Вячеслав Васильевич Тихонов – выдающийся актер, символ благородства и мужества, настоящий рыцарь советского и российского кинематографа, один из самых узнаваемых и любимых актеров.
«Молодая гвардия», «Дело было в Пенькове», «Война и мир», «Доживем до понедельника», «Семнадцать мгновений весны», «Белый Бим Черное ухо»… каждый фильм с его участием имел огромный успех у зрителя. Однако при всех своих многочисленных ролях в кино и театре, активной творческой жизни Вячеслав Васильевич так и остался для зрителей загадкой.
В немногих интервью великий актер поведал о своей жизни, семье, ролях в кино и театре, непростом жизненном пути. В воспоминания его родных, друзей, коллег по сцене он предстает невероятно талантливым актером и удивительным человеком.
Оглавление
Группа авторов. Вячеслав Тихонов. Последний рыцарь экрана
Человек, рожденный для профессии. Из интервью Вячеслава Тихонова
Вот у меня наколка на руке…
Кино – это какой-то заоблачный мир
Тихонов – не принят…
Это мой багаж на все роли
Разошлись как в море корабли…
Комплекс гадкого утенка
Режиссеры меня не видели…
Если ты мне друг – будешь играть…
«Война и мир»
Работа над «Мгновениями»
После этого я девять лет «воевал»…
У меня был инфаркт, но не сотрясение мозга…
Как сложится – так сложится
Ему не хватает свободы…
«Они сражались за Родину»
Я не стремился быть богатым
«Русская тайна»[1]
Я из другой эпохи…
Не знаю, сколько мне отмерено
Величайший актер. Он играл глазами. Воспоминания родных, друзей, коллег
Абсолютно чеховский персонаж
Стараюсь быть на него похожим
…Невероятно деликатный и неприхотливый
Первый мужчина. Первая женщина
Глаза Габи и глаза Штирлица
Аристократка
…Иногда вдруг удивительно шутил
Настоящий мастер-класс
Мы были для него ученики
Он был тихим, скромным человеком
Русский Ален Делон
Мы стали настоящими друзьями
Актер внутреннего перевоплощения
Человек-ангел
…Глаза разных людей
…Чем острее, тем лучше
…Не ощущал себя «персоной»
Человек, рожденный для профессии
…Чтобы память была счастливая
Вячеслав Тихонов. Фильмография и роли в театре
Роли в кино
Роли в театре
Документальные фильмы о Вячеславе Тихонове
Звания и награды
Отрывок из книги
Когда я играл Болконского, то часто задавал себе вопрос: а мог бы я так же, как он, ежедневно писать с войны письма отцу? Нет, наверное. Все же я воспитывался в рабочей обстановке, меня окружали дети рабочих. Отец мой был механиком по ткацким станкам, а мама – воспитательницей в детском саду. Отец на работе целый день, мать тоже. Нет, бывали, конечно, серьезные разговоры с отцом, но всегда в мягких тонах. И не более чем разговоры…
В маленьком ткацком городке Павловском Посаде, где я рос, отношения между людьми были очень простые. Нас не столько школа воспитывала, сколько улица. Мальчишеское братство. Вот у меня наколка на руке – это как раз начало войны. Тогда все ходили с наколками – так модно было. Хорошо еще, мне хватило ума наколоть только свое имя, «Слава». Все украшали себя именами первых девочек, а у меня тогда девочки не было – ну и сделал свое. А потом никак не мог это дело вытравить. Пришлось двух князей с этим «украшением» играть. Время такое было… И наколки, и курево – все это следствие безотцовщины. Отцы ушли на фронт, мы, малолетние, остались с матерями одни – тогда и начали покуривать. В ту пору нельзя было не курить, и вообще много чего тогда делали. Отказаться было нельзя, как нельзя было не сделать наколку: не хочешь – значит, чужак. И вот мы ходили по улицам подмосковного городочка и собирали окурки. Даже в самую слякотную погоду подбирали их, сушили, шелушили и потом закручивали в цигарки. В то время взрослые часто ездили на юг за хлебом. Набирали каких-нибудь вещичек, которые можно было обменять на пшеницу, и отправлялись на поезде из нашей средней полосы – в южные края. И мальчишки тоже забирались на крышу вагона. Привозили так называемый турецкий табак – очень крепкий. Помню, попробовал в первый раз – не очень мне понравилось. Но все ребята вокруг с цигарками ходят – и я должен. Только где брать табак? Тогда мы изобрели такой способ: делили улицу на двоих, каждый шел по своей стороне и собирал чинарики. Набрав гору заплеванных, раскисших под снегом чинариков, мы шли в наш штаб. Штабом мы называли дом, где жили два брата-сироты. Там затапливали русскую печь, расшелушивали все наше богатство на сковородку, сушили табак, а потом крутили цигарки.
.....
Помню, однажды мы с ребятами не нашли, чем занять себя, и я взял из дому духовое ружье. Пошли ватагой к Клязьме. Идем по тропке, смотрю: на березе стая воробьев. Сидят себе, весело чирикают. Я вроде и несильно целился, просто взял и стрельнул в центр стаи. И оттуда, сверху, прямо мне под ноги свалился маленький воробышек. Крылышки опущены, на боку перья взъерошены. Капелька крови на клювике… Я гляжу на него сверху вниз и думаю: «Зачем?» Так жалко стало. И стыдно. Я не охотник и никогда им не был…
В школе мне очень нравились математика и физика и я любил ковыряться в машинках, – мне хотелось что-то машинное, – мой дед был машинистом, водил длиннющие поезда по Нижегородской ветке, не пил и не курил, был до чрезвычайности строг, но все его любили. Настольной книгой у него был роман «Война и мир» Льва Толстого. Вечером за чаем дед зажигал керосиновую лампу и читал вслух «Войну и мир». Если ему было что-то непонятно, он задавал вопросы мне.
