Читать книгу Дураки и музыканты - Кристина Стрельникова - Страница 1
ОглавлениеКристина Стрельникова
ДУРАКИ и МУЗЫКАНТЫ
1 часть
Все персонажи произведения являются вымышленными, любое совпадение с реальными людьми – случайно.
Тедик
Он катил тележку с комбиком по улице и улыбался. Он всегда улыбался. Может, всем, а может, кому-то жизнерадостному внутри себя.
«Настроение у меня сегодня – птичье!» – просвистело в его голове.
«А вот и Человек-барабан!» – обрадовался он и бурно помахал Барабану.
Тот протумкал свое барабанное приветствие, одновременно притопывая ногой и подыгрывая на панфлейте.
Он знал, что всё будет хорошо, как всегда. Если, конечно, не придут Трубачи.
А пока Трубачей нет, он может расчехлить и поставить комбоусилитель.
На небе – тучи. Время – 17.40. Тучи – это не страшно. Он знал, что может их разогнать своим птичьим голосом.
Еще могли прийти полицейские. В последнее время они какие-то бешеные. Он все время боялся, что Кто-то придет и отругает его. Кто и за что? Он не знал. Его давно никто не ругал, кроме мамы.
Он терпеть не мог, когда его ругали. Он – уникален. Он дарит людям голос. Люди его любят. Надо же понимать, в конце концов. Не на Луне живем. Почему люди не понимают с первого взгляда? Приходится объяснять по сто раз.
Мама не понимает. Он – Артист! Но каждый раз, возвращаясь домой со своего концерта, он думал: «За что меня будет ругать мама?»
«Лишь бы не ругала, лишь бы не ругала», – шептал он то ли заклинания, то ли молитву, пока поднимался по ступенькам подъезда. Каждая ступенька была намолена его причитаниями. Иногда помогало…. Особенно, если мамы не оказывалось дома.
Человек-Барабан ещё играл. Впереди у него, кроме флейты – две гитары без корпусов, на боку – чехол с губными гармошками, за спиной-великанский барабан, над шляпой – барабан поменьше и тарелки. Ещё его называют Человек-оркестр.
Время – 17.50. Тедик расчехлил гитару. «Ямаха-сайлент-200», недавно купил. Это его третья гитара.
Кто-то залаял совсем рядом. Проходящая собака улыбнулась ему. Он сказал ей, что она – хорошая. Собакина хозяйка тоже ему улыбнулась и остановилась послушать его песни. «Конечно, меня здесь все знают и любят», – довольно кивнул он себе. – «Каждая собака!»
Он сам от души засмеялся. Надо же, как здорово пошутил!
17.55. Пора настраивать гитару. Его ждут поклонники, он же всем в группе сообщил, что концерт состоится в 18.00.
Ну и вот… нельзя же его ругать! Никто не должен: ни мама, ни старший брат. Априори! (Ему очень нравилось это слово). Он им так скажет: «Надо иметь свое уважение!» То есть, нет, так: «Надо проявлять к себе мое уважение!» То есть: «Надо… надо… Уф…» Запутался.
Межу прочим, он давно уже хорошо себя ведет, он же не маленький. Никто-никто: ни мама, ни брат, ни полицейские (неизвестно, кого он боялся больше) уже не должны на него кричать. От этого он расстраивается, как гитара. И в животе начинает крутить, как в миксере.
Время – 18.00. Тедик настроил гитару и попрощался с Человеком-Барабаном.
Он поерзал на комбике, устраиваясь поудобнее, и начал петь, глядя вслед уставшему тяжелому барабану, уснувшему на человеческой спине.
Его голос разносился по всей улице. К нему начали притягиваться люди. Они спешили и шуршали как жуки: и от метро, и с разных концов пешеходной линии. Это хорошо. Пусть подпевают и танцуют. Пусть поклоняются его таланту. Ему нравится радовать людей. Еще лучше, когда его снимают на камеру и фотографируют. Он привык, он же Артист. Только Артист не любит, когда подходят слишком близко, от этого ему становится тревожно. Будто сверху на него валится тяжелая душная шуба, шириной в пол-неба. И в ушах начинает гудеть, как в испорченном микрофоне.
Вдруг он резко поднял лицо к небу, не прерывая песни. Потом обернулся на часы на башенке здания Макдональдса. 18.10. Он широко улыбнулся во время песни. Мог еще шире, но как бы не заглотить всю тучу вместе со всем, что в ней есть. В туче наверняка полно микробов.
Ага! Ага! Тучи-то он все-таки разогнал! Своим голосом! Он ведь так и знал.
Он много что знал. Знал, что уникален и таким родился. Знал, что он – Артист. И что всё будет хорошо. Ну а как же иначе?
Он закончил петь, и люди восторженно зааплодировали.
Он – Тедик, ему 25 лет.
Лада
В середине мая она потеряла вкусовые ощущения. У нее появилось отвращение к еде. Курица воняла рыбой, картошка – вареным носком, сливочное масло – мертвым животным, рис – мышами, а чай – смектой. Соль казалась речными камнями, а хлебцы – хрустящими насекомыми в панцирях. От одного вида яйца ее просто воротило. На что ни посмотришь, все – ф-ф-у-у. Она ничем не болела. То ли вдруг случилось пищевое расстройство, то ли она просто потеряла вкус ко всему. Потеряла вкус к жизни?
В середине мая много чего случилось, но важно, что все – сразу. Она рассталась с Марвином. Марвин – ее парень, уже бывший. Красивый-умный-замечательный-заботливый. Не сказать, чтобы она любила его, нет… Но он так восхищался ею, дарил такие роскошные букеты, таким был рыцарем, ах-ах! Куда все подевалось? Балабол!
А еще ее не допустили к годовым экзаменам в колледже, она оказалась неаттестованной по трем предметам.
А еще ее родители решили подать на развод. А еще… что еще? Да разве этого мало? Все это сразу – локальный конец света.
Ах да, она же еще лишилась работы. У нее был неплохой заработок, в магазине «Подружка». Ей нравилось работать, но не только из-за того, что можно было набрать себе пробников косметики, быть в курсе новинок и брендов, не только из-за того, что можно было иметь деньги на собственные расходы. (Самостоятельные деньги = маленькая независимость!) Ей по-настоящему нравилось консультировать людей и подбирать им косметику. Лада почти не пользовалась декоративной косметикой, только «уходовой». Она заметила, что все больше мужчин и парней начинают ухаживать за собой. Ей нравилось вглядываться в лица, как в сырые скульптуры, в которых можно что-то долепить, подкорректировать и подправить. А еще она рассчитывала на закон об эмансипации. Если бы она юридически считалась самостоятельным работающим человеком, она бы могла отделиться от родителей (от обоих!) и жить одна.
Родители решили развестись. Вот какие молодцы! Не могли подождать, пока ей стукнет 18 и птичка вылетит из гнезда? Вот же не терпится! Ладно, Семья – отдельная долгая история…
– Лада, ты будешь есть? – мама нарезала красный перец кровавыми сочными полумесяцами.
Ладе казалось, будто ей отрезают пальцы, она даже посмотрела на свои руки.
Вот будет их потом искать, как гоголевский персонаж искал свой нос. Как его там? Коллежский асессор Ковалев.
– Нееее. Не могу, – скривилась Лада и схватилась за живот.
Лада достала мороженое из морозилки. Это единственное, что она пока могла есть.
Она вошла в свою комнату, скинула джинсы прямо на пол. Пусть! Порядок не поможет, когда рушится жизнь. В отличие от коллежского асессора, У Лады в доме не было какого-нибудь Ивана, который мог подобрать и развесить одежду.
Лада стала стягивать носки, но они не стаскивались, мешала тугая манжетка с резинкой. Резинка оставила на щиколотке лиловый ободок, под которым расплывался отек.
Сколько родители живут вместе? Как минимум – 17 лет, потому что столько лет Ладе. Вспомнила, они вместе – больше двадцати лет. Они же проучились в одном универе, а потом завели себе Ладу. Чтобы жить семьей, наверно, да? Но спустя семнадцать лет передумали и решили жить каждый для себя.
«Двадцатилетняя Верность – это как старые носки с тугой резинкой», – подумала Лада. Еще кое-где греют, но жмут и ни от чего не спасают. Хочется их скинуть.
Лада посмотрела на себя в зеркало. Она выглядит на все 100! На 100 лет. И чувствует себя на столько же. Она – древняя черепаха. Ей не может быть 17, это ошибка! Иначе почему ей уже давно все надоело?
Ладу скрючило от страшной ноющей боли. В голове трещало так, будто прямо в ее комнате рубили дрова. Да, еще у нее, ко всей куче проблем, «эти дни…» Эти дни, про которые можно сказать в школе только шепотом, только учителю физкультуры, застенчиво потупив глаза. Если физрук мужчина, то повезло: он в беспомощном положении, он пристально смотрит в журнал, понятливо качает головой и отпускает каждый раз с урока. Он же не отмечает в календарике, у какой девочки в какой день начинаются «эти дни». Бывает, что раза по три в месяц можно сослаться на женские недомогания. Кстати, почему до сих пор на эти темы – табу в школьном обществе, если и так все всё знают? Почему у них в школе не было уроков сексуального воспитания? Неужели лучше перешептываться и пересылать друг другу мерзкие ролики?
Лада лежит на диване и смотрит в потолок.
Скоро мама спросит, как она будет выбираться из «хвостов» и исправлять оценки. Никак… Она будет лежать, как больной кабан, и копить кучу мятых вещей в углу.
В доказательство Лада бросила обертку от мороженого на джинсы. Вот! Но она знала, что не сможет слишком долго свинячить, она слишком приучена к порядку. Приучена, вот именно. Как кот – к горшку.
Хочется громко включить музыку и закричать. Хочется кричать изнутри.
Аааааааа!
Правда, ей все равно не переорать сумасшедших галок за окном. У этих все время какие-то птичьи скандалы, истерики и разборы полетов.
Ну и настроение! Хочется на все забить и плеваться. На учебники тоже.
Может, посмотреть какой-нибудь добрый, совсем наивный мультфильм? Вот бы сейчас вернуться в детство и смотреть только светлые невинные мультики! Может, включить «12 танцующих принцесс?» Хочется побольше розового цвета и блесток. Или про фей? Это же так прекрасно… О, нет, она начнет завидовать прозрачным крылышкам феи Динь-Динь.
В 17 лет крыльев не выдают!
В детстве можно было себя напугать, а потом уговорить: все понарошку! А сейчас – что? Сказать себе можно. Но остался ли кто-нибудь наивный внутри тебя, кто поверит?
Она прислушалась к музыке из диснеевского мультфильма. Такая волшебная, нежная, такая звонкая, кто это придумал? Как будто запрыгнула в хрустальный колодец, а там – Детство. И радужные круги по воде. Ну кто сумел такое написать? Это же гениально! Как будто она, Лада, была покрыта твердой неприятной коркой, но вдруг очнулась посреди леса и умылась теплым дождем. И можно дышать! Лада разрыдалась.
Музыка пахла лепестками, ракушками и абрикосовыми косточками, какао и мятой, земляникой и снегом. Взрывная карамель, мармелад, вафельные трубочки, мандарины, молочный коктейль…
«Сама не ожидала!» – сказала она себе, вытирая слезы.
Может все-таки что-то сдать в колледже? Хоть один предмет! Но не было ни силы, ни воли. И Лада бессильно свесила руку на пол. По полу катались рулоны – чертежи мостов. Ее будущих мостов. Да, да, она же собиралась проектировать мосты будущего. Перешагивая через мосты будущего, к Ладиной руке приблизился кто-то с мокрым носом. Мокрый нос со свистом обнюхал руку.
Вот! Вот, единственный человек, который ее любит – Кот!
– Иди сюда, Козлик!
На Ладу что-то нашло, и она еще раз набрала номер Марвина. Быстро, чтобы не передумать. Ведь он с таким чувством убеждал ее, что ужасно хочет что-нибудь сделать для нее («Ну позвони, прикажи что-нибудь, и я тут же прилечу к твоим ногам!») И что она всегда-всегда может к нему обратиться, если ей станет плохо. А ей сейчас – хуже, чем плохо. Ей страшно.
– Солнышко, извини, я сейчас занят… Горю, горю, как всегда. Куча работы! Я перезвоню.
Он и вчера собирался перезвонить. И две недели назад, когда у Лады только начался маленький конец света. Теперь уже – все, Апокалипсис.
– Не перезвонишь! – ответила Лада коротким гудкам.
«Заблокировать контакт».
Голову обложило ватой. Позвоночник ныл и просил избавить его от сколиоза.
За стеной родители ходили тихо, на цыпочках, как воры. Они что-то замышляли за ее спиной. Они собирались украсть у Лады что-то важное. Родители Лады – два профессора, два лингвиста, владеющие пятью языками – не могли найти общего языка, не могли договориться друг с другом и не сумели ничего объяснить своей дочери на единственном родном языке.
Козлик запрыгнул на кровать и стал осторожно пробираться по Ладе, словно по холмам. Добравшись до плеча, он уткнулся в шею и засопел.
– Спасибо, друг, теперь я не смогу пошевелиться. Все, спим.
Тедик видит кое-кого
Он видел девушку, пока играл. Девушек было много, таких разноцветных бабочек, но он видел одну отдельно. Она была красивая, но грустная. И темная-темная, как ночь. Но в Питере как раз начинаются белые ночи! Значит, как зимняя темная ночь. Тедик чуть не расхохотался. Как здорово он придумал!
Ему очень хотелось её развеселить. Иногда он пел для девушек, чтобы им нравиться. Для них в его репертуаре имелись специальные песни. Ему хотелось, чтобы им было хорошо. Он вообще любил девушек. Он был уверен, что нравится им. Конечно! Априори! Ведь они всегда ему улыбаются. У них яркие платья, украшения, ноги, каблуки, волосы.
Он гордился тем, что у него много поклонниц.
«Да, они меня обожают, – счастливо улыбался он. – Вон сколько писем написали ВК! Возможно, они в меня вообще… влюбились»??? Аааа, точно!»
От своей внезапной догадки он даже зажмурился. Влю-би-лись! Ну надо же!
Он рассказывал про влюбленных девушек маме. Больше рассказывать было некому. Брат с некоторых пор жил отдельно (и хорошо, меньше будет доставать Тедика!). Мама кивала и снова смотрела любимый сериал. Нет, иногда она оборачивалась и говорила:
– Обманут они тебя, вот увидишь. Всем им нужны деньги. Не связывайся с ними!
Он сердился. Ничего-то мама не понимает. Это же – по-клон-ни-цы! Сегодня то одна поклонница подходила к нему, то другая. Они кидали сторублевки в чехол от комбика. И даже по две купюры кидали.
Девушки прекрасны. Априори! Они такие… выпуклые. У них есть шарики… Тссс… Он никому про них не скажет. И женщины тоже выпуклые. А в чем тогда разница? Он не знает.
У него никогда не было девушки.
Он закрыл глаза и представил эту самую – темную, как зимняя ночь. Красивую и сказочную. С длинными перепутанными волосами. Такими же, как его мысли. Она проходила мимо него каждый день, но как будто не замечала его и никогда не останавливалась. Иногда она была с высоким парнем, одетым как мажор. Тедик терпеть не мог мажоров. Когда его спрашивали: «Почему?», он отвечал «У-ух, эти мажоры!» и было понятно, что когда-то они здорово насолили Тедику.
Тедик придумывал, какую песню исполнить, если сказочная девушка вдруг остановится. Придумал! Он выучит новую песню! Совсем специальную! Он вскочил с кровати, схватил наушники и начал искать самую специальную песню.
Лада кое-что слышит
В пятницу вечером она решила рвануть в сторону Университетской набережной. Она закачала в телефон новую музыку, чтобы слушать по дороге, быстро шагать (ей нужны 10 000 шагов) и смотреть на воду. Но наушники сломались.
«Победитель по жизни!» – прошипела Лада, выбросила наушники и пошла помедленнее.
Она брела по Шестой линии, нет, плыла по дорожке из фонарных бликов. Она фантазировала. Ну и что? Многие шестнадцатилетние люди фантазируют. Но не все в своих фантазиях проектируют мосты. Лада мечтала спроектировать уникальный мост. Это – не совсем то, что воздушные замки. Ее мечты – из камня и цемента, алюминия и стали, кирпича и железобетона. Для начала – полет фантазии. И уже потом – инженерная мысль.
Каждый вечер, когда она идет по Шестой линии, ее сопровождают фонари. Они не дают ей покоя. Фонарные существа выглядывают из-за лиственниц, прячутся, подмигивают, снова строятся в ряд. Кажется, будто они поворачивают светящиеся головы ей вслед. Живые фонари. Они пригодятся ей для мостов. Что, если круглощекие фонарные головы оторвутся от своих чугунных насестов и взлетят вверх, как воздушные шары? Зависнут в небе и потом плавно устремятся по воздуху к Неве…
Возле памятника Васе Корчмину две девушки и парень, похожий на Гарри Поттера, читают стихи. Отличные стихи, Лада слышала их на конкурсе чтецов. Поэта не узнать невозможно.
Замечали вы –
качается в каменных аллеях
полосатое лицо повешенной скуки,
а у мчащихся рек
на взмыленных шеях
мосты заломили железные руки.
У каменных ног Васи Корчмина лежит шляпа и просит денег. Лада бросила монетки выступающим. Актерское чтение стихов – это работа, ее надо ценить.
Солнце изласкало вас назойливостью овода
– в ваших душах выцелован раб.
Я, бесстрашный,
ненависть к дневным лучам понёс в веках;
с душой натянутой, как нервы провода,
я –
царь ламп!
Кстати, возле этой кофейни, напротив Васи Корчмина, Марвин дарил ей громадные букеты роз убийственно красного цвета. В этой кофейне они часто пили капучино с пирожными и хохотали. Что он там плел?
«Ах, ты такая, ты вся искришься, с тобой так весело, я твой рыцарь, траляля…»
А сейчас, когда она не искрится, и лицо у нее как у больной унылой овцы, и с ней стало невесело? Все, не нужна. Как только она произнесла слово «проблемы», рыцарь завел другую песню.
«Извини, я занят… Сожалею… Ты, сильная, ты справишься. Я в тебя верю».
«Я в тебя верю» – означает: «Справляйся сама, я тут ни при делах».
Придите все ко мне,
кто рвал молчание,
кто выл
оттого, что петли полдней туги, –
я вам открою
словами
простыми, как мычанье,
наши новые души,
гудящие,
как фонарные дуги.
Откуда-то из детского сундучка в ее голове выскочили другие стихи Маяковского:
У меня растут года,
Будет и семнадцать.
Где работать мне тогда,
Чем заниматься?
Ей скоро 17… Почему так быстро? Куда сбежали принцессы и драконы? Кто выбросил наклейки с динозаврами? Кому отдали ее любимого бархатного осла и безоблачное ничегонеделанье? Одни вопросы.
Она прогулялась вдоль Невы любимой дорогой, но в этот раз дышалось тяжело. Мешали серость и сырость. Враждебная мрачная вода гнала куда-то сама себя. Да еще этот ветер, такой нервный и злой, толкал Ладу в спину, будто враг. Что такое? Ведь она всегда любила прохладу.
Фонарные головы, поплывшие за ней, набрали скорость, захотели ее догнать. Потом они зловеще зависли в воздухе и рухнули с высоты на Благовещенский Мост. Разбились вдребезги.
«Добро пожаловать в мой мир!» – сказала Лада.
Быстрым испуганным шагом она ринулась обратно, на свою родную Шестую линию. По дороге она встретила Трезини.
Она поклонилась русскому зодчему итальянского происхождения.
– Приветствую, Трезини!
Такой у них был ритуал. Доменико стоял в той же позе со своим циркулем и рулоном. Он не мог поклониться в ответ, иначе слетел бы с его бронзовой головы вычурный бронзовый парик.
– А ты все в той же шубе? – спросила его она.
Откинув голову, он любовался то ли Английской набережной, то ли колокольней Петровпавловки.
– Ну, пока!
Шестая линия приближалась. Так… сначала уличный скрипач, он почти всегда стоит на углу. Сейчас он доигрывает «Колыбельную» из «Лабиринта фавна». Это нереально… Нереально красиво и пронзительно.
А вот и неподвижный Корчмин. Стихи еще не закончились. Лада подернула плечом, будто замерзла от строчек о флейтах и трубах. Где-то впереди должен показаться саксофонист. Что-то его не слышно сегодня.
Стихи остались за спиной. Послышался звон струн. Стало теплее. Долетали обрывки песни. Что-то про штиль и забытый корабль. Надо же, какой голос! Сильный, бешеный, отсекающий все остальные уличные шумы.
Да, Шестая – самая любимая линия на Ваське. Сердцевина этой линии – между Большим и Средним проспектом – всегда светится. Это линия тепла, полоса музыки. Что-то держит теплую атмосферу. Тайны старых домов, запахи кофеен, фонарные блики, игра музыкантов.
Но сейчас Ладе казалась сама себе ненужным больным животным. Из колледжа скоро выгонят, однозначно. А начинала-то! Как лучшая ученица, да-да! Резво, бойко, гиперактивно! И вот… Не оправдала ничьих надежд.
Лада чувствовала, как приближается нечто вроде депрессии. Вряд ли преподавателей устроит ее объяснение. «Я что-то такое чувствую, но вы все равно не поймете».
Где-то внутри Лады дрожала маленькая мышь. Беспомощная мышь храбрилась, придумывала кучу оправдательного вранья. Она ничего не могла придумать, только устраивала беспорядок в голове, царапалась изнутри и тихонько пищала: «Нет, нееет!»
Ноги домой не шли. Хотелось шагать и шагать по своей линии туда-сюда, пока не свалишься без сил.
Интеллигентный алкоголик сделал ей комплимент и «дико извинился». Оказывается, здесь так много пьяных. Не замечала… Раньше ей встречалось столько красивых нарядных людей, куда они все делись?
Люди попадались какие-то уродливые, злые. Одна старуха специально стукнула Ладу сумкой по ноге. Старые дома слепо смотрели на нее, им не было до нее дела так же, как и прохожим.
Женщина-великанша с табличкой «Цирюльник. Стрижка за 250 рублей» выкрикивала что-то про прически. У нее было абсолютно доброе и абсолютно дебильное лицо. В ушах Лады звенела назойливая реклама про помощь ближнему: «Деньги до зарплаты». Ага, помощники. Ладе стало дурно.
Но вдруг ее как будто кто-то позвал. Точнее, что-то. Это была следующая песня музыканта. Музыка показалась знакомой и довольно популярной. «Сплин». На нее миллион каверов. Но все-таки этот голос необыкновенный! Он разливался вдоль всей линии и в то же время возносился вверх. И он притягивал ее. Лада пошла на зов.
Скоро рассвет,
Выхода нет,
Ключ поверни – и полетели.
Нужно вписать
В чью-то тетрадь
Кровью, как в метрополитене:
Выхода нет… Выхода нет…
Это точно…
Музыка взяла ее за руку и потащила за собой. Бормоча о безвыходности, Лада подчинилась.
Когда она достигла того пятачка, где пел музыкант, то вросла в землю, как фонарный столб. «Я становлюсь фонарем. Скоро совсем офонарею!» – подумала Лада. «У меня вот-вот засветится голова».
Она прослушала одну песню, и другую, и третью стоя, не шелохнувшись, в том же офонаревшем состоянии. Потом она ожила. Ей показалось, что ее погладили по щеке. Или волшебный нарнийский лев дохнул на нее. Что в груди ее расцвел цветок. Что выросший цветок вырвали из груди. Лада поняла, что щекам горячо. Неужели прослезилась?
– Я – тряпка! – сказала она себе. – Или истеричка.
И лампа не горит,
И врут календари.
И если ты давно хотела что-то мне сказать,
То говори.
Конечно, она давно хотела всем все сказать! И скажет! Лада почувствовала, что цветок выдрали из груди вместе с шипами и колючками и что теперь ей не больно дышать. Лада расправила плечи. Ее позвоночник вытянули и выпрямили. Действовал невидимый мануальный терапевт. Лада все еще стояла, замерев и прислушиваясь к ощущениям. Теперь под лопатки что-то нежно воткнули и прокрутили. Крылья?
После пятой песни Лада поняла, что крыльями можно шевелить. И что если она не фея, то – бэтмен! Кто-то вроде того. В общем, у нее все получится. Все!
После Шестой песни она все-таки на секунду вспомнила про Марвина, но с недоумением, типа: «Да кто он такой? И зачем он был?»
Когда музыкант сложил микрофон в ящик и стал сворачивать провода, Лада опомнилась. Она поспешно приложила салфетку к ресницам (тушь потекла!) и с испугом оглядела публику. Не увидел ли кто, как она тут расплылась?
Но многие были так же, как она, в состоянии транса. Необыкновенный голос ударил целебным током не только Ладу. Получившие заряд люди устремились к музыканту и окружили его, чтобы похлопать по плечу, поблагодарить и спросить о чем-нибудь, неважно, о чём. Лишь бы прикоснуться к нему хоть словом.
Лада налегке, без колючек в груди и скребущихся мышей внутри, полетела домой.
Тедик ищет судьбу
Сегодня случилось нечто! Он видел ЕЁ. Эту девушку с запутанными волосами.
Это – все! Все! Теперь она будет приходить к нему каждый день, чтобы услышать его песни. Это она сегодня стояла возле газетного киоска и слушала его, точно!
Тедик сам не заметил, как затащил и тяжелого себя, и тележку с громоздким усилителем на четвертый этаж. Первым делом Тедик посмотрелся в коридорное зеркало. Он сильно пыхтел и не мог втянуть живот. Надо купить новые джинсы и новую куртку. Из старых он, кажется, вырос. И кепку! В кепке он круто смотрится. И красную футболку. И трусы тоже, на всякий случай.
Тедик бурно топал по всей квартире и искал свои вещи. У него тут небольшой творческий беспорядок, но ничего страшного. Он же Артист.
О! Рубашечка! Он про нее давно забыл. А это что? Ремень. Тьфу ты! Он же вторую неделю его разыскивает.
Маленький Топпи принялся прыгать через вещи, скулить и вилять хвостом. Решил, что поиск вещей – это такая игра.
– Мам, я сегодня видел ЕЕ! – радостно закричал Тедик, отодвигая кровать.
– Кого? – спросила мама, не отрываясь от сериала.
– Ну как кого? Я же тебе про нее рассказывал, ты что!
– Ты мне много про кого рассказывал.
– Ну про эту-то как можно забыть? Она же – не все. Я думаю, это – судьба!
Мама вздохнула.
– Ты каждый раз так думаешь.
Тедик поднял палец вверх.
– Потому что у меня – интуиция! И я никогда не подвожу свою интуицию!
Тедик поползал по полу, поискал свой клад. У него ведь есть такая волшебная коробочка… Пиратский сундучок. Где же он? Главное, чтобы мама не подглядывала…
– Ой, мам! Я же принес тебе цветы!
Тедик бросился к своему комбику, достал из бокового кармана чехла букет хризантем. Сначала сфотографировался с ними сам, чтобы выложить в своей группе, потом торжественно вручил маме.
– Спасибо! Поклонники подарили? – спокойно спросила мама.
– Конечно! – гордо ответил Тедик. – Ну не сам же я буду покупать. Они же дорогие!
Тедик снова плюхнулся на пол в поисках волшебной коробки, пиратского сундучка.
– Так как ее зовут? – спросила мама.
– Кого?
– Ну твою судьбу. Которую ты видел сегодня.
– А, эту… Не знаю, мы еще не познакомились.
– Ясно…
– Ой, Топпи, какой у тебя веселый хвостик! Ты мне штаны порвешь. Топпи, ты что, косточку хочешь?
Тедик повалился на пол и заливисто засмеялся, тиская Топпи. Топпи тоже залился счастливым лаем.
– Ну и как она выглядит? Ты помнишь? – насмешливо спросила мама.
Тедик заигрался с собакой и уже подзабыл, о чем разговаривал с мамой.
– А-а! Ты об этом! Конечно, помню! Погоди, открою свою страницу. Наверняка она добавилась и написала что-нибудь!
Тедик с горящими глазами уселся за компьютер.
– Ого! Двадцать сообщений, мам! Ты знаешь, сколько у меня было поклонников сегодня! Не протолкнуться! Так… Группа музыканта…
Тедик внимательно прочитал хвалебное сообщение и несколько «спасибо» от поклонников и поклонниц.
– Мама, я тебе сейчас один отзыв от поклонника прочитаю! Вслух прочитаю!
Он с выражением прочел маме самый хороший отзыв.
– Мам, а что такое «искра Божья»?
– Это когда человека Бог наградил каким-то даром, необыкновенными способностями.
Тедик счастливо и гордо рассмеялся:
– Правильно, значит, сказали! Это про меня, точно!
Тедик отправил кому-то несколько сердечек в ответ на отзывы. Написал «Привет! Как дела? Что делаешь?» нескольким девушкам. Кого-то лайкнул. Принял двух людей в свою группу.
– Ого, уже 235 человек у меня в группе! – азартно хлопнул он себя по коленке. – Ну почему же они не добавляют фото и видео с концерта? Вот жадины!
Кому-то Тедик ответил о продаже старого усилителя, немного поторговался.
– Ага, нашли дурачка!
Тедик выложил свое фото с хризантемами с надписью «Несу цветы для мамы». Потом ответил на вопрос о своем репертуаре. В общем чате уличных музыкантов записался на выступление… Повесил объявление на стене группы о завтрашнем концерте.
Ага, ему же еще надо пройти новый уровень в «СтритРейсерах». Увлекшись гонками, Тедик напрочь забыл, зачем открывал страницу.
– Ну? – спросила мама часа через два. – Нашел?
Тедик обернулся. О чем она? В его голове завертелись мысли-мысли-мысли. Может, мама знает о его пиратском сундучке? Но она не видела, как он его доставал, она живет на другой половине комнаты.
Может, он что-то потерял? Что он мог потерять? Велосипед? Деньги? Сумку? Ключи? Его будут ругать?
Он схватился за карман. Ф-фух. Айфон на месте! Что тогда?
– Что? – испуганно спросил Тедик и замер.
– Девушку! – улыбнулась мама, но Тедик этого не видел из угла своей половины комнаты.
– А-а-а, – Тедик растерянно повернулся к монитору.
Экран мельтешил фотографиями разных девушек и женщин, которые добавлялись к нему в друзья и в участники группы, что-то писали, лайкали и репостили. Новенькие за сегодня тоже появились, штук пять.
Они все были хорошие, вроде… Особенно если не старые, не толстые и не школьницы. Со школьницами у Тедика тоже были свои старые счеты, как и с мажорами. Но он почти совсем не помнил, как выглядит ТА.
– Запутался… – почесал макушку Тедик.
Мама так и знала. Она кивнула сама себе и успокоилась.
Лада пытается наладить мосты и строит границу
Лада вбежала в парадную и понеслась по лестнице, задыхаясь от прилива сил. Она любила говорить «парадная». В ее доме была настоящая парадная лестница! До революции здесь держала доходный дом баронесса фон Била, а два века назад владельцем здания был художник Ботман.
Лада все может! Она справится! Все, что ей нужно сейчас – кульман, рейс-шина и ватман! И она натворит чудес! Она сдаст долги по всем предметам. Она еще понастроит мостов! А сейчас – срочно! – спасти свою семью, проложить мост между этими развалившимися берегами: берег Папин – берег Мамин. Ведь семья – это оплот! Короткое крепкое слово, означающее – крепостная ограда. Лада не позволит разрушить оплот. Она им объяснит. Она… Она споткнулось обо что-то большое и жесткое. Раздался грохот, и одновременно что-то робко обрушилось внутри у Лады. Может, уснувшая мышь выпала из гамака.
В коридоре стояли чемоданы. Папины чемоданы. Споткнувшись, Лада чуть не упала на один из них. На комоде лежала связанная стопка папиных словарей.
Лада медленно прошлась по коридору. Заглянула в гостиную. Такое ощущение, что она застигла двух воров за их черным делом. Два человека, с которыми она прожила 17 лет, сейчас торопливо шарили в шкафах, доставали вещи и укладывали, нет, забрасывали их в чемоданы, сумки, баулы и коробки. Они вели себя как чужие. Они грабили Ладу и разоряли ее детство.
Лада опустила руки. Только что приделанные крылья оказались слишком хрупкими и призрачными, чтобы все это выдержать.
Мама откладывала свои вещи в одну сторону, а папа – в другую. Похоже, они четко знали, что кому принадлежит. А ведь недавно все это было общим!
– Ну а меня вы как собрались делить? – спросила Лада.
Они обернулись и застыли с вещами в руках.
Она почувствовала, как дергается и кривится ее рот. Когда она нервничала, всем казалось, что она издевательски усмехается. В колледже ее считали слишком высокомерной. Она не возражала. Зато никто не доставал ее своим общением.
Родители растерялись. Мама не знала, в какую сторону отложить общий фотоснимок в самодельной рамке. (Девятилетняя Лада сделала ее из камешков, ракушек и стекляшек).
– Ты уже взрослая, Лада. Ты должна понять. Мы же всегда будем рядом, будем заботиться о тебе вдвоем. Мы тебя любим. Оба.
– Оба? Но по раздельности, да?
Они молчали. Лада схватила Козлика и прижала к себе. Он заметно нервничал: таращился по сторонам и дрожал всем телом.
– Ну и кто кому изменил? – с вызовом спросила Лада.
– Что? – мама ахнула и закрыла рот ладонью.
Конечно, о таких вещах не принято было говорить в их семье, так же, как и «об этих днях».
Лада оглядела родителей. Папа – похожий на печального пожилого спаниеля с обвислыми ушами и мешками под глазами. Мама – похожая на мягкую кошку. Для нее они были неразделимы. Их отношения всегда казались ровными. Они никогда не вели себя «как кошка с собакой». Нежная заботливая мама возле папы – всегда мур-мур-мур. Добрый верный папа всегда на защите семьи, и только на чужих – рррр.
Они вместе тихо сидели над книгами, тихо водили ребенка в садик, в больничку, в школу, в кино, в музей, в гости, в цирк, в театр, в зубнушку, в дом творчества… Теперь – что? Наигрались? Некуда стало водить?
Лада подозревала, что семейная жизнь – не только забота о ребенке и друг о друге. Есть кое-что еще… Она не помнит, например, как давно папа целовал маму и дарил ей цветы. Обнимала ли мама папу с любовью? С настоящей страстью? Есть ли у мамы красивый кружевной пеньюар? Ах-ах, нельзя же об этом… Опять – табу. Все знают, но никто не говорит.
– Кто инициатор? – требовательно спросила Лада, словно инспектор по семейным делам.
– Да я, я инициатор, – покорно призналась мама. – Папа ни в чем не виноват. Мне здесь нечем дышать. Он понимает меня и отпускает.
– А если я не понимаю тебя? Я не голосую, так?
– Дочь, у тебя будет все, что необходимо. Мы же будем жить вместе. Мы с тобой.
– Вместе? В каком месте? Почему ты тогда собираешь вещи?
Мама молча крутила семейный портрет в руках. Одна галька отвалилась от рамки и со стуком укатилась под плинтус.
– Тогда я остаюсь с отцом! – решительно выступила Лада.
Родители беспокойно переглянулись.
Еще один камешек вылетел из рамки. Тук! Семейный портрет разваливался на глазах.
– Дело в том, что … отец уезжает в Хельсинки. Ему предложили хорошую работу.
– Значит, я поеду с ним. Пап, забери меня с собой. Пожалуйста, па!
– Ты не сможешь продолжать обучение, – пробубнил печальный спаниель, опустив добрые карие глаза и повесив длинный нос. – Тебе придется оканчивать среднюю школу заново, чтобы куда-то поступить. А тебе ведь надо учиться…
– Я буду приезжать, я смогу экстерном! – умоляла до нытья в голосе Лада.
– Это неосуществимо.
– А? Что это за слово? Папа?!
Спаниель отвернулся…
Камушки и ракушки так и посыпались из фоторамки: тук-тук-тук… клац!
Лада отшатнулась. Отец оказался предателем. Тоже. Он будет откупаться от нее содержанием.
– Хорошо, – Лада проглотила и это. – Почему ты тогда, мама, собираешь вещи?
– Потому что мы переезжаем! – промяукала мягкая домашняя кошка, и что-то новое, лукавое, женское мелькнуло в ее голубых глазах. – Мы с тобой переезжаем, Лада. Эээ… в другое место.
Лада поняла. Мама уже решила, куда они переезжают и к кому. Ужасно.
– Нет!!! – закричала Лада изо всех сил, и никакого микрофона не понадобилось, чтобы ее услышал весь Васильевский остров.
Воробьи за окном чуть не свалились с карниза. Все голуби на Шестой линии поперхнулись крошками. Бакланы поскользнулись на мусорном контейнере в соседнем дворе. Чайки выронили добычу в Неву.
– Нет! Нет! Нет! Я не корзинка для белья. Я не бутылка масла. Не ботинок. Не лампа. Не подушка! Не часы! Не комод! Я даже не котенок.
Лада сама не понимала, что несла. При чем тут ботинок?
– Я остаюсь здесь! Здесь!
– Пойми, это невозможно. Нам нужно съехать отсюда как можно скорее. Лада, лучше начни собирать вещи. И ты успокоишься! – сказала женщина, ставшая далекой, которая хотела ее куда-то увезти.
Куда? К чужой семье? К чужому мужчине, похожему не на спаниеля, а на дога или добермана? Она не хочет и знать, на кого он похож.
– Оставь ее! – сказал человек, который был ее отцом семнадцать лет.
– Да, оставь меня! Оставьте меня оба! Разведитесь со мной!
Лада вбежала в комнату и с невероятной силой и быстротой придвинула шкаф к двери. Спиной она упиралась в стену, а ногами – в дверцы шкафа. Она отчаянно забаррикадировалась, как маленький герой из страшного детского фильма.
«Я найду подработку. Я смогу жить одна, смогу. Не знаю – как, но смогу. Я – бэтмен. Я – фея. Я – Золушка. Я – супергерой!»
Мама открыла дверь комнаты и деликатно постучала в заднюю стенку шкафа.
«Господи, как ребенок придвинул это чудовище? Шкаф же тяжелый!» – бормотала она.
– Лада! Лада, послушай. Мы намерены сдавать эту квартиру! – объясняли они с папой сквозь шкаф.
– Вы намерены? Прекрасно! Но я не вещь, понятно? Я – тоже хозяйка этой квартиры. Сдавайте ее вместе со мной!
– Лада, мы… мы ее уже сдали…
– Значит, вы сдали ее вместе со мной! И меня вы тоже СДАЛИ!
Родители затихли. Но Лада слышала, как родные люди продолжают воровато шуровать в квартире – собирать и упаковывать вещи.
– С квартиранткой я все улажу… – гудел за стеной отец. – Ведь я тебе говорил, что наша девочка еще не готова. Нужно было подождать, пока она поймет… Ты не хотела ее ранить и всегда оберегала, но, видишь, как получилось… Ребенок на эмоциях…
Между мною и родителями – шкаф. Между мною и родителями – граница.
Дверь шкафа скрипнула, из темноты на границу шагнуло маленькое существо и отряхнулось.
«Козлик остался со мной, на моей стороне» – подумала Лада. – «Хоть что-то согревает сердце».
Тедик строит планы и понимает суть вещей
Между мамой и Тедиком – шкаф. Место от шкафа до окна – его комната. Так они с мамой разделили одну большую комнату на две маленьких.
Тедик усиленно думал за шкафом. Думать – очень трудно, особенно если долго. Это как зашивать носок длинной-предлинной ниткой. Рано или поздно нитка все равно запутается и придется ее отрывать. А если мысль потеряешь, то вообще, получается, зря стежки делал. Все распарывать. Тедик зашивал носок только раз в жизни, когда жил… где-то там… На этом его швейный опыт закончился. Так вот… Мысль у Тедика была интересная. Чем привлечь эту красивую девушку со спутанными, как его мысли, волосами? Что ещё ей может быть нужно, кроме того, чтобы слушать его песни? Что ей нужно, кроме его голоса?
– По-моему, этого достаточно! – заверил себя Тедик и радостно засмеялся, подпрыгивая на кровати. – А ещё, а ещё… я могу покатать её на велосипеде! Точно!
Он поднял вверх палец и скосил на него глаза.
– Эврика! Я покатаю ее на велике!
– Всем им нужны деньги, – вздохнула мама из-за шкафа.
– Не подслушивай! – возмутился Тедик.
– Ты говоришь вслух!
– Я же не с тобой говорю вслух! Ну вот, ты порвала все мои нитки.
– Делать мне больше нечего. Какие нитки?
– Какие-какие… В голове!
Тедик покосился на свой пиратский сундучок с деньгами. Приоткрыл крышечку и заглянул одним глазком. Красивой девчонке нужны его денежки? Нет! Денег он ей не отдаст! Тоже мне, нашла дурачка!
Уж лучше остаться без девушки… Да кто она такая вообще, почему он должен тратить на нее свои заработанные капиталы? Тедик еще раз пересмотрел фото на своей странице ВК. Ну и кто из них – она? Он глубоко вздохнул. Тяжело быть Артистом. Столько поклонниц!
Он набрал в поисковой строке, что нужно делать, чтобы привлечь девушку с длинными волосами. Оказалось, девушек надо обаять. А как их обаивать? Интернет выдавал кучу советов. Например, парень должен быть самоуверенным и решительным. А разве Тедик не такой? Он привстал и погляделся в зеркало. Втянул выпирающий живот. Решительней не бывает! Но, с другой стороны, девушки, оказывается, любят веселых парней, чтобы их смешили. Тедику часто говорили, что он смешной. И смеялись… Да, над ним часто смеялись в школе… Но как же быть смешным, если ты – решительный? Тедик запутался. Плюс ко всему надо быть аккуратным и воспитанным. Ну уж это и так понятно. Тедик никогда не наденет на концерт что-то грязное и рваное. Потому что, если вещь заносилась до рванья, ее и стирать не надо, он ее просто выкидывает.
А еще оказалось, их надо водить на свидание, этих девушек. И это неизбежимо!
– Ладно уж…
Он порылся в своём складе под кроватью и достал пустую баночку из-под колы.
Тедик знает, что делать. Он будет потихоньку откладывать сюда монетки и те купюры, что помельче. Это будет специальный банк на личную жизнь. Когда денежек скопится достаточно для личной жизни, он устроит Свидание! У него будет настоящее Свидание! Вот это да! У Тедика в голове запел целый птичий хор.
Топпи прыгнул к нему на колени и заскулил.
– Свидание! – прошептал ему Тедик прямо в ухо. Тихонько прошептал, чтобы мама не услышала.
– А теперь пора играть! Топпи, хочешь косточку? Спой! Покрутись! Вот! – Тедик счастливо рассмеялся, а Топпи яростно залаял.
Собаку не нужно водить на свидание. Топпи любит его и так! Без возмездия!
Мама за шкафом прибавила громкость телевизора. Там, в сериале, кто-то вел расследование. Расследование за шкафом. Ну-ну.
«Я все равно докопаюсь до сути!»… «А в чем суть вещей?» – говорили в сериале.
Тедик посмотрел на Топпи, который с рычанием раскапывал свою косточку под грудой одежды.
– Вот – суть! – засмеялся Тедик и поднял палец вверх. – Топпи уже докопался до сути его вещей!
Лада начинает новую жизнь, в которую кто-то стучится
Лада проснулась оттого, что на нее кто-то смотрит.
Она похлопала ресницами и встретилась взглядом с котом.
– Козлик! Да, да, помню. У нас сегодня новая жизнь. Встаем! Чего ты хочешь больше, Козлик? Кушать или на горшок?
За стеной что-то шебуршало, топало и гремело.
Первой мыслью было: «Родители не уехали!». Лада схватила телефон. О, боже! Два часа дня! Ничего себе, поспала! Сообщение от родителей… Все-таки уехали. Разъехались с ней, в общем. Но оставили ей свои адреса. Вот спасибо, молодцы какие!
В шкаф кто-то постучал, но не так, как мама. Фанера отзывалась настойчивыми упругими ударами.
Потом Ладе показалось, что шкаф шатается и двигается внутрь комнаты.
Лада соскочила с кровати. Не хватало еще, чтобы некто ворвался в ее нору. Может быть, ее решили эвакуировать вместе с вещами?
Лада выползла из укрытия и прижалась к стене. Она стояла в коридоре в пижаме, со спутанными волосами и слипшимися ресницами. Ей сразу показалось, что она попала не в свой коридор, что в квартире – ураган, который сшибает ее с ног. Ураганом оказалась девушка с короткой стрижкой, которая носилась по коридору из кухни в гостиную и обратно.
– А, привет! Я боялась, что ты умерла. Не очень люблю покойников. Я – Нонна. Я буду жить здесь, за стенкой.
Нонна помолчала секунду и, не услышав ответа, продолжила:
– Ты – Лада, приятно познакомиться. Я пожарила омлет. Надеюсь, ты не против. Посуду помою потом, не беспокойся. Кстати, там тебе остался кусочек.
– Привет…
– Тебе не срочно нужна ванная? Я собираюсь занять ее на полчаса. Кошачий горшок я поставила в коридор. Привет, привет, как тебя зовут, пушистик? Обожаю котов, хотя у меня аллергия.
– Эммм… Его зовут Козлик.
– Мило! Хотя мне больше нравятся овечки. Я вижу, ты интроверт! Обожаю интровертов! Они такие все в себе. У них столько мыслей в голове. Но, в общем-то, среди них встречаются интересные личности. Ты же творческая личность, да?
– Я…
– Ты же первокурсница, да? Учишься на дизайнера? А потом собираешься поступать в архитектурный. Верно же, да?
Лада неуверенно кивнула. Ее планы совсем недавно пошатнулись.
– Ну вот, и я студентка, только в институте, на третьем курсе. На психфаке, сдаю экстерном. Я – психолог. Будущий, конечно. У тебя есть проблемы? Ты хочешь об этом поговорить?
«Сейчас ты – моя проблема!» – хотела сказать Лада, но промолчала.
Лада взяла себя в руки и твердо сказала:
– Чтобы у меня не было проблем, прошу не мешать мне. Не вторгаться на мою территорию, не шуметь, не водить гостей и убирать за собой.
Девушка со стрижкой с размаху забросила в ванную полотенце, косметичку и расческу. Кое-что из этого грохнулось на пол и покатилось. Девушка пнула ногой тюбик с кремом, который валялся на пороге ванной комнаты.
– О, обожаю, когда человек умеет сразу ставить точки! Ты молодец! Не беспокойся.
Но Лада беспокоилась все время, пока ее легонько похлопывали по плечу и заверяли, что все будет ОК.
Девушка по имени Нонна скрылась в ванной и с грохотом закрыла дверь. Лада умылась на кухне. Чужой омлет она есть не стала, конечно. Тем более, от него шел запах плесневелого пня. Лада достала геркулес и сухофрукты. Она специально не стала варить геркулес, пока он не стал пахнуть чем-нибудь вроде вареной тряпки.
Лада брезгливо отодвинула грязные тарелки в сторону. В их кухне всегда был идеальный порядок. Но ведь сейчас ей придется жить с посторонним человеком. Надо быть терпимой к чужим недостатком и не опускаться до скандала. Она справится.
Лада вздрогнула. Из ванной донеслась устрашающая музыка. От того, что Нонна подпевала, то есть дико подвывала, становилось еще страшнее.
Лада помыла за собой посуду и направилась в свою комнату. Ей нужно порисовать и почертить, это успокаивает. Перед холодильником Лада притормозила и прикрепила магнитом листок с «Таблицей казни». Жуткая табличка! Лада недавно составила список предметов, по которым у нее долги. Если отметить все несданные предметы палочками, можно проиграть самой себе в «Виселицу». Лада поморщилась и скрылась в своей норе.
– Так! С чего начать?
Лада подошла к чертежной доске, подвигала рейсшину, посмотрела на чистый лист. Итоговой работой должен стать проект «Фантастический город». Не тема, а мечта! Казалось бы: вот где можно развернуться! Но разворачиваться было нечему. Художник работает головой и душой, а не руками. В голове у Лады – разбитые фонари. В душе – дрожащая мышь, которой хочется плеваться во все стороны.
Лада еще потянула время, почитала статьи о современных мостах, повозилась с Козликом. Прислушалась к себе. Тишина. Пусто.
С улицы донеслись знакомые звуки. Будто кто-то настраивает гитару. Лада распахнула окно и прислушалась теперь уже к звукам шестой линии. Да, это оно – вчерашнее нечто. Особенный голос. Парализующий голос. Но оживляющий. Этот музыкант, что, здесь каждый день собирается играть?
Лада влезла на подоконник. Напротив – лиственницы, скамейка, ресторанчик с немецким названием, правее – метрополитен. Лада шагнула на карниз и высунулась из окна, держась за раму.
Показался вагончик конки и спины лошадиных скульптур. Да, а вот, перед ними, и фигурка музыканта, как игрушечная. Он уже расположился на какой-то кубической штуковине.
Лада улыбнулась. Внутри переключился тумблер, отвечающий за настроение. Стрелка настроения поползла вверх. Все-таки у людей внутри тоже есть какие-то струны, которые нужно настраивать.
Лада отвернулась от улицы, спрыгнула на пол, встала перед доской и начала дирижировать карандашом под музыку. Она стояла босиком на теплом солнечном пятне и слегка раскачивалась. Музыкант запел.
Мы все потеряли что-то
На этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья,
Которые нравились мне?
Где твои крылья,
Которые нравились мне?
«Наутилус» прекрасен, но не все могут его достойно передать.
Лада впилась глазами в чистый лист и увидела, что там будет. Мост с крыльями! Передвижной летающий мост. Она давно вынашивала его в мыслях.
Карандаш взметнулся и затанцевал по бумаге. Он как будто был рад, что встретился с бумажным листом. Может быть, они когда-то росли в одном лесу – карандаш и лист.
Кстати, где твои крылья?
Лада привставала на цыпочки, тянулась, еле успевая за карандашом. То есть за мыслями и фантазиями, которые его вели.
Те увядшие отростки крылышек над лопатками, которые чуть не переломились вчера вечером, слегка зашевелились под футболкой.
Лада закончила работу. Осталось несколько уточнений, но лучше сделать это завтра.
Она поняла, что прошло уже несколько часов и что она ужасно проголодалась. Надо хоть до морозилки доползти и съесть мороженое.
Тишина в холодильнике,
Надолго смылись родители.
– Да уж, тишина, – Лада подпевала голосу с улицы.
Дверь в гостиную, то есть в комнату квартирантки, была открыта. А Лада уже успела забыть про соседку! Автоматически заглянула.
– Ой! Извини.
– Ничего, заходи.
Нонна сидела на широком подоконнике у распахнутого окна. Она была в рубашке и в трусах. Она дирижировала фужером. Рядом с ней стояла бутылка шампанского. Нонна подпевала музыканту. В эту комнату голос долетал еще явственней.
В комнате с белым потолком
С правом на надежду,
В комнате с видом на огни
С верою в любовь.
Нонна вытерла слезу и сказала:
– Ой, не могу! Ну что за голос! Кто это поет, ты знаешь?
– «Я хочу быть с тобой?» Наутилус.
– Наутилус пел 100 лет назад, а сейчас кто поет, на улице?
– Понятия не имею. Какой-то уличный музыкант, видимо.
– Очевидно! – засмеялась Нонна. – Я бы на твоем месте давно узнала имя. Разве ты его не слышала раньше?
– Здесь много кто поет и играет, я не обращала внимания.
– Обычно они ставят рядом с собой таблички со своим именем и адресом сайта.
– Мммм.
Нонна взмахнула ногой в сторону бутылки.
– Хочешь?
– Я не пью.
– Так и знала!
Нонна прислонилась затылком к откосу окна и прикрыла глаза.
– Мне надо… сходить в магазин, – почему-то отчиталась Лада.
– Угу, – не открывая глаз, отреагировала Нонна.
Лада быстро натянула джинсы и выбежала на улицу.
Путь в магазин лежал как раз мимо музыканта. Это случайность, но Лада успела на последнюю песню.
Крыши домов дрожат под тяжестью дней,
Небесный пастух пасет облака,
Город стреляет в ночь дробью огней,
Но ночь сильней, ее власть велика.
Тем, кто ложится спать —
Спокойного сна.
……….
Спокойная ночь.
Музыкант допел и вежливо поблагодарил публику. Голос у него был приятный, уверенный и мужественный. Кажется, он говорил, что будет петь еще где-то сегодня ночью. Лада не разглядела его, только поняла, что он взрослый, намного старше ее. Она немного постояла за толпой, у газетного киоска. Скрылась, как только раздались аплодисменты. Табличка с именем музыканта и правда нашлась. Но Лада постеснялась подойти и прочитать.
Потом она сделала небольшой крюк и перешла через арку на Пятую линию, потому что вспомнила, что магазин находится совсем в другой стороне.
Тедик и его кумирки
Сегодня Тедик был в ударе! Да, он сам это понимал. Он пел песню за песней четыре часа подряд. С 18.00 до 22.00.
А поклонники все просили: «Еще, еще!» Вот он зажег сегодня публику! Даже струна порвалась (в 20.35). Но он ее мигом заменил, не сходя с места.
Вообще, немного раздражает, что его все время просят сыграть Цоя. Каждый раз так. И в этот раз – такая же ерунда.
Один фанат прицепился: «Витю сыграй, сыграй Витю!» Кажется, он был пьяный. Тедик терпеть не мог пьяных, даже больше, чем мажоров.
Но Тедик ему ответил в микрофон, достойно ответил:
– Артиста надо уважать. Артист сам знает свой репертуар. Другие песни тоже надо слушать, не только Виктора Цоя. Может быть, мои зрители это уже слышали, и им хочется что-то еще послушать. Имейте свое уважение!
Он играл Цоя, играл Шевчука, играл Наутилуса, Сплинов, Лепса, Чайф, Агату Кристи, Арию, Би-2. У него же широкий репертуар, в конце-то концов. По желанию, он мог и Леонтьева, и Михайлова. Это для взрослых дам, конечно, для романтики.
А сколько девушек сегодня было! Некоторые – очень даже красивые. Особенно, если в коротких юбках. И все они – его поклонницы и кумирки. Ну что ж, пусть поклоняются, его талант не против. Так и должно быть.
Если бы девушки знали, как они его любят! Вот сегодня опять пришла та, которая ему понравилась: такая… прямая, темная, и волосы длинные и такие скрученные, как струны.
Он ее ждал, ждал, и она пришла. Получается, она – что, теперь тоже его поклонница? Ого! Между прочим, где-то он ее видел раньше. Вспомнил! В кафе. Она была с красными цветами. С ней был такой выпендрежный парень… Вот сразу видно, что мажор! Тьфу! Из тех, кого Тедик терпеть не может. Все им дают родители: деньги, машины, одежду. И вот, даже девушки к ним ходят на свидания с цветами. За что она ему цветы принесла? А он, Тедик, на все зарабатывает сам, своим трудом, своей гениальностью.
Брат Тедика – тоже мажор, у него есть квартира, машина и бизнес. Из-за этого бизнеса он и стал мажором. Они с мамой все время что-то замышляют за спиной Тедика. Наверняка хотят отобрать его пиратский сундучок с кладом. Но Тедик хитрый, его не проведешь!
– Привет, музыкант! Здорово выступил сегодня! – поздоровался с ним кто-то.
Тедик радостно улыбнулся, громко поздоровался в ответ и повез тележку с комбиком дальше.
Кроме денег, Тедик сегодня получил подарки: бутылку коньяка от щедрого дядьки в пальто, пакет молока и тельняшку от какой-то бабули, коробку конфет от девушки, монетку от иностранца и букетик цветов (кто его вручил, Тедик не помнит). Тедик был в восторге!
«Как хорошо, что поклонники дарят мне подарки, это значит, что я ценю их!» – подумал он.
Цветы он отнесет маме. Мама обрадуется и, может быть, не будет его сегодня ругать. Все равно ведь цветы некому больше дарить. Зачем они ему? А мама все-таки о нем заботится. Иногда…
Еще он купит косточку Топпи. Топпи так смешно злится, когда косточку отнимают! Надо поиграть с дружком и снять его на камеру. Хоть бы мама опять не заставила с ним гулять! Пусть сама гуляет, он же Артист, он очень устает.
– Привет, музыкант! Ну ты и Талантище!
– Спасибо! Знаю! – Тедик радостно улыбнулся и кивнул.
Он не собирался гордиться своим талантом и важничать, он просто признавал факт.
Тедик отсчитал пятьсот рублей от сегодняшнего заработка и положил в кошелек. А остальное он решил отнести в банк. Пусть копятся. Скоро ему понадобится новая «Ямаха». Это его рабочий инструмент, как-никак.
– Привет, музыкант! Спасибо, друг! Очень круто! Как ты запоминаешь столько песен?
– У меня – дар, – с улыбкой объяснил кому-то Тедик и пропыхтел со своей тележкой дальше.
А теперь он пойдет в «Теремок» и съест суп с блинами. Это будет пир! Мама на прошлой неделе отказалась ему готовить. «Сам себя корми», – говорит. Вот дает! Она думает, это так легко – таскать 11 кг на тележке и выступать перед поклонниками один, два, пять часов? Да он же просто трудоголик!
А он все равно ей цветы принесет. Пусть ей будет стыдно!
Нонна – локомотив
– Так, что мы имеем? Сколько у нас долгов? Ага! Шесть предметов! Душераздирающее зрелище! Ничего, видали и похлеще!
Нонна стояла возле холодильника и тыкала пальцем в «Таблицу казни».
– Тебе какая разница? – удивилась Лада.
– Вообще никакой. Так… Право я не беру, мне оно не нравится. Английский еще туда-сюда, могу песню спеть. Это – экономика, фигня какая-то, мне неинтересно. А это что? Обществознание! Все, я беру «Общество». Какие там темы?
– Отстань от меня, у меня нет проблем с учебой и вообще…
– Поздравляю! Впервые вижу человека, у которого нет проблем. Повтори еще раз!
– У меня нет проблем. И я не желаю, чтобы…
– А у меня есть. Понимаешь, у меня проблема такая – я люблю помогать. Мне нужна реализация. Я жить без этого не могу. Это мой крест.
– Но…
– Так вот, какие там темы по «Обществу»?
Лада нехотя достала телефон и зашла в учебный чат.
– Вот.
Нонна читала название темы.
– Общество как что? Как социальная система? Ф-фу… А как тебе это: «Современная политическая элита»? «Индустриальная революция: плюсы и минусы»?
– Ф-фу, – ответила Лада.
– Вот еще есть… «Демографическая политика в России; успехи и поражения».
– Ф-фу-фу! – воскликнули они хором.
– А вот – «Девиантное поведение». Это как раз – моя тема. Беру ее. Но тут написано, надо два реферата. О, вот еще! «Терроризм – зло против общества». Обожаю! Знаешь, сколько у меня материала? Насилие, терроризм, экстремизм! Как раз – мое.
– Но…
– Иди рисуй! – Нонна взяла Ладу за плечи и повернула в сторону комнаты. – Великие люди не должны тормозить из-за таких мелочей, как хвосты по общим предметам.
От Нонны невозможно было избавиться, она напирала как поезд, и тянула как локомотив. Она шумела и стучала так, что рельсы дребезжали и ходили ходуном. А ведь раньше у Лады были удобные накатанные рельсы. Лада по ним катилась, катилась…
«И чуть не скатилась под откос!» – сказала бы Нонна.
– Ты будешь строить мосты на бумаге. А я потом буду по ним ходить, – Нонна изобразила, как будет ходить по ним.
– Боюсь, не дождешься…
– Значит, внуки будут ходить.
Нонна в пятый раз за сегодняшний день заглянула в комнату Лады. Каждый раз она вставала перед куском ватмана, как громом пораженная. Да, эскиз моста получился удачный. Он словно выпирал, он готов был выдвинуться, устремиться вперед, слететь с листа. Правда, для защиты проекта Ладе еще нужно было продумать и внятно объяснить, как устроены механизмы.
– Это гениально. Это – мечта. Это – мост будущего!
– Такие мосты уже давно придумали, – проворчала Лада. – Мосты будущего уже в реале. Проект плавающего моста-трансформера в Китае. Он словно корабль с алюминиевыми парусами. Скручивающийся мост в Лондоне, он разворачивается как гусеница. Мост Миллениум в Гейтсхеде похож на челюсти гигантской фантастической рыбины.
– Не забивай мне голову! Она мне нужна для рефератов! Меня не беспокоить! Do not disturb! bitte nicht stören! прашу не турбаваць!
Нонна вылетела прочь, хлопнула дверью и закрылась в своей комнате.
Лада уставилась на «Таблицу казни». Даже если вычеркнуть один предмет, то…
Дверь гостиной распахнулась.
– Да, я забыла сказать. Я там присмотрела еще две темки по английскому и реферат по физре.
– Почему ты это делаешь? – подозрительно спросила Лада.
Но ее не услышали. За дверью включилась бешеная песня на немецком языке.
– Тер-ро-ризм! Тер-ро-ризм! – энергично скандировала беспокойная соседка, настраивая себя на нужный лад. – Эт-то зло! Зло-зло-зло!
Лада поплелась в комнату. Теперь ей нужно сделать личный вклад в уничтожение «Таблицы казни». Кстати, историю можно вычеркнуть. Лада уже сдала ее на «отлично», после прослушивания уличного музыканта, но на эту историю ушли все силы. А еще надо выучить миллион вопросов по праву. Возможно, это не так уж скучно?
Она открыла конспект. «Верховный суд… Вот что он вершит? Нотариус… Пособия… Основные конституционные права и обязанности граждан в России… Ага… Я не голосую! Забота о детях и нетрудоспособных родителях. Да уж… Понятия административного правоотношения… Ф-фу…
Так не пойдет. Она просто постареет еще на сто лет, пока все это выучит. Можно сначала выполнить недостающие рисунки, а перед сном почитать конспект, вместо снотворного.
С улицы донеслись знакомые звуки. И голос, уже ставший знакомым.
Возьми себя в руки, дочь самурая, возьми себя в руки.
От края до края становятся тихими звуки.
Лада улыбнулась. Да, пора взять себя в руки!
В конце концов, порисовать можно и на улице! Она хотела надеть голубое платье, но передумала. Кто-нибудь решит, что она нарядилась специально. Специально для чего? Для кого?
Нонна сегодня сказала: «Делай для себя, а не для других. Нравься СЕБЕ!»
– Угораздило же меня! Моя сожительница – психолог! – проворчала Лада.
Легко ей говорить, этой Нонне. Она, вон, вчерашнюю посуду за собой не помыла, волосы не расчесала и все равно сама себе нравится!
Тедик
Тедик деловито просматривал сообщения.
Так. Фанаты выложили его видео с концерта. Ну и молодцы, давно бы так! Ой, как смешно девчонка танцует!
А вот пишет какая-то женщина…
«Здравствуйте. Я получила огромное удовольствие от Вашего исполнения… Особенно мне понравилась песня про осень. Побольше бы таких талантливых людей!»
Тедик довольно улыбнулся. На стене надо писать отзывы, а не в личных сообщениях! Глупые какие!
«Я сегодня чуть не расплакалась, меня так поразил ваш голос! У меня недавно случилось горе, а вы очень поддержали меня. Спасибо Вам огромное!»
– Бедняжка! – посочувствовал Тедик и сам слегка расстроился.
Надо написать женщине что-то приятное. Он вгляделся в ее фото.
«У вас симпотичная сумка она вам очень идет к лицу! Не плачти пожалуйста!!!» – написал он ей.
«Здравствуйте. Вы поднимаете людям настроение своими песнями. Желаем дальнейших творческих побед!»
«Добрый день! Не рассмотрите ли Вы мои стихи? Про любовь и верность. Готов к сотрудничеству», – пишет какой-то поэт.
Можно! Тедик рассмотрит, конечно. Ему нужны хорошие песни, которые понравятся девушкам. Про верность им понравится. Априори!
«Я все хорошо рассматриваю», – ответил он.
«Почему вы не выступаете на ТВ? Вы подавали на заявку в «Голос»? Вам обязательно нужно участвовать в «Голосе», вы там всех порвете!»
Тедик пожал плечами: «А зачем мне это? Мне здесь хорошо. Там, небось, одни мажоры!»
«Какие у вас творческие планы?»
Ну какие у него планы? Расширять свой собственный репертуар, конечно. Творить! А еще… Ну уж нет, всех своих планов он не расскажет. Украдут еще!
Дальше тоже шло все от фанатов. «Мне понравилось, как вы пели «Сплинов», «Мне понравилось, как вы пели Егора Летова». «Парень, ты крут!» «Братан, это гениально».
Вот фанат посвятил ему строчки в стишках. У него уже было такое, когда фанат посвятил ему стих. Про музыканта, который поет на улицах Петербурга в любую погоду, радуя людей. А прохожие все мелькают, будто кадры из кино. Вот это было здорово! Ого, можно будет и на этот стих подобрать мелодию. Только пусть этот фанат досочинит немного, а то стих недоделанный.
Тедик перешел на свою личную страницу. Девушка пишет… А может, и женщина. Но точно не школьница.
«Привет. А ты симпатичный. О, ты еще и поешь? А какие ты песни поешь?»
«Разные», ответил он в сообщении и припечатал три сердечка, а вслух сказал с улыбкой: «Шарики у тебя ничего, большие такие! Наверное, ты замужем.»
Так, ладно… Что там творится в общем чате… Почему не записываются Трубачи? Почему они приходят вне очереди? Ух, они какие! Музыканты – не дураки! Есть же специальный чат! Вот завтра до Тедика поют барды. Поет его знакомая Лика Годунова. После Тедика выступает Человек-барабан, сразу все понятно. Все в свое время. Безбардак должен быть!
Он снова перешел на свою страницу Музыканта. Надо следить за порядком в группе! А то вдруг фанатки из-за него поссорятся!
А это еще от кого сообщение?
«Здравствуйте! Я – журналист, пишу об уличных музыкантах нашего города. Я заинтересовался Вашим исполнением и хотел бы взять у Вас интервью, если Вы не против. Можно записать интересный репортаж с места событий. Когда Вам будет удобно встретиться?»
Третье предложение было слишком длинным, и Тедик прочел еще раз, старательно шевеля губами.
Тедик подскочил, как ужаленный. Интервью! У него хотят взять интервью! Паника! Зачем его брать? Интервью – это много вопросов. О чем они будут спрашивать? Сможет ли он НЕ ответить? Что он должен отвечать? А что, если спросят о чем-то, о чем нельзя говорить никому? Какое еще у него событие случилось? Никакого события он не совершал, это он точно знает! Ой-ой! Мысли-мысли-мысли. Паника-паника! А-а-а! Что делать? Мама! Она не любит, когда у него что-то берут! Мама на работе. Велела не звонить из-за каждой ерунды. Конечно, его работа для нее – ерунда!
Тедик потопал по комнате, покружил вокруг стола, сбивая стулья и натыкаясь на Топпи. Тот семенил за ним маленькими шажками. Тедик резко притормозил, замер и посмотрелся в зеркало. Он посерьезнел за мгновение.
«Я – Артист. Артист занят!» – заявил он зеркалу солидным басом известного актера, который всегда играл генералов.
Тедик не шевелился. Из зеркала на него посмотрел Артист и кивнул Тедику.
Тедик отмер и уселся за компьютер. Он открыл файл «Шаблоны», пощелкал пальцами для бодрости и набил ответ журналисту:
«К сожалению в данный момент и в любое иное время соответственно я к счастью занят. И не могу дать вам репортаж. Априори!»
«Извините за беспокойство. Тогда в другой раз», – ответили ему.
Ф-фух! Пронесло! Другой раз – это еще не скоро.
Лада верит в совпадения
Лада с удвоенными усилиями взялась за «Право». Чтобы что-то выучить, надо сначала понять. А понимать не получалось. Определения будто специально были написаны такими путаными фразами, что в конце становилось непонятно, о чем шла речь в начале. Вот для кого это написано? Нонна вызвалась ее проверить.
– Если до 18.00 выучишь половину, успеешь послушать уличного музыканта, – вдруг сказала она.
– С чего ты взяла, что я собираюсь послушать какого-то музыканта? – удивилась Лада и собралась возмутиться.
– Ни с чего. Надо же выходить хоть куда-то. А музыка тебя вдохновляет. Почему – нет?
Возмутиться не получилось.
Нонна собиралась на работу. Два раза в неделю после учебы и оба выходных – субботу и воскресенье – она подрабатывала в ночном клубе. Откуда у нее столько сил? Лада, вон, с каждого собеседования приезжает в таком состоянии, будто ее пинали ногами.
– Кстати, советую тебе надеть голубое платье. Оно тебе очень идет.
– Для кого мне выпендриваться? – уныло пожала плечами Лада.
– Для СЕБЯ!
В жизни Лады появились странные совпадения. И все они были связаны с уличным музыкантом. Во сколько бы она ни вышла из дома, это время совпадало с его игрой.
Если она выплывала из недр метро, он уже пел, тут как тут, прямо перед ней.
Что ж… Всегда найдется минут десять, чтобы послушать пару песен. Лада вставала возле газетного киоска и рассматривала журналы. Лишь бы никто из знакомых не увидел, как она тут маячит. Но через какое-то время музыка так растворяла ее проблемы, что она забывалась и подходила поближе, и еще чуть-чуть поближе, как обезьянки к удаву Каа.
Ей показалось, что музыкант начал узнавать ее. Как только она спускалась по ступенькам метрополитена, он поворачивал голову в ее сторону, выхватывал ее из толпы и больше уже не упускал из вида. Иногда он вертелся, смотрел на часы на башенке Макдональдса и почему-то говорил вслух всем, который час. Иногда что-то искал в телефоне и шевелил губами. Еще он разговаривал со своими слушателями, и те одобрительно гудели, или подсмеивались, или выкрикивали что-нибудь подбадривающее.
Он всегда был в темных очках, или жмурился от солнца, или пел с полузакрытыми глазами, так что за его взглядом трудно было проследить. Но все равно ей было ясно, что он ее видит.
И то, что было, набело откроется потом.
Мой рок-н-ролл – это не цель, и даже не средство.
Не новое, а заново, один и об одном.
Дорога – мой дом, и для любви это не место.
Сегодня Лада не просто стояла столбом, она оглядывала людей. А ведь это интересно…
Песни музыканта слушают люди разных профессий, разных возрастов и разного социального положения. Вот асфальтоукладчики остановились и притопывали, подпевая. Вот то ли бандиты, то ли банкиры вышли из внушительных машин. Один даже уселся на асфальт в длинном кашемировом пальто и чуть не разрыдался. То ли над песней, то ли над своей грешной жизнью. Девчонки свободно пританцовывали под музыку рядом с исполнителем и хихикали. Музыканта слушали все! Изысканные женщины, простые тетки, развязные парни, кроткие старушки, представительные мужчины, почтенные старики. Все. Работяги и пьяницы. Принцы и нищие. Лада наблюдала, как меняются, светлеют и разглаживаются от прикосновения музыки лица людей. Чудеса… А дети! Дети так и кружатся под эту музыку, как яркие жуки! Что они понимают? Все понимают, хотя и по-своему.
Для Лады уличная музыка стала способом выжить. Воздухом и водой. Она поняла, что подсела на эти песни, что она все их откуда-то знает. Откуда? Это несовременные песни, но они живы, энергичны, правдивы и прекрасны, как нечто бессмертное. В основном репертуаре музыканта – старый добрый русский рок.
Лада прислушивалась к себе. Во всем теле вырастала радость. Она уже не могла без этой радости и была благодарна музыканту. Как и многие люди, которые стояли здесь.
В ее голове стала складываться небольшая заметка. Надо написать отзыв на странице музыканта. Хочется как-то поддержать его, выразить благодарность его делу. Пусть он знает, что люди ценят его труд и талант.
Лада присмотрелась к гитаристу. Он был таким серьезным, даже важным. Держался строго и солидно. Говорил четко, складно и артистично. Что он здесь делает, на улице? С такими способностями! Он поет не хуже, чем звезды на ТВ. Наверное, он здесь просто подрабатывает. Конечно, у него есть другая, основная работа. Например, он преподаватель в музыкальной школе. Или работяга, или офис-менеджер, а тут отрывается для души, заодно и подрабатывает.
В конце концов, она решилась и робко, бочком, подошла поближе к музыканту и прочитала табличку с именем.
После этого она сразу метнулась в сторону своего дома. Ей показалось, что музыкант привстал со своей колонки, или на чем он там сидел, и проследил за ней взглядом. Она изо всех сил постаралась выпрямить спину. Так, с идеальной осанкой танцовщицы, ей удалось дойти до своего дома. Спине было неудобно, непривычно, больно. Коленки слегка дрожали от напряжения.
«И мое сердце остановилось, мое сердце замерло!» – неслось ей в спину.
Придя домой после выступления музыканта, вся наполненная энергией музыки, словно хрустальный кувшин – заговоренной водой, Лада ничего не произносила и не делала лишнего, а сразу же бросалась рисовать. И рисовала так, будто ей диктовали на ухо: да будет так! Казалось, линии уже были проведены полупрозрачным маркером, а ее карандаш шел по проложенному следу.
Мосты, мосты! Фантастически прочные и легкоподвижные. Навеки скованные и летящие. Ей надо нарисовать еще один мост, пока ОН поет! Пока аккорды влетают в окна и усаживаются на верхушку мольберта, как птицы.
Пластмассовый мир победил,
Макет оказался сильней.
Последний кораблик остыл,
Последний фонарик устал,
а в горле сопят комья воспоминаний.
О-о, моя оборона –
Траурный мячик незрячего мира,
О-о, моя оборона –
Солнечный зайчик стеклянного глаза.
– Понимаешь, как будто рисую не я, кто-то водит моей рукой! – объясняла она Нонне.
– Это называется – Вдохновение, – понимающе кивала Нонна. – Музыка всегда влияла на художников, поэтов и писателей. Музыка, Слово и Живопись – в одной связке.
Тем временем музыкант исполнял понравившиеся песни по заказу.
Я наяву вижу то, что многим даже не снилось,
не являлось под кайфом, не стучалось в стекло.
Моё сердце остановилось…
Отдышалось немного… И снова пошло!!!
«А сейчас я с вами прощаюсь, друзья», – послышалось с улицы.
Аплодисменты. Голуби вспорхнули с подоконника.
Нонна, стоя на кухне с листьями салата в руках, тоже поаплодировала из окна:
– Классный проигрыш был в конце!
Лада открыла ВК. Музыкант нашелся сразу. Отлично! «Группа музыканта Эдуарда Морозкина».
Лада лайкнула несколько фотографий с его выступления. Они были замечательные, хоть и невысокого качества. Фото с праздников «Алые паруса», «ВМФ», «День города». Толпы людей вокруг музыканта. Такой Праздник-праздник. Герой с гитарой. Красиво он держит себя, красиво он держит гитару! Руки такие крепкие, мускулистые. Поворот головы, поза – все как у какого-то артиста. У какого? Лада не могла вспомнить.
Лада просмотрела одно видео со страницы музыканта. Как он точно исполняет песни Цоя! Сколько раз Лада слушала каверы на цоевские песни, ну никто так не исполняет!
Нонна заскочила в комнату внезапно. Лада не успела закрыть страницу музыканта. Нонна всмотрелась в фотографии и почесала щеку, покрытую маской из глины. Комок глины упал на светло-бежевый ковер.
– А, ты нашла его! – одобрительно кивнула Нонна.
Лада не успела даже смутиться, Нонна уже включилась в просмотр.
– Представляешь, оказывается, он поет здесь 5 лет! Почему я раньше не замечала? А я-то думала, что это я на него натыкаюсь постоянно? Я считала, это совпадение.
– Ты была занята другим. Была настроена на другую волну! – предположила Нонна.
– Знаешь, я хочу написать отзыв о его исполнении. Чтобы он знал, что его ценят по-настоящему. А то тут люди такую ерунду пишут на стене: «Круть, ты зажег, ты – вау».
– Напиши, конечно. Хорошее дело! – поддержала Нонна.
Отзыв был уже готов в черновиках, и Лада быстро выложила текст на страницу музыканта. Все! Теперь на счету способного парня появился нормальный отзыв. Безо всяких «вау».
– Я думаю, его успех – в точности исполнения, – поделилась мыслями Лада. – И в мастерстве. И в таланте, конечно. Главное, он играет с душой. Я видела, как он полностью отдается музыке. А вообще, он такой серьезный, солидный мужчина.
Нонна снова вгляделась в фотографии. Засохшие хлопья глины сыпались на клавиатуру.
– А я думаю… – она наморщила лоб, – что это – не он.
– В смысле? А кого же я тогда вижу? Я пока еще не слепая.
– Я думаю, он кем-то себя представляет. А ты видишь то, что он показывает на публике.
Нонна уже ускакала, отбивая чечетку пятками, а Лада продолжала растерянно смотреть на экран. Потом она раздраженно смахнула глиняную пыль с клавиатуры. Ох, эта Нонна!
Вдруг всплыло сообщение. Лада вздрогнула. От него!
«Добрый вечер. Кажется мне я вас видел сегодня. Спасибо что пришли на мой концерт спасибо за хорошие слова. Буду рад если вы добавитесь в группу».
Ой! Лада быстро вышла из ВК.
С какой стати ей добавляться в его группу? У нее совсем другие интересы.
И что, он действительно, думает, что это был его КОНЦЕРТ?
Тедик на всех парах
Тедик ехал на велосипеде, и ветер ехал вместе с ним. «От ветра улетают все плохие мысли!» – радовался Тедик. Так здорово катить на велике вдоль Невы. Но Тедик не просто так ехал. Он учил новую песню. Портативная акустика с USB, наушники. Вот все, что ему нужно. Но главное – что? Ум! Голова! У Тедика голова большая. Как у головастика! Тедик рассмешил самого себя. Все-таки он – мастер шуток!
Он мог повторить песню сто тысяч раз. Тедик – очень упорный. Если читать слова, то это очень тяжело. Но как только их споешь, они сами как-то остаются в голове, как в накопителе.
Тедик включил голос Артиста, которого он копировал. В последнее время ему нравилась одна фраза, которую Артист постоянно повторял. Тысяч сто раз, наверное, Тедик включал эту фразу. Теперь в приветствие поклонников Тедик добавит кое-что… А вот эти слова надо добавить в прощальную речь. Красиво звучит. Тедик любил красивые и умные слова. Априори!
Сегодня ему должна ответить девушка. Та, с волосами как струны. Кажется, Тедик вычислил, где она живет. Он знает, что сделает. Он споет ей сирену. Встанет под ее окном и споет. Прямо как раньше рыцари пели! Тедик знает, он смотрел кино. И девушки после этих сирен никуда не девались, просто обязаны были сдаться в плен. А потом – что? Тедик даже притормозил. Он не знал, что потом. В этих любовных вопросах столько неясностей!
Наверное, девушки должны жениться на этих рыцарях. Точно. Тедик не против. Пусть она женится. Жениться – это хорошо. После свадьбы бывают дети. Тедик ужасно любит маленьких детей. Ведь с ними можно играть!
Что еще можно делать с детьми? Ходить на речку, в кафе-мороженое, на аттракционы и в аквапарк. Плескаться в фонтанах. Он раньше плескался. У Тедика, наверное, появится много детей. Много головастиков. Вот будет сплошное веселье!
Мысли завели Тедика ужасно далеко. А ему надо учить песню. В коммуналке это не очень легко. Сосед-инвалид за стенкой и тетя Катя за другой стенкой, Топик с косточкой и мама с телевизором за шкафом не дадут порепетировать. Никто не понимает настоящего Артиста!
Да и думать дальше больше не о чем. Тедик уже все решил!
Вот какой он решительный!
Лада получает письма и ищет собаку
«Привет. Как дела что делаешь»
Лада отпрянула от монитора. Это сообщение от музыканта. С чего это он? Вроде, она не давала никакого повода. Наверняка с кем-то перепутал. Лада хотела выйти из ВК, но почему-то оказалась на личной странице музыканта.
На этой неделе Лада объездила несколько фирм, где брали на работу несовершеннолетних. Но после собеседований ей ни разу не позвонили и никуда не пригласили. Маме она говорила, что все в порядке и настаивала на том, что будет жить самостоятельно, что работу она уже нашла. Мама сказала, что деньги от квартирантки Лада будет тратить на квартплату и на свои расходы. Конечно, мама звала «к себе», но Лада категорически отказалась жить в новой семье.
– Ну как, нашла работу? – спросила Нонна, пробегая мимо комнаты Лады.
У Лады появилась привычка не закрывать дверь своей комнаты. От Нонны научилась. Чужие привычки – это заразно.
– Никуда не берут, – сказала она голосом ослика Иа.
– Почему?
– Потому что у меня лицо как у больной унылой овцы.
Нонна вбежала в комнату и вгляделась в лицо Лады.
– И правда, – безжалостно оценила она и засмеялась. – Надо еще добавить: «у столетней овцы».
– Точно… Я так себя и чувствую.
Лада лежала на кровати, задрав уставшие ноги на стену.
– А родители что?
– Предлагают помощь… Не хочу. Сопротивляюсь…
– Упираешься! Ага… Эмансипе. Давай, давай. На пятнадцать тысяч, которые они переводят тебе за сдачу комнаты, за которую плачу я, ты долго не протянешь. А еще учеба. Может, съездишь к маме в гости?
– Не хочу. У нее новая семья. Пусть устраивает свою личную жизнь, я ей только мешаю. – Лада упрямо сверлила взглядом потолок. – И папе тоже.
Нонна молча смотрела на Ладу.
– Что, хочешь поговорить о моей семье, госпожа психолог? Хочешь промыть мне мозг? – спросила Лада.
Нонна рассмеялась:
– Думаю, если у человека что-то болит, не стоит добивать его ногами!
– Спасибо. Не все это понимают.
– Сколько еще набросков тебе надо сделать?
– Не просто набросков. Эскизов городской архитектуры, – скорбно уточнила Лада.
Они посмотрели друг на друга и хором воскликнули:
– Ф-фууу!
Тут Нонна покосилась на открытый ноут.
– А это что? Ищешь подходящее здание для эскиза?
– А, это…
Лада не просто рассматривала здания. Она изучала отдельные фото на личной странице музыканта. Она хотела вычислить, где он живет. Ведь он мотается по всей шестой линии со своим оборудованием, Лада видела. М-да… судя по странице, он точно живет на Ваське. Она увеличивала фотографии со зданиями, просматривала каждый миллиметр. Но никаких указателей в помощь Ладе не было. Ни улицы, ни линии, ни номера дома.
Нонна прищурилась. Фото «Ура первый снег». Напротив – стена другого дома с окном. Таких дворов-колодцев тут – на каждом шагу. Вот свежая фотография «Моя бывшая школа». Таких школьных дворов, закрытых со всех сторон, с одинаковыми площадками – на каждой линии.
– А вот уже кое-что! – воскликнула Нонна.
Фото явно было сделано из домашнего окна. Радуга. Крыша дома напротив. Пристройка, каких здесь тоже на каждом шагу. Но на пристройке – граффити.
– Классный рисунок, кстати. Вот и городская архитектура. И живенько будет. Не все же храмы рисовать.
Лада согласилась, почти радостно.
Нонна не стала дальше листать изображения. И Лада успокоилась. Потому что следующие фотографии – это музыкант в кафе, музыкант на улице, музыкант с собачкой, музыкант на велике в парке и т.д. Лада старалась их не рассматривать. Да и Нонне не обязательно знать, что в самом деле ищет Лада.
Нонна задумчиво посмотрела в окно и сказала.
– Тебе бы выгулять себя. Пройтись по улицам. У тебя, кажется, лишний вес.
Лада не обиделась. Обижаться на Нонну бесполезно.
– Уже не кажется, а явно. Это все из-за Пекарни «Цех», там слишком вкусные слойки. Я как раз собиралась пройтись, прогулять свою тушу на свежем воздухе.
– А знаешь, на твоем месте я бы искала не здание, – сказала Нонна. – Я бы искала собаку!
– Что? Какую собаку?
– Собаку музыканта. У него ведь есть собака. И он с ней гуляет, так?
Лада вытаращила глаза, нашарила рукой подушку-думку и запустила в Нонну.
– Ах ты, недоученный вездесущий психолог!
Та с визгом припустилась по коридору. Но тут же заглянула снова.
– Ты не там ищешь. Просто это не его дом. Он заметает следы, как заяц.
Вторая подушка полетела в Нонну, и Нонна отбила ее рукой.
Лада вскочила с кровати и улыбнулась. Заяц! Заяц и собака!
