Читать книгу Кусь-кусь. Искатели жизни - Константин Сергеевич Минин - Страница 1

Пролог

Если приехать в большую Черемховскую обсерваторию, что была построена в конце двадцать первого века недалеко от озера Байкал; настроить самый мощный и последний из сооруженных на земле телескопов на участок звездного неба, расположенный между звездами Эта созвездия Малой медведицы и Хи созвездия Дракон; дождаться ясной безлунной ночи и использовать всю имеющуюся мощность; то и тогда у Вас не получится рассмотреть звезду, вокруг которой проходит орбита планеты, ставшей на ближайшие несколько месяцев нашим домом. Но это вовсе не означает, что её там нет, просто расположена она слишком далеко от Земли.

У кого-то может возникнуть вопрос, зачем мы так далеко забрались, и кто это такие "Мы". Так вот, отвечу по порядку.

Мы – это семья учёных из города Иркутск, он расположен в северном полушарии нашей планеты. Строго говоря, учёными можно назвать только старших представителей нашей семьи – маму и папу, а мы с Юлькой еще дети, но стараемся, по мере возможностей, помогать родителям.

Мама работает в Черемховской обсерватории, и невзирая на то, что эта обсерватория уже больше ста лет не используется для проведения научных исследований, моя мама была и остается настоящим учёным. Она занимается изучением истории астрономии.

Наш папа – специалист по прикладной робототехнике. Он, в составе команды единомышленников, разрабатывает и испытывает на поверхности и, особенно, в глубинах озера Байкал новые механизмы глубоководной, и не только, разведки, а также роботов-манипуляторов для выполнения работ на больших глубинах. Их разработки и изобретения используются по всему миру, для исследования океанов и добычи полезных ископаемых.

Меня зовут Олег. Уже прошло почти четыре года с тех пор как мне исполнилось десять и отец начал разрешать мне участвовать в испытаниях новых, разрабатываемых им аппаратов. Достаточно быстро я освоился с новым для меня занятием и сейчас по праву считаюсь одним из лучших операторов-испытателей в нашей группе. А вот Юлька, в свои четыре года, еще не выбрала будущую профессию, пока у нее хорошо получается только надоедать и путаться у меня под ногами.

Несмотря на то, что видимый с Земли участок космоса насчитывает миллиарды звезд и ещё большее количество планет, найти в этом изобилии по-настоящему интересную планету не так-то просто.

Сотни косморазведчиков в одиночку, на сверхбыстрых кораблях, почти без остановок исследуют далекий космос, перемещаясь длинными подпространственными прыжками от звезды к звезде в поисках обитаемых планет.

Они призваны исполнить главную мечту и страх человечества – найти где-нибудь на затерянной в космосе, далекой планете признаки разумной жизни. И хоть за пределами родной Земли жизнь не так уж и редка, по крайней мере, в нашей галактике, представлена она, чаще всего, простейшими организмами, обнаружить среди которых признаки разума пока не удавалось никому.

Глава №1

* Муха с зеркальцем *

В один из солнечных июльских дней я трудился с отцом в его лаборатории. Нет ничего скучнее лабораторной работы, но отец говорит, что невозможно эффективно управлять роботом, если не знаешь, как он устроен изнутри.

На улице царила прекрасная летняя погода, термометр показывал около тридцати градусов в тени, и вода в озере вблизи от берега прогрелась достаточно для того, чтобы в ней можно было купаться, не используя тренировочного комбинезона.

Лаборатория отца располагалась на крыше семиэтажного здания и представляла собой круглое помещение, накрытое сверху сферическим куполом из прозрачного полимера. С улицы это сооружение напоминало прилипший на плоскую крышу огромный мыльный пузырь. Изнутри она была уютным, хорошо освещенным, очень удобно обставленным рабочим пространством.

Усевшись напротив меня за круглый стол, внешне напоминающий небольшую, около полутора метров в диаметре, песочницу на высокой ножке, отец провел кончиками пальцев по идеально ровной столешнице, оставляя в ней глубокие борозды.

Рассыпанный по столу очень мелкий, серый порошок, на ощупь напоминал крахмал, но совершенно не лип к пальцам.

Громко хлопнув в ладоши, папа с улыбкой взглянул на меня и весело сказал:

– Ну! Начнём!

Я не ответил на эти слова, потому что знал: они адресованы не мне.

Повинуясь прозвучавшей голосовой команде стол "ожил". Буквально на наших глазах серый порошок изменил свой облик, немного поднявшись в центре столешницы, он слился в плоскую, твердую на ощупь, подставку.

– Запусти, пожалуйста, проект "Летун", – тихо попросил отец.

Стол мгновенно отреагировал на его слова. Серый порошок, просочившись откуда-то из глубин на поверхность все той же подставки, обрел форму, сливаясь в полноразмерную модель разрабатываемого отцом робота.

– Увеличь, – сказал отец.

После его слов макет робота втянул в себя дополнительную порцию моделирующего порошка и значительно подрос.

В результате этих манипуляций, на подставке, посреди стола, оказался макет увеличенной до размеров моей ладони мухи.

– Ну как? Нравится? – с гордостью в голосе спросил меня папа.

Я неопределенно кивнул, от удивления не находя в себе сил ответить.

Наклонившись над столом, я взял в руки макет нового робота. Несмотря на сильно увеличенный размер, был он не очень тяжёлым.

Я поднял и опустил шуршащее под пальцами, прозрачное, плёночное крыло.

Макет был сделан, как всегда, великолепно. Все сочленения каждой из шести лапок шевелились от малейшего прикосновения, и даже усики и ворсинки на теле и лапках казались мне настоящими, живыми.

Чем дольше я держал в руках этого нового робота, тем больше мне казалось, что это живая муха-переросток.

Поборов, лёгкое чувство брезгливости, которое вызывают во мне эти представители отряда двукрылых, я, с глухим щелчком, отломил роботу крыло.

То, что ещё недавно было тонкой, прозрачной пленкой, мгновенно превратилось в серый порошок и просочилось сквозь мои пальцы на поверхность стола. Привычно, не обращая на это никакого внимания, я коротко скомандовал:

– Аккумуляторный отсек.

Со второй руки также осыпался лишний порошок, открывая моему взору расположенные в брюшке у мухи макеты миниатюрных батарей из радиоактивного графита, в оболочке из искусственного алмаза.

"Хороший выбор", – отметил я про себя. Надёжный, безопасный и, самое главное, очень долговечный источник энергии.

Мысленно похвалив отца, я спросил:

– Зачем такие мощные батареи?

– А ты посмотри на управляющий крыльями механизм, – довольно хмыкнув, сказал он.

В ответ на мою команду, стол собрал на подставке сильно увеличенную часть робота, в состав которой входили: три левые лапки, левый бок и прикрепленный к нему обломок крыла.

Судя по механизму, крыло могло двигаться не только вертикально, но и горизонтально, а также вращаться, махать по кругу, в любом положении менять направление движения или останавливаться.

– Да, такому крылу нужно много энергии, – сказал я.

– Очень много, – согласился отец.

– Но почему именно муха?

– Потому, что это самый совершенный летательный аппарат, когда-либо созданный на нашей планете. Не считая антигравитационных двигателей конечно, но и они в чём-то уступают мухе.

Я приказал столу собрать макет робота целиком, и с недоверием начал рассматривать его.

– В чём совершенство-то? – спросил я после того, как окончил осмотр и поставил макет на подставку посередине стола.

– Да во всём! – всплеснув руками, сказал отец. – Ты только посмотри на ее глаза! Угол обзора! Какая аэродинамика! Крылья! Да что я рассказываю! Ты сам сейчас все увидишь! А ну-ка, открой окно.

На эту просьбу я тоже не отреагировал. И даже не обернулся в тот момент, когда идеально ровный, без единого шва прозрачный купол за моей спиной бесшумно раздвинулся, образуя на уровне человеческого лица прямоугольный проём, сквозь который, вместе с жарким уличным воздухом, в лабораторию ворвались отдаленные весёлые крики мальчишек, резво нырявших в озеро, со старой березы, наклонившейся над самой водой.

Стараясь не жалеть себя и не думать о постигшей меня незавидной участи, я изо всех сил пытался не смотреть на резвящихся в воде друзей.

Спустя пару минут сквозь окно в комнату влетела небольшая шумная черная муха.

"Так быстро? Приручил он её, что ли?"– подумал я.

– Закрой окно! – быстро скомандовал отец.

Прохладный, идеально увлажнённый воздух мгновенно пришел на смену горячему сухому уличному ветру. Проем зарос сам собой, и теперь не приходилось и думать о том, чтобы услышать хоть какие-нибудь звуки с улицы. Наш купол так хорошо справлялся со своей задачей, что мы не услышали бы даже звука от случившегося прямо над нами старта межпланетного лайнера, а это, скажу я Вам, тот ещё грохот.

– Смотри! Смотри! – восторженно кричал отец, указывая пальцем на мечущееся по лаборатории насекомое. – Смотри, как она летает!

– Это же не робот, – сказал я, не совсем понимая причину папиного восторга.

– Конечно не робот. Это настоящая муха. Я их здесь почти уже два месяца прикармливаю.

Муха, тем временем, вверх ногами уселась на прозрачный потолок. Это меня удивило. Поверхность купола снаружи и изнутри настолько гладкая, что на нее даже пыль не садится, а муха села и, судя по всему, достаточно уютно себя чувствует, раз умудряется задними лапами ещё и крылья себе чистить.

Отец, тем временем, достал откуда-то не очень большой сачок на длинной палке и протянул его мне.

– Поймай её, – сказал он.

Я взял предложенное мне орудие для ловли мух и поспешил выполнить это, в общем-то, не сложное задание. Но наша шумная гостья упорно не желала ловиться. Все мои прыжки и взмахи заканчивались лишь тем, что, сменив в последний момент направление полета, муха уворачивалась от казавшейся неизбежной ловушки.

– Со спины лови. Сзади у нее мертвая зона, она там ничего не видит, – посоветовал папа.

Воспользовавшись его подсказкой, я не без труда, но все-таки поймал и выпустил на улицу проворное насекомое.

С трудом дождавшись, пока я сяду за стол, папа сказал.

– Вот видишь. И это при том, что у нее нет совершенно никакого разума. Представляешь, на что способен подобный механизм под управлением человека!

– Это точно. Только надо придумать, что делать с задним обзором, ведь головой твой робот крутить не умеет. Значит, чтобы увидеть то, что происходит за спиной, ему придется разворачиваться всем телом, а это во время полета, как минимум, опасно.

– Помнится, на старых самолётах была такая же проблема. Интересно как тогда её решали? – почесывая подбородок, сказал отец.

– Зеркало ставили! – радостно выкрикнул я, вспомнив один из виденных мной мультфильмов.

– Муха с зеркальцем? А это интересно! – рассмеялся папа.

Он работал над этим роботом больше пяти месяцев, с февраля. А началось все с одного неожиданного и очень значимого для всей нашей семьи события, произошедшего в самом начале года.

* Событие в начале года *

Зимние каникулы – это время приключений, игр в снегу и прогулок с друзьями на свежем морозном воздухе.

Я, Илья и Паша стояли плечом к плечу на засыпанной снегом спортивной площадке института робототехники. Новенькие, отливающие на солнце радужными бликами, тренировочные комбинезоны полностью покрывали тела моих друзей, не исключая лиц, подошв и пальцев рук.

Взглянув на них, я тоже накинул на голову капюшон и тонкая, совсем не стесняющая движений ткань мягко, но плотно окутала мою голову, оставив на лице только узкую прорезь для глаз. Мне сразу стало намного теплее. Всё-таки зимы у нас холодные.

Дышать ткань совсем не мешала, в принципе через нее можно было даже смотреть, но мне больше нравилось носить комбинезон именно так, оставив глаза открытыми, за что я неоднократно получал и продолжаю получать от родителей взбучку.

Убедившись, что все мы окончательно экипировались, Паша высоко поднял правую руку и, выждав несколько секунд, начал отсчёт.

– Три… Два… Один… Начали!– громко крикнул он, резко опуская руку вниз.

Утопая ступнями в снегу, я ринулся к цели. По мере продвижения вперёд сугроб становился все глубже, и мои ноги начали увязать в нем. Не снижая темпа, я сильно оттолкнулся ногами от земли и в затяжном прыжке как кошка полетел вперед над ровным снежным покрывалом. Комбинезон, тем временем, сильно раздулся в районе ладоней, мои пальцы растопырились и стали толстыми, а кисти в целом начали походить на большие лапы. Тренировочный костюм, приспосабливаясь к бегу по рыхлому снегу, автоматически менял внешние очертания моих кистей и ступней, адаптируя их к новым задачам.

Смягчая приземление мышцами рук и спины, я аккуратно опустил ладони-лапы на снег и, почувствовав, что он не проваливается, подтянул к животу колени. Ступни-лапы сами встали позади ладоней и, ощутив под ногами опору, я снова оттолкнулся вперед, одновременно вытягивая навстречу движению руки.

Теперь я бежал по снежному насту на четвереньках, как бегают рыси, гепарды и прочие представители кошачьих.

Резкими длинными прыжками я прорывался к финишу, и комбинезон самым активным образом помогал мне в этом. Он не только увеличил площадь моих ступней и ладоней, что позволило мне не провалиться в сугроб, но и искусственные мышцы, спрятанные в волокнах его ткани, добавляли силу моему не очень-то и тренированному телу.

Комбинезон не ошибался, анализируя активность мозга и биотоки, направляемые им к мышцам, он предугадывал все то, что я хочу сделать, исправляя и дополняя мои неумелые движения. Он не двигался за меня, он просто делал мои движения более ловкими, точными и, конечно, сильными.

Прыжок, еще прыжок и еще, и еще. Мой хитрый маневр с переходом на четвереньки принес свои плоды, позволив мне вырваться в лидеры.

Ближайший из соперников – Илья теперь тоже использовал для бега все свои четыре конечности, но начал он это делать немного позже меня, и поэтому теперь отставал почти на корпус.

Паша же, казалось, и не пытался бороться, бредя далеко позади нас, по пояс в снегу.

Готовя руки к очередному приземлению, а ноги к прыжку, боковым зрением я заметил слева от себя бегущего Зверя, покрытого взъерошенной белой шерстью.

Размером с большую собаку, он почти полностью проваливался в сугроб и при движении вперёд широкой грудью и волчьей мордой разбрасывал в стороны рыхлый снег, оставляя за собой глубокую борозду.

Я заметил его слишком поздно для того, чтобы изменить направление бега и увернуться от его атаки.

Зверь выпрыгнул из-под снега в решающем рывке на расстоянии не более двух метров от меня.

"Вот ведь не повезло!"– подумал я, одновременно переворачиваясь на спину. Теперь, падая спиной в снег, я смог лучше рассмотреть атакующее меня существо.

Удивительно мощная и широкая грудная клетка в сочетании с явно недоразвитыми задними конечностями и непропорционально длинные передние лапы навели меня на мысль о том, что он не очень хороший бегун, в силу чего догнать меня он явно не мог.

"Значит, атакует из засады"– догадался я.

Открытая пасть и острые, желтоватые зубы меня не слишком пугали, а вот сильные передние конечности с длинными когтистыми пальцами представляли реальную угрозу.

Проваливаясь спиной вглубь сугроба, я с силой толкнул атакующего Зверя ногами в грудь. Прием удался, подскочив от моего удара в воздух, он пролетел по инерции вперёд.

Прекрасно понимая, что ждать повторной атаки долго не придется, я мгновенно вскочил на ноги и увидел, как Зверь, не снижая скорости и направления движения, одним сильным ударом когтистой лапы сбил Илью с ног. Илья упал на бок и больше не пытался подняться.

"Значит одного удара достаточно для того чтобы моя игра была окончена", – подумал я.

Тем временем Зверь, утратив остатки интереса к Илье, снова ринулся в мою сторону.

Я понимал, что бесконечно уворачиваться от его атак на открытой местности я не смогу. Рано или поздно я ошибусь, а он, несомненно, этим воспользуется. Нападать в ответ я ещё не был готов.

Мне нужно было укрытие, и расположенный неподалеку летний спортивный комплекс, состоящий из турников, лестниц, рукоходов и просто смонтированных в разных положениях и последовательностях перекладин, показался мне подходящим местом для того, чтобы потянуть время перед решающей контратакой.

Вложив в отчаянное движение все свои и комбинезона силы, я одним длинным прыжком прыгнул в сторону ближайшего ко мне турника. Кисти рук, снова став привычной формы и размера, крепко схватились за перекладину. Искусственные мышцы костюма затрещали от напряжения в тот момент, когда я, не раскачиваясь, резким рывком рук, бросил свое тело дальше вперед и вверх. Снова перекладина, еще один рывок, и вот уже я стою на самой вершине спортивной площадки, опираясь двумя ногами и левой рукой на покрытую инеем, горизонтальную лестницу рукоходов.

С этой точки мне было видно всю площадку. Глубокие борозды, которые прокопал в снегу Зверь, место его засады и все еще лежавшего на боку Илью.

От этого зрелища мне впервые стало по-настоящему страшно. Я знал, что комбинезон защитил, должен был защитить, Илью, но почему он тогда не встает?

"Неужели комбинезон не справился?", – крутилась в моей голове отчаянная глупая мысль.

Комбинезоны для того и созданы, чтобы защищать человека и помогать ему. Не так уж и сильно Зверь ударил Илью, чтобы комбинезон не справился. Говорят, он должен защитить человека, даже если тот под поезд попадет.

"Почему Илья не встает? Неужели не защитил? А что если и мой не справится?!"

Я старательно, но не очень успешно, отгонял от себя панические мысли, а Зверь тем временем наверстывал разделявшее нас расстояние. Длинными прыжками он быстро приближался к моему укрытию.

Паши тоже нигде не было видно.

"Струсил он что ли? Или может тоже, того, лежит где-то в снегу?"

Мои мысли прервал резкий удар по металлической конструкции спортивного сооружения, лестница под моими ногами задрожала мелкой дрожью.

Отыскав глазами соперника, я вдруг понял, что выбрал крайне неудачное место для отдыха. Его плохо приспособленные для бега конечности великолепно справлялись с горизонтальными и даже вертикальными перекладинами.

Зверь молниеносно забрался на одну со мной высоту. Уверенно переставляя лапы он, с утробным рыком подходил ко мне.

"Бежать бесполезно, здесь он быстрее меня. Прыгать в сторону, тоже не вариант, он сможет перехватить меня ещё до того как я приземлюсь. Что делать? Драться? Здесь??", – думал я, стараясь найти хотя бы один реальный путь спасения.

Зверь, тем временем, приблизился на достаточное для прыжка расстояние.

Я еще раз быстро огляделся.

Он, готовясь к прыжку, прижался к горизонтальной лестнице, на которой мы оба стояли.

В ожидании атаки я выпрямился в полный рост, лицом к Зверю и прижал руки к телу по швам.

Широко раскрыв волчью пасть он прыгнул.

Я, точно выверив момент, как был, стоя по стойке смирно, резко свел вмести ступни ног и провалился вниз, между перекладинами лестницы.

Острые зубы громко щелкнули где-то над моей головой. Уже второй раз я видел пролетающее сверху брюхо промахнувшегося в прыжке Зверя.

"В третий раз такой фокус не удастся", – подумал я.

Одновременно с этим, повинуясь соблазну, я совершил незапланированное заранее действие. Вздернув вверх руку, я схватил Зверя за заднюю лапу и, падая, дернул его вслед за собой вниз.

Мой соперник, громко ударился о перекладину лестницы над моей головой, его лапа выскользнула из моей руки и, невзирая на все усилия комбинезона вернуть моему телу равновесие, я шлепнулся спиной на землю.

Удар был сильно смягчен толстым слоем снега и костюмом, но все-таки, от неожиданности, я на мгновение зажмурился.

Открыв глаза я увидел нависающую надо мной звериную морду. Моя глупая выходка не причинила ему совершенно никакого вреда.

Я приготовился к решающему удару, но Зверь не атаковал. Все еще не поняв причины его замешательства, я напрягся и попытался рукой отбросить его в сторону. Но руки, впрочем, как и остальные части тела, отказывались повиноваться командам моего мозга.

"Все ясно. Игра окончена", – равнодушно подумал я.

Пожалев о том, что мои глаза не закрыты защитной тканью, я посмотрел в открытую пасть победившего меня Зверя.

Резкий толчок и какая-то сила сорвала с меня огромную волосатую тушу. Я повернул голову в бок и увидел незнакомого мне мужчину в обычной лыжной куртке, который, придавив весом своего крупного тела Зверя к земле, отчаянно колотил его окровавленными голыми кулаками по морде. Я знал, что это была кровь мужчины, так как в организме Зверя ее попросту не было.

– Стоп! Стоп! Посторонний на полигоне! Остановить тренировку! – раздался в воздухе усиленный репродукторами голос моего отца.

Зверь без движения лежал на земле. Мужчина с окровавленными кулаками растеряно стоял над ним.

* Цена победы *

Я, отец, Илья, Паша и мой спаситель – все вместе сидели за столиком институтской столовой. За неимением кофе, мы пили компот из сухофруктов и ели маленькие, размером с напёрсток, миндальные кексы.

Человеком, прервавшим нашу тренировку, оказался старый знакомый отца, его однокашник, а ныне косморазведчик Алексей Борисович Владыкин.

– Нет, ну это надо! В одиночку! Голыми руками! Моего Зверя изломал! – в очередной раз громко сказал отец. – Ты как был богатырём, так им и остался. С годами совсем не меняешься, – говорил он, перемежая слова громким смехом.

– Да ладно ты, перестань, – застенчиво ответил Алексей Борисович.

– Не скромничай! Лучше скажи, как ты на тренировочный полигон пробрался? Там же охрана и объявление на входе. Написано большими буквами "Не входить! Идёт тренировка!", не заметил что ли?

– Да я и не был на входе. Просто шел мимо забора. Смотрю, парни соревнуются, я остановился посмотреть, а тут тварь какая-то на них напала. Что мне оставалось делать? Вот я и зашёл на Ваш полигон. Я же не знал, что этот монстр – часть тренировки.

– Это не монстр. Это мой робот, "Зверь" называется. Впечатлил он тебя?

– Череп у него крепкий очень.

– Я вообще не понимаю, как ты его проломить умудрился.

– В состоянии аффекта был, – пряча под стол разбитые кулаки, с застенчивой улыбкой отшутился Алексей Борисович.

Внешне он, и правда, напоминал древнерусского богатыря. Высокий, с широкими плечами и по-настоящему огромными кулаками, он смущался каждый раз, когда отец, вспоминая произошедшее, восхищался его силой.

– Подожди. Ты сказал "вошёл". Ты что? Через забор перелез что ли? Он же там три метра высотой! – с удивлением и восхищением в глазах спросил папа.

– Зачем перелез? Я просто прутья раздвинул.

Отец, как и все мы, разразился громким смехом.

– Раздвинул! Стальные прутья! Просто! Раздвинул…, – хохотал отец, вытирая ладонями слезы с глаз.

– Да я немного раздвинул, протиснуться только чтобы. И вообще хватит об этом. Я к тебе приехал. По делу.

– О делах в кабинете, а сейчас подожди немного, я с парнями закончу.

Богатырь кивнул, и папа, сменив тон с веселого на деловой, спросил, обращаясь к нам троим:

– Ну, герои! Рассказывайте, как вы все вместе безмозглому Зверю продуть умудрились.

– Не такой уж он и безмозглый, – попытался я оправдаться.

– Безмозглый! Я сам его программировал! – строго сказал папа.

– Но я-то до финиша дошел, – проговорил Павел, с легким превосходством глядя на меня и Илью.

– Дошёл, – согласился с ним отец и тут же продолжил. – Ты дошел до финиша, скормив зверю двух своих товарищей. Я не говорю о том, что это само по себе никуда не годится! Хороша тактика. Подождать пока Зверь отвлечется, убивая твоих друзей, и тихонько пробраться к цели. Что если бы он первым напал на тебя, а не на Олега? Или если бы их было двое, или трое? Тогда что бы ты делал с твоей тактикой? И вообще дошел бы ты до финиша, если бы Алексей Борисович не проломил Зверю череп?

– Но мне же повезло, – парировал упрек Павел.

– Вот именно, что повезло! ТАМ на везение полагаться нельзя! – указывая пальцем на небо, сказал отец.

– Точно, точно, – припоминая горделивый взгляд Павла, поддакнул я отцу.

И зря. Услышав мои слова, отец переключился с Павла на меня.

– А ты куда рванул!? Думал, проскочить успеешь? Думал "Я до финиша добегу, а остальные -как получится". Ты ничем не лучше.

– Но вы же сами сказали, что мы должны соревноваться друг с другом, кто первый добежит, – попытался урезонить отца Илья.

– Да! Вы соревновались друг с другом и все трое проиграли потому, что позволили Зверю разобраться с каждым из вас по отдельности.

– А что мы должны были сделать? Объединиться что ли? Если мы соперники то и действуем каждый сам за себя, – возразил я, стараясь поймать отца на противоречии своим же словам.

– Кем бы Вы ни были по отношению друг к другу, в первую очередь Вы – люди! Разумные существа с планеты Земля и в любой ситуации помогать друг другу – это Ваша первостепенная задача. Порой для того, чтобы достичь цели и уж тем более выжить, приходится объединяться не только с соперниками, но и с врагами. Вы все проиграли потому, что не смогли умерить свою гордыню и протянуть друг другу руку помощи. Вы пренебрегли дружбой, подчиняясь выдуманным мной правилам. Это и есть Ваша самая большая ошибка и самый большой урок, который Вы можете вынести для себя из сегодняшней тренировки.

Отец окончил свою речь и, явно не желая продолжать разговор с нами, поднялся из-за стола. Алексей Борисович встал вслед за ним.

– Можно еще один вопрос? – спросил я, не давая им уйти.

– Задавай, только последний, – снова улыбаясь, сказал отец.

– Когда я упал. После этого комбинезон не давал мне больше двигаться. Почему?

– Ах да! Забыл предупредить. Я их немного перепрограммировал. Теперь костюмы считывают уровень предотвращенного ими ущерба и блокируют движения после того как общий объем повреждений станет несовместимым с жизнью.

– То есть, ты хочешь сказать, что если бы на мне не было комбинезона, то последнее падение было бы для меня смертельным?

– Если бы на тебе не было комбинезона, то в последнем падении ты бы сломал себе шею и умер на месте. И Илья тоже был бы мертв от несовместимой с жизнью рваной раны в области печени, – хмуро ответил отец и ушел, оставив нас наедине с новыми неприятными размышлениями.

Глава №2

*История одной разведки*

Хоть отец и не взял меня с собой в кабинет для разговора о деле, подробности этого дела недолго оставались для меня тайной. И это вовсе не потому, что я подслушивал или подсматривал. Вовсе нет. Просто папа и Алексей Борисович сами вечером все рассказали. У нас дома, за ужином.

Профессия косморазведчика в чем-то сродни профессии археолога, которому приходится перекопать и просеять сотни тонн почвы прежде, чем он найдет хоть чем-то примечательный предмет.

А по настоящему ценные находки настолько редки, что абсолютное большинство ученых, работающих в этой области, обречены на то, что за всю свою жизнь они так и не найдут ничего стоящего.

Вы думаете, они об этом не догадываются? Конечно, догадываются! Тогда что же ими движет? Что заставляет их, не выпуская из рук совочка и кисточки, перекапывать целые поля и сносить курганы? Я думаю – любопытство и неуемная тяга к тайнам.

Таким же человеком был и косморазведчик Владыкин. Неугомонный в своем стремлении найти на поверхности или в недрах одной из миллиардов далеких планет, что-то новое, что-то, что хоть на один ничтожно малый шажок приблизит человечество к пониманию тайны жизни, законов вселенной и, в конечном счёте, позволит людям лучше понять самих себя.

Алексей Борисович на протяжении нескольких лет бороздил просторы далекого и не очень космоса. За это время он провел больше десяти экспедиций, исследовал, в полном соответствии с Уставом косморазведчика, сотни планет и крупных спутников, не найдя на них ничего знаменательного.

Очередная экспедиция также не сулила ничего интересного. По сути его посылали в уже разведанный участок Галактики подчищать хвосты за другим, менее профессиональным или попросту ленивым, космразведчиком.

Алексею Борисовичу не впервые приходилось исправлять чужую работу и его это не огорчало. Дело в том, что такие экспедиции всегда намного короче стандартных. Прилетел, обследовал две-три планетные системы, пропущенные предшественником, и домой. А вот отпуск за такие короткие экспедиции полагается стандартный – два месяца, и это не могло не радовать.

Загрузив на Лунной базе свой разведывательный корабль полным комплектом воды и еды, полностью перезарядив устройство регенерации кислорода, Алексей Борисович попрощался с друзьями.

Спустя несколько минут, в ручном режиме управляя маневровыми двигателями, он вышел на окололунную орбиту, ввел координаты места назначения и на первой космической тяге начал разгон.

Оборудование корабля позволяло совершить подпространственный прыжок и без разгона, но техника безопасности запрещала делать это вблизи от массивных объектов (таких как звезды, планеты, луны). Дело в том, что под воздействием гравитационного поля расположенного рядом объекта, система навигации корабля могла искажать данные и собственные настройки.

Конечно, такое случалось не часто, вернее было всего дважды за всю историю подпространственной космонавтики, но зато оба этих раза незадачливых разведчиков закидывало в такие дали, что на их возвращение уходили долгие месяцы упорной работы.

Назвали этот феномен "Эффектом гравитационного ускорения", сейчас он активно изучается и, возможно, когда-нибудь именно он поможет человечеству вырваться за пределы нашей Галактики.

Алексей Борисович старался не нарушать правила техники безопасности, без особой на то надобности, и поэтому, поудобнее устроившись в кресле пилота, он терпеливо ожидал, пока его корабль удалится на достаточное расстояние от родной планеты.

На разгон понадобилось больше часа, который Алексей Борисович потратил с пользой, заполняя формуляры и стандартные формы отчетности.

В тот момент, когда Земля на мониторе из занимавшего весь обзор исполина превратилась пусть в самую большую, но все-таки одну из множества точек, сияющих своим или отраженным светом в бесконечной мгле космического пространства; оповещатель на приборной панели негромко промурлыкал приятную мелодию.

Первое предупреждение. Если все люди, находящиеся на борту корабля, не займут свои места в спасательных капсулах, прозвучит еще одна мелодия, только на этот раз более тревожная и громкая, это будет повторяться, а корабль не совершит прыжка, до тех пор, пока все люди не будут в безопасности.

Алексей Борисович, не дожидаясь повторного звонка, занял свое место. Гладким, слегка светящимся куполом срослась над ним крышка спасательной капсулы, в такие моменты Алексей Борисович напоминал себе личинку гигантского насекомого, спрятанную заботливыми родителями внутри неразрушаемого кокона.

На внутренней стороне крышки, прямо напротив лица Алексея Борисовича, появилась сильно уменьшенная копия монитора с пульта управления кораблем. Приятный, женский голос начал обратный отсчет.

– Пять.

Алексей Борисович еще раз перепроверил конечные координаты.

– Четыре.

Лег поудобнее, расправляя у себя под спиной складки одежды.

– Три.

Капсула, вместе с кораблем, немного вздрогнула. Судя по всему, отключились маршевые двигатели.

– Два.

Тонкий, еле уловимый свист пронесся по кораблю.

– Один.

Посреди крышки капсулы образовалось отверстие, которое, быстро расползаясь в стороны, открыло для лежащего внутри человека путь на свободу.

– Подпространственный прыжок успешно завершен, – объявил на весь корабль гордый собой, женский голос бортового компьютера.

– Вот и славно, – сказал Алексей Борисович, вылезая из спасательного кокона.

За годы путешествий по космосу он множество раз совершал подобные прыжки, но ни разу не видел, как выглядит это самое подпространство. Да и никто не видел. Дело в том, что вход в подпространство – это одновременно и выход из него, только в другом месте. Как все это работает Алексей Борисович, несмотря на все свои усилия, так и не смог понять, в конце концов, решив для себя, что в некоторые парадоксы физики иногда проще поверить, чем стараться понять их.

Владыкин исследовал три планетные системы, пропущенные его предшественником, они оказались совершенно безжизненными.

Очередная, четвертая, планетная система, открывшаяся перед его взором, не удивляла ни новизной, ни оригинальностью. Вокруг обычной желтой звезды по своим орбитам обращалось семь планет. Первая была слишком близко расположена к звезде и слишком мала для того, чтобы на ней могла зародиться жизнь. Последние две, наоборот, слишком далеки. Алексей Борисович знал об этом из опыта, но всё равно, согласно Уставу косморазведчика, должен был проверить все семь планет.

Выйдя из подпространства за пределами орбиты седьмой планеты, он потратил больше шести часов на то, чтобы приблизиться к ней.

Как и предполагалось, многочисленные сканеры и датчики показали, что температура на ее поверхности была настолько низка, а атмосфера настолько разряжена, что ни у одной из известных форм жизни не оставалось ни малейшего шанса на то, чтобы закрепиться и уж тем более зародиться на этой негостеприимной планете.

Шестая планета также была мертва. Она хоть и располагалась ближе к звезде, но наравне с предшественницей не могла похвастаться мало-мальски пригодной для живых существ средой обитания.

На полюсах пятой планеты удалось обнаружить замороженную воду, а в атмосфере то и дело образовывались облака. Это было хорошим предзнаменованием и давало надежду на то, что хотя бы этой планете Алексею Борисовичу придется придумывать собственное название.

Дело в том, что исследованных и тем более еще не исследованных планет в нашей Галактике, не говоря уже обо всей видимой человечеству Вселенной, настолько много, что давать им имена не принято. Каждой новой исследованной планете просто присваивается номер и лишь при обнаружении уникальной планеты, например такой, на которой найдены живые существа, косморазведчику дается право придумать ей имя.

Это очень большая привилегия, честь и ответственность косморазведчика. Имя, данное планете, останется в веках. Сотни лет после того как разведчика, давшего имя планете, уже не будет в живых, люди будут называть открытую им планету тем именем, которым он ее нарек.

Найти действительно уникальные планеты посчастливилось немногим удачливым коллегам Владыкина. В их среде было принято называть найденные планеты своим именем. Теперь имена этих косморазведчиков будут жить до тех пор, пока существует космическая цивилизация людей.

Алексей Борисович уже давно выбрал имя, которым назовет свою уникальную планету, и это было не его имя.

Спустившись на более низкую орбиту, Алексей Борисович запустил алгоритм поиска первичных и второстепенных признаков существования биосферы. Внутреннее оборудование корабля ожило, издавая еле слышные, привычные слуху косморазведчика звуки. Сканеры настраивались на новую задачу, а Владыкин, зная, что на новое исследование понадобится не менее четырех часов, поудобнее устроился в кресле первого пилота, погружаясь в изрядно поблекшие, но все еще волнующие воспоминания.

* Воспоминания о друге *

Максим резким взмахом руки развеял голографические изображения графиков, цифр и формул, нависавшие над поверхностью библиотечного стола.

Громко выдохнув, он уткнулся лбом в столешницу, взъерошил пальцами свои русые, почти белые, волосы, с улыбкой взглянул на Алексея и весело спросил:

– Ты уже придумал название?

– Название чего?

– Ну как чего!? Планеты, которую ты откроешь.

– Нам еще экзамены сдать надо. А то, может, еще и не станем мы никакими космразведчиками, – серьезно сказал Алексей

– Послушай Владыкин! Не волнуйся так?! Сдашь ты этот экзамен.

– Не сдам! Вот увидишь, не сдам.

– Да с чего ты взял, что не сдашь!? – с досадой хлопнув ладонью по слегка шершавой прохладной столешнице, спросил Максим.

– С того, что не понимаю я все эти законы Клейнера-Иванова.

– Нет такого закона.

– Да знаю я, что нет. Просто так сказал.

– Ну вот, а говоришь, не сдашь. Ты же всё наизусть выучил, и формулы мы все разобрали. Как ты можешь не сдать?

– Законы знаю, формулы тоже знаю, а понять их не могу. Ты мне уже в пятый раз объясняешь, как ускорение влияет на количество энергии, требуемой для подпространственного прыжка, а я не понимаю. Просто не понимаю!

– Да чего же непонятного тут?

– Все непонятно! Непонятно, почему требуемое количество энергии сначала постепенно снижается, а при достижении одной второй величины скорости света начинает резко расти. И откуда вообще мы об этом знаем? Кто замерял? Мы таких скоростей и во сне не видали.

– Ну, так в этом же и есть суть теоретической физики. Даже если люди не научились достигать таких скоростей, расчеты позволяют нам сделать об этом достоверные выводы.

– Расчеты! Не понимаю я этих оторванных от реальности расчетов.

Максим встал и, слегка коснувшись плеча Алексея, сказал:

– Пойдем прогуляемся.

Выйдя из библиотеки, они молча направились в зимний сад.

Академия дальней разведки, курсантами которой были Алексей Борисович Владыкин и Максим Игоревич Капустин, включала в себя лекционный, жилой и экспериментальный корпуса.

Ежегодно академия принимала в свои ряды около четырехсот новых кадетов. Спустя три года обучения, серий экзаменов, тестов и испытаний, выпускниками, обладающими значком косморазведчика и правом самостоятельной работы в далеких планетных системах, становилось не более трети из них.