Читать книгу Рент. Колледж Попаданцев - Ксения TakifuguKs - Страница 1

Инициация

Небо, как хоровод цепей. Колыхаются цепи, перетирают плоть грешников. Двигаются цепи в разных направлениях. Всех перетирают и все. Кости. Мышцы. Крики. И терка эта величиной с небо. Она многомерна, а рваные отверстия ее – настоящие черные дыры, куда втягивает, словно в зыбучий туман. А тучи, острые и кровавые, как плотный, плотоядный пар заволакивают это небо боли. Мечи висят повсюду… свисают с плотных, ороговелых туч, ужасающих воображение. Здесь невыносимо! Здесь ужасно! Пепел тел разрывается болью! О, как болит пепел? Лучше не знать! Это хуже смерти! Смерть вообще – это просто слово! Просторы здешнего пепла – это как тысяча смертей одновременно в одном теле!

– Ты не знаешь? Но ты знала. Ты скоро узнаешь еще больше! Как миллион, как миллиард смертей одновременно – тебе одной. Так болит пепел. Я не справилась, и мне очень больно… – молвит голос Веры.

Он вещает откуда-то сверху. Из глубины этого отвратительного неба мечей, цепей, дыр и крови.

– Где ты? – кричит бессознательное «я», но в тот же миг понимание – здесь нет звуков.

Никогда не было. Никаких звуков, кроме задушенных криков, кряхтения, хлюпанья.

Бессознательное «я» понимает, что слышит акустику лишь в собственной голове, которая будто стала полой бочкой. Вверху накапливается кровь, словно концентрируется, собирается в толстое покрывало… сверкая атрибутикой казни, бижутерией боли.

– Я здесь. Я везде. В каждой частице, которую ты даже не видишь. Я всюду! Мы все здесь! Все, кто умер так, как я… – небо наливается красным.

Кровь, как материя. Как плащ. Бессознательное «я» дрожит. Чувствует страх пронизывающий все естество…

– Мы разбиты на эти частицы. Частицы, которые уже не соберутся… только Он может материализоваться здесь. Выкристаллизовывается из частиц, из нас, за счет нас… – небо стало плащом. Гигантским покрывалом.

Кровавый плащ-небо, тянущийся шлейфом, затягивая, прожевывая портретные судьбы, испепеляя частицы суицидальных костров – чудовищный шлейф дергается сводом. И, точно бумага, мнется в кровавых складках. И чертит силуэт вдали – титанических размеров фигуру. Похожую на человеческую. Она зависает где-то посреди невесомости и удаляется, волоча за собой изломанный шлейф небес.

– Он не увидит тебя, не бойся! Он чувствует лишь тех, кто принадлежит этому миру…

– Мне страшно, Вера! – бессознательное «я» понимает, что не дышит. – Но не за себя. За тебя.

Ком скапливается в горле, ведь бессознательное «я» еще помнит, каково это – обладать телом, глотать или дышать. Неизъяснимое, неописуемое ощущение ужаса. Ужаса внутри. И снаружи. Ужаса, как всеобъемлющего пространства. В силуэте, на котором неразличимы ни руки, ни ноги, ни, тем более – лицо. От него веет вселенским первобытным страхом человечества. Страх небытия вобрала в себя эта хтоническая фигура. Он? Нет. Оно! Кто оно? Слияние всех земных болей?

– Не бойся, глупая, это то, зачем я здесь. Скоро я забуду людскую речь. Воспоминания сотрутся… Скоро стану частью целого. Я уже не боюсь…

– Кто тебя убил?

– О… я сама убила себя, насколько ты помнишь…

– Я отказываюсь это принять! Это сделал Он? – бессознательное «я» ощущает зрение. Взор отныне прикован к Нему, Его небу крови.

– Забыла, значит? – спрашивает голос Веры. – Напомню…

Складки кровяного плаща, как артерии углубляются под кожу, рассасываются. Плач и стенания переливаются в трещотку птичьего пения. Теперь бессознательное «я» идет по лужайке, зеленой, испаряющей зной. Справа от лужайки – набережная, слева – посадка и съезд на загородную дорогу. Роща впереди старая, мрачноватая. Девичьи ноги в белых кроссовках ступают в направлении той рощицы. Чья-то фигура на самом высоком дубе становится вполне узнаваемой.