Читать книгу Последний танец Деда Мороза - Л. Вайт - Страница 1

Аконит, или голубой лютик распространен в Европе, Азии и Северной Америке. Аконит растёт на влажных местах вдоль берегов рек и по обочинам дорог, а так же на богатых перегноем почвах и горных лугах. Крайне ядовитое растение, поэтому применение его в медицине недопустимо и опасно для жизни. Яд аконита сравнивают со знаменитым ядом кураре, всего 1/5 миллиграмма достаточно, чтобы вызвать тяжелое отравление. Смерть наступает от остановки дыхания.

Материал из Википедии – свободной энциклопедии

* * *

(Дачный участок недалеко от города.)

Мальчишка лет десяти в белой майке и коротких шортах бежал со всех ног, держа в руках маленького белого кролика. Голова кролика безвольно болталась при каждом шаге, но красные бусинки глаз остекленели и уже не двигались. Ребенок несся через сад в сторону дома, перепрыгивая через высокую траву, больно обжигая ноги о крапиву растущую повсюду. Стараясь сократить путь, он не выбирал дорогу, поэтому несколько раз падал, подымался, но, все равно, не выпускал свою странную ношу из рук. Наконец мальчик поднялся по ступенькам в дом, вошел во внутрь, и замер на месте.

Дом с участком и садом, в который забежал мальчик, был небольшим одноэтажным строением из фанеры и кирпича. Такие дачные дома как грибы росли вокруг городов и районных центров, во времена, когда советские предприятия и заводы раздавали землю своим отличившимся упорным трудом сотрудникам. В основном, это была земля в прилегающих к районным и областным центрам областях. Так возникали дачные кооперативы и садоводческие товарищества. Благодаря этому, довольные граждане, получившие заветные шесть или восемь соток, за неимением средств на полноценный отдых, проводили свободное от работы время, а так же выходные и отпуск, возделывая землю и выращивая овощи и фрукты для продажи и личного пользования. Дом, в который вбежал ребенок, как раз находился в таком дачном поселке. Он был с верандой и двумя комнатами. Веранда так же была и кухней, где на плите с газовым баллоном, можно было готовить еду, а в двух комнатах было достаточно места для отдыха трех-четырех человек. Мальчик прошел через веранду и остановился в комнате, где на старом диване раскинув руки, спал его отчим. Это был крупный лысый мужчина, в грязных спортивных штанах, и майке, плотно облегавшей большой обвисший живот. Рядом на столе валялась пустая бутылка водки, а на тарелках лежали остатки еды. Его лицо, красное от выпитого алкоголя, с большим мясистым носом и обвисшими щеками, обрамляла редкая щетина. На лбу выступили капли пота, голова откинулась назад. Он лежал, открыв рот, и ужасно храпел. От мужчины сильно несло перегаром, который ощущался даже на расстоянии. Мальчик тихо на цыпочках, прошел мимо спящего в следующую комнату, и осторожно прикрыл за собой дверь.

Соседняя комната, меньшая за предыдущую, служила спальней. В ней находилась металлическая кровать, со старым покрывалом, двухдверный шкаф, когда-то добротный и крепкий, с покосившимися от старости дверками и пара деревянных стульев. Единственное окно, занавешенное желтыми выгоревшими шторами, уныло глядело на мир через мутные стекла. У окна, запрокинув голову назад и вытирая носовым платком кровь, которая все текла из подпухшего носа, стояла женщина лет тридцати пяти. Ее густые вьющиеся волосы, растрепались, ситцевое платье было выпачкано пятнами крови, щека подпухла. Она старалась прикрыть щеку волосами, но все равно было заметно расплывающийся синяк. На полу возле нее лежал открытый коричневый чемодан с металлическими замками. Женщина, это была мать мальчика, взглянула на сына грустными глазами, и незаметно убрала от носа окровавленный платок. Если бы она не выглядела такой уставшей и замученной, ее можно было бы назвать красавицей. Но старое платье, стоптанные туфли на ногах и потухший взгляд сделали из нее старуху. Женщина постаралась, что бы ее малыш ничего не заметил, быстро вытерла навернувшиеся слезы, закрыла и задвинула чемодан под кровать, и улыбаясь подошла к сыну. Для нее он был смыслом жизни, ради него она готова была вытерпеть все, только бы ее ребенок ни в чем не нуждался. Женщина обняла и ласково посмотрела ему в глаза.

– Что случилось, дорогой, что с кроликом, почему ты плачешь? Ты голоден?

– Мама, посмотри, что с ним? Он ел траву, потом упал и все, больше не шевелиться, он умер, да?

Мама осторожно взяла из рук сына еще теплое тельце кролика и положила на кровать. Внимательно осмотрела его, потом достала из шкафа старое кухонное полотенце и завернула кролика.

– Твой кролик уже не живой. Только давай договоримся, без истерик. Так уж случилось. Сейчас мы его похороним, все-таки он был твоим другом. Пойдем, покажешь, чем ты его кормил. Договорились?

Мальчик всхлипнул, стараясь сдержать слезы, кивнул головой и тихо, чтобы не потревожить отчима, вышел на улицу следом за матерью. Они обошли дом, направляясь по вытоптанной в высокой траве дорожке вглубь дачного участка, в самый конец, где у покошенного забора, напротив деревянного туалета, стояли старые кроличьи клетки.

На дворе было лето, конец августа, ярко светило солнце, и только легкий ветерок нарушал полуденный зной, качая деревья в саду. В прозрачном воздухе пахло нагретой землей, травами, растущими вокруг дома, яблоками, а еще иногда ко всем запахам, прибавлялся запах ила или стоячей воды, от небольшого озера неподалеку. Ветер играл в ветках деревьев, и от его порывов с яблонь в высокую траву падали небольшие светло-зеленые яблоки. Яблоневых деревьев было больше всего в саду, а еще две груши и одна слива. Но сейчас, в августе с яблонь падали ранние яблоки, их было много на земле, их никто не собирал. Над ними жужжали черно-желтые осы, любители сладкого яблочного сока. А никому ненужные яблоки со временем портились, и коричневые пятна гнили, постепенно разрушали сочную свежесть плодов.

Мама с мальчиком подошли к клеткам, только в одной из них сидели два больших серых кролика, задумчиво жуя листья одуванчика и кося глазами на посетителей. Мама положила полотенце с кроликом на траву и посмотрела на сына.

– Покажи мне, чем ты его кормил?

К этому времени мальчик успокоился, и после ее слов, начал внимательно смотреть по сторонам. Наконец, он увидел что-то в высокой траве и кинулся туда, а через секунду вернулся, держа в руках красивые синие цветы.

– Вот! Вот эти цветы я давал кролику. Я думал, ему скучно, он не прыгал, может у него болела лапка, и я принес ему цветов, чтобы порадовать. Он съел и сразу упал на бок, и все. Я не знаю, что случилось.

Мама внимательно осмотрела цветы, понюхала, запах был странный. Сильнее всего пахли корни растения. Почему-то ей больше не захотелось вдыхать запах странного цветка, и она выкинула его подальше в траву. Женщина вспомнила, что такие цветы она видела и раньше, когда шла через поле на электричку, да и в других местах. Похоже, что растение стало причиной гибели маленького любимца ее сына. Она вытерла руки об платье и строго сказала, глядя на него:

– Вот что дорогой, во-первых, иди, вымой руки, хорошо и с мылом. Во-вторых, к этим цветам больше не прикасайся. И не вздумай меня ослушаться, а я пока позабочусь о твоем друге. Иди, успокойся, ты не виноват, ты же не знал, что цветок ядовитый. Только больше его не трогай, понял?

Мальчик кивнул и побежал обратно к дому. У дома к забору был прибит уличный алюминиевый рукомойник. Вскоре женщина услышала, как шумит вода. Она тяжело вздохнула, взяла лопату, стоявшую в углу за клетками, и пошла, закапывать кролика. Но ее мысли были не о кролике, а о событии, которое заставило ее собрать чемодан, и это было для нее самой большой проблемой в этот день.

Мальчик мыл руки, яростно намыливая и смывая опять и опять. Он все еще не мог забыть то, как умер его пушистый друг. Его воспоминания все возвращались к моменту, когда на его руках дергался и дрожал этот маленький комочек. Мальчик хотел забыть это, и в первую очередь потому, что испытывал большое горе от смерти друга. Но в тот летний день, он ощутил и другие странные, возникшие внутри него чувства, чувства, которые не были ему знакомы, но которые он так и не смог забыть.

Спустя несколько дней пропали оставшиеся два кролика. Вначале один, а потом и второй. Отчим с матерью решили, что их украли. Думали на соседей или на приезжих из города. Мальчик молчал, а на вопрос матери, отвечал, что ничего не знает. Вскоре, все забыли про это. Надо было возвращаться в город, начинался учебный год, а у матери и отчима заканчивался отпуск. Мама мальчика, занятая своими проблемами, не заметила, что ее сын два дня подряд очень тщательно моет руки, яростно намыливая и смывая опять и опять.

* * *

(Квартира в одном из центральных районов города, пять лет спустя.)

Сентябрь в этом году был на удивление теплым и сухим. Лето никак не уступало свои права осени и напоследок баловало население хорошей погодой. Жара спала, и осеннее солнце уже не резало глаза, а теплым приятным светом освещало дома и окна квартир. На первом этаже многоквартирного дома оно робко проникало через тонкие шторы и выгоревшую тюль, пытаясь осветить тех, кто скрывался от солнца в глубине комнат. Крупный лысый мужчина, одетый в новый спортивный костюм, развалившись на диване, с презрительной гримасой слушал, что ему тихо говорила женщина, сидящая у обеденного стола. Видно было, что ему не нравился ее извиняющийся робкий тон, призрение и скука отразилось на его красном небритом лице, в отличие от женщины, которая старалась заискивающе улыбаться в ответ на грубые слова мужа. Вдруг он вскочил и встал перед ней, крепко сжав кулаки.

– Ты, б…ть, достала меня своим нытьем, ты слышишь, достала! Я здесь хозяин, что хочу, то и делаю! Заткнись!

Мужчина орал, его красное лицо исказила гримаса гнева. Губы, как и руки, тряслись, выдавая в нем много и долго пьющего человека. Он ходил взад-вперед гневно размахивая руками, наконец, остановился и в ярости ударил в дверь шкафа, пытаясь, на нем вымести свою агрессию. В углу за шкафом сидел подросток, мальчик лет пятнадцати. Он был одет в синюю школьную форму, на шее поверх белой рубашки был повязан красный пионерский галстук. Подросток закрыл уши руками, чтобы не слышать спор отчима с матерью, но все равно все слышал. Его веснушчатое лицо побледнело от злости, он что-то шептал еле слышно, закрыв глаза. Несколько слезинок выкатились у мальчишки из глаз, но он их вытер, резко и быстро, будто стараясь не показывать слабость. Мальчик слышал, как мать в ответ на крики, что-то тихо говорила, а отчим все продолжал на нее кричать. Потом послышался удар и пол вздрогнул. Подросток выглянул из-за шкафа и сжал кулаки от гнева. Его мать лежала на полу рядом с упавшим стулом, закрыв лицо руками. Отчим уже занес ногу для удара, но увидев пасынка, остановился, плюнул на пол и ушел из квартиры, хлопнув дверью.

Сын быстро подошел к матери и помог ей встать. После этого, женщина, опираясь на уже окрепшее плечо своего мальчика, дошла до ванны. Она закрылась, и включила воду, для того, чтобы сын не слышал, как его мать беззвучно плачет, прикладывая мокрое полотенце к опухшей щеке. Ей было больно и стыдно. Стыдно перед сыном, что за столько лет, она так и не решилась уйти от мужа пьяницы и тирана. Все боялась, что не сможет растить сына сама. А больно было всегда, не только сейчас, это была не физическая, а душевная боль. Боль, которая не оставляла ее никогда, боль о прожитых годах, об утраченной молодости, рядом с человеком, которого она не любила, а даже ненавидела. Мальчик постучал в дверь ванной, прислушиваясь к шуму воды.

– Мам, все хорошо? Не плачь, он ушел.

– Все хорошо, дорогой, я сейчас, я умоюсь, и выхожу.

Женщина взяла себя в руки, успокоилась и вышла из ванны.

– Ты голодный, я разогрею суп, давай картошки тебе пожарю?

Мать, глядя на сына, хотела поскорей забыть то, что произошло. Но боль от удара еще не прошла, и она, пошатнувшись, потеряла равновесие. Сын поддержал ее и тихо сказал.

– Не надо, мама, я не голодный. Пошли в комнату, тебе надо прилечь. Хочешь, я сделаю чай.

Женщина опять заплакала, но теперь от радости, что сын ее понимает и жалеет, и, держась за его руку, вернулась в комнату. Он помог ей лечь и присел рядом на диване.

– Мама, давай уедем.

– Куда, дорогой, у нас нет денег, моей зарплаты так и не хватило, чтобы хоть что-то накопить и начать новую жизнь. Я не смогу тебя вырастить без него.

Взгляд сына стал серьезным, видно было, что он что-то для себя решил. Ярость и обида за мать изменили его, за короткое мгновение, превратив испуганного подростка в мужчину, который принял решение и готов воплотить его в жизнь.

– Не надо, мама, я уже вырос. Все, закончили.

Он бережно укрыл мать стареньким пледом, вышел на кухню и поставил эмалированный чайник на плиту. Кухня была небольшой, с тумбочкой, кухонным столом у стены, покрытым потертой клеенкой и тремя деревянными табуретками. Такие кухни бывают только в пятиэтажках, построенных бывшим лидером страны. Мальчик достал табуретку под столом, и придвинул ее ближе к антресолям, полкам, расположенным над входом в кухню. Он открыл дверку антресоли и вытащил оттуда потертую жестяную банку из-под кофе с индейцем и надписью «Pele». В ней хранилась всякая ерунда: старые болты, гвозди, металлические набойки. Высыпав содержимое на пол, на дне банки мальчик нашел связку ключей. Это были ключи от их дачи за городом, вторая пара, которая считалась давно пропавшей. Мальчик положил их в карман, и вернул банку со всем содержимым на место. В это время чайник как раз вскипел. Мальчик заварил чай прямо в большой чашке, добавил две ложки сахара и осторожно, чтобы не пролить на пол, отнес чашку с чаем матери. Она лежала на диване, маленькая и беззащитная, закрыв глаза, подложив руки под голову. И вдруг мальчишка испугался, ему показалось, что мама умерла. Он подскочил, присел рядом с диваном, поставил чашку на пол и осторожно потрогал ее за плечо.

– Мама, мама, чай готов.

Женщина медленно открыла глаза, в ее взгляде была любовь и страдание.

– Спасибо, дорогой, пусть остынет, я отдохну немного. Мне вечером на работу. Все хорошо.

Она опять закрыла глаза и уже более размеренно стала дышать, любовь сына успокоила ее и поддержала в трудную минуту. А он смотрел на маму, будто только увидел. Его мать – настоящая красавица, если бы не изможденное усталое лицо и седина в волосах, да еще красное пятно на скуле от удара, которое постепенно приобретало синий оттенок. Подросток решительно встал на ноги, повернулся и вышел в коридор, по дороге взяв школьную сумку. Перед этим, он выложил из нее книги, и запихнул в сумку старую рубашку отчима. В коридоре обулся, проверил карманы школьного пиджака, и тяжело вздохнул. В кармане была только мелочь, которую мать давала ему для школьного буфета. Еще раз, глянув на мать и убедившись, что она спит, он порылся в ее сумке, стоявшей на полке у входной двери, и вытащил кошелек. Потом отсчитал два рубля, положил кошелек на место, и вышел, тихо закрыв за собой входную дверь.

* * *

Через полчаса мальчик стоял на перроне пригородной электрички. В это время народу на вокзале было много, ехали с мешками, авоськами и сумками в двух направлениях – на дачу или с дачи домой. Сентябрь выдался теплым, дачные жители спешили собрать урожай, и успеть перевезти его в город для себя и для продажи. Никто не обратил внимание на школьника с сумкой через плечо. В ежедневной суете никому до него не было дела.

Спустя полчаса, мальчик вышел из электрички на станции, и пошел по дороге по направлению к дачам. Их участок с домом находился за полем и небольшим лесом. Он не спеша шел по дороге, внимательно посматривая по сторонам, потом остановился и, свернув, пошел прямо по полю, среди высокой, сухой травы. Солнце было в зените, в этом году лето было засушливое, дождей выпало мало, поэтому глинистая земля под ногами стала твердой. Подросток все шел, вдыхая аромат нагретых солнцем луговых трав. Было безлюдно, те, кто вышел с ним на одной станции, ушли далеко вперед, и он остался один на дороге. Только пение птиц, стрекотание кузнечиков, а еще шум травы нарушало тишину. Наконец, он остановился, похоже, нашел то, что искал. Вокруг было много всяких растений, но он выбрал красивые синие цветы на высоком стебле с зелеными резными листьями. Мальчик поставил на землю сумку, достал из нее старую рубашку, неспешно обмотал ею растение и аккуратно, чтобы не повредить корни, вырвал его из земли. Он почувствовал сильный запах, идущий от корней, и улыбнулся. Потом замотал цветок в рубашку, предварительно отряхнув от земли, и запихнув свой трофей в сумку, быстро вернулся обратно на дорогу. Радость озарила его лицо, и он со всех ног побежал в сторону дач.