Читать книгу Рай - Ксения Корнилова - Страница 1

Если б не было ада и рая,

Их бы выдумал сам человек.

Сергей Есенин

К вечеру жара стала невыносимой.

Райан Ричер вышел из незаметной простому прохожему маленькой двери, огляделся по сторонам, пошарил в карманах и, вздохнув, повернул направо.

– Эй, смотри, куда идёшь! – кто-то грубо толкнул его в плечо, но Райан даже не обернулся, упрямо глядя себе под ноги.

Это были не лучшие дни из всех его одиннадцати тысяч дней, прожитых в этом пропитанном потом и острым перцем городе.

Сегодня ему в который раз отказали в работе, и даже старый хозяин местной продуктовой лавки, имевший обыкновение подкидывать Райану пару-тройку дел, за которые платил скудные пару-тройку купюр, угрюмо пожал плечами, сморкнулся прямо себе в кулак, вытер жёлто-зелёное нечто о видавшие виды брюки и продолжил рыться грязными руками в молодых яблоках, раскладывая их на витрине.

Райану Ричеру не везло. Впрочем, не повезло ему с самого рождения, и даже до него. Некоему ублюдку, изнасиловавшему молодую девчонку, которой даже не исполнилось пятнадцати лет, каким-то образом удалось оставить свои прогнившие гены в ее чреве и пустить в нем корни. Девчонка по глупости даже не знала, что беременна, ибо никогда не отличалась стройной фигурой, и родила Райана дома, под крики матери и побои отца.

Страшный сморщенный красно-синий комочек должен был окончить свои дни в мусорном баке, который стал для него первой колыбелью, но был чудом услышан проходившим мимо оборванцем, выискивающим объедки с богатых столов, и спасен. На третий день, устав от плача вечно голодного младенца, женщина, проглядывающая из-под лохмотьев бродяги, отнесла его в детский дом и оставила на пороге, перекрестив на прощание так не вовремя затихший свёрток. Пройдя несколько шагов, женщина подумала о том, что она что-то сделала неправильно. Но её пропитый мозг, много лет страдавший от отсутствия необходимого питания, не смог сформулировать мысль, и, сплюнув в пыль у себя под ногами, оборванка направилась к ближайшей урне, в которую молодой и успешный адвокат только что выкинул недоеденный хот-дог.

Всего этого Райан Ричер не знал. Зато он знал, каково это – жить в детском доме, специально созданном для таких детей, как он, – детей мошенников, убийц, насильников и прочих подонков. Знал и то, как люди шарахаются от него, увидев его лицо, которое могло бы быть красивым, если бы не уродующая его врождённая метка.

«Меченый» – так неоригинально люди называли тех, чьи лица с рождения «украшали» родимые пятна самых разных форм и расцветок. Этим меченые были обязаны генным инженерам, которые научились менять ген, отвечающий за окраску кожи лица.

До шести лет Райан Ричер не понимал, что проклят с рождения, считая красивым своё сине-чёрное пятно. Оно было причудливой формы и представляло собой изогнутую линию, идущую от левого виска по левому глазу, запрыгивающую на крыло носа и спускающуюся к верхней губе, которая переливалась разводами всех оттенков синего и чёрного цветов. От этой сине-чёрной линии отходили вниз тонкие струйки, как будто стекала глазурь с пасхального кулича.

Спустя несколько недель после шестилетия Райан вместе с другими ребятами впервые выехал за пределы детского дома – их класс повезли в музей истории.

Как завороженный, Райан оглядывался вокруг, рассматривая экспонаты, пока его взгляд не привлекло поистине божественное создание – белокурый ангел в тонком невесомом платье и с чистым белым лицом с почти прозрачной кожей. Райан, живший среди таких же детей, как и он сам, – среди детей убийц и мошенников, – привык видеть метки разных размеров, цветов и форм. Но никогда ещё он не видел такого чудесного чистого лица, как у этой девочки. Райан тогда с любопытством подошёл к объекту своего восхищения и был встречен робкими попытками девочки выглянуть достаточно далеко из-за спины матери, куда она в страхе перед незнакомцем отпрянула, как только Райан приблизился к ним. Милое создание пыталось дотронуться до его лица, до его метки своими маленькими тоненькими пальчиками, но в итоге её руки были одёрнуты с криком, и саму девочку поволокли в сторону, резко дёргая за руку, отчего она тряслась, как тряпичная кукла.

Несколько лет спустя Райан узнал, что зовут её Лорэна.

– Эй, Рай, держи, – отвлёкшись от своих мыслей, Райан взял протянутую морщинистой, крючковатой, чуть дрожащей рукой тарелку, от которой шёл пар и умопомрачительный запах острого перца.

Старый японец, кряхтя и охая, опустился на ступеньку рядом с Райаном и затих, изредка вздыхая.

– О чём вздыхаешь сегодня, Хикэру? – Райан пытался ухватить дымящуюся лапшу, соскальзывающую обратно в говяжий бульон, – за все десять лет, что он каждый день приходил к маленькому ресторанчику старого японца в ожидании, что добрый хозяин вынесет что-нибудь поесть странному долговязому мужчине с меткой на лице, Райан так и не научился есть палочками.

– Ты замечал, как наши возможности похожи на эту лапшу? Вот ты сидишь и пытаешься ухватить и съесть еду, которую принёс тебе твой скромный друг. Ты мучаешься и страдаешь, потому что так и не научился есть палочками, хотя и бываешь тут каждый день. Ты мучаешься и страдаешь, но не решаешься попросить у твоего дорогого друга вилку. Ты мучаешься и страдаешь, но и сам ни разу не принёс вилку с собой. Так вот, как и эту лапшу, жизнь постоянно даёт нам возможности, но мы либо не имеем навыков, чтобы ими воспользоваться, либо не обладаем решимостью, чтобы найти способ воспользоваться ими, либо оказываемся и вовсе не готовыми к тому, что жизнь нам что-то подарит. Мы ходим без своих вилок, Рай, и потому наша жизнь похожа на череду возможностей – череду мисок с лапшой, которые мы никогда не съедим.

Райан сидел, уткнувшись в миску с остывающей лапшой, раздумывая над словами старого Хикэру. Улыбнувшись, он поднял миску обеими руками и выпил весь бульон. Подув на лапшу, он стал хватать её руками и с удовольствием запихивать себе в рот, открывая его шире, если ещё не успевшая остыть еда обжигала ему язык и нёбо.

Старый Хикэру улыбнулся, покачал головой и, достав из кармана вилку, положил её перед Райаном.

– Я всегда ношу тебе вилку, Райан, но ты ни разу не попросил меня о ней. Почему?

Райан вытер мокрые и липкие руки о джинсы, взял вилку в руки, повертел перед собой и протянул её обратно Хикэру.

– Ты верно говоришь про то, что мы иногда не можем воспользоваться своими возможностями, как я не могу нацепить лапшу на палочки. Но верно и то, что не стоит гневить судьбу, прося свыше того, что даётся тебе. Особенно если даётся тебе с избытком. Ты – единственный человек, кто даёт мне пищу уже целых десять лет, и я не вправе просить у тебя больше. Иногда лучше обжигать свои пальцы, пытаясь съесть лапшу, чем потерять возможность вновь получить миску с едой.

Старик слушал с лёгкой улыбкой на лице, кивая в такт словам Райана. Со стороны могло показаться, что они звучат для него как музыка.

– Я десять лет каждый день ношу тебе еду, Райан, но ты ни разу не принёс с собой вилку. Почему?

– Если я стану носить с собой вилку, то каждый вечер я буду ждать, что ты принесёшь мне миску с лапшой. Я буду считать, что ты должен мне. Но если я прихожу к тебе с пустыми карманами и мыслями, для меня каждый вечер миска с едой становится неожиданным подарком, за который я не забываю поблагодарить тебя, мой друг. Так стоит ли принимать всё как должное и упускать радость того, что ты получаешь от жизни?

Не дожидаясь ответа, Райан отставил пустую миску в сторону и, засунув руки в карманы, побрёл вдоль серого здания мимо мусорных контейнеров, в которых копошились крысы и бомжи. Он слышал, как старик Хикэру со вздохом поднялся, взял пустую миску и палочки и вошёл обратно в свой ресторанчик через тяжёлую заднюю дверь. А ещё он мог бы поклястся, что слышал, как старик Хикэру улыбается.

Путь Райана, не торопящегося домой, лежал через самые разные кварталы города – от дорогих и элегантных до смердящих потом, анашой и блевотиной.

Выйдя из узкого длинного переулка, через который только и можно было попасть к задней двери ресторанчика Хикэру, Райан чуть не оглох от машин, снующих по главным улицам день и ночь, не прерываясь ни на минуту. По обе стороны дороги располагались витрины недорогих магазинов, баров и ресторанов, рассчитанных на средний класс.

Равняясь с каждой витриной, Райан поворачивал голову направо и смотрел на своё отражение. Тени, правящие городом после захода солнца, преображали его лицо, делая его почти нормальным, а страшная сине-чёрная метка почти расплывалась в полумраке.

Пройдя несколько кварталов, Райан оказался среди небоскрёбов, составляющих бизнес-центр города. В этот час здесь не было ни одного человека, кроме самого Райана, но днём эти улицы кишели офисным планктоном, спешащим по им одним ведомым делам.

Однажды Райан был здесь днём в надежде получить работу сторожа одного из офисных зданий.

В тот день он надел свою самую приличную рубашку, только слегка запачканную каплями бульона из-под лапши, заботливо приготовленной для него старым Хикэру. Рубашка была почти белая, точнее она когда-то была белая, но со временем приобрела «красивый» серый оттенок и потрепалась по краям манжет.

Выделяясь серым пятном на фоне белоснежных рубашек офисного муравейника, Райан завалился в маленькую каморку в одном из небоскрёбов, приспособленную под офис охранного агентства. Тучная и мрачная негритянка, жующая лакричную конфету, равнодушно посмотрела на долговязого незнакомца и только коротко покачала головой, умудрившись почти не отвлечься от сериала, который крутили по маленькому телевизору, примощённому на краю её стола.

Райан развернулся и ушёл. Он привык к тому, что люди даже не удостаивают его разговором, сразу отталкиваясь мерзкой отметиной на лице, говорящей о его происхождении.

Сейчас, бредя мимо тёмных небоскрёбов, Райан иногда из любопытства тихонько подбегал к стеклянным стенам и, приложив ладони к стеклу и опустив в них лицо, вглядывался в невзрачных людей, сидящих у горящих большим глазом телевизоров, закинув ноги на стол и поедая лакричные конфеты. В такие минуты Райан радовался, что ему не дали добро на эту работу – он терпеть не мог лакрицу.

Завернув за угол, Райан оказался среди складов, гаражей и парковок. Он и здесь был почти единственным пешеходом, за исключением пары подозрительных личностей, греющих руки в карманах и внимательно наблюдающих за прохожими. Райан мог их не бояться, если только не замечал отсутствие метки на их лицах. В таком случае он старался скрыться за ближайшим зданием или вообще развернуться и пойти прочь, пусть даже ему приходилось пройти лишних пару километров, чтобы обойти это место. Спешить Райану обычно было некуда, если он не опаздывал к комендантскому часу, поэтому он был даже не против прогуляться, тем более что в обход путь его лежал через богатый жилой квартал, где когда-то жила и Лорэна.

Сегодня Райану никого по дороге не попалось, да и время поджимало, поэтому он поторопился почти пробежать мимо складов и гаражей.

Оказавшись у высокой железной ограды, украшенной наверху гирляндой колючей проволоки, находящейся под током, Райан подошёл к будке охранника и наклонился к маленькому окошку, через которое на дорогу падал мерцающий свет от телевизора.

– Эй, Рай, ты, что ли? Поздно сегодня, – толстый Джек еле поднялся с дивана и подошёл ближе к окошку. Когда он наклонился, чтобы рассмотреть прохожего, на Райана пахнуло лакрицей, и он невольно отпрянул назад.

– Я, Джек. Что сегодня показывают? – Райан кивнул на светящийся экран.

– Богачи богатеют, а бедняки беднеют. Ты ждёшь чего-то нового?

– Хорошо, что богатеют. Плохо, что беднеют. Чего может ждать такой человек, как я, Джек? Миску супа у старого Хикэру, да и только.

– Этот пройдоха всё ещё подкармливает тебя? Ну-ну. Смотри, не к добру этот япошка воспылал к тебе милостью. Того и гляди облапошит. Лучше б на работу тебя взял. Почему не берёт, а?

– Никто не берёт, – пожал, а скорее дёрнул плечами Райан. – Если б Хикэру взял, вот тут-то я бы заподозрил неладное, – он рассмеялся и, помахав на прощание рукой, вошёл в открытые ещё ворота.

Ровно в 22:00 ворота закрывались, чтобы вновь открыться в шесть утра. По словам властей, это была необходимая мера для защиты населения.

Пройдя мимо четырёх абсолютно одинаковых 17-этажных домов, Райан открыл тяжёлую железную дверь и вошёл в тёмный подъезд, пахнущий хлоркой и кислой капустой. Тусклые лампочки горели по обе стороны узкого коридора до самого лифта. Поднявшись на свой 9-й этаж, Райан открыл дверь и осторожно прошёл по всем комнатам, пытаясь вспомнить, всё ли на месте. Те же власти, которые предписали закрывать ворота с 22:00 до 06:00, запретили меченым иметь замки на дверях, поэтому ты никогда не мог быть уверен, куда вернёшься вечером – в квартиру, полную гостей, или пустую без твоих вещей.

Сегодня всё было на месте.

– Эй, ты дома?

Дверь распахнулась с такой силой, что, отпружинив от стены, чуть не ударила внезапного посетителя по лицу. Мимо Райана, завалившегося было на диван, промелькнул вихрь ярких одежд и огненно-красных волос и тут же скрылся.

Райан улыбнулся и бодро подскочил на ноги. В дверном проёме, ведущем на кухню и страдающем от отсутствия самой двери, он остановился, подпёр плечом стену, сложил руки на груди и стал наблюдать за тощей спиной девушки, которая копошилась у него в холодильнике.

– Ты что планируешь там найти, Флэйм?

Девушка, конечно, носила другое имя от рождения, но его никто не справшивал, а она сама представлялась как Флэйм, что было закономерно для тех, кто знал о её любви ко всем оттенкам красного, оранжевого и жёлтого.

Плечи девушки обмякли, голова поникла. Медленно повернувшись, она осела на пол и засмеялась.

Райан невольно залюбовался её лицом с широко открытым ртом, выставившим напоказ все тридцать два белоснежных зуба. Глаза, большие и ярко-голубые, сейчас были зажмурены в тонкие щёлочки, а белые брови и ресницы практически не были видны в полумраке кухоньки. И только огромное пятно полыхало на тонкой белой коже.

Флэйм тоже была из меченых. Её лицо в память о бабке-убийце украшала огромная метка в форме крыла бабочки, затейливо раскрашенное красными, жёлтыми и оранжевыми тонами. Оно шло от маленького курносого носа, как будто от тельца красавца-махаона, и расходилось почти на всю левую половину лица, окрашивая область вокруг глаза ярко-алым пятном.

Когда Флэйм просмеялась, Райан подошёл к ней и сел рядом на пол.

– Ты сегодня без боевой раскраски, – улыбнулся Райан, зная, что обычно Флэйм не выходила из квартиры, тщательно не замаскировав свою метку, что, кстати, было противозаконно. Но ей было на это плевать.

– Я сегодня дома.

– Значит, голодная, – скорее утвердительно прошептал Райан, повернувшись к девушке лицом и сразу почувствовав приятную тяжесть от лапши, заботливо приготовленной для него старым Хикэру.

– Не всем так везёт, как тебе, Рай. Когда-нибудь я узнаю твой секрет, и все японцы этого сраного города будут таскать мне миски с едой, – Флэйм опять заразительно засмеялась.

Райан улыбнулся, встал и начал рыться в подвесных шкафах. Он помнил, что где-то должна была заваляться старая пачка картошки быстрого приготовления, оставленная им на чёрный день. На случай, если Хикэру изменит традиции и не вынесет ему миску с лапшой.

Найдя потрёпанную упаковку, которой было без малого 10 лет, Райан закипятил воду в чайнике, высыпал сухой, успевший скомковаться порошок в тарелку и заварил для Флэйм поздний ужин, а потом порылся в одном из шкафов и достал старую, давно не используемую им вилку и подал девушке.

Едва выждав положенные три минуты, его случайная гостья накинулась на еду, пытаясь удержать на вилке жидкое пюре, стекающее с зубчиков обратно в тарелку.

– А ложки у тебя нет? – Райан улыбнулся, вспомнив их разговор с Хикэру, и отрицательно покачал головой.

Флэйм повертела тарелку в руках, а потом опрокинула её и вылила жидкое пюре через край себе в рот. Отставив тарелку, вытерла губы рукавом кофты и поднялась с пола, намереваясь пойти домой.

Райан не стал её останавливать. Он знал, что совсем скоро начнётся обзвон и им нужно будет подтвердить своё присутствие у себя в квартире. Он так же знал, что она просидела весь вечер под дверью, сторожа и вслушиваясь в шаги, ожидая, когда он придёт, чтобы ворваться к нему и попросить что-нибудь поесть. Она могла бы сделать это и в его отсутствие, но, как это ни странно, воспитание не позволяло ей вломиться без спроса в чужую квартиру, хотя Райан, шутя, не раз говорил, что для неё двери всегда открыты.

Флэйм вышла из квартиры, лишь на миг обернувшись у самых дверей. Она сложила ладошки в форме сердечка и поднесла к алеющему левому глазу, одновременно подмигивая правым.

Райан в очередной раз улыбнулся, посмотрел на часы и, удовлетворённо хмыкнув, закрыл дверь на ключ. Ночь была единственным временем, когда меченым разрешалось оградиться от остального мира в уединении своей квартиры.

В тот же момент раздался звонок из висящего на стене у двери устройства, и тут же на нём загорелся красный огонёк. Райан нажал на зелёную кнопку и подошёл ближе к нему. Он посмотрел прямо в маленький глазок камеры, отсчитал про себя до пяти, затем повернулся левой стороной и следом правой. Из динамиков раздался скрежет и мерзкий писк.

– Один, два, три, четыре, пять. Я Райан Ричер, комната 109.

Красный огонёк на устройстве сменился зелёным.

Райан помялся ещё немного у двери и, развернувшись, пошёл обратно в единственную комнату, где со стоном повалился на диван.

Он лежал с широко открытыми глазами, рассматривая разводы на потолке. В прошлом месяце его залили соседи сверху, но ремонт, само собой, никто делать не торопился, а у него самого не было на это денег. Да и смысла в этом Райан не видел, так как его заливали с периодичностью раз в пару месяцев.

В том месте, где потолок намок больше всего, начала расцветать пушистая голубая плесень. Райан мог поклясться, что чувствовал, как её пылинки, слетая с потолка от сквозняка, опускались ему на лицо и щекотали его ноздри.

Мужчину передёрнуло от этой мысли, и он подскочил с дивана, чтобы успеть принять душ и налить в банку воды, пока её не отрубили на ночь.

Сняв с себя старую, пропахшую пылью и потом рубашку, Райан кинул её на дно ванной, чтобы она постиралась, пока он принимает душ. Джинсы были почти свежие, поэтому он заботливо свернул их и бросил на пол у раковины. Рассматривая своё отражение в узком зеркале, Райан отметил, что мышцы ещё больше проступили под загоревшей и загрубевшей кожей, делая его тело похожим на картинки с билбордов, развешенных в фешенебельных районах города.

В отличие от многих меченых, которые предпочитали раскрашивать свои тела татуировками, Райан решил оставаться чистым настолько, насколько позволили ему природа и генные инженеры. Забивать своё тело картинками в надежде, что страшная метка станет менее заметной, он не хотел.

Забравшись под душ, Райан сжался от ожидания обжигающе холодных струй воды и заранее, даже не открыв кран, завизжал. Струи ледяной воды ударили по его липкому от пота затылку, по его запылённому телу, заставляя кожу ощетиниться волосками и покрыться пупырышками. Через пару минут Райана пробирала уже крупная дрожь, а зубы стучали так громко, что перебивали его мысли.

Выбравшись из душа, Райан поднял намокшую рубашку и для вида потёр её руками, понимая, что теперь уже вряд ли она когда-либо будет чище. Разве что ему посчастливится разжиться порошком или хотя бы мылом.

Повесив мокрую рубашку на лейку душа, Райан прошлёпал ещё мокрыми ногами в комнату и, отодвинув диван, достал старое потрёпанное полотенце и чистое бельё. Другого места прятать свои скромные пожитки у него не было.

Кое-как обтёршись полотенцем, которое уже давно перестало впитывать влагу, Райан оделся и завалился на диван, развернувшись в другую сторону от красивого пятна плесени, падающей, как ему казалось, вниз на диван. Через пару минут его уже сморил сон.

***

Аллистера разбудил ветер, поднявшийся с океана. Несмотря на вечное лето, смену сезонов можно было угадать по ледяным порывам, обычно затихающим к полудню.

Поёжившись и перевернувшись на другой бок, Аллистер протянул руку в поисках горячего женского тела и, провалившись пальцами в пустоту, удивлённо открыл глаза и сел. Солнце ещё не поднялось, поэтому в хижине царил полумрак, слегка развеваемый лишь бликами луны, отражающимися от стеклянной поверхности воды.

Нехотя поднявшись, Аллистер вышел через открытый с вечера полог, поймав себя на мысли о том, что пора бы закрывать его на ночь, чтобы холодные ветры не будили его слишком рано, до начала службы.

Только выйдя из хижины, Аллистеру удалось выпрямиться во весь рост. Почувствовав свободу, он, как дикая кошка, потянулся, растягивая затёкшие от долгого лежания мышцы, и огляделся вокруг. Прямо за пологом его хижины, стоявшей на самой границе их поселения, начинался песочный пляж, поглаживаемый нежными спокойными тёплыми водами океана, раскинувшегося во все стороны от их маленького острова. Позади хижины высились такие же, как и у Аллистера, сооружения, наспех сложенные из веток и покрытые сплетёнными между собой пальмовыми листьями.

Обернувшись назад и прищурившись, пытаясь рассмотреть что-то в темноте, какая бывает только перед рассветом, Аллистер перебрался через низкий ряд ананасовых кустарников и пошёл на берег.

Он не ошибся. У пальмы, почти лежавшей на песке и наклонившейся так близко, что кончики её листьев рисовали узоры на воде, виднелась тёмная фигура, обхватившая руками колени и склонившая голову на правое плечо.

– Хелена, – окликнул девушку Аллистер.

Фигура, сидевшая на песке, вздрогнула от неожиданности, но, узнав знакомый голос, плечи её опять расслабились, и она опустила подбородок на колени.

Аллистер стоял рядом, не зная, что ему предпринять. Он не был силён в искусстве ухаживаний, поэтому все решения, которые нужно было принимать во имя сохранения его отношений с Хеленой, давались ему нелегко.

Борясь с желанием уйти с холодного ветра и вернуться в хижину, Аллистер, закатив глаза, сел рядом с девушкой и обнял её за плечи.

– Ты дрожишь. Почему ты ушла?

– Мне захотелось уйти.

Аллистер едва сдержался, чтобы не чертыхнуться вслух. Хелена с самого начала была очень своеобразной девушкой, непохожей на других. И ему даже иногда казалось, что нужно было выбрать кого-нибудь более обычного. Но, с другой стороны, он признавался сам себе, что именно эта своеобразность и держала его возле неё. Иначе он давно променял бы её на грудастую Лауру, которая, не стесняясь, выказывает ему знаки внимания ещё с тех пор, как они были детьми.

– Пошли обратно. Ты замёрзла.

К удивлению Аллистера, девушка послушно встала и, прислонившись к его плечу, пошла рядом с ним назад в хижину. Проскользнув под пологом, она свернулась калачиком на ворохе листьев, служивших им постелью, и сразу же уснула.

Аллистер тихо выругался, закрыл полог и лёг рядом с девушкой. Ветер, гуляющий на берегу, проморозил его до костей, и он прижался к горячему молодому телу своей подруги в надежде согреться.

Через пять минут Аллистер уснул.

– Ал! Ал! Вставай!

За пологом хижины слышался шум – начинался будний день.

Еле разлепив глаза, Аллистер, прищурившись, огляделся вокруг и, увидев Хелену, свернувшуюся калачиком почти у самых его ног, почувствовал раздражение. Из-за своей сумасбродной подруги ему придётся работать в полудрёме.

Переступив через спящую Хелену и выбравшись из хижины, Аллистер зажмурился от слепящего солнца. Обычно он вставал раньше рассвета, и его глаза и тело успевали привыкнуть к яркому солнцу.

Сбегав к прохладному ручью, чтобы умыться, Аллистер почувствовал себя почти хорошо.

– Чего застыл! – со спины к нему подошёл его лучший друг и напарник Дилан и ударил в плечо.

– Прекрати, – огрызнулся на него невыспавшийся Аллистер и побрёл следом.

Ветер, проморозивший его ночью, прекратился, и солнце жарило с такой силой, что даже у привычного к духоте Аллистера выступил пот над верхней губой.

– Ты ел? – не дожидаясь ответа, Дилан достал из висящего на поясе мешка пресную лепёшку, разломил её пополам и протянул кусок Аллистеру.

– Не успел.

Аллистер вцепился зубами в клёклое тесто и поморщился. Ему больше по вкусу были жаренное на костре мясо и свежие фрукты, росшие прямо у водопада, в котором он, по обыкновению, купался по вечерам.

Благодаря предпочтениям в еде и любви к плаванию Аллистер отличался от своего хоть и сильного, но расплывшегося друга: мышцы гуляли под его обласканной солнцем до черноты кожей. Дилан же, с недавнего времени питавшийся в основном лепёшками, которые пекла ему молодая жена, и ненавидевший нагрузки, кроме тех, что были обязательны для его работы, «поплыл» уже через полгода после свадьбы.

Несмотря на внешнее различие, они с одинаковым усердием отдавали себя работе, которую считали наивысшим призванием мужчины, – они защищали своё племя.

– Где мы сегодня? – спросил Аллистер, когда они завернули за утёс, оставив далеко позади своё поселение.

– Там же, – запыхавшись от подъёма, пробормотал Дилан.

– Когда нас уже поставят в ночь?

– В ночь? Ты никогда не любил работать в ночь!

– Много ты знаешь обо мне.

Дилан был прав. Аллистер предпочитал работать с раннего утра и до обеда, чтобы потом свободно заниматься своими любимыми делами: плавать на глубине под водопадом, там, где ноги не доставали дна, забираться наверх по скале и загорать на большом плоском камне, как будто специально вытесанном для него, и, конечно, общаться с молодыми девчонками, так и вившимися вокруг.

Аллистер с раннего возраста понял, что имеет особый успех у окружающих, причём неважно, какого они были пола и возраста. Его любили старые сморщенные старушки, целыми днями сидевшие под деревьями и перемывавшие косточки всему племени. Его боготворили девчонки, сующие ему дрожащими руками свежесорванные фрукты, в надежде расположить к себе своего кумира. Им восхищались мальчишки-сверстники, признававшие в нём своеобразного вожака. И к нему уважительно относились старейшины.

Сам Аллистер относился ко всем снисходительно и общался только с теми, кто был способен лить на него бесконечные потоки восхищения.

С самого детства он мнил себя тем, кто перевернёт этот мир. А несколько месяцев назад до него дошёл слух, что его планируют готовить на роль следующего старейшины, которому будут доверены все тайны и секреты их племени. Это не было для него неожиданностью, а скорее закономерностью – всё его существо стремилось возвышаться над другими. С тех пор он ходил в приподнятом настроении, что помогало ему мириться с непростым характером Хелены, девушки, которая должна была служить доказательством того, что он вырос, повзрослел и готов к серьёзным разговорам и ответственным делам.

– Эй, ты куда? – Дилан, уже уставший от долгой дороги, остановился на краю скалы, куда они поднимались каждый день за последний месяц, и облокотился руками о колени, пытаясь отдышаться.

– Не верещи, Дил. Голова раскалывается.

– Потому что спать надо ночью, а не юбки девчонкам мять, – Дилан тяжело опустился на бревно, которое они с Аллистером специально подтащили из ближайшего леса на край утёса.

– Давно ли ты стал девственником? Не смеши меня. Этот утёс ещё помнит наши с тобой приключения…

– Прекрати! Когда это было? Мы давно не дети.

– Это ты не дети, – Аллистер, стоявший у кромки чащи леса, опустился в траву и с наслаждением потянулся.

– Только не говори мне, что опять собрался спать. Я не хочу отдуваться за тебя.

– Расслабься, Дил. Чужаков не было уже несколько месяцев.

– Вот-вот. Самое время им появиться, – пробормотал Дилан и спрятал недовольное выражение лица, отвернувшись и уставившись вдаль на синие волны океана.

Аллистер ничего не ответил, успев задремать.

Проснувшись от укуса проклятого комара, Аллистер сел и стал раздирать кожу на ноге. Дилан сидел на бревне, не оборачиваясь, и смотрел в водную даль. Обычно охранники, в чьи ряды входили и Аллистер с Диланом, работали не больше четырёх часов, чтобы сохранить свежий взгляд. Такое решение было принято старейшинами после того, как один из бывших охранников пропустил Чужака почти к самому поселению на шестом часу своей службы. Повезло, что в тот момент рядом был один из охотников и, заметив опасность, успел выпустить стрелу.

Посмотрев на небо, Аллистер понял, что с начала их вахты прошла уже пара часов. Совсем скоро им можно будет идти обратно.

Нехотя поднявшись, Аллистер помочился в соседние кусты и подошёл к краю скалы.

– Ну что, скольких поймал?

– Да иди ты.

– Не дуйся, – Аллистер опустился на бревно и выпрямил свои длинные накачанные ноги. – Расскажи лучше, как семейная жизнь?

– Можно подумать, тебе это интересно, – недоверчиво покосился на друга Дилан. – Всё нормально. Привыкаю.

– Не скучаешь по былым временам?

– Не. Мне нормально. Дома чисто, еда готова, и женское тело в доступности. Не нужно пыхтеть, чтобы отбить у тебя очередную дурочку, помешанную на Великом Аллистере, – последние слова Дилан произнёс тоненьким голоском с придыханием, закатил глаза и прижал руки к груди.

– Перестань! – Аллистер рассмеялся и ткнул друга в бок. Он знал, что Дилан говорит правду, и это льстило его самолюбию.

– Расскажи лучше, как Хелена? Свыкаешься?

– Не напоминай, – Аллистер поморщился. – Начинаю думать, что это всё не для меня.

– Мне кажется, ты выбрал не ту. Хелена не будет смотреть тебе в рот.

– Сам не знаю почему, но это мне в ней и нравится, – задумчиво пробормотал Аллистер.

Остаток рабочей смены друзья просидели, не говоря друг другу ни слова.

Когда солнце нависло прямо над головами, с тропинки, ведущей к поселению, послышались голоса, и вскоре на утёс поднялись двое парней, которые должны были сменить их на службе. Они были гораздо младше Аллистера и Дилана и только недавно приступили к обязанностям охранников, поэтому были очень воодушевлены и взволнованы.

Завидев старшее поколение, они замолчали и остановились немного вдалеке.

– Вот и смена нам выросла, Дил.

– Да уж, скоро уберут нас отсюда. Поставят на охрану поселения или, того хуже, отправят в Город.

Аллистер ничего не ответил, задумчиво глядя на растущую молодую смену, едва перешагнувшую порог в четырнадцать лет.

В этом году Аллистеру исполнилось всего лишь тридцать, но для своей профессии он был почти старик – мало кому удавалось после тридцати сохранить былую зоркость и проворность.

Разозлившись от собственных мыслей, Аллистер резко сорвался с бревна и, не дожидаясь Дилана, пошёл вниз по тропе. Проходя мимо сменщиков, он брезгливо посмотрел на них сверху вниз и толкнул плечом того, кто по неосторожности замешкался на тропинке и не успел отступить в сторону.

– Эй, ты куда бежишь? – запыхающийся Дилан нагнал Аллистера у подножия утёса.

– Никуда. Отстань.

– Ал, ты чего? – в голосе слышалась обида.

– Сказал же – отстань!

Аллистер сорвался с места и побежал, прекрасно зная, что Дилану за ним не поспеть. Поговаривали даже, что старейшины планируют снять его с охранников в ближайшем месяце.

Добежав до хижины, он остановился у порога и поморщился. Ему не хотелось видеть Хелену. Не хотелось видеть никого. Оглядевшись вокруг, он увидел свою возлюбленную в компании других девушек, возившихся у костра над приготовлением ужина для всего племени, и с облегчением залез под полог.

Несмотря на жару, в хижине было прохладно. В ней специально были вырезаны длинные отверстия, через которые гулял ветер, то и дело налетающий с океана.

Завалившись на кучу листьев, служивших ему и Хелене постелью, Аллистер закрыл глаза и попытался уснуть. Однако распиравшая его злоба не давала лежать спокойно, и через десять минут Аллистер уже протискивался сквозь заросли лиан, пробираясь к водопаду в надежде немного остыть в ледяной воде.

– Эй, Ал, далеко бежишь?

Аллистер, занятый своими мыслями, не услышал, как со спины к нему приблизилась Лаура. Девушка постоянно ходила за ним по пятам, надеясь снискать благосклонность самого завидного жениха их поселения. И даже наличие в его жизни Хелены не остудило её пыла.

– А, Лаура. Никогда не подкрадывайся так. Я мог подумать, что это Чужак.

– Да ты даже не слышал, как я иду за тобой, – рассмеялась тонким колокольчиком Лаура, обнажив маленькие белые зубки.

В отличие от Хелены, которая была почти одного роста с Аллистером и худая, как жердь, Лаура не отличалась ни ростом, ни стройностью фигуры. Про таких иногда говорят: аппетитная, и Аллистер был склонен с этим согласиться.

– Чего тебе, Лаура? – Аллистер почувствовал, как его напряжение проходит.

– Ничего, просто… – девушка зарделась, её пухленькие щёчки окрасил румянец.

Аллистер снисходительно посмотрел на неё и, взяв за руку, повёл за собой к водопаду. Он не собирался изменять Хелене – у них это жёстко осуждалось старейшинами, и если бы это дошло до кого-то, не видать Аллистеру новой должности в совете как своих ушей. Но сегодня Аллистер не мог устоять против желания быть обласканным и любимым, что так редко получал от холодной Хелены.

– Ал, прекрати.

Лаура слабо отбивалась и заливалась смехом, пока Аллистер брал её на руки и заходил вместе с ней в холодную воду горной реки. Сверху на них сыпались ледяные брызги, создаваемые потоками воды, падающей с высокой скалы. Когда нежной кожи девушки коснулась ледяная вода, она завизжала и повисла на шее у Аллистера, пытаясь вскарабкаться по нему, как мартышка. Через две секунды она была уже под водой.

Войдя в ледяную воду, Аллистер почувствовал, что его гнев и раздражение уходят, как и желание овладеть глупышкой Лаурой. Оставив девушку одну, он поплыл к скалам и начал нырять на глубину, пытаясь дотронуться до дна. Ему ещё ни разу этого не удавалось – потоки воды выталкивали его, а сопротивляться им не хватало дыхания.

Через час, уставший и продрогший, Аллистер выбрался на берег и поморщился при виде Лауры, которая осталась дожидаться его на берегу.

– Я думала, ты утонул, – девушка качнула головой, и волна успевших высохнуть блестящих, выгоревших на солнце и без того белых волос упала ей на лицо и грудь, кокетливо обтянутую тонкой майкой.

– Чего же ты не позвала на помощь? – Аллистер, оставшись равнодушным к прелестям девушки, начал карабкаться наверх, туда, откуда стремительно неслась горная река.

Там, на краю, лежал огромный плоский камень, на котором Аллистер любил загорать после утомительного ныряния.

Лаура, недовольно наморщив свой маленький носик, поднялась и полезла за ним следом.

Забравшись на самый верх, Аллистер завалился на горячий камень и замер, дожидаясь, пока кожа привыкнет к раскалённой поверхности, а вода, стекающая с его тела, остудит камень.

Через пять минут появилась запыхавшаяся Лаура. Подъём дался ей нелегко, и Аллистер невольно зауважал эту глупышку за стойкость, с которой она преследовала его сегодня.

– Ты в курсе? Дилана хотят убрать с охранников, – отдышавшись и усевшись рядом с Аллистером на камень, проговорила девушка.

– Да, слышал. Я не буду за него вступаться, если ты хочешь попросить меня об этом.

Все знали, что Лаура хорошо общается с женой его друга, и Аллистер почувствовал раздражение от мысли, что девушка не отстаёт от него, только чтобы попросить за Дилана, а не ради него самого.

– И не нужно. Я считаю, что ему будет лучше ближе к жене. Разве семья – это не самое главное в жизни, Ал?

– Не нагнетай, – Аллистер опять расслабился и закрыл глаза. – Мы работаем по четыре часа. Остальные двадцать он волен проводить со своей женой. Или как там ему заблагорассудится.

– Когда он возвращается, она уже готовит ужин с другими девушками.

– А ты, кстати, почему не с ними? Смотри, накажут.

– Никто меня не накажет, – фыркнула Лаура, встряхнув волосами, переливающимися на солнце. – Ты же знаешь, мой отец входит в состав старейшин.

– Что? Нет, я не знал, – Аллистер приподнялся на локтях и прищурил один глаз, чтобы видеть девушку, сидящую как раз напротив солнца.

– Его перевели неделю назад. Я думала, ты знаешь, – Лаура протянула руку и погладила Аллистера по всё ещё мокрому животу.

Аллистер внимательно смотрел на руку, легко касающуюся его живота, и думал. Было очевидно, что, выбрав Хелену, он принял неверное решение. Лаура – вот кого следовало ему выбрать, для того чтобы быстрее пробраться в ряды совета старейшин.

Рука Лауры между тем опустилась ниже – девушка водила пальчиком по его бедру и улыбалась улыбкой победителя. Она не была дурочкой, какой казалась на первый взгляд, и прекрасно понимала, что перевод отца в совет старейшин может сделать её женой Аллистера. Ни для кого не было секретом, что предмет ее обожания давно мечтал туда попасть. Да он и сам не скрывал этого с самого детства.

Решив дать себе время на размышления, Аллистер отодвинулся подальше от Лауры, и её ладонь упала на горячий камень. Вскрикнув, девушка одёрнула руку и недовольно поморщилась.

– Тебе, наверное, пора, Лаура. Передай своему отцу мои поздравления.

Лаура надула губы, отвернулась, но не сдвинулась с места. Аллистер вздохнул, приподнялся и обнял её, прижавшись грудью к спине. Почувствовав, как девушка сначала замерла, а потом задрожала в его руках, он чуть было не рассмеялся, но вовремя остановил себя и, наклонившись к самому её уху, прошептал:

– Ты умная девочка, Лаура. И ты понимаешь, как плохо – очень, очень плохо – будет выглядеть, если я сегодня же разорву отношения с Хеленой и выберу тебя. Понимаешь? – Лаура лишь едва кивнула, не в силах произнести ни слова. – Молодец. Дай мне подумать, а пока никому не говори про этот наш разговор. Поняла, Лаура?

Девушка снова кивнула. Аллистер медленно провёл губами по шее девушки, а потом разжал руки, выпустив её на свободу. Оказавшись без его поддержки, Лаура обмякла. Оглянувшись на Аллистера, уже снова развалившегося на камне с закрытыми глазами и раскинувшего руки и ноги в разные стороны как ни в чём не бывало, она вскочила и убежала вниз по тропинке, ведущей к посёлку.

Аллистер улыбался. Кажется, жизнь налаживается.

***

– Вы к нам приходите не в первый раз? – женщина за сорок, отвечающая за разнарядку на стройке, тыкала по клавиатуре с такой силой, что кнопки, казалось, вот-вот отлетят.

– Да, мэм.

– Фамилия?

– Ричер. Райан Ричер.

– Ричер, Ричер. Есть Ричер, – было видно, как её глаза пробегают по тексту на экране, а лицо смягчается. – Что ж, Ричер, о вас оставили положительный отзыв. Сейчас я посмотрю, есть ли у нас что-то для вас.

Минут десять, пока служащая маленькой строительной компании, славящейся низкими ценами на жильё и такой же низкой зарплатой, боролась со старым компьютером, пытаясь дать Райану наряд, сам Райан смотрел в мутное окно, за которым сидел удивлённый голубь. Птица поворачивала свою голову вправо и влево, пытаясь то одним, то другим глазом рассмотреть то, что творилось у них в комнате. Райан начал было дурашливо вращать головой, пародируя забавную птицу, когда был остановлен подозрительным взглядом женщины у монитора. Недовольно покачав головой, она повернулась опять к экрану и, наконец, удовлетворённо хмыкнула.

– Итак, вы направляетесь на кладку асфальта.

– Отлично, – Райан внутренне содрогнулся, однако отказаться или перечить женщине он не мог, чтобы не потерять возможность заработать немного денег.

– Идите, Ричер, – служащая протянула ему листок с нарядом и окинула его взглядом. – Вы будете в этом работать?

Райан попробовал оглядеть себя со стороны и утвердительно кивнул.

– Так. Вон, в углу, стоит коробка, в ней старая роба. Найдите себе что-нибудь, Ричер.

– Спасибо, мэм. Я занесу вам…

– Не надо, – махнула рукой женщина и отёрла пот со лба.

Жидкие светлые волосы слиплись, обнажив красную от жары кожу, и у самых корней волос Райан увидел следы метки, еле заметной, но всё ещё различимой. Такие слабые следы врождённых пятен оставались у тех, у кого преступники были в третьем или четвёртом поколении.

С благодарностью улыбнувшись, Райан, порывшись в большой картонной коробке, выудил оттуда вполне целый комбинезон, запачканный краской, и красную косынку.

Выйдя из кабинета, Райан быстрым шагом прошел в туалет, где переоделся и завязал на голову косынку в виде банданы, чтобы солнце не сильно напекло ему голову. Свою одежду он завязал на поясе.

На строительной площадке работы начинались только через полчаса, поэтому подбежавший Райан был встречен равнодушным лицом прораба, ткнувшего в тень под высоким забором, предлагая ему подождать.

Ещё минут через пятнадцать начали стекаться рабочие, направленные на асфальтирование парковки позади недавно построенного дома. Один за другим они протягивали свои наряды бригадиру, который внимательно читал их, а потом складывал себе в папку.

Большинство людей, пришедших сегодня подработать, были меченые, что никого не удивило, так как именно на их труде и держались такие маленькие компании, которые пытались побороться в конкуренции с другими строительными монстрами, выстраивая свою политику на низких ценах.

Они успели отработать всего около часа, когда солнце начало печь настолько нестерпимо, что им приходилось часто меняться, чтобы бегать к большой бочке с водой, оставленной специально для того, чтобы рабочие могли попить. Бочка обрасла мхом, а вода казалась грязной и затхлой, но это было лучше, чем ничего.

Пары горячего асфальта поднимались вверх, забивая нос. Дыхание перехватывало от этих ядовитых паров, и Райан начал кашлять.

– Эй ты, иди сюда!

Оглянувшись, Райан понял, что кричат ему. У старой бочки с водой стоял один из рабочих и махал рукой. Оглядевшись вокруг и попросив ближайшего к нему мужчину подменить его, Райан подбежал к бочке и, пытаясь отдышаться, согнулся почти до колен.

– Тебе что, жить надоело?

Стоявший у бочки мужчина был весьма колоритной внешности. Он мог похвастаться огромным сине-чёрным телом, блестящим на солнце от пота. Из одежды у него были лишь одни короткие шорты, больше напоминающие Райану трусы. Зато ботинки на его ногах были явно тяжёлыми, а ноги в них настолько запарились, что даже со своего места Райан ощущал их смрадный запах. На голове мужчины непонятно как еле держалась милая панамка, почти детская, с разноцветными ромбиками и кружками.

Но ничто так не запоминалось, как его лицо. Несмотря на то что тело мужчины было иссиня-чёрным, почти сливающимся с асфальтом, который он клал, лицо его казалось белее, чем у Райана, успевшего загореть с начала лета. Приглядевшись, Райан заметил, что это не что иное, как большое белое пятно, тянущееся от щёк до подбородка и лба, оставляя иссиня-чёрным только большие круги вокруг глаз с рваными краями, что делало мужчину похожим на огромную панду.

Стараясь не рассмеяться, Райан, наконец-то отдышавшись, уселся рядом.

– Первый раз?

– Неа.

– Не похоже, – амбал докуривал свою сигарету, не глядя на Райана, как будто это не он только что подозвал его к себе. – Держи.

Райан оглянулся на незнакомца и увидел протянутые ему респиратор и перчатки. Удивлённо посмотрев на мужчину, Райан протянул руку, взял неожиданное подношение и нерешительно начал мять в руках.

– Дышать тяжело, но зато нет этой вони, – кивнув на респиратор, пробормотал амбал, а затем вытащил из заднего кармана ещё один такой же и помахал перед Райаном. – Не бойся, у меня и перчатки есть.

– Спасибо, – Райан улыбнулся и протянул незнакомцу руку. – Райан.

– Да хоть сам черт, – мужчина сплюнул на землю, поднялся с бордюра, на котором сидел, втоптал докуренную до самого фильтра сигарету и пошёл к бригаде, укладывающей асфальт.

Райан посмотрел ему вслед, всё ещё улыбаясь, затем перевёл взгляд на небо, как будто искал кого-то, кому можно было сказать спасибо за эту случайную встречу. Надев респиратор и перчатки, он присоединился к своей бригаде.

Проработав без обеда до самого вечера и почти валясь с ног от усталости, мужчины наконец-то услышали крик бригадира, возвещающий окончание смены. Они сложили рабочие инструменты в стоящий рядом контейнер и подошли к бригадиру, раздававшему им назад их направления с отметками о проделанной работе. Эти листочки нужно было отнести обратно в офис, чтобы получить причитающееся вознаграждение.

Райан, провозившийся с огромной тележкой дольше всех, подошёл к бригадиру последний.

– Ричер, держи.

– Спасибо, сэр, – Райан взял протянутый ему наряд и поспешил в офис, торопясь догнать иссиня-чёрного незнакомца с лицом панды, для того чтобы вернуть ему респиратор и перчатки.

Райан уже подбегал к офису, когда увидел в дверях знакомое белое пятно на чёрной коже.

– Эй, подожди!

Незнакомец обернулся и остановился.

– Держи, спасибо, – Райан протянул ему перчатки и респиратор.

– Не надо, – незнакомец развернулся и пошёл прочь.

– Но как же…

Амбал махнул правой рукой, как будто пытаясь отмахнуться от назойливой мухи, даже не обернувшись на Райана.

Райан опять задумчиво посмотрел на небо и спрятал неожиданный подарок в задний карман джинсов.

Взглянув на часы, Райан поспешил забежать в офис, чтобы получить причитавшуюся ему зарплату, пока служащие не разбежались по домам.

– Ричер? Долго ходите, Ричер. Вам что, деньги не нужны?

В маленьком узком кабинете сидела совсем молодая девушка, видимо, пришедшая сразу после колледжа или института. У неё был большой нос, большие пухлые губы и непропорционально маленькие глаза. Однако Райан отметил, что она обладала неким шармом, делающим её привлекательной.

Девушка, украдкой поглядывая на Райана, стала быстрыми пальцами вбивать информацию с его наряда, то и дело ухмыляясь и с любопытством поглядывая на ожидающего её мужчину.

Райан стоял рядом, разглядывая её лицо и пытаясь найти на нём отметки о неблагоприятных генах. Не найдя ничего похожего на метку, он начал на ходу придумывать историю, которая могла привести эту молодую девушку работать в маленькую бедную компанию.

Ему виделось, что она только что окончила институт и, несмотря на предложение влиятельного отца пойти работать в его фирму, добивающую окружающую среду, подумала о том, что она может сама в знак протеста зарабатывать себе на жизнь, поэтому устроилась на первое попавшееся место, решившееся взять неопытного специалиста в надежде на низкую оплату труда.

Альтруизм и самостоятельность, которой наделил девушку Райан в своих мыслях, сделали её ещё более привлекательной в его глазах, и он невольно любовался, рассматривая пухлые губы и непропорционально маленькие глаза.

– Вот. Держите, – заметив, что её рассматривают, девушка раскраснелась. Купюры, протянутые Райану, были новенькие и хрустящие, чуть влажные от её потных пальцев.

Райан улыбнулся и хотел было спросить, почему она работает здесь, но решил не разрушать созданный в своей голове образ. Они могли больше никогда не увидеться, поэтому какая разница, кем была эта милая девушка на самом деле.

Выйдя из офиса, Райан огляделся по сторонам, поднял взгляд на зажжённые уже уличные фонари, посмотрел на часы и побрёл медленно по улице к ресторанчику старого Хикэру, надеясь и сегодня получить от него в подарок тарелку с лапшой. Вдруг опять повезёт?

Взяв протянутую горячую миску из рук Хикэру, Райан аккуратно поставил её рядом с собой, давая еде немного остыть.

Старик Хикэру сегодня остался стоять, перекатываясь с носка на пятку, с пятки на носок и смотря по сторонам. Он улыбался и что-то прятал в руке, засунув её в карман старой потрёпанной поварской робы.

– О чём радуешься сегодня, Хикэру? – спросил его Райан, пальцем трогая горячий бульон. Ещё слишком горячий.

– Ты не поверишь, что произошло, Рай. Целый день сегодня не было народа, и я уже было собирался закрыться и уйти, когда подумал о том, что мне нужно дождаться тебя, бедолагу. За час до твоего прихода в ресторан налетела группа откуда-то взявшихся туристов, целый автобус. Я не понял ни слова из того, что они говорят. Они тыкали в меню, прося и то, и другое, и третье. Бывает, что столько у меня и за целую неделю не закажут, а тут сразу всё в один миг. Ты можешь подумать, что я не справился? Они ушли ни с чем? Нет, Райан. Старый Хикэру своё дело знает. Понимая, что ничего не успею, я открыл им три бутылки своего лучшего сливового вина и позвал их с собой на кухню, где начал готовить всё прямо при них и рассказывать, что за чем класть. Конечно, свои маленькие секреты я раскрывать не стал. Да и вряд ли они что-то запомнят после моего вина и того ужина, который они до сих пор силятся доесть. Так вот. Увлечённые процессом приготовления, они ни слова не проронили про то, что я целый час возился на кухне. Они охали и ахали, смотря на то, как я заворачиваю для них роллы и смешиваю окономияки. Но самое смешное не в этом, Рай. Угадай, в чём?

– У тебя не осталось палочек для меня?

– Ха-ха-ха, – рассмеялся наконец хитро улыбавшийся до этого момента Хикэру, согнулся вдвое и хлопнул себя по коленям. – Точно! Один из моих гостей опрокинул поднос со всеми палочками! Можешь себе представить? Он так заохал и заахал, что я испугался, что у него случится приступ, – иностранцы, что ты хочешь. Стал предлагать мне деньги на своём птичьем языке. Ну, я отказался, конечно. К тому же у меня на плите убегал бульон, мне было не до него.

Хикэру замолчал, задумчиво огляделся по сторонам, вздохнул и присел, наконец, рядом с Райаном.

– Или надо было взять деньги, а, Рай?

– Ты же знаешь моё отношение к деньгам, Хикэру. Трудно относиться уважительно к тому, чего у тебя никогда не бывает. Сегодня, например, мне повезло поработать, и за это я получил немного денег. А до этого не видел ни цента целых пять дней. Для меня вполне справедливо, что ты поспешил спасти бульон – тот самый, которым кормишь сейчас меня, – из желания накормить своих гостей, а не торговаться по поводу испачканных палочек. Тем более что я всё равно так и не научился ими использовать.

Хикэру с улыбкой посмотрел на Райана, а потом достал правую руку из кармана и протянул ему вилку.

Райан засмеялся, вскочил и в дурашливом глубоком поклоне принял протянутую ему вилку.

– Судьба благоволит сегодня ко мне, Хикэру. Твоё желание накормить старого бродягу в виде меня не только подарило мне миску с бульоном, но и принесло тебе прибыль от гостей. А мне ещё в довесок предоставило отличную вилку.

Схватив миску с остывшим бульоном, Райан начал с удовольствием уплетать чуть горячую лапшу с кусками мяса, изредка смотря на Хикэру, на небо и качая головой.

Когда миска с лапшой опустела, Райан, как обычно, поставил её рядом с Хикэру, поднялся и, кивнув, пошёл в сторону своего дома.

Старый японец провожал взглядом своего ежедневного гостя, пока тот не скрылся за поворотом, а потом засмеялся тихим кашляющим смехом и, покачав головой, взял миску с вилкой и скрылся за потрёпанной дверью ресторанчика. У него веселилась группа туристов, которым он обещал показать секреты приготовления азиатских десертов.

Райан, завернув за угол, посмотрел на часы и, увидев, что у него достаточно времени, решил пойти длинной дорогой, пройдя через старый квартал, в котором практически не ступала нога человека с тех самых пор, как его расселили.

Повернув очередной раз за угол, Райан как будто перенёсся на несколько лет назад.

Архитектура в старой части города сохранилась в первозданном виде. Здесь не было высоток с зеркальными стенами, чёрных, бликующих в свете фар фасадов и современных, непонятных Райану произведений уличного искусства.

По обе стороны от дороги располагались небольшие, высотой всего в пять-шесть этажей, здания, построенные из камня. Витиеватая резьба украшала стены, крыши в свете старых уличных фонарей отсвечивали красной черепицей.

От старого города остался всего один квартал из десяти домов по одной стороне и девяти по другую сторону. Все дома были давно расселены, так как представляли собой угрозу для человеческой жизни. Власти несколько раз порывались снести памятники архитектуры и построить на их месте торговые центры или новые многоквартирные дома, но группа активистов во главе с владельцем большого торгового центра, находящегося прямо за углом от старого города, спасли эти несколько домов, выкупив землю у правительства. Сначала они думали отреставрировать здания и продать их за большие деньги любителям старины, но потом эта идея забылась. Старый владелец торгового центра умер, оставив бизнес единственной дочери, а та быстро пустила под откос дело своего отца и едва держала на плаву ветхий торговый центр, поэтому оставила всё как есть.

Пройдя первые два дома, Райан огляделся по сторонам и осторожно начал подниматься по ступенькам, почти развалившимся от времени и сезонной непогоды. Оступившись, Райан почувствовал, как старый цемент крошится под его ногой, и быстро перепрыгнул выше. Не оглядываясь назад, он слышал, как шуршат мелкие камешки, скатываясь вниз по ступенькам.

Поднявшись к большой кованой двери, Райан наклонился и поискал в выемке стены ключ. Аккуратно и с усилием открыв тяжёлую заржавевшую дверь, Райан вошёл в дом.

Внутри было темно. Свет от старых тусклых фонарей блокировали мутные грязные окна. Потянув носом воздух, Райан почувствовал, как его ноздри затрепетали от непривычного запаха приближающейся смерти, какой бывает только в заброшенных домах и квартирах стариков, в которых ему приходилось бывать в детстве.

Пройдя несколько шагов, Райан оказался в одной из квартир. Обстановка была ему знакома, поэтому он даже без света точными шагами прошёл до большого кресла и опустился в него, стараясь не шевелиться, чтобы не разрушить хоть и добротное, но довольно древнее сооружение. Кресло было повёрнуто к окну, и Райан сквозь разводы на стекле мог видеть тёмную улицу, ряд тусклых фонарей и черные покачивающиеся ветви, напоминавшие скрюченные старушечьи пальцы. Только в этой части города и ещё в городском парке можно было увидеть деревья.

Райан закрыл глаза и представил, каково это было – жить в таком доме. Приходить с работы уставшим, но довольным, принимать горячий душ, поёживаясь от дуновения воздуха по распаренному телу, кутаться в мягкий халат. Он как будто слышал звуки, доносящиеся с кухни, – жена готовила ужин. Он даже чувствовал запахи, тонким ароматом расходившиеся по всей квартире. Он по памяти проходил все комнаты этой небольшой квартиры, заходил в детскую и представлял двух мальчиков, играющих на полу. Завидев отца, они с криками кидались на него и висли по обе стороны. Сзади подходила жена и обнимала всех троих своими тёплыми руками, испачканными мукой и пахнущими свежими дрожжами.

От увиденной в его воображении картины Райан рассмеялся глухим смехом, который разнёсся эхом в полупустой квартире. Мужчина вздрогнул и открыл глаза.

Перед ним было грязное окно и расплывчатые очертания фонарей.

Взглянув на часы, Райан заторопился уйти.

Выходя из дома, он так же закрыл большую железную дверь на ключ и спрятал его в нише, образовавшейся в разрушенной стене дома.

Райан узнал про этот дом, когда старый владелец земли ещё планировал восстановить район и приглашал низкооплачиваемую силу для того, чтобы вынести все непригодные вещи на свалку. Райан и ещё несколько таких же, как он, меченых мужчин, трудились то ли семь, то ли восемь недель, пытаясь очистить дома от старых поломанных и истлевших от времени вещей.

Тогда-то Райан и натолкнулся на эту квартиру, которая была заперта на замок, а потому почти не тронута ворами и временем.

Когда работы было решено остановить, Райан спрятал ключ от дома в надежде ещё вернуться сюда.

С тех пор он, как только выпадала возможность, приходил в старый квартал и представлял, что у него самая обычная жизнь – дети, работа и запах свежих дрожжей на руках жены.

Выйдя из старого квартала, Райан чуть не попал под машину – разум его ещё пребывал в мечтах. Машина взяла резко влево, стараясь уйти от столкновения с неразумным пешеходом, и завиляла по дороге. Окно со стороны водителя открылось, и из него показалась рука с вытянутым вверх средним пальцем под сопровождение отборного мата.

Райан приложил правую руку к груди и наклонился, выражая своё сожаление о происшедшем. Распрямившись, он посмотрел на небо и улыбнулся одной стороной рта, отчего от уголка губ побежали морщинки.

Перед высоким железным забором Райан оказался без пятнадцати десять, поэтому не стал останавливаться для разговора с охранником, а только приветливо помахал ему рукой, пожал плечами и постучал по часам.

Вбежав на этаж, Райан, едва дыша, ввалился в свою квартиру и опустился на пол. Он даже не успел отдышаться, как заработал прибор, висящий на стене у двери.

Отчитавшись о своём присутствии в квартире, Райан закрыл дверь на замок, заглянул в единственную комнату, чтобы убедиться в том, что никто не забежал на огонёк, и отправился в душ.

Спустя пару минут он, покрытый пупырышками от ледяной воды, прошлёпал в комнату, оставляя за собой мокрые следы. Там, обтёршись потрёпанным полотенцем, Райан надел чистое бельё и завалился на диван. Взглянув вверх, он увидел разводы плесени и сразу же почувствовал её частицы у себя на щеках.

Быстро вскочив, растирая обеими руками лицо, Райан прошёл на кухню и сел на единственный колченогий стул. Водя пальцем по порезам, оставленным на выцветшей клеёнке, Райан думал о старом доме, о детях и о запахе свежих дрожжей. Он знал, что это чувство опустошения пройдёт, как только займётся новый день, но сейчас, когда ещё свежи воспоминания о картинах, нарисованных его воображением, он чувствовал раздражение и одиночество.

Вскочив со стула, который предательски скрипнул, грозя вот-вот развалиться, Райан прошёл в ванную и начал рыться в карманах джинсов. Найдя там респиратор и перчатки, он заботливо расправил их, повертел во все стороны, а потом подставил под ледяную воду, пытаясь очистить от асфальтовой пыли.

Разложив своё скудное богатство на краю раковины, Райан залез в другой карман джинсов и достал несколько мелких купюр, полученных от молодой девушки с пухлыми губами и большим носом.

Пересчитав купюры, Райан сложил их пополам, потом залез под ванну, вынул самую дальнюю плитку из стены и положил деньги в тайник.

Не успел он умыться от пыли, клочьями висящей на его волосах, как услышал стук в дверь.

Осторожно подойдя к двери, он прислушался.

– Открывай, это я, – Флэйм начала стучать ногой в дверь, отчего та заходила ходуном.

Быстро смахнув пыль с мокрых волос, Райан открыл дверь и отступил на два шага назад.

Флэйм ярким пламенем влетела в его квартиру, захлопнула за собой дверь и провернула ключ в замке.

– Эй, ты чего? – Райан стоял, прижавшись спиной к стене прямо напротив двери.

– Не рад? – Флэйм посмотрела в глазок, обернулась и по-хозяйски прошествовала на кухню.

– Голодная?

– Неа.

– Что тогда?

– Соскучилась, – ухмыльнулась Флэйм, села было на стул, но, почувствовав под собой его дрожащие от нагрузки ножки, решила перебраться на пол, подперев спиной холодильник.

– Понятно, – Райан встал в дверях и сложил руки на груди, внимательно наблюдая за неожиданной гостьей. Сегодня на лице Флэйм не было и намека на врождённую татуировку в виде крыла бабочки, и её лицо с белёсыми ресницами и бровями стало совершенно безликим.

– Мне нужно перекантоваться у тебя, Рай.

– Что так?

– Это только до утра. Не бойся. На твою девственность посягать не буду, – Флэйм достала пачку сигарет, потрясла её и, увидев всего две растрёпанные сигареты, поморщилась и спрятала обратно.

Райан постоял молча, а потом развернулся и скрылся в комнате, выключив по дороге свет. Он завалился на диван, расположившись ногами к плесени, покрывающей потолок, и закрыл глаза.

– Эй. Спишь? – Флэйм подошла к дивану и присела на корточки у его лица, наклонившись к нему так низко, что Райан чувствовал её дыхание у себя на щеках. Она пахла чем-то сладким и неприятным. Через пару минут Райан понял, что это пахло рвотой.

Он открыл глаза и посмотрел на Флэйм. В темноте, повисшей в комнате, он видел только очертания её лица и лёгкий отблеск влажных глаз.

– Что случилось, Флэйм?

Девушка вздохнула, а потом поднялась и завалилась рядом с Райаном, просунувшись между ним и спинкой дивана так, что Райан свалился на пол.

Поднявшись, мужчина наклонился и с силой дёрнул диван на себя, расстилая его, чтобы места хватило на них двоих.

– Так-то лучше. Так себе из тебя хозяин, Рай.

– Я не ждал гостей, – пробурчал Райан, заваливаясь на диван и отворачиваясь от Флэйм.

– Эй-эй, – Флэйм тыкнула в его спину поломанным острым ногтем. – Не дуйся. Я утром уйду. У меня гости ещё хуже, чем я сама.

– Трудно поверить, – пробормотал Райан и сразу получил пинок коленкой под мягкое место.

– Не дуйся, – повторила Флэйм сонным голосом, а потом уткнулась лбом ему в шею и засопела.

Райан напрягся и застыл под горячим дыханием девушки, лежащей за его спиной, но, в конце концов, и его сморил сон.

***

Вместе с возбуждением от предстоящих изменений к молодому человеку пришёл голод, и он вспомнил, что он не ел с утра ничего, кроме клёклой утренней лепешки, благородно разделённой с ним Диланом.

Спустившись обратно к небольшой заводи под самым водопадом, Аллистер сорвал спелое манго и с удовольствием обсосал плоскую косточку, не оставив даже кожуры. Голод стал ещё сильнее.

Делать было нечего, кроме как идти в посёлок и надеяться на то, что ему перепадёт что-то от сердобольных девушек, готовящих вечерний ужин.

По дороге Аллистер сорвал ещё несколько спелых плодов, висящих у самой тропинки, и, приободрившись, начал пританцовывать.

– Воу-воу-воу, что у нас за радость? – у самого выхода из чащи стоял высокий, выше Аллистера, мужчина лет сорока, с выдубленной солнцем и ветрами кожей, сплошь покрытой мелкими веснушками. Грива на его голове отливала рыжим и спускалась до самых плеч волнами, которым позавидовала бы первая красавица в их поселении.

– Тарзан! Давно не виделись, – пробормотал Аллистер, пытаясь обойти стороной внезапное препятствие в виде начальника охотников.

– Забываешься, Ал. Или забыл, как меня зовут?

– Не закипай, Эй Джей. Я шучу.

– Смотри, дошутишься.

– Смотрю, – огрызнулся Аллистер и, поняв, что ему не избежать разговора, скрестил руки на груди. – Тебе чего?

– Я слышал, что у тебя новая дама сердца?

– Что? Ты про что?

– Хелена. Или уже забыл, как её зовут?

– Ничего я не забыл. А тебе что за дело?

– Странный выбор.

– Мой выбор, не твой. Тебе чего? – всё больше раздражаясь, Аллистер чувствовал, что вот-вот закипит сам, хотя только что просил Эй Джея этого не делать.

– Оставь её, Ал. По-дружески предупреждаю.

– С чего вдруг? – Аллистер напрягся. Что за радость этому засранцу печься о судьбе Хелены?

– Я говорил с её отцом…

– Отцом?

– Дай закончить. В общем, у Хелены… не всё в порядке с… головой.

– Что? – Аллистер искренне удивился и не смог этого скрыть.

– Слышал, что случилось с тем, с кем она встречалась до тебя?

– Н-нет. С чего это мне беспокоиться?

– Неудивительно, они ведь совсем недавно приехали из города… В общем, скажу тебе так – тебе будет лучше, если станешь держаться как можно дальше от этой девки.

Поняв, что Эй Джей печётся не о себе, желая заполучить девушку, а о самом Аллистере, тот удивился ещё больше.

Пока Аллистер раздумывал над мотивами Эй Джея, тот хмыкнул и неторопливой походкой прошёл мимо в направлении водопада, чуть задев молодого человека плечом. Вздрогнув, как от удара током, Аллистер с ненавистью посмотрел вслед своему соплеменнику, сплюнул, выказывая этим наивысшую степень презрения, и вышел из чащи к посёлку.

Жизнь здесь текла своим чередом. Девушки готовили ужин – единственный приём пищи за день, на котором собиралось всё племя. В остальное время жители поселения могли готовить себе сами на маленьких огнищах, расположенных по краю посёлка у каждой хижины.

Мужчины сами себе не готовили, а детьми здесь считались до четырнадцати лет, поэтому с раннего возраста мальчики искали себе спутницу жизни. У Аллистера первая «возлюбленная» (на деле просто служанка) старше его самого на пять лет появилась, когда ему самому было двенадцать. В тот год он сильно вытянулся, а из-за постоянных занятий плаваньем его тело было хорошо развито, поэтому желающих было хоть отбавляй.

С тех пор у него сменилось около десяти постоянных сожительниц. Хелена была одиннадцатая. И это ещё не считая многочисленных мимолётных интрижек, благо поселение у них было не маленькое – больше тысячи молодых людей, парней и девушек. Старшее поколение, чьи дети уже доросли до взрослого возраста, уезжало в город, кроме небольшой группы старейшин, состоящей, как правило, из девяти человек. Но и они, достигнув 50-летнего возраста, отправлялись в город.

Обогнув поселение, обсаженное мелким кустарником, с правой стороны, Аллистер оказался у своей хижины. Заглянув через щели, вырезанные для проветривания хижины, Аллистер убедился, что Хелены там не было, отогнул полог и скользнул в прохладную тень. Ему нужно было подумать в тишине.

Кожу, нагретую жаркими лучами солнца, слегка покалывало, и мужчина, проворочавшись несколько минут, наконец застыл на левом боку – так соприкосновение тела с листьями было наименьшим.

– Аллистер, наконец-то явился. Пошли.

Обернувшись, Аллистер успел увидеть, как упал полог за внезапным непрошеным гостем. Ему не нужно было видеть посетителя, чтобы по голосу узнать начальника стражи. Почувствовав неладное, он нехотя поднялся и побежал догонять высокую статную фигуру, удаляющуюся в большую хижину, построенную за пределами поселения и служившую штабом охранников.

Нырнув под полог, Аллистер поёжился – ветер с океана здесь, на самом берегу, дул ещё сильнее, а потому в хижине было довольно прохладно.

– Говори, – начальник охраны, успевший усесться на большом бревне, смотрел на Аллистера строгим взглядом. Ничего хорошего это не предвещало.

– О чём говорить, Алекс? Что-то случилось?

– Не строй из себя дурачка, Ал. Ты знаешь, о чём я хочу с тобой поговорить.

Аллистер со вздохом плюхнулся на кучу листьев, лежащую в углу хижины, и начал деловито рисовать пальцем на песчаном полу, выказывая своё равнодушие к происходящему. Александр, начальник охраны, был немногим старше Аллистера, они дружили с детства, поэтому он не внушал никакого страха.

– Ну? – Александр начал терять терпение, видя свою беспомощность перед высокомерным подчинённым.

– Что «ну»? Если ты меня не спросишь о том, о чём хочешь спросить, я не смогу тебе ответить.

Александр зарычал, вскочил с бревна и рванулся было к Аллистеру, как будто намереваясь его ударить, но, увидев злой твёрдый взгляд своего подчинённого, остановился и сел на пол у его ног.

– Заходил Дилан…

– А, я понял, можешь не продолжать! Донёс на меня этот сукин сын? – Аллистер улыбнулся про себя: он знал, что Дилан не стерпит и доложит начальству о его проступке. Это ему было и нужно.

– Ты спал на посту, Ал.

– Я не спал, – Аллистер закатил глаза и скрестил руки на груди. – Я прилёг на пару минут.

– Почти на всю смену.

– Что?! – глаза у Аллистера округлились от удивления. Он и правда удивился тому, что Дилан посмел не только донести на него руководству, но и сильно приукрасить ситуацию.

– Об этом знаю только я. И, несмотря на то что мы с тобой друзья, я должен показать другим, что ты наказан за проступок.

– Если об этом знаешь только ты, почему кто-то ещё должен узнать?

– Ты думаешь, Дилан будет молчать, если увидит, что тебе это сошло с рук?

– Нет, – протянул задумчиво Аллистер. – Этот гад точно молчать не будет. Особенно в свете того, что ты собираешься убрать его из охраны. Ты ведь собираешься это сделать?

– Я пока не принял решения…

– Нет, ты ПРИНЯЛ решение, Алекс.

Александр подскочил с пола и начал метаться по хижине.

– Какое тебе дело до Дилана? Ну, будет он работать… Он хороший наблюдатель. Да, не такой быстрый, как ты. Но тем вы и хороши в паре. Он видит – ты бежишь.

Аллистер закрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Они с Александром уже несколько раз вели похожий разговор, и каждый раз приходилось объяснять этому недоумку, неизвестно как попавшему на место начальника, очевидные вещи. А очевидным было то, что у одного из старейшин подрастал сын, которого, как слышал Аллистер, пророчили в охотники, так как в охране просто не было мест. И, обеспечив свободное место, Аллистер намеревался взять его в напарники, чтобы подняться в глазах старейшин.

Александру, конечно, знать об истинных причинах было необязательно, несмотря на то что Аллистер был его серым кардиналом вот уже пять лет, с того самого момента, как его назначили на эту должность. И то только потому, что сам Аллистер, на свою беду, в тот самый момент бросил очередную свою пассию, оказавшуюся дочкой одного из новых членов старейшин.

– Я тебе уже говорил – Дилан нас позорит. Ты посмотри, как он разжирел? Одни складки! Когда мы сегодня поднимались на утёс, он еле-еле отдышался, я, честное слово, думал, что он помрёт прямо там. Уберёшь его – возьмёшь молодого, у которого зрение не хуже, но ещё есть и быстрые ноги, и меткие руки. Три в одном, бинго!

Александр устало потёр глаза и, уставившись в сторону, задумался.

– Напомни мне, почему я тебя слушаю?

– Потому что ты безвольное дерьмо, которое боится принимать решения, – скучающим тоном ответил Аллистер, наблюдая за своим вспыхнувшим и тут же потухшим начальником.

«Слабак», – пронеслось у молодого охранника в мыслях, и он скривился, как будто снова проглотил ту склизкую гусеницу, съеденную им на спор ещё в детстве.

– Что ты предлагаешь? – голос Александра потух так же, как и он сам.

– Увольняй Дилана, а меня переводи в ночную в знак наказания.

– Ты же никогда не любил работать в ночь…

– Хорошо, что ты так думаешь. Значит, так думают и все остальные, – Аллистер задумался на минутку и продолжил: – Кроме Дилана. Но это будет не проблема, если ты его уберёшь с должности; все будут думать, что он врёт из зависти… Решено! Сегодня ты его увольняешь, а меня ставишь в ночную!

Аллистер вскочил на ноги, показывая, что разговор окончен. Александр открыл было рот, чтобы возразить, но наткнулся на выразительный злобный взгляд своего подчинённого и, как обычно, отступил.

С чувством одержанной победы Аллистер расплылся в своей самой радушной улыбке и, не сказав больше ни слова, выскользнул из хижины, оставив поникшего начальника в раздумьях.

Всё складывалось так, как надо.

***

Утром Райан проснулся оттого, что кто-то перелезал через него, больно впиваясь в его рёбра тонкими пальцами.

Открыв глаза, он, прищурившись, посмотрел на Флэйм, в полумраке утра кажущуюся ещё более бесцветной.

– Ты рано.

– Почти шесть. Надеюсь, мои гости ушли, – Флейм наконец-то справилась с препятствием в виде сухощавого высокого мужчины и стояла, стараясь разгладить свою огненно-красную длинную футболку, одетую поверх тонкого комбинезона.

– Я могу помочь? – то ли спросил, то ли утвердительно сказал Райан.

– Неа, это Саймон. Ввалился вчера пьяный. Перепутал двери. А ему, пьяному, сам знаешь – объяснять бесполезно. Он подумал, что я – эта его жена-шлюха, и врезал мне в живот так, что меня вырвало. Зря потраченный обед, мать его. Короче, надеюсь, он проспался у меня и уже ушёл. Если нет, я позову Аманду, пусть забирает своего благоверного.

Флэйм наконец-то закончила судорожно разглаживать ладошками футболку и, мельком взглянув в отражение в тёмном окне, поморщилась.

– Если что, я тут до шести, – Райан отвернулся на другой бок и сделал вид, что спит.

Флэйм ещё помялась на пороге, а потом за ней захлопнулась дверь. Вскочив с дивана, Райан подбежал к двери и прислонился к ней ухом. Ему не приходилось напрягаться, чтобы услышать всё, что происходило в коридоре.

– Флэйм, эй, ты чего меня не выгнала? А? О! Извини! Последний раз… Клянусь… Ну, не ругайся. Ой! Ты чего? Ну всё. С меня причитается, – раздался резкий, как выстрел, стук двери, и Саймон, их вечно пьяный сосед, прошаркал к себе в соседнюю квартиру, из-за которой скоро раздались звуки ссоры.

Райан отошёл от двери, кинул взгляд на часы и побежал умываться. Если ему повезёт, сегодня на стройке он снова получит наряд. А может, и увидит ту девушку с пухлыми губами и большим носом.

Однако сегодня судьба была к Райану не столь благосклонна – нарядов на день выдали мало из-за нехватки финансирования, и их получили близкие знакомые работников компании.

Чертыхнувшись у закрытой двери, Райан развернулся и побрёл в следующее место, где ему иногда перепадала работёнка.

Ему пришлось обойти ещё три компании, прежде чем нашёл себе подработку грузчиком – прибывал товарный вагон с продуктами, а кто-то из постоянного персонала заболел и не явился на работу.

– Будешь стоять в вагоне и подавать коробки, – коротко проинструктировал его главный и сплюнул противный жёлтый комок себе под ноги. Райан коротко кивнул и забрался в вагон.

Спустя час его спина отваливалась от необходимости низко нагибаться, чтобы подать коробки другим грузчикам, ожидающим его у распахнутых ворот вагона. Когда очередная коробка полетела на пол, оттого что он не смог справиться и удержать её, главный окликнул его и показал на стоящую рядом лавочку. Райану разрешили отдохнуть.

– Новичок? – рядом с Райаном, растирающим затёкшую спину, сидел худой парнишка лет двадцати. Его лицо было с одной стороны испещрено рытвинами и воспалёнными прыщами, а другая практически полностью закрашена зелёными мазками самого отвратительного оттенка, который только можно себе представить. Смотрелось это так, как будто его прыщи разорвались и на лицо брызнул гной.

– Нет, – коротко ответил Райан и отвернулся, чтобы не показать парню своё отвращение.

– Ты, когда коробки подаёшь, приседай, а не наклоняйся. Так спина не будет болеть.

Райан обернулся и внимательно посмотрел на своего случайного собеседника.

– Давно тут работаешь?

– Не, отец научил. Он у меня вор со стажем, воровал со строек кирпичи и всякое такое. Его посадили по малолетке ещё до моего рождения, вкололи эту дрянь, – парень показал грязным пальцем на своё лицо. – Я родился, когда он вышел. Больше он ничем таким не промышлял, но след у меня остался на всю жизнь. Ему-то хорошо – его маску сняли, как только он вышел на свободу. Отсидел своё – теперь гуляй. Пусть твои выродки страдают.

Райан сидел, растирая поясницу и разглядывая свои запылённые ботинки. Он не знал своего отца, поэтому не представлял, каково это – расти с человеком, из-за детской ошибки которого ты вынужден всю жизнь ходить с уродливой меткой на и без того непривлекательном лице.

– Я его не виню, – разоткровенничался парень, – у многих просто нет выхода. А вот мать его простить не смогла. Она не знала о том, что он сидевший, пока не родился я. Она ушла, как только на моём лице начала проявляться эта дрянь. Мы с батей жили вместе. А сейчас и его не стало. Так-то, – парень встал, выкинул окурок в урну и, обернувшись на Райана, улыбнулся. – Береги спину. Чай, не казённая.

Райан посмотрел ему вслед, а потом перевёл взгляд на небо. Пытаясь разглядеть, что там, за облаками, он щурился от палящего солнца, но так ничего и не разглядел. Вздохнув, он кое-как встал, опираясь на лавочку, и пошёл к своему сегодняшнему месту работы. Совет парня был действенным, и спина Райана больше не болела.

Вскоре бригада грузчиков разгрузила вагон, и Райан направился к главному, чтобы попросить ещё какой-нибудь работы.

– Нет, на сегодня это всё, – жёстко ответил главный, опять сплюнув комок жёлтой слюны себе под ноги. Он уже собирался было уходить, когда как будто что-то вспомнил: – Если хочешь подработать, иди на Пятую, дом номер восемь. Спроси там Джона и скажи, что ты от Маршала. Маршал – это я. Он даст тебе работу, – развернувшись, главный ушёл. А Райан вновь обратил свой взгляд на небо.

Получив расчёт за разгрузку вагона, Райан поспешил по адресу, который оставил ему Маршал.

– От Маршала, говоришь? Ладно. Хммм… – мужик с пропитым лицом, испещрённым морщинами, рылся в бумагах, лежащих на стойке бара «У Джона», пытаясь найти для Райана работу. – Иди на кухню. Эй, Коста! Дай пареньку работу! Иди, иди.

Остаток дня Райан помогал на кухне огромному амбалу, разукрашенному татуировками по всему телу настолько, что никто не мог с уверенностью сказать, какой расы был этот человек. Точно так же нельзя было судить о том, есть у него врождённая метка или эти витиеватые узоры на лице оставлены профессиональной иглой. Райан чистил картошку, мыл посуду, подметал пол, разгружал машины с товаром и оттаскивал на мусорку пустые коробки и опять мыл, чистил и разгружал.

– Ты неплохой парень, Рай. Я бы оставил тебя, но мне нужен сотрудник, которому не нужно бежать домой в самый разгар работы моего бара, – Джон слюнявил пальцы и отсчитывал Райану купюры. – Но ты заходи иногда, может, для тебя будет работёнка. Мы начинаем в двенадцать, подаём обеды.

– Спасибо, сэр.

Райан забрал свой заработок, положил мокрые от слюнявых пальцев Джона купюры к тем, что дали ему после разгрузки вагонов, и поторопился к ресторанчику старого Хикэру.

Сегодня он пришёл позже обычного, но японец ждал его, хоть ресторанчик был давно закрыт.

Увидев Райана издалека, Хикэру скрылся в задней двери и через пять минут появился оттуда с миской горячей лапши и вилкой в руках. Он протянул сидящему на бордюре Райану ужин и, опираясь на его плечо, сел рядом с ним.

– Ты балуешь меня, Хикэру, – Райан повертел вилку у себя перед глазами и принялся с аппетитом уплетать лапшу и огромные куски говядины, разваренные до такой степени, что распадались на волокна и просто таяли у него во рту.

– Жизнь тебя балует, Рай. А я всего лишь её скромный слуга. Спроси меня, как вчера закончился мой день? А я тебе отвечу – замечательно закончился, Рай. Мои гости, которым я преподал пару кулинарных уроков, просидели допоздна и оставили мне солидные чаевые. Судьба и меня балует, Рай. Если бы не они, сегодня мне нечем было бы заплатить Им за охрану.

– Охрану? Ни разу не видел у тебя охранников, Хикэру.

– О, это не та охрана, которая охраняет меня от зла. Эта охрана – само зло во плоти, которой я плачу за то, что они обходят меня стороной, охраняя тем самым мой покой от своих нападок. Бизнес – тяжёлая штука, Рай. Особенно в этом городе. Особенно для такого старика, как я.

Райан задумчиво жевал очередной кусок мяса и смотрел на Хикэру. Глаза старого японца подёрнулись дымкой и заблестели.

– Я обещал, что никогда не попрошу ни о чём, Хикэру. Но сейчас я не прошу, а предлагаю – я могу охранять тебя от тех, кто мешает тебе.

– Какой в этом смысл, Рай? Я плачу Им, и ни у меня, ни у тебя нет никаких проблем. Если я начну платить тебе – у меня проблем, может, и не будет, зато они появятся у тебя. Есть ли в этом смысл? Ведь не из-за денег ты мне это предлагаешь, а из желания помочь. А деньги-то мне и помогают, Рай. Да и мешать дружбу и бизнес – сам знаешь.

Райан не знал, но утвердительно кивнул, не желая спорить с мудрым Хикэру. Он уже доел свою лапшу и поглядывал на часы, желая подольше посидеть здесь и поболтать обо всём и в то же время боясь опоздать к назначенному сроку.

Наконец, когда времени у него не осталось, Райан поднялся, поставил пустую и давно остывшую тарелку на бордюр и, как обычно, не произнеся ни слова, отправился домой.

Сегодня у него было мало времени, поэтому путь его лежал через промышленный район, застроенный гаражами и парковками.

Завидев издалека группу людей, скопившихся у разожжённого огня, Райан замедлил было темп, однако, подумав, решил, наоборот, ускориться, чтобы пробежать мимо них незаметно.

– Эй, брат, куда спешишь? – один из парней встал у Райана на пути, заметив его издалека. Они все столпились спиной к огню, так что Райан не видел их лиц.

– Комендантский час, – Райан повернулся к огню той стороной лица, которая была обезображена меткой.

Банда парней стояла и смотрела на него, видимо, прикидывая, как поступить.

– Он прав, парни, пора по домам, – один из парней обернулся к друзьям, повернувшись лицом к огню, и Райан рассмотрел метку, напоминавшую огромного ворона, крылья которого распростёрлись по всей правой щеке и левой части лба.

Райан выдохнул – меченые были для него не опасны, так как среди них существовал негласный закон – они не трогали себе подобных, если только не какой-либо экстренный случай, вынуждавший их драться друг против друга. Сейчас такого случая не было.

Улыбнувшись парням, Райан поспешил скрыться за поворотом.

Уже скоро он подходил к высокой железной ограде.

– Эй, Рай! Ты сегодня поздно, как и вчера. Работу нашёл? – охранник высунул голову из будки, чтобы быть услышанным. От него сильно пахло лакрицей.

– Да так, маленько повезло, Джек. Как семья?

– Терпит, – Джек заржал на всю проходную так громко, что оглянулась группа парней, встреченных Райаном у гаражей и сейчас возвращающихся домой.

Райан засмеялся ради приличия, потом помахал охраннику и поспешил убраться оттуда.

Когда Райан поднялся на этаж, была ещё половина десятого, и он никуда не опаздывал.

Осторожно войдя в квартиру, Райан осмотрел своё небольшое пространство и, никого не обнаружив, с удовольствием растянулся на диване, предусмотрительно развернувшись головой подальше от того места, куда падала голубая плесень.

Через пару минут он услышал, как дверь в квартиру Флэйм открылась и тут же закрылась за своей хозяйкой. Судя по тишине, сегодня незваных гостей у неё не было, да и вообще на их этаже царило странное спокойствие.

Дождавшись десяти часов, Райан отчитался о своём присутствии, закрыл дверь на ключ, принял ледяной душ и, как всегда, прошлёпав за полотенцем в комнату, переоделся в чистую одежду и завалился на диван.

Уже засыпая, он вспомнил, что забыл спрятать деньги, заработанные за сегодняшний день. Райан поспешил в ванную, перетормошил джинсы и, найдя заветные купюры, опять спрятал их под ванной.

Вернувшись на диван, он почувствовал, как ноют мышцы поясницы, сорванные во время разгрузки вагона. Райан сразу вспомнил того прыщавого юнца, который дал ему совет, как правильно подавать коробки из вагона, и задумался.

Райан очень редко задумывался о родителях, так как не знал их, особенно о своём отце. Но сегодняшний рассказ молодого парня пробудил в нём мысли о том, что же он чувствует к человеку, навсегда изуродовавшему его лицо и всю жизнь.

Как ни странно, Райан не чувствовал ничего. Ни злобы, ни ненависти, ни желания отомстить. Он давно, ещё в самом детстве, смирился с тем, что у него на лице навсегда останется его чёрно-синяя метка, подтёками рассекающая щёку.

Уже почти задремав, Райан подумал о том, что сегодня к нему так и не забежала Флэйм, но решил, что с ней определённо всё в порядке, иначе она дала бы о себе знать.

С этими мыслями Райан провалился в сон.

***

На обратном пути в свою хижину Аллистер завернул к группке девушек, теперь уже трудящихся у костров, – на вертелах запекались тушки обезьян, а в пальмовых листьях томилась свежевыловленная рыба. Он остановился у костра и заболтался с одной из тей, с которой когда-то давно недолго встречался. Она, смеясь над его шутками и очищая спелые фрукты, украдкой передавала ему кусок за куском. Так, чтобы никто больше не видел.

Немного утолив голод, Аллистер, дурачась, раскланялся и пошёл дальше к хижине.

Довольно потирая руки и ухмыляясь, он нырнул к себе под полог и тут же встал как вкопанный. На листьях, уже весьма помятых и пожухлых, лежала Лаура.

Почувствовав, как покрывается холодным потом, несмотря на жару, Аллистер открыл рот, чтобы отчитать наглую девчонку, но слова застряли у него в горле – присмотревшись, он увидел струйку крови, вытекающую из левого виска девушки, распахнутые от страха и недоумения глаза, свёрнутую в неестественном положении шею.

Аллистер застыл на месте, не в силах пошевелиться или закричать. Мысли волнами набегали в его сознании: «Кто это сделал? Почему здесь? Меня хотят подставить?»

И только на последний вопрос Аллистер знал ответ. Учитывая, что убийство произошло буквально за секунду до его прихода, не оставалось сомнений в том, что кто-то точил здоровенный зуб на него.

– Ал! Ал!

Аллистер в панике начал забрасывать ещё горячее тело Лауры слежавшимися листьями, стараясь не измазаться в её вязкой крови.

– Иду! Погоди! – заорал он что есть мочи и наконец выбежал из хижины. На его счастье, на улице начало смеркаться, поэтому его безумный взгляд укрылся от Дилана, переминавшегося с ноги на ногу у порога.

– Ты чего, Дил? А?

– Ты слышал, что сделал этот подонок Александр?

– Что? Кто?

– Кто, кто! Ты в себе вообще? Я говорю – меня уволили! Слышишь? – Дилан был так взволнован, что не замечал странного поведения своего бывшего напарника и друга, постоянно оглядывающегося по сторонам и нетерпеливо прыгающего на месте.

– Дилан, у меня сейчас нет времени, я…

– У тебя никогда нет времени! Только о себе и думаешь! – выплюнув это Аллистеру в лицо, Дилан развернулся и, пыхтя, убежал в сторону океана.

Аллистер стоял, не в силах сообразить, что ему делать. Если Лауру найдут у него в хижине, все подумают, что это он её убил. И неважно, что мотива у него не было, никто не будет разбираться.

Оглянувшись на костры, в свете которых хорошо были видны силуэты девушек, уже раскладывающих еду на больших настилах, и других жителей поселения, собирающихся к совместной трапезе, Аллистер решился.

Он нырнул под полог, откопал валяющиеся у дальней стены хижины лианы, служившие ему верёвками для просушки листьев для постели, и обмотал ими тело Лауры таким образом, чтобы оно всё было закрыто листьями. Связав девушку покрепче, он вырыл яму в полу у края хижины, ведущей прямо в лесную чащу, на данный момент скрытую от любопытных глаз вечерними тенями. Стараясь не завалить довольно неустойчивую конструкцию хижины, Аллистер, лёжа на животе, прополз через лаз наружу и огляделся. Рядом никого не было. Нырнув обратно в хижину до пояса, Аллистер схватил Лауру за ноги и вытащил казавшееся каменным тело. Пригибаясь и стараясь не попасться на глаза соплеменникам, Аллистер обвязал лианы вокруг талии и пополз в чащу леса, таща за собой бездыханный труп. Через несколько метров, убедившись в том, что за ним никто не идёт и его никто не видит, Аллистер выпрямился, перекинул девушку через плечо и кинулся к водопаду.

Отыскав у подножия достаточно острый камень, Аллистер развязал лианы и понёс тело Лауры в реку. Омыв девушку от песка, крови и кусков прилипших листьев, Аллистер вернулся на камни и уложил тело девушки так, что казалось, что она оступилась на тропе, ведущей наверх, и разбила голову. Оглядев получившуюся картину, Аллистер поморщился – кровь девушки успела свернуться, и камни под ней были абсолютно сухи. Никто не поверит, что она умерла именно здесь.

Приглядев неподалёку острый камень, Аллистер, стиснув зубы, сделал себе большой надрез на внутренней стороне бедра, стараясь не задеть артерии и не закричать от боли, и начал ждать, пока из него вытечет достаточно крови для того, чтобы люди поверили в устроенную им сцену.

Спустя несколько минут, перевязав себя листьями и лианами, молодой мужчина, пошатываясь, направился в сторону поселения.

Короткая набедренная повязка, закрывавшая ноги почти до середины бедра, надёжно скрывала самодельную повязку, и Аллистер, обойдя поселение с левой стороны, вышел к собравшимся за вечерней трапезой со стороны пляжа.

Несмотря на то что нога болела нестерпимо, Аллистер старался не хромать и не показывать виду, что почти теряет сознание от боли и потери крови. Пройдя к заставленным жареным мясом, рыбой, фруктами и лепёшками настилам, рядом с которыми были накиданы свежие листья, он понял, что забыл убрать следы у хижины, оставленные телом, которое он недавно волок по лесу.

Оглядевшись по сторонам, Аллистер заприметил Дилана и подсел к нему с невозмутимым видом. Его теперь уже бывший напарник, мельком взглянув на друга детства, надул губы и отвернулся, однако не посмел выказать своего недовольства или пересесть на другое место.

Аллистер схватил большой кусок мяса и вцепился в него зубами, размышляя о том, как лучше побыстрее уйти отсюда. Еда не лезла ему в горло, но он не мог иначе – молодой охранник, отказывающийся от еды, вызовет подозрения у собравшихся.

С набитым ртом Аллистер начал шутить с женой Дилана, сидящей по другую руку, не обращая внимания на то, что его бывшему напарнику это неприятно.

– Эй, прекрати, – не выдержал наконец Дилан и ткнул Аллистера в больное бедро.

Чуть не взвыв от боли, Аллистер зажмурился, стараясь сдержать подступившую рвоту.

– Извини, – процедил он сквозь зубы и, переведя дух, решил завязать разговор. – Ты что-то говорил о том, что тебя уволили? Что случилось?

– Да откуда мне знать, – отмахнулся Дилан. – Алекс ничего не объяснил. Не работаешь с завтрашнего дня – и точка.

– Козёл этот Алекс. Хочешь, я поговорю с ним?

– Да не, я слышал, что ты у него на плохом счету… – Дилан понял, что проговорился о своём доносе, и замолчал.

– А, пофиг. Побесится и перестанет. И куда тебя направили?

– Я слышал, тебе тоже что-то будет за… за… – Дилан не желал менять тему, пытаясь задеть своего более удачливого напарника.

– Не тушуйся, Дил. Он мне рассказал о том, что ты донёс на меня за сегодняшнее. Я не в обиде, – Аллистер ткнул Дилана в бок и криво улыбнулся.

– Да? И что… как он тебя накажет?

– Не знаю, – Аллистер пожал плечами. – Может быть, поставит на другое место или отстранит на время.

– Или отправит дежурить в ночь, – пробормотал Дилан, подозрительно глядя на друга. – Ты же знал, что я донесу, да, Ал? Ты специально всё подстроил, чтобы тебя отправили в ночь?

Аллистер захохотал так громко, что на них начали оборачиваться соплеменники.

– У тебя мания преследования, Дил. Я ж тебе говорил, что плохо спал ночью. Поэтому уснул на посту. И как, скажи на милость, я мог знать, что меня поставят в ночь за такой проступок? А? Да я до сих пор не знаю, что придумал для меня этот сукин сын.

Дилан продолжал внимательно рассматривать выражение лица своего друга, пытаясь разглядеть его в свете костров.

Мужчины, которые успели поесть, взялись за барабаны и начали отстукивать нехитрый ритм. Девушки, хихикая, повскакивали с мест и начали крутить бёдрами и вырисовывать руками замысловатые фигуры, рассказывая своими движениями одним им ведомую историю.

Аллистер никогда не разбирался в смысле их танцев, но был не против посмотреть на фигуристых танцовщиц.

Засмотревшись на крутящих бёдрами девушек, он среди них узнал свою Хелену и, поймав её взгляд, улыбнулся, обнажив все тридцать два своих зуба. Хелена нахмурилась, задрала свой курносый нос и отвернулась.

Аллистер вздохнул. И за что она на него взъелась?

Покачав головой, он вновь повернулся к Дилану, теперь задумчиво смотрящего на Александра, занявшего место за одним из барабанов.

– Вы же дружите с детства, Ал. Не станешь же ты это отрицать?

– Прекрати, – резко прервал его Аллистер, которому надоели эти разговоры. – Ты несёшь чушь, пытаясь переложить свою вину за то, что донёс на друга детства, делая вид, что это я сам всё подстроил. Я, как настоящий друг, простил тебя, а ты продолжаешь упорствовать, делая меня какой-то сволочью. Скажи ещё, что это я подговорил Александра уволить тебя!

Аллистер подскочил с места и, скривившись от боли в правом бедре, быстрым шагом пошёл к своей хижине, делая вид, что слишком оскорблён, чтобы оставаться за одним столом с Диланом.

Оказавшись у входа в своё жилище, Аллистер оглянулся по сторонам, удостоверясь, что никто не идёт за ним следом и не смотрит в его сторону, и шмыгнул под полог.

Увиденное заставило его застыть на месте уже второй раз за день. В хижине была идеальная чистота – яма под задней стенкой закопана, пол застелен свежими листьями. Создавалось впечатление, что тело Лауры ему приснилось. Встряхнув головой, Аллистер выскочил наружу и обогнул хижину с правой стороны. То место, где он волок бездыханное тело девушки, было разровнено. Следов крови нигде не было видно, насколько можно судить, имея в своём распоряжении только свет луны. Кусты, примятые и местами поломанные, были взъерошены так, что никто никогда бы не догадался, что совсем недавно здесь волокли труп молодой девушки.

Задумчиво вернувшись в хижину, Аллистер опустился на лежак, сморщившись от боли. Бедро нестерпимо болело, мешая думать.

Кто-то из племени вёл какую-то странную игру, которую он не мог понять. Кто это мог быть?

Александр, обиженный дерзкими словами своего подчинённого и решивший отомстить ему по-своему, но потом испугавшийся того, что он наделал, и заметавший следы преступления?

Эй Джей, так волновавшийся за судьбу Аллистера сегодня днём и перепутавший девушек в полутьме хижины?

Дилан, желающий защитить честь своего друга перед Хеленой и расправившийся с нежданной гостьей?

Никто из этих людей не тянул ни на преступника, ни на спасителя.

Занятый своими мыслями, Аллистер не заметил, как полог хижины открылся и внутрь скользнула Хелена. Почувствовав ее присутствие, он резко обернулся и. увидев девушку, сидящую на корточках на краю лежака, выдохнул с облегчением.

– Хелена. Ты напугала меня.

– Извини. Ты рано ушёл. Я пришла проверить, не случилось ли чего.

– Не бери в голову, мы немного поспорили с Диланом, поэтому я ушёл.

– Ясно.

– Иди, развлекайся с другими. Я подойду попозже, и мы сможем прогуляться по берегу. Хочешь?

– Хочу.

Хелена внимательно смотрела на Аллистера, не двигаясь с места. Её лицо, лишь слегка подсвеченное светом луны, проникающим в ветряные отверстия, не выдавало никаких эмоций. Наконец, выдавив из себя улыбку, которую Аллистер скорее почувствовал, чем увидел, она выскользнула за полог так же тихо, как и вошла.

Аллистер вздохнул. Ему было непонятно, почему Хелена живёт с ним. Он не чувствовал от неё никакой нежности или любви. Но это, к слову сказать, и мешало ему бросить строптивую девушку – ему, всеобщему любимчику, хотелось добиться её обожания.

Он долго лежал и вглядывался в ночную мглу и пляшущие по стенам хижины блики от костра. Звуки барабанов становились всё громче – к ним добавились крики и песни его соплеменников – ежевечерний праздник был в самом разгаре. От свежих листьев сильно пахло травой, и это почему-то успокаивало.

Закрыв глаза, Аллистер вспоминал события сегодняшнего дня, размышляя о том, как мог он докатиться до такой жизни. Как он, всеобщий любимчик, мог попасть в такой переплёт – дочка одного из старейшин, которая могла стать его пропуском в совет, была убита. Убита в его собственной хижине. И убийца, может быть, показывая своё превосходство над Аллистером, помог ему замести следы.

Кто он? Друг или враг?

Сам не заметив как, Аллистер уснул.

***

– Ничего нет, – в пятый раз услышав отказ, Райан улыбнулся маленькому тщедушному старикашке, державшему мясную лавку, и отошёл к ближайшей скамейке. Было уже около десяти утра, а он всё никак не мог найти работу.

Райан достал свою маленькую записную книжку, куда записывал адреса компаний, когда-либо дававших ему возможности подработать, и повёл шершавым пальцем вниз по списку. Он уже был на стройке, на вокзале, в торговом центре, у хозяина мобильных туалетов, разбросанных по всему городу, и вот теперь ему отказали в мясной лавке. Дальше по списку у него было ещё несколько магазинчиков, которые Райан, поморщившись, пропустил, так как напротив их названий стоял грустный смайлик – значит, заплатили за его работу не очень хорошо либо вообще не заплатили.

Ниже торговых точек значилась угольная шахта, находящаяся в часе езды от города. Вздохнув, Райан поднялся и отправился к офису угольной компании.

Его встретила приветливая девушка лет двадцати. Она, улыбаясь, предложила ему сначала сесть и подождать, потом пройти в офис 212 для получения наряда.

– Имя.

– Райан Ричер.

– Ричер, Ричер… Вы у нас уже были, Ричер? – суровая сухощавая женщина посмотрела на него поверх узких очков в тонкой оправе.

– Да, я…

– Когда?

– Примерно полгода назад, я…

– Ясно, – отрезала дама и начала что-то быстро вбивать в компьютер. Через пять минут затарахтел принтер, и из него показался листочек. Женщина выдернула его из принтера и внимательно изучила, а потом кивнула, поставила свою подпись в левом верхнем углу и отдала наряд Райану. – В следующий раз приходите в шесть. Следующий автобус через 10 минут.

– Но я…

– Ах да, вы не можете. В шесть тридцать.

– Да, мэм.

Провожаемый суровым и сухим взглядом, Райан вышел из кабинета 212, кивнул приветливой девушке в холле и поспешил на автобус.

В небольшой 33-местный автобус набилось человек шестьдесят работников, так что Райан еле втиснулся в него и практически не мог дышать.

Водитель закрыл дверь, ограничив доступ и без того уже обжигающе горячего кислорода, и все шестьдесят работяг принялись усиленно потеть, источая тошнотворный запах немытых тел. Рядом с Райаном стоял низенький китаец, периодически отрыгивающий воздух с запахами чего-то острого и сладкого. Сзади Райана прижимал к китайцу огромный толстый мужик, чей пот уже через десять минут намочил его футболку, а ещё через пять минут начал капать Райану на спину.

Час пути показался Райану вечностью, и, когда автобус наконец-то прибыл на место, он с облегчением вывалился из тошнотворной душегубки, вдохнул полной грудью и сразу же закашлялся – в неподвижной кипящей массе воздуха висела угольная пыль.

– Эй, новички, сюда! Любите поспать? Тогда добро пожаловать в наш кошмарный сон, – мастер заржал и стал собирать их наряды.

Порывшись минут пять в бумагах, мастер принялся громко выкрикивать фамилии по алфавиту и объявлять, кто на какой участок направляется. Большинство были направлены в шахту с кирками и лопатами.

– Ричер, тебе повезло, засранец ты эдакий. Будешь работать на разгрузке.

– Спасибо, сэр, – Райан украдкой посмотрел вверх и подмигнул правым глазом.

Рабочие, получившие инвентарь, заторопились в шахту, а Райан прибился к компании мужиков в чёрных от угольной пыли комбинезонах, разгружающих добытый уголь. Сейчас они сидели в сторонке, курили и громко разговаривали, так как следующая партия ещё не пришла.

– Что, в первый раз? – к Райану подсел мужчина, настолько испачканный углём, что невозможно было разглядеть черты его лица и определить возраст. Однако по голосу Райан догадался, что ему минул как минимум пятый десяток.

– Нет, был тут около полугода назад.

– А я тут уже двадцать лет.

– Как так? – искренне удивился Райан. Среди меченых редко попадались люди, имеющие постоянную работу.

– Вот так. Мастер – мой старший сын. Он у меня учёный, окончил этот, как его… забыл.

– А мне показалось, что вы такой же, как я, – Райан приподнял плечо, указывая на свою метку.

– Такой же, – тихо засмеялся мужчина. – Просто угольная пыль въелась настолько, что уже не видать ничего. Мой прадед убил своего босса – сгоряча, понятное дело. Но кто же будет разбираться? Этот подонок изнасиловал мою прабабку, которая работала в той же фирме его секретаршей. Прадеда посадили и вкололи ему эту дрянь. Когда он вышел на свободу, жена дождалась его и родила сына, моего деда. Тому повезло – его полюбила немеченая девушка. Они сбежали вдвоём, родили моего отца, у которого пятна уже почти совсем не было. Моя мать тоже была чиста, так что у меня видно и того меньше. А сын мой совсем чистый получился лицом, только по ободу волос, если приглядеться, есть бледно-серая полоса. У его детей, дай Бог ему их заиметь когда-нибудь, совсем ничего не будет. Грех моего прадеда будет смыт.

– Как же ваш сын устроился на такую должность? Ведь он всё равно… меченый. Пусть и в четвёртом поколении.

– Дослужился. Начинал, как я, простым работягой. И начальство заметило его, отправило на учёбу. Считай, везло нам на добрых людей.

– Везло, это точно.

– А ты, чай, первое поколение?

– Да.

– Беда.

– Как посмотреть.

– Что так?

– Пока я видел хороших людей только среди себе подобных. Не могу ручаться за то, что, не будь у меня этой красоты на лице, ко мне относились бы иначе. Мне кажется, им, не меченым, тяжелее живётся, чем нам.

– Тяжелее? Такие, как мы, всю жизнь горбатятся на шахтах, стройках и других неблагодарных работах и подыхают, не дожив до шестидесяти лет. Наши дети и дети наших детей вынуждены терпеть лишения, издёвки и бедность. Мы всю свою жизнь расплачиваемся за грехи тех, кого никогда не видели. И кого ненавидим до одури. Мы, как звери, заперты за высоким забором без возможности что-либо поменять в своей жизни. Нас не просто изолировали – нас лишили шанса на жизнь, забрали нашу свободу и обрекли на существование. Как ты можешь этого не понимать?

– Мне непонятно, как вы можете не понимать, насколько вам повезло. Да, вам приходится возвращаться каждый день домой до десяти часов без возможности выйти куда-то. Вы жалуетесь на то, что у вас отняли свободу. А вы думаете, она есть у тех, кто живёт по ту сторону забора? Вы только представьте, в каком страхе они живут, боясь того, что однажды кто-то не вернётся домой за высокий железный забор и останется бродить по ночному городу. Я знаю тех, кто остаётся за забором. И я знаю, с их слов, что на ночных улицах царит абсолютная тишина. А теперь скажите мне – вы боитесь ходить вечером по городу? Боитесь тех, у кого на лицах отпечатаны истории их рода?

– Нет, но…

– И я не боюсь. А они боятся. Нас боятся. Это мы настоящие хозяева этого города. Подумайте об этом.

С этими словами Райан отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

– Знаешь, ты ещё слишком молод, чтобы понимать. И детей у тебя, судя по всему, нет. Когда ты один, тебе на всё плевать. Ты захотел и поехал работать на угольную шахту. А не захотел – не поехал. Ты можешь даже сдохнуть, чтобы закончить свои мучения. Но, когда у тебя есть те, о ком надо заботиться, это совсем другая история, сынок. Не понимай лишение свободы как заточение, но как отсутствие возможностей что-то поменять в этой жизни и почувствовать её саму, а не только эту угольную пыль.

Договорив, мужчина поднялся, похлопал Райана по плечу и пошёл с остальными работягами разгружать уголь.

Райан, достав из заднего кармана захваченные на всякий случай перчатки и респиратор, поспешил за ним следом.

Солнце начало клониться к закату, когда мастер оповестил об окончании смены.

Работники напихались обратно в маленький автобус и, уставшие, молчали всю дорогу. По приезде к офису им при выходе из автобуса раздали их отработанные наряды, и они дружной молчаливой толпой пошли за зарплатой.

Сложив пополам купюры, Райан вышел из офиса и присел рядом на бордюр.

– Эй, чего закис? – рядом с Райаном опустился мастер, сын того старика, с которым он разговаривал сегодня на шахте. – Ты хорошо отработал, не филонил, как некоторые. Хочешь, я выбью тебе постоянное место?

– Зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем тебе это?

– Мне незачем. Но я могу это устроить. Я видел, что ты сегодня разговаривал с моим отцом. Он сказал, что ты отличный парень, и я предложил ему то же, что и тебе сейчас, – выбить для тебя постоянное место работы. А он мне ответил, что ты не согласишься.

– Почему же ты решил спросить у меня? Твой отец часто ошибается?

Мастер задумался, рассматривая свои чёрные руки.

– Нет человека, который не ошибается. Может быть, ошибается он, предполагая, что ты откажешься, а может быть, ошибаешься ты, отказываясь. А может, ошибаюсь и я, предлагая тебе эту работу, хотя совсем тебя не знаю. Жизнь непредсказуема, не так ли?

– Для кого-то больше, для кого-то меньше.

– Ты интересный собеседник, Ричер. Меня зовут Мэт. Спроси меня тут, если передумаешь, – мастер протянул Райану руку, пожал его крепкую ладонь и, кивнув на прощание, подошёл к своему отцу, терпеливо ожидающему его у дверей офиса.

Райан посидел немного, смотря вслед удаляющимся отцу и сыну, о чём-то спорящим и смеющимся. На какой-то момент он подумал, что старик был прав – ему действительно было непонятно желание жить для кого-то ещё. И, скорее всего, у него не осталось надежды когда-либо это узнать.

Поднявшись и отряхнув пыльные джинсы, Райан спрятал перепачканные перчатки и респиратор в задний карман и медленно пошёл по знакомому маршруту.

Старик Хикэру сидел у задней двери, понурив голову. Увидев Райана, он помахал ему рукой и, тяжело поднявшись, скрылся в темноте своего ресторанчика. Вернувшись через десять минут, он протянул Райану миску с лапшой и вилку.

Несколько минут они сидели молча: Райан дул на горячий бульон, а Хикэру рассматривал носки своих ботинок.

– Ты молчишь, – наконец прервал молчание Райан.

– Ты тоже, – парировал японец. – Нам всем иногда есть о чём помолчать. Так ведь?

Райан кивнул с набитым ртом и принялся тщательно пережёвывать большой кусок мяса, попавшийся на вилку. Запив мясо обжигающим бульоном, Райан отставил миску в сторону.

– Мне кажется, тебе есть что сказать, старик.

– Ешь свою лапшу, Рай. Зачем тебе проблемы старого японца?

– Значит, проблемы всё-таки есть.

– А у кого их нет?

– Не юли, Хикэру.

– К сожалению, наплыв туристов бывает не каждый день, Рай. А Их аппетит растёт. Сегодня Они пришли и сказали, что моё спокойствие на следующий месяц стоит двойную плату, и то, что я отдал Им вчера, – это только половина. А мне нечем было заплатить, и один только Всевышний знает, что может случиться этой ночью. В прошлый раз Они ограничились погромом, но кто может поручиться за то, что в этот раз Они не вынесут всё из моего ресторана? Я человек не глупый и понимаю, что у Них нет резона лишать меня заработка, ведь только так я смогу платить Им, но кто может поручиться за то, что Они не глупы? С другой стороны, если Они отпустят меня, кто впредь будет Их бояться?

Райан молча ел успевшую остыть лапшу, смотря себе под ноги. Хикэру уже давно замолчал, а ему все еще не пришло в голову, что можно ответить.

– Кто Они, Хикэру?

– Я не скажу тебе, Рай, – старик засмеялся и покачал головой. – Да ты, скорее всего, догадываешься.

– Ты что, боишься меня?

– Я не тебя боюсь, а за тебя. Ты ещё молод, и тебе может показаться, что существует способ изменить порядок вещей. Но это не так. С некоторыми вещами нужно просто смириться.

– Посмотри на меня, старик. Посмотри внимательно. Видишь эту метку на моём лице? Ты и правда думаешь, что я не знаю о том, что в этом мире ничего не меняется?

– Правда твоя, Рай.

– Кто Они, Хикэру?

– Я не скажу тебе, Рай, – прошептал японец.

Райан посмотрел на Хикэру, допил остатки бульона из тарелки, поставил её рядом с собой на бордюр и затих.