Читать книгу Несколько жизней Алекса Гормана. Повесть-фантасмагория - Константин Олегович Филимонов - Страница 1
ОглавлениеПосвящаю другу – Евгению Маргулису…
Детективная фантасмагория о «маленьких людях» и Большой политике
ГЛАВА I
Счастье – это короткая дорога между двумя несчастьями…
USA, Чикаго (штат Иллинойс), ноябрь 1963-го года.
На улице шёл мерзкий дождь со снегом, а в кафе было тепло и почему-то немноголюдно.
Обычно в это раннее время за столиками уже кучкуются одни и те же старики – пьют кофе, жуют сэндвичи, омлеты с ветчиной и обсуждают новости утренних газет.
Что они обсуждают-то? Зачем?..
Алексу это занятие всегда казалось странным – как можно интересоваться мировыми проблемами, если твоя собственная жизнь уже на закате?!
Нет, мир устроен неправильно, несправедливо!
Надо не старикам, а молодым платить пенсию – лет этак до сорока, чтобы они узнали вкус жизни, чтобы смогли насладиться всеми дарами цивилизации. А потом уже – пусть работают на благо государства и своих пустоголовых отпрысков, которые, в свою очередь, будут бездельничать до определённого времени.
И при таком раскладе ни у одного папаши не возникнет глупое желание заявить своему взрослеющему сыну:
– Вот я в твои годы…
Впрочем, своего отца Алекс Горман не знал. Слышал о нём что-то от матери, но это было ещё в детстве.
Запомнилось только, что мать очень не любила отвечать на вопрос пытливого Алекса:
– Кто мой отец?
– Гордый напыщенный индюк – вот кто он! – так обычно отвечала мама, и разговор на этом заканчивался.
…Поскольку в первые годы жизни Алекс мыслил яркими образами и видел индюков только на Рождество – уважение к личности отца опускалось ниже плинтуса.
Птица была вкусная, но её обезглавленная жирная тушка всем своим запечённым видом указывала на бренность бытия.
А в пятилетнем возрасте Алекс увидел на ферме живого индюка и вот тогда он испытал настоящий шок!
Это было нечто отвратительное! Индюк громко хрипло горланил, и вместо клюва у него свисала и болталась в разные стороны какая-то несуразная противнейшая сопля…
Весь тот день мальчик мучился вопросами: «Неужели у меня такой отец? Как мама жила вот с этим? У всех – нормальные папы, а мой…»
Сколько лет минуло с тех пор?..
* * *
Когда Алекс Горман вошёл в кафе, то первым делом мельком оглядел посетителей.
Их было двое: какой-то худой суетливый курьер, с бейджиком на лацкане мятого пиджака, нервно-торопливо и жадно доедал свой сэндвич, да ещё незнакомый статный старик в дорогом чёрном костюме и широкополой шляпе сидел в дальнем тёмном углу с таким королевским достоинством, будто с него в это время лепили статую.
За стойкой бара, с тщательностью музейного реставратора, протирал посуду хозяин кафе – тучный, лысый и короткий, как февраль, итальянский еврей Марк Рубинштейн, страдающий астматической отдышкой и старческой ворчливостью.
Алекс прошёл через зал и уселся на высокий барный стул прямо напротив хозяина.
– Привет, Марк! – попытался улыбнуться Алекс.
– Привет, – не очень дружелюбно буркнул хозяин, не отрываясь от своего занятия, и тут же сипло добавил, – В долг даже не проси…
– Марк, на следующей неделе я тебе всё отдам! Ты же знаешь, наверное, что меня приглашают менеджером в Клуб?
В ответ хозяин скептически усмехнулся:
– Тебя – менеджером? – и тут же, кивнув на телевизор над барной стойкой, Марк закатил свои хитрые глаза, будто припоминая, – Да, да, я что-то такое слышал сегодня в утренних новостях: «Папа римский принял ислам! Хрущёв продал Сибирь инопланетянам! Фидель Кастро – это родная сестра Эдгара Гувера!.. Алекс Горман стал менеджером клуба “Chicago Blackhawks”!..»
И безжалостный Рубинштейн (убей его гром!) потряс в воздухе большой толстой тетрадью в чёрном кожаном переплёте, куда он аккуратно записывал всю бухгалтерию и долги своих постоянных посетителей:
– Тебе показать – сколько ты мне уже должен?..
Алекс обречённо опустил голову.
– Могу налить воды с лимоном… – снисходительно предложил Марк.
Алекс взял прохладный стакан с водою и торопливо, практически залпом, проглотил жидкость.
На мгновение стало легче, но печень требовала виски со льдом или хотя бы кружку пенящегося свежего пива.
– Ну и что мы прячемся? – услышал он за спиною голос Эльзы.
Резкость этой фразы не предвещала ничего хорошего. Горман натянул на лицо вымученную улыбку и обернулся:
– Эльза! Девочка моя!..
Но Эльза не купилась на этот предсказуемо-игривый маневр – слишком хорошо она знала своего парня.
Девушка заорала на всё кафе:
– Алекс, ты редкое животное! Но тебя не занесут в Красную Книгу! Потому что таких, как ты, надо уничтожать… Где мои деньги?
– Прости, Эльза! Я всё отдам!.. На следующей неделе!..
Но Эльза продолжала орать, размахивая руками, словно ветреная мельница:
– Вау, что же случится на следующей неделе? Ты ограбишь Форт-Нокс? Или получишь наследство Рокфеллеров? А может найдёшь клад Генри Моргана?..
Алекс выпучил глаза и даже, как будто оскорбился:
– Ты что – не слышала, что меня пригласили менеджером в Клуб? Вот даже Марк об этом знает…
Девушка на мгновение оторопела – эта грандиозная новость была ещё более фантастичной, чем её сюрреалистичные предположения о наследстве, кладе или ограблении.
И Эльза недоверчиво посмотрела на хозяина кафе.
Рубинштейн, с брезгливым интересом наблюдающий эту сцену, тяжело вздохнул и, молча пожав плечами, грустно улыбнулся.
Девушка с сожалением поглядела на понурившегося Алекса:
– Послать бы тебя в задницу, но ты уже там – глубже некуда!
Отыскав в сумочке мелочь, она горестно сказала Марку:
– Налей ему пива… – и с презрением глядя на Гормана, приказала, – Чтобы вечером ты был у меня! Понял?
– Конечно, дорогая… – неуверенно пообещал Алекс.
Вскинув руки кверху, Эльза состроила гримасу отчаянья:
– О, мой Бог! Ну почему я люблю этого урода? Алекс, умоляю – прекращай пить! Говорю тебе, как врач: пьянство вдвое сокращает жизнь. Тебе нет ещё и тридцати, а ты уже выглядишь, как замшелый старик!
Девушка чуть не плакала: она не знала – ударить Алекса или прижать этого алкоголика к груди и разрыдаться.
Но, подумав пару секунд, Эльза просто махнула рукой и вышла из кафе…
Алекс проводил её косым взглядом, жадно отпивая из кружки холодное пиво, которое не очень любезно поставил перед ним Марк.
Но плевать на чью-то нелюбезность, если есть пиво.
Счастливо выдохнув, Горман сделал ещё несколько глотков, развернулся на барном стуле и оглядел зал кафе.
Менеджер с бейджиком уже ушёл, а статный старик в упор, не мигая, смотрел на Алекса.
Горман слегка захмелел – пиво пролилось на «старые дрожжи», и ему стало хорошо.
…На первый взгляд, этот старик показался незнакомым, но сейчас, более внимательно изучив его, Алексу вдруг почудилось, что он уже где-то встречал этого типа. Где он его видел?..
Смахнув ладонью с губ пивную пену, Горман улыбнулся старику:
– Пьянство вдвое сокращает жизнь. Мне нет ещё и тридцати. А вот если бы я не пил – мне было бы уже шестьдесят! Логично?..
Старик в чёрном костюме и шляпе никак не отреагировал на эту бравурную пьяную шутку, и Алекс равнодушно повернулся к нему спиной.
…О, Чудо! – на стойке перед ним стояла ещё одна кружка с пивом!
– Эльза заплатила за две пинты… – пояснил Марк и, помотав своей блестящей лысиной, тихо и горестно выдохнул, – Эх, Эльза, Эльза…
– Жалеешь её? – криво усмехнулся совсем захмелевший Алекс. – Может, и меня пожалеешь?
– А тебя-то зачем жалеть? У тебя всё в порядке. Два года назад ты был лучшим форвардом нашего Клуба “Blackhawks” и почётным гостем моего заведения. Твоя майка висела вот здесь – на самом видном месте. А теперь? Теперь ты даже в пустоту шайбой промахнёшься, потому что по шайбе не попадёшь. Так что – у тебя всё окей…
Алекса ничуть не тронул за живое этот монолог – он наслаждался пивом.
Но Рубинштейн, глядя на входную дверь, тихо изрёк:
– Хотя нет – не всё окей… По-моему, парень, у тебя начинаются серьёзные проблемы…
Горман услышал уверенные тяжелые шаги и не успел он обернуться, как получил в ухо сильный удар.
Алекс свалился на пол и три пары ног принялись топтать его извивающееся тело. Били очень больно, и со знанием дела – по лицу и гениталиям, в живот и по почкам. Алекс не успевал блокировать удары – он только свернулся клубком, прикрывая лицо руками, но удары по позвоночнику и рёбрам заставляли его выпрямляться и сейчас же он получал новую порцию резких пинков в лицо и пах.
Через минуту избиение прекратилось, но эта минута показалась Горману страшной вечностью.
– Basta! Поднимите этот шницель! – услышал Алекс хриплый баритон.
Крепкие руки подняли с пола харкающего кровью парня. У него болело всё. Но даже сквозь боль, Горман понял, что хриплый баритон принадлежит местному мафиози по кличке «Wild West» («Дикий Запад»). Вообще-то, его звали Никола Спалетти…
– Как дела? Как настроение? – цинично осведомился мафиози.
– Ещё несколько минут назад я и не знал, что жизнь так прекрасна! – уклончиво ответил Алекс, с трудом шевеля окровавленными губами.
– О, да! Всё познается в сравнении!.. – философски заметил Дикий Запад и улыбнулся, – Я рад, что мои питекантропы не стрясли тебе все мозги. Хотя в бильярдном шаре ума больше, чем в твоём черепе! Но раз уж ты в сознании, то поведай – когда же ты вернёшь мне пять сотен, которые я дал тебе в долг и которые наивно надеялся получить на следующий день? Однако прошёл месяц, а своих денег я так и не увидел!!! Алекс, что же ты со мной делаешь? Неужели тебе меня не жалко? Ведь я просыпаюсь по ночам, бьюсь в истерике и грызу ногти даже на ногах! Вот как страшно я скучаю по маленькой зелёной бумажке с портретом Уильяма Мак-Кинли!.. Прояви сострадание, Алекс! В моём безутешном горе помочь мне можешь только ты! Итак, когда же ты осчастливишь меня этой банкнотой?
Издевательское красноречие Спалетти слишком быстро закончилось, и «добрый» словоохотливый гангстер ждал конкретного ответа.
Горман понял, что сегодняшняя календарная дата вполне может стать второй и завершающей на его могильной плите.
Увы, такая перспектива почему-то никак не вдохновляла, и Алекс уже приготовился что-нибудь соврать, однако Марк опередил его:
– Никола, я могу сказать?
Дикий Запад так посмотрел на Рубинштейна, будто только что вспомнил о его присутствии:
– Марк, считай, что твоя барная стойка – это трибуна.
– Не убивай парня. Его приглашают в наш Клуб менеджером. Он вернёт через неделю…
– Менеджером? – вполне искренне удивился мафиози, – В наш “Chicago Blackhawks”?
Алекс был окрылён неожиданной поддержкой Марка.
Не воспользоваться таким «щедрым подарком» было бы неосмотрительной глупостью, и Горман выпалил на одном дыхании:
– Все об этом знают: и Марк, и Эльза. Да у любого спроси – все об этом знают. Даже в новостях передавали!..
Для убедительности Алекс пальцем показал на телевизор над барной стойкой.
Дикий Запад вопросительно посмотрел на чудесный аппарат, по которому передают какие-то сказочные новости.
Через мгновение он весело рассмеялся и, дружески похлопав Гормана по плечу, подытожил:
– Хорошо. Я подожду ещё неделю. Ровно одну неделю… Но если Алекс не вернёт мне долг, то мои бойцы зацементируют его ноги и отправят парня изучать дно озера Мичиган. И в этом случае, деньги вернёшь мне ты, Марк! С процентами вернёшь! Ведь ты поручился за него – верно? Как утверждал Понтий Пилат: «Ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным!»
Рубинштейн опешил, хотел было что-то сказать, но Никола Спалетти и его «солдаты»-костоломы уже выходили из кафе.
Горман ощупал разбитый нос и заметил, что старик в дальнем тёмном углу по-прежнему спокойно наблюдает за всем происходящим.
И всё-таки: где же они встречались?..
Впрочем, сейчас Алексу было как-то не до воспоминаний, и он пошёл в туалет – умываться…
* * *
Хозяин кафе, кряхтя и пыхтя, расставлял опрокинутые стулья, протирая окровавленный пол.
– Марк, прости, что так вышло… – виновато и почти искренне прошептал Алекс, как только снова уселся у барной стойки.
Хозяин прошёл за стойку, молча поставил перед Горманом стакан, бросил туда по три кубика льда и налил двойную порцию виски.
– Послушай, Алекс, что я хочу тебе сказать… Давно уже хочу, но как-то не решался – думал: «Не моё это дело!..»
Марк глубокомысленно замолчал, подыскивая нужные слова.
Алекс хлебнул виски. Спиртное больно обожгло разбитую верхнюю губу, но, тем не менее, Горман ощутил фантастическое блаженство – прохладный крепкий напиток разливался внутри, согревая желудок и растворяясь в крови.
– Парень, – продолжил Рубинштейн после паузы, – ты не живёшь – ты падаешь в пропасть!.. Конечно, это твоя жизнь. Но ты мог распорядиться ею по-другому: ты был великим спортсменом, потом мог стать тренером или кем-то ещё… Впрочем, сейчас это уже не важно. Потому что ты дни и ночи напролёт пьянствуешь и проигрываешь деньги на тотализаторе…
Алекс слушал эти мудрые слова, но в его захмелевшей голове крутилась только одна мысль: «Если я сейчас допью – нальёт он мне ещё?» Отчуждённо до него доносился голос Марка:
– Перед тобой открывались врата огромных возможностей – прямое и широкое шоссе, ведущее к успеху, славе и богатству! Но ты сошёл с этой дороги и полез в топкое болото, в котором увяз по уши… И даже не это самое страшное. Самое страшное, что в трясину своих проблем ты тащишь за собою других людей, которым ты не безразличен: меня, Эльзу…
Алекс допил остатки виски, но это не принесло ему того кайфа, который он испытал несколько минут назад от первых глотков.
– Марк, а может мне уехать куда-нибудь?..
– Послушай совет старого еврея: полезай в петлю! Так ты избавишь от страданий многих людей…
Алекс поразился:
– Что-о?
– Какая разница – где мучиться: здесь или на том свете?! Впрочем, Бог от тебя давно уже отвернулся, а дьявол – боится…
Горман пьяно засмеялся:
– Марк, а ты знаешь Молитву Милосердия на иврите?
– Я итальянец!
– Расслабься, старина! Ты – еврей, а я не «дуче» Муссолини и не Гитлер! Ну давай: прочитай Молитву Милосердия…
Рубинштейн пристально посмотрел в невменяемые глаза парня, и тихо, с презрением чеканя каждое своё слово, закончил разговор:
– Ах ты ублюдок неблагодарный! Я ведь только что спас тебя от гибели! Так что иди ты в женскую щель! И это всё, что я хочу тебе сказать! Вот тебе моя Молитва Милосердия!
Горман криво усмехнулся и, похлопав в ладоши, показал большой палец:
– Браво! Дословный перевод с иврита!
Но едва он встал и сделал пару вполне уверенных шагов к выходу – острая боль резко скрутила его, сознание помутилось, и Алекс рухнул на пол без чувств…
* * *
Горман очнулся в квартире Эльзы.
Морщась от боли, сел на край кровати.
Приступы тошноты накатывали штормящими волнами, а тяжёлая голова гудела, как турбина.
Воспалённый мозг фрагментами вспоминал, как в кафе Марк приводил его в чувства, потом откуда-то появилась Эльза, потом темнота, затем какая-то белая стена (или потолок?), и вновь темнота, какие-то люди (или тени?), чьи-то незнакомые голоса…
Как он очутился здесь – у Эльзы – Алекс не помнил…
Девушка спала, отвернувшись к стене. За окном была глубокая ночь, и моросил дождь вперемежку со снегом.
Шатаясь, Алекс добрёл до туалета и встал на колени перед унитазом.
Его вырвало. Организм выплескивал из желудка вонючую желчную пену с кровью, освобождаясь от ядовитых нечистот.
Тело скручивало судорогой удушья, в ушах звенело, а виски напрягались так, словно сейчас они треснут и забрызжут стены и пол туалета вырывающимися наружу мозгами.
Сердце металось в груди, подобно буйному заключённому в одиночной камере…
Минут через пять наступило относительное облегчение. Спазмы тошноты отступили, и всё тело обмякло, превращаясь в бесформенное тесто. Слабость обволакивала.
Казалось, что ноги, руки, лицо Гормана не из плоти и крови, а из растаявшего пластилина.
Дико хотелось спать! Глаза закрывались сами собой, и Алекс улёгся на прохладный кафель пола туалета, положив под голову ладони и поджав к животу ноги.
Он превратился в большой и несуразный отравленный эмбрион, который всем своим жалким, беспомощным видом показывал, что желает не рождения, а смерти…
Сквозь тяжёлую дремоту, как в тумане, он вдруг «услышал» голос давно умершей матери, которая тихо, ласково и удивительно красиво пела блюз:
Спи, мой мальчик,
Спи, мой мальчик…
Ночь давно спустилась с крыш,
Почему же ты не спишь?
Мечтаешь?
А ты знаешь?
Я мечтала и мечты сбылись…
Алекс настолько явственно сейчас слышал эту чудесную песню из своего детства, что он улыбнулся.
Хотя улыбка получилась страдальческой – так улыбаются те, кто после долгих и страшных пыток идёт на казнь, как на долгожданное избавление от невыносимых мук.
Завтра утром
Дождь весенний
Смоет зимние грехи
Пропоёт тебе стихи
О лете
И всё на свете
Расцветает, чтобы вечно жить!..
С грозными Грозами
Справишься шутя!
Ангел твой помилует тебя!
Нежностью
И верностью
Освещён твой путь!
Взять Любовь в дорогу не забудь!..
Сколько раз пела мама эту красивую колыбельную, когда Алекс был маленьким?! Но никогда она не пела так мелодично и проникновенно, как сейчас…
Мама положила его голову себе на колени, и он опять, словно в детстве, ощутил теплоту её нежной руки, которая ласково гладила его по волосам.
Не открывая глаз, Алекс понял, что мама тихо плачет, всхлипывая.
– Не плачь, мама! – попросил Алекс и попытался открыть глаза.
Но тяжёлые опухшие веки не слушались.
…И здесь он осознал, что приходит в себя, просыпается.
Голова его лежала на коленях Эльзы. И девушка, склонившись над ним, ласково гладила Алекса по волосам, что-то шептала и тихо плакала…
ГЛАВА II
А ведь проблемы только начинаются…
USA, Чикаго (штат Иллинойс), ноябрь 1963-го года.
Это был он – Алекс Горман, по прозвищу «Sorry» – бывший легендарный хоккеист NHL, семикратный обладатель «Stanley Cup», выступающий за разные Клубы, лучший бомбардир плей-офф, окончивший спортивную карьеру.
Впрочем, нет – это уже не Алекс Горман, по прозвищу «Sorry» – любимец фанатов и журналистов…
Тот парень «умер» два года назад. А этот Горман каждый день топит себя на дне бутылки, и с беспечным изяществом проигрывает на тотализаторе огромные деньги, взятые в долг.
…Неотвратимо наступил роковой день – Горман должен вернуть пятьсот долларов, взятых у Никола Спалетти по кличке «Wild West» («Дикий Запад»).
Но где найти эти деньги?..
И поздним вечером Алекс, с поклонной головой (и абсолютно трезвый!), пришёл к Марку.
Горман ещё не успел поздороваться, а Рубинштейн сразу предупредил:
– Не буди спящего пса! Иначе он откусит тебе яйца!
– Старина, прости! Ты же видишь, что я трезвый! Дай мне эти чёртовы пять сотен! Я отработаю! Готов годами у тебя посуду мыть!
– О, нет! Ты больше разобьёшь, чем помоешь… – отмахнулся Марк, всё ещё оскорблённый недавней размолвкой с парнем. – Алекс, ты хочешь, чтобы я тебе поверил? Но это так же невозможно, как засунуть в осла его говно!
Однако Горман не сдавался:
– Послушай, Марк, если я не верну долг, то меня убьют уже завтра, а тебе всё равно придётся отдавать эти деньги. Спаси меня, дружище!..
Это прозвучало вполне логично. Больше уговаривать старого еврея не пришлось – Рубинштейн отсчитал необходимую сумму, взяв с Алекса честное слово, что больше он не выпьет ни капли и устроится хоть на какую-нибудь работу.
Счастливый Горман клятвенно заверил Марка, что всё исполнит, и пошёл отдавать долг…
Он явился в Ночной клуб, который был «офисом» Никола Спалетти. Но мафиози куда-то уехал, и уже через час Горман напился до беспамятства в компании сомнительных парней (якобы почитателей легендарного хоккеиста Алекса «Sorry»).
Пили полночи, и подробности этой ночной пьянки превратились в какие-то невнятные обрывки фраз и лиц…
* * *
Горман очнулся только днём в какой-то грязной подворотне, промокший от дождя и снега.
Чувствовал себя Алекс так, будто всю ночь его травили крысиным ядом, да ещё и заморозили…
Придя в себя, он первым делом стал судорожно шарить по карманам непослушными окоченевшими руками. Но чем дольше Горман шарил, тем больше убеждался, что ДЕНЕГ НЕТ!!!
– Что же делать? Что теперь делать? – в отчаянии застонал Алекс, и вдруг услышал чей-то голос:
– Каждый наш шаг оставляет след!
Это был тот самый статный старик из кафе – «знакомый незнакомец». Он стоял совсем рядом и неотрывно смотрел на изрядно потрепанного Гормана, продрогшего от холода и животного страха.
– …И даже если ты никуда не движешься, а тупо сидишь на одном месте, то всё равно остается след! – только это след от твоей задницы.
«Откуда он взялся?» – пронеслось в голове Алекса.
– Кто ты такой, чёрт возьми? Что тебе от меня надо? – в бешенстве закричал Горман.
– Мне надо, – спокойно и немного брезгливо ответил таинственный тип, – чтобы ты стал человеком! А пока что я вижу перед собой какое-то пьяное недоразумение…
– Ты не сказал: «Кто ты?» – потребовал ответа Алекс.
«Знакомый незнакомец» ухмыльнулся:
– Скоро всё узнаешь. Если я скажу тебе это прямо сейчас, то ты мне не поверишь или попросту сойдёшь с ума от своей ничтожности! Ты помнишь – какой сегодня день?
– Сегодня мой последний день! – обречённо поник головой Горман. – Дикий Запад убьёт меня…
– Он уже никого не убьёт! – усмехнулся этот тип, и загадочно добавил, – И ты проживёшь ещё очень долго. Кстати, какое сегодня число?
Алекс съехидничал:
– Sorry, приятель. Может ты и считаешь, что это «кстати», а я вот забыл обратить внимание на календарь.
– А вот это напрасно. Сегодня – пятница, 22-е ноября 1963-го года – день, который потрясёт весь мир, а для истории Америки станет судьбоносным и поворотным!
Таинственный старик говорил очень серьёзно и для убедительности многозначительно поднял указательный палец.
Алекса это даже позабавило:
– И что же такое сегодня произошло?
Тип поглядел на часы:
– Ещё не произошло… Произойдёт примерно через полчаса. Ты как раз успеешь дойти до кафе Рубинштейна. Он уже включил телевизор, и в дневных новостях ты всё узнаешь. Не удивляйся, когда Марк скажет: «Они открыли-таки ящик Пандоры!» Вообще ничему не удивляйся… Потом я тебе всё объясню… А теперь поспеши! И помни, что от нерешительности теряешь больше, чем от неверного решения.
Неизвестно почему, но слова старика подействовали на Алекса чуть ли не магически. И на «автопилоте» Горман направился в кафе Рубинштейна…
* * *
Алекс вошёл в кафе в тот самый момент, когда в срочных TV-новостях перепуганный диктор дрожащим от волнения голосом сообщал американцам:
«Сегодня в 12:30 в Далласе неизвестные расстреляли автомобиль Президента США Джона Фитцджеральда Кеннеди. Президент был ранен и доставлен в Парклендский госпиталь, но усилия врачей оказались напрасными. Джон Кеннеди скончался в 13.00, не приходя в сознание! Врачи борются за жизнь губернатора Штата Техас Джона Боуден Конналли, который ехал в одной машине с Президентом, и так же был тяжело ранен… Американцы, наш Президент убит в Далласе!!!»
Новость, конечно, поразила Алекса, но ещё больший шок он испытал, когда Марк почти простонал:
– Они открыли-таки ящик Пандоры!
От этих слов Горман вздрогнул, обернулся и среди взбудораженных посетителей разглядел невозмутимого загадочного старика в дорогом чёрном костюме.
Этот тип опять сидел в одиночестве в самом углу заведения и пристально смотрел на Алекса.
А вокруг все шумели:
– О, мой Бог! Вот тебе и самый молодой Президент! Ах, Кеннеди!
– Да что он сделал этот твой Кеннеди? Кубу просрал! Карибы просрал! Космос и тот просрал! В 61-м русские в Берлине стену возводили, а Кеннеди с этим «боровом» Хрущёвым обнимался! И ниггеров решил в правах уровнять! Реформатор хренов…
– Добавь ещё, что он со всеми своими генералами Генштаба перессорился – в отставку отправил самых лучших…
– Заткнитесь вы оба! Эти ваши грёбаные генералы «воюют» только в своих кабинетах! Им денег на вооружение хотелось, а Кеннеди посоветовал им отсосать друг у друга! И если б не Кеннеди, то с Кубы на Америку ещё в октябре 62-го прилетели бы русские бомбы! И хер бы вы сейчас умничали!
– Мне тоже Кеннеди нравился! Жаль парня! Говорят, что недавно он зачитал какое-то «Обращение к человечеству» об угрозе тайных обществ…
– Опять тебе кто-то в уши напердел?! Тебе уже 70 – пора бы жить своим умом, а не слухами! Никто не слышал это «Обращение…»!
– Кто теперь будет Президентом? Джонсон?
– Ставлю тысячу против доллара, что не обошлось без родной Чикагской мафии!
– У тебя отроду не было тысячи, но, по сути, ты прав. Его многие хотели пристрелить: мафия, Гувер, пентагоновские боссы, нефтяные магнаты… В общем, все те, кому Кеннеди «кислород» перекрыл!
– Он и братец его – Бобби!
