Читать книгу Сеть 2.0 - Кристофер Сиб - Страница 1

Сеть 2.0

Книга вторая

Часть первая

Сэм

Валера Ломин не отличался особым умом или сообразительностью. Он жил в выдуманном мире, где всё складывалось так, как ему хотелось. Но даже при таких скудных способностях Валера сумел разжиться завидным состоянием. А всё его врожденная изворотливость. Как бы судьба не наказывала его за неспособность разглядеть мир таким, каков он есть, Валера всегда поднимался и начинал с нуля. Там, где другой давно бы сдался или научился не повторять ошибок, Валера Ломин спотыкался снова и снова, крутился, как уж на сковородке, но шёл вверх, чтобы в сотый раз свалиться в грязь. Но только не теперь.

Всего год назад он тарахтел на ржавой колымаге, собирая остатки гордости в кулак в поисках работы, а сегодня, только посмотрите на него – катит в роскошном лимузине по запруженному городу на сходку таких же, как он, счастливчиков. Валера продал всё, даже свою колымагу, удачно вложившись в новое «предприятие», сулившее несметные богатства. Очередной лохотрон, как называл это «предприятие» сам Валера, вознес его до небес. И сейчас, попивая дорогущее вино из дорогущего же бокала, он не подозревал, как больно будет падать с такой высоты.

Первое, что Валера Ломин сделал, когда заработал свой миллион, это обзавелся охраной, да такой, каких не видывали в этом захолустном городишке. Робот, из тех, что когда-то развлекали народ боями на мечах, сидел напротив, готовый в любой момент прикрыть телом своего босса. На нем красовался черный похоронный костюм, словно поглощавший весь падавший на него свет. К бедру крепился длинный и узкий клинок в ножнах. Высокая рукоять обернута полосками ткани на восточный манер. Бледная неживая рука робота недвижимо лежала на мече, контрастируя с угольной чернотой рукоятки и ножен. Пустой взгляд замер, охватывая окружающее под невероятным углом.

Валера недолго раздумывал над именем для новой игрушки, а потому, называл охранника просто – Бот. Когда же выпивал лишнего или «дымил кислотой» в компании обворожительных и легкодоступных девушек – звал его Робертом или даже Робертой, чем немало радовал подруг на одну ночь. Роботу было все равно, пока он выполнял единственно доступную в его сложном мозгу программу – защита конкретного человека.

Как только лимузин припарковался у входа ярко освещенного здания, Валера закурил и вальяжно вышагнул на тротуар. Робот неслышно последовал за ним.

Внутри играла музыка, а снаружи торопливо сновала прислуга. Зал был полон говорящих мужчин в костюмах и смеющихся женщин в откровенных платьях. На переносице почти каждого гостя темнели полупрозрачные очки – новейшая модель визора для погружения в интернет. Валера поправил свои очки, и двинулся сквозь толпу, изредка приветствуя других «костюмов» и скабрезно улыбаясь дамочкам, предвкушая конец этого вечера. Охранник-робот стал его тенью.

Многие с неодобрением поглядывали на новоприбывшего, кидая опасливые взгляды на его сопровождение. Валеру не любили за его «нездоровые идеи» (как выражались члены Первого Звена этого «лохотрона»), но терпели, ведь он приводил все новых и новых подписчиков из низов общества, готовых родную мать продать за шанс пожить их жизнью. Ломин так и лучился самодовольством среди своих. Это у себя дома или записывая выступление для подписчиков он накидывал личину скромного мудреца, помазанника божьего, ведомого неоспоримой дланью Его. А длань эта сулила всем и каждому немалые деньжищи. Сейчас он мог забыть обо всей этой чепухе, насладившись тем, ради чего так рисковал год назад.

– Бот, дружище, – лениво произнес Валера, оказавшись рядом с одинокой и юной на вид девушкой, скучавшей у барной стойки, – иди отдохни, хватит меня пасти, как распоследняя псина.

Робот послушно двинулся к стене, откуда открывался вид на каждый уголок просторного зала. Девушка у стойки кокетливо хихикнула, услышав реплику Валеры. Он только того и ждал.

– И почему это такая прекрасная мадмуазель томится в одиночестве на этом сборище тугих кошельков?

Щечки «мадмуазель» зарделись, а глазки так и бегали по лицу богатого кавалера.

– Послушайте, – продолжил Валера уже тише, – а не выпить ли нам, и не поболтать ли о вас?

Девушка еще раз хихикнула, а потом игриво кивнула. Валера Ломин любил таких. Если его избранница оказывалась разговорчивой или еще хуже – с мозгами, через пару минут он терялся и сникал. А ведь он только пришел, весь вечер впереди! Его новая знакомая так не думала. Она что-то беспечно щебетала ему на ушко с полминуты, упираясь упругой грудью в плечо, а потом увлекла за собой за занавес, разделявший зал и узкий коридор, вдоль стен которого темнели десятки дверей. Ввалившись в одну из них, Валера толкнул «мадмуазель» на так кстати подвернувшийся кожаный диван, и, спустя мгновение, замер от страха, услышав грубый мужской голос.

– Молча повернись ко мне, – донеслось из-за спины. Валера повиновался. – Спасибо, Рита, можешь идти.

Девушка тут же ретировалась, оставив в воздухе пряный аромат духов.

– Ну а теперь… – только и успел вымолвить мужчина, глядя на побелевшего от страха Ломина, как дверь слетела с петель, и в миллиметре от его горла замерло, блестящее в полумраке комнаты, лезвие. Глаза робота горели красным, улавливая мельчайшие изменения обстановки. Слух его напрягся до предела.

Валера, застывший до того в нелепой позе с наполовину расстёгнутой рубашкой, облегченно выдохнул. На лице вновь проступил румянец.

– Ну а теперь, – заговорил он преувеличенно бодро, передразнивая незнакомца, – говори, кто ты такой и какого хрена ты подослал ко мне эту девку?

Он, не спеша застегнул пуговицы рубашки, пытаясь накинуть налет невозмутимости, поправил съехавшие на бок очки-визор, попутно включив запись, и почти вплотную подошел к незнакомцу.

– Петр Сабуров, – грубо отчеканил тот. – И ты мне должен.

Валера расхохотался, запрокинув голову. Сабуров не двинулся с места, уставившись на рукоять меча, чьё лезвие едва не касалось его кожи. Он не сводил испытующих глаз с оружия, будто от этого зависела его жизнь.

– И в каком же это дебильном сне тебе такое приснилось? – Оборвав смех лениво выговорил Ломин. Во взгляде его промелькнула недобрая тень.

– Я на тебя подписался месяц назад и прогорел, – Петр Сабуров переместил взгляд на шею робота, где под самым подбородком виднелся бледный, едва различимый узор.

– Послушай ты, недоносок, – ленца мгновенно испарилась из его голоса, – если бы ты хоть немного соображал, то остался бы при деньгах.

– Ты мне должен, – упрямо повторил Сабуров. Его больше не интересовал робот. – И без своего я отсюда не уйду.

– Вот ведь тупой гадёныш, – начал распаляться Валера. – Еще не дошло, что можешь и не выйти отсюда на своих двоих?

Как же его бесили все эти нытики, клянчащие деньги, машины, услуги или замолвить словечко. А еще больше он ненавидел, когда ему так нагло обламывали приятный вечер с молодой красавицей. Ломин вспомнил, что девчонку подослал этот ублюдок, и кровь его вскипела. Ощущение вседозволенности упало красной пеленой, затуманив взор. Пусть он не смог поразвлечься с «мадмуазель», Валера свое возьмет.

Он выглянул за дверь. Коридор пустовал, музыка по-прежнему лилась из большого зала. Его брат, подписчики Третьего Звена, хлынут за занавес не раньше, чем через час, когда дойдут до кондиции и разберут всех доступных девиц.

– Шевельнёшься, Бот в секунду отсечет твою голову, понял?

Сабуров кивнул. От тона Ломина лицо его побледнело.

– Веди его в подвал, – скомандовал Валера охраннику. Тот заломил руки Сабурова за спину, тычками отправив его в дальнюю часть коридора.

Внизу, под шумевшим и движущимся зданием, все покрывал темный бархат. Он мягко пульсировал алым, синим, бирюзовым и розовым. Стены, пол, потолок и даже мебель покрыты этой живой материей. Петр Сабуров внутренне содрогнулся, едва вошел в подвал. Робот толкнул его в спину, отправив на середину круглой бархатной комнаты, заставленной у стен мягкими диванами. Пленник проехался небритой щекой по полу, стараясь не думать, что здесь вытворяли эти озабоченные толстосумы каждые выходные.

– Ладно, послушай, – заговорил он сдавленно, пытаясь подняться на ноги, – мы договоримся. Отзови своего робота, и я уйду.

Его рука пробежалась по кожаной куртке, скользнула в карман, и в следующий миг ствол пистолета уперся в лицо Ломина. Еще мгновенье, пронзительный тоненький свист рассекаемого воздуха, и пистолет разлетелся на три части.

– КАКОГО ХРЕНА ТЫ ЖДАЛ?! – Заорал взбешенный Ломин.

Робот не шелохнулся.

– Опасности нет, – бесстрастно резюмировал он. – Его кисти неспособны удержать оружие.

Сабуров понимал, что робот прав. Руки пониже локтя онемели, он едва мог сжать кулаки.

– С тобой я позднее разберусь, – Валера повернулся к Сабурову. – А ты меня надолго запомнишь.

Он незаметно кивнул роботу.

– Давай, мой коронный…

Трижды свистнул клинок, колени и самый низ живота, повыше паха, пронзила острая боль. Петр повалился на бок, застонав, будто раненый зверь.

– Дальше. Чего остановился?

Но робот медлил, будто прислушиваясь. Пару секунд спустя дверь за их спинами распахнулась, впустив желтый свет в густой полумрак подвала.

– Валера, вы тут, – удивленно округлив глаза промямлил один из «костюмов». – Поторопитесь, мы начинаем собрание, а потом будет банкет.

Мужчина мельком глянул на валяющегося в луже крови Сабурова.

– Закончите потом, – скривившись добавил он. – Если это так необходимо.

Красная пелена начала спадать, освобождая разум Ломина.

– Нет, нет, конечно же, не необходимо. Я сейчас поднимусь, только распоряжусь, чтобы убрали этот мусор.

«Костюм» из Второго Звена попытался улыбнуться, а затем удалился.

– Встретимся в другой раз, если не успеешь за ночь свалить из страны, – бросил он Сабурову, выходя за дверь.

Тот лишь бессвязно прорычал в ответ.

***

Час спустя, обработав раны заживляющим гелем, Сабуров прихрамывая плелся к месту встречи с чокнутым братом Старика. Тот стоял, прислонившись плечом к стене дома. Над ним мерцал неровный свет фонаря. Мужчина скинул капюшон плаща, обнажив короткий ежик черных волос, тронутых сединой. Виски его были коротко стрижены.

– Это он?

Мужчина вперился взглядом в злое лицо Сабурова.

– Да, – кивнул тот.

– Ты уверен?

– Да, – еще один кивок.

– Ломин поверил?

– Еще как, – мстительно усмехнулся Петр. – Этот придурок ни хрена не соображает.

Как же ему удалось так высоко подняться?

– Благодарю. Теперь мы в расчете.

В кармане мужчины приглушенно пискнуло. Сабуров, казалось, сейчас рухнет на землю, но он устоял, лишь судорожно вздохнув и отведя взгляд.

***

Ломин возвращался домой не в настроении. Весь вечер его не покидало дурное предчувствие. Он даже подумывал остаться на ночь там, в одной из комнат, но ему всюду мерещились притаившиеся по углам убийцы. Ну нет, лучше уж в своей крепости. Валера Ломин так напичкал ее электроникой, что каждая вошь, если они вообще завелись бы в его доме, была бы на учете.

Свет мягко осветил гостиную, едва он перешагнул порог. На столике тут же появился бокал вина и открытая бутылка. От прислуги и охранников внутри дома Ломин отказался – незачем держать под боком «человеческий фактор», чаще других дающий сбои. Устало повалившись в кресло, он откинул голову на спинку. Комната слегка покачивалась, напоминая о выпитом за этот вечер, но не кружилась и не плясала, как бывало обычно.

– Иди к себе, – бросил Валера роботу, вошедшему следом.

– Пусть он останется, – произнес второй голос.

В этот момент гость стянул черный узкий браслет, обнажив запястье, и глаза Бота мгновенно вспыхнули красным. За долю секунды он просчитал ситуацию. Рука его молниеносно легла на рукоять меча.

– Да что за?!

Ломин подскочил на ноги, бросившись к роботу.

– Как ты прошел?! – Заверещал он, схватившись за локоть охранника, словно ребенок, ищущий защиты у взрослых. – Какого, вообще, хрена здесь творится?! УБЕЙ ЕГО!!!

Робот кинулся через всю гостиную, ничего не задев по пути, сверкнул металл…

– Ты нужен мне, Сэм! – В отчаянии выкрикнул гость, почти одновременно с Ломиным.

Клинок застыл у его лица, покрытого испариной, готовый разделить пополам голову и туловище. Робот молчал. Глаза его подрагивали, будто следили за хаосом, творившимся где-то внутри.

– Я СКАЗАЛ, УБЕЙ ЕГО! – Орал изумленный Ломин.

«Ты нужен мне, Сэм!» – крохотный ключик, оставленный некогда его другом, нашел нужную дверь, повернувшись в замке. Мозг Бота сличил тембр голоса, произнесённую фразу и запустил заложенную в недрах программу, стирая границы, возведенные за годы разлуки.

– Ты меня помнишь?

– Сергей? – Механическим голосом ответил Сэм.

– Ты меня помнишь, – облегченно вздохнул Сергей.

– Почему так долго?

На лице робота появилось подобие улыбки. Он раскинул руки, и Сергей обнял старого друга.

– Бот? – Тихонько позвал Ломин.

Сэм обернулся, взгляд его снова стал красным. От вида этих холодных глаз у Валеры сдавило нутро.

– Оставь его, Сэм. Идем.

Сэм не тронулся с места.

– Остынь, Бот… или как там тебя, – затараторил Ломин. – Иди, уходи уже!

В один прыжок Сэм оказался у скрючившегося от страха бывшего хозяина.

– Еще слово, и я отрежу тебе язык.

Валера хотел было что-то ответить, но подавился застрявшей в горле фразой. Поганая железяка, кусок мусора смеет ему угрожать! Блеск металла в руке Сэма остудил его пыл.

– Сэм, – мягко позвал Сергей. – Он больше не угроза, идем.

– Он и не был угрозой, – безразлично ответил Сэм. – Жалкий червяк. Думаешь, я его боюсь?

– Думаю, ты ему готов выпустить кишки.

При этих словах старого друга Сэм будто очнулся. Взмах меча, и на лбу Ломина появилась тонкая алая черта, еще один взмах, и вторая линия перечеркнула ее, спустившись по переносице. Когда клинок исчез в ножнах, лицо Ломина заливала кровь.

– Как вовремя я тебя нашел, – снова заговорил Сергей, когда они двинулись к выходу. – Ты даже не представляешь, в какую передрягу я вляпался!

– Сеть?

Человек подозрительно глянул на робота.

– Как ты догадался?

– С тех пор, как ты в ней поселился, тебя уже ничего не волнует.

Сергей лишь усмехнулся, хлопнув друга по спине.

– Как же я рад, что мы снова вместе!

Уроки выживания

Когда Данила, сидя в кабинете Старика уставший и опустошенный, соглашался следовать плану своего дедушки по сохранению Сети и сетевиков, он не представлял, через что ему придется пройти. Да, Старик пытался его предупредить, как мог нагонял страху, но не справился с задачей. И это Данила понял в первую же ночь, после того трудного разговора.

Его поселили на пятом этаже, под самой крышей, с элитными бойцами Старика. Не несущие перегородки и двери давно снесли, сделав огромную казарму величиной с весь этаж. Помещение заставили железными койками и шкафчиками для одежды. Бетонный пол, когда-то покрытый скользкой и непрактичной плиткой, залили краской цвета печного кирпича. Свободных мест не осталось, и Даниле притащили из подсобки старую скрипучую кровать с вонючим матрасом. Кроме него в казарме жило тридцать пять человек – по семь на каждого из пяти командиров. Эта пятерка, как и личная охрана Старика, разместилась на четыре этажа ниже. В подвале здания, как потом узнал Данила, хранили оружие и боеприпасы (столько, что хватило бы разворотить весь этот паршивый городишко в клочья). Три этажа между первым и пятым отвели под тренировку бойцов.

Проворочавшись полночи, Данила понял, что не уснет без таблеток, которые остались в прошлой жизни, а потому, позвал Ромку. Лучший друг появился сразу, материализовавшись между койкой Данилы и соседней кроватью. В казарме стояла тишина, как в гробу – ни всхрапа, ни шевеления или почесывания. А может, это Даниле с непривычки так казалось.

– Даня, привет!

Данила зашипел на Ромку, приставив палец к губам.

– Ты чего? – тот понизил голос, присев на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с другом.

– Не ори ты так, – Данила обвел взглядом казарму, никто и не заметил появления Ромки.

– Да ты чего? – усмехнулся тот. – Меня же никто не слышит, а вот тебе лучше бы говорить тише.

Секунду Данила ошарашенно глядел на друга, а потом зажал рот ладонью, чтобы не расхохотаться. Надо же было так перенервничать! Напрочь забыл, с кем общается. Это в Сети приложение «Лучший друг» могли увидеть другие подключенные, а тут, в мире нечипованных, он как сумасшедший шептался сам с собой посреди ночи, скрючившись на постели.

– Вот-вот, – прошептал Ромка, заметив реакцию друга. Он шутливо покрутил пальцем у виска. – Ладно, рассказывай, что случилось!

– На чипе же сохранилась запись того, что случилось после моего отъезда из Сибирского?

– Да, но если будешь все писать на чип без подключения к Сети, скоро место закончится, и придется тебе все своими словами рассказывать.

Ромка подмигнул Даниле, а после замер на пару секунд, загружая в свою память события последних часов.

– Не может быть! – выпалил он, закончив загрузку. – С ума сойти! И все это правда?

Данила только коротко кивнул.

– И что ты будешь делать?

– Не знаю, но мне ужасно страшно. Андрей Анатольевич, брат дедушки, – Ромка кивнул, как-бы говоря, что теперь знает, кто такой этот Андрей Анатольевич, – сказал, что завтра введет меня в курс дела. И пока меня не заперли вместе с остальными здесь, я не осознавал, что все это на самом деле!

– Ты ведь не сбежишь? – обеспокоенно спросил Ромка.

– Нет, конечно, нет. Я сам на это подписался. Просто не думал, что все будет так…

Данила замолчал. Он не представлял, что хочет сказать. Будет так страшно? Так необычно? Так сложно? Все это правда, но и неправда одновременно. Не больше, чем просто эмоции. «Хорошо, наверное, быть роботом, – подумал он. – Вот Сэм бы точно знал, что ему делать».

– Слишком уж большая ответственность, – продолжил Данила, после минуты раздумий. – Я ведь никто – слабак, присосавшийся жадной глоткой… или как там у него было?

– Даже не начинай, – Ромка повысил голос. – Ты вырубил Сабурова! Забыл? А Миру кто вытащил? И от нечипованных сбежал! Не, Даня, не прибедняйся, кто-кто, а ты точно не слабак.

– Эй, шизофреник, – раздался сонный голос с соседней кровати, – завязывай душу изливать! Всем похрен, чего ты там боишься. Спи или вали отсюда, не мешай другим.

Крупный, наголо бритый парень, раздраженно перевернулся на другой бок. Данила замер, скрючившись в три погибели на своей койке. Подбородок он прижал к коленям.

– Нам, наверное, лучше завтра поговорить, – еле слышно зашептал он, поглядывая на соседа. Ромка кивнул.

– Погоди, – друг Данилы уже начал растворяться в воздухе, но тут же снова стал четким. – Побудь здесь, пока я сплю.

Ромка опять кивнул. Он выхватил из темноты виртуальный стул, поставил его у кровати, а затем уселся с таким видом, будто все эти вояки не смогут и на миллиметр сдвинуть его с места.

Данила уснул почти сразу.

***

– Проснись и пой, Белоснежка!

Слова летели издалека, прерываемые взрывами издевательского гогота.

– Утро пришло, а ты все дрыхнешь!

– Нехрен было полночи лясы точить!

Данила поморщился, едва разлепив глаза. За окном еще темно, но казарму заливал яркий свет, больно бьющий по нервам. Солдаты сгрудились у его кровати – все подтянутые, мускулистые, как на подбор, с голым торсом и с перекинутым через плечо белым полотенцем. Кое-кто держал в руке зубную щетку, другие на ходу чистили зубы или вытирались после умывания.

– Мы-то думали, ты – родня Старика, а оказалось, просто салага с чипом в башке.

Туго соображая, Данила сел на кровати. Теперь понятно, почему вчера на него лишь косо поглядывали, и никто не пытался заговорить.

– Опять день терять, чтобы это чудо от Сибирского подальше утащить, – послышался голос в толпе. – Достали уже! Что мы им, няньки что ли!

Данила не понимал, о чем говорит этот человек, но уже видел всех их, собравшихся вокруг, глазеющих на него. «Просто уйдите, – мысленно умолял он. – Исчезните! Или хотя бы отвернитесь!!!»

Дверь казармы открылась. В мгновение все голоса стихли, а потом часть из них вернулась. Внутрь вошел тот охранник, что встретил Данилу вчера – Костя.

– Собирайся, – когда он подошел к кровати, толпа расступилась. – Андрей Анатольевич уже ждет.

– Куда ты его так быстро забираешь? – усмехнулся тот здоровяк, что ночью обозвал Данилу шизофреником. – Мы даже и познакомиться не успели. Оставь его, посидим, пообщаемся! Костян…

По казарме разнесся щелчок, на пол брызнула кровь, а лысый солдафон повалился у ног Данилы со стремительно распухающей гематомой под левым глазом. Костя стоял, не разжимая кулака, так похожего на кувалду.

– Кто еще пообщаться хочет? – угрожающе произнес он, окинув взглядом взбешенные лица. – За этого мальца Старик вам головы пооткручивает. Уясните это, если не хотите опять с голой жопой на улице побираться.

Данила ошарашенно глядел на Костю, не замечая, как за его спиной стоит изумленный Ромка с открытым ртом.

– Пошли, некогда марафет наводить.

***

Данила наскоро накинул скудную, пропахшую потом и долгой дорогой одежду, и поплелся за Костей на второй этаж к уже знакомой пластиковой двери. Выходя из казармы, он украдкой обернулся – Ромка шел следом. Пока они спускались, Костя не вымолвил ни слова. Вчерашнюю веселость и задиристость как ветром сдуло.

За столом, как и в прошлый раз, сидел Андрей Анатольевич, которого тут все называли просто – Старик. Но Данила подозревал, что в глаза боссу никто такого не скажет. В его руке уже дымилась утренняя сигарета, наполняя кабинет тошнотворным, едким запахом. Данилу замутило – на голодный желудок переносить эту вонь оказалось невозможно. По обеим сторонам стола сидели на жестких стульях пятеро суровых на вид мужчин. Они не курили, но исправно отхлебывали горячий чай из массивных кружек. Костя подтолкнул Данилу вперед, а сам вышел, закрыв за собой дверь. Присутствующие с любопытством уставились на парня. Ромка отошел к окну, наблюдая за другом со стороны.

– А, вот и наш гость! – кивнул Даниле Старик. – Бери стул, присаживайся.

Данила повиновался, сдерживая рвотные позывы – дышать стало совсем тяжело.

– Выпей чайку.

Перед ним поставили кружку с ароматным напитком, который он так и не попробовал вчера. Данила сделал глоток, только чтобы заполнить чем-то сжавшийся в мятый мешочек желудок. Не сразу, но по телу его разлилось тепло. Сигаретный дым практически перестал волновать его.

– Вот и славно, – хлопнул Старик по коленке.

Пятерка продолжала разглядывать Данилу. В одном взгляде проступало недоверие, в другом – снисхождение, в третьем – открытая враждебность, но два лица остались непроницаемыми. Вот это действительно серьезные люди! Петр Сабуров, которого так боялся Данила, казался капризным подростком, в сравнении с этими мужиками. Все в одинаковой военной форме цвета мокрого асфальта. Головы коротко стрижены, две из пяти покрыты потрепанными фуражками. На ногах берцы, видавшие виды кулаки в черных перчатках без пальцев. На лицах каждого можно ковать металл, но на этом сходства закончились.

– Господа, – обратился Старик к командирам, – знакомьтесь – Данила. Его-то мы и ждали все эти годы.

Пятерка вразнобой лениво закивала, задумчиво ухмыляясь, каждый своим мыслям.

– Перед тобой, мальчик мой, главы пяти отрядов. С их подопечными ты спал бок о бок прошлой ночью. Лучшие бойцы в этой части света! Хотя, пожалуй, и на всей обитаемой территории, – с гордостью закончил он.

– Здрасьте, – неуклюже выдавил из себя Данила, отхлебнув еще чая. В ответ ему снова кивнули.

– Знакомься, – продолжил Старик, – Владимир Калинин…

Старик указал на самого худого из пятерых, с острым лицом и хитро прищуренным взглядом.

– …Игорь Юсупов…

Невысокий, коренастый, с черными глазами и холодной улыбкой.

– …Виктор Волошин…

Самый маленький из пятерки, плотно сбитый, темноволосый, с узким лицом и лукаво блестящим взглядом.

– …Илья Горлов…

Даниле показались, что Горлов и Волошин братья, но лишь присмотревшись он понял, что Илью отличали идеально круглые глаза и голова такой же формы.

– …и Слава Ларионов.

Этот мужчина, казалось, состоял из квадратов и прямоугольников. Даже челюсть его выдавалась в стороны прямыми углами, а под прямоугольным лбом с массивными бровями засели два разреза глаз, так некстати округлявшиеся время от времени.

– Когда меня не будет на месте, выполняй любой их приказ.

Данила коротко кивнул.

– Хорошо, с этим разобрались. Теперь дальше, – Старик затянулся, выдохнув белое облако, заставившее Данилу сделать глубокий глоток из кружки, пока дым не рассеялся по кабинету. – Миры с нами нет. А значит, нам нужен толковый программист, чтобы закинуть тебя обратно в Сеть. Мы с тобой это уже обсуждали вчера. Я этим займусь, а тебе придется над собой потрудиться. Чтобы выжить в свободном мире, мало иметь чип в голове, – он постучал рукой с сигаретой по затылку. – Да ты у нас еще и в инете засветился…

Данила вспыхнул, вспомнив тот унизительный допрос в ФСБ, после которого в Сеть, да и в интернет нечипованных, запустили запись разговора с агентом.

– Поэтому, чтобы ты мог защитить себя, в случае чего, тебя будут тренировать. Не они, – заметив взгляд Данилы, уточнил Старик. – Тобой займется Костя. Он лучший из моей охраны. Когда придет время, ты должен быть готов быстро бежать, драться или выдерживать удары. Только учти, сосунков у нас тут не терпят. Будешь филонить или хныкать – Костя быстро приведет тебя в чувство.

Данила невольно вспомнил кулаки-кувалды этого парня, поспешив спрятать испуг за очередным глотком чая.

– Когда Костя с тобой закончит, перейдешь в один из отрядов моих командиров. Только это будет нескоро. Вопросы есть?

– Да, – против воли вырвалось у Данилы. Звук собственного голоса, слабый, неуверенный, привел его в чувство. Он глянул на Ромку, тот кивнул, поддерживая друга. Взгляд этот обеспокоил пятерку, да и Старика тоже. – Что будет, когда вы найдете программиста?

– Он настроит оборудование, и мы закинем тебя в Сеть. Нужно проверить, как работает код Сережи. Там встретишься с Мирой. А дальше – по ситуации.

Старик чеканил фразы, будто отдавал приказы.

– Еще?

Он затушил сигарету, ловко выудив из кармана следующую, и тут же ее подкурил. Данила покачал головой, давая понять, что вопросов пока больше нет.

– Хорошо, – еще одно облако дыма. – Костя выдаст одежду, покажет, где будешь есть, справлять нужду, мыться и тренироваться. Смотрины закончены, можешь идти.

***

Едва Данила вышел, а его шаги стихли за тонкой пластиковой дверью, Слава Ларионов глухо произнес:

– Может, его поселить отдельно? Не дай Бог парни расшалятся. Его ж соплей перешибить можно!

– Здравая мысль, – поддержал коллегу Горлов. – В оружейной и каморка подходящая есть.

– Не сейчас. Дайте ему время, – донесся хриплый, словно стук несмазанных шестеренок, голос Старика. Сам он встал и отвернулся к столу, налить себе чая.

– Ты введешь его в курс дела? – нервно спросил Юсупов.

Старик кивнул, повернувшись с массивной кружкой в руках.

– И когда?

– Постепенно, – уклончиво ответил он.

Пятеро мужчин переглянулись.

– Но ведь он не совсем идиот, – произнес Волошин после долгих раздумий. – У нас тут вовсю подготовка идет. Думаешь, не заметит?

– Заметит – нам же проще.

– А если он откажется? – затараторил Калинин, слегка картавя. – Если допрёт, что ему предстоит сделать?

– К тому времени, когда парнишка все узнает, отказаться он точно не сможет, – поставил точку в разговоре Старик.

– Расскажешь, как умер его дед? – не унимался Юсупов.

Старик лишь мрачно посмотрел на него, отчего командиру стало не по себе.

***

А потом начались тренировки. После третьего круга бегом по залу, Данила пожалел о плотном завтраке. Костя нещадно гонял его минут двадцать, и только после дал отдохнуть. Обессилевший Данила рухнул на маты, сложенные аккуратной стопкой у стены. Горло и легкие горели, мышцы сводило судорогой, язык стал шершавый, а слюна превратилась в вязкий комок, застрявший в глотке. Костя, скучая стоял напротив, прислонившись спиной к бледной, покрытой пластиком стене. Он и сам проходил через такое, давно, когда еще молоко не обсохло.

Обычный парень, отличный солдат, Костя, как и другие бойцы из охраны Старика, быстро пошел вверх. Одно задание, другое, третье, и вот его пригласили к Юсупову, вывели из семерки, дав персональный заказ. Он с блеском выполнил его, а потом еще пять таких же. Через год парня перевели в непосредственное подчинение к Старику, и те, с кем он служил несколько лет, разом превратились в завистливых недругов. Никто не поднимался так быстро из солдат в личную охрану босса. Поговаривали даже, что Костя поставил себе импланты, улучшив реакцию, силу и выносливость. Да только Старик бы не потерпел такого. Он всегда говорил: впихнул в себя электронику – рано или поздно станешь сетевой подстилкой. Его бойцам даже запрещалось пользоваться визорами дольше часа в день. Но пока Данила ничего этого не знал. Он лишь гадал, сможет ли дожить до заката, жадно ловя ртом воздух. Ромка не отступал от него ни на шаг. Даже теперь, он сидел рядом, раскрасневшись и обливаясь виртуальным потом.

Когда бег закончился, Данила хотел лечь, и долго плакать от счастья, свернувшись калачиком. Костя не позволил. Едва дыхание восстановилось, он заставил его принять «упор лежа», со словами: «Давай посмотрим, на что ты годишься». Данила понялся на трясущихся, будто сухие травинки на ветру, руках один раз. Потом плюхнулся на бетонный пол, больно ударив скулу. Серая футболка насквозь промокла. Виднелись темные подтеки в районе поясницы и на болотного цвета штанах.

– Кончай расслабляться, – хохотнул Костя, ткнув парня носком ботинка.

Данила злобно глянул на него с пола, и постарался подняться второй раз. Руки отказали на полпути, сложившись, как ножки походного стульчика.

А дальше он качал пресс, приседал, колотил тонкими плетями рук по боксерскому мешку до изнеможения. Казалось, прошла целая вечность, но, когда они закончили, едва перевалило за двенадцать часов. На обед у Данилы не было сил. Он едва дотащился до столовой на втором этаже, плюхнулся за стол, где было меньше всего народу, взял ложку и тут же ее уронил.

– Тебя покормить, принцесса? – Язвительно вставил лысый солдат с раздувшейся и посиневшей половиной лица. Говорил он невнятно.

– Это тебя скоро через трубки кормить будут, – огрызнулся Данила. За пару часов тренировок он превратился в сплошной комок раздражения и гнева.

– Чё ты сказал?

Лысый вскочил на ноги. Данила хотел отпрянуть, не сообразив, что сидит на одной скамье еще с четырьмя бойцами, зацепился ногой и повалился на спину. Обессилевшие, гудящие напряжением ноги теперь комично торчали кверху. Лысый заржал, а следом и остальные. Данила неуклюже поднялся, взял поднос с едой и пересел за другой стол.

– Вали давай, чучело, – донеслось из-за спины.

Ромка лишь сочувственно глядел на друга, как бы говоря, что все утрясется. Подавать голос в присутствии других людей он не решался.

***

После обеда Данилу опять привели к Старику. В этот раз в кабинете, кроме него, никого не было.

– Как прошло утро? – Мягко спросил он.

– Неплохо, – выдавил из себя Данила. Тело его гудело, будто по нему пустили электричество.

– Это хорошо, – Старик потянулся за сигаретой, достал ее, но так и не закурил. – У меня к тебе вопрос. Совсем забыл о нем утром. Вчера ты рассказывал, что провел ночь в доме у Сэма. Значит, этот старый робот все еще на острове обитает?

Данила кивнул, поняв, что Старик еще не закончил.

– У тебя с ним осталась какая-то связь?

– Нет, – удивленно вскинул брови парень. – А что?

– Да машина его незаметно как-то уехала, пока мы тут разговоры говорили. А мне бы она пригодилась. Ему-то зачем – он ведь робот!

Старик хохотнул, будто хотел прокашляться, покрутил в руках незажженную сигарету.

– А если эти штуки снять, – он указал на черные браслеты на запястьях Данилы, скрывающие его от Сети, – получится с Сэмом связаться?

– Не знаю. Вряд ли.

– На острове, значит, говоришь, – протянул Старик, словно разговаривая с собой.

Данила кивнул, быстро глянув на Ромку. Тот лишь непонимающе пожал плечами.

– Хорошо, можешь идти.

И он ушел.

Воспоминание о Сэме больно кольнуло его под ребра в районе сердца, куда даже Косте с его изнуряющими садистскими тренировками не удалось добраться. О Сэме он сегодня и думать забыл. Недавние события казались далекими, но теперь вспыхнули так ярко, будто случились только что. Мира, испуганная и решительная посреди двора его дома, дед Сережа на экране визора… Тут Данила понял, ради чего должен терпеть эту боль, издевательства Кости и подколки солдат. Стальной стержень, что он ощутил однажды в лесу, приставив к голове пистолет, возник вновь.

Выходной

Дни тянулись мучительно долго и однообразно. Подъем ни свет, ни заря, холодный душ в общей душевой, легкий завтрак в провонявшей жиром столовой на втором этаже и тренировки, тренировки, ТРЕНИРОВКИ! Первая неделя проползла словно в наркотическом дурмане – ломка, когда гудели мышцы, больно ударяясь о вибрирующие кости, перемежалась с моментами блаженства, едва Данила засыпал. А утром все начиналось заново.

Единственным меняющимся элементом в этом карнавале садизма был Костя. Каждый день он придумывал что-то новое. Только так Данила и понимал, чем среда отличается от четверга, а тот от субботы. Косте мало было заставить Данилу отжиматься, теперь он подкладывал старую пластиковую бутылку, заставляя касаться ее впалой, костлявой грудью. А если не слышал заветного хруста мятого пластика, кричал: «Не халтурить!» или «Еще раз! Давай, ниже, ниже!». Закончив изводить парня силовой или кардио-нагрузкой, Костя отпускал его обедать, а после давал пару часов отдохнуть. Затем начиналось «избиение» боксерского мешка, постановка удара и изучение основ боя. Хотя последнее Даниле доверили только на третьей неделе экзекуций, когда его мышцы окрепли, а ломка ушла.

Костя не уставал повторять: «Здесь тебе не Сеть, дохляк. Это реальный мир – будь готов драться». Данила же молча соглашался, стараясь не думать о том, к чему еще он должен подготовиться и как можно скорее. Первую неделю ему вообще было трудно на чем-то сосредоточиться. Он ни с кем не говорил, ни на кого не смотрел, по крайней мере, в открытую, и ничего не понимал. Его зашвырнули в этот грязный, грубый мир железобетона, где царили первобытные законы. В этих стенах, особенно под самой крышей, где он отрубался каждый вечер без сил, имела значение только физическая сила и готовность стоять за себя насмерть.

В воскресенье и в понедельник Костя брал отгул, давая Даниле насладиться бездельем. Казарма пустела, исчезали и пять командиров вместе со Стариком. Проснувшись по привычке рано утром, Данила обнаружил, что вокруг никого, только Ромка привычно сидел рядом, сторожа покой друга. Так случалось и раньше, но только сегодня, после трех недель в штабе (как все здесь называли это здание), Данила в глубине души устыдился присутствия Ромки. Ему вдруг вспомнился старый фильм про мальчишку, который боялся чудищ, выползающих из темноты каждую ночь, а потому оставлял ночник включенным.

– Где все? – Сонно спросил он друга, стараясь отогнать саднившее чувство от укола стыда.

– Собрались в полной тишине, да и свалили куда-то посреди ночи, – отрапортовал Ромка.

– Странно, – пробормотал Данила, садясь на скрипучей постели. Едва ноги коснулись холодного бетонного пола, он, как обычно, вздрогнул.

Бойцов и раньше забирали по выходным, но чтобы вот так, всех подчистую – такое случилось впервые.

– Чем сегодня займемся?

– Не знаю. Дай сперва умыться, а там посмотрим.

Данила угрюмо поднялся, и в одних трусах пошлепал в душевую. Проходя мимо большого, во весь рост, зеркала на секунду задержался, оглядев себя, и довольно хмыкнув. За эти двадцать дней он стал как никогда похож на свой аватар в Сети. Разве что на более взрослую и мужественную версию себя сетевого. Плечи округлились, исчезла болезненная худоба и впалый живот, выправилась осанка. Данилу подмывало поднять руки, согнув их в локтях, и полюбоваться на подросшую мускулатуру, как это частенько делали его соседи по казарме. Он постоял в нерешительности, вспомнил недавний укол стыда, еще раз хмыкнул и двинулся дальше. Ромка остался сидеть у кровати.

В душевой стояла непривычная тишина.

Утром давали только холодную воду, чтобы взбодрить солдат, а вечером позволяли смыть пот в теплой воде. Данила свыкся с таким расписанием, но, пусть и тихонько, вскрикивал каждый раз, когда в грудь ударяли ледяные струи. Сегодня они напомнили ему тот первый душ после побега из Сети, у Сэма на острове. Все это время Данила не думал о роботе и обо всем, с чем тот был связан. Он, словно оглушенный ударом по затылку, жил на автомате, спотыкаясь, но впитывая и познавая новое. У него просто не было сил и смелости подумать о чем-то еще. И только теперь, разглядывая синяки на предплечьях от ударов Кости, он ясно вспомнил Миру.

Что если она пыталась связаться с ним, пробросить виртуальную ниточку из Сети сюда, в этот первобытный мир? Что если она звала его, но так и не дождалась ответа? Данила вспомнил ее последнюю просьбу, и к лицу хлынула кровь – он и на сантиметр не приблизился к ее исполнению, только и делал, что носился по залу, отжимался, отбивал удары Кости и учился подтягиваться.

Намыливая руки, Данила почти специально задевал черные полоски браслетов на запястьях. Мысли раз за разом возвращались к этим тонким ленточкам, плотно прилегавшим к коже, будто татуировки. Если их снять, всего на пару минут, не дольше, ничего плохого не случится, а он увидит Миру, расскажет ей, что все хорошо, что он сбивает кулаки в кровь, готовясь к жизни за стеной, что скоро он явится за ней, чтобы… А что будет дальше? Мира покинет Сеть, а он займет ее место, как и завещал дед Сережа? Тогда какой в этом смысл? Терпеть боль, унижения и страх ради того, чтобы уйти навсегда в Сеть? После трех недель в этом грубо скроенном и сколоченном ржавыми гвоздями мире, Данила вдруг осознал, что здесь можно жить. Всего один миг, но перед его внутренним взором вспыхнула яркая картинка, наполненная светом и обволакивающим теплом: он, держа за руку красивую девушку с волосами цвета платины, стоит посреди руин некогда великого города, напечатанного много лет назад строительными принтерами.

Видение растворилось в мерзком попискивании душевой колонки, сообщавшей, что лимит воды почти исчерпан. Данила, успевший намылить только половину тела, очнулся, перейдя в соседний отсек.

Он должен поговорить с Мирой, как можно скорее, иначе сойдет с ума пытаясь вообразить их общее будущее!

Данила вспомнил взгляд Миры в тот момент, когда Сеть позвала ее. А захочет ли она вернуться?

Поняв, что опять впустую тратит воду, рассеяно потирая раскрасневшийся живот намыленной щеткой, он наскоро домылся, стараясь не думать больше о Мире, постоял секунд тридцать под феном, высушив все тело, накинул трусы и вернулся в казарму. Ромка сидел на своем месте.

Небо за окнами окрасилось синевой. Над горизонтом расползалась, набухая с каждой минутой, розовая дымка рассвета. Но если взглянуть в окна снаружи, увидишь только старое хламье, до отказа забившее склад на последнем этаже. Длинный и узкий зал тянулся вдоль всего здания, отделенный от душевых стеной. С другой стороны душевых находился точно такой же зал, будто отражение первого. С одного торца каждого имелось по выходу, ведущему на лестницу, а с другого – еще один зал, поменьше. И судя по размеренным вибрациям города, проникавшим через бронированные стекла, в казарме не осталось ни души. Данила знал бы это наверняка, даже не сообщи ему Ромка об уходе солдат. Все дело в гнетущей тишине, что жадно поглощала городской гул.

Натянув привычными движениями армейские штаны и футболку, аккуратно сложенные на скамье в изножье кровати, Данила обулся, заправил койку и сел. Ромка уже понял, что его друга что-то волнует – достаточно одного взгляда – но не подавал виду.

– Ну и что решил? – нарочито безразлично спросил он.

– Насчет чего?

– Чем займемся?

– Аааа… – только и протянул Данила, вновь погрузившись в себя.

Размышляя, он рассеяно теребил левый браслет. Это его третий выходной, надо провести его с пользой. В первое воскресенье он до обеда лежал, сжавшись в комок, на постели, с головой забравшись под колючее одеяло. Данила мысленно умолял их уйти, оставить его одного хоть на мгновенье, но в казарму то и дело вбегал очередной солдатик, чтобы заглянуть в визор или взять что-то из тумбочки у кровати. В понедельник он прятался внизу, забравшись за стопку матов. В следующее воскресенье Данила нашел новое убежище, и ему настолько понравилось скрываться ото всех, что он решил изучить каждый потаенный уголок здания, до которого мог добраться. Ложась спать прошлым вечером, он планировал продолжить свой экскурс на утро, но мысли о Мире спутали карты.

– Так что? – поторопил его Ромка, лукаво улыбаясь. Данила не мог оставить браслет в покое.

– Я хочу сходить в Сеть, – выпалил он, не глядя на друга.

Глаза Ромки округлились, но голос, когда тот заговорил, оставался ровным.

– Зачем?

Данила молчал.

– Все дело в Мире? – догадался он через секунду.

Данила кивнул, не переставая мучить браслет.

– Тебя же могут увидеть агенты, не забыл? Да и план твоего дедушки не должен попасть в Сеть.

– Здесь агенты бессильны, – не слишком уверенно произнес Данила. – А Сети сейчас должно быть плевать на тех, кто остался за стеной – Переход ведь случился.

– Но что если…

– Не отговаривай меня, Ромка, я уже все, что мог, передумал, пока мылся. Все варианты перебрал.

– Тогда чего ты ждешь? – после короткой паузы спросил лучший друг.

– Ты прав, надо действовать!

Едва слова слетели с языка, Данила одним движением стянул оба браслета, подцепив их средними пальцами. В сознание тут же хлынул поток, но не такой неудержимый, стирающий все барьеры, как в тот раз, когда он вернулся в Сеть после похищения. Этот поток напоминал лесной ручеек в разгар лета. Воздух в казарме не стал осязаем, а миллиарды сетевиков не кинулись рассказывать Даниле о своей красочной виртуальной жизни. Доносились только слабые отголоски их мыслей, будто могучая река понесла свои богатые живностью воды в другом направлении, оставив Данилу бултыхаться на мели.

– Что-то не так, – в его голосе слышался страх.

– Вижу, – Ромка пристально вгляделся вдаль. – Похоже, ты больше не в Сети. Она закрылась и от меня тоже.

Данила мысленно позвал Миру, попытался найти ее через поисковик, но все впустую.

– Нужна страница деда Сережи, – пробормотал он. – Без нее теперь в Сеть не пробраться.

– Похоже на то. Надеюсь, Старик найдет программиста, как обещал.

Данила обреченно кивнул, не в силах скрыть разочарование.

– А что с твоим аватаром? Ты его чувствуешь?

– Да, – с надеждой ответил парень. – Он у стены. Сейчас попробую подключиться.

Данила сосредоточенно глядел перед собой, пока его сознание неслось вдаль, к виртуальной личности, застывшей в одиночестве на окраине города. Неужели и раньше он так же долго подключался к аватару? Казарма, вместе с идеально заправленными койками, «ржавым» полом и запахом бетона превратилась в призрака, растворилась на фоне высотных зданий. На мгновенье Данила увидел свой аватар со стороны, и уже через миг он погрузился в него. Казарма исчезла совсем – Данила глядел на Сибирский виртуальными глазами.

Подняв руки к лицу, он всмотрелся в линии на ладонях, повернул кисти, увидев бледные, продолговатые бугорки вен и редкие волоски на пальцах. Данила шагнул вперед, и пошатнулся, испугавшись, что упадет. Ощупал ткань футболки, вдохнул очищенный и ароматизированный машинами воздух города. На секунду ему почудилось, что он только проснулся, а последний месяц – просто кошмар, сгинувший в небытие. Радость хлынула бушующей волной, утопив мозг в дофамине, превратилась в ликование и вырвалась диким смехом из горла Данилы. Его эхо разнеслось по пустынной окраине Сибирского, вернувшись хохотом сотен несуществующих голосов. Данила мгновенно пригнулся, выставив вперед кулаки (сказались тренировки Кости), а следом его пронзил такой ужас, что парень едва не повалился на задницу, попятившись назад.

Иллюзия растаяла – город пуст, как склеп древнего царя сгинувшей цивилизации.

– Ромка!

– Я здесь, Даня, – донеслось справа, а следом за голосом появился и его обладатель.

Данила подскочил к нему и крепко обнял.

– Ты здесь, – отпустив друга, он еще раз оглядел город. – Видишь это? Все ушли, даже машин больше нет.

– А там, тогда, кто?

Данила обернулся, взглянув, куда указывал Ромка.

– Какого хрена…

К ним направлялись четыре робота, из тех, что увозили Сабурова, когда Данила его вырубил. Они будто выросли из асфальта.

– Они нас видят? – испуганно спросил Ромка.

– Не должны, но лучше валить отсюда, пока можем.

Данила скинул аватар, успев заметить, что Ромка растворяется в воздухе, чтобы появиться в казарме, и его словно дернули за ремень с такой силой, что парня согнуло пополам. Долгие секунды полета («Да что за нахрен?! Такого не должно быть!»), и он очнулся на своей койке, а предметы вокруг плавно обретали четкие контуры. Данила тяжело дышал, будто отмахал четыре круга по спортзалу.

– Надень браслеты, друг, мне не по себе, когда ты без них.

– Хорошо, – трясущимися пальцами Данила вернул черные ленточки на место. – Как думаешь, они не тронут аватар?

Ромка задумался.

– Нет, – наконец, ответил он. – Ты ведь вышел из Сети, а значит, и аватар исчез. Даже если не исчез, то они не могут ему навредить. Я покопался в памяти – даже агентам запрещено что-то делать с аватарами сетевиков, а этим жестянкам тем более.

Данила шумно выдохнул. Аватар – вся его жизнь. О нем он заботился больше, чем о себе или ком-либо еще.

– Это хорошо, – выдавил он, уставившись на ладони, где глубокие линии сплетались в причудливый узор, будто иссохшие русла рек на снимке со спутника.

– Я больше туда ни ногой, пока не найдем программиста и не вытащим код со страницы деда.

Ромка согласно кивнул, помолчал, а затем спросил:

– Может пойдем лучше по штабу пошаримся?

– Давай, – Данила обрадовался, что можно будет пару часов не думать об аватаре, Мире и дедушке. – Только вот где ты таких слов понабрался? «Пошаримся» – это что вообще такое?

Он усмехнулся, попытавшись толкнуть Ромку, но рука провалилась сквозь плечо, и Данила сконфуженно сунул ее в карман.

– Где-где, у твоих новых дружков, – подмигнул Ромка, словно и не заметив, как ладонь прошла через его цифровое тело.

Перед рассветом

На лестнице пахло сыростью и дезинфицирующими средствами. Десятки миниатюрных роботов, размером и формой с крупную сковородку, только закончили мыть ступени и пролеты между этажами. Сейчас они трудятся в казарме, раз уж последний живой человек в здании покинул ее. С наступлением ночи и по выходным, штаб снова оживал. В нем жужжали и шелестели невидимые во тьме машины – единственна техника, сложнее чайника, которую допускал внутрь Старик. И то лишь потому, что его брат – Сергей Анатольевич – лично проверил и запрограммировал каждого робота, исключив любую связь с внешним миром.

Данила почти привык к запаху бетона и штукатурки. В его мире дома печатали на принтерах, и сами по себе они не пахли. Даже людской запах исчезал, стоило покинуть свою тесную квартирку на пару дней. Будто тебя там никогда и не было. Но в штабе все было иначе. Старое здание, построенное пятьдесят лет назад, укрепили снаружи, пропитав стены особым составом (из него печатали военные базы и бункеры). Изнутри же оно осталось прежним.

Иногда штаб напоминал Даниле Старика. Такой же крепкий, жёсткий и древний. Дома в сетевых городах легко стирались, а на их месте отстраивали новые, технологичнее и надежнее прежних. В каждом квадратном метре сидела, в ожидании своего часа, микросхема, проводок или передатчик, в жилах которых струилась Сеть. Стены были живыми, податливыми. Штаб казался Даниле незыблемым. Его невозможно стереть бесследно – только взорвать или раздробить на куски тяжелой техникой.

В том, с какой тяжестью открываются двери в подвал, как гремит воздух, содрогаясь от ударов десятков кулаков по боевым манекенам, чувствовалась основательность. Но сейчас штаб дремал.

Друзья спустились в столовую перекусить. Бойцы Старика называли это место – жральня. Столы пустовали, как и стойки, куда обычно расставляли тарелки с кашей, супом и котлетами. Но запах горелого жира, пусть и слабый, казалось, навсегда въелся в стены и потолок. Еду здесь готовили люди, но сегодня штаб опустел, а значит, придется искать пропитание самому.

Данила легко перепрыгнул через стойку, за которой обычно сновали молодые парни – юнцы, в сравнении с бывалыми вояками – поднося напитки и основные блюда. Толкнув дверь на кухню, он махнул Ромке, чтоб тот шел за ним.

– Ты уверен, что можно?

– Да ладно тебе, – улыбнулся Данила, – надо ведь что-то поесть!

В кухне они оказались впервые. Стены, столы, посуда, плиты и духовки – все сверкало чистотой. Ножи на магнитной доске висят один к одному, крупы и специи расставлены с маниакальной аккуратностью, и только шахматный черно-белый рисунок на полу потускнел и изрядно истерся. На секунду Даниле почудилось, что он опять в Сети.

– Ого! – восхищенно выдохнул он.

– Ага! – заулыбался Ромка в ответ.

Обойдя длинные и высокие столы с множеством ниш, прикрытых тканью, Данила стал открывать ящики, висящие на стене. В одном из них нашелся хлеб. Отрезав кусок, он вернул нож на место, пару минут выравнивая его, чтоб было, как прежде. В холодильнике Данила взял кусок соевой колбасы и банан, запаянный в пластиковую упаковку.

– «Банан порционный, – прочитал он на этикетке. – Перед употреблением снять пластик и убрать кожуру». Ну окей, думаю, справлюсь.

Запить бутерброд Данила решил водой из-под крана. И только он уселся на пол, подперев спиной стеклянную дверцу духовки, как напротив плюхнулся Ромка. В руке его тут же появился виртуальный бутерброд с колбасой, а из кармана торчал уже очищенный от пластика банан. Так они и сидели вдвоем, молча жуя припасы.

Данила не хотел уходить отсюда. Здесь ему было спокойно, казалось, что он дома, пусть ничто, кроме нездорового порядка, не напоминало о Сети. Разве мог человек, тем более нечипованный, так все грамотно устроить?

Покончив с бутербродом, Данила принялся за банан. Убрав упаковку, он огляделся в поисках мусорной щели, что были в каждом сетевом доме. Туда бросали все, что не растворялось после использования. Ее не оказалось. Данила в недоумении уставился на друга, жующего свой виртуальный банан с довольной ухмылкой.

– Не смотри на меня, Даня, у меня такой проблемы нет. Раз, – он запихал остатки банана в рот, кинув кожуру в сторону, и она исчезла в воздухе на полпути к полу, – и нет проблемы!

Ромка рассмеялся так, что кусочки банана разлетелись по столовой. Данила держался пару секунд, и захохотал тоже. Успокоившись, он произнес:

– Хорошо тебе, но мне-то что делать?

– Запихни в карман, потом выбросишь, когда обедать пойдем.

Данила кивнул. Едва он надкусил банан, как снизу послышался гул – бойцы вернулись, а может и сам Старик пожаловал.

– Нам пора, – подмигнул он Ромке, вскочив на ноги и рванув к двери.

В казарму Данила влетел минутой позже, оставив дверь приоткрытой. С лестницы донеслись голоса – приехал Костя, с кем-то из охраны Старика.

***

Остаток дня Данила провел, лежа на постели и пялясь в потолок. Ему ничего не оставалось, как думать, размышлять, строить планы, мечтать. Столько мыслей разом у него не появлялось с того самого дня… да никогда у него не было столько мыслей! Обычно все свободное пространство черепной коробки занимала Сеть с ее играми, рекламой, обнаженными девушками, виртуальными путешествиями, взрывами адреналина и мельтешением человеческих историй. И валявшемуся на скрипучей кровати Даниле очень этого не хватало, настолько одолели его мысли, планы, мечты. Не долго же его черепушка оставалась пустой!

До вечера больше никто не появился. Перед ужином в казарму заскочил паренек (Данила его раньше не видел), позвав в столовую. Спускаясь вниз на пару с Ромкой, Данила опять размышлял. Он вдруг осознал, что никогда не сможет назвать это безупречно чистое место жральней.

Поужинав еще с десятком парней (среди них сидел и непривычно хмурый, молчаливый Костя), друзья вернулись в казарму.

– Ну что, спать?

– Ага, – ответил Данила, сидя на кровати и уставившись на ладони. Иссохшие русла рек исчезли из его воображения. – Послушай, Ромыч, а может я сегодня один посплю? Можешь тоже отдохнуть. Не надо меня больше сторожить.

Данила неловко улыбнулся, взглянув на Ромку.

– Конечно! Я и сам хотел предложить. Ты ведь один сегодня здесь будешь.

Данила кивнул, понимая, что принял правильное решение. Но призрачный голосок внутри головы сомневался в этом. С неспокойной душой он все-же заснул в одиночестве.

***

Вспарывая вязкую тьму, к разуму рвался нарастающий, ритмичный гул, в момент сменившийся жутким грохотом. Данила подскочил, запутавшись в одеяле, не понимая, что происходит. Он споткнулся, повалился с кровати. Резкая боль в колене затмила набирающую силу панику.

Вспыхнул белый свет, на миг ослепив Данилу. Новый грохот, и с потолка посыпалась штукатурка, а окна задребезжали, будто сделаны не из трех слоев брони, а из обычного стекла.

Великан, гигантский боевой робот, не иначе, молотил исполинскими кулаками по крыше и стенам штаба. Удар – грохот, еще удар – жуткий гул с нарастающими и спадающими вибрациями, что отзывались в костях.

В казарму ворвался Костя, с автоматом в руках.

– Одевайся, бегом! – завопил он, бросив в лицо Даниле одежду.

Выскочив из кокона одеяла, он, как мог быстро, натянул штаны, футболку и обувь. Костя в это время кричал в рацию, получая сбивчивые ответы. А великан продолжал колотить по крыше и стенам. Одно из окон, прямо напротив койки Данилы, разошлось сетью мелких трещин. На секунду Данила заметил первые блики рассвета, восхитившись красотой утреннего неба.

– Ты чего завис? – заорал Костя. – За мной, если хочешь жить!

Через мгновение они уже летели вниз по лестницам. Пять этажей остались позади, громыхнула железная дверь подвала, потом еще одна, неожиданная вспышка света и Костя остановился. За его спиной раздались приглушенные выстрелы.

– Сиди здесь. Ни шагу в сторону, даже из комнаты не выходи.

В следующий миг он исчез, а массивная дверь с шумом закрылась. Выстрелы и грохот стихли.

Данила огляделся. Мягкие на вид, бежевые стены, потолок и пол из того же материала. В дальнем углу складная койка и небольшая тумба рядом с ней. Свет лился из двух узких ламп, протянувшихся от входа через всю комнату по потолку.

Прошел час, за ним еще один, а может всего двадцать минут – определить время было невозможно. Данила устал ждать, но дать волю эмоциям, поддаться страху даже на мгновенье, он не мог. Слишком свежи воспоминания о заточении в бункере. Наконец, он уселся на койку и задремал. Разбудил его очередной грохот, только на этот раз скрежетала дверь. Разом собравшись, Данила приготовился кинуться на первого, кто войдет.

В проеме появился взбешенный Старик, за ним внутрь шагнул осунувшийся Костя в окровавленной куртке. Старик подскочил к Даниле, рывком развернув его, будто тряпичную куклу, и, спустя пару секунд, с такой же силой вернул на место.

– Он в порядке, – виновато пробубнил Костя.

– Я САМ РЕШУ, В ПОРЯДКЕ ОН ИЛИ НЕТ! – прорычал Старик. – Всего одна ошибка, Костя, одна крохотная неточность, и всему конец! Ты понимаешь это?!

Костя кивнул.

– Егор, сюда!

В комнату вбежал тот паренек, что звал Данилу ужинать. Правая рука, вся в крови, болталась плетью вдоль тела.

– Отведи его ко мне, – Старик, не глядя, указал на Данилу.

Егор кивнул в ответ и выжидательно уставился на парня.

– Кто это был? – Данила не собирался уходить. Бесцеремонность Старика изгнала последний испуг, а на смену ему вползало нечто обжигающее и вязкое.

– Не твое дело, сопляк! Иди наверх, и жди, пока я не приду!

Данила не двинулся с места.

– Ты что, оглох?

– Почему они напали на штаб, когда здесь был только я и охрана?

Старик железной клешней вцепился в руку Данилы повыше локтя, вытащив его за дверь. Мышцы пронзила боль. Казалось, он продавил их до кости. Сколько же силы в этом дряхлом человеке? Следом вышел Егор, попытался повторить маневр Старика, но Данила выдернул руку.

– Сам пойду, – огрызнулся он.

Штаб выглядел неважно. Свежеокрашенная штукатурка местами осыпалась, по стенам поползли трещины.

– Он психует, из-за того, что ты в Сеть ходил, – отчеканил Егор, убедившись, что Старик точно их не услышит. – Они за тобой приходили, но мы отбились.

– Кто?

– Шеф тебе сам все расскажет, – Егор остановился на лестнице. – Зря ты это… Не надо было браслеты снимать. Тебя только так и выследили. Не делай так больше, иначе нам всем хана.

Парень кивнул на свою безжизненную руку, и двинулся дальше. Данила мысленно проклял себя за вчерашнюю глупость.

У двери кабинета они опять встали.

– Заходи, я постою снаружи.

– Извини, – к голове хлынула кровь. – Я не думал, что все так обернется. И перед ребятами извинись за меня, если я их не увижу. Все хоть живы?

Егор неопределённо пожал плечами, открыл дверь и кивнул, показывая, что надо зайти.

***

Когда пришел Старик, буря в его голове поутихла. Он старался не смотреть на Данилу, стоящего у окна в попытке разглядеть последствия утренней атаки. Закурив, Старик уселся за стол.

– Пока ты под одной крышей с моими бойцами, не снимай эти браслеты, – проскрежетал он, выпустив облако дыма.

– Кто это были? – повторил свой вопрос Данила, не решаясь отойти от окна.

– Непокоренные, – Старик недовольно крякнул, взглянув чуть повыше лица Данилы. – Поганые фанатики, даже в гробу меня достанут!

– Зачем я им?

Старик полоснул Данилу взглядом, будто что-то понял, а затем, уже спокойнее уставился на него. Парень не отвернулся.

– А ты как думаешь? – узловатый палец постучал по седому виску.

– Они знают о странице деда Сережи?

– Знают. Что ты у нас, теперь тоже знают.

– Они как-то связаны с гибелью деда Серёжи! – вспыхнул в голове Данилы голос Ромки, заставив вздрогнуть. Его друг всегда подмечал то, что ускользало от внимания парня.

– Они как-то связаны со смертью дедушки? – неуверенно произнес Данила.

Старик долго смотрел на него, обдумывая что-то и пыхтя сигаретой. Затем устало опустил взгляд.

– Тебя нужно подготовить на случай, если они вернутся.

«А они точно вернутся».

– Ну, Костя показывает мне, как бить…

– Нет, – оборвал его Старик. – Слишком долго. Егор!

Раненый парень заглянул внутрь. Рука его обрела подвижность. Отметив это, Данила обрадовался – значит, не так уж сильно он и напортачил с вылазкой в Сеть. По крайней мере, обошлось без жертв.

– Приведи Костю. Скажи, надо срочно поговорить.

Егор кивнул и исчез за дверью. Спустя три долгие, молчаливые минуты, вошел Костя. Выглядел он лучше, чем утром. Окровавленную куртку сменила свежая футболка.

– Подготовь мальца, – кивнул Старик на Данилу. – Вечером повезешь его к Догину. В сопровождение дам тебе Юсупова с командой.

– Уже? – только и смог вымолвить Костя.

Старик кивнул, скрывшись на миг в клубах сигаретного дыма.

Часть вторая.

Наркоман

Отрядив в провожатые Егора, Данилу снова сослали в подвал. Но теперь это была общая комната пяти командиров. Здесь они совещались, составляли планы операций и решали другие вопросы. Круглый металлический стол, пять жестких стульев, скамьи по периметру и желтая лампа – диск, диаметром полтора метра – по центру комнаты.

Получив последние инструкции от Старика, пришел Костя. В руках он держал машинку для стрижки волос, которой наводили марафет на голове его соседи по казарме, а в зубах его появилась сигарета.

– Так уж получилось, – устало произнес Костя, выдохнув струйку дыма, – что ты у нас знаменитость. Твое видео из ФСБ еще не забыли. А значит, надо сделать тебя настолько не похожим на себя самого, насколько это возможно.

Ногой он отодвинул стул от стола, указав на него Даниле. Сверкнув рыжим огоньком на кончике, сигарета перекочевала в угол рта.

– Садись, будем тебе прическу менять.

Данила послушно уселся. Зажужжала машинка, полетели волосы с висков. Костя почти наголо выбрил все, кроме макушки и затылка, оставив неухоженный гребень. Глядя на темные обрезки на полу, Данила удивлялся, как же быстро он оброс после побега из Сети. Когда Костя закончил, сигарета потухла у фильтра. Придирчиво оглядев парня, он зашел сзади.

– Чипа, вроде, не видать, но ты все равно не верти башкой, если будешь с кем-то разговаривать.

С минуту он постоял за спиной, размышляя о чем-то и сложив руки на груди, словно скульптор, решавший, получится ли из этой кучи глины нечто стоящее. Ловко отбросив окурок в угол комнаты двумя пальцами, Костя произнес:

– Ладно, ремешок визора скроет разъем для чипа. Пойдем.

Они вышли через другую дверь, оказавшись в коридоре с дверцами по стенам. Открыв одну из них, Костя достал легкую, почти невесомую ветровку из серого матового материала, просторные черные штаны и высокие ботинки.

– Надень, – скомандовал он. – Сейчас визор тебе подберу.

Примерив обновки, Данила напялил полупрозрачный визор на лицо. Эластичный ремешок сдавливал голову.

– Еще кое-что.

Костя протянул капу – блестящие серебром четыре передних зуба.

– Закрепи на нижней челюсти. Это бликер – не дает камерам считывать твою внешность. Лицо на снимках получается размытым или меняется на рожу какой-нибудь знаменитости. От полицаев, конечно, не поможет, но гражданские тебя через визоры не опознают. А большего нам и не надо, – со вздохом закончил он.

Двое парней двинулись к следующей двери, за которой оказался просторный гараж на семь машин и десяток байков. Вся техника в матово-черном окрасе. При первом взгляде казалось, будто автомобили в момент исчезли, а их угрюмые тени остались в гараже.

– Садись, – Костя подвел Данилу к ближней от выхода машине без опознавательных знаков.

Гулко заговорил мотор, прорываясь вибрациями в салон.

– Бензиновая? – догадался Данила. Ему еще не доводилось ездить на таких раритетах.

Костя кивнул.

– И управление только ручное, – он улыбнулся Даниле. – Других не держим.

«Раритет» плавно выкатил на улицу. Увиденное здесь заставило внутренности сжаться. Стена напротив штаба разлетелась на сотни бетонных огрызков, часть соседнего здания обвалилась – изнутри торчали трубы и старая мебель. От вида разрушений, у Данилы отвисла челюсть, обнажив добавляющий колорита его образу бликер.

– Они не знали, что мы усилили штаб, – оглядевшись по сторонам, Костя повернул направо, вырулив на проезжую часть. – Иначе тебя бы первым похоронили в казарме, а потом взялись бы за нас.

– Андрей Анатольевич сказал, что они хотели выкрасть меня.

– Может и так, – Костя пожал плечами. – Ему лучше знать.

Из города они выбирались молча. После утреннего нападения район опустел, пешеходов не встречалось совсем, только пара древних авто, да полицейский броневик обогнали их машину. Оказавшись на трассе, Костя немного расслабился. Позади и впереди пристроилось по минивэну. Чуть дальше маячил одинокий байкер, то сбавлявший, то набиравший скорость. Данила надеялся, что это команда Юсупова сопровождает их, как и обещали.

– Куда мы едем? – наконец, спросил он.

– К Догину.

– Кто это?

Костя долго молчал, потом посмотрел на Данилу со смешанным чувством жалости и понимания.

– Один из ваших, – он натянул визор на глаза. – Сейчас покажу.

В поле зрения Данилы вползло изображение: скрючившийся знаком вопроса дохляк в безразмерной футболке и облегающих брюках, коротко стриженный, с длинными худыми руками, одна из которых держит дымящуюся сигарету, застыл на стуле. Перед ним, спиной к камере, сидит еще один человек. Мужчина или женщина, Данила так и не определил. Вдруг дохляк заговорил, и его тихий, скрипучий голос зазвучал в наушниках визора.

– Сеть, стала для меня всем – матерью, домом, закадычным другом, колыбелью души… Вы ведь, наверное, не знаете, но чипы, через которые входят в Сеть, крепят сперва на затылок, когда ты еще совсем малыш, в первый день жизни. И городские серверы сразу пишут всё, что ты видишь и чувствуешь. В сознательном возрасте, конечно, я сам решал, что сохранять, а что позволить запоминать мозгу. И все записи с чипа отправляются в историю аватара.

– Аватара?

– Это такой паспорт для сетевиков и вторая личина по совместительству.

Дохляк помолчал, затянулся, выпустив струйку дыма, совсем как Костя недавно, и продолжил.

– В три года, и это я запомнил отлично, внешний чип заменили постоянной моделью. Его вставили мне в черепушку, прямиком в мозг, буквально спаяли с нервной системой, чтобы Сеть забрасывала туда нужные импульсы. А те создавали в мозгу красочные образы, окутывая несуществующими запахами, имитируя холод ветра в квартире, тепло прикосновения давно почившего родственника или грохот товарного поезда во время просмотра старого фильма. Я будто прозрел в тот день! Такое невозможно представить…

Чип стал частью меня, как шестое чувство или немой голос в голове шизофреника. Он учился видеть и осознавать этот мир вместе со мной, запоминал мои страхи и радости, падения и триумфы, начинал по-настоящему понимать меня. Сеть и я, мы срослись через миниатюрную микросхему в затылке. Лишиться чипа или выйти из Сети всё равно, что потерять зрение или слух – мир тускнеет, будто замирает, становясь тяжеловесным и неповоротливым. Сама реальность никогда не была настолько реалистичной, до того филигранно настроен чип! – он усмехнулся, помолчав пару секунд. – А потому я, да и все мы, безвылазно сидел внутри несуществующего мира – единственно настоящего для нас.

А что в итоге? Квартиры «сжались» до пары десятков квадратных метров на семью, а заполнила их цифровая реальность, превращая в просторные замки, шикарные коттеджи или уютные шатры на берегу моря.

Запись застыла. Дохляк так и сидел, скрючившись на стуле, глядя в пустоту, наполнявшую все его существо. Насколько же огромной была Сеть, что оставляла такую невообразимо глубокую пропасть после себя?

Из глаз Данилы хлынули слезы. Этот человек, Догин, или как его там, говорил с ним, смотрел из холодной бездны в его зияющую пустоту. Оба они вынули Сеть, оставив лишь хрупкую оболочку. И до этого момента Данила не осознавал, насколько тяжело в одночасье терять весь свой мир.

– Этот мужик, Догин, – заговорил Костя после недолгой паузы, – чем-то насолил своим в городе, и его за это попёрли. Выслали агентов, чтобы арестовать и забрать чип, но тот сбежал. Так и мотался по сетевым городам пять лет, пока его не изловили, – он усмехнулся. – Догин оказался не пальцем деланный – навалял агентам, угнал их тачку и сбежал к нам. Сергей его нашел и пристроил недалеко от брата. Мужик оказался полезный, много чего о Сети знал, да и вообще, толковый он, понимаешь?

Данила кивнул, хотя не знал, о чем это Костя.

– Правда, потом он с катушек съехал. Как-то прознал про Переход, ну и сторчался в конец.

– Чего?

– Наркоша он конченный, – угрюмо добавил Костя. – Когда-то был хорошим программистом, а теперь так, биомусор.

– А это как? – недоумевал Данила.

– Приедем, сам увидишь.

Данила помолчал, укладывая в голове услышанное.

– Зачем же ты меня к нему везешь?

– Узнаешь, когда будем на месте. Он может еще и не согласиться, тогда чего зря воздух сотрясать.

***

День клонился к закату. Жаркое июльское солнце набрякло и потемнело, медленно спускаясь в пляшущее над горизонтом марево. С севера ползла гряда облаков, похожая в неровном свете на пышущие последним жаром угли костра. Алые всполохи кинулись ввысь, окрасив померкшее небо. За изгибом земли скрылось вселенское пожарище, не иначе, от которого Данила не в силах был отвести взгляд.

Как там говорил Догин: «Сама реальность не была настолько реалистичной…»

Может, он просто не видел таких закатов?

Данила сдвинул бесполезный визор на лоб (к интернету его так и не подключили), уставившись на темнеющую с каждой минутой полоску леса вдалеке. Белёсо-желтые луга, сочная зелень деревьев, серая лента асфальта – все теряло краски, становясь черной декорацией на фоне индигового неба.

– Нам ехать всю ночь, – послышался издалека голос Кости, – вздремни. Сбоку рычаг, потяни, чтобы откинуть сидение.

Данила так и сделал. Минуту спустя он погрузился в глубокий, спокойный сон.

Мотор взревел, недовольно всхрапнул и загудел ровнее. Небо прояснилось. На фоне бледной синевы мелькали темные силуэты домов, уплывая за пределы видимости. Данила нащупал рычаг сбоку от сидения, потянул за него, и мягкая спинка кинула парня вверх. От резкого подъема он охнул.

Костя выруливал на узкую улочку какого-то грязного городишки.

– Где мы? – охрипшим голосом спросил Данила.

– Почти приехали.

Минивэн, ехавший впереди, исчез. Сзади тоже было пусто. Пропал и байкер из сопровождения. Данила напрягся.

– Не дрейфь, они ушли вперед, – бросил Костя, заметив, как озирается его спутник. – Заняли позиции, теперь ждут нас.

Преодолев узкий коридор меж двух бетонных заборов, неумело исписанных уличными художниками, машина выбралась на пустырь. Вдалеке виднелось нечто белое, мягко светящееся в предрассветном сумраке. Сооружение напомнило Даниле половину гигантского яйца, закопанного в землю.

У пологих стен, прислонившись к ним спинами или скрючившись на земле, сидели десятки людей в грязных одеждах с визорами на лице. Кто-то дремал, другие шевелили руками в воздухе, третьи, казалось, уже отправились на тот свет, отворив рот с пересохшими, растрескавшимися губами. Костя припарковался у острого края «яйца».

– На месте, – настороженно глядя по сторонам, произнес он.

Данила взялся за ручку двери, но Костя его остановил.

– Погоди, надо тебя к инету подключить, иначе он тебя в упор не увидит.

Он протянул руку, нажал что-то справа, и картинка перед глазами на мгновение померкла, вернувшись дополненной шевелящимся на периферии десятками значков. Они так и звали прикоснуться, но Костя быстро осадил Данилу:

– Не смотри на картинки или слова, которые появятся, дольше двух секунд, иначе затянет с непривычки и придется визор перезагружать. Либо припадок случится, такое тоже бывало. Я тебе фильтры поставил, так что без твоего разрешения инет не должен сильно беспокоить.

Но стоило им выйти из машины, как в глаза бросились десятки рекламных объявлений. Они сверкали, переливаясь красками, голосили, что было сил, напирали, не зная удержу. Даниле стало любопытно. Он украдкой глянул на Костю (тот коротко кивнул, пожав плечами, как бы говоря: «Ничего страшного, только не увлекайся»), а затем ткнул пальцем в одно из них, и прочие тут же притихли.

«В наш безумный век тревоги и страданий лучше всего продается счастье. Невозможно стать востребованным, если не выглядишь счастливым. Мы создадим ауру беззаботной радости для вашей странички (за смешную сумму!!!) и:

– друзья до отказа набьют все ячейки учетной записи;

– вас засыплют предложениями о работе;

– девушки/парни будут вешаться на вас повсюду!

Не упустите шанс реализоваться в этой жизни – отправьте свою страничку в «Агентство позитива и счастливых настроений»!»

– И что, кто-то ведется на такое?

Данила с сомнением глядел на мерцающее в воздухе объявление. Оно продолжало тихо гудеть, едва закончило говорить. Образы счастливых, улыбающихся людей, заполонившие все поле зрения, постепенно таяли. Внутри стало тепло.

– А-то! Отбоя нет, толпами валят! – усмехнулся в ответ Костя. – Скоро ни одной грустной рожи в инете не останется.

Он махнул рукой, и реклама исчезла.

– Ну хватит развлекаться, у нас дела поважнее.

***

Как ни старался, Данила не мог разглядеть вход. Скорлупа гигантского яйца казалась сплошной оболочкой – ни единой трещины или щели.

– Что это? – изумленно спросил он.

– Когда-то была галерея искусств, – мрачно произнес Костя. – Мне так рассказывали. Это старое здание, наверное, ровесник Сети. В те времена оно было суперсовременным. Таким предки видели будущее – чистым, понятным, светлым, – он грустно усмехнулся. – Сюрприз, старички, мы все просрали!

Они подошли к гладкой стене, где теперь едва вырисовывался силуэт овальной двери.

– Еще до моего рождения здесь выставляли местных художников, дизайнеров, голографов, а потом все захирело. Так-то бесполезное здание, подходит только для приема интернета со спутников – вся начинка прячется под землей, во второй половине яйца, а стены работают, как мощные антенны. Здесь ведь трансляции через сеть проводили. А потом, лет тридцать назад, сюда поселили отшельников.

Костя застыл перед дверным проемом – кусочек оболочки «яйца» отъехал в сторону от его прикосновения – и со словами:

«Предмет искусства, наследие предков… теперь здесь собираются грёбаные бомжи да наркоманы»

вошел внутрь.

В его голосе сквозила такая горькая ирония, что Даниле стало не по себе.

За дверью оказалось тесное, темное помещение с перегородкой, отделявшей его от остального «яйца». Как только Данила, вслед за Костей, перешагнул порог, стены вспыхнули белым светом, а овал за спиной скользнул на место, отрезав путь на улицу. Кое-где в светящемся полотне округлых стен, сливающихся с потолком, виднелись серые пятна. У него защемило сердце – Данила вспомнил свою сетевую квартирку.

У самой перегородки, ровно по центру, стоял низенький робот за стойкой. Этот, в отличие от Сэма, больше походил на робота, чем на человека: металлическая голова с криво приклеенным мужским лицом из искусственной кожи и холодными стеклянными глазами, старый пиджак с короткими рукавами, из которых торчали кисти, обтянутые той же дешевой кожей, изодравшейся в лохмотья на трех пальцах, и полное отсутствие одежды ниже пояса – ноги его скрывала стойка. По правую и левую руку за роботом виднелись два прямоугольных проема с дверьми. Перегородка появилась явно после заселения «грёбаных бомжей да наркоманов».

Костя шагнул к роботу, дернувшемуся при их появлении. Его и сейчас слегка трясло («Сколько же он тут стоял без дела?» – пронеслось в голове Данилы), но холодный взгляд безжизненных глаз устремился к посетителям.

– Хикикамори Догин, – произнес Костя, положив кусочек пластика на стойку.

Глаза робота сверкнули красным, пучок света упал на пластик, а затем неживое лицо, словно снятое много лет назад с человека, зашевелилось.

– Допуск действителен. Спасибо, – прогудело в недрах машины, гулко отдаваясь от стенок корпуса, а затем всплыло, будто отрыжка, к выходу – звуки полетели изо рта. – Второй этаж. Ниша: ноль, девять, два, ноль. Правая дверь, прошу.

Робот слегка поклонился, указав на дверь слева от себя, но справа от посетителей. В стене у двери послышался всасывающий звук, похожий на отклеивание присоски от толстого стекла.

Костя двинулся к двери, игнорируя поклон робота. За ней оказалась лестница, ведущая наверх. Позади, стоило им войти, дверь снова смачно чмокнула, надежно заперев их внутри. Данила шагнул было вперед, но рука Кости жестко его остановила.

– Чего?

– Подожди, если не хочешь, чтоб тебя током поджарили.

Он указал на прозрачные толстые стены, образовавшие подобие ящика высотой два с половиной метра. Они слегка пульсировали от проходящего сквозь бронированное стекло электричества. Последовали три ослепительные вспышки, что-то пронзительно пискнуло, а в следующую секунду прозрачный короб исчез в полу.

– Проверили нас, чтоб оружия или ядов с собой не было, – бросил мимоходом Костя. – Пошли, нечего тут стоять.

Данила кивнул, стараясь не подать виду, что с каждым новым шагом он изумляется все сильней, и двинулся вслед за Костей. Он оглядывал грязные стены перегородки, поднимаясь по вытертым ступеням. На пару секунд заложило уши от гудевшей внутри вентиляции. Лицом Данила чувствовал, как движется воздух, а до ноздрей долетели кисловатые нотки протухшего теста.

– «Хикикамори» – это его так зовут?

– Нет, – сухо ответил Костя. – Я не знаю, как его зовут. Хикикамори – это японское слово, то же, что наше – отшельник. Хотя может я что-то путаю, когда Старик объяснял, я не особо слушал.

Они преодолели пролет, повернулись в обратную сторону, поднялись еще на пять ступеней, где перед ними открылась очередная дверь с чавкающим звуком.

В нос Данилы ударил запах пота, нестиранных носков, мочи и чего-то похуже. Только в первое мгновенье он еще способен был различать запахи, а в следующий миг у него уже кружилась голова от этого смрада. Костя (он лишь неодобрительно усмехнулся) будто не замечал дикой вони.

– Знаю, здесь смердит, как в заднице покойника, но ты привыкнешь, – наконец, сказал он, подзывая упирающегося Данилу к себе.

– Сомневаюсь, – парень натянул футболку до глаз, стараясь не дышать. Запах своего тела после ночи в дороге показался ему на удивление приятным.

Второй этаж походил на срез вареного яйца, и вонял, будто оно протухло. Потолок и пол ровные, но наружные стены слегка наклонялись внутрь помещения. Оно делилось на три секции с коридорами по центру и отгороженными нишами у перегородок. Ниши эти напоминали бочки из толстого пластика, диаметром два метра, опрокинутые на бок. Они торчали из стен под углом, образуя рисунок елочка. Костя направился в крайнюю правую секцию. И как только он ступил в ее коридор, по нему разнесся скрипучий и осипший от долгого молчания голос.

– Валите на хрен, шестерки! Я вам сотню раз уже говорил – срать мне на Старика и его войско! Хрен вы что со мной сдела…

– Завали дышло, наркоша недоделанный, – беззлобно ответил Костя, подмигнув Даниле.

– Ааа, – протянул Догин, – Костя, это ты.

Он дико расхохотался.

– Ну, значит, у меня будет хороший денёк. Очень, чтоб меня вздрючили, хороший!

Данила осторожно шагал за Костей, стараясь не издавать ни звука и не вдыхать густой смрад, к которому, невероятно, но начал привыкать. Он не хотел заглядывать в ниши, мимо которых они проходили, но не мог совладать с собой. Данила видел в них одно и то же – слабые, обрюзгшие тела, мужские и женские, скорчившиеся в нелепых позах, словно младенцы-переростки с заросшими грязными патлами головами. На поясе вместо трусов нечто, напоминающее подгузник, от которого тянулись три мягкие трубки, теряясь в полу под кроватью. Большая часть лица скрыта визором. Пальцы безостановочно теребят воздух. Руки машут, давая команды невидимым снаружи программам. Одни тихо постанывали, другие довольно урчали, третьи бормотали что-то нечленораздельное. Данилу начало мутить.

– А кто это с тобой?

Догин чуть приподнялся на локтях, когда они оказались у входа в «бочку». На внешнем экране визора появилось, как понял Данила, отражение его реальных раскрасневшихся глаз. Они жадно разглядывали визитеров. Костя шагнул внутрь, выдвинул складную скамью у левой округлой стены ниши, и бесцеремонно уселся.

– Ааа, потерянный мальчик…

«А он хорош! Не потерял хватку», – пронеслось в голове Кости.

– …я тебя и не узнал сразу!

Данила поморщился, гадая, что же сейчас будет. Он остался стоять у раструба «бочки».

Догин опять расхохотался, обнажив желтые зубы и сухой, белесый язык.

– Не успел? – затараторил он, обращаясь только к Даниле. – Потерял ее, так? Да, я знаю, знаю. Она тоже была здесь, но не так скоро. Дашь на него взглянуть? Он ведь не в курсе, – Догин кивнул на Костю, – не поймет! Я хочу увидеть, чего там наваял Сережа без меня.

Данила не шелохнулся, хотя ноги сами чуть не унесли его прочь от этого пугающе странного мужика. По спине катился пот, футболка сползла с лица, а визор вдруг показался таким давяще тесным, что ему захотелось скинуть ненужный отросток.

Костя встревоженно переводил взгляд едва различимых под визором и в полумраке ниши глаз с Догина на Данилу.

– О чем…

Догин взорвался очередным приступом смеха, а успокоившись, произнес:

– Ну, что же ты мне принес, дорогой?

– Ты знаешь. Но сначала о деле.

Догин раскинул руки, как бы говоря: «Как скажешь, приятель, я никуда не тороплюсь».