Читать книгу Чужой дом - Лана Белая - Страница 1

Живёт на свете человек. Долго живёт. И всё у него, вроде бы, есть: дом, семья, высокий забор, за которым скрываются его радости и неурядицы.

Порой живущие рядом соседи даже не знают, что творится за этим забором. И только стены дома хранят память о событиях жизни хозяев.

У домов, как и у людей, есть своя душа и своё лицо, на котором отражается их внутренняя сущность. В старом доме сохраняются чувства и эмоции – боль потери и расставания, страх разлуки. Это похоже на грампластинку с царапинами, на которые попадает игла. И постоянно звучат одни и те же слова.

Не судите о доме по владельцу, но по состоянию дома судите о владельце.

Цицерон

Глава 1

На краю

Пётр сидел на пеньке под старой сливой в огороде, среди заросших сорняками грядок. Он смотрел на покосившийся забор, ранее крепостью казавшийся, на кучи кем-то сваленных досок и палок, лежащих прямо посередине дорожки, когда-то окаймлённой разноцветными кустовыми гвоздиками.

Всё это было когда-то. Сейчас же сил уже на какие-то реконструкции, введения новшеств не осталось. Кому это нужно? Для кого делать-то, красоту наводить для кого? Пётр не видел смысла в делах любого вида, не говоря уже о шагах вперёд. И из-за этого раздражался ещё больше, потому как и то, что он видел, ему совершенно не нравилось.

Никакая грусть не могла сравниться с теперешним его состоянием. Петя просто плыл по течению. Вернее по принципу: день прожил и хорошо. Как кость собака, так Пётр глодал время. Скука будней, как печальная соната, звучала в его душе, и более там не те́плилось никакой надежды на что-то лучшее в его жизни.

Каждому человеку уготовано то, что он заслуживает. Не всем только нравится такое правило. Из-за этого и накаляются страсти, буйствуют противоречия.

Одному без труда удаётся найти для себя в жизни то, что будет «светить» ему долгое время, побуждая к движению, а для другого поиск смысла жизни является повседневной задачей номер один.

Петя же всё чаще находился в депрессивном состоянии, и выходить из него не хотел. То ли силы поистратил, то ли не видел в этом нужды. Да его глаза вообще мало чего стали видеть теперь. Кое-что, правда, не уходило из его поля зрения.

Смотрел он сегодня на ветшающее своё хозяйство и даже не верил, что когда-то всё было иначе. Ни кустовых гвоздик, ни каких-либо других цветов на данный момент здесь не наблюдалось. Сегодня это и дорожкой-то назвать нельзя было – едва заметная стёжка. Сидел жалкий старик один, никому не нужный в свои восемьдесят с хвостиком. Восемьдесят! А что он имеет в эти восемьдесят, вернее сказать, что осталось от всей его жизни, большой и интересной.

Он думал сейчас об этом и не понимал, почему так быстро утекла радость? Почему он хотел, чтобы Анюта была с ним всегда, но, к сожалению, всегда теперь одно и то же: ненавистная сваха. И ему приходится на сегодняшний день иметь то, что имеешь: головную боль, бессонницу, крики и стуки.

Глава 2

Отношение к жизни

Есть замечательная пословица: «Каждый хочет иметь друга, но не каждый им хочет быть». Сейчас всё чаще мы хотим «иметь». «Хочу ребёнка» – вместо «хочу быть матерью», «хочу замуж» – вместо «хочу быть женой». За этими тонкостями языка стоит отношение к жизни, его девиз: или – я для кого-то, или – кто-то для меня.

В своём желании «иметь» мы ломаем жизни, разбиваем сердца и страдаем от одиночества. Но желаний всё равно не убавляется.

Обладающему человеку всегда будет мало того, что у него есть: денег, власти, друзей, веселья, самого себя… Потребитель, не имея собственной сути, состоит из того, чем он обладает.

Пётр Иванович никогда таковым не был, являясь скорее производителем, чем потребителем. Жил он всегда с огоньком. Жил себе и не заметил, как вырос тот самый хвостик: дети обзавелись семьями, внуки тоже уже переженились, а жена…Он часто о ней вспоминал теперь.

Когда-то, приехав в деревню Озеркѝ уже состоявшимся специалистом, Петя не думал о чём-либо, кроме как о развитии сельского хозяйства. Он родился и вырос на селе, о чём же ещё думать, как не о процветании малой Родины…

Для Анюты же, четвёртой дочери в семье, молоденькой, только что окончившей школу, взрослый инженер был завидной партией. А что тут плохого. Она ни раз слышала от старших сестёр, что самые лучшие браки – по расчёту. Вот и рассчитывала: должность, оклад, имущество…

Но для начала смотрела на него, новенького в их краях: высокого, ладного, с густой волнистой шевелюрой, пусть неуклюжего, как ей сначала показалось, но зато уверенного в себе. Это она определила по его взгляду, которым он окидывал зал с танцующими в сельском клубе.

На танцах Анюта сразу положила глаз на мирно стоящего у окна его. Он не танцевал, а просто наблюдал за всеми. То ли не нужно ему было ничего – он просто время проводил, как все, стекаясь туда, где люди, в места массового скопления, как сейчас говорят, то ли робок слишком был по характеру, то ли кроток и скромен, как понять?!

Но лишь только заиграла музыка, Анюта сразу пригласила одинокого и весьма симпатичного человека, как ей казалось. Да не просто на танец, а на «белый» танец. Его играли только раз за вечер, и каждая девушка спешила отметить того среди пришедших, кто ей приглянулся. А вернее, не каждая, а самая смелая.

Неуверенные же в себе так и оставались недвижимы, считая, что первой, пусть и на такой танец, приглашать парня неприлично. Да, деревенские девушки весьма отличались во все века от городских. Они были просты, даже доверчивы. Неискушённые жизнью, наивные и добрые, бесхитростны, как дети, с другой стороны скромные, они казались нерешительными.

Анюта же была не робкого десятка. Не собиралась упускать своего счастья. Поэтому, выбрав цель, двинулась к объекту.

Он отличался от тамошних не только внешне, но и всё его поведение выказывало гостя этих краёв: не наглый, не болтливый, не держал в руках бутылку при разговоре с девушкой. Иначе говоря, не был таким, как здешние деревенские, которых Анюта знала, как облупленных.

Они сами лезли в глаза, невзирая на то, хочет с ними девушка танцевать или нет, тянули за руку, бывало, и вытаскивали на круг сило̀м, вели себя вульгарно, иными словами, неотёсанное племя, о манерах и не подозревающее. А этот скромно стоял у стены.

Когда объявили просто медленный танец, она снова подошла к нему: «Теперь ваша очередь меня пригласить!» Его смутила немного такая напористость девушки, но в танце он не отказал ей. Помялся на месте несколько секунд и подал ей руку.

Петя не умел искусно владеть телом, вертеть партнёршу под музыку: за книжками корпея, а не за изучением искусства обольщения проходили его прошлые годы. Поэтому он и раздумывал: идти танцевать или всё-таки остаться лучше в зрителях. Но музыка, живая и пронзительная, влекла призывно к исполнению.

Кружась в вальсе, партнёр отметил для себя, что она неплохо танцует, а он всё время ей наступает на новенькие туфли-лодочки на каблучках-рюмочках. У него так в танце кружилась голова, что он пытался сфокусировать свой взгляд только на партнёрше, чтобы не рухнуть всем телом на пол и не опозориться перед обществом. И голубые, как небо глаза, прикрываемые иногда пухом густых белёсых ресниц, смотрели прямо в его бусинки, маленькие и зоркие.

Не отводя друг от друга взгляда, они наблюдали за своими отражениями в соседних глазах, и им было всё равно, что делают остальные под эту же музыку. И играет ли она вообще или давно закончилась.

Когда же она действительно умолкла, он не отпускал руку миловидной девушки, потому что его по-прежнему штормило, и он опасался, дабы не упасть. А Анюта думала, что с ней расставаться не желает кавалер. И оттого ей было впервые как-то необыкновенно, приятно рождалось новое чувство в её душе. Тепло его руки добавляло уверенности в том, что происходящее не случайно.

Со временем Анюта начинала сожалеть обо всех, совершённых ею грехах, и ещё о парочке, которые не совершила. И она решила, что Петя как раз тот объект, ради которого можно это сделать. О чём думал он в этот момент, было известно одному Богу. Но сделать задуманное двумя в тот вечер не представилось возможным. Чтобы вино было достойным по вкусу, нужно его выдержать определённый срок, настоять…

Так и они, эти двое, и простояли у того же окна, у которого швартовался он по приходу. Разговаривали о жизни до окончания вечера. Потом были стандартные проводы до калитки её дома, слова прощания и ожидание дальнейшей встречи, которую никто из них другому не назначил, но каждый понял, что она обязательно должна случиться.

Глава 3

Встреча

Важные судьбоносные встречи мужчины и женщины – это серьёзность подхода к созданию семьи. С самого первого дня их знакомства в воздухе летает ощущение, что это «мой муж» и это «моя жена».

День изо дня мы встречаемся друг с другом, любим, не можем ни минуты без объекта прожить. А случается, что тысячи людей в жизни человека бывают транзитами. Не поднимая глаз… Не задевая в толпе… И вдруг… Стоп… Глаза в глаза и еле заметное касание души.

Непредсказуемые встречи всегда меняли жизнь человека. Так произошло и у Анюты с Петром.

Рабочая неделя пролетела незаметно после первой их встречи. Наступил долгожданный выходной – время сходки всей молодёжи в одном месте: сельском клубе, где проходили танцы под звуки баяна или аккордеона. Живая музыка была единственным доступным звуковым сопровождением.

Разнообразия музыкальных композиций не наблюдалось, да и именитых ди-джеев, или диск-жокеев, которые гораздо позже публично воспроизводили уже записанные на каком-либо звуковом носителе музыкальное произведение, тоже ещё в глаза никто не видел и слыхом о них не слыхивал.

Вихлялись кто как мог под те звуки, которые подавал им век, представляя из себя что-то или давая понять, что я вот так могу или эдак, закидывая руки, расставляя ноги, вертя задом или головой по-своему.

Всё потому, что даже под эти нехитрые мелодии хотелось приближаться друг к другу не только телом, но и душой.

Это желание возникало у всех собравшихся так же, как и у Пети с Аней. Уже не отходил от неё Пётр все последующие разы, когда спешил на танцы лишь для того, чтобы увидеться, поскольку партнёром в танце он был ни ахти каким, зато собеседником отличным.

Как устроен плуг, какая глубина вспашки должна быть для разнообразных культур, какие инструменты нужны для того, чтобы самому собрать мопед…

Он не замолкал в своих рассказах о подвигах, им же совершённых, способствующих украшению мира, а она восхищалась с каждой минутой всё больше и больше своим спутником, думая о том, что Петя – гениальный человек. Она всем своим естеством внушала ему сознание его значимости.

Люди хотят не восхищаться, а нравиться. Анюта была именно из них, тех, кто хотел нравиться всем, а особенно ему. Она считала, что нужно общаться с теми, по отношению к которым можно допустить, что они пожелают вас понять. Поэтому сначала пыталась сама понимать людей. И ей казалось сейчас, что и Петя её тоже понимает.

Они встречались каждый раз на танцах, но вальсировали уже реже, чаще просто гуляли в парке перед клубом или сидели на лавочке и ели конфеты, которые он ей иногда приносил.

Всего несколько раз они совершили променад по центральной улице села, но этого хватило для судьбоносного решения как с его стороны, так и с её, и даже со всех ракурсов соседских взглядов.

Наутро все в селе знали, где лежала левая рука Пети и в какой момент, и как была одета Анюта до того, как вышла со двора дома, и как, когда туда пришла. Знал об этом и каждый куст, возле которого парочка останавливалась.

Узнала об этом и мать, всю ночь не смыкающая глаз, проведя время за любованием серого и серебристого бликов за окнами. Так бы было и дальше в жизни Анюты: встречи, встречи, встречи… Было бы, если бы не законы. Да, да. На селе всё не так, как в городе.

На одной горе рак свистнет, а на другой уже ясно, в каком он весе. А всё потому, что селяне – народ непростой. Пусть стихийный, но дружный. Разумный и добрый. Надо насолить кому – так, пожалуйста, добро сотворить, тоже всем гуртом.

Такие уж они, эти люди села. Вольно жилось здесь народу, который всегда держался вместе: и в горе, и в радости.

Глава 4

Новость

Пока женатые мужики после смены трудовой, семейно-бытовых дел и матча по футболу с новостями страны по всем имеющимся двум каналам ТВ спят ночью, бабы не имеют потребности отдыхать. Их зоркий глаз всегда неусыпно следит за округой. Куда важнее высматривать и подслушивать, где что и с кем случается, чем терпеть храп уставшего мужа.

В курсе событий быть, так сказать, всегда на чеку – задача любого селянина, тем более сварливой и любопытной соседки, давно переженившей всех своих, желающих обзавестись семьёй.

Она непременно хочет счастья всем, её мёдом не корми – дай поучаствовать в устройстве жизни других. Вот именно ей, жаждущей того, чтобы и у остальных валило счастье через край, сегодня тоже не спалось.

– Кума̀, открой. Что расскажу тебе! – поспешая под лай собак, уже стучала в ворота соседка Раиса.

– Иду, не шуми, мужа разбудишь, – с опаской открывала ей мать Анюты. – Чего тебе в такую темень не спится?

– Как же, по-родственному торопилась к тебе. Нинка сейчас заходила, сказывала, что твоя Анюта….

И далее следовал подробный и обстоятельный отчёт в красках о том, кто такой этот Петя, где живёт, сколько получает и прочее, прочее, прочее…

Говорят, что рядом с любимым человеком время летит незаметно. Не сказать, чтобы соседка была таким уж любимым объектом, иногда её язык как помело, всё грёб в одну кучу. Но не сегодня.

Тут таков был рассказ, что прервать соседку рука не поднималась. Разум матери в компании с фантазией парили над землёй, и она всё подливала и подливала чайку разговорчивой Раисе.

Ежедневные рутинные дела не утратили своей силы, она о них тоже думала. Когда, например, муж поедет бить масло из семечек? Какой ковёр заказать тётке из Витебска, которая должна была в следующем месяце приехать в гости – вот что было важно для хорошей хозяйки и её жизни.

О многом ещё думала мать. Но свежеиспечённая земляками новость ушам была сладостна, а душе приятна. Сказать правду, о Петре ей всё давно было известно, ещё с самого первого дня, как он проводил Анюту до калитки, а мать в окошко видела их как раз в минуту расставания – поняла историю без лишних вопросов. С того момента и начала волноваться.

Отдав замуж предыдущих девчат, мать пестовала последнюю, и каждую ночь ждала её с гулянки. Обычно так пекутся о первой, но их последняя была им люба более предыдущих, старших, которые уже определены в жизни, за них можно не переживать, а эта ведь ребёнок ещё…

Ночь сегодняшняя, как и предыдущие, в волнениях пролетела, как одна минута. И уже свой красный свет пролила заря. От печали шептал ветер. А разговор двух матерей всё продолжался.

Раиса неугомонно рассказывала обо всех семьях, у которых есть девки на выданье, говорила об их красавице Анюте, потом вспоминала свою молодость. Но даже в завершении беседы с матерью Анюты Раиса не узнала о том, что всё, ею сказанное, уже не было новостью для слушающей, которая больше думала, чем слушала. И складывая свои нити-параллели в одну автостраду жизни, понимала, что грядут перемены. А соседка, видя блуждающий взгляд подруги, понимающе кивала:

– Ладно, мне пора, – вторя первым петухам, уже убегая за калитку, всё равно заливалась и заливалась, высказывая свои догадки то об одном, то о другом событии.

А мать присела у окна в ожидании дочери и всё думала и думала о том, как же повернёт жизнь. Когда же прошмыгнула дочь мимо строгого караула, вернувшись с прогулки после ночных танцев, она не усмотрела: придремнула, видимо, в ожидании. Так и проснулась, склонившись к подоконнику на пышные руки, подложенные под голову, онемевшие от мыслей.

Открыла очи – светло в окне.

– Батюшки, неужто Анюты ещё нет ?– сама с собой разговаривала мать, направляясь уже в спальню дочери, чтобы удостовериться в настигающих её предчувствиях, как муж окликнул со двора, появившись, будто из-под земли.

– Я нынче пораньше поеду, дела успеть нужно ко времени завершить. Не стал тебя будить, вижу: умаялась…

Обнял её и уехал. Она ему перечить не стала. Проводила ранним утром на работу, не сказав, что дочери ещё дома нет, да и скорёхонько к ней в комнату.

– Ой, мам, чего это ты такая испуганная? – потягиваясь в постели сладко, будто спала всю ночь, разбуженная нечаянным скрипом дверей, дочь вопросом озадачила мать.

– Да вот тебя ожидала у окна, задремала, наверное, и не слышала твоего прихода, волновалась, что тебя нет, и вошла проверить догадку…, – замялась мать.

Дочь удивилась, что придя домой, даже не заметила мать, спящую у окна. Так радостно было ей, вернувшейся со свидания, пропорхнувшей мимо всего и даже матери.

– А я вот она!

– Ну и славно. Как там девчата? – пытала мать дочь, не зная, как начать разговор о главном.

– Не знаю.

– Как это? Разве ты не на танцы ходила?

– На танцы! – коротко держала ответ дочь.

– Никого из знакомых не было, что ли?

– Мама, я выхожу замуж, – сразу, без предисловий и подготовки сказала Анюта.

– Как это? – опустилась на табурет застигнутая врасплох мать. А Анюта, укутавшись в одеяло, уселась за стол и вела разговор на правах оратора.

– Вот так.

– Как это так? А посоветоваться с матерью. Ишь, взрослая она стала. Разве можно такие решения принимать мгновенно, не подумав?

– Я подумала, – вильнув из-за стола, унеслась в свою комнату дочь, более ни в какие подробности не посвящая опешившую мать, которая и без того уже понимала после визита соседки, что на пороге их дома грандиозные события. Сердце подсказывало, ударяя прямо грудь. Но беспокоило её не это, а совсем другое.

Со своим мужем они поженились рано, по восемнадцать лет им было. Жили дружно, ладно. Воспитывали детей, обзаводились хозяйством. К данному моменту старшая и средняя имели уже свои семьи. Только Анюта у них была ещё не устроена.

Но они с мужем готовили приданое, понимали, что рано или поздно случится то, что происходит в каждой семье. Но хотелось, чтобы как-то не сегодня. Столько дел было по огороду, по хате, а тут: на тебе, бросай вроде бы нужное и занимайся тем, в чём не было большой срочности, по мнению матери. Да, матери, собственно говоря, кажется, что такие дела всегда некстати. А когда же они в пору? Кто знает! Но разве об этом вообще кто-то спрашивает у родителей?!

Вот именно сейчас, когда дел невпроворот, и наступило неожиданно то, что называют «непредвиденное». Как же уберечься от таких обстоятельств?

Самый лучший способ, например, защитить имущество – это его страхование, можно на крайний случай организовать фонд экстренной помощи, но избежать сегодня форс-мажорных обстоятельств, возникших в семье, мать не могла.

Поэтому она прибегла к «подушке безопасности». Ею являлся муж – человек, проверенный временем, который не подвёл её ни разу, и в крайних случаях всегда находил верное решение, причём быстро и легко.

Как вот только об этом сказать ему то, что звенело в ушах матери? Что теперь делать? А вдруг уже произошло непоправимое? Что скажут люди? Вопросы в карман не лезли. Но хочешь ты или не хочешь, а необходимое делать нужно.

Разговора с отцом избежать не удалось и Анюте. Знают лики угодников, смотрящие с образов в святом углу кухоньки, как ветер дул, сметая на пути даже то, что покоилось веками. Вот уж буря бушевала, несмотря на тихую, безветренную погоду за окном. Зной и шторм в одном лице являл отец в своих изречениях после того, как узнал о предстоящих событиях.

– Это ж надо? Вон Клавку, старшую свою, ну ты знаешь, – обратился он к жене, – соседи никак не могут отдать замуж. А эта, смотрите-ка, скороспелая. Всех обошла! Замуж ей захотелось! – громогласно назидал отец.

Унять его мать не могла. Разошёлся так, что пыль столбом в доме была, молнии, казалось, за версту летели от его колких слов.

– Ты смотри, мать, – снова он обратился к жене, будто дочери в комнате и не было, хотя она сидела за столом, совершенно не понимая, почему так бушует отец, продолжавший: и предлагать-то товар никому не нужно, купец сам за тебя всё сделает. Ну где же это видано? – возмущался он без остановки. – А ты нас-то спросила? – повернул он голову в сторону Анюты. Где благословение-то отцовское?! Ты порядок знаешь? Может, и сваты у нас уже были? Что-то я только их не заметил. Вот знаешь, дочка, будто не я тебя воспитывал, – уже обречённо и успокоено говорил отец.

– Да я-то что, пап? Он хороший! Спросил: буду ли я его женой? Я и ответила.

– Нет, вы только посмотрите, люди добрые, – будто с новой силой заводясь, взмывая руками вверх, молился отец. Потом обхватывал голову руками и начинал снова, – Он спросил! – передразнивая дочь, повторил. – Да кто он такой, чтобы ты за него выходила? И почему ты сразу ответила? А срок выдержать? А чтоб он три раза тебя об этом спрашивал? Не думала об этом?

– А чего тянуть? И так ясно!

– Что тебе ясно?

– Что он лучше всех, и я выйду за него замуж.

Сколь родители не прилагай усилий, чтобы уберечь дочь от необдуманных решений, – всё самое лучшее случается неожиданно. Почему? Никто из них и не догадывался. Жизнь иногда сама дарит сюрпризы…

Родители противились, как могли, не давая чёткого обоснования своим действиям. Они приводили то одни доводы в разговоре с дочерью, то другие в доказательство тому, что рано ей ещё, но всё тщетно.

Втемяшила себе: «замуж», ну хоть тресни. Мать отговаривала, заливаясь слезами, но особенно свирепел отец. А всё почему?

Заботливой и ласковой росла Анюта в родительской семье. И матери, и отцу в любом деле подмогой являлась. Уйдёт – что станет с ними? Кто будет их вниманием одаривать, кто будет веселить, кто опорой станет? Да и жалко было любимую дочь в чужие руки отдавать, а вдруг ей там хуже окажется?

Отец в штыки принял такую новость и заключил, как ему казалось, окончательно и бесповоротно:

– Молода ещё! Нечего и думать об этом! – заявил он в итоге.

А мать поддалась на уговоры дочери. И с десятой попытки Анюты решение вопроса склонилось в её сторону. Мать понимала, что женский век не долог:

– Пусть выходит, пока берут! Кто тут в нашей глухомани ей подойдёт? Эти колхозники: Пашка-тракторист или Васька-баянист? Они ей точно не пара. Ну что поделаешь, если дочь выросла? – обращалась к мужу, пытаясь снова урезонить его.

И лишь под звуки её тяжёлой артиллерии, он сдался, потому что в споре с женщиной последнее слово может сказать только эхо.

Глава 5

Свадьба

Свадьба состоялась первого мая, когда всё село отмечало праздник, который символизировал начало нового сезона полевых работ, а, значит, труда. Страна праздновала день солидарности трудящихся, а семья Анюты принимала гостей из всех волостей.

Приехали старшие сёстры с семьями, тётки и дядьки, бабушки и дедушки. Соседи, кумовья, сватьи, двоюродные и четвёртого колена родня – все были любителями подобных сходок и повеселиться не прочь за чужой счёт, хотя и сами карманы открывать не скупились.

Дядька Петра, что работал на хладокомбинате, в придачу к подарку привёз две бочки мороженого. Ели гости по три, пять порций, кто сколько хотел. Вот уж был праздник живота. Некоторые объелись на всю оставшуюся жизнь этой холодной сладости. Но не жаловался никто, только нахваливали.

Подарено было молодым и рублём, и товаром всего. Гости, нарядные и дружелюбные, шумели три дня. Они и ночью не переставали веселиться, гуляя по селу, заходя в чужие дворы и становясь за рюмкой близкими и родными с теми, кого видели первый раз в жизни.

Невеста, как и подобает в этом случае первым лицам события, была молодой и красивой. Особенным было платье, привезённое кем-то из столичных родственников и, на удивление, оказавшееся в пору.

Все любовались нарядом невесты, купленным далеко от этих мест, специально, чтобы таких моделей и не видывал никто, и не знал.

«Вылитая Софи Лорен», – кто-то из не попавших на застолье комментировал тем, кто из-за забора только и мог наблюдать за торжеством.

Венок из белых розочек красовался на её курчавой голове, а белая фата развевалась сзади. Подкладка шлейфа у платья была из парчи необыкновенно снежного цвета. Да и само платье съедало взоры смотрящих, поскольку походило на императорское, которое обычно надевали при коронации. А зеваки такое в книгах разве что видели, да и то единицы.

Все предыдущие невесты села̀ обычно наряжались в короткие белые платья, украшенные на груди бутоньерками. Эти платья потом легко можно было носить летом в любой день, будь то праздник или будни. У Анюты же всем на зависть – особенное получилось. Его лишь повесить в шкаф и любоваться всю оставшуюся жизнь – королевское, в пол! Так невеста потом и сделала, а пока на её улице был праздник, она наслаждалась им по полной программе.

Анюта пышнотелая, круглолицая, внешне очень походила на свою мать. Серьёзностью и рассудительностью повторяла отца, оттого, наверное, казалась взрослее своих подруг, звонко распевающих частушки и завлекающих в пляс молоденьких друзей жениха.

Невеста на веселье, происходящее вокруг, смотрела со стороны, как зритель, прощаясь с прошлой жизнью. А Петя смотрел на неё. Больше всего ему нравилась её спокойная и плавная речь. Вообще-то ему нравилось в ней всё: и волнистые локоны, и улыбка, и крупноватая родинка над верхней губой, и белоснежный необыкновенный наряд.

Спустя годы это были яркие юбки с прозрачными блузками, модные туфли лаковые на широких каблуках. Он был счастлив с ней, во что бы она ни наряжалась.

Чтобы быть счастливой с мужчиной, надо его хорошо понимать и немножко любить. Чтобы быть счастливым с женщиной, надо очень сильно ее любить и даже не пытаться понять. Эта мудрость приходила к Пете всякий раз, когда он смотрел на свою возлюбленную.

Глава 6

Новое

Видная деревенская девчушка превратилась в жену солидного человека, которого через год пригласили в другое хозяйство уже не просто инженером, а главным. Не потому, что он был редким или особенным, так уж сложились обстоятельства: не хватало специалистов в одном хозяйстве, а в другом было в избытке.

Так бывало, потому что не хотелось из родных пенатов на ещё не насиженное место улетать некоторым, живущим всю жизнь под мамкиной юбкой и отцовским теплом. Здесь вроде бы всё есть: дом, родители, родное село, куда вернулся после окончания вуза, все люди, знакомые с детства, которые тебя тоже с пелёнок любят, если вдруг надо, то помощь по любому вопросу тут же получишь, а там что? Голое место, чужие люди… Да и стёжки заново придётся протаптывать.

Петя не был таким. В свои силы всегда верил. За стены детства не держался, желал открытий и новизны, а посему легко согласился при первом же предложении поменять одно место работы на более престижное, как ему казалось.

Само село, куда его направили, не то, что прежняя глубинка, а вблизи от города, больше перспектив, возможностей не только для него, но и жены. Да и почему бы не попробовать чего-то нового?

Выделили квартиру, дали служебный транспорт. Петя стал первым человеком. «Специалист!» – говорили соседи. Уважали, при встрече называли не то что там Петькой каким-нибудь, а непременно Петром Ивановичем. И Анюте при таком положении вещей пришлось пойти на курсы бухгалтеров, чтобы соответствовать статусу мужа.

Не успела она их закончить и поработать несколько месяцев за столом отдельного кабинета, как родился Аркаша. Малыш был крупным, отсутствием аппетита не страдал, толстел на глазах. А Анюта не отказывала первенцу ни в чём. Наслаждалась его шириной и высотой.

Выйдет, бывало, во двор с ним погулять, а бабульки наперебой:

– Вот это богатырь! Сколько ему?

– Три месяца, – гордилась Анюта.

– А будто год! Раскормили вы его!

– Наша надежда и опора. Ничего для него не жалко, – хвалилась Анюта, никогда не рассказывая людям правды, а даже наоборот, пытаясь приукрасить свою жизнь, поэтому и здесь не сдалась.

Маялась одна с ребёнком тяжеленным, поскольку муж даже боялся брать его на руки, не говоря уже о ночных «встать-лечь», покачать:

– А то уроню, – говорил он, – вертится, будто веретено, как его удержать?

– Какой ты странный. Это же твой сын, – улыбалась Анюта мужу на такие слова, находясь один на один, – пробуй и получится.

– Не-е, я лучше пото̀м, – находил очередную отговорку муж, а Аня очень расстраивалась. Ей казалось, что Петя не любит сына и совершенно её не понимает, как раньше.

Он же думал иначе: «Вот подрастёт немножко малыш, тогда я и подключусь к воспитанию! А сейчас что с ним буду делать?»

И уходил подальше, чтобы заняться более важной работой, своей и одновременно семейной: смастерить навес для цыплят, только что вылупившихся из яйца, провести освещение в беседку, подправить ограду в овощнике. Так, по его мнению, он принесёт больше пользы, чем будет сидеть у кроватки ребёнка.

И шёл во двор, довольный решением единоличного голоса. Украшал свой дом снаружи, пока его жена заботилась о благополучии внутри. А что ей оставалось делать?

Анюта, любя мужа всей душой, в итоге принимала любые его действия, как само собой разумеющееся. Подобные выпады оценивала для себя так: никогда нельзя показывать мужу, как сильно он тебе нужен. И во всём старалась справиться сама: выбора не было.

«С мужчиной не должно быть весело или скучно, – думала она. – С мужчиной должно быть тепло, надёжно и спокойно». Именно так и было в семье Васюковых, и Анна этим довольствовалась. А Петя был настолько близорук и чудаковат, что никого, кроме своей молодой жены не видел. Но всё это давно кануло в прошлое.

Он сидел теперь и вспоминал. Только и осталось ему это дело, эта маленькая глава жизни – его жена. Она была для него всегда новью, ею и останется. Так думал он, но окружение его думало иначе.

Глава 7

Сваха

– Чего расселся? – голос Тамары вернул Петра из его давнего прошлого. Грубо и вовсе не по-родственному обращалась к нему она, тёща младшего сына Ивана, который перевёз её из родных краёв или сама она перебралась, сейчас это уже не важно.

Именно с ней теперь Петру приходится коротать свои дни, которые были голодными, и ночи, всё чаще бессонными. Теперь нужно было замечать и таких женщин, как эта.

Сварит Тамара, бывало, два яйца. «Вот нам на завтрак!» – оповещала она свата, положив их на тарелочку. Сама же отлучится на минуточку куда-нибудь. Но он не привык думать о ближних… А что, если ему есть хочется? Вот он их оба и оприходует разом, пока сваха не нависала над душой, при этом всё равно ощущая в желудке какие-то пустоты, которые непременно требовали заполнения.

Или каши гречневой подаст ложку. «Как ей вообще можно наесться, кашей этой, совершенно не сытной? Мяса бы кусочек жареного или рыбки копчёной! Ну, или хотя бы полную миску этой гречки, но только с молоком. А то размажет три зерна по тарелке и ешь. А что там есть-то? Птичке и той на один зубок! Я же не на диете!» – возмущался Пётр, но эти мысли были где-то очень глубоко в душе. Вслух он никогда ничего не высказывал: себе дороже, можно и ничего не заработать на завтрак, проболтавшись с пустым желудком весь день.

Летом – куда ни шло: можно помидор с грядки сорвать, вытереть об штаны да употребить здоровья ради. А что делать зимой?

Тосковал Петя по Анютиным разносолам, и всё чаще плакал, как ребёнок, обнимая постаревшую, как и он, сливу, добытую им ещё в пору расцвета дел колхозных.

Тогда можно было даром взять добро, привезённое руководством для посадки в колхозных садах, себе под общую марку. Этим Петя пользовался иногда в силу своей должности. Так и вырос у них с Анютой сад возле дома.

Всё было: и яблони, и черешни, и смородина, но эта слива считалась дороже всех. На неё, вспоминал Петя, Аркаша ещё ребёнком любил лазить, тренируя свои навыки будущего штангиста, развивая мускулатуру, а однажды упал, да раскурочил себе то самое «интересное место». Они с Анютой тогда очень переживали, боялись, что наследства не будет у сына.

Ан, нет. Троих народили с Кирой. И слива, не будь дурой, тоже рожала каждый год, как влепленные висели на ней плоды, которые потом сушили на крыше сарая всё лето и начало осени, а зимой прикусывали их к чаю.

Обо всём этом размышлял теперь Петя, поднимая с земли никому не нужные сливы, крупные и сладкие. А залётная пчела иногда норовила ухватить его за палец, дабы доказать, что не его добро, и ла́пать, значит, нечего.

Но такую тихую думу всегда нарушал крик: «Господи, ну куда в твоём возрасте так есть в три горла? – сокрушалась Тамара, – это же вредно для организма».

Он не роптал, было бы кому, а этой – что, только время тратить, вот Петя просто уходил куда-нибудь в глубь двора, при этом тихонько утирая слёзы.

А сейчас, поджав, как по команде, больные ноги, последнее время совершенно его не слушавшиеся, сидел молча один.

Сваха же, резво перешагнув через них, прошла мимо своей дорогой, так и не удостоив родственника добрым словом. А иногда она смотрела на него, как на врага или самого ненавистного человека.

Бывает, что люди обижают друг друга, оскорбляют их и свои чувства. И тогда кажется, что нас предали. И уже никогда не стать в таком случае родными и близкими. А бывает, что столько наговоришь им от обиды, нанесённой ими же, потом, как будто невзначай, что и смотреть в глаза – срам один. А смотреть-то как раз и приходится. Потому как пространства другого-то и нет, как то, которое есть…

Мы обвиняем этих самых родных и близких во всех людских грехах, не желая понимать причины их поступка. Для нас важно следствие, поэтому нередко, неосторожно обвинив родного нам человека, мы с ним ссоримся.

Бывает, что, конечно, наше обвинение не оправданно, и человек по сути ничего плохого нам не сделал.  Но, действуя под властью эмоций, мы сразу срываемся и провоцируем ссору, вместо простого разговора по душам.

И Пётр точно так же сегодня от злости швырнул в Тамару костыль, но не попал. Или силы уже были не те, или сваха слишком молода по сравнению с ним, чтобы не увернуться от подобных выходок. Но так уж хотелось Петру её побольнее шпильнуть хоть чем-нибудь. Когда слов уже не достаёт, а возможностей других нет, можно и костыль в ход пустить. Однако ссорой здесь совсем не пахло. Это было нечто другое, доведшее обе стороны до полной ненависти.

Ссора из-за материальных ценностей – нередкая причина разрыва отношений. Живя в материальном мире, для простых людей всякого рода ценности играют очень важную роль. Часто мы ссоримся с близкими и родными для нас людьми из-за денег, квартиры, наследства.

В силу своих личных амбиций, не понимаем их и не желаем понять, не хотим делиться тем, что по праву считаем своим, а они, по той же причине, не понимают нас.

Нередки случаи, когда родные брат и сестра не стыдятся «воевать» друг с другом из-за той или иной доли наследства, или жена – готова пойти на любые доступные действия, дабы отбить у благоверного ту часть имущества, которая ей причитается по праву.

 Ссорясь из-за материальных ценностей, мы очень часто теряем то, что делает нас людьми, теряем свою семью. Петя и Тамара были сватами, но уже давно не близкими и родными людьми. У каждого из них была своя правда, но истина-то всё равно одна. Кто-то видит шире, кто-то глубже, кто-то заглядывает через маленькую щелочку и потому не может оценить все по праву.

Одну и ту же ситуацию каждый человек интерпретирует по-своему, пропуская увиденное через свой жизненный опыт, мысли, чувства и эмоции. Словом, через свою душу. А души у всех людей находятся на разном уровне развития.

Кто-то обладает мудрой душой, которая прожила уже много тысяч жизней. Кто-то – новичок в этом материальном мире и только постигает его законы. Очевидно, что мудрая душа, имея иной взгляд на жизнь, чем более молодая, не будет ничего и никому доказывать.

Смысл доказывать человеку то, что он не сможет понять в силу возраста своей души, особенностей психики и скудного жизненного опыта в этом воплощении?

Именно поэтому каждый из сватов не стал искать истину. Ничего никому не доказывал, потому что каждый из них был в примерно равных «весовых» категориях: на обочине жизни. Что им оставалось?

Они лишь изредка спорили, сотрясая воздух, но всегда безрезультатно. А было ли о чём?

Глава 8

Ради дочери

Тамара жила с сыном и дочерью в Новомосковске. Один из крупных городов по величине в Тульской области, красивое местечко у слияния Волги и Дона. Леса и степи вокруг – радуйся только жизни и наслаждайся её прелестями. С работой тоже всё в порядке: химическая и строительная отрасли обеспечивали людей рабочими местами.

Сначала Тамара добывала гипс, потом производила строительные материалы, случалось, что занималась и изготовлением минеральных удобрений. Долгое время работала на трикотажной фабрике. Всего попробовала.

Пока дети малые были – нужно кормить, одевать, а тут ещё мать старая на руках, она тоже требует внимания, даже большего, чем дети. Но Тамара справлялась, успевала – Бог здоровья давал.

Настоящая женщина может всё сделать сама, но настоящий мужчина никогда этого не допустит. Жаль, что в её жизни такого человека не оказалось.

Муж бросил на неё двоих детей и уехал с молодой крановщицей в Симферополь, на Родину теперешней жены. А Тамара осталась, не кидаясь в выяснения отношений, поскольку он обещал помогать финансово, и, действительно, высылал всегда хорошие алименты.

Она при расставании не бежала за ним вслед, не слала ему на голову проклятий, не оскорбляла в присутствии детей, не искала ему замены. Она просто жила так, как получалось. «Разбитую чашку не склеишь, – думала про себя, – а обузой быть – это лишнее, да и нелюбимой – унизительно, особенно при детях». И пошло – поехало: куклы, машинки, бессонные ночи, вечные просьбы на ручки, одна и та же сказка в сотый раз. Но Тамару не пугала мысль о том, что они вырастут и уйдут своей дорогой, она лишь думала о том, каково будет ей без них, когда разлетятся дети в поисках своей судьбы.

Настал момент, когда случилось и это. Сын стал компьютерным гением, а дочь пошла в политехнический колледж. Там и повстречала Ивана, который учился с ней в одной группе, но жил далеко за пределами их города.

Он часто заходил в гости, провожая до порога Ларису, дочь Тамары, а та присматривалась и любовалась. Ей казалось, что парень хороший, «прибитый» к земле, дому. Спокойный, умеет и починить, и выслушать, и подсказать, ежели что. «Вот бы дочь его приручила», – думала она, и при случае подсказывала ей, как нужно действовать, чтобы не упустить такой шанс. А Лариса и не оказалась глупышкой.

После свадьбы уехали к нему. Первенец не заставил себя ждать. Иван работал, Лариса сидела дома с малым ребёнком. Непросто делать то, чем ты никогда не занимался, навыка не было, вот и обращалась за помощью к маме. А та и рада была, помогала дочери хозяйство по дому вести.

К тому времени родители Ивана построили новый дом, перебрались туда и жили отдельно от детей, обустраивая новое гнёздышко. А тот, в котором начинали свою семейную жизнь, растили сыновей, делили радости и печали, отдали после свадьбы Ивану, младшему.

Кому же ещё? Ведь у старшего уже было своё жильё: как молодому специалисту выделили квартиру от хозяйства, в котором он работал. А посему на дом родителей Аркаша не претендовал, да и они сами так решили, что у младшего ничего пока за душой, пусть будет их дом у него: «Хозяйствуй, мы мешать не будем!»

Отдать-то отдали, но только на словах. «Не будем оформлять! – настаивал Пётр, – неизвестно, куда губѐрня повѐрня с годами. Будем, не дай Бог, скитаться, оставшись без штанов. Слышала, как у Шурыгиных вышло?» И зная эту историю из первых уст, произошедшую с людьми, живущими от них неподалёку, Анюта мужа послушала.

Тамара же стала по просьбе дочери частенько приезжать сначала в качестве помощницы к ним. Жалко же доченьку, только что начинающую семейную жизнь. Чтоб не ошиблась в делах, чтоб уют был, чтоб не так, как у неё получилось, чтоб счастлива была Лариса, – вот цель матери. И никаких других намерений у неё не было.

Поживёт Тамара немножко и уедет, снова возвращаясь в свои пенаты. И жизнь её опять течёт по кругу, будто и не менялась несколько дней назад ничегошеньки… Пройдёт время – она опять по накатанному маршруту: к дочери с зятем.

Хорошо детям с подмогой. Да и мать наслаждалась такой жизнью, ведь усадьба была обустроена, именно благодаря ей. Всякий путник любовался уютом двора, проходя мимо их дома. Тамара радовалась, даже гордилась. И старалась делать ещё больше всё подряд, что только видели глаза недоделанного, могли руки, уже часто устающие от масштабов неохватных, и на что хватало времени. Но всё равно делала. Ведь её, русскую бабу, мёдом не корми – дай в земле повозиться.

Отдыхала она здесь от своих неурядиц житейских, находя покой в общении с природой. Для иных физическая работа в тягость бывает, но не для Тамары. Хоть умственной она никогда и не занималась, а более руками шуршала и спиной горбячила, но считала, что только польза для суставов от такой нагрузки. Да и климат располагал к здоровой жизни. А уж природа – одна прелесть.

Сад с различными деревьями и кустарниками, огород с овощами и фруктами, речка неподалёку – отчего же не жить. Работай потихоньку – радость одна.

Другой бы лет десять помытарился, чтобы купить деревце да вырастить, к примеру, черешню. А тут – протягивай руку и бери, только не ленись, всё есть.

И Тамара, не поднимая головы, не видя света белого, с рассвета до заката не ленилась: то копает, то пропалывает, то с пыреем ползучим борется, то с амброзией в схватку вступает: голова – к земле, а задница – к солнцу глядит.

«Делать тебе нечего, – поджигали то одна соседка через забор, то другая, – не твоё же, чего стараешься»?

Тамара лишь вздыхала в ответ, но всё равно делала. Да, это не принадлежало ей. «И пусть, зато отдыхаю всласть и дочери с зятем помогаю», – думала она.

Но всё равно обидно и больно было от слов людских. Они, всё знающие о своих жителях, не упускали возможности сделать приятное окружающим, которые ещё не всё, по их мнению, знают. Для этого пускали в ход меткое словцо.

«Пели» песни о сватах Тамаре, хитрых и жадных, по их мнению, подкидывая сюжеты острые. Аргументы же их, один другого весомее, были не в пользу сватов. Может, соседи думали, что она будет разбираться, выяснять отношения с ними, хотели посмотреть: скандальная ли или потерпеть умеет? Испытывали её, городскую и приезжую по-своему. Тестировали на прочность.

Чужой она была для них, наверное, поэтому так и поступали по отношению к ней. А, может, способ такой у них был развлечься и отдохнуть? Ведь кто-то ходит в кино, кто-то играет в карты, а эти друг другу плетут небылицы, а потом наблюдают, что из этого получится. Да руки потирали: «Моя взяла, я ж тебе говорил!» – умилялся тот, кто в споре доказывал как раз то, что и случилось на самом деле. А бывало, что просто ждали обе стороны: кто же из героев сюжета кого больнее «покусает»?

В случае с Тамарой приходилось действовать изощрённо. Но даже и так, выбирая самые тонкие методы, зацепиться за её непорядочность не могли, потому как не было у Тамары такого качества в характере. Всем улыбалась, всех встречала, всем хорошего желала.

Но даже если ты сам от природы хороший, и дурное по сути твоей тебе противопоказано, жизнь, которая имеет свои методы в становлении тебя, так тебя исковеркает, что ещё не знамо, в какую позу станешь, чтобы защититься от подобных накатов.

Спустя время, Тамара узнала, что и дети не хозяева в доме по закону. Они просто живут на предоставленной им территории. А по бумагам всё принадлежало родителям Ивана. И тут Тамара не переступила законы справедливости. Даже этот факт не помешал человеческому отношению ко всему, что видели глаза её.

Она считала, что всегда нужно обихаживать пространство своего обитания. Какая разница, чьё оно. Раз ты здесь живёшь, значит, тебе и работать. А кто же ещё будет для тебя красоту создавать?! Ведь надо жить по совести, делая всё честь по чести. Так считала Тамара, так и делала. Приходили на её труды посмотреть все: и сваха Анюта, и тёща старшего сына Васюковых, Аркадия. Её величали Анна Милентьевна, Анютой никто не называл почему-то.

Так две свахи с одинаковыми именами крепко сошлись друг с другом. Разногласий меж ними отродясь не наблюдалось. Были они в одной скорлупе, как белок с желтком, и разделить их порой казалось совершенно невозможно, даже при определённых усилиях. А вот третью сваху почему-то невзлюбили сразу.

И, как будто молодая невестка, перед ними выпрыгивала Тамара на задних лапках, то ли в желании угодить, то ли понравиться. А, может, потому, что моложе их на семь лет она была.

Но скорее всего, дочь свою прикрывала в недоделках каких-либо по дому. А, может, опасалась немилости, потому что вели себя «хозяева» уж больно по-царски, высокомерно, давая понять Тамаре, что не по своей земле ходит. И, как господа над бедной работницей, пытались язвенно подшутить да задеть словом каким резким эти самые «хозяева».

Она, бывало, посадит огурцы, вырастит их, а они придут, соберут урожай, не оставив ни одного опупочка на кусте, и были таковы. Никогда Тамара не противилась таким действиям. «Пусть кушают на здоровье, хватит и на нашу долю», – думала она. «Нахалы», – твердили соседи, всё всегда видящие и слышащие, тем более и с противоположной стороны никто не скрывал ни слов, ни действий. А, скорее, напоказ выставлялись все телодвижения и реплики: «Пусть знают, кто здесь хозяин!» – говорила Анюта, уходя со двора. А во время пребывания здесь демонстративно показывала своё превосходство, значимость.

– Что-то бурьяна нынче повырастало, – говорила Анюта, неспешно шевеля бёдрами, прогуливаясь между грядками и тыча в ту или иную культуру.

– Урожай всё равно завидный, – докладывала Тамара наперекор.

– Прямо в рай угодила, – спешила заметить Милентьевна тут же, неотступно следуя за свахой и поддакивая ей в каждом звуке, – что не пожелай, всё есть.

Но Тамара всякие пилюли глотала за свою солёную жизнь, переваривала и эти, пусть ядовитые, но кратковременные. Позудят, посидят и убираются восвояси непрошеные гости. Зато потом снова свежий воздух на какое-то время. А его Тамара не тратила даром. Работала снова и снова, каждый Божий день не покладая рук. Цветочки у неё в палисаднике цвели, помидорчики подвязаны, картошечка окучена. У неё!

Да. Дочь с зятем палец о палец не ударяли на огороде, считали, что эта область деятельности полностью в надёжных руках.

– Эх, дурёха ты, Тамарка, – не унималась соседка, – за комаром бегаешь с топором.

– Не учи рыбу плавать, – отвечала ей Тамара тем же.

Послушает и дальше давай работать. Лето попашет и до свидания. Уезжала всегда довольная, что дела поделала, двигая жизнь детей вперёд, гордилась собой, радовалась, что успевает в каждом углу руку приложить.

На зиму Тамара всё заготавливала с огорода: и компоты из вишни закрутит, и засолка всякая готовилась от души. Покупать не нужно. Экономия! И детям помогала, и себя радовала.

– Вы бы, мама, к нам перебирались! Чего там одной? – заходил издалека зять.

– Да сподручней мне как-то в своём углу.

– Найдётся и у нас для Вас угол. Вон дом, какой большой, занимайте любую комнату и живите, – настаивал Иван.

– И правда, мам, продала бы свою квартирку и к нам. Во-первых, вместе веселей, – пыталась искать сильные аргументы дочь, – да и помощница ты незаменимая. Вот ещё у Вани зарплата упала, приходится подрабатывать, денег-то не хватает. Мы с ним бизнесом занялись, слышала про Гербалайф?

– Как же, шарлатанов нынче развелось немѐрено. Знаю я таких, которые занимаются облапошиванием людей. Сетевой маркетинг у них, понимаешь ли! – прямо негодовала мать.

– Да ты что-нибудь в этом смыслишь, что так рассуждаешь?

– Как же! Мать ведь дура, а вы учёные! Где нам, сивым, лаптем щи хлебать?

– Ну зачем ты так! Я вовсе не это имела в виду.

– Вот-вот. А Гербалайф твой – ерунда. Людей там – чёртова туча, привлекают, завлекая брехнёй… Слышала, конечно, и не раз. Про них легенды ходят. Чудодейственные пилюли гарантируют, якобы, полное избавление от тяжелых заболеваний и абсолютное похудение. Сказки всё это. Только нам они зачем? Вы что, толстоваты? Или, может, я? – подбегая к зеркалу, она нарочито вертелась перед ним, показывая своё отношение к словам дочери и любуясь своими прекрасными формами.

– Ты что, темнота, – твердила дочь, – это же образ жизни – работа над своим телом.

– А ты почаще в огород выходи, и будет тебе работа, – посмеивалась мать.

– Ну ладно, не хочешь над телом работать, подумай о душе. Это же прибыль, причём сразу.

– Что-то жизнь таких людей со значками на пиджачках и какими-то листо̀вочками в руках мне не показалась радужной. Худосочные, как былинки, ша̀стают по улицам, людей только отвлекают. Бла̀га обещают всем без разбору! Смешно! Не верю я им, вот хоть что мне говори.

– Ну ладно – им. Ты мне не веришь, своей дочери? – изумлялась Лариса, гримасничая, изображая обиженную.

– Эх ты, всякую ерунду в голову сразу берёшь, а что мать тебе говорит, даже не слышишь.

– Я-то слышу. А ты? Вот соседка наша, Таня, испытала этот продукт на себе. И все её "возрастные" изменения организма отступили. Она теперь бегает за своей козой, как семнадцатка, может, это и не солидно в её возрасте, но даже она сама любуется собой. И я так хочу, понимаешь? Этот замечательный продукт даёт молодость, энергию и здоровье, – как будто по писаному, шпарила дочь без остановки информацию для матери. – И тебе, мамочка, советую.

– Ой, гляньте-ка, прямо говорит, будто лекцию читает. Гладко-то как всё у тебя, бойко. Где ты слов таких-то понабралась? А волшебных таблеток не существует, – ставила точку в бесполезной беседе мать.

– Мамочка, ну хорошо, не хочешь худеть, не надо, просто переезжай к нам, будем все вместе жить. И с внуком можно общаться, сколько хочешь.

– Да у меня же своя мать на руках, она тоже, как ребёнок, и брат твой ещё не определён.

– Бабушку привози с собой, а Лев уже давно не маленький. Знаю, что у него есть зазноба, того и смотри, что скоро к ней переберётся. И что дальше? Останешься одна. А то мы все вместе будем, это же легче.

Так всякий раз утрамбовывали дети засыпающую бдительность одинокой матери, и наступил момент, когда они добились своего.

Изменения произошли невесёлые, а жить всё равно нужно было как-то дальше. Но как, если всё идёт не по тобой запланированной схеме?

Мать Тамары умерла, сын женился и уехал к родителям жены, как и нарекала Лариса, а Тамара в очередной раз к зятю и дочери наведалась. Да только они её встретили тоже не очень приятной новостью.

Влипли дети со своим бизнесом по самые уши. Оказалось, чтобы раскрутиться в деле, начатом ими, сначала нужно было продукцию в этом Гербалайфе приобрести, а для этого – немалые деньги иметь, а где их взять – просили у всех в долг, разных людей: соседей, знакомых, родных. Кто-то отказывал, но нашлись те, кто дал. А возвратить у заёмщиков вовремя не получилось, потому что никто их продукцию здесь не брал, так она и лежала в коробках сначала месяц, два и больше.

Срок годности истекал, а прибыль не виднелась. Здешние жители привыкли натуральными продуктами питаться. Только Лариса с Иваном и могли поверить в такие сказки о чудодейственности каких-то порошков.

Вот люди ждали, ждали возвращения долга, да и стали в суд подавать. А судебные прѝставы навещать в свою очередь Ларису с Иваном и рассказывать об их правах и обязанностях, о людях и их терпении, совести и бесчестии. Определили срок, равный тридцати календарным дням для возмещения долгов, оставили уведомление и ушли с обещанием вернуться снова.

В это самое время и прикатила Тамара, а дочь к ней со слезами:

– Мамочка, что делать? – растолковав всё матери, каялась дочь и просила совета.

– Ну и заварили вы кашу.

– Сегодня пристав приходил, в суд люди подали, ну вы только родителям моим не говорите, а то будет война, достанется всем, и вы под горячую руку, чего доброго, попадёте, – умолял и зять.

Сдрейфила Тамара от таких слов, заволновалась, да и дай Бог ноги из этих мест. Приехала восвояси, подумала, раскинула мозгами, да и продала квартиру свою. Через две недели с вырученными деньгами приехала снова к зятю с дочерью.

– Вот вам деньги, – протянув увесистый пакет зятю, сказала Тамара.

– Мамочка, вы наше спасение. Живите и радуйтесь с нами, места хватит, – всё повторял зять, не выпуская пакета с деньгами из рук. И то уж он тёщу свою обнимал, да целовал, не зная, что ещё сделать от радости, случайно нахлынувшей на него в этот момент. Он уж и не надеялся, что она поймёт их просьбу, всякий раз издалека высказываемую. А тут неожиданно и подвалило счастье. Проблема разрешилась.