Читать книгу Здравствуй, Заячья Нора! - Кристина Захарова - Страница 1

I

Woolmert Thornton.

«Высшим отличием человека является упорство в преодолении самых жестоких препятствий».

Людвиг ван Бетховен.

1

Лето, 1984 года, Англия, небольшой городок Илкли, Западный Йоркшир.

На редкость чистое безоблачное лазоревое небо тонет в лучах жаркого солнечного света. Над газонами свежей травы и аккуратно ухоженными клумбами соседних домиков, засаженных гортензиями и пионами, кружатся безустанно заботливые пчелы. Где-то красят забор и запах акрила расстилается над домами вдоль всей улицы. Жизнь кипит.

Несколько ребят, в возрасте от шести лет, бегают по лужайкам, изображая погоню за бандитами. Они весело переговариваются, устраивая засады за небольшими стволами молоденьких деревьев и зарослями золотого гребешка. Выставляя указательные пальчики «хорошие» бегут на «плохих» с веселым и задорным «та-та-та», после чего, ликуя своей победе над «злом», кричат: «Убит», «Повержен!» Затем, каждый из них, вскакивает на свои велосипеды, сваленные грудой вдоль забора одного из домов и несутся прочь вдоль улицы навстречу детству.

За всем этим действом наблюдает с окна своей комнаты, закрытого наглухо, расположенной на чердаке, маленькая темная головка. Четырехлетний малыш волнительно следит своими темно – карими глазками за ребятней, мысленно представляя себя вовлеченным в процесс игры. Он каждый раз выставляет свои маленькие тоненькие пальчики, повторяя:«та-та-та», – в такт стреляющему мальчишке во дворе, и, стоя на кровати, усиленно топает маленькими ножками в белых гольфах до колен и темно-синих сандалиях, в темно-красном комбинезоне и клетчатой рубашке. Уголки его рта поднимаются и расплываются в милой детской улыбке каждый раз, когда он слышит звонкое:«Враг повержен!», «Бандит убит!» Он восторженно хлопает в ладоши, когда мальчишки проносятся мимо его дома на своих велосипедах, поднимая клубы пыли с земли. Он и сам мечтает так гонять. Был бы только велосипед. Ведь, каждый раз, приходя с отцом в церковь на воскресные песнопения, он, по-ангельски, складывает ладоши и молится, чтобы к нему вернулась мама, а если это Богу совсем сделать не под силу, тогда, чтобы ему подарили хотя бы велик. Взамен на это, он обещается быть послушным и мирным ребенком, каким его хотел бы видеть Господь. Так, каждый раз, возвращаясь домой из церкви, он всю неделю ждет «запрашиваемого» им, но тщетно. Из игрушек у него есть только несколько машинок и грузовик, отданные ему соседями. Из книг – Редьярд Киплинг « Отважные мореплаватели и индийские рассказы» и Ханке Хельмут « Корабли, люди и океаны», которую он часто перелистывает, водя пальчиками по неизвестным ему еще буквам, разглядывая цветные и черно-белые картинки. Пока, это его любимые книги.

Почему малыш сидит дома, а не гуляет во дворе с ребятами?

Все просто. Он наказан свои отцом за попытку пронести немного рафинаду в свою комнату, взятого из сахарницы, стоящей в кухонном комоде. Его поймали с поличным.

«Как же заповедь – « не укради»? Что ты делаешь в церкви, если все проходит мимо твоих ушей?» – говорит отец. Он дает ему звонкую пощечину, отчего краешки губ ребенка опускаются, в глазах появляются маленькие прозрачные бусинки, которые, не выдерживая детской обиды, скатываются по маленьким, слегка смуглым, щечкам. Малыш начинает плакать. Отец берет его за руку и быстрыми гигантскими шагами поднимается по ступеням лестницы, ведущей на второй этаж дома в комнату малыша. Ребенок, плача теперь навзрыд, еле поспевает за отцом, отчаянно перебирая ступени своими маленькими ножками. Отец, в полном безмолвии, заводит сына в свою комнату и, выходя, строго приказывает: «Сиди тут, чтобы я тебя до ужина не слышал и не видел, Вулмерт!» Ребенок забирается на кровать, забиваясь в угол, прижимая ножки к груди и обхватывая их своими ручками. Так, он остается уже не первый раз наедине со своим горем. Он, конечно же, послушается отца, боясь рассердить его. Детское сердце любит его, он еще пытается наладить контакт с отцом. Когда отец не в настроении, у него болит голова, мальчик бежит к нему и забирается на колени, чтобы обнять папу, но тот сразу отталкивает его и, потирая лоб, выходит вон к себе в комнату, куда Вулмерту заходить, даже стучать в дверь, строго запрещается.

Отец водил сына с четырех лет на воскресные мессы в протестантскую церковь в Илкли. Они садились рядом с одной милой пожилой мэм, которая всегда брала с подставки маленькую библию и пела всю мессу. Она надевала большие очки и по своей слепоте каждый раз называла Вулмерта « хорошенькой мисс». Отец тоже открывал библию, но не пел. Такая же лежала напротив Вулмерта. Отец заставлял ее открывать просто так и держать в руках перед носом. Женщина часто пододвигалась ближе в Вулмерту и пела рядом, чтобы он заучивал слова наизусть. Вулмерт только открывал рот и делал большие глаза. « Она слепая, но не глухая, Вулмерт» – говорил ему отец. У женщины неприятно пахло изо рта.

Один раз Вулмерт взял из дома небольшой англо – немецкий словарь и принес с собой на службу. Он швырнул на задние ряды свою и ее книжки со словами мессы и положил словарь со стороны женщины. Во время мессы, она стала активно листать книжку. Женщина в ужасе придвинулась к Вулмерту и попросила найти место, где они поют. Вулмерт открыл книгу на середине и наугад указал пальцем на немецкое слово с переводом. Та посмотрела и прочитала:«Тётёнфиш – каракатица…»

Женщина удивленно посмотрела на мальчика. Тот хихикнул и продолжил:

– Да – да, сегодня месса на немецком, мэм, язык сломаешь. Поют про каракатицу, мэм, это дословный перевод: каракатица в море живет, аллилуйя, рыбак на базаре ее продает, аллилуйя, она нам в желудок на праздник падёт, а после снова в моря уплывет, аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя…

Женщина посмотрела на хор и на мальчика. Вулмерт кивнул и широко улыбнулся.

– Мистер Торнтон, месса на немецком о каракатице? – спросила она отца Вулмерта, стоящего рядом у скамьи. Пол посмотрел на широкую улыбку сына и взял из рук женщины книгу. Он перевел свой взгляд с книги на мальчика. У Вулмерта сошла улыбка на нет.

– Возьмите мою книгу, мэм, – сказал Пол. Женщина взяла в руки библию и запела. Вулмерт изредка косился на отца во время всей мессы. Пол стоял прямо и смотрел на хор. В конце мессы женщина поблагодарила Пола и потрепала за щеку Вулмерта.

– Твоих рук дело, Вулмерт? – Спросил отец и холодно заглянул в глаза сыну.

– да, – ответил мальчик и опустил глаза. Пол вдруг улыбнулся и произнес:

– Месса на немецком про каракатицу, интересно… что ж, дома мне споешь.

Отец не ударил сына и не наказал, но решил найти мальчику хорошего учителя.

Так отец Пол Торнтон находит «хорошую», с его слов, нянечку своему сыну, способную утихомирить непослушный нрав ребенка.

В то время, когда малыш смотрит в окно, наблюдая за играющимися во дворе детьми, дверь в его комнату открывается. На пороге стоит худая, элегантно одетая женщина, лет пятидесяти пяти. Ее седые волосы плотно собраны в пучок и убраны на затылке, как у балерины. Ее серьезное сухое лицо, слегка серого оттенка, с острым подбородком и тонкими губами, выражает явное недовольство увиденным.

– Это – миссис Керк, Вулмерт, – сухо отрезает отец, представляя няню сыну.

– Здравствуйте, – робко отвечает малыш, продолжая стоять на кровати.

– Ну, это никуда не годится, молодой джентльмен!– Качая головой, возмущается та.

– Да, он совсем отбился от рук, да еще и живя без матери, – строго замечает Пол.

Подойдя к постели ребенка, миссис Керк берет хрупкое тельце и опускает его на пол.

– В обуви на кровать! Ты совсем не знаком с хорошими манерами, Вулмерт! – Строго произносит она.

Пол Торнтон закрывает за собой дверь и опускается в гостиную, оставив сына наедине с нянечкой.

Миссис Керк была родом из Саутгемптона, на берегу пролива Те-Салент. Еще выпускницей женского пансионата благородных девиц Святого Плегмунда, она встретила своего первого и последнего мужа. Поженившись, они переехали в западный Йоркшир, где она преподавала на дому уроки французского и фортепиано. Через несколько лет ее муж сбежал с какой – то женщиной в Саутгемптон, сел на кораблик и уплыл в чужую страну.

С того времени, миссис Керк не терпела абсолютно всех лиц мужского пола. Она переехала в Илкли, где занималась организацией церковных месс и праздников. Там – то Пол Торнтон и познакомился с ней.

Вулмерт с первого взгляда не понравился няне: худой, высокий, словно «гадкий утенок», с темными карими холодными глазами, густыми, черными, как смоль, волосами и слегка смуглой кожей, совсем не в своего отца – все это казалось ей проблемой грязного совокупления и рождением такого «грязного» ребенка. Он так внешне отличался от «чистого» классического английского мальчика.

      2

С этого дня, жизнь Вулмерта, и без того лишенная любви и доброго родительского слова, совсем померкла среди жесткости отца и «церковного учения» Керк.

Однако, за одно событие в жизни Вулмерта можно было с уверенностью поблагодарить отца. С четырех лет он определил сына в спортивную школу в секцию по плаванию, где Вулмерт, учась плавать, хоть на миг, забывал о своей недетской участи, чувствуя кожей теплую воду и радость в груди. Он представлял себя огромной рыбиной, плавающей в открытом океане. Так, мысленно, он уплывал от своего отца навсегда, махая ему своим могучим плавником, в страну, где его, наверняка, ждала мама.

Няня первым делом начала с изучения букв алфавита. Она садилась рядом с Вулмертом за стол, раскрывая книгу Ренана Эрнеста «Жизнь Иисуса Христа». Рядом с руками мальчика ставила на настольный пюпитр таблицу с буквами. Прежде чем сесть на стул Вулмерту, няня всегда проверяла высоту стула и подставляла на сидушку небольшую подушку с горохом внутри. Мальчик садился на подушку и открывал книгу на отмеченном няней месте. Его ладони сильно потели из – за боязни ошибиться хотя бы в одном слове, потому что тогда няня брала его за плечо и сжимала его до тех пор, пока он не находил глазами в таблице нужную букву и не перечитывал слово так, каким оно должно быть. Если мальчик не мог найти и слезы падали на бумагу книги, та больно ударяла его по затылку, потом брала за ухо и говорила: «ищи, мерзкий водяной жук, где эта буква?» Вулмерт не видя ни буковки из – за слез, беспомощно водил пальцами по табличке. Горох начинал больно давить на ягодицы, но встать нельзя было. Так Вулмерт уже в пять лет умел отлично читать и говорить все слова, даже самые сложные. Затем, миссис Керк перешла на более радикальные меры. Причесывая Вулмерта, одевая его, она всегда напоминала ему о его внешности. «Видишь, ты – сам грех, Иисус тебя пометил с ног до головы, будто чернилами вымазал. Поэтому мать отказалась от тебя, Вулмерт! К тому же, ты совсем не похож на красавца – отца… может, ты и не его сын…» – Говорила она. Или начинала издалека: «Вулмерт, а ты видел когда-нибудь порченое яблоко?»: – маленький Вулмерт смотрел на нянечку своими огромными карими глазами. После заданного ею вопроса, он отрицательно качал головой: «Нет, миссис Керк», – виновато произносил ребенок. «Ну как же, а яблоня в саду у миссис Огден? Помнишь, Вулмерт, сколько по осени яблок они находили, брошенных деревом на землю?» – Спрашивала она.

– Да, помню, – кивал малыш.

– А ты помнишь, какого цвета они были?

– Нет, – говорил растерянно ребенок, не понимая сути беседы.

– Какой ты невнимательный, Вулмерт, – возмущалась та: Они коричневые, как ты, а не белые красивые яблоки, висящие на ветвях дерева.

– Я не яблоко, – обидчиво говорил мальчик.

– Правильно, ты – порченое яблоко, Вулмерт, а у порченого яблока внутри живет червь, он ест его изнутри, начиная с сердцевины, поэтому внутри такое яблоко, зачастую, черное и гнилое. Дереву не нужны такие, оно выбрасывает их под ноги людям, понял?

– Во мне живет червяк?! – Вскликивал испуганно Вулмерт.

Любому бы другому человеку тотчас бы стало стыдно за сказанное, глядя в эти милые детские доверчивые глаза, но только не миссис Керк.

– Конечно, и не один, Вулмерт, и не один. Поэтому ты такой снаружи – не белокожий, гнилой – внутри… Поэтому и твоя мать, как та яблоня, выбросила тебя, будто червивое яблоко, бесполезное для нее и для всех остальных людей… она закопала тебя в сырых прелых листьях, а ты возьми и разорись, как резаный… Знаешь, сам мистер Торнтон мне рассказывал, что нашел тебя под деревом в куче гнилых яблок, тебе и четырех дней не было от роду… – Заключала няня.

Вулмерт, при этих словах, опускал глаза в пол. Его плечи начинали сотрясаться.

– Это вранье… – Слабо возражал ребенок.

Он тихо плакал от обиды.

       Отец постоянно уезжал на базы, поэтому няня увозила Вулмерта к себе домой. Бывало, он там жил целыми месяцами напролет. В ее доме в гостиной стояло большое старое фортепиано орехового цвета с потрескавшимся лаком на нем и стопками нот и книг на его «голове». Няня сама играла на инструменте, поэтому все клавиши были в отличном настроенном состоянии. Так Керк учила его и игре на фортепиано. Она подставляла всю ту же подушку с круглым горохом на стул, под ступни подставляла небольшую черную лакированную подставку. Лак на ней весь потрескался и в некоторых местах проглядывалось дерево. Вулмерт садился за «аппарат», как говорил его отец, и поначалу радовался, нажимая бездумно все клавиши подряд. Но няня сильно ударяла его огромной нотной тетрадью в твердой черной обложке с гаммами и разными этюдами по спине. Вулмерт садился прямо, кладя руки на коленки и ждал начала урока. Она ставила перед его глазами гаммы До – мажор и ля – минор, показывая оцифровку пальцев для каждой из клавиш. Потом шли простые этюды в одну строчку. Вулмерту казалось, что вот – вот его руки разломятся от непонятных ему смен пальцев. Керк постоянно выходила из себя вон, когда Вулмерт ошибался и не мог долго понять, почему надо повернуть руку именно так, а не как ему казалось более удобным. Если он спрашивал, произнося это страшное « почему?» и глядя на няню, та брала его за ухо и кричала: « потому что так надо, мерзкий земляной жук». Вулмерт начинал плакать и ошибался каждый раз, не видя от слез нот. Они все – черные головешки, сидящие каждая на своей линейке на нотном стане, начинали прыгать, вставали танцевать и сливаться в один большущий кружок.

3

Так прошло два года.

В семь лет Вулмерт заметно повзрослел. Он ходил в Илклинскую начальную Грамматическую школу, продолжая заниматься плаванием. Тренер сулил Вулмерту большую спортивную карьеру. К двенадцати годам Вулмерт даже вошел в число медалистов за занятое им второе место в межгородском соревновании среди спортивных школ Западного Йоркшира по плаванию. Школа нравилась Вулмерту. Он бежал со всех ног на уроки английского языка. Только вот была одна проблема, с ним никто не хотел дружить в классе из – за его холодных глаз, закрытого характера и постоянных сказок о пиратском корабле и пиратах с огромными бородами, которые забрали его маму и держали ее в ахтерлюке, в кормовой части судна рядом с погребом для провизии, что она спустила его по тросам и положила в самую маленькую деревянную шлюпку – тузик, постелив немного сена на днище, и оттолкнула от корабля, чтобы спасти от смерти. Что так он переплыл почти всю Атлантику, пока не стукнулся нос к носу с большим железным военным крейсером, на котором работал его отец. Вулмерт и сам верил в свою сказку. Каждый раз он рассказывал все новые и новые сказки. Иногда он говорил, что сам отец бросился в воду, как только увидал в подзорную трубу шлюпку с Вулмертом и принес в свою каюту. Или что его мама положила его не в шлюпку, а в анкерок, в деревянный бочонок для вина, где хранили обычно запасы пресной воды. Она закупорила ее, вылив в океан пресную воду и посадив Вулмерта, и попросила одного из матросов выбросить за борт пустой бочонок. В это самое время пиратов настиг Пол Торнтон и дал морской бой противникам. Отец стрелял из пушек по носу и ребрам пиратской шхуны, из дул оловянных пушек летели брандскугели, гладкие пустотелые чугунные ядра с зажигательным порохом. Пиратский флаг, весь в дырках, теперь напоминал больше какую – то рваную тряпку, цепляющуюся костлявыми руками за палку. Вулмерт все время сидел в бочонке, но все видел своими глазами в деревянную щелочку. Папа был рад сыну, но маму так нигде и не смог отыскать. Поэтому отец такой серьезный и молчаливый, он все еще думает о том, куда же делась мама с корабля. Вулмерт очень интересно рассказывал, но он всегда твердил, что это чистая правда, а не просто интересный рассказ. Учителя должны были поговорить с Полом Торнтоном, что они и сделали, вызвав его в школу после уроков Вулмерта. Отец был вне себя от вранья сына. Он первым делом забрал книги Редьярда Киплинга об отважных мореплавателях и индийских рассказах и Ханке Хельмута о кораблях, людях и океане из рук ребенка. Мальчик просил отдать их ему. Обещал, что ни за что больше не станет рассказывать никому о кораблях и пиратах. Но отец лишь ответил сыну: «ты уже все сделал, Вулмерт, и все всем рассказал. Теперь дело за мной». Тем же вечером он расчистил камин и полированные листы бронзы по его бокам и развел огонь в нем. Пол поставил решетку у камина и уселся в свое кресло, читая газету. Вулмерт не понимал, как огонь может гореть без поленьев, откуда могли взяться угли? На решетке не было дров. И только на другой день утром, мальчик спустился в гостиную, чтобы посмотреть на чудо – огонь и увидел за горизонтальной решеткой на ножках в виде лап волков в черном пепелище кусочки газетной бумаги и обгорелый корешок книги Редьярда Киплинга. Он быстро взял совок и кочергу и выгреб весь пепел из камина прямо на паркет. Кочергой он перебирал еще тепловатый пепел. Вместе с корешком он обнаружил твердый картонный пакет переплета книги Хельмута. Кожа корешка порядком обгорела, но с картонного пакета на Вулмерта смотрел удивленный матрос, взобравшийся на высокую мачту и делавший руку домиком у лба.

Однажды они с классом отправились на просмотр фильма «Золото Маккенны». Вулмерт весь фильм чувствовал себя на месте главного героя – шерифа Маккенны, который, случайно убив вождя апачи, находит у него карту каньона Слепого Адамса, где спрятано золото. Каньон называли так, потому что согласно легенде апачи поймали одного человека, который хотел набить мешок их золотом и выжгли ему глаза. Его звали Адамсом. Маккенна сжигает карту. В это время бандит Колорадо сам охотится за золотом, беря в плен дочь судьи Ингу. Маккенна ради девушки отправляется с бандитом на поиски сундуков с золотыми монетами и борется с народом апачи в пещере. Шериф берет лошадь и спасается бегством вместе с Ингой и полным мешком золота, когда пещера рушится и все золото остается в руках Слепого Адамса под тяжелыми камнями.

После сеанса Вулмерт бросил идею с кораблями и капитанами. Теперь его жизнь погрузилась в старинных вестернах в Сinema Ilkley, где он представлял себе пустынные города с кактусами, наполненные бандитами. Сам же Вулмерт был одним из сильных и бесстрашных шерифов с пистолетом Wincester или Colt и звездой на груди, в широкополой шляпе, укрывающей его от палящего солнца и в черных сапогах со шпорами. Мальчик нередко представлял себя на месте Клинта Иствуда в роли безымянного «охотника за головами», или Майором Данди, ведущим борьбу с индейцами; хотел возглавить «Великолепную семерку», защищавшую жителей маленькой деревни. Хотя все мальчишки с его класса после кино о Маккенне, начали звать его Хачитой, потому что он был похож на индейца, был высоким и никогда почти не улыбался. Каждый раз, когда Вулмерт выходил к доске, остальные из класса вскрикивали с места: « давай, Хачита Торнотон, решай пример белым на пальцах». Вулмерт сгорал от стыда и сбегал с уроков в кино на бесплатные сеансы. Поэтому хватал неудовлетворительные оценки по предметам. Потом получал пощечины от отца и ходил в школу под именем Хачиты.

В один из таких дней Полу опять нужно было уехать на несколько дней. Он завез ребенка миссис Керк и уехал. Вулмерт знал, что жизнь бок о бок с няней хуже тюремного заключения, но смирился, чтобы не получить еще и от отца. Вулмерт хорошо помнил все сказанное этой женщиной про его мать, про порченое яблоко и чернильную кожу. Он не мог забыть гороховой подушки и уроков чтения, поэтому в семь лет старался делать все наоборот – наизнанку. Как только миссис Керк бралась за ремень, Вулмерт сбегал из дома, открывал створки окна и забирался на толстый ствол дерева на самую верхушку. Он радостно звал ее к себе наверх, называя миссис Манки, как в кино называли молодого индейца апачи, пока она ругалась, стоя с ремнем у дерева. Миссис Керк ругалась и кричала: « я тебя поймаю, мерзкий водяной жук, и раздавлю собственными руками!» На что Вулмерт запрокидывал голову и громко деланно смеялся, выкрикивая: «старая гаргульяяя!» Картинку гаргульи он увидел в одной из книг в доме миссис Керк и тотчас понял, что няня лично похлопотала, чтобы ее снимок напечатали в статье.

Так, в такой из дней, Керк приготовила с утра ноты с этюдом в четыре строки, где быстро бегали маленькие черные головы по линейкам и открыла крышку фортепиано для Вулмерта.

– Вот, – сказала она, – мне надо в церковь по делам, а ты сядешь и разберешь к моему приходу этот этюд Черни и две гаммы Ля – бемоль мажор и фа минор, понял?

Вулмерт сделал огромные глаза и посмотрел на клавиши:

– Это что, все, что там нарисовано, есть на этом аппарате?

Миссис Керк зло фыркнула:

– Не будь дураком, ты ведь все уже знаешь…

Вулмерт надул щеки и сел за инструмент. Отбросив подушку с гороховой начинкой в сторону, он деланно убрал со лба волосы и ударил обеими руками по клавишам. Миссис Керк подошла и дала ему подзатыльник: « Мерзкий жук, играй давай, разучивай Черни». С этими словами она заперла дверь на ключ и вышла во двор. Пройдя по узкой тропинке, Керк вышла за ограду и закрыла калитку на замок. Вулмерт посмотрел в окно на ее маршрут и подбежал к инструменту:

– Извини, Черри, но Пятница скоро вернется с острова людоедов и захочет зажарить меня на вертеле… из – за этого мне позарез надо заняться быстро одним дельцем....

Он скинул с подставки книгу с этюдами на пол и дернул крышку фортепиано. « Бааам», – прогудел корпус аппарата.

Забежав на кухню, он взял жестяную глубокую банку с рисом и пересыпал его в эмалированную белую кастрюлю. Прикрепив ее к себе ремнем сбоку, будто это была не обычная банка, а пистолет в кобуре, он гордо открыл окно и спрыгнул на мягкую земельную насыпь у дома. Пройдя к забору, он бойко перелез через него, и побежал к местному водоему за подсолнуховым полем. Он бежал прямо по полю, загребая сухую землю ботинками и измазывая свои носки. Он пальцами ног и ступнями чувствовал горячую землю на своей коже. Вулмерт кричал и, взяв длинные пожухлые стебли с желтыми тяжелыми головами круглолицых солнц, размахивал ими и вертел руками, словно ветряными мельницами. Он перебежал на другую сторону на поле с высокой травой и дергал рукой травинки, чувствуя на своих пальцах водяные шарики росы. Из – под его ног выпрыгивали зеленые длинноногие кузнечики, совсем рядом разбегались маленькие зеленые и коричневые ящерицы. Он каждый раз падал ничком на землю и делал руки домиком, чтобы поймать хотя бы одну из них. Поймав, он лежа рассматривал ящерку и сразу же отпускал. Его банка, пристегнутая ремнем к талии каждый раз вместе с ним ударялась о землю. Несколько раз она падала в траву. Вулмерт добегал до водоема и должен был возвратиться назад. Он выставлял палец вперед, будто шериф, со словами: «кто здесь? Сдавайтесь, я – шериф Торнтон и у меня есть пистолет», – и забегал в густую зеленую высокую траву. Забирая банку, он убирал невидимый пистолет в кобуру на поясе и затыкал жестянку за ремень. Прибежав к водоему, он принялся собирать со стеблей растений, рядом с водоемом, личинки жука – плавунца. Вулмерт закатал штанины до колена и по икры вошел в грязную воду в поисках водяных жуков. Увидев одного такого, он быстро схватил его за гладкий покров и бросил в банку к личинкам. Рассматривая жука, у Вулмерта на лице появлялась улыбка, в глазах горели огоньки. Жук – плавунец пытался карабкаться по стенкам банки, падал на спину, и снова повторял действо. Голова жука крепилась к спине, его передние ноги имели небольшие крюки, чтобы зацепляться за водоросли, задние же ноги были плоскими, как весла, чтобы он мог плавать в воде. Вулмерт замечал у некоторых жуков странные «тарелки» на передних лапках. Его ступни скользили по гладким камням, покрытым илом. Возле бугристого берега густо поросли деревца. Их могучие корни торчали из – под земли и уходили в мутную воду. Один раз он чуть не упал в воду навзничь. Продвигаясь в толщу воды, его штаны, задранные гармошкой, промокли у колен. Мелкие водоросли цеплялись за икры и щекотали их. Насобирав одну трети банки, Вулмерт закрыл прочно крышку и понес отряд жесткокрылых плавунцов домой.

Он шел босиком, с банкой за пазухой в рубашке, с мокрыми до середины штанами и громко пел веселую песенку группы Битлз, задрав голову и подставляя лицо солнцу: «в городке, где я родился, жил человек, который плавал по морям…» Он бежал, расставив руки самолетом, и радостно кричал: « мы все живем в нашей желтой подводной лодке». Сделав те же самые действия, он попал домой к миссис Керк через окно. Поставив банку на середину стола в кухне, Вулмерт переоделся в чистые брюки и вымыл с мылом ноги и руки, бросив измазанные штаны в корзину для белья. Потом сел за аппарат, открыл крышку и поставил на место этюд Черни. Вулмерт не долго ждал прихода миссис Керк. Он услышал, как замок заскрежетал в калитке и невысокие каблуки няни застучали по каменной дорожке. Вулмерт со всей дури ударил по клавишам локтями так, что миссис Керк взялась за сердце и почти бегом в один прыжок оказалась у крыльца. Она открыла дверь и вбежала в гостиную. Вулмерт посмотрел на нее большими детскими глазами.

– Что ты делал тут, мерзкий водяной жук? – Крикнула она и ударила мальчика по щеке. Этому она научилась у самого Пола Торнтона.

– Миссис, я просто упал со стула, играя этюд для черни.... – Произнес Вулмерт, задергав деланно от обиды подбородком и скривив губы.

– Черни – это фамилия, безголовый навозный жук, – отрезала Керк, – давай, играй…

Она поставила сумку на пол и поджала тонкие сухие губы.

Вулмерт убрал руки с клавиш и виновато опустил голову.

– Что еще? – Строго спросила няня.

– Сначала откройте подарок, он на кухне… на столе…

Миссис Керк повернулась на каблуках и прошла в кухню.

– Старая гаргулья, – прошептал мальчик.

– В банке с рисом? – Спросила она, взяв ее в руке.

– Да, миссис, я сделал его своими руками… он ваш…

Керк открыла плотную жестяную крышку. Ее глаза сделались огромными, будто пятипенсовики, она глубоко вздохнула и на выдохе прокричала: «помогите». Уголки ее рта были приподняты в дурацкой улыбке, будто на нее надели японскую маску хання и теперь она играла на сцене японского театра ноо. Из банки на воздух полезли личинки и их родители – жуки. Один из них, влажный и гладкий, сел на костлявую руку няни и та, сбрасывая его с себя, швырнула всю банку на пол. Жуки – плавунцы ринулись на свободу, разбегаясь по всей плитке в разные стороны. Теперь они больше были жуками – сухопутниками, нежели пловцами. Женщина схватилась за голову, закрываясь от жуков руками, и попятилась к стене. Ее губы что – то произносили. Казалось, будто ее выловили рыбаки и теперь ей не доставало перепонок для прыжков по земле и носа заместо жабров. Будто Керк не могла дышать кислородом на суше, так она глубоко дышала. Вулмерт спокойно встал у дверного проема и сложил руки на груди. Он смотрел в ее глаза своими холодными карими «вишнями». Уголки его рта были приподняты.

– Вулмерт, убери их отсюда… собери их всех до одного из моей кухни… – Крикнула Керк, указывая пальцем на уже пустую банку.

Вулмерт отрицательно покачал головой.

– Вулмерт Торнтон, убери этих мерзких жуков немедленно… – Произнесла она со слезами на глазах.

– Нет, миссис Манки. Они – мои друзья, вы разве забыли? Я ведь и сам мерзкий водяной жук. Да?

– Нет – нет, Вулмерт, ты не жук, отнеси их обратно, пожалуйста… – Говорила она, вставая на цыпочки, стоя в углу.

– Я не жук?! – Удивился Вулмерт. Он поднял вопросительно брови и подался вперед.

– Нет! – Крикнула она.

– И не порченое яблоко, и не безголовый навозник?

– Нет, нет, Вулмерт, нет....

– Тогда кто я, миссис Манки? – Спросил серьезно мальчик.

– Ты – человек, Вулмерт…извини меня…прости… Святой Плегмунд, убери отсюда эту мерзость…

Вулмерт улыбнулся и подошел к банке. Он осторожно брал каждого жука и личинку и клал обратно в банку.

– Еще я хотел бы вам сказать, миссис Манки, что я – человек, но не пианист, у меня до этих этюдов ваших не доходят ни ноги, ни руки, ни, если хотите, голова…

Керк закивала:

– Хорошо, Вулмерт, хорошо… ни слова больше про аппарат, обещаю…

– Ну тогда все, урок закончен, – сказал Вулмерт. Он поднялся с корточек и, вытерев руку о штанину, подал ее ей.

Она брезгливо посмотрела на его влажные пальцы, и, сглотнув ком слюны в горле, подала ему свою сухую руку в ответ.

– Вулмерт, отнеси их туда, где взял…пожалуйста, Вулмерт… – Шептала она, смотря на открытую банку.

– Отнесу, но только когда вернется мой отец, миссис Керк, обещаю. А пока они могут жить в вашей раковине в ванной, потому что они водяные жуки, разве можно жалеть воды для таких красавцев? Нельзя, чтобы они умерли, правда?

Миссис Керк смотрела широко открытыми глазами на жуков и на Вулмерта.

– Да, Вулмерт…

– Здорово, – произнес мальчик и бегом пустился в ванную с банкой.

Остаток дней Вулмерт занимался своими жуками, бегал к водоему, читал книгу Жюля Верна « Путешествие к центру Земли», которую ему дала сама миссис Керк. Вулмерт с ногами забирался в кресло и читал. Керк надевала квадратные большие очки и читала свои книги рядом с ним.

Потом приехал Пол. Вулмерт заранее сбегал к водоему и отпустил всех жуков до одного в воду, личинок посадил на стебли на берегу и запустил банку в воздух. Та взлетела вверх и плюхнулась в воду. По водной глади заходили круги. Жестянка зацепилась об илистое темно – зеленое днище водоема. « Так вот иметь дело с жуками!»: – произнес он и побежал обратно.

Когда приехало такси, Пол попросил водителя подождать его, и направился к калитке миссис Керк. Та вышла сама к нему на улицу. Открыв калитку, Керк начала что – то рассказывать Полу, разводя руками между собой и указывая в сторону водоема. Отец грустно смотрел на нее сверху вниз и в окно, где слегка заходили ходуном тяжелые тюли. Он знал, что Вулмерт подсматривал, знал, что он боялся отца. Он, не отводя своих голубых ледяных глаз от окна, скривил губы и сморщил нос, будто держал во рту горькую таблетку. Миссис Керк все говорила и говорила, а потом, вдруг, закрыла лицо руками и так стояла перед высоким сильным Полом, согнувшись, как девяностолетняя старушка. Ее плечи вздрагивали. Она плакала.

Отец забрал Вулмерта. Они сели в черный кэб и поехали домой. Отец сидел напротив водителя слева. Вулмерт сидел на заднем сидении и смотрел в окно.

– Больше мы не поедем к миссис Керк, она отказалась прийти в четверг, – произнес Пол.

– Ну и ладно… миссис Манки… – Вулмерт запнулся и уставился в окно. Назвав ее при отце Манки, Вулмерт уже понял, что он сильно влип.

– Папа, Манки – это индеец из народа апачи… – говорил виновато мальчик, – почти как Манко Инка Юпанки… он ведь тоже боролся за свободу индейцев в Америке против всех нас… он – хороший, как миссис Керк…

У Пола заходили желваки. Он глубоко вздохнул и провел красивыми длинными пальцами руки по своим белым густым седым волосам. Но ничего не ответил сыну. Вулмерт понял, что его дело труба.

Расплатившись с таксистом, Пол открыл заднюю дверцу машины и взял Вулмерта за локоть. Пройдя в дом, отец не говоря сыну ни слова, снял с крючка в холле свой армейский ремень с большой медной бляшкой, и повел сына в свою спальню. Обычно Вулмерту не разрешалось входить в комнату к отцу, эта дверь всегда была закрыта на ключ. Но теперь отец, не задумываясь, завел его за дверь спальни и запер дверь на ключ. Вулмерт стоял напротив него и во все глаза смотрел на действия отца. Тот развернулся и грубо ударил сына по лицу. Мальчик не удержался на ногах и упал на пол рядом с кроватью, больно ударив коленку. От страха, Вулмерт быстро встал с пола, в его глазах застыли первые слезинки. Он раскрыл рот, чтобы сказать «папа». Но отец толкнул его рукой в грудь и ребенок спиной упал на мягкую широкую отцовскую кровать. Мальчик живо отполз на другую сторону постели в самый угол, поджав ноги под себя.

– На живот, Вулмерт! – Скомандовал он. Пол спокойно расстегнул защелку на своих наручных часах и положил их на высокий старинный дубовый комод с зеркалом. Затем он закатал рукава своей рубашки до локтей. Вулмерт боязливо смотрел на него и на ремень с большой бляшкой, лежащий на кровати совсем рядом с ним. Пол взял ремень в свои сильные руки и снова крикнул:

– На живот! – Он придвинулся ближе к мальчику и взял его за ногу. Вулмерт проскользил по покрывалу к отцу. Руками он пытался зацепиться за покрывало или простынь. Тот быстро перевернул его животом вниз и задрал рубашку сыну.

– Штаны сам снимешь или это тоже скажешь мне сделать за тебя? – Грозно произнес отец.

– Не надо, папа, я больше так не буду, честно – честно… Сэр, нет… – Просил Вулмерт. По его щекам потекли слезы.

Отец стянул мальчику штаны и сильно ударил толстым кожаным ремнем по слегка смуглым ягодицам.

Мальчик вскрикнул и громко заплакал. Отец бил ребенка, ударяя ремнем по ногам, спине и ягодицам. Вулмерт сначала кричал от боли, но потом затих и только вздрагивал всем телом от наносимых ремнем ударов. Он кусал край наволочки и сжимал в кулаках содранное покрывало. Соленые слезы текли ему в рот. Боль прожигала всю спину и ноги, будто это он лежал на раскаленных углях в том самом камине вместо Киплинга. Он не мог считать ударов, но их было много, как ему казалось. Он слышал, как над его спиной заносился в воздухе кожаный ремень, прежде чем опуститься на его тело с громким: « шшш». Кружилась голова, губы пересохли и были солеными из – за слез. Он зубами чувствовал отцовскую подушку, дыша запахом его одеколона. Отец ругался и кричал: «ты не музыкант, значит, а кто же ты?! Кто?! Быть может, мореплаватель… шериф… путешественник… летчик?! Кто ты такой, сопляк?! Ты еще зеро… зеро, сукин сын!» Вулмерт не просил отца, не кричал, он держал зубами крепко подушку и зажмуривал глаза. Его руки все сильнее сжимали покрывало. « Мама, мне больно, мамочка, мне так больно»: – билось у него в голове.

Когда Пол решил закончить, он бросил ремень в сторону и сел на край кровати, рядом с сыном. Тот лежал, не двигаясь. Только лишь всхлипывания давали понять, что он жив и что он все чувствует. Рубашка прилипла к сильной спине отца. Он сильно вспотел. Его лицо раскраснелось. С головы катились крупные градины пота. Пол впервые избил семилетнего сына так сильно. Теперь он сидел и смотрел на результат. Вся детская смуглая кожа его сына была покрыта темными подтеками и полосами, кое – где, где на тело попадала бляшка, была разодрана кожа. В маленьких ранах и царапинах выступили полосочки крови. Пол взял себя за голову и сжал зубы.

– Ты так похож на твою мать, Вулмерт, – грустно сказал он.

Вулмерт не мог разжать зубов, он лежал на животе с закрытыми глазами. По щекам скатывались слезы и впитывались в подушку. Иногда он глубоко неровно вздыхал и снова из его глаз катились слезы. Ни слова больше Вулмерт не смог сказать отцу. Все его растерзанное тело, как одна большая рана, болело. Отец сидел с сыном. Потом укрыл его чистой простыней и вышел из комнаты. Вулмерт пролежал так еще несколько часов, а потом заснул.

Когда стемнело, Пол решил отнести сына в его комнату, но ребенок весь горел. У него был жар. Губы ссохлись, он весь мерз и дрожал. Не открывая глаз, Вулмерт бредил и звал маму. Пол принес таз с теплой водой и полотенце. Он обтирал раны сына, его побитые ноги и спину. Делал компрессы из мокрого полотенца на лоб. У Вулмерта градинами выступал холодный пот на лбу. Губы продолжали шептать. Он звал самого дорогого ему человека на помощь с болезнью – маму. Пол всю ночь провел у кровати. Он брал за руку сына и проверял пульс. Под глазами у мальчика выступили темные круги. Отец попробовал перевернуть ребенка на спину, но тот сильно закричал и снова заплакал. Тогда Пол снова уложил его на живот, подложив под голову сына свежую подушку. Утром Пол пошел к соседям и набрал номер своего военного друга – врача. Тот приехал из Саутгемптона и посмотрел мальчика. Увидев его спину и ноги, доктор укоризненно уставился на Пола. Но ничего не сказал. Обработав ссадины антисептиком, он сделал ему жаропонижающий укол и сказал, что ребенку нужен покой, обильное питье и отдых. Пол обратился в социальные службы, чтобы найти няню на целый день. Он сам съездил в Саутгемптон и купил Вулмерту книгу Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой». Отец сам читал сыну при тусклом свете ночной лампы, сам кормил его с ложки куриным бульоном и мазал спину и ноги мазью. Вулмерт перестал говорить, он всегда молчал и большую часть дня лежал с закрытыми глазами животом вниз. Пол читал ему книгу, в надежде, что вот он встанет и сам захочет читать, подойдет к нему и все будет по – старому.

Однажды Пол снова читал Вулмерту книгу, он дочитал одну из глав и елеслышно произнес: «Извини меня, Вулмерт, извини меня, пожалуйста, сын». Вулмерт тихо спал на отцовской кровати на животе. Он закрыл лицо рукой, другой держал книгу. Отец не плакал, он действительно боялся за сына, боялся смерти Вулмерта и винил себя за сделанное им несколько дней назад, что не взял себя в руки и обрушил весь свой гнев на мальчика. Но, эти побои были лишь началом. Пол не мог не избивать сына, видя в нем глаза и характер его матери. Он сходил с ума. Кровь сына его даже радовала, после же он убивался чувством вины.

4

Потом пришла другая няня – миссис Кук. Вулмерт выздоровел и сам взялся читать книгу, подаренную отцом. С этих пор он боялся каждого взгляда отца, каждого его слова, боялся его холодных глаз. Он мало говорил с Сэром, так он его теперь часто называл. Пол увидел, как на деле подействовало его наказание, и чувство его вины перед сыном сошло на нет. Значит, это было нужно в воспитательных целях, – думал он.

Вулмерту нравилась новая няня. От нее всегда вкусно пахло молотой гвоздикой, травами и специями. Он читал ей вслух книгу, пока та пекла рыбный пирог с палтусом или налимом, пока стирала белье и развешивала его во дворе на бельевой веревке, закрепляя деревянными прищепками. Рассказывал о шерифе Маккенне и о корабле «Наутилус». Тогда няня вытирала руки о передник, облакачивалась своими толстыми локтями о кухонный стол и, улыбаясь, слушала рассказы мальчика. Он хотел купить все – все книги Жюля Верна и прочитать их. Несколько раз он просил отца подарить ему «Танственный остров» или «Вокруг Луны», но отцу было не до сына. Он делал вид, что не слышал просьбы ребенка и давал понять рукой, указывая в сторону ремня в холле, что сейчас мальчику лучше уйти к себе на чердак. Он не хотел, чтобы Вулмерт забивал себе голову всякой научной фантастикой, а потом рассказывал всем, что его отец – летчик или космонавт, а его мама ездит на космическом летательном корабле по планетам. Няня сама решила показать ребенку сказку. Миссис Кук съездила в Саутгемптон и купила ему два книги: «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» Сельмы Лагерлеф и «Робур – Завоеватель» Жюля Верна. По большому секрету няня подарила книги Вулмерту, но Пол увидел в руках ребенка одну из них. Он много кричал на няню, бросив на стол подарки и указав ей на дверь. Вулмерт так хотел дочитать хотя бы одну из них. Он забрал обе книги, сжал в своих руках и завел их за спину, не давая в руки ни Сэру, ни няне, которой они не были нужны и даром.

Няня в тот же вечер ушла из дома Торнтона. Сердитый отец выхватил книги у ребенка и сжег их вместе со своим подарком так же, как и Киплинга, на глазах у сына. Вулмерт открыто оттолкнул отца и бегом взял кочергу. Он вырвал из огненных лап остатки горящей книги, лежащей сверху, и бросил их на пол. Темно – корчиневый с золотизной паркет был испорчен. Пол схватил сына за запястье, и в который раз потащил его в свою комнату. Он снял ремень с крючка. Вулмерт упирался сандалиями в пол и плакал. Его руки сжимали обгорелые страницы Нильса. Отец взял его под мышки и занес в комнату. Он посадил плачущего мальчика на край кровати и присел на корточки. Пол смотрел в его карие – карие большие глаза, из которых скатывались горькие слезинки по чуть смуглым щекам. « Сын, ты в который раз ослушался меня и испортил паркет из падука в гостиной… за это я тебя должен наказать, ложись на живот, Вулмерт», – произнес отец. Вулмерт сжимал теплые части бумаги с текстом в руках и рыдал. « Папа, папочка мой любимый, не надо, пожалуйста, извини меня, папочка», – просил мальчик. Пол смотрел в лицо мальчика. « Ложись на живот, Вулмерт, я не буду бить сильно…» Мальчик лег на живот и задрал рубашку. « Рубашку можешь не снимать, спусти только брюки, сын», – произнес отец и снял свои наручные часы. Мальчик расстегнул застежку на брюках и послушно спустил их. Он снова лег животом вниз на отцовскую кровать и обнял руками подушку, зажмурил глаза и быстро задышал. Пол посмотрел на детские тонкие длинные ноги, маленькие сандалии и ягодицы. Он заметил, как нервно дышит Вулмерт, как сжимает в руках свою книгу и знает, что с ним произойдет через считанные секунды. « Папочка мой любимый»: – кружилось у Пола в голове. Он замахнулся и сильно ударил бляшкой о дубовый старинный комод. Тот затрещал. Отец разжал руку и выбросил ремень рядом с кроватью. Пол вышел в холл и запер за собой дверь комнаты. Вулмерт еще лежал в постели с сильно зажмуренными глазами. Затем он поднялся и огляделся – отца не было. Мальчик заправил рубашку в брюки и застегнул их на заклепки. Он вышел в холл и зашел в гостиную. Отец слушал радиоприемник с новостями би – би – си. Пол сидел прямо в кресле, не облокачиваясь на спинку, и смотрел в окно. Он обернулся и увидел широко открытые глаза своего сына, в них читалась любовь к отцу. Вулмерт ринулся было к Полу, но тот вытянул руку: « уходи, Вулмерт, иди в комнату… можешь оставить у себя эту книгу, – он указал на обгорелую обложку в руках сына, – но, чтобы я ее не видел, иначе твоему Нильсу – конец, уходи». Мальчик кивнул и побежал на чердак. Перелистывая обгоревший блок с еще целым корешком «чудесного путешествия», Вулмерт читал кусочки слов, смотрел обрывки черно – белых рисованных картинок и прижимал их к губам. Чтобы отец не сжег и эту книгу, Вулмерт днем убирал ее под кровать в коробку из – под настольной игры «большое космическое путешествие». От игры не осталось даже цветной зелено – голубой карты с рисунками центра Земли, планет с марсианами и красными ходами, в коробке лежали только три цветные фишки, игральный кубик и большая круглая желтая пуговица. Ночью же мальчик доставал своего Нильса из плоской широкой коробки и читал. Он забирался с головой под одеяло с фонариком и рассматривал картинки. Это все, что было тогда у него: Нильс, Мартин и дикие гуси.

5

С этого времени Пол сам занимался воспитанием Вулмерта. К тому времени ему уже исполнилось девять лет.

Потом в жизнь Пола Торнтона пришла другая женщина. Она работала медсестрой в илклинской больнице. Когда приносила с работы и стирала в ванной белые халаты, воздух заполнялся больничным запахом – фенолом. Пол нравился ей. Он был достаточно выским и крепким мужчиной, что передалось и Вулмерту. Его густые светлые седые волосы были зачесаны назад, большие голубые глаза, будто две плывучие ледяные горы, смотрели на людей с холодом. Лицо Пола Торнтона было белым, как молоко, и когда он сердился, становилось пурпурным. Тогда он больше походил на голубоглазого индюка с тонкими губами и большим подбородком. Пол надевал чистые, накрахмаленные в прачечной, белые рубашки и брюки со стрелками, которые отлично сидели на его стройных длинных ногах. Он нравился женщинам, особенно когда надевал военную форму. Вулмерт и сам считал своего отца настоящим красавцем, стыдясь своей собственной уже зрелой красоты. Он занимался плаванием и к двенадцати годам был достаточно хорошо развит. Вулмерт быстро рос вверх. Его правильные черты лица, темные холодные большие глаза, грустно глядящие из – под густых длинных черных ресниц и темные густые волосы нравились многим девочкам, но сам он очень стеснялся их общества и каждый раз убегал.

Эта женщина пришла летом с двумя чемоданами в их дом. Отец представил Вулмерта ей и сказал, что эта тетя будет жить с ними. Она варила еду и красила губы красной ядовитой помадой. Вулмерт не говорил с женщиной. Это было запрещено при отце. Когда они садились за стол, Вулмерт с отцом стояли рядом со стульями, пока не садилась эта женщина. Мальчик обычно смотрел рядом с тарелкой, не стуча приборами, что очень раздражало Пола, если ложка ударялась о дно тарелки. «Лучше не доесть, чем стучать по днищу ложкой, словно дикарь»: – говорил он. Сын сидел за столом, пока отец не разрешал ему выйти. За столом отец никогда не забывал о манерах. Он всегда брал салфетку, стряхивал ее перед собой и клал на колени. То же самое делал и Вулмерт. До пяти лет он загинал уголок салфетки под горлышко рубашки, теперь же, в свои десять лет, он уже мог положить салфетку на колени, как взрослый джентльмен.

Однажды у Вулмерта упала вилка и он нагнулся за ней под стол. Ступня женщины в легком молочном капроновом чулке лежала между ног его отца. Она мягко надавливала пальцами ноги в середину штанов, где была ширинка. Ее халат задрался и из – под него выглядывали белая икра и колено. Вулмерт сглотнул и сел обратно на стул, сжимая вилку в руке. Он посмотрел на своего отца. Тот смотрел своими большими голубыми глазами на женщину. Краешки его рта были приподняты в странной улыбке. Она смотрела на него, водя вилкой по своим красным накрашенным губам.

– Вулмерт, давай ты пойдешь погулять, да? – Спросила она, не глядя на мальчика.

Вулмерт положил вилку рядом с тарелкой с рыбой и картофелем.

– Хорошо, доем рыбу и пойду, мисс… – Произнес мальчик.

Пол взглянул на сына так, что у Вулмерта затряслись поджилки. Он положил на край тарелки нож с вилкой и протер уголки рта салфеткой.

– Нет, ты уже доел, и теперь встанешь из – за стола, скажешь спасибо мэм и пойдешь к себе в комнату делать уроки…

– Да, Сэр, – сказал Вулмерт и встал со стула. – Спасибо, мисс…

Женщина улыбнулась в ответ и встала сама. Она посмотрела на Пола и развязала пояс на халате, придерживая края закрытыми. Пояс упал наземь. Она зашагала в комнату и легла на отцовскую кровать. Проходя, Вулмерт заметил ее большую белую грудь с темными кружками посередине и красивые ноги в высоких чулках, согнутые в коленях. Женщина играла с сосками, раздвигая бедра. Ее чулки крепились к поясу застежками. Вулмерт бегом поднялся по лестнице на чердак. Сев на кровать, он закрыл глаза. Внизу живота стало все твердо, как камень, и горячо. На смену этому чувству пришла острая боль в животе. Вулмерт прижал ноги к груди и достал из – под подушки «Путешествие Нильса». Он уже знал наизусть всю повесть. В голову приходили картинки с красивыми ногами в чулках, грудью с острыми темными сосками и раздвинутыми бедрами. Вулмерт не знал, что с ним случилось. От боли в животе и твердого пениса, мальчик заплакал. Он ударил по паху рукой и сморщился от боли, согнувшись пополам. «Может, я умираю», – пришло ему в голову. Из комнаты отца донеслись слабые женские крики. Вулмерт прислушался. «За что папа бьет ее? Может, ей тоже нельзя было заходить в его спальню… да еще и лежать голой на его постели…». Мальчик зажмурил глаза и закрыл уши руками. Крики стали громче. Вулмерт от страха громко запел «Yellow submarine». Потом закричал отец, и крики закончились. От испуга вся «болезнь» Вулмерта прошла. Он очень обрадовался этому, но жалел ту женщину, которой так влетело от отца. Он пообещал себе спасти ее в следующий раз и предотвратить ее отдых нагишом в папиной постели.

На другой же день, Вулмерт сам вызвался помогать мисс на кухне. Он разложил столовые приборы на белой чистой скатерти. Женщина стояла к нему спиной, доставая из духовки мясное рагу. Мальчик подошел к кухонному шкафу и взял несколько глубоких тарелок. Поставив их на стол, Вулмерт собрался с силами и сказал:

– Мисс, не надо было отдыхать в папиной постели… он поэтому вас побил ремнем. Если он снова захочет побить вас, бегите ко мне на чердак…я решил, что запру дверь и подставлю стул. Он не сможет зайти…

Женщина развернулась лицом к Вулмерту. Она улыбалась.

– Вулмерт, что ты выдумал? Какой ремень?

Женщина удивленно смотрела на мальчика. Она подошла ближе и села на стул напротив него.

– Оставь тарелки и присядь сюда, – произнесла она, указывая на один из стульев.

Вулмерт послушно сел. Он посмотрел на ее ядовито – красные губы, на разрез в блузке, и стыдливо опустил глаза в пол. Та улыбнулась.

– Вулмерт, ты уже целовался с девочкой? – Спросила она.

– Да, мэм… в шесть лет я поцеловал соседскую девочку в щеку на празднике дня матери в церкви…

– Нет же, Вулмерт, ты целовался в губы?

Вулмерт поднял свои детские карие глаза и посмотрел на женщину.

– В губы…нет, мэм… – Почти шепотом сказал он.

– Неважно… знаешь, в комнате на кровати мы с твоим отцом целуемся в губы. Вот и все…

Вулмерт посмотрел ей в лицо, вскользь на грудь, и покраснел.

– Разве от поцелуев кричат? – Спросил он, глядя на свои колени.

Женщина прикрыла рот рукой. Она уже не улыбалась. Ее щеки покрывал слабый румянец.

– Мне просто было очень хорошо и нравились поцелуи, вот я и кричала, Вулмерт, – тихо произнесла мисс.

Она придвинулась ближе к мальчику.

– Тебе нравится?

Мальчик испуганно посмотрел на нее. На ее ушах громоздились круглые вишневые клипсы. Она была значительно моложе его отца, очень даже моложе.

– Что, мэм?

– Грудь.

Мальчик покачал отрицательно головой и снова взглянул на вырез. Женщина улыбнулась и взяла его руку в свою. Вулмерт смотрел в пол. Он весь задрожал и почувствовал приятное щекотание внизу живота. Он глубоко задышал. Она приоткрыла бюстгальтер и положила его руку на теплую мягкую белую грудь. Вулмерт почувствовал круглый сосок между своими пальцами. Он закрыл глаза и сглотнул. Сердце сильно стучало в груди. Он средним и указательным пальцами водил вокруг соска. Вулмерт порывисто задышал и вдруг почувствовал что – то мокрое и липкое между ног. Жидкость вырвалась наружу из его пениса, но это не была моча, она была такой густой и липкой. Вулмерт отнял руку и закрыл ею ширинку. Он с ужасом посмотрел на мэм и открыл рот. Женщина заулыбалась:

– В этом нет ничего плохого, Вулмерт… запомни, ты не сделал ничего плохого, так случается у всех мужчин… Извини меня, что напугала тебя вчера, ладно?

Вулмерт кивнул, не глядя ей в лицо.

– Однажды ты поцелуешь девочку и тебе понравится, – сказала она и встала со стула.

– Она тоже будет так кричать? – Спросил Вулмерт.

Женщина засмеялась.

– Нет, Вулмерт, от одного поцелуя не будет.

В это время в кухню вошел отец. По всей гостиной разнесся запах воскресного рагу. Пол посмотрел на сидящего сына и прошел мимо к ней. Женщина взяла тарелку и принялась накладывать глубокой лопаткой рагу. Пол взял ее за плечи и поцеловал в шею.

– Нет, Пол, не при мальчике… – Произнесла она, – он слышал нас вчера и думал, что ты отлупил меня ремнем в кровати…

Отец повернулся к сыну и произнес:

– Так он у нас вообще большоооой фантазер…

Женщина развернулась и поставила тарелку с горячим рагу на стол.

– Может, еще расскажешь про пиратов, как они забрали твою мать и намылили ей… – Пол запнулся.

Женщина с ужасом посмотрела на него и на Вулмерта. Тот сидел, не двигаясь, и смотрел на белую скатерть.

– … шею, – закончил Пол, – может, ты забыл и решил снова полежать недельку вторую вниз животом со спущенными штанами, Вулмерт?

Мальчик заелозил на стуле. В его глазах притаился страх. Он весь вытянулся, будто струна, но не глянул на отца. Женщина пожалела о сказанном ею, она с горечью глядела на ребенка.

– Оставь его, Пол… – произнесла она.

Тот посмотрел на нее и улыбнулся.

Все обедали в полном молчании. Вулмерт ковырял вилкой в тарелке и не съел ни кусочка. Он даже забыл положить салфетку на колени. Мокрая склизкая жидкость между ног неприятно прилипала к нижнему белью, она раздражала и жгла кожу в паху. Он хотел пойти вымыться скорее. Женщина больше не трогала под столом Пола. Она все поняла и разочарованно смотрела на отца Вулмерта. Ей было жаль мальчика и еще больше стыдно перед ним за ту глупую проделку с грудью. Пол глянул на нетронутое сыном рагу и процедил сквозь зубы ему:

– Тебе не нравится еда?

Вулмерт не ответил.

– Мне тоже не нравится, оно совсем не соленое… – Сказала мисс.

– Раз так, возьми солонку с солью и посоли, Вулмерт, – продолжал отец.

Вулмерт не отвечал, глядя себе в тарелку.

Отец раздражался. Он наклонился ближе к ребенку и заметил мокрое пятно на его горчичных штанах.

– Ты обоссался, Вулмерт?! – Вскрикнул он.

Мальчик виновато закрыл руками ширинку и отвернулся в сторону.

– Нассал в штаны в десять лет?! – Кричал отец.

– Оставь его, Боже, оставь, Пол! – Закричала женщина, и закрыла лицо салфеткой.

Пол недоумевающе взглянул на женщину и произнес:

– Иди к себе в комнату, Вулмерт…

Мальчик рванулся с места и убежал из кухни. Пол хотел взять ее за руку, но она отвернулась от него:

–У меня менструация, извини, я не могу…

Через три дня она так же ушла от Пола с двумя чемоданами в руках, как и приходила.

6

Было много разных женщин в их доме. С каждой из них Вулмерт садился за стол, не говоря ни слова и не трогая их части тела. Один раз на все лето Пол решил отвезти Вулмерта к своей боевой подруге Оттолин в Асквит, в Северном Йоркшире, где у нее был свой домик. Сообщив сыну о поездке в Асквит, Пол принес ему походный рюкзак темно – зеленого цвета и приказал собрать вещи. Вулмерт не хотел уезжать на ферму к чужой женщине, но спорить не мог.

Оттолин не была особо рада появлению в ее доме маленького мальчишки. Она постоянно молчала и приносила ему в комнату обеды. Вулмерт нашел у нее в гостиной несколько книг про морских змеев и чудовищ. Так он проводил свое лето, пока не приезжал отец и не устанавливал свои порядки. Вулмерт и в Асквите нашел небольшой водоем. Туда он сбегал часто, просто чтобы посмотреть на рыб и поплавать. Вулмерт представлял себя отважным Хачитой, плывущим быстрее рыб, быстрее китов и морских змеев. Он нашел в кухонном шкафу Оттолин немного алюминиевой фольги и смастерил себе полицейскую звезду, прикрепив ее к груди. Мальчика все чаще занимал гараж за домом Оттолин. На любые вопросы женщина отвечала нехотя, закатывала глаза. В этом самом гараже Вулмерт и нашел однажды отцовскую удочку. Она стояла в одном из рыбацких резиновых отцовских сапог с высоким голенищем. Ему захотелось попробовать себя в роли рыбака – Отважный Хачита умеет рыбачить! Отчасти, ему хотелось сделать Оттолин что – нибудь приятное, чтобы понравится ей. Например, принести хороший улов к ужину! «Вот бы приехал и папа, а Оттолин готовит мою рыбу! Большущую рыбу – огромного речного карася! Что бы он сказал?» Мысли обжигали мальчика, руки тянулись к красивой черной удочке с красным поплавком. Эта идея плотно засела в его голову. Так, летним жарким июльским днем, Вулмерт побежал к местному пруду. Он нес удочку, словно древнее остроконечное копье над своей головой. Нарыв в саду в парниках жирных длинных червяков, где Оттолин приготовила мягкий чернозем для своих саженцев хризантемы, Вулмерт сложил их в жестяную банку. Он бежал со всех ног и кричал: «Хачитаааа!» У водоема мальчик прицепил одного из червяков на крючок и закинул удочку в воду. Вулмерт, не моргая, сел на большой камень у берега и стал терпеливо ждать. Не прошло и получаса, как поплавок забавно заиграл под водой. Вулмерт спешно начал тянуть удочку на себя, наматывая леску. На крючке повисла маленькая серебристая рыбешка. «Об –ла– ди – Об –ла –да, жизнь река, даааа…ла – ла, жизнь рекой течет», – запел радостно Вулмерт. Он бросил удилище на берег и стал вытаскивать рыбу. Вулмерт радостно прыгал на одной ноге по кругу, вытянув руку с рыбешкой над своей головой и громко выкрикивая слова песни. Не зная, куда ее положить, мальчик сунул рыбешку в карман брюк. Он взял из банки другого червяка и стал искать в траве леску с крючком. Найдя, он, не замечая самой удочки, наступил на нее несколько раз и услышал характерный хруст. Она сломалась у самого поплавка в трех коленях. Вулмерт побледнел. Он забыл об Отважном Хачите, о шерифе Торнтоне, о речном карасе и морских змеях. В голове крутилась одна мысль:«если папа узнает!» Вулмерт кинулся бежать домой к Оттолин. Та сидела на коленях у парника и в перчатках помещала луковицы хризантем в выкопанные садовой лопаткой лунки. Мальчик подбежал к ней и схватил за руку. Он сел на колени перед ней. В его глазах стояли слезы. «Оттолин! Мисс Оттолин! Я сломал удочку! Папину!» Она резко отняла свою руку и надула щеки: «Опять натворил! Ну и что дальше? Мне что с этого? Или ты хочешь, чтобы я сказала Полу, что это я сделала? Что я сломала ту удочку?» Она произносила слова тихо и жестко. Вулмерт снова взял ее за руку и прошептал: «Не говорите ему, мисс Оттолин, пожалуйста! Вдруг он не пойдет на рыбалку! Пожалуйста!» «Ну хорошо, хорошо, Вулмерт! Отстань от меня!» – Прикрикнула Оттолин и подала ему маленькую железную лейку. «Лучше сходи и набери мне воды!» Вулмерт поцеловал ее в щеку и побежал к роднику. Наполнив лейку водой по самое горлышко, Вулмерт вернулся к Оттолин. Она показывала ему, куда лить воду, как приминать взрыхленную землю и закапывать корневища молодых луковиц. Вулмерт трудился вместе с ней и чувствовал себя очень нужным человеком, ведь от него зависел благополучный долгожданный всход нескольких десятков луковичек. Его ладони вспотели и покраснели от железной ручки лейки. Оттолин скупо улыбалась и искоса поглядывала на ребенка, на его карие глаза и смуглую кожу, на его длинные ноги и черные густые волосы. «Мы ее поставим в чулане, Пол не увидит», – наконец произнесла она и поднялась с земли. Вулмерт улыбнулся и обнял ее за пояс обеими руками. Оттолин сморщила нос и оттолкнула мальчика от себя.

Вскоре, через неделю, приехал Пол. В своей военной форме, с чемоданом, он выглядел героем в глазах Вулмерта. Отец приехал к обеду и сразу пошел с Оттолин в спальню. Из – за двери спальни не доносилось ни единого шороха. Вулмерт понял, что отец устал и уснул. Ужина в тот день не было. Оттолин лишь раз вышла на улицу покурить. Она часто курила на веранде и в кухне: затягивалась, сощурив глаза от удовольствия, потом выдыхала белый пар изо рта. Вулмерт часто наблюдал за ней, за огоньком в самой сигарете.

На утро мальчик спустился к завтраку. Он знал, что отец не любил, когда Вулмерт не готов к завтраку и не спустился к восьми утра в кухню. Поэтому ребенок умывался, надевал чистую одежду и бегом спешил за стол. Но к завтраку никто не вышел. Мальчик сам достал кукурузные хлопья и заправил их молоком. За запертой дверью спальни Оттолин послышалось странное шуршание, поскрипывала кровать. Вулмерт не решался постучать, он просто стоял у двери и слушал нарастающий скрип кровати и тихое шептание. Потом он сбе́гал к пруду посмотреть на рыб и поймать хоть одного морского змея, как на картинках в книгах. Вернувшись домой, Оттолин стояла на веранде и курила сигарету. Она странно взглянула на мальчика и улыбнулась уголками рта. Вулмерт улыбнулся ей в ответ и поднялся к себе наверх. Отца он так и не увидел. Ребенок взял свои книги и уселся читать на подоконник. Снизу послышались грубые выкрики. Пол в бешенстве хлопал дверьми ванной и кухни. Вулмерт подбежал к двери и приложил свое ухо. «Вот так и сломал, понял? Сломал и припрятал от тебя! А я нашла! Потом еще и мне мешал, не давал цветы посадить в парник! Вел себя, как маленькая свинья! Хотел, чтобы я сама призналась, будто я ее сломала! Слышал такое?!» Вулмерт отшатнулся от двери и попятился к кровати. Сердце заколотилось в груди, в руках, в ногах. Страх подкатил к самому горлу, начинался приступ тошноты. «Сука! Ах, ты, сука такая! Ты у меня сейчас… Погоди! Сука!» Отец метался по всем комнатам. «Наверх он пошел!» – Крикнула Оттолин и рассмеялась. Вулмерт быстро задышал и нырнул под кровать на прохладный пыльный пол. Он вжался в стену и прикрыл рот вспотевшими ладонями. «Мамочка, помоги мне! Мама, помоги мне, пожалуйста!» – Шептал он, пока тяжелые шаги отца громом отдавались на лестнице. Вулмерт больно впился ногтями в колени и зажмурил глаза. Дверь со стуком отворилась. «Сука, где ты?! Ну, погоди у меня! Ты у меня сидеть не сможешь! Если не сдохнешь сегодня!» Вулмерт задержал дыхание, глядя на отцовские ботинки, мечущиеся по комнате. Он отпер шкаф, потом заглянул под письменный стол, скинул покрывало. В дверном проеме появилась Оттолин. Она улыбалась уголками рта и опять курила. «Ты под кроватью посмотри. Обычно, дети прячутся там». Вулмерт заскулил. «Ах, ты, сука!» Пол опустился на мясистые колени и заглянул под кровать. Вулмерт отвернул лицо к стене и прижался руками к пружинам. «А ну иди сюда!» – Закричал отец и потянул его за локоть к себе. Вулмерт зацепился пальцами за пружины кровати и оттолкнул Пола ногами. «Сука малолетняя!» Пол с силой дернул его за ноги к себе. Вулмерт не удержался и разжал пальцы. Пол повернул его к себе лицом и наотмашь дал несколько пощечин. Щеки ребенка покраснели. Мальчик заплакал и попытался схватить ладони отца и обнять их. «Папа, прости! Я больше так не буду! Папа! Клянусь, я буду самым послушным на свете, правда – правда! Обещаю, папа!» «Его воспитывать надо, Пол!» – Крикнула Оттолин и широко улыбнулась от удовольствия. Отец взбешенно разломал у него на глазах удочку и оставил длинную палку в руках. Вулмерт пополз назад под кровать. Отец вытянул его за ноги. Мальчик вновь ухватился за пружины кровати. «Ну, пеняй на себя, сопляк!» Пол сел ему на ноги и наощупь расстегнул ремень на джинсах. Он стянул их с ног мальчика вместе с плавками и задрал ему рубашку. От первого удара тугой узкой палкой мальчик закричал, завизжал от боли, и заплакал навзрыд. Он опять попытался высвободить свои ноги, потягиваясь на пружинах, но Пол их сжал между своих колен, прикрыв сыну детородные органы. Отец бил его сильно, еще сильнее, очень сильно. Оттолин спокойно смотрела на исполосованные ноги ребенка и шептала: «давно пора… давно пора». Вскоре руки Вулмерта ослабли и повисли на пружинах. Голова глухо стукнулась о пол. Оттолин усмехнулась и пошла вниз в кухню. Пол вытащил бездыханного ребенка из – под кровати и надел ему штаны. Он положил сына на постель и резко шлепнул его ладонью по щеке. Мальчик приоткрыл веки. Из глаз снова потекли слезы. «Ты запомнил этот урок, Вулмерт?» – Спокойно произнес отец и погладил его по мокрым волосам. Мальчик еще приходил в себя и чувствовал всем телом боль. «Отвечай, Вулмерт, когда я тебе задаю вопрос!» «Да», – прошептал мальчик, с трудом шевеля посиневшими губами. «Что да?» – Сердился отец. «Да, Сэр…я выучил урок», – ответил мальчик почти шепотом. «Громче!» – Крикнул Пол. «Да, Сэр! Я выучил урок!» – Выкрикнул Вулмерт. Пол погладил его по бледной щеке и спокойно сказал: « тогда умойся, сын, и спускайся к обеду». Оставшееся лето Вулмерт лечился. Оттолин сама наносила ему мази на исполосованные ноги и ягодицы. Мальчик каждый раз скулил от любого ее прикасания к телу, сжимал в кулаки покрывало и вытягивал ноги. «Если не прекратишь скулить, Вулмерт, я сделаю хуже», – шептала женщина, улыбаясь уголками губ. Мальчик запомнил ее улыбку наизусть. Оттолин старалась причинить ребенку больше боли, грубо проводя пальцами по ранкам. Вулмерт терпел, уткнувшись лицом и подушку, терпел в полном молчании. Сама Отти побаивалась ударить мальчика при отце, не хватало ей храбрости причинить ему боль и наедине. Она вспоминала тот день, поглядывая на ребенка за столом, на улице, в саду, в ванной, пока он купался, и старалась придумать хоть что-нибудь против малыша, только чтобы увидеть еще один раз слезы и нестерпимую боль в глазах Вулмерта. Оттолин говорила с Полом, лгала ему, придумывая всякие нелепые проступки мальчика. И «папа» опять бил сына ремнем животом вниз, руками, широкими сильными ладонями, щедро нанося беспощадные удары по его смуглым детским щекам.

7

Так прошло его лето в Асквите.

В двенадцать лет Вулмерт уже знал о полицейской школе. Он очень хотел учиться там с разрешения отца. Он достал брошюры в библиотеке и брал разные книги, скрывая их в матрасе от отца. Пол с головой ушел в любовь с другой мэм. Вулмерт был даже рад. Отец не пил и не трогал сына. Из ремня и лежки животом вниз на отцовской кровати Вулмерт вырос, но теперь отец сам врывался в его комнату и избивал сына. Вулмерт уже не боялся криков женщин из комнаты отца, он продолжал читать и заниматься своими делами. Бывало он просто выходил на улицу и бродил по Илкли даже в дождь.

В один из таких дней Пол ушел с утра и возвратился назад только к позднему часу. Его мэм так и не приходила. Дела на работе Пола шли плохо, пьющий боец, тем более, полковник, не был нужен на базе. Пол тяжелыми шагами поднялся по лестнице и открыл дверь в комнату сына. Вулмерт сидел за столом и делал уроки. Круглая черная голова настольной лампы заглядывала в книгу. Сын обернулся. Пол со всей дури резко ударил локтем Вулмерта в нос. Тот свалился со стула на пол, но сразу же встал и сел на кровать, опираясь спиной о стену. Вулмерт не плакал, он задрал голову вверх и шмыгал носом, из которого струйкой бежала светлая кровь. Пол схватил сына за грудки и прокричал: «Сукин сын, это всё из – за тебя!» Он забросил сына к стене и упал наземь, положив свою белую, как снег, голову ему на колени. Вулмерт чувствовал теплую железную кровь верхней губой и языком. Он все еще шмыгал носом, глотая кровь со слюной. Вулмерт хотел дотронуться рукой до белых жестких волос отца, но тот отпрянул. Пол встал на колени и приблизился к лицу сына. Он смотрел в его карие выразительные глаза. Вулмерт глядел на отца и не узнавал его. Первый раз Пол смотрел так на него. Он по – отцовски смотрел на сына. Пол приблизил лицо еще ближе к глазам Вулмерта, почти нос к носу, и произнес:

– Это ее глаза, Вулмерт… я так любил твою мать, сын… это самые красивые глаза, и она подарила их тебе, Вулмерт.... и бросила тебя… и меня тоже…

Он смотрел еще в его глаза, потом взглядом опустился до носа и тонкой полоски крови. Она разрезала губу и проскальзывала в рот. Отец смотрел так, будто это не он ударил сына и разбил ему нос. Пол вынул из кармана брюк светло – голубой свежий платок и приложил к кровящей ноздре сына. Вулмерт поднял руку и коснулся ею руки отца, приложив пальцы к носовому платку.

– Прости меня, Фелисия, любовь моя… – прошептал Пол, глядя в глаза Вулмерту. – Прости за сына…

Они еще так сидели и смотрели друг на друга. Вулмерту хотелось обнять Пола и сказать, что он не винит его, что он простил отца, что ему тоже плохо без мамы. Но не мог.

На другой же день Пол решил отвезти Вулмерта в Военный Кадетский Корпус.

Мальчик говорил с отцом. Он робко подходил к читающему газету Полу и садился напротив него на стул, положив ладони на колени и ожидая своей очереди. И только после того, как отец переворачивал последнюю страницу газеты со столбцами о спорте и регби, Вулмерт начинал говорить о полицейской школе. Отец молча поднимался со своего кресла, бросал на столик прочитанную черно – белую газету и выходил из гостиной, будто сына там и не было.

Вулмерт был подавлен, он даже не мог заплакать, так было пусто у него внутри.

К сентябрю, отец сам отвез Вулмерта в кадетский армейский корпус города N, где его поселили с остальными ребятами его возраста.

Для Вулмерта начался новый этап испытаний.

Военная дисциплина: ежедневный подъем в шесть пятнадцать утра, утреннее построение и завтрак, в восемь утра начинались такие занятия, как строевая и огневая подготовка, изучение связей и основ рукопашного боя, техническое обслуживание автомобильной и бронетанковой техники, верховая езда и преодоление естественных препятствий. Ежедневно проводились занятия физической культурой, где кадеты тренировались в беге, маршировке в полной выкладке, плавании и прохождении штурмовой полосы. Также теоретические лекции о распределении военных блоков и сил, направленности военных организаций; наименования, свойства и использование военной артиллерии; военная политика в мирное и чрезвычайное время. Выполнение домашнего задания, ужин и отбой строго в десять вечера. Летом он проводил время в специализированных летних лагерях, закрепленных за армейским корпусом.

Вулмерту было невыносимо тяжело, но он не сдавался.

Так пролетел год… второй…

Однажды, под Рождество, когда Вулмерту минуло пятнадцать лет, он решил навестить отца. Он не хотел в очередной раз праздновать в кругу чужих людей и очень соскучился за отцом. Получив отпуск, сроком в неделю, он приехал в Илкли. Пол за два года ни разу не интересовался учебой сына и сильно пил. На письма сына отец не отвечал, даже не читал их, оставляя в почтовом ящике.

Поэтому, когда на пороге дома показался его сын, высокий крепкий парень под метр восемьдесят восемь ростом, в военной кадетской форме: кадетском черном длинном зимнем пальто с позолоченными пуговицами, черных брюках и чемоданом в руке, Пол даже не узнал его сразу. Он был пьян. Когда он вошел в дом, в нос ударил резкий кислый затхлый запах, давно не проветриваемого помещения. В гостиной он запнулся о горы стоящих на паркете бутылок из – под бренди и Джэка Дениелса. Вулмерту даже захотелось вернуться в свою «камеру» в корпус. Отец ходил в затертой на локтях, рукавах и шее когда – то белой рубашке, с трехдневной щетиной. Вулмерт застирал его рубашку, переодев пьяного отца в чистое. Он снял пальто и умылся с дороги. После переоделся в спортивные штаны и толстовку и взялся за уборку. Открыв настежь окна, он положил Пола спать в его комнату и закрыл дверь. Вулмерт разгребал горы грязного белья из рубашек и штанов отца, замачивая их в ванной; взяв черные огромные мусорные мешки, он выбрасывал пустые бутылки. На кухне горами стояла, составленная на столе и в раковине, грязная посуда. Вулмерт сходил к соседям и попросил чуть – чуть средства для мыться посуды, стирального порошка и бельевую веревку. Засыпав порошок в ванную, наполненную бельем и водой, он надел резиновые перчатки и зашел на кухню. Вулмерт принялся со средством отдирать с тарелок въевшуюся грязь и остатки пищи. Это же средство он налил в ведро и, взяв полотенце для рук, вымыл холл, кухню и гостиную дома. Вулмерт взял обычную короткую проволоку, разрезал ее на две части, и прикрутил ее к крюкам, вделанным в стенах в ванной комнате с двух концов, сделав что – то вроде узелков. В эти узелки он протянул веревку, затянул ее, и передвинул узелки проволоки влево крюка, чтобы она не слазила на середину к другой веревке. Другую веревку он привязал к крюкам посередине. Затем перестирал рубашки и пару штанов отца и развесил их в ванной на самодельные веревки в два ряда. К концу дня он очень устал. Вулмерт сел в отцовское кресло в вымытой им гостиной и сразу же уснул. Ему снилась дорога, дорога, дорога без конца. Он шел босыми ногами по пыльной земле по степи в грязной отцовской рубашке с алюминиевой звездой на груди. Его разбудил отец. Он смотрел в лицо сына, будто это был грабитель, забравшийся к нему в дом, сделавший уборку и спящий в его кресле. Пол смотрел на него бесцветными рыбьими глазами и тяжело дышал, опираясь локтем о его плечо.

– Где моя рубашка и мой Джэк? – Спросил тот, облизывая сухие губы языком.

– Твою рубашку я постирал и она сушится в твоей ванной, а Джэк в мусорном баке на углу улицы, где ему самое место, отец, – спокойно произнес сын.

Пол сморщился и закинул руку назад, сжав ее в кулак. Вулмерт перехватил кулак отца в свою ладонь и, встав быстро на ноги, развернул Пола и столкнул на то же кресло.

– Не надо, отец… сделаем так: ты побреешься, умоешь лицо и почистишь зубы, а я приготовлю завтрак, идет?

Пол кивнул.

Вулмерт подошел к холодильнику на кухне и открыл дверцу. Два яйца, головка лука и кусочек плесневелого сыра. Он взял все продукты и положил на стол. Вулмерт разбил яйца в миску и размешал их вилкой, добавил воды из крана и посолил. Потом поставил на огонь сковороду и налил немного подсолнечного масла. Почистив луковицу, Вулмерт нарезал ее кольцами и обжарил на сковородке. Затем залил яйца. Он поставил на огонь чайник и взял из шкафа тарелку. На нее он положил горячий луковый омлет и поставил возле отцовского стула. Себе он налил крутого кипятка, бросил пакетик с черным чаем и соскреб ножом плесень с черствого кусочка сыра. Это был его завтрак. Пол все еще сидел в кресле и тер рукой колючий подбородок. Вулмерт сам сходил за сухой рубашкой и принес ему в гостиную. Отец уставился на него своими голубыми глазами и уголки рта его поползли вверх, будто оскал:

– Вулмерт, ты многим мальчикам – кадетам перестирывал рубашки в корпусе?

Сын недоумевающе посмотрел на него:

– Надевай рубашку, отец, и пойдем завтракать…

Пол жадно заглатывал омлет. Он стучал вилкой по тарелке, загребая жареные кольца лука на трезубец и отправляя их целиком в рот, даже без ножа. Вулмерт сидел напротив него и жевал черствые кусочки сыра, запивая терпким чаем.

– Варишь, стираешь, моешь, а что ты еще умеешь? – Спросил отец, ковыряя пальцем в зубах.

– Разное умею, – ответил Вулмерт, глядя на отца.

Пол сплюнул кусочек еды, застрявший в зубах, прямо на пол и сказал:

– Ты ведь спал с мальчиками, Вулмерт?

Сын непонимающе взглянул в глаза отца. Он тихо произнес:

– мы спали в общей спальне, отец… в казарме…

Отец раздраженно процедил сквозь зубы:

– Сучье отродье…

Вулмерт во все глаза уставился на отца. Он понял смысл заданного им вопроса и приоткрыл рот, но так ничего и не нашелся ему ответить. Вулмерт встал со стула и подошел к раковине.

– Грязную тарелку поставь в раковину, отец, – прошептал он, вылил остатки чая и вышел из кухни.

Вулмерт взял куртку и открыл дверь на улицу. Он вдохнул свежего зимнего воздуха и вышел наружу. Вулмерт зашагал по тротуару, рассматривая соседские дома. В сером рождественском утре слабо мерцали развешанные гирлянды. Во дворах стояли разные снеговики из ваты и пенопласта. Он заметил большого белого медведя рядом с забором одного из домов и остановился. В доме через большое окно с незадернутой шторой люди праздновали Рождество. Они стояли в пижамах у рождественского дерева, радостно пританцовывали у елки и распаковывали подарки. Вулмерт грустно улыбнулся.

– С Рождеством, Вулмерт! – Окрикнул его мистер Огден. Он приблизился к подростку и взял его за плечо, – Рад видеть тебя в Илкли, парень, рост в отца!

Мистер Огден смотрел на Вулмерта снизу вверх. Тот улыбнулся.

– С праздником, Хачита Торнтон! – Радостно прокричал Кайл в дверях и махнул ему рукой.

– С Рождеством, Кайл, – ответил Вулмерт и широко улыбнулся с «Хачиты».

– Наши балбесы еще не выросли из игр, – произнес мистер Огден, – извини, Вул…Может, зайдешь?

– Нет, спасибо, мистер Огден, в другой раз… мне надо возвращаться к отцу, он разболелся, – произнес Вулмерт.

Мужчина кивнул:

– Твой отец сильно запил, когда отвез тебя учиться в корпус…

Он замолчал. Вулмерт смотрел в сторону на белого медведя. Из дома выбежала миссис Огден с пакетом. Она подошла к Вулмерту и взяла за руку.

– Вулмерт, тебя не узнать…красавец… смотри, это тебе и отцу.

Она засунула ему в руку пакет с продуктами и сладостями.

– С Рождеством, мальчик мой, – произнесла она и погладила его по плечу. Мистер Огден нежно посмотрел на жену.

– Благодарю вас… – Произнес Вулмерт и слабо улыбнулся. Ему было очень стыдно.

Он любил отца и переживал за него. Вулмерт знал, что он сказал это из – за алкоголя, из – за болезни. Отец любит его и не думает так о нем.

С выданных ему денег на поездку, Вулмерт купил продуктов и каждый день готовил сам простую еду: отварной рис и спагетти с кетчупом, яичницу, сосиски, молоко с булочками. Он не разговаривал с отцом. Пол тоже молча ел, вставал из – за стола и уходил в гостиную. Вулмерт не покупал спиртного отцу и следил за ним. Но все же тот находил деньги и сбегал в бар.

Когда он напивался, прямиком, быстрыми шагами поднимался в комнату сына. Он открывал все ящики, запускал руки в карманы курток Вулмерта, копался в исподнем белье, пытаясь найти хоть что – нибудь, за что он мог бы избить сына: за наркотики, белые порошки в пакетиках, за сигареты или брошюры и тесты о полицейской школе. Вулмерт, зная об этом, вырезал в матрасе небольшую дырку, вынув набивку из поролона и выкинув ее ночью в мусорный бак в конце улицы. Он туда убирал все книги и тестники. Пол лишь находил жалкую мелочь в карманах сына в несколько фунтов стерлингов и пенсов. Он радостно подбрасывал их в руке, сжимал в кулаке и засовывал себе в карман брюк. После отец садился на стул и задавал разные вопросы сыну о сексе и женщинах. Вулмерт стыдился самого себя. Он виновато смотрел на отца и не знал, что ему ответить. Сын не знал ничего еще о женщинах, кроме тех, которые были в их доме с отцом, и лишь пожимал плечами в ответ Сэру. Тогда Пол вскакивал со стула и хватал Вулмерта за грудки, крича ему в лицо и дыша дурным запахом спиртного: « смотри, Вулмерт, если я узнаю, что ты интересуешься мальчиками, я возьму тебя за горло, как последнего петуха на этой земле, раздавлю твою грудную клетку и сделаю из твоего мяса и костей фарш, понимаешь? Они все больны спидом и их кожа покрывается красными струпьями, вот твои мальчики. Они дохнут, как бродячие собаки, на грязных койках в самых последних больницах, к ним не приставляют даже медсестер. Никто не хочет вымазываться их вонючей заразной кровью, а ты хочешь впустить такого в себя? Отвечай, Вулмерт, хочешь, да?». Вулмерт морщился от этих слов. Ему было жаль тех больных людей, но он никак не мог понять, почему его отец решил, что он – гомосексуалист. «Ты пьян, отец… пожалуйста, ложись в кровать», – говорил Вулмерт. Он помогал Полу спуститься по лестнице вниз и лечь в свою постель, выключал лампу и прикрывал дверь в его комнату. Тот еще какое – то время говорил себе под нос что – то о матери Вулмерта и как он видел умирающих от спида, когда был молодым, как Рейган сам говорил по радио и телевизору об этой ужасной заразе и как ученые – врачи изобрели зидовудин, но болезнь у пациентов так и не смогли излечить полностью, разве что продлить их страдания на неопределенный срок. Стены гудели от его громкого храпа.

Когда его отпуск закончился, Вулмерт, как раньше, пришел в гостиную к отцу и сел напротив него, расставив широко ноги и опершись о них локтями. Он смотрел на Пола холодными глазами, готовясь сказать ему о своем решении:

– Отец, я не могу позволить себе оставить тебя в таком состоянии…я решил не уезжать в корпус. Я доучусь здесь в школе в Илкли, а потом зачислюсь в полицейскую школу в Саутгемптоне, рядом с Илкли, и буду ездить на учебу каждый день на автобусе и возвращаться домой, чтобы жить рядом с тобой…ты выздоровеешь, а я, возможно, однажды стану неплохим полицейским… я не опозорю тебя, отец, обещаю, – сказал спокойно Вулмерт. Хотя его сердце отчаянно билось в груди, ладони его рук намокли от выступившего на них пота.

Вулмерт знал, что Пол Торнтон хотел отправить его после Армейского Корпуса в Королевскую Военную Академию в Сандхерсте, графстве Беркшир, где, в свое время, довелось проучиться и самому Полу. Правда, сразу же после ее окончания, ему пришлось спешно покинуть Сандхерст, по неизвестным Вулмерту причинам. Это больше всего пугало Вулмерта, ведь тогда ему придется только сделать ручкой полицейской школе.

Отец, выслушав Вулмерта, ничего не ответил. Кивнув сыну головой, он вышел из дома и не появлялся в течение всего дня. Вулмерт внезапно успокоился, подумав, что, наверное, отец наконец-то услышал его и, наверное, однажды даже смог бы им гордиться…

Среди ночи Вулмерт проснулся от резкого удара входной двери в его комнату о стену. На пороге стоял пьяный разъяренный отец, держа в одной руке недопитую бутылку бренди, в другой револьвер. Его кривые губы, красное лицо и ходячие желваки не скрывали настроений Пола.

Вулмерт спросонок не смог сразу шевельнуться. Не понимая, что происходит, он автоматически поднялся с постели, удивленно произнеся: «Сэр, Отец?» «Сэр» тотчас же подбежал и жестко схватил Вулмерта за подбородок, швырнув недопитое в сторону, отчего Вулмерт проснулся окончательно. Он потащил сына в ванную комнату и со всей мощи ударил его локтем руки, в которой держал оружие, под дых. Вулмерт вдохнул с хрипом и согнулся пополам, опустившись от резкой, острой боли на колени на кафельный пол. От внезапной боли он почти терял сознание. Вулмерту никак не получалось сделать вдоха, будто в комнате выкачали весь кислород.

– Вставай, сукин сын! – Проорал Пол.

Он включил под сильным напором холодную воду и потащил сына за шкирку, словно щенка, к раковине. Пол подставил лицо Вулмерта под хлещущую струю холодной воды из крана, отчего тот начал приходить в себя. Только тогда он стал отчетливо различать ругань своего отца. Вулмерт порывисто шумно дышал и попытался вырваться из-под железной хватки отца, продолжавшего держать голову сына под струей воды. Он запросто, обладая навыками рукопашного боя, мог бы сразить Пола, но ведь это был его отец. У Вулмерта не поднималась на него рука, он пытался по-доброму успокоить «Сэра». Как только его дыхание пришло в норму, Вулмерт громко произнес: «Остановись, Отец!» Пол, отпуская Вулмерта, нарочно ударил его лицом о край раковины. Вулмерт резко вскрикнул от боли и схватился руками за левую часть лица. Он рассек бровь и разбил губу. Это еще больше разъярило отца. «Слабак, – думал про себя Пол, – даже здесь он не в состоянии постоять за себя, сучье отродье». Он повернул мокрое бледное разбитое лицо сына к себе и, схватив его за грудки, дал пощечину тыльной стороной правой руки с такой силой, что Вулмерт покачнулся, но не упал, опершись о стену. В его левом уголке рта появилась небольшая трещина, которая начала кровить. От полученных травм, Вулмерт вновь почувствовал особый железный привкус крови. Он попытался снова остановить отца, но тот был сильнее и, к тому же, изрядно пьян и взбешен. Пол ударил Вулмерта стволом револьвера в грудь, и тот застонал от боли. Сморщив лицо, он схватился за ушибленное место. Отец начал наотмашь наносить беспощадные удары сыну в живот, в лицо и по рукам, которыми сын беспомощно прикрывался от кулаков Пола, и выкрикивал что – то.

В бессилии и от бесконечной боли во всем теле, Вулмерт проскользил спиной по кафельной стене и осел на пол около раковины, поджав ноги. Он вытирал кровь с разбитого носа и рассеченой брови, его левый глаз совсем затек; особо ныли живот и грудная клетка; изо рта струйкой сочилась кровь, перемешанная со слюной. Отец со всей силы пнул его по ногам. Вулмерт упал на пол, зажимая ноги руками. Он начал просить отца отпустить его, но «Сэр» будто его не слышал. Отец вынул патроны из револьвера, положив их к себе в карман брюк. Оставил только один, демонстративно возвращая барабан на место и положив указательный палец на ударно – спусковой механизм.

– Сыграем, Вулмерт?

Говоря это, он грузно опустился на тяжелые колени напротив Вулмерта. Пол схватил его за толстовку и посадил перед собой, хорошенько тряхнув сына. Затем, он направил дуло револьвера в сторону Вулмерта.

– Хочешь умереть, Вул?

– Нет, Отец, нет… нет!! – Испуганно вскликнул Вулмерт, все еще преодолевая боль.

Его начало трясти. Отец спустил курок и раздался резкий щелчок. Пусто. Теперь он вложил револьвер в правую руку сына, придерживая поверх своей рукой. У Вулмерта пересохло во рту. Хотелось пить, чтобы промыть горло и полость рта от привкуса крови. Ему пришлось сплюнуть на пол кровь возле себя и нацелить оружие в сторону «Сэра». Отец сжимал плотно его ладонь. Вулмерт вскрикнул: «Нет!»: – и плотно закрыл глаза. Отец сжал его ладонь еще сильнее, и Вулмерт спустил курок.

Раздался щелчок. Пусто.

Вулмерт нервно сглотнул. У него выступила испарина на лбу и всего трясло, будто при сильном жаре, но только Вулмерту было холодно. От пальцев рук отхлынула кровь. Отец довольно заржал, он был настолько пьян, что еле держался на коленях и начал именовать своего сына рядовым солдатом. Он становился разгоряченнее и краснее. Направив дуло револьвера между глаз Вулмерта, Пол выругался, проговаривая невнятно слова, из которых Вулмерт понял только малую часть. «Нет, отец, я твой сын, О, Боже! Прекрати это… оставь меня, и я даю слово, что выполню все, что ты прикажешь, только дай мне уйти сейчас! Я выучил урок, Сэр!» – Вскрикнул Вулмерт. Из его глаз потекли слезы. «Заткнись! Сука!» – Прокричал Пол и спустил курок.

Щелчок. Пусто… Пусто! Пусто – означало для Вулмерта жить! Он жив!

Это было похоже на один эпизод из его раннего детства, когда он, будучи совсем еще ребенком, выехал со своим отцом на озеро за город. Вулмерт боялся воды и еще не умел плавать. Они с отцом арендовали лодку и заплыли на середину озера, где, в воде, плескалась мойва среди густых камышовых зарослей, и мелкие зеленые водоросли кланялись в такт легкому ветерку, пробегающему по водной глади. Водоросли цеплялись за весла, которые каждый раз, опускаясь, шлепали по поверхности воды, обращая ее в мелкую рябь. Повсюду стрекотали кузнечики и резвились длинноногие водомерки. Солнце и белые облака отражались в озере.

Вулмерт следил за насекомыми, наблюдал за облаками, проплывающими в воде. Это была какая – то чудная сказка. Не хватало только морского дракона с длинными водорослевыми усами. Его зеленая голова вот – вот могла появиться на поверхности воды в любую секунду. Они заплыли на середину озера. Но, вскоре, отец перестал грести. Он поднялся с места, аккуратно положив весла, схватил мальчика и столкнул в воду. Вулмерт, не чувствуя почвы под ногами, хватался маленькими ручками за борт лодки. Барахтаясь, он отчаянно кричал и плакал. Но отец был неумолим. «Вулмерт, работай руками и ногами, если хочешь жить!» – Грозно сказал он, глядя в испуганные глаза четырехлетнего сына. Он взялся за весла и начал отдаляться. Вулмерт звал отца. Он изо всех сил пытался плыть, но тщетно. Уходя под воду, он нахлебался озерной воды. Отец наблюдал всю картину со стороны. Затем, приблизился, когда сын выбился из сил, цепляясь хотя бы за камыши и беспомощно водя руками по поверхности воды. Вулмерт понимал, что здесь и сейчас он умирает. Пол схватил его за ворот и потянул в лодку. Мальчик почти захлебнулся. Пол откачал сына. Тот стал выплевывать воду, набравшуюся в легкие. Прийдя в себя, Вулмерт горько заплакал, а отец спокойно вымолвил: «Ты – не боец, Вулмерт». После, Пол определил его в спортивную секцию по плаванию. Таковым было первое знакомство ребенка с водой.

И сейчас, Вулмерту вдруг показалось, что смерть дышит ему в затылок, вот-вот, и он простится, уже наверняка, со своей жизнью. А он ее так любил, не смотря ни на что. «Как бы я хотел жить! – думал он. – Ведь мне всего пятнадцать! Как хочется жить!» – Вертелось у него беспрестанно в уме. У Вулмерта закружилась голова. На миг он подумал, что отец пошутил и вынул абсолютно все патроны до единого, а это очередная проверка. Но его отец нервно заелозил, стоя на коленях, и, без помощи сына, сам, правой рукой, стоя напротив Вулмерта на расстоянии вытянутой руки, направил револьвер к своему правому виску. Вулмерт громко и порывисто задышал, произнося невнятно: «Не надо, отец». Он опять терял сознание. Отец громко прокричал: « Ты – следующий!» – И выстрелил себе в висок. Раздался громкий оглушающий выстрел. Это не было пустотой. Кажется, весь дом, единственный свидетель, загудел, заохал, застонал. Вулмерт, от звенящего шума в ушах, машинально открыл рот, но крика не было. Он не мог кричать. Его сковал страх, перемешивающийся с каким – то внутренним состоянием лютого ужаса. Это был шок. Он задыхался, жадно глотая воздух. С выстрелом, он ощутил горячие капли крови на своем лице. Револьвер, падая из рук Пола, гулко ударился о пол. Поперек кафельной плитки пробежала тонкая трещина. Отец повалился, словно мешок, с размозженным виском на подогнутые ноги Вулмерта. Из кармана его брюк, звонко бряцая о пол, выпали и раскатились по кафелю оставшиеся патроны.

Вулмерт ничего не слышал. Пытался крикнуть – не мог. Тело его не слушалось: он не чувствовал ни рук, ни ног. Он так и сидел некоторое время, плача с закрытыми глазами. Затем, с большими усилиями, ему удалось подогнуть ноги еще плотнее к себе и столкнуть еще горячее и липкое, но уже бездыханное тело отца. Глаза Пола, словно остекленевшие бусины, удивленно смотрели в пустоту. По полу начало растекаться темно-красное пятно, которое окрашивало штаны Вулмерта свежей теплой кровью. Вулмерт попятился прочь от тела отца, сидя на полу. Попробовал встать, опираясь о дверной проем ванной. Его ноги каждый раз, словно ватные, подкашивались, и он снова и снова оседал на пол. Вулмерт чувствовал запах горелого пороха и железного привкуса крови. Его стало мутить. Он еще раз, мельком, взглянул на отца и почувствовал, как сжимается все его нутро. Затем последовал приступ удушающей тошноты. Не вставая с пола, Вулмерт стал сплевывать прибывающую слюну, которая, перемешиваясь с кровью, заполняла рот. Его стошнило на пол, рядом с ногами отца. Потом еще и еще. Вода в раковине все время продолжала стекать. Вулмерт на четвереньках добрался до раковины и, цепляясь руками за ее края, попробовал приподняться и прополоскать полость рта. Его тело все еще ныло от тупой боли повсюду, особенно в области живота и груди. Затекший глаз открывался лишь на четверть. Он не мог дышать носом, поэтому глубоко и тяжело вбирал воздух ртом. Разбитая губа опухла. Мокрые волосы налипли на лоб. Он взглянул в зеркало, висящее над раковиной, и увидел свое бледное разбитое лицо, забрызганное каплями крови. Ему опять стало плохо. Он несколько раз ладонями плеснул себе в лицо холодной воды и прополоскал рот. Вытирая мокрое лицо рукавом своей толстовки, он опустился вновь на пол, подле тела отца, от очередного приступа дурноты.

И только тогда, когда тошнота стала понемногу отступать, а боль в теле не чувствовалась так сильно, как сначала, Вулмерт, лежа на спине и глядя в потолок на лампочку, освещающую тусклым светом помещение, неожиданно понял: «Живой… Живой!»

Ему было всего пятнадцать лет…

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

(Новый Завет. Первое послание к Корифянам святого апостола Павла 13:4-8).

II

Hello, Har’s Burrow!

1

Головной Департамент Полиции Штата Нью – Йорк.

Приказ №149

Манхэттен,044719, 27улица, США. 13 июня 2011год.

О назначении на должность старшего полицейского (шерифа) Адирондак, г.Заячья Нора, полицейский участок № 14.

Назначить на должность старшего полицейского Вулмерта Торнтона с 13.06.2011гг.

Утвердить за Мр. Вулмертом Торнтоном право на использование табельного оружия №748.

Утверждено от 13.06.2011.

Начальник Головного Департамента Полиции штата Нью – Йорк, Манхэттен, Терри Луис.

Подпись: Терри Луис. Печать: Департамент Полиции Нью – Йорк, Манхэттен, США.

В конверте были предоставлены все распечатанные результаты предыдущих экзаменов. Вулмерт несколько раз перечитал приказ. Никакого Манхэттена, только Нора! К нему подошел напарник и похлопал по плечу: «Ну, Вул, что там у тебя?» Он заглянул в документ и прыснул в кулак: «Адирондак, Заячья Нора?!» «Да», – отрезал Вулмерт. «Так ты заячьи норы поедешь охранять? Лесником?» Полицейский засмеялся и подозвал коллегу. «Вула норы посылают охранять в горы!» «Чепуха!» – ответил тот и лысым черепом уперся в плечо Вулмерта, читая документ. «Заячья Нора?» Он с минуту молча стоял около Вулмерта, нахмурив брови, а потом залился гулким смехом. «Лесником будешь! Лесным сторожем, как дятел!» Оба коллеги смеялись во всю глотку. «Пошли вы!» – Произнес Вулмерт и зашагал к выходу из полицейского департамента. «Эй, Вул! Лесник ты наш!» – Смеялись приятели. Вулмерт сложил приказ и заложил его обратно в конверт. Он шагал по Нижнему Манхэттену домой. «Вот так! Шесть лет службы в Англии, чертовы курсы, семь лет в Нью – Йорке… Семь гребанных лет! Школа полицейских, инспекторские школы, школа всех школ, в итоге? «Заячья Нора»?! А честная служба, а ночные дежурства?! Все на самотек?! Мне тридцать один, черт побери, и я – лесник в итоге!» Тут зазвонил мобильный телефон. Вулмерт ответил. «У меня сегодня свободен вечер…Хочешь, приготовлю тебе секс?» «Аппетита нет, прости», – отрезал Вулмерт. «Может, позвонить Виктору? У него аппетит всегда есть!» «Конечно, позвони! Отчего же нет! Не пропадать же вечеру зазря!» В трубке послышались гудки. «Обиделась», – подумал Вулмерт и поднялся на первый этаж в свою маленькую квартиру. «У Виктора аппетит всегда есть! Видел я его! И без слов понятно, что есть! Легла бы уже под него!» Вулмерт набрал на компьютере карты Гугла и задал адрес своего назначения. «По этой информации ничего не найдено. Может, вы имели в виду Новую Зеландию?» «Что ж я такой конченый дебил что ли, чтобы Заячью Нору с Новой Зеландией перепутать?! Аппетит у Виктора! Мы вообще не ровня друг другу с этим гамадрилом! Я – полицейский, а он кто? Ресторанщик! Да уж… Хозяин ресторана в центре Манхэттена, а я – лесник в Заячьей Норе! Плевать мне на всех них!» Вулмерт вскочил на ноги и достал из – под кровати дорожную спортивную сумку. Он небрежно кидал туда свои вещи из комода, полицейскую форму, полицейскую куртку и фуражку. «Пошли они все! – Думал Вулмерт, – со своим Манхэттеном, ресторанами, школами и полицейским департаментом!» Вскоре сумка была собрана. «Поеду прямо сейчас! Куплю билет на автобус до Адирондака, а там посмотрим!» Он вышел из дома и вставил ключ в замочную скважину, закинув за плечо увесистую сумку. «Вы уезжаете?» – Спросил его кто – то за его спиной. Вулмерт повернулся и увидел невысокого афро – американца. «Да», – отрезал Вулмерт. Мужчина приблизился к нему, растянув рот в улыбке и показывая свои белые зубы: «Может, продаете квартиру?» Вулмерт зло ответил: «Может, продаю! Вам то что?!» «Может, я ваш покупатель!» – Произнес бойко мужчина. «Что вам надо?» – Устало спросил Вулмурт. «Я – владелец бара под вашей квартирой, думал расширяться! А тут вы уезжаете! Это же знак свыше!» «Да уж, знак свыше», – отмахнулся Вулмерт. «Моя визитка. Подумайте! Куплю за начальную цену, без посредников». Он протянул карточку Вулмерту. Тот неохотно ее взял в свои руки. «Позвоните, если надумаете! Все обсудим.» «Хорошо. До свидания!» – Произнес Вулмерт, только чтобы поскорее отвязаться от навязчивого незнакомца, и спустился вниз. На углу улицы хотел уже разорвать карточку на кусочки и выкинуть в урну, как рука сама собой засунула эту карточку в нагрудный карман джинсовой куртки.

Дорога менялась: от высоких блестящих небоскребов, Бруклинского моста, киосков, широких улиц с редкими деревцами, высотных жилых домов постепенно переливалась в теплый огненный закат с пыльными дорогами, деревьями, сухой, потрескавшейся на солнце, почвой, редкими автостоянками с захудалыми отелями и барами. Автобус был полупустым. Помимо Вулмерта в транспорте ехало еще четыре пассажира. «Конечно, какому глупцу пришло бы на ум поехать в Адирондак? В Заячью Нору в обмен на Манхэттен! Только мне – болвану! Чертов Полицейский Департамент! И Нью – Йорк вместе с ним! Семь лет службы вхолостую, школа инспекторов псу под хвост! Пошли все к черту!» Под вечер Вулмерт уснул. В черной ночи Манхэттена и след простыл, от Нью – Йорка осталось только напоминание электрических столбов и машин, следующих по дорогам в шумный город. Утром автобус прибыл на станцию. Аппетит напрочь пропал, как только Вулмерт понял, в какую «нору» он попал. Пешком до городишки было час – полтора ходьбы веселым неунывающим шагом по жаре, на солнцепеке. Вулмерт вскинул дорожную сумку на плечо, купил бутылку воды, и пошел по пыльной не асфальтированной дороге в город. Ехавший мимо грузовик с провизией для натурального национального парка Адирондак подбросил его почти до самой Норы до развилки. На смену небоскребам пришли горы, на смену нью – йоркцам – смешанные лиственные леса и ельника, ровному горячему асфальту – размытые дождями и снегом, необъезженные толком дороги – тропы поселковые.

Адирондак встретил Вулмерта весьма теплодушно, скорее просто жаркодушно. Прибыв в сельский городок в разгар лета и июльской изнуряющей влажной жары, Вулмерт в одночасье понял, с чем ему придется побороться в первый же день: его жилье, являющееся одновременно и конторой, было полностью погружено во мрак тюлевых узоров из паутины и въевшейся грязи. Гильотиной висевшая над белым бетонным зданием покосившаяся вывеска «Головной участок шерифа «Заячьей Норы»» грозила повалиться на голову каждому, кто намеревался пренебрежительно хлопнуть входной дверью. Вулмерт потер вспотевший лоб, на котором повисли кристальные бусинки пота, и аккуратно дернул за ручку двери. Та не поддалась. «Ну вот, а ключи где? В шерифском сейфе?» Он провел рукой по пыльному выступу рамы у одного из окон и поставил спортивную сумку у входа. Обернувшись, Вулмерт осмотрел местность. От земли исходил пар, казалось она задыхалась от постоянного палящего солнца. Вдали весело скакали перед глазами зеленые горы. Они белыми клыками впивались в небо, по которому плыли белые пенные облака, тенью укладываясь на зеленовато – желтую выгоревшую траву и высокие кроны деревьев. Мимо пронесшийся грузовик поднял целые клубы пыли сухой земли. Мелкие камушки гулко откатились от мощных колес грузовика. Вулмерт почувствовал миллионы песчинок на своих зубах. Из грузовика удивленно свесился водитель, и во все глаза уставился на Вулмерта. «Шерифа нет! Последний помер! Проваливай домой, мужик!» Водитель громко расхохотался со своей удачной шутки. Его рыжая кудрявая шевелюра в бейсбольной кепке бойко скрылась в кабине. Вулмерт не успел крикнуть в ответ, как тот пронесся прочь по дороге, ведущей к горным массивам и высокой желтоватой траве. Вулмерт обошел бетонную коробку о двух этажах и присел на ступенях, с опаской озираясь на смертоносную железную вывеску над его головой. «Ну, здравствуй, Заячья Нора!» – Устало прошептал Вулмерт. Вскоре он увидел какую – то мелькающую черную головку, бегущую навстречу ему в высокой траве. «Собака?» Высокие колоски будоражились от каждого удара по ним лапами. Вулмерт поднялся во весь рост и вгляделся в далекую черную точку. Она приближалась, пока он не понял, что к нему бежит маленький мальчик лет пяти, держащий в руке длинную корягу. Вулмерт невольно улыбнулся и покачал головой. Мальчик выбежал на дорогу из травы, перебежал две полосы, оставленные большими шинами машины, и только заметил стоящего перед ним высокого дяденьку. Он раскрыл от неожиданности рот и подался немного вперед, разглядывая мужчину. «Привет», – произнес Вулмерт и улыбнулся. Мальчик не ответил и посмотрел исподлобья на незнакомца. Вулмерт пристально вглядывался в нежные детские линии кукольного ладного лица ребенка. «Где у вас тут шериф?» Мальчик поджал губы и тихо произнес: «на кладбище». «Ну и шуточки у вас тут! И когда же он вернется?» «Кто?» – Недоуменно спросил мальчик. «Шериф ваш с кладбища когда вернется?» Ребенок пожал плечами и призадумался. Через полминуты на лице мальчика появилась хитрая улыбка. Он оглянулся по сторонам, убедившись, что никто за ним не наблюдает, и прошептал: «Ну только если он превратится в зомби на хэллоуин и выберется из могилы, то наверняка придет сюда за своей курительной трубкой. Ты веришь в зомби?» Вулмерт протер мокрое от пота лицо и шею. «Веришь?» – Прошептал мальчик, подходя все ближе. «Нет, не верю», – Отрезал Вулмерт. «Вот ты где! Мартышка!» – Прокричала женщина, стоящая через дорогу в траве. Она несла тяжелую сумку с оборудованием и штативами. «Нина, а он думает, что Стив был зомби!» – Прокричал мальчик и ткнул пальцем в Вулмерта. Нина перешла дорогу и опустила с плеча тяжелую ношу. Сумка плюхнулась на землю и окрасилась серой земляной пылью. « Стив не зомби, понял? Еще раз удерешь от меня так далеко, пеняй на себя!» – Строго произнесла женщина и посмотрела на Вулмерта. «Здравствуйте, миссис…» «Хорн», – произнесла она и протянулся свою ладонь. «Миссис Хорн!» – Засмеялся мальчик, показав свои белые молочные зубки. Вулмерт удивленно посмотрел на ребенка. « Прекрати! – Прошипела Нина. – Зовите меня Ниной, а эту чумазую мартышку – Кристофером». «Ну нет уж… мистером Хорном!» – Заявил мальчик и, подбоченясь, выставил правую ногу вперед. Нина легонько хлопнула его по мягкому плечу, и мальчик, все еще улыбаясь, замолчал. « Вулмерт Торнтон – ваш новый шериф. Только вот ключей у меня от конторы нет. Ваш местный полицейский…» «Стив. Он умер», – спокойно ответила Нина и провела рукой по русым волосам. Ее совиные глаза в толстых окулярах казались совсем голубыми, как горное прохладное озеро. «Ключи у Лиема, нашего городового, помощника шерифа». Вулмерт кивнул. «И как его найти? У него есть телефон?» Кристофер звучно фыркнул и отвернулся. Нина медленно повернула голову в его сторону. Ее русые волосы «загорелись» на солнце золотым пламенем. За ее плечами висела широкополая соломенная шляпа. Рубашка и болотного цвета штаны, закатанные по колено, оголяли загорелые крупные икры. Кристофер поймал ее взгляд и опустил голову, изучая свои пыльные ботинки. «Телефоны тут не берут, связь плохая с миром. Я вас сама проведу к нему. Тут – то ходьбы совсем ничего». Она кивнула в сторону недавно промчавшегося грузовика. Вулмерт поджал губы и поднял с земли дорожную сумку. «Вам помочь, миссис Хорн?» – Спросил Вулмерт, указывая на ее поклажу. Нина чему – то усмехнулась и молча закинула себе за плечо свою сумку. Кристофер вновь улыбнулся во весь рот и перекорчил тоненьким, почти писклявым, голоском: «Миссиииис Хооорн!» «Прекрати сейчас же!» – Произнесла Нина и бросила очередной устрашающий взгляд на мальчика. «А знаешь что, шериф, Нина говорила, что сюда присылают только глухонемых калек, не умеющих даже удержать в руках пистолета. У них его и нет. Им, наверное, выдают рогатки. Хотя Нина говорит, что шериф в Заячьей Норе не справится даже с рогаткой, пробеги у него перед носом целое стадо огроменных лосей или медведей! Это правда? Тебе тоже выдали рогатку? Ты глухонемой калека?» Нина раскрыла рот и посмотрела виновато на Вулмерта. Кристофер глядел в самые глаза Вулмерта, требуя ответа на все его вопросы. Вулмерт приостановился и присел на корточки перед ребенком. «У меня даже рогатки нет, Крис, но, думаю, мы это исправим. А перед стадом медведей даже ружье не помощник». «А кто помощник?» «Медведи в стаи не сбиваются, Кристофер». Кристофер согласно закивал головой и участливо улыбнулся ему. Вулмерт выпрямился во весь свой рост и направился вперед. Нина посеменила за ним, шикая на Кристофера. Жаркое солнце пригревало спины, нещадно жалило плечи и затылок. Нина лихо надвинула шляпу себе на лоб и перекинула на другое плечо суму. Кристофер брел между ними с длинной кривой корягой, у самого основания которой торчали мелкие заусенцы тоненьких высохших веточек. Они скребли по земле, оставляя в пыльной дороге изогнутые узорчатые рисунки. Под конец пути Кристофер заметно устал волочить за собой сухой сруб молоденького деревца, так походящий на корягу, и бросил его перед самым домом помощника шерифа. Домик стоял первым в печальной полоске таких же одинаковых домишек, выстроенных по одной линейке в ряд, будто им кто – то приказал встать в шеренгу и рассчитаться на месте. Небольшие бетонные солдатики с черепичными крышами с редкими дымоходами пролегали вдоль всей дороги и упирались прямо в подножия гор. Дальше дорожка извивалась и сужалась, как гремучая звея, пока вовсе не исчезала между далеких горных расщелин. Весь город был словно втиснут между двух могучих ладоней горных хребтов. У дома шерифа был проложен неровный серый асфальт, свидетельствовавший о существовании по всем правилам Заячьей Норы. Нина скинула сумку с плеча и крикнула: «Лием!» Вулмерт недоумевающе разглядывал окошки, затянутые плотными темными жалюзи. Вдруг, в одном из окошков – близнецов застрекотали горизонтальные пластинки и в одночасье вспорхнули вверх, будто стайка ворон. В окне появилось белое, словно молоко, лицо. Человек моментально скрылся из виду и прошагал к двери. Когда дверь распахнулась, на пороге оказался невысокий сухой мужчина лет пятидесяти пяти. Его добрые серые глаза улыбались. Морщинки вокруг рта собрались гармошкой. «Лием, это Вулмерт – наш новый шериф. Объясни ему все, выдай ключи от дома и участка…» Лием кивнул и спустился с крыльца, протягивая руку Вулмерту. «Вот и хорошо! А то как это получается? Заячья Нора без охраны осталась!» Вулмерт кивнул и улыбнулся уголками рта. Нина вновь повесила тяжелый груз себе на плечо. «Ну, добро пожаловать в Заячью Нору, Вулмерт. Пошли, Крис!» Вулмерт хотел было пожать ей руку, но она спешно обернулась и поплелась вдоль домиков. Кристофер схватил корягу и вывалил длинный малиновый язык. «Мисссиииис Хооорн», – протянул он безобразным голоском. Нина шлепнула его по загривку и что – то недовольно пробурчала. Кристофер повернулся и поскакал верхом на коряге, будто на коне, за Ниной. Вулмерт смутился и повернулся к Лиему. Мужчина мелкими шажками поднялся на крыльцо и рукой пригласил Вулмерта войти в дом. Вулмерт зашагал по ступеням на крыльцо и, переступив порог дома, ощутил всеми своими раскаленными клетками тела темную приятную прохладу. Она нугой тянулась по всему темному коридору, между грубыми дубовыми шкафами с книгами. Деревянные книжные склепы заполнили даже гостиную, посреди которой на красном ковре с арабскими узорами стоял, опираясь на львиные лапы, ромбовидный дубовый стол. Лием ловко приподнял жалюзи на окнах. Гостиную наполнил медовый горячий поток солнца, в котором переливались миллионы пылинок. На свободу вырвались яркие бардовые, зеленые и миндальные корешки книг. Вулмерт огляделся и невольно вспомнил библиотеку в специальной школе. Только здесь все было по – особенному. «Наша библиотека, Вулмерт. Ее собирал еще мой прадед.» Лием вытащил из–за пазухи рубахи аккуратные очки, висевшие у него на шее на мелкой позолоченной цепочке. Посадив их дужкой на кончик носа, он начал перебирать худыми жилистыми руками книги. «Вот. Взгляните! Полное собрание легенд индейских народов! Издание тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года! Какие рисунки! Переплет! Это ведь настоящая телячья кожа!» Вулмерт поставил сумку на паркет около ковра и взял книгу в руки. Корешки книги были оранжевыми, морковными. Переплет кожаный, черный, шероховатый, будто крокодилья кожа. На обороте первой пожелтевшей страницы было написано шариковой ручкой: «Клифу от папы в день рождения». Лием вышел из гостиной. Вулмерт перевернул несколько страниц и увидел черно – оранжевый рисунок индейца с черными длинными волосами, плывущим на длинном каноэ на встречу к далеким горам и высоким зарослям черных пальм с крупными плодами. Лием вернулся со стаканом холодной воды с лимоном и подал Вулмерту. «Индеец племени Канарси плывет к неизведанной земле». Вулмерт жадно выпил лимонную воду и, в который раз, протер мокрый лоб. Ему казалось, что вся его одежда хлюпала на нем. По спине то и дело пробегали серебристыми змейками струйки холодного пота. Лием открыл ящик в столе и достал связку ключей. «Вот ключи от дома, сейфа и гаража». «Гаража?» – Переспросил Вулмерт. «Да, за вами прикреплен неплохой полицейский пикап, а в сейфе вы найдете табельное оружие и патроны, ключи от машины и еще несколько папок с личным делом каждого горожанина и расчетные книги школы и больницы миссис Рибес». «Понял», – устало произнес Вулмерт, принимая из рук Лиема связку ключей. «Добро пожаловать в Заячью Нору, Вулмерт!» Вулмерт кивнул, схватил сумку и пошел к выходу. Лием махнул ему рукой и уселся в кресло с книгой индейских легенд. Вулмерт устало плелся по пыльной дороге, ноги еле волочились, сбивая дорожную пыль в крошечные серые клубы. Его участок стоял поодаль от городка, отдельным колышком от остального плотного частокола.

Вулмерт с неожиданной легкостью отпер дверь и вошел внутрь, с опаской поглядывая на вывеску. Наружу вырвался прелый липкий аромат крепкого табака и терпкий вонючий запах застоявшегося пота. На первом этаже разместился маленький офис шерифа с сейфом, стоящим прямо под письменным столом, несколько стульев, стоящих полукругом около железного стола, выкрашенного темно – коричневой краской. На нем стоял огромный деревянный лось, который приклонил одну из своих длинных ног и приклонил голову с развесистыми рогами перед самим полицейским. На тяжелой дубовой подставке с лосем гласила витиеватая надпись: «нашему охраннику леса и гор, Стивену Загу». На полу у мягкого кресла шерифа громоздилась такая же дубовая статуя медведя, щедро покрытая лаком. Он стоял на задних лапах, выставив когти на встречу охотнику. Выцветшие пыльные жалюзи были полуопущены. В закрытое грязное окно билась огромная зеленая муха, наполняя комнатенку шумом ударов крыльев о стекло. На стенах висели две металлические картины, на которых были вырезаны индейская девушка с тугим луком, наполненным заточенными стрелами, и заяц с длинными ушами на фоне гор. Со стороны зайца наверх вела деревянная лестница. В столе стоял еще один комод – калека, подбоченившись к стенке стола. Вулмерт присел за стол и коленями уперся в тот самый комод. Он открыл один из ящиков стола и нашел бутылку Бренди и две одинаковых курительных трубки с щеточками. В другом ящике лежали ребрами пара стаканов с горчичными разводами на донышках. В последнем ящичке лежала чистая писчая бумага и несколько ручек. На столе стояла железная банка из-под томатов, переполненная старым табаком, похожим на древесную кору. Вулмерт глубоко вздохнул и еще раз посмотрел на косматого свирепого бурого медведя, готового накинуться на кресло, в котором сидел сам шериф. Мишка застыл в оскале, оголив рыжие клыки, и сморщил нос, чуя запах человека. Вулмерт поднялся с кресла и поднялся по ступеням на второй этаж. Под его ногами тихо поскрипывали дощатые перекладины. На втором этаже стояла узкая железная кровать с закатанным в трубочку матрасом. На железных упругих пружинах лежала пухлая подушка в голубой наволочке. В тяжелые темно – вишневые тюли еле – еле проникал дневной свет. У кровати на небольших деревянных распилках бревен, покоилась небольшая шашечница с очередной трубкой и маленьким радио. В углу стоял огромный темно – зеленый ящик с техническим инвентарем автослесаря и очередной сруб со статуей огромного лесного оленя. Его черные глаза испуганно глядели на вишневые задернутые тюли с желтыми кисточками. Напротив кровати стоял дубовый крепкий шкаф. У шкафа дверь вела в ванную комнату. Вулмерт поднял сумку наверх и приготовил свое банное полотенце. Вместо душевой кабины, в комнатке покоилась маленькая ванна – фасоль. Сняв с себя промокшую одежду, Вулмерт шагнул в ванную и включил горячую воду. Трубы возмущенно заклокотали, и со стоном вытолкнули первые струйки теплой воды. Вулмерт попытался сесть в фасолину, но его колени упирались в кран. Стоя на коленях ему удалось вымыться. Расстелив матрас, Вулмерт подложил перьевую подушку под голову и почувствовал, как его тело одолевает неподъемная усталость, приятная тяжесть всего тела вдруг сменилась теплым молоком, в которое он нырнул с головой и ушел почти на самое дно. Прохладные усы водорослей щекотали ему спину и шею.

2

Глубокие удары сменялись рыком. Поначалу Вулмерт решил, что это тот самый медведь вошел в его дом, поднялся по лестнице, косолапыми ножищами в широких меховых порыжевших шароварах, и теперь стоял совсем рядом над ним. Оскалив свои загнутые клыки, он поднялся на задние лапы, растопырив жесткие когти своих мохнатых лап, готовый вот-вот наброситься на него и разодрать. Под пеленой мучительной дремы веки его дернулись. Вулмерт ждал, но медведь почему – то медлил. Его рык сменился на отчужденно похожую человеческую речь. Он повторял одно и то же слово громче и громче, потом опять утихал. Опять послышались глухие удары. Это металлический заяц тарабанил по полу с арабским ковром своими задними длинными лапками, отбивая чечётку. В стуке его белых пяток послышалось какое – то перешептывание. Вулмерт заметил, что лось, склонясь над бурым медведем и касаясь его своими рогами, шептал ему на ухо: « а он здесь вообще? Темень такая!» Медведь опустил лапищи и косматой головой нехотя махнул в сторону кровати: «а где ему еще быть!» Вдруг из – за спины вышла индианка, и направила лук в окно. Вулмерт хотел прикрикнуть на плутовку, но та уже пустила свою стрелу в стекло, и то мелко звякнуло. «Вулмерт! Шериф!» – Крикнул олень, испуганно глядя на Вулмерта. Тут заяц запрыгнул на грудь Вулмерта и громко ударил по его ребрам: «бум! бум!» Он вскинул пушистые уши и завыл совсем по-собачьи. Вулмерт спросонок вскочил на месте. Его глаза вонзились в темноту. Голоса людей за окном просачивались сквозь вишневые тюли и, запутываясь в кисточках, тонули в них. Вулмерт спешно подошел к окну и ударился о какую – то железную штуку ногой. Боль пронзила пальцы. Он простонал и приоткрыл тюль. «Вот и наш шериф!» «Ура!» «Вулмерт, выходите!» Во всю глотку залаяли собаки. На улице стояло человек сорок. Многие держали в руках какие – то непонятные свертки. Тут только Вулмерт осознал, что стоял перед ними в чем мать родила. Бегом одевшись, он спустился по лестнице вниз и отворил дверь. Лием подбежал к шерифу и дружески приобнял за плечи. «Наш охранник леса, гор и всей Заячьей Норы – Вулмерт Торнтон! Прошу любить и… кормить!» Горожане засмеялись. Они стали поочередно подходить к Вулмерту и пожимать ему руку. Маленькая хрупкая женщина поднесла маленький чемоданчик с красным крестиком у ручек: «ваша аптечка, Вулмерт! Если понадоблюсь, четвертый дом справа» «Это Барбара Рибес, наша врач, акушерка, когда нужно ветеринар и, по совместительству, учительница биологии и химии», – произнес Лием. Другой женщиной была Марта Адек, учительница словесности и истории. Летом она устраивала выставки работ своих учеников прямо у себя в гостиной, за неимением музея, и организовывала кружок любителей живописи и поэзии. «Именно Марта со своими учениками расписала капеллу нашей церкви. Потом увидите!» – Произнес Лием. Она принесла сливовый пирог и единственная назвала его мистером. Женщины приносили корзины с едой и хлебом. Мужчины сильные крепкие рукопожатия. Последний из них мужчина в инвалидной коляске сдавил так руку Вулмерта своим гигантским рукопожатием, что тот невольно поморщил нос. Около ног мужчины, подперев коляску своими горячими боками, улеглись две лохматые псины. Они положили свои морды ему на колени, пока мужчина гладил их за ушами. Завидя Вулмерта, огроменный лабрадор гавкнул для порядка и завилял виновато хвостом. «Ну, тихо, Том», – прикрикнул вполголоса мужчина и ласково потрепал собаку за холку. Пес лизнул руку мужчины своим шершавым языком и уткнулся мокрым носом ему в колено. Это был Джеффри, мастер по дереву и дублению кожи. Вулмерт догадался по новой статуэтке, которую Джеффри торжественно вручил Вулмерту под аплодисменты остальных горожан. Маленький заяц, выпрямив уши, храбро, даже нагловато, поглядывал на своего владельца. Его тельце покрывали мелкие зазубринки, имитирующие белую шерстку. Внизу была надпись: «Вулперту Торнтону». Вулмерт вновь перечитал свое имя, выгравированное под лапами зайца. Так и есть: «Вулперту». Марта подошла к Лиему и шепнула: « заметил! Я вам говорила!» Вулмерт улыбнулся: «Спасибо. Это так необычно для меня…благодарю всех вас». «Это мы вас благодарим и надеемся, что вам тут понравится. То есть уже вам у вас», – произнес Дуглас, математик и главный строитель, и помощник Нины в обсерватории. «Главное правило Заячьей Норы – все важные вопросы и споры решаются за столом у шерифа!» – Обратился к людям Лием. «Вы для нас и полицейский, и судья, и сам Господь», – рассмеялся Лием. « В общем, вы – наша буква закона!» – Произнесла Барбара. Вулмерт улыбнулся и пожал плечами. «Ну, вам теперь надо хорошенько подкрепиться и отдохнуть. Завтрак вам завтра с утра принесу я, Вулмерт. У меня своя пекарня в девятом домике справа и вкусное парное молоко. В восемь тридцать утра я принесу вам корзину», – произнесла Сибилла. Вулмерт смутился и кивнул. Худощавый пожилой мужчина с кустистыми бровями в темной ветровке пожал ему на прощание руку и шепнул: «Да веселятся небеса, да торжествует земля, и да скажут в народах: Господь царствует!». «Это наш пастор, Джонатан Мор», – шепнул Лием на ухо Вулмерту, занося корзины в участок и составляя их на стол у медвежьей башки с разинутой пастью.

Вулмерт вошел в дом. На столе стояли несколько корзинок с провиантом. Кто – то даже умудрился принести несколько бутылок питьевой воды и поставить около все еще разъяренного мишки. Вулмерт снял полотенце с первой корзинки. В животе громом раскатилось громкое урчание. В корзине, в туго обтянутой пластиком тарелке, лежали еще теплые языки бекона и омлета. На донышке в полотенце лежали столовые приборы. Во второй корзине был сливовый пирог и молоко. В третьей хлеб и яблоки. Поужинав, он составил корзинки у входа на стул. В дверь робко постучали. Потом другие руки затарабанили живее и настырнее. Вулмерт отворил дверь. На пороге стояли Кристофер и Нина. Мальчик протянул Вулмерту какой – то снимок, обернутый бумагой. «Это Нина поймала на небе, гляди. Ты трубку Стивена не курил пока?» «Замолчи!» – Прошептала Нина. «Вдруг он по нюху найдет его!» – Вскрикнул мальчик и вошел в дом. Вулмерт отошел от двери. Нина вошла следом. «Что это? Космос?» Вулмерт вертел фотографию в руках. «Это новая солнечная галактика «галактика Хорн».» «Ее галактика, понял? Мисссииис Хоооорн», – прыснул Кристофер, схватив яблоко из корзины. «Умоляю, Кристофер!» – Попросила Нина. Ребенок уселся на стул перед медведем и, откусывая кусочек яблока, положил пальцы животному в пасть, изучая рубцы на верхнем нёбе. Он игриво болтал ногами, касаясь каждый раз все смелее и сильнее лакированного живота медведя носками ботинков. Глухие пинки становились все резче и напористей. Вулмерт внимательно глядел на снимок, пока Нина водила по нему пальцем: «вот, видите, это галактика Хорн, ее еще именуют «Одуванчиком», потому что похожа на желтый большой одуванчик. Мне удалось ее заснять пару лет назад. Потом снимок обработали в Колумбийском университете и отправили в НАСА. Потом напечатали. А меня пригласили посетить университет. Пока я еще не смогла вырваться, ехать далеко, Кристофера не брошу». «Я могу оставить его у себя?» – Спросил Вулмерт, вглядываясь в маленькое желтое пятнышко на черном фоне среди остальных, похожих на Одуванчик, галактик. «Естественно. Он ваш. Я принесла вам свежие покрывало и простынь. Найдете их на крыльце в пакете.» «Спасибо, Нина», – произнес Вулмерт. «Прекратите. Вы ведь – наша буква закона». Вулмерт улыбнулся. Вдруг паркет с грохотом задрожал и к самому кроссовку Вулмерта приземлился кривой клык. Кристофер испуганно отбежал от повалившегося на спину хищника и вылетел пулей на крыльцо. «Кристофер! Растяпа!» – Вскрикнула Нина и кинулась к медведю. «Ничего страшного. Я сам! Все хорошо!» – Бормотал Вулмерт, поднимая статую на задние лапы. Весь живот и спина медведя покрылись паутинками. Лак потрескался. Теперь медведь потерял клык и печально скалил пасть. «Простите меня, Вулмерт! Боже! Этому ребенку место в зоопарке, в клетке с обезьянами! Видите, теперь он смылся! Теперь мне в прятки – салки с ним играть, поди поищи в темноте! Простите!» «Нина, ничего страшного. Сядьте и успокойтесь!» Нина послушно села на краешек стула и приложила руку ко лбу. Вулмерт оттащил медведя подальше в угол и положил клык в ящик. «Ваш сын еще совсем мал, не наказывайте его. Я и сам был таким». На его лице промелькнула слабая улыбка. Нина пожала плечами и улыбнулась: «мне пора, Вулмерт. Надо мартышку ловить». «Вам помочь?» «Нет, я сама. Спасибо, и простите еще раз». Вулмерт вышел за Ниной и поднял со ступеней бумажный пакет с постелью. Повсюду в черной густой ночи слышалось пение сверчков. Вдалеке, в траве, целое стрекочущее поле переливалось маленькими огоньками. Большие звезды дребезжали от вязкой ночи. Далеко на Заячью Нору смотрели черные горные массивы, изрезанные хребты, стоящие плотно плечом к плечу. Глухим эхом доносились сплетни кукушки откуда – то с городка. Теплый влажный воздух щекотал ноздри. Вулмерт вспомнил весь свой день и чему-то улыбнулся. Тяжелый путь в горы, разочарование в Нью – Йорке будто тем медведем повалилось на землю, поглощенное пением цикад и сверчков в густых сочных травах Адирондака.

3

Первая ночь Вулмерта в горах Адирондак принесла с собой с самих горных вершин и острых пиков обволакивающую прохладу. Далекие синие горы покоились в белой дымке тумана, опускающегося к их гусиным широко расставленным ногам. Туман опускался на траву и плыл, вился между кустами дикой травянистой болтонии, постепенно растворяясь в мелких сухих травинках мискантуса и цветочках клейкой аквилегии. Солнце огненной полосой зажигало новый день, облизывая горизонт за суровыми каменными великанами. Вулмерт умылся и, переодевшись, вышел на улицу. Жара вновь безжалостно опускалась на Заячью Нору, грозясь опалить до костяшек любое живое существо, только попадись оно ей на пути. У крыльца на откуда – то появившейся за ночь скамейке с лакированной спинкой, похожей на церковную скамью, покоилась корзинка, прикрытая льняным полотенцем. В воздухе повисал запах чего – то пряного. Вулмерт занес корзину в участок, не проверяя содержимое оной, и вышел на улицу, прихватив с собой вчерашние корзины и посуду. Он ровными широкими шагами шел к городку. Переступив заасфальтированный порожек у дома Лиема, он вошел в Нору. «Доброе утро, Вулмерт!» «Здравствуйте, шериф!» «Вулмерт, как вам спалось?» Горожане улыбались ему теми самыми добрыми улыбками, какими встретили его вчера вечером. Он махал им рукой в ответ. Вулмерт разглядывал домики, державшиеся за руки друг с другом длинными декоративными лакированными заборчиками. Невольно Вулмерт вспомнил свое детство в Илкли, те ухоженные сады миссис Огден, аккуратные клумбы. В памяти обострились все рецепторы. Он ощутил в своих ноздрях запах краски и аромата свежескошенной травы. Дойдя до девятого домика, Вулмерт увидел белую вывеску с красными буковками «Выпечка Сибиллы». В уголках вывески восседали толстые голенькие ангелочки с венками на кудрявых головках. Вместо арф и цветов в их пухлых руках застыли медовые крендели и пряники. Вулмерт отворил сетчатую дверку и вошел внутрь. В светлой кухонке было особенно душно. В сетки на окнах бились мухи, пытаясь проникнуть внутрь и откушать немного тех самых медовых пряников. На широком деревянном массивном столе со львиными ногами, столом – близнецом в гостиной Лиема, стояли корзинки с булочками и хлебом, от которых исходил мягкий приторный горячий запах. Хлеб был круглым, квадратным, длинным, черным, зерновым, белым. Вулмерт застыл с корзинками в руках, глядя на выпечку и светлую зеленую мебель с двумя духовками. В обеих горели яркие оранжевые лампочки. Внезапно одна из них загудела и издала непонятный звук, похожий скорее на сирену, чем на звонок. Вулмерт вздрогнул. С витой лестницы быстрыми шагами спустилась женщина в чепчике, заколотом невидимками. Сибилла прямиком подошла к зовущей ее духовке, распахнула ее пасть, надела перчатки в лимонах и вытащила на свет новую порцию шоколадного печенья. Она обернулась и поставила железный противень на деревянную подставку на столе. Только теперь она заметила Вулмерта. «Миссис Сибилла, доброе утро и спасибо за завтрак». «Ох, ну что вы, шериф. Чепуха. Хотите немного печенья?» Она взяла бумажный пакет и положила внутрь несколько горячих печенюшек. Вулмерт смущенно потянулся за пакетиком и показал в своей руке три корзинки. «Ах это! Давайте сюда, Вулмерт! Поставьте их на пол. Спасибо. Как вам спалось?» Сибилла совсем по – матерински глядела на высокого мужчину. «Необыкновенно хорошо, миссис Сибилла». «Это хорошо! Вулмерт, зовите меня просто Сиби. И еще, скажите мне, что бы вы хотели на обед?» Вулмерт впился руками в пакетик, не зная, что и ответить. Сибилла лопаткой раскладывала печенье в глубокую корзинку на белое льняное полотенце. «Не стоит, Сиби. Это совсем неловко…» Сибилла удивленно глянула на Вулмерта и улыбнулась: « В самом деле, что это я! Вам надо попривыкнуть немного. Вы у нас мужчина холостой, кому вам стряпать? Мне будет приятно приготовить для вас обед, шериф. Я вам сама его принесу в полдень». Она подошла к нему ближе и взяла за руку своей теплой ладонью: «вы дома, это теперь и ваш дом, шериф». Вулмерт кивнул и улыбнулся.

У порога на последней ступеньке он заметил маленькое сгорбленное тельце. Кристофер зажал голову между коленок и, высунув язык, рисовал пальцем змейку на своем грязном ботинке. Увидев Вулмерта, мальчик быстро вскочил на ноги и прикусил нижнюю губу. «Ну, привет, Крис!» Мальчик поднял свои зеленые глаза на мужчину и выпалил: «простите меня, шериф, что я повалил вашего медведя вчера! Я не хотел, клянусь Одуванчиком! Пожалуйста, простите меня…» Его голос сорвался. Ребенок потер руками глаза и понурил голову. Его плечи поползли вверх, словно он хотел всем своим тельцем скрыться под невидимым черепашьим панцирем. Кристофер разразился громким протяжным ревом. Из его гортани бульканьем выходили отдельные слова. Вулмерт опешил и коснулся его маленького круглого плечика. «Пожалуйста, не сажайте меня в тюрьму, умоляю! Я больше никогда не пну вашего мишку! И не покажу вам язык! И не буду смеяться! Не сажайте меня в тюрьму! Не надо!» Он еще громче завыл, вытягивая шею, будто маленький волчонок, воющий на молодую луну. «Кристофер, ну… ну перестань…ну что ты в самом деле то…» Кристофер замолчал, вздрагивая всем телом, шмыгая носом и икая. Вулмерт подошел к ребенку и приобнял за плечи: «ну всё – всё, прощаю я тебя и за язык, и за медведя, будь он неладен. Пошли поговорим. Заодно и позавтракаем. Пошли.» Мальчик поднял свои заплаканные покрасневшие глаза на шерифа. Вокруг пушистых ресниц его зеленые глаза казались глубоким отражением леса в бурной ледяной реке. Он согласно кивнул и вошел в темную комнату. Вулмерт поднял жалюзи и указал мальчику на стул рядом со столом, напротив шерифского кресла. Мальчик робко осматривал комнату, ступая беззвучно. «Вулмерт, а тюрьма у тебя какая, с клетками, как в зоопарке?» «Не знаю, Кристофер. Не думаю, что у меня есть своя тюрьма. Но я видел много тюрем, и там много больших вольеров, только для разбойников». «Я не разбойник…» – Прошептал мальчик. У него на глазах вновь появились маленькие горошинки слез. «Я знаю. Поэтому мне было бы приятно позавтракать вместе с тобой. А тебе?» Кристофер вспыхнул всем телом и уселся на стул. Вулмерт стянул полотенце с корзинки. На волнистом пузе стеклянного графина с молоком появилась маленькая испарина. Горлышко затянулось желтоватой теплой пленкой. Возле покоились две чашки, бережно завернутые в белые бумажные салфетки. В плетеной вазочке лежали румяные булочки, покрытые слоем меда. Вулмерт налил теплого молока в одну из чашек и протянул ее мальчику. «Итак, Кристофер, выбирай себе булочку». «Лучше бы шоколадного печенья…» – Тихо сказал Крис, косясь в сторону медведя и бумажного пакета. Вулмерт раскрыл пакет с печеньем, о котором он и думать забыл после исповеданий ребенка, и поставил его перед мальчиком. Маленькая ручка метнулась в бумажный шуршащий пакетик и достала еще теплый шоколадный кругляк. Вулмерт сел напротив мальчика и открыл ключами сейф. В нем лежали толстенные учетные книги, документы в кожаных папках. На самой верхушке лежала коробка с мексиканскими сигарами. На дне в махровое полотенце были завернуты кобура с табельным оружием и несколько пачек с гильзами. Там же покоилась большая пятиконечная золотая звезда с гравировкой «шериф г.Заячья Нора. Полицейский участок № 4, Адирондак, Америка.» Вулмерт взял ее в руку, она помещалась в его ладони. Завидя заветный полицейский значок, мальчик привстал и вытянул шею. «Хочешь раглядеть получше?» – Спросил Вулмерт, улыбнувшись ребенку. Кристофер кивнул. Шериф подал ему значок. В маленькую розовую ладонь легла тяжелая золотая звезда, будто упавшая с неба. Ее прохладные гладкие края приятно касались пальцев. «А рогатка у вас тоже есть?» Вулмерт усмехнулся. «Вот с рогатками дела обстоят плохо». Кристофер разочарованно вздохнул. «Нина говорила, что у вас есть рогатка, и если я буду себя плохо вести, вы пульнете в меня». Вулмерт рассмеялся, внимательно слушая мальчика. «А у меня тоже нет рогатки. Когда я жил с мамой в Бостоне, у меня там у всех друзей были: у Джека, у Майкла, и у другого моего друга Джека. Тот Джек Эванс, а этот Джек Хилз. Вот папа Джека Хилза обещал мне тоже смастерить рогатку, а сам забыл. Я ждал – ждал, в гости когда к ним ходил, смотрел на него глазами так!» Мальчик выкатил глаза и вопросительно глядел с минуту на Вулмерта. «А он отворачивался, забыл… Мой папа, может, тоже подарил бы мне рогатку, только он улетел на другую планету и не вернулся. Я тогда маленький совсем был, не помню его даже. Нина говорит, что он не пришелец, а ушлепец, и вернулся к своим, к ушлепцам, поэтому никак ему не вырваться ко мне… космические корабли не ездят туда – сюда, как автобусы в Бостоне! Это и зайцу понятно! Наверное, его схватили ушлепцы на той планете, а не то бы, знаешь, сколько бы мне он этих рогаток наделал! Джеку и не приснилось бы во всех снах! Это не тому Джеку, который Эванс, это тому, который Хилз! А вообще, Нина меня обещала отвезти в зоопарк в Нью – Йорке, если только у нее получится…хоть бы получилось! Тогда бы я вернулся в Бостон и сказал бы Джеку, тому, который Хилз, и он бы обзавидовался! А я бы сказал: «фи, рогатка, я в Нью – Йорке был!» Хоть бы только у Нины получилось!» Мальчик смолк, дожевывая печенье и запив его молоком. Вулмерт грустно улыбнулся. « Почему ты зовешь Нину по имени, ведь она твоя…» «Это ты так побежал просить прощения!» В дверях стояла Нина в клетчатой мужской рубашке, спортивных штанах и тканевых кроссовках. Мальчик испуганно обернулся и вскрикнул: «Я попросил! Скажи ей, Вулмерт!» «Он правда попросил прощения, я его простил, и мы решили позавтракать», – спокойно произнес шериф. «Ладно. А сейчас пошли домой, мартышка, у шерифа много дел!» – Сказала Нина и подошла к столу. Она взглянула на мальчика поверх очков, по – учительски, и улыбнулась: «давай, Крис, пойдем». Вулмерт улыбнулся и кивнул Кристоферу. Мальчик поднялся со стула и дотронулся пальцами до холодного золотого острия шерифской звезды. «Пойдем, малыш, мне еще обед готовить, нам Джеффри рыбину поймал!» Она коснулась ладонью звезды и легонько передвинула ее к шерифу: «звездочка ваша, Вулмерт». Он заулыбался: «большую рыбину поймал Джеффри?» Кристофер соскочил со стула и воскликнул, расставляя широко руки: «большущую! В Мохоке большие рыбы плавают, гигантские, как акулы, как киты! А мой прадедушка, деда Нины, акулу съел однажды!» «Довольно, Крис! Прекрати!» Она вновь повернулась к Вулмерту: «В Мохоке полно речных окуней, форели. Сегодня нам перепал большой окунь. Мартышку надо кормить, вон худой какой! Вот весь Адирондак и откармливает!» Она рассмеялась и приобняла мальчика за плечи: «пошли, Кристофер, пошли!» Мальчик улыбнулся и прошептал ей на ухо: «а мой прадедушка ел ведь акулу, да?» «Да, малыш! И не одну!» – Ответила Нина. Вулмерт улыбался. «Спасибо, шериф. Если вам что – нибудь понадобится, мы живем в шестнадцатом домике справа, по четным…Пошли, Крис». Он кивнул. Нина вышла на крыльцо вслед за бегущим впереди ребенком. Вулмерт встал с кресла и выглянул в грязное пыльное окно. Мальчик свернул к лугу и ухватился за какую – то длинную травинку, за колосок. Он потянул его на себя и вырвал с корешком. С корня колоска осыпалась пыльная сухая земля. Кристофер направил колючей головкой травинки на Нину и поскакал к ней. Нина увернулась и рассмеялась: «не попааал!» Она показала ему язык и бросилась наутек от мальчика, вопя: «помогитеее! Кристофер Колосок!» Мальчик громко захохотал и бросился к ней, размахивая над головой длинной травинкой. Вулмерт усмехнулся: «как девчонка…» Он поднялся на второй этаж и потянул за лямку из – под кровати дорожную сумку. Ее лямка зацепилась за что – то увесистое и потянула вслед за собой. Из–под кровати выглянул деревянный черенок. Топор. «Так вот чем я ушиб пальцы на ноге вчера!» – Прошептал он и закинул топор обратно под кровать. Он поставил сумку на подушку и расстегнул молнию. Несколько футболок, рубашек, два свитера, пара джинсов и два спортивных костюма, кроссовки, исподнее белье, носки. В двойном кармане спортивной сумки лежали бритва, крем после бритья, одеколон, дезодорант, зубная нить, щетка, паста и полотенце. На самом днище покоилась его полицейская форма. Вулмерт с толикой боли вытащил на свет Божий брюки, темно – синюю рубашку с галстуком и значками на воротничке с длинными рукавами, нагрудными карманами и золотым металлическим значком, наподобие шерифской звезды, рубашку с короткими рукавами на смену, черный кожаный ремень, черные ботинки, восьмиклинную фуражку с черным кожаным ободком с золотым прямоугольным знаком и лаковым черным козырьком, и теплую полицейскую короткую куртку с меховым искусственным темно – синим воротником. На рубашке, слева на рукаве, красовался синий с желтым вышитый значок с весами: «Полицейский Департамент. Нью – Йорк». Вулмерт присел на край постели и потер лоб: «черт побери, почему? Это какая – то ошибка! Мне следовало поехать в Департамент, добиться встречи с Терри! Предоставить результаты последних экзаменов! Почему они меня отправили именно сюда? Надо было потребовать объяснений! Какой я своенравный гордый индюк! Боже! Я работал в Манхэттене! Черт побери! Четырнадцать лет учебы и верной службы!» Вулмерт схватил форму и скомкал ее обратно в сумку. «Я уеду! Поеду в Департамент! Пусть они мне объяснят, почему?» Он вспомнил про приказ, осел опять на мягкое покрывало кровати и прикрыл рукой глаза. Воспоминания снежной лавиной понесли его в Саутгемптон. Социальный курс, служба и школа полицейских. Он вспомнил, как впервые получил свой новенький хрустящий черный комплект формы. Как на эту форму, словно на крючок удочки, ловились мелкие серебристые молоденькие рыбешки. Двадцатилетний полицейский Вулмерт Торнтон не посмел вернуться в Илкли, боялся детских воспоминаний, он выставил отцовский дом на продажу, оставив вещи и мебель. Сам снял крохотную комнатку в Саутгемптоне, которую ему едва-едва хватало оплатить на зарплату патрульного – ученика, на бедное питание, на тренировки в спортивной школе плавания, и кое-какую одежду, купленную на последних распродажах. Постоянный голод, потертые джинсы и толстовки вне работы сменяла чистая красивая полицейская форма в патрульной машине. Как будто и не было Пола Торнтона в его жизни, не было мисс Оттолин и Асквита, не было Кадетского Военного Корпуса, не было самоубийства отца, существовало только настоящее. Рыбкам нравился красивый высокий молодой полицейский. Полицейский довольствовался пойманным аквариумом, потом отпускал их опять в открытое море. Школа. Полицейская школа! Его мечта! Сбылась. Трудно. Сбылась. А потом удалось продать отцовский дом и уехать далеко – далеко от прошлого, от отцовской могильной плиты, в Америку. Вулмерт поднял голову: «пошли к черту! Вот еще только на поклон не ходил к ним! Лесник! Дятел! Определили и пошли к черту! Гребаный Департамент, мать его! Пошли к черту!» Вулмерт решительно подошел к шифоньеру и распахнул дверцы. Те со скрипом поддались. На ломанной перекладине висели вещи усопшего Стивена. На полке бельевая корзина стояла полная нижнего белья, маек, марлевых пожелтелых тряпок, поддевки и носков. «Гадство!» – Произнес рассержено Вулмерт и захлопнул дверцы. «Я это дерьмо руками трогать не стану!» Вулмерт закинул обратно в сумку вещи и спустился вниз. Выйдя из участка, он захлопнул входную дверь и направился к лугу. Сердитый, опустошенный, гордый, он сминал кроссовками молодую сочную траву. Вулмерт просто шел, пока не увидел вдали непонятный аквамариновый купол. Он постепенно вырастал из–под земли, из–под высокой травы и обожженных солнцем, опаленных колосьев. Высокое строение с аквамариновым куполом и белыми стенами, широкими окнами и железной дверью покоилось на небольшом холме. Вулмерт подошел к зданию и дернул за дверную ручку. Заперто. По куполу Вулмерт догадался: «звездный планетарий». Он уселся на ступенях веранды и оперся спиной о дощатую лестничную перекладину. Солнце светило над головой, припекало. Вдалеке тихонько шумел лес, живой, таинственный, необъятный. И горы. Красота. Небо синее – синее, ни одного облака на нем. «Останусь. Решено. Это мой чертов знак свыше!»

4

Следующим утром Сиби принесла завтрак в плетенке и оставила его на скамье. На горизонте занималась заря. Где – то пела кукушка, покидая свое гнездо. Ночная горная прохлада постепенно растворялась в новом дне. Вулмерт оглядывал участок: побелка со стен почти вся облупилась. Она пыльцой оседала на окнах, насыпью лежала по углам комнаты. На одной из стен огромный кусок побелки свисал вниз, будто летучая мышь. «Нужен ремонт». Вулмерт подошел к стене и провел своим пальцем по побелке. Весь палец остался белым. «Причем хороший ремонт». Вулмерт посмотрел на металлические гравюры: зайца с длинными поджатыми ушами и черноокую мулатку. Он подошел было к картине с зайцем и потянулся его снимать со стены, как кусок той самой огромной побелки полетел вниз и разлетелся пылью по дощатому крашеному полу. «Ух ты! А что ты тут делаешь?» За его спиной стоял Кристофер с маленькой раздвоенной веткой в руках. «Пытаюсь снять эти картины, Кристофер». «Можно я? Пожалуйста!» Ребенок подбежал к одному из стульев, стоящих у письменного стола, и подставил его над гравюрой с зайцем. «Осторожно, Крис!» Мальчик вскарабкался на стул и протянул руки к картине, подтягиваясь на носках. Вулмерт подошел к нему и придержал за пояс. Кристофер повел гравюру вверх, затем резко дернул вниз. Заяц соскочил со шляпки гвоздика. Вулмерт взял картину из рук ребенка и прислонил к стене. Мальчик бегом переставил стул к другой стене над стройной мулаткой. Сняв картину, Кристофер стал всматриваться в рисунок. « А кто это?» «Какая – нибудь индианка из племени индейцев». «Аааа…» – Непонимающе протянул мальчик. «Индейцы, Кристофер. Знаешь кто такие индейцы?» Мальчик поджал губы и виновато посмотрел на Вулмерта. «Да, знаю…» – Тихо ответил он. Через несколько секунд он еще тише, почти шепотом, произнес: «нет, не знаю…» «Индейцы – это древние племена, которые жили на землях Америки еще до нас, Кристофер». Вулмерт перевернул картину. На другой стороне была приклеена бумажная подкладка: «Зоркая Миджиси». «Вот, видишь, она из какого – то племени. У индейцев всегда имена такие были: Зоркий Глаз, Смелый Клык, Лесная Река». Мальчик кивнул и спустился со стула. «Ну, Крис, спасибо! Даже не знаю, как тебя отблагодарить! Хочешь, возьму у Лиема книгу про индейцев. Мы ее почитаем вместе!» «Научи меня стрелять из рогатки», – неуверенно произнес мальчик. «Из рогатки?» «Да, я хотел бы научиться стрелять из рогатки…» Вулмерт потер лоб, глядя ребенка. «Просто все мои друзья умеют стрелять из рогатки, а я нет. Когда приехал в последний раз в Бостон, а Джек, который Хилз, толкнул меня, и я упал в грязную лужу. Они засмеялись с Майклом и сказали, что я больше им не друг. Наверное, потому что у меня нет рогатки и я стрелять не умею. Я просил у мамы купить мне на день рождения рогатку, не настоящую, конечно. Я ее в магазине видел с игрушками. Такая и у Майкла есть, ему тоже на день рождения папа подарил. А мама сказала: «посмотрим». Я ждал – ждал, а потом вот меня Джек толкнул. И я испачкался. Мама наругала меня и сказала, что свиньи не стреляют из рогаток, из рогаток стреляют в свиней. Если я научусь стрелять, может, Джек и Майкл, и другой Джек, который Эванс, снова меня возьмут в игру…» Вулмерт потер ладонями лицо. «Вот так Нина – мать от Бога! Такую только по имени называть можно!» – Подумал он. Кристофер стоял перед шерифом, глядя во все глаза. «Пожалуйста, научи меня стрелять! Пожалуйста! А я тебе за это еще что – нибудь сделаю! Что попросишь!» Вулмерт глубоко вздохнул. «Хорошо, научу я тебя стрелять». Мальчик вдруг улыбнулся самой счастливой улыбкой и запрыгал на месте. «Только сейчас мне надо немного прибраться тут. Если ты мне добудешь ведро и тряпку, я буду очень тебе благодарен». Мальчик кивнул и немедленно выбежал из участка. Вулмерт направился к столу и открыл тумбочки стола и сейф. Он присел на корточки и, подставив мусорную корзину, начал выкидывать старые курительные трубки, пустые грязные стаканы с въевшимся налетом от бренди, мексиканские сигары и старые потекшие стержнями ручки. В отдельной тумбе под столом, в которую постоянно упирался своими квадратными коленями Вулмерт, лежал небольшой обогреватель, обкрученный своим же шнуром. «Обогреватель оставим для зимы. Должно быть, они тут холодные. А вот тумбочку на дрова». Вулмерт схватил было бутылку бренди и уже было кинул в мусорное ведро к сигарам, как спохватился и вернул напиток на место, в тумбочку. «Папки, документы, протоколы по охране леса, – все посмотрим с Лиемом». На крыльцо вскочил радостный Кристофер. Мокрые волосы прилипли на лоб, футболка вся промокла. Бегал за помощью для Вулмерта. Затем вошла Нина с ведром и тряпкой в руках. «Все носишься, мартышка!» – улыбнулась она, погладив мальчика по голове. «Ну вот, пришла я вам на помощь, Вулмерт! Помою полы вам! Скоро подойдут Сиби и Марта. К вечеру Рон и Мэгги, посмотрят, что можно сделать со стенами и вывеской, а то ведь на голову свалится! Кристофер сказал, что тут на его глазах кусок побелки отпал!» Вулмерт кивнул. «Помою вам комнату и участок. С чего начать?» «Я сам могу помыть». «Вы – шериф, что вам мыть полы!» «Нина помоет! Правда, Нина?» – Крикнул мальчик. «Что их мыть, когда побелка летит отовсюду», – ответил Вулмерт. Нина улыбнулась. «Побелим, Вулмерт! Погодите!» Нина махнула рукой Крису и выбежала из участка. Через полчаса к участку шли люди рекой: с ведрами, малярными кистями, швабрами и банками с побелкой. Вулмерт выглянул в окно и обомлел. «Вот ведь народец! Будто в Ноев ковчег собрались! Попросил – то всего ведро и тряпку!» Впереди всех ехал на своей инвалидной коляске Джеффри. Он ловко толкал колеса коляски своими руками. На его шее вздулись все вены от старания. На коленях у Джеффри стоял чемодан с инструментами. Сиби о чем – то хохотала, перешептываясь с Барбарой, быстро вышагивая за Джеффри. Нина шла рядом. Она слышала обрывки фраз Сиби и ответов Барби и улыбалась. Лием, Дуглас и Рон несли основную артиллерию: банки с побелкой, инструменты. Марта с каким – то мальчиком, лет тринадцати, несли портфели с красками в руках. Еще человек восемнадцать целой толпой направлялись к участку. Первым забежал Кристофер: «Вот! Нина позвала всех!» Вулмерт вышел на крыльцо участка и поздоровался. Джеффри сразу же взглянул на вывеску. «Где лестница, Дуг? Надо снять ее, ведь рухнет на голову скоро!» Дуглас нырнул в толпу горожан и через минуту уже вышел с другими двумя с длинной металлической серебристой лестницей в руках. Марта стояла рядом с Джеффри и рисовала руками в воздухе какие – то круги и линии, глядя на мальчика. Тот кивал, доставая кисти из портфеля. «Вывеску покрасим и прикрепим назад! Продержится еще лет двести!» – Засмеялся Рон, взглянув на Вулмерта. «Так это тот самый водитель из грузовика!» – Мелькнуло в голове у шерифа. «Покрасим и разрисуем!» – Уточнила Марта. «Давайте войдем внутрь и распределимся. Нужно вынести на улицу стол и скульптуры. Побелим стены, потолок, покрасим пол. Наш шериф не может так жить!» – Воскликнула Нина. Все начали одобрительно качать головой. «Не нужно мне ничего. Просто тряпку попросил с ведром!» – Произнес Вулмерт, взглянув на Нину. «Вы позволите нам войти внутрь наконец?» – Произнесла Барби. Вулмерт недоумевающе отошел в сторону. Горожане вошли в участок. Вулмерт так и остался стоять на улице. Солнце припекало голову. «Вулмерт, позавтракайте пока! Я вам принесла булочек и лимонаду. В такую жару лимонад в самый раз!» – Воскликнула Сиби и поставила корзинку на церковную скамью, равноправно теперь стоящую у крыльца со вчерашнего утра. Вулмерт присел на лавку. Сиби заботливо налила ему холодного лимонада в кружку и поставила рядом с ним на скамью. «Спасибо», – произнес он. «Завтракайте, а я пойду внутрь». Вулмерт кивнул. Он выпил немного вкусного холодного напитка и зажевал маленькую круглую булочку. Кристофер подбежал к нему и встал напротив. «Хочешь лимонаду, Крис?» Мальчик кивнул и сам налил себе напитка в ту же самую кружку. Он пил забавно: расставив длинные загорелые ноги с разбитыми коленками в разные стороны, словно гусенок, подавшись всем телом немного вперед к кружке с лимонадом. Вулмерт невольно улыбнулся. Мальчик поставил кружку на лавку и забежал в участок. Через секунду он вышел на крыльцо с гравюрой Зоркой Миджиси и прислонил ее у одной из стен домика. Потом вынес вторую и опять поставил ее рядом. Затем люди один за другим, будто муравьи, начали выносить все внутренности дома: письменный стол, сейф, тумбочку, стулья, скульптуры. Вулмерт непонимающе глядел на все происходящее вокруг него. Горожане, словно пчелы над цветком, роились и жужжали около дома и внутри него. «Вулмерт! Простите нас! Вот уж правда провинились перед вами!» – вскликнул Лием, подходя к нему. Вулмерт озадаченно посмотрел на соседа. «Поселили вас в развалюху! В общем, нам надо будет дня три – четыре, чтобы привести в порядок все два этажа: покрасить полы, стены, проверить сантехнику и все такое. Мы решили, что на это время вы поживете у меня в библиотеке». Глаза Вулмерта распахнулись еще шире. «Ваши вещи мы не трогали, даже не поднимались в вашу комнату. Вы сами сходите туда и возьмите сумку. Сейф я тоже перенесу в библиотеку». «Ну, хорошо», – согласился Вулмерт. Лием вернулся в дом. Изнутри все чему – то засмеялись. Потом Рон вынес огромного деревянного медведя без одного из передних клыков. Джеффри прищурился и вглядывался в самую пасть животному, не понимая: то ли это было его задумкой, то ли что – то пошло не так после. Кристофер снова выскочил из участка. На этот раз ему поручили переносить маленького деревянного лося с витиеватыми наростами рогов на голове. Он мельком глянул на Вулмерта с вопросом в глазах, будто ждал от шерифа каких – то действий. Нина вышла вслед за ним с шерифским креслом и поставила рядом с гравюрами и составленными друг на дружку стульями. Она на бегу поймала за руку Кристофера и поцеловала в макушку: «мартышка моя!» Тот засмеялся и скрылся в доме. Нина проводила мальчика нежной улыбкой и подошла к Вулмерту. «Ну вот, шериф, через три дня у вас тут будет красота!» Вулмерт странно посмотрел на нее. В голове мелькнуло: «Свиньи не стреляют из рогаток, из рогаток стреляют в свиней!» Он скривил немного верхнюю губу. Нина растерялась. «Что – то не так?» – Прошептала она. «Да уж…» – Произнес Вулмерт и поднялся со скамейки. Он прошел мимо нее в дом. Нина вся пошла красными пятнами. Ее уши горели, щеки тоже. Она присела на скамью и взглядом столкнулась с черными выгравированными глазами Зоркой Миджиси. Вулмерт поднялся к себе в комнату и схватил свою дорожную сумку. В участке было не протолкнуться: одни соскабливали старую побелку со стен, другие готовили валики и кисти, наполняли ведра водой и отмывали оконные рамы и стекла. На улице Рон снимал вывеску с петель. Марта все еще говорила что – то мальчику, делая какие – то наброски на куске белого ватмана. Тот кивал, водя в воздухе кисточкой, будто запоминая рисованное учительницей. Нина закатала рукава рубашки до локтей и тщательно мыла письменный стол мыльной водой. Она мельком подняла свои голубые глаза в круглых очках и тут же опустила их. Вулмерт прошел мимо нее, кинув отчужденный взгляд на женщину, и направился к дому Лиема. Двое горожан с Лиемом волокли тяжелый сейф к его дому. Сейф поставили в библиотеке, рядом с широким столом у одной из львиных ножек. Вулмерт бросил свою сумку на ковер, сам уселся в старое кресло и потер лоб. Он открыл сейф и достал оттуда огромные папки: «Адирондак. Заячья Нора. 1996 – 2001. Основы охраны леса и правила проведения открытия (закрытия) охотничьего сезона», «Охотничий надзор. Проверки с 1996 – по 2001гг.». Шериф раскрыл папку и начал изучать документы. В библиотеку вошел Лием и поднял жалюзи на окнах. «Лием, где протоколы о проверках за последние десять лет?» – спросил Вулмерт. Лием сосредоточенно надел свои очки, висевшие на цепочке у него на шее, и присел в соседнее кресло. «Нет других. Все протоколы в сейфе». Вулмерт удивленно взглянул на коллегу. «Почему нет последних десяти лет? Это ведь нарушение закона об охране и защите леса». «Ну, этим занимался Стивен, наш предыдущий шериф». «Ты ведь был ему помощником?» Лием немного растерялся и потер руки. «Я не имел полномочий составлять такие документы без соответствующего наблюдения. Стив мне не доверял таких дел». «Ты знал, что Стив не занимался протоколами последние десять лет?» «Знал, шериф». «Значит, и нарушений никаких не было замечено за этот период…вернее, не могло быть замечено… вернее, они могли быть, но не были замеченными.» Вулмерт тер ладонью подбородок. «Стив был, так сказать, не в форме последние годы. Он почти ослеп и не мог передвигаться самостоятельно. В коляску он отказывался садиться, поэтому почти не выходил. Иногда только к нему приезжали какие – то люди и говорили с ним о чем-то. О чем говорили я не знаю, он меня не посвящал в свои дела. Может, охотники приезжали узнавать о дате открытия охотничьего сезона в лесу или получить разрешение на охоту». «Охотники?» – переспросил Вулмерт. «Пару раз я видел их пикап с охотничьими ружьями в кузове у участка Стива. Поэтому и думал, что охотники ездили к нему». «Ну ладно, по крайней мере теперь мы приведем документацию в порядом и уточним периоды открытия и закрытия охотничьих сезонов в лесу, по крайней мере в секторе Заячьей Норы». Лием восхищенно посмотрел на шерифа и закивал. «Ты говорил мне, что у меня есть свой пикап…» Лием вскочил на ноги. «Есть. Гараж здесь, у моего дома у заброшенного хлева. Так уж вышло, что раньше именно этот дом был участком, а еще раньше фермерским домиком». «Могу взглянуть на машину?» «Конечно!» Лием похрамывая вышел из библиотеки и пошел в кухню. Вулмерт следовал за ним через затемненный коридор с непрекращающимися полками книг. Из кухни вела дверь в другую сторону дома. К нему был пристроен гараж. Поодаль стоял покосившийся загон, с бетонным полом и соломенным настилом. Вулмерт сразу заметил длинный красный старый внедорожник с широким проржавелым кузовом. Красная краска пластами слезала с железных боков пикапа, на котором белыми крупными буквами было написано: «Полиция Заячьей Норы». Вулмерт достал ключи от машины из кармана и уселся за руль. Вставив ключ в зажигание, машина захрипела, закашляла и завелась. Лием посмотрел к нему в окошко. «Садись, Лием. Посмотрим на наши владения, раз уж мы шерифы Заячьей Норы!» Лием по – ребячьи ударил в ладоши и быстро обошел вокруг машину, усевшись напротив Вулмерта. Вулмерт выехал из гаража и обогнул дом Лиема, выезжая на дорогу. «Теперь поедем в гору, там будет поворот налево, вдоль притока Мохок Гудзона, потом свернем еще налево и прямо в лес попадем!» «Вот это шериф! Лес поехал посмотреть!» – воскликнул Рон, выравнивая покосившуюся вывеску, лежащую теперь на земле. Нина выпрямила спину и вытянула шею, глядя на удаляющуюся машину. «Возьмите меня!» – вскрикнул Кристофер и бросился бежать по дороге к дому Лиема. Машина быстра двигалась вперед, пробираясь вдоль домиков, вдоль уходящих вдаль горных хребтов. Мальчик вскоре запыхался и заплакал от обиды. Нина подбежала к нему и развернула к себе: «Послушай, шериф поехал по работе! В следующий раз я его спрошу, может, он согласится взять тебя с собой, слышишь?» Ребенок вытирал грязными руками заплаканные глаза, сделав губы уточкой. «Мальчик мой, послушай, я сама попрошу шерифа! Вдруг он согласится, хорошо? Не плачь, Крис!» Нина сильно прижала худенького мальчика к своей груди. Ей и самой не верилось, что шериф мог дать согласие. Очень уж он был суров и неулыбчив. Кристофер обнял руками шею Нины и повис всей своей тяжестью тела на ней. Она с трудом поднялась на ноги и понесла его домой. Кристофер обхватил ногами ее пояс и улегся головой на плечо. «Он мне обещал, Нина, обещал, что научит стрелять из рогатки....» – Прошептал ребенок. «Значит научит, малыш, не переживай!» Она прижалась щекой к его острому плечу и поцеловала в пушистый затылок.