Оглавление
Константин Штепенко. Гребец одинокий
Глава 1. Странный попутчик
Глава 2. Потайная дверь
Рукопись деда. Фрагмент первый
Глава 3. Шизофрения
Рукопись деда. Фрагмент второй
Глава 4. Предчувствие неприятностей
Рукопись деда. Фрагмент третий
Глава 5. Жертва жандармского произвола
Рукопись деда. Фрагмент четвертый
Глава 6. Деловая встреча с женщиной
Глава 7. Ночной визит
Рукопись деда. Фрагмент пятый
Глава 8. Предчувствие
Глава 9. Виток спирали
Рукопись деда. Последний фрагмент
Глава 10. Убийцы
Глава 11. Временная петля
Глава 12. Диссидентский шабаш
Глава 13. Побег в никуда
Глава 14. Нежданная помощь
Глава 15. Миссия выполнена
Глава 16. Возвращение в себя
Эпилог
Отрывок из книги
Шатолин мог ожидать от себя чего угодно, но только не этого. Он осторожно положил на стол вдруг ставшую непомерно тяжелой папку, которую принесла Света, и беспомощно повалился назад, слегка ударившись головой о стенку купе. Он толком не вчитался в документ, а лишь по привычке пробежал его по диагонали, но и этого краткого ознакомления было достаточно, чтобы понять, что это какая-то чудовищная профанация, не очень веселая шутка, которую сыграл с ним этот пошлый комедиант Маркович, имени и фамилии которого он так и не запомнил. Но больше всего его поразил не сам текст, а то, что в самом низу напротив его фамилии, стояла размашистая подпись, его знаменитый фирменный росчерк, которому завидовали все студенты из его группы. Сделана она была какими-то странными темно-красными чернилами, которые судя по всему, были очень густыми, так как подпись получилась несколько выпуклой и шершавой, как засохшие следы крови.
«Ну конечно, это же кровь!», подумал он и поднес указательный палец левой руки почти к самому носу. Еще проснувшись, он почувствовал, что подушечка пальца саднит, особенно когда соприкасается с чем-нибудь. Теперь он стал внимательно рассматривать палец и обнаружил на самом кончике короткий, но довольно глубокий надрез с совершенно ровными побелевшими краями и запекшейся полоской черной крови в глубине. Тут он вспомнил острейший кривой нож Марковича с рукояткой из резной слоновой кости с золотой инкрустацией и непроизвольно поежился, словно от холода. Он тогда сразу обратил внимание на этот нож в плетеных кожаных ножнах, напоминавший клинки, которые он видел на поясе йеменских мужчин во время командировки в Адене. Только этот нож был размером поменьше. «Неужели этим самым ножичком Маркович и пустил мне кровь?!» В памяти всплыло переливчатое гусиное перо с заостренным кончиком. «Бред какой-то! А может…» Шатолин вскочил, схватил аккуратно повешенный Светой пиджак и стал лихорадочно шарить по карманам. Паспорт и портмоне были на месте. Он пересчитал деньги – тоже все целы. Тогда он поднял полку, достал свой чемодан и осмотрел замочек – ничего не взломано, да и нет там ничего ценного кроме дедовой рукописи. Тут он вспомнил, что в какой-то момент они с Марковичем заговорили о его семье, и тогда же всплыла рукопись, которую дед перед смертью наказал Владимиру обработать, поправить и опубликовать. На это и деньги он оставил немалые, вдобавок к московской квартире и даче в Подмосковье. Маркович почему-то очень советовал внимательно прочитать дедовы воспоминания, потому что в них якобы находился ключ ко всем напастям, преследовавшим семью Шатолиных по жизни.
.....
Пока ехали по набухшим пробками улицам, кланяясь каждому светофору, Шатолин то и дело касался внутренней стороны предплечья, и каждый раз даже через куртку и пиджак отчетливо чувствовал ребристое затвердение на коже, которое отзывалось тупой болью. «Чертовщина какая-то, прямо Булгаков наяву! Только непонятно, что мне теперь делать – толи считать себя сумасшедшим, толи поверить в эту небыль, что может сделать только сумасшедший. Однако, дилемма! Может Соньке позвонить? У нее голова как компьютер – все по полочкам разложит… Но для этого нужно признаться себе, что во всем этом есть доля правды, а не только игра воспаленного воображения…»
Софья Александровна Протасевич была давней подругой Шатолина. Они учились в одной школе, только она была на два года младше, но уже тогда в ней проявлялся особый не женский характер. Нельзя сказать, чтобы она была грубой, прямолинейной, но в их дружбе верховодила она, и Шатолина это вполне устраивало, потому что в ней ощущалась лидерская жилка. Она была логична, рассудительна, ненавязчива, но уверена в себе, что завораживало и притягивало окружающих. И при всем притом, она была очень привлекательна. Ею можно было любоваться часами, находя очарованье в деталях мимики, в повороте головы, в плавных движениях рук. Именно по ее инициативе они решили лишить друг друга девственности по-дружески, не доверяясь лотерее первой любви. Как-то они сидели в летнем кафе в парке, ели пирожные и Соня рассуждала о теме любви в классической литературе. Дед Шатолина всегда давал ему по тем временам довольно приличные суммы на карманные расходы, и он щедро делился своим счастьем с Соней. Та жила с матерью, и сызмальства не знала достатка, одевалась скромно, но опрятно – сама шила себе платья – а уж на пирожные и кино денег у нее никогда не водилось.
.....
