Читать книгу Не откапывай ведьм! - Константин Валерьевич Леонтьев - Страница 1

Было уже за полночь, когда обитательница первого этажа баба Вера наконец-то поборола пустырником свою бессонницу, и начала блаженно застывать в уютном коконе перины. Сон обещал быть теплым и светлым, но так и не случился, потому что какая-то сволочь рванула на полную амплитуду подъездную дверь и шумно протопала вверх по лестнице. Несколько томительных секунд баба Вера, обмирая, слушала стон заломленной пружины, и когда бабахнуло с раскатом на все пять этажей, подскочила злая, растрепанная, до жути похожая на ожившую ведьму.

– Чтоб вас, собак полуночных, черти забрали, – захныкала она, глядя на стену, где в пятне фонарного света раскачивалась тень рябины.

Мысленно составляя жалобу в домоуправление на невозможность дальнейшего сосуществования с проклятой пружиной и сумасшедшими соседями, баба Вера переместилась в прихожую, где приложила свое большое, похожее на лист желтого пергамента ухо к входной двери, чтобы выяснить, куда именно сквозанула столь шумная гадина.

Хлопнуло совсем близко, и вскоре, прямо над головой, из шестой квартиры прозвучали первые раскаты отличного, хорошо слышимого скандала. Уже ничуть не сожалея о прерванном сне, баба Вера вся обратилась в слух, зная по опыту, что скучно не будет.

Так мы ее и оставим, а самим поднимемся этажом выше в угловую двухкомнатную квартиру, где, бледнея и трезвея, жался к вешалке, стараясь угадать направление неизбежного удара, Мишка Бондарь.

Ничто не ново под луной, тем более подкаблучники. Явление старое, как мир, неприятное, как изжога, и обыденное, как утренняя давка в автобусе.

Конечно, подкаблучники бывают разные. У них, как у ткачиковых, множество подвидов. Есть тайные и явные, несчастные и довольные своим положением; совершенно безропотные, и еще пытающиеся временами озвучить свое присутствие в семье. Скажем больше: иные подкаблучники, даже находясь на привязи, умудряются проявлять чудеса изобретательности, и довольно шустро скачут по кругу своих тайных делишек. Живут и на жизнь не жалуются, да еще посмеиваются над друзьями-бруталами, которые после третей стопки начинают ставить себя в пример и давать советы семейной гармонии.

Но есть действительно несчастные, скрученные в тугой бараний рог. Эти бедняги семенят по одной половице, да еще боятся, как бы та не скрипнула, потому что чудовище рядом не любит скрипа.

Вот к этим последним можно смело было причислить Мишку Бондаря, бывшего художника-декоратора городского ТЮЗа. Причем, если бы кому-то пришла идея составить список самых бесправных городских подкаблучников, то при раздаче мест в этом списке Мишка, скорее всего, занял бы последнюю строчку.

Да, если семейные цепи могли звенеть, то Мишка звенел бы ими не хуже кентервильского приведения, когда, прячась в туалете от очередного разноса, грозил в беззвучной злобе кулаками двери, за которой бушевала его жена Лариса, девяносто пяти килограммовый персонаж из страшной сказки.

Подобные туалетные отсидки были для Бондаря привычными. Он давно перестал оказывать открытое сопротивление, не пререкался, не грозил, и, единственное, в чем весьма преуспел за годы супружества – врать.

Врал Мишка с потрясающей изворотливостью и находчивостью. Умение это было, пожалуй, единственным его оружием, позволяющим выжить. Поэтому врал он так же легко, как ел на завтрак яйца.

Однако, нынешний случай – приход за полночь, да еще в пьяном виде, был из ряда вон, тянул на смолу и перья, и оправдаться вот так, с хода, было невозможно!

– Ты где был, гад гадский? – спросила Лариса тихо и люто. Она источала резкий запах корвалола, и немытых подмышек.

– На работе! Юбилей шефа отмечали… – начал было лживым бодрым тоном Бондарь, и тут же пропустил скрученным глянцевым журналом весьма болезненный удар по губам.

– Не ври, паскудник! Вы этой зимой у него юбилей отмечали! – Лариса продолжала крутить журнал с таким видом, точно собиралась размазать увиденного на стене таракана.

– Я не вру! – крикнул Бондарь, холодея от допущенной ошибки. – Ты дослушай сначала! Зимой мы его день рождения отмечали, а нынче двадцатилетие профессиональной деятельности!

– Да мне плевать и на шефа твоего, и на его деятельность! – начала распалять себя Лариса. По ее пористым, как пемза, щекам поплыли красные пятна – предвестники настоящей истерики. Если она наступит, то в ход могут пойти вещи куда тяжелее журнала. Мишка это прекрасно знал, и от страха трезвел с каждой секундой.

– Лора, как ты не поймешь, я не мог не остаться! Я, – нагло врал Бондарь уже в квадратной степени, – Главная кандидатура в первые замы! Это же второе место…

– А я?!! – взвизгнула Лариса и вцепилась Бондарю в волосы. – Я у тебя на каком месте?

Мощным рывком она повалила мужа на пол и уселась сверху.

– На первом, любимая! – бился Мишка под тяжестью жены.

– Ждала тебя, не спала, а твой телефон недоступен! – не внемля оправданиям, хрипела Лариса, сдирая Бондарю кожу со щек, стараясь запустить пальцы под его подбородок. – Жизнь моя, как в тюрьме, а мы тут, видите ли, гусарим по ночам со своими сучками офисными, рожу начальству услужливо кажем! У-уу, сволочь!

Лариса выпустила когти посильнее, и так вспахала Бондарю шею, что тот взвыл, рванулся и ящерицей выскользнул все-таки из-под жены. Лариса его не преследовала. Она устала. Тяжко подняла свое тело, ушла на кухню пить новую порцию сердечных капель.

– Иди спать в зал, – на этот раз умирающим, полным драматизма голосом, заговорила она в промежутках между глотками. – А завтра мы поговорим обо всем и очень подробно. И лучше тебе сразу откусить себе язык, если опять наврал, потому что я тогда его у тебя собственноручно вырву.