Читать книгу Обжечься светом - Кристина Артемьева - Страница 1

I

Не помню, как выглядят облака. Даже не вспомнить голубого неба, а какого цвета трава под лучами солнца? Но это слишком опасная звезда, все это знают, хоть солнце и приносит большинству удовольствие, лаская и обманывая теплотой.

Что такое день я могу вспоминать только во снах, но и тогда я не могу открыть черную завесу, так и остаюсь в темноте.

Свет – это нечто, о чем мне могли бы рассказывать в сказках, свет – единорог, в которого я мог бы верить, но сказок мне не читали. Свет – это нечто.

Многие пренебрегают этим, укорачивая себе светлые часы, предпочитая ночь. А что ночь? Ночью я заперт, как почти все вокруг, и мне остается стучать в стены, но мне отвечают, что уже слишком поздно, дождитесь утра, а утро для меня точно смерть.

Дождь. Как давно? Я не заметил, и сейчас я его еще не чувствую, потому как бегу. Бегу я из этого дома куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда. Но ноги не слушаются, а в горле протерли сухой тряпкой, да и бежать некуда, вокруг огромный забор, как и двор, который он охраняет. Надо отдышаться. Теперь я стою и чувствую дождь, смотрю как крупные капли круто скатываются с моих ботинок, собираясь затем в лужи, теряя свою индивидуальность.

Машина. Конечно! Передо мной было всего лишь средство, способное увезти меня подальше отсюда и быстрее, чем я мог сам, но сейчас это самое замечательное на свете, что у меня оказалось!

Впереди была только дорога через лес, а ливень словно отзывался на каждый поворот, на каждое движение руля. Фары лениво разрывали темноту. Может, наконец, она поглотит меня? Все что угодно, только не назад, хотя что меня ждало впереди? Мне кажется, что и в автомобиле я заперт и не по своей воле. Словно соглашаясь с моими мыслями, голова начинает болеть с каждым оборотом сильнее.

Вдруг сильный стук по лобовому стеклу прекратился, дождь успокоился, как и я. Лишь мелкие набеги встречных капель смахивались "дворниками" все реже и реже. Я съехал на обочину. Все же остаться за рулем – не самая хорошая идея. Я окончательно успокоюсь, если пройдусь.

Достаточно холодно для осенней ночи, но это отлично освежает голову, что мне сегодня очень кстати. Мне нужна была эта вуаль темной ночи, громкая тишина вокруг, мокрый асфальт, одинокая белая полоса, разделяющая его пополам, которую я четко видел лишь перед собой. Полоса тянулась вдаль, проглоченная темнотой, а черные стволы деревьев по краям дороги, стояли так, словно хотели вырасти в живой туннель. Все это не казалось спокойным, а по осеннее жутко отражалось в моей голове, которая и так была забита неприятными мыслями. Думаю, вид у меня был неважный, потому что прогулка не помогала, как этого ожидалось. В голове все только яростнее боролись между собой противоречия.

Не прошло и пятисот метров как то, что радует грибников, закончилось. Как и уединение. В нескольких шагах, у дерева отчетливо слышался шорох. Я остановился, прислушиваясь. Было сложно разобрать от чего шум, но теперь я точно был не один. Подойдя поближе, я почувствовал беспокойство: немного прислонившись к несчастному дереву, лежала девушка.

Как она здесь оказалась? Она медленно левой рукой перебирает листья, которые ей попадались, точнее пытается это делать, так как ни листьев, ни веток почти не осталось под рукой, а только мокрые сосновые иголки и черная земля. Вся головная боль, которая начиналась еще в машине, но, казалось, исчезала по дороге, огромной опухолью возрастала во мне и опускалась еще глубже, собирая все страхи как комок и парализуя меня. Я все же присел осмотреть девушку. Её бледное лицо прикрывали длинные темные волосы, а юбка демонстрировала ссадины на ногах. Она пыталась смотрела на меня своими темными неясными глазами и пыталась что-то сказать, еле шевелила губами и продолжала водить рукой, но это все что она могла. Невозможно было хорошо разглядеть ее в таком состоянии.

Я не успел подумать, что мне делать, не знаю почему, я схватил ее на руки и побежал к машине. Неизвестно как долго незнакомка лежит здесь. На удивление она была легкой. Неожиданно схватив одной рукой за ворот моей куртки, она попыталась обратиться ко мне. Ее губы что-то пытались сказать, но разобрать я не мог. В этот момент она была похожа на русалку. Было ясно, что нужно торопиться, Я посадил ее на пассажирское сиденье и пристегнул ремнем безопасности, руки ее ослабли, еще когда я подходил к машине. Правая сторона пострадала, и она сильно ударилась головой. Ее кровь узором осталась на моей куртке. Вместо страха пришла злость. На то что мы далеко от города, от больниц? Или от того, что она в таком состоянии оказалась здесь, сейчас и одна и почему… Разные мысли обогащали мою головную боль. Но только оказавшись за рулем, я понял, что не могу ей помочь. Я не смогу зайти в больницу с ней, где так ярко горит свет! Или мне достаточно позвонить в скорую? Нет, ждать было нельзя. Я порылся в бардачке для такого случая и, найдя блокнот с ручкой, написал свой телефон и то, что нашел девушку на том месте. Вложив записку ей в левую руку, похоже правую она вывихнула, я почувствовал на ее ладони яркий шрам.

 Дрожь в руках возрастала как скорость на спидометре, но, когда я подогнал машину к корпусу скорой помощи, выдохнул с облегчением: врач (или медбрат) стоял у входа и курил. Я окликнул его и был рад, что мне не придется испытать муки, чтобы зайти вовнутрь. Медбрат побежал куда-то и тут же вернулся с каталкой. Я опустил девушку на нее. Она опять открыла глаза и смотрела на меня, продолжая шевелить губами как рыба. Слезы в уголках ее глаз были или от шока, или от боли. Сейчас наверно от боли, адреналин кончился. Мне не хотелось ее отпускать, а она сильнее сжала мою руку. Хорошо, что она не видела моего взгляда. Я все же передал ее медбрату и несмотря на его просьбы пойти с ним, побежал к машине. Из нее мне удалось увидеть, как каталка с девушкой скрылись в свете больницы, куда я не мог пройти.

Наутро мне никто не позвонил. На следующее тоже. И через неделю. И почти через два года. Все это время я думал о ней. Почему она оказалась в лесу далеко от города? Неужели потеряли листок с моим номером? Кто она? Почему по телефону не дали информацию о ней? Подходя к страшной мысли, я бросал думать о ней.

– Так ты завтра собираешься снова прийти на совещание? – мой друг подошел ко мне и присел в кресло напротив, который раз оторвав меня от этих мыслей.

– Как обычно. Что в этом такого?

– Когда ты поедешь? День большой, а ночью я не буду его проводить, – он с нетерпением поправил рукав рубашки.

– Твои работнички и ночью готовы прийти и смотреть на меня, – я слегка улыбнулся, глядя как он воспринимает сказанное всерьез.

– Честно я устал уже заботиться и о работе, и о тебе, – он продолжал с тем же настроением. Но это уже было тяжко слышать, он был светлой головой в нашей компании.

– Поэтому я придумал как это осуществить, избегая свет, – я притворился, что все отлично, как всегда. –  Подготовь презентацию, неважно какую. Поручи кому-нибудь. Выключим свет и в темноте пообщаемся. Экрана хватит. А я заранее сегодня ночью приеду на десятый этаж. Собрание проведем утром, – я взял со стола чашку кофе.

– Ты все продумал, – он встал и подошел к окну, чтобы задернуть и так плотно закрытые шторы. – А если что-то пойдет не так? В конце презентации обычно возвращают освещение и продолжают общаться! – он вздохнул и понизил голос, – Я бы хотел, чтобы ты больше участвовал в работе, но ты несерьезен.

Кофе был горьким, невкусным.

– Хорошо, давай найдем помощника. – я понимал, о чем хочет поговорить мой друг. –Но мы уже пытались и ничего хорошего из этого не вышло. Кому можно довериться? Кто поймет, что свет мне противопоказан и не использует это против меня? Кто сможет во всем помогать? Но давай попытаемся, я понимаю, что тебе сложно…

– Мне не сложно! – он меня перебил. – Я боюсь, что однажды не успею тебе помочь!

Да он был вполне серьезен, как айсберг, но его мысли были о другом, о чем, я думаю, он расскажет мне, но позже. Я надеялся на это. Обычно он не утаивал от меня ничего, если действительно я хорошо знал своего друга. Но мы, люди, не сразу замечаем, что меняемся. Когда что-то случается, то тонкая струна внутри нас натягивается, и лишь оборвавшись, задевает нас.

– Что-то случилось? – я решил не ждать его откровений.

Вместо ответа он подошел к столику, где лежали мои ключи от машины и кинул их мне.

– Поехали. Нужно подготовить десятый этаж, – он направился к выходу. – Позвони, пусть выключат основное освещение в здании.

Поймав ключи и вернув чашку кофе на место, я повернул и пошел за ним. Во мне проснулось одиночество, хоть я и привык к этому чувству, но впервые испытал его рядом с другом.

Мы быстро добрались по вечерним дорогам города на работу. Десятиэтажное здание с небольшими окнами выделялось на фоне соседних ярких домов, похожих на башни. Оно было как потухшая свеча, которую только-только задули. В холле мой друг подошел в комнату охраны. Я только услышал, что он спросил есть кто в здании и понял, что на 9 этаже работал еще наш отдел. Я подошел вызвать лифт. Может я и правда слишком мало беру на себя и стоит позаботиться о своей безопасности и здоровье самому? Надо что-то придумать. Но не успел я это сделать, как дверь лифта открылась и на меня вывалился мужчина. Это был начальник лаборатории. Несколько раз мы встречались, я его узнал. Он меня, конечно, не сразу, и теперь стоял замерев, и пытаясь разглядеть.

– Здравствуйте, извините, до свидания! – бормотал он, наступив мне на ногу. Я уже хотел раздраженно ответить ему, но оказалось позади него выходила девушка. Она в прямом смысле вытолкнула его из лифта. «Вот кто виновница моей испачканной обуви!»– подумал я и поменялся с ней местами. Я вошел в лифт и зажал кнопку открывания двери, мой попутчик уже подходил, но мой взгляд остановился на быстро уходящей сотруднице, я уже ничего не слушал. Она, вероятно, попрощалась с коллегой и, следуя за дублирующей световой полосой на полу, поспешила к выходу и пропала из моего поля зрения. Темное каре, затем пальто, затем стук каблуков. Мгновением позже так же поступил мужчина, после обмена несколькими фразами по пути. Пока мы ехали в лифте, я мог спросить про девушку, но мне не хотелось тревожить партнера такой мелочью. Может чуть позже. Почему я думал о ней, мне было непонятно. Я иногда, хоть и редко встречал по пути на десятый этаж работников, но ничего особенного. Скорее всего, она тоже из лаборатории.

Мои мысли прервались громким «Стой!». Мой друг встал передо мной, закрыв меня и нажав на кнопку закрытия дверей. И в то же время набирая на телефоне первый этаж. Я понял в чем дело, почувствовав это всем телом: когда двери открылись, на этаже свет не был приглушен, как должно было быть сейчас везде, и освещал каждый уголок офиса, каждую пылинку. Макс по телефону пообещал всех уволить. Я положил руку ему на плечо:

– Успокойся, все обошлось. Я в порядке! – надо было поддержать его, хотя я сам не верил в то, что секунда риска закончилась – А ты?

– Это одна из тех вероятностей что может случится и твои черные очки тебе не помогут! Отойди, я проверю, – он хотел оттолкнуть меня в сторону, но я и так понял его, что сам отошел к левой стене. Макс вышел из лифта, как только снова открылись двери. На это раз путь освещали лишь бледные полосы на полу.  Поправив свои очки, я последовал за ним.

Мой беспокойный партнер и друг ушел, после того как все проверил.  Снова я остался наедине с кофе. Для ожидания утреннего совещания я выбрал соседнюю комнату, подготовленную для этого. Но и здесь неопределенное чувство не покидало меня. Что обычно происходит в офисах ниже этажами? В лаборатории? Кто эти все люди, что работают на нас?