Читать книгу День королевы - Лана Владимировна Збравская - Страница 1

Вместе с такими же растерянными и недоумевающими людьми она вышла из «Перевала» во двор пункта перевода. В лицо ударили всё ещё яркие лучи осеннего солнца. Она знала, где находится, знала о существующих правилах, знала, кем её теперь считают и больше ничего. Выборочная память или это уже не её память?

      Странное чувство нереальности происходящего заставило оглянуться. За спиной оказалось серое монолитное здание, поблёскивающее гладкой плиткой покрытия. Оно выступало прямо из тверди Стены – тоже гладкой, взлетающей на невероятную высоту к небу и расходящуюся в недоступную взгляду ширь. Стена Окраин, много лет назад отделившая город от всего остального мира. Это тоже осталось в памяти, как и понимание, что ещё несколько часов назад она находилась по другую сторону этой стены. Там был её дом? Там была совсем другая жизнь? – А вот это уже вычеркнуто, стёрто из памяти, как и осознание своего я. Нет больше той личности, что решилась на этот отчаянный шаг и прошла через «Перевал», нет знаний о прошлом, нет ничего, что давало бы хоть какое-то объяснение – зачем она это сделала?

      В веренице беженцев она шла почти последней. Высокий, мускулистый служащий, одетый в униформу, держа руку на парализаторе, пристально посмотрел ей в глаза и с удовлетворением кивнул. Женщина рядом с ним вслух прочитала номер на её ошейнике и занесла в базу терминала.

      Лязг этого самого ошейника, смыкающегося вокруг шеи, до сих пор стоял в ушах, как будто это перечеркнуло и заклеймило всю её оставшуюся жизнь. А может быть, так оно и было?

– Ваше имя? – спросила служащая. Глупый, чисто формальный вопрос, тем, кому только что стёрли память, не должны знать своих имён.

      Она лишь отрицательно покачала головой. В мыслях назойливой вереницей проносились вбитые в память правила. Правила, правила, правила. Для таких как она. Очень хотелось сжать виски руками и взвыть.

– Ваше новое имя Варда, – сообщила женщина. – Вы знаете куда идти?

      Подражая остальным, она запустила руку в карман плаща, где должна была лежать карточка с информацией. Её пальцы ничего не обнаружили, но она упрямо кивнула. Неважно. Сейчас очень многое почему-то казалось неважным. А ведь карточка это единственное, что давало ей шанс на жизнь здесь…. Нужно сказать им, сказать прямо сейчас, но ноги сами сделали этот шаг мимо.

      Женщина махнула рукой, разрешая проходить, работы было слишком много, чтобы проверять каждого. В конце концов, их дальнейшая судьба не касалась служащих пункта перевода. Лишённые прошлого беженцы за воротами пункта предоставлялись самим себе. Как правило, больше половины из них по несколько дней плутали по улицам города. Кто-то так и не находил того места куда ему нужно попасть чтобы получить документы, работу, дом и вместе с этим новую жизнь. Такие люди теряли не только прошлое, но и будущее.

      Мужчина – служащий невольно проводил взглядом высокую рыжеволосую девушку, в её стройной фигуре, в её движениях и даже в нежелании говорить чувствовалась странная скрытая сила. Хотя взгляд больших тёмно-зелёных глаз ничем не отличался от взглядов других переселенцев – такой же растерянный и беспомощный. В этом не было ничего удивительного, чем бы она ни занималась раньше, сейчас её личность подвергнута изменениям, стёрта и заменена новой, в которой не осталось ничего от дикости и жестокости обитателей за Стеной Окраин. Он знал это, он чувствовал каждого из них.

      Стальные ворота выпустили её прямо на улицу города. Она растерянно замерла, бросила взгляд на других беженцев, стоящих с ошарашенными лицами, и попыталась отогнать подступающую панику. Город. Эльвара. Чужой и, судя по правилам, совершенно враждебный. Нет им здесь места. И пути назад нет. Неужели дома было так плохо, что они все решились на этот безумный шаг – стать никем? Теперь уже не узнать, не вспомнить. Нужно просто принять действительность. Если получится….

      А перед взглядом высились бесчисленные здания, красивые, похожие на изящные игрушки, выполненные каждый в своём индивидуальном стиле. И чуждые. В высоте бежали огни транспортной сети, проносились бесчисленные стальные птицы, давили своим лязгом и грохотом, почти заслонив собой далёкое небо.

Небо! Она поняла, что ей очень не хватает открытого неба. Здесь его нет! Есть лишь стальные полосы и мельтешащие по ним сгустки из пластика и железа, есть шпили и невообразимо высокие стены, и очень бледные пятна просвечивающей дали. Небо?

Она опустила голову, отвернулась от собратий по переселению и медленно побрела по тротуару. Куда? Пять шагов и взгляд назад – на толпу испуганных, ничего не понимающих людей. Они все озираются по сторонам и судорожно сжимают в пальцах заветные карточки. Кто они для неё? Попытка разобраться в собственных ощущениях привела к пониманию, что у неё нет никакого желания остаться среди них, она не хочет вернуться в их беспомощную толпу. Хотя может оказаться, что кто-то из этих людей является её родственниками. Например, вот эта немолодая рыжеволосая женщина с краю, кутающаяся в цветастый шарф, могла бы быть её матерью. А тот веснушчатый паренёк с поникшими плечами – её братом, другом, женихом. Кем угодно. Или мужчина с пронзительными серыми глазами, единственный из всех кто смотрит не с растерянностью, а со злостью, он мог бы быть её отцом. Наверное.

      Не узнать. Никогда не узнать. Это прошлое, навсегда стёртое из памяти. А из чувств кроме страха есть только горечь.

      Она резко отвернулась, никто из них не посмотрел в её сторону, никто не заметил, как она ушла.

      Город сразу сомкнулся вокруг неё громадой сверкающих небоскрёбов, переплетением воздушных дорог и невыносимым гулом транспорта. Попытался поглотить. А так будет. Скоро будет. Ей очень хотелось сжать голову руками и побежать. Она поплотнее закуталась в свой длинный чёрный плащ, сжала зубы. Если она будет дрожать и паниковать, то это ничем хорошим не закончится. Она заставила себя остановиться и уже более спокойно оглядеться.

      В сознание уже некоторое время билось навязчивое чувство, что все эти ощущения не настоящие. Да, город был ей незнаком, но незнаком только потому, что так нужно. Зачем? Нет ответов, пока нет.

      Она высоко подняла голову и, злясь на саму себя, быстро зашагала по улице. Металлический ошейник на её шее привлекал внимание прохожих. Гостям из-за стены не позволяли снимать их почти год. Всё это время они являлись самым низшим, практически бесправным слоем населения. Но и в дальнейшем мало кому удавалось выбраться из трущоб бедноты. И всё же для них это был шанс добиться чего-то лучшего, шанс к которому стремились даже ценой потери памяти.

      По её лицу и фигуре скользили насмешливые, презрительные взгляды, все знали, чем придётся заниматься такой девушке как она. Кто-то с издёвкой смотрел прямо в зелёные глаза и с удивлением и даже испугом натыкался на холодную, плохо сдерживаемую ярость, совершенно не характерную для взглядов беженцев. Эти никчемные отбросы общества не умели злиться, не умели возражать или сопротивляться. «Перевал» отнимал не только память, но и мужество.

      Город был слишком жесток к таким как она. Её мысли путались, от попыток хоть что-нибудь понять в голове появлялся раскалённый шар боли. Он давил на мозг, разрывал его на миллионы кусочков и словно выжигал беспорядочные события и образы. Она не понимала, что делает в этом городе, на этой улице и почему идёт именно в этом направлении, знала лишь одно – так нужно. Её ноги сами собой свернули в узкий переулок. С двух сторон поднимались каменные стены зданий, пахло сыростью. Где-то очень далеко вверху виднелась бледная полоска неба, но здесь внизу стоял полумрак.

      Она почти не сбавила шагу, по переулку двинулась слишком уверенно и практически бесшумно. Хотя на её полусапожках были каблуки, которые звонко стучали, когда она шла по тротуару. Неожиданно осознала, что считает шаги.

– …Сорок семь, сорок восемь, сорок девять, – её тело словно жило отдельно от разума, разум же был погружён в полнейший туман. Она остановилась, медленно опустилась на колени и как слепая, почти не глядя, что делает, провела рукой по асфальту. Что-то щёлкнуло, небольшой кусок покрытия отодвинулся в сторону, открывая взгляду нишу. Оттуда её руки достали продолговатый прибор – вастрон, способный деактивировать ошейник.

      Пальцы пробежались по кнопкам, выборочно нажали. Память, память не разума, а всего лишь тела. И непонятные знания – об этом приборе, о том, что в законе имеется отдельный пункт, запрещающий иметь вастроны частным лицам. Собственно вот уже несколько лет как данные приборы вышли из обращения. Учёные доказали, что они слишком сильно влияют на психику. Но разве её должны волновать такие мелочи? Сейчас, чтобы снять ошейник, нужно было бы вернуться в то место, где его надели и пройти всю долгую и болезненную процедуру сначала. Но прежде придётся найти работу и как-то приспособиться к новой жизни. И если не получишь слишком много нарушений, то, может быть тогда через одиннадцать месяцев тебе дадут на это разрешение.

      Маленький приборчик ожил в её руке, она прикоснулась им к ошейнику. Послышалось тихое гудение. По коже прополз колючий, парализующий холодок, достиг головы и погрузился в мозг. Она чуть слышно застонала, тело на мгновение скрутило судорогой. Вастрон взвыл уже сильнее, впился острыми иглами в шею. Она почувствовала, как отделяется от кожи ошейник, к горлу подступила тошнота. Ошейник нагрелся, слегка зашипел, сейчас шло разъединение с нервной системой.

      По своей сути ошейник был довольно сложным прибором, фиксирующим состояние тела хозяина и передающий данные в центр по контролю над беженцами. Именно в этот момент на улице города умирала девушка по имени Варда.

– Прощай!

      Сорванный с шеи ошейник полетел в нишу, послышался слабый звон. Она отодвинула покрытие подальше и внимательней всмотрелась вглубь. Ниша оказалась довольно большой. Было темно, но всё же напряжённый взгляд вычленил, что на дне поблёскивает далеко не один ошейник. Их было много. По её губам скользнула слабая усмешка – нечто из той сущности, что видимо существовало в прошлом, всколыхнулось и замерло, не пройдя путь до конца. Кивок головой, как принятие реальности происходящего, и она закрыла нишу. Медленно поднялась, в мыслях был всё тот же сумбур, единственное, что знала – теперь она может выйти на улицы города уже как полноправный гражданин Эльвары.

      Вместе с ошейником в голове перестали пульсировать и вложенные «Перевалом» правила. Они не исчезли из памяти, но больше не досаждали бесконечным повторением. Хоть это радовало, а ещё у неё появилась цель – почти неосознанная, присутствующая где-то на уровне подсознания, но заставляющая идти в определённом направлении. Ответов по-прежнему не было, а это злило. Единственной надеждой оставалось, что если подчиниться заложенным в тело действиям, то наступит момент и хотя бы что-то станет понятным. Или наоборот – приведёт к необратим последствиям.

      Она подчинилась просто потому, что другого пути не было, вернее она его не знала. Ноги сами свернули в более тихую улицу, небоскрёбы сменили красивые трёхэтажные особняки и коттеджи. В голове с тихим щелчком, словно кто-то повернул переключатель, появились знания – это её улица, здесь её дом, здесь то место, где она живёт. Так что она делала в «Перевале»?

      Очень комфортный район, тихий и достаточно богатый, не многие могут себе позволить жить в центре города в собственном особняке. С высоты плавным изгибом спускается ответвление транспортной сети и вливается в огороженную ограничителями полосу наземной дороги. Всё для безопасности пешеходов! Но их здесь не много, больше скользят дорогие, изящные транспортники под управлением автопилотов. Их владельцы вольготно раскинулись в шикарных салонах, напоминающих мини-кабинеты и занимаются своими делами. Идиллия для занятого человека. О беженцах никто не вспоминает, зачем вспоминать ни о ком?

      Память выборочно возвращала ей воспоминания. Так нужно? Она уверенно остановилась перед коттеджем из белого камня, на мгновение замерла, пальцы сами набрали код на замке калитки и резная металлическая дверца послушно открылась.

– Госпожа Сольфи? – голос донёсся с улицы. Она не сразу поняла, что это обращаются к ней, медленно обернулась. За калиткой стаяла не молодая дородная женщина, её губы были растянуты в какой-то заискивающей улыбке. Солфи и госпожа? Это внесло новый сумбур.

– Вы вернулись, как прошло путешествие?

– Замечательно, – ей с трудом удалось разлепить губы и произнести это единственное слово. Первое после «Перевала». Путешествие куда? Собственный голос странным будоражащим холодом резанул по слуху. Женщина вздрогнула, в её глазах промелькнул испуг, но она снова заулыбалась.

– Я так рада, что вы вернулись. Вернулись именно сегодня, в такой день, на нашей улице так не спокойно, так не спокойно…

– В такой день? – она не решилась спросить какой сегодня день, а ещё больше ей хотелось знать, сколько она отсутствовала и почему женщина об этом беспокоится.

– Да, в День смены правителя все словно с ума сходят! И я очень рада, что ваш дом не будет без присмотра, когда кто-то из соседей отсутствует, эти дикари силой начинают вламываться во все дома!

Она медленно кивнула. День смены правительства?

– Извините, я очень устала, – Вопросов было очень много, но это не тот собеседник, которому стоит их задавать. Женщина энергично закивала головой, всем своим видом показывая, что всё понимает. Больше не обращая на неё внимания, девушка по вымощенной мрамором дорожке пошла к своему дому.

Взгляд скользнул по тенистому саду, по ухоженным клумбам и остановился на доме. Дверь притягивала своей незамысловатой простатой минимизированного стиля. Элегантная и очень надёжная, такая же как и весь дом – строгий, не имеющий ничего лишнего. Это действительно её дом? Её, конечно её. В памяти быстрой мозаикой сложился внутренний интерьер, вспомнились все комнаты и даже вспышками пронеслись события из её собственной жизни в этом доме. Так почему не возникает целостной картинки?

      Дверь открылась после набора кода. Она сделала шаг в просторную прихожую и невольно замерла, только в этот момент осознав, что совершила ошибку. Не бывает таких подарков судьбы – нельзя обрести единым разом то, что по какой-то причине отнял «Перевал».

      За спиной с грохотом закрылась дверь, от стен серыми тенями отделились вооружённые люди и окружили её кольцом. С двух сторон к голове прикоснулось нечто металлически холодное и твёрдое. А в груди гулко забилось сердце.

– Сольфи Рэйт, по приказу верховного судьи вы арестованы, – произнёс безжалостный голос у её уха. Говорившего она не видела, попыталась повернуть голову, но ей не позволил ствол парализатора.

– В чём меня обвиняют? – она удивилась, что её собственный голос даже не дрогнул.

– Вы обвиняетесь в убийстве сенатора Гровта, – неумолимо сообщил неизвестный.

      Сердце на мгновение замерло, в сознании пронеслась странная тень и, расправив крылья, словно плащом укутала весь крошечный мир доступный воспоминаниям. Убийство? Да ещё и сенатора?

– Этого не может быть, – проговорила она через силу. – Я никого не убивала!

– Это решит суд, забирайте её.

      В голове вновь появился туман, она как-то смутно осознала, что запястья обхватили металлические браслеты наручников. Её вывели на улицу. Так и должно быть? Почему? Сквозь пелену, застилавшую глаза, она видела фигуры шагавших рядом людей, деревья перед домом, дорожку, улицу. А мыслях засел безнадёжный вопрос – это всё, дорога к прошлому заканчивается здесь?

      За калиткой уже стояли машины правопорядчиков. Промелькнуло знакомое лицо женщины, с которой она разговаривала минуту назад. Её глаза от удивления чуть ли не лезли на лоб. Сольфи втолкнули в отделение для задержанных и только очутившись на жёстком сиденье, она вдруг поняла, что ноги её почти не держат. Во всём теле появилась болезненная слабость, голову обручем сдавила навалившаяся усталость. Хотелось закрыть глаза и провалиться в спасительную темноту бессознательности.

      Почувствовался мягкий толчок, машина сорвалась с места. В тесной, отгороженной решёткой клетке, она находилась одна. Сквозь маленькое окошечко в стене с трудом был виден город. Чтобы хоть как-то отвлечься она прижалась щекой к решётке и стала смотреть на улицу.

      Сейчас она отказалась от попыток что-либо понять. Невозможно понять то, чего не помнишь. Лишь где-то на самом краешке сознания застыла уверенность, что она не убивала этого человека. Только это ещё удерживало от полёта в бездну отчаянья и безысходности. Если она знает, что не убивала сенатора Гровта, то не один суд не сможет доказать обратного, даже если она этого не помнит.

      На стене небоскрёба промелькнул огромный голографический экран, кабину машины заполнил приятный мужской голос, вещавший почти на весь город.

– …Это ваш шанс, ваш шанс взойти на вершину. Сегодня тот день, когда каждый из вас может достичь практически невозможного! Спешите, граждане нашего замечательного города, вас ждёт королева Амира…, – голос медленно уплывал вдаль, потом промелькнул второй экран, и голос зазвучал с новой силой.

      На экране Сольфи успела увидеть лицо самой прекрасной из всех женщин, каких она только знала – королева Амира. На неё взглянули огромные, нереально красивые тёмно-зелёные глаза. В их глубине можно было утонуть, эти глаза завораживали не только мужчин, но и женщин.

– …Посмотрите на неё, сегодня день её смерти! Нам очень жаль, но Амира нас покидает, покидает, чтобы на трон взошла одна из вас, женщины Эльвары! Одна из вас наша будущая королева, мы ждём…

      День смены правительства. Сольфи почувствовала, что дрожит, меньше всего на свете ей бы хотелось оказаться на месте Амиры или одной из этих будущих королев, потому что через три года их постигнет такая же судьба. Дикий варварский обычай, пришедший из прошлого. В Эльваре всегда была королева, её титул передавался по наследству. Она правила, опираясь на сенат, но фактически ничего не решала. Потом вдруг всё изменилось, королева не только потеряла свой голос в сенате, но стала чем-то вроде средства для выбора победителя. Началась жестокая извращённая борьба за власть. Каждые три года граждане Эльвары убивали свою королеву, убийца входил в сенат и возводил на трон свою собственную женщину. Для мужчин это был шанс пробиться в правительство, для женщин – пытка, три года жизни в роскоши в ожидании смерти. Страшной смерти, цели достигал только тот, кто убивал первым.

– Охота началась!

      Сольфи поёжилась, потом вспомнила о своём собственном положении – у неё тоже был шанс сегодня умереть. Неожиданно ярко в сознание ворвался образ высокой, красивой женщины, её тёмные глаза полыхали от злости. Она ясно ощутила боль на щеках от сильных ладоней. Мама?

"– Запомни, запомни это, ты никогда не посмеешь убить человека, это в твой крови, иначе уже не сможешь остановиться…"

      Никогда, она никогда никого не убивала, она не могла! Сольфи сжалась в комок, а правда ли это? Зачем она прошла через «Перевал»? Почему лишилась памяти? Нет, вопросы потом, сейчас она не должна сомневаться, иначе погибнет.

      Машина ещё некоторое время неслась по городу, потом резко затормозила, открылись двери отделения для задержанных. В глаза Сольфи ударил яркий солнечный свет, она невольно зажмурилась. Грубые руки схватили её за плечи и вытащили из машины. Она с каким-то трепетным страхом поняла, что находится перед зданием суда. Здание представляло собой огромную, сверкающую зеркальным светом пирамиду. Сольфи подхватили под руки и потащили вверх по лестнице н встречу открытым дверям.

      В зале суда было пустынно, большое с высоким потолком помещение давило своим величаем и несокрушимостью. Её подвели к стоящему на помосте креслу и заставили сесть. Наручники сняли, но руки тут же закрепили на подлокотниках, на голову одели тяжёлый обруч, с тянущимися от него куда-то проводами. Она не успела опомниться, как кто-то громко объявил.

– Суд начинается!

Всё происходило слишком быстро. Нереально быстро. Точно также обрываются судьбы и жизни. В одно мгновение. Страшное мгновение.

      Сольфи с трудом перевела дух, в её груди слишком громко стучало сердце. Прямо на неё из-за пульта смотрел не молодой грузный мужчина в мантии. У него были очень светлые и очень холодные серые глаза, словно заглядывающие прямо в мозг. Судья. Его губы раздвинулись в чуть заметной насмешливой улыбке, он кивнул. Его помощник нажал несколько кнопок на пульте.

      Сольфи показалось, что её голову сдавило тисками, боль оглушила. Она тихо застонала, и лишь через несколько мгновений боль почти исчезла, но отступила не до конца. Помощник удовлетворённо кивнул, судья вновь усмехнулся.

– Ваше имя Сольфи Рэйт? – задал он первый вопрос.

– Да, – губы пересохли и почти не слушались.

– Громче, – потребовал судья.

– Да, – почти выкрикнула Сольфи, но получилось все равно довольно тихо. Судья поморщился.

– Вы гражданка Эльвары?

–Да.

– Были ли когда-нибудь судимы раньше?

– Нет.

– Что ж, не будем терять время и перейдём сразу к главному. Сольфи Рэйт, это вы убили сенатора Гровта?

– Нет.

      На несколько мгновений судья замер перед экраном монитора. По его непроницаемому лицу Сольфи не могла определить, что он там увидел. Наконец, он поднял голову и посмотрел на неё.

– Признана невиновной, освободить.

      Сольфи чуть не задохнулась от переполнивших её эмоций. Всё казалось настолько невероятным, что воспринималось словно сон. А может быть так оно и есть и она просто спит? Нельзя себя так обманывать!

      С её головы сняли обруч, освободили руки. Она с трудом встала из кресла, ноги подкашивались.

– Следующий, – выкрикнул помощник судьи.

      Она медленно побрела к выходу из зала, а навстречу двое правопорядчиков уже тащили испуганного недоумевающего парня. Значит это всего лишь проверка! У них нет определённого подозреваемого, и они проверяют всех, чьи следы были зафиксированы сканерами на месте преступления. Но ведь там могли побывать тысячи людей! Сканеры несовершенные приборы, они улавливают присутствие не только в момент совершения убийства, но и за несколько часов до этого.

Зато совершенными считались детекторы лжи, и если бы хоть один её ответ был не правдивым, допрос не окончился бы так быстро.

Она вышла из зала, за спиной закрылись тяжёлые двери и сразу вернулись силы. На душе стало легко, и не только из-за решения судьи, просто теперь она могла не сомневаться, что действительно невиновна. Детекторы лжи не ошибаются. Но так и должно было быть, она не способна убить человека. Сама мысль об убийстве внушала отвращение. Она никогда никого не убивала....