Читать книгу Демон - Ксения Ветер - Страница 1

Впервые за долгое время у них появилась надежда.

Марго дожидается заветных шести часов на циферблате и сохраняет файлы в компьютере.

Радостное предвкушение наполняет её вместе с затаившимся, липким страхом.

Ей нужно спешить домой, и каждая секунда рабочего дня посвящена нервозному, торопливому ожиданию. Дни кончаются слишком медленно и слишком быстро – давая выдохнуть, но не давая забыть.

Собираясь, она быстро прощается с коллегами – минимумом необходимых приличий. Когда-то у неё были неплохие отношения с ребятами из соседних отделов, но сейчас она едва различает дни. Марго с трудом может вспомнить что-то об их семьях и увлечениях, и при всем желании не сказала бы, кто во что бывает одет. Имена она еще помнит, слегка замирая перед обращениями.

Она еще успеет подружиться снова; с ними или с другими – позже.

Раньше они спрашивали, что случилось, почему так изменилась смешливая загорелая девчонка.

Потом перестали.

На улице моросит дождь, и Марго поплотнее запахивает старенький, давно вышедший из моды плащ. Ей нужен новый, как нужны новые сапоги и долгий, солнечный отпуск. Она пробирается к метро, перескакивая через лужи, и в который раз напоминает себе захватить зонт следующим утром. Это успокаивающая, лживая мысль, и сама она знает, что забудет о зонте значительно раньше утра.

Стук колес поезда в метро и суетливая толкотня на эскалаторе убаюкивают её, даруя ватное, сонное чувство – тоже обманное, не сулящее долгожданного отдыха. Ей нельзя засыпать.

Маршрут знаком настолько, что Марго, наверное, могла бы добраться обратно с отсутствующими глазами – если бы кто-то ей выколол глаза. Она поднимается из метро, доходит до своей остановки и узнает троллейбус по грузным движениям и привычному звону рельс даже больше, чем по цифрам на его окне.

Единственный, не сменившийся новым из всех маршрутов на её улице.

Время в троллейбусе исчезает, сожранное мелькающим пейзажем в покрытым каплями стекле – так же, как время в метро и время на работе. Тягучее и стремительное одновременно, и Марго прикрывает глаза, вслушиваясь в перезвон проводов, разговоры людей и мелодию, звучащую из наушника парнишки рядом.

Это время похоже на сон, короткую передышку перед настоящей жизнью.

Марго быстро доходит до дома, грузно поднимает по лестнице и медленно, осторожно поворачивает ключ в замочной скважине. Входя в дом, она инстинктивно жмурится – всегда, хотя знает – обычно он просыпается позже.

Он еще спит, небрежно накрывшись пледом, и, значит, у неё ещё есть время.

Марго старается не шуметь, и у её шагов привычно мягкая, боязливая поступь.

Живот урчит, требуя ужин, ноги гудят от въевшейся в кожу усталости, но у Марго есть другое, самое важное дело. Ей приходится делать всё в полутьме, чтобы не разбудить его резким светом.

Привычно она пробирается на кухню, достает из тайника необходимое и расставляет на полу у дивана. В её тайнике спрятан сосуд, стерильные салфетки, трубка и шприц. Марго вздыхает, закатывает рукав водолазки и выполняет знакомый ритуал – ставший такой же обыденностью, как дорога до дома или мытье посуды.

Она сцеживает лекарство по капле, день ото дня, но в полутьме ей сложно разобрать – видна ли разница. Голова кружится, грозя обернуться обмороком, и Марго дышит осторожно – вбирая побольше кислорода. Нужно будет поесть после, выпить сладкого чая, а лучше – красного вина, и Марго заставляет себя думать о хорошем, чтобы пережить ночь.

Лекарство важнее всего. Осталось продержаться всего две недели.

Закончив с лекарством, Марго прячет обратно сосуд, инструменты и закрывает защитный круг.

Он ни в коем случае не должен найти его раньше срока.

После она торопливо варит и проглатывает макароны – самое простое и быстрое, единственное, на что у нее остаются силы, запускает стирку, прибирается на кухне и ждет.

Она знает, что он проснулся, не оборачиваясь и не слыша шагов.

Сквозь одежду, кожей, Марго чувствует его жадный взгляд, скользящий по её нескладной фигуре. От этого взгляда руки покрываются мурашками, холод бежит по позвонкам и что-то сжимается в грудной клетке. Её время окончено.

Он подходит к ней сзади, неспешно, еще сонно, и Марго чувствует его руки на своей талии.

– Здравствуй, – говорит она тихо, не зная, чем обернется движение.

Его руки гладят её, убаюкивая касаниями, и Марго осторожно сглатывает, стараясь не вызвать злости. На глаза наворачиваются слезы, и она моргает долго, сдерживая глупый порыв. Когда Марго открывает глаза, он уже стоит перед ней и держит её лицо в ладонях.

Его ладонь шершавая и прохладная – снимающая усталость после долгого дня.

Столь редкая ласка ломает её, Марго закрывает глаза опять, жмурясь – и больше не может смотреть. Он приводит её в чувство хлесткой, короткой пощечиной – сметая сомнения – и Марго напряженно улыбается, открывая глаза. Любимый смотрит на неё сверху вниз, придерживая за подбородок, и рассматривает – словно впервые в жизни, заново, диковинное, уродливое животное. Он злится, когда на лице её нет улыбки.

– Здравствуй, моя глупышка, – он говорит ей,

Улыбка Марго мягчеет, становясь из натянутой – мягкой.

Каждый раз, когда он говорит так, она верит,

Их еще можно спасти.

***

Когда-то она была привлекательной девушкой, потом – привлекательной женщиной, и в их доме по-прежнему не завешаны зеркала, но Марго не может вспомнить, как выглядела этим утром.

На работе она всё время забывает посмотреть.

Одежду Марго теперь выбирает первую, подвернувшуюся под руку, наскоро моется и завязывает в хвост волосы. Иногда она вспоминает о макияже, но никак не может вспомнить, где хранила косметику. Найти не выходит, и у Марго нет времени и сил думать об этом больше нескольких минут.

Она отвыкла, что на неё обращают внимание, и вздрагивает, когда у лифта обращаются к ней.

Коллега из соседнего отдела – Марго теряет несколько секунд, вспоминая его имя – Леша, стоит рядом, и двери лифта предательски закрыты. Они оба собираются вниз.

– Может, довезу тебя до метро? – предлагает Леша. – Погода нелетная.

– При чем здесь полеты?

Лифт открывается, внутри нет коллег с других этажей. Леша заходит в кабину, и Марго не находит причины, чтобы не поехать с ним. Надо поблагодарить его, но Марго не чувствует в себе сил для благодарности, только злость и страх и немного сдержанности, чтобы не пытаться выбраться из лифта и не кричать. Леша делает шаг ближе и делает движение, пытаясь забрать набитый рюкзак.

– Разве ты не ведьма? – он спрашивает с улыбкой.

Всего лишь глупый комплимент, но Марго инстинктивно отшатывается, крепче прижимая к себе рюкзак. Для лекарства нужно еще несколько ингредиентов, и нет ничего важнее лекарства.

Леша смотрит на неё удивленно, но убирает руки.

– Мне не нужна твоя помощь, – отвечает она быстро.

Излишне грубо, излишне резко, и когда-то – раньше – ей было бы неудобно перед парнем, который просто пытался помочь; может, быть милым; может, посчитавший её привлекательной – единственный за очень долгое время.

Едва лифт останавливается, Марго выскакивает из него и несется к выходу, не прощаясь.

Она почти бежит всю дорогу до метро, заскакивает в вагон, и только там позволяет себе перевести дыхание. Ей приходится дышать глубже, успокаивая подскочившее сердце. Вымокшие волосы липнут к лицу, капли покрывают одежду, но Марго не спешит оттряхивать влагу.

Дождь даже на руку ей сейчас.

Любимый мог бы учуять чужой запах.

***

Она звонит им с работы, давно не решаясь дома брать телефон.

Дома он слушает её разговоры; проверяет все прошлые звонки в телефоне, все сообщения, все контакты, и, даже понимая разумом, что вряд ли он сможет взять без неё выписку с номера, она не смеет рискнуть. Если он попросит её отчитаться,  если прикажет – она не сможет ослушаться.

Номер она помнит наизусть, на всякий случай не оставляя записей.

Никто не запрещает им звонить с рабочего телефона, но Марго всё равно предпочла бы дождаться, пока уйдут остальные коллеги, чтобы поговорить с Вадимом наедине. Иногда она мечтает об этом в обед и когда тянется к телефонной трубке – но редко ей удается остаться одной в кабинете, и приходится говорить сдержанно. Она не может задерживаться ни минуты.

Трубку берет мама и тяжело вздыхает, услышав неловкое молчание.

Марго звонит им не часто, раз или два в месяц – она не может вспомнить, когда был последний. Кажется, еще было лето, и не было серого, моросящего дождя.

– Привет, – говорит Марго в трубку сипло, так и не научившаяся подбирать слова.

Когда-то она обожала часами болтать по телефону.

Мать узнает её по голосу, до голоса, с первого слова – мама, научившая говорить слова.

– Жива? – спрашивает мама скупо, с иронией.

Как будто всерьез сомневалась в ответе.

– Конечно. Я полном порядке, – отвечает Марго, и сама верит. – Расскажи лучше о вас?

Мама не любит, когда она звонит, но и любит тоже – противоречивым чувством, не забывая даже о самой блудной дочери. Даже если предпочла бы забыть.

– Нечего рассказывать, – отрезает мать коротко.

Марго её не винит.

Ей стоило огромного труда оставить матери сына, и та приняла его без вопросов. Она не спросила, как долго останется с ней Вадим и не спросила почему – зная и не зная ответы. Мать живет с сыном вдвоем, как жила когда-то с Марго, вот только с тех пор прошло тридцать лет, и её не пощадил возраст.

Марго ловит себя на мысли, что давно уже не имеет понятия, чем занята её мать.

Кажется, она подрабатывала, но в последний раз они говорили об этом много лет назад, и Марго, как ни старается, не может вспомнить – даже сколько лет сейчас её матери. За последние два года они не виделись ни разу.

– Расскажи, как ты? На пенсии? Всего хватает?

Вопрос нелеп, но к счастью никто в кабинете не слушает её разговор.

Она непременно наверстает всё – позже, после того, как создаст лекарство.

Мать хмыкает в трубку и даже не удостаивает её ответом.

Марго может её понять.