Читать книгу Хорошим Мальчикам Верят - Кристина Саб - Страница 1
ОглавлениеЕсли бы мы могли беспрепятственно смотреть на все идеи, приходящие в наш разум, наш мир стал бы величайшим произведением искусства человеческого, но мы не хотим смотреть на вещи по-другому, ведь вся вселенная уже является безотрадным шедевром человеческих идей.
ХОРОШИМ МАЛЬЧИКАМ ВЕРЯТ
Я не была сверхъестественным безумцем, чтобы сразу поверить в то, что произошло со мной пару лет назад. Нужно быть парадоксалистом, чтобы думать об этом, как о чем-то возможном. Нужно стать неизвестным существом, чтобы понять, как это случилось. Я не стану рассказывать, посвящать вас в недоразумение случившегося, не стану говорить, что не верю в волшебство и совпадения, не буду даже намекать на что-либо. Мне бы хотелось, чтобы вы сами прожили это на себе. Или попытались это сделать. В конце нас всегда ждет нечто интересное. Конец всегда вводит в заинтересованность, ведь конец – это всегда начало чего-то нового.
Кто я? Я – абсолютный холерик или меланхолик, возможно, я нахожу в себе сангвиника и тысячу противоположных характеристик состояния моего темперамента. На самом деле, я не знаю, кто я. Как и мы все. Знаешь ли ты, зачем нашел эту книгу? Возможно, зачем перечитываешь ее, в который раз? Какова твоя роль на данный момент? Чем ты увлекаешься, чем занят? Или ты не занят ничем? Наслаждаешься своей жизнью или доводишь остатки дней до конца?
Всю свою жизнь я пытаюсь «найти себя» – пафосное выражение, никогда не доводящее ничего до конца. Как же мы любим это дело – сравнивать себя с другими, подводя какие-то итоги самоанализа и обречения на себялюбие с помощью умерщвления других людей в своих представлениях и осмыслениях. Мы можем вечно говорить о ком-либо, но о самих себе не хватит сил проговорить и час. Я часто сталкивалась с осуждением, хотя и успокаивала себя тем, что остальным «все равно» на меня и на мою жизнь, но я не понимала, что все равно на нее только тем, у кого жизнь лучше. Таким людям и нет дела смотреть на чужие поколения, проживая и пополняя свои. Они знают, чего хотят, анализируют то, что у них есть, строят большие планы, делают неимоверной значимости вещи, которые приобретают значимость, по большей мере, только в их глазах. Но, возвращаясь к себе, «себя» я все же не нашла. А есть ли вообще это «найти себя»? В моем представлении это – лишь границы саморазвития: вы не сможете найти себя, если будете искать. Большинство людей воспринимают это, как реальную проблему и пытаются решить ее глобальным поиском неизведанного, пробуя себя в разных направлениях, достигнув возраста, когда пора бы уже себя потерять… Если вы хотите по-настоящему «найти себя», делайте то, что нравится, и тогда оно само найдет вас.
Я – Эб Линки. Меня назвали так родители, фамилию дали тоже они, и я попрошу сильно не придираться. Я была на стадии «поиска» долгое время, пока не осознала все вышесказанное. Мой возраст еще мал, я не в состоянии потери самой себя, хотя мне иногда так кажется. На самом деле я – самый обычный ребенок, считающий себя la chef-d’oeuvre этого мира, думающий, что появилась на свет не зря и должна совершить миллион новых открытий.
Я до мурашек по коже люблю качественную английскую музыку, люблю читать, перелистывать новые страницы только что купленной и еще неизведанной книги. Я бы не сказала, что целыми днями читала их, но, по крайней мере, мне это нравилось до такой степени, что я часто говорила людям, что та или иная книга таким-то образом поменяла мою жизнь, и да, благодаря ей я уже не такая, как раньше. Что же здесь говорить – в книжном магазине я могла пропадать часами.
Раньше книги были дорогим удовольствием для многих людей. Любому было бы жалко отдавать десять долларов за пятьсот страниц бумажного шедевра, который все оставшиеся дни после прочтения, будет лежать на пыльной книжной полке, рядом с сотнями других ваших письменных приобретений. С моими книгами происходил именно такой круговорот. Они стояли на полке, величаво показывая мне на то, что я еще на что-то способна, кроме жизни в социальных сетях.
Для меня книги не были причиной разорения. Мой отец работает в одном из бизнес-центров нашего города, и обычно я вижу его только в усталом виде и с ежедневным прибавлением размера мешков под хмурыми, но добрыми глазами.
Моя мать никогда не хотела от меня хорошего образования в степени магистра, и, если смотреть в целом, она вообще от меня ничего не хотела и жила своей жизнью, но часто говорят, что чем дальше отношения родителей с детьми, тем больше одни любят других. Это кажется слишком парадоксальным, ведь остальные мамы только и твердят об учебе, о том, чтобы их дети выросли профессиональными специалистами или, что еще лучше, хорошими медиками. Но когда и у кого получалось насильно сделать что-то невероятное, когда насилие это применялось не в сторону самого себя, а другого человека? (здесь подошла бы поговорка "любишь на саночках кататься, люби любить и не любить"). Как бы не так, но дети, не имея собственного мнения в столь раннем возрасте, принимают это насилие и послушно идут по стопам наставлений.
Я не скажу, что была на пути создания чего-то нового и увлекательного, чего вечно ждет взрослое поколение от их последователей, ибо сами они жили "не в такое время, как сейчас" или "у них не было таких возможностей, как сейчас", и во мне совсем не было никаких дарований, я развивала себя сама, по-взрослому осознавая, что мне это нужно. Со временем я даже стала любить развиваться, изучать новое, отталкивая ненужные классификации самообразования, как предмет нищеты или человеческого презрения. Я была человеком-подростком, страдающим от переходного возраста и вечно жалующимся на свои проблемы, пусть даже они никого и никогда не волновали, кроме самой меня, ведь были они по пустякам и не более. Но я не всегда волновалась странными проблемами, зачастую в моей голове сияли прекрасные мысли о глобализации, освоении, модернизации, но в молодой голове я не осознавала, где могу это применить, поэтому приходилось просто оставлять внутри нее.
Иногда я любила быть актрисой, играть в вымышленных театрах, создавать героев в своей же голове, иногда ругать их на неудовлетворительное поведение или непристойную игру, заходящую далеко за пределы разумного, пусть даже у нашего разума вовсе нет пределов. Временами я была зла, высказывала все с непонятной агрессией, пугающе оскаливаясь, приподнимая левую бровь. Мне хотелось быть разной, мне хотелось быть всем, я хотела быстрее найти все, что нужно, и так же быстро это потерять.
Если рассматривать мою биографию, то родилась я в США, в Вашингтоне; у меня добрые мать и отец (да, мать тоже добрая, только ей немного все равно на мою жизнь); у меня есть младшая сестра – Эмма, с которой мы нечасто видимся, еще она целыми ночами может пропадать на вечеринках, то есть на дополнительных занятиях, как она говорит матери; я безгранична в материальном положении, и так же безобразна в его преображении. Этого достаточно, далее – по действиям.
Мне хотелось бы рассказать историю, про человека, изменившего меня, заставившего думать по-своему, не боясь и не рассматривая у себя в голове «общественное мнение». Человека, который изменил мое представление о многих вещах, охватывая весь наш мир. Я не искала любовь и не планировала участвовать в мелодраме. Я не была избалованной модницей, что искала счастье в хвастовстве. Но так получилось, все так получилось…
На МАКентоше вылезло оповещение из Твиттера. Я неторопливо отвлеклась от прочтения книги, думая, что мне ответила моя одноклассница Кэйт на просьбу помочь завтра в библиотеке, но ошиблась. Какой-то парень прислал мне сообщение с просьбой познакомиться, поставив на конце странный эмоджи в виде ухмыляющейся улыбки.
У меня не было друзей. Совсем не было. Никто из окружающих людей не разделял мои взгляды и позиции насчет предметов, учебы или жизни в целом. Нынешняя молодежь только и делала, что зависала целыми днями в интернете, выкладывая пошлые фотографии в свои аккаунты, шлялась по клубам, напиваясь до синего состояния, и, будучи после этого неспособными добраться до своего дома самостоятельно, засыпала на тротуарах или в других общественных местах. Моя мать не теряет надежды, что я вырасту именно такой, как все они, ведь в этом и заключается жизнь, – чтобы прожить ее весело и с наслаждением, но она не понимает, что не у всех детей это самое "наслаждение" состоит из алкоголя и табачной продукции.
Я зашла на страницу написавшего мне человека и исподволь начала рассматривать его фото. Первые две фотографии показались мне не совсем привлекательными, но остальные были вполне приятны на глаз. "Это же.., – я символично почесала свой лоб, и моя голова пододвинулась еще ближе к экрану монитора, чтобы разглядеть лицо человека более подробно, – мы виделись в пятницу в школьном коридоре, когда этот неуклюжий пытался помочь мне собрать книги после попытки сбить меня с ног, – подумала я, и, облегченно вздохнув, по непонятной мне причине, решила ему ответить.»
Райан: Привет. Я очень хочу с тобой познакомиться.
Эби: Какую ты преследуешь цель нашего знакомства?
Р: Ты мне понравилась.
В этот момент я вспомнила его невинные глаза, вспомнила глупую улыбку, будто говорящую "извините", щеки, внезапно ставшие алыми, когда я посмотрела на него. Он был мил, приятен, смазлив, чтобы провести в разговоре с ним некоторое количество времени.
Э: Ты сегодня чуть не свалил меня с ног…
Р: Что?
Э: В школьном коридоре, помнишь?
Р: Ты думаешь, мы учимся в одной школе?
Э: Ты из Вашингтона?
Р: Я из Флориды.
Мне было стыдно и странно одновременно. Но стыд быстро прошел – его перевесила странность этой ситуации. Тогда кто же был этот алый мальчик в коридоре? Может, он просто меня обманывает? Обманывать без смысла – глупый обман. Поэтому единственная мысль, пришедшая в голову, была отклонена. Я на секунду хотела спросить: "А как же ты тогда меня нашел?", но, вспомнив о том, что в интернете можно найти все и всех, не собралась со своими мыслями и на этот раз.
Э: Кажется, нам стоит начать заново.
Мы долго разговаривали. Я узнала, что он – Райан Крей – тоже любит читать книги. Это странно, но он был единственным человеком, который за последнее время сошелся со мной во взглядах. У него были русые волосы, глаза настолько темные, что, когда в них отражался свет, казалось, это тоннель, освещаемым одним фонарем или что-либо неземное, что-то из пространств космоса, но больше всего, исходя из данных анализа фотографий, мне понравилась его шея. Она была не похожа на шеи других людей, была не коротка, не слишком длинна, чтобы указывать на его высокомерность, – она была идеальной. И пусть это прозвучит слишком странно, но это действительно самая красивая шея, которую я когда-либо видела. На ней почти не было видно мужского кадыка, и тени, идущие от челюсти, приятно ложились вниз по касательной с подбородком.
Но я воспринимала в нем не только его обаятельную внешность и идеализированную мной шею. Не менее важная вещь, которая меня в нем завлекала – его характер, харизма, шутки… В целом – то, что нравится всем девочкам. Я стала определять его по темпераменту: сангвиник, холерик… Ой, нет, зачем? Поговорив с ним пару часов, мне показалось, что я знаю его уже тысячу лет. Во мне есть необъяснимая привычка – я задаю вопросы несколько раз, забывая на них ответы у себя в голове. Он заметил эту особенность, и мы вместе над этим посмеялись. Спустя час нашего печатного разговора Райан предложил перейти на FaceTime (будто это какая-то новая степень наших отношений), где мы проговорили еще много часов. Он рассказал о своей семье: его мама – инженер, папа – звездный барбер, но после того как он уехал в Европу, Райан его больше не видел, зато каждый месяц видит алименты, присылаемые им, чему как-никак радуется, ведь мать зарабатывает не много.
Его мечта – создать «роял кардс», компанию по производству «прозрачных» планшетов. Из нашего разговора я поняла, что он безумно умен; его идеи о воплощении нереальности в норму повседневной жизни заставили меня глубоко задуматься, ведь он уже нарисовал эскизы «волшебных» планшетов. Их волшебство и нереальность заключается в том, что ранее люди видели что-то наподобие их в компьютерном пространстве, описанном графикой. Процессоры в них слишком многофункциональные, а про внутренности сложно даже задуматься, так как планшет этот около 1мм толщиной и необычайно легок. Если бы я была нормальным человеком, не поверила бы ни за что таинственному незнакомцу, кажущемуся до безумия знакомым, но, взглянув на проделанную им работу, я ощутила и свое некое содействие в этом проекте – настолько он показался мне реалистичным. Мы верим во что-то, пока не найдем этому объяснение. Его план был необъясним.
Мне стало слишком интересно узнать, кто он такой и как оказался в моем жизненном пространстве. И я бы так хотела встретиться с ним, узнать его еще лучше, почувствовать его запах, попытаться понять мысли, находящиеся в его голове, чтобы больше никогда не спрашивать об этом.
Теперь на часах стрелки шли на 0,6 секунд быстрее – приближался шторм? Нет, кажется, это было мое вовлеченное состояние в таинственного незнакомца. Первый, второй, десятый – часы бегут быстро с такими людьми. Мне пора. Попрощавшись с Райаном, я отправилась в ванную комнату, чтобы принять душ и лечь спать. Засыпая, я думала о нем – о том, кто же он такой, почему появился в моей жизни. Я заснула и проспала до раннего утра, так как школу я все-таки просыпать не любила, да и вся наша семья вставала довольно рано.
Утром, спустившись на первый этаж нашего дома, в котором мне не доставляло большого удовольствия находиться из-за слишком дорогого декора и желто-коричневого цвета на стенах, пародирующего позолоту, от которой у меня кружилась голова, я увидела сидящую за столом Эмму, скрупулезно рассматривающую что-то в своем телефоне. Кухня была нашим "местом встречи" для каждого дня в утренние временные промежутки. Кажется, мы виделись в день от силы час. Я любила свою сестру, но, вспоминая о том, что часть ее – полнейшая копия моей матери (как по характеру, так и по внешности), мне хотелось бежать обратно в свою комнату, лишь бы не выслушивать новые тренды этого дня и не рассматривать пошлые картинки с кощунскими комментариями под ними, которые вчера некая Аника выложила в свой аккаунт – словом, Эмма была в мать. И хоть она была достаточно образована для какого-нибудь хорошего университета, но безумно не любила читать, писать, считать и так далее. Обычно это делали за нее многочисленные репетиторы.
Выслушав лекцию о сине-золотом платье, покорившем мир, я сделала себе ланч в составе бутерброда и воды и отправилась в школу, где меня вновь ожидала неделя упорного учебного труда, сопровождаемая присутствием людей, не соображающих ни в каких иных областях, кроме интернета, который заполнил все их внутреннее пространство, включая мозг и собственное мнение. У каждого подростка в переходном возрасте случается апатия, смешанная с меланхолией, которую взрослые чаще называют депрессией.
"Подростки… Они смеялись надо мной, над моим страдающим эмоциональным состоянием, над радостными и печальными чувствами, которые меня переполняли. Мне так хотелось закрыться от них, не показывать выплеск ранимости, когда он происходил, хотелось зажаться в маленький уголок, где я останусь в долгожданном одиноком состоянии со своими мыслями. По их мнению, во мне была одна большая проблема – я была не такая, как все они. Отказавшись однажды от чьих-то привилегий, люди отказываются от тебя, и ты остаешься один. Но вряд ли момент, когда тебя предают или покидают можно назвать началом одиночества, ведь одиноким человек становится по собственному желанию и воле.
Я боялась этого – боялась не быть с ними, но понимала, что с ними мне не место. И тогда они решили за меня. Кажется, им вовсе никогда не было важно мнение других. Меня не предали, меня просто оставили. "Оставить – не предать." – говорили они, не понимая, что оставляют лишь бедных шавок на мокрых дорогах, ведущих в никуда. Но неужели и моя дорога ведет в гниющую бездну, в пучину несчастия и горя? Нет. Дорога ведет в никуда лишь у тех людей, которые убеждают других идти по этой дороге, и чаще это случается потому, что они сами не хотят идти по ней. Им не суждено определять мой путь. Странно, но теперь мне самой хотелось их оставить..
В те моменты я обретала некую самостоятельность, и это придавало мне силы делать что-то более значимое, чем все остальные. Нет, я не считала себя лучше, но разве не лучше тот человек, которого оставили, нежели те, кто его оставил в глазах других людей?
Меня удивляло то, как я раньше жила, но не больше того, как живу сейчас. Кажется, я впала в ту самую апатихолию, в состоянии которой мне так не хотелось находиться, но, как ни странно, я любила это. В такие времена из меня буквально вылетали новые мысли и идеи, я могла сутками сидеть и заниматься чем-то, от чего кружилась голова и настроение менялось в зависимости от проигрываемой в наушниках музыки. Мне говорили, что подростковая депрессия случается со всеми, но неужели остальные просто скрывали ее за счастливыми и жизнерадостными масками? Они не понимали, насколько депрессия может изменить человека, но лишь сам человек решит, в какую именно сторону он поменяется.
Дети-подростки-изверги – самый никчемный возраст, в котором тинейджеры крайне жестоки к миру и людям, находящимся в нем. Иногда мне становилось безумно обидно оттого, что я тоже находилась в этом возрасте и являлась тем самым подростком, который должен веселиться все свое время и ни в коем случае не уделять время учебе, но это было в глазах других людей. Странно, почему нас всегда учили, что люди равны?"
Каждый день, идя в школу, меня сопровождали примерно такие мысли. Нет, я не была изгоем или человеком "низшего слоя" в глазах людей из школьных знакомств. Я просто понимала, что не нуждаюсь во всем этом, не нуждаюсь в каком-то дополнительном человеке, кроме себя самой. Никто и никогда не сможет понять вас лучше, чем вы сами. Никто и никогда не сможет изменить вас, если вы сами этого не захотите. Я не хотела. Люди любили легкость, простоту, поэтому они не продолжали со мной общение – потому что залезть ко мне в душу и посмотреть мой внутренний мир было для них почти невыполнимой задачей, ведь я не хотела открываться для новых людей. Однако бывают люди, которых манит ваша закрытость. Они считают своим долгом начать открывать вас понемногу. Кажется, это самые мудрые и терпеливые люди. Именно с такими людьми начинается большая дружба. Самое главное – не перепутать одних от других и не начать открываться тем, кто, открыв вас, потеряет к вам интерес.
Я увидела его в холле. Он разговаривал со своими друзьями или с кем-либо еще. Это был тот самый молодой человек, нечаянно сбивший меня вчера в школьном коридоре. Как же безумно он был похож на Райана! Эта шея и подбородок… Почему бы не подойти к нему и не познакомиться? Потому что, в связи с моими последними отношениями с окружающими меня людьми, в школе я стала боязлива. Люди сделали со мной что-то ужасное. Я бы хотела и мне бы пришлось сейчас сказать, что это просто нежелание брать на себя ответственность за свою изменчивость, что я еще не осознала, настолько я поменялась после того, как наши интересы разошлись, но, по словам других людей, это не так. Это не так не потому, что я решила в своих мыслях, а потому что так решили другие люди. Взгляд со стороны всегда лучше любых субъективных взглядов на самих же себя. Они постоянно делали мне что-то плохое, а я не теряла надежду, что сделают хорошее. Это было раньше, это есть сейчас. Да, пожалуй, часть вины есть и во мне. Или я опять себя упрекаю?
Как ни странно, все, что мы делаем и получаем в нашей жизни, не подается объяснению. Некоторые считают, что наш мир – иллюзия, и все, что мы видим, – предел нашего воображения. Но я больше не хочу переживать несчастия, случающиеся в этой иллюзии или являющиеся ей самой. Я хочу жить, не поддаваясь страху, умея различить его сущность и потоки, не боясь того, чего не нужно бояться.
– Привет, я Эби, – сказала я, мило улыбнувшись, подойдя к их веселой компании и обращаясь к тому самому мальчику.
– Привет, я Джордж, – ответил он, дополняя свое приветствие ответной очаровательной улыбкой. За ним со мной поздоровались все его друзья, тоже проговорив все свои имена, но это вряд ли бы чем-то помогло, ибо я в любом случае их не запомнила, а они в любом случае догадывались, что у меня не гениальная память.
– Помнишь, вчера, в коридоре, ты опрокинул мои учебники? – спросила я, вновь обращаясь к Джорджу.
Немного подумав, он ответил с тоном голоса, будто только что вспомнил нечто важное:
– Ах, да, ты – Эби, правильно? – (что?)
Я немного не поняла расположение ситуации и, поменяв выражение лица, ответила:
– Да-а, кажется, я уже сказала свое имя в начале разговора, – я демонстративно сжала губы и посмотрела на него, чуть прищурив глаза (на самом деле я и не переставала на него смотреть).
– Точно… Извини, – сказал он, показывая, что, на самом деле, слово «извини» сказано для приличия, хотя в таких случаях его и говорят для приличия, но каков смысл, если выражение лица выдает это манерное действие?
– Стоп, а это не та девчонка, которая на вечеринке у Маркуса..? – проронил один из его друзей, и они вместе усмехнулись. Джордж положил руку ему на плечо и повернул голову ко мне, на его лице была ухмыляющаяся улыбка.
Я не выдержала.
– Конечно, я понимаю, что все смазливые парни ведут себя, мало того, как жиголо, так еще и умудряются превратить каждое свое слово в оружие для огорчения людей, ибо для них это целесообразно и не принципиально, ведь они родились с наивеличайшим и ценнейшим дарованием на планете – красотой. Не хотел ли ты попробовать стать красивым внутри, чтобы тебе не было противно от самого себя и больше не впадать в депрессии, о которых никто не догадывается, свойственные таким людям, как ты? А вообще, я извиняюсь за ваше утраченное время в мою пользу. – сказала я, ошеломленная поведением Джорджа, и начала уходить подальше от них.
В этот момент прозвенел звонок. Я уже шла по опустошенному узкому коридору с большими красно-коричневыми коврами и почувствовала, что кто-то взял меня за плечо. Обернувшись, я увидела Джорджа. Мы на секунду замерли и смотрели друг другу в глаза, как обычно делают люди при неожиданной встрече с незнакомым человеком в коридоре. Он стоял величаво, нисколько не обиженно смотрел на меня с улыбкой и потом произнес:
– Пойдешь со мной?
– Я не могу, – ответила я, – у меня занятия в 337 аудитории.
Он взглянул на дверь кабинета, стоящую рядом с нами, у нее был номер «301», затем взглянул на меня и будто сказал взглядом:
– Смотри, как далеко идти. Пойдем со мной, я же тебя заинтересовал?
«Конечно же, заинтересовал, – подумала я, – незнакомые люди всегда интересуют своими загадочными и странными действиями».
И мы ушли из школы.
На часах было около десяти. Пройдя немного, мы вышли на Мэрилэнд авеню и отправились в сторону «Ботаникал Гаден». Всю дорогу мы разговаривали, и я была без понятия, куда мы идем, и что-то мне подсказывало, что он – тоже. Я узнала, что Джордж не такой глупый, каким кажется на вид, и что в свободное время может как почитать, так и отправиться на вечеринку с друзьями, но в рамки себя он никогда не ставил в отношении к учебе и не собирается, так как учится он замечательно и собирается поступать в престижный институт Нью-Йорка (Нью-Йоркский университет). Он хорошо одевается (на самом деле я заметила это еще раньше), у его родителей международный бизнес, с его старшей сестрой они общаются не часто, она живет в Париже. У него есть изумительной красоты и великолепия собака (описание собаки было взято из его слов), у которой десять тысяч подписчиков в инстаграме, который он создал относительно недавно после того, как его много раз просили об этом в комментариях под фото с ней. За свою жизнь он уже учился в Англии, Канаде и Франции. Про свои планы на будущее он мне ничего не рассказал дальше получения образования, объясняя это тем, что еще не знает.
Я так же рассказала ему про себя. Не стала вводить его в свои проблемы и мысленные заблуждения в этой жизни, так как подростки нечасто обсуждают это друг с другом, да и с ним мне уже не казалось, что у меня были какие-то проблемы, пусть даже несущественные.
Мы пришли в чудесный парк, сели на скамейку, общались, при этом разговор наш, кажется, после выхода из школьного здания, не прекращался ни на секунду. Я была удивлена, что этот человек настолько меня заинтересовал после утренней ситуации. Я не думала, что с ним у меня есть необычайно много общего и что у него есть много новой и полезной информации, которую мне доставляло удовольствие получать, и из каждого его грамотно составленного предложения узнавать нечто новое. Некоторые люди приходят в нашу жизнь, когда мы совсем не ожидали их прихода…
Мы прошлись по парку, нашли премьерную выставку редких растений и решили туда заглянуть. Это была забава для малышей, но мне понравилось. Я уже видела в интернете до прихода в «Ботаникал Гаден» растения, которые могут кусать людей, ловить мух, пахнуть настолько вкусно, что можно утонуть в облаке блаженства, но ощутить на себе и прочувствовать это мне еще не доводилось. В тот момент я была так счастлива… Мне на секунду показалось, что за все, что со мной случилось в жизни: предательства, отказы людей, промахи, спады, – за все это я радуюсь и наслаждаюсь сейчас. Я на секунду даже стала рада тому, что это когда-то со мной случилось. Я на секунду начала ценить человека, находящегося рядом со мной. Но это все была лишь секунда, а впереди меня ждали еще тысячи других разочарований и предательств со стороны людей, и все это, чтобы заполучить одну секунду, одну неповторимую секунду, которая, впрочем, как и все остальные секунды, больше никогда не повторится в жизни, но воспоминания о ней будут всплывать в мыслях вновь и вновь.
После того как я нарадовалась детскому благоденствию, мы отправились обратно к школе, чтобы взять машину Джорджа и поехать в мое любимое кафе «Carlyle» в Арлингтоне, недалеко от Вашингтона. По дороге в Арлингтон я всегда наслаждаюсь видами: сперва мы рассматриваем Вашингтонскую архитектуру и старинные достопримечательности, затем пересекаем небольшой мост, немного едем по суше и снова мост, гораздо больше предыдущего, это мой любимый – он самый большой из четырех мостов, которые там расположены, затем – деревья, затем – очередной мост, с которого видны несколько рейдов из одиннадцати возможных. Пересекая эти мосты, в глубине души понимаешь, что скоро станешь по другую сторону города, освободишься от суеты, побудешь в своих мыслях или проведешь время с приятным человеком, только уже в гармонии с настоящей природой. После всех мостов начинается моя любимая часть – берег реки, по которому, кажется, можно ехать бесконечно, так как эта дорога занимает больше всего времени, маленькие домики, деревья, трава, зеленый цвет природы. В машине мы почти не разговаривали и часто поглядывали друг на друга, обретая улыбку на лицах, когда замечали взгляд на себе. Здесь уютно и комфортно.
Мы сели за столик под открытым небом. Я заказала себе свой любимый салат, затем спросила у Джорджа его предпочтения и посоветовала то, что, на мой взгляд, ему бы понравилось больше всего. Мы не заметили, что на часах уже вечер, так как солнце не хотело заходить за горизонт. Мы ужинали, болтали, пили, смеялись, – что еще нужно для замечательного времяпровождения? Когда наступил закат, мы отправились домой, но по дороге остановились ненадолго на него посмотреть, так как сегодня он был изумителен. Это необъяснимо, но в прекрасные дни закаты всегда изумительны.
Сегодня я осознала, что такое грань эстетического блаженства. В руководстве со своими чувствами, в ладу со совей душой я нашла то, что мне поистине интересно. Я пребывала в ужасных состояниях много лет для того, чтобы прожить эту минуту наслаждения. Но, прожив ее, я была готова мучить себя еще сотню лет, лишь бы ощутить это снова. Почему же наша жизнь в большей степени состоит из несчастия? Или мы не замечаем счастье в простых вещах, кладя на свои плечи груз ненужных проблем? Куда я, в последнее время, тратила свои душевные силы… и на кого?
Я попросила Джорджа завезти меня домой. На часах было уже очень поздно, и я боялась, как бы родители случайно не обратили внимание на мое отсутствие. Подъехав к дому, я поняла: секунда заканчивается. Проснусь ли я завтра с мыслью о нем и об этом дне? Что будет, когда мы вновь встретимся? Как вести себя сейчас? Сегодня, кажется, мы узнали друг о друге почти все. Было ли это слишком быстро? Было ли это хорошо?
– И все же я не понимаю, почему у тебя нет друзей в школе? – спросил Джордж.
– В школе меня не очень любят те, кого я знаю. После ситуации, которая у нас произошла, они меня ненавидят. Если честно, я не знаю… Раньше казалось, что проблема во мне, но другие люди говорят, что это не так. – ответила я.
– Для меня всегда были важны отношения между людьми и то, как человек умеет налаживать контакт с окружающими. Знаешь, это как неотъемлемый параметр в человеке для меня. – заявил он.
– То есть, для тебя это – проблема? То, что люди не хотят быть в моем присутствии из-за определенных обстоятельств, придуманных ими же? – я спросила его с удивлением, – Я тебя не понимаю.
– Если бы ты была моей мечтой… Если бы ты была той, о которой все говорят или хотя бы обсуждают… Если бы ты даже была со мной, – это бы ничего не поменяло, ведь до этого дня мы даже не знали друг о друге, и, из-за нелепой случайности, не узнали бы никогда, – ответил Джордж, и я перешла в состояние недопонимания.
– Почему ты так говоришь? Я понимаю, что сегодняшний день ввел в заблуждение отношения между нами, но это не значит, что мы должны стать парой или вроде того.
– Не воспринимай меня близко к своему сердцу, ведь я не достоин в нем находиться, – сказал он, будто в чем-то сомневаясь или сам себе не веря. – Образные выражения такие красивые…
К концу его речи я уже закрыла дверь автомобиля и шла в сторону двери своего дома.
– как и ты. – закончил он.
Я пришла домой, слегка ошеломленная, немного противоречивая в своих мыслях. Я увидела несколько сообщений от моего друга по переписке и, ни секунды не думая, схватила ноутбук, чтобы прочитать их:
Р: FaceTime?
Э: Давай.
Я рассказала ему все произошедшее, и он адекватно воспринял мои эмоции, тщательно их проанализировав у себя в голове. Он выслушал меня, дал хороший совет, точнее, процитировал «Триумфальную арку» Маркеса: «Что бы с тобой ни случилось – ничего не воспринимай близко к сердцу. Понимаешь ли, немногое на свете долго бывает важным.» – Сказал он.
И я задумалась: и правда, много ли на свете по-настоящему важных вещей? Люди, которых мы ценим, важны для нас лишь потому, что без них мы не можем представить своей жизни, или, возможно, они просто вносят какой-либо вклад в нашу жизнь, и это нам нравится. В любом случае, люди – лишь продовольствие, какая-то неотъемлемая вещь нашей жизни, которая со временем, как и все другие вещи в мире, уходит далеко и выплывает из нашей памяти. Если мы позволим напомнить ей о себе, нужно вспомнить и о том, что в нашем гардеробе уже давным-давно появились новые, более современные наряды.
Сейчас я слышу за окном капающий на крышу дождь. Я представляю, как он стекает по трубам вниз. Завтра, с солнцем, он испарится. И его не станет. Вот так бывает: был дождь – и нет. Но мы не грустим из-за какого-то дождя, потому что знаем: в ближайшие дни будет еще один, да и вообще их будет очень много…
«Можно ли описать словами чувство пошлейшей свободы и самовластия? Мне иногда вспоминается это. Все до мелочей, печально всплывающих в моей памяти. Печально, ибо я с надеждой о возвращении вспоминаю о тех моментах. Это как хождение по облакам, по воде, да даже по обычной суше, но это хождение по собственному пути. Я знаю, что когда-либо испытаю это еще раз, но разве чувство чего-то несбывшегося хоть раз покидало человеческое раздумье? Так что, если я буду способна ощутить эту свободу еще раз? Кажется, на секунду я впаду в дежавю, на следующую – в удовлетворенную ностальгию и руминацию, а после – буду вновь забывать об окружающем меня мире и жить, будто не своей жизнью, но меня не покидает мысль, что я говорю это с большой уверенностью, потому что это со мной уже случалось. Так в чем же секрет желания повторить то, что уже было?»
Здравствуй, новый день.
Я опять иду через знакомые магазинчики, украшенные поздравительными открытками в честь приближающегося «Дня матери». Отчасти я люблю этот праздник. Отчасти я люблю все праздники. Я смотрю на них иначе: они приходят и уходят каждый год, напоминая нам, что прошел еще один цикл нашей жизни, за который мы либо выучили что-то новое и поумнели, либо стали чуть хуже. В любом случае, каждый момент, приходящий в нашу жизнь, не может не остаться в нашей памяти, так как через некоторое время, когда он придет еще раз, мы вспомним его и проанализируем свою жизнь до и после. Именно эти моменты придают нам больше сил, хотя поначалу, казалось бы, тянут нас вниз. И люди, которые когда-либо чувствовали этот «момент из прошлого», как никто понимают мои слова.
Но вот прошел уже год с того момента, когда я проходила мимо этих магазинчиков. Уже год я подросток и потерявшийся в себе человек. Я уже год осознаю, что не все так легко на самом деле, но также понимаю, что может быть еще сложнее.
Я опять захожу в двери школы, заново вижу таких же подростков, объединенных кучками, будто их только что расфасовали, снова иду по коридору с моим любимым красным ковром на полу. Только сегодня за мной никто не бежит вдогонку и не предлагает уйти вместе с ним куда-нибудь вместо школы. Я была бы рада сейчас, чтобы что-то пошло не по плану. Я была бы так счастлива увидеть его снова, пусть даже с его безобразным пафосом и воспитанием. И мне даже не понятно, почему я этого желаю. Я не влюбилась в него. Он мне не нравится. Тогда почему я не могу перестать думать о нем? Не могу ничего есть и пить? Не хочу спать по ночам? Я же не обманываю себя?
Я подошла к аудитории 331. Он стоял у дверей, разговаривал со своим другом.
– Привет. – радостно сказал Джордж.
Я странно просмотрела на него.
– Привет. – ответила я после недолгого молчания
– Это мой друг Салим. – сказал он.
– Привет, Салим. – ответила я, и мы все сделали вид, будто нам было интересно познакомиться друг с другом.
– Ты… туда? – Джордж показал пальцем на мою аудиторию.
– Эм… да. – сказала я.
– Ну, хорошо, тогда до вечера. – сказал он Салиму, который пошел вдоль коридора после его слов, и перекинул взгляд на меня.
Я еще раз посмотрела на него, как странноватая, не понимая, зачем он на меня смотрит.
– Сядем вместе? – спросил он, заходя со мной в кабинет.
(Я покачала головой, сначала – влево и вправо, затем – вверх и вниз, потом опять – влево, вправо. Он посмеялся.)
Мы сели вместе. Я молчала. Я не хотела с ним разговаривать после вчерашнего, но ужасно хотела спросить, почему он сказал мне все это.
– Ты… хорошо знаешь химию? – спросил он, когда учитель химии вошел в аудиторию.
– Я его любимчик.
Он чуть косо и с удивлением посмотрел на меня и ответил:
– То есть, ты мне сможешь сегодня немного помочь?
Я повернулась к нему:
– Я бы могла тебе помочь, если бы вчера ты не повел себя как свинья.
Он отвернул от меня голову и, немного подумав, ответил:
– Свиньям тоже нужна помощь. – сказал он, посмотрев на меня своими красивыми глазами.
Мы встретились взглядами и ничего не говорили несколько секунд. Потом я улыбнулась ему будто натянутой улыбкой, говорящей: «Я поняла твою шутку, но она мне не понравилась», и сказала:
