Оглавление
Кристофер Мур. SACRÉ BLEU. Комедия д’искусства
Часть I. Святая синева
Прелюдия в синем
Один. Пшеничное поле с воронами
Интерлюдия в синем № 1: Sacré Bleu
Два. Женщины – они приходят и уходят
Три. Борьба собак на Монмартре
Четыре. Пентименто
Пять. Господа с краской под ногтями
Интерлюдия в синем № 2: Творенье синевы
Шесть. Портрет Крысолова
Часть II. Синяя ню
Семь. Форма, линия, свет, тень
Интерлюдия в синем № 3: Лягушка во времени
Восемь. Афродита машет, как полоумная
Девять. Ноктюрн в черном и золотом
Десять. Спасение
Одиннадцать. Камера обскура…
Двенадцать. Le Professeur Deux
Тринадцать. Женщина в кладовой
Четырнадцать. Мы художники, а стало быть отчасти никчемны
Пятнадцать. Господин невеликих размеров
Шестнадцать. Произносится «Бас-тард»
Семнадцать. В Латинском квартале
Восемнадцать. Паровозы во времени
Девятнадцать. Темный сазан Живерни
Двадцать. Завтрак в «Черном коте»
Двадцать один. Скоропостижный недуг
Двадцать два. Конец мастера
Часть III. Вот душевно-то
Двадцать три. Закрыто в связи с кончиной
Двадцать четыре. Архитектура воодушевленья
Двадцать пять. Раскрашенный народ
Интерлюдия в синем № 4: Краткая история ню в искусстве
Двадцать шесть. Я, Ле и теоретик цвета
Двадцать семь. Дело о тлеющих башмаках
Двадцать восемь. Касательно маман
Двадцать девять. Два Хрюка на взлете
Тридцать. Последний Сёра
Эпилог в синем. И осталась одна синева, cher
Послесловие. Ну вот, теперь искусство испорчено
Благодарности
Отрывок из книги
Эта история про синий цвет. Она может виться и вилять, прятаться и врать, уводить вас по тропам любви, истории и вдохновенья, но она всегда будет про синее.
Откуда вам знать, когда вы думаете синий – когда говорите синий, – что говорите вы про тот же синий, что и все прочие?
.....
Тут она улыбнулась, быть может – польщенно.
– Меня никогда не рисовали. Что мне придется делать?
.....
Пользователь
Вначале, Мура не узнать. Уж больно гладкое повествование, исторический роман, а не обычный муровский бурлеск. Но к концу первой четверти все встало на свои места. Тулуз-Лотрек из лица исторического перевоплотился в живого раздолбая-бабника, Люсьен – из персонажа в живого человека, пусть и несколько аморфного (ну, так и такими мужчины бывают). Ну, а Блё и Красовщик просто стали реальны. Также куда реальнее стали Моне, Ренуар, Гоген, Ван Гог, Мане, Писсаро. Уже не в контексте романа, а лично для меня-читателя. Даже более реальны, чем видятся они по настоящим источникам. Мур как всегда сделал то, что он умеет лучше всего – вдохнул жизнь в то, что не существует (ну, или существует, но в другом контексте). За то и любим. После него на большую часть полотен смотреть станет интереснее, они обрели новый смысл и за набором «краска+холст+художник» стали видится еще и Человек, Муза, Отношения.