Читать книгу Разрешите мне умереть - Крис Рэйвен - Страница 1
ОглавлениеПосвящается моему дяде.
Мы тебя любим, и будем помнить всегда.
Пролог
Жизнь можно описать многими словами, такими, как боль, радость, смех, печаль и так далее. К сожалению, в моей жизни боль и печаль посещали меня чаще всего. Меня не покидало ощущение, что я влеку жалкое существование. И сильно сомневаюсь, что хоть что-то может измениться, когда я вырасту. Я чувствовала, что я не там где должна быть. Может, я просто не подходила этому миру?
В свои восемнадцать, вероятно я плакала намного больше, чем полагается. Я плакала ночью, когда уже все спали, зарывшись в одеяло и подавляя свои всхлипы. Я плакала, убегая из дома, спрятавшись где-нибудь в саду. Рыдая, я билась кулаками об стену, пока не заболят руки, не в состоянии успокоить себя иначе, кроме как причинить себе боль.
Во время ссоры с родителями, я старалась уходить до того, как прольются слезы, но не всегда успешно, показывая, какая я слабая и жалкая.
Меня подавляла несправедливость и жестокость этого мира. Разрывало душу от того, что меня не понимают. И убивало изнутри осознания того, что моя семья не стремится меня поддержать.
От родных людей хочется получать тепло и поддержку. Хочется делиться с ними своими мечтами, и получать одобрения. Но я должна была мечтать тихо и молча, поскольку за меня мечтали другие. Я обязана осуществить чужие мечты, наплевав на свои собственные желания.
Стану ли я плохим человеком, если мой выбор огорчит моих родных? “Это моя жизнь”, – думаете, вы, – “и я вправе принимать собственные решения”. Но принадлежат ли нам на самом деле наши жизни? Имеем ли мы право делать эгоистичный выбор, думая лишь о собственной выгоде?
В этом всем есть здесь доля иронии. Родители хотят лучшего для своих детей. Но дело в том, что это ”лучшее” не всегда подходит их детям.
Трудно найти себя в этом мире. Делая ошибку за ошибкой. Роняя слезы в темноте. Испытывая боль в тишине. Борясь с самим собой, внутри себя. В вечном поиске причины для жизни.
Мою жизнь можно описать лишь несколькими словами. Боль, печаль и притворство.
Глава 1
Взрослые, такие странные существа. Даже не верится, что когда-то они тоже были детьми.
Из дневника Камиллы.
Я направлялась в свою комнату, мечтая в этот момент, находится, куда подальше от этого места.
– Камилла, не игнорируй меня. – Не оборачиваясь, я хлопнула дверью перед своей мамой, прямо следующей за мной. – Камилла!
Я закатила глаза, хаотично бросая книги в рюкзак. Дверь в мою комнату вполне ожидаемо открылась.
– Пожалуйста, прекрати расстраивать нас с отцом. Нам хватает и твоей сестры, которая постоянно нас огорчает.
И эти слова я слышала уже больше, чем мне стукнуло лет. А возможно это лишь статистика за месяц. Я вздохнула и равнодушно подняла на неё взгляд. Я спокойна. Я не буду кричать.
– Вы сами находите себе причины для огорчения. А мы лишь хотим делать то, что считаем для себя лучшим.
– Мы ваши родители. Мы хотим видеть вас счастливыми.
Перевод: они желают, чтобы мы делали, то, что хотят они. И по какой-то непонятной причине, думают, что так мы будем счастливы. Эта ошибка всех взрослых. И да, она опять проигнорировала выше сказанные мной слова. Что в принципе происходило часто. Она не слышала меня.
Я покачала головой и, пройдя мимо нее, стремительно направилась к выходу из дома.
– Я ухожу.
И я знала, хотя и не видела, что она идёт за мной.
– Куда? Для школы еще слишком рано.
– Нас попросили прийти раньше, – пробормотала я себе под нос, солгав.
Я выбежала из дома, заткнула уши наушниками, замедлила свои шаги и, выбрав самый длинный путь, пошла в школу. Не буду глагольствовать о том, что живу в неблагополучной семье. Это не так. И нет, я вовсе не неблагодарная дочь. Я люблю своих родителей, и они любят меня. Но их любовь душит меня, лишая свободы воли.
Я не заметила, как скоро вошла через ворота школы. Зайдя через главный вход, я поднялась на второй этаж и завалилась на одном из диванчиков в коридоре. По пути, кроме охранника мне никто не встретился. Я была совершенно одна во всей школе. И сидела без движения, отстраненно смотря прямо перед собой. В голове хаос. В горле ком. Обычное начало дня. Очередное тебе доброе утро, Камилла!
Пока я застыла в своём маленьком мире грёз, перед глазами стали мелькать люди, двигаясь, как в быстрой перемотке. Школа ожила и заполнялась людьми. Я поморгала, возвращаясь в реальность. Кто-то сел рядом со мной, бесцеремонно толкнув при этом бедром.
– Ты что сидишь здесь как унылая тряпка?
Этим кто-то мог быть только один человек. Повернув голову, я, как и ожидалось, увидела Лолу, во всей её красе. У неё идеально прямые каштановые волосы. Лицо в форме сердечка, пухлые губы и так далее. Одним словом она красавица. Понятие не имею, как мы подружились, будучи такими разными. Взять, например одежду. На мне обычные джинсы и бесформенный свитер, тогда как она одета в узкие джинсы, в которых я не представляю, как можно ходить; блузка с очень откровенным вырезом и высокие каблуки. Не буду в очередной раз задумываться, отчего она всё ещё со мной дружит, иначе ещё оставит меня. Так, и с каких пор я стала суеверная?
Лола толкнула меня, отрывая от мыслей.
– Очнись.
Я протянула к ней руку, ладонью вверх.
– Дай ключи от своей машины.
Она нахмурилась.
– Зачем они тебе?
– Хочу круассаны.
Она наигранно застонала.
– Подруга, тебе всего лишь и нужно пойти прямо по коридору и спуститься вниз по лестнице к нашему кафетерию.
– Хочу круассаны, в том магазине, который находится через несколько кварталов отсюда.
Она вздохнула, но вложила ключи в мою ладонь.
– Ты ненормальная.
Я широко улыбнулась ей.
– Ох, милая, нашей любви нет границ! – Я чмокнула её в щёку и побежала.
– В гробу я видела твою любовь! – Крикнула она мне вслед, и я улыбнулась ещё шире.
Выходя из здания школы, ничего, не видя из-за спешки, я кого-то задела плечом.
– Ох, извини, я не хотела, – сказала я, на ходу поворачиваясь. Но стоило увидеть кислую мину того, кого я именно задела, во мне сразу включилась стерва.
– О, Гадиев, пожалуйста, не принимай мои извинения. Потому что я очень этого хотела.
Его лицо из злого стало убийственным. Он угрожающе сделал шаг вперёд, пока я бежала трусцой задом наперёд. Широко улыбаясь, я махнула ему и побежала в сторону машины Лолы. Мы с ним не ладим и это длинная бессмысленная история. Как только я обернулась ото всех, моей улыбки, как и не бывало. Притворство, моё второе имя. Жизнерадостная для всех, но унылая внутри.
Сев на водительское сиденье, я включила зажигание, и не смотря по сторонам, выехала на дорогу. Проигнорировав сигналы от других водителей, я прибавила газу. Пешеходам повезло, что не включился светофор, когда я проезжала. Я бы не остановилась. Я смотрела только прямо, имея лишь одну цель. И это не кондитерская, мимо которой я уже давно проехала. Костяшками пальцев я сжимала руль, пытаясь ровно дышать.
Казалось, прошла вечность, когда я, наконец, завернула за нужный поворот, и пейзаж сменился на пустырь. С двух сторон дорогу окружали поля. И самое главное, не было ни одной живой души. Ну, может и была какая-то живность, важнее было, что здесь нет ни одного человека.
Особо не следуя правилам, я выключила зажигание, оставив машину прямо на дороге. Медленно выбралась из машины и сделала несколько шагов в сторону ровно скошенному полю. И тут я резко рванула с места и побежала. Я бежала и бежала. Раскинула руки по сторонам и закричала. Я просто кричала. Бессвязно. Без слов. Это был крик, сотрясающий все мое тело. Я споткнулась и упала на колени, и, обратив свое лицо к небу, я крикнула ещё громче, если это возможно. Все сдержанные эмоции вырвались на свободу, освобождая меня.
Немногим позже, обессиленная я рухнула спиной на землю. Наблюдая недолго за движущимися облаками, моё дыхание, немного пришло в норму. Я прикрыла глаза, перестраиваясь. Никто не должен видеть меня такую.
Открыв глаза и встав, я встряхнула свою одежду, поправила сбившиеся волосы и направилась обратно к машине. Увидь кто-нибудь всю эту картину, явно принял бы меня за сумасшедшую. Но правда в том, что не делай я вот такие вылазки, чтобы выпустить пар, то уж точно сошла бы с ума.
Глава 2
– Что же делать, если я устала жить?
– Найди новое увлечение.
– Но меня ничего не увлекает, – вздохнула я.
– Такого не может быть.
– Но я доказательство того, что такое все же может быть.
– Тогда найти того, для кого ты захотела бы жить.
– Человека?
Он рассмеялся из-за моей растерянности.
– Ну конечно, кого же еще.
– Но мне не нравятся люди. Они слишком злые. Можно я просто заведу себе кота?
Из разговоров Романа и Камиллы
– Со следующей нашей встречей, мы начнем, более плотно готовится к выпускным экзаменам. – Оповестила нас преподавательница и наш классный руководитель в одном лице, закончив писать домашнее задание на доске. – Пожалуйста, попытайтесь сократить ваши пропуски.
Урок алгебры подходил к концу, о чем и оповестил прозвучавший звонок на перемену. Но никто не сдвинулся с места. Такое неприемлемо в классе Миланы Сергеевны. Все сидели в ожидании, когда можно будет покинуть класс, пока наша преподавательница стряхивала руки от мела. Она посмотрела на нас и еле заметно кивнула.
– Все свободны.
И все тут же ринулись к выходу. На самом деле Милана Сергеевна не такой тиран как кажется на первый взгляд. Она строга ровно настолько, насколько справедлива. И коль ты попался ей в ученики, ты должен знать её предмет отметкой не ниже среднего. Она возрастом примерно как моя мама. Женщина она не маленькая, одежда всегда подобрана по цветовой гамме, коротко подстриженные волосы и сильный уверенный взгляд. И она одна из немногих, кто мне нравится в этой школе. А таких действительно мало. Я оглянулась вокруг себя и поняла, что до сих пор стою возле своей парты, собирая вещи. Одна.
Затолкав всё в рюкзак, я вышла из класса. И на пороге, споткнувшись о чью-то ногу, полетела вниз, упав на четвереньки. Я сдула упавшие на лицо волосы и в поле зрения появились белые чистые кеды, без единого изъяна. И я точно знала, кому они принадлежат. Та-дам! И я не ошиблась. С самодовольной ухмылкой на лице, на меня смотрел Гадиев, мать его, Адам. Одно слово. Гад. Не дать, не взять. Я вскочила на ноги, грозно взглянув на этого павлина.
– Может, ещё за косички меня подергаешь?
– О чём ты? Ты сама упала. – Притворно удивился он.
Я посмотрела назад, на того чья нога поспособствовала моему падению. Это был друг Адама, учившийся на класс ниже нас. Да, а я такая везучая, что Адам в одном классе со мной. И вполне очевидно, что они всё спланировали и специально ждали меня за дверью. Они думают, что я совсем дура?
Я склонила голову, равнодушно взглянув на Гадиева. Он хмыкнул.
– Ох, Баринова, ты ждёшь извинений? Их не будет. Потому что я очень этого хотел.
Козлина! Обратил мои же слова против меня. Я достаточно низкого роста и достаю лишь до его груди. Поэтому подойдя к нему ближе, я задрала голову и прошептала:
– Послушай меня. Будь аккуратен. Смотри по сторонам. И оглядывайся назад. Опасность для тебя может возникнуть в любую секунду.
Когда я говорила, он действительно слушал меня. Наверно потому что, я шептала, и он пытался разобрать слова. Воспользовавшись моментом, я неожиданно злорадно засмеялась. Ну, знаете, как злая ведьма. Он нахмурился и шагнул назад. Посмеиваясь, я хлопнула его по плечу и направилась на следующее занятие.
– Ты чокнутая, Баринова! – Долетел до меня голос Адама. Не оборачиваясь, я подняла руку, оттопырив средний палец.
На меня налетела Лола и приобняла за плечи. Другой рукой она протянула мне сжатый кулак.
– Подруга, ты опять его уделала! Кстати, что ты делала? Почему так долго выходила?
Я проигнорировала ее вопрос и широко улыбаясь, стукнулась с ее кулаком.
– Пойдем, поедим, а?
Я закатила глаза. Она ест за троих. Удивительно, то, что она всё равно остаётся худой.
***
Стоя возле окна, в школьном безлюдном коридоре, я провожала взглядом проезжающие машины.
Протяжно выдохнув, я склонилась к подоконнику, упираясь в него локтями. Очередная перемена между уроками. На очереди пятый. История.
По всей видимости, большая часть школы застряла в кафетерии. Как и Лола. В этот раз я не пошла с ней. На сегодня мне еды достаточно. С тем учётом, что ела я один раз. Плевать.
Пока я блуждала в своих мыслях не о чём, я слишком поздно поняла, что кто-то подошел ко мне сзади.
– Мне вот, что интересно, куда ты так спешила сегодня утром?
Его голос прозвучал буквально возле моего уха. Конечно же, это Гадиев. Чёрт, и он же видел меня сбегающую сегодня утром. С него станется сдать меня директору. А после последует звонок родителям. А мне этого не нужно.
Я ладонями попыталась оттолкнуться от подоконника и выпрямиться, но руки с двух сторон опустились на тот же, чёртов подоконник, перекрыв мне выход.
И будучи в таком неудобном положении, больше всего смущал тот факт, что Гадиев почти что, чёрт побери, лежал на мне! Он грудью плотно касался моей спины, а его дыхание щекотало шею. Проклятье, нужно угомонить своё сердце! И поскорее бы, иначе я начну лихорадочно дышать.
– Отойди от меня, Адам, – в конце я специально выделила его имя, произнося так, как он просил это делать каждого. Ставя ударение на первую букву.
– Не раньше, чем ты ответишь на мой вопрос, Камилла, – моё имя он выделил, будто пробуя каждую букву по отдельности. Придурок!
Я мысленно дала себе пощёчину. Приди уже в себя, это Адам, мать его, Гадиев. Самоуверенный эгоцентричный придурок!
– Не твоего ума дело, куда и зачем я хожу! Пусти меня, сейчас же!
– Тебя что-то беспокоит? – От его шёпота по мне прошлись мурашки. Я встряхнула головой, отгоняя наваждение.
– Ты меня беспокоишь!
Он замолк, ожидая продолжения. Но я, согнув руку в локте, резко отвела её назад и угодила ему в живот. Он застонал и пошатнулся. Я его оттолкнула, и отошла на пару шагов.
– Меня беспокоит, то, как ты живешь с такими крохотными извилинами.
Адам изменился в лице. В смысле покраснел от гнева. Я начала его медленно обходить, в то время как он не сводил с меня глаз. Чёрт, вид у него такой будто хочет наброситься на меня. Не дожидаясь этого, я рванула с места и побежала дальше по коридору, конечно же, слыша, как он побежал за мной следом. Проклятье, и он догонял!
Увидев впереди своё спасение, я крикнула:
– Милана Сергеевна!
Преподавательница математики стояла возле дальней стены и, услышав меня, она подняла глаза от книги, которую пролистывала. Подбежав к ней, и пытаясь придумать, что сказать, я краем глаза увидела, как Гадиев затормозил и, проведя рукой по волосам, развернулся и пошёл в обратную сторону. Ха, победа в этом раунде, моя! Но вдруг мой восторг прервал чей-то голос:
– Баринова, у тебя какие-то вопросы ко мне?
Чёрт, совсем забыла про стоящего передо мной учителя.
– Ээ, я по поводу контрольной работы. Вы не сказали наших оценок.
– Работы ещё проверяются. Если это всё, то я спешу.
Я кивнула, и она направилась по своим делам.
Глава 3
– Я чувствую себя одинокой.
– Почему ты говоришь так? – удивился Роман.
– Я ощущаю пустоту внутри.
– Но тебя многие любят!
– Но пустота не проходит, – я похлопала себя по груди, – и иногда мне становится трудно дышать.
– Но ты должна продолжать дышать.
– Даже если больно?
– Особенно, когда больно.
Из разговоров Романа и Камиллы.
По окончанию уроков, я попрощалась с Лолой, сказав, что загляну к сестре на работу. Ложь. Она предложила подвезти, но я сказала, что хочу прогуляться. Ложь. В последнее время я вообще что-то слишком часто прибегала ко лжи. Сев в такси, я поехала в место, куда очень часто приходила в последнее время.
В получасе езды от нашего маленького городка. В небольшом пригороде. Держа в руке несколько гвоздик, которые купила по пути, я вошла в кладбище, через главный вход. Пройдя уже по запомнившейся тропинке, я достигла нужного места.
Я провела рукой по фотографии на надгробии, вытерев с нее пыль. И на меня уставились улыбающиеся глаза молодого парня. Сегодня, 3-го апреля день рождения Романа, моего дяди. Брата моей матери. Он покинул нас за год до того, как я впервые пошла в школу. Но я отчётливо помнила его и всё ещё скучала. Но, чёрт побери, я ненавижу его за то, что он бросил нас! Меня! Это не было самоубийством. Нет, это было беспечностью с его стороны! Никогда его не прощу! Но мне его так не хватает.
Не уверена сколько прошло времени, после того как я опустилась на колени возле памятника, не сводя глаз от фотографии и беззвучно ранняя слезы. Из оцепенения меня вывели звуки доносившиеся неподалёку. Покрутив головой я увидела справа в нескольких метрах от меня женщину, стоявшую перед памятной плитой. Ещё не успело стемнеть, и я прекрасно могла разглядеть её в чёрном одеянии. Женщину сильно трясло от рыданий и, не сумев удержаться, она рухнула на колени. Её горе изливалось из неё невероятно громко. Возможно, она потеряла мужа, или ребёнка, а может родителя. Но вот в чём во всём этом загвоздка. Разговаривая, она смотрела в небо.
– Ну почему, – кричала она. – Почему ты ушёл!? Почему ты оставил меня!
Она много что говорила, обращаясь к облакам, но из-за её рыданий, я мало что поняла. Есть действительно странные люди. Они хоронят человека глубоко под землёй, а потом смотрят в небо, обращаясь к покойному. Будьте добры, смотрите вниз. Ибо они там, где вы их и оставили. Не думаю, что они как-то могли убежать оттуда, чтобы попрыгать в небе на облаках. Ну, знаете, это всё же труп.
***
Домой пришла я после кладбища, где-то к пяти часам. И выслушивала от мамы бурную речь о том, что я должна отвечать на звонки и предупреждать, что задержусь. Я протяжно вздохнула и подошла к ней.
– Прости мама. Вылетело из головы. Я стала какая-то рассеянная.
Она подозрительно на меня посмотрела. А я направилась к себе в комнату и рухнула на кровать, уставившись в потолок. Апатия составляет мне компанию в последнее время. То есть последние несколько лет. Думаю, из меня вышла бы хорошая актриса, потому что данный факт никому не был известен. В школе меня видят как саркастическую стерву с тяжёлым характером; дома, как эгоистичную непослушную дочь, не желающую воплощать мечты родителей; даже с друзьями я не раскрываюсь полностью, с ними я само веселье. И я уже сама не знаю, какая я на самом деле.
Я чертовски устала от всего. Я буквально не знаю, куда себя деть. Чем я буду заниматься, когда закончу школу? Я даже не знаю, к чему у меня есть перспективы. Ну, по словам мамы, всё, что мне нужно, это найти мужа и родить ребёнка. По её мнению, видимо, на что-то большее я не способна. Да что там, у меня ни разу не поинтересовались о моих предпочтениях, о том чего хочу я. Никому не интересны мои желания, и никто не собирается помогать мне в их достижении! Но и тут всё печально, у меня нет желаний. И так же нет желания, подчиняться их прихотям, о том, как мне следует жить.
С мрачными мыслями в голове и с полотенцем в руке, я пошла в ванную комнату, заперев за собой дверь. Ожидая пока ванна наполнится водой, я уставилась в зеркало. Невзрачные светло-русые волосы ниже плеч запутаны, а большие карие глаза смотрят на меня, будто выражая всю печаль мира. Я пожала плечами, молча говоря отражению: “терпи”. Когда ванна наполнилась горячей водой почти до краев, я погрузилась в неё, оставив на поверхности лишь лицо. Из плеера звучала грустная песня, под стать моему настроению. Проклятье! Я чувствую себя такой жалкой! Вот она я, без желаний, без сил, без чувств. К чему такая жизнь? Не знаю, существует ли там кто-нибудь наверху, который всем здесь заправляет, потому что если да, то он дурак. На кой чёрт поддерживать такую бессмысленную жизнь, как мою? Почему бы просто не прервать эту нить и освободить меня? К сожалению, я не настолько сильная, чтобы сделать это самой. Не буду врать, мысли о суициде часто посещают мою голову. Чаще чем следовало. Но я же чёртова слабачка.
Мои глаза зажмурились и из уголков потекли слёзы, беззвучно капая в воду. Мне больше не хотелось открывать глаза. Хотелось провалиться в темноту. И исчезнуть.
***
Держа корзину с грязным бельём, мама Камиллы подошла к двери ванной комнаты.
– Камилла, ты еще не закончила? Не собираешься выходить?
Когда ответа не последовало, она постучала в дверь. А за дверью лишь слышалась громко включенная музыка.
– Камилла, – стук-стук. – Если еще не закончила, хотя бы открой дверь, я оставлю белье, – стук-стук. – Камилла!
Милана, осознав, что её дочь не отзывается уже почти минуту, бросила корзину из рук и начала колотить в дверь.
– Камилла, почему ты мне не отвечаешь? Камилла!
Милана всё обеспокоенно продолжала звать свою дочь.
– О, боже мой! Ответь же мне, Камилла! – Она продолжала кричать и стучать кулаками.
– Гордей! – Звала Милана от отчаяния, не зная, что делать.
Отец Камиллы был в гараже на тот момент, но бросил все, услышав крик жены, и помчался в дом. Увидев её в слезах возле ванной комнаты, он не мог понять, что случилось.
– Она там, – махала Милана руками. – Камилла там, но она не отвечает, а дверь закрыта!
Гордей, быстро среагировав, выбежал из дома, обратно в гараж, и схватил нужный ему инструмент, который поможет ему открыть дверь. Если не поможет, то он выломает эту дверь, чего бы ему это не стоило.
Ушло пару минут, пока отец Камиллы возился с дверью. Милана не находя себе покоя, стояла рядом, заламывая себе руки. Когда дверь наконец поддалась и открылась, прозвучал крик полный ужаса. Мама Камиллы не могла перестать кричать. И всхлипывая, она закрыла рот рукой. Гордея же увиденное погрузило в секундный шок, но стряхнув боль от представленной картины, он стал действовать. Подбежав к неподвижной дочери, лежащей в ванной и погруженной в воду, он сразу приподнял её голову, проверяя дыхание и пульс. И он с облегчением выдохнул, всё же прощупав еле уловимый намёк на пульс.
– Камилла, – Гордей похлопал её по щекам, но она не подавала никакой реакции. – Камилла, давай же, очнись!
– О боже, о боже, – Милана мотала головой, не веря в происходящее. – Что с ней? Гордей, что с ней?!
– Вызывай скорую!
Милана кивнула и, понимая, что нужно быстрее действовать, не могла сдвинуться с места, всё продолжая смотреть на дочь.
– Скорая! Ну же, быстрее! – Крик мужа вывел её из ступора, и она побежала к телефону. Гордей аккуратно взял дочь на руки и, пройдя в гостиную, уложил её на диван. Прикрыв её полотенцем, который прихватил с собой из ванной, он положил руки на её грудную клетку, делая непрямой массаж сердца.
– «С-скорая» выехала, – запинаясь, сказала Милана.
Из-за действий Гордея, изо рта Камиллы стала вытекать вода. Но она оставалась, совершенно неподвижна. Её губы посинели, а цвет кожи неестественно побледнел. А рядом Милана не могла унять дрожь и всё продолжала плакать.
Отец Камиллы, держался изо всех сил, чтобы хотя бы ему оставаться рациональным и способным помочь своей дочери. Он снова подхватил её на руки, попутно поправляя на ней полотенце, и вывел её из дома. Милана бежала следом.
– Гордей, куда ты её несешь?
– Я сам отвезу её!
Когда он собирался устроить её на заднем сидении своей машины, к дому подъехала машина скорой помощи. Из открывшихся дверей выпрыгнули двое парней, подкатывая носилки. Уложив туда свою дочь, Гордей подтолкнул Милану.
– Езжай с ней, я буду ехать следом!
Как только двери были закрыты, «скорая» рванула с места.
Двое в белых одеждах кружили вокруг Камиллы, проверяя её состояние, а третий быстро задавал вопросы Милане, ответы которые записывал в свой блокнот. Что случилось? Когда её обнаружили? Имя. Возраст. И так далее. Милане было сложно отвечать на какие-либо вопросы, все, что она могла, это смотреть на свою мертвенно бледную дочь. Кое-как она дала всю нужную информацию и весь оставшийся путь, держала за руку своего ребёнка.
Глава 4
– Что ты думаешь о суициде?
Дядя нахмурил свои брови.
– Слабость.
– Не правильно! Слабый человек никогда на это не пойдет. Потому что боится. И я боялась. Ты не представляешь, какая борьба происходит внутри тебя. И это длится вовсе не мгновение, а месяцы и годы. И думаю, в тот момент, когда ты устаешь бороться, и у тебя опускаются руки, это вовсе не означает, что ты ослаб и сдался и поддался своим страхам. Нет. Это значит, что ты потерял интерес и всякую чувствительность к этому миру. Поэтому и повода для борьбы больше не остается, раз нет чувств. И когда ты перестаешь бороться, ты перестаешь и жить.
– Не переставай бороться, – прошептал он.
– Я пытаюсь.
Из разговоров Романа и Камиллы.
Просыпаясь, мне показалось, что я пробуждаюсь от глубокого сна. Сколько же часов я проспала? Чёрт. Минуточку! Здесь что-то не сходится. Я. Не. Спала. Значит, и не могла проснуться. Но, что же я делала…
Я поднялась и села. Может я и не спала, но лежала я на самой удобной кровати в мире. Но стоило мне открыть глаза и у меня появились ещё больше вопросов, нежели ответов. Во-первых, я чуть не ослепла от яркого белого света, но когда глаза привыкли, то поняла что это всего лишь белые стены. И потолок. И пол. И то, на чем я лежала, тоже белое. Не знаю с чего я взяла, что эта была кровать. На вид, будто каменная плита. И, во-вторых, я не имею ни малейшего понятия, где нахожусь.
Я потерла виски.
– Чёрт! Нужно вспомнить и расставить все по полочкам. Помню утро. Школа. Очередной обычный день. Потом я пришла домой и приняла ванную. А после… Стоп! Что было после?
– Белые стены. Я что в больнице? – Я осмотрелась вокруг. Если это и больница, то без окон и дверей.
Я застыла, пытаясь осмыслить очевидное.
– Умерла? Я умерла?
– Именно этого ты и хотела, не так ли?
От неожиданно прозвучавшего голоса я вздрогнула. Я думала, что меня окружают стены, но вот силуэт человека надвигался в мою сторону, и будто шел он по бесконечному коридору. И если это возможно, он казался белее, чем вся здешняя обстановка. Он двигался неспешно, грациозно, уверенный, что всё время принадлежит только ему. Из-за исходящего от него яркого света, я не могла его хорошо разглядеть. Ладонью, создав крышу над глазами, я попыталась его рассмотреть. Но он стоял уже рядом. На худой высокой фигуре был белый костюм, без единой складочки, и который отлично на нём сидел. Белые туфли. Накрахмаленная рубашка, с двумя не застегнутыми пуговицами. И никакого галстука. Никогда. Он всегда их не любил.
Моя рука взлетела ко рту, приглушая всхлип. А вторая рука была занята, прижавшись к сердцу. Я не могла поверить своим глазам. Не могла перестать смотреть на него. Роман собственной персоной, черт меня возьми! Так долго я его не видела. Я всхлипнула, от нахлынувших на меня чувств.
– Ты, т-ты здесь. И если ты здесь, значит, я и вправду умерла.
Он нахмурился.
– Поубавь немного радость в своём голосе.
Я и сама не поняла, что сказала это восторженно.
– Но как? Я ничего не помню!
Мой дядя подошёл ближе. Его глаза гневно смотрели на меня. Отчего мне стало немного неудобно. Он никогда не смотрел так на меня.
– Нужно быть аккуратнее со своими желаниями.
– О чём ты говоришь? И вообще, где я? – Я обвела вокруг взглядом. Но всё оставалось прежним. То есть белым. Чёрт, я даже не могу разглядеть, где заканчивается пол и начинается потолок! – Это и есть рай?
Достаточно скудно. Ну да ладно. Я-то думала, что он и вовсе не существует.
Факт номер 1: призраки и загробная жизнь существуют.
Я начала ходить, осматриваясь, и вытягивая руки, чтобы нащупать стены.
– Так это мой конечный пункт? Здесь я и останусь? А могу я перекрасить стены? – Очередной раз, махнув рукой, я наткнулась на пустоту, – если конечно найду их. Чёрт. Белый совсем не мой цвет.
Меня дернули за локоть, и я удивилась тому, что мне больно.
– Ни за что на свете ты здесь не останешься! Ты поняла меня?
Роман казался по-настоящему зол. На меня? Да что я сделала?
– Ну, знаешь ли, смерть это билет в один конец, – пробормотала я, отворачиваясь.
– Не в этом случае, – выдохнул он.
– Что? – снова посмотрела я на него. Но в ответ он сильнее сжал руку на моём локте, отчего я вскрикнула.
– Какого черта мне до сих пор больно?
– В мире живых твоё тело все еще дышит, вот какого. Или точнее пытается продолжать дышать.
– Мое тело все еще дышит, – прошептала я, пытаясь понять сказанное. Я затрясла головой. – Но почему тогда я здесь? И что вообще со мной произошло? Я ничего не помню!
– Что последним ты помнишь отчётливо?
– Ну, достаточно отчётливо я помню, как принимала ванную, а потом…
– А потом очнулась здесь, – продолжил он.
Я замотала головой.
– Возможно. Я не помню.
Дядя вздохнул и посмотрел на своё запястье. Там оказались часы. Знаете такие маленькие невзрачные цифровые часы. С прошлого столетия. И вдруг они пикнули, о чём-то оповещая. Я усмехнулась.
– Ты ставишь себе напоминания? Позагорать на облачке? Послушать хор ангелов? Или что-то вроде этого?
Ничего не ответив и никак не отреагировав на мой комментарий, он сделал несколько шагов вправо, протянул руку и ладонью прижался к стене. К стене, представляете! Пару минут назад никакой долбаной стены там не было! Под его ладонью загорелись волны синего света, а вскоре свет увеличился в размерах и в том месте начало искриться и, не веря своим глазам, я наблюдала как на уровне моих глаз, появляется картинка и она становится всё отчетливее. И с каждой секундой, то на что я пялилась, становилось всё больше похожим на жидкокристаллический экран гребанного телевизора. А размером где-то с тридцати дюймовым монитором. Моя челюсть затерялась где-то возле ног. Роман начал проводить пальцем по "экрану" и тот среагировал точно тачскрин. Я присвистнула, точнее попыталась. Никогда не умела это делать.
– Поверить не могу своим глазам! Неужели это то, что я вижу?
Я обошла это чудо небесное и поняла, что никакой стены таковой и не было. Эта штука просто проявилась в воздухе.
– Да у вас тут как в фильмах про будущее! – Восторженно выдохнула я. – Что ещё есть?
– Просто помолчи и посмотри.
Ну, так я и сделала. И удивилась вдвойне.
– Ты смотришь сериалы про докторов? Удивляешь.
То, что я видела, нельзя было спутать ни с чем. Больничный коридор.
– Говоря на современном языке, эти действия происходят онлайн. То есть сейчас.
Я нахмурилась, посмотрев на него.
– Что ты хочешь этим сказать?
Скрестив руки на груди, он кивнул на экран. Я фыркнула, скопировала его позу и уставилась на небесный телевизор. Но вскоре, от увиденного мои плечи поникли и, у меня безвольно опустились руки. Двое сидели на лавочке. Женщина плакала, даже не делая попытки остановить слёзы, а мужчина рядом был похож на статую, просто сидя и не двигаясь, лишь крепко сжимая кулаки.
– Мама, – вздохнула я, – папа.
Создавалось впечатление, что сидели они так не малое количество времени. Неожиданно ближайшие двери раздвинулись, пропуская высокого седовласого мужчину. Увидев его, мои родители тут же ожили и встали.
– Доктор! – мама подбежала к нему ближе.
– Вы родители Камиллы Бариновой?
Мама лихорадочно закивала.
– Я Владимир Гордеев. Я бы хотел поговорить с вами в своём кабинете.
Мама всхлипнула, а папа приобнял её и спросил:
– Что с нашей дочкой?
– На данный момент её состояние стабильное. Но мне хотелось бы поговорить с вами. – Доктор указал рукой в сторону, куда они должны последовать за ним. Войдя в небольшой кабинет, Гордеев сел на своё кресло за столом, а мои родители расположились напротив. А я так и замерла на месте, не в состоянии отвести глаз от родных.
– Насколько я понял по отчёту, – начал доктор, скрещивая пальцы на столе, – в момент ухудшения её состояния, она принимала ванную.
– Да, – твердо подтвердил папа.
– Какой промежуток времени она там находилась?
– К чему эти непонятные вопросы? Не это сейчас важно. Я хочу увидеть свою дочь! – Нахмурилась мама. – Объясните, что с ней!
Я покосилась на доктора. И вправду, к чему этот вопрос?
– Ответьте, пожалуйста, – спокойно сказал, седоволосый мужчина, в белом халате. И мама, устало покачав головой и немного подумав, сказала:
– Думаю не больше четверти часа.
– То есть вот, что получается. Она принимала ванну, с запертой дверью. Что значит, рядом с ней больше никого не было. И простите за грубость, утопить её никто не мог. Однако вы нашли её наполовину погруженной в воду. А её жизненные показатели критически снизились. Нам пришлось её реанимировать. А сделав общее обследование, никаких тревожных симптомов мы не нашли. Никаких образований, никаких опухолей, что могли объяснить, почему она впала в кому.
– В кому? – Ахнула мама.
– В кому? – Вторила я ей, и посмотрела на дядю. – Так я и вправду жива? И в чертовой коме?
– Я уже какое-то время пытаюсь тебе это сказать, – выдохнул он.
– Наблюдали ли вы за своей дочерью, какие либо изменения в последнее время?
– О чём этот доктор теперь говорит? – прокомментировала я
– Ты можешь, молча послушать? – проворчал Роман.
Мама и папа переглянулись.
– Мы не совсем поняли вопрос, – сказал мой папа.
– Видишь, не одна я не понимаю!
Владимир Гордеев печально вздохнул, а указательным и большим пальцем правой руки, прижал на секунду виски.
– Вам ещё не приходило в голову, что она сама причастна к этому?
Я?
– То есть вы имеете в виду, – отец громко сглотнул и не смог договорить.
– Что она хотела покончить с собой, – закончил за него доктор. Впервые мне не нашлось, что сказать.
Я посмотрела на дядю, уверена, что выражая тот ещё потерянный взгляд.
– Это правда?
Он приподнял бровь.
– Ты мне это скажи.
Боковым зрением я видела, как мама вскочила с места и хлопнула ладонями по столу.
– Это не правда! Она бы так не поступила!
Но на Гордеева это не подействовало, он оставался, также спокоен.
– Так или иначе, мы имеем только результат и не знаем, что к этому привело. Это лишь догадка того, что могло быть. Вы удивитесь, узнав, как часто подростки прибегают к суициду. Но этот случай действительно необычен. Если бы она только захлебнулась водой, а вы, как я понял, обнаружили её быстро, то она давно бы уже очнулась.
– И долго она пробудет в коме? – Спросила мама.
– В лучшем случае несколько дней. В худшем это может продлиться до нескольких месяцев. Но будем надеяться на лучшее, поскольку она уже может дышать самостоятельно.
Я была в глубоком шоке от всего услышанного.
– Я бы не сделала этого. Я бы не стала. – Прошептала я.
– Но ты невероятно много об этом думала, – послышался рядом голос дяди.
– Я всего лишь хотела, чтобы всё закончилось, – тише прежнего прошептала я.
Глава 5
Кто-то нам делает больно, и мы страдаем. И не желая страдать в одиночестве, мы причиняем боль другим. Эта цепь бесконечна. Боль порождает боль.
Из дневника Камиллы.
Я опустилась вниз, ощутив некое опустошение, и не совсем уверенная в причине этого. Скрестив ноги, я устало вздохнула.
– И что теперь? Полагаю я не могу вернуться к жизни, от чего, заметь, я не особо страдаю. Но, что теперь? Мне сидеть и ждать, пока моё тело испустит последний вздох?
Роман наградил меня гневным взглядом и махнул на небесный телевизор, от чего тот, после соприкосновения с его рукой, развеялся как дым. Я разинула рот.
– Обалдеть! Ты должен научить меня этим трюкам!
Он подошёл ближе и с высоты своего роста пристально посмотрел на меня вниз. Мне пришлось задрать голову, чтобы видеть его.
– Вставай.
Я склонила голову.
– Зачем?
– Ты же не думала, что я так просто буду стоять и смотреть, как ты несправедливо расстаешься с жизнью.
– Ну, что ж, – пожала я плечами, – очевидно, это моя судьба.
– Ты глубоко ошибаешься.
Отчего-то я разозлилась. Я скучала по нему. Я невероятно скучала по нему! И была бы не прочь провести с ним время. И раз уж всё так сложилось, я несказанно рада, что здесь я с ним. А он даже слова мне приятного не сказал, за всё то время, что я здесь! Что за семейка у меня такая! Чёрт, хоть кто-нибудь рад будет меня видеть!?
Я неуклюже поднялась на ноги и, стиснув зубы, проговорила:
– Да что ты хочешь от меня?
Совершенно невозмутимо, он пальцами постучал по моему виску.
– Всё здесь. У тебя в голове. Медицина здесь беспомощна. Лишь сила твоего духа и желание жить смогут помочь тебе вернуться.
– Твои слова звучат, как наставления сэнсэя.
– Я серьёзно.
– Я тоже.
– Очевидно, ты загорелась желанием остаться здесь. Но я попробую изменить твоё решение.
Я закатила глаза. Почему все хотят принимать за меня решения? Неужели я выгляжу настолько глупой и беспомощной?
– А разве ты не нарушишь этим какие-нибудь законы здешнего мира?
– Нет.
– И часто вы тут таким занимаетесь?
– Реже, чем ты думаешь.
– Черт! Да ну нафиг! – Я засияла. – Это означает, что я какая-то особенная?
– Ой, – я прикрыла рот рукой, осознав, что только что сказала. Дядя покачал головой и, посмотрев наверх, пробормотал: "Боже, за что?". А потом резко двинул вперёд. Я быстро сравняла с ним шаг.
– Так, ничего, что я выругалась? Это деяние не преследуется здесь никакими законами?
Он кинул на меня раздраженный взгляд.
– Нет? Ну, хорошо. А ничего, что я черта упоминала?
Уверена, что мне не послышалось, рычание, издававшееся от него. Сам виноват! Если решил "помочь" мне, пусть терпит. Мне даже интересно, что он собирается делать. А в процессе, я могу наслаждаться его компанией.
И так мы шли и шли вперёд какое-то время. Но даже если мы и свернули, я бы этого не поняла. Понятие не имею, как он тут ориентируется. Вокруг один белый свет. Пытаясь успевать за его большими шагами, я поняла, что устала и выдохлась. По-моему, я какой-то неправильный призрак. И эта тишина меня убивала.
Я откашлялась.
– Так значит, рай существует.
– Небеса. Как видишь, существуют. – Роман продолжал уверенно идти и даже не взглянул на меня.
– А есть разница?
– Нет. Но чаще мы называем это место Элизиум.
– Ммм, я плохо в этом разбираюсь, но разве Элизиум это не должно быть местом вечной весны? А здесь, знаешь ли, даже не пахнет весной.
– Это место вечного счастья, – сказал он с улыбкой на лице. Я фыркнула.
– Белые стены могут показаться счастьем только для психа.
– Потому что ты смотришь, но не видишь.
Ладно. Вы никогда не сможете переубедить религиозного фанатика, что он не прав.
– Кстати, а что с Богом?
– А что с ним? – Скучающе посмотрел он на меня.
– Я имею в виду, где он?
– Без понятия, – пожал он плечами. У меня рот открылся от удивления.
– Разве умерев, я не должна была попасть сразу к нему?
– Ты ещё не мертва.
– А когда умру, паду к его ногам?
Он искоса посмотрел на меня.
– Нет.
– А когда случится наша встреча?
Он застонал.
– А когда ты успела стать такой болтливой?
– Мне интересно!
– Все попавшие сюда, невероятно счастливы и безгранично свободны.
– Мне это ничего не объясняет.
Он выжидающе посмотрел на меня.
– Подожди, неужели ты хочешь сказать, что его никто и не видел?
– Большая часть душ попавших сюда, нет. Но все же есть те, кто слышал его голос. Те, кто видел его лик. И единицы тех, кто преклонил пред ним колени. Лишь немногие избранные, и только.
– А ты?
Он помедлил, перед тем как ответить.
– Не уверен, но думаю, слышал его голос.
– Знаешь, все это звучит так, будто он выбирает себе в любимчики, только отличников и тех, кто спас мир. А как же обычный народ? Да уж! – возмутилась я. – И здесь дискриминация.
– Я не был отличником и не спасал мир. Но я слышал его голос. А я самый, что ни на есть обычный.
– Ну-ка, – кивнула я, – процитируй мне то, что он сказал.
– Мы пришли.
– И это то, что он сказал? – ахнула я. – Это какое-то зашифрованное послание?
– Нет. Мы пришли к выходу из этого мира. Или к входу в мир живых. Выбирай сама.
Всё что я видела перед собой, это все те же белые "стены". Но когда Роман протянул руку, перед нами образовалась вертикальная щель, из которой просачивался голубой свет. И снова я с открытым ртом, наблюдала за происходящим. Щель стала увеличиваться и уже две разные стороны раздвинулись, как двери в лифте. И какого было моё удивление, когда я поняла, что эта штука и есть точная копия лифта.
– Лифт, – ахнула я. – Это действительно лифт?
– В один конец. – Он рукой указал на лифт, – проходи.
Вытянув голову, я заглянула внутрь. Очень странный лифт. И выглядит не очень то и надежным. Наверное, потому что он прозрачный. Весь. Но от этого я ещё больше пришла в восторг. Офигеть, как много здесь классных штук. И явно это ещё не всё.
Я откашлялась.
– У меня есть условие. Я войду в этот сомнительный лифт. Пойду туда, куда ты хочешь. Позволю тебе читать мне нотации, о том, как хороша жизнь и что я не должна её покидать. И так далее и тому подобное. Но ты в свою очередь тоже будешь должен мне кое-что.
Он молчаливо приподнял бровь, продолжая слушать меня дальше. А я широко заулыбалась и продолжила.
– Хочу экскурсию по здешним местам. Хочу научиться тем трюкам, которые ты вытворял недавно. Это моё условие.
Дядя смотрел на меня, прищурившись.
– И если я соглашусь, ты попробуешь изменить свое мнение?
– Я попробую, – не раздумывая, ответила я. Попробовать, ведь не значит давать согласие.
Решив на этом, мы вошли в, за неимением другого слова, лифт.
– Сначала нас потрясет, потом полет вниз будет мягким, но лифт начнет набирать скорость и будет казаться, что мы падаем. Не волнуйся так и должно быть.
– Падать? Мы будем падать?
Пока я думала, а не выйти ли мне отсюда, двери лифта сомкнулись, и я проморгала единственный шанс передумать.
И вот лифт тронулся с места. И, как и было обещано, нас затрясло. Глубоко дыша, я встала более устойчиво. Я не боюсь высоты, просто, когда едешь в стеклянном лифте, к стенкам которым боишься прижаться, дабы не выпасть, а за стеклом всё белым белом, как в бездонной пропасти, страх может ненароком и появиться. Ты будешь утверждать, что не боишься высоты, пока не окажешься в угрозе от падения.
Я была напряжена до того момента, пока тряска не закончилась. Серьёзно, выглядела я, наверное, глупо, замерев на месте, держа руки по сторонам для равновесия, будто иду по канату. Да я даже не моргала!
– Все в порядке?
Роман, смотрел на меня, склонив голову. Он совершенно спокоен и разве что не зевает от скуки. Я все понимаю, это не первый раз для него кататься на этом небесном лифте. Но, черт побери, это мой первый раз!
Я откашлялась и встала в более расслабленную позу.
– Да. Пф, все отлично!
Но он не смог скрыть свою улыбку. Хорошо, что не захохотал. Спасибо и на этом.
– Итак, если я правильно поняла, то сейчас мы с небес прямиком направляемся на бренную землю.
Он кивнул.
– Но каким чудом мы попадем именно туда куда нужно? Не получится ли, что мы окажемся, ну не знаю, в Китае?
– Нет.
И это все? Так легко он от меня не отделается. Я выразительно посмотрела на него, на что он закатил глаза.
– Небеса охватывают всю землю. И есть еще множество лифтов, кроме этого. Именно поэтому мы какое-то время шли в поисках одного конкретного.
– То есть, так я могу попасть в любую точку мира, за короткое время!? – Пришла я в восторг.
– А сколько, кстати, нам еще падать?
– Осталось немного. – Он кивнул вперед. – А пока насладись открывающейся панорамой, – и, усмехнувшись, добавил, – если успеешь.
Но пейзаж снаружи все еще оставался белым. И когда собралась спросить, о чем это он, через мгновение от удивления я застыла с открытым ртом. Белый свет сменился невероятными невиданными ранее мной красками. Да у меня даже нужных слов не хватает, которыми можно правильно описать это место. Единственное о чем я могла думать – это космос, мать твою!
Под моими ногами я чувствовала вибрацию. Мы набирали скорость, как чертова ракета. И прекрасный вид за стеклом, становился размытым. Прибывая в шоке, я даже не обратила внимания на бешеную скорость, с которой мы падали. Я стояла, прижавшись ладонями и лбом к стеклу, печально вздыхая и пытаясь хоть немного еще разглядеть самое потрясающее явление, которое мне доводилось только видеть.
Глава 6
Все хотят изменить мир, но никто не хочет измениться сам.
Толстой Лев Николаевич.
Я не почувствовала, как мы приземлились, но поняла это когда двери нашего небесного лифта разомкнулись. И выйдя из него, мы оказались в знакомом мне переулке. Дул весенний ветерок и на секунду я пожалела, что не чувствую его на своей коже.
– Это просто невероятно! – Восторженно, сказала я. Невероятно быстро. Точно. Но не сказать, что надёжно. Лифт то без всяких тросов. Но какая разница, если ты уже мёртв! И обернувшись назад, я больше не застала лифт на своём месте.
– Эээ, надеюсь, ты знаешь, как вернуться обратно?
Меня открыто проигнорировали. Я посмотрела вверх, туда, откуда мы недавно спустились, и меня ослепил яркий солнечный свет. Я зажмурилась, откинула руки в стороны и застыла на месте, ложно греясь теплом солнца.
– Весна, – пропела я. – Но знаешь, люблю я больше осень.
– Идём.
Я закатила глаза. Он серьёзно делает вид, что не слышит меня? Он и раньше при жизни был таким?
Подпрыгивая, я попыталась поспевать за его длинными шагами.
– Космос. Чёрт побери! Я только что видела самый, что ни на есть настоящий космос! А обратно мы возвращаемся тем же путём? Хочу все получше разглядеть.
Дядя оставался, все так же тих. Что это с ним?
– Так какие у нас планы? Пройдемся по воспоминаниям моей потерянной жизни?
– Дай мне свою руку.
Я склонила голову, молча спрашивая "зачем?". От его ответного взгляда мне снова захотелось закатить глаза, но пожав плечами, я вложила свою руку в его ладонь. Но то, что произошло дальше, было крайне странно. В один момент я стояла на дороге, а потом словно щелкнул фотоаппарат, и меня ослепила вспышка. И снова "щелк" и я уже стою в совершенно другом месте. О нет. Нет. Нет! Не здесь мне хотелось оказаться больше всего на свете!
– Моя школа? Издеваешься? Здесь нет ни одного воспоминания, из-за которого я хотела бы жить. Уходим. Сейчас.
Я уверено направилась в сторону выхода, но Роман дернул меня назад, все еще держа меня за руку.
– Нет уж, останься.
Безнадёжно вздыхая, я взглянула на светло зелёные стены школьного коридора. А дядя целеустремленно куда-то повёл меня. И когда я увидела, куда именно мы идём, я затормозила. Но мои тормоза никак не действовали на удивительно сильного призрака, и потому мы все ближе приближались к чертовой двери.
– Наш классный кабинет. Супер. Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь, что это именно он. И как хрена ради ты думаешь, мы туда попадем? Дверь то закрыта. Может, снова материализуемся? Это было довольно круто!
Но он все вел нас вперед, будто собирался протаранить дверь. И тут, вот так просто мы прошли через деревянную дверь. Ладно, это было ожидаемо. Я ведь не материальна. Просто мне никак еще не привыкнуть. Призрак, вау! Ещё бы день назад скажи мне кто-нибудь, что такое возможно, я бы дико засмеялась.
Оказавшись по другую сторону двери, я увидела привычную обстановку, которая бывает во время урока Миланы Сергеевны. Она сидела за своим столом, уткнувшись в какие-то бумаги, а мои одноклассники погружены, очевидно, в контрольную работу. Я бы сказала, что тихо тут как в гробу.
Скрестив руки на груди, я хмыкнула.
– Ну вот, убедился, что всем на меня наплевать? Ты только посмотри. Я их совсем не волную. – Вытянув голову, я поискала глазами Лолу, и не найдя ее я даже почувствовала некое облегчение по непонятной причине.
– Теперь мы можем уйти?
Я старалась больше не смотреть на присутствующих в этой комнате, а сосредоточила взгляд на дяде. А тот в свою очередь, прищурив глаза, наблюдал за всеми, пытаясь понять происходящее. Нечего тут понимать. Я не была всеобщей любимицей, и горевать по мне, видимо никто не собирался. Неожиданно, в тишине кабинета раздался звонок. Преподавательница взглянула на экран своего телефона и нахмурилась.
– Да? – Вопросительно ответила она. – Здравствуйте! – Очевидно узнав звонившего, она немного улыбнулась. Я устало вздохнула.
– Ну же, долго нам придётся здесь торчать? Это начинает становиться скучно.
– О чём вы говорите? – послышался взволнованный голос Миланы Сергеевны. Раздался скрип стула, и она встала. Её выражение лица стало обеспокоенным. – Что? Как, к-как это произошло?
В классе начались перешептывания и переглядывания. А рука учительницы прижалась к сердцу. Отключив телефон, ей понадобилась минута, чтобы успокоиться, прежде чем обратится к классу. Невольно я стала наблюдать за происходящим.
– Ребята, – шепотом начала учительница Дроздова. – Сегодня еще утром, заметив отсутствие некоторых учеников, я обзванивала родителей. А сейчас мне перезвонили… – её голос оборвался, а я заволновалась.
Чёрт! Ведь Лолы тоже нет. Это чувство действительно неприятное. Узнавать, что с твоим близким человеком, возможно, что-то случилось.
– Камилла, она, – услышав своё имя, я вздохнула с облегчением. – Она в больнице. По непонятной причине, боюсь, она впала в кому.
Прозвучавшие слова на минуту повисли в воздухе, и воцарилась тишина. Но когда каждый заговорил, начался хаос.
– Что?
– Боже мой!
– Как это произошло?
– Что с ней случились?
– С ней все будет хорошо?
Я, не веря своим глазам и ушам, уставилась на всех.
– Видишь, – раздался рядом голос Романа, – они переживают за тебя.
Я фыркнула.
– Я тебя умоляю. Это обычная реакция человека, на то, что кто-то умирает. И называется это жалостью. Но пускай они засунут её глубоко… – дядя смерил строгим взглядом, обрывая меня. Тем временем Милана Сергеевна пыталась успокоить класс.
– Пожалуйста, не создавайте шума, – её голос был тихим, но все услышали и замолчали. Может этому ещё способствовали несколько слезинок скатившиеся из ее глаз. Эти слезы из-за меня? Понятия не имела, что вообще ей нравилась.
– Но что с ней случилось? – Прервала тишину София. И она из того числа одноклассниц, с которыми я мало общалась. Ничего личного. Просто разные интересы.
– Подробностей я не успела узнать.
