, когда он наконец пришёл, был беспокойным. А наутро она проснулась с одним чётким, неоспоримым знанием: что бы это ни было – ошибка, грех, начало чего-то нового – назад пути уже не было.


Глава 3.


Она:


– Нужно было брать гитару и орать песни. Что толку просто орать? Только распугали всю живность! – писал она очередное смс.


После вечернего поцелуя она уехала в деревню, где вспоминала его поступок и свою реакцию на тепло и нежность губ.

Выходные с родными пролетели мгновенно.


Рабочие будни начались с его смс: «доброе утро, как прошли выходные?»


Ника не знала, как реагировать. Немного подумав, решила, что это была его мимолетная слабость. И больше такого не повторится. Поэтому с легкой душой отправила ему фото кувшинок, которое сделала на выходных.


Ответ пришел мгновенно. На экране плескалось озеро в раме из сосен, а под ним – целая сага о поездке на родину и бегстве в лес:


Он:

– Поехали с другом успокоить душу и рыбку половить. Переизбыток негативной энергии нужно было куда-то деть. Думали, что лес нам поможет.


Егор рассказывает, как они громко кричали песни лесу.


Она:

– Да, лес и вода лечат. Еще спорт и юмор.


Он:


– Юмор был бы кстати, да шутника подходящего не было.


В голове у Ники тут же заиграла навязчивая строчка: «…а ты орал веселую песню, с грустным концом…». Чайф, «С войны». Она отыскала трек в сети и нажала отправить.


Он:

– Хорошая песня и подходила по состоянию души. Как удачно съездили в хорошую погоду на речку. После одни дожди передают.


Она:

– Яндекс показывал, что дожди


Он:

– Не хотел в это верить


Егор явно оживился, и в течение дня сообщения сыпались одно за другим. С воодушевлением делился хобби и в итоге прислал главный козырь – фотографию стола из дуба и эпоксидной смолы. «Делал в кустарных условиях, в гараже», – скромно пояснил он.


Ника читала с искренним интересом и призналась, что обожает живую текстуру дерева. Даже дала пару советов по породам, которые податливы в работе.


«Я бы с радостью вернулся к этому делу, – ответил Егор, – дерево обожаю. Но после переезда часть инструмента продал, да и мастерской теплой не стало. Хотя… кто знает». Девушка, в свою очередь, рассказала, что у нее в родне есть профессиональный столяр.


Тут же прилетело новое фото: «Вот, увидел у одного американца в YouTube, попробовал повторить». Ника отметила, что вышло отлично, и в ответ поделилась своим семейным сокровищем – снимком стола, который когда-то сделала в подарок ее мама.


Она читает переписку, улыбается и пишет:

– Слушай, когда в следующий раз не будешь знать, куда энергию деть – отвезу тебя в деревню, вручу молоток. Тут забор падает – будет хоть польза от твоих криков. Как день молотком помашешь, никаких лишних мыслей в голове не останется. Проверено.


Он:

– Идея гениальна. Не один забор знает мой молоток.


Вечером он сообщил, что застрял в сервисе с гитарой. Потом, что его «затянуло» и он там, похоже, на всю ночь. За окном хлестал дождь.


За окном льет дождь. Она смотрит в окно на потоки и отвечает ему шутя:

– Чего зря мокнуть, ходить туда-сюда. Завтра опять на работу.


Он:

– Без ужина столько не протяну.


11.07


Во вторник он признался, что пытался писать песню, но «мотив вылетел из головы».

Она:

– Ты в подвале сидишь! Тебе воздух нужен, он мозг проветривает. Попробуй в парке спеть, на публике!

Он:

– Страшно даже представить себя в парке с гитарой…

Она:

– Не представляй. Делай. И все будет ок.

Он:

– Спасибо, что веришь…


12.07


Среда началась с театрального жеста любимого начальника. Он остановился у общего стола, пытливо его оглядел и изрек:

– Что-то, мне кажется, здесь чего-то не хватает…

Потом повернулся к Нике, и глаза его блеснули беззастенчивым намеком:

– Наверное, сладких и вкусных трубочек не хватает?

Коллеги дружно застонали, обрекая ее на вечер в обнимку с вафельницей. Лил дождь. Отступать было некуда.


Тем временем Егор кайфовал от написания текстов, признаваясь, что может ночью проснуться – и переделать все.

Она замешивала тесто одной рукой, а другой – строчила ему сообщение:

– Это норма. Значит, живешь.


Вечером, обжигая пальцы о горячие вафельные листы и куражась от сладкого пара, она скинула ему фото трубочек: «Проба нужна?»

Он ответил, что с радостью зайдет. Почти сразу раздался звонок: «Я уже вышел!».

Ника, оценив состояние очередной вафли, поняла – успеет только выбежать и сунуть пакет в руки. Что и сделала, на бегу отметив, что он сегодня чисто выбрит и выглядит… растерянно. Но вникать было некогда – вафля горела! Она метнулась обратно, как спринтер на дистанции.


Через двадцать минут пришло сообщение с благодарностью и историей о том, как он вернулся в сервис хвастаться угощением. «Такое только на море ел, и то давно!»


13.07.


– Побежали, – кричит Денис, и шагает на проезжую часть.


Ежедневные прогулки с ним и философские беседы становятся обычным обеденным моционом. Часто маршруты прокладывает Денис, следя и контролируя обеденное время, а она просто расслабляется, наслаждаясь пешими прогулками. Сегодня же ей захотелось яблок, и коллега сокращает путь, гадая успеют они до дождя или нет.

Он, направляется прямиком через оживленную трассу.

Уверенно шагает, вероятно думая, что об его большое тело машину мять никто не захочет.

Денис уже стоит на той стороне дороги и машет ей рукой.

Ника вздыхает, и дождавшись отсутствия транспорта, бежит через дорогу.

– Ну вот, малыха, а ты боялась – жаргонит он, открывая перед ней дверь.


Телефон звенит, и она видит смс от Егора с вопросом «как настроение в обед?»


Смеясь, прикрепляет фото яблок, объясняя, что именно за ними она сейчас бегала с коллегой.


Они выходят из магазина, и стена дождя падает с неба. Денис произносит:

– Вот видишь, я же говорил, что, если на меня упадут три капли, значит будет дождь.


Коллеги стоят под крышей магазина. Он парит своей неизменной сигаретой. Ника уже привыкла к этому запаху и не реагирует на него, хотя, иногда, разгоняет рукой сладкий пар. Капли стекают с крыши, образуя на тротуаре ручейки. Прохожие перебежками пытаются спрятаться под крышами от неожиданного дождя.


Она достает телефон и пишет Егору, что пошел дождь, а в дождь у него всегда творческое настроение. Интересуясь, унес ли домой гитару?


Он:

– Ты права, дождь положительно на меня влияет.

Она:

– Как текст? Интересно послушать готовое произведение


Настроение вечером удивительно хорошее и Ника решает зайти к нему в гости. В течение дня она ловит себя на ощущении, что её непреодолимо тянет туда, в эту берлогу, пропахшую бензином, сваркой и тихим голосом.


Спускаясь по знакомой лестнице, она смотрит на часы. Они показываю начало восьмого.


Он ждет ее прихода.

Щетина выглядит все гуще, глаза – грустнее. На нем те же рабочие шорты и футболка черного цвета. Все та же высокая фигура с седой шевелюрой, густой бородой, переходящей в усы и серо-зелеными глазами. В нос ударяет знакомый запах бензина и табака.

Наблюдая за медленными движениями и видя совсем потухший взгляд, она понимает, что его что-то мучает, но он пытается улыбаться и приглашает жестом зайти.

Она идет за ним, проходя за шторку в ремонтное помещение.

Яркий свет сразу от нескольких источников бьет по глазам. Вдоль стен возвышаются стеллажи, заваленные разными инструментами для ремонта. Рядом лежат те, которые отремонтированы. Те же инструменты и техника кучей сложены на полу. Перешагивая через некоторые из них, она проходит дальше.

На стене висит большая картина с почти обнаженной девушкой. Она полулежа обнимает льва.

Под полотном ряд столов, так же заваленных всевозможными коробочками, железякам, проводами и инструментами. Сверху висит огромная колонка, из которой негромко играет мелодия.

Дальше стоит маленький столик. На нем Ника видит пару чашек недопитого кофе, пепельницу и недоеденные бутерброды.

Он замечает ее взгляд и быстрым движением убирает стаканы и хлеб, смахивая на пол крошки, как бы извиняясь за беспорядок.


Рядом с этим столиком стоит маленький двухместный кожаный диванчик темно синего цвета. Напротив – стол для ремонта со станками и инструментами.


Она усаживается на диван, продолжая окидывать взглядом весь этот хаос из инструментов, канистр, двигателей, цепей и кучей разного непонятного хлама металлической конструкции.

Воздух пропитан сваркой, бензином, машинным маслом и табачным дымом. Казалось, его можно потрогать.


Она переводит взгляд на мужчину, который пытается найти свободное место, помыть руки и навести иллюзию порядка.


Ника, наблюдая за его хаотичными движениями говорит, чтобы он не мельтешил, а уселся и уже и достал гитару.

Еще несколько минут он создает видимость уборки, попеременно перекладывая с места на место одни и веже вещи, потом успокаивается и садится рядом на диван.


– Ну, рассказывай, – говорит она, улыбаясь и смотрит в глаза.


Он медленно достает гитару из чехла, берет ее в руки и тут его буквально прорывает, как будто он ждал этого вопроса. Он говорит, говорит и говорит не останавливаясь. История о жене, о случайно прочитанной переписке, о поцелуе с другим, о любви к дочке и полном непонимании, как жить дальше.


Ника слушает внимательно эту исповедь и говорит:

– Я знаю, как сохранить твою семью.


Она объясняет, что нужно женщинам. Описывает мир семьи их глазами, рассказывает, что разрушить всегда легче, чем создать.

Он говорит о дочке. О том, как любит ее. Что написал для нее однажды песню, когда делал ремонт в квартире.

Ника просит спеть.


Звучит довольно грустная песня о его любви к малышке.

Раздается телефонный звонок, он берет в руки аппарат и удивляется – звонит директор.

Директор сообщает, что ему плохо, он заболел, и нужно выпить.


Проходит буквально пару минут и в дверях появляется настоящая копия Гарика Харламова, абсолютно с той же харизмой и манерой шутить. В одной руке он держит литровую бутылку виски, в другой – пакет с закуской.

Егор представляет их. Директора зовут Павел. Они выкатывают столик, и Ника помогает разложить закуски по тарелкам.

Павел предлагает выпить, но она отказывается, а Егор соглашается и поддерживает компанию.


Первый налитый тост, «за знакомство», потом «за здоровье», и директор вспоминает о необходимой таблетке. Роется в кармане, достает блистер, выколупывает белую пилюлю, плюхает ее в рот и залпом запивает вискарем, радуясь, что не пропустил прием.


Ника поднимает бровь, только и сказав «однако», решая не комментировать абсурдность этого действия.


Директор просит Егора сыграть их репертуар. Начинают звучать песни группы Арии. Пьют они достаточно быстро, и в бутылке уже остается меньше половины. В воздухе появляется терпкий запах табака и ирландского виски.


Начинаются задушевные разговоры о жизни, детях, философии. Затрагиваются интимные темы, где мальчишки с особым упоением делятся своими подвигами школьных лет.

Отыскивают в недрах помещения вторую бутылку и песни становятся более дворовые, переходящие в шансон. Но все равно с ними легко, весело и интересно.

Девушка смотрит на время. Стрелка часов близится к одиннадцати и она, прощаясь, собирается домой.


Егор идет ее провожать, оставляя директора в одиночестве. Они выходят на улицу и попадают под проливной дождь. Свежий летний ветер касается кожи принося с собою капли дождя. Дойдя до угла дома, он не хочет ее отпускать. Ника видит, что он уже выпил много, а Егор тем временем извиняется за свое поведение после речки, объясняет, что не может понять, что подтолкнуло его на этот поцелуй.


– Это для меня не объяснимо, – он стоит напротив, смотрит в глаза и не может оторваться. По волосам ручьем стекают капли дождя, но он не обращает на них внимание.


– Мне очень стыдно, – говорит он, – но я бы с удовольствием это повторил. Можно я тебя обниму?


Ника отказывает, говоря, что он пьян, а она не ищет легких отношений, они ей не нужны.


Он размахивает руками в стороны, берется за голову. Потом опять вскидывает руки вверх, разводит в стороны, как будто пытаясь обнять весь мир, почти крича говорит:

– Я не такой. Пожалуйста, не думай так обо мне.


Она смеется. Он выглядит забавно. Ника обещает, что будет думать нем хорошо, говорит, что он совсем промокнет и замерзнет, подталкивает его в сторону грустящего директора, а сама бежит в подъезд, махая ему рукой.


Ника успевает зайти домой и снять мокрые вещи, как он тут же пишет, что дошел и не замерз.


Время полночь. Она уже спит. Телефон издает звук, и ей приходится открыть глаза. Смотря в телефон, читает смс Егора, что они пошли прогуляться.


Она спрашивает куда их понесло ночью?

– Ели что – звони. Приеду заберу. – Думая о том, как они ночью попадут домой.


Она только вырубилась, как телефон снова издал звук. Час ночи. Сообщение от него: «Ты спишь?»


«Нет, я медитирую с открытыми глазами на твой вопрос», – подумала Ника, но вежливо ответила: «Сплю».


«Мы ещё гуляем! Пивка попиваем. Директор домой собрался», – пришёл ответ.

«Вы где ночью пиво-то берёте?» – ужаснулась она, представив эту гремучую смесь виски с пивным суррогатом.


Час спустя телефон снова вздрогнул: «Иду спать в сервис». И тут же поползли голосовые. Включив первое, она услышала тяжёлое дыхание, шум шагов и его голос: «Представляешь, мы тут…».


Не успела она дослушать, как раздался звонок. Тот же номер. Ника сдалась.


– Алло, – сказала она голосом, в котором была вся печаль мира.

– Приве-ет! – обрадовался он. – Ты еще не спишь? Ты только послушай…


И она слушала. Сидя в темноте и медленно моргая, она слушала десять минут о том, как они здорово погуляли. Это был самый подробный и бессвязный отчёт о прогулке за всю историю человечества.


14.07.


Утром прилетает смс от Егора:

– Какой стыд…


Она от души смеется над его осознанностью и отвечает:

– Да ладно

– Ты жив?


Он:

– Не очень


Она:

– Добрался до работы?


Он:

– Проснулся у друга, с котами


Телефон высвечивает его фото в обнимку с котом. Она разглядывает шерстяного британца серого окраса, отмечая довольно милого котейку и советует запастись минералкой или кефиром, так как день в таком состоянии покажется вечностью.


Он:

– Директор потерялся

Она:

– Не удивлена. Но директора нужно найти, дождь, холодно и может он где-то на лавочке мокнет.

Он:

– Что я говорил, когда звонил? Надеюсь, ничего плохого не сказал.

Она:

– Это останется мои маленьким секретом. А что такого ты мог сказать?

Он:

– Что-то пошлое.

Она:

– Вот теперь думай, сомневайся.


Присылает, голосовое и свою фотографию, что писать уже не может, и надеется, что сможет пережить этот день.

Он:

– Я могу позвонить?


Она отвечает, что работает и не удобно разговаривать. Егор пишет, что хотел извиниться за нарушенный сон. Она отвечает, что готова принять извинения в письменной форме и стихами, и отправляет ему песню и клип Биртмана «подбухну»


Он:

– Стихами сложно. Песня огонь.

– Домой попасть не получилось.

– Ключи потерял

– Ну и четверг.


Она:

– Тринадцатое


Он:

– Ты как?


Она:

– Голова немного болит и хочется спать, так как ночью меня кто-то оповещал о своих перемещениях.


Он:

– Прости

– Я, наверное, очень сильно хотел поговорить и со временем не рассчитал.


Она:

– Все хорошо и для этого нужны друзья рядом. Каждый человек появляется в нашей жизни вовремя и играет в ней свою роль.

Он:

– Не могу не согласиться, а еще я с этим человеком вчера очень долго не хотел прощаться и под дождем все стоял. Неловко получилось. Что задержал.


Она ничего не отвечает, только после обеда интересуется нашелся ли директор. Егор отвечает, что да, нашелся и выглядит бодро в отличие от него. Принес ему шоколадную медаль за то, что вышел на работу. Она пишет, что более гуманно его сейчас отпустить отдохнуть.

Он отвечает «Было бы здорово, но есть спасатель в виде дивана.»


Днем он рассказывает, что к нему едет друг, и предстоит опять пьянка.


Стоя в вечерней пробке, она листает ленту YouTube, слушая психологов и коучей, анализируя услышанное, тут мелькает отрывок из фильма с мудрыми словами: «Никто другой не может пройти твою дорогу. Только ты сам. Не уставай в пути. Я много прошел на земле, парень. Земля не может утомить идущего. Утомляет злость, неверие, отчаяние и одиночество. Лишь бы не уходило назад то, к чему стремишься, лишь бы не оставалось позади то, к чему спешишь.»

Пересматривает и отправляет ему.


Он:

– Мудрые слова. Я тут посидел немного с гитарой, и появилось что-то новое, как обычно не законченно, но начало положено.

Она:

– Молодец.

Он:

– Могу скинуть.

Она:

– Видео, где ты поешь?


Через пару минут она видит на экране сообщение с видео файлом. Включает. Тишина.


Она:

– Звука нет, вероятно не корректно работает ватсапп. Кидай в телеграмм.


Проходит еще пару минут, она берет наушники, и включает видео:


«Затянуло небо тучи, солнце пробивается сквозь них.

Мы с тобою невезучи в отношениях очередных.

Сколько же на этом свете на своем пути перевидал,

почему тебя я не заметил, почему тебя не целовал…»


Она слушала, глядя на красные огни тормозов впереди, и отправила в ответ песню Слуцкого «Время покажет».


15.07.


В субботу, по дороге в деревню, она фотографирует старинное здание с надписью:


«НЕВОЗМОЖНОЕ СЕГОДНЯ – СТАНЕТ ВОЗМОЖНЫМ ЗАВТРА.»


Он:

– Привет. Как дела? Чем занимаешься?


Она присылает фото травы в пояс: «думаю, кто бы скосил»


Он:

– Вау, намек?


Она:

– Как посидели с другом?

Он:

– Хорошо, и сейчас выгуливаю их по Рязани


Ночью прилетает сообщение: «На следующей неделе, наверное, останусь один.»

Она: «Это хорошо или плохо?»

Он:

– Отдых. Значит, хорошо.

Она:

– Ну, тогда поздравляю.


На следующий день он жалуется: упала температура до 34, сил нет, «ощущение, будто душа покинула тело».

Она:

– Похоже на энергетический вампиризм. Если веришь.

Он:

– Верю. После некоторых людей такое бывает.

Она:

– После общения со мной ты пил до утра.

Он:

– Зато мне было весело. И я не болел.

Она:

– Мне тоже с тобой было весело.

Он:

– Приятно это слышать…


Ника едет в город и уже в супермаркете пишет смс одной рукой, второй держит корзинку с продуктами, наблюдая, как сын, радуясь ее невнимательности, бодро накидывает туда печенья, соки и конфеты. Она, оторвав голову от телефона, выкладывает это по местам, бродя между полок в поисках нужного. В отделе конфет на глаза попадаются веселые шоколадные квадратики с оберткой разных цветов и подписями «мужской закон» и «женский протест».

Повертев их в руках, она находит, что они забавные и решает попробовать «женский протест». Делает фото и отправляет ему.

Без комментариев. Просто – как факт. Как знак.


А надпись на стене все крутится в голове: «Невозможное сегодня…»


Глава 4.


16.07.


– Девушка, а вы не замужем? – звучит рядом совсем нескромный вопрос.


Ника возвращается домой, мысленно уже разогревая ужин в прохладной квартире, когда звонит старый знакомый. Сулит целое ведро садовой черешни – прямо с ветки, сладкой, как сама ностальгия. Машинально соглашается, обещает заехать, но, добравшись до подъезда, погружается в быт и напрочь забывает о ягодах. Его звонок вырывает её из забытья: «Я жду». Приходится разворачиваться.


Идет не спеша, размышляя, что можно сделать с таким богатством: варенье, компот, просто заморозить… И лишь краем глаза замечает, что уже несколько минут рядом шагает незнакомый парень и открыто улыбается. Его вопрос застает врасплох. Она просто смотрит на него, мысленно все еще перебирая черешню.


Он, видимо, принимает её молчание за согласие, продолжает:

– А можно я рядом пойду? Мы же в одну сторону. Обещаю, вам будет весело.

– Хорошо, – только и говорит Ника.


Слово он сдерживает. С ним и правда весело. Он сыплет шутками, рассказывает невероятные байки, и за десять минут пути она успевает узнать, что его зовут Игорь, что он инженер, ремонтирующий гигантские турбины на ГЭС, что он из Перми, в полугодовой командировке, разведен и растит двоих сыновей. Его монолог – бурный, стремительный поток, в котором она тонет, даже не пытаясь перебить.


Доходят до рынка. Он разочарованно вздыхает – ему нужно в сервис, за разбитым телефоном. Но Игорь, как оказывается, парень предприимчивый. Быстро прикинув время, он предлагает подождать её прямо здесь, когда она пойдет обратно. Ника, все еще под гипнозом его энергии, соглашается.


Забрав тяжелое ведро, полное темно-рубиновых ягод, и наскоро поболтав со знакомым, выходит на улицу. У светофора, дожидаясь зеленого, видит его. Он стоит на том самом месте, где они расстались, и вглядывается в лица прохожих, будто боится пропустить. Уголки её губ дрогнули в легкой усмешке.

«А он не промах», – мелькает мысль с едва уловимым интересом.


Пока переходит дорогу, может разглядеть его без смущения. Среднего роста, спортивный, с приятным открытым лицом. Карие глаза, темные волосы без намека на седину, гладко выбрит. В его стиле – вареные джинсы, черные кроссовки и пестрая футболка со смайлами – есть что-то беззаботно-детское, располагающее.


– Ты пришла! – он буквально вспыхивает от радости, как ребенок, увидевший долгожданный подарок. Не спрашивая, ловко забирает тяжелое ведро из её рук. «Я просто помогу донести.


Следующие десять минут он снова несется вперед, заполняя пространство между ними веселыми историями, почти не задавая вопросов о ней. И так, под аккомпанемент его безостановочной речи, они неожиданно оказываются у поворота к её дому.


– Мы пришли, – говорит Ника, мягко останавливая поток его слов. – Спасибо за компанию и помощь.

Он на секунду замирает, словно не желая отпускать этот случайный вечер.

– Какие планы? – спрашивает он, и в его глазах мелькает надежда. – Я, может, в баню… А ты?

– Я буду читать, – отвечает она просто, забирая свое ведро.


Они прощаются легким кивком. Ника поворачивает к своему дому, он – в обратную сторону. Оба думают, что это мимолетное пересечение жизней, случайность, которая больше не повторится. Просто теплый летний вечер, полный черешни и странных, ни к чему не обязывающих встреч.


Глава 5.


17.08.


Она: «У тебя, случайно нет кисточки?»

Он: «Найду»


Она: «как здоровье?»

Он: «кажется, стало лучше, наконец нормально покушал, так как эти дни ходил с пустым желудком. Ничего не лезло.»

Она: «когда пациент ест – он идет на поправку.»

Он: «да, хорошо, хоть погода была солнечная во время прогулки»

Она: «обещают пару дней жары, потом опять дождь.»

Он: «одолел этот дождь и охота на речку.»

Она: «поехали»

Он: «без проблем, когда?»


В родительском чате как раз прилетает SOS: срочно нужны руки, чтобы подкрасить забор на детской площадке. Ника, недолго думая, отписывается: «Могу я».

И сразу ему: «Иду в садик забор красить. Потом – на речку».


Дорога с работы в тот день щедра – летний трафик рассасывается, и она добирается за считанные минуты. Загнав машину во двор, она заскакивает домой – во что переодеться на фронт малярных работ? Взгляд падает на старые спортивные легинсы цвета морской волны и потёртую футболку. Идеально. Не жалко.


Перед выходом вспоминает про кисточку и забегает к нему в сервис. Он протягивает ей добротную широкую кисть.

– Сколько с меня?

– Да ладно, бонус от заведения, – отмахивается он.


Пообещав позвонить по окончании трудового подвига, она почти бегом отправляется в сад.


Воспитательница и ещё одна мама-активистка выгружают перед ней целый арсенал: банки с красками всех цветов радуги и кисти, уже щеголявшие прошлыми боями. Показывают фронт работ – длинный, но невысокий заборчик из штакетника, – желают удачи и удаляются, оставив её наедине с художественной задачей.


«Да это же пара пустяков», – бодро думает Ника, расставляя банки по цветам радуги и с решительным видом открывая первую.


Два часа спустя она пытается разогнуть спину, которая явно собирается подать на неё в суд за эксплуатацию. Зато забор сияет, как новенький, веселя глаз сочными полосками. Удовлетворённо осмотрев плоды трудов, она обнаруживает, что стала частью инсталляции: руки, а кое-где и щёки, украшают мазки жёлтого, синего и зелёного. Кожу оттереть пальцем не выходит. «Нужен растворитель, – соображает она. – А где ж ему быть, как не у Егора?»


Без двадцати восемь, аккуратно расставив руки в стороны, как инопланетянка, она входит в сервис.


Егор уже собирается. Увидев её разноцветные ладони, он расхохотался.

– Ты не красила, ты воевала, – констатирует он, доставая из глубины стеллажа бутылку с жидкостью, пахнущей, к её удивлению, миндалём. Консистенция напоминает дорогой скраб.

– Фирменная штука, – поясняет он, пока она с наслаждением счищает краску под струёй воды. – Чистит всё, но кожу не съедает.

– Да у вас тут не сервис, а спа-салон, – шутит Ника, разглядывая ставшие неожиданно мягкими руки.


Вечер стоит знойный, и они решают поехать искупаться, хотя уже достаточно поздно.

Выбирать особо не приходится, и, вспоминая о карьерах, едут туда.


Он, собираясь и выключая все приборы рассказывает, что купался там пару лет назад. Она вспоминает, что коллеги хорошо отзывались о воде и чистоте этих мест, да и искать что-то другое уже поздно.

Достаточно быстро добравшись до нужного места, они видят, что места для стоянки автомобиля свободные, вероятно, все желающие уже разъехалась.


Парковка находится на возвышенности, что открывает вид на карьер и позволяет рассмотреть красоту водоема.


Озера здесь рукотворные. Их три. Появились они не из-за прихоти природы, а по воле дорожных строителей, которые вычерпали отсюда тысячи тонн песка для шоссе. Копали до тех пор, пока со дна не показалась вода, кристально чистая и свежая. Тогда работы свернули, а карьеры заполнились за год. Грунтовые воды встали до краев, образовав три глубокие чаши.


Они стоят на краю самого большого карьера. Солнце уже не палит, а разливается по коже теплым маслом. Перед ними – откос. Целая гора чистого, крупного, желтого песка, осыпающаяся к темно-синей воде. Внизу лежит озеро маня зеркальной гладью. По берегам топорщатся кусты ивы, а на заднем плане притулились крыши частных домов будто наблюдающие за чужой жизнью.


Ника сбрасывает сандалии и погружает ступни в песок. Он все еще дышит накопленным за день жаром и приятно щекочет кожу. Не говоря ни слова, она начинает спускаться по зыбкому склону. Песок уползает из-под ног, заставляя искать опору. Через секунду следом за ней шагает Егор, улыбаясь своей решимости.


Народу мало. Купальщиков – по пальцам. Прямо под ними, на пологом бережке, возлежит грузный мужчина, подставив солнцу бронзовое, как печеное яблоко, тело. Рядом, таких же внушительных пропорций, загорает топлесс еще одно тело. Спускаясь, они весело спорят шепотом: мужчина это или женщина? Спины абсолютно одинаковые – широкие, розовые от загара, в капельках песка.


Левее, на полузатонувшем деревянном мостике, застыла фигура рыбака в болотных сапогах. Он недвижим, как цапля, устремив удочку в темную воду у берега. Откуда-то из-за деревьев доносится смех и визг – там компания с детьми. Малыши барахтаются на мелководье, а пожилая женщина, восседая на складном стульчике, безучастно созерцает водную гладь.


Они подходят к самой кромке. Тайна «близнецов» раскрывается: это супруги, уже закутанные в огромные полотенца. Они бурно, взахлеб, расхваливают воду: «Чудо, а не озеро! Теплая, как парное молоко!»

Пожелав им хорошего вечера, Егор и Ника осторожно заходят. Ноги мгновенно утопают в мелком, шелковистом песке, но вода обжигающе прохладна. Мурашки бегут по коже. Они смотрят друг на друга, глаза их округляются.

– Холодно? – спрашивает она, чувствуя, как леденеют лодыжки.

– Не очень, – смеется он, но глубже не идет.


Они так и стоят по колено, пытаясь привыкнуть, и в этот момент к берегу подъезжает машина. Из нее, как горох из стручка, высыпается стайка ребятишек. Они с визгом несутся вниз по склону. За ними неспешно выходят две пары молодых родителей, нагруженные сумками, ковриками и зонтами. Начинается ритуал освоения берега.


Егор наблюдает, как малышня срывает с себя футболки и шорты, и говорит, не отрывая взгляда:

–

Вот если они будут купаться, мне уже будет просто стыдно не залезть в воду.


Она смеется, так как знает, что малышей ничего не остановит. Они буквально на ходу скидывают футболки и шорты, с разбега врываясь в спокойную гладь озера. Слышны радостные крики и смех. Родители более медленно стекаются к берегу, явно не собирая разделить с детками их водные процедуры.

Оторвав взгляд от плескающейся ребятни, она с улыбкой поворачивается и вопросительно смотрит на него.

Он, понимая ее взгляд, говорит:


– Ну что, пошли?


Она отвечает, что купальник в машине, надеясь, что он передумает, но он полон желания окунуться и идет вместе с ней наверх к парковке.

Переодевшись и оставив телефоны на сиденье, они вновь отмечают красоту места. Солнце уже спускается к линии горизонта, небо алеет над лесом, зажигаются огни города. Время уже девять вечера.

Спустившись к воде, он уверенно заходит, оборачиваясь и махая рукой. Ника наблюдает за рыбаком, который уже собрал снасти и собирается уходить. Трогая воду кончиками пальцев, она медленно идет, заходя по колено и привыкая, постепенно входя немного глубже.

Он, понаблюдав ее скромные попытки зайти, подходит и подставляет спину.


– Я помогу зайти, – говорит он, – не бойся.

– Что мне нужно делать? – она разглядывает его спину не понимая, как он собрался помогать.

– Возьми меня за шею – и все.


Она стоит ещё мгновение сомневаясь. Но потом подходит и аккуратно обвивает его шею руками. Его тело поразительно горячее, будто в нём горит собственное солнце, несмотря на ледяное озеро, из которого он только что вышел. Холода она не чувствует – лишь свежесть от капель, застрявших в ямках его ключиц и на волосах.


Он так же осторожно, будто несёт что-то хрупкое, заносит её в воду, погружается сам и отпускает. Она отплывает.


Вечерняя вода обнимает её приятной, живой прохладой. Тело мгновенно отвечает – отпускает зажатость дня, растворяет в воде каждый узел напряжения. Она плывёт довольно далеко, к самому центру озера, где закат из оранжевого становится сиреневым и тонет в чёрной глади. И ловит себя на мысли: она счастлива. Ощущение разливается по венам, как тёплый свет, даря тихую радость каждой клетке.


Он плавает рядом, на спине, с таким же безмятежно-довольным выражением лица, но не выпускает её из поля зрения. Первые звёзды высыпают на синеву неба, принося с собой вечернюю прохладу.


Они выходят на берег. Песок уже холодный, колющий босые ступни. Наскоро укутавшись в полотенца, бегут вверх, к машине. Там от нагретого за день асфальта всё ещё идёт ровное, сухое тепло, и воздух кажется почти тёплым по сравнению с сырым холодком у воды.


Переодевшись, они стоят у машины, запрокинув головы. Звёзды рассыпаны щедро, а стрекот сверчков заполняет собой всё пространство между землёй и небом, густой, непрерывный, как само лето.


Они молчат. Каждый думает о своем. Через несколько минут она ловит себя на мысли: «как же хорошо», еще спустя минуту смотрит на него и думает «как комфортно молчать». Просто тишина и слова не нужны.

Тишину нарушают звуки проголодавшегося желудка, что вызывает смех.

Она понимает, что проголодалась, и вспоминает, что поставила черешню в машину. Ника достает ягоды, и они с удовольствием набрасываются на появившуюся пищу. Развлекаясь киданием косточек и рассказывая друг другу смешные истории, вдвоем стоят под звездным небом облокотившись на теплую машину.


Она вновь ловит себя на ощущение спокойствия.


– Хороший вышел бы клип, – задумчиво произнёс Егор, глядя на звёзды. – Мы с другом как-то хотели что-то такое снять…


Он пустился в рассказ, а она слушала, и время текло неспешно, как тёплая река.


Позже, уже подвозя его к дому, она ещё раз порадовалась этому вечеру – воде, звёздам, лёгкости во всём теле. А разбирая вещи в машине уже у себя во дворе, она наткнулась на забытые на заднем сиденье мужские шорты. Рассмеялась в тишине: «Ну, конечно. Это же Егор.» Без этого простого, дурацкого штриха вечер был бы неполным.


Глава 6.


18.07


Он: «Доброе утро, кажется, я у тебя шорты оставил.»

Она: «Главное, что голова осталась с тобой.»

Он: «Голова в этот момент где-то отдельно, уснул только в четыре утра.»

Она: «Голову и шорты вернем на место, что бы не переживал.»


Накануне они договорились на вечернюю вылазку к реке. Но после обеда небо начало меняться. Она отправила ему фото: безжалостно-голубая половина неба боролась с наступающей чёрной стеной туч.


Он: «дождь может быть 50х50»

Он: «уже сверкает молния»

Она: «ты все еще полон решимости?»

Он: «наверное, это будет слабоумие и отвага»

Она: «посмотрим, что будет ближе к вечеру, я бы чисто из-за экстрима искупалась»

Он: «назад дороги нет, я же говорил, что хочу искупаться в грозу»


Тем временем тучи поглотили все небо и дождь хлынул стеной. Сверкают молнии, и грохочет гром.


Он: «в принципе, можно уже и не лезть в речку, можно просто выйти на улицу и уже искупался.»

Она: «это уже пути к отступлению.»

Он: «назад пути нет, я хочу, чтобы дождь так поливал до пяти, люблю дождь»


Вечером дождь немного стих, но все еще уверенно поливал раскаленный вчерашним зноем асфальт. Она решает отнести ему шорты, вспоминая, как он днем жаловался, что ходит в ультракоротких красных трусах, и ребята смотрят на него косо.


Он ждет её, только что закончив работу. Гитара стоит у дивана, прислонённая грифом к потрепанной обивке.

– Пальцы разминал, – говорит он, поворачивая к ней ладони с подушечками, покрасневшими от струн.


Она разглядывает его. Высокий, седовласый, со степенными движениями, в которых вдруг проскакивает угловатая, юношеская неуверенность. А эти шорты… Да, они поразительно напоминают домашние трусы. Забавный, почти комедийный контраст с его серьёзным, отстранённым лицом.


Она протягивает пакет. Он с видимым облегчением переодевается, тяжело опускается на диван и берёт гитару. Из-под его пальцев вытекает что-то заунывное, затем ещё одна тоскливая, закрученная в себя мелодия. В его глазах плавает бездонная, тихая грусть.

– Давай научу тебя играть, – неожиданно предлагает он.


Вкладывает ей в руки инструмент, садится сзади так близко, что её спина чувствует тепло его груди. Его руки накрывают её пальцы, расставляя их по ладам. Она замерла от прикосновения тела. Егор что-то объясняет про аппликатуру, басовый ход, но слова не долетают. Она чувствует только его дыхание у своей шеи, слышит тонкий, сдержанный аромат его кожи – смесь гитарного дерева, свежего хлопка и чего-то неуловимого, сугубо его. Этот запах накатывает волной, заполняет лёгкие, голову, всё сознание.


– Я, кажется, безнадёжный ученик, – выдыхает она, возвращая гитару и отодвигаясь в сторону, пытаясь поймать потерянную где-то между ладами ясность мысли.


Он вздыхает. За разговором Ника отмечает в его глазах безграничную тоску. Выбранные им песни больше располагают думать о вечном, нежели шутить и смеяться.

Она делится своими знаниями в психологии и рассказывает про работу человеческого мозга, про различные способы проработки травм.

Они долго общаются, и девушка с удивлением отмечает, что он понимает все то, о чем она рассказывает с полуслова. А она сама, буквально физически чувствует энергетику этого человека, и тут ей в голову приходит интересная мысль.


Она предлагает ему попробовать медитацию, только не совсем обычную. Медитацию, где она задает вопросы, а он отвечает ей. Без использования гипноза. Ему интересно, и он соглашается моментально.


– Устройся максимально удобно и попытайся расслабиться.


Пока он вертится, выбирая удобную позицию она ищет в интернете подходящую музыку. Выбирает по своему вкусу. Звучит чистая музыка тональности до-мажор.

Многие композиторы наделяли эту тональность дополнительным значением: внешней чистотой, за которой скрываются мысли и сильные эмоции, чувства, о которых человек молчит, скрывая их за маской благополучия.


Ждет несколько минут. Подбирает еще музыку и видит, что он лежит с закрытыми глазами в ожидании ее действий.


Еще минуту она сомневается, потом дотрагивается ладонью до его лба, спрашивая, как он себя чувствует, нет ли страха? Он отвечает, что все хорошо.

Она:

– Сейчас постарайся расслабиться и ни о чем не думать. Я буду задавать вопросы, а ты рассказывай, что ты видишь. Мы так поиграем. Не относись к этому серьезно, – говорит она.

– Представь, что ты сейчас находишься на поляне. Получилось?

Он кивает, и она продолжает:

– Какое сейчас время суток? Ты на поляне днем или ночью?

– Днем

– Какая погода стоит на улице?

Он описывает солнечный день.

– Посмотри вокруг, видишь тропинку?

– Да

– Иди по ней и рассказывай, что ты видишь.

Он описывает кусты, растущие вокруг, и подходит к лесу. Идет по лесу. Описывая свои ощущения.

– Ты в лесу. Оглянись вокруг, какие деревья ты видишь?

– Клены. Тут много кленов.

Она просит подойти к деревьям ближе и постоять возле них.

Потом просит отыскать лесную тропинку и идти по ней. Он описывает, как выходит на поляну и видит дом, старый дом. Она просит зайти и рассказать, что он видит. Егор описывает комнаты, интерьер, какие ощущения испытывает в каждой из комнат. Ему там плохо, страшно, он хочет выйти. И она просит идти дальше. Он описывает, как подходит к железной дороге. Она просит перейти, но он отвечает, что не может. Ника просит найти того. Кто поможет, кому доверяет. Он находит маму. Но все равно не может перейти, он видит поезд и боится. Она просит его уйти оттуда.

– Посмотри по сторонам. Ты видишь тропинку. Которая ведет в поле.

Он видит тропинку и идет по ней, описывая растения, которые встречает на пути и ощущения под ногами, по чем идет.

Она просит пройти через поле и подойти к речке. Он довольно долго идет по полю, но описывает, что подошел к реке. Как она выглядит.


– Спустись к воде.

– Сними одежду.

– Зайди в воду. Какая вода? Что ты чувствуешь?


Он описывает все в подробностях.


-

Иди медленно глубже и глубже. Ныряй. Понимайся на поверхность и плыви на тот берег.

Он переплывает речку. Она просит выйти на берег, просит обсохнуть под лучами солнца. Говорит, что лежит новая чистая одежда. Просит его одеться и спрашивает. Как он себя чувствует. Он отвечает. Что прекрасно.

Ника ждет несколько минут, позволяя ему насладиться новым состоянием, считает до пяти и просит открыть глаза.

Он открывает и смотрит на нее огромными глазами: как ты это сделала? Это было как будто по-настоящему?


Егор смотри ей в глаза не отрываясь. Ника сидит напротив.


– Я не могу от них оторваться. Мне кажется, что ты видишь всю мою душу насквозь.


-Тебе хорошо? – спрашивает она, тряся затекшую руку.

–Да, это было нечто, – она видит перед собой молодого и полного энергии мужчину.


19.07.


– Если хочется, то всегда нужно делать, – она пишет ему сообщение спускаясь вниз по лестнице.


Он отвечает позже, описывая бессонную ночь и чувство «разбитого корыта». «Очень хотел написать, боялся разбудить».


Она: «Что-то случилось»?

Он: «Просто хотел поболтать. Полночи провёл в мыслях. Вчерашняя терапия с лесом… это было сильно. Пытался сам повторить – не то».

Она: «Вероятно, не в том лесу гулял. Клёнов не хватило».

Он: «Тебе и не нужно читать профессиональную литературу. Всё было профессионально и с душой».

Она: «Знаешь, твой вчерашний звонок… он меня странно успокоил. Я тогда ругалась с сыном, сорвалась. А поговорила с тобой минуту – и всё, буря улеглась. Продолжила разговор уже спокойно».

Он: «Я почувствовал то же самое. Хотел идти и говорить с тобой всю дорогу. Всю»!


Следом прилетает видео с какого-то пляжа. На нём он – весёлый, беззаботный, отжимается на песке и смеётся.

Он: «Так раньше отдыхал».

Она: «Сейчас тоже так сможешь. Нужно только вернуть блеск в глаза. И всё получится».

Он: «Чувствую, что верну. И очень скоро».


Ночью телефон снова вибрирует, вырывая её из глубокого сна. Она с трудом разлепляет глаза. В темноте экран слепит синим свечением. На нём горит новое сообщение от Егора. Ещё не прочитанное. И в этой густой, предрассветной тишине само его ожидание кажется громче любого слова. Он прислал стихи:


Я шёл, топча осеннюю листву

По той дороге, что мне неизвестна

И слушал только тишину,

Но мне была она не интересна


Лишь звук машин, сопровождающий меня

Мне не даёт услышать мысли

О как мне трудно без тебя

Всю душу волки мне изгрызли


Я вою прямо на луну

И так хочу узнать ответы

Я лишь тебя одну люблю

Твой нежный голос и рассветы


Так долго шёл, терзая я себя

Как вечность мне казалось время

И не наступит того дня

Когда уйдёшь ты без прощенья


Глава 7.


20.07


– Смотри, кукуруза! Пойдём, возьмём? – предлагает Егор.

– Я не очень её люблю, – отнекивается Ника, но он уже покупает два початка, горячих, обёрнутых в бумагу. Один настойчиво протягивает ей.


Они бродят не спеша. Ника – в синих джинсах и бордовой кофте с длинным рукавом, Егор – в чёрных джинсах и кроссовках. И только потом она замечает: кофты у них одного цвета и кроя. Молчаливый знак, случайная униформа для этого вечера.


Он говорит, что Рязань знает как свои пять пальцев и его ничем не удивить.

– А переулок Счастья знаешь? – вдруг спрашивает Ника.

Егор в недоумении молчит. Она улыбается: форумы путешественников знают о городе больше, чем его жители.

– Есть такой, – показывает он через минуту, глядя в экран смартфона.

– Видишь? А ты не знал.


Они идут за навигатором, как за проводником. Улочки сменяются проспектами, разговоры текут легко – о работе, о поездках, о мелочах. И вот они выходят к месту, любимому туристами: яркому отелю «под Европу», красному лондонскому автобусу и белой беседке с чёрным роялем под куполом.


К роялю очередь. Сейчас играют два парня в рваных джинсах и с кольцами в ушах – не похожие на выпускников консерватории, но играющие так, что прохожие замирают. Ника слушает, облокотившись на перила, и не замечает, как доедает свою кукурузу. Егор смотрит на неё и смеётся: «Вкусно?»


Затем снова идут. Навигатор ведёт их глубже, в тихий квартал. И вот он – узкий проход между двумя домами, где может протиснуться только ребёнок. А высоко, метрах в трёх от земли, висит табличка:


**ПЕРЕУЛОК СЧАСТЬЯ**


Ника фотографирует. Не сам знак, а экран его телефона с этой надписью. Доказательство открытия, сделанного вместе.


Возвращаются другой дорогой. Проходят по мосту, увешанному замочками.

– Ты вешал? – спрашивает Ника, разглядывая имена.

– Нет. А ты?

– У меня и свадьбы не было.

– У меня тоже, – удивляется Егор. И тихо, будто про себя: «Как такое может быть…»


Спускаются к реке. Смотрят на тёмный остров посреди воды.

– Всегда было интересно, как там живут, – говорит он.

– Так в чём проблема? Пошли.


Ника идёт первой по ветхому мостику. Он – за ней. Остров встречает их тишиной, запахом сырой земли и старых брёвен. Домики здесь будто просели вглубь времени. Темнеет быстро. В свете единственного фонаря они находят дорогу обратно – узкую аллею, сомкнувшуюся над головой тёмным зелёным туннелем. Идут плечом к плечу, и ей не страшно.


Когда выходят к шумной трассе, город кажется чужим и ярким. Они медленно идут к её дому, и под мостом с хорошей акустикой Егор говорит:

– Жаль, гитары нет. Здесь бы петь.


У магазина Ника вспоминает про лук и печёнку, которая ждёт дома. Покупают лук, воду. И – пачку сигарет. Она удивлённо поднимает бровь: видела его с сигаретой только однажды, в самую первую встречу.


У её подъезда он говорит:

– Хочу выпить немного вискаря. Составишь компанию?

– Только чуть-чуть, – соглашается Ника. – Для вида.


Они договариваются: он сделает закуску на завтра, она – фруктовое мороженое. Прощаются.


Ника заходит в квартиру, снимает обувь, и телефон звонит.

– Ты ещё не наговорился? – смеётся она.

– Нет. Я готов всё время с тобой разговаривать, – слышится его голос.


Она ставит сковородку, режет лук. Говорит с ним, помешивая печёнку. Он доходит до своего дома, они прощаются снова, но разговор продолжается – уже без слов, в пространстве между их окнами.


В начале третьего ночи приходит фото: рыба и овощи на разделочной доске. Подпись: «Ещё немного вдохновения».


Она: «ты чего спать не лег, ведь столько ночей не спишь?»

Он: «ощущение, как будто уже поспал днем хорошо, а ночью бодрость словил.»

Она: «чувство хорошее, я поняла, что моя энергетика тебя подпитывает, но сегодня я буду лежать на подзарядке.»

Он: «это точно, я, наверное, тебя уже вымотал.»

Она: «ты извини, но я хочу спать.»


Она выключает свет. Телефон молчит. Где-то там, в своей квартире, он режет рыбу, и Ника чувствует это – будто между ними протянулась невидимая нить, короткая, упругая, живая. И этот вечер, начавшийся с кукурузы и закончившийся у порога сна, кажется ей тем самым переулком – узким, едва заметным, но с табличкой, которую они нашли вместе.


Глава 8.


– Ты придёшь? – его голос в трубке вырывает её из оцепенения.


Она сидит на краю дивана, уже час, и смотрит на фотографию в телефоне. Прислал Антон. Бывший муж. Рядом с ним – новая девушка. Они улыбаются на каком-то концерте, их лица освещены общим счастьем, которое когда-то было её. Слёзы катятся сами, горячие и горькие, смывая вчерашний смех. Она смотрит на потолок, на старые трещины в побелке, похожие на карту её жизни.


Звонит Егор. Договорённость. Встреча.

– Скоро, – говорит она, и голос звучит чужим.


Собрав себя усилием воли, как разбитую вазу, она режет фрукты для мороженого. Движения механические. Тёртый шоколад падает темной стружкой. Это хоть какая-то точка опоры.


Он открывает дверь. В сервисе чисто, пахнет свежей закуской и слабой надеждой.


– Что случилось? – спрашивает он, когда она зашла.

– А что случилось? – она повторяет его вопрос и пробует улыбаться.

– Я по голосу понял, что что-то не так, – он берет пакет и помогает ей достать содержимое.

– Режь рулеты, – она уходит от вопроса.


Достав тарелки, она раскладывает мороженое и протягивает ему пиалу.


– Пробуй, должно быть вкусно.


Они молча жуют мороженое, каждый думая о своем.


– Очень вкусно, никогда такого не пробовал, – нарушает он тишину.


Доев свою порцию, он моет тарелку и ставит на стол бутылку с виски. Разливает немного по бокалам. Они молча их опустошают. Он протягивает тарелку с закуской, которую приготовил. Она так же молча ест.

Тепло разливается внутри, смягчая острые края боли. Он наливает ещё, начинает рассказывать, как возился с рыбой ночью. И вот уже она сама говорит. Слова о предательстве, о снимке, о том, как легко меняют людей, выходят тихо, без истерики. Он слушает, не перебивая.


Потом берёт гитару. Звучат песни – то грустные, то странно бодрые. Они находят в сети композиции, которых не слышал никто из них, и это становится их маленьким открытием.


Егор находит любимую композицию в телефоне, включает колонки, вспоминая, что когда прислал эту песню, то Ника написала, что «под это нужно танцевать под звёздами.»


Из колонок слышится звук струн на гитаре и приятный мужской голос на иностранном языке поет о любви.


– Здесь, конечно, звезд нет, – протягивает ей руку, – но танцевать мы можем.


Она сомневается несколько секунд, но соглашается.

Они медленно двигаются в такт звучащей мелодии, Ника чувствует его тепло и ощущает запах, тот запах, который не спутаешь ни с кем. В висках тихо стучит.


Часы показывают два. Время уплыло, как вода.

У её подъезда он спрашивает взглядом. Она молчит. Он осторожно обнимает её, притягивая к себе, и на мгновение замирает, будто вдыхая само её присутствие.


***


Ночью телефон вибрирует на прикроватном столике.


Он «убедился только в том, что тебе говорил – пора не мучиться наконец.»

Она: «ты, о чем?»

Он: «Разговаривал с женой, и она дала понять, что пора все заканчивать.»

Он: «Я сам по себе.»

Он: «Спасибо за улыбку и вечер.»

Он: «Я дошел домой»

Она: «Доброй ночи»


Она лежит в темноте и смотрит в потолок. Трещины уже не кажутся картой разлома. Они похожи на реки, которые ещё предстоит пересечь.


Она просыпается от шума машин, понимая, то опять не выспалась, но сегодня нужно ехать в деревню. Идет в душ, заставляя себя проснуться. Выходит, берет телефон и видит фото с водой.


Она: «что это такое?»

Он: «на складе лопнули трубы, я слышу, как бьет вода, но попасть не могу» прикрепляет фото.

Ника звонит спросить, нужна ли помощь и как такое произошло. Чуть позже он присылает видео, как убирают воду.

Она звонит, предлагает помощь, смеётся над его фото уборки: «Выложи в соцсети – веселая реклама!»


А потом, уже грузя пакеты в машину, вдруг пишет: «Если хочешь помахать косой – поехали со мной.»


Ответ приходит не сразу.

Он: «Норм идея. Заодно разгружусь».

Он: «Это шутка или реальное предложение»?


Она перезванивает, говорит, что косить нужно реально. И что там будет мама. Он не пугается. И вот она уже мчится за ним, вспомнив про печёнку, которую никто не ел – странная покупка, ставшая теперь смыслом.


Он прыгает в машину. Шутит про незакрытые окна, про то, что, наверное, надо вернуться. Она смеётся и у съезда с трассы протягивает ему целую сковороду: «Держи. Всё равно никто не ест.»


Он выходит, остаётся на обочине с пакетом в руках, смотрит вслед удаляющейся машине. Через полчаса пишет: «Нужно было ехать. Всё закрыто. Печёнка невыносимо вкусная.» К сообщению приложено его фото за столом, с полным ртом.


Он: «Ты добралась?»

Он: «Я поехал разбираться с проблемами, а в автобусе играет песня, которую пел тебе: любите девушки простых романтиков, отважных летчиков и моряков.»

Она: «что случилось?»

Он: «выяснение отношений, подумал, что все равно это неизбежно, пересилил себя, чем раньше разберусь, тем быстрее пойму, что делать дальше.»

Он: «завтра приеду обратно.»

Она: «Если сесть и рассказать друг другу что именно не устраивает. Извиниться. Можно попробовать что-то исправить.»

Он: «Спасибо за печенку, хорошо, что собакам не досталась. Я сам за собаку.»

Она: «Я сейчас уже год не готовлю, и вообще не знаю зачем эту печенку купила, когда у меня ее никто не ест.»


Он: «все удачно совпало и мысли материальны.»

Она: «ты что, печенку хотел что – ли?»

Он: «Да, очень давно хотел, но готовить ее не умею, и периодически про нее думал.»

Она: «Видимо, сильно хотел, что Вселенная выбрала меня для доставки.»

Он: «Вселенная не ошиблась.»


***


Июльский вечер пахнет асфальтом и свободой. Он меняет ей лампочки в машине, склонившись над капотом. От него пахнет сигаретами. Непривычно. Тревожно.

– Что-то случилось? – спрашивает она. – Давно не видела, чтобы ты курил.

– Да, – коротко бросает он. – Разговоры эти выматывают.


Вечер в сервисе снова заполнен гитарой, тихими разговорами и той самой тишиной, которая понимает всё без слов.


Позже ночью он звонит. Голос его сдавленный.

– Хотел ещё поговорить. Ты не спишь?


После этого звонка сон отступает окончательно. Она садится за ноутбук. Мечта детства – написать книгу. Кажется, пришло время начать. Слов стало слишком много, и все они – об этом. О нём.


Он: «Ты легла?»

Он: «Если что я на связи 24/7»


Засыпая, она думает нем. О том, что ее тянет к нему непреодолимо. Хочется, видеть, говорить и слушать. Но разум твердит, что он женат, что нужно помочь ему восстановить отношения. Она понимает и знает, как легко все разрушить. Поэтому решает не давать волю своим эмоциям.


Глава 9.


25.07.


Ника вскакивает с кровати и оглядывается по сторонам. «Какой странный сон».


Она:

– У тебя все хорошо? Как дела? Тебе сегодня ничего странного не снилось?

Он:

– Очень много работы, что готов спрятаться в темном месте, что бы не видели и не слышали. Спалось хорошо, снилось как с тобой ехал в Беларусь за огурцами.


Она уточняет, что там за история с огурцами и он описывает свой веселый сон.


Егор звонит под вечер:

– Освободился. Прогуляемся?


Она идет уже знакомой дорогой. Дверь в сервис не заперта. Сегодня он одет в черное поло с оранжевой вышивкой бренда, зеленые шорты и синие легкие кроссовки. Она сама – словно кусочек солнца в этом царстве масла и металла: ярко-желтый худи, темные джинсы, белые кеды.


Он сразу возвращается к прерванному разговору. Слова о жене, о пустоте, о том, как рушится дом, вываливаются наружу торопливо и сбивчиво. Ника слушает, подперев подбородок ладонью, и задает вопросы тихо, как врач, щадя больное место.

– Послушай, – говорит она наконец, – всё можно исправить. Даже после ссор. Но нужны двое. Двое, которые хотят идти навстречу. Не ты один.


Он молчит, переваривая. Потом вспоминает:

– Я написал песню. Хочу сыграть.

– Давай запишем, – предлагает она. – Чтобы ты мог послушать со стороны. Услышать не только ноты, но и то, что между ними.


Он берет гитару и ведет её в соседнее помещение. Это огромный пустой зал, гулкий, как пещера. Лишь голые стены и высокие окна, за которыми – кромешная темнота.

– Тут иногда танцоры тренируются, – поясняет он. – Снимают.

В конце зала – крошечная комнатка, заваленная блестящими костюмами, словно шкатулка с забытыми масками.


Он притаскивает барный стул, садится, находит медиатор.

– Когда начинать? – спрашивает, и в его глазах загорается огонек азарта.

Она устанавливает телефон на стул у стены, расписанной граффити. Включает запись. Машет рукой.


В пустоте зала рождается звук. Первые аккорды ударяются о стены и возвращаются эхом. Потом – его голос, хрипловатый, неидеальный, проживающий каждую строчку. Мурашки бегут по её коже. Они записывают пять, шесть песен – целую исповедь в миноре.


Потом он рассказывает о сцене, о былых мечтах, которые теперь кажутся декорациями из другой пьесы. Егор и Ника долго стоят у окна, смотря в темноту, разговаривая о творчестве так, будто это самая важная вещь на свете.

– А ты знаешь, что за этим окном – стена? – внезапно спрашивает он.

– Ты хочешь сказать, мы полчаса любовались бетоном? – она смеется, поворачивает ручку и распахивает створку.


В помещение врывается шум дождя, стучащего по крыше, и запах мокрого асфальта. Прямо перед ними, в сантиметрах, – серая, мокрая стена соседнего здания.

– Только мы могли наслаждаться таким видом, – заключает она, и смех их растворяется в ночи.

– А что тебе приснилось? Ты писала утром.


Она отходит от окна и рассказывает. Сон был настолько явный, что его можно было потрогать. Дом в деревне. Они вдвоем. Какая-то бабушка, которая сказала: «Теперь ни в твой, ни в твоей жизни плохого не будет» – и дунула. Она даже почувствовала это дуновение – теплое, пахнущее полынью и старой древесиной.


Он удивляется.

– Мне тоже снилось, что мы у моей бабушки. Она угощала нас яблочным пирогом.


Разговор снова возвращается к его внутренним тупикам.

Тогда она предлагает: «Давай попробуем медитацию. Как сон наяву».

Он приносит маты от дивана, швыряет их на холодный бетонный пол и укладывается с преувеличенной готовностью, закрывая глаза.

«Предвкушаю», – бубнит он. Она смеется, включает тихую музыку.

– Просто расслабься. И смотри, что придет.


Он пытается. Через несколько минут открывает глаза: «Темнота и точка света». Они пробуют снова. На этот раз картинки ярче, живее. Но он снова оказывается у железной дороги. И страх – плотный, животный – не пускает его на другую сторону.

– Не могу перейти, – говорит он, открывая глаза, и в них – неподдельное изумление. – Это было… слишком реально.


Они подолгу сидят на полу, разбирая эти видения, как археологи – черепки. Что значит этот страх? Что за дорога? Она устала, ноги затекли от непривычной позы.

– Ляг, ты устала, – говорит он, пододвигаясь к краю мата.


Она с облегчением вытягивает ноги, чувствуя, как боль отступает. Тело расслабляется. Говорят, о жизни, о пустяках. Она рассказывает, что всегда мечтала о собаке. Находит в телефоне фото.

– Родезийский риджбек. Видел когда-нибудь в Рязани?

На экране – благородная, рыже-коричневая собака с хищным изяществом и характерным гребнем вдоль спины.

– Красивая, – кивает он, и в его голосе тепло.


Потом он ёрзает.

– Ты не против, если я тоже выпрямлю ноги? – И, не дожидаясь ответа, его большое тело осторожно опускается рядом, на самый край мата. Он тяжело выдыхает.


Так и лежат они плечом к плечу на тонком мате посреди огромного пустого зала, глядя в потолок. Смеются над абсурдом: не хватает только звёздного неба. Потом смотрят на часы. Четыре утра. Идти домой уже нет смысла. Рассвет уже стучится в высокие окна, окрашивая серую стену напротив первым бледным светом. Они лежат и молчат. И в этой тишине, в этом странном совместном бдении, есть что-то окончательное и необратимое, как восход.

В помещение под утро стало прохладно, и он обнял ее, прижав к себе. Они лежали практически не дыша.


– Ты согрелась? – спросил он ее не отпуская.

– Да, ты очень теплый.

– Ты знаешь, все это очень непросто и неправильно. Проще мне не приходить. – она ощутила отклик своего тела на его прикосновения, и поняла, что расстаться будет сложно.


Они даже немного заснули, и пол шестого утра она ушла домой.


Она шла и несла на коже его прикосновения, думала, что ощущения эти были незабываемые. Ощущения рядом. Они нежные, теплые и радостные. С ним всегда охватывает тепло, спокойствие и уют. Ей казалось, что чувствует его полностью и всего. До самых кончиков. Дома под душем она пыталась не заснуть и убрать следы бессонной ночи.


Оставалось свободных тридцать минут, и она решает прилечь. Когда открывает глаза видит на часах 7:45


Хватает ключи и выбегает на работу, даже не найдя расческу.

В машине пишет шефу, что сегодня немного опоздает.


26.07.


На работе видит смс Егора:


– Я ни на секунду не пожалел, что позвал тебя сегодня прогуляться.


Она открывает в телефоне записи песен, которые они делали вчера и отправляет ему.


Она:

– Это капец

Он:

– Полнейший, со мной такое впервые приключилось.

Она:

– Аналогично.

Он:

– У тебя тоже было чувство, что надо идти домой, но делать с этим ничего не хотелось?

– Я сижу на кофе.


Сегодня запланировано несколько встреч, и она едет в город. По дороге путь ей перегораживает огромная машина, груженая Биг бегами цемента. Она останавливается прямо напротив нее на светофоре.

Ника видит в лобовое стекло огромный рекламный щит и читает надпись на нем:

«ЖИЗНЬ НЕ БУДЕТ ПРЕЖНЕЙ»


Она изумленно смотрит, потом решает сфотографировать и отправляет ему.


Он:

– Не спроста это все. Это мистика, судьба, не знаю, как это еще назвать.


Она отвечает, что заедет после работы за сковородкой, которая давно у него стоит.


Вечером он пишет, что очень хотел спросить о вечере, ночи и утре, но так и не смог подобрать слов, не знал, что сказать и как спросить. Что десять раз писал сообщение и стирал его.


Она:

– Спрашивай, как есть, не подбирая слов.


Он:

– Весь день думал о словах, что ты больше не придешь. Я не могу сложить все в голове, что это было? Ты о месте встречи? или что бы такого не повторялось вообще?

– Я мог тебя оттолкнуть? но вчера мне так не казалось?


Он:

– Не знаю, что спросить, но хотел завтра предложить еще раз увидеться до твоего отъезда.


Она читает и вспоминает, что рассказала ему о предстоящей недельной командировке.


Он:

– Забрал гитару, чтобы не мозолила глаза на сервисе. Она напоминает о лучших неделях в этом году.


Перед сном она зашла в Инстаграм**. (**Компания Meta (инстаграм) признаны экстремистскими и запрещены на территории РФ)

Сообщение от Марка, старого друга из Бреста. Умного, светлого, не обремененного грузом распадающихся браков. Он спрашивал о счастье. Простые, честные вопросы из другой, здоровой жизни.


И тогда она, словно испытывая судьбу, переслала один вопрос Егору:


– Отвечай первое, что придет в голову. Когда ты был счастлив крайний раз?


Он:

– Позавчера.

Она:

– я тоже

Он:

– Не сомневался, что ответишь так же

Она:

– Очень самоуверенно

Он:

– Нет. Духовно почувствовал

Она:

– Сыграй мне что-нибудь.

Он:

– Мне очень приятно слышать такую просьбу.


Прилетают стихи под музыку, и она слышит его голос:


«Спасибо за то, что ты есть, за то, что твой голос весенний

Приходит, как добрая весть в минуты обид и сомнений.

Спасибо за искрения взгляд, о чем бы тебя не спросил я,

Во мне твои боли болят. Во мне твои копятся силы

Спасибо за то, что ты есть. Сквозь все расстояния и строки

Какие-то скрытые доки вдруг снова напомнят – ты здесь,

Ты здесь на Земле и повсюду, я слышу твой голос и смех

Вхожу в нашу дружбу, как в чудо и радуюсь чуду при всех.»


Он:

– Следующий раз будет веселее.


Глава 10.


– Я освободился пораньше. Ты как? – его голос в трубке – тёплый выдох в конце тяжёлого дня.


Они идут к парку, и разговор течёт сам собой, смывая с них пыль будней. У аллей он предлагает свернуть к Румынскому пруду.

– Это ведь не совсем пруд, – говорит она, глядя на гладь воды. – Это плотина. Река Лыбедь где-то здесь, под землёй. – Она указывает рукой в сторону густой рощи. – Наверное, там она выходит на поверхность. Хочешь посмотреть?


Любопытство побеждает. Они сходят с асфальтовой тропы и через несколько минут оказываются на краю глубокого оврага. Крутой склон, прорезанный узкой тропкой, зовёт вниз.

– Ни разу тут не была, – говорит Ника, и в её глазах вспыхивает огонёк. – Пошли?


Они почти сбегают вниз, смеясь и хватая друг друга за руки, чтобы не упасть. Подъём на другую сторону трудный, земля осыпается. Он подаёт ей руку, его пальцы смыкаются вокруг её запястья крепко и уверенно. Простой жест. Точечный контакт, от которого внутри разливается тепло. Вместе они выбираются наверх.


Тропа здесь дикая, заросшая. Они идут, раздвигая ветки. Мир сужается до шепота листьев, запаха влажной земли и прели. Попадаются редкие собачники – свои люди в этом зеленом царстве. Дорога петляет между вековых берёз и дубов, их кора испещрена письменами времени.


А потом они видят «его».


Огромный дуб. Рассечённый молнией пополам. Половина ствола лежит на земле, почерневшая, мёртвая. Но вторая – всё ещё стоит. Мощная, непокорённая, с густой зелёной кроной, шумящей на ветру. Рана свежая, древесина обнажена, и годовые кольца видны, как страницы гигантской раскрытой книги. Это не смерть. Это яростная борьба, застывшая в дереве навеки.


Они замирают.

– Исполин, – тихо произносит Егор, и в его голосе – уважение.


Не сговариваясь, они взбираются на упавшую часть ствола и садятся рядом, свесив ноги. Под ними – тёплая, ещё живая древесина. Говорят, о деревьях-долгожителях, о камнях, хранящих память земли, о тихой мистике таких мест, где время течёт иначе. Их голоса звучат вполголоса, будто в храме.


И тут начинается дождь. Сначала редкие капли, затем чаще. Они спрыгивают и бегут к краю оврага, где кроны сплетаются в плотный зелёный шатёр. Встают под этот живой навес. Дождь стучит по листве над головой барабанной дробью, а они остаются сухими в своём зелёном гроте. Мир сжимается до размеров этого укрытия, до запаха мокрой коры, до их близости в полумраке.


Когда ливень утихает, они выходят на аллею. Воздух пахнет озоном и вымытой листвой. Молчаливое согласие приводит их в маленькое кафе у выхода из парка. Она берёт ванильный коктейль и кусок шоколадного торта, он – пасту карбонара. Едят не торопясь, восстанавливая силы.


Дорога к её дому короткая. Сумерки сгущаются, зажигая фонари.

– Я всегда мечтала открыть своё кафе, – вдруг говорит Ника, сама удивляясь своей откровенности. – Небольшое, уютное. Чтобы пахло корицей и свежей выпечкой.

– А я – выходить на сцену, – говорит Егор, и в его обычно спокойном голосе прорывается сдавленная нота. – Петь. Не для всех, а… так, чтобы это что-то значило.


Она смотрит на его профиль в свете фонаря, на скрытую силу в линии плеч.

– А почему не сделала? – мягко спрашивает он, поворачиваясь к ней.

Ника опускает взгляд на мокрый асфальт, в котором отражаются огни.

– Не было рядом того, кто бы поверил, – тихо отвечает она. – По-настоящему. Кто бы сказал: «Давай, у тебя получится».


Они доходят до её подъезда и останавливаются. Фонарь над дверью мигает. В его глазах, когда он наклоняется к ней, отражается небо после дождя – прояснившееся, чистое, полное обещаний. И в эту секунду она понимает, что стоит рядом с человеком, который, кажется, верит. Молча. Как тот дуб, что даже наполовину мёртвый, продолжает держать небо.


Глава 11.


28.07


– Ты как? Сегодня такое пекло. Я снова под машиной. Зашёл попить воды и набираю тебе. У меня опускаются руки. Сейчас бы бросить всё и уехать на море.


Ника смеётся: море – и её давняя мечта. Он предлагает хотя бы искупаться. После работы она подъезжает к сервису – поменять перегоревшие лампочки, которые почему – то стали перегорать с ускоренной частотой. Он справляется за минуты. Ехать никуда не хочется, и они решают идти пешком – найти те озёра, о которых когда-то говорил его директор.


Егор включает навигатор. Путь лежит через царство гаражей. Они сворачивают на заросшую дорогу. Ника оглядывается: высокая трава, покосившиеся заборы, тишина, нарушаемая только шелестом листвы. Местность выглядит заброшенной, почти жуткой.


Он чувствует её настороженность.

– А я, между прочим, маньяк, – говорит он, и в его голосе играет усмешка.

Она смеётся в ответ, потому что с ним не страшно. Рядом с ним – спокойно.


Они проходят мимо нескольких водоёмов, похожих на большие грязные лужи. Подходят, осматривают, решают: не для купания. Дорога выводит их в поле.

Впереди застыли словно исполины высоковольтные столбы. И ветер разносит их гул. Наконец они находят озеро побольше и радуются, как дети, обнаружившие клад.


Купаться не располагает даже вид: крутой, заросший берег. Они смеются, обсуждая, что, приди они сюда в первый раз, больше никуда бы не поехали. Обходят пруд, разглядывают кувшинки, находят пологий спуск и стоят у воды любуясь гладью и дыша прохладой.


Недавно в сервисе она рассказывала ему о своей мечте – о риджбеке. И вот, будто по заказу, видят пару, гуляющую с рыже-коричневой собакой, с характерным гребнем вдоль спины. Ника замирает, а потом с радостным возгласом бежит к ним, просит разрешения погладить. Пес, благородный и спокойный, подходит сам. Они болтают с хозяевами, но уже смеркается и они понимают, что пора назад.


Возвращаться той же дорогой не хочется. Решают обойти озеро с другой стороны и выходят на старую, заброшенную железную дорогу. Рельсы поросли травой, шпалы истлели. Навигатор ведёт вдоль полотна. С одной стороны – стена кустов, скрывающая воду, с другой – за полотном, на высоком пригорке, угадывается узкая тропинка, теряющаяся в зарослях.


Они смотрят на неё и одновременно принимают решение.

– Проверим?

Путь через шпалы лёгкий, но подъём на пригорок – испытание. Тропка узкая, скользкая от глины и камней. Он идёт первым, раздвигает ветки, оборачивается.


И…берёт её за руку.


Его ладонь – тёплая, немного шершавая, уверенная. Прикосновение проходит через кожу, как электрический разряд. Ток бежит от кончиков пальцев вверх по руке, достигает сердца и растекается тёплой, сладкой волной по всему телу. Ощущение настолько яркое, настолько «знакомое», будто это не первое касание в этой жизни, а вспоминание из другой. Как будто её рука всегда ждала именно эту форму, этот наклон, эту силу.


Она на секунду теряет дыхание. Мысли о прикосновении из прошлого кажутся сумасшедшими, и она отгоняет их. Но тело помнит. Он не отпускает её руку, помогая подняться, страхуя каждый шаг. Его пальцы не разжимаются.


Тропинка выводит их к высокому ржавому забору. Они стоят и разглядывают причудливый узор на металле.

– И что? Куда дальше? – риторически спрашивает она, всё ещё чувствуя жар его ладони.


И тогда замечают калитку. Маленькую, потертую, доходящую лишь до груди. Толкают – поддаётся. Переглядываются, и он, всё так же держа её за руку, проталкивает створку.


За дверью – другой мир.


Оживлённый город. Шум машин, свет фонарей, голоса, музыка из кафе. Они стоят на тротуаре, будто вывалившись из тихой сказки в шумный вечерний поток.

– Нарния, – смеётся Ника, ошеломлённая контрастом.


Егор не отпускает её руку. Переступая порог из тишины в гул, он сохраняет эту связь. Она идёт рядом, чувствуя в теле остаточные волны того первого разряда. Смущается слегка, но не забирает ладонь. Ей приятно. Невыразимо приятно.


Они идут тихими улочками. Воздух тёплый, густой, пропахший цветами, спелыми яблоками и ужином из открытых окон. Сверчки стрекочут в темноте палисадников. Из-за заборов доносится смех, запах шашлыка. Город живёт своей вечерней, щедрой жизнью. А они идут сквозь неё, соединённые точкой контакта, впитывая красоту и покой этого вечера, который уже стал общим.


У подъезда он наконец разжимает пальцы. Рука кажется невероятно лёгкой и пустой.

– Пришли, – говорит он тихо.

– Пришли, – повторяет она.

Он уходит, обещая прислать песню.


В начале первого она читает его сообщение:

Он: «Дошёл до дома и пишу песню. Но ты уже, наверное, во снах».

Она: «Жду твоё сообщение».


Егор присылает видео, которое записал в ванной.


Она включает и слушает слова:

«Долгими ночами время кажется пустым,

Долгими ночами превращаем время в дым.

Ты живёшь мечтами, но печальны глаза,

Я должен сделать шаг, мне больше ждать нельзя.

Полетела душа чрез край на пролёт,

Говорят, хороша царевна живёт.

Над землёй не спеша, мимо туч, мимо бед,

Полетела душа за нею вослед…»


Она: «Благодарю, не слышала раньше этой песни».

Он: «Никогда не пел ее на публике».

Она: «Ложился спать, добрых снов».

Он: «Добрых снов»

Он: «Никогда не знаешь, что придет завтра – следующее утро или следующая жизнь».


Сон не идёт. Она ворочается, слушает музыку, берёт книгу. Засыпает под утро, всего на полчаса, и во сне её рука всё ещё ищет в темноте тёплую, шершавую ладонь.


29.07.


Она режет овощи и складывает вещи в деревню, но уже по привычки строчит ему сообщение: «Мне кажется, у тебя за эти пару недель всё вверх дном провернулось».

Он: «Не могу не согласиться».


Глава 12.


«Привет. Мне нужна твоя помощь»! – она набирает текст на компьютере.


День выдаётся суматошным. Ника целиком в переписке с клиентами. Её пальцы мечутся по клавиатуре, отправляя письма и предложения. Голосовые сообщения скапливаются в телефоне не прослушанной грудой.


И тут аппарат, и без того перегруженный гигабайтами фотографий, не выдерживает очередного обновления системы. Экран гаснет, а когда вспыхивает снова – на нём замирает лишь одинокое, надкушенное яблоко. Попытки дозвониться клиенту прерываются на полуслове.


Она пытается реанимировать телефон сама. Зажимает кнопки, подключает к зарядке, шепчет уговоры. Но экран лишь на секунды оживает логотипом бренда, чтобы снова погрузиться в чёрную, беспросветную тишину.


Устав от бессмысленной борьбы с бездушным куском пластика и кремния, она пишет Егору. Коротко и по делу: «Сломался телефон. Не включается. Можешь помочь?»


Он отвечает почти сразу: «Бывало. Попробуем. Привози.»


Вечером, после работы, она заходит к нему в сервис, протягивая телефон.


– Разберёмся, – говорит он просто. И в этом слове – не пустое обещание, а тихая уверенность человека, который привык возвращать к жизни то, что другим кажется безнадёжным.


– Я позвоню, когда будет готов.


Она только успевает снять обувь, как слышит звук телефона:


Он: «мне срочно нужно уехать домой».


Она опять одевается и идет за телефоном.


– Я не сделал его. Он ни на что не реагирует, – протягивает ей телефон стоя уже на выходе.


Она не задает вопросы. Забирает телефон и уходит, размышляя по дороге о его поведении.

Никаких объяснений. Неожиданно. Странно. Удивление сменяется возмущением. Тень сомнения в его честности проносится в голове.


Ника решает, что справится сама. Она перечитала кучу сайтов, пересмотрела десятки видео и в итоге отложила телефон, мысленно смирившись с возможностью потерять все данные. Она понимает, что не справилась. Дома появился дорогой «кирпич».

Вспоминает знаменитую фразу, что в любой непонятной ситуации нужно или спать или читать. Спать не хотелось и она берет любимую книгу, выбирая чтение.


Герои любимого произведения переносят ее в другой мир. На какое-то время, она, захваченная сюжетом, живет их жизнями, смотрит их глазами, чувствует и переживает вместе с ними, забывая о своих эмоциях.


Раздается знакомое: тинь, тинь, тинь.

Всплывающие окна на рабочем телефоне выводят текст.

Он: «Прости, так неловко получилось»

Он: «Я просто ночью разбил окно»

Он: «Сегодня нашли и нужно срочно было ехать.»


Она с удивлением ловит себя на мысли, что стало немного легче, но ощущение напряжения не прошло. Она понимает, что эта странная реакция на нестандартную ситуацию подсветила ее слабые стороны. Они были всегда. Но учитывая события последнего года стали более яркие. И она сейчас более сильно и эмоционально реагирует на все.


Спать она ложится под утро, чувствуя себя, как выжатый лимон. Почему – то она злилась на него. Злилась на себя, за то, что злилась на него. Эмоции берут верх над здравым смыслом и она, устав, засыпает.


Август


01.08.


«…да умей прощать ближних своих – и тебе дастся все, о чем попросишь» Серафим Саровский.


Она просыпается под настойчивый звон будильника, еле отрывая голову от подушки.

Открыв один глаз, она тыкает пальцем по экрану, пытаясь отключить назойливую мелодию. Выключает.

Раздается еще раз будильник. Она в недоумении смотрит на экран, видя, что все отключила, но звон продолжается. Удивлено поворачивает голову и видит, что вчерашний кирпич ожил и исправно сообщает о необходимости собираться на работу.


«Очень странно. Как все в наших встречах.» – думает она, беря в руки телефон.


Смахивает будильник, смотрит на экран.

В телефоне нет части программ, интерфейс выглядит криво, но все необходимые манипуляции делать позволяет. Она вставляет симку. Перезагружает. Все работает.

Немного чистит память, обновляет. Все работает как часы.

Прилетают вчерашние смс.


Одна из них цепляет. Присылает знакомый батюшка. Слова Серафима Саровского.


Она задумалась. Мы давно не общались. Почему именно сегодня эта смс? И телефон ожил.


Она понимает, что обида и злость весьма негативные спутники жизни, пытаясь их искоренить, стоя в потоке машин и размышляя, она едет на работу.


Приходят смс от него с пожеланием доброго утра и вопросом как ее дела.

Ей очень хочется ответить что-нибудь едкое, но она сдерживается и пишет стандартное: «все хорошо».


Эмоции не дают покоя целый день. Она ведет диалог со знакомым об обиде и чувствах, интересуясь, что об этом пишут в Коране.

Спрашивает знакомого батюшку как совладать с обидой?

С обоих сторон приходят одинаковые ответы.


Обижаемся мы от гордости. Всплывающие обиды нужно рассекать воображаемым мечем, не давая им укорениться в головах.


Он: «мы сегодня начнем записывать историю?»

Она «ну не знаю, может тебе сегодня нужно будет двери срочно поменять.»

Он: «нет, все хорошо.»


Она чувствует, что еще злится на него и не отвечает. Борясь с эмоциями и желанием его увидеть, она решает, что не пойдет.


Вечером Ника готовит себе ужин. Звонит телефон. Знакомый номер:


– Ты что на меня обиделась? Ты придешь?


Сначала она хотела сказать «нет», но потом решает, что он не виноват в эмоциях, которые вызвало сообщение, и нужно хотя бы объяснить человеку, что происходит и почему такая реакция.


Ника надевает любимые спортивки, на ходу накидывает футболку, берет ноут, телефон и выходит из дома.


Он ждет. Она видит по его глазам, что он не знает, что сказать.


Когда она шла, то думала, что наговорит ему сразу много разных слов. Но войдя в помещение, поняла, что стоит оказаться рядом, увидеть глаза, становится особенно спокойно. Тихо. Как будто тебя обнял кто-то родной, ласково гладит по голове и говорит «ты, моя маленькая, все будет хорошо, я рядом»

Желания злиться пропало сразу, и она спокойно объяснила свою версию и почему не хотела общаться.


– Ты вчера говорил, что у тебя все хорошо. И не словом не обмолвился, что что-то разбил. Поэтому вчера, мне было очень непонятно, когда ты резко сообщил о том, что тебе нужно уйти. Мне показалось, что ты мне врешь. Естественно, мне стало обидно. Почему нельзя было сказать правду?


Он слушал молча. Показал разбитую до синяка ладонь.


– Я боялся, что ты перестанешь со мной общаться.


Она лишь покачала головой, сказав, что так делать не стоило. Он ответил, что все понял.


В этот момент она осознала простую вещь: как же ценно, когда тебя не просто слушают, а слышат.


Желание залезть в объятия и так просидеть до утра мигом пронеслось в голове. Но. Есть много, но. Которые заставляют держаться в рамках приличия.


Она открыла ноутбук на чистой странице. Он взял гитару. История их знакомства, такая нелепая и прекрасная, наконец-то обретала форму. Под тихий перебор струн он начал рассказ, а её пальцы затанцевали по клавишам, ловя каждое слово. Интрига была в том, что они оба ещё не знали, чем эта история закончится. Но в этот момент казалось, что самое сложное – начало – уже позади.

Все-таки немного странно слышать мужскую версию происходящего:


«Был обычный летний солнечный день, таких дней мне хватало. Я опоздал на работу вместе со своим напарником. В этот день не было ничего необычного. Стандартная работа, одни и те же разговоры, о том, как мой напарник опаздывает и не хочет исправляться. Но в этот день мы задержались, мы просто разговаривали о планах на жизнь. И о том, как он уедет от нас в другой город. Мне не хотелось идти домой и под конец рабочего дня мы решили остаться. У нас были открыты окна и не закрыты двери. Я лежал на маленьком синем диване, а напарник сидел напротив меня на компьютерном кресле. Мы продолжали разговаривать ни о чем. Но, в одно мгновение, к нам в окно заглянула одна девушка и спросила нас, а вы работаете, ребята? Мы с напарником оглянулись друг на друга, мы хотели сказать, что мы закрылись, но что-то пошло не так, но напарник мне подмигнул, и сказал мне, что вы можете заходить, двери открыты. Девушка улыбнулась и сказала, что вернется, мы не поверили, потому что тот, кто сказал, что сейчас придет обычно не приходит, но тут она зашла. Удивлению не было предела. Она зашла и спросила, а сможете ли мне помочь в моей проблеме, она так красиво улыбалась, что отказать ей не смог. Взял ее старенькую косу, побитую жизнью. И принялся за дело, так она и ушла, улыбнувшись в ответ. Время было настолько позднее, что уже давным-давно было пора идти домой, но вспомнив слова, что она живет рядом, мне захотелось увидеть ее еще раз, сегодня. Но что бы это сделать, мне нужно было отремонтировать косу, с ее сложной и интересной поломкой, которую я бы никогда не взялся делать, я думал, стоя расшибусь о стенку, но сделаю за 40 минут, так и произошло. Посмотрел на время, и понял, что еще не поздно – осмелился ей набрать, она не ожидала. Попробовал попросить забрать ее сегодня, в принципе это и был мой план., но позвонив, мы договорились, что она заберет ее на следующий день, я конечно немного расстроился, но знал, что она придет. Деваться ей было некуда. С другом мы решили пошутить, что она будет 300 клиентом, чтобы сделать скидку, тогда мы еще не знали, что так оно и было. Тогда я не поверил. Знаки, и решил, что это просто совпадение, но она была приятно удивлена, на самом деле, я даже не хотел брать с нее денег, но это было бы очень странно. Так и закончился этот день. Но из головы она не выходила. С тех пор прошло два дня, и по ощущениям они казались очень долгими, я думал, ну, где же она, почему не приходит. И вот в один прекрасный день, спустя два дня напарник решил проставиться за свое увольнение, в этот день мы тщательно готовились, мы практически не устали, мы были не уставшими, было хорошее настроение, в течение дня мы закупились пивом, позвали своего директора и водителя, тогда я рассказал директору, что сделал необычный ремонт, а мой напарник улыбнулся, потому что прекрасно понимал в чем дело. Мы сидели выпивали, шутили, смеялись, у нас была очень душевная компания, в этот момент я ни о чем не думал. И вот она заходит, я сижу на кресле напротив выхода с бокалом пива, мне стало очень стыдно, смотрю на нее, а она по-прежнему так же улыбается, я к ней подошел, даже не помню, что ей говорил, но стал улыбаться ей в ответ, немного смущаясь. В один момент, сидящие напротив мои друзья, включают очень хорошую песню. Моей неловкости не было предела, прекрасно знал, кто это сделал, сделал он это целенаправленно, я засмеялся, а она все улыбалась, и сказала, какая классная песня, подумал я так же и мне захотелось провалится сквозь стойку. Но почему в такой момент, почему я сбыл не один, хотя может это было и лучшему, мы еще немножко поговорили, она пожелала мне хорошего вечера и ушла. В этот момент я пошел обратно и проводил ее взглядом через окно. Так мы и продолжили выпивать, но я при этом весь вечер думал о ней, почему-то она не выходила у меня из головы. Я подумал, лучше бы я сделал ремонт некачественно, что ы она пришла еще раз вскоре, но при этом понимал, что могу больше ее не увидеть, так и прошел тот день. Я вернулся домой, очень долго не мог уснуть. Но лежа с телефоном в руках мне все-таки это удалось. На утро я проснулся от звонка, номер был неизвестен. Сию же минуту я подумал, возможно мне звонят клиенты, и позвонил напарнику, который был на работе, попросил его пробить номер. И он сказал, это была она, я мгновенно бросил трубку и стал перезванивать, но почему же она мне позвонила. Моему удивлению не было предела, наверное, коса сломалась, ведь по-другому она не могла мне набрать, и я ей перезвонил. И тут началась новая история.»


Они так и сидят на маленьком темном диване, она – строча по клавиатуре успевая записывать его мысли, он – наигрывав на гитаре какую-то мелодию. Время летит неумолимо быстро. С ним так всегда. Кажется, что прошло только пол часа, а уже время близится к полуночи.

Он устал, давно забытая игра на гитаре заставляет грубеть подушечки пальцев. Она закрывает ноут.


Они, как всегда, болтают о жизни, рассказывая друг-другу истории из юности.


В какой-то момент Егор смотрит на нее и спрашивает:

– Хочешь проверить кое-что?

– Что? – удивляется она


Он молча берет ее руку, переплетает пальцы обеих рук, касаясь своей ладонью ее ладонь, и смотрит в глаза. Она чувствует, как по телу приносится импульс тока.


– Ты тоже это чувствуешь? – спрашивает он.


Она молчит, ничего не отвечая, но глаза говорят за себя.


Егор начинает рассказывать о таких же самых ощущениях от прикосновений рук, как и у нее. Она лишь кивает в ответ.


Через пару минут девушка выбирается из сцепления рук, понимая, что мысли летят дальше. Видит затерявшийся апельсин и говорит, что любит цитрусовые, а он хвастается полученным недавно подарком – ножом из Кизляра. Достает, показывает и чистит апельсин.


Уже который раз она думает, как удивительно, они так похожи и такие разные.


02.08.


Два часа ночи. Она резко просыпается. Можно попытаться уснуть. Но она берет в руки телефон. Проверяет переписку.


Он написал, что старался освободится раньше, но не получилось.


Думает, может ответить? Решает написать. Может быть, он не спит.


Она: «главное, что сделали дело.»

У Бога все по плану

Подняться наверх