Читать книгу Астральный анализ - Константин Батырев - Страница 1

Я не помню, когда это произошло, впрочем, это не важно. Мне никогда не выбраться из данной петли, стоит мне прийти в ясное сознание, как тут же все начинается по новой. Эта петля она сводит с ума, то что было вчера, было никогда и всегда одновременно. Мои надежды столько раз разбивались, не считать. Я как будто живу в комнате, где висит картина. И я смотрю на эту картинку и думаю, что это весь мир. На картине то что я не люблю больше всего, но каждый ее видит по-своему, кто-то видит собственные страхи, кто-то видит радость, картина меняется в зависимости от твоих мыслей, она внутри меня. Порой мне становилось ясно, что комната – это тюрьма. Картина, лишь ширма, которая скрывала правду, они врали мне, я врал сам себе. Тот кто становился этому свидетелем, сорвав картину, от потрясения пытается забыть обо всем что видел.

Я работал в комплексе, в одной из лабораторий по исследованию человеческого сознания, и его влияния на внешний мир. Наша команда разрабатывала безумные препараты и медикаменты для душевно больных людей, это было самое настоящее диво, прорыв в медицине. Я так считал, до одного момента. Когда пришел приказ свыше, запустить проверку одного из веществ о котором я не знал, я не придал этому большое значение, ведь многие не знали. С возникновением приказа руководства, правила и мораль корпорации поменялись. Нам строго запретили раскрывать существование препарата и дальнейшие аудиты с ним на людях. Кто-то требовал его исходный код и суть в его применении, но эти люди впоследствии пропадали. Вышестоящие руководство сообщало, что они были уволены из-за попытки раскрытия корпоративной тайны. Но я был уверен, что они были полностью истреблены из нашего мира. Когда практически половина работников нашей лаборатории пошли навстречу корпорации, а остальных кто не пошел на поводу, почему пощадили и щедро наградили, повысив в должностях и выдав новые обязанности руководящего. Меня назначили основным доктором в науке психопространства. Ну как назначали, принудили, или бы я вылетел отсюда в неизвестном направлении. Я знаю, что они бы меня убили через определённое время, потому что им нерентабельно отпускать в далекое плавание сотрудников, которые много знают. Работа эта, никого удовольствия не доставляла, совершенно. Каждый день одно и тоже, отчеты, аудиты пациентов, рапорты и доклады.

Через шесть месяцев работы, мне пришел приказ от руководства о проверке очередного пациента. Но именно в этот раз, план работы выходил за рамки моего понимания. Проверок в данном стиле никогда не было, да и я не полагал, что такое когда-то будет. Обычно мы задавали пациентам вопросы, об их состоянии, что они чувствуют, чего хотят, есть ли какие-то видения или голоса в голове. Но перед этим, их накачивают каким-то веществом, в газообразной форме, дабы увеличить чувство парамнезии и легче было манипулировать человеком. Конечно исходное состояние вещества другое, но сделали это, чтобы нельзя было выследить его в крови, так как даже сотрудникам моего класса не положено знать исходный код данного препарата.

Приказ был в шутку или настоящий? Это был какой-то абсурд. Засомневавшись в плане работы, я принял решение позвонить своему директору отдела по психопространству, через локальную удаленную связь внутри комплекса.

– Директор добрый день или вечер, не понимаю, что сейчас уж извините. У меня вопрос, по поводу плана проведения работы. – Сказал я, в надежде получить ясный ответ.

– Доктор Харрисон, уже утро, что вас беспокоит в этом плане? – Вежливо спросил директор.

– Вы уверены, что нужно делать именно это? – Спросил я с возмущенным голосом, смотря на листок с планом работы с пациентом держа его в руке.

– Харрисон, все что написано в плане работы, выполнить непременно, отчет составить в тот же день и выслать вышестоящему руководству. – После, звонок закончился, так как наш директор не особо любил размазывать все до словно, имеется бумага читай и выполняй. Достав из ящика подсигарник, я опрокинулся на спинку кожаного стула и достал сигарету. Закурив я думал о том, как бы могла сформироваться моя жизнь, не поступив я на биоинженерное отделение. Я всегда мечтал лишь помогать людям, преодолевать заболевания, лечить не лечимое, поднимать людей на ноги, когда их нет. Чтобы каждый больной ребенок в семье жил как обычный человек, а не лежал в палате на лысо побритым, видя собственных измученных родителей. Слава богу с моим ребенком все нормально, но даже я понимаю, какого бы это было тяжело. Но судьба сказала ты будешь работать здесь. Через свою волю приходится заниматься каким-то грязным делом, ведь корпорация покупает людей для собственных экспериментов, а я эти эксперименты провожу. Что если бы не мои этические принципы и воспитание? Поступление в вуз? Сидел бы я тут или возможно гнил бы где-то на параше? Возможно, у меня была бы работа обычного человека.

Посмотрев на портрет своей дочери, который стоит в рамочке на столе, я затушил остатки сигареты и кинул в пепельницу. Чуть-чуть опершись на стол, я внимательно рассмотрел документы, которые необходимы для работы с пациентом. Собрав маленькую папку бумаг, я встал и засунул их под руку и направился к выходу. Выключив свет в кабинете, я открыл деревянную дверь и вышел в главный коридор. Свет стукнул прям по глазам из-за очень яркого и белого освещения, сделано это было для того чтобы, сотрудники всегда были в бодром состоянии, не зная реального времени суток, для длительной работы в течение нескольких дней. Неуклюжими движения и уронив документы, я достал ключ из собственного рабочего халата, чтобы закрыть дверь кабинета. Подняв документы с пола, я оперативно отправился в гардеробную, чтобы переодеться для эксперимента с пациентом. Идя по коридору, я никак не могу привыкнуть что все время никого нет, одни лишь белые глянцевые стены с деревянными дверьми. Сотрудников осталось мало и пересечься с кем-либо было сложно, так как все сотрудники на своих рабочих местах. Слушая свои шаги, разносящиеся эхом по всему коридору я приближался к гардеробной. Как внезапно на пути встретился мой директор.

– Доктор Харрисон, руководство требует отчет прям сейчас о новом пациенте, срочно! – Произнёс Директор торопливым голосом.

– Так что давайте, сегодня без переодевания, это очень важно, время на исходе.

– Но это же не по уставу. – Сказал я, демонстрируя рукой на свою одежду. При экспериментах с пациентами мы должны выглядеть как обычные гражданские люди, не знаю какая разница, но для руководства было это очень важно.

– Сынок, не в этот раз, комплекс на ушах стоит. – Сказал директор, снимая с меня халат и заворачивая его под свою руку.

– Пойдешь так, теперь спускайся на минус пятый этаж, лаборатории пациентов. Вот карта доступа теперь она ваша, если вдруг вы встретите контролера, сканер определит, что это ваш личный допуск.

– Директор, я ведь там даже никогда не был, только слышал про это место. Я хоть там не потеряюсь? – Спросил я, беря карточку из рук директора.

– Доктор Харрисон, не стройте из себя ребенка, отправляйтесь куда нужно и делайте то что нужно, в документе все прописано, номер двери, вся информация. – Мне ничего не оставалось кроме как фальшифо улыбнуться и пойти. Послушаться как собачка. Развернувшись обратно, я молча пошел в сторону лифта и заметил, как за мной идет мой бывший напарник, Хойт. Именно бывший. С тех пор как нас повысили в должностях, он сильно поменялся и стал меня во многом упрекать. Наши принципы стали различаться, а пару раз дело доходило до драк и больших скандалов. Раньше, еще до всего этого, мы вместе мечтали помогать людям и творить добро, но руководство заплатило немалые деньги, дабы оставить у себя ценного сотрудника. Из-за денег, Хойт поменялся в собственных принципах и нравственности, наши пути разошлись, его больше не заботили травмы и судьбы людей. Дойдя до лифта, я нажал кнопку вызова и в ожидании я покачивался то вперед, то назад всем телом, тем самым пытаясь себя успокоить, наивно, но мне помогало. Когда Хойт, подошел и встал рядом со мной он глупо улыбался, и глядел прямо перед собой. Меня это не на шутку бесило, особенно его присутствие рядом со мной.

– А ты, я слышал к новому пациенту? Посчастливилось тебе. – Сказал Хойт, продолжая улыбаться и смотря прямо перед собой.

– Да именно, а ты, как обычно, идешь промывать людям мозги и радуешься этому? – Сказал я, повернув голову в сторону Хойта.

– Слушай, да это работа мечта, деньги нереальные, только за то, что ты промоешь кому-то голову и сделаешь из этого отчет. – Ответил Хойт и слегка ударил меня в плече.

– А как же твои планы, изобретать лекарства, лечить людей? – Спросил я, пытаясь напомнить прошлое, чтобы он заметил каким подонком он стал.

– Какая разница, всем не поможешь, это глупые мечты, о себе лучше подумай. – Сказал Хойт, глядя в мою сторону и постучал указательным пальцем по собственному виску. Я был разъярен от унижения, как в свою сторону, так и в сторону больных людей, на это есть причины. Когда лифт спустился и двери открылись, я схватил Хойта за плечо и пихнул что есть сил прямо в лифт. Он, не теряя бдительности развернулся в мою сторону и резким движением ударил меня в живот кулаком, дважды. Скорчившись от боли, я упал на пол. Хойт, переступив меня одной ногой, протянулся к кнопкам и нажал на какой-то этаж. Медленно вставая, Хойт пихал меня своей ногой в спину, придавливая обратно в пол.

– Слушай сюда, щенок. Еще раз вздумаешь поднять свою сраную руку, я сделаю так что ее тебе оторвут. – Сказал Хойт, придавливая ногой меня в спину и продолжил что-то тихим голосом говорить.

– Ох, мне тебя так жаль, взгляни ты только на себя, гордый, справедливый, правильный, к чему это тебя привело? Лежишь тут как дохлая мышь, а мог бы пойти с нами, по одному пути. – В это время лифт как раз уже остановился на неизвестном мне этаже. Убрав с меня ногу, Хойт, переступил меня и вышел из лифта, что-то пробормотав себе под нос. Смотрев ему в спину, я думал резко встать и со всего разбега ударить его по позвоночнику, но тогда мне будет конец от руководства. Когда мне удалось наконец то нормально встать, я отряхнул одежду от пыли и протянулся к панели.

– Вот подонок, убил бы. – Нажав на нужный мне этаж, я весь путь сглаживал мятые проемы в одежде, в том числе и документы. Меня не оставляли мысли о том, насколько люди могут поменяться. Когда-то вместе мы пили пиво и спасали шкуры друг друга в барах, а теперь? Я не узнаю его. У него ведь когда-то умер сын, ему было всего четыре годика, к сожалению, он болел раком крови, и все чем Хойт занимался, это не проводил время вместе с ним, а сидел тут со мной в лаборатории и придумывал лекарства, выбравшись домой, он ставил на нем эсперементы, используя новые препараты . После смерти, он изменился, ни с кем не разговаривал, лишь сидел у себя в лаборатории и пил виски, записывая на доске маркером какие-то формулы. Руководство требовало прекратить пить на рабочем месте и приступать к работе. Но Хойт стал кидаться на всех, угражать своей жизнью. В последствии, его тут же задержали ,а после, он исчез на месяц и вернулся уже такой какой есть сейчас. Видимо они промыли ему мозги, или провели определённые терапии, дабы вернуть его в ясное сознание. Застыв в собственных мыслях, я даже не заметил, как лифт опустился и начал открывать двери, в определенный момент, моргнув, я пришел в себя.

Выйдя не спеша из лифта, я попал в живую лабораторию, не те что в обычном понимании, пробирки и колбочки с жидкостями, а самую настоянию моральную скотобойню. Сам я никогда тут не был, лишь слышал по рассказам и из них я понимал, что хуже этого места может быть лишь ад, а может это и есть ад? Здесь живут люди, без будущего, не имея больше собственных жизней, потерянных в бреду и невидящих истины у себя перед глазами. Это даже лабораторией было назвать сложно, тут кроме черных крыс и плесени ничего нет стоящего. Собрав мысли, я пошел прямо по коридору, в котором даже освещение еле-еле работает, издавая из себя бледную желтизну, изредка моргая. Шагая по такому месту, порой можно услышать стоны пациентов, как кто-то ломится в железные двери, кто-то смеется, а кто-то возможно себя убивает, стучась своим черепом об найденный твердый предмет. К моему счастью кроме шума вентиляции я ничего не слышал. Что самое интересное, если в камере пациент убил сам себя или умер по прочим причинам, его тело остается там, его не кремируют, с ним ничего не делают, при этом туда могут заселить другого, нового пациента.

Пройдя пару таких коридоров, я едва ли не задыхался от стоящей вони, запахи мертвечины и экскрементов сводили с ума. Здесь в буквальном смысле сами стены кричат о помощи. Но все же я нашел среди этого хауса необходимую дверь. Ее состояние оставляет желать лучшего, ржавчина и влага ее одно целое, разве что улиток только не хватает для полного счастья. Поймав мурашки от холода, я протер рукой дверь в той части, где пишется номер комнаты, дабы убедиться в правильности, туда ли мне надо. К сожалению, все сходилось, мне нужно во внутрь. Прижав документы под руку, чтобы не выронить их в некую лужу на полу, я присел и снял заслонку с нижней части двери. Слева от меня раздался тяжелый стук, повернув голову в сторону звука я увидел, как соседняя дверь трясётся, потому что кто-то с той стороны в нее долбится всей силой, издавая зверский крик.

– Вот черт, охренеть. – Сказал я в слух, пристально наблюдая за дверью. Удары и крики глушили уши от эха, казалось еще немного и дверь вылетит в коридор. Продолжать открытие своей двери я не мог, так как кровь застыла в жилах, а руки не могли даже пошевелиться. Когда стук прекратился, из-под двери что-то медленно потекло. Встав и подойдя по ближе, я заметил, что это кровь. Как он себя убил? Чем? Откуда так много крови? Любопытство взяло вверх, подойдя в плотную к двери я открыл окошечко, через которое иногда кормят пациентов, принося еду на подносе. Я заглянул в нее под определенным углом, чтобы можно было рассмотреть все. Палата выглядела обычной, голая кровать, стол, стулья. И как посчастливилось, пациент упал так удачно, что я смог его разглядеть целиком. Весь пол под ним был залит кровью, все лицо совместно с одеждой было тоже в крови. Как и чем он себя зарезал, неясно. Присмотревшись к его рукам, я заметил, что с ними что-то не так. Из них ручьем хлестала кровь, к тому же они сильно деформированы. Кисти рук и рукава будто разгрызены каким-то животным, куски плоти были не до конца оторваны от основания рук.

– Похоже он убил сам себя, раскусив зубами свою плоть и вены, боже. – Внутри комнаты, стены и дверь полностью изолированы от бетона, мягкой прорезиненной тканью, дабы пациенты никак не могли причинить вред себе окружающими объектами. Но никто не взял во внимание такие простые вещи как зубы и собственные конечности, в том числе плоть. Закрыв окно, я резко отвернулся от двери и меня стошнило прямо на месте, никогда такого не видел, подумать только страшно, через какую боль этот человек себя убивал. И ведь никто это убирать не будет, он там и останется так лежать. Достав платок из пиджака, я вытер одной рукой себе рот, не пытаясь думать о том, что сейчас увидел. Не успев положить его обратно в пиджак, я взглянул на него с отвращением и махнул рукой, выкинув его на пол, не очень хотелось такой платок класть обратно. Глубоко вздохнув, я повернулся обратно к своей двери, чтобы продолжить ее открывать. Дотянувшись до верхней заслонки, я открыл ее, и последнее, что мне осталось сделать, это снять железный защитный шпингалет и дверь будет открыта, но не полностью, остальную часть двери открывает пациент.

Хлопнув себя немного по лицу, я вздрогнул всем телом и постучал кулаком по двери. Звук от стука, эхом пронесся по всему коридору и застыл в ушах на несколько секунд. Ожидание открытия двери казалось длительными минутами, но через мгновение дверь издала характерный звук, снятия шпингалета с внутренней части двери. Пациент открывает дверь, и сердце на пару секунд заколотилось так сильно, что я ощущал удары в грудь. Хотелось, чтобы скорее все кончилось даже не начавшись. Дверь распахнулась наполовину, и я увидел руку пациента, но это не мужская рука, а женская. Что меня и удивило в первые секунды, потому что девушек тут никогда в комплексе не было, каким бы жестоким руководство не было, но детей и женщин они сюда не привозили, именно для испытаний. Видимо они вышли за рамки всех правил, безумцы.

– Привет, а вы кто? – Спросила девушка до конца открыв дверь, стоя в кристально чистой ночнушке, слегка наклонив голову в бок.

– Здравствуйте мадам, меня зовут Оливер, и я не так давно переселился в этот город, и мне нужны друзья, чтобы, помогли мне освоится в районе. – Сказал я, смотря ей прямо в глаза. Она лишь слегка улыбнулась и начала меня разглядывать сверху вниз. Я ощутил неловкое смущение и старался смотреть на нее в ответ, дабы не показывать собственных тревожных эмоций. Но глядя на нее я видел, красивую и ухоженную девушку, с темными волосами, и очень добрым лицом. Откуда она? Зачем она здесь? Она в таком хорошем виде, видимо в этой камере меньше суток, страшно подумать, что с ней будет через неделю или месяц. Как же жаль, что ее ждет мучительная учесть, как бы я хотел ее отсюда вытащить, но не могу, эта невинная девушка сейчас принадлежит корпорации.

– Оливер значит, ну хорошо. Меня кстати Марта звать, проходи тогда, чего на пороге стоять. – Сказала девушка и махнула рукой в свою сторону. Я кивнув головой и глядя ей в глаза, зашел во внутрь и сел на стул, на всякий случай ближе к выходу. Девушка следом закрыла за мной дверь и села на стул, который был напротив меня. Она поправила свои волосы, не отрывая от меня взгляда. Я нервно открыл папку с документами, и достал план проведения работы. Самым что есть глупым пунктом, всей работы, это – «попросить у пациента воды» но как? Как и откуда она возьмет воду, родит? Вот же тупость.