Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры
Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
Оглавление
Л. И. Сараскина. Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры
Введение. «Как всё было на самом деле…»
Часть I
Глава 1. Проблема исторической подлинности в биографическом кинематографе
Достоверность и принцип историзма
Историческая наука и ее репутационные риски
Мифы и мифотворцы
Пути историка и дороги художника
Судьба документа: проверка на дорогах
Прикольное против подлинного, интересное вместо правдивого
Глава 2. Пушкинский миф в русской культуре: легенды, анекдоты, клише
Имя Пушкина в рекламах и вывесках
Пушкин – персонаж бардовской песни
Миф как признание в любви
Памятник Пушкину в Москве как победа пушкинского мифа
Парадоксы столетнего юбилея. Опыты десакрализации
Глава 3. Отечественный кинематограф в поисках живого Пушкина
Первый опыт экранной пушкинианы
Раннесоветский немой артефакт «Поэт и царь»
Первые опыты звукового кинематографа. Новая мифология
Музыкальная пушкиниана: персонажи «правильные» и «неправильные»
Мультипликационная трилогия: режиссерский шедевр
Современные сюжеты. «О Пушкине без Пушкина»
Двести лет с Пушкиным: заветный юбилей
Спасти Пушкина… от кинематографа?
Глава 4. Вокруг экранных «демонов». Лермонтов & Байрон
Лермонтов неизвестный, непознанный
Жизнь, полная тайн и загадок
Сакральное и профанное
Лорд Байрон и байронизм на англоязычном экране
Андре Моруа: коды биографических романов
Лабиринты готического кинематографа
Примечания
Глава 5. Лики Гоголя в художественном и документальном кинематографе
Художественная гоголиана: немая и звуковая
Лопухов, Консовский, Вицин, Лыков…
Гоголь собственной персоной: реальный и мнимый
Достоверна ли документальная гоголиана?
Тайны Гоголя на службе кинематографистов
«Гоголь жжот!»
Часть II
Глава 1. Все сбылось по Достоевскому? Ставрогин как предчувствие
«Распутинский цикл» в США
Странные, фантастические сближения
Фильм о Распутине Робера Оссейна, сыгравшего Раскольникова
Экранные лики и личины «святого старца»
Агония Г. Распутина и «Агония» Э. Климова: «уличные» версии
Когда плюсы и минусы меняются местами… Что остается?
Неисчезающая тайна: секретные документы и новая мифология
Глава 2. Достоевский в тисках байопика. На подступах к теме
Прикасаясь к великим именам…
Достоевский под издательским надзором
«Мертвый дом»: черно-белые осколки смыслов
Достоевский в свете политической целесообразности
Глава 3. Образ Достоевского в эпоху политических реабилитаций
Достоевский под конвоем партийных критиков
«Возвращение» Достоевского: 27 экранных минут
«Сложность и противоречивость» как помеха гениальности
Борьба советского театра за и против Достоевского
Роман «Идиот» и его неразрешимые вопросы
Первая оттепель: князь Мышкин на сценах русских театров
Князь Мышкин на советском экране: первое знакомство
Глава 4. Писатель и его город: взгляд из Европы
Генрих Бёлль – читатель Достоевского
Цензурная история фильма Бёлля: Бродский и Солженицын
Премьерный показ фильма Бёлля в России
Общественная дискуссия на «Ленфильме»
Россия и Европа: оптика Достоевского
Глава 5. Искусство эпизода: итоги пристального киночтения
Один драматический эпизод – и вся жизнь?
Замыслы и надежды Андрея Тарковского
Эва Шикульска в роли Аполлинарии Сусловой
Сюжет со стенографией: немного правды на полях густого вымысла
Евгения Симонова в роли Анны Сниткиной: искажения и подмены
Роман «Игрок»: подлинная и вымышленная истории любви
История «Игрока» в итальянском проекте Андрея Кончаловского
Часть III
Глава 1. Достоевский в документальном кинематографе. Историческая правда и авторское видение
Псевдодокумеитальное и псевдоправославиое «Возвращение Пророка»
Документальный телесериал «Жизнь и смерть Достоевского»
Игровая реконструкция в маске документального кино
Кинобиография с декларацией объективности
Достоевский в пространстве докудрамы
Глава 2. Были и небылицы сериала о «нехрестоматийном Достоевском»
Сценарий сериала: предварительная экспертиза
«Какая разница?» как главный художественный прием
Мания адюльтера, поиски компромата, тиски порока…
Водевильные решения любовных драм
Вымысел «безобидный», вымысел «безобразный»
Глава 3. Поэзия и правда: поэты перед портретом Достоевского
Витязь горестной фигуры… на носу литературы?
В плену осуждений и развенчаний
Владимир Набоков: поза неприятия
Поэтическая стихия как усилитель смыслов и споров
Достоевский – спасенный и воспетый
Глава 4. Федор Достоевский в плену обыденности и повседневности
Достоевский в проекте «Имя Россия»: за и против
Достоевский в проекте «Великие имена России»
Имя Достоевского на карте русских городов и зданий
Имя Достоевского на карте мира
Глава 5. Достоевский и его «Дневник писателя» в перспективе блогосферы. «Писатели на скорую руку»
Формат «Дневника писателя» глазами блогеров
Сэй-Сёнагон и ее «Записки у изголовья»
Дискуссия о первенстве: поиск претендентов
Блогосфера в ракурсе медиааналитики
Эпоха «Дневника писателя». Цензура и вольнодумство
Повествование «Дневника писателя»: тон и интонации
Долгий путь к сочинениям «От первого лица»
Дневники, которые не ведутся, но сочиняются
Заключение. Пока жив русский язык…
Отрывок из книги
Подлинность, как считают академические словари, – определяющий фактор ценности объекта культурного наследия. Понимание смысла подлинности играет фундаментальную роль во всех научных исследованиях по проблемам культурного наследия и определяется четырьмя основными параметрами: подлинность «материала» («субстанции»), подлинность «мастерства» исполнения, подлинность первоначального «замысла» (то есть подлинность «формы») и подлинность «окружения»1.
Данное определение имеет отношение, разумеется, к таким объектам культурного наследия, подлинность (оригинальность) которых устанавливается экспертным сообществом по заключению об отсутствии фальсификации, подделки; например: подлинность документа, подлинность картины или скульптуры, подлинность подписи и т. п.
.....
Слабый человек в кабинете следователя мог оговорить друга, коллегу, родственника, соседа – в корыстных целях или ради самозащиты. Из поединка, в котором зло жестко противостоит человеку, ему трудно, а может быть, и невозможно выйти победителем. Вопреки опасным иллюзиям, будто человек способен умереть героем, невзирая на все муки и страдания, Дж. Оруэлл утверждал: ни за что на свете ты не захочешь, чтобы усилилась боль. От боли хочешь только одного: чтобы она кончилась. Перед лицом боли нет героев. XX век, развеяв романтические представления о могуществе и неистребимости человеческого духа, сделал свой нерадостный вывод: зло способно подчинить человека до конца – как и боль. Нет сильных людей, есть слабый ток в установке с рычагом и шкалой над кроватью узника.
То же и с письмами: на письма как наиважнейший источник информации полагаться всецело невозможно: необходимо учитывать кому, когда и зачем написано письмо, какие цели преследовал пишущий, писал ли с полной откровенностью или с внутренней цензурой, хотел проинформировать или скорее дезинформировать адресата. То есть следует хорошо изучить личность пишущего и личность того, кому адресовано послание. Что открывает и что скрывает письмо – только такой подход может помочь использовать переписку как надежный источник сведений.
.....