Читать книгу Весенние каникулы самурайки - Группа авторов - Страница 1

Солнце только начинало пробиваться сквозь утреннюю дымку, окрашивая небо в нежные пастельные оттенки, когда Лила ступила на тропу, ведущую вверх. Перед ее взором, словно мираж, возвышался холм, местами еще укутанный снежным покровом уходящей зимы, а на его вершине стояло одинокое дерево сакуры. Казалось, что сакура медленно танцует, изящно и мягко двигая своими ветвями, безмолвно приглашая ее присоединиться к совершению танца весны под играющую в окружающем пространстве музыку восточного ветра. Каждый раз, когда Лила находилась под этим старинным деревом, она чувствовала себя под защитой чего-то большого и невидимого. Прикрыв свои карие глаза на несколько секунд и глубоко вздохнув, Лила почувствовала, что словно находится под дождем из розовых лепестков. Очищающий и успокаивающий цветочный душ, он словно смывал с нее усталость привычных серых будней и тяжелых мыслей. Иногда до ее лица или руки дотрагивался на долю секунды какой-то пролетавший мимо лепесток – и это было похоже на поцелуй самого Бога. Цветки сакуры кружились в медленном, завораживающем вальсе, то взмывая вверх, то плавно опускаясь к земле. Они переплетались, создавая эфемерные узоры, которые менялись с каждым мгновением. Казалось, сама природа решила устроить волшебное представление для своей единственной зрительницы, той, которая создала этот мир со всей его тишиной, гармонией и красотой.

Под изобильными ветвями сакуры стояла небольшая деревянная скамейка. Лила построила ее в своей фантазии в надежде на то, что однажды кто-то придет, сядет с ней рядом, обнимет за плечи и даст какое-то доброе напутствие, которое освободит мучающуюся душу от того груза, что лежит на ее юных плечах уже больше года. Понятно, что это все была ее игра, побег от реальности. Она пыталась представлять ангелов, прилетавших к ней на встречу, седовласых старцев, даже пыталась представить самого Бога, но почему-то всегда сюжет обрывался на какой-то неловкой тишине. Все эти персонажи просто сидели рядом и молчали. Дальше воображение идти отказывалось. Так и развеивались ее фантазии без какого-либо продолжения, и девушка каждую ночь нервозно ворочалась в кровати до самого утра в бессмысленных попытках уснуть или найти что-то, что она сама не знала.

Однако сегодня было что-то изменилось: нити фантазий словно переплелись с нитями сна и начали создавать какой-то новый сюжет развития событий.

Неожиданно Лила услышала едва уловимый звук колокольчиков и резко открыла глаза. Кажется, она незаметно для себя уснула у ствола дерева под убаюкивающие песни ветра и шелест цветов. Тревожно оглядевшись по сторонам, она обхватила себя за колени, которые покрывал подол воздушного бирюзового платья из шифона и положила голову на них.

«Наверное, мне показалось. Никаких колокольчиков здесь никогда и не было», – подумала она.

Но колокольчики вновь заиграли, и их переливающийся звук становился все громче и громче. Лила быстро встала и отошла от дерева. Тут она увидела, как из самого сердца сакуры, образ которого она нарисовала невидимой акварелью на стволе, появился силуэт в очень ярком сиянии солнечного света. Девушка закрыла глаза руками и держала их так до тех пор, пока не почувствовала, что кто-то бережно гладит ее по длинным черным волосам.

– Не может этого быть, – тихо прошептала Лила и ее сердце забилось настолько быстро, что она подумала, что оно не выдержит того, что ей предстояло увидеть. Она медленно открыла глаза и увидела перед собой его. Человека, за возвращение которого она готова была отдать все, что только можно. Своего дедушку.

Лила замерла, не веря тому, что видит. Он выглядел так же, как и всегда: добрые морщинки вокруг глаз, мягкая улыбка, нос с горбинкой. На нем были одеты синий свитер, который достался ему подарком от отца Лилы, и свободные серые брюки. Одет он был очень просто и на его ногах совершенно отсутствовала обувь.

«Где просто – там ангелов со ста, а где мудрено – нет ни одного!» – любил повторять фразу дедушка. Она и сейчас пронеслась у нее в голове. Лиле еще предстояло понять смысл этого выражения. Она, в отличие от дедушки, на разной «мудренности» была очень помешана. Хоть это касалось внешнего вида, хоть чего-либо еще.

– Дедушка? – прошептала Лила, боясь разрушить это хрупкое видение, возникшее перед ней так спонтанно. – Это ты…

– Здравствуй, моя любимая самураечка! – его голос был наполнен такой радостью и любовью, что Лила расплакалась.

«Самураечка». Слово, которое она не слышала уже давно. Дедушка любил называть ее так в моменты, когда ловил внучку на просмотре кино и мультсериалов с японскими мотивами. Лиле нравилось все, что было связано с этой страной.

– Я… я думала, ты ушел, – всхлипнула она.

– Я ушел из твоего мира, но не из твоего сердца, Лила. Я всегда буду рядом с тобой, – ответил он, нежно вытирая слезы с ее щек.

– Мне так плохо, дедушка. Я не могу спать, я все время боюсь. Мир кажется таким пустым и ненадежным без тебя, – призналась она и почувствовала, что еще немного и поток сильных эмоций утопит ее.

Дедушка обнял ее очень крепкой хваткой, и Лила почувствовала, как тепло и сила его объятий окутывает ее, словно одеяло. Они присели на лавочку под сакурой.

– Я знаю, милая. Я чувствую твою боль. Но ты должна помнить, что жизнь продолжается и ты должна ее проживать. И в ней есть место для радости, для любви, для новых встреч и воспоминаний. Если бы ты знала, как мне плохо видеть, что ты здесь мучаешься. Это не дает моей душе покоя, дорогая моя девочка, – с пониманием сказал он и полез в карман. Оттуда он вытащил небольшой брелок, на котором был приделан криво сшитый медвежонок с такими же криво наклеенными глазами.

Лила увидела его и улыбнулась сквозь слезы. Затем неожиданно громко рассмеялась. Дедушка ей хитро подмигнул.

– Господи, дедушка, неужели он с тобой? Он же всегда валялся у бабушки дома на столе среди других моих детских игрушек, – девушка аккуратно взяла недомедведя в ладонь. – И сейчас он лежит в моей комнате… Я помню, что подарила тебе его однажды на день твоего рождения. Мне тогда было лет десять. Помню, как я побежала в ближайший газетный киоск с несколькими монетами, и, совершенно не зная, чем тебя порадовать, купила это чудо! Дедушка, прости, оно не самое красивое, чего ты достоен был получить от меня. Я бы даже сказала, что он ужасен…

Лила покраснела от стыда, который неожиданно напал на нее. Дедушка звонко рассмеялся и тут же забрал брелок себе, на мгновенье прижав его к груди.

– Хорошая моя! Когда ты маленький ребенок, ты выбираешь сердцем! Своей чистой душой! – он потряс медвежонком перед лицом Лилы. – Посмотри на него. Ведь тогда, в десять лет, тебе же он наверняка казался красивым!

– Хм, – задумалась Лила, разглядывая брелок все также критично. – Да, наверное, ты прав. Тогда действительно я видела его другим. Но почему мое мировоззрение изменилось?

– Потому что тогда тобой руководили любовь и желание меня порадовать, независимо от реакций кого-либо, – объяснил дедушка. – Критическое мышление и зависимость от мнения других еще не включилась в тебе. Все мы, взрослея, попадаем в эту ловушку. Особенно в такой возрасте, как у тебя сейчас. Поэтому сейчас ты оцениваешь все в первую очередь с точки зрения разума, а надо с точки зрения сердца. Красота не всегда может быть внешней. Но я тебя не осуждаю. Этот медвежонок – сама любовь! Я почувствовал ее через тебя, но, к сожалению, не сразу. Иногда нужно время, чтобы понять ценность подарка или момента. Я признаю, что сначала не воспринял этот дар ,как что-то нечто значимое. Ну принесла и принесла, я и поставил его рядом с игрушками твоими…

–А потом вообще ни разу в руки не взял, – усмехнулась Лила и положила голову дедушке на плечо.

– Я забрал его с собой, когда уходил, Лила, – проговорил дедушка и указал пальцем в небеса. –Любые вещи, подаренные с любовью, имеют душу. Так что теперь твой мишка всегда со мной. В нем живет твое воспоминание обо мне. Я знаю, когда ты на него глядишь, то мой образ возрождается перед твоими глазами. Поэтому я все еще жив. Дух жив, пока он чувствует любовь, дитя мое. Однако сейчас я хочу отдать этого медвежонка тебе. Пусть он станет твоим талисманом. Он тебе нужен больше. А почему – узнаешь позже.

Он отстранился и посмотрел ей в глаза. Лила молча протянула ладонь и взяла брелок у дедушки, крепко сжав.

– Как ты уже наверняка поняла, я пришел не просто так, моя самураечка, – в голосе дедушки возникли ноты напряжения и встревоженности. – Не позволяй горю поглотить тебя. Ты – же моя самурайка! Ты -моя воительница! Да воскреснет твой боевой дух, дитя! Зря что ли ты свои анимэ смотришь…Помни все хорошее, что у нас было. Помни мои уроки, мои шутки, мои слова. Вспоминай радостные моменты и будь благодарна за них! Хватит скорби, внучка. Достаточно! Впереди тебя ждет удивительное путешествие, которое поменяет твой внутренний мир и приведет тебя навстречу к новым жизненным переменам. Чтобы узнать, что это именно оно, ты получишь знак от меня. Лила, ты забыла о себе, и меня это очень расстраивает. Ты помнишь, как я любил играть на гармошке, а ты плясать и подпевать мне? Почему этого нет сейчас? Ты была такой живой и артистичной, Лила! Такой искренней, творческой, любознательной! Не прячь талант за страхом, а страх за гордыней, будь честна с собой. Это все, о чем я тебя прошу. Прошу откройся этому миру снова, не губи себя. Ты закрылась в ракушку, неужели мечта твоя стать той самой бесплодной смоковницей, которую Христос уничтожил, потому что она не приносила доброго плода? Итоговая плата за это будет слишком высока, поверь мне. Я сам это испытал и не только я. Не хочу тебе такой участи. Я молился за тебя все это время, чего не делал при жизни практически никогда. Но Бог есть, точно есть, и он услышал меня, дитя. Лети без страха вперед, я не оставлю тебя, но знай, что когда будет местами очень непросто, страшно и даже опасно, то ты должна…

«Лила, вставай, пора собираться в школу!»

– Что? – повертела головой сонная Лила, не понимая почему речь дедушки так резко оборвалась.

«ЛИЛА, ПРОСНИСЬ!!!» – доносился голос за дверью.

«Знакомый голос. Мама?» – медленно промямлила Лила, укрываясь одеялом. Сон не хотел полностью отпускать ее из своих объятий в реальность. Лила моргнула и все-таки заставила себя открыть глаза. Вместо розовых лепестков – привычный потолок ее спальни. Вместо легкого запаха сакуры – аромат свежесваренного кофе, доносящийся с кухни. Вместо теплой руки дедушки – прохлада простыни. Она посмотрела на свою ладонь в поисках брелка – его не было. Она окинула комнату быстрым взором, и увидела медведя там, где он безжизненно лежал уже много лет – на столике посреди других когда-то подаренных Лиле игрушек.

«Я забрал его с собой, когда уходил», – промелькнул голос дедушки в голове у Лилы.

Сон оставил после себя горьковатый привкус утраты, который никак не хотел сначала рассеиваться. Девушка встала и подошла к окну, надеясь, что утренний свет развеет остатки этого странного сна. Но пейзаж за стеклом был таким же серым и унылым, как и ее настроение.

На дворе был почти конец марта. Однако вдохновляющей весной еще не пахло. Небо было затянуто плотными, свинцовыми тучами, из которых моросил мелкий, противный дождь. Слякоть покрывала тротуары и дороги, превращая мир в размытую акварель. Деревья, еще голые и безжизненные, казались черными силуэтами на фоне серого неба. Ни единого лучика солнца, только бесконечная серость, отражающая внутреннее состояние Лилы за последний год ее жизни.

Она тяжко вздохнула. Когда он ушел, то казалось, что время остановилось в тот день. Словно с собой он забрал смех, радость и всю жизнь.

Спустившись на кухню, Лила увидела маму Лиру, которая уже вовсю хлопотала у плиты перед работой. Запах кофе и поджаренных тостов немного развеял ее мысли, но лишь слегка. Мама обернулась, ее глаза были полны беспокойства.

– Доброе утро, Лила, – сказала она, ее голос был мягким, но в нем слышалась нотки тревоги и осторожности. – Получилось ли у тебя сегодня поспать?

Обычно этот вопрос доводил Лилу до белого каления. Она уже и не помнит тот день, когда спала нормально. То, что случилось после смерти дедушки с ней, разделило ее крепкую и стабильную психику на «до» и «после».

Только она приготовилась раздраженно ответить, что не было у нее снова никакого сна, как призадумалась: явление дедушки – это не похоже на плод ее фантазии, как обычно это бывало. Возможно, какая-то дремота все же пришла к ней.

– Я не знаю, мам, – растерянно пробормотала Лила, намазывая шоколадную пасту на бутерброд. – Наверное, немного поспала. Мне так кажется…

Во взгляде Лиры она прочитала облегчение от услышанной фразы.

Долгие месяцы родители Лилы пытались восстановить эмоциональное и физическое состояние дочери после утраты ее дедушки – Леонида Владимировича. Он ушел из жизни внезапно. Утром дедушка Леонид, как обычно, ушел на работу в ночь сторожем в учебное заведение, а вечером позвонил в радостном настроении домой, поинтересоваться, как обстоят дела у бабушки. Лила гостила тогда у нее, и ответила на звонок, но так как она была чем -то очень увлечена, то кратко буркнув в тот момент: «Все нормально, дедушка, я передам сейчас трубку бабушке», убежала по своим подростковым делам. Тогда она не знала, что это был ее последний краткий разговор с ним. Ночью того же дня Лила неожиданно проснулась от тревожного ощущения внутри. Раздался звонок на бабушкин номер, в котором сообщили, что Леониду Владимировичу стало плохо и ему вызвали скорую. Больше никто не спал в ту ночь, бабушка уехала на помощь мужу, Лила была дома одна в гостях у нее и грызла ногти на руках от стресса.

«Дедушка, живи, прошу, умоляю, живи», – только и повторяла она про себя, как мантру, как заклинание. Ходила по квартире будто «на автомате», судорожно наматывая круги по коврам. Потом молча села на диван, замерла… и почувствовала щекотку в пятках. В голове девушки всплыло резко и ярко воспоминание из прошлого: дедушка часто щекотал ее пяточки, когда она, будучи маленькой девочкой, ложилась спать в их с бабушкой доме, при этом забыв укрыть стопы полностью одеялом. Дедушка всегда смеялся, как ребенок, от ее реакций на свои проказы.

Лила очень удивилась этому ощущению, а через минуту ей поступил звонок бабушки, Олеси Михайловны, со словами, что дедушки больше нет. В этот момент девушке показалось, что небеса обрушились на нее и убили в ней все живое.

Она не плакала тогда. Просто смотрела в окно стеклянным взглядом, и обняв себя за плечи, дрожа шептала: «Пожалуйста, нет, пожалуйста…»

А в мыслях играли строчки из знаменитой песни Лолиты «Раневская»:

« Посиди-сиди со мною, седина, седина

Серебром твою покрыла голову, а дальше тишина…»

***

Мама Лира тихо и аккуратно присела рядом с дочерью за стол. Она некоторое время наблюдала за ее действиями, и сама даже не осмеливалась притронуться к завтраку. Какое-то время они просто молча сидели, лишь только звук передвигавшейся посуды и тиканье настенных часов нарушали тишину. Наконец, Лире надоело так сидеть.

– Лила, послушай, – начала она разговор. – Может…

– Мне снился дедушка, – перебила мать Лила и посмотрела прямо ей в глаза.

Лира от удивления вскинула брови вверх и приоткрыла рот.

– Тебе что-то приснилось даже, давно ты не говорила мне о снах, – слегка улыбнулась мама, поправив пучок на голове. – Расскажешь поподробнее?

– Мы просто обнялись, – кратко сказала дочь, равнодушно чавкая бутербродом и хлюпая чаем. Раньше она себе не позволяла такого поведения. Лира поморщилась, но сдержалась и не стала читать лекции об этикете и правилах приличия за столом. Нервная система ее девочки и так слишком хрупка, так что не стоит сейчас изводить ее упреками. Ладно, что хотя бы аппетит у нее есть.

– Ммм, это очень мило, я рада, что он принес тебе… такое утешение, – только и сумела промолвить мать на это. – Лила, дорогая. Я все же хочу спросить, точнее предложить… Скоро у тебя каникулы. Может посвятишь это время чему-то, что может тебя порадовать? Например, я знаю от мамы твоей близкой подруги Лены, что они собираются поехать куда-то отдыхать, не хочешь с ними? Мы бы с папой могли бы это организовать…

– Нет, спасибо, – Лила резко отодвинулась от стола и встала. Мама не знала всей ситуации о том, что происходило между ней и ее подругой Леной Маковой за последнее время. Статус близкой она уж точно потеряла, хотя они и пытались сохранить до сих пор слабую маску крепкой дружбы перед всеми.

– Жаль, а не хочешь вернуться в школу вокала? Преподаватель Никифор Игнатьевич постоянно о тебе спрашивает и говорит, что у тебя может быть блестящее будущее… Он за тебя волнуется. И мы тоже! Я же знаю, ты так любишь петь, Лила! Давай я договорюсь о занятиях. Может это будет для тебя ко благу?

– Спасибо, мам, не хочу, – помотала головой Лила, сухо поцеловав мать в щеку. –Благодарю за заботу. Мне пора собираться. Иначе я опоздаю.

Лира взглядом проводила дочь в комнату, тяжко вздохнула и приступила к своему завтраку.

На самом деле Лиле вообще никуда не хотелось идти. Но сейчас почти конец четверти – и нужно исправить некоторые оценки в предметах. Последний год она была на домашнем обучении по состоянию здоровья, но с недавнего времени изъявила желание снова вернуться во внешний мир, поэтому вернулась в родную школу доучиваться.

Она встала перед зеркалом в комнате с зубной щеткой в зубах, осмотрела себя с ног до головы. На лице появилась кривая усмешка и желание увести быстрее взгляд от увиденного в отражении.

«Лила Сергеевна Йогович, 17 лет от роду, заканчивает 11 класс. Девушка, от вида которой у мальчишек раньше всегда перехватывало дыхание. Внешность, как у куклы Барби, только брюнетки. У нее прекрасное чувство стиля и вкуса, привитое матерью – дизайнером с детства, она обладает живым, творческим и любознательным умом, никогда за словом «в карман не лезет». Общительная, кокетливая, романтичная, местами слегка высокомерная и достаточно уверенная в себе. У нее такая харизма и энергетика, ее ждет прекрасное будущее!», – так бы ее раньше охарактеризовали люди вокруг.

«Когда-то я действительно была такой, – прошептала девушка, отворачиваясь от зеркала. – Но не сейчас. Сейчас я имею осанку конька-горбунка и вмятины под глазами, а из принцессы превратилась в поганое истеричное зомби…»

Лениво натягивая джинсы и джемпер, Лила взглянула на часы. Она опаздывает. Ускорив темп, девушка быстро собрала учебники с тетрадками в сумку, украсила уши серебряными серьгами с фианитами в форме музыкальных нот, и бегом спустилась в коридор. Там у входа засунула ноги в ботфорты на шпильке, накинула сверху на вязаный синий джемпер изящное приталенное пальто цвета крем-брюле и выбежала за дверь.

На улице ее встретил холодный ветер, дорога с неровным асфальтом и глубокими лужами, мрачное небо и такая же Лена, нетерпеливо ждавшая ее у детской площадки по пути в школу.

– Опять ты опоздала! Сколько можно, Лила? Ну какой уже раз, – недовольно причитала подруга, тыкая длинным розовым наращенным ногтем Лиле в грудь.

– Если тебя что-то не устраивает, ты можешь меня просто не ждать, Лен, – холодно ответила Лила, брезгливо убирая руку подруги от себя. – Я не заставляю тебя меня караулить и провожать.

– Мисс Жертва, ты просто невыносима! Я не караулю тебя и не провожаю, мы же всегда вместе ходили в школу! С 1 класса! Что с тобой происходит? Почему нельзя быть адекватной? Возомнила себя Королевой мира? Следи за своими реакциями! – взорвалась Лена, заметив ее брезгливость.

– Я вполне адекватна. Вопрос, насколько адекватна ты, делая себе такие когтищи? – выпалила Лила, чувствуя, что внутри ее закипает злость.

– Мне нравится и точка, я же не лезу к тебе со своими мнениями по поводу твоего лица, например, – возмутилась Макова, уперев руки в бока.

– А что не так с моим лицом? – Лила остановилась, почувствовав стыд за то, как она сейчас выглядит. Это обожгло ее изнутри.

– Ничего. Ты перестала за собой следить, – уколола ее Лена, ускорив шаг вперед.

– А ты и не начинала! – крикнула озлобленно Лила той вдогонку. – Беги, беги быстрее! Знаешь, фраза такая есть: «Чем длиннее ногти – тем короче мозги».

Лена резко остановилась, сжала кулаки, насколько это было возможно, скинула с себя рюкзак, висевший на ее плече, и кинулась на подругу. Та упала в своем светлом пальто прямо в лужу, пнула Лену в колено, чтобы та тоже рухнула рядом с ней, и они обе начали кататься по грязной весенней земле. С неба лил мощный дождь, и никто из прохожих, пробегавших мимо, даже не хотел вмешиваться в разборки юных девиц.

– Я сейчас этими когтищами еще больше наведу порядка твоей роже! – зарычала Лена, пытаясь дотянуться до Лилы. Та в свою очередь вцепилась в африканские косы огненно-рыжего цвета Маковой в попытке их отодрать. После неуклюжей временной борьбы, словно пара беснующихся грязных поросят, девушки вдруг резко остановились. Одновременно. И посмотрели друг на друга внимательным изучающим взглядом. Затем Лила отпустила Лену, опустилась на землю и закрыла глаза.

–Делай, что хочешь, – прошептала она и слезы покатились по ее щекам, перемешиваясь с каплями дождя. Лена растерянно встала на ноги и протянула Лиле руку.

–Я не хочу ничего делать, Лила, – отвела взгляд Лена. – Ты просто вывела меня из себя. Мы теперь точно опоздаем.

– Мне плевать, – тихо произнесла Лила, медленно встав без помощи.

– Что с тобой происходит, я не понимаю, – озабоченно проговорила Лена. – Мы все хотим тебе помочь, но ты всех отвергаешь своей агрессивностью. Почему так, Лила?

– Вы не можете мне ничем помочь сейчас, – Лила принялась разглядывать свои ладони, которые были покрыты свежими царапинами от нового маникюра Лены.

– Можем, ты просто не принимаешь нашу помощь и не хочешь ее даже увидеть, – твердила Лена.

–Ты сбежишь так же, как и он в итоге- усмехнулась Лила. – Так зачем ждать этого? Я больше не буду ждать, когда кто-то решит меня внезапно покинуть.

– Что ты несешь? – изумилась Лена, но в душе прекрасно поняла, о чем говорит Лила. Тема была болезненной и неприятной, так что развивать сейчас ее ей точно уж не хотелось.

– Нам нужно сменить одежду, – проговорила она, в попытках хоть немного оттереть себя от грязи. – Мы обе выглядим не самым лучшим образом. И в таком виде нас точно не пропустят в школу. В общем, потом поговорим… Я пошла. Караулить тебя не буду, не волнуйся. Сейчас давай каждый пойдет своей дорогой.

И Лена, накинув рюкзак на левое плево, поспешно побежала к себе домой.

Никто не извинился. Никто друг другу больше ничего не сказал. Лила посмотрела вслед уходящей подруге, потом зашла на территорию одинокой и промокшей детской площадки рядом с домом и села на старую качель. Ее плечи были опущены, а взгляд устремлен куда-то вдаль, сквозь пелену дождя. Каждая капля, падающая на ее лицо, казалась холодной слезой, отражающей бурю, которая только что отгремела внутри. Ржавые цепи качели тихонько скрипели под ее весом, издавая жалобный звук. Одежда Лилы была мокрой, прилипала к телу, но она, казалось, не замечала этого. Все ее существо было погружено в тяжелые мысли.

«Какую помощь вы вообще мне можете предложить, – думала девушка, гипнотизируя своим взглядом лежащую перед ногами лужу. – Он ушел к тебе, когда мне нужна была поддержка. Но вместо меня ты решила утешить его. Вы все были за него».

Она сжала сильно кулаки и со всей злости мощно топнула ногой, облив свои ботфорты новой порцией грязи.

«Лила, нам надо расстаться», – прокручивала она в уме сказанную ей не один раз на протяжении года фразу своего бывшего молодого человека Алекса Казанцева. Ему было 19 лет, он учился на последнем курсе техникума. Они встречались почти 2 года, и все казалось внешне таким замечательным, пока не случилась драма в жизни Лилы, подкосившая не только ее, но и их отношения с молодым человеком.

Она вспоминала, как после смерти дедушки ей очень нужно было внимание Алекса. Она буквально было зависима от него. В Алексе всегда было столько энергии и силы, что рядом с ним любой человек ощущал себя, как за каменной стеной. Она очень гордилась, что он ее парень и поставила его на свой выдуманный пьедестал жизни. Он был высоким и обаятельным, таким же кареглазым и темноволосым, как и Лила. Занимался футболом, имел толпу друзей, обладал независимым, легким и очень веселым нравом. Она верила в то, что Алекс, как никто другой, поймет ее чувства и состояние, потому что в детстве тот сам столкнулся с утратой матери. Но, видимо, сам он относился к происходившему совершенно иначе. Через две недели после смерти Леонида Владимировича он пригласил девушку на очередное свидание в их любимое японское кафе, чтобы утешить и приподнять хоть как-то ей настроение. Там он окружил ее заботой, нежностью, заказал разных вкусностей и пытался все время рассмешить. Все шло хорошо до того момента, пока не позвонил его друг Макс и не пригласил на свой день рождения. Алекс с радостью согласился и тут же сообщил Лиле, что сейчас вынужден скоро уйти. Лила растерялась и сказала, что не хочет, чтобы он уходил так быстро, что он ей очень нужен в такой сложный для нее период. На что Алекс резко поменялся в настроении и холодно сказал: «Я сейчас вообще тогда с тобой расстанусь». У Лилы от этих слов вообще земля ушла из- под ног. Наступила нервная молчаливая пауза, после которой молодые люди поняли, что нужно заканчивать трапезу. Алекс заплатил по счету, проводил Лилу до дома бабушки, поцеловал в щеку и спокойно ушел. Пить, курить и танцевать. Все, как он любил. Клубы, тусовки… А она молча села на кухне возле бабушкиных икон и начала дико кричать и звать на помощь дедушку, чтобы он хоть как-то ее защитил с небес.

Затем Алекс вернулся. После вечеринки написал сообщение, что не может жить без нее и после пришел просить прощения. Дальнейшие отношения начали напоминать какие-то американские горки: от «все у нас хорошо» до «давай расставаться» и обратно. Инициатива всегда шла от него. Тревожность и замкнутость Лилы были слишком нагнетающими для Алекса, морально душили его, а слезы он вообще ненавидел, они вызывали в нем вспышки гнева. Он рвался на свободу, хотя и сам был сильно зависим от Лилиных чувств, о чем ни раз признавался. Девушка с ним довела себя до физического и эмоционального истощения. Однажды он сказал ей, что бросит ее, если она не наберет вес: «Ты стала некрасивой и руки какие-то слишком худые у тебя. Ты обещала мне есть, но я что-то не вижу. Я не хочу быть с тобой». Лила умоляла не бросать ее в очередной раз, начала пробовать разные средства для поднятия аппетита и в итоге заработала себе две кровоточащие язвы в желудке. Он сжирал и критиковал ее. Поднимал со дна своими иллюзорными обещаниями и топил ее обратно. Начал флиртовать на стороне с другими девушками и всегда делал вид, что это он делает не для себя, «для друга», а потом выставлял ее во всем виноватой.

После стольких волнений и нездоровых ситуаций у Лилы в итоге случилась ночная паническая атака, после которой она поняла, что ее психика полностью рухнула. Начало сильно колоть в груди. Испуг от этого «симптома» был такой сильный, что ее увезли на скорой. Она боялась резко умереть, как это было с дедушкой. Она очень боялась внезапности: сначала дедушка внезапно ушел от инфаркта, потом Алекс начал неожиданно играть с ней в игры на бросание. Для нее каждый раз был, как последний. Каково проживать это снова и снова по кругу? И сейчас она боялась сама покинуть этот мир. Потому что данное состояние настигло ее также внезапно. В приемном покое ей сделали укол транквилизатора и дали таблетку от тахикардии, потом отправили обратно домой, сообщив, что у Лилы низкий гемоглобин и нужно его поднимать. Ее юное тело начало очень болеть, защемляло нервы, жгло кожу. Лила с родителями ходила по врачам, перестала спать, потому что испытывала мучительные боли и все также боялась умереть. Какое-то время она даже страшилась выходить на улицу и в общественные места, вдруг там ей станет плохо. У нее началась ипохондрия, активировался страх потери, травма отверженности и дело дошло до психотерапевта. Родители приняли решение перевести временно дочь на домашнее обучение. И в какой -то момент Лила собрала последние силы в кулак и сказала Алексу, что уходит теперь сама от него. И ушла. Он не поверил и пытался ее вернуть. Думал, что она также будет «переобуваться» по сотни раз и возвращаться обратно, как и он, но она была серьезна в своем решении. Когда попытки ее вернуть оказались бесполезными, Алекс решил перекинуться на ее подругу Лену Макову. Та не смогла устоять под обаянием Алекса и начала общаться тайно с ним в соцсетях, утешая его, потому что он очень красиво умел играть в игру: «пожалей меня, я такой бедный и хороший, а эта тварь бесчувственная от меня отказалась, хотя я все для нее делал». Он разнес всем о ситуации расставания с Лилой, обрисовал ситуацию с выгодной для себя стороны и выставил девушку главной злодейкой. Город, в котором они все жили, был небольшой, все почти друг друга знали. И почти все ему поверили. Даже Лена… А Лила просто молчала в ответ на все сплетни, что ссыпались на нее с разных сторон, закрылась от внешнего мира в квартире и многих контактов, пытаясь собрать себя по крупицам. Она занималась дома, училась, погрузилась еще глубже в просмотры японского кино и мультфильмов, занималась йогой, часто гуляла у дома, заставляла себя есть, потому что так сказал ей врач. Сил у девушки не было, сон был кратким на 2 часа максимум, а то и вовсе отсутствовал, но понемногу она смогла выбраться из своего адового состояния. Единственное, что с ней осталось – это постоянно рецидивирующая бессонница и внутренняя тревожность. Но Лила научилась местами с этим жить: где-то смиряться, бороться, отвлекаться. И теперь, благодаря неспешным маленьким шагам, она снова вернулась в мир, хотя все еще многого боялась в нем. В детстве, когда она девушка сильно боялась темноты и монстров под кроватью, Леонид Владимирович, чтобы утешить внучку, всегда ей говорил такие слова: «Лила, запомни: медведь пугает, но не нападает. Медведь – это твой страх. Стой перед ним смело и в итоге увидишь, как он рассыпется в пыль перед твоей смелостью». Эти слова она пронесла через все эти месяцы, повторяя как мантру: «Медведь пугает, но не нападает, пугает, но не нападает».

***

Дождь начал усиливаться еще больше, тем самым возвращая Лилу в реальность. Она затормозила качель ногами и внутри ее что-то вздрогнуло – она снова вспомнила о сне, который ей привиделся утром.

«Меня ждет какое-то путешествие, – сказала сама себе Лила, поднимаясь с качели, и направляясь обратно к дому, чтобы переодеться. – Дедушка сказал, что оно будет очень значимым для меня. Но может это все бред, я не знаю. Мне нужно сделать запись этого сна, на всякий случай. Многое кажется мне в нем необычным».

Когда Лила пришла в школу, была перемена перед 3 уроком. Лена успела на занятия прийти пораньше. За все время пребывания в школе они не обмолвились ни словом, только неловкая ситуация в раздевалке после окончания уроков прервала их молчание. Лила, как ни в чем не бывало, спустилась вниз по лестнице, надеясь опередить всех одноклассников и пораньше смыться домой. Она толкнула металлическую дверь раздевалки и моментально замерла на месте, услышав приглушенный, дрожащий звук. Это был голос Лены, которая стояла у крючков с одеждой, спиной к двери, и говорила по смартфону.

«Ты пришел? Зачем? – растерянно шептала она. – Может встретимся в другом месте? Нет? Обязательно тут? Ладно… Нет, нет, я очень рада, очень…»

Все это время у девушки «бегали» глаза, словно у вора, пойманного на месте преступления. Заметив, что Лила находится рядом, Лена обронила смартфон на каменный пол возле Лилиных ног и его экран треснул, но, как назло, разговор не прервался и из динамика все еще раздавался знакомый ненавистный Лиле голос. Лена быстро подняла смартфон, отключила его и пыталась сделать вид, что ничего не произошло. Начала спокойно одеваться, хотя было видно, что ее руки очень сильно дрожали. Получалось плохо и совершенно неубедительно.

– Только не говори, что он здесь, – сказала Лила, снимая куртку с вешалки.

Лена обернулась к ней с умоляющим взглядом.

– Лила, я так больше не могу. Пожалуйста, давай поговорим. Один раз. Пожалуйста. Я прошу один разговор! И дальше ты можешь либо простить меня, либо полностью вычеркнуть из своей жизни. Прошу! Ты знаешь, я ни перед кем так никогда не унижалась! Но ты мне дорога, и мне больно чувствовать, как обрывается наша с тобой связь!

Глядя на состояние Лены, что-то смягчилось внутри Лилы и она решила попробовать дать ей шанс на разговор.

–Ладно, – сухо ответила она, накинула фиолетовую куртку и застегнулась. – Только позже. Сейчас мне нужно домой.

– Конечно, Лила, я не думала делать это здесь, слишком много ушей сейчас придет. Приходи ко мне сегодня в гости, родителей не будет до вечера. Там и поговорим. Давай разрешим этот конфликт раз и навсегда. Он уже всех нас изрядно измучил.

Лила кивнула, застегивая ботинки. Сейчас для нее было самым главным не пересечься с Алексом, который, судя по всему, уже ждал Лену недалеко от входа в школу.

–Знаешь… – начала Лила. – Могу я попросить тебя уйти вперед и увести его? Ваши отношения – это не мое дело, но видеть его я не хочу, как и слышать.

– Конечно, – понимающе кивнула Лена и слегка покраснела. Перекинув рюкзак на плечо, она быстро ретировалась на выход.

Ожидание периодом в десять минут для Лилы тянулось, как вечность. Она нервно переминалась с ноги на ногу, постоянно поглядывая на часы. Раздевалка все больше и больше начала наполняться народом и шумными разговорами. Наконец, девушка решила, что прошло достаточно времени, и решительно направилась к выходу. Однако, когда она вышла, все внутри резко сжалось: Алекс был недалеко от нее, стоял у самых ворот, а рядом с ним – Лена, выглядевшая растерянной. Алекс что-то говорил ей, но его слова звучали, как невнятные оправдания, будто он сам не понимал, почему стоит тут и не уходит.

"Я… ну, я просто хотел убедиться, что ты в порядке," – пробормотал парень, когда заметил Лилу. В его глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение, но тут же сменилось хищным блеском. Он окинул Лилу взглядом с ног до головы, оценивая ее с такой жадностью, что Лиле стало не по себе.

– Ого, Лила, ты сегодня выглядишь… интересно, – обратился он к мимо проходящей Лиле. В его голосе слышались нотки издевки. – Как твои дела? Давно не виделись!

– Все отлично, – холодно ответила Лила, сжав со всей силы ручку своей сумки с учебниками и еле себя сдерживая, чтобы не долбануть Алексу по его лицу.

– Смотрю, время не прошло бесследно для тебя, – саркастично промолвил он. – Херово тебе было, да?

«Херово тебе было, да?» – эта фраза словно ножом прошлась по спине Лиле. По крайней так, так она это почувствовала. Остановившись и посмотрев ему прямо в глаза, она максимально равнодушно произнесла:

– Херово мне было только с тобой, Алекс. Без тебя в моей жизни все стало намного лучше. Лучше бы мы с тобой никогда не встречались.

От этих слов его усмешка дрогнула. В его взгляде промелькнуло что-то похожее на уязвимость, потому что она ударила Алекса его же приемом, его же когда -то такими же сказанными словами.

– Да чтоб ты…, – злобно начал он, но тут вмешалась Лена, которая почувствовала, что ситуация накалилась до предела.

– Алекс, мы должны идти, ты же вроде собирался мне что-то показать, – взяла она его за руку, пытаясь перевести взгляд Алекса с Лилы на себя. . Но Алекс лишь бросил на нее холодный взгляд, полный презрения. Он резко развернулся к ней, и Лена почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Она продолжала пытаться достучаться до него, но он лишь грубо оттолкнул её рукой.

– Вот, что я хотел тебе показать, – он помаячил перед лицом Лены средним пальцем, сплюнул через плечо и, развернувшись, пошел прочь. Девушка была в состоянии шока от такого поведения и просто смотрела ему вслед, не в состоянии что-либо ответить.

Она тихо прошептала, скорее себе, чем кому-то еще: "Я не ожидала, что он может быть таким грубым… таким… жестоким." В голосе звучало отчаяние и горькое осознание. "Я была так слепа… Я верила каждому его слову… А он… он действительно монстр."

Рядом, наблюдая за этой сценой, стояла Лила. На ее лице не было ни удивления, ни сочувствия. Она давно уже знала Алекса с этой стороны. Для нее его грубость и эгоизм были привычным делом, частью его натуры. Просто другие не раскрыли еще его истинную сущность. Лила не сделала ни шага, чтобы утешить подругу, не произнесла ни слова ободрения. Ее молчание было красноречивее любых слов. Оно говорило о том, насколько лживы были слова Алекса о ней, и насколько глубокую боль он причинил не только Лене, но и ей самой.

Лила пошла вперед к дому, обогнав Лену, ее шаги были размеренными, почти механическими. Она не оборачивалась, не смотрела на подругу, оставшуюся позади. Ей не нужно было видеть выражение ее лица, чтобы понять, что происходит. Она знала эту боль. Знала, как слова и жесты могут ранить сильнее физического удара. Алекс всегда был таким – вспыльчивым, жестоким, способным одним движением разрушить то, что строил месяцами. И он всегда находил способ переложить вину, выставить себя жертвой, а других – виноватыми. Лила помнила, как он говорил о ней Лене, как искажал факты, как пытался настроить подругу против нее. И сейчас, видя, как Лена наконец-то открывает глаза, Лила чувствовала не триумф, а лишь глухую усталость. Сердцем она не хотела, чтобы Лена страдала, но разумом понимала, что это необходимо. Только пройдя через эту боль, через это разочарование, Лена сможет по-настоящему понять, кто такой Алекс, и насколько лживы были его слова, и он сам. Лила шла домой с тихой надеждой, что этот урок Лена усвоит и больше не будет связываться с этим человеком.

***

Когда уставшая девушка зашла домой и захлопнула за собой дверь, то услышала голос. Голос, который она не слышала уже очень давно. Сердце Лилы забилось быстрее. Она осторожно прошла в гостиную, и то, что она увидела, заставило ее замереть на пороге. На диване в гостиной перед журнальным столиком, в окружении родителей и бабушки Олеси Михайловны сидела она – Юлианна! Ее двоюродная сестра, 24-летняя девушка с кудрявыми каштановыми волосами, завязанными в большой пышный хвост. Она приехала из большого города, где училась на культуроведа, чтобы навестить родных. Казалось, что они все не виделись целую вечность.

–Лилка! –завизжала Юлианна на всю квартиру и бросилась к Лиле с объятьями. Ее красивые зеленые глаза сверкали, как яркие изумруды, от радости.

– Травникова, ты меня сейчас задушишь! – засмеялась Лила и пыталась пересилить сестру в крепких объятьях. Это были объятия, полные невысказанных слов, долгого времени разлуки и безграничной любви. Они обе смеялись, подпрыгивали, словно маленькие девочки, от этой встречи. Родители Лилы переглянулись с улыбкой, а бабушка одобрительно кивнула – да, видимо, ход с Юлианной был тем, чем нужно. Давно они не видели, что бы Лила настолько веселилась.

В разгар их веселья, Юлианна резко остановилась и демонстративно пригласила Лилу присесть.

– Лилка, пока я не потеряла голову из-за восторга от нашей встречи, мне нужно сообщить тебе кое-что важное, – начала Юлианна, держа сестру за руки и садясь с ней на диван.

Лила внутренне напряглась. В последнее время новости не доставляли ей чудесных эмоций.

– Да, я слушаю, – утихомирив бурлящие чувства, сказала девушка.

– Я собираюсь в Японию. Да, да, самурайка, я знаю, как ты всегда хотела туда поехать. Так вот шанс появился, – Юлианна вытащила билеты на самолет и демонстративно помахала ими перед лицом Лилы. – Вылет в последний день твоей учебы. Летишь?

Лила от изумления открыла рот.

– Что? Вы шутите? Но как? – она удивленно посмотрела на маму.

– Дорогая, мы давно хотели сделать тебе этот подарок, – погладила дочь по голове Лира. – Но не знали, как ты отреагируешь. Да, мы все организовали, твоя тетя Лиана и дядя Асайо давно приглашали нашу семью приехать к ним в гости. Но мы с папой пока не можем этого сделать, а вот ты с Юлианной вполне могла бы отправиться в путешествие. Она девушка серьезная, ты с ней не пропадешь.

Юлианна заговорщически захихикала, и Олеся Михайловна аккуратно ткнула локтем ее в бок.

– Да, Лила, – с серьезным видом подтвердила Юлианна. – Я все-таки повзрослела за это время и это моя не первая самостоятельная уже поездка заграницу. Ты знаешь, мне нравится изучать этот мир. В этот раз я хотела бы взять тебя с собой. Но согласишься ли ты на это?

– Я… Я не знаю, – промолвила испуганно Лила. Но это был не просто испуг, это был целый коктейль из трепета и неуверенности, смешанный с неудержимым любопытством. Япония – это так далеко, так чуждо, так… волшебно.

Из-за того, что девушке пришлось пережить за последнее время, она стала очень осторожной, предпочитая знакомые тропы неизведанным. Мысль о том, чтобы покинуть привычный мир, погрузиться в совершенно иную культуру, где даже язык звучит как мелодия незнакомой птицы, вызывала у нее легкую дрожь. Что, если она не справится? Что, если ей будет одиноко? Или плохо? Что, если она потеряется в этом огромном, непонятном мире? Эти вопросы роились в голове, словно назойливые мошки.

Но одновременно с этим, в глубине души Лилы, пробуждалось что-то иное, что вступило в борьбу со страхом: образы цветущей сакуры, древних храмов, шумных улиц Токио, тихих садов – все это уже параллельно рисовало в ее воображении картины, от которых захватывало дух.

Она смотрела на сестру, на ее заразительный энтузиазм, и чувствовала, как страх постепенно отступает, уступая место волнующему предвкушению. Это было похоже на то, как если бы она стояла на краю обрыва, боясь прыгнуть, но одновременно чувствуя, как ветер подхватывает ее, обещая полет.

И вот, когда они сидели в гостиной, обсуждая детали, когда Лила все еще колебалась, из-за окна донесся звук. Негромкий, но отчетливый звон колоколов. Он был не похож на обычный церковный звон, а скорее на мелодичный перезвон, который, казалось, проникал в самую душу. Этот звук был таким чистым, таким умиротворяющим, и в то же время таким… значимым.

Лила замерла. Знакомый звук. Где-то она его уже слышала. Этот звон, казалось, был ответом на ее внутренние сомнения. Он звучал как нежное напоминание о том, что иногда нужно отпустить страх и довериться судьбе.

– Вы слышали этот звук? – начала оглядываться по сторонам Лила, в поисках его источника. Все помотали головой, оглядываясь друга на друга.

И тут она снова вспомнила свой сон.

«Чтобы понять, что это оно, ты получишь знак от меня», – всплыли в голове Лилы слова дедушки из сна и ее тело покрылось мурашками.

В этот момент все сомнения Лилы испарились. Страх превратился в решимость, а любопытство – в нетерпение. Она посмотрела на близких, потом на Юлианну и в ее глазах уже не было прежней неуверенности, а лишь сияние предвкушения.

–Я полечу, – сказала Лила, и ее голос звучал твердо и уверенно. – Я полечу с тобой в Японию.

Все хором начали кричать радостное «Ура!» и обнимать по очереди девушку. А та словно была в опьянении и представляла себе, как уже прогуливается по бамбуковым лесам, где каждый шорох листьев казался ей мелодией, призывающей жизни; как она вдыхает чистый, свежий воздух, наполненный ароматами земли и зелени, как видит красоту танцующих лепестков сакуры. Лила уже даже представила себя, стоящей на вершине горы Фудзи, наблюдающей за восходом солнца. Огромный, огненный диск медленно поднимался над горизонтом, окрашивая небо в невероятные оттенки розового, оранжевого и золотого. В этот момент она чувствовала себя частью чего-то. Она чувствовала, как ее тело наполняется силой, как ее дух возрождается, а улыбка все больше и больше расплывается по ее лицу. Возможно, дедушка будет в итоге прав – это именно то место, которое завершит ее исцеление и изменит ее жизнь.

***

После вкусного семейного обеда и насыщенных разговоров Юлианна предложила Лиле пойти в ее комнату и поболтать. Лила согласилась и они поднялись наверх. Закрыв дверь на защелку, Юлианна оглянулась. Это место вызвало в ней прилив ностальгии.

Комната Лилы была отражением когда-то и ее увлечений. Стены, некогда покрытые обоями с сине-голубыми абстракциями, теперь были почти полностью скрыты под яркими плакатами с аниме-персонажами. Тут и там виднелись различные фигурки, манга, и даже несколько самодельных косплеев, аккуратно развешанных на вешалках в Лилином приоткрытом шкафу.

– Ох, Лилка, помнишь, как мы с тобой фанатели по "Бродяге Кеншину"? – воскликнула Юлианна, указывая на плакат с изображением Кеншина Химуры, парня с длинными рыжими волосами и крестообразным шрамом на щеке. – Мы же все серии наизусть знали! И эти бесконечные споры, кто круче: Кеншин или Сайто?

Лила слегка рассмеялась, вспоминая те беззаботные дни, когда они могли часами сидеть под крутящимся звездным ночником с Юлианной в этой самой комнате, смотреть мультфильмы и есть чипсы с колой, не думая ни о чем серьезном и волнительном. Юлианна продолжала вспоминать забавные истории из их общего прошлого, периодически переходя на неудержимый смех, но внезапно ее голос стал тише, а взгляд – более серьезным.

– Слушай, Лила… Я слышала, что у тебя… ну, что у тебя не все гладко сейчас и вообще за все это время, что меня не было… Я хотела бы приехать раньше, но у меня было много учебы и подработки, – Юлианна начала нервозно закручивать кончики своих кудрявых волос. – На самом деле, это все такой бред. Я испугалась. Я просто растерялась. Не знала, что сказать, как поддержать. Прости, что так долго тянула, что не звонила, не писала тебе… Твоя мама говорила моему отцу, что ты почти ни с кем не разговариваешь и я очень боялась, что ты отвергнешь меня, что я буду в это время тебе обузой. Не знаю, почему я так решила. И я просто ждала, сама не зная чего, наверное, чтобы ты пришла в себя. Я оставила тебя на время в покое, но, возможно, я была тебе нужна все это время, а меня не было, Лила, прости, я бросила тебя, получается, я на самом деле такая трусиха…

Юлианна не смогла сдержать слез. Тяжесть вины давила на нее, как никогда раньше. Она знала, что Лиле было плохо. Знала, что ей нужна была поддержка, простое "как ты?", простое "я здесь, рядом". Но Юлианна молчала. Молчала, потому что боялась услышать правду, боялась увидеть слабость, боялась, что ее собственная жизнь, такая упорядоченная и предсказуемая, может быть затронута этой болью, что таилась в сердце у сестры. Страх разрушить свой комфортный мир оказался сильнее любви. И теперь, когда она видела Лилу перед собой, немного бледную, уставшую, но с той же живой детской радостью в глазах при виде ее, Юлианна почувствовала, как ее собственная броня трескается. И в этот момент девушка поняла, насколько эгоистичной она была.

Она упала на колени перед сестрой, и обняла ее крепко за ноги. В этот раз объятие было отчаянным, полным раскаяния и мольбы. Она чувствовала, как Лила напряглась.

– Юлианна, не надо, прошу, – голос Лилы звучал тихо, но твердо. Затем она мягко, но настойчиво отстранилась. – Что ты делаешь? Встань, пожалуйста!

Сестра с надеждой подняла голову и посмотрела Лиле в ее глубокие карие глаза.

– Послушай, я не хочу об этом думать сейчас, – Лила заметила, что сестра не торопится подниматься на ноги и опустилась сама на колени, чтобы ее взгляд был на уровне взгляда Юлианны. – Я просто хочу насладиться моментом. Нашим моментом. Тем, что мы снова вместе. И предстоящей поездкой. Твоя приезд – это лучшее, что произошло со мной за этот год. И ваш сюрприз с исполнением моего давнего желания стал чем-то вроде загоревшегося огонька внутри меня. Прошу, давай не будем этими разговорами его гасить.

Она протянула руку, нежно коснувшись щеки Юлианны.

– Давай просто оставим это позади, хорошо? – сказала Лила, ее голос стал мягче. – Давай просто будем сестрами, которые едут в путешествие. Без сожалений. Без страхов. Только мы и путь в прекрасное и неизведанное… Я устала бояться, Юлианна. Ты, как и дедушка, всегда была моей защитой. Мне даже кажется, что это он тебя сюда привел. У меня странное чувство, которому я интуитивно хотела бы последовать. Знаешь, я тут подумала: так много людей пропало из моего окружения, когда я в них нуждалась. Но, видимо, это должно было меня как-то закалить, ведь в жизни все не так просто устроено. И иногда мы должны побыть наедине с собой какое-то время, чтобы понять кто мы и что нам действительно нужно.

– Моя сестра так рано взрослеет, – смахнула слезу с щеки Юлианна и попыталась улыбнуться. – Ты мой воин. Маленькая отважная самурайка. Я горжусь тобой! Ты проделала уже большой путь и дальше сделаешь еще больше, я верю. Ты справишься, я рядом. Мы справимся со всем. Спасибо, что не держишь зла на меня…Спасибо, что согласилась полететь вместе со мной!

Лила попыталась изобразить, как она демонстративно разрезает воздух невидимым мечом, убивая вокруг своих невидимых врагов и затем поднялась с пола вместе с Юлианной и они захихикали, как дети, как в старые добрые времена.

Через время раздался телефонный звонок. Это была Лена. Лила совсем позабыла о своем обещании прийти к подруге на разговор, хотя в глубине души считала, что после произошедшего сегодня у школы с Алексом, та, возможно, не будет готова временно с ней о нем разговаривать. Но Лена не изменила своих намерений.

– Сегодня какой-то день откровенных разговоров, – сказала Лила Юлианне. – Юли, меня одноклассница пригласила к себе. Нам нужно обсудить кое-что важное. Ты надолго здесь останешься?

Сестра поспешно замахала руками.

– Ооо, не беспокойся, Лилка, у меня куча планов. Впереди у нас будет достаточно времени для разговоров и времяпровождения. Если для тебя это так нужно сейчас, то иди обязательно! А я пока пойду обговорю некоторые моменты с Лирой. Потом мне тоже нужно уезжать навестить еще некоторых личностей.

Сестры спустились обратно в гостиную, Лила крикнула всем, что уходит к Лене и скоро вернется. Она поцеловала сестру в щеку и, сказав ей ласково «спасибо, что ты тут», молниеносно умчалась. Пока она шла к Лене, то поймала себя на мысли, что с самого прихода со школы она вообще не разделась. Ботинки и куртка также остались на ней, а она даже этого не заметила. И ей никто даже слова не сказал на этот счет, хотя обычно мама бы никогда такого не допустила и устроила бы целый скандал, так как была очень чистоплотной женщиной.

Воздух по дороге к Лениному дому был пропитан запахом мокрого асфальта и свежести. Уже начинало темнеть. Благо, что девушка жила рядом и не стоило переживать о позднем возвращении обратно. Когда Лила подошла к знакомой двери, ее сердце забилось намного быстрее обычного. Конечно, она нервничала из-за предстоящего разговора, который не собирался быть приятным. Но отступать назад уже было поздно.

По удаче она сумела проникнуть в открывшуюся жителем дома домофонную дверь, поднялась на 3 этаж и позвонила в квартиру Лены. Через несколько секунд та встретила ее на пороге. Глаза Лены были красными и немного опухшими от слез.

– П-п-привет еще раз, п-п -проходи, – немного заикаясь, сказала Лена и пропустила Лилу в прихожую. – Спасибо, ч-что согласилась прийти…

–Привет, – ответила Лила, снимая обувь, стараясь не замечать состояния Маковой. – Я ненадолго. Раздеваться не буду полностью, если ты не против. Лена кивнула.

Они прошли в гостиную. Лена жестом пригласила Лилу присесть на диван, а сама устроилась в кресле напротив. На столике между ними стоял заваренный травяной чай с ягодами в стеклянном чайничке и 2 пустые фарфоровые чашки. В маленькой плетенной корзинке лежали и ждали своей минуты различные сладости и домашняя выпечка.

– Ты знаешь, что я… я хотела поговорить, – начала Лена, ее взгляд блуждал по комнате. – О нашей дружбе, о всей этой ситуации…

Лила решила налить себе немного чая и съесть кусок шоколадного печенья, пока Лена собирается с мыслями и словами. Та глубоко вздохнула и медленно потерла виски.

–Лила, я была такой дурой, – внезапно выпалила Лена. – Я не знаю, как я могла быть настолько слепой. Он… он просто ублюдок. Жесткий, холодный ублюдок. Когда он ушел, я была разбита. Ты наверняка это заметила. И, знаешь, по своей тупости, я ему потом позвонила. Я так жалею об этом! Думала, может быть… не знаю, что я думала. А он сказал мне прямо, что я ему не нужна. Что он просто хотел быть ближе к тебе, он использовал меня, чтобы узнавать, что с тобой, где ты и с кем… А я… я была просто его спасательным кругом и своего рода связистом. Потом он сказал мне, что ты ему тоже не нужна. И что мы обе можем катиться к черту.

Лила молча слушала, слишком большие глотки горячего чая обжигали ей горло. Внутри нее поднималась волна смешанных чувств. Облегчение от того, что Лена наконец-то увидела правду, смешивалось с горечью и разочарованием.

– Ты знала, что он может быть таким, – наконец Лила отставила пустую чашку от себя и усмехнулась. -Ты видела, как он играл с моими чувствами. И все равно ты тогда встала на его сторону. Ты позволила ему разрушить нашу дружбу. Ты не могла мне доверять, Лена. Не могу понять, почему… Почему ты не могла поверить мне, когда я говорила правду, а ему верила, когда он врал? Ладно. Это уже неважно. Ответь мне на только на один вопрос, Лен, скажи мне честно. У тебя было с ним что-то? Я хочу знать всю правду.

– Нет!!!– закричала Лена, округлив глаза, и от неожиданности Лила аж вздрогнула. – Да, я признаюсь тебе, что он мне давно нравился и я сдерживала себя, как могла, зная, что вы любите друг друга и не мешала вам. Мои чувства уснули, казалось бы, мертвым сном, но, когда вы разошлись, он начал писать мне и говорить слова, которые во мне все снова пробудили. Он сущий дьявол, Лила и да, я поверила ему. Он манипулятор от Бога, а я слишком слаба в этой всей психологии. Он вел себя очень странно, его слова не совпадали с поступками, он много говорил о тебе, как одержимый, а я как дура, утешала его и не видела истинной картины. Он пытался соблазнить меня, но, Лила, я же знала, что и так играю с огнем и, если я отдамся ему, то нашей дружбе придет окончательный конец. Я не хотела этого. Я была близка к его чарам, но что-то заставило меня его оттолкнуть. Какое-то зерно здравого смысла проснулось в тот момент. И что бы ты не сказала мне сейчас, я скажу, что горжусь этим своим поступком. Несмотря на то, что за все остальное я очень сожалею и грызу себя.

Лена опустила голову, ее плечи поникли.

– Я знаю. Я знаю, Лила. Я была так поглощена этими чувствами, что не видела ничего вокруг. Я даже на миг подумала, что он влюблен в меня, так красиво он меня в этом убеждал. Я не хотела верить, что он может быть таким подонком. И я… я боялась потерять тебя, но боялась потерять и его. И в итоге потеряла все…

– Это было испытание для всех нас, – тихо сказала Лила. – Испытание нашей дружбы. И ты его не прошла…

В глазах Лены появились слезы.

– Я понимаю это, – всхлипывала она, вытирая рукавом растекшуюся тушь. – Но знаешь, я благодарна тебе за то, что ты здесь, и за то, что ты дала мне шанс все объяснить. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь вернуть твое доверие, но я буду стараться. Я очень хочу, что бы мы снова стали близкими подругами. Правда.

Лила смотрела на подругу, на ее раскаяние. Боль от предательства все еще была свежа, но она видела, что Лена действительно говорит искренне.

– Я не знаю, Лена, что будет дальше, – медленно произнесла Лила, расстегнув верхнюю пуговицу своей блузки, словно она мешала ей дышать. – Я не знаю, сможем ли мы вернуть все, как было. Доверие – это очень хрупкая вещь. И то, что произошло, оставило глубокие раны внутри меня. Я не буду лгать. У меня много претензий. К тебе, к нему и к миру. Но… я вижу, что ты действительно сожалеешь. И может быть… может быть, в нашей дружбе не все потеряно.

Лила сделала паузу, чтобы перевести дух от нахлынувших внутри эмоций, которые она старалась не показывать.

– Но на это нужно время, Лена. И сколько его нужно – неизвестно. Время, чтобы залечить раны. Время, чтобы снова научиться доверять друг другу. Я не могу просто забыть все то, что произошло. Но я готова дать нам шанс на то, чтобы попробовать построить заново нашу дружбу. Я ничего не обещаю, но понимаю, что каждый должен иметь шанс на исправление ошибок. Так что посмотрим…

Лена подняла голову, в ее глазах мелькнула надежда.

– Я готова, Лила. Я готова ждать. Готова работать над этим. Я просто… я просто хочу, чтобы ты знала, что я ценю тебя и ты мне очень нужна! Ты слишком много для меня значишь.

Лила кивнула, чувствуя, как напряжение постепенно покидает ее. Девушки осторожно приобнялись. Это было не то объятие, которое они делили раньше, полное беззаботной легкости. Это было объятие, наполненное болью, но и с некой зарождающейся надеждой.

– Я надеюсь, что мы сможем пройти через все это. Думаю, сейчас наш разговор можно считать законченным, – прошептала Лила в ухо подруге – Мне пора идти. Мне еще нужно подготовиться к завтрашним пересдачам по некоторым предметам. До конца четверти осталось всего три дня…

Она шагнула в прихожую, застегнула свои черные кожаные ботинки и открыла дверную ручку входной двери.

– До завтра, Лен, – попрощалась она с девушкой, обернувшись. – Чай был бесподобен, как и всегда. И испеченное твоей мамой печенье все настолько же вкусное. Передавай ей привет и мой комплимент. А тебе спасибо за откровенность и честность.

Как только Лила произнесла эти слова, за окном кухонной комнаты, что находилась рядом, раздался необычный, но настойчивый звук, похожий на скрабаканье. Обе девушки вздрогнули и одновременно окинули любопытным взглядом стекло. На мгновение их взгляду предстала чёрно-белая фигурка сороки на фоне потемневшего неба, примостившаяся на подоконнике и с любопытством разглядывающая подруг в ответ. Через мгновенье птица улетела, словно ее и не было. Лила почувствовала странное, необъяснимое беспокойство, словно эта птица хотела что-то ей сообщить. Это было какое-то секундное ощущение, похожее на холодок, пробежавший по спине. Но тут же помотав головой, как бы желая скинуть с себя наваждение этих мыслей, она быстро помахала Лене рукой и убежала обратно домой.