Читать книгу Генетик. Код времени - Группа авторов - Страница 1

Соня стояла посреди спальни. На кровати лежал раскрытый чемодан и одежда в которой она поедет. Она упаковывала его с особой тщательностью. Каждая вещь попадала на своё место, как экспонат в витрину: логика маршрута, логика веса, логика “что мне понадобится, если меня не будет дома год”.

На гладильной доске лежали два платья, стопка футболок, тонкая папка с документами и книга в мягкой обложке, которая явно не проходила в категорию “необходимое”.

Илья стоял у окна, в футболке и джинсах, с кружкой остывающего кофе. Он смотрел на Соню и изредка давал неуместные советы.

– Ты берёшь это? – спросил он, кивнув на книгу.

Соня даже не подняла головы.

– Это мое спасение от вашего научного мира, – сказала она. – Когда вокруг только “данные”, я открываю книгу на бумаге и вспоминаю, что у человека есть голова не только для вычислений.

Илья безрадостно усмехнулся.

– Да, твоя голова для другого. Ты создаешь людям порядок из воздуха.

Соня остановилась, выпрямилась и посмотрела на него.

– Не делай, пожалуйста, вид, что ты сейчас говоришь комплимент, а не отвлекаешь меня.

– Я не отвлекаю.

– Конечно. Ты просто стоишь и прикидываешь, сколько процентов “неприятного разговора” осталось до выезда такси.

Илья поставил кружку на подоконник.

– Сонь… – начал он и замолчал, словно выбирал формулировку без лишней крови.

Она снова подошла к чемодану.

– Давай не будем устраивать драму на ровном месте, – сказала она. – Я еду. Мы так и планировали. Мы всё это год планировали вместе. Ты сам выбирал эту квартиру. Ты сам говорил: “давай сделаем базу” в Стамбуле.

Она остановилась и посмотрела на него с вызовом. Потом продолжила собирать чемодан.

– ВНЖ получили. Работу нашли. Профессор Демир тебя ждёт. Я уже месяц как в музее. У меня там фонды, у меня там люди которые в меня поверили, у меня там смысл. И вот сейчас ты внезапно остаёшься.

Илья не ответил сразу. Он смотрел на её руки: уверенные, спокойные. Люди редко понимают, что такое настоящая дисциплина. Они думают, что дисциплина это “просыпаться в шесть”. Нет. Дисциплина это спокойно собирать чемодан во время этого разговора.

– Это не “внезапно”, – сказал он наконец.

Соня подняла брови.

– Правда? – спросила она. – Тогда объясни мне, каким образом “не внезапно” превращается в “я остаюсь”.

Илья вздохнул. Это был не вздох усталости. Это был вздох человека, который уже говорил сам с собой всю ночь и проиграл.

– Я получил подтверждение, – сказал он. – На грант. Они закрывают финансирование на год. С лабораторией. С оборудованием. С правом… делать всё нормально.

Соня медленно положила блузку в чемодан, как будто от того, как она её положит, зависит тон разговора.

– “Они”, – повторила она. – Кто “они”?

– Фонд.

– Какой фонд?

Илья открыл рот, закрыл. Поднял плечи.

– Ты знаешь какой. Фонд Вересова.

Соня посмотрела на него. В её взгляде не было истерики. Было то, что хуже истерики: точность.

– Илья. Ты сейчас пытаешься сделать из этого техническую деталь.

– Это техническая деталь.

– Нет, – Соня сказала спокойно. – Это сюжет. Это развилка. И ты мне только что сказал, что выбираешь развилку без меня.

Илья покачал головой.

– Я тебя не бросаю.

– Ты меня не бросаешь, – повторила Соня и вдруг коротко улыбнулась, без радости. – Ты просто отправляешь меня одну в Стамбул в момент, когда мы туда собирались как пара. Как команда. Как два человека, которые решили сделать шаг вперед.

Илья поднялся. Прошёл пару шагов по комнате и остановился у шкафа, будто хотел спрятаться за его геометрией.

– Соня, это… год.

– Прекрасно, – сказала она. – “Всего год”. “Всего пару месяцев”. “Всего одна программа”. Это всегда “всего”, пока не становится “навсегда”.

Он повернулся к ней.

– Ты же понимаешь, что это шанс. Меня заметят как ученого.

– Я понимаю, но этот “шанс” звучит как “приманка”, когда его приносят к тебе домой в красивом письме.

Илья застыл на секунду. Соня отметила это. У неё была привычка попадать в уязвимые места без злобы, просто потому что она их видела.

– Ты читаешь письмо, – продолжила она. – И в нём всё правильно. “Международный уровень”. “Платформа”. “Новая культура здоровья”. “Стратегическое направление”. Я знаю эти слова. В музеях тоже любят так формулировать. Только потом выясняется, что за ними стоят люди, которые хотят контролировать тебя и проект.

Илья хотел возразить, но Соня подняла ладонь.

– Я не говорю, что ты продаёшься, – сказала она. – Я говорю, что ты входишь в комнату, где у людей другой язык. И ты думаешь, что это временно и ты справишься.

Илья подошёл к кровати. Потом взял папку с документами и положил её рядом с чемоданом, как будто делал нечто полезное. Он всегда делал нечто полезное, когда становилось больно.

– Я же буду летать, – сказал он. – Часто. Я не исчезну. Я буду в Стамбуле, как мы и планировали. Демир будет подключать меня удалённо. Ты же сама смеёшься над тем, что теперь можно работать из любого места.

– Я смеюсь над этим, – сказала Соня. – Но я не хочу жить любовью на удаленке. Мне не нужна любовь через видеозвонок и обещания “в пятницу прилечу”.

Илья молчал.

Соня закрыла чемодан, защёлкнула замки. Потом села на край кровати, впервые за утро позволив себе неподвижность.

– Ты уже сказал ей? – спросила она тихо.

Илья моргнул.

– Кому?

– Не делай вид, – сказала Соня. – Ты сам понимаешь, о ком я.

Илья отвёл взгляд.

– Я никому ничего не говорил.

– Значит, она уже всё знает, – сказала Соня. Я знаю такие вещи согласуют. Такие вещи… ведут.

Он сделал шаг к окну, снова к своей привычной точке. Туда, где можно смотреть на город и делать вид, что он просто фон.

– Соня…

– Не оправдывайся, – сказала она. – Я не требую от тебя покаяния. Я требую от тебя честности.

Илья повернулся.

– Честность такая: я не ожидал. Я думал, что мы уедем вместе. Я даже… – он запнулся, как будто это слово было из другой, не его жизни. – Я даже ждал этого. Я хотел этого.

Соня смотрела на него внимательно. Она не двигалась.

– А потом? – спросила она.

Илья сглотнул.

– А потом пришло письмо. И я увидел цифры. Увидел ресурсы. Увидел, что наконец-то можно провести нормальные проверки, нормально, без вечного “у нас нет денег”. Увидел лабораторию. И… да. Я захотел.

Соня кивнула медленно.

– Вот это уже похоже на тебя, – сказала она. – “Я захотел”. Это честно.

Она встала, подошла к нему и остановилась слишком близко. В её взгляде не было злости. Была какая-то боль, которую нельзя отдать никому.

– Я не боюсь твоей науки, Иль, – сказала она тихо. – Я боюсь твоей способности убедить себя, что ты контролируешь условия, когда условия контролируют тебя.

Перед уходом Соня написала на стикере “Попей!” и наклеила на холодильник.

– Не забывай, – сказала она.

Илья хотел что-то ответить, но Соня уже взяла сумку, накинула ремень на плечо. Движение было простым, как решение ехать.