Читать книгу Проклятый старый дом - Кристофер Сиб - Страница 1

***

Покупая прошлой зимой этот ветхий домик на берегу озера, Гаспар окончательно потерял интерес к жизни. Не от самого факта покупки дома, конечно, а как следствие того бардака, что без спросу вкатился однажды в его жизнь, сделав угрюмым и безучастным. Гаспара не заботили мелкие склоки рассорившихся друзей, старческие проблемы родителей, непрекращавшиеся завалы на работе. В один момент его будто выключили, погрузив душу в вечные сумерки. И здесь ему начало нравиться.

Третий вечер Гаспар просиживал дома, наполняя внутренний мрак светлым пивом.

«Живое!» – гордо красовалось на бутылке с длинным горлышком.

– Ну хоть кто-то из нас живой, – недовольно бормотал Гаспар, разглядывая этикетку.

Он вообще теперь часто беседовал с предметами: с телевизором («Ну давай, хоть сегодня покажи мне что-нибудь интересное!»), холодильником («Хм, опять пожрать нечего.»), пультом («Куда ты, скотина, провалился?! Как теперь телик смотреть?») или деревенским сортиром («Комары поганые, вы тут живете что ли!»). Но чаще всего – с бутылкой пива. А с кем еще ему было здесь разговаривать? До ближайшей деревни пара километров по лесу, да и там не горели желанием вести с ним светскую беседу. И не за этим ли он сюда сбежал из большого города – чтобы вдоволь намолчаться?

Отбывая срок в крупной московской фирме, сидя день за днем в одиночной камере – крохотной кабинке, что гордо именовалась: «КАБИНЕТ НАЧАЛЬНИКА ОТДЕЛА», он маниакально откладывал каждую копейку с того самого дня, как узнал о женитьбе сразу двух лучших друзей. Гаспар не понимал, зачем он это делает, но не в силах был остановиться. Когда же две семьи некогда лучших друзей нашли повод для ссоры, а Гаспара сделали арбитром и «ценным слушателем» в излияниях желчи друг на друга, и началось его падение в холодную пучину того озера, у которого он сейчас поселился. Он даже пытался помирить этих идиотов, пригласив обмывать покупку недвижимости, но круто обломался, став свидетелем яростной схватки.

Его бросили родители – после развода ни один не желал налаживать отношения с единственным сыном; оставили друзья – плевать они хотели на его проблемы; не ценили на работе, которую выполнит даже макака, если научить ее выкрикивать по десять раз на дню: «Уволю на хрен, если план не выполните!».

– Черт, – слабо выругался Гаспар, ощутив накатившую тошнотворную грусть, едва он подумал о кривой дорожке, что привела в этот домик.

Он лениво расквасился по дивану, полулежа, полусидя, оттягивая черные, местами дырявые треники, пытаясь найти и почесать промежность. За лето у него даже начал расти живот – тугая округлость повыше резинки треников – надежно спрятанный сейчас под темно-синей безразмерной футболкой. В одной руке Гаспар держал полупустую бутылку пива, в другой – пульт от телевизора, замотанный в целлофан. Он так и купил его по объявлению вместе с телевизором, в этом самом пакете, перевязанном скотчем.

«Среди новостей этого дня…» – бодро затрещала ведущая новостей, заставив Гаспара задумчиво поскрести пультом по черной щетине, а потом по затылку, запустив его в короткие немытые волосы, тронутые сединой. Он гордился седыми волосами, словно то были боевые шрамы, делавшие мужчиной вчерашнего мальчишку. Седина, как-бы сообщала всем, кто ее видел, что уж этот-то человек достаточно повидал на своем веку. И только лишь один Гаспар понимал, где-то в глубине души, под всей той бравадой о «повидавшем виды мужчине», что седеть в тридцать два года он начал по банальной причине – стресс. Ведущая по ТВ явно не подозревала об этом – новости пестрили новыми поводами для волнений: катастрофа на железной дороге, ураган перебил кучу народа в Соединенных штатах, жара расплавила мозги европейцам, сгрудившимся вокруг фонтанов, как воробьи у грязной лужи.

– Да уж, – угрюмо резюмировал выпуск новостей Гаспар, когда тот заканчивался. Ведущая с умилительным выражением на заштукатуренном лице вещала о преданной парализованному хозяину собачке, выдавливая слезу из пересохших и раскрасневшихся глаз Гаспара.

– Вот молодчина, – пробормотал Гаспар, глядя на машущую хвостом белую собачонку в кадре. – Мне бы такую…

Он задумался, сдвинув брови.

– Ага, чтоб и она тебя бросила.

Вечерний выпуск новостей подошел к концу. Дальше по расписанию – жалость к себе и попытка забыться в пыльном углу старого домика.

Гаспар вовсе не был из тех, кто бездумно плачет по упущенным возможностям или разорванным отношениям с близкими. Он смотрел глубже, в самую густоту своего мира, обратив взгляд внутрь. Ему нравилось размышлять, анализировать, строить гипотезы насчет жизни, людей вокруг и себя, своего места в этом беспорядке. Но то было раньше, когда ему чудилось, что во всем этом есть смысл. Теперь же он стал инертен и тяжеловесен, словно валун, катящийся по пологому склону. Если его мозг и пытался бунтовать против той заскорузлой тряпки, в которую обернули все толковые мысли, то тут же сдавался, утопая в отупляющих алкогольных парах. Однажды Гаспар даже сравнил себя с этим домом, если бы его, следуя примеру многих деревенских семей, обшить снаружи сайдингом. Красивый, аккуратный, свеженький, а внутри одна труха.

Гаспар огляделся. За пару месяцев, проведенных вне города, взгляд успел замылиться, перестал замечать, насколько неказистым был этот дом. Низкие потолки, обитые крашенной в помутневший белый цвет доской, скрипучие, покосившиеся полы, высокие пороги, чадящая на кухне печь. Ковры на стенах, оставшиеся от предыдущих хозяев, скрывали местами белёные стены. Крохотные двойные окошки заросли черной плесенью, стекла потеряли прозрачность. Глядя сквозь них, Гаспар ясно представлял, что такое зрение минус три.

Прежние владельцы не особо следили за жильем. А может, просто не успели. Говорят, едва переехав сюда, они всем семейством, включая маленького ребятёнка, утонули в озере, прихватив друзей, с которыми отмечали какой-то праздник. Так Гаспару рассказали в деревеньке, что растянулась по склону за лесом. До них здесь обитал старый смотритель, к которому пару раз в году наведывались гости из столицы (поохотиться в пьяном угаре, попариться в баньке с ночными жрицами, да навести прочий разврат). Хотя и при его жизни озеро считалось «нехорошим» у местных. Раз в пятилетку здесь обязательно кто-то тонул, и редко кого удавалось найти и вытащить на сушу. В основном то были жрицы любви, решившие освежиться после баньки в изрядном подпитии.

После смерти смотрителя (его тело так и не нашли) озеро поглотило сразу трех местных подростков, решивших заночевать в окрестностях поздней весной. Поставили палатки, взяли с собой вино, разожгли костер, стали травить страшные истории… После того деревенские к нему, да и к домику тоже, не приближались. Даже заядлые рыбаки не заглядывали на богатый карасем и окунем водоем.

– Ну что за чушь! – возмутился Гаспар, вспомнив разговоры в деревенском универмаге. Толстая продавщица с торчащими из-под цветастого платка волосами и осунувшимся лицом, так и кудахтала над Гаспаром, что дескать тот у самого Сатаны и бесов его дом покупает. Да и после, обычно веселая тётка, хмурилась, только завидит нового жильца, пришедшего за пивом.