Читать книгу Новогодний дозор, или В каждой избушке свои погремушки «сказочная история для детей и взрослых» - Группа авторов - Страница 1
ОглавлениеПролог
Эта история произошла в старом деревенском доме, в одной небольшой деревушке по крыши заметённой зимними снегами. Там за печкой коротала дни обыкновенная серая мышь.
Хотя…
Не будем никого обманывать.
Это, конечно же, была НЕ обыкновенная, хоть и действительно серая мышь.
А волшебные и разительные перемены произошли с ней – догадайтесь когда? Правильно – в Новогоднюю ночь. Ведь в Новый год чудеса и должны случаться. Все самые чудесные чудеса.
Так вот. В полночь её разбудил бой часов, громоподобно раздавшийся из телевизора. Позже мышка узнала, что это называется «куранты» и бьют они не просто так, а со смыслом. Люди так отмеряют ещё один прошедший год и почему-то страшно этому радуются. Об этой странной особенности людей ей рассказал новый друг, домовой Фомич.
Как потом выяснилось, странных особенностей у людей огромное множество, просто энциклопедию в пору составлять и назвать её: «Вопреки здравому смыслу» или «Собрание человеческих придурей».
Впрочем, всё по порядку!
Глава 1
Новогодняя ночь
Итак. В полночь мышь разбудил бой курантов.
Это было неожиданно, потому как последние несколько недель в старом доме стояла гробовая тишина. Хозяйка дома, бабушка Алевтина Степанов «отошла в мир иной», как выражаются люди. После этого грустного события в доме стало тихо, пусто и пронзительно холодно.
Алевтина Степановна проживала в доме не одна. При ней коротал свои дни толстый, рыжий котяра, которого бабушка величала изысканным именем Васисуалий. За тёплой, при бабушке, печкой, в уютном гнёздышке из тряпочек и бумажек, жила, то есть и сейчас живёт, та самая серая мышь. Кроме неё и кота Васисуалия, в доме обитал ещё один квартирант. Хотя сам он был убеждён, что это он настоящий хозяин и вёл себя соответственно.
Короче. В доме жил домовой. Вы не ослышались – самый настоящийдомовой. В валенках, истрепанном пиджачишке, со свалявшимися волосами, жиденькой бороденкой и в старомодной кепочке набекрень. В целом, своим видом он сильно напоминал колхозного тракториста, провалявшегося на пыльных антресолях лет эдак пятьдесят, а то и поболе. Звали домового просто Фомич.
Ну вот, для первого знакомства, пожалуй, достаточно. А теперь вернёмся к началу.
После ухода Алевтины Степановны, Васисуалий исчез, домовой Фомич затихарился где-то, а мышь от голода и холода впала в полуобморочную спячку.
Скорее всего она так и замерзла бы совсем, но, очнувшись от боя часов, вдруг учуяла запах еды. Кроме того, она почувствовала, что от давно нетопленной печи, тянет живительным теплом. Кое-как выбравшись из своего укрытия и, еле перебирая ослабевшими лапами, мышь поплелась на запах. Голова кружилась с голодухи, перед глазами плыли разноцветные круги. Помутневшее сознание рисовало груды разных яств: подсохшие кусочки сыра, заветренные огрызки колбасы, крошки от сладкого печенья и прочие умопомрачительные вещи. Она шла как зомби, ничего не видя вокруг, и как только её нос воткнулся во что-то твердое, ослабевший мозг дал команду «Грызи!». Мышь его не ослушалась и впилась зубами в первое, что подвернулось. Вкуса она не чувствовала, но это её не останавливало, она грызла и грызла.
И вдруг…
Мышиный мозг взорвался!
Яркая вспышка затмила все мысли и ощущения. И мир погас. Совсем.
Встретиться с бывшей хозяйкой Алевтиной Степановной она не успела, хотя, как потом выяснилось, имела на это все шансы.
Очнулась бедная мышь под кроватью. Это потом она узнала, что под кроватью. А в первый момент подумала, что ослепла. Потом пригляделась, ан нет, кое-что все-таки видит. И видит нечто удивительное.
Валяется она на спине, задрав лапки кверху, а над ней нависает и делает искусственное дыхание – кто бы вы думали? Наш побитый молью бородач, то есть домовой. И не только дыхание, но и ещё массаж сердца норовит провести.
От такой неожиданности мышь вдохнула поглубже и заверещала что было мочи: «Помогите! Хулиганы зрения лишают!». Резво подскочила и унеслась за печку. Откуда только такая прыть взялась в только что бездыханном тельце? Это потом уже домовой по-научному всё объяснил– так, мол, и так– жизнь спасал.
Так вот. Сидит она, значит, у себя за печкой– думу думает. Что же всё-таки это было: божественное озарение или просто голодный обморок, ведь съесть то, что ей подвернулось на зуб, она, так и не успела? А главное – кто кричал «помогите»? Неужели она сама? Разве мыши говорят? И что означают эти подозрительные манипуляции со стороны домового?
Эти неразрешимые вопросы терзали мышиный мозг так, что усидеть на месте не было никакой возможности. Осторожно высунув нос из-за печки и обнаружив Фомича на том же месте под кроватью, она мелкой рысью отправилась туда же.
Скинув валенки, Фомич невозмутимо чесал свою голую пятку и внимательно следил за тем, что происходило в центре комнаты. Мышь уселась рядом и уставилась в ту же сторону.
А посмотреть было на что.
По комнате абсолютно по-хозяйски шастала какая-то совершенно незнакомая девица. В углу комнаты стояла наряженная ёлка, а на, накрытом парадной бабушкиной скатертью, столе, стояла бутылка шампанского и тарелки со снедью. Запах, который эта самая снедь источала, опять чуть не ввел бедную мышь в транс. Но в эту же секунду рядом раздалось: «Кх-кх», и мышь благополучно вернулась в реальность.
− Не изволите ли объясните, что происходит, – светским тоном пропищала она.
У Фомича брови поползли вверх и чуть было совсем не покинули лицо. Он открыл рот и стал медленно заваливаться набок.
– Вот уж не ожидала, что сумею произвести столь сногсшибательное впечатление. Вы, Фомич, не первый год под этой кроватью пыль своими штанами собираете. Так что же вас так поразило?
Мышь, конечно, лукавила.
До сего дня они с Фомичем соседствовали вполне мирно, но их пути-дорожки никогда не пересекались. Общался домовой только с котом Васисуалием, а мышь в упор не замечал. Да она и не настаивала. Пособирет крошки под столом, пометёт по сусекам хвостиком и к себе за печку. Никакой потребности заводить беседы с домовым, а тем более с отвратительным котярой, она отродясь не испытывала.Через пару минут Фомич потихоньку начал приходить в себя. Перестал заваливаться, вернул глаза в орбиты, глубоко вдохнул и выпалил:
– Вот так клюква! Ты кто?
– Ну и ну! Фомич! С Вашим-то опытом и такие странные вопросы. Вы что, меня не узнали? Я – мышь. Ваша, так сказать, соседка. За печкой проживаю.
Фомич часто заморгал:
– А почему ты разговариваешь? Сколько живу, а первый раз такое вижу, вернее слышу.
– Ну так с почином.
– С-с-спасибо.
– Не за что. А заикаться Вы давно ли начали?
– П-п-последствия к-культурного шока. – Фомич вытер заскорузлой ладонью выступивший на лбу пот.
– Это Вы бросьте, дорогой сосед. Культурный шок ещё впереди.
Фомич опять начал хватать ртом воздух и заметно бледнеть.
– А скажите-ка мне вот что. Что со мной произошло? Вы ведь, надеюсь, видели, что здесь было несколько минут назад? Кто эта девица в комнате? И вообще, обрисуйте обстановку, а то я, видно, долговато у себя за печкой спала.
Бедный домовой изо всех сил старался прийти в себя: глубоко дышал, хлопал глазами и даже несколько раз дернул себя за ухо. Мышь терпеливо ждала. Очухается же он когда-нибудь! Наконец, дыхание его стало ровнее, подобие румянца вернулось на лицо, взгляд стал осмысленным. И она рискнула сделать второй заход.
– Повторить вопросы или…?
– Я-я-я…
– Так, Фомич, не начинай! – от злости мышь даже перешла на «ты», забыв про хорошие манеры. (И откуда у неё хорошие манеры?). – Тебе уже, я вижу, получше. Излагай!
– Что излагать?
– Фомич! Не разочаровывай! Расскажи по порядку, что тут произошло и чему я обязана столь разительным переменам в своей натуре? Это меня интересует больше всего, об остальном можно потолковать потом.
– Ну-у… ты-ы…
– Фомич! – прикрикнула я, – отомри!!!
Это, наконец, подействовало, видно Фомич был поклонником детской игры «море волнуется раз». Он набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:
– Тебя током шибануло!
Вот так новость.
– Как? – теперь растерялась мышь.
– Как-как, обыкновенно. Ты из-за печки выбралась и прямым ходом к ёлке ломанулась. Уперлась в провода гирлянды и давай их хомячить. А провода под напряжением, гирлянда-то включена была. Тебя и шибануло.
– А как же я выжила?
– Это мне не ведомо. Могу предположить… хотя нет, по-любому должна была окочуриться. Новогоднее чудо, по всему выходит.
Мышь призадумалась. Всё это неспроста.
– Эврика! Фомич я знаю! Это не Новогоднее чудо! Это я – чудо, я – феномен, я – уникум, возможно даже гений.
– Ну это ты, пожалуй, загнула. Скажешь тоже, гений!
– А как же не гений? Вот скажи, много ты видел мышей, которые…? – и тут она призадумалась. А что «которые»? Что, собственно, она о себе теперешней знает? – Ладно, обсудим это потом. А сейчас скажи-ка мне, друг любезный, кто эта девица, из-за которой я чуть не погибла?
– Чуть не погибла ты из-за собственной глупости. А девица – новая хозяйка нашего дома.
– Как это? Что за новая хозяйка? Нашу Алевтину Степановну тоже током шибануло и она в девицу превратилась?
– Очумела что ли? Какая Алевтина Степановна? Её зовут Аля и она только вчера появилась.
– Аля? А это, по-твоему, не Алевтина? А как она появилась ты сам то видел?
– Нет, не видел. Я на печке спал. Проснулся, а она уже здесь. Печка тёплая и ёлка горит.
– То-то. Проспал всё. А ещё домовой. – я сокрушенно покачала умной, с некоторых пор головой. – Что делается? Кому люди стали дома доверять? Полная безответственность.
Фомич мышиной тирадой впечатлился, и они оба уставились на девицу Алю.
Она всё ещё возилась у ёлки с гирляндой, пытаясь её починить. Перегрызенные провода чиниться не желали, и ёлка не горела, что новую хозяйку чрезвычайно расстраивало. Она ещё немного подергала неподдающеёся починке украшение, горько вздохнула и, наконец, решила оставить это бесперспективное занятие.
По старенькому телевизору какие-то люди распевали песни, шутили, чокались и шумно поздравляли друг друга с Новым годом. Аля покрутила в руках купленную в райцентровском магазине бутылку шампанского, потом отставила её в сторону и вдруг горько заплакала.
– Вот, смотри, что ты натворила. У девушки теперь вместо праздника сплошное расстройство. Без красивой ёлки что за Новый год?
– Я натворила? – мышиному возмущению не было предела. – Да я из-за этого праздника чуть лапы не склеила! А у неё видите ли расстройство!
Они опять уставились на плачущую Алю. Она всхлипывала так горестно и выглядела такой несчастной, что мышиное сердце захлестнула жалость.
– Нет Фомич, что-то тут не так, из-за неработающей гирлянды так не рыдают.
– Тебе, конечно, видней. Ты ведь у насновоиспеченный гений, то есть новошибанутый.
– Не язви, а лучше подумай, своей многоопытной головой, из-за чего молодая девушка так убивается. Не ровен час у неё несчастье какое случилось.
Домовой задумчиво поскреб плешивую макушку.
– Наверняка случилось. Сама подумай, новогодняя ночь, а она здесь совсем одна. Никто с ней не приехал, никто в гости не пришёл. А девушка, по всему видно, городская. И чего это её в наш старый домишко занесло?
– А с чего ты взял, что городская?
– Ну как же? Посмотри, что у неё на столе?
– Что?
– Что-что? Конфеты, печенье да какие-то консервы.
– А что, деревенские этого не едят?
– Едят, конечно. Только первым делом, наши деревенские на стол поставят картошечку варёную, сало, огурчики солёные и прочие домашние разносолы. А уж потом, под чаёк, печенье с конфетами.
– Наверно она картошку с огурцами уже съела.
– Не, ничего она не съела. Я за ней давно наблюдаю. Это всё, что она из сумки достала. А ещё у неё при себе была эта самая ёлка.
Я как следует изучила витающие по комнате ароматы. Домашними вкусностями и вправду не пахло.
– Послушай, Фомич, а как ты думаешь, кто она вообще такая и почему ей вздумалось рыдать именно в нашем доме?
Домовой не стал торопиться с ответом. У него вдруг сделался отрешённый взгляд, он стал копаться в карманах будто что-то потерял. Потом сорвался и уполз в дальний под кроватью угол. Мышь ждала его на месте – пусть старичок поползает, коли пришла охота. Через пару минут он вернулся, ещё болеё пыльный и с куском паутины на ухе. В руках у него был какой-то бумажный прямоугольник.
– Вот. Смотри. – он положил прямоугольник перед мышью.
Это была очень старая фотография, пожелтевшая и мятая. На ней было двое: парень в солдатской форме и молодая девушка в светлом платье, через плечо у неё лежала толстая коса. Девушка показалась мышке смутно знакомой. Но от куда она могла её знать?
– Кто это такие?
– Посмотри за стол. – Я посмотрела на плачущую девицу. – А теперь ещё раз на фото.
Мышь присмотрелась внимательнеё и вдруг заорала:
– Это же она! Наша Алевтина Степановна! Я же говорила, что нашу Алевтину Степановну тоже током шибануло и она в девицу превратилась!
– Да-а… Ты точно гений. Только гений бестолковости.
– Попрошу меня не оскорблять. Я только, что после электротравмы, у меня, в некотором роде, шок, – она обиженно надулась как мышь на…, просто как мышь.
– Извиняйте, соседушка, – домовой даже слегка смутился.
– Посмотри внимательней, фотография старая, а наша сегодняшняя девица молодая. Что это значит?
Я опять уставилась на фото.
– Что её шиба…
– Нет! Её не шибануло! – похоже, Фомич начал терять терпение. – Разуй глаза, это разные девушки.
– Как это разные? Тут Аля, и тут Аля. Одно лицо.
– Лицо то одно, это верно, да только оно на разных людях.
– И что это значит? Колдовство?
– Это значит, что на фотографии наша Алевтина Степановна, а за столом сидит её родная внучка Аля. Тоже Алевтина, кстати сказать, только по батюшке она Сергеевна.
– Откуда такие подробности? – недоверчиво покосилась мышь на домового.
– Она уже бывала здесь. Только было это давно, много лет назад. Але тогда лет семь или восемь было, совсем ребёнок. А сейчас вон какая красавица стала. Вот я сразу её и не признал.
– А что же, она на похороны к нашей бабушке не приезжала?
– Нет, не приезжала. Приезжали только её родители. Кстати, это её папа сын Алевтины Степановны. До этого его тоже много лет здесь не видали.
– А сейчас, получается заявилась наследство осваивать, на наши головы?
– Не знаю, зачем она приехала, но думаю, что это к лучшему. Не должен дом пустым, без человека стоять, разрушаться быстро станет. Да и нам конец бы пришел. Вряд ли бы мы зиму пережили. Ты вон уже совсем загибалась за печкой.
Я призадумалась. А ведь верно домовой толкует и про Алю, и про нашу долю горькую в пустом доме.
– Ну что ж, новая хозяйка – так новая хозяйка. А сейчас, Фомич, пожалуй пора на боковую, утро вечера, как говорится, мудренее. Завтра будем решать, что со совсем этим делать.
Молодая Алевтина тоже начала ко сну готовиться. Слезы поутерла, тарелки на столе салфеточками прикрыла и к кровати двинулась.
Мышь вдруг чего-то испугалась, видно ещё сказывались старые привычки, пискнула и рванула за печку. Там, устраиваясь поудобнее в своем гнездышке, она увидела, как Фомич выудил откуда-то из своих карманов огрызок карандаша, в руках у него уже была тетрадка. Он задумчиво почесал карандашом за ухом и высунув язык, принялся что-то шкрябать им в тетрадке. «Не иначе мою биографию собирается писать» – уже засыпая, подумала мышь.
ДневникдомовогоФомича
В нашей жизни большие перемены. Начал новую тетрадку, буду всё записывать. Сижу под кроватью, пишу.
В доме неожиданно появилась новая, молодая хозяйка. Что то из этого выйдет?
Мышь шарахнуло током и она заговорила. Даже рассуждать берётся. Это не к добру.
Мой старый дружок, кот Васисуалий, куда-то запропастился и уже давно домой морды не кажет. Вернётся, усы повыдеру, предатель. Хотя я за него переживаю.
Очень хочется есть. Пойду посмотрю, чем там хозяйка закусывала. Хоть бы молочка догадалась мне оставить.
Глава 2
1-е января
Утро началось со страшного шума в сенях. Там что-то падало, катилось и грохотало. Сопровождалась всё это визгами и руганью. Через минуту дверь в комнату распахнулась и на пороге возникла соседка Татьяна – молодая деревенская деваха, румяная с мороза и слегка растрепанная. Платок на голове сбился на сторону,в руках она держала обернутый газетой, довольно объемистый сверток. Шумно отдуваясь, она ввалилась в избу. Протопала к столу и, не раздеваясь, плюхнулась на стул. Пошарив взглядом по комнате, она наконец заметила новую хозяйку. Алевтина сидела на кровати, хлопая ошалевшими глазами и старалась с головой укрыться одеялом.
Татьяна молча встала и двинулась к кровати. Сверток она продолжала крепко держать в руках. Аля жалобно вскрикнула, и попыталась ещё глубже зарыться в одеяло. Но твердая рука соседки откинула его в одну секунду. Аля тихо заскулила и закрыла голову руками. Татьяна нависла над ней, помолчала, прислушиваясь, и вдруг вполне дружелюбно спросила:
– Да ты меня никак не признала? – Аля перестала скулить и робко опустила одну руку. – Я ж соседка ваша, Татьяна. Вот пришла проведать и с Новым годом поздравить. А ты тут, что ж, совсем одна что ли сидишь?
Татьяна вернулась к столу и скинула пальто. Она оказалась крепкой, ладно сбитой и даже сам её вид источал энергию и молодой задор. Она раскрыла, принесенный с собой сверток и начала доставать из него сверточки поменьше. По комнате поплыли вкусные запахи домашней еды.
Татьяна колдовала над столом, раскладывая принесенные угощения по тарелкам, и продолжала засыпать Алевтину вопросами:
– А где же твои родители? Как они тебя одну-то на Новый год отпустили в такую глушь? Смотрю и поесть то у тебя нечего, с одним печеньем праздник встречала? Ну ничего, сейчас я тебя накормлю. Правильно мне маменька сказала: «Иди, говорит, к соседям, вдруг надо чего, и гостинцев отнеси». А у тебя и есть то совсем нечего, и печка еле топлена, и помочь некому. Ну ничего, сейчас мы всё исправим, всё у тебя как у людей будет.
Пока она так щебетала, занятая сервировкой стола, Алевтина робко выбралась из постели и быстро натянула свое новое нарядное платье, специально купленное к Новому году, чтобы удивить жениха. Но продолжала стоять в сторонке, не решаясь приблизиться к столу.
– Ну что ты как чужая? Давай садись, завтракать будем, – Татьяна разложила по тарелкам принесенную домашнюю снедь. Была тут и картошечка с салом и домашние огурчики-помидорчики, и даже приличный кусок запеченной курицы.
– Давай-давай, хватить столбом стоять, – по-хозяйски распорядилась она.
– А я ведь правда тебя не узнала. Да ещё грохот этот в сенях, – наконец подала голос Аля.
– Ты извини, что напугала тебя. Темно у тебя там, вот я и погремела немного. Сама даже осерчала, чуть ведь вилами глаза себе не выколола. Вот была бы потеха.
– Да уж, потеха. Я со страху чуть не умерла.
– А что ж не запираешь на ночь-то? Тем болеё одна приехала. У нас, конечно, деревня тихая, хулиганов не водится, но мало ли какую нечистую занесет.
– Забыла без привычки. У нас дома замок сам захлопывается.
– Ах сам. Тогда понятно.
– Ой, а чайник-то мы поставить забыли, – Татьяна мигом слетала на кухню и через пару минут чайник громким свистом возвестил о своём закипании.
Пока ждали чай, Алевтина с удовольствием взялась за курицу. Она только сейчас поняла, как проголодалась. Последний раз она толком ела вчера утром, дома, в Москве.
Соседка хрустела печеньем и продолжала болтать:
– Я ещё вчера, как свет в ваших окошках увидала, зайти хотела, да постеснялась. Всё-таки, думаю, с дороги люди. Да и к празднику мы готовились, маманя без меня бы не управилась. Только я думала, что вы всей семьей на праздники, на свежий воздух приехали, а ты вот, вишь, одна здесь кукуешь. Что так? Или случилось чего? С родителями-то всё в порядке?
Вопросы сыпались мелким горохом, а Аля продолжала жевать. Ей очень хотелось поделиться с давней подругой своими горестями. Они не виделись много лет, с того самого момента, как Аля была здесь у бабушки ещё в детстве. А сейчас перед ней сидела взрослая девица, по сути, малознакомая и, не известно ещё как у них теперь сложатся отношения. Поэтому Аля откровенничать не торопилась и, не поднимая глаз, усердно делала вид, что занята курицей. Но от соседки не так-то просто было отвертеться. Она продолжала допытываться:
– Ну давай, рассказывай, а то у меня от любопытства уже уши чешутся.
– Да нечего особо рассказывать. – Алевтина вытерла рот салфеткой и с грустью посмотрела на недоеденную курицу. – С родителями всё в порядке, они дома, в городе. Они даже не знают, что я здесь. Да я и сама не знала, что сюда приеду. Я собиралась со своим парнем Новый год встречать у него дома, и вот.., – тут из её глаз снова хлынули слезы.
– Эй, подруга, ты чего это? На дворе праздник, а ты слезы лить надумала? Может шампанское всё же откроем для поднятия настроения?
– Мне шампанское не поможет, – всхлипнула Аля. – Расстались мы. Оказалось, у него ещё кроме меня девушка есть.
– Он, что же и её на вечеринку пригласил?
– Нет, мы должны были вдвоем Новый год встречать. А я приехала чуть раньше, чем мы договорились, очень торопилась к любимому. Поднимаюсь по лестнице и вдруг слышу его голос. С кем-то разговаривает. И так нежно, просто воркует. Прислушалась – а второй голос это голос моей подруги Ларисы. Я как приросла к лестнице. И слушать не хочу, а с места сдвинуться не могу. А они милуются и даже звук поцелуев слышно. Не помню, как я из подъезда выбралась. Что делать не знаю. Домой возвращаться не хочу. Что родителям скажу? Они ведь думали, что у нас дело к свадьбе двигается. А оно вон как обернулось. Вот и поехала я на вокзал, там на электричку до райцентра, потом сюда.
– Как же ты в дом попала? Ведь заперто было. Я сама за вашим домом присматривала, даже заходила иногда проверить всё ли в порядке, ключ то только у нас был.
– Я знала, где у бабушки запасной лежит – на сеновале, за притолокой. Она всегда его там держала, уже много лет, на всякий случай.
– Понятно. Поэтому у тебя на столе пусто. Шла к столу, а пришла в пустую избу.
– Я в райцентре успела в магазин зайти, кое-что купила, шампанское и вот ёлку.
– Ну хоть так. А что же ёлка у тебя не горит, гирлянду вроде повесила и бабушкины игрушки нашла?
– Гирлянда горела, но вдруг с ней что-то случилось, а починить я не знаю как.
* * *
Мышь с Фомичем сидели под кроватью, открыв рты. Для них рассказ Али тоже был неожиданным откровением. Так вот, значит, чему они обязаны появлением новой хозяйки и спасением от голодной и холодной смерти. Тут в животе у мыши громко заурчало.
Кстати, о голодной смерти.
– Фомич, а Фомич! – домовой так увлеченно слушал беседу девиц за столом, что мыши пришлось его ущипнуть. – Не пора ли и нам подкрепиться?
Он встрепенулся и посмотрел непонимающим взглядом:
– А как? Вся еда у них на столе. Я средь бела дня, без крайней надобности, на свет не выхожу. А тем более людям на глаза не показываюсь.
– Сейчас та самая крайняя надобность и настала. Надо что-то делать.
– Вот ты и делай, – уперся вредный старикашка, – а я существо эфемерное, можно сказать фольклорный персонаж, мне человеческая еда даже во вред.
– Да? А кто вчера в своей тетрадочке про молоко писал?
– А ты откуда знаешь? Уже успела нос сунуть?
– Успела, успела. Я, по правде сказать, подумала, что ты мою выдающуюся биографию описывать взялся. А ты: «где мой дружок?» да «молочка не оставила». А обо мне с пренебрежением.
– Ну знаешь! Выдающаяся биография у неё! Видали! Да ты пока, кроме того, что болтать научилась, ничего выдающегося не сделала.
Мышь поняла, что погорячилась с претензиями. С домовым всё же лучше дружить. Он хоть и, как сам выразился, фольклорный персонаж, но опыт проживания рядом с людьми у него куда поболе будет. Опять же, в тетрадку сунулась без спросу – некрасиво получилось.
– Ну, Фомич! Ну, прости меня, мышь неразумную, – заюлила она. – Прости и помоги, а то ведь помру скоро с голоду. Месяц маковой росинки во рту не было.
– Что ты от меня хочешь? Как я тебе помогу? Сказал ведь, днём на свет не выхожу и людям не показываюсь.
– И не надо. Ты отвлеки их, а я сама со стола что-нибудь добуду.
– Чем отвлечь?
– Ну пошуми как-нибудь, или урони чего. Мне ли тебя учить? Только подальше от стола. Чтобы они посмотреть пошли, а я в это время…
– Да понял, понял. Голод не тётка, пирожка не поднесёт. Готовься, серая, сейчас пошумим.
Домовой вдруг завибрировал, стал таять прямо на глазах и таки растаял совсем.
Вот это фокус!
Где-то через минуту в сенях опять раздался страшный грохот, что-то упало и покатилось. Опять громыхнуло. Как будто там кто-то решил поиграть в футбол старым ведром.
Ай да дедок! Ай да молодец! Подружки повскакали с мест.
Татьяна первой добежала до двери и, не раздумывая, распахнула её. Алевтина робко топталась у неё за спиной:
– Ну, что там? – шёпотом поинтересовалась она.
– Да не видно ни шиша. У тебя в сенях темень, хоть глаз коли. – Татьяна нащупала на стене выключатель и пощелкала им. – Почему свет не горит?
– Наверно лампочка перегорела, а где у бабушки запасные я не знаю, искать надо.
– Ладно. Я видела на буфете свечку. Сейчас зажгу.
Татьяна сходила к буфету и быстро вернулась с уже горящей свечой. Она смело шагнула в сени и стала водить в воздухе высоко поднятой рукой, стараясь осветить каждый уголок. Аля боязливо выглядывала у неё из-за плеча.
На тщательный осмотр сеней ушло не меньше десяти минут. За это время мышь успела добежать до того края комнаты, где стоял стол, запрыгнула на занавеску, поднялась по ней немного вверх, с занавески ловко перепрыгнула на свисающий краешек скатерти, благо стол стоял почти впритык к окну, и через секунду была уже на столе. От вида и запахов разнообразной еды у неё опять закружилась голова. Но выбирать времени не было, надо было поторапливаться. Она схватила с ближайшей тарелки приличный кусок домашней копченой колбасы, которую ещё не успели нарезать, и крепко зажав в зубах, прытко рванула обратно.
Мышь даже уже успела отдышаться, а подружки только вернулись к столу. Одновременно с этим воздух около неё опять слегка завибрировал и Фомич, как ни в чем не бывало, материализовался под кроватью, как будто и не девался никуда.
– А ты молодец, шустрая. – Зашептал он. – И трофей знатный.
– Ты тоже не сплоховал. Чем ты там так громыхал? Я испугалась, что все сени разнесёшь. А лампочку тоже ты успел выкрутить?
– Ага, я, уже давно – в целях экономии – домовой растянул щербатый рот в довольной улыбке. – А пошалить я люблю, особенно, когда с пользой. Давно я так не веселился.
Татьяна за столом разливала чай и вдруг замерла с чайником в руке:
– Аля, посмотри. Вот на этой тарелке, давеча, колбаса лежала, а сейчас ничего нет. Глянь, тарелка пустая. Ты ведь её съесть не успела?
– Нет, конечно. – Аля растерянно оглядывала стол.
– Не могла же она сама со стола сбежать. – Татьяна, чтобы проверить свои слова, даже под стол заглянула. – Чудеса.
Подруги замолчали. Каждая по-своему пыталась осмыслить происходящее. Але ничего путного в голову так и не пришло. Татьяна усердно хмурила брови, на лице её отражалось активное движение мысли. Вдруг её лицо просветлело.
– А знаешь, что я тебе скажу, – Татьяна заговорщицки придвинулась к Але, – это домовой. Мне ещё твоя бабушка, Алевтина Степановна, рассказывала, что у неё всё время что-то пропадает или в другом месте оказывается, не там, где она оставила. То кот её как будто с кем-то невидимым играет. То загремит что-то, то вещи с места на место сами собой перемещаются. Вот и сейчас, кто в сенях безобразил? Не сами же ведра да кадки полетели? И колбаса опять же пропала.
– Что ты такое говоришь? Какой домовой? Мы в каком веке живём? Вон интернет уже кругом, даже у вас в деревне. Новые технологии повсюду. А ты – домовой! Скажешь тоже.
– Технологии технологиями, а домовой домовым. Тебе с ним подружиться надо, а то жизни не даст. Алевтина Степановна с ним ладила и то он иногда гонор показывал. А ты для него человек чужой. В его дом пришла, у него разрешения не спросила, ничем не задобрила.
– А как его задабривать?
– Знамо как. Перед тем как спать будешь ложиться ты ему на столе, на отдельном блюдечке, угощение оставь. Да попроси, чтобы он его принял и дом ваш вместе с тобой оберегал и не буянил попусту, а ты, в свою очередь, его уважать станешь. Поняла?
– Поняла, – закивала Аля.
В эту минуту в сенях опять что-то громыхнуло.
Подружки дружно подскочили, а мышь с Фомичем удивленно уставились друг на друга. Мышь замерла, а Фомич отрицательно замотал головой, мол не я это. В следующую секунду и так стало понятно, что это не он. В сенях раздался зычный мужской голос. Он поминал всех чертей и прочую нечисть самыми изощренными словами. Такой виртуозной брани Алевтина отродясь не слыхала. Её бледные щёки моментально зарделись неожиданным румянцем. В сенях ещё раз что-то упало и дверь широко распахнулась.
– Доброго дня хозяевам! – На пороге стоял молодой, широкоплечий парень. Он был так высок, что ему пришлось изрядно согнуться, чтобы не удариться лбом об дверной карниз. Он широко улыбался. – Ах вот где моя красавица! – обратился он к Татьяне. – А я тебя дома не застал. Матушка твоя сказала, что ты соседей с праздником поздравить пошла. Ну, думаю, пойду и я поздравлю, а заодно и познакомлюсь. А чего света-то в сенях нет? И разбросано всё Я чуть ноги не переломал.
– Слышали мы, как ты чуть не переломал. – Татьяна подскочила к парню. Он уже начал стаскивать с себя припорошенный снегом полушубок. – Не раздевайся. Я домой уже собиралась. Нечего человека с дороги утомлять. Ей отдохнуть надо, а нас родители дома ждут.
– Ну, ты даёшь, Танюха. Зайти не успел, а уже «дома ждут». Ты бы хоть познакомила меня с новой соседкой. – И не дожидаясь ответа, выпалил, – Меня Николаем кличут. А вас?
– Алевтина, – Аля даже смутилась от такого напора, – Алевтина Сергеевна.
– Вы внучкой нашей Алевтине Степановне будете? – не унимался Николай.
– Да, внучкой.
– И на долго ли к нам? Или только празднички погулять?
– Пойдем. – Дернула его за рукав Татьяна. – Что впился в человека, как репей. Говорю же, ей отдохнуть надо.
Она уже успела набросить на голову платок, сунуть ноги в валенки и накинуть на плечи пальто.
– Ну пойдем, коли так, – Николай ещё немного потоптался на месте, бросил на Алю подозрительно заинтересованный взгляд, и нехотя шагнул через порог обратно в тёмные сени.
– Я завтра ещё загляну, – прокричала уже из-за двери Татьяна. – А в сенях мы сейчас приберем, чтобы ты не упала. Пока!
– Пока, – тихо ответила Алевтина уже пустой комнате.
Было ощущение, что на неё внезапно налетел ураган, покружил – покружил, и так же внезапно полетел дальше по своим ураганьим делам. Сначала Татьяна, потом домовой, затем красавец Николай. Голова шла кругом. Она оглядела комнату. Остановила взгляд на столе. Только наличие чужой домашней еды, подтверждало, что всё это ей не привиделось. Решив, что стоит передохнуть после столь бурно начавшегося дня, Алевтина подошла к кровати и плюхнулась на неё прямо в своем нарядном платье.
Всё ещё 1-е января
Колбаса оказалась неземной вкусноты. Мыши, в её недолгой мышиной жизни, ещё не приходилось пробовать ничего подобного. Колбаса была сочной, ароматной. По её мордочке текли слюни вперемежку с волшебным колбасным жирком. Это не шло ни в какое сравнение с сухими крошками и заветренным сыром, которые ей иногда перепадали. Мышь забыла обо всём на свете, даже о своём чудесном превращении.
– Ты так и будешь в одно лицо хомячить или всё же поделишься? – не совсем вежливо напомнил о себе домовой. Она и о нём успела позабыть.
– Фомич!А кто мне говорил, что не интересуется человеческой едой?
– Так-то оно так, да уж больно вкусно пахнет. Дай кусочек попробовать. Давно я ничего подобного в нашем доме не видел. Алевтина Степановна небольшой любитель мясного была.
Мышь не стала жадничать. Всё-таки в том, что эта чудесная еда была сейчас у неё в лапах, была заслуга и домового.
– На. Ешь. – Я отломила приличный кусок колбасы и протянула его Фомичу.
Он аккуратно взял его в руки и, закрыв глаза, долго втягивал носом воздух – на запах пробовал. Потом осторожно откусил небольшой кусочек и стал причмокивать.
– Эй, Фомич, да ты и есть нормально не умеешь, как я погляжу.
– Не мешай, – не открывая глаз, пробубнил домовой. – Идет эксперимент.
– Что ещё такое?
– Прислушиваюсь, как организм отреагирует на незнакомый продукт.
– Так ты колбасу первый раз пробуешь?
– Угу.
– Ну тогда загадывай желание.
Но тут экспериментатор перестал чмокать и вдруг выплюнул колбасу прямо на пол.
– Ты чего это деликатесами плюёшься, совсем одичал! – моему возмущению не было предела. – Видали гурмана – такую вкусноту и на пол!
– Не моё, – покачал головой Фомич. – Вкусно, конечно, но не моё. Так что уж лучше я воздержусь. А вот от молочка бы не отказался.
– Где ж я его тебе добуду, молочко это? Может быть у новой хозяйки попросишь?
– Сдается мне, что новая хозяйка в нас не верит. Слыхала, что она Татьяне говорила? Технологии да интернет какой-то.
– Да уж, – я продолжала с аппетитом уминать колбасу.
– А соседка, оказывается, девушка неглупая, я бы даже сказал, грамотная. Дельный совет нашей-то дала.
– Ты про фто? – с набитым ртом разговаривать было нелегко.
– Про то, что задобрить меня надо и, вообще, относиться уважительно.
– А без этого ты, никак? И на кривой козе к тебе не подъезжай?
– Подъехать, конечно, попробовать можно. Но за результат не ручаюсь.
Мыши живо вспомнился погром, который Фомич так виртуозно устроил в сенях, как будто там стадо сумасшедших слонов резвилось. Она призадумалась: «А наш побитый молью дедок не так прост и безобиден, каким на первый взгляд кажется. Как говориться, невелика фигура, да крепка натура. Видно, специальными домовьими техниками владеет или кунг-фу каким. Надо с ним ухо востро держать и повежливее быть, а то, неровен час, под горячую руку ему попадёшь.»
– Фомич, а Фомич, ты не расстраивайся, – заюлила она, даже заискивающие нотки в голосе появились. – Вот Аля отдохнет и с тобой дружить надумает. Вот, попомни мое слово.
– Поживем – увидим. Я о ней ещё никакого мнения не составил. Не по вкусу придётся – изведу и из нашего дома выгоню. Не посмотрю, что она внучка нашей Алевтине Степановне и тоже Алевтина. Как говориться: баба с возу – меньше навозу.
– А как же разговоры о том, что пустой дом быстро разрушаться будет? Да и скучно без людей-то. Вон мы сегодня как развлеклись. И наелись опять же. То есть я наелась. – быстро поправилась мышь.
Она и вправду уже осилила добрую треть колбасы. Её, давно не знавший такой сытости живот, неприлично раздулся. Пора было остановиться. Мышь отложила в сторону колбасу, но так, чтобы краем глаза её видеть, обтерла лапками усы и мордочку и уставилась на домового:
– Так что, Фомич, какие будут планы?
– Про планы говорить рано, присмотреться требуется да на «вшивость», как говорится, новую хозяйку проверить. А там и решать будем.
Это «решать будем» – очень мышь воодушевило. Это значило, что он её воспринимает вполне всерьез. Это наполнило мышь небывалым энтузиазмом – ей захотелось немедленно начать проверять Алю «на вшивость» (что бы это ни значило). Не хватало ещё, чтобы в их избушке какая-то вшивость завелась.
Вдруг она услышала мерное посапывание. Фомич свесил голову на грудь, закрыл глаза и задремал. «Притомился, сердешный. Давненько, видать, таких треволнений не испытывал.» – подумала мышь и решила, что и ей не помешает немного отдохнуть. Не забыв прихватить колбасную добычу, она отправилась за печку. Поудобней устроилась в своих уютных тряпочках и стала размышлять, как помочь Алевтине подольше задержаться в старом доме. Расставаться с ней, как вы понимаете, мыши совсем не хотелось. А если честно, то с тем теплом и достатком, которые воцарились в доме с появлением новой хозяйки.
Сытый желудок и тепло быстро сделали своё дело. Мышь уснула блаженным сном. Так сладко ей давно не спалось. И снились ей чудесные сны: горы, сочащихся жиром, домашних колбас, куски золотистого сыра и свежего сладкого печенья. Вот это жизнь!
Через пару часов сонную тишину дома нарушил стук в дверь. Это было несколько неожиданно и даже, не вписывалось в сложившуюся традицию – все явления сегодняшнего дня начинались с грохота в сенях. Первой проснулась Аля:
– Кто там? – сонно спросила она.
– Это я, Николай.
Вот так поворот. Мы с Фомичем опять заняли свой наблюдательный пост под кроватью, откуда отлично просматривалось всё пространство комнаты.
– Одну минуту, – Аля вскочила с кровати, подошла к большому бабушкиному зеркалу в красивой резной раме и придирчиво себя осмотрела. Надо сказать, выглядела она прекрасно, платье не помялось и прическа бала в порядке, только одна прядка выбилась. Аля поправила её и пошла открывать.
За дверью стоял весьма преобразившийся Николай. Из-под распахнутого полушубка виднелся костюм, светлая рубашка и даже галстук. Николай смущенно топтался у порога. Он благоухал дешёвым одеколоном. Его валенки были изрядно припорошены снегом, а за ними маячило нечто рыжее.
– Проходи, – новая хозяйка гостеприимно кивнула и посторонилась, давая гостю войти в дом.
Рыжий заснеженный ком метнулся от двери под буфет, а Аля испуганно вскрикнула:
– Ой, что это?
– Не пугайтесь, это Васька. Кот Алевтины Степановны. Пока у вас тут дом пустой стоял, он у нас столовался и в курятнике грелся. Мы не гнали, кот хороший, мышей ловит, чего его гнать? Когда я сюда засобирался, он, как почуял, за мной увязался. По родному дому, наверно, соскучился, так ты уж не гони его.
– Не буду. Я котов люблю. А вы, наверное Татьяну ищете? Так она ушла.
– Зачем Татьяну? Я к тебе в гости пришёл.
– Так я вроде вас в гости не приглашала.
– Ну, так у нас в деревне всё по-простому. В гости без приглашения ходят, тем более в праздники.
– Ну хорошо, проходите, – Аля опять улыбнулась, и Николай с облегчением выдохнул.– Я вас чаем могу напоить.
Николай шустро скинул полушубок и приткнул к косяку валенки. Костюмчик на нём был явно с чужого плеча, великоват размера на два, а галстук прибыл прямиком из прошлого века. На нём ярко цвели какие-то неведомые цветы и порхали экзотические птицы. Аля всё это моментально оценила, но про себя отметила, что этот архаический наряд нисколько гостя не портит.
Да и в самом деле, что может испортить такую пылкую юность, светящуюся радостью голубых глаз и ослепительной улыбкой. Николаю было чуть за двадцать и щенячий восторг от того, что он просто живёт, бил через край.
– А где же вы, Николай, Татьяну потеряли? – спросила Аля.
– Она дома, а я переодеться ходил. Праздник всё же, – Николай уже вполне уверенно устроился за столом.
– Я так поняла, что она ваша невеста? – Алевтина поставила чайник и стала накрывать на стол.
– Она, конечно, невеста, только я не больно-то жених.
– Это как же так?
– Танюха ведь старше меня на целых пять лет. А я молодой, ещё погулять хочу. Это наши родители нас сженихали, чтобы она в девках не засиделась, а я при деле да при присмотре был. А мне самому жениться совсем неохота, хотя Татьяна мне нравиться.
– Понятно. Значит ты со мной погулять нацелился? – простецки откровенный тон гостя заставил Алю перейти на «ты». Она разлила чай и тоже присела к столу.
– Ну-у… не то чтобы… – Николай явно смутился, но быстро взял себя в руки и решительно глянул Але прямо в глаза. – А почему бы и нет?
– Потому, что, во-первых, с женихами подруг я не встречаюсь.
– А во-вторых?
– А во-вторых, у меня свой жених имеется.
– Ну и где же он – твой жених? Почему Новый год одна встречать приехала?
– Заболел он.
– А ты, значит, как верная подруга, в деревню от больного жениха рванула? Не сходится что-то. Сдается мне, ты его не любишь совсем?
– Сходится или нет. Это тебя не касается. – Алю начал раздражать этот разговор. Прыткий какой нашёлся, всё ему доложи.
Николай тем временем уже изрядно осмелел и стал вместе со стулом, на котором сидел, продвигаться ближе к хозяйке. Але эти перемещения совсем не понравились. Она двинула свой стул подальше от навязчивого гостя. Николай ещё глотнул из чашки, видимо для храбрости, и продолжил продвижение вдоль стола. Аля тоже повторила маневр.
Мышь с домовым под кроватью ловили каждое слово. Стратегический план Николая был абсолютно ясен и сильно им не нравился.
– Фомич, надо что-то делать. Але без нашей помощи с этим здоровым молодым бычком не справиться, – пропищала мышь.
– А я что могу поделать? Мы как минимум в разных весовых категориях.
– Ну Фомич! Придумай что-нибудь! Ты же можешь!
Домовой призадумался.
– Ладно, сиди здесь. Я сейчас. – И растворился в воздухе.
В следующую минуту мышь заметила какое-то движение под буфетом. Кот Васька, который так там и сидел с момента своего возвращения в родной дом, стал как-то нервно бить хвостом и даже как будто от чего-то отмахиваться лапой. Даже выражение морды у него стало недовольным, а усы сердито шевелились.
Вдруг воздух рядом со мной завибрировал, и Фомич опять материализовался под кроватью.
– Колбасу гони, – заговорщицки зашипел он.
– Что? – мышь просто задохнулась от такой наглости. – С какой стати? Мою колбасу?
– Она, между прочим, такая же твоя, как и моя. Забыла, что мы её вместе добывали?
– Так ты же сказал, что не будешь её есть.
– Я и не буду. Для дела надо. Или пусть наша новая хозяйка пропадает?
Мышь даже своим гениальным умом, просветленным ударом электричеством, не могла уловить связь между, с таким трудом добытой, колбасой и спасением Али. Но по выражению лица домового поняла, что сейчас с ним лучше не спорить.
Она быстро метнулась к себе за печку и притащила с таким трудом добытый трофей. Колбасы ещё оставалось больше половины. «Боже, неужели мне придется расстаться с этим счастьем.» – её лапки цепко держали остаток колбасы. Они никак не хотели разжиматься, а Фомич уже тянул колбасу на себя. Они ещё немного подергали кусок туда-сюда, но, в конце концов, победило благоразумие, и мышь окончательно сдалась.
Фомич снова растаял в воздухе уже вместе с колбасой.
А в это время Аля, двинув стул ещё раз, почувствовала, что упёрлась в ёлку и отступать больше некуда.
– Николай, что ты делаешь? – она встала и хотела выйти из-за стола. Но гость проявил неожиданную прыть, вскочил и сгреб девушку в охапку.
Он уже тянулся губами к Алиному лицу, как вдруг из-под буфета со скоростью пули вылетел кот. В два прыжка он оказался рядом с Николаем и, издав воинственный клич, сиганул ему на спину. Николай от неожиданности хрюкнул и закрутился вокруг себя. Но избавиться от нападавшего оказалось не так-то просто. Кот намертво вцепился когтями в ткань пиджака, орал и делал зверскую морду. Их вращение по комнате напоминало какой-то странный танец с голосовым сопровождением. Орали уже оба, причём Николай даже перешёл на ненормативную лексику, что кота только подзадорило. Пиджак на спине гостя трещал и разъезжался. Так они довальсировали до ёлки и рухнули на неё, «не разжимая объятий». После падения, Васька резво отскочил и моментально вернулся на исходную позицию под буфетом. Николаю пришлось труднее. Он запутался в гирлянде и отплевывался от мишуры. Кроме того изрядное количество ёлочных игрушек разбилось и осколки резали ему руки. Наконец, Николаю удалось подняться. Он яростно сверкал глазами и продолжал поливать кота последними словами, из чего Аля поняла, что она даже предпоследних никогда не знала.
Ещё не стихла витиеватая тирада с пожеланиями коту «всех благ и долгих лет жизни», как дверь распахнулась и на пороге возникла Татьяна.
– А я стучу – стучу, никто меня не слышит. Что у вас тут творится? А ты, Николаша, что тут делаешь? И почему в таком виде, будто тебя черти драли?
Татьяна стояла руки в боки и переводила взгляд с одного на другого. Брови её всё больше хмурились, а весь вид говорил о том, что надвигается гроза. Пока было не понятно в кого ударит молния. Ещё немного подумав, она повернулась к Але:
– Ну! Так что здесь происходит, подруга?
Аля попятилась, под ногами захрустели битые стекляшки:
– На Николая кот напал, – тихо промямлила она.
– Какой ещё кот?
– Кот бабушкин. Он вместе с Николаем пришёл.
– Васька?
– Васька.
– И что же они тут делали с Васькой?
– Чай пили.
– Значит Николаша с Васькой выпили чаю, а потом подрались.Так выходит дело?
– Татьяна! Ну что ты такое говоришь? Николай пришёл, за ним в дом прошмыгнул кот.
– И что они не поделили?
– Я, так понимаю, что Васька меня защищал.
– А было от чего?
– Ну-у…
– Та-а-ак, – гроза поменяла направление удара. – Николай! – Татьяна всем корпусом развернулась и угрожающе двинулась на жениха. – Ты как вообще тут оказался? Я тебя у себя ждала. Стол накрыла, родителей принарядиться заставила. Гляжу в окошко: вот он идёт мой ненаглядный. Я к двери встречать, а его и след простыл. Как растворился. Что, думаю, за дела? А он, значит, к соседушке на огонёк решил зайти. И что же ты тут забыл, любезный мой дружок?
– Танюша, не начинай. – Николай стал пятиться к двери. – Аля же всё рассказала. Я ей кота привёл, а на чай я случайно соблазнился. У Алевтины Степановны всегда чай самый вкусный в деревне был.
– Ах, на чай соблазнился. – Татьяна продолжала на него наступать.– А больше ты ничем не соблазнился? Может быть тебе подружка моя понравилась?
– Ну что ты, Таня! Как я мог! Ты у меня одна, самая любимая! – Интонации Коли звучали вполне убедительно, хотя пятиться он не перестал и уже нащупывал на вешалке свой полушубок.
Тут из-под буфета опять выскочил кот и взвыл дурным голосом, угрожающе выгнув спину.
– Предатель неблагодарный. – Обиженно бросил ему Николай и рванул в сени, забыв надеть валенки.
Дверь хлопнула. Кот опять утёк под буфет. Татьянин запал иссяк, а Аля не знала, что сказать в такой ситуации. Вроде и не виновата ни в чем, а чувствовала себя перед Таней неловко. Они ещё немного помолчали.
– Вот такие у нас женихи, подруга, – развела руками Татьяна – Ладно, пойду и я, а то, как бы мой любимый не застудился. Вон как рванул, и обувка не понадобилась. А ты отдыхай, больше сегодня тебя никто не побеспокоит, завтра загляну. И дверь не забудь запереть, а то, не ровен час, ещё кого занесёт.
Когда ушла и Татьяна, Аля бессильно опустилась на стул. Надо было прийти в себя. Она включила телевизор: там во всю отмечали наступивший новый год, но веселье и блеск эстрадных звезд девушку сейчас совсем не радовали. Она пощёлкала пультом и остановила свой выбор на старой доброй советской комедии. Очень быстро происходящее на экране её так увлекло, что она успокоилась и почти забыла все треволнения дня и даже с удовольствием съела целую миску вкуснейшей квашеной капусты.
Остаток вечер прошел спокойно. Ёлка была водружена на место, осколки разбитых игрушек сметены в мусорное ведро. Жалко, конечно – бабушкины, сохранившиеся ещё с прошлого века ёлочные украшения напоминали о детстве.
Уже собираясь ложиться спать, Аля вспомнила слова соседки про домового, взяла чистое блюдечко, положила на него кусочек сыра, печенье и конфету. Попросила домового принять угощение и даже извинилась, что нет молока для него.
Когда она укрылась одеялом, к ней на кровать мягко вспрыгнул кот, немного повозился, улегся калачиком в ногах и громко заурчал. Стало совсем уютно и спокойно.
– Вот и славно. Спокойной ночи, дружок. Спасибо тебе за помощь, – прошептала засыпая Аля.
ДневникдомовогоФомича
Ну и денёк сегодня выдался. Давненько я так не развлекался. Всё-таки хорошо, когда люди в доме. Хлопотно, конечно, зато не скучно. Дружок мой закадычный, Васька, вернулся. Очень вовремя. Без него я бы с этим наглым Николаем нипочём бы не справился. Торговался котяра, правда, долго. Требовал отдать ему говорящую мышь на ужин. Мне её стало жалко. Хоть и бесполезное создание, но я к ней уже успел привязаться. Сошлись на том, что я ему колбасы принесу и, если что, от новой хозяйки его прикрою. Васька покочевряжился для порядка, но отработал колбасу на совесть. Настоящую корриду устроил. Так этому Николаю и надо. А мыши я отдал сыр и печенье, которые для меня Аля на столе припасла. Только конфету себе оставил. Уж больно сладенького захотелось после всех переживаний. Устал я сегодня что-то. Пойду посплю. Вон, все уже сопят давно.
Глава 3
2-е января
Второе утро нового года выдалось ветреным и снежным. За окном висела сплошная белая мгла, как в первый день творения мира. Сугробы уже подбирались к самым окнам. Васька сидел на подоконнике и внимательно наблюдал за танцами снежинок. На его рыжей морде явно читалось довольство жизнью – он сыт, в тепле и метель ему нипочём.
Аля встала, умылась у старенького бабушкиного умывальника с громыхающим пестиком вместо крана, вскипятила чайник и уселась завтракать. Её одолевали противоречивые мысли. Что делать дальше? Возвращаться в город или остаться здесь? На работу ещё нескоро– праздники длинные. Можно не торопиться и спокойно отдохнуть от городской суеты, свежим воздухом надышаться, у настоящей печки насидеться, да и подумать не спеша есть о чём.
Вдруг Алю как током ударило – родители! Они ведь уверены, что она в городе, в гостях у Дениса, своего парня. Но ведь сегодня уже второе, а она им ни разу не позвонила. В новогоднюю ночь ей было не до того, да и не хотелось их расстраивать, а изобразить праздничное настроение у неё вряд ли бы получилось. А вчера столько всяких событий и волнений на неё свалилось, что она совсем забыла о своих дочерних обязанностях. Алевтина бросилась к своей сумочке, долго рылась в ней. Наконец телефон был извлечён на свет божий, но его экран был тёмен и равнодушен к любым манипуляциям– он безнадежно сел. Аля вытряхнула всё содержимое своей сумочки на стол, почти молясь про себя, чтобы зарядка была в ней! Но молитвы не помогли. Среди множества вещей и пустяшных мелочей, совершенно необходимых девушке, зарядки для телефона не оказалось. Аля бессильно опустилась на стул и даже застонала тихонько от отчаяния. Она уже второй день не выходит на связь и телефон отключился. Значит скорее всего её уже ищут и очень волнуются. Надо срочно что-то делать!
Алевтина кинулась к вешалке. Сапожки на каблуке, шубка по колено, на голове беретик. Застегнув последнюю пуговицу на шубе, она услышала возмущенное мяуканье со стороны окна. Васька слегка отодвинул лапой занавеску и, как будто, кивал головой за окно. Мол, посмотри, что там творится, а ты в сапожках и беретике, неразумная. Это тебе не город с расчищенными тротуарами.
– А ведь ты прав, дружок. В таком виде я далеко не уйду – и ноги отморожу и каблуки переломаю.
Кот, довольный, что ему удалось донести разумную мысль до новой хозяйки, успокоился и заурчал. А Алевтина бросилась к шкафу искать что-нибудь подходящее в бабушкином гардеробе.
Через несколько минут были обнаружены изрядно поношенные, но очень мягкие и теплые валенки, пуховый, ручной вязки платок и почти не ношенное длинное пальто-пуховик с капюшоном. Это пальто только в прошлом году её родители подарили бабушке, и оно выглядело даже модно. Всё это великолепие село на Алю как влитое. Хорошо, что они с бабушкой оказались одного размера и роста. Только вот нафталиновый запах, въевшийся в вещи, сильно бил в нос.
Аля закончила осматривать себя в зеркале и повеселев, даже подмигнула, наблюдавшему за ней, Ваське.
В сенях было темно. Боясь налететь на какое-нибудь препятствие, Аля, немного подумав, вернулась в дом и взяла свечку. При её неверном свете, сени показались сказочной пещерой. Деревянные кадки превратились в сундуки с сокровищами, вилы и грабли, стоявшие у стены, стали рогами невиданных животных. В углах что-то шуршало и поскрипывало. Аля даже оробела немного. Шнур с лампочкой без абажура висел совсем недалеко от двери, но даже этапарашагов далась ей не без труда. Наконец её рука дотянулась до лампочки, Аля её слегка повернула, и яркий свет озарил самые обыкновенные, немного захламлённые деревенские сени. Первое препятствие пройдено, можно двигаться дальше.
Алевтина распахнула дверь на улицу. Резкий порыв ветра, словно поджидая её, тут же швырнул в лицо хорошую пригоршню колючих снежинок. Ступеньки совсем замело. От тропинки, ведущей к крыльцу, не осталось и следа, её сравняло с сугробами так, как будто её никогда и не было. Но делать было нечего – надо идти.
Дом, в котором жила соседка Таня, был совсем недалеко. Но и это небольшое расстояние оказалось для Али испытанием. Идти приходилось почти на ощупь. Мело так, что трудно было открыть глаза, а дышать приходилось через варежку. В широкие голенища валенок набивался снег и ноги стали совсем мокрыми. Но Аля мужественно двигалась вперед.
Подойдя уже совсем близко к дому, она заметила в окне женщину. Даже несмотря на метель, Алевтина сумела разглядеть её лицо. Это была мать Татьяны. Почему-то её глаза были неестественно круглыми, а рот приоткрыт в немом возгласе. Она мелко и часто крестилась. Но Але некогда было размышлять над странным поведением женщины. Она торопливо пробежала последние несколько метров и с облегчением захлопнула со собой входную дверь.
– Доброе утро, – бодро поздоровалась она, оказавшись в просторной, жарко натопленной избе.
Татьянина мама, так и стоявшая у окна, медленно повернулась. Её глаза ещё больше округлились.
– Алевтина, ты? – еле слышно прошептала она.
– Да, я.
Женщина вдруг как-то вся обмякла, закатила глаза и рухнула на пол как подкошенная. Грохот получился изрядный. На него из кухни и выскочила Татьяна.
– Мама! Что с тобой? – она подхватила её голову. – Что с ней случилось? Почему она упала? – испуганно обратилась она уже к Алевтине.
– Не знаю. Я зашла, поздоровалась. Она меня увидела, назвала по имени и тут же упала в оброк.
– И всё?
– Всё. Постой! Она ещё из окна на меня как-то странно смотрела и крестилась почему-то.
Татьяна сбегала на кухню и через секунду вернулась с чашкой холодной воды. Набрав в рот побольше жидкости, она прицелилась и с силой выдула её мелкими брызгами прямо в лицо матери. Получилось эффектно и действенно. Женщина поморщилась и слабо простонала:
– Таня, я сейчас видела… – она приоткрыла глаза и взгляд её упал прямо на Алевтину. – Ааааа-а, – и она снова потеряла сознание.
– Что-то я не пойму, это она тебе так обрадовалась, что аж чувств лишилась?
На шум появился Танин отец:
– Что тут происходит? – громыхнул он басом. – Почему моя жена на полу валяется? Да ещё и мокрая вся?
Тут он заметил мнущуюся у дверей Алю:
– Здрасьти. А вы кто же будете? – поинтересовался он.
– Это Алевтина наша… Степановна. Воскресла никак! – раздалось с пола еле внятно.
– Что она шепчет? Какая Степановна? Соседка наша, что ли?
– Да, я ваша соседка. Только я не Алевтина Степановна, а Алевтина Сергеевна, внучка Алевтины Степановны.
– Постой, не части. Толком объясняй. Кто такая? Откуда взялась? И зачем к нам явилась?
Аля вздохнула и очень медленно и членораздельно произнесла:
– Я Смирнова Алевтина Сергеевна. Внучка вашей соседки Смирновой Алевтины Степановны. Приехала на каникулы. Обнаружила, что забыла зарядку для телефона и пришла к вам взаймы её попросить или у вас «подзарядиться» – домой позвонить очень надо.
– Так ты не Степановна? – голос Таниной мамы стал чуть бодрее.
– Нет, конечно. Говорю же, я её внучка.
– А как похожа-то! И одета как она. – Мама уже сидела на полу, взгляд её стал уже почти осмысленным. – Я выглянула в окно – смотрю идёт. Соседка, значит, наша идёт, Алевтина Степановна. Идёт и земли ногами не касается. Ну, думаю, не иначе за кем-то явилась, раз решила так явственно показаться. А раз мне показалась, значит за мной и идёт – пришёл мой смертный час.
– Ты ерунду-то всякую поменьше мели, – забасил отец. И хватит по полу ползать. Поднимайся, да гостью встреть по-человечески.
– Ой, как похожа, как похожа. – продолжала причитать Танина мама. Однако, с пола поднялась, утерла мокрое лицо рукавом халата и на всякий случай ещё раз перекрестилась.
Пока заряжался телефон, Аля познакомилась с родителями Тани, Зоей Ильиничной и Федором Михайловичем, и ещё раз рассказала историю о том, почему одна приехала встречать новый год в бабушкин дом в деревню. Танин отец солидно помалкивал, а мама все охала и причитала, при этом ловко накрывая стол к чаю.
Вдруг к завываниям метели за окном добавился ещё один глухой и монотонный звук.
– Кому это в такую погоду на тракторе кататься приспичило? – выглянул за занавеску Федор Михайлович.
– Наверное, наш Коленька дорогу расчистить решил, – предположила Зоя Ильинична, – какой трудолюбивый мальчик, все празднуют, а он поработать решил, людям добро сделать.
– Может быть и трудолюбивый, да не больно умный. Кто же снег чистит, когда метель только началась и кончаться не собирается? Завтра чистить надо будет, когда отметёт, – подал голос Федор Михайлович.
– Не наговаривай на моего Колю, – возмутилась Татьяна. – Мы когда от Али домой шли, ему кто-то позвонил. Он сказал, что возникло срочное дело и можно хорошо подзаработать.
– Какое дело? Снег с места на место гонять? И какой дурак ему за это платить станет? – резонно поинтересовался Федор Михайлович.
– Он не сказал, убежал сразу. – Татьяна почти обиделась за своего жениха.
Тем временем звук работающего мотора все приближался и уже звучал не монотонно, а разложился на два тона и звучал почти аккордно. Все – и Аля и Татьяна и оба её родителя – с любопытством прильнули к окну.
«А в деревне посмотреть на проезжающий трактор – настоящее развлечение», – сделала неожиданное для себя открытие Алевтина.
Из густой пелены снега появился ярко красный новенький трактор. Он натужно ревел и дымил, а через минуту группа наблюдателей увидела, что он не один. За собой на тросе трактор тащил тоже натужно ревущий и дымящий автомобиль. Автомобиль хоть и претендовал на гордое звание «внедорожник», но деревенские свеженькие сугробы были ему «не по зубам», то есть не по колёсам. Он беспомощно мотался за кормой у трактора, пробуксовывал и каждую секунду норовил зарыться носом в сугроб. Когда автодуэт поравнялся с домом, Алевтина вскрикнула:
– Это же Денис! – В водителе внедорожника она с удивлением узнала своего несостоявшегося жениха.
– Какой ещё Денис? И почему он на тракторе катается? – недовольно пробурчал Федор Михайлович
– Он не на тракторе, он в машине сидит. Только откуда у него машина? И откуда здесь он сам?
Трактор дотащил машину до Алиного дома и остановился.
– Простите, я должна идти. – Аля быстро оделась, схватила телефон и выскочила на улицу.
Она опять оказалась в метельной карусели, но, запахнув поплотнее пуховик, быстро побежала к дому.
Начерпав полные валенки снега, в сбившемся с головы платке, через несколько минут она ввалилась в свои сени. Николай и Денис ещё топтались между кадками и вилами и стряхивали снег с плеч.
– Аля!
– Денис! Как ты тут оказался? Как меня нашёл?
– Слава богу! С тобой все в порядке! – Денис кинулся к Але.
– Конечно в порядке. Что со мной могло случиться? – Аля сначала всей душой рванувшаяся к своему жениху, но вспомнив почему она тут и твёрдо отстранила от себя Дениса.
– Что? Что случилось? Почему ты сюда сбежала? Я ждал тебя встречать Новый год! – Денис в самом деле был сильно взволнован.
– Давай войдем в дом и спокойно поговорим, – строго сказала Алевтина.
Аля перешагнула порог, Денис последовал за ней, а следом и Николай оказался в тепло натопленной комнате. Когда хлопнула дверь Алевтина и Денис с удивлением обернулись – захваченные своими эмоциями, они совершенно забыли о Николае. А он как будто и не собирался никуда уходить, стянул шапку и уже хотел снимать валенки. Удивленные взгляды парочки он заметил, но это его не остановило:
– Согреться-то дадите или на мороз выгоните спасителя? Кроме того, мне кто-то тут денег заплатить обещал. – Он разделся и уверенно протопал к столу. – Хозяйка, чайку-то нальешь для сугреву?
– Денег… Да-да, конечно. – Денис начал рыться в карманах. – Простите, Николай, у меня только банковская карта, у вас есть в деревне банкомат?
– Ну-у, начинается. Всегда с вами с городскими проблемы. Банкомат только в райцентре, в деревне он нам без надобности.
– Тогда переводом. Какой у вас номер телефона?
– Номер телефона? Опять мимо. Телефон у меня старой модели, кнопочный. Так что, принимаем только наличные.
– Аленька, – повернулся он к Алевтине, – одолжи мне немного наличных, у меня с собой нет.
– Выходит в гости к девушке едем, спасателей вызываем, а в кармане ни шиша. Хорош, однако, жених.
– Он мне не жених. – У Али на глаза навернулись слезы.
– Ещё лучше! Я тут вместо того, чтобы со своей невестой праздник праздновать, по метели на общественном тракторе сугробы перемешиваю, а он – не пойми кто, да ещё и с пустыми карманами. – Николай на глазах терял веселость и уже смотрел на Дениса с суровостью.
Аля только растерянно переводила взгляд с одного на другого.
* * *
– Фомич, ситуация накаляется. – Мышь с домовым, как обычно наблюдали за происходящим из-под кровати. Васисуалий забился на своё излюблинное место под буфетом. – Вмешиваться будем?
– Обождем пока. Ещё не известно, что это за субъект к нашей хозяйке прибыл и как она себя поведет. Но сдается мне, что это тот самый, из-за которого она сюда и сбежала. И чувствую я, что добра от него не жди – гнильцой от него веет.
– Точно! Это парень её городской! Не скажу, что я большой знаток мужчин, – глубокомысленно заявила я, – но мне кажется, что он тот ещё тип.
– С чего такие выводы?
– Вспомни, что про него Аля рассказывала. Её в гости позвал, а сам с другой миловался, а ведь она его женихом считала.
– Но ведь примчался сюда в такую пургу.
– Примчался. Только вот зачем?
– А вот это мы и должны выяснить.
* * *
– Аленька, давай поговорим спокойно, – Денис кинул косой взгляд на развалившегося на стуле Николая, – без свидетелей.
– Мне скрывать нечего. А вот у тебя, похоже, секреты имеются и, скажу прямо, именно из-за них я сюда и уехала.
– Что ты имеешь ввиду?
– Я видела тебя с ней, вернее слышала. Я шла к тебе, не захотела ждать лифт и пошла по лестнице, а там… Там ты с ней целовался.
Для Дениса такое заявление явно стало неожиданностью. Он сделался задумчив и растерянно двинулся к двери. Со стороны могло показаться, что он собирается уйти и из дома, и от неудобного вопроса. Но, постояв немного у косяка, он решительно снял куртку, скинул ботинки и уже совершенно с другим выражением лица повернулся к Але.
– Милая, я все объясню. Это моя коллега, она приносила мне документы и это был просто поцелуй благодарности за услугу.
– Боже, как банально, – Покачала головой Аля.
– Я тебя не обманываю! – Денис уже совсем взял себя в руки.
– А документы были тебе абсолютно необходимы именно в новогоднюю ночь?
– Любимая, ты же знаешь мою работу. Меня могли дернуть в любой момент, и я должен быть всегда готов.
– Слышь, пионер, и кем же ты работаешь? – вклинился в разговор Николай. Он вёл себя уже совсем по-хозяйски: сходил на кухню, поставил чайник. Теперь он сидел за столом, шелестя карамельными обертками. В рот уже отправилась вторая конфета.
– Я риэлтор. – гордо расправил плечи Денис. – У меня много состоятельных клиентов и они могут в любой момент захотеть посмотреть какой-нибудь из объектов. Поэтому… А, собственно, ваше какое дело?
– Интересуюсь, какая такая работа у жениха в большом городе, что он у невесты денег просит, чтобы за тягач расплатиться.
– Я же сказал, что всё оплачу.
– Да? И когда же? У нас, братан, так не делается. Оказали тебе услугу, вытащили из сугроба, по твоей слёзной просьбе, между прочим, – будь добр расплатись за труды, а не корми обещаниями. Или у вас в городе не так делают?
– У нас в городе морду бьют тем, кто не в свое дело лезет. – Денис уже начал входить в раж и угрожающе двинулся в сторону Николая.
Тот невозмутимо продолжал жевать карамельку.
– Стоп! Хватит! – Аля схватила свою сумочку, достала несколько купюр. – Николай, возьми деньги и уходи, пожалуйста.
– Э нет. Гусары у дам денег не берут. Так, между прочим, твоя бабушка меня учила. – Николай поднялся из-за стола. –А халявщиков и врунов учить надо.
– Не ты ли меня учить собрался? – Денис вплотную придвинулся к Николаю и злобно засверкал глазами, в пылу гнева, не замечая, что почти на голову ниже его.
– Я ли, я ли. – невозмутимо ответил Николай и сильно боднул Дениса в голову.
Денис удивленно вытаращил глаза и рухнул на пол, как подкошенный.
– Господи, что ты наделал!? – Алевтина бросилась к поверженному Денису и принялась ощупывать его голову. На лбу у него начал наливаться большущий синяк.
Николай сел обратно за стол, как ни в чём не бывало.
– Хлипкий у тебя жених, – сокрушенно покачал он головой, – а хорохорится как большой.
– Он, вообще-то, восточными единоборствами занимается. – вступилась за пострадавшего Аля.
– Да? – удивленно поднял бровь Николай. – А так-то и не скажешь. Ну ладно, в себя придёт – посмотрим, какой он борец.
* * *
– Один ноль в пользу наших. – домовой выглядел чрезвычайно довольным.
– Фомич, чему ты радуешься? Ты же слышал, Аля сказала, что Денис восточными единоборствами занимается, сейчас очнётся и наваляет нашим по первое число.
– Сегодня уже второе, так что опоздал он малость. А что такое восточные единоборства?
– Точно не скажу, но звучит забористо. Судя по названию, он один борется за восточную сторону.
– А-а… ну тогда не страшно. Ему одному нашего Николашу не одолеть, тем более куда-то за сторону.
– И всё же не спокойно мне, Фомич. Пора брать инициативу в свои руки, а то эти борцы дров наломают, не расхлебаем потом. Давай Ваську опять к делу подключать.
– Боюсь, что он не согласится, колбасы-то больше нет, а за здорово живешь он в драку ввязываться не станет.
* * *
На полу возникло шевеление. Денис перевернулся на живот и пополз в сторону стола. Через секунду раздался страшный вопль, а следом отборная брань.
Оказалось, Денис дополз до ноги Николая и вцепился в неё зубами. Николай матерился, пытаясь стряхнуть обидчика, и что было мочи пинал второй ногой Дениса куда попало. В виду немалой длины ног попадал он в разные места и даже в весьма удаленные, так что Денису приходилось не сладко. Он извивался, пытаясь увернуться, но упорно грыз вражескую ногу.
* * *
«Так вот что такое восточные единоборства»– подумала мышь. Её мышиное сердечко не выдержало подобного зрелища и она, недолго думая, рванула через всю комнату под буфет, где отсиживался равнодушный ко всему кот Васька.
Он даже не смотрел в сторону дерущихся и спокойно вылизывал свой хвост. Появление под буфетом мыши заставило его прервать увлекательное занятие, он плотоядно облизнулся и с удивлением уставился на неё.
– Что смотришь? Неужели тебе всё равно, что они сейчас перегрызут друг друга? – пропищала мышь.
– А тебе не всё равно? – в кошачьих глазах явно читались мысли о еде, а не о том, что происходило в комнате.
– Васенька, ну сделай что-нибудь. Я знаю, ты можешь, – запела она сладким голосом, на который только была способна. А у самой все поджилки затряслись от Васькиного взгляда.
– Я тебе не Васенька, а Васисуалий, – гордо ответствовал кот. – Запомни раз и навсегда. Я не терплю фамильярностей, да ещё от мышей.
– Ой, ну прости меня. Я и не знала, что у тебя такое красивое имя, даже не слыхала никогда такого.
– Васисуалий, значит, царственный. Понятно?
– Конечно, Васисуалий. Какое чудесное имя! Уверена, оно запомнится на долгие годы своими великими делами, – Взгляд вредного кота немного потеплел, и мышь продолжила заливаться, даже перейдя на «вы». – Уважаемый Васисуалий, не могли бы вы вмешаться и помочь Николаю, он ведь, насколько мне известно, ваш спаситель. Не будете ли вы так любезны отплатить ему добром с присущей вам царской щедростью?
Сама мышь не была уверена, что именно Николая следует спасать, но за чужака и вовсе никто не вступится, а драку надо было срочно прекращать, а то, не ровен час, до смертоубийства дойдёт, уж больно горячи женихи оказались.
– Так уж и спаситель, – фыркнул Васька. – Всякими объедками кормил и дальше курятника не пускал, а я, между прочим, кот благородных кровей.
– О! Ну благородные крови сразу видно, – решила подыграть она. – Каких же, позвольте поинтересоваться?
– Сибирских! Вот каких, – Васька аж раздулся от важности.
Однако время поджимало.
– Васисуалий, сделайте же что-нибудь! – Уже взмолилась мышь.
Возня и крики в комнате только усиливались.
– А мне что за это? – кот прищурил жёлтый глаз.
– Колбаса, сыр, курица – всё, что душа пожелает.
– А ещё я мышей люблю, – заявил наглый котяра, явно намекая.
– Васисуалий, я, конечно, глубоко уважаю ваши вкусы, но согласитесь, тогда это будет одноразовая трапеза, а я вам предлагаю долгосрочный контракт.
Васька с сомнением посмотрел на мышь, потом на дерущихся, немного покрутил усами и принял правильное решение: регулярное питание куда лучше одноразового перекуса.
Он вытянулся в струнку на стартовой позиции и, утробно рыкнув, ринулся в бой. Одним прыжком он оказался на спине у Дениса и принялся неистово кусать его и драть когтями свитер. Денис завопил и, наконец, расцепил зубы на ноге Николая. Тот не замедлил этим воспользоваться, вскочил, схватил за шиворот Дениса вместе с оставшимся висеть на спине котом, и вмазал ему, то есть Денису, кулаком в нос. Денис опять оказался на полу, прижав собой Васисуалия. Теперь Денис затих, зато во всё горло заблажил придавленный им кот.
– Прекратите! Прекратите же, наконец! – закричала Алевтина, с трудом перекрывая кошачий визг. – Вы оба! Вы оба знаете кто? – По её лицу было видно, что ей очень хочется назвать парней не совсем лицеприятным определением, но хорошее воспитание всё же пересилило. Она резко развернулась, бросилась к двери, моментально впрыгнула в валенки и, уже на ходу натягивая пуховик, выбежала на улицу. Дверь осталась распахнутой настежь.
Всё ещё 2-е января
Аля бежала по сугробам, глотая слёзы и таявшие на губах снежинки. На улице уже стемнело. Фонари горели где-то на другом конце улицы. В потёмках и в метели Аля чуть не налетела на трактор, уже ставший больше похожим на огромный сугроб. Она неловко шагнула в сторону, валенок увяз в сугробе и никак не хотел вылезать обратно, Аля принялась дергать ногой, пытаясь вытащить валенок, но все усилия были напрасны. Валенок остался в глубине сугроба, а одна нога голой. Нервы окончательно сдали, Алевтина завалилась на снег и зарыдала во весь голос.
В таком состоянии её и обнаружила подруга Татьяна.
– Божечки мои, Алевтина! Ты чего же это тут в снегу валяешься, как собака бездомная, да ещё и босая?
– Валенок потеряла, – заливалась слезами Аля.
– И всего-то? Не рыдай, сейчас я его отыщу. – Татьяна нырнула в сугроб, порылась там, раскидывая во все стороны комья снега, и вскоре вынырнула с валенком.
– Надевай и не реви. – протянула она обувку подруге.
Аля надела валенок, но продолжала сидеть на снегу и плакать. Татьяна озадаченно смотрела на подругу.
– Что-то тут не так. Давай, Алевтина, рассказывай, что у тебя приключилось?
Аля нервно всхлипывала и что-то невнятно бормотала сквозь слёзы. Но Татьяна ничего не могла разобрать через завывания метели и Алины всхлипы.
– Так, подружка, вставай и пошли домой – там всё и расскажешь. – Она подхватила Алю под руку и легко выдернула из сугроба.
– Таня, пойдем, пожалуйста, к тебе. Я сейчас домой не хочу.
– Что так? Жених своим явлением не порадовал?
– Они там с Николаем дерутся. Не могу это видеть.
– Та-аак, – протянула Таня. – А я-то думаю, куда он опять запропал. Ладно, давай я тебя к нам провожу и пойду с ними разберусь.
Отведя Алевтину в родительский дом и передав её с рук на руки всполошившейся Зое Ильиничне, Татьяна решительно двинулась обратно в Алину избушку. Дверь в неё так и была распахнута после бегства хозяйки, у порога уже намело приличный сугробчик. Внутри было тихо. «Неужто поубивали друг друга?» – ёкнуло Танино сердце. Готовясь увидеть страшное, Татьяна застала почти идиллическую картину.
Денис и Николай сидели за столом. И не просто сидели, а в обнимку, и тихо и почти нежно пели «под крылом самолета…».У обоих одежда на спинах была разорвана в клочья. У Николая лоскуты ткани висели не только на спине, но и одна из штанин была изрядно разодрана, а у Дениса бахрому из шерстяных ниток свитера дополнял живописный синяк почти во весь лоб величиной и окровавленный нос. Появление Татьяны они не заметили.
Таня поплотнее прикрыла дверь, привалилась к косяку и скрестила руки на груди.
– Кх-кх. – Постаралась привлечь к себе внимание она. Но это не помогло, парни продолжали выводить свои рулады. – Голуби мои! – добавила громкости Татьяна.
Наконец она была услышана, певуны замолчали и дружно повернули к ней головы.
– Танечка, это ты! – радостно просиял Николай. – Познакомься, Денис, это Таня – невеста моя. Таня, а это Денис – мой новый друг.
Денис вскочил со стула и попытался изобразить гусарский поклон с щелканьем каблуками, но потерял равновесие и неуклюже плюхнулся обратно. Понаблюдав за телодвижениями новоиспеченного друга, Николай решил, что надежнее оставаться на стуле.
– Так-так… Друзья, значит. И когда же вы успели так задружиться? Аля там рыдает, думает, что вы уже поубивали друг друга, а они тут обнимаются и песни поют.
–Ну-у … мы повздорили немного, а потом помирились. А потом Денис меня к себе в гости пригласил, город посмотреть. Говорит в Новый год там красиво очень: огни везде и скульптуры ледяные. А я окромя снеговиков никаких скульптур отродясь не видал.
– А Николай обещал научить меня трактор водить. Я такую зверь-машину тоже никогда не видел, – Денис, несмотря на весьма потрепанный вид, выглядел абсолютно довольным жизнью. – Танечка, присаживайтесь, выпейте с нами чаю, – гостеприимно повел он рукой.
Татьяна, посомневавшись немного, рассудила, что лучше не обострять обстановку. Сняла пальто и села к столу. «В конце концов, если не можешь подавить вакханалию, надо её возглавить.» – мудро рассудила она.
– Ну давайте знакомиться.
После горячего чая Таня разомлела, подобрела и беседа потекла вполне непринужденно. Обсуждали, конечно, бегство Али в деревню в канун новогодней ночи. Денис рассказал свою версию событий, сказав, что был неправильно понят и к нему приходила коллега с документами, а ни какая не любовница. А Алевтина, ничего никому не сказав, куда-то исчезла. Денису пришлось Новый год встречать одному за праздничным столом со свечами, но это его совершенно не радовало – он страшно волновался из-за исчезновения невесты.
– И что же, ты за целую ночь ничего не предпринял?
– Я звонил ей раз двадцать, но она сбрасывала звонки, а потом и вовсе стала недоступна.
– А её родителям, что, не звонил?
– Нет, у меня их телефонов нет. Подружке её звонил, но она только хохотала в телефон и не понимала, что я ей говорю.
– А всякие службы спасения?
– В новогоднюю ночь? И что я бы им сказал? Что невеста пропала? Мне, в лучшем случае, ответили бы, чтобы родственники через три дня заявление писать приходили, а то и просто послали бы.
– И то верно. А как же ты всё-таки здесь оказался?
– Первого числа перезвонила проспавшаяся подруга и посоветовала здесь её поискать. Аля мне про эту избушку рассказывала, а адрес подруга дала и свою машину одолжила.
Николай вдруг поднялся и решительно двинулся к двери.
– Милый, ты куда собрался?
– Я? Так до ветру,. – Коля довольно резво выскочил за дверь и торопливо захлопнул её за собой.
Оставшись вдвоем, Татьяна с Денисом смущенно замолчали – говорить было больше не о чем.
Николай долго не возвращался, и Татьяна начала уже беспокоиться, не влип ли её жених опять в какую-нибудь передрягу, с него станется. Денис же прикрыл глаза и будто бы уснул, хотя Татьяна была уверена, что он притворяется.
Наконец, дверь хлопнула и комнату ввалился Николай, румяный и довольный.
– Удачно ли ты до ветру сходил? – Татьяна недовольно изогнула бровь. – И что так долго?
– Ну ты вопросы задаешь, Танюха. Надобность безотлагательная возникла, вот и долго. Подробности нужны?
– Оставь себе. Погляди, дружок твой уже уснуть успел, пока ты за подробностями ходил, – тут Денис зашевелился, потом пристроил голову на столе прямо между чашками и негромко захрапел.
Парочка удивленно уставилась на него.
– Вот, что ты наделал! Полюбуйся! Что я теперь Алевтине скажу? Человек поговорить приехал, а ты его избил до бесчувствия, а потом заговорил до бессознания.
– Ну устал паренёк, переживал опять же, вот и не рассчитал силенки.
– Положи его на кровать ипошли домой, там Аля сидит, нервничает.
Николай послушно выполнил указание. Легко, как пушинку, подхватил Дениса и с большой аккуратностью опустил его на кровать.
– Отдыхай, братишка. Слабоваты вы, однако, городские, и посидеть-то толком не успели.
– Пошли, пошли, заботливый ты мой, – Татьяна уже одетая ждала Николая у двери. С кровати доносилось негромкое посапывание.
* * *
Как только дверь за гостями закрылась, мышь и домовой собрались под кроватью на военный совет. В виду сегодняшнего двойного героического выступления, на него так же был допущен и Васисуалий.
– Ну что ж, друзья мои, день выдался непростым и ситуация, на мой взгляд, не однозначна. – Открыл наше заседание Фомич, как заправский председатель. – Предлагаю высказывать свои мнения и предложения.
– А что тут высказывать? – тут же выступил Васька. – Гнать чужака надо поганой метлой, явился не ждали и давай наших кусать почём зря, а потом без зазрения с ним за стол уселся. Я хоть Николашку и не очень жалую, а за своих обидно. Зря я вас утром послушался и пиджак ему попортил.
Надо сказать, что кот эту тираду не произнёс, а возмущенно промяукал, а местами даже и прошипел, но мы с домовым прекрасно его понимали. Только в этот момент мышь осознала, что прекрасно понимет кошачий язык. Уговаривая его под буфетом, она даже не придала этому значения, теперь же это открытие сразило её почти наповал. «Нет, я всё-таки гений» – с гордостью подумала она.
Видно, не зря судьба их свела. Что-то она под этим подразумевала, раз кот, домовой и говорящая мышь в одном месте собрались и теперь судьбу людей позволяют себе решать.
– Ну, положим, пиджак ты ему не за просто так порвал, а за мзду немалую, а потом и чужаку наряд попортил не просто так. – Возмутилась мышь. – Так что собственной позиции ты пока не проявил, а выступил как банальный наёмник.
– Что!? Что эта серая пищит? – котяра угрожающе двинулся на неё.
