Читать книгу Дуглас - Л. Дж. Бэзил - Страница 1

Свеча взметнулась. Дверь открылась.

Изба полсветом озарилась;

Сквозь щели хладный ветр пошел.

В неясном свете лавки, стол,

Стены бревенчатой начало —

Все стало им освещено;

Неверное одно окно,

Куда свой сумрак ночь являла,

Скрипеть, как дьявол, принялось.

И что же в свете том нашлось?

Людей с десяток. Посредине —

Стул, стол. На этой благостыне

Гора оружий тихий звон

Разносит, как загробный стон.

Вдоль стен – фигуры в одеяньях.

Дороги дальней тяжкий знак —

Усталость в их видна чертах,

И сон невидимым лобзаньем

Дух некоторых превозмог.

А кто не спал, тот на порог

Взгляд изумленный устремил.

В углу, в тени густой стропил

Сидел их главный; он вослед

Поднялся, сбросив рваный плед,

Которым плечи прикрывал.

Высок и строен, он стоял

В одежде воинской простой.

Он ждал, когда в приют глухой,

Жилищем изумясь таким,

Их гость ступил за часовым.

Вот приглушенный разговор:

«Я к вам, милорд». – «С каких же пор

Герольд шатается в лесах?

А свита где?» – «Там, на холмах,

За четверть мили, за рекой.

Но все забудьте. Здесь я свой,

Я в безопасности, ведь так?»

Он смех услышал: «Вот чудак!

Ведь ты из Франции, ты здесь

Давно уж не был?» – «Так и есть.

Я весть везу, я не один.

Я к вам проездом, господин».

«Ну что ж, послушаем гонца».

Герольд поднялся, но рука

Как камнем усадила вновь:

«Потише. Не мути здесь кровь

И души молодцев моих.

Давно полночный час затих,

И бой нам предстоит с зарей.

Про что, герольд, рассказ же твой?»

«Милорд, рассказ про Эсплешен».

Главарь вскочил. Унынья плен

С него как плащ ночной упал.

«Про Эсплешен?! – он чуть сказал. —

Мой милый, весть из-под Турне?»

«Из Фландрии, – и как в огне

Герольд поднялся. – Человек

Не видел то, что я вовек

Забыть не в силах. Я считал,

Что много на земле видал.

Я видел битвы под Камбре.

В Эклюзе на залива дне

Английский Лев суда топил —

Я на французском судне был

И без доспеха выплыть смог.

Но, господин, мой лен в залог —

Картины я не зрел иной,

Чем та, как над Л’Эско волной,

В прохладной свежести долин,

Два лагеря один в один

Снимались. Брали кладь, шатры,

Валили толстые шесты,

И войска становились в строй.

И помню я, рядом со мной

В толпе француз старик стоял

И, шапку сняв, он мне сказал:

«Вглядися в этот шум и звон.

Ты, сын мой, смену зришь времен!»

«Так снялся лагерь под Турне?

Иль город взят при ясном дне?»

«Нет, город ныне цел стоит.

А войск туда пришедших щит

Уже распался по домам,

И каждый в край родимый сам

С своею частию спешит.

Как уезжал я в ночи вид,

Из Ипра ополченья шли.

Брабандцы ж первые ушли

В тот день, как сложен договор».

«Так значит – мир! С каких же пор?!»

«Уж двадцать дней», – герольд сказал

И свиток главарю отдал.

«В часовне писан договор».

«Кто был там?» – «Весь французский двор:

Епископ Льежский, Ян Слепой,

Брат короля и, гнан толпой,

Людовик Фландрский, и она…»

«Да кто?..» – «Графиня Валуа,

Мать графа юного Эно».

«Понять мне это мудрено!

Что женщине вдруг делать там?»

«Милорд, да все ее делам

Мир долгожданный заключен.

Лишь с рыцарем одним вдвоем

Она собрала всех господ.

И каждого из них вразброд,

Моля, просила уступить.

Но мне, милорд, ли говорить!

Епископ Линкольнский в слезах

Ей там внимал. А наш Маркграф..,

Брабантский герцог, Жан Эно,

И герцог Гельдернский Рено…

Ну, словом, весь британский цвет

Графине вдовствующей в ответ

Не мог и слова произнесть.

Три дня мы ждали мирну весть,

И наконец, под вечер, в стан

Приехал Арманьяк граф Жан,

Сошел с коня и нам сказал:

«Ну, господа, вам мир настал.

Заутра мирный договор

Писать мы будем». С этих пор

Я послан как герольд сюда

Сказать, что кончена война».

В молчании главарь внимал.

Герольд хвастливый тут же ждал

Себе геройской похвалы,

А, между тем, слова свои

Он говорил средь страшных бед.

И вот, что слышит он в ответ:

«Герольд, за весть благодарю.

Тебя я щедро одарю

За мирный договор такой, —

Он снял кольцо, – возьми, друг мой.

Во Франции, я знаю сам,

Жизнь дорога, чем по лесам

Нашей Шотландии родной.

Вези свой свиток дорогой,

Его Стюарту покажи,

А мне, мой друг, еще скажи,

Поведай мне, что наш король?»

«Давид Шотландский?» – «Да, герольд.

Его ты видел?» – «Да, видал.

В Бувине, помню, он стоял

С Филиппом грозным Валуа.

Как ехал я, его слуга

Зашел случай ко мне в шатер.

Бедняга, хоть как уж хитер,

Сказал: король наш будет здесь».

«Давид? Когда?» – «Ну, ваша честь,

Того не знаю. Но сужу —

Довольно скоро. Я гляжу,

Как в Англии стоят дела.

Там тоже все ждут короля».

Вина был кубок вслед распит.

Затем, приняв невинный вид,

Герольд к хозяину подсел.

«Милорд, монах из местных сел

Сказал мне тихо, что вы здесь.

И… верь не верь, а ваша честь

Вдруг в этой хижине глухой…

Что делать вам, лорд молодой,

Среди чертей этих крестьян?

Вы знатны, а, гляди, ваш стан

Во плащ убогий облачен.

Где ваш доспех, чеканный звон…

Где свита? Вы – друг короля.

Богатство, знатная семья…»

«Семья… – главарь его прервал

И рассмеялся. – Ты ль не знал!

Моя семья в могилах спит.

Под Халидоном холм стоит,

Там все, кто род венчали мой,

Одной присыпаны землей.

Друг короля? Да, он мой друг.

Я с ним всю жизнь делил досуг,

Я с ним над Сеною играл,

Как Эдуард здесь воевал,

Хватая замки тут и там.

До роскоши, ты знаешь сам,

Шотландец к злату не привык.

А мой камзол убог и дик

Так, как убога цель моя.

Ты хочешь знать, про что она?

Зачем все бросил и сюда

Приехал из Гаскони я?»

Тут он поднялся. Заходил.

Испуган гость за ним следил

И слушал, сжавшись, тихий смех.

Проснулись воины. Изо всех

Один поднялся головой,

Но ночь своею дремотой

Отяжелила тяжесть век.

Он снова сел и ночи бег

Чрез миг уже во снах внимал.

А лорд меж тем меж них стоял,

И слушал ихний тихий сон

И наконец промолвил он:

«Зачем я здесь? Моя судьба

Моим рукам предрешена.

Лишь я один свершить могу,

Что в околдованном кругу

Меня водило столько лет.

Я, видишь, дал себе обет

Враз разобраться здесь во всем.

И думал, время – божий гром —

Над мною чуть повременит.

Но нет. Уже мой Рок спешит —

Давид, мой царь, плывет домой.

Давид, помедли, Рок рукой

Меня на мщенье обратит.

Боюсь, здесь будет долг забыт,

И справедливости в ответ

Убийства я представлю бред.

Молюсь я только об одном,

Чтоб ошибался я во всем».

«Но в чем?» – пролепетал герольд.

В ответ лишь взгляд. Затем лорд вскользь

Слугу из спутников поднял.

«Проводишь, Ричард?» – он сказал

И гостю следом своему

Он руку подал, как врагу.

«Прощайте, добрый господин.

Пусть Бог вам будет властелин

На всем пути стези своей.

Берите больше-ка людей

И едьте чрез леса на Перт.

Здесь каждый житель дал обет

Шотландии несчастной пядь

К себе обратно отобрать,

И всюду с тем идет война.

Ведь многие тут города

В руках еще у англичан.

Но, вижу, вы на север, в стан,

Скорей приедете, чем я.

Стюарта встретите – тогда

Скажите: Дуглас здесь, и свой

Приехал он вернуть покой».

Уехал гость. Закрылась дверь.

Что ожидает их теперь?

Какому тайному врагу

Они вручат свою судьбу?

Какое дело им свершить?

Но нет, читатель, что таить —

Все дело их – забытый прах,

И мщенье лишь у всех в устах.

Тут съехалися два врага.

За каждым – воинов гурьба,

И, целью сведены одной,

Они принять готовы бой.

Все – родичи из ближних мест.

Шотландцы, что живя окрест,

В тот вечер собралися тут.

Собраться был нелегкий труд,

Ведь каждый – воин на лицо,

И горцев строгое кольцо

И мягкий, гордый лик южан

Друг другу были как таран.

Но тихо все себя вели.

Ведь ныне, в час вечерней мглы,

Среди осенних холодов,

Здесь, в шуме моря и лесов

Решался их великий час,

И был его священным глас!

Вошел из первых человек.

Высок и смугл. Одет в доспех,

Из легких, впрочем. Из таких,

Что лишь в кольчуге быть для них.

Имел с собой короткий меч.

Не рыцарский – для страшных сеч,

Что разрубить бы мог коня, —

Нет, легкая его броня

Его мечу была под стать —

Мечом мог юноша играть.

То был прямой шотландский меч.

Хозяин мог его обречь

Ржаветь в доспехах. Но сумел

Он так его для ратных дел

В оружие грозное сковать,

Что все тот меч боялись брать.

Он был не стар еще, красив.

Мужчина. Взгляд его, пытлив,

По лицам как бы вскользь скользил,

О, сколько взгляд тот говорил.

Он страстью бешеной пылал,

Он то горел, то потухал,

Желанья силясь подавить.

И каждый, кто его словить

Как ненароком вдруг умел,

Он видел ясно – жив и смел,

Честолюбив и страшных сил

Его владелец полон был.

Зашел он прямо, не таясь.

Как будто знал, что здесь пропасть

Он может, все же он зашел.

А с ним людей бесстрашных дол,

Головорезов, как и он.

Одетых будто бы в урон,

Но все в кольчугах под плащом,

И каждый среди них с мечом.

Ему навстречу Дуглас встал.

Смолчали оба – каждый знал,

Что дело надо провести,

А счеты лишь потом свести.

Пришедший свечку засветил.

На стол затем же положил

Он карту, что принес с собой.

Его противник молодой

За этим молча наблюдал.

Пришедших с тем людей навал

Расположился по углам.

Стояли воины тут и там,

К столу бояся подступить.

Уставши гнев и злость таить,

Ночной сраженны темнотой,

Враги мирились меж собой.

«Я видел здесь людей, в лесу, —

Сказал пришедший, – на беду,

Я чувствую, пришельцы тут.

Но говорят (лишь коль не лгут) —

Шотландцы это. За рекой

Отряд их видел я большой,

Как возвращался сам сюда».

«То, дядя, нам почти родня,

Главарь их был сейчас со мной,

И королевский их конвой».

«Король?» – «Их сам Давид послал».

Пришедший рыцарь взгляд поднял:

«Давид Шотландский? Что ж, не лгут.

Так, значит, мир они везут».

«Мир в Эсплешене заключен».

Поднялся шум со всех сторон —

Вся хижина была полна,

И каждый слышал те слова,

А рыцарь слышал лучше всех.

Он выпрямился, и доспех

При свете пламенном блеснул.

К мечу он руку протянул,

Но тут опомнился как раз.

Напротив Дуглас в этот час

Стоял и взгляда не сводил,

И взгляд его столь страшен был,

Что если б кто-то посмотрел,

Меж ними б бой уже кипел,

Но вестью был охвачен зал.

И Дуглас, хоть дрожа стоял,

Забытый бешеной толпой,

Он овладел в тот миг собой

И отвернулся. Меч достал

И, выйдя всех вперед, сказал:

«Друзья – и братья и враги

(Делить вас не с моей руки),

Теперь же замолчите все.

Сказать два слова нужно мне,

А также вашему вождю.

Но прежде… прежде я скажу:

Во Франции объявлен мир».

«Надолго ль?» – кто-то вдруг спросил.

«Крестителя до Рождества».

«Всего на год? Одни слова!»

«Нет. Битв всех остановлен ряд.

Теперь, герольды говорят,

Уж и Шотландии черед».

«Что это значит?» – «Наш поход

И все в округе, что идут —

Для них уже лишь божий суд,

И воевать нам всем зарок».

Поднялся шум. Кто за порог

Уже и ногу протянул,

Кто вынул меч, кого толкнул

В толчее будто бы другой,

И возмущенье над толпой

Грозою начало темнеть.

Встал рыцарь близ дверей, и деть

Свой гнев теперь никто не мог.

«Да это просто же листок!»

«Нет, это грамота, старик.

Теперь Парламент наш велик

Издаст приказ – не воевать,

Все замки Англии отдать,

Сложить оружие стране —

Ведь мы в французской стороне».

«Молчи же, Том! – Дуглас сказал.

Румянец гнева запылал

В его обветренном лице. —

Парламент в Перте при гонце

Объявит мир и всем покой.

Конец! Да здравствует король!»

Мечи согласно поднялись.

И взгляды всех перевелись

На рыцаря, что не спеша,

Спокойно слушая врага,

Стоял и взор переводил,

И лиц он тайно не судил,

Открыто он на них смотрел.

Как будто знал средь ихних дел

Он их отчаяние и гнев.

И молвил после на распев:

«Здесь Марка в Джедбургском лесу.

И как Хранитель я несу

Свой долг – оберегать весь Твид.

Коль мир настал и бой забыт,

Проверить то немудрено.

Лорд прав: мы с ними заодно,

И ныне прекращаем бой».

«Что-что?» – «Молчать. Где мой конвой?

Дик, Джон и Ричард – вы со мной.

Гонца нагоним мы стрелой.

Они, ручаюсь, в Келсо путь

Надумают сейчас свернуть,

И мы уж утром будем там.

Потолковать по тем делам

Хочу теперь с герольдом я.

А вы оставьте все дела,

Людей добавьте на посты

И ждите праведной звезды.

С герольдом я поеду в Перт, —

Он обернулся: – Много лет, —

Помедлив, Дугласу сказал, —

Я рода Дугласова ждал.

Коль будет дело, то ему

Вы подсобите, как спрошу?

Тогда и счеты мы сведем».

«Посмотрим». – «Что ж. И я о том.

Пока свою храните честь,

А как мы свидимся – бог весть!»