Читать книгу Ветер в клетке - Лана Мейер - Страница 1

Мира

Их стоны в нашей спальне оглушительны, хотя их едва слышно.

– Да…еще, еще. Вот так, сильнее. О Боже, Майкл! – без всяких сомнений, до меня доносится голос моей подруги и низкие горловые хрипы мужа.

Он явно старается. Доставить ей удовольствие.

Светлый и гладкий паркет, который мы вместе с ним выбирали всего полгода назад, будто испарятся у меня под ногами. Кажется, я вот-вот нарушу все законы физики и провалюсь на пятьдесят этажей вниз, проломив фундамент одной из башен в Москва-Сити.

Так, что там говорят психологи? Эмоции нужно прожить.

Итак, мне больно.

Точнее, я заживо сгораю от боли.

На смертном одре, который возвел для меня самый близкий и родной человек на свете. По крайней мере, я считала Майкла именно таковым последние десять лет.

Быть может, пройдет не больше часа, прежде чем мои внутренности превратятся в пепел, и первая волна агонии стихнет.

Каждая новая секунда приносит очередной и мощный удар по сердцу. Серпом, по живому. Орудие убийства – их совместные и изможденные крики, эхом отскакивающие от стен нашей огромной квартиры с панорамными окнами.

Не сомневаюсь, что они делают это в ванной с видом на всю Москву. Майк брал меня там десятки раз, а теперь…

Трахает мою подругу, которой я так любезно предложила крышу над головой в довольно трудный период ее жизни.

Оригинальностью мой гражданский муж не блещет. Они могли бы спуститься в отель, расположенный на первых этажах небоскреба, но нет – даже в отношении любовницы он проявил характерную для себя скупость.

Хотя может, причина в том, что страсть накрыла их совершенно внезапно? Впрочем, мне должно быть не интересно, как это произошло.

Вишенкой на торте во всей этой ситуации является тот факт, что я сама предложила Алине пожить две недели у нас, пока она не найдет новую квартиру и работу.

И вот итог. Ситуация настолько стандартная, что даже смешно. Кажется, что подобное может случиться в тупом сериале, но никак не с тобой!

С нами.

Жаль, что все это не декорации на съемочной площадке…

Откупоренная бутылка вина на прозрачном столе. Фрукты, шоколад, клубника, почти нетронутый двумя любовниками ужин. Его и ее одежда, разбросанная на полу, превращающаяся в дорожку, ведущую к дверям ванной.

Из нее до сих пор раздаются многозначительные стоны.

– Еще, милый, да, так…

– Черт! Черт, в тебе так хорошо, детка, – осипший и изможденный голос Майкла заставляет все мои струны души разом лопнуть.

Меня сейчас стошнит. Прямо на его брендовые белые кроссы.

– Еще немножко, Майк…да, так, сильнее, – все внутри леденеет и горит одновременно.

– Нет, еще долго. Я буду трахать тебя, пока мы всех соседей не разбудим к чертовой матери, – его смешок в сочетании со сладким обещанием застревают колким комом в моем горле.

Моя первая реакция – опереться на стену, ручку двери или тумбочку, чтобы не упасть. Только бы не потерять сознание.

Вторая – схватить с ближайшего столика вазу с декоративными цветами, ворваться в ванную и обрушить тяжелый предмет на его голову.

Третья, уже реальная – я плачу и всхлипываю, горько подпевая на бэк-вокале их стонов.

Не знаю, сколько проходит времени.

И вот голубки уже мило перешептываются, а я глухо реву, заглушая вскрики и неистовый плач навзрыд. Проглатываю. Раскаленные иглы вонзаются в изнанку горла. Просто тихо всхлипываю, подавляя в себе львиную долю эмоций и гнева, смахивая беззвучные слезы.

Семь лет. Мы вместе семь лет, а знаем друг друга и вовсе десять.

С моих пятнадцати. Мы росли вместе – в моральном, физическом, материальном плане.

Мы столько всего пережили. Прошли через огонь и воду. Я переехала за ним в Россию из Германии, когда ему предложили работу здесь…я поменяла всю свою жизнь, подстроилась под него. А в последние годы и вовсе жила мечтой о том, что у нас вот-вот появится ребенок и наша идеальная жизнь станет еще прекрасней. У нас, конечно, были некоторые проблемы и недопонимания в отношениях, но в целом…мне было грех жаловаться. Майкл – моя первая любовь, мой лучший друг, мой мужчина. Какие бы проблемы нас не коснулись, я всегда верила: мы созданы друг для друга.

Как же я ошибалась. Сейчас, от нашей «идиллии» остался лишь слабый след в виде отфотошопленных совместных фотографий в инстаграм.

Слышу, как в ванной включается вода. Они хотят помыться после своих любовных утех, а с меня эту грязь ни одним Ниагарским водопадом не уберешь.

Вытерев слезы костяшками пальцев, молча достаю большой чемодан, с которым мы ездили в отпуск и скидываю туда все свои вещи из нашей гардеробной. Остервенело швыряю их без разбора, куски ткани стремительно летят на дно кейса. Свою косметику заберу из ванной чуть позже.

Мой план – молча уйти, заблокировать его во всех социальных сетях и больше никогда не видеть.

Хотя конечно, в тайне, я мечтаю о том, чтобы он бегал по всей Москве, на коленях умолял меня простить его и скидывал бы мне деньги на карточку – ведь это останется его единственным возможным способом что-либо написать мне.

В тот самый момент, когда я застегиваю чемодан и мысленно проклинаю себя и этих двоих, задыхаясь от обиды и боли, горячая парочка выходит из своего убежища, пропитанного изменой и грехопадением.

– О черт, – выдыхает Майкл, и я сразу поднимаю и обращаю на него свой взор.

Наши взгляды пересекаются, создавая между собой электрическое напряжение. Мой – воинственный и полный горечи и его – растерянный, удовлетворенный и…ни разу не раскаивающийся.

Время для меня замирает, когда я будто заново изучаю черты лица своего мужа. Легкую щетину и искусанные не мной губы. Многое бы отдала за то, чтобы следы от красной помады на его теле оказались настоящими кровавыми ранами. Его челюсть напрягается, изумрудные глаза темнеют, пока Алина инстинктивно прячется за его широкой спиной, явно побаиваясь того, что я все-таки осуществлю свою тайную задумку с вазой.

– Ой, Мира…, – инстинктивно вырывается из ее губ, больше напоминающих рыбий рот из-за переизбытка гиллауронки. – Ты была тут все это время?

Какой глупый вопрос.

Идиотка.

Расправляю плечи, продолжая высверливать на обнаженной груди мужа стигмату пытливым взглядом. Бедра Майкла обернуты полотенцем, и он явно собирался скинуть его в нашей спальне, рассчитывая на вторую часть горячего рандеву.

Я медленно преодолеваю расстояние, между нами, поравнявшись со столом, где до сих пор остывает ужин застуканных голубков. Медленно наливаю красное вино в пустой бокал и, пригубив терпкий напиток, продолжаю просто смотреть на Майкла, не в силах поверить в то, что все это – не сюрреалистический сон.

Хотелось бы, черт подери, просто проснуться. С криком, в холодном поту. Крепко обнять своего мужчину и получить долю поцелуев и признаний в том, что он никогда меня не предаст.

Но это уже случилось. И теперь, когда с моих глаз сняты розовые очки, я сомневаюсь в том, что это происходит впервые.

– Мира, это все…ты можешь не так все понять. Давай успокоимся, хорошо? Поговорим. Это ошибка, детка. Ужасная ошибка и я должен объяснить тебе, почему это произошло, – я удивлена, что он вообще оправдывается. – Алина пока погуляет. Да, Лина? – обращается к моей бывшей подруге Майк.

Не дожидаясь ответа от предательской блондинистой крысы, я на эмоциях выливаю содержимое бокала в лицо Майклу.

Муж инстинктивно дергается, делает шаг назад и изо всех сил жмурится. Лицо у него такое, словно его заставили сожрать целый лимон. Смотри, не подавись, милый.

Кто бы мог подумать.

Майкл Фальк, крупный менеджер в нефтяной компании, подставил свой смазливый фейс под винный обстрел.

Все его подчиненные сейчас бы искренне поблагодарили меня.

– Ты что делаешь? – рявкает он, хватая меня за запястья. Сжимает их, заламывая. Буравит взглядом меня, словно вот-вот ударит на глазах у Алины.

Нас обоих начинает трясти от гнева и ярости. Хотя, злиться и истерить здесь явно должна только я.

– То, что очевидно, я давно должна была сделать, – выплевываю горькую правду прямо ему в лицо.

И это действительно так. Наша жизнь с Майклом только казалась идеальной.

Ведь если посмотреть правде в глаза…

За столько лет совместной жизни, он так и не сделал мне предложение.

Он часто скуп не только на слова и на выражение чувств, но и в материальном плане, несмотря на то, что зарабатывает баснословную сумму денег.

Он часто бросал мне легкие и ненавязчивые замечания, касаемые моей фигуры или внешнего вида. Особенно, это началось после переезда в Москву. Майклу вдруг стало важно, что о нем думают или говорят другие. В том числе – о его женщине. И я, сильно отличающаяся от Московских красоток, явно не являлась «предметом зависти» для его нового окружения.

Вслушайтесь только! «Предмет зависти». Предмет…я давно в этой квартире часть интерьера, а не любимая женщина.

Испепеляю Майкла одним своим взглядом, и потом перевожу его на Алину…

А вот моя бывшая подруга – девочка с картинки.

Упругий зад, подтянутый плоский живот, сделанная грудь, нарощенные волосы. В зубах – белоснежные виниры, которыми одарил ее бывший. Тело девушки близко к идеалу, а у меня…плоская попа, сколько бы я ее не качала, пару лишних килограмм в запасе, и никакого тонуса. Вставить себе импланты я никогда не решусь, а наращивание волос считаю адовым занятием.

При всем этом, я никогда не думала, что модельная внешность подруги может представлять собой такую опасность.

Мне казалось, Майкла все устраивает. Он любит меня такой, какая я есть. Я думала, что естественная красота и «не идеальность» – мои достоинства.

– Почему? – шепчу одними губами, пытаясь не обращать внимания на то, как печет от соли глаза.

Майк медленно пожимает плечами, продолжая сжимать мое запястье. В его взгляде читается то, что я меньше всего хочу сейчас видеть.

Простая, но до боли разрушительная фраза: «Ты же все равно от меня не уйдешь. Ты простишь меня».

– Всего хорошего, – медленно проговариваю я, одергиваю ладонь из хватки Майкла. – Вам обоим, – бросаю уничтожающий взор на Алину, нервно кусающую губы.

Выражение лица у нее действительное виноватое, но оно едва ли способно сохранить нашу дружбу.

– Прости, Мира. Я…нас словно накрыло, мы не хотели…

Я слышала, как вы не хотели. Лучше заткнись, идиотка. Пока я твою нарощенную гриву не выдернула.

Резко выдвигаю ручку из чемодана и направляюсь к выходу уверенным шагом.

– Мира, ты не понимаешь. Мира…, – начинает оправдываться Майкл, сквозь зубы бросая ругательства на немецком. Я слышу, что он идет прямо за мной, ускоряет шаг.

Но недостаточно быстро, чтобы поймать меня, остановить меня.

Скорее всего – он только делает вид, что ему не плевать. Успеваю скрыться в лифте. Как только стальные двери закрываются, я ударяюсь затылком о зеркало в тесной кабинке и стремительно съезжаю по гладкой поверхности вниз.

Падаю прямо на пол и начинаю рыдать в голос, плюнув на то, что здесь установлена камера.

На одном из этажей дверь открывается, и я чувствую, что некто невольно становится свидетелем моей неконтролируемой истерики.

Запах собачьей шерсти ударяет мне в ноздри.

– С вами все в порядке? – интересуется один из соседей по башне.

– У меня все прекрасно, – захлебываясь слезами и закрывая лицо руками, с надрывом лепечу я.

В груди жжет, горло стягивает тугим жгутом.

Задыхаюсь. Умираю. Кажется, что жизнь потеряла смысл. Я раздавлена, я убита, обескровлена, унижена, ранена.

Дно пробито.

– Оставьте меня в покое! – рявкаю я, прежде чем незнакомец посмеет ляпнуть что-либо еще.

Его собака начинает настойчиво обнюхивать меня и лизать ладони. Закрываюсь еще больше, сворачиваясь в позу эмбриона прямо в лифте.

Хочется растечься здесь чертовой лужицей. Впитаться половой тряпкой. Исчезнуть с лица земли…

Десять минут я бесцельно брожу по подземному переходу. Вырвавшись наружу и глотнув свежего воздуха, теряюсь в толпе безликих лиц, бросая презрительный взгляд в сторону Москва-Сити.

И черт меня дернул поехать в Питер на курс обучения. К сожалению для Майкла, он закончился на день раньше, и я вернулась, потому что очень соскучилась…может быть, этого бы не случилось, если бы я осталась?

Не будь такой наивной. Ты же знаешь, что возможно, это произошло не впервые.

В очередной раз шмыгнув носом, я захожу в ближайшую кофейню. Мне нужно спрятаться в месте, где мне будет стыдно плакать, иначе я надорву голос и легкие. Выбираю в уютном пространстве самый дальний и тихий закуток, предварительно заказав какао с маршмеллоу и два шоколадных десерта.

Кажется, что успокоить сейчас меня может только огромное количество сахара, которое непременно отложится на моих бедрах. Еще чуть-чуть и меня разнесет до размера «М», но об этом я подумаю завтра.

А сейчас…меня зовут Мира, мне двадцать пять лет. Я отсиживаю свою пятую точку на нелюбимой работе, с девяти до шести – как положено.

Каждый понедельник сажусь на диету, и каждое воскресенье обещаю себе, что займусь спортом. Запишусь в бассейн, на танцы, и выучу еще два языка. Все это благополучно откладываю, ссылаясь на нехватку времени. Кручусь перед зеркалом и думаю, что «и так сойдет», а потом вновь начинаю гнаться за недостижимым идеалом.

Отношения с Майклом – были единственной нерушимой скалой в моей жизни. Твёрдой опорой. Идеальным якорем, который помогал моему кораблю жизни крепко держаться на плаву.

Меня зовут Мира, мне двадцать пять лет. Сегодня третье сентября две тысячи восемнадцатого года – день, когда моя жизнь стремительно пошла ко дну.

В ней больше нет стабильности, безопасности, четкого будущего.

Больше нет опоры, поддержки и уверенности в том, что я не одинока.

В моей жизни больше нет моего мужчины.

Пройдет как минимум три года, прежде чем я пойму – что это не конец света.

А сейчас, я давлюсь своим латте и не могу выкинуть из головы мысли о том, что я навсегда осталась одна.

Без крыши над головой.

Без работы и денег.

Без любимого мужчины и близкого человека, который наверняка только что трахнул мою подругу на нашей постели.