Читать книгу Сломанная Лампа Алладина - Кристина Ренис - Страница 1
ОглавлениеКнига основана на реальных событиях, с элементами реконструкции, и построена в форме диалогов: переписках, звонках и разговорах, в основе которых положены реальные смс-сообщения, отправленные абонентами – главными героями книги. Некоторые из оригинальных сообщений полностью были «скопированы» из итальянской хроники города N, провинции Тоскана, в Италии.
Судебный процесс над этим делом продолжается по сей день.
Имена героев изменены.
«Сломанная Лампа Алладина»
«Lampada di Alladino Rotta»
«Зачастую самое темное зло кроется под самым невинным обличием».
«Я не считаю себя виноватой в произошедшем, и не думаю, что «мой Микелино» стал жертвой, как вы говорите, сексуального насилия! Он вполне осознанно пошел на этот шаг, он желал нашего сближения, «мой мальчик» любил меня, в конце концов! Такое может произойти с людьми, вы так не думаете? Даже если ему было тринадцать, а мне тридцать два! То есть, четырнадцать… Когда мы впервые вступили с ним в половые отношения, ему было уже четырнадцать! Суд должен учесть этот факт, я ждала его четырнадцатилетия! И мы любили друг друга! Ради меня он отказался от других! Он приходил ко мне домой сам! Мы занимались любовью, и это никак не походило на акт совращения несовершеннолетнего или, как вы говорите, акта сексуального насилия над ребенком! Он был хорошо развит для подростка, я имею в виду не только физически, но и психологически! Я даже удивилась в первый раз, как такой мальчик мог быть не занят другой, и в свои тринадцать оставался девственно – чистым, когда как в наше время подростки начинают заниматься сексом чуть ли не с десяти лет, вы так не думаете? Для него не было проблемой прийти ко мне, солгав матери о несуществующем друге, как и не было проблемой быть со мной в постели. Он ведь любил меня, я, как женщина, чувствовала это! Мне странно, что сейчас он все это отрицает и утверждает, что я удерживала его… простите, как там написано? Ах! «Эта женщина сломала мне жизнь!» Я вырастила из него мужчину! Ни один мальчик в свои четырнадцать и мечтать не мог, приходить к молодой женщине просто так домой! Я – честная женщина, и я хотела поговорить с его матерью…! Это была любовь с его стороны! Женщину невозможно обмануть в таком деле, она чувствует, когда желанна! «Микелино» желал меня! Извините за подробности, но у мужчины этот фактор проверить достаточно легко! Суд обязан учесть этот факт! Я ни в чем не виновата, может лишь в том, что влюбилась в него без остатка! И он знал об этом! Выходит, мой грех в настоящих чувствах, пускай даже к подростку?! Скажите, за это меня необходимо приковать наручниками и посадить в тюрьму? Меня посадили на домашний арест без возможности выхода на улицу, даже наш поход к педиатру на плановый осмотр пришлось отодвинуть на неизвестный срок! За что? За то, что я родила здорового ребенка, и не убила его, как многие делают в таких случаях? Выходит, для него и всех я – преступница? Нет! Я – жертва! Я любила «моего мальчика»! Его родители сделали все возможное, чтобы разлучить нас! Они заставили его говорить то, что показалось выгодным им и всему обществу, и дали этим отношениям огласку! Потому что в нашем современном мире нет места «чистой» любви между мужчиной и женщиной без каких-либо социальных запретов и норм! Наши отношения не носили сексуально-посессионного характера, как написано в тех документах! Я отрицаю тот факт, что мое психическое состояние нестабильно! Однако, меня принудили посещать психотерапевта…
Я увидела Микеле впервые на тренировке по карате, туда же я записала и водила своего сына с пяти лет, только «Микелино» был в группе постарше. У него уже был желтый пояс, или коричневый, не помню… Но я сразу заметила его взгляд и улыбку. Он улыбнулся мне как бы невзначай, и я ему. Я подумала тогда, что он очень красивый мальчик: высокий, с большими глазами и нежной улыбкой… Его движения были такими точными и плавными, он был очень гибким во время тренировок. Я подошла к его матери, познакомилась. Мы разговорились, и она мне сказала, что ее сына зовут Микеле, он с пяти лет ходит на каратэ. Она была очень любезной и посоветовала мне хорошего тренера, некую синьору Олива. Она была тренером Микеле и говорила, что мальчик подавал огромные надежды, у него было то, что отсутствовало у других мальчиков-одногруппников его возраста. Я видела это! Я знала уже тогда, что у «Микелино» будет большое спортивное будущее! Я рассказала его матери, что работаю медицинским работником в большой структуре, что владею английским в совершенстве и, в качестве второго заработка, даю уроки на дому. Она заинтересовалась индивидуальными занятиями по-английскому для ее сына, и я дала ей свой номер телефона. Так мы и расстались. Но когда пересекались в спортзале, потому что тренировки у нас стояли одна за другой, сначала младшие, потом старшие, то мы всегда с его матерью приветливо относились друг к другу. Тогда «моему Микелино» было всего лишь восемь… Да… Полиция изъяла у меня все средства коммуникации: телефон, компьютер…
Что они ищут? Скелеты в шкафу? Следствие обнаружило в базе данных какие-то «педопорнографические» сайты… Мой адвокат отрицает этот факт, как и я! Я заявляю, что не посещала таких сайтов, и уж точно не могла зарегистрироваться на оных, имея сына одиннадцати лет! Они утверждают, что я переписывалась и с другими несовершеннолетними до отношений с Микеле, и называла их «моими мальчиками»! В моем дружеском отношении к ученикам, подчеркиваю – дружеском, не было ни единого намека на интимную связь или какие-то встречи, которые могли бы носить интимный характер, кроме тех уроков английского, что я преподавала им на дому! Просто я такой человек! Как учитель и психолог, я стараюсь найти общий язык с каждым подростком, быть его другом, в первую очередь, а потом уже педагогом. И я не думаю, что в моих дружеских переписках с подопечными можно проследить какое-то недостойное аморальное поведение! Возможно, с Микеле я позволила себе некую раскрепощенную форму общения, но только потому, что была безнадежно влюблена в него! Я понимаю, на меня сейчас свалился огромный груз неодобрения со стороны коллег, родителей, моих подопечных, – всех, кто слишком лично ощущает свое участие в произошедшем! Конечно, легче осудить меня, кем меня считают? Преступником, женщиной-педофилом с психическими расстройствами, человеком, загубившим жизнь мальчику, женщиной, недостойной находиться в нашем современном прекрасном обществе, опасным криминальным элементом, у которого нужно отнять обоих детей сразу?! Я чувствую себя растоптанной, убитой жертвой обстоятельств, брошенной матерью и отвергнутой женщиной! Мой муж забрал старшего ребенка и уехал к родственникам, – это было нашим общим решением! Однако, я благодарна ему, что он, после рождения сына Микеле, согласился записать его на себя и признать за младенцем свое отцовство… Микеле уже почти пятнадцать, он не мальчик, чтобы не понимать, какую боль он причиняет мне и его же семимесячному ребенку, который обречен жить без отцовской любви и заботы взаперти! Как он может быть таким жестоким ко мне? Я любила его! Я писала ему, что была влюблена… за что он так жестоко поступает со мной? Разве за полтора года моих страданий я заслужила такого низкого отношения к собственной персоне?! Не знаю, что ему сказали или сделали, но это не мой «Микелино»! Это совершенно чужой, другой мальчик! Я отдала ему всю себя, я родила ему ребенка – здорового сына! …его родители растоптали нас! Они нанесли ему больше психологической травмы, выставив все наши переписки и отношения на людской суд! Микеле сдался, он предал меня, чтобы не запятнать свою фамилию в этом городе, в этой стране! Я больше не ищу контактов с ним, незачем! Он умерщвлил меня собственными руками, и искалечил будущее своему же сыну! Больше мне нечего сказать…»
***
1
«Давай на “ты”».
Сентябрь был теплым, совсем непохожим на осенний месяц. Он вбирал в себя все солнечное тепло, всю влагу прошедшего лета. Школьные двери вновь были открыты. По утрам, на узких итальянских улочках, в густом аромате кофе и круассанов, образовывались целые столпотворения из машин и недовольных итальянцев, спешащих по своим делам и работам. Школьники с ранцами за спинами с родителями, бабушками, на мотороллерах и велосипедах спешили в школу. Не хотелось опоздать в первый день на занятия и получить в конце семестра неудовлетворительную отметку по поведению. Ребята перебегали дорогу на красный, парковались и приковывали мотороллеры цепочками к железным изгородям. Они торопились посплетничать перед началом занятий, покурить у бара, держа сигарету за спиной, выпить вместе эспрессо и рассказать о летних поездках на море. В то утро город N, в провинции Тоскана, наполнился гулом автомобильных клаксонов, восторженных криков ребят и улыбками одноклассников. В одной из центральных улиц города, недалеко от Кафедральной Церкви Святого Франческо, напротив тяжелых распахнутых деревянных дверей средней школы Торкуато Тассо, покрытых свежей лаковой краской, с мраморной лестницей и перилами, остановился темно-синий блестящий автомобиль.
– Ни пуха, сынок! – сказал Джованни.
Микеле весело кивнул отцу и выпрыгнул из машины, забросив ранец за плечо. Он подбежал к группке ребят и хлопнул того по плечу, что стоял к нему спиной. Мальчик обернулся и воскликнул:
– Хэй! Великий Микелоне!
Ребята засмеялись и обнялись. Трое других мальчиков поочередно поздоровались с Микеле выставив кулаки вперед, затем растопырив пальцы и хлопнув друг друга по плечу.
– Видишь ту девчонку? – сказал один из ребят Микеле.
Микеле посмотрел на группку девочек, стоящих в стороне, у входа, и кивнул другу.
– Приколись, она язык себе проколола! В знак протеста!
– Какого протеста? – спросил Микеле.
– Черт его знает, но выглядит прикольно!
Ребята засмеялись и принялись рассказывать друг другу о последних футбольных матчах. Кто-то достал из ранца мяч, и все впятером бросились гонять его у мраморных лестниц. Микеле ударил по мячу, и тот отлетел к самому входу в девчачью «стайку».
– Го-о-ол! – закричал один из его друзей и задрал свою футболку, натянув ее на голову и пробежавшись так одни круг вокруг школьного двора.
– Блииин! Ну как придурки! – завопили девчонки и отошли в сторону.
Ребята дурачились с мячом, смеясь и бегая за ним между ног прохожих. Они пытались изобразить все спортивные приемы, которые заучили за лето, глядя бесконечные футбольные матчи и игроков, бегающих по полю. К ним присоединились другие ребята, сформировав две команды. Микеле встал на защиту, его друг – Манфредо был центральным. Ребята старались перекричать один другого, усиленно пасуя одну подачу за другой «своим» и целясь в ворота противника. После нескольких подач прозвенел первый звонок. Девочки, стоящие у входа, поторопились войти внутрь, возбужденно обсуждая что-то очень важное и жестикулируя руками. Они отчего-то громко засмеялись. Микеле обернулся и пропустил летящий в его ворота мяч.
– Вот это фигуроооне! – закричал защитник на противоположных воротах у школьной ограды с мотороллерами.
– «Пал морденью в гооо…, морденью в гооо…! Фигуро-о-оне! Фигуро-о-оне!» – запели ребята.
– Мике, ты чего? – закричали свои.
– Это называется – половое влечение! – закричал кто-то.
Все дружно засмеялись.
Микеле засмеялся, схватил мяч и бросил его со всей мощи в того мальчика:
– Иди ты!
Прозвенел второй звонок. Остальная группка ребят двинулась к дверям здания. Микеле успел перехватить подачу соперника и посмотрел на чистое голубое небо. Он глубоко вдохнул в свои легкие свежего осеннего воздуха, потянулся и произнес:
– Пошли, пацаны, давайте…
По его шее под широкий воротник спортивной толстовки струйками стекали капельки пота. Он провел ладонью по взмокшим густым волосам и поднял с земли свой ранец. Другие похватали свои рюкзаки, поснимали легкие ветровки, и последовали за Микеле в класс.
Первый день в школе пролетел необыкновенно быстро. Учителя больше говорили о необходимой литературе, о предстоящих в новом году планах и проектах, в котором должны принять участие все до единого. За первыми уроками последовали первые темы и первые задания. Многие книги показались Микеле достаточно сложными для понимания, особенно новые рабочие тетради по английскому. Он понимал большую часть из написанного в книге, мог изъяснится, рассказав о себе элементарные вещи: «кто я?», «как меня зовут?», «где я живу и где учусь?», но этого было недостаточно.
После школы Микеле решил пройтись пешком, а потом сесть на автобус и доехать до дома. Он шел по улочке, окруженной с двух сторон невысокими желтоватыми зданиями с черепичными крышами и широкими оконными ставнями. Солнце припекало спину, легкий ветерок щекотал шею. Микеле прошел мимо Церкви Святого Франческо из красного мелкого кирпича, широкими резными стенами, расписанными руками продолжателя школы самого Джотто, – Герини. Через несколько улиц, Микеле вышел на одну из остановок и сел на автобус. Мальчик плюхнулся в просторное удобное кресло, закинув голову назад на спинке, и бросил под ноги свой рюкзак. Лето пролетело слишком быстро, он вспомнил прогулки в Пизанские горы с отцом и друзьями, вновь захотел окунуться в Тирренское море, прогретое солнцем до самых синих глубин, проехаться на отцовской машине с открытым настежь окном, высунув голову наружу и подставив лицо обжигающему солнцу, глядя на бесконечные подсолнуховые головки, мелькающие в оранжево-золотом вихре летнего зноя. Микеле улыбнулся и закрыл глаза. Это лето было одним из самых лучших в его жизни! В кармане джинсов зазвонил телефон. Микеле посмотрел на светящийся дисплей: «Мама». Он ответил.
– Ciao, мам!
– Микé, ты помнишь, что сегодня у тебя собрание в спортивной школе?
– Как тут забудешь, – улыбнулся Микеле.
– Как первый день? – спросила мама.
– Ку-уча, ку-уча всего и сразу! Я продул гол перед началом занятий и мне спели знаменитое «фигуроне», а потом мы попробовали описать наши впечатления от лета на английском, и я посыпался…
– Насыщенный денек! А в чем ты посыпался? Сказал бы в двух словах: был в горах, на море, играл в баскетбол и плавал…
– Это не в двух словах.
– Ну вроде того, – засмеялась мама.
– Я и сказал в двух словах, буквально: «маунтайнс энд сиа, итс олл».* (горы и море, вот и все)
В трубке послышался звонкий женский смех.
– Понятно, сынок. Не забудь, в четыре сорок у тебя собрание у Олива. Не проспи! Может, папа будет дома, я не успею в это время. Скажи ему, он тебя отвезет.
– Ес, ит из!* (да, это так)
Женщина опять засмеялась.
– Мам, мы могли бы с папой заехать в автошколу по пути в спортцентр? – робко спросил мальчик.
– Родной, папа поговорил с администратором по телефону, занятия в той автошколе начнутся с октября! Ты можешь посещать их, но, так как тебе еще тринадцать, экзамен ты сможешь сдать только когда тебе исполнится четырнадцать. Ты хочешь начать в октябре обучение?
– Дааааа! Что за вопрос, Патриция?! – воскликнул в трубку мальчик и хихикнул.
– Хорошо, Микеле. Думаю, отец сам сможет зехать туда, пока ты будешь на собрании у Олива и запишет тебя на занятия.
– Ништяк! Спасибо!
Патриция засмеялась и произнесла:
– я люблю тебя, сынок! Пока, Микè!
– И я тебя! Пока, мам…
На собрании было много новеньких ребят, девочек и мальчиков. Родители толпились в холле, приветствовали друг друга и знакомились с новенькими. Отец Микеле подвез сына до спортивного комплекса и остался в машине. Он не любил шумные собрания, но с удовольствием ходил на выступления сына и получения нового пояса. Микеле прошел по длинному холлу к кабинету учителей. Он вытащил из рюкзака плитку шоколада и встал у двери в ожидании своего тренера. Рядом с ним встал мальчик восьми – девяти лет. К нему подошла миловидная женщина и произнесла:
– Подожди немного…
Микеле обернулся и увидел симпатичную брюнетку, которая могла походить, скорее, на нянечку или сестренку. Она посмотрела на мальчика и, улыбнувшись, произнесла:
– Микеле…
– Да, – ответил растерянно мальчик.
– Я – мама Франческо, мы знакомы с твоей мамой!
Микеле улыбнулся и кивнул. Женщина улыбнулась в ответ и провела рукой вокруг своей шеи, коснувшись пальцами верхней пуговки на блузе. Микеле невольно обратил внимание на полупрозрачную серую блузу и спешно отвернулся.
Женщина улыбнулась и произнесла:
– ты так вырос! Я тебя совсем маленьким мальчиком помню…
Микеле растерянно улыбнулся и опять кивнул в ответ.
– Ты занимаешься у синьоры Олива?
– Да, она ведет меня с пяти лет, – произнес Микеле и улыбнулся женщине.
Она улыбнулась ему и продолжила:
– твоя мама мне говорила, что ты делаешь большие успехи в карате!
– Стараюсь, – произнес Микеле, на его смугловатых щеках показались едва заметные ямочки.
– Мне доводилось видеть несколько твоих тренировок! Думаю, твоя мама полностью права!
– Приятно слышать это от постороннего человека! – смущенно ответил Микеле и опустил глаза в пол, продолжая улыбаться.
Мальчик обнял маму за пояс, но она легонько оттолкнула его и прошептала:
– подожди тренера вон там.
Она указала на несколько мягких диванчиков в углу коридора, где сидели, болтая ногами, другие дети. Мальчик понятливо кивнул и поскакал галопом к диванам.
– Тебе идет улыбка. Не нужно ее стесняться. И меня тоже не стоит стесняться, хорошо? – тихо произнесла женщина Микеле.
– Спасибо. Я постараюсь.
– Я – Джулия, – произнесла женщина и протянула свою руку мальчику.
– Приятно, я – Микеле. Впрочем, вы знаете…
– Давай на «ты»? Все-таки мы не на уроках в школе, ты не за партой, а я не у доски!
Женщина тихонько засмеялась и почти шепотом добавила:
– к тому же, я не такая уж и старая… или же старая?
Мальчик смущенно хихикнул и тихо произнес:
– Нет! Я не имел этого ввиду… просто хотел быть вежливым с вами, Джулия.
– С кем? – широко улыбнулась женщина.
– С тобой, – ответил Микеле и покраснел. Он ощутил, как мочки ушей начало покалывать от некой неловкости и неизвестного ему доселе стыда. Мальчик сглотнул и тихо произнес:
– мне пора идти…
– Хорошо. Но мы ведь еще увидимся, Микеле, – сказала женщина.
Микеле не понял, был ли ее ответ вопросом, или утверждением, но он кивнул ей и, не дожидаясь выхода синьоры Олива, сам вошел в кабинет. Шоколадка в его руках превратилась в теплую шоколадную жижу. Он переволновался. Во время собрания все его мысли были заняты этим странным диалогом с маминой знакомой.
2
«Двадцатка в неделю»
Каждый день казался одинаковым, похожим на предыдущий: школа, дом, занятия в автошколе один раз в неделю, отдых, домашние задания, два раза в неделю групповые тренировки каратэ с ребятами, один раз в неделю индивидуальное занятие каратэ с синьорой Олива. По утрам Микеле подвозил на машине его отец к самому входу, немного погонять мяч со сверстниками и бегом на уроки. В таком темпе пролетела вторая половина сентября и октябрь. В ноябре внезапно похолодало. По новостям передавали, что зимний ледяной циклон пересек границу Азии и Европы, и, прямиком из заснеженной русской Сибири, направлялся в Северную Италию. Город N из-за такой непогодицы застыл в бесконечных пробках школьных автобусов, такси и разноцветных автомобилей, лихо «моргающих» замерзающим прохожим своими дворниками. В одной из таких машин ехал Микеле вместе с матерью за рулем на групповую тренировку в спортивный комплекс. Мальчик смотрел в окно, по которому звонко ударялись ледяные горошины вперемешку с густым дождем. Бесконечные зонтики сновали туда и обратно по тротуарам и дорожным переходам, резиновые сапоги всяких цветов и размеров спешно шагали по лужам и темно-серому мокрому асфальту, светофоры на перекрестках лениво переливались в мутной пелене дождя. Микеле чувствовал себя каким-то уставшим и сонным. Хотелось поскорее нырнуть в теплую постель под теплое одеяло и посмотреть какой-нибудь новый фантастический боевик Avengers или смертоносно-жуткий фильм ужасов. Что угодно, только бы закончить поскорее этот день.
– Что сегодня было в школе? – спросила мама.
– Ку-уча, ку-уча всего и сразу! На последней паре у меня взорвался мозг!
– А что было на последней паре?
– Там были «маунтайнс энд сеа».
Мама усмехнулась и мельком глянула на сына.
– Опять горы?
– Да, горы времен, которые я никогда не запомню…прошедшее, предпрошедшее, предбудущее, преднастоящее и послепрошлое, послебудущее…фу-уф!
– Ну, английский нужен, Микé!
– Ес, ит из!
Женщина засмеялась и произнесла:
– ладно, посмотрим, что нам делать с твоим английским…
– да-да, вы уж посмотрите, синьора Моретти! – улыбнулся Микеле.
В спортивном комплексе у входа под широким прозрачным козырьком цветной очередью стояли закрытые зонтики. В Италии не заносили зонтики открытыми внутрь помещения, их оставляли открытыми снаружи, либо заносили их в дом, но закрытыми. Считалось, что открытый зонт – предвестник беды.
Микеле закинул спортивную сумку за плечо, приложил магнитную карточку у проходного турникета и бегом помчался в мужскую раздевалку. Его мать поздоровалась со знакомыми родителями и тренерами, и присела на диванчик в коридоре. Из спортивного зала выбежали дети лет восьми – девяти в белых кимоно, повязанных поверх белыми и желтыми поясами. За детьми вышли несколько человек, их родителей, вместе с тренерами. Одна из женщин подошла к дивану и улыбнулась матери Микеле. Она махнула своему сыну и произнесла:
– Франче, начинай переодеваться.
Мальчик кивнул и побежал в раздевалку.
– Привет, Патриция! – произнесла женщина.
Мама Микеле улыбнулась.
– Джулия! Вот дела! Я только что подумала о тебе!
– Надеюсь, что-нибудь хорошее? – спросила Джулия и улыбнулась.
Патриция потерла лоб рукой и произнесла:
– помнишь, ты говорила об уроках английского на дому? Ты все еще даешь уроки?
– Да, все еще даю.
– У моего сына возникли некоторые сложности, я не хотела бы, чтобы этот предмет стал для него камнем преткновения в конце года…
– У Микеле? – удивленно спросила Джулия.
– Да. Он – парень толковый, может, отчасти ленится, отчасти, мы его слишком загрузили школой и тренировками, отчасти, переходный возраст… Всего понемногу.
– Понимаю, у самой такой же растет, немного помладше твоего.
– Я подумала, что ему стоило бы подтянуть язык, но не в группе, а с репетитором индивидуально. Я уверена, он наверстает все пробелы.
– Согласна с тобой! Как тебе, скажем, в пятницу вечером? – спросила Джулия и улыбнулась.
– В пятницу у него индивидуальное по карате, но, если после… часов в шесть вечера…
– Отлично! – воскликнула Джулия.
– Как насчет оплаты? – спросила Патриция.
– Я беру тридцать пять евро за час, но так как наши дети учатся искусству карате вместе, достаточно и двадцатки.
– Отлично! Тогда в следующую пятницу? В шесть?
– Да.
Патриция достала из сумки записную книжку, записала на ней свой адрес и передала Джулии.
– Это совсем рядом с моим домом! Можно пешком дойти! – воскликнула Джулия, – он может заниматься даже у меня дома. Так будет удобнее, у меня дома вся литература под рукой.
Женщины поговорили еще немного о погоде и детских простудах, а потом Джулия пошла к своему сыну в раздевалку, а Патриция осталась ждать сына в коридоре, сидя на диване. Микеле не нравилось, когда родители присутствовали на тренировках. Он всегда им говорил, что в рабочем процессе нет ничего интересного, там они отрабатывают технику и делают работу над ошибками.
3
«My name is…»
Пятница выдалась солнечной, но по-прежнему холодной. Казалось, где-то совсем рядом, на вершинах Апуанских Альп скопилась целая тонна снега, который холодом спускался к подножию гор и «заражал» своим ледяным дыханием всю Тоскану.
Микеле ехал вместе с отцом на машине к синьоре Джулии. Вместе с белым кимоно и красным поясом, в его спортивной сумке лежали рабочие тетради по-английскому языку. Отец подвез сына к самому подъезду, Микеле выпрыгнул из машины, схватив огромную спортивную сумку, и махнул отцу рукой.
– Ни пуха, сынок!
– К черту! – хихикнул Микеле и побежал на занятие. Он нажал на кнопку домофона, дверь тут же отворилась со звонким тонким гудком. Мальчик бежал по ступеням, перешагивая через две ступени сразу. Когда он поднялся на четвертый этаж, светлая железная дверь напротив распахнулась. В дверном проеме появилась маленькая темная головка.
– Привет, Франческо! – на выдохе произнес Микеле.
– Привет, – тихо произнес мальчик и дружески улыбнулся, – мама ждет тебя.
– Да, знаю.
Микеле вошел в темный длинный коридор, в конце которого в одной из комнат горел свет. Мальчик захлопнул дверь и побежал в комнату. Откуда-то из глубины доносились обрывки диалога.
– Проходи, Микеле! – донеслось из той комнаты. Мальчик поставил сумку на пол, достал тетради и прошел по темному коридору в комнату.
За столом сидела Джулия. Напротив нее сидела маленькая девочка и вслух читала какие-то слова на английском языке. Джулия улыбнулась мальчику и произнесла:
– располагайся, где хочешь. Мы уже заканчиваем.
Микеле присел на диван и откинул голову назад. Этот день должен был когда-нибудь закончиться! Еще один час английского и домой, уроки, и в постель. На этот раз даже фильма не удастся посмотреть, так хочется спать! Микеле закрыл глаза и тихо прислушался к голосу девочки, читающей английские слова. Они казались ему такими знакомыми и, одновременно, далекими и чужими. Он закружился вместе с диваном, слушая, как Джулия поправляла ученицу и писала что-то на бумаге. Она задавала вопросы девочке на английском, та робко отвечала ей, потом вновь слышалось такое спокойное и тихое скольжение графитного стержня по белому листу…
***
– Микеле! Микеле! – повторила Джулия и наклонилась к его лицу, – мальчик мой, проснись!
Микеле в одночасье открыл глаза и вытянулся струной на диване.
– Простите меня, я уснул маленько…
– Простите? Мы опять на «вы»? – улыбнулась Джулия.
– Прости… я как-то не привык с учителем на «ты»…
– Я не твой учитель в школе, я – твой репетитор.
Микеле протер лицо ладонями и произнес:
– а это разные вещи?
– Если мы будем на «ты», мне будет комфортнее, и тебе тоже. По крайней мере, между нами не будет этих дистанций в возрасте и величине!
– Окей, – согласился мальчик.
Сын Джулии сидел за столом и срисовал в альбом цветными карандашами робота из планшета.
Микеле сел за стол, напротив Джулии, где прежде сидела та девочка, и еще раз небрежно протер глаза.
– Ты устал? – спросила Джулия и взяла его рабочие тетради.
– Да. Я после тренировки, – сонно ответил Микеле и зевнул в ладонь.
Джулия провела рукой вокруг своей шеи и слегка коснулась пальцами мочки уха.
– Мы начнем сначала. За несколько месяцев все повторим с нуля.
– Согласен, – ответил Микеле.
– Как твое имя? – спросила Джулия по-английски.
– My name is Michele, – ответил мальчик.
– Оу, в английском твое имя звучало бы иначе, Майкл, – сказала по-английски Джулия.
– Да, это так, – ответил Микеле.
Джулия хихикнула и сказала на английском:
– ты милый!
Микеле взглянул на женщину и невольно улыбнулся:
– спасибо.
– У тебя необыкновенно красивая улыбка, – продолжила Джулия.
– Спасибо, – повторил мальчик и спешно посмотрел в свои тетради.
– Если бы я была твоей ровесницей, я бы влюбилась в тебя, – хихикнула Джулия.
Микеле посмотрел на нее во все глаза.
– Только я слишком стара для тебя! – произнесла Джулия на итальянском.
– Это не так…
Микеле растерялся и добавил:
– то есть, я хотел сказать вам, то есть, тебе, что ты не стара, если бы я не был знаком с вами, то есть с тобой, я бы мог подумать, что вы… ты – студентка, или няня, или типа того…
Джулия подалась всем телом к мальчику и прошептала:
– а для ученицы я стара?
– Нет…или… я не знаю… – прошептал в ответ мальчик.
Микеле смутился и опустил глаза в пол. Его уши и лицо беспощадно залило краской. В горле пересохло. В комнате, где они сидели, внезапно стало жарко и душно.
Джулия вернулась на место и начала занятие. Они повторили некоторые времена, закрепили их на упражнениях и посмотрели его домашние задания.
На улице, в машине, его все еще ждал отец. Небо раскололось на две части, пошел мелкий колючий дождь со снегом.
Дома Микеле все думал об их странном разговоре. Он считал Джулию красивой, даже такой, о которой некоторые могли бы сказать «сексуальной». Ему нравилось смотреть на ее пальцы, когда она проводила ими вокруг своей шеи, нравились густые темные волосы, слегка закрученые волной к низу, она прекрасно говорила на английском, да еще и таком, в котором звучало его имя, и его красивая улыбка, и ее нежный теплый тембр, и шепот, и запах духов…
Микеле лежал в теплой постели и думал о ней. Странно, как еще несколько часов назад он хотел только одного: залезть в теплую постель и уснуть, но не сейчас. Ему хотелось услышать еще раз про его улыбку, еще раз смутиться перед ней и, может быть, сказать ей, что она похожа на ученицу, на красивую ученицу.
4
«Возможность подстраиваться, или Цветения пора»
С той пятницы уроки были стабильны. Джулия занималась с Микеле вместе с маленьким Франческо, все те дни ее муж был дома и смотрел матчи. Город N постепенно утопал в холодных утренних рассветах, пасмурных, коротких, белых и совершенно безымянных днях, и черных морозных ночах. Приближалась зима. Очередные сибирские циклоны спешили наградить Тоскану очередной порцией леденящего снега и ветра.
В декабре, под Рождество, в спортивном комплексе решили устроить итоговые соревнования и, в качестве рождественских подарков, вручение поясов. Родители Микеле заняли удобные места в большом зале, рядом к ним подсела Джулия со своим мужем. Они пришли посмотреть на собственного сына. Ее муж был очень молчалив, и почти все время проводил, глядя очередной футбольный матч по телевизору. В футболе был весь его мир, Джулия не страдала от его безучастности в их семейной жизни. На самом деле, они уже давно не жили вместе. Они жили порознь, в одном доме, но по разным комнатам.
Сначала соревновались самые маленькие, потом постарше. Вскоре на площадку вышла группа ребят от двенадцати до тринадцати лет. Вместе с остальными юношами, на площадку вышел сын Патриции. Он был изящен в белом каратэги с его красным поясом, похожим на полоску свежей крови. Джулия следила глазами за мальчиком. Она перестала дышать, взволнованно проводя пальцами по губам и подбородку. Микеле был так уверен, так легок и гибок. Он прекрасно выполнял любую команду, бесподобно принимал любую стойку, с легкостью мог побороть соперника и дать тому достойный отпор. Во время соревнований Микеле не позволял себе улыбнуться, он был серьезен и спокоен, как тихая горная река, как шумящий листвой лес, как холодные далекие звезды.
После началось вручение поясов. Джулия не обратила внимания на собственного сына, она не запомнила даже цвета его нового пояса, хотя совершенно автоматически продолжала аплодировать ребенку, пока тот не ушел со спортивной площадки. После награждали ребят постарше, Джулия ждала выхода Микеле. Ее сковал дикий холод, сердце замерло, когда на площадку вышла группа мальчиков от двенадцати до тринадцати. Она подалась всем телом вперед и увидела нежную, открытую и такую чистую улыбку мальчика. На его смугловатом лице проступили две бесподобно круглые, одинаковые ямочки. Из-под губ были едва видны белые ровные зубы. Он стоял с каким-то мальчиком и о чем-то весело рассказывал. Потом они оба засмеялись и начали показывать какие-то стойки друг другу. Другие ребята рядом с ним показались женщине еще угловатыми молочными телятами. Джулия ухватилась зубами за маленький заусенец в уголке ногтя и резко потянула на себя. Палец внезапно защипало, у самой фаланги и ногтя выступила капелька крови. Каратэги сидело прекрасно на его теле, ноги были стройными и длинными, он еще не был сформирован, как взрослый мужчина, как муж Джулии, но в нем были видны все задатки будущего, прекрасно сложенного молодого юноши. Джулия представила, как могла бы потянуть за тот красный, как ей показалось, неприличный пояс, распахнуть то кимоно и наслаждаться его телом, просто глядя на него обнаженного. Когда ему вручили темно-синий пояс, Патриция зааплодировала и воскликнула:
– Так держать, Микè!
Мальчик нашел глазами своих родителей и махнул им рукой.
Джулия улыбнулась. Ей показалось, что он смотрел именно на нее, прямо в глаза, и что возможно, он махнул рукой ей, а не своим матери и отцу.
Возможно, он прочел все ее мысли или вожделел ее в то мгновение так же, как и Джулия желала его!
В холле было много народа. Каждый хотел поздравить лично коллектив, тренеров и своего ребенка. Микеле стоял в углу с какой-то девочкой из женской группы и разговаривал. Джулия следила за ним. Она ловила каждый его взгляд и каждый жест рукой. Когда Микеле улыбнулся этой девочке, Джулия оставила своего сына с мужем и уверенно подошла к мальчику.
– Привет, Микеле.
– Привет, – произнес мальчик.
Девочка, стоящая рядом с ним, слегка дотронулась рукава его куртки и сказала:
– потом поговорим. Посмотри тот фильм, потом мне напишешь в Facebook, как тебе, окей?
– Клянусь, если не усну на вступительных титрах, посмотрю до конца и сразу напишу.
Девочка хихикнула и кивнула.
– Какой-такой фильм? – спросила Джулия.
Ее раздражала та вульгарная девчонка, у которой совершенно безобразно были закручены волосы в тугой узел на затылке обыкновенной черной резинкой. Она переписывалась с ним в Facebook! И он ей поклялся написать!
– Так, один фильм, – отвлеченно ответил мальчик.
– Твой пояс, он что означает?
Микеле смотрел по сторонам и махал уходящим ребятам рукой.
– Это четвертый кю в каратэ. Темно-синий пояс, бывает фиолетовый, он означает мое умение подстраиваться.
– Как интересно! – воскликнула Джулия.
– Да, моя техника развивается, я тоже! Становлюсь более гибким к трудностям, во мне формируется независимая личность, – произнес Микеле и крикнул уходящему мальчику, – до среды, Эннио! Скинешь мне на флешку то учение? Я должен это увидеть своими глазами! Не забудь!
– И ты чувствуешь себя более независимым? – спросила Джулия. Ее раздражали все его одногруппники, столпотворение людей и его отдаленность.
– Наверно. Пояс – это не чудодейственная повязка Бабура-Тигра, это просто пояс, – произнес Микеле и опять кому-то махнул рукой. Он переминался с ноги на ногу, и лишь мельком смотрел на женщину, следя за выходящими из комплекса.
– Тогда до пятницы? – обиженно спросила Джулия.
– Ага, до пятницы! – воскликнул Микеле и поспешил к ребятам.
5
«You was rube!»* (Ты был груб!)
Микеле сидел напротив Джулии. Она как-то странно небрежно перелистывала учебник, смотрела в окно на темные косые нитки дождя и ни разу не глянула на мальчика.
Они повторили некоторые глаголы, закрепили несколько времен письменно и через диалоги в тетрадях. Потом Джулия протянула ему книгу в мягкой обложке, попросила открыть ее на странице, уголок которой был загнут заранее, и выделить все временные обороты в тексте.
Франческо делал свои уроки. Он подходил к матери и показывал, сделанные им, задания.
– Это не так! – возражала Джулия и садилась рядом с сыном.
Микеле выделял карандашом все новые и новые временные цепочки, подписывал над ними названия времен, пытался их перевести. Вскоре Джулия вернулась на свое место, напротив Микеле, и произнесла:
– давай сюда!
– Я не уверен… – начал было Микеле.
– Для этого есть я!
Джулия молча проверяла написанное Микеле, пока мальчик смотрел в окно и думал, что скоро вернется домой, примет душ после последней тренировки в этом году и плюхнется в постель. Он так и не успел посмотреть тот фильм, не успел написать той девочке, даже не успел открыть флешку с учением, которую ему принес друг. В школе был полный завал. Микеле не хотелось подводить родителей, он знал, что они старались для него. Так и он хотел стараться для них.
– Тут половина из того, что ты написал, неправильно! Где ты позабыл свою голову? В облаках? – холодно спросила Джулия.
– Я устал…
– Что я скажу твоей матери?
– Я буду стараться. Этот текст нелегкий.
– А как же справляться с трудностями? Или твоих сил хватает только на фильмы и переписки в Facebook?
Микеле пристально посмотрел на женщину.
– Я стараюсь! – рассерженно повторил мальчик.
– Я не вижу! – ответила Джулия.
Микеле отвернулся в сторону и смолк. Франческо в очередной раз подошел к матери и показал тетрадь с заданиями.
– Это не так, а это, да…вообще-то у меня урок! У тебя еще и отец есть!
Мальчик виновато посмотрел на мать, взял свои карандаши и побрел в комнату к отцу.
Джулия прикрыла дверь в комнату и присела на край стола рядом с Микеле.
– You was rude!
– Что? – спросил Микеле.
– You was rude with me!* (Ты был груб со мной!)
– Я не понимаю, что значит: «rude»?
– Ищи в словаре! – раздраженно ответила женщина.
– Как это пишется, через «u» или через «i»?
Джулия молча написала карандашом слово в его тетради и отвернулась в другую сторону.
Микеле робко взял словарь и начал искать нужное ему слово.
– Грубый? – спросил мальчик по-итальянски через минуту.
Джулия посмотрела в глаза ребенку и повторила все то же, но по-итальянски:
– ты был груб со мной!
– Я? – удивленно спросил Микеле.
– Да!
– Когда?
– Тогда, после вручения поясов! Ты был груб! Ты повел себя грубо и вульгарно!
– Но что я сделал вам?
– Нам?
– тебе…
– Ты не захотел со мной говорить, зато на ту девчонку у тебя хватило и сил, и вежливости, и улыбки!
– Я говорил с вами…с тобой… просто я был взволнован после награждения, я хотел попрощаться со всеми друзьями до каникул…
– Попрощался? – ехидно спросила Джулия и уселась на стол, положив ногу на ногу.
– Да…
– Может, и со мной желаешь попрощаться?
– Нет, почему?
– Не знаю… такими темпами мы не сможем найти общий язык друг с другом!
– Я постараюсь больше не быть с тобой грубым.
– Да, и?
– И буду внимательным…
– И?
– Не знаю…
– Indeed?!* Может, стоит попросить прощения, прежде чем мы пойдем дальше? (в самом деле?)
– Да…
Микеле растерянно посмотрел подле себя и тихо произнес:
– perdonami. (ит.:прости меня)
– Нет, Микеле, неправильно! Английская Королева не поймет тебя, если ты скажешь ей «пердонами», еще и шепотом! Она тебя даже не услышит, Микелино!
Джулия хихикнула и придвинулась ближе к мальчику, задев его колени носками своих туфель.
Микеле слегка покраснел и вопрошающе уставился на женщину.
– Может, стоит сказать этой привередливой Королеве – «I am so sorry!»?* (мне очень жаль, прости)
– I’m so sorry! – тихо повторил за репетитором Микеле.
Джулия ласково улыбнулась и провела ладонью по его щеке:
– тебя невозможно не простить. Улыбнись мне!
Микеле выдавил что-то нечто похожее на улыбку и вытянулся по струнке на стуле. Джулия наклонилась к его лицу и коснулась губами виска:
– твоя улыбка сводит меня с ума!
Микеле посмотрел ей в глаза и прошептал:
– а меня сводишь ты…
Джулия нежно взяла его за подбородок и поцеловала в губы.
Микеле остервенело отодивинулся вместе со стулом назад и резко вскочил на ноги. Джулия спрыгнула со стола и взяла его за руки:
– все хорошо, Микеле?
– Я не уверен…
– Успокойся, – прошептала Джулия и подошла вплотную к мальчику. Она притянула его за плечи и опять поцеловала в губы. Микеле провел ладонями по ее спине и обнял за пояс.
***
Мыслей было слишком много. Они жалили его изнутри. Ее губы были такими нежными, теплыми, чувственными. При одной мысли об их поцелуе у юноши прихватывало низ живота. Его сводило мелкой приятной судорогой у пениса. Он лежал в постели и касался его ладонью, представляя ее рядом. Она сказала ему, что репетитор – это не школьный учитель, это не учитель вообще. Кто же она ему? Ее сын на пять лет младше меня… но она не выглядит на свой возраст! Это типа как встречаться с девчонкой из колледжа. Все равно всегда можно остановиться… Это был просто поцелуй, очень нежный и долгий, но все же поцелуй. Не больше. Его ладонь стала горячей и влажной. Микеле тихо порывисто простонал и поспешил вытереться сухими салфетками.
6
«Добавьте меня в друзья!»
С липким снегом в город N пришло и Рождество. Повсюду в маленьких журнальных киосках были развешены гирлянды и разноцветная мишура. Отовсюду стекались новогодние мелодии, сливающиеся в один музыкальный новогодний шар. Микеле наряжал елку вместе с матерью и их рыжим толстым котом. Со снегом на ботинках, отец принес в дом к праздничному столу несколько высоких коробок с рождественским куличом «Панеттоне» с карамелью и фисташками, с орехами и шоколадными каплями, с ягодами под белым шоколадом.
Вечером, за день до Рождества, Микеле сел за компьютер и вошел в Facebook. Несколько друзей на добавление, картинки с поздравлениями и смешными видео. Мальчик просмотрел «стену» с новостями, новыми фотографиями друзей, прокомментировал под их общими снимками группы по каратэ с награждения: «только я один получился на этой фотке! Остальные как придурки!» Ему стали оживленно отвечать друзья. Он списался с той девочкой, а она скинула ему фильм. Микеле наконец-то удалось посмотреть файлы на той флешке, которую ему уже как две недели назад принес друг. Его жизнь показалась ему такой полной и насыщенной, настоящей и радостной, что Микеле на одном дыхании посмотрел фильм, написал той девочке о своих впечатлениях, договорился пойти с ней в кино после каникул, договорился с друзьями увидеться после Рождества и пойти в МакДональдс за картошкой и гамбургерами. Микеле был счастлив! Перед сном он вспомнил про папку с новыми запросами в друзья и открыл ее с телефона, лежа в постели. Среди незнакомых лиц появилась она! Джулия, с красиво уложенными, волнистыми волосами, с необыкновенными глазами и накрашенными губами. Она отправила ему запрос в друзья! Микеле вспомнил их поцелуй, этими же губами она целовала его! В тринадцать лет поцеловаться с такой женщиной, взрослой женщиной! У Микеле закружилась голова. Он нажал – «Добавить» и просмотрел все ее альбомы. Пока он просматривал снимки Джулии, она сама написала ему:
– Уже так поздно, а ты не спишь! Ай-яй-яй!
– Уже засыпал, пока не увидел твой запрос!
– И что ты делаешь?
– Смотрю твои фотографии.
– Большая я девочка для тебя!
– …
– Что это значит? Ты согласен?
– С чем?
– Что я большая для тебя…
– бооооо…
– ???????
– …
– Ты такой милый на аватарке!
Джулия отправила Микеле Моретти изображение.
– охо-хо! (Микеле)
– Это из личного архива… прошлым летом на море.
– в купальнике… (Джулия)
– Это называется купальником? По-моему, его тут нет!
– Но тебе нравится?
– Еще как!
– И все?!
– Микеле?
– Ты уснул?
– Что ты там делаешь, ребенок????!!!!!
– Не говори, не хочу знать…
– Микè?
– Ребенок, ты куда пропал?
– Я сейчас отключусь!!!!!!!!!!
– Я тут! Извини, мне надо было в туалет.
– Смотри, я нашла этот снимок у себя в компьютере. Мне тут, как тебе, тринадцать!
– Мило!
– Ты, кстати, не очень-то изменилась!
– Спасииибо! Вот это комплимент!
– Пожалуйста, Джулия.
– Если бы я села между ребятами в колледже за парту, думаю, никто не заметил бы «лишней детали»!
– Микеле?
– Ты еще с кем-то переписываешься?
– С той девочкой?
– Нет, только с тобой. Ко мне мама заходила.
– Кстати, у тебя так много друзей в Facebook, особенно подруг! Они твои одноклассницы?
– Некоторые, да. Остальных я даже не знаю, часть из них друзья моих друзей.
– Ага, понятно, ты их добавил из солидарности! Ну так как ты думаешь, заметили бы учителя «лишнюю ученицу»?
– Нет ничего невозможного, если ты в это веришь!
– Ты такой милый!
– Знаешь, я хочу тебе кое-что сказать… (Джулия)
– Что? (Микеле)
– Ты будешь смеяться!
– Почему? Это анекдот?
– Нет. Просто, ты еще маленький, чтобы понимать такие вещи…
– Ну не такой уж я и маленький!
– в каком смысле????????
– Мне как бы не четыре года…
– Микеле, я тебя помню совсем ребенком! Тебе было лет восемь, когда я впервые увидела тебя на тренировке…
– Да, ну и что? (Микеле)
– Просто… я хотела сказать тебе, что тогда я видела тебя ребенком, необыкновенно красивым ребенком, а на награждении, две недели назад, ты предстал передо мной статным юношей…
– Приятно слышать!
– Сначала ты был в моих мыслях – постоянно, а теперь ты в моем сердце – навсегда!
– то есть?
– Я влюбилась в тебя, как девчонка! Я ревную тебя даже к твоей матери, даже к той девочке на тренировке и ко всем твоим одноклассницам на странице!
– Я даже не знаю, что ответить на это…
– Я люблю тебя, Микеле! Это глупо, я такая взрослая для тебя! У нас девятнадцать лет разница!
– Ага, 13-32.
– Я схожу с ума от твоей улыбки! Я схожу с ума от твоих глаз! И от твоих губ! Ты совсем не умеешь целоваться!!!!!
– Но я быстро учусь… вери-вери фаст!* (очень-очень быстро)
– ха-ха-ха! Микелино, ты хочешь, чтобы я тебя научила всему?
– Целоваться?
– Не только.
– Ммм…
– Это, да?
– Я не уверен…
– Что тебя беспокоит?
– У тебя есть муж, разве нет?
– Ладно, я тебе признаюсь, мы давно уже с ним не спим вместе в одной постели.
– Оу! Извини.
– Ты хочешь?
– Как бы да… а ты тоже этого хочешь?
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто, я несовершеннолетний для тебя…
– То есть, я старуха????!!!!
– Нет, блин, я не знаю, как это сказать…
– Говори!
– Я же говорила тебе, не стесняться меня!
– Ну, да…
– тогда говори!
– Я еще никогда не был с женщиной. Блиииин!
– Мальчик мой! Мики мой! Если это все, включая переписку, останется между нами, я обещаю тебе, что научу тебя всему, что умею делать сама!
– Окей!
– То есть?
– Все останется между мной и тобой.
– Любимый мой!
– Я приду в пятницу после каникул…
– Так долго ждать! Целых две недели не увижу тебя!
– Не так уж и долго, если подумать. (Микеле)
– Я тебя хочу поцеловать в губы и снять с тебя кимоно…
– Эээм…мы уже начали?
– Просто хочу целовать твою грудь и живот, и ниже!
– Ладно. Мне пора спать.
– И дотронуться до него кончиком языка…
– Спокойной ночи, Джулия!!!!
– Я хочу тебя, Микè! Я ласкаю себя и представляю, что это делаешь ты…
– Я отключаюсь…
– Ладно. Спокойной ночи, Микеле!
Микеле вышел из сети.
Джулия вышла из сети.
Микеле лежал в постели и представлял ее в купальнике рядом с ним. Она хотела снять кимоно и целовать все ниже и ниже… Мальчик нырнул рукой под одеяло и тихо застонал. Так приятно! Это она меня трогает…кончиком своего языка. А я ласкаю ее и касаюсь груди и сосков губами. Микеле охватила мелкая колючая и приятная дрожь по всему телу. Напряжение каждого мускула сменилось эйфорической легкостью и усталостью. Он вытерся салфетками и крепко уснул.
7
«Первая смс-атака».
Рождество прошло тепло и спокойно. К Микеле и его родителям приехали бабушки и дедушки. Он был совершенно по-детски счастлив, сидя в обнимку с бабушкой и рассматривая альбом с фотографиями. Она так интересно рассказывала! Даже самые обыкновенные истории из ее уст начинали звучать как нечто фантастическое, за гранью реальности! Бабушка всегда добавляла побольше ярких красок в свои рассказы и говорила, что из Микеле получился отличный слушатель! Каникулы заставили его забыть на какое-то время о социальных сетях. Он созвонился с друзьями и сходил в МакДональдс, сходил с той девочкой в кино, съездил с родителями на неделю в Апеннинские Пистойские горы покататься на лыжах в горнолыжно-курортную зону Абетоне. Микеле скользил по бархатному белоснежному снегу, оставляя петляющие волнистые следы от лыж. Солнце играло зимними лучами в каждой снежинке и отражалось в его лице и солнцезащитных очках. Слегка кружилась голова после каждого глотка свежего морозного горного воздуха. А после был вкусный обед, долгие прогулки с родителями по окрестностям коммуны Абетоне, и крепкий сон под теплыми овечьими одеялами.
Вернувшись домой, Микеле поспешил сообщить всем друзьям о своем возвращении в город N. Перед сном он зашел на страницу в Facebook и опубликовал новые фотографии с курорта, подписав под ними: «я снова с вами, пацаны!»
Ему сразу же ответили:
– что это ты там валяешься весь в снегу?
– Сломал лыжу! На ходу! Чуть не врезался в проезжающего мимо лыжника!
– Ха-ха, ты безнадежен!
– Фигуро-о-не! Фигуро-о-не! – написал один.
– Фигуро-о-не! – подхватил второй.
– Фигуро-о-не! – откликнулся третий.
Все ребята начали подпевать в комментариях и отправлять смайлы, смеясь до слез.
– Пошли вы, неудачники! – написал Микеле и вставил с десяток смайликов.
– привет, Микеле! Как ты съездил? – написала та самая девочка.
– Классно! Мы ходили на Черное Озеро, и в Монте Гомите, и погуляли в Пистое… Короче, лучше один раз увидеть! Я не мог тебе написать! Там пропадала связь.
– Круто! Расскажешь потом, после тренировки?
– Все расскажу! Покажу тебе фотки Собора святого Зенона и всякие панорамные снимки. Мне мои подарили профессиональный фотик со съёмным объективом! Я теперь пробую себя в новом «теле»!!!
Внезапно в личных сообщениях появилось новое письмо. Всего восемьдесят два непрочитанных сообщения. Микеле устало открыл папку с личными смс, ему было лень перечитывать почти сотню сообщений, к тому же, было уже поздно, а его новое завтра начиналось с семи утра, новой порции уроков, заданий, дополнительных и тренировок.
Первые сообщения были от нее! Микеле на минуту замер в постели, оперевшись спиной о холодную стену, и прикусив губу. Он совсем позабыл о Джулии. Но теперь воспоминания об их последнем занятии, о последней переписке, снежной лавиной накрыли все его мысли и отмели прочь сон и усталость в одночасье! Он, не раздумывая ни секунды, открыл ее сообщения. Она сменила фотографию. Опять эти шелковые блузки! У Микеле участилось сердцебиение, ладони намокли от волнения. «Я хочу целовать тебя ниже…», – билось в его голове. Мальчик прочел первое…второе…третье. Все шестьдесят восемь сообщений! По его телу растеклась приятная, уже знакомая ему дрожь.
– Мики? – написала Джулия.
Микеле долго думал, что ответить ей. В итоге, он написал ей простое:
– ciao.
– Вижу, ты хорошо отдохнул!
– Ага, даже лыжу сломал!
– Ты такой милый на тех снимках!
– И ты на этом…
– Тебе понравилось?
– Да! Мы были на Черном Озере, а потом в Пистое.
– Мне не хватало твоей улыбки!
– Там было так красиво…
– Твоих губ!
– …
– Что происходит, Микеле?
– Я не уверен, Джулия. Блииин!
– Ты кому-то рассказал о нашем разговоре?
– Нет.
– Не лги мне.
– Клянусь!
– Проболтался друзьям?
– Нет!
– Той девочке?
– Нет!
– Это очень важно, Микеле! Ты ведь понимаешь это?
– Да!!!!!! Клянусь, я никому ничего не говорил!
– Ты врешь мне, Мики?????
– Зачем мне тебе врать!!!!
– В пятницу поговорим, хорошо?
– Хорошо.
Джулия вышла из сети.
Микеле вышел из сети.
8
«Репетитор – не учитель, или секс как средство коммуникации!»
Первая пятница первой учебной недели показалась Микеле целой вечностью. Тяжелое серое холодное утро, нудные уроки, вредная жареная картошка и кока-кола, индивидуальная тренировка… И, в довершении этого сумасшедшего дня, урок английского и разговор с Джулией.
В квартире Джулии было тихо, с холодным зимним вечером, в комнаты ворвалась глухая темнота. Микеле прошел по темному коридору в ее комнату и тихо присел в кресло. Джулия занималась с той же самой девочкой, что и в тот день. Микеле вынул из спортивной сумки рабочие тетради и прочитал задания. Мысли беспорядочно вертелись в голове. Сына Джулии нигде не было, как и ее молчаливого мужа. Книги Франческо аккуратным рядком лежали на маленьком светлом столике вместе с набором карандашей, планшетом и новым конструктором. Джулия показалась ему красивей обычного. Микеле невольно вспоминал их переписку, ее губы, целующие его так нежно и страстно. В голове вспышками возникали ее снимки в купальнике на море. Микеле мельком посмотрел на Джулию. Она дружески улыбнулась ему, и вновь начала диалог на английском с ученицей. Микеле подумал, что с этой улыбкой закончились их «непонятные отношения». Выходит, Джулия все сама поняла и все вернется, как было прежде! От этой мысли мальчику стало немного грустно и, одновременно, легко. Ему вновь захотелось поскорее вернуться домой, принять горячий душ, крепко поужинать и окунуться с головой под теплое одеяло, посмотреть какой-нибудь фантастический триллер и попереписываться с друзьями перед сном. Это была его жизнь!
Когда девочка собралась уходить, Джулия встала ее проводить и тихо произнесла:
– постарайся рассказать мне о твоих зимних каникулах на английском.
Микеле кивнул и пересел за рабочий стол.
Джулия проводила ученицу и вернулась в комнату, заперев дверь на ключ.
– Ну, Мики, как ты провел зимние каникулы? – спросила она по-английски.
– Я был в горах с моими родителями и катался на лыжах, – ответил мальчик.
– Так…
– В горах много снега, он белый. Горы очень высокие и холодные, – продолжил мальчик.
Джулия улыбнулась.
– Ты сломал лыжу, и у тебя не было телефонной связи в горах.
– Да, это так, – ответил Микеле и улыбнулся в ответ.
– Я схожу с ума, когда ты улыбаешься… – произнесла Джулия по-английски.
– ecco come… – растерянно ответил Микеле и опустил глаза в книгу. (вот как)
– …и хочу поцеловать тебя, – сказала она.
У Микеле вновь возвратилась прежняя дрожь. Она разлилась по всему его телу. Мальчику стало неловко перед Джулией и самим собой, он нервно заелозил на стуле, показавшимся ему недостаточно удобным, нервно потянул пальцами за тесемки толстовки и тихо ответил:
– va bene… (хорошо)
Джулия поднялась с места и подошла к нему совсем близко. Микеле встал со стула и неуверенно положил ладони на ее пояс.
– Ты весь дрожишь, – прошептала по-итальянски Джулия и притянула его к себе за плечи.
Она поцеловала мальчика в губы и опустилась ниже к шее, положив руку ладонью вниз на его ширинку. Женщина целовала его скулы и нежно сжимала пальцами поверх джинсов увеличившийся пенис мальчика. Микеле глубоко отрывисто вдохнул и простонал на выдохе.
– Тебе нравится? – спросила шепотом Джулия.
– Да…
– Ты можешь снять с меня эту блузу, если хочешь.
– Я не… – начал мальчик, но Джулия расстегнула первые несколько пуговиц и приспустила свою блузу до плеч вместе с бретельками бюстгальтера.
Микеле коснулся губами ее ключиц и тихо застонал.
– Мне тоже нравится, мой мальчик! Ты – мой мальчик! Только мой! Да? – спросила Джулия и сдавила рукой ширинку Микеле.
– Si… – еле слышно прошептал мальчик, целуя ее плечи с закрытыми глазами.
– У меня так мокро и тепло между ног, Микелино! – прошептала Джулия и опять поцеловала его в шею, – скажи мне, ты – мой? Ты будешь моим, да?
– Да… да… да! – ответил Микеле. Он быстро порывисто задышал, вытянув шею и закрыв глаза, и протяжно застонал. Мальчик моментально отпрянул от Джулии к двери и прикрыл свою ширинку рукой.
Джулия улыбнулась и спокойно произнесла:
– Ты можешь принять душ у меня, или мы могли бы принять его вдовем одновременно! Я могла бы вымыть тебя от ног до макушки, как маленького мальчика, ммм?
Микеле отрицательно замотал головой и произнес:
– то, что мы делаем, – это не совсем хорошо. У тебя есть муж, и мои родители думают, что я готовлюсь к экзаменам по-английскому.
– Я тебе уже говорила, с мужем мы не спим в одной постели, а английским мы займемся прямо сейчас!
– Нет, это как-то не нормально… Мне неловко…
Джулия подошла к мальчику и тихо произнесла:
– Если нам двоим хорошо, мы никому не причинили вреда, то что в том плохого? По-твоему, удовольствие – это грех? Это плохо?
Микеле пожал плечами.
Джулия хихикнула и прошептала ему на ухо:
– мы согрешили и теперь попадем в ад?
Микеле стыдливо улыбнулся и отвел глаза.
– Я просто хотела тебя поцеловать, сделать тебе приятное. Тебе, как мне показалось, было приятно. В конце концов, прости меня за грубость, но у тебя была эрекция и ты кончил! Значит, тебе было хорошо, и мне тоже. Плюс ко всему, оргазм полезен для твоего юного организма! Только не говори мне, что ты еще не трогал себя!
– В каком смысле? – прошептал мальчик и потупил голову.
– Ты мастурбируешь, Мики? – спокойно улыбаясь, спросила Джулия, и провела ладонью по его покрасневшей щеке.
– Иногда, – еле слышно ответил мальчик и вжал голову в плечи.
– Ты думал обо мне, когда трогал себя последний раз? – произнесла женщина и наклонилась к мальчику, взглянув ему в глаза. – Ответь мне честно, как перед первым причастием, Мики!
– Да… – прошептал смущенно Микеле и сглотнул, покраснев до самых ушей.
Джулия по-матерински погладила его по руке своей ладонью и поцеловала в щеку:
– как мне приятно…знаешь, я тоже трогала себя под одеялом и в ванной все эти две недели каникул и представляла тебя…
Микеле смущенно кивнул и отвел глаза в сторону. Ему стало непомерно стыдно, хотелось сбежать из этой комнаты, квартиры, района! Он не имел ни малейшего представления о том, как бы поступил в этой ситуации взрослый мужчина. Ему стоило гордиться этим? Или стыд – это нормально…
Джулия прислонилась к нему и вновь погладила по щеке:
– Микеле, я влюблена в тебя, как глупая девчонка! Ты подумай, многие мальчики начинают заниматься сексом в тринадцать! Они делают это в парках на скамейках или в грязных туалетах на полу! Я бы никогда не позволила тебе заниматься любовью на грязном полу или холодной земле, потому что я люблю тебя!
Микеле пожал плечами, растерянно глядя по сторонам, и облокотился спиной о стену у двери.
– Они занимаются сексом с девочками, которые не имеют ни малейшего понятия о том, что нравится мальчикам в сексе, и как это нужно делать! Да, я старше тебя, но я знаю, что тебе нравится и как довести тебя до истинного наслаждения! Я хочу заботиться о тебе! Любить тебя! Показать тебе, что такое настоящий оргазм! Чтобы ты почувствовал, как это, – заниматься сексом! Настоящим сексом! И чтобы ты понял, что в этом нет ничего плохого, Микелино!
Микеле вжался в стену и плотнее втянул голову в плечи.
– Я не уверен, – промямлил он.
– Доверься мне! – произнесла Джулия и поцеловала его в губы.
– Мне надо в туалет! – невнятно сказал Микеле и отстранился от женщины.
– Мальчик мой, любимый мой, в сексе нет ничего плохого! Если люди нравятся друг другу, то они занимаются сексом! Если любят друг друга, то стараются довести друг друга до оргазма! Это – любовь, Микеле! Твои родители тоже занимались любовью и, наверняка, занимаются ею и по сей день! Разве твой отец думает, что это плохо, или какой это грех? Смешно, если бы твоя мама после каждого оргазма винила себя в этом!
Микеле скривил губы, его лицо залилось багровой краской. Мальчик виновато посмотрел на Джулию и прошептал:
– прошу тебя, мне нужно в туалет…
***
В тот вечер мальчик был молчалив и безучастен за ужином с родителями. Он смотрел на отца и мать и знал наверняка, что они занимались сексом и оргазм у них был, и не один. Раньше такие мысли никогда не посещали его. Мальчику было неловко и стыдно перед родителями за эти мысли. Ему было неприятно представить их обоих обнаженными в родительской постели, представить, как отец целует мамину грудь, а она трогает его тело под одеялом. Это было так неестественно для него – думать об этом!
Патриция заметила изменения в настроении ее сына. Обычно он был болтлив и улыбчив за столом, рассказывал школьные анекдоты и смеялся! Сегодня он ни разу за вечер не посмотрел в лицо матери или отцу, он ковырялся вилкой в своем ужине, и, иногда, виновато глядел в сторону.
