Читать книгу Свадьба в Фогвуде - Лариса Куницына - Страница 1

День клонился к вечеру, и мой взгляд всё чаще соскальзывал с экрана компьютера и обращался к раскинувшемуся за окном серому городу. В Лондоне шли дожди. Лето откатилось назад, унося с собой ощущение тепла, солнечного света и ожидания чего-то прекрасного. Осень тоже ещё не вступила в свои права. Было пасмурно, но дни стояли тёплые. Я всё чаще уносилась мыслями на побережье Северного моря, туда, где в окружении старого парка стоял прекрасный замок, где я была так бесконечно счастлива. Там шелестела листва, пели птицы и цвели цветы. А вечерами из-под деревьев выползал белый туман и заглядывал в окна. И в такие вечера в камине весело горел огонь, и маленькие саламандры плясали на раскаленных поленцах свой волшебный танец.

Я мотнула головой и снова вернулась к экрану компьютера. Скоро семь, и у меня остаётся совсем немного времени, чтоб закончить эту работу. Я посмотрела на раскрытый блокнот и начала перепечатывать очередную строчку. Конечно, он опять не указал год издания. Значит, придётся искать сведения в Интернете.

По стеклу застучали капли, и струи воды побежали широкими ручейками. Он взял зонт? По-моему, англичане всегда ходят с зонтами, но я не видела, что он взял с собой, уходя. В любом случае, он на машине… или на мотоцикле? Я чуть не сорвалась с места, чтоб кинуться в гостиную, где на широком блюде из чёрного стекла, прошитого золотыми нитями, лежали ключи. Какая разница, на чём он уехал? Что я могу теперь изменить? Нужно закончить эту работу, потому что завтра мне будет уже не до того.

Я со вздохом откинулась на спинку кресла и посмотрела на часы в стильном стальном корпусе. В этой квартире, расположенной на крыше небоскрёба, всё стильное: белые низкие диваны, чёрные стены, белый потолок со скрытой подсветкой. Даже окна, которые изгибаясь к потолку, окантовывают весь пентхаус, держась на металлических опорах. И из-за этих окон у меня постоянно такое чувство, что я живу в аквариуме. Только сейчас вода не внутри, а снаружи.

Я услышала, как хлопнула дверь, и поспешно уткнулась в экран, набирая в поисковике автора и название монографии.

Раздались лёгкие шаги, и я почувствовала плечом тепло его тела и нежный поцелуй в щёку. И запах дождя…

– Привет! – шепнул он. – Что у нас на ужин?

– Пицца, – буркнула я. – В холодильнике.

– Пицца? – его голос стал озабоченным.

– У меня было мало времени. Я сегодня хочу закончить с этим делом. Потом мне будет некогда.

– Понял, – немного разочаровано пробормотал он и ушёл.

Я прислушивалась, выделяя на экране нужные сведения, чтоб откопировать их в список. Кухня слишком далеко, а он ходит мягкой тигриной поступью. Да и дверца холодильника открывается и закрывается беззвучно.

Я снова пробежала глазами список и на всякий случай перевернула страницу блокнота. Наверняка он что-то забыл записать. Нужно пролистать его записи в неотредактированном файле. Всё-таки придётся взять работу с собой. В Фогвуде тоже есть компьютеры.

Снова раздались шаги, и он мягко опустился на пол возле моих ног. Я повернулась к нему и деловито спросила:

– Нашёл?

Его серо-голубые глаза, очерченные тёмными длинными ресницами, смеялись, хотя гладкая ухоженная мордашка была серьёзна.

– Пиццу? Нашёл, – кивнул он. – Правда, она сырая. Совсем…

– Естественно, – я взъерошила его волосы. Они были влажными от дождя. – Ты сделал новую стрижку. Мне нравится. А пиццу я собираюсь испечь утром тебе на завтрак. Ужин на столе.

– Я заметил, – лучезарно улыбнулся он. – Салат из рукколы с моцареллой и вялеными помидорами, жаркое в белом соусе. Может, мне съездить за бутылкой Божоле?

– Вино в холодильнике. Странно, что ты не заметил.

– Я разглядывал пиццу. Только знаешь, красное вино не охлаждают в холодильнике.

– Я что-то об этом слышала. Но это белое вино, и его допустимо охлаждать на дверце.

– Любимая, я думал, ты знаешь, что к красному мясу не подают белое вино.

– Индейка это красное мясо? – насторожилась я. – Честно говоря, я всегда с этим путалась. Я имею в виду с мясом индейки. Но мне показалось, что оно белое.

– Я думал, это телятина.

– Телятина в белом соусе была в прошлый раз. А сегодня индейка с белыми грибами в соусе бешамель. На десерт клубника с взбитыми сливками, как ты любишь.

– Ты меня балуешь, – шепнул он, с обожанием взглянув на меня.

– Знаю, – вздохнула я. – Но ничего не могу с собой поделать.

После ужина я сложила посуду в раковину, а он, прихватив бутылку с остатками вина и бокалы, ушёл в гостиную. Он как раз растопил камин, когда я, закончив наводить блеск на кухне, вошла в этот просторный зал.

Когда я впервые оказалась в его квартире, мне показалось, что тут уместнее было бы устроить музей робототехники. Весь этот хай-тек казался холодным и безжизненным. Но сейчас, спустя месяц, я, наконец, начала понимать, что это наш дом, наш первый дом, и он достаточно хорош, уютен и светел. К тому же здесь тепло, свободно и легко дышится.

Джеймс улыбнулся, взглянув на меня, и присел на диван. Я тут же устроилась рядом, нырнув в его объятия и накинув на ноги белый пушистый плед.

– Ты чудно готовишь, – шепнул он. – Спасибо за ужин. Не представляю, как у тебя хватает терпения, чтоб проводить столько времени на кухне.

– Ерунда. Я просто люблю вкусно поесть, а денег на рестораны у меня никогда не было. И я научилась готовить быстро, вкусно и полезно. У бедных девушек есть одно преимущество перед богатыми. У них нет кухарок, и потому они восполняют этот пробел со свойственной им энергией. Тебе действительно нравится, как я готовлю?

– Неужели ты думаешь, я стал бы завтракать и ужинать дома, если б это было не так? Ты расплачиваешься за свои таланты, моё сокровище, иначе я давно показал бы тебе все лучшие рестораны Лондона.

– У тебя будет для этого вся жизнь, – усмехнулась я и покосилась на него.

Новая стрижка действительно очень шла ему. Короткая чёлка и аккуратные бачки острыми прядями обрамляли лицо, и подчёркивали изысканный изгиб тонких чёрных бровей.

– Я закончила список литературы к твоей монографии. Посмотри, может, я что-то упустила.

Он нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что просидела над этим целый день? Я не ожидал, что у тебя дойдут до этого руки в ближайшее время.

– Я думала, ты скажешь спасибо, – заметила я.

– Конечно, спасибо! Я благодарен от всей души, но мне стыдно, что я загрузил тебя работой, которую должен был сделать сам.

– Мне нетрудно.

– Конечно, – пробормотал он. – Мне нужно запомнить, что ты всё делаешь сразу и не отступишься, пока не закончишь. Папа хотел предложить тебе работу в фирме, но теперь… Я не хочу, чтоб ты дни и ночи просиживала в офисе, только потому, что считаешь, что это нетрудно…

– И чем я буду заниматься? – поинтересовалась я.

Этот вопрос меня действительно тревожил. Мои родители работали всю жизнь, и я, что называется, работающая девушка. И вдруг жизнь свела меня с богатым наследником, и оказалось, что можно жить в достатке, не работая. Но чем тогда заняться?

– Для начала мной, – пожал плечами он. – Будешь ходить со мной в спортзал, в СПА-центр, на премьеры и концерты. Когда нам это надоест, поедем в экспедицию куда-нибудь на Юкатан или в пустыню Гоби. Потом я буду писать отчёты об экспедициях, ты будешь меня вдохновлять, а потом править мои сочинения и доводить их до ума. Я в благодарность буду возить тебя по самым роскошным курортам мира.

– Вернее, компенсируя мои страдания без душа на Юкатане, – усмехнулась я.

– Точно, – согласился он. – Потом начнём рожать детей. А если мне удастся повторить отцовский подвиг, то уже первая пара близнецов обеспечит тебе развлечения лет на двадцать вперёд.

– А если они пойдут в тебя, то на все тридцать.

Он рассмеялся.

– Пожалуй. Кстати, ты ездила на примерку свадебного платья?

– Ездила, – кивнула я со вздохом.

– Что-то не так? – насторожился он.

– Нет, всё чудно. Прекрасное кружево ручной работы, сидит идеально, в меру роскошно, ненавязчиво, сдержанно и очень стильно. Ты уверен, что не хочешь сказать, сколько оно будет стоить?

– Мы договорились, что не обсуждаем денежные дела, – твёрдо напомнил он. – Это моя забота. Как насчёт причёски и свадебного маникюра?

– Бригада стилистов, которую мне порекомендовала Диана Чиверли, прибудет в Фогвуд рано утром в день свадьбы.

– Тогда в чём дело? – он внимательно взглянул на меня. – Ты не хочешь замуж?

– Хочу… Но… Джейми, – я уныло вздохнула, – как только я подумаю об этом… Вся эта толпа аристократов, которые за нашими спинами будут обсуждать такой мезальянс.

– Что это за слово: мезальянс? – нахмурился он.

– Французское, – пробормотала я.

– Я знаю, что оно французское. Но я не считаю наш брак мезальянсом. Так не считает мой отец и остальные члены семьи. Напротив, мне столько твердят о твоих достоинствах, что я чувствую себя убогим карликом, которому достался бриллиант.

Я невольно рассмеялась.

– Бедняжка! Придётся мне твердить тебе с утра до вечера, что в тебе шесть футов немыслимой красоты, и бриллианты меркнут рядом с твоими глазами.

– Об этом я и говорю, счастье моё. Мне досталась изумительно красивая женщина, которая делает за меня черновую работу, кормит меня, как в ресторане, ублажает меня в постели и смотрит мне в глаза, а не в кошелёк. И я буду прислушиваться к мнению каких-то снобов, которые не знают о нас ничего и не узнают, потому что после свадьбы мы будем видеть их не чаще раза в год? И тебе не стоит думать об этом.

– И всё же, – снова взгрустнула я. – Может, они там отпразднуют без нас, а нам потом перешлют необходимые документы? В конце концов, теперь это только формальность. Мы уже месяц живём вместе.

Он снова рассмеялся.

– Говорят, есть бракосочетания по скайпу. Потом свидетельство о браке посылают на электронную почту.

– Правда? – заинтересовалась я.

– И не мечтай! – мотнул головой он, смеясь. – В конце концов, это жестоко по отношению к папе. Он столько ждал этого события. У него трое взрослых детей, и он никак не может выпихнуть их в самостоятельную семейную жизнь.

– Он сам виноват, – заметила я. – Вам слишком хорошо дома, с папой и тётей Роззи. Вот никто и не торопится. Кроме тебя.

– Если б ты не пыталась с завидным упорством сбежать от меня в самом начале, я б тоже, может быть, не спешил. Ты слишком уж разожгла во мне охотничий инстинкт. И теперь я уже не в силах отказаться от такой роскошной добычи. А поскольку на самом деле твоей добычей оказался я сам, то потерпи немного, один день, и мы пошлём всю эту великосветскую тусовку подальше. Мы будем жить так, как нам нравится.

– Как скажешь, – покорно кивнула я и, развернувшись, легла на его колени. – Значит, завтра поедем в Фогвуд и будем готовиться к свадьбе.

Утро было солнечным. Меня разбудил свет, лившийся в окно. Я, прищурившись, посмотрела туда и увидела безмятежно голубое небо. Похоже, лето возвращалось. Я со вздохом повернулась и посмотрела на Джеймса. Он спал как младенец, и даже яркие солнечные лучи, наверно, не разбудили бы его раньше положенного срока.

В этой квартире не было занавесок и жалюзи. Хорошо ещё, что спальня выходила на запад. Первое время я бродила вдоль окон, соображая, как можно затенить окна, а потом махнула рукой и купила себе маску для сна. Но в этот раз мы уснули поздно, совершенно измотанные, к тому же было слишком темно, чтоб я вспомнила о маске. И теперь проснулась ни свет, ни заря… Что ж, у меня есть время испечь пиццу, пока моё сокровище изволит вылезти из постели.

Выбравшись из-под одеяла, я прошла в ванную комнату, даже не потрудившись что-то накинуть. Распахнутые на все стороны окна никогда не смущали Джеймса, почему должна смущаться я?

Пару часов спустя я сидела за столом в столовой, отделённой от кухни барной стойкой, и жевала последний кусок пиццы, запивая его чаем. Ему всё-таки удалось приучить меня к чаю по утрам. Он действовал тонко и коварно, добавляя в заварку какие-то экзотические специи. Вот и сейчас из моей чашки с Оолунгом доносился нежный аромат бадьяна. Джеймс стоял возле окна с кружкой и смотрел в окно. Я безумно любила эти утренние часы, когда он ходил по квартире босиком, в мятых джинсах и рубахе навыпуск, встрёпанный и слегка сонный. Сейчас из-за новой стрижки его встрёпанность была особенно милой, потому что волосы просто стояли дыбом.

– Сегодня ясно, – заметил он, указав кружкой в окно.

– Да, – кивнула я. – А мне казалось, что уже наступила осень.

– Нет, ещё рано, всего лишь начало сентября. Будет чаще идти дождь и слегка похолодает к ночи, но это ещё всё-таки не осень. А к октябрю мы уже будем далеко отсюда. Там, где плещет ласковое море, и зеленеют под южным небом виноградники на склонах гор.

Он вернулся к столу, сел на стул и откинулся на широкую удобно изогнутую спинку. Мечтательно улыбнувшись, он посмотрел на меня.

– И там мы снова будем вдвоём. Честно говоря, у меня нет ни малейшего желания тащиться в Фогвуд, там слишком людно. К тому же соседи, родственники, званые обеды… Но придётся потерпеть. Твои родители приедут на свадьбу?

– Да, – кивнула я. – Я звонила в Манчестер. Гордон уже договорился со своим шефом, что его отпустят на несколько дней. Мама тоже не стала брать туристов на это время. Может, им всё-таки лучше остановиться в отеле в Орфорде?

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Нет, дорогая. Это плохая идея. Они остановятся в замке. У нас полно комнат для гостей.

– Я просто опасаюсь, что они будут смущены обстановкой и…

– Лара, – перебил он. – Им придётся привыкнуть к нам и к нашему дому, потому что они теперь наши родственники. И я хочу, чтоб они ближе познакомились с нашей семьёй и приезжали к нам, хотя бы, в отпуск. Или ты этого не хочешь?

– Конечно, хочу.

– Не волнуйся, – улыбнулся он. – Я знаю, что ты их любишь и заботишься об их комфорте. Но я клянусь, что с первой же минуты знакомства очарую их своим обаянием и непринуждёнными манерами. Нельзя стесняться человека, которым ты очарован. Разве нет?

Я рассмеялась и вспомнила предостережение его брата Тома, за которого когда-то собиралась замуж: Джейми может быть очарователен с теми, кто ему нужен. Бедный Том, я вняла его предостережению, но это меня не спасло. Я оказалась слишком сильно нужна Джейми.

– Иди, собирай вещи, – с усмешкой произнёс он, словно прочитав мои мысли. – Я хотел бы к ленчу добраться до Фогвуда.

За последний месяц мой скромный гардероб увеличился почти втрое и, складывая в дорогой чемодан свои новые платья и костюмы, я с удовольствием думала о том, что теперь меня, пожалуй, будет радовать странная привычка англичан переодеваться к обеду. В дорогу я надела синий костюм с белой хризантемой на лацкане и шляпу с изящно изогнутыми полями, украшенную кружевной вуалеткой. Войдя в гардеробную, Джеймс оценивающе взглянул на меня и, удовлетворённо кивнув, закрыл крышку чемодана и подхватил его. Сам он был в синих джинсах, кремовой рубашке и пиджаке из рыжей замши. Выходя вслед за ним, я бросила взгляд в большое зеркало на стенке шкафа и улыбнулась своему отражению.

Мы снова мчались по шоссе в сторону графства Саффолк на роскошном серебристом «Ламборгини». И я снова подумала, что всё это похоже на сказку, потому что слишком хорошо, чтоб быть правдой. Почти два месяца назад я ехала по этой же дороге с младшим братом Джеймса Томом, и с ужасом думала о его шикарном поместье, где меня встретят его родственники-аристократы, а я буду чувствовать себя там замарашкой, случайно забредшей на королевский бал. Я улыбнулась, вспомнив Фогвуд и его обитателей. Мне хорошо было в Лондоне вдвоём с Джеймсом, но я уже успела соскучиться по его отцу, мудрому и снисходительному сэру Артуру, по милой и слегка чопорной тётушке Роззи, по резковатой, но очень искренней и доброй Дэбби и по несчастному романтичному Тому, которого вынуждена была оставить ради его брата. И в глубине души я была уверена, что моей маме и отчиму Гордону тоже будет хорошо в этом большом уютном доме.

– О чём думаешь? – поинтересовался Джеймс, покосившись на меня.

– О том, что я соскучилась по Фогвуду и тем, кто нас там ждёт. Ты видел сэра Артура и Тома чаще, чем я. Ты бываешь в офисе.

– Бываю, – ворчливо отозвался он. – Я обещал отцу курировать работу Тома в Латинской Америке, а тот с горя так рьяно взялся за дело, что мне приходится бывать там едва ли не каждый день, чтоб не упустить ничего из виду. Его креативность порой приводит меня в ужас.

– Не преувеличивай.

– Если он не найдёт в ближайшее время девушку, мне придётся вернуться к работе, а я пока к этому не готов.

– Может, он встретит кого-нибудь на нашей свадьбе? – предположила я.

– Если перестанет таращиться на тебя и посмотрит вокруг. И то не факт. Я не ожидал, что он будет так переживать ваш разрыв.

– Он влюблён.

– Он романтичен и ему нравится страдать.

– Это цинизм?

– Это опыт, милая моя. Жизненный опыт. Том успокоится. Меня радует, что он углубился в работу, а не пустился во все тяжкие. Впрочем, для этого он слишком робок и хорошо воспитан.

– А ты?.. – я осеклась и мотнула головой. – Я зря спросила.

Он усмехнулся и кивнул.

– Совершенно зря.

Мне нравилась его ирония и его улыбка в этот момент. Я слишком хорошо знала, что выхожу замуж не за пай-мальчика. Многие, не только Том, твердили мне, что Джеймс бывает несносен, а порой и опасен. Он эгоистичен, скрытен и часто жесток. У него бурное прошлое и не вполне ясное будущее. Но как бы там ни было, я решила, что мне нужен этот мужчина со всеми его недостатками, переходящими в несомненные достоинства, и я приняла его со всеми его прошлыми переживаниями, приключениями и проблемами, и готова была ринуться вместе с ним в то самое загадочное будущее.

Пока же я не чувствовала никакой угрозы. Напротив, он окружил меня трогательной заботой, решил все мои проблемы и выбалтывал мне без утайки все свои текущие сомнения и секреты. Наверно, он подпустил меня слишком близко к себе, и я оказалась рядом с его живым сердцем, которое он тщательно прятал от других. И за это неожиданное доверие я была ему благодарна не меньше, чем за заботу.

Наша свадьба была назначена на девятнадцатое сентября, и до неё оставалось больше двух недель. Два важных события требовали нашего присутствия в замке Фогвуд, и мы решили провести это время там, где познакомились и полюбили друг друга, чтоб снова окунуться в атмосферу чего-то волшебного и немного тревожного.

Первым событием, предусматривавшем участие в нём всех членов семьи, был день рождения Тома. Уже завтра в Фогвуд должны были прибыть все кузены и кузины со своими супругами, а также ближайшие друзья и соседи. Тогда же мне предстояло познакомиться с грозным Джолионом, кузеном сэра Артура, который всё лето провёл в клинике в Швейцарии и представал в моём воображении каким-то загадочным и суровым божеством, вроде Зевса, мечущего молнии, или Тора с его тяжёлым топором.

– Ты взял с собой подарок Тому? – спросила я, посмотрев на Джеймса.

– Ты не поздно задаёшь этот вопрос, дорогая моя? – беспечно уточнил Джеймс. – Мы проехали половину пути. Думаешь, я поверну назад, если забыл?

– Тебе обязательно задавать столько встречных вопросов, вместо того, чтоб дать один короткий ответ?

– Да.

– Что «да»? – нахмурилась я, начиная понимать, что он снова меня дразнит.

– Да, взял. Нет, не обязательно. Ещё вопросы есть?

Он был страшно доволен собой. Я вполне могла позволить себе покапризничать и изобразить обиду, вынудив его извиняться и утешать меня. Но мне не хотелось, я расслабленно откинулась на спинку сидения и улыбнулась, глядя в окно машины.

– Я рада, что мы возвращаемся в Фогвуд, – призналась я. – Мне там хорошо, особенно теперь, когда не нужно скрывать свои чувства. Можно расслабиться и наслаждаться покоем. Надеюсь, солнечная погода ещё постоит какое-то время.

– А если и нет, – пожал плечами он, – мы найдём, чем заняться.

– Я думаю, что занятий нам хватит, – вздохнула я. – Свадьба – дело хлопотное.

– Именно поэтому я собираюсь переложить все хлопоты на плечи профессионалов. Умение перераспределять обязанности – это основа эффективного менеджмента.

– И ты владеешь этим умением в совершенстве, – похвалила я. – Если устройством церемонии займутся другие, чем займёмся мы?

– Как насчет того, чтоб почистить пёрышки и пройтись по магазинам? Дэбби составит тебе компанию.

– А ты?

– А я буду координировать действия профессионалов и прочитаю работы студентов, которые должен был отрецензировать ещё месяц назад. Давай не будем предвосхищать события. Тебе вечно нужно знать, что ты будешь делать завтра.

– Не раздражайся, – улыбнулась я. – Стремление держать всё под контролем – это способ защиты от тяжёлых жизненных обстоятельств.

Он посмотрел на меня, и его взгляд стал мягким и немного печальным.

– Расслабься. Всё самое страшное для тебя позади. Научись отпускать ситуацию и получай удовольствие от естественного течения жизни. Об остальном теперь позабочусь я. Ладно?

– Ладно, – кивнула я.

Когда машина свернула с шоссе на боковую дорогу и, прокатившись через ухоженную рощу, вынырнула прямо к дому, я невольно улыбнулась, с радостью вглядываясь в появившийся впереди серый силуэт неоготического замка, увенчанного большой башней в центре и изящными остроконечными башенками по углам. Навстречу нам гостеприимно протянулась высокая галерея, украшенная на фасаде витражной розой. Высокое крыльцо прикрывал резной каменный балдахин подъезда.

Джеймс снизил скорость, позволяя верным стражам заметить приближение его высочества наследного принца чайной империи Оруэллов. «Ламборгини» мягко обогнул красивую узорчатую клумбу перед фасадом и остановился. Со ступенек сбежала сестра Джеймса Дэбби. На ней был кремовый брючный костюм и алый шарфик из шифона. За ней чинно спустился облачённый в ливрею, похожую на фрак, дворецкий Спенсер. Джеймс открыл дверцы, которые подобно крыльям птицы поднялись вверх над крышей автомобиля, и выскочил на брусчатку. Дэбби тут же со смехом бросилась ему на шею. Спенсер обогнул машину и подал мне руку, помогая выбраться из салона.

– Добрый день, мисс Милфорд, – очень сдержанно улыбнулся он, но эта улыбка при его обычной невозмутимости означала примерно то же, что и бурные объятия Дэбби.

– Добрый день, мистер Спенсер, – радостно откликнулась я и, с наслаждением вдохнула свежий тёплый воздух, озираясь по сторонам.

– Я так рада, что вы, наконец, приехали! – воскликнула Дэбби. – Я уже беспокоилась, что что-то случилось. Твой телефон не отвечал! – она возмущенно толкнула брата в грудь.

– Чтоб нас не прервали в самом интересном месте, – усмехнулся он и обернулся. – Добрый день, Спенсер. Отнесите чемодан мисс Милфорд в мою гардеробную.

– Добрый день, сэр, – чуть склонил голову дворецкий. – Я сожалею, но на этот счёт у меня есть чёткие распоряжения сэра Артура. Для мисс Милфорд приготовлена голубая спальня.

– Боже… – простонал Джеймс.

– Не думаешь же ты, что в этом доме можно так просто нарушать правила приличия! – рассмеялась Дэбби. – Это не твой заоблачный пентхаус. Здесь спать в одной постели могут только лица, состоящие в браке. Так что придётся потерпеть до свадьбы.

– Ты сама не знаешь, о чём говоришь, – доверительно сообщил Джеймс и посмотрел на меня. – Не волнуйся, детка. Наши двери будут расположены рядом.

– Я думаю, что даже полное отсутствие дверей, не помешало бы тебе добраться до меня, – усмехнулась я.

– И даже окон, – согласился он.

– И даже каминных труб, – съязвила Дэбби.

Джеймс укоризненно взглянул на неё.

– К счастью, там есть и то, и другое, и третье.

Спенсер не спеша достал из багажника мой чемодан и большую, упакованную в атласную бумагу коробку, обвязанную шёлковой лентой с большим бантом.

– Это для Тома? – с любопытством уточнила Дэбби.

– Я ж не могу есть его торт без подарка! – пожал плечами Джеймс. – Об этом мне было сказано ещё лет двадцать назад. Будьте осторожны, Спенсер. Подарок хрупкий.

– Я отнесу его в вашу гостиную сам, – успокоил его дворецкий и посмотрел в сторону лестницы.

Я обернулась и увидела молодого человека, который спускался по ступеням. Раньше я не видела его, но на нём тоже была ливрея.

– Позвольте представить, сэр, мэм, – торжественно произнёс Спенсер. – Это Уолтер, наш новый лакей. Раньше он служил у лорда Бартлейта и имеет превосходные рекомендации.

Уолтер улыбнулся и, поздоровавшись, подошёл к Спенсеру, чтоб взять чемодан. Это был довольно приятный черноволосый мужчина лет двадцати семи, с правильными, пожалуй, даже аристократичными чертами лица, мягким голосом и милой улыбкой. Его немного портила некоторая сутулость и то, что одно плечо было чуть выше другого, отчего ливрея сидела на нём не так хорошо, как на его предшественнике. Юный сын Спенсера Джейк, помогавший летом отцу, уехал в колледж.

Взяв чемодан, он направился к крыльцу. За ним, торжественно и бережно держа перед собой коробку с бантом, удалился Спенсер. Джеймс проводил их взглядом и вопросительно взглянул на Дэбби, вскинув бровь.

– Мы им довольны, – пожала плечами она. – Он всё умеет, ничего не упускает, всегда под рукой и не лезет на глаза.

– Идеальный слуга. Пожалуй, нам повезло.

– Возможно, – кивнула она. – Том говорит, что Уолтер привёл его гардероб в образцовый порядок. Джейк был не столь сведущ в этом деле, да и боялся Тома, как огня. Он вечно цеплял мальчишку своими дурацкими шутками. А Уолтер просто делает то, что от него требуется.

– В любом случае, в доме, где живут мужчины, должен быть лакей, – пожал плечами Джеймс. – Некоторые вещи неуместно поручать горничным. Что ещё нового?

На дорожке, огибавшей замок слева, появился молодой человек в потёртой вельветовой куртке. Это был водитель и механик Оуэн Трип. Поприветствовав нас, он сел за руль «Ламборгини» и, опустив дверцы, увёл машину в гараж.

Дэбби решительно взяла брата под руку и увлекла к крыльцу. Джеймс задержался, чтоб дождаться меня.

– Вернулась Дора, – сообщила Дэбби, – к сожалению, её бабушка умерла, но теперь бедняжке не придётся разрываться между работой и беспокойством о том, как там старушка. Дело Ричарда Брэдли передали в суд, скорее всего, к ноябрю будет вынесен приговор. Вопрос о баронстве Оскара решится не раньше Рождества, а до этого он категорически отказывается переезжать в Олдфилд, так что Оливия осталась там одна с двумя слугами и дочерью. Мальчики вернулись в школу. Пожалуй, это всё.

Мы поднялись по ступеням и вошли в высокий холл, украшенный старинными картинами, и высоко расположенными узкими витражными окнами, через которые лился мягкий разноцветный свет.

– Где Том? – спросил Джеймс. – Он не забыл, что завтра принимает поздравления?

– Он вместе с папой в Сити, – сообщила Дэбби. – И я впервые вижу, что он совсем не рад празднику. Поговори с ним Джейми, он явно хандрит.

– Я менее чем кто-либо могу помочь в этом деле, – вздохнул Джеймс, обняв меня за плечи.

Мы подошли к лестнице, ведущей на верхние этажи, и навстречу нам сбежала изящная черноволосая девушка в розовой блузке, узеньких белых капри и балетках с аккуратными шёлковыми бантиками. Сверкнув огромными голубыми глазами, она радостно улыбнулась.

– Вот и вы! Я думала, что вы не покажетесь здесь до свадьбы.

– С чего бы это, леди Диана Чиверли? – усмехнулся Джеймс. – Солнце снова выглянуло, и нас опять потянуло на природу. К тому же мы просто обязаны были прибыть на завтрашнее торжество.

– Я тоже, – живо отозвалась она. – Я приняла приглашение Тома погостить у вас немного. Вы ведь не против?

– Конечно, нет. Живите, сколько хотите. Места всем хватит.

Она со смехом упорхнула куда-то в сторону белого холла. Джеймс слегка помрачнел и перевёл взгляд на сестру.

– С чего это Том её пригласил?

– Подозреваю, что это она сама себя пригласила, но у нас нет причин указать ей на дверь, – пожала плечами Дэбби. – А с чего, не знаю. Может, ей нравится Том?

– Хорошо, если так, – проворчал Джеймс.

Мы поднялись на второй этаж, и Джеймс распахнул передо мной дверь, которая действительно была расположена по соседству с дверями его гостиной. Эта комната оказалась куда больше, чем маленькая уютная нарциссовая спальня, где я жила раньше. Здесь были голубые стены и выкрашенный в белый цвет потолок, поддерживаемый массивными балками. В простенке между окнами стояла широкая кровать с высокой резной спинкой, застеленная белым атласным покрывалом с длинными кистями, у стены возле окна располагался изящный письменный стол того же цвета, а у противоположной стены – такой же туалетный столик с овальным зеркалом в изящной раме с подсветкой. Возле белого мраморного камина стояли голубые кресла, скамеечка для ног и небольшой диванчик. В центре комнаты, между креслами и кроватью была поставлена изящная оттоманка, обтянутая кремовым бархатом, на которой лежали несколько подушек.

В глубине комнаты за камином я увидела приоткрытую дверь, а за ней – удобную гардеробную, где молодая светловолосая девушка в синем платье и белой наколке разбирала чемодан, развешивая на вешалки мои наряды. Заметив меня, она жизнерадостно улыбнулась и присела в поклоне.

– Добрый день, мэм. Меня зовут Дора. Джейн пока занята, и просила меня разобрать ваши вещи.

– Спасибо, Дора, – улыбнулась я.

С другой стороны оказалась ещё одна дверь и, заглянув туда, я увидела фарфоровую ванну на изогнутых медных ножках.

– Папа думает, что потом можно просто пробить дверь в гостиную Джейми, – сообщила Дэбби, наблюдая за мной. – Естественно, интерьер и обстановку ты сможешь сменить.

– Нам точно нужны разные спальни? – озабочено поинтересовалась я.

– Вам решать, – пожала плечами Дэбби. – Я нахожу это удобным, но я собираюсь замуж за ветеринара, которого могут поднять по вызову в любое время ночи. А учитывая, что ты – ранняя пташка, а Джеймс валяется в постели до полудня…

– У нас будет время решить этот вопрос позже, – перебил он. – Тебя устраивает эта комната на ближайшие две недели, или посмотрим другие?

– Устраивает, конечно, – заявила я. – К тому же теперь и я смогу приглашать кого-то пить чай к своему камину.

– Только меня и женщин, – строго заметил он. – Это спальня, а не гостиная.

– А кого мне ещё приглашать? – я с наивным видом захлопала ресницами.

Джеймс на какой-то момент задержал на мне настороженный взгляд и обернулся к Дэбби.

– Как насчёт ленча? Мы завтракали довольно рано.

Дэбби бросила взгляд на изящные часы с ангелочками, стоявшие на каминной полке.

– Через полчаса в малой столовой. Я пойду к тёте Роззи и скажу, что вы уже приехали, – она направилась к двери и вдруг замерла. – Забыла сказать, что вы выглядите так, словно уже вернулись из свадебного путешествия. Усталые, счастливые и слегка ошалевшие.

– Честно говоря, не слегка… – пробормотал Джеймс, посмотрев на закрывшуюся за ней дверь. – Как это тебе понравилось? Распихать нас в разные спальни, при этом всем известно, что мы уже месяц спим вместе.

– Не всем, – буркнула я и взглядом указала в сторону открытой двери гардеробной.

Он снисходительно улыбнулся.

– Если я никогда не волочился за горничными, то это не значит, что они питают иллюзии относительно моей невинности. Хотя о тебе они могут быть самого высокого мнения.

– Я думаю, что мне стоит прислушаться к пожеланиям сэра Артура относительно соблюдения приличий, – заметила я. – Дверь закрывается на ключ?

– Ты этого не сделаешь! – тон Джеймса стал умоляющим.

– Ты можешь думать о чём-нибудь другом?

– Нет, и это полностью на твоей совести. Пойдём ко мне, у моих стен уши уже давно законопачены.

За ленчем к нам, кроме Дианы Чиверли, присоединилась тётя Роззи. Она с удовольствием отметила, что я прекрасно выгляжу, что Джеймс выглядит отдохнувшим, а потом ударилась в сентиментальные воспоминания о том, как она приезжала на свадьбу своей любимой сестры Эвелин и сэра Артура. Джеймс слушал её с нежной улыбкой, а я вдруг заинтересовалась тем, как проходила свадьба, как был украшен замок, что представляла собой церемония, какое платье было у леди Эвелин. Тётя Роззи с удовольствием вспоминала подробности тех давних событий. Дэбби слушала с интересом, да и Джеймс прищурился, явно что-то подметив для себя. Диана откровенно скучала, но до неё мне дела не было. Я сильно подозревала, что причиной её появления был не Том, а его брат. Тем более что именно на него она чаще всего бросала пламенные взоры.

Сэр Артур и Том приехали к обеду. По-отцовски обняв меня, сэр Артур сообщил, что рад моему возвращению, после чего пошёл к себе. Том с улыбкой поцеловал меня, и мне показалось, что его губы чуть дольше задержались на моей щеке, чем нужно для братского поцелуя. Он выглядел не то чтоб грустным, но просто каким-то внезапно повзрослевшим. Потом он подошёл к брату и предложил пойти в гостиную, выпить перед обедом по бокалу хереса.

Они ушли, а я, обернувшись, увидела Диану, которая тоже смотрела им вслед, и её взгляд был каким-то настороженным. Впрочем, заменив, что я на неё смотрю, она улыбнулась:

– Ты обращалась к стилисту, которого я тебе посоветовала? – спросила она.

– Да, – кивнула я. – Спасибо за рекомендацию. Он сразу понял, чего я хочу, и предложил подходящий образ. Макияж, причёску и рисунок на ногтях уже продумали. Правда, мне придётся выкрасить волосы в золотистый цвет.

– Тебе пойдёт. К тому же Джеймсу нравятся женщины скандинавского типа. Ты ведь оттуда? – она с любопытством смотрела на меня.

– Я из России, – уточнила я. – И в юности у меня был именно такой цвет волос, так что он мне действительно пойдёт.

Диана вызывала во мне смешанные чувства. Она была не просто хорошенькой, а очень красивой. Но в ней чувствовалось что-то хищное, как сказал о ней когда-то Джеймс, она беззастенчиво пользовалась своей красотой, чтоб получать от мужчин то, что ей нужно. Она была единственной и нежно обожаемой дочерью очень богатого человека, а потому была избалована и иногда капризна. Но в ней не чувствовалось высокомерия, и общаться с ней было легко, не вспоминая об этикете. Ко мне она сразу отнеслась с симпатией, хотя иногда и подпускала мелкие шпильки, что я относила на счёт некоторой зависти к моему успешному роману с Джеймсом, слывшему завидным женихом.

Теперь, увидев её в Фогвуде накануне нашей свадьбы, я надеялась лишь на то, что она действительно здесь из-за Тома, а не из-за Джеймса. И ей руководит не чувство соперничества, и желание доказать, что она лучше меня. Впрочем, поразмышляв на эту тему, я решила, что она не заслуживает моего внимания. Я была уверена в верности моего возлюбленного, а значит, присутствие в доме экзотической красавицы не имело существенного значения.

За обедом я села рядом с Джеймсом и оказалась напротив Тома. Он задумчиво смотрел на меня, и мне показалось, что он сам не отдаёт себе в этом отчёта. Лишь когда его под каким-то невинным предлогом окликнул сэр Артур, он вздрогнул и виновато улыбнулся.

Джеймс внимательно поглядывал на него, но от комментариев воздержался. Вместо этого, он обратился к отцу, сообщив, что уже связался с агентом какой-то фирмы, организующей великосветские свадьбы, и послезавтра её представители приедут в замок, чтоб осмотреться и услышать наши пожелания. Сэр Артур заметил, что если позволит погода, то лучше было бы не тесниться в доме, а собрать шатры на лугу перед замком. Там же можно будет устроить эстраду для приглашённых музыкантов.

– Хорошая идея, – произнёс Том, неожиданно улыбнувшись. – Я насчёт музыкантов… Мне кажется, я смогу устроить вам сюрприз.

– Только не рок-группу, – негромко, но твёрдо потребовал сэр Артур.

– Конечно, нет.

Том перевёл на меня взгляд, продолжая улыбаться, но, кажется, не мне, а своим мыслям.

Кофе подали в малую гостиную, и я с удовольствием отметила, что мои пристрастия здесь не просто не забыли, но уже и известили о них Уолтера. Он принёс для меня небольшой кофейник с кофе без кофеина. Рассеянно прислушиваясь к обсуждениям грядущей церемонии, я наблюдала за ним. Он двигался мягко и бесшумно, вовремя замечая пустые чашки и выясняя тихим, но очень чётким шепотом, нужно ли подать что-то со стола.

– А ты что думаешь? – спросила Дэбби, обернувшись ко мне. – Это же твоя свадьба…

Мне очень хотелось сказать, что я за бокал шампанского и кусок свадебного торта, после которого мы с Джеймсом сядем в его серебристый автомобиль и уедем в свадебное путешествие. Но я не могла так разочаровать своих будущих родственников, которые хотели незабываемого праздника, в том числе и для меня.

– Я слушаю, что вы говорите, – виновато улыбнулась я. – Мне ещё не приходилось бывать на подобных свадьбах, и я понятия не имею, как всё происходит. Потому соглашусь на всё, что вы предложите. Пока всё, что я слышу, просто восхитительно…

– Хотелось бы чего-нибудь оригинального, – заметила Дэбби, всё же слегка разочарованная моим ответом.

– Фонтан шампанского, – усмехнулась Диана. – Оригинальными будут последствия.

– В этом доме пьют в основном чай, – возразил Джеймс. – И я не хочу, чтоб наша свадьба ознаменовалась пьяными драками и дикими плясками под осенней луной.

– Может, послушаем, что нам предложат устроители свадеб, – предложила я. – Их наверняка часто просят сделать что-то оригинальное, и у них есть на этот счёт идеи.

– Мудрое решение, – согласился сэр Артур. – Зачем нам ломать голову, если есть люди, которые сделали это до нас?

– Тогда оставим это до послезавтра, – подытожил Джеймс. – А что с твоим днём рождения? – он взглянул на брата.

– А что с ним не так? – усмехнулся Том. – Ничего особенного не намечается. Съедутся родственники и соседи позвенеть драгоценностями. Устроим фуршет на лужайке, танцы в белом холле и праздничный обед. На этом, надеюсь, всё закончится.

– Ты забыл про фейерверк, – напомнила Дэбби. – Оуэн обещал фейерверк. Кстати, на свадьбе тоже можно будет его устроить.

– Согласен, – кивнул Джеймс.

Когда я поднималась на второй этаж, он догнал меня на лестнице и обнял за плечи.

– Идём к тебе или ко мне? – интимно шепнул он мне на ухо.

– Идём каждый к себе, – ответила я.

– Это жестоко, – возразил он. – Сперва ты кормишь меня с рук и чешешь мне за ухом, а потом выставляешь за дверь. Это разобьёт мне сердце. Я буду рыдать всю ночь.

– Не запугивай меня, – проворчала я. – Я устала, хочу принять ванну и лечь пораньше.

– Я не возражаю, – тут же согласился он. – Я потру тебе спинку, а потом уложу в постель. И тихонько прилягу на краешке. Я буду сторожить твой сон и отгонять от тебя кошмары.

Я остановилась на верхней ступеньке и обернулась к нему. Его глаза были на одном уровне с моими, и в них была мольба, словно он просил меня пустить его погреться в дом в морозную зимнюю ночь.

– Ты всегда получаешь то, чего хочешь, верно? – шепнула я и тут же его губы прижались к моим. – Боже… – прошептала я, с трудом переведя дыхание после поцелуя. – Если б я хоть в чём-то могла тебе отказать…

– И не пытайся! – победно улыбнулся он.

Оливия Брэдли стояла у окна и смотрела, как ночь опускается на запущенный парк. Сзади тяжело молчал огромный пустой дом, заполненный остатками былой роскоши и разбившихся вдребезги надежд. Она ненавидела этот дом. Когда-то она приехала сюда молодой девушкой, верившей в то, что её ждёт счастливая жизнь. Она верила, что промчится по яркому небосводу светского общества незабываемо блистательной звездой, будет купаться в роскоши и станет нежной женой и заботливой матерью. У неё были основания надеяться на это. Её муж Ричард не был красавцем, но он был молод, также как она, и уже был бароном. Этот дом, такой же большой и богатый, как и дом её родителей в Девоншире, лишь подпитывал эти надежды.

Увы, Ричард оказался бездушным эгоистом, которого не интересовало ничего, кроме его персоны, зато во всех её проявлениях. Он требовал уважения к себе, беспокоился о том, что о нём говорят в высшем свете, тратил на свои прихоти огромные деньги и ни в грош не ставил других людей. Лишь приличия заставляли его вести себя сдержано в обществе, но и там он недолго обманывал окружающих своими манерами. Очень скоро его раскусили, он не был желанным гостем на светских мероприятиях и приятным собеседником. Он чувствовал прохладное отношение к себе и в полной мере отыгрывался на домашних, постепенно превращаясь в законченного тирана. От жены он требовал полного подчинения, а дети его просто боялись, боялись его нравоучений, наказаний и внезапных вспышек гнева.

Очень скоро Оливия поняла, что целью его женитьбы была вовсе не она, а её приданое, позволившее на несколько лет оттянуть бедственное положение, в котором скоро погрязло имение. Её деньги закончились, и он начал продавать земли. Он выгнал из дома своего дядю, который помогал матери растить его, а потом вынудил уехать в пансион и её саму.

Оливия снова вспомнила недавний ужас, когда совсем рядом было совершено два страшных убийства. Но она не удивилась, когда полиция арестовала Ричарда. Она скорее испугалась, потому что его остановили в тот момент, когда он собирался сжечь заживо своего кузена Кристофера. Она испугалась, что столько лет жила рядом с сумасшедшим, рискуя однажды оказаться его жертвой. Хуже того, его жертвами могли оказаться её дети. И она не испытывала каких-то недобрых чувств к разоблачившему Ричарда и сдавшему его полиции Джеймсу Оруэллу. Кто-то должен был остановить этого ужасного безумца.

Но потом всё оказалось ещё хуже. Расследование установило, что мать Ричарда Маргарет скрыла подлинный момент смерти его отца, умершего до того, как он унаследовал титул барона. А это значило, что Ричард не был бароном, что все эти годы он занимал место своего дяди Оскара, тратя его деньги и распродавая его имущество. Это разоблачение окончательно пошатнуло его ущербный разум, и несколько психиатрических экспертиз, проведённых в ходе расследования, подтвердили его невменяемость, но не на время убийств. А это значило, что позора не избежать, и вскоре состоится суд.

Оливия вздохнула и задёрнула занавески. Ей уже тридцать пять, и она чувствовала себя больной и старой. Она присела к туалетному столику и включила лампу. На неё взглянуло усталое лицо с сеточкой морщинок возле глаз и уныло опущенными уголками рта. Она тоже никогда не была красивой, но раньше она была молодой и весёлой. Как давно это было. И вот она сидит здесь одна, ожидая позорного суда над безумным мужем, переживая за сыновей, которые сейчас в школе, и вскоре на них тоже свалится эта беда. Шила в мешке не утаишь, а дети бывают так жестоки. Но лучше им быть сейчас в школе. Она с радостью отправила бы куда-нибудь и четырёхлетнюю Мэри, но кому она нужна? Даже родители, узнав об этой трагедии, лишь скупо посочувствовали ей, но не изъявили желания помочь. Её больше не принимают соседи за исключением Оруэллов, Аманды Рочестер и столь ненавистного Ричарду Джонатана МакАлистера. Но и они все лишь терпят её из сочувствия.

Дом больше не принадлежит ей. Всё, что у неё осталось, – это драгоценности двоюродной бабушки, которые достались ей в наследство, и ей удалось утаить их от Ричарда. Но теперь и они утекают сквозь пальцы. Она вынуждена тайно продавать их, чтоб выручить деньги на оплату учёбы сыновей, содержания дома и жалования слугам. Скоро иссякнет и этот источник средств. Банк перекрыл ей доступ к и без того скудным счетам, поскольку её право на эти деньги является сомнительным. Она больше не баронесса, и хоть пока это не признано официально, об этом знают все. Она с ужасом думала о том, что ей придётся просить денег у Кристофера, который тоже не так богат, потому что работает ветеринаром и содержит своих родителей.

Конечно, скоро всё здесь изменится. Старый Оскар станет бароном и въедет в этот большой пустой дом. Кристофер женится на Дэборе, дочери сэра Артура Оруэлла, человека чрезвычайно богатого. Приданое жены позволит ему восстановить былое величие Олдфилда, и дом снова наполнится слугами, гостями, смехом и музыкой. И где-то на обочине этого праздника останется Оливия со своими детьми, пригретая из жалости сердобольными родственниками мужа… Они оплатят её долги, выделят ей комнату, горничную и небольшое содержание. Они сами будут оплачивать учёбу детей и продвигать их по жизни. И ей придётся быть благодарной за это, потому что они спасают её от нищеты, хотя вовсе не обязаны это делать.

Она вспомнила Кристофера, который был всего на год старше Ричарда. Такой же невысокий и худощавый, он отличался красотой и обаянием. У него было гибкое тело и сильные руки, привыкшие управляться с крупными животными. И красивые глаза, которые с одинаковым сочувствием смотрели на измученную Оливию и заморённого котёнка, найденного мальчиками в кустах за домом. И Кристофер, ненавидевший Ричарда за то, что тот обидел его отца, без колебаний поддержал в беде его жену, как за пару месяцев до этого взялся выхаживать того полудохлого котёнка, которого пристроил потом на какую-то молочную ферму. И теперь ей казалось правильным, что Кристофер после смерти отца станет бароном Кодденхэмом, только баронессой при нём будет красивая и острая на язычок Дэбора, которая разводит дорогих лошадей и носит костюмы от Прада и Армани.

От Дэборы мысли Оливии перескочили на её брата-близнеца красавца Джеймса, всегда внушавшего ей священный трепет. Этот мужчина напоминал тигра, мощного и изысканного, то вальяжно развалившегося на солнышке, то внезапно сгруппировавшегося перед смертельным прыжком. Его обаяние пугало её не меньше, чем внезапные вспышки гнева, прорывавшиеся иногда ни с того, ни с сего. Он тоже был немного сумасшедшим из-за тяжёлых ранений и контузии, полученных в Афганистане. И всё же он притягивал её, и ей было немного обидно, что заигрывая с другими женщинами, по ней он всегда скользил в лучшем случае учтивым, а чаще просто равнодушным взглядом. И завтра она снова увидит его. Её пригласили на день рождения младшего брата, милого, хрупкого, золотоволосого Тома, так не похожего на старших детей сэра Артура. И рядом будет невеста Джеймса, высокая, прекрасно сложенная, спортивная девушка с красивыми серыми глазами и длинными локонами. Девушка, которая не побоялась усмирить тигра, и получившая заслуженную награду. Ричард называл её дворняжкой, но Оливии она нравилась, хотя и была иностранкой. Она была мила, улыбчива и как-то безмятежно спокойна рядом со своим прирученным хищником, который ластился к ней, как домашний кот.

Оливия, наконец, улыбнулась. Она не была злой женщиной, она не завидовала чужому счастью. Она только не понимала, почему ей выпало в жизни столько горя, что она готова ехать к соседям, приглашавшим её из милости, только чтоб посмотреть на молодые лица и погреться у чужого очага.

Этот звук снова прервал её мысли. Странный стук в доме, где-то далеко, в дальнем крыле, но она слышала его отчётливо. Слишком тихо вокруг. Уже несколько дней по ночам она слышит его, и не может найти покоя. Там никого не может быть, в том крыле. В доме всего четверо, она, спящая в детской Мэри, горничная Глэдис и дворецкий Брейвик. Они все ночуют здесь, только на разных этажах. Но эта возня всё же слышится каждую ночь. Может, это воры? Но почему они не возьмут что-то и не уйдут? В доме полно картин и ценных вещей. Она вынуждена платить за сигнализацию, чтоб всё это не растащили до того, как Оскар вступит в свои права. Ричард итак разбазарил большую часть его состояния. Нужно сохранить хоть это. Но она согласна была даже на кражу. Пусть заберут хоть что-то и уйдут. Завтра она вызовет полицию и пусть они ищут. Но стук прекратится…

Этот звук не смолкал, он выматывал нервы. Она понимала, что нужно сходить и проверить, что это, но знала, что не решится. Она боялась этого дома, не говоря уж о тех, кто мог затаиться в темноте огромных пустых залов, со стен которых на неё равнодушно взирали чужие лица. Неужели Брейвик ничего не слышит? А Глэдис? Впрочем, это здоровая молодая девица, которая выматывалась за день, пытаясь поспеть сделать работу за троих, и ей не до ночных переживаний. А если это бандиты или какой-нибудь маньяк? Если он забредёт в детскую, где спит Мэри?

Оливия решительно встала и, накинув на плечи шаль, вышла из комнаты. Она боялась, но решила разбудить Брейвика. Она подходила к лестнице, когда увидела его. Он поднимался снизу.

– Что это? – спросила она.

– Миледи? – Брейвик, немолодой уже мужчина, чуть лысоватый, среднего роста, удивлённо взглянул на неё.

– Вы слышите этот стук? – спросила она.

Он прислушался. Было тихо.

– Я ничего не слышу. Может, это где-то распахнулось окно? Я проверю.

– Не ходите! – воскликнула она. – Не надо. Это неважно. Может, это и окно.

Он заботливо взглянул на неё.

– Может, мне приготовить вам отвар, миледи? Или разбудить Глэдис?

– Не надо, Брейвик. Идите спать.

Она вернулась к себе в комнату и, выключив свет, забралась в постель. Где-то далеко снова послышалась возня, словно кто-то там двигал мебель. Ей было страшно.

Я опять проснулась раньше Джеймса, но завтрак готовить мне было не нужно, да и встать с постели, не разбудив его, было проблематично потому, что он расположился вовсе не на краешке постели, а уложив голову мне на плечо и для верности обнимая за талию. Я улыбнулась, осторожно взъерошив его волосы. За окном снова голубело бледное, но чистое осеннее небо. Кстати, занавесок в моей спальне тоже почему-то не было. Нужно сказать Спенсеру, чтоб повесили.

Я вспомнила прошлый вечер, когда лежала в ароматной ванне, сдувая с рук пушистые клочки пены, а Джеймс сидел рядом на полу и болтал без умолку. Он рассказывал про свадьбы, на которых бывал, про экзотические места, куда ездили в свадебные путешествия его знакомые, а я поглядывала на мерцающий на моём пальце бриллиант и загадочно улыбалась.

– В общем, я понял… – сказал он, наконец, и опустил руку в ванну. – Вода остыла, так что вылезай, простынешь. Не хватало, чтоб ты чихала на церемонии.

– Что ты понял? – поинтересовалась я, наблюдая, как он встает и снимает с вешалки белый пушистый халат.

– Что ты очень хочешь за меня замуж, и как можно скорее, но детали тебя не интересуют.

– Том прав, – кивнула я, вставая из воды. – Ты очень проницателен.

Он завернул меня в халат и легко подхватил на руки.

– Тогда я не буду тебя мучить. Я всё сделаю сам, и у меня будет чудесная возможность подстроить тебе парочку-другую… приятных сюрпризов.

– Таких мужчин в жизни не бывает, – сообщила я своё мнение. – Ты законспирированный ангел.

– Или дьявол, коварный и тоже хорошо законспирированный, – вскинув бровь, усмехнулся он. – Как насчёт того, чтоб прогуляться перед сном по стезе порока?

– Я устала, – шепнула я.

– Крепче будешь спать, – безжалостно возразил он.

И спала я действительно крепко. Проснувшись, даже не знала, который сейчас час, потому что часы с ангелочками, стоявшие на камине, были мне не видны. Но спустя мгновение в дверь робко постучали. Джеймс вздохнул, перевернулся на спину и, открыв глаза, задумчиво посмотрел на белый потолок.

– Какого чёрта? – спросил он.

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Кто-то спешил сбежать, пока дверь не открылась.

– Это Дора… – пробормотал он и сел, а потом обернулся ко мне и сообщил: – А, знаешь, твоя постель мягче…

Когда мы спустились в малую столовую, расположенную в уютном светлом эркере, там, у окна уже стоял Том и задумчиво смотрел на залитый неярким утренним солнцем парк. Я вдруг подумала, что раньше я видела на этом месте Джеймса. Тот, видимо, подумал о том же и, подойдя к брату, обнял его за плечи.

– Ну что ты хандришь, мой мальчик? Сегодня же твой день.

– Я стал старше на год, – с печальной улыбкой произнёс Том.

– Знаешь, – с пониманием кивнул Джеймс. – Мне тоже когда-то было двадцать шесть.

– И ты вспоминаешь об этом с ностальгией?

– Пока нет.

Том обернулся и увидел меня.

– С днём рождения, – улыбнулась я, и, подойдя, поцеловала его. – Пусть этот год будет для тебя ярким и счастливым.

– Спасибо, – кивнул тот, задержав взгляд на моём лице.

Мне показалось, что он хочет сказать ещё что-то, но потом бросил взгляд на дверь и промолчал. Там стояла Диана Чиверли в шёлковом комбинезоне тёмно-зелёного цвета, перехваченном на талии поясом-цепочкой.

– Чудесно выглядишь, – улыбнулся ей Джеймс.

– Я рада, что тебе нравится, – отозвалась она и направилась к Тому. Обняв его, она припала алыми губками к его губам, а потом нежно проворковала: – С днём рождения, Томми!

Джеймс бросил на меня многозначительный взгляд, но Том, вежливо поблагодарив, осторожно высвободился из кольца её ручек и, отойдя, взял со стола газету.

К завтраку в Фогвуд приехал Кристофер Брэдли, который уже давно был здесь почти членом семьи, так что его свадьба с Дэбби тоже выглядела едва ли не формальностью. Обменявшись с Джеймсом парой ироничных замечаний, он сел на своё место за столом. Во время трапезы разговор вертелся вокруг предстоящей вечеринки и гостей, ожидавшихся на торжество.

Сразу после завтрака слуги принялись украшать белый холл и переносить мебель из соседних комнат. Тётя Роззи в брючном костюме цвета старой бирюзы взяла командование на себя, поэтому мы поспешили убраться с места событий. Дэбби и Кристофер пошли прогуляться по парку, а мы с Джеймсом и Томом поднялись на второй этаж. Дверь в гостиную Тома была открыта, и он с недоумением посмотрел туда. Из комнаты вышел Уолтер и, с улыбкой взглянув на нас, спустился вниз по лестнице.

– Это я велел занести тебе наш подарок, – объяснил Джеймс. – Сразу говорю, что выбирала Лара. У меня этого нет, но я тоже хочу, – он выразительно взглянул на меня: – У меня день рождения в январе, так что можешь его не дожидаться и подарить мне эту штуку на Рождество.

– Я теперь понимаю, почему тебя так любят менеджеры по рекламе, – усмехнулся Том, входя в свою гостиную.

Он подошёл к столику, на котором стояла коробка с большим бантом, и осмотрел её со всех сторон.

– Оно бьющееся? – на всякий случай уточнил он.

– Лара говорит: нет, но я не стал бы рисковать.

Том настороженно покосился на него и развязал бант. Сняв бумагу, он осторожно открыл коробку и сел на ротанговое кресло, стоящее рядом.

– Это то, что я думаю? – спросил он, изучая золотое чудо с яркой ручной росписью, стоящее перед ним на столе.

– Да, – кивнула я с гордостью. – Это настоящий тульский самовар. Я была просто изумлена, когда узнала, что вы считаете себя ценителями чая, и у вас нет самовара. Все эти китайские чайники и японский фарфор – это конечно здорово, но чай из самовара – это совсем другое.

– Смотришь на это и понимаешь, какие мы на самом деле варвары, – согласился Джеймс с ехидной усмешкой. – Кстати, братишка, его топят еловыми шишками и раздувают хромовым сапогом. Можешь себе представить технологию?

– На Рождество подаришь мне ящик шишек и хромовый сапог, – кивнул Том, не отрывая глаз от самовара, осторожно пошевелил ажурную ручку краника и погладил витую ручку. – А пока я увезу его к себе в офис и поставлю на видное место. Если поставить у окна, он будет сиять на солнце, как огромный золотой самородок. Это тебе не китайская ваза, которыми забиты все кабинеты и коридоры.

– Значит, угодили, – определил Джеймс, усмехнувшись.

Том перевёл на него серьёзный взгляд.

– Угодили. Так что сегодня можешь есть мой торт, сколько влезет. Не стесняйся.

– А я? – улыбнулась я.

– Ты не ешь тортов, насколько я помню. К тому же тебе бы я и без того отдал свой последний кусок.

Он поднялся и поцеловал меня в щёку.

– Спасибо. И я очень рад, что вы приехали на мой день рождения.

Гости уже начали съезжаться, а я всё ещё стояла перед зеркалом в своей комнате и задумчиво изучала отражение в нём. На мне было длинное узкое платье из оливково-зелёного шёлка с золотой вышивкой на корсаже и разрезом от середины бедра. Джейн уложила мне волосы в высокую причёску, заколов их двумя китайскими гребнями со вставками из нефрита. Глядя на себя, я с трудом могла поверить, что изящная статуэтка в золочёной раме – это я.

– Ты уверен, что это не слишком? – я обернулась к Джеймсу, сидевшему в кресле тут же.

Он был в смокинге и уже с четверть часа терпеливо ждал, следя за моими манипуляциями. Я встретила его задумчивый тёплый взгляд.

– Ты очень хорошо выглядишь, – негромко произнёс он. – Изысканно и утончённо. И я снова возвращаюсь к мысли о том, как мне повезло, что ты обратила на меня внимание…

– Это не везение, – пробормотала я и сделала шаг. Разрез на юбке разошёлся, и моя обтянутая тончайшим золотистым чулком ножка выскользнула из складок шёлка. – Это результат продуманной тактики и настойчивых действий с твоей стороны. У меня не было шансов…

Он усмехнулся и, встав, подошёл ко мне. Я невольно улыбнулась. Рядом мы смотрелись просто изумительно. Несмотря на мои высокие каблуки, он всё равно был заметно выше, и рядом с его чёрным костюмом моё платье выглядело ещё изысканней.

– Теперь я поняла, чего не хватало для полноты картины, – заметила я. – Тебя. Держись поближе ко мне.

– Это будет не трудно.

Он поцеловал моё плечо и тоже с явным удовольствием взглянул в зеркало.

Мы спустились вниз и прошли в белый холл, но там никого не было. Приехавшие гости уже вышли на улицу. День клонился к вечеру, и приятная прохлада опустилась с тихих небес. Деревья стояли, застыв в неподвижном воздухе, но птицы пели так радостно, словно лето ещё было впереди. В холле и на лужайке звучала музыка. Джеймс взял меня под руку и увлёк на террасу. Я помнила о том, что лужайка не место для прогулок на высоких каблуках, но увидела, что сегодня она застелена деревянными матами, напоминающими паркет. И прибывшие дамы, все, как одна, облачённые по случаю торжественного приёма в вечерние платья, без опаски гуляют по лужайке.

– Теперь я поняла, для чего на лугу устроены дорожки, по которым в обычные дни никто не ходит, – заметила я. – Чтоб дамы в такие дни тоже могли прогуляться по лугу. Я угадала?

– Лучше поздно, чем никогда, – усмехнулся Джеймс и указал мне куда-то в сторону. – Пойдём, я познакомлю тебя…

Я посмотрела туда и увидела рядом с сэром Артуром и тётей Роззи очень колоритную пару. Это был огромный пожилой господин. К моему изумлению, даже высокий широкоплечий сэр Артур выглядел рядом с ним довольно хрупким. К тому же у этого великана была густая седая грива, зачёсанная назад и на концах завивающаяся в крупные кудри. А рядом с ним стояла высокая, очень стройная женщина с тёмными волосами, одетая в красивое вечернее платье из синего бархата. И хотя она была лишь немногим моложе своего супруга, назвать её пожилой было нельзя. Её красивое лицо со слегка заострёнными чертами было таким живым, а тёмные глаза так молодо блестели, что она, пожалуй, дала бы фору иным тридцатилетним.

– Это твой дядюшка Джолион и тётушка Эдна? – улыбнулась я. – Так я его и представляла. А она просто восхитительна.

– Помнишь, я говорил о женщинах, которые пленяют и в семьдесят? Эдне ещё нет шестидесяти, но думаю, что и через десять лет она не растеряет свой неподражаемый шарм. Идём же, они нас заметили.

Мы направились к ним, а они внимательно смотрели на нас. Я с радостью отметила гордость, мелькнувшую во взгляде сэра Артура, Эдна смотрела на нас с явным удовольствием, а Джолион… Его взгляд из-под седых кустистых бровей просто пронизывал, хоть на губах и была приветливая улыбка.

– Вот и наша Лара, – представил меня сэр Артур, опередив Джеймса.

– Вы удивительно красивая пара! – улыбнулась Эдна. – Я рада за тебя, Джейми. Эта девушка тебе подходит.

– Куда больше, чем можно решить с первого взгляда, – заметил он и, приподняв мою руку, которую держал в своей, коснулся губами моих пальцев. – Лара тоже закончила экономический факультет, но куда больше её интересует история. Так что теперь мне не нужно думать о том, с кем поделиться своими сумасшедшими идеями. Я уж не говорю об остальном.

– Знаешь, Джеймс, – басовито произнёс дядя Джолион, – когда Артур сказал, что ты прямо на помолвке объявил о дате свадьбы, которая должна состояться через месяц, я изумился. Но теперь я, кажется, понимаю, – неожиданно он усмехнулся и подмигнул. – Я б тоже не стал тянуть…

Джеймс рассмеялся и обнял меня за плечи.

– Вы ведь будете на нашей свадьбе? – спросил он.

– Конечно, даже если ты забудешь прислать приглашение. С такой невестой это было бы неудивительно.

– Я ему напомню, – рассмеялась я.

– Она, бедняжка, пытается упорядочить мою жизнь, – поделился Джеймс. – Хотя… всё говорит о том, что со временем ей это удастся. Френсис с вами?

– Френсис приедет с Бэллой и Джеком, – сообщила Эдна. – Джонатан вернулся в университет, но обязательно будет на вашей свадьбе.

Она посмотрела куда-то за наши спины, и её глаза радостно сверкнули.

– Боже, кто это? Никак новоявленные барон и баронесса Кодденхэм!

Я обернулась и увидела выходящую на лужайку пару, куда более колоритную. Маленький хрупкий старичок в клетчатом пиджаке и жёлтом галстуке вёл под руку изящную старушку с круто завитыми седыми локонами. Она была одета в длинное платье из розового шифона и держала в руке сумочку, отделанную стразами.

– Тише! – вполголоса проговорил Джеймс и усмехнулся. – Для Оскара его будущий титул, как красная тряпка для быка. Если вы напомните ему…

– Знаю, знаю, – кивнул Джолион. – У него подскочит давление.

Оскар и Кэтрин Брэдли уже направлялись к нам.

– Какая красивая девочка, эта Лара! – усмехнулся на ходу Оскар. – Смотри старушка, она хорошеет с каждым днём.

– Значит, она счастлива, – веско произнесла Кэтрин и улыбнулась нам, а потом перевела взгляд на Джолиона. – Здравствуй, Джо. Как твоё здоровье?

Мы с Джеймсом отошли, предоставив им обсуждать Швейцарию, болезни и прочие важные для них дела. Чуть в стороне стояла Диана Чиверли с бокалом шампанского. На ней было изумительное платье из чего-то искристо-прозрачного, обтекающего её стройную фигурку, с широким, расшитым золотом и стразами египетским воротником и таким же поясом на тонкой талии. Изящные босоножки из мерцающих ремешков дополняли образ. Только взгляд, который она бросила на вновь прибывших, не слишком её красил.

– Какой ужас… – прошипела она, взглянув на нас. – И это будущие лорд и леди Кодденхэм? Да как они появятся в высшем обществе?

– Да плевать им на высшее общество, – усмехнулся Джеймс, остановившись рядом. – Им и так хорошо.

Она бросила на него недовольный взгляд.

– Тебя, похоже, это забавляет?

– Ещё как!

– Я слышала, что ты в былые годы обожал шокировать приличное общество, но последнее время это за тобой не замечалось.

– Я нашёл другие способы самовыражения.

Она пожала плечами и, посмотрев на меня, бросила:

– Милое платье, – после чего проследовала к дверям.

На пороге появился Том, который как-то невесело озирался по сторонам. Увидев Диану, он натянуто улыбнулся, а потом заметил отца и дядю и, аккуратно обогнув девушку, заторопился к ним. Диана озадаченно смотрела ему вслед.

– Не могу поверить, – пробормотал Джеймс. – Ты это видела? Диана готова повеситься ему на шею, а он смотрит сквозь неё, будто она стеклянная. У него что-то с глазами или с головой.

– Или с сердцем, – пробормотала я.

– Возможно.

В это время из дома появилась Дэбби и радостно осмотрелась. Махнув рукой Джолиону и Эдне, она направилась к нам. На ней было облегающее чёрное платье с юбкой из длинных струящихся полос, которые извивались вокруг стройных лодыжек. В коротких каштановых волосах алела свежая роза.

– Привет, – она по привычке уцепилась за локоть Джеймса и придирчиво осмотрела мой наряд. – Красивое платье и сидит шикарно.

– А ты в своём похожа на испанку, – улыбнулась я.

Она тут же на мгновение отцепилась от брата, чтоб изящно изогнувшись щёлкнуть пальцами, как кастаньетами.

– Значит, у меня получилось, – сообщила она.

– Где твой ветеринар? – уточнил Джеймс.

– Он пошёл посмотреть, как там наши собаки. Сказал, что не было времени приехать, и они пропустили плановый осмотр. На самом деле ему просто нравится их тискать. Наверно, когда мы поженимся, он тоже заведёт пару русских псовых борзых.

– Хороший выбор, – одобрил Джеймс.

Гости продолжали прибывать. Уже приехали полковник Брэдфорд с супругой Милли и сыном Питером, викарий преподобный Гринсдейл, землевладелец МакАлистер со своей преданной Кристиной и юной дочерью Вивиан, импозантная художница Аманда Рочестер в платье из парчи, имитирующей шкуру питона. Потом появилась кузина Джеймса Бэлла с супругом Джеком, с ними прибыл красавец Френсис. Заметив нас, он хотел подойти, но его перехватила ворвавшаяся на площадку миссис Таккер с неизменным песцовым манто на плечах. Вскоре приехала кузина Кристофера Брэдли Миранда Райс со своим добродушным, похожим на перекормленного кота мужем Бэзилом. Появившийся из глубин дома Кристофер отвлёк от нас Дэбби, и мы снова остались вдвоём. К нам подошёл Уолтер с подносом, и Джеймс снял с него два бокала с шампанским.

Взяв свой, я осмотрелась по сторонам. Я уже знала почти всех, но некоторые лица мне были незнакомы. Например, я не знала супружескую пару, беседовавшую с преподобным Гринсдейлом, и молодого человека, попавшего в цепкие коготки миссис Таккер. Френсис от неё ускользнул и теперь пытался развлечь явно скучавшую Диану. Потом появились две совсем молодые пары, и по тому, как радостно устремился к ним Том, я поняла, что это его гости.

Я уже хотела попросить Джеймса рассказать мне о тех, кого я не знаю, когда на лужайке появилась невысокая дама в неизменном чёрном бархатном платье с серебряной вышивкой. Осмотревшись по сторонам, она слабо улыбнулась и отошла в сторону. К ней тут же поспешила Аманда Рочестер. Я обратила внимание, как поспешно отвернулась в сторону Миранда Райс.

– Кто её пригласил? – поинтересовалась Диана, снова возникнув рядом. Френсис, следовавший за ней по пятам, с любопытством взглянул на Оливию. – Это жена Ричарда Брэдли, того, что убил двоих… – пояснила она. – Не лучшая идея приглашать её на вечеринку.

– Почему? – уточнил Том, подошедший к нам. – Она никого не убивала. Вела себя очень достойно. К тому же она родственница Кристофера Брэдли, который скоро женится на Дэбби.

– Но её положение двусмысленно…

– Не здесь, – спокойно, но твёрдо перебил Том и перевёл взгляд на меня. – Позволь представить тебе моих друзей, Лара.

Вскоре мы уже мило болтали большой компанией, время от времени подхватывая бокалы с подноса Уолтера, который в нужный момент всегда оказывался рядом. От вина у меня слегка кружилась голова, и горели щёки. Потом начало смеркаться, и в белом холле зажгли хрустальную люстру, там громче зазвучала музыка, и мы пошли танцевать.

Я кружилась по залу с Джеймсом, и всё время боялась слететь с каблуков. Мне было смешно, я никак не могла поспеть за ним.

– Просто расслабься и следуй за мной, – шептал он, склонившись ко мне. – Ты же мне доверяешь, верно? Я веду… Значит, просто лети за мной.

Наконец, у меня начало получаться, и пролетев с ним ещё один круг, я упала в кресло, обитое малиновым бархатом, которое обычно стояло в большом холле.

– У меня кружится голова, – рассмеялась я.

– Сияют глаза, и на щеках светится нежный румянец, – добавил он, присев рядом.

– Серьёзно? – я выпрямилась, оглядываясь в поисках зеркала. – Я сильно раскраснелась?

– Нет, я сказал: лёгкий румянец, значит, так и есть. Успокойся… Уолтер, принесите мисс Милфорд воды… Тебе надо немного остыть, дорогая.

– Я редко танцую вальс, – призналась я.

– Это моё упущение, – кивнул Джеймс. – На свадьбе нам придётся танцевать, так что в ближайшие дни немного порепетируем.

– Ты серьёзно? – нахмурилась я. – Мы будем танцевать вдвоём, и все будут на нас смотреть?

– Именно так, – кивнул он.

Передо мной возник стакан с водой на подносе. Я взяла его и кивнула Уолтеру, который снова помчался по залу.

– И там будет столько же народу?

– Раз в пять больше.

– Джеймс… – испуганно простонала я. – Я буду напоминать слона в балетной пачке!

– Ты будешь напоминать Анну Павлову в роли Жизели. Я тебе обещаю. Пара часов в день, и ты будешь танцевать, как прима-балерина.

– Какой ужас…

Я разом осушила стакан и поставила его на столик рядом. К нам подошёл Том и остановился напротив.

– Лара, сделай мне ещё один подарок. Потанцуй со мной.

Он протянул мне руку. Я посмотрела на Джеймса, и тот кивнул. Я подала Тому руку и пошла с ним танцевать. Летящие звуки Штрауса сменились более спокойной музыкой, и мы легко заскользили по залу, вальсируя между другими парами.

– Почему ты не танцуешь с Дианой? – спросила я.

– Потому что сегодня я хочу танцевать только с тобой, – пожал плечами он. – Диана танцует с Френсисом. А в сторонке вздыхает Рик Брандер, который, похоже, в неё влюбился.

– Этот тот молодой человек, что обхаживает её весь вечер? Кто он?

– Друг Джеймса, если у Джеймса вообще могут быть друзья. Они учились вместе в университете и прожигали жизнь после. Даже вылазка Джеймса на войну, похоже, не разрушила их приятельские отношения. Так что, можно сказать, что он его друг.

– Но Джеймс нас не познакомил, – озадачено заметила я.

– Кто знает, что творится в голове у Джеймса.

Мелодия кончилась и началась другая. Мы продолжали танцевать. Обернувшись, я заметила, что Джеймс разговаривает о чём-то с Джеком Клэптоном и дядей Джолионом. Похоже, они обсуждали финансовые вопросы семейного бизнеса.

– Потанцуй со мной ещё, – попросил Том, заметив мой взгляд. – У Джейми могут быть свои дела…

– Да, я знаю.

Потанцевав ещё немного, я виновато улыбнулась.

– Я устала. Может, посидим где-нибудь?

Том кивнул, и мы вышли на улицу, где уже совсем стемнело, но было тепло и тихо. Доносившаяся из дома музыка, лишь подчеркивала тишину осеннего вечера. Мы сели в кресла на террасе, и Том с улыбкой посмотрел на меня.

– Ты счастлива с ним, правда? Он окружил тебя заботой, наполнил твою жизнь вещами, которые тебе нравятся, и решил все твои проблемы?

– Откуда ты знаешь? – рассмеялась я.

– Когда-то он подсказал мне этот путь к твоему сердцу, он был вполне искренним в своём стремлении помочь. И совет был хорош, но я не знал, как им воспользоваться. Ты так и осталась загадкой для меня.

– Том, – я потянулась к нему и положила свою ладошку на его руку, лежавшую на подлокотнике кресла. – Мне бы так хотелось, чтоб ты успокоился и был счастлив. Ведь на самом деле я очень тебя люблю.

– Конечно, – грустно кивнул он, – потому что я милый мальчик. Ты даже не боишься остаться со мной наедине. Джеймс в принципе не станет ко мне ревновать. Я ему не соперник.

– У него нет соперников, если говорить о моих чувствах, – произнесла я. – И только он мне нужен.

– А ты нужна ему, – продолжил он. – Я смотрю на него и не узнаю. Он спокоен, счастлив, благополучен. У него в глазах больше нет тоски, как раньше.

– Зато она появилась у тебя.

– Это пройдёт, Лара, – он с улыбкой взглянул на меня. – Я рад, что вы с Джейми нашли друг друга. А я со временем найду свою девушку, которая будет подходить мне, как ты подходишь Джейми. Но нужно время. Он ждал своего счастья долго. Я тоже готов подождать. Не тревожься обо мне. Со мной всё будет хорошо.

Он положил свою руку на мою.

– Вот вы где? – раздался у меня за спиной голос Дианы. Том сразу же помрачнел и отодвинулся от меня. – Сидите здесь в темноте.

Она подошла и посмотрела сначала на меня, а потом на Тома.

– Может, потанцуем?

– Я не хочу, – покачал головой он.

– Но с Ларой ты танцевал.

Том хотел что-то сказать, но потом перевёл взгляд на меня. Я почти умоляюще смотрела на него. Он усмехнулся:

– Ладно, идём, Bella Donna, – и, встав, взял её за руку.

Они ушли в дом, а я вдохнула свежий воздух, глядя на темнеющее небо, на котором скоро должны были появиться первые звёзды. Мне было хорошо и спокойно, мысли плыли в голове, как лёгкие серебристые облака. Потом на террасе снова мелькнула тень и, повернувшись, я увидела Джеймса.

– Не замёрзла? – спросил он. – Может, пройдёмся?

Я с радостью встала, и мы пошли в сторону маленького горбатого мостика, ведущего на дорожку, по которой можно было дойти до озера. Мы шли в тишине, тихонько переговариваясь, потом Джеймс посмотрел на часы и свернул на ответвление дорожки, ведущей на луг. Мы прошли под деревьями и остановились на самом краю широкого газона, раскинувшегося перед задним фасадом замка. Было уже совсем темно, и Джеймс подошёл и встал рядом, обняв меня за плечи. Потом впереди, в самой середине луга, вспыхнул яркий белый огонёк и с веселым треском вытянулся в длинную вертикальную дорожку, взорвавшуюся в тёмных небесах ярким фонтаном искр. Следом за ним в небе расцвела ещё одна вспышка, и следом – ещё одна. Я радостно смотрела на расцветающие в небе разноцветные огни фейерверка, испытывая детский восторг. Мне казалось, что это яркое ночное шоу длилось долго, но внезапно всё прекратилось.

– Понравилось? – шепнул Джеймс, склонившись к моему уху

– Это всё? Может, ещё будет?

– Нет, солнышко, двадцать шесть залпов в честь именинника. Я считал.

– Здорово, – радостно выдохнула я, повернувшись к нему. – Что дальше по программе?

– По программе – обед. Но мы можем не торопиться. Наши места не займут. Как насчёт поцелуя?

Я не стала ему отвечать, просто обняла его за шею и притянула к себе.

Мы вошли в большую столовую, оформленную в рыцарском стиле, когда гости уже рассаживались за бесконечный стол. Мне показалось, что его ещё удлинили, чтоб разместить большее количество гостей. Джеймс посмотрел вперёд, осматривая собравшееся общество, а я неожиданно заметила в стороне тёмную фигуру и, взглянув туда, увидела стоявшую в нерешительности Оливию Брэдли. Раньше она казалась мне не слишком приятной особой, такой же высокомерной и заносчивой, как её супруг Ричард. Но последнее время я часто думала о ней с сочувствием. Я слышала, что она вышла замуж очень рано, её мужа вряд ли можно было счесть приятным человеком, и жизнь этой женщины почти наверняка была не слишком счастливой, а теперь и вовсе покатилась под откос, потому что она теряла и мужа, и титул, и огромный дом, в котором прожила столько лет.

Мне вдруг захотелось сказать ей что-то ободряющее, и я подошла ближе.

– Добрый вечер… – начала я и вдруг сообразила, что не знаю, как к ней теперь обращаться. – У меня, к сожалению, не было случая поговорить с вами сегодня, – продолжила я. – Как у вас дела?

– Благодарю, мисс Милфорд, – немного грустно улыбнулась она. – Всё в порядке.

– Оливия, – к нам подошёл Джеймс, – почему вы стоите здесь?

Она посмотрела на него с каким-то странным волнением.

– Джеймс, я хотела поблагодарить вас за то, что вы пригласили меня. Меня теперь не часто куда-то приглашают.

– Не стоит благодарности, – улыбнулся он. – Мы рады вас видеть, и я надеюсь, что вы будете и на нашей с Ларой свадьбе. Мы пришлём вам приглашение… – он внимательно посмотрел в её тревожные глаза. – У вас действительно всё хорошо? Может, вам нужна помощь?

Она явно колебалась, а потом как-то беспомощно пожала плечами.

– Я право же, не знаю… Плохо сплю по ночам. Мне кажется, что в доме кто-то ходит.

– Кто-то ходит? – нахмурился он. – Вы уверены? Вы не забываете включать сигнализацию? Она в порядке? Может, стоит сообщить в полицию, чтоб они…

– Нет… – она виновато улыбнулась. – Возможно, это всего лишь нервы. Я хотела бы просить вас… Могу я сесть не на своё обычное место. Вы понимаете?

Я уже знала, что гостей за столом рассаживают по каким-то особым и довольно сложным правилам, учитывающим титул, положение в обществе, и ещё какие-то обстоятельства, в которые я даже не пыталась вникать. Я очень надеялась, что мне никогда не придётся заниматься распределением мест за обеденным столом.

Я припомнила, что решение о владельце титула барона Кодденхэма пока не принято, а, значит, Оливия, как баронесса, пока имела право сидеть на почётном месте. Но ей явно не хотелось оказаться в центре такого внимания. Джеймс нерешительно обернулся и посмотрел туда, где уже расселись гости.

– Может, вы сядете рядом с Амандой? – предложил он. – Там есть место, и для вас поставят прибор. Если конечно…

– Благодарю вас, – перебила она поспешно и снова улыбнулась. – Вы очень добры.

Джеймс подозвал Спенсера и вполголоса отдал ему необходимые распоряжения, после этого мы прошли через весь зал и сели на свои места. Обед прошёл довольно оживлённо. Джолион рассказывал о Швейцарии с таким искромётным юмором, словно, не провёл месяцы в клинике, залечивая прооперированное сердце, а бродил по горам в поисках приключений. Милли Брэдфорд сообщила, что они с милым Чарльзом, как она называла своего супруга, тоже были в Альпах, но не в швейцарских, а французских. Тут же Диана сообщила, как она любит Францию, а особенно Париж. При этом она посматривала на Тома, но тот задумчиво изучал фигурный ламбрекен на окне.

– А куда вы собираетесь поехать в свадебное путешествие? – поинтересовалась миссис Таккер, устремив на нас с Джеймсом любопытный взгляд.

– Тоже во Францию, – ответил он. – На юг…

– О, Марсель, Ницца, Канны… – простонала она.

– Да, примерно в те места…

Том посмотрел на меня и улыбнулся, но глаза его всё так же были грустны. Я вспомнила его тщетные попытки придумать маршрут нашего с ним свадебного путешествия. И он тоже предлагал Францию. Наверно, он думал о том, что скоро я поеду туда, но, увы, не с ним.

– Не кисни, малыш, – усмехнулся Джеймс. – У тебя же сегодня праздник.

– Я не кисну, – ответил Том. – Просто пребываю в некоторой меланхолии, но это пройдёт, – он взял бокал и поднялся. – Я хочу поблагодарить всех друзей, собравшихся за этим столом за то, что вы приехали сюда, разделить с нами наш праздник, за ваши поздравления и тёплые пожелания. Я тронут, и надеюсь чаще видеть вас в этих стенах.

Но после этого тоста он снова сел, и молча прислушивался к разговорам за столом, изредка поглядывая на меня. Я вспомнила, что пару месяцев назад, когда я только появилась в этом доме, примерно также вёл себя Джеймс. Я взглянула на него, а он, поймав мой взгляд, всё понял, но только сокрушённо вздохнул, чуть пожав плечами.

После обеда гости начали разъезжаться, члены семьи задержались в большой гостиной, но было уже поздно. Было видно, что Джолион устал, и вскоре всё его семейство отбыло в Орфорд, где они жили в большом доме, построенном ещё во времена короля Георга. Клэптоны на этот раз тоже уехали к себе.

Было уже за полночь, когда мы с Джеймсом поднялись на второй этаж. На сей раз я безропотно отправилась в его апартаменты и через полчаса уже спала рядом с ним в его уютной викторианской спальне с цветастыми обоями, старинной, пахнущей деревом и кожей мебелью и занавесками на окнах.

Я проснулась утром, как обычно, рано. Ещё не открыв глаза, я осторожно протянула руку, надеясь коснуться тёплого плеча Джеймса, но его не было. Я открыла глаза и резко села. В окна лился мягкий утренний свет, какой бывает только ранней осенью, тихий и чуть золотистый. Но вместо умиротворения и радости, я вдруг ощутила тревогу. Так было за этот месяц дважды, когда я, проснувшись ночью, вдруг обнаруживала, что осталась одна. Я выходила в гостиную и заставала там Джеймса сидящим на белой пушистой шкуре у растопленного камина. Хрустальный стакан с бурбоном чуть подрагивал в его пальцах. Он смотрел в огонь, и лицо было каким-то застывшим. В первый раз я подошла ближе, он обернулся ко мне, я замерла под его усталым, каким-то отчуждённым взглядом.

– Иди спать, – тихо и слегка раздражённо приказал он. – Мне нужно побыть одному.

Я ушла и снова легла в постель, но ещё долго не могла уснуть, чувствуя его взгляд, устремленный куда-то сквозь горящий в камине огонь, сквозь стены, сквозь меня, сквозь годы, назад, туда, где изнывали под палящими лучами чужого солнца плоские холмы Кандагара. Туда, где погибли его друзья, и где чудом выжил он сам. И понимала, что ничем не могу ему помочь.

Во второй раз я сразу же ушла, наверно, ещё до того, как он успел заметить меня. И вот он снова ушёл среди ночи, а я даже не почувствовала этого.

Я выбралась из-под одеяла и, посмотрев на своё платье, лежавшее на кресле возле кровати, прошла в гардеробную и взяла из стопки белую рубашку Джеймса. Надев её, я аккуратно застегнула все пуговицы, прислушиваясь, и надеясь, что услышу его шаги. Но было тихо.

Я вышла в гостиную. Джеймс в джинсах и футболке, босиком, сидел за столом, приставленным к спинке большого дивана, и смотрел на экран ноутбука. Его пальцы стремительно порхали над клавиатурой, и я с облегчением убедилась, что поблизости нет ни стакана, ни бутылки.

– Ты опять не спал… – проговорила я, но он поднял руку, призывая меня к молчанию.

Я послушно замолчала и, пройдя к дивану, села. Он сосредоточено печатал что-то, а потом, щёлкнул по боковой клавише и перевёл взгляд на меня.

– Я спал, – проговорил он, и по его резкому тону я поняла, что он воспринял мой вопрос, как вторжение в его личное пространство. Такое тоже случалось. Я уже начала привыкать к этому.

– Извини, мне не стоило приставать к тебе… – пробормотала я, отводя взгляд, и сложила руки на коленях.

– Не надо извиняться, – уже мягче произнёс он. – Я понимаю, что ты тревожишься, но тебе нужно понять, что есть вещи, в которых ты бессильна. Раны заживают, но шрамы остаются… И не только на теле. Тебе придётся привыкнуть к тому, что я иногда не сплю по ночам. Кстати, последнее время это случается уже реже.

– Третий раз за месяц, – вздохнула я.

– Всего? Ещё недавно это случалось дважды в неделю.

Я покосилась на него. Он с улыбкой смотрел на меня. К счастью, я уже заметила, что эти бессонные ночи никак не сказывались на его самочувствии на следующий день. К тому же, если это случается реже, то может со временем… Он кивнул.

– Ты хорошо на меня влияешь. И сегодня я проснулся что-то около пяти утра, так что выспался. И успел прочитать две студенческих работы и написать рецензии. Может, ты проверишь потом, не пропустил ли я где-нибудь запятые? Пальцы с трудом успевают за мыслью, и мне не до пунктуации. А проверять написанное так скучно…

– Мне не скучно, – улыбнулась я. – Я всё прочту и, если будет нужно, исправлю.

Он облокотился на стол и с явным удовольствием посмотрел на меня.

– На тебе моя рубашка…

– Точно, – кивнула я. – Здесь не оказалось моего халата.

– Тебе идёт…

– Конечно, твои рубашки мне всегда идут.

Он рассмеялся. Я поднялась и направилась к двери.

– Ты куда? – поинтересовался он.

– К себе. Скоро придёт Уолтер будить тебя к завтраку. Я не хочу, чтоб он застал меня здесь в таком виде.

– Обычно дамы уходят по утрам в том, в чём пришли вечером…

Я открыла рот, чтоб съязвить насчёт его жизненного опыта, но вовремя сообразила, что мне не хочется слышать подтверждения этой догадки. Вместо этого я пожала плечами и фыркнула:

– Может, мне ещё такси вызвать?

И босиком прошлёпала к дверям.

За завтраком в малой столовой мы собрались впятером: мы с Джеймсом, Том, Дэбби и Диана Чиверли, тщательно причёсанная и накрашенная с самого утра. Я задумчиво смотрела на неё, размышляя, насколько это для неё привычно, подниматься ни свет, ни заря, чтоб навести марафет к завтраку. По тому, как прямо она сидела за столом, я решила, что она настроена на активные действия, и тщательный макияж в данном случае не дань традиции, а что-то вроде боевой раскраски.

Дэбби сонная, слегка встрёпанная уныло взглянула на хлопотавшую у чайного стола Беггинс, суровую даму с высокой причёской в строгом синем костюме.

– Тётя Роззи ещё не встала?

– Я отнесла завтрак для неё наверх, – сообщила Беггинс, ставя перед ней чашку с чаем. – Она поздно уснула и решила не вставать рано.

– Это правильно, – Дэбби зевнула, прикрыв рот рукой. – Если б мне не надо было в конюшню… Как некоторые встают каждый день в такую рань?

– Некоторые встают ещё раньше, – усмехнулся Том и посмотрел на меня.

Я вздохнула, вспомнив, что ещё недавно вставала в шесть, чтоб добраться на метро в офис к началу рабочего дня.

– Мужчинам нравятся женщины, которые ложатся за полночь, а встают в пять утра, – сообщила Диана.

– Неужели? – демонстративно изумился Том.

– Я считаю, что женщина должна встать раньше, привести себя в порядок и приготовить завтрак для своего мужчины, – пояснила она.

– А что будет делать кухарка? – нахмурилась Дэбби.

– Я имею в виду, если нет кухарки!

– А куда она денется?

Джеймс закашлялся, думаю, для того, чтоб скрыть смех. Дэбби с самым искренним недоумением смотрела на Диану. Та слегка раздражённо пожала плечами.

– Бывает, что хочется побыть вдвоём, и люди снимают виллу без прислуги. Ситуация может сложиться так, что еду негде заказать и некому приготовить. Девушка должна уметь хотя бы приготовить пасту и сварить кофе. Её мужчина не должен страдать из-за своей склонности к романтике…

– Какое здравое суждение, – одобрил Джеймс и посмотрел на Тома. – А ты что об этом думаешь?

Но Том не заметил его вопроса, с унылым лицом он созерцал пейзаж за окном.

– Том! – окликнул его Джеймс, нахмурившись. – Ты начинаешь меня беспокоить.

– Что? – Том взглянул на него, и улыбнулся. – Не стоит… Со мной всё в порядке. Просто, я, наверно, как всегда невольно подражаю тебе. Я всегда завидовал тому, как ты умеешь красиво и благородно страдать.

– Я не страдал, а валял дурака, – возразил Джеймс. – И маялся от скуки.

– Значит, я тоже валяю дурака и маюсь от скуки, – усмехнулся Том.

– Чем собираешься сегодня заняться?

– Обычно этот вопрос задавал папа, и адресовался он тебе.

– Папа уехал в Сити, а я спрашиваю тебя.

Том пожал плечами и снова повернулся к окну.

– Не знаю… Жаль, что папа уехал один. У меня полно дел в офисе.

– Поедем со мной, – предложила Диана. – Покатаемся на яхте.

– Нет, я всё-таки поеду в Лондон, – возразил он.

– Том! – едва не с ужасом воскликнул Джеймс.

– Кончай, – отмахнулся тот. – Я уже взрослый. У тебя полно дел, готовься к свадьбе, займись своей невестой. А я поеду в офис и займусь своей первой в жизни самостоятельной сделкой. Мне б не хотелось что-то упустить. И не смотри на меня с таким подозрением. Я привезу тебе сюда все материалы до того, как её подписать. Идёт?

– Как хочешь, – сдался Джеймс и посмотрел на Дэбби.

– Он сам знает, что ему надо. А чем займёшься ты?

– В десять приедут агенты той фирмы, чтоб обсудить свадебную церемонию. Так что я буду занят до ленча. После Лара наденет свадебные туфли, и мы будем танцевать вальс.

– Зачем? – нахмурилась Дэбби.

– Я сто лет не был на балах и вчера почувствовал себя на паркете, как лошадь на льду, – доверительно сообщил он. – Я просил Лару дать мне пару уроков, чтоб восстановить былую форму.

– Если хочешь, я дам тебе пару уроков, – предложила Диана весьма игриво.

– Спасибо, – улыбнулся Джеймс, – но я женюсь на Ларе, и танцевать на свадьбе мне придётся с ней. Партнёрша много значит в танце.

Я была благодарна Джеймсу за столь благородное объяснение. А когда он позволил мне не таскаться по дому и парку вслед за ним и прибывшими в замок агентами: бойкой девушкой с сиреневой причёской под мальчика и изысканным молодым джентльменом в строгом деловом костюме, я и вовсе едва не расплакалась от умиления. Впрочем, на самом деле я лишь нежно поцеловала его и отправилась наверх, чтоб проверить написанные им утром рецензии, а заодно доработать список литературы к его монографии.

Поднявшись по лестнице, я распахнула дверь в его гостиную и замерла на пороге. На диване удобно устроилась Диана, листая какой-то журнал. Увидев меня, она вроде как смутилась, а потом улыбнулась и, положив журнал, встала.

– Я хотела поговорить с Джейми, – объяснила она. – Просто сказать ему, что я еду кататься на яхте и вернусь к обеду. Чтоб он не беспокоился.

На языке у меня вертелся язвительный вопрос: с чего бы это Джеймсу беспокоиться, но я удержалась от того, чтоб задать его. Диана направилась к выходу и возле самой двери задержалась и посмотрела на меня.

– Ты ведь ему передашь? Не думай, между нами ничего нет.

– Я знаю, – кивнула я.

Она какое-то время смотрела на меня с улыбкой сытой кошки, а потом вышла. Я проводила её мрачным взглядом и закрыла дверь. Уже сев за стол и включив компьютер, я никак не могла сосредоточиться на работе. Перед моим внутренним взором так и стояла её улыбочка. Если б я не слышала, как пренебрежительно отзывался о ней Джеймс, я бы решила…

Я мотнула головой и постаралась сосредоточиться на тексте рецензии.

Том уехал в Лондон, Дэбби умчалась выгуливать на пустошах какого-то скакуна и собиралась перекусить в деревенском пабе. Потому за столом, накрытым к ленчу, вместе со мной оказались только Джеймс и тётушка Роззи. Джеймс, откинувшись на спинку кресла, просматривал какие-то рекламные проспекты и тут же делал в них пометки. Тётя Роззи попыталась выяснить результаты его общения с устроителями свадеб, но Джеймс рассеянно взглянул на неё и сказал, что обсуждать это ещё рано. Он только высказал свои пожелания и показал нижние залы замка и луг, где всё и будет происходить. Через пару дней они приедут с конкретными предложениями.

– Ты уверен, что справишься сам? – заботливо поинтересовалась она.

– Нет, – покачал головой он и улыбнулся. – И тебе придётся в определённый момент проявить свои организаторские способности, дорогая. Но пока дело за профессионалами.

Он снова уткнулся в свои проспекты, а тётушка с нежной улыбкой смотрела на него и, наконец, вздохнула:

– Неужели, на сей раз ты всё-таки женишься, Джейми?

Он с удивлением взглянул на неё:

– По крайней мере, я полон решимости сделать это.

– Мы с Артуром так долго мечтали об этом, – пояснила тётя Роззи.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Я всегда считал, что мечты должны сбываться. На то они и мечты…

После ленча мы поднялись в мою гостиную. Джеймс сел в кресло у камина и положил перед собой на столик разноцветные рекламные листовки.

– Просмотри потом. Я кое-что отметил и хочу знать твоё мнение. Может, ты сама захочешь что-нибудь добавить.

– Хорошо, – пообещала я. – Хотя, честно говоря, мне не хочется никаких особых изысков. Я просто хочу, чтоб всё было красиво и торжественно. Цветы, музыка, белое платье… И чтоб ничто не отвлекало нас друг от друга.

– Нас точно не отвлечет, – усмехнулся он. – По крайней мере, я буду смотреть на тебя, не отрываясь. А вот гостей нужно получше развлечь, чтоб они не слишком нам досаждали. Где твои туфли?

– В гардеробной, – я направилась к двери за камином, но потом остановилась и обернулась. – Я проверила рецензии и закончила список литературы.

– Ты всё делаешь стремительно, – улыбнулся он. – Не то, что я. Спасибо.

Я стояла в нерешительности, а он подозрительно прищурился, глядя на меня.

– Что-то не так?

– Нет, просто, когда я вошла в твою гостиную, там была Диана.

– И что она там делала? – слегка растерялся он.

– Сидела на диване и листала журнал. Сказала, что хотела поговорить с тобой.

– О чём?

– О том, что она едет кататься на яхте и вернётся к обеду. Чтоб ты не беспокоился.

– Именно я? – недоверчиво спросил он.

– Да, и она назвала тебя Джейми.

– Это распространено в высшем свете, когда называют уменьшительными именами. Но с чего мне-то беспокоиться? Её приглашал Том.

– Если приглашал.

– Ты о чём? – насторожился он.

– Да ни о чём…. Где же мои туфли? – я развернулась и вошла в гардеробную. – Я же не забыла их в Лондоне.

Когда я вышла с коробкой в руках, Джеймс с задумчивым видом посмотрел на меня и произнёс:

– Я думаю, мне придётся объяснить этой девице, что двери в этом доме не запирают на ключ не для того, чтоб каждый мог войти, а потому, что здесь не принято входить в чужие комнаты без разрешения.

Когда я надела туфли, моя ножка в них смотрелась очень изысканно, но каблуки казались чересчур высокими. Мы спустились в белый холл, и Джеймс включил музыку. Это совсем не напоминало тренировку или репетицию. Мы просто кружились по залу, глядя друг на друга, и с каждым кругом я всё лучше чувствовала его, улавливая каждое движение, и с наслаждением следовала за ним. Прикосновение его пальцев было таким приятным, моё тело неслось по волнам музыки, подчиняясь чарующему ритму, вплетённому в мелодию. «Раз, два, три… Раз, два, три…» – нежно напевал мне внутри чей-то детский голосок, а я смотрела на Джеймса и всё больше расслаблялась в лучах его улыбки, всё более доверчиво следуя за его полётом по высокому уютному залу. Одна мелодия сменяла другую, а мы всё кружились, и мне уже казалось, что я похожа на лепесток розы, сорванный ветром, или несущийся над озером осенний лист.

Потом это чудное ощущение ослабело, я заметила ноющую боль в лодыжках, и в этот миг Джеймс на лету прижал меня к себе и поцеловал.

– Я чувствую, что ты устала, – заметил он. – На сегодня хватит. Завтра повторим. Кстати, мне понравилось.

– Мне тоже, – призналась я.

– Это потому что у тебя отлично получается. Но нужно закрепить успех.

Мы сели в кресла у камина. Вальс по-прежнему звучал под сводами холла, и я чувствовала себя, как в сказке, на вершине блаженства. Мне казалось, что я просто таю от любви и восторга, и сама мысль, что мы только на пороге нашей долгой и счастливой совместной жизни, приводила меня в сладостный трепет.

– Знаешь, – проговорил Джеймс, глядя на меня, – когда тётя Роззи сказала, что они с папой так долго мечтали о моей женитьбе, я вдруг подумал, что мне не в чем себя упрекнуть. Я знал, что они этого ждут, и дважды пытался утешить их, делая предложения совершенно неподходящим девушкам. Естественно, это всё было впустую. Я чувствовал, что где-то есть ты. И стоило подождать, пока ты, наконец, появишься в моей жизни. Я верил, что найду тебя, я готовился строить отношения, идти на уступки и компромиссы, мириться с непониманием на первых порах. Но всё это оказалось ни к чему. Потому что с тобой всё очень просто и понятно. Мы сейчас танцевали, и я снова с радостью почувствовал, как ты мне доверяешь. Именно этого я и хочу больше всего.

– Я больше не белка на сосне, – кивнула я. – Я твоя ручная белка.

Он рассмеялся и опустил глаза вниз, и вдруг улыбка сползла с его лица. Он поднялся с кресла и опустился рядом со мной на колени.

– А это что?

Он осторожно снял туфлю с моей ноги и провёл пальцем по красному пятну на внутренней стороне стопы.

– Натёрло, – пожала плечами я. – Новые туфли. Мы столько танцевали…

– Они тебе не подходят! – он отшвырнул мою роскошную лодочку в сторону. – Нужны другие, и желательно купить их пораньше, чтоб убедиться, что они не будут натирать.

Он склонился к моей ноге, разглядывая пятно.

– Волдыря нет, – успокоила его я. – Я почти не чувствую боли. Они разносятся.

– Хорошая обувь не должна натирать, – тоном, не терпящим возражений, заявил он. – Поедешь с Дэбби в Лондон, и выберете новые туфли. Она знает, где и как. У неё никогда ничего не натирает.

– Но…

– Лара, – нахмурился он, – в этих туфлях тебе придётся ходить целый день, по паркету, по дорожкам в саду, по деревянным настилам и коврам. И я хочу, чтоб ты думала обо мне и о том, что будет происходить с нами, а не о натёртых ногах.

– Я сделаю, как ты хочешь, – кивнула я, подумав, что ещё одна пара туфель мне не помешает, а мужчины любят, когда с ними соглашаются. – Ты совершенно прав.

Остаток дня мы провели вдвоём, обсуждая предстоящую свадьбу. Я то и дело ловила себя на ощущении, что речь идёт о каком-то мероприятии, которое не имеет ко мне никакого отношения, потому то и дело пожимала плечами и говорила: «Как хочешь». Джеймс то смеялся, то раздражался, то швырял рекламные проспекты на стол, но, в конце концов, махнул рукой и, собрав их, отодвинул подальше.

– Мне опять придётся советоваться с Дэбби, – сделал вывод он. – Как я ни пытаюсь затащить тебя в высший свет, ты упорно стекаешь обратно. Для тебя, что роскошная рыцарская свадьба, что скромная церемония в придорожном кафе, без разницы.

– Для меня лучше придорожное кафе, – призналась я.

– Не выйдет, – с мстительным удовольствием возразил он. – Нужно было соблазнять дальнобойщика или водителя автобуса, а не богатого наследника. А если уж выбрала меня, так будь готова, что в замок съедутся сливки общества, чтоб посмотреть на девицу, которая умудрилась окольцевать такого завидного холостяка.

– Ты специально меня пугаешь?

– Возможно, – усмехнулся он. – Я пытаюсь хоть как-то привлечь тебя к этому делу. Это же и твоя свадьба.

– Я же не отказываюсь, – жалобно пробормотала я и, обняв, ткнулась лицом в его плечо. – Но ты же у нас главный. Возьми на себя руководящую и определяющую роль, а передо мной ставь конкретные задачи, чтоб я знала, что делать. Кому позвонить, что заказать…

– Приглашения, – тут же сообразил он. – Список гостей составит Дэбби, а ты свяжешься с типографией, согласуешь текст, макет, проконтролируешь выполнение и отправку по адресам.

– Сделаю, – радостно закивала я.

– Потом я придумаю тебе ещё какое-нибудь задание.

– Могу помыть полы и намолоть кофе на шесть недель, – с готовностью вызвалась я.

– Постричь траву на лугу, и вымести подъездную аллею, – подхватил он.

– Могу! Причём постричь маникюрными ножницами, а вымести – зубной щёткой…

Он расхохотался, а после заметил:

– Теперь я начинаю понимать принца, женившегося на Золушке. Наверно, он часто заставал её за чисткой каминов. Хватит с тебя и приглашений. Если что-то понадобится, я тебе скажу. А пока начинай вести жизнь богатой идиотки. Пригодится на будущее.

– Может, лучше я, и правда, полы помою? – вздохнула я.

Мыть полы мне, естественно, никто не позволил, да я не слишком и настаивала. Вместо этого я велела Спенсеру накрыть стол к чаю в моей гостиной и пригласила к себе Дэбби и тётю Роззи. Они обе сочли это занятным новшеством и за чаепитием с радостью принялись рассматривать рекламные проспекты и обсуждать будущую свадьбу. Джеймс с интересом слушал их вполне конструктивные предложения, изредка поглядывая на меня. Конечно, он понял, что я не зря затеяла этот маленький экспромт, желая, прежде всего, обеспечить ему аудиторию, в которой он мог бы обсудить свои идеи.

Чаепитие несколько затянулось, потом Дэбби пошла к себе, чтоб заняться списком гостей, а тётя Роззи позвала меня с собой, посмотреть её коллекцию приглашений, программок и меню, которые она собирала, посещая великосветские балы и семейные торжества. Я согласилась, скорее, из вежливости, но вскоре сама с увлечением рассматривала карточки и книжечки, напечатанные на дорогой теснённой или атласной бумаге, украшенные гербами, вензелями, ангелочками и розочками. И наконец, я поняла, что для меня это настоящее сокровище, и начала выискивать среди старинных свадебных приглашений те, которые можно было бы использовать, как образцы для нашего. Тётя Роззи тем временем зачитывала мне списки блюд, по ходу объясняя непонятные названия, и делая пометки, что можно подать на наш свадебный стол.

Так мы просидели у тётушкиного камина допоздна, пока Беггинс не напомнила нам, что пора переодеваться к обеду. Я взяла с собой несколько наиболее изысканных и романтичных приглашений, чтоб показать их Джеймсу, зашла к себе, чтоб сменить блузку, и спустилась вниз.

Встретившийся мне по дороге Спенсер сообщил, что звонил сэр Артур. Они с Томом на ночь останутся в Лондоне и приедут только завтра к обеду. Поблагодарив его за информацию, я пошла искать Джеймса. Обычно в свободное время он читал в библиотеке или в малой гостиной, но там его не было. На улице темнело, и я вышла в белый холл. Он был неярко освещён двумя светильниками у камина. Я задержалась там, чтоб поправить в вазе хризантему, когда мой взгляд упал за окно.

Там на террасе стоял Джеймс, а рядом с ним, пожалуй, слишком близко для просто знакомой, Диана Чиверли. Она смотрела на него, а потом вдруг обняла его рукой за шею и, притянув к себе, быстро поцеловала в губы. После этого гордо развернувшись, она подошла к двери, распахнула её и вошла в холл. Бросив на меня победный взгляд, она прошествовала мимо.

Я проводила её мрачным взглядом, и вернулась к букету, старательно расставляя цветы. Джеймс вошёл вслед за ней и подошёл ко мне.

– Я нашла кое-что у тёти Роззи, – проговорила я, протягивая ему карточки приглашений.

Он сел в кресло, просматривая их, а я, передвинув самый крупный цветок в центр, сделала вид, что любуюсь своей работой.

– Вот это… – проговорил он. – Или это, но не так ярко. И без этих херувимов, ладно?

– Хорошо, – кивнула я, забирая карточки.

– Что-то не так? – спросил Джеймс, внимательно взглянув на меня.

– Она тебя поцеловала, – как бы между прочим заметила я, и села напротив, посмотрев на те приглашения, которые он выбрал. – Да, херувимы тут лишние. И похожи на поросят.

– Я её не целовал, – сообщил он.

– Я обратила на это внимание.

– Послушай, я сам не ожидал, что она это сделает. Я говорил ей, чтоб она не входила в чужие комнаты, она кивала, и вдруг…

– Вдруг?

– Что я должен был сделать? Вам, женщинам, оправдаться проще. Дали наглецу пощёчину и всё ясно. Но я ж не могу бить эту девицу!

– Нет, не можешь. Джентльмен не должен так поступать, – согласилась я и задумчиво взглянула на него. – Но тебе это понравилось?

– Что, по-твоему, я должен ответить? – поинтересовался он. – Мужчине всегда лестно, когда его целует молодая девушка. Особенно если она не похожа на крокодила.

– Ты опять меня дразнишь?

– Да, – признался он. – Неужели ты ревнуешь меня к этой вертихвостке?

– Нет, – покачала головой я и добавила: – Я просто панически боюсь тебя потерять.

– Я же говорил тебе, сокровище моё, что от меня не так просто избавиться. Если хочешь, я попрошу её убраться из дома. Если это тебя тревожит.

Я посмотрела на него. Его взгляд стал бархатным, а улыбка нежной и тёплой, так что мне даже стало немного стыдно, что я посмела сомневаться в его любви.

– Нет, не тревожит. К тому же она, чего доброго, решит, что может соперничать со мной. А ведь ей до меня далеко.

– Это точно.

Он протянул мне руку, и я быстро перебралась к нему на колени. И мне уже странно было, что минуту назад я думала о какой-то бродившей неподалёку девице. Я скользила взглядом по его ресницам, по тонким изящно изогнутым бровям, взглянула в глаза и тут же потянулась губами к его губам.

– Обед подан, – раздался с порога голос Дэбби и она, постукивая каблуками, ушла в сторону малой столовой.

– Как хорошо было в Лондоне, – пробормотал Джеймс с явным сожалением и всё-таки притянул меня к себе.

Утром за завтраком тётя Роззи снова заговорила о свадьбе.

– Меня удивляет ваше спокойствие, – заметила она. – Обычно к свадьбе люди нашего круга начинают готовиться за несколько месяцев. А вы спохватились за пару недель.

– Никто не спохватывался, – Джеймс лениво откинулся на спинку кресла и, взяв мою руку, полюбовался бриллиантом в подаренном им перстне. – Просто мы объявили о свадьбе за месяц, а не за полгода, как это бывает. Я не желаю ждать так долго. Она опять сбежит.

– Куда? – опешила тётя Роззи.

– Вверх по сосне.

Она непонимающе смотрела на него, потом пожала плечами.

– Конечно, время ещё есть, и всё же стоит поторопиться.

– Дорогая моя, – Джеймс оторвался от созерцания бриллианта и перевёл взгляд на неё, – не надо суетиться. Всё продумано и выверено. Будет достойная церемония, роскошная, но сдержанная. Достаточно одного дня, гости могут веселиться и ночью, но к следующему утру всё закончится. Шатры разберут, мусор выметут и оставят нас в покое.

– А традиции? Как насчёт подружек невесты? Их должно быть шесть.

Я невольно вздрогнула, поняв, что у меня просто нет столько подружек.

– Это я беру на себя, – Дэбби покровительственно улыбнулась мне. – Главной подружкой буду я. Найдём среди ближайших соседей ещё пять девушек.

– Могу я! – тут же встряла Диана, нежно взглянув на Джеймса.

– Вряд ли, – поморщилась Дэбби. – Или ты действительно наденешь такое же платье, как будет у пяти других подружек?

– Нет, – тут же буркнула Диана и помрачнела.

– Так я и думала. С цветами перед новобрачными пойдёт Джейн, это старшая дочь Клэптонов, – пояснила она. – Она хорошенькая и кудрявая, и будет счастлива надеть красивое платье и оказаться в центре внимания.

– Церемонию и танец отрепетируем накануне, – добавил Джеймс. – Свадебный завтрак устроит нанятая нами фирма. Они уже предложили нам несколько приличных ресторанов, которые приготовят еду и предоставят официантов. Меню можешь взять на себя, если хочешь. Всё равно лучше тебя никто с этим не справится. Цветы…

– Цветами тоже займусь я! – перебила его тётя Роззи. – Никаких голландских или французских! В Саффолке полно чудных цветов. Лепестки, которыми будут вас осыпать, тоже найдём здесь.

Джеймс поднял руки, в знак того, что не собирается спорить.

– Музыкантов пригласим тех же, что обычно приглашаем на балы. Что ещё? Приглашениями займётся Лара.

– Я считаю, что их нужно заказать у миссис Вудли! – тут же заявила тётя Роззи.

Джеймс нахмурился.

– Я думал о типографии Брайтона. Они уже десятки лет работают с нами.

– Они печатают рекламные листовки и брошюры с указанием способа заварки чаёв, – возразила она. – Конечно, их продукция выглядит привлекательно и даже изысканно, но она массового производства. Этот маленький заказ вряд ли будет им интересен. А типография миссис Вудли выпускает именно карточки, открытки и приглашения для частных лиц. Качество отменное. К тому же у неё три месяца назад умер муж. Мы должны её поддержать хотя бы таким образом!

– Ладно, только умоляю, без этих её бантиков.

– Но это так утончённо…

– Тётушка! – взревел Джеймс. – Это приглашение на свадебную церемонию, а не на детский утренник! И, чёрт возьми, это моя свадьба! Посмотри на меня! Я и бантики…

– Не кричи, Джеймс! – строго проговорила тётя Роззи. – Это неприлично, особенно в присутствии дам. Не хочешь бантиков, обойдёмся без них. В любом случае, макет приглашения до его отправки в типографию будет представлен тебе на одобрение.

– Бальзам на раны… – пробормотал Джеймс. – Только не тяните. Гости должны получить приглашения до свадьбы, а не после.

– Мы с Ларой поедем сразу после завтрака, – решительно кивнула тётя Роззи. – Что ещё?

– Некоторые гости остановятся в замке, – напомнила Дэбби.

– О них позаботится Спенсер, – сообщила тётя Роззи. – На это время из лондонского дома приедут слуги во главе с Марчем. Это дворецкий Артура, – пояснила она мне.

– Камердинер, лакей и нянька, – усмехнулся Джеймс. – Спенсеру будет с кем поболтать за рюмочкой кларета в буфетной, когда они управятся с оравой гостей. Кстати, что насчёт вина?

– Странно слышать этот вопрос от джентльмена, – ехидно заметила Дэбби.

– Хорошо, вином займусь я.

– А кто будет шафером? – подала голос Диана.

Джеймс посмотрел на меня, потом на Дэбби.

– Не Том. Его вообще не будем привлекать к этому делу, если он сам не изъявит желания. Кристофер?

– Я думаю, он согласится. Особенно, если ты пообещаешь ему ответную услугу того же рода.

– Отлично. Мальчишником я тоже займусь сам. А вот девичник… Без этого нельзя, дорогая… – он с нежностью взглянул на меня. – Это дань традиции.

– Это мы организуем! – Дэбби с энтузиазмом подмигнула мне. – Будет весело, обещаю!

После завтрака тётя Роззи велела Беггинс принести ей сумочку и шляпу и вызвать машину к подъезду. Беггинс обернулась с немыслимой для её величественного вида расторопностью и, помимо указанных вещей, принесла индийскую пашмину, чтоб хозяйка не замёрзла в пути. К тому же она отдала соответствующие распоряжения Джейн, и та уже ждала меня в большом холле со шляпкой, клетчатой накидкой из тартана и кожаной сумкой. На столике возле телефона лежали выбранные мной заранее приглашения из коллекции тёти Роззи.

У подъезда стоял сияющий «Ситроен» с открытыми дверцами, а рядом ждал Оуэн, к моему удивлению не в обычной для него потёртой куртке, а в форменной, да к тому же ещё и в фуражке. Видимо, мисс Бартон не допускала в этом деле вольностей. Она гордо прошествовала к машине и села на заднее сидение. Я пристроилась рядом. Оуэн аккуратно закрыл дверцы и сел за руль.

Дорога заняла не больше часа, и мы въехали в небольшой городок с симпатичными старинными домиками вдоль нешироких, но очень чистых улочек и остановились на площади возле подъезда, над которым висела старинная вывеска: «Типография Вудли. 1937».

Миссис Вудли оказалась высокой дородной дамой в твидовом костюме, чей облик блестяще соответствовал её пристрастию к бантикам и ангелочкам. Она очень обрадовалась нашему приезду и предложила чаю, но тётя Роззи строго сообщила, что прибыла по делу. Она объяснила причину нашего визита, и миссис Вудли тут же взяла быка за рога. Она принялась выяснять, что именно я хочу, а потом посмотрела те два приглашения, которые одобрил Джеймс, и решительно направилась к компьютеру.

Стремительно отсканировав наши приглашения, она села в кресло и застучала по клавишам, и вскоре на экране появился вполне приемлемый вариант нового приглашения.

– Я хотела бы, чтоб оно было в бледно-голубой гамме, – проговорила я. – И без этих упитанных херувимов.

– Но тогда этот угол будет пустой, это нарушит всю композицию, – озабоченно проговорила миссис Вудли, но убрала с приглашения пухлые фигурки. – Нужно что-то вместо них…

– Можно вставить чайный клипер… – раздался сзади задумчивый голос.

Я обернулась и увидела девушку, похожую на только что исчезнувших с экрана херувимов, правда она была накрашена чёрными тенями и помадой, облачена в чёрные же легинсы и растянутую тунику. Готический наряд завершал крупный крест с мутноватыми стразами.

Я заметила ужас, отразившийся на лице тёти Роззи, от такого наряда. А миссис Вудли нахмурилась.

– Не вмешивайся в разговор, Моника…

– Простите, миссис Вудли, – остановила я её раздражение. – Вы сказали чайный клипер, Моника?

– Ну да, как на логотипе фирмы Оруэллов и на пачке с чаем Эрл Грей.

– А это идея, – кивнула я. – Это очень позитивный и красивый символ, – я обернулась к тётушке. – С чайных клиперов началось истинное процветание семьи, Джеймс носится по свету как чайный клипер подо всеми парусами. К тому же парусник может символизировать наше долгое и счастливое совместное плавание.

– Если не учитывать, что один из наших клиперов затонул, а второй сгорел, – кисло улыбнулась тётя Роззи.

– Но это же будет не какой-то конкретный клипер, а символ… Я уверена, Джеймсу понравится.

– Можно взять изображение «Катти Сарк», – предложила Моника. – Он всё ещё существует. Завидное долголетие, а?

– Попробуйте, – кивнула я.

Миссис Вудли без особого желания, но всё же уступила дочери место за компьютером, и та быстро защёлкала по клавишам.

– Возьмём вот эту картинку, – комментировала она, – переведём в графический образ, поставим сюда. Чуть увеличим… и приподнимем. Сделаем чуть размытый контур. Добавим пару чаек. Сюда и сюда… Общий тон чуть высветлим, а под парусником сделаем немного ярче. Подчеркнём эту волну, а барашки пены выбелим… Шрифт тогда лучше взять другой, может даже рукописный с вензелями. Вот так…

Я с восторгом следила за её работой, такой быстрый и изящный процесс меня заворожил, а в итоге на экране появилось изысканное и в то же время лёгкое и неформальное приглашение на свадьбу.

– Замечательно, – воскликнула я и обернулась к тёте Роззи. Она сдержанно кивнула. – У вас талант, Моника. Теперь я знаю, кому заказать визитные карточки после свадьбы.

– Нужно сперва показать Джеймсу, – напомнила тётя Роззи. – Где-то желательно отобразить герб…

– Это можно сделать в самом тексте приглашения, – явно ободренная моей реакцией предложила Моника. – Треворам мы делали вот так, а Кросби изображали герб в виде печати на подписи юбиляра. Он приглашал на семидесятилетие.

– Да, на печати, это очень строго и красиво, – согласилась тётя Роззи и обернулась к миссис Вудли. – В целом нас это устраивает, но нужно, чтоб одобрил племянник. У него очень взыскательный вкус. Если ему понравится, мы передадим вам список гостей и адресов. Будьте внимательны при наборе. Текст официальный, как обычно в таких случаях. Конверты простые, белые, из шёлковой бумаги. На них – только имена и адреса.

– Мы можем взять на себя и отправку, – поспешно сообщила миссис Вудли.

– Хорошо. Я вполне доверяю вашему вкусу и педантичности.

Дама радостно вздохнула и потрепала дочку по плечу. Моника уже распечатала макет приглашения и с застенчивой улыбкой протянула мне. Если не считать наряда, она была очень милой девушкой.

– Мы так благодарны, мисс Бартон, что вы вспомнили о нашей маленькой типографии в такой момент, – быстро проговорила миссис Вудли. – Честно говоря, вы нас выручили. Заказов сейчас мало.

– Наш долг помогать ближним, – провозгласила тётя Роззи.

– Конечно, вы так добры… Если б все были так добры. На прошлой неделе заболела миссис Крамп, вдова аптекаря, так к ней целых три дня никто не приходил, чтоб справиться, почему она не выходит из дома.

– Миссис Крамп? – тётя Роззи задумалась. – Это она пекла миндальные пирожные на рождественские благотворительные аукционы?

– Каждый год в течение тридцати лет, – улыбнулась миссис Вудли.

– Я хочу навестить её. Может, ей что-нибудь нужно? Где она живёт?

– На соседней улице… – миссис Вудли махнула рукой. – Одноэтажный каменный дом рядом с аптекой.

– Благодарю. Мы сегодня же сообщим вам наше решение.

На прощание тётя Роззи всё же улыбнулась и гордо двинулась к двери.

– Посещение больных в Англии – это обязанность дам благородных семейств на протяжении нескольких веков, – пояснила тётя Роззи, когда мы вышли на улицу. – Мы должны проявлять заботу о нуждающихся. Таков наш христианский долг. Но тебе незачем сейчас идти со мной. Тебя ждёт Джеймс. И чем скорее он выскажется относительно макета приглашения, тем скорее миссис Вудли приступит к выполнению заказа. У неё всего три помощника, не считая дочери.

– Я могу взять такси… – проговорила я, взглянув на Оуэна, стоявшего возле машины.

– Ерунда! – воскликнула тётя Роззи. – Я найду дом миссис Крамп сама. Немного прогуляюсь. Оуэн, отвезёшь мисс Милфорд в Фогвуд и вернёшься за мной. Одноэтажный каменный дом на соседней улице рядом с аптекой.

– Слушаюсь, мэм, – невозмутимо кивнул Оуэн и открыл для меня дверцу салона.

А тётя Роззи уже бодро маршировала по улице, поправляя изящно накинутую на плечи пашмину.

В Фогвуде меня встретил Уолтер, предупредительно распахнув входную дверь. Оуэн уже разворачивал «Ситроен», чтоб ехать за тётей Роззи. Я вошла в большой холл и сняла шляпку и накидку, и, передав их Уолтеру, спросила, где Джеймс.

– Мистер Джеймс Оруэлл в библиотеке, – с готовностью сообщил тот.

Закинув ремень сумки на плечо, я направилась в библиотеку, но войдя туда, тут же увидела Диану, которая сидела в передней комнате и читала толстую книгу.

– Джеймс занят, – сообщила она, оторвав взгляд от страницы. – У него связь по скайпу со студентами.

Я с трудом удержалась от весьма ехидного вопроса, не поставил ли он её здесь охранять его от непрошенного вторжения. И всё же удержалась. Как бы там ни было, а она дочь маркиза, мне же предстоит вскоре войти в высшее общество, так что лучше постепенно приучаться держать язык за зубами. Мило улыбнувшись, я прошла в дальнюю комнату, где слышался голос Джеймса.

Он сидел перед большим монитором библиотечного компьютера, на котором светилось энтузиазмом юное конопатое лицо. Рядом на широком столе был установлен его ноутбук с текстом на экране, и были разложены блокнот с заметками, несколько листов исписанной бумаги и разноцветные ручки и фломастеры.

– Ваша гипотеза, коллега, кажется мне весьма забавной, но для студента колледжа она явно не достаточно аргументированна, – говорил Джеймс, откинувшись на спинку удобного офисного кресла. – Ваши умозаключения логичны, но не подкреплены фактами. Поройтесь в литературе, поищите материалы экспедиций и приведите мне хотя бы с дюжину фактов, подтверждающих изложенное вами мнение. И будьте готовы к тому, что на собеседовании я приведу не менее дюжины фактов, их опровергающих.

– Как жестоко! – усмехнулась я и тут же замерла, поняв, что влезла в чужой разговор.

Однако Джеймс и не думал сердиться. Обернувшись, он улыбнулся и поманил меня к себе.

– Учёный должен быть готов к неудачам, – заметил он. – И всё равно иметь смелость отстаивать свои взгляды.

– Я понял, мистер Оруэлл, – кивнул студент, с резко возросшим любопытством глядя на экран.

Я подошла и Джеймс, не беспокоясь о включённой камере, обнял меня за талию.

– Хорошо, Эрик, я жду от тебя доработанный реферат… скажем, недели через три. После этого я направлю сообщение о следующей консультации. До встречи.

– До свидания, мистер Оруэлл, мэм… – расплылся в улыбке студент, и Джеймс отключил связь.

– Как дела? – поинтересовался он, взглянув на меня.

Я молча достала из сумки распечатанный макет приглашения и протянула ему. Пока он рассматривал его, я взглянула на экран компьютера. Все эти термины были мне уже знакомы.

– Очень хорошо… – кивнул он. – Правда, это «Катти Сарк», а не наш клипер.

– Я знаю, но ваши клиперы постигла незавидная судьба. А это – символ нашей с тобой счастливой, интересной и долгой жизни.

– Логично… – согласился он. – Меня всё устраивает.

– Хорошо, я сегодня же передам в типографию списки гостей… – я снова посмотрела на экран. – Скажи мне, почему ты, занимаясь пирамидами, рецензируешь работы студентов об эпохе неолита?

– Потому что это тоже моя тема, – пожал плечами он. – И не только неолит. В университете я преподаю историю первобытного общества от палеолита до железного века. Ты же не думаешь, что кто-то позволит мне читать в Университете курс о пирамидах! Этим сейчас занимаются все, кому ни лень, это благодатная почва для спекуляций и мистификаций, и читать лекции на эту тему разрешают только серьёзным и хорошо зарекомендовавшим себя учёным, которые будут излагать установленные факты и подтверждённые наукой или хотя бы достоверные гипотезы. Культура первобытного общества – другое дело. Здесь не так много возможностей для спекуляций, потому что она не так интересна, по большей части обезличена, поскольку не оставила нам ни имён, ни лиц, ни жизненных сюжетов. И потому читать этот курс так, чтоб заинтересовать студентов, может не каждый.

– Но тебе это удаётся?

– У меня бурная фантазия, как ты знаешь. Я могу из осколков кувшина вызвать души изготовившего его гончара, женщины, носившей в нём воду, и ребёнка, который его разбил. А у студентов по большей части ещё не задавленное реальностью детское воображение, и они с радостью подхватывают эту игру. Они рисуют картины и запоминают, осмысливают предлагаемый им материал.

– И когда у тебя следующий курс лекций? – оживилась я. – Ты возьмёшь меня с собой? Я хочу их послушать.

– Конечно, – он явно был доволен моим искренним интересом. – Не сомневаюсь, ты станешь моей любимой ученицей.

– Я могу даже написать по этой теме собственный реферат.

Его улыбка стала кислой.

– Будет лучше, если ты поможешь мне разбираться с писаниной этих юных гениев. Далеко не все пишут так интересно, как Эрик Брокман.

– Я сделаю всё, чтоб облегчить тебе жизнь, – пообещала я и, нагнувшись, поцеловала его в макушку. – Что хочешь на ленч? Тётя Роззи навещает какую-то заболевшую старушку, так что вернётся ещё не скоро.

– Дэбби опять умчалась выгуливать своего юниора, так что тоже не явится, – задумчиво произнёс Джеймс.

Компьютер призывно пискнул, и Джеймс взглянул на часы.

– Слушай, детка, – встрепенулся он. – У меня ещё одна консультация, но она не займёт много времени. Этот лентяй переписал половину учебника, и я чуть не уснул, читая его вольный пересказ того, что сам рассказывал на лекциях. Так что я просто устрою ему выволочку и через десять минут освобожусь. Сходи за моей курткой и прихвати что-нибудь для себя. Мы поедем на ленч в деревенский паб, а потом погуляем до чая по берегу моря.

– Хорошо.

Я направилась к выходу, а он снова повернулся к экрану компьютера.

– Добрый день, сэр, – раздался из динамиков бодрый молодой голосок.

– Для вас не слишком добрый, мистер Питерсон, – весьма прохладно отозвался Джеймс. – И вот почему…

Я прошла мимо Дианы, которая снова уткнулась в книгу, и вышла из библиотеки. Поднимаясь по лестнице, я с улыбкой подумала о том, что когда-то мечтала изучать в колледже историю Англии, а мне пришлось заняться экономикой, которая казалась мне скучной, но гарантировала устойчивый заработок. И вот теперь мне повезло выйти замуж за преподавателя истории, да ещё к тому же богатого, красивого и умного.

Я распахнула дверь в его гостиную, прошла танцующей походкой до дверей спальни и замерла на пороге. В нос мне ударил сильный аромат женских духов, пряный и умеренно сладковатый. В иной ситуации он, возможно, показался бы мне загадочным и манящим, но сейчас просто привёл в ярость. С рычанием я бросилась к окну, чтоб распахнуть его, но снова застыла, глядя на смятую постель. С трудом уняв раздражение, я открыла оба окна, потом откинула покрывало и принялась приводить в порядок постель.

На улице было прохладно, и свежий воздух быстро выветривал назойливый аромат чужих духов. Окинув взглядом комнату и убедившись, что всё в порядке, я уже направилась к выходу, но только тут вспомнила, зачем пришла. Отыскав в гардеробной лёгкую куртку, подходившую по цвету к рубашке, которую сегодня надел Джеймс, я, наконец, вышла и, встретив в коридоре Дору, попросила её через полчаса закрыть в комнате окна.

Захватив свой плащ, я быстро сбежала вниз и с лучезарной улыбкой вошла в библиотеку. Диана с любопытством взглянула на меня, но я прошествовала мимо.

Джеймс как раз выключил компьютер и сунул свой блокнот и записи в ящик стола.

– Куртка, – мурлыкнула я и, встав на цыпочки, поцеловала его в губы. Он тут же обнял меня и, слегка приподняв над полом, ответил нежным и долгим поцелуем.

Когда мы в обнимку выходили из библиотеки, он с явным недоумением взглянул на Диану.

– Ты думал, она не умеет читать? – невинно поинтересовалась я.

– Умеет, конечно, глянец, приглашения на великосветские тусовки… но не Британскую же энциклопедию!

– А это Британская энциклопедия? – совершенно заинтригованная уточнила я.

– Да. И я могу это объяснить только тем, что она стоит на ближайшей к входу полке на уровне плеча.

Ленч прошёл романтично и мило. Джеймс по-свойски поболтал со стоящим за стойкой хозяином паба, который затем с почётом проводил нас к столу возле окна, выходящего на деревенскую улицу. Молодая женщина, похожая на хозяина, принесла нам тарелки с запеченной рыбой и холодное белое вино. Мы долго сидели, поглядывая на улицу, болтая обо всём, что приходило в голову. Всё это было совершенно не существенно, и мы просто наслаждались этим моментом, тишиной, тем, что мы сейчас вдвоём, и до нас никому нет дела.

Торопиться было некуда, потому мы ещё долго пили чай с яблочным пирогом, щедро сдобренным корицей. Расставшись с дружелюбным хозяином, мы вышли из паба и пошли к берегу моря, а потом вдоль него, держась за руки и глядя, как носятся над волнами чем-то озабоченные чайки.

Небо потихоньку затягивало тучами, и я застегнула плащ. Мы как раз поднялись на высокий утёс, откуда открывался великолепный вид на неспокойное серое море, по которому к берегу бежали резвые барашки белых волн.

– Замёрзла? – Джеймс остановился за моей спиной и обнял меня за плечи, прижав к себе.

– Не настолько, чтоб бежать к машине, – ответила я. – Кажется, погода портится…

– Это Северное море, – пожал плечами он, – и уже сентябрь.

– Это правда, что дождь в день свадьбы – плохая примета? – обеспокоенно спросила я.

– В день нашей свадьбы дождя не будет, – уверенно пообещал он.

– Откуда ты знаешь?

– У меня душа веледа, солнце моё. Я чувствую этот древний мир. Он любит нас, и в день нашей свадьбы будет только то, что считается хорошими приметами.

Я невольно улыбнулась и глубоко вдохнула свежий, настоянный на морской соли воздух. Чайки всё также летали над нами, но мне казалось, что время остановилось, я могла века простоять так, прижимаясь спиной к груди Джеймса и слушая его дыхание. А потом мне вдруг показалось, что всё это уже было когда-то давно. И мы уже стояли так, прижавшись друг к другу на этом самом утёсе, и море также шумело внизу своими мощными волнами, и чайки так же кричали, и ветер слегка свистел в ушах. А потом он бросил нам в лицо горсть прохладных капель.

– Дождь… – проговорил Джеймс. – Возвращаемся или будем мокнуть?

Я подумала, что у нас есть шанс промокнуть, пока мы возвращаемся, но я не стала делиться этим откровением.

– Пойдём, – с сожалением вздохнула я и мысленно попрощалась с морем и чайками, пообещав вернуться.

Сэр Артур и Том приехали в Фогвуд, когда уже начало темнеть. Джеймс ушёл, чтоб поговорить с ними, а я присела в белом холле с книгой. Приятная тишина и лёгкий шум дождя за окнами дополняли тёплый свет торшера с абажуром из розового шёлка и тихое потрескивание дров в камине. Заметив движение у двери, я подняла голову и увидела Диану. Она подошла к камину и села в кресло напротив, жмурясь на огонь. Пряный и чуть сладковатый аромат шлейфом струился вокруг неё.

– Приятные духи, – заметила я с улыбкой.

– Нравятся? Ни у кого больше нет таких. Это авторский аромат и он создан в Экс-ан-Провансе специально для меня, – с гордым видом сообщила она.

– И не жаль тебе разбрызгивать его так щедро в чужой спальне?

– О чём ты? – она с усмешкой взглянула на меня.

– О том, что в спальне Джеймса сегодня пахло этими духами.

– Ну… – начала было она, но я покачала головой.

– Так, словно там вылили полфлакона, не меньше. Ты ж не купаешься в них, чтоб оставить такое амбре после себя? И смятая постель… Это так грубо… И глупо. Я уже большая девочка и знаю, что мужчин иногда тянет налево, но не в собственной же спальне, куда я могу войти в любой момент. И не в постели, которую он делит со мной. Джеймс достаточно умён, чтоб скрыть следы своих невинных шалостей.

– Ты так это называешь?

Я пожала плечами и тоже посмотрела в огонь.

– Я достаточно умна, чтоб понимать, как мне повезло с Джеймсом, и не разрушать свою жизнь из-за пустых подозрений. И достаточно глупа, чтоб безоговорочно верить своему мужчине, игнорируя знаки внимания, которые неизбежно оказывают ему другие женщины, – я посмотрела на неё и продолжила: – Видишь ли, у меня нет денег, богатых родственников, титула и положения в обществе. У меня нет ничего, что я могла бы предложить ему, кроме меня самой. И если он со мной, значит, я ему нужна. В противном случае, он бы не стал тратить на меня своё драгоценное время. Если он утратит ко мне интерес, то сообщит мне об этом, а до этой минуты у меня нет причин сомневаться в его искренности. Это всё, что я хотела тебе сказать.

Она какое-то время смотрела на меня, словно, ища слова для ответа, но думаю, что моя улыбка была слишком безмятежной, чтоб у неё появилась надежда внушить мне какие-то сомнения в его верности. Мне было всё равно, что она подумает, что я влюблена в него, как кошка, или, что при своей бедности готова терпеть любые его выходки, лишь бы обеспечить себе место под солнцем. Я просто хотела, чтоб она поняла, что она не может создать ситуацию, при которой я откажусь от него. И это действительно было правдой. И она это поняла.

Снова улыбнувшись, она поднялась и, не сказав ни слова, вышла, а я вернулась к своей книге.

За обедом Том опять отчаянно скучал, а Диана сидела рядом с видом примерной девочки и изредка бросала на него томные взоры. Джеймса, похоже, это забавляло, потому что он то и дело поглядывал на них с едва заметной усмешкой. Тётя Роззи тоже уловила ситуацию и всячески выражала Диане свою симпатию, то предлагая ей что-то из блюд с дальнего конца стола, то восхищаясь ароматом её духов и изысканным ожерельем. Диана мило улыбалась и рассказывала о том, как для неё создавали эти духи, и в каком арабском эмирате было изготовлено из золота и опалов её ожерелье.

Дэбби слушала с интересом, явно надеясь почерпнуть в этом что-то полезное для себя. Том продолжал поглядывать в окно, где сгустились поздние сумерки, и шёл дождь. Сэр Артур прислушивался к разговорам за столом с мудрой улыбкой патриарха и только на младшего сына иногда бросал явно озабоченные взгляды.

Кофе, как всегда, подали в большую гостиную, где был жарко растоплен камин, и возле него на ковре нежились расслабленные борзые. Вечер прошёл приятно. Я сидела на диване рядом с Джеймсом, пила кофе и поглядывала на собак. Мне не хотелось принимать участия в разговоре, поэтому я только улыбалась и изредка отвечала на вопросы, которые мне задавали, но так кратко, что вскоре меня оставили в покое.

На улице совсем стемнело, и по стеклам окна потекли широкие потоки воды. Шквал ветра ударил в раму, и где-то сверкнула молния.

– Гроза… – заметил Том, но его родные, увлечённые разговором, не обратили на это внимания. Он встал с места и, поставив пустую чашку на столик, подошёл к окну. Диана тут же направилась следом и встала с другой стороны, тоже глядя на разыгравшуюся за окном стихию. Я с удовлетворением отметила про себя, что она переключила своё внимание на Тома, и почувствовала облегчение.

Мы с Джеймсом поднялись в его комнаты уже ближе к полуночи. В спальне было прохладно после проветривания, и всё же чувствовался сладковатый аромат духов.

– Что это такое? – нахмурился Джеймс, принюхиваясь. Потом наклонился ко мне и понюхал мои волосы. – Это не твои духи. Опять эта девица! Мне придётся поговорить с ней серьезно!

– Я уже поговорила, – улыбнулась я, – я объяснила ей ошибочность её поведения и, судя по всему, она поняла. Так что не говори ей ничего. Просто сделаем вид, что ничего не было.

– А что было? – он недоуменно взглянул на меня.

– Я ж говорю, ничего! – рассмеялась я. – Спокойной ночи, дорогой.

И я направилась к дверям, но он тут же рванулся следом, и решительно обнял меня:

– Не так быстро, малышка! Я уже говорил тебе, что юной девице опасно входить утром в спальню к молодому здоровому мужчине, но эта опасность и в сравнение не идёт с той, что ей грозит в такой ситуации ночью.

– И что это за опасность? – с наивным видом уточнила я.

– Боюсь, что тебе придётся узнать об этом во всех подробностях, – прорычал он бархатным баритоном.

– Надеюсь, это не пустые угрозы, – усмехнулась я, аккуратно высвобождаясь. – На сей раз я всё-таки захвачу свой халат и тапочки. А ты пока продумай план лекции об опасностях, угрожающих юным девицам в старинных замках. И если мне не понравится, практических занятий не будет.

– Не родилась ещё та студентка, которой бы не понравились мои лекции, – самодовольно усмехнулся он, но я резко обернулась и строго взглянула на него. – Если уж им нравятся лекции о боевых топорах и колоколовидных чашах, – извиняющимся тоном уточнил он, хотя на его мордашке оставалась всё та же хитрая усмешка, – то уж о сложных взаимоотношениях девиц и рыцарей я расскажу тебе куда интереснее.

– Надеюсь, всё будет кратко и по существу, – сурово заметила я и отправилась в свою комнату за халатом.

Именно в этот халат я и куталась утром следующего дня, тихонько отодвинув край занавески и выглядывая в окно, где приунывший парк заливали потоки дождя. Дождь шёл всю ночь, и продолжал идти, и даже при одном взгляде на трепещущие под тяжёлыми каплями листья деревьев, ощущалась эта сырость, тяжёлая от холодной влаги трава, раскисшие тропинки на лугу и серые статуи античных богов, мёрзнущие вдоль дорожек. Даже в комнате стало как-то промозгло и темно.

– Дождь всё ещё идёт? – услышала я голос Джеймса и опустила край занавески.

– Да. Я тебя разбудила?

– Нет, – он лежал с закрытыми глазами. – Я проснулся и понял, что тебя рядом нет, а потом почувствовал, что ты у окна и смотришь на дождь за окном, – его ресницы вздрогнули и он открыл глаза. – Я угадал.

Я подошла и села рядом на кровать.

– Дождь льёт, как из ведра и, кажется, будет лить до скончания века.

– Не будет. У тебя слишком чувствительная душа. Ты воспринимаешь погоду, как глобальную реальность, и тебе кажется, что другой не будет. Хотя умом ты понимаешь, что это не так.

– Точно, в жару я всегда не могу представить, что когда-то будет дождливо, а в мороз не верится, что бывает тепло. Жизненный опыт ничего не меняет.

– Но помогает не впасть в отчаяние, – усмехнулся он и приподнялся.

Внезапно его лицо исказилось от боли, он охнул и прижал ладонь к пояснице.

– Что такое? – испугалась я.

– Спина… Наверно продуло вчера на берегу.

– Это я виновата… – пробормотала я.

– То есть? – он мрачно взглянул на меня.

– Нужно было принести тебе тёплую куртку…

– Послушай, – с раздражением перебил он. – Я уже давно не ребёнок и сам отвечаю за себя. Если б мне нужна была другая куртка, я бы за ней сходил. Эта меня устроила, – он потёр спину. – Я бы и сам её выбрал. Она подходила к рубашке, – его взгляд стал мягче. – Что поделаешь, детка, я уже не столь юн и многократно бит в сраженьях. Мои раны ноют перед дождём, а от сырости болит поясница. В четырнадцать лет я упал с коня и два месяца ходил в корсете, как примадонна. Позвонки срослись, но… Тебе точно нужна такая развалина?

– Ты не развалина, – возразила я, невольно улыбнувшись. – Ты принц на белом коне. В сияющих, хотя и помятых доспехах, с зазубренным в поединках мечом.

Он с усмешкой смотрел на меня из-под ресниц, а я в очередной раз залюбовалась им, понимая настойчивость Аманды Рочестер, мечтающей изобразить его на одном из своих полотен. И он прекрасно понимал, как хорошо сейчас выглядит. Ему всегда нравилось соблазнять и дразнить меня.

– Хочешь, я сделаю тебе массаж? – предложила я.

Он вздохнул и, взяв мою руку, поцеловал центр ладони.

– У тебя золотые ручки, милая моя, и всё же они не так сильны, чтоб промять мою обшивку. Но насчёт массажа, это хорошая мысль. Погода мерзкая, заняться нечем. Так не съездить ли нам в спортклуб? Я поговорю со спортивным врачом. Думаю, что сауна, профессиональный массаж и растяжка приведут меня в боевую готовность.

– Я рада, что ты берёшь меня с собой! – я с улыбкой обняла его, и он аккуратно опустился вместе со мной обратно на простыню. – Сауна и массаж мне тоже не повредят.

– А пока я буду растягивать свои уставшие рессоры, ты сможешь поплавать в бассейне, – шепнул он.

По случаю субботы за завтраком собралась вся семья во главе с сэром Артуром. Серое ненастное утро наложило свой отпечаток на обитателей замка. Сэр Артур надел тёплый пиджак из зеленоватого тартана в чёрную клетку. Тётя Роззи куталась в мягкую розовую шаль. Дэбби спустилась вниз в брюках из твида и льняной блузке, явно собираясь после завтрака дополнить свой наряд блейзером и отправиться в конюшни, чтоб проведать своих лошадей. Том в голубом пуловере меланхолично поглядывал в окно. И только Диана Чиверли была при параде, в белой блузке с кружевным воротником и рубиновой брошкой. Её густые волосы были тщательно уложены, а макияж в розовых тонах придавал её серьёзному личику свежий и юный вид. Только вот Том, на которого она поглядывала, не спешил оценить её старания.

Разговор за столом как-то не клеился. Не только Том, но и остальные то и дело бросали озабоченные взгляды в окно, где продолжали низвергаться потоки воды.

– Обидно, что дождь пошёл именно в субботу, – заметила Дэбби, – когда папа и Том дома.

– Дожди редко заглядывают в календарь, дорогая, – улыбнулся сэр Артур. – Субботу можно чудесно провести и дома. Или съездить к друзьям и поиграть в бридж.

– Или устроиться с книгой у камина… – эхом продолжил Том, потом он посмотрел на сестру и улыбнулся. – Лично мне по душе такая погода. Не нужно куда-то ехать, с кем-то встречаться, что-то из себя изображать. Всё, что я сейчас хочу, это сесть с чашкой чая в кресло в своей гостиной и дочитать, наконец, книгу, до которой из-за работы у меня уже две недели не доходят руки.

– А о чём книга? – тут же поинтересовалась Диана.

– О жизни, о любви, о том, что даже если кажется, что всё кончилось, настоящее начало ещё впереди…

– Ты опять взялся за Диккенса? – улыбнулся Джеймс.

– Я снова иду по твоим стопам, – кивнул Том. – Чем займётесь?

– Поедем в спортклуб. Я уже пропустил несколько тренировок. А Лара хочет поплавать.

– Это подтягивает кожу, – невинно заметила Диана, – и уменьшает целлюлит.

– Это сведения из глянцевых журналов или личный опыт? – деловито осведомилась Дэбби, не позволив мне выдать собственный ехидный ответ.

Диана метнула на неё свирепый взгляд.

– В моём возрасте эти проблемы вряд ли можно считать личным опытом, – выпалила она, явно выделив «в моём».

– В любом случае плаванье полезно, – примирительно произнёс сэр Артур, прерывая пикировку, и взглянул на Джеймса. – Надеюсь, к чаю вы вернётесь. Если вечером будет также дождливо, мы могли бы сыграть в бильярд.

– Мы сыграем, даже если дождь кончится, – пообещал Джеймс. – После такого ливня вряд ли кого-то потянет гулять по лужам, – он перевёл взгляд на тётю Роззи, которая не принимала участие в разговоре, а только рассеяно прислушивалась к нему. – У тебя всё в порядке, дорогая?

– Право же… – нерешительно начала она и зябко пожала худенькими плечами под розовой шалью – Может, это и не так важно, но я нигде не могу найти свой жемчуг.

– Жемчуг? – нахмурился Джеймс.

– Ту нитку жемчуга, что ты подарил мне пару лет назад. Ты знаешь, я часто её надеваю. Она подходит ко многим вещам. Вчера я надела её, когда ездила с Ларой к миссис Вудли. Перед обедом я переодевалась и положила его в фарфоровую вазу в виде раковины-жемчужницы на туалетном столике. Я хотела сегодня снова её надеть с серым костюмом, но её там не оказалось.

– Может, Беггинс положила её в шкатулку с бижутерией, – предположил Том.

– Шарлота иногда убирает мои драгоценности, – тётя Роззи бросила взгляд на невозмутимую Беггинс, стоящую возле буфета. – Но не на сей раз. В отличие от меня она всё помнит. Она уже обыскала все места, куда я могла засунуть жемчуг. Его нигде нет. А я уверена, что положила его в эту фарфоровую раковинку. Я ещё подумала, как хорошо смотрятся в ней жемчужины.

– Не огорчайся, тётушка, – мягко улыбнулся Джеймс и положил ладонь на её руку. – Жемчуг из тех вещей, что часто заползают в самые неожиданные места. А потом там и находятся. Он наверняка найдётся.

Она с благодарностью улыбнулась.

– Возможно, ты прав, Джейми. Я каждый раз думаю, что жемчуг хорошо смотрится в этой вазе. Наверно, я перепутала и на сей раз засунула его в другое место. В моей комнате столько вещей, что среди них может затеряться круизный лайнер.

– А, может, жемчуг кто-то взял? – неожиданно спросила Диана.

Все тут же взглянули на неё, но она не смутилась и пожала плечами.

– Иногда такое случается. Кто-то берёт чужие вещи без спроса.

– У нас такого не случалось лет двадцать, – холодно заметил Джеймс. – С тех пор, как мы с Томом перестали таскать друг у друга конфеты и игрушки. Но если даже так, то я уверен, что тот, кто взял жемчуг, положит его на место.

– Я буду рада такому исходу, – улыбнулась она.

После завтрака я уже собиралась подняться в свою комнату, чтоб собрать спортивную сумку, когда ко мне подошёл Уолтер и сказал, что меня просят к телефону. Джеймс с интересом взглянул на меня и направился к лестнице. Я прошла в большой холл и присела на кресло с малиновой обивкой. Взяв лежавшую на столе трубку, я поднесла её к уху.

– Я слушаю…

В трубке было тихо, только едва слышалось ровное дыхание. На той стороне явно кто-то был. Но он молчал. Просто дышал в трубку и ничего не говорил.

– Я слушаю… – повторила я. – Кто это?

В ответ раздались гудки. Я положила трубку на рычаг и вышла из холла. Вернувшись в столовую, я увидела там Уолтера, убиравшего со стола.

– Скажите, кто мне звонил? – попросила я.

Он, немного встревоженный моим тоном, выпрямился, держа в руках стопку смятых салфеток.

– Это был мужской голос, мэм. Довольно молодой… Не совсем. Что-то около тридцати, быть может.

– Это был молодой мужчина? Он назвался?

– Нет. Но он сказал, что он ваш старый друг… Что-то случилось, мэм?

– Не думаю…

Я попыталась улыбнуться и вышла из столовой. Это странное происшествие неожиданно обеспокоило меня. Я поднялась к себе, достала из шкафа в гардеробной спортивную сумку, сунула туда купальник, косметичку, комплект спортивного белья. Пока я собирала ещё какие-то мелочи, я невольно перебирала в уме знакомых, которые могли мне позвонить, но не могла найти никого подходящего. Последние годы мой круг общения был сильно ограничен. Мама, отчим, коллеги по работе и соседка. Несколько девушек в спортзале. Тренер, тоже девушка. Остальное – случайные знакомые, или те, кого я видела часто, почти не общаясь с ними: охранник в фойе здания, где располагался мой офис, домовладелец, хозяйка булочной, где я иногда покупала пироги, чтоб побаловать себя. И никого, кто мог бы сказать о себе: старый друг. Я пожалела, что не спросила у Уолтера, не заметил ли он какой-нибудь странности, вроде акцента. Но и в Москве у меня осталось не так много знакомых и друзей. И за прошедшие с моего отъезда в Англию годы они наверняка уже успели позабыть обо мне.

Застегнув молнию на сумке, я взяла с тумбочки телефон и по привычке нажала кнопку, чтоб проверить, нет ли сообщений. Сообщение было. Открыв его, я прочла: «Я вернулся и всё так же люблю тебя. Старый друг».

Я застыла, глядя на экран телефона и лихорадочно соображая, что бы это могло значить. Я даже не заметила, как распахнулась дверь.

– Ты готова?

Голос Джеймса вернул меня к действительности. Нажав кнопку «удалить», я обернулась.

– Конечно.

– Кто звонил? – спросил он.

– Ошиблись номером, – пожала плечами я.

– Разве спрашивали не тебя?

– Возможно, другую Лару. А поняв, что ошиблись, повесили трубку.

– Другую Лару Милфорд? – уточнил он.

Я снова пожала плечами.

– Я не знаю. Просто, когда я взяла трубку, на другом конце её повесили. Вот и всё!

– Понятно, – улыбнулся он и распахнул передо мной дверь.

Тома не слишком интересовал Диккенс. Это Джеймс мог часами сидеть с книгой в руках, забывая обо всём на свете. Ещё в детстве Том любил приходить в его комнату, когда тот читал, и, занимаясь своими игрушками на ковре, тихонько подглядывать за братом. Он видел, как менялись чувства и эмоции на его лице, как внезапно загорались его глаза, как он закусывал губу и стискивал кулак на колене, явно переживая за героев. Том отчаянно завидовал ему и мечтал скорее научиться читать, чтоб тоже погружаться в этот океан приключений и страстей. Но когда он всё же научился, его ждало жгучее разочарование. Он не видел ничего такого, что так захватило бы его, как захватывало Джеймса. С годами он вынужден был признать, что не обладает столь живым воображением, и слова для него остаются всего лишь словами, сюжет, даже лихо закрученный, всего лишь сюжетом. Он читал, потому что это требовалось по программе обучения, потому что хорошо образованный человек должен обладать определённым набором знаний. Но Диккенс казался ему скучным, а Достоевский и Маркес, романы которых с таким упоением обсуждали его высокоинтеллектуальные друзья, оказались просто непреодолимы.

Он, конечно, читал, но лишь для того, чтоб занять себя в дороге или суметь поддержать разговор в компании. Только сейчас он начал чувствовать в душе какой-то отклик, с удивлением узнавая в искренних в своей пылкой наивности героях Диккенса самого себя. И всё же, просидев на широком подоконнике в малой гостиной за чтением не больше часа, он снова заскучал и, отложив книгу, начал смотреть в окно.

Ему было уже не так грустно, как неделю назад. Более того, было забавно вдруг снова оказаться, как в детстве, в центре внимания, когда все беспокоились о том, как он себя чувствует, чем занимается, почему грустит. И даже увидев, как его любимая девушка уходит вслед за его братом из столовой, он ещё подумал: как овечка на верёвочке, он не испытал жгучего чувства обиды или разочарования. Вовсе нет. Он действительно уже начал успокаиваться. Он смирился с тем, что именно с Джеймсом ей хорошо, что они созданы друг для друга, такие высокие, красивые, загадочные, увлечённые историей, гордые и непредсказуемые в своих поступках, но так неожиданно быстро понявшие и принявшие друг друга. Он даже был рад, что Джейми, недоступный и трагичный в своём вечном одиночестве, вдруг нашёл именно такую необыкновенную девушку, отогревшую в нежных ладошках его застывшее сердце. И эту девушку привёл в его жизнь Том. Он чувствовал и благодарность брата, и его чувство вины за его, Тома, теперешние переживания. Но Том и не думал на него сердиться. Он же сам ушёл с его дороги, чтоб не мешать счастью столь дорогих ему людей, и получил за это награду, ценность которой мог понять только он, истосковавшийся по теплоте, с которой раньше относился к нему Джеймс. Потому что сейчас они вдруг оказались так близки, как не были и до отъезда брата в Афганистан, откуда он вернулся чужим, злым и колючим. Именно сейчас он ощутил не только любовь и заботу брата, но и глубокое взаимопонимание, словно стёршее семь лет разницы в возрасте, и долгие мили и годы непростого жизненного опыта, казалось, навсегда отдалившие от него Джеймса. Да и Лару он не потерял, потому что она осталась здесь, в этом доме, такая же красивая, светлая, но уже более близкая в своей новой роли.

И сейчас Том сидел, с улыбкой глядя на мокрые деревья за окном, даже не задумываясь о том, какое облегчение испытали бы его близкие, увидев сейчас выражение его лица.

Шаги, прозвучавшие в гостиной, заставили его отвлечься от этих мыслей. Обернувшись, он увидел Спенсера, который вошёл и, остановившись на почтительном расстоянии, произнёс:

– Простите, сэр, видимо, дело срочное, но я не решаюсь отвлечь по этому поводу сэра Артура от его дел. Мисс Бартон чем-то расстроена, а мистер Джеймс Оруэлл уехал.

– Что случилось, Спенсер? – спросил Том.

– Звонит леди Кодденхэм. У неё явно что-то случилось, она обеспокоена. Может, вы поговорите с ней?

– Да, Спенсер, поговорю.

Том спрыгнул с подоконника и прошёл в большой холл. Здесь шум дождя слышался особенно отчетливо. Капли стучали по разноцветным витражным окнам и стекали потоком по изящной витражной розе на переднем фасаде. Том взял трубку и присел в кресло рядом.

– Добрый день, миледи, это Томас Оруэлл, – произнёс он. – Я могу вам чем-то помочь?

– О, Том, – услышал он в трубке жалобный голос и невольно поморщился. – Простите, что я тревожу вас, но я совершенно не знаю, что делать. В восточном крыле прорвало трубу, и всё заливает вода. Брейвик сегодня взял выходной, со мной только моя горничная Глэдис. Я пыталась дозвониться до Кристофера, но мне сказали, что он оперирует какого-то очень ценного быка-производителя и не может подойти к телефону. А беспокоить Оскара я не решаюсь. В его возрасте…

– Вода действительно так сильно льётся? – зачем-то уточнил Том, соображая, что можно сделать, а потом прикрыл трубку ладонью и взглянул на стоявшего рядом Спенсера. – Оуэн сегодня на работе?

– Конечно, – кивнул тот. – В такую погоду кому-то из семьи может понадобиться машина с шофёром.

– Отлично, – он перебил торопливые объяснения Оливии. – Послушайте, миледи. Я сейчас отправлю к вам нашего шофёра. Он разбирается в домашнем оборудовании и посмотрит, что можно сделать.

– Я так благодарна… – простонала она.

– Да, я прямо сейчас распоряжусь, – поспешно проговорил Том и нажал на рычаг, тут же подумав, что вёл себя невежливо, но женские рыдания всегда смущали его. – Спенсер, прямо сейчас найдите Оуэна, пусть едет в Олдфилд, посмотрит, что там можно сделать. Потом, когда приедет обратно, пусть зайдёт ко мне и расскажет, что там произошло. Может, мы ещё что-то сможем для неё сделать.

– Там авария, сэр? – осведомился Спенсер. – Я должен разъяснить это Оуэну. Возможно, ему нужны будут инструменты.

– Да, вы правы. В восточном крыле замка прорвало трубу, и вода заливает залы.

– Я позвоню ему немедленно.

Том поднялся и вышел из большого холла. Он вдруг вспомнил, что утром хотел посидеть с чашкой чая у своего камина. Увидев Уолтера, протирающего мраморный вазон, стоявший на высокой подставке в коридоре, он окликнул его.

– Будьте любезны, Уолтер, растопите у меня камин.

Лакей кивнул, а Том, вернувшись в малую гостиную, взял книгу и присел на диван. Почитав немного, он поднялся наверх, постоял возле жарко растопленного камина в своей комнате, а потом, положив книгу на каминную полку, направился к чайному столику в углу, чтоб заварить себе чашку пуэра.

Оуэн вернулся через три часа и, войдя в аккуратную гостиную Тома, неловко переминался с ноги на ногу, стоя у самого порога. Он не так часто входил в комнаты хозяев в их присутствии, к тому же его явно смущало, что с его одежды на красивый узорчатый ковер стекала вода, образуя тёмные влажные пятна.

Том с удивлением посмотрел на него.

– Неужели такой сильный дождь? – спросил он.

– Нет, сэр, дождь сильный, но не настолько, – извиняющимся тоном произнёс Оуэн. – Я вымок в Олдфилде. Вода просто хлестала в одной из спален. Прилежащие комнаты уже были затоплены. Я не смог ничего сделать и просто перекрыл трубу, ведущую в это крыло здания. Удивляюсь, почему раньше никто этого не сделал. В восточном крыле уже давно никто не живёт, там пыль в два пальца и полно всякой рухляди… Простите, сэр. Я сказал леди Кодденхэм, что нужно вызвать сантехника, но она посмотрела на меня с таким ужасом.

Том кивнул, воздержавшись от замечания, что у Оливии, скорее всего, просто нет денег, чтоб оплатить услуги сантехника.

– В общем, сэр, я перекрыл воду. Служанка леди Кодденхэм уберёт там, и они закроют это крыло. Пока это всё, что можно сделать.

– Хорошо, Оуэн, – кивнул Том. – Вы всё правильно сделали. Идите скорей, переоденьтесь.

– Благодарю, сэр. Я сперва зайду на кухню и выпью горячего чаю, а потом вернусь в гараж.

Он нерешительно стоял возле двери, явно собираясь сказать ещё что-то. Том вопросительно взглянул на него.

– Это не моё дело, сэр, но… Эта труба в комнате. Это очень странно. Я понял бы, если б сорвало хомут или резьба дала течь. Но там вода под напором била из отверстия в трубе.

– И что?

– Просто сама труба так лопнуть не могла, сэр. С чего бы? Обычная чугунная труба, холодная вода. Да и напор там не такой большой. Её снаружи пробили, сэр.

– Случайно? – растерялся Том.

– Чугунную трубу? – смутился Оуэн. – Да и кто? Там, мне сказали, уже давно никто не живёт. Просто странно, сэр. Но это, вроде как, не моё дело. Я перекрыл трубу, и вода больше не течёт.

Он ушёл, а Том озадаченно посмотрел ему вслед, а потом вспомнил трубы в своей ванной комнате. Действительно, как можно случайно пробить такую трубу, и кто это сделал, если там никто не бывает? Тем не менее, он согласился с мнением Оуэна, что его это не касается. Авария ликвидирована, её последствия устранят с помощью тазов и тряпок слуги Оливии, а потом, когда Оскар вступит в права и переедет в Олдфилд, пусть уж он сам занимается своими трубами.

День в спортклубе прошёл замечательно. После сауны, массажа и бассейна я почувствовала себя полностью обновлённой. Моё тело стало гибким, мышцы – эластичными, а кожа – нежной и бархатистой. Я с гордостью рассматривала себя в большом зеркале в раздевалке, любуясь своей точёной упругой фигуркой в плотных спортивных трусиках и бра. Потом раздался сигнал моего телефона, я схватила его и поднесла к уху. Я вдруг вспомнила о странном утреннем звонке и непонятной SMSке, но встревожиться не успела.

– Привет, солнышко, – услышала я жизнерадостный голос Джеймса. – Я закончил и жду тебя в холле.

– Как твоя спина? – поинтересовалась я, подхватывая свои не до конца просохшие после душа волосы и поднимая их, чтоб посмотреть, как будет смотреться пышный хвост на темени.

– Я уже о ней забыл. У меня кровь кипит в жилах, и я готов свернуть горы. Тут отличный массажист, не хуже того, к которому я хожу в Лондоне…

– А мне делали индийский массаж в четыре руки… – похвасталась я.

– Понравилось?

– Тебе обязательно нужно попробовать!

– Как скажешь… Собирайся быстрей! Энергии у меня прибавилось, но и аппетит просто зверский. Если не хочешь, чтоб я кого-нибудь загрыз по дороге, поторопись!

– Закажи белковый коктейль, – посоветовала я. – Мне нужно пятнадцать минут.

– Ладно, – покладисто согласился он. Наверно, мысль о белковом коктейле ему понравилась. Их делают с клубничным вкусом, а он у меня сладкоежка.

Я выключила телефон и мельком взглянула на экран. Рука дрогнула, и волосы осыпались на плечи. Я увидела два новых сообщения. Они снова были от этого загадочного Старого друга и пришли, – на сей раз я это проверила, – с номера, который не определялся. В первом было написано: «Я безумно люблю тебя, Лара, и хочу быть с тобой», во втором: «Я ничего не забыл. А ты помнишь?»

Это было похоже на какое-то безумие. Я понятия не имела, о чём идёт речь. Или у меня отшибло память? Я быстро стёрла эти сообщения и собрала волосы в обычный хвост на затылке. Изощряться с причёской уже не хотелось, даже ради Джеймса. Одевшись, я вышла из раздевалки и спустилась в холл.

Он сидел на диване под огромной пальмой и потягивал через трубочку коктейль из пластикового стакана. Я присела рядом и улыбнулась.

– Вкусно?

– Не подлизывайся, – проворчал он. – Мне и самому мало…

Я рассмеялась. Он тут же подсунул мне трубочку. Я попробовала и кивнула.

– Вкусно. И меня очень радует, что ты совсем не жадина, как некоторые.

Мой телефон издал короткий сигнал, и я вздрогнула. Джеймс настороженно следил за выражением моего лица. Наверно, в какой-то момент мне не удалось сохранить самообладание. Я достала телефон и посмотрела на экран. Я знала, что если не покажу ему, он не станет спрашивать или отнимать у меня телефон, чтоб узнать, кто мне звонит. Но мне всё равно было не по себе. Я сама не понимала почему. Я же не знала за собой никакой вины… К счастью, это было лишь сообщение о последней примерке свадебного платья.

– В понедельник мне нужно будет поехать в Лондон на примерку, – улыбнулась я, и выключила звуковой сигнал, чтоб он больше не пугал меня так.

– Возьми с собой Дэбби. Заодно купите новые туфли, – распорядился он.

– Хорошо, – кивнула я и поцеловала его тёплые, пахнущие клубникой губы.

Следующим утром снова шёл дождь. Он лил уже вторые сутки и, судя по тяжёлому, однотонно серому небу, и не думал кончаться. Луг, где собирались устанавливать свадебные шатры, уже, наверно, превратился в болото. На дорожках стояли прозрачные лужи, в которых плавали бледные, сорванные с деревьев листья. И на душе было как-то холодно и тоскливо.

Я стояла у французского окна в белом холле и, как мне казалось, ни о чём не думала. Рядом переминались и скулили борзые, уговаривая меня выпустить их на улицу, но я не знала, можно ли это сделать. Что если, побегав под дождём, они промокнут, ворвутся в дом, распространяя вокруг жуткий запах мокрой шерсти, и залезут в таком виде на старинные диваны, обитые нежным бархатом и безупречно гладким шёлком.

Вчера Джеймс весь вечер провёл в компании Тома и отца. Они на несколько часов удалились в бильярдную, а я решила принять ароматную ванну, но лёжа в ней, не переставала думать о странных сообщениях, приходивших мне на телефон. Вечером, проверив, не звонил ли мне кто-нибудь, я обнаружила ещё три сообщения с прежними заверениями в любви и призывами что-то вспомнить. В какой-то момент я разозлилась, потому что мне ровным счётом нечего было вспоминать, и засунула телефон в сумку, а сумку – на полку в гардеробной. После этого я без конца думала о том, что мне может позвонить мама, чтоб сообщить, когда они с Гордоном приедут.

Вечером перед обедом снова появился Джеймс. Он был благодушен и расслаблен, и от его губ едва уловимо пахло коньяком. Я была рада, что, по крайней мере, у него день удался. Но он тут же насторожился и спросил, что со мной, а потом сообщил, что у меня вымученная улыбка. Мне пришлось соврать, что я снова переволновалась из-за свадьбы. Он успокоил меня, что всё будет хорошо.

На ночь я снова осталась у него. Хоть нам и приготовили разные спальни, никто не требовал, чтоб мы спали исключительно у себя. Напротив, все знали, в какой из двух спален мы устроились на очередную ночь, и именно в эту дверь утром аккуратно постучал Уолтер и сообщил, что оставит поднос с чаем на столе в гостиной. На подносе стояли две чашки и большой чайник.

Вернувшись в свою комнату, чтоб одеться к завтраку, я всё-таки заставила себя проверить телефон. Сообщение было только одно и вовсе не от мамы. «Старый друг» сурово вопрошал: «Ты ему рассказала?»

– О чём? – прорычала я, испытывая большое желание запустить телефоном о стенку.

Делать я этого конечно не стала, а сама набрала номер в Манчестере. Ответил Гордон, Голос у него был сонный, но он очень обрадовался, услышав меня, и сказал, что соскучился. Я знала, что это так. Большую часть жизни он прожил, заботясь о престарелых и больных родителях, а когда их не стало, оказался один. Стеснительность, не слишком привлекательная внешность и возраст мешали ему заводить знакомства с женщинами, и он всерьёз поверил, что так на всю жизнь и останется холостяком. Женитьбу, да ещё на женщине с дочкой, пусть даже почти взрослой, он воспринял как подарок судьбы. Он обрёл семью, заботился о нас с мамой, и всеми силами старался проявить свою любовь.

Услышав его глуховатую, сбивчивую от эмоций речь, я вдруг почувствовала себя лучше. Я тут же начала уверять его, что тоже скучаю и жду, когда они приедут. Гордон вдруг забормотал что-то и позвал к телефону маму. А она, выяснив, что у меня всё чудесно, сообщила, что пока с датой выезда они не определились. У Гордона срочные дела в офисе, а её просили встретить и поводить по Манчестеру какого-то писателя из Москвы.

Неопределённость меня огорчила. Я не хотела носить с собой телефон, он едва не жёг мне руки. Наконец, я сочинила что-то о том, что буду страшно занята подготовкой к свадьбе и могу не услышать сигнал, потому просила скинуть мне сообщение, когда всё будет ясно.

После этого я и спустилась в белый холл, в ожидании, когда домашние начнут собираться на завтрак в малую столовую. Феба в очередной раз требовательно ткнулась мокрым холодным носом в мою руку, а Винс очень мелодично проскулил длинный витиеватый пассаж. Потом они сорвались с места и запрыгали позади меня. Обернувшись, я увидела, как они выплясывают на своих длинных ногах вокруг Джеймса, направлявшегося ко мне. Они подкидывали свои тонкие передние лапы и пытались взгромоздить их ему на плечи.

– Ладно, ладно… – проворчал он, подходя, и обернулся назад. – Уолтер, вы боитесь собак?

На пороге тут же появился Уолтер и взглянул на борзых так, что и без слов стало ясно, что собак он не боится, он их любит и с младенчества на «ты» со всеми, даже самыми родовитыми собаками.

– Я выпущу их побегать, – продолжил Джеймс. – Вы закроете дверь в белый холл и не выпустите их из него, пока не оботрёте махровыми полотенцами. Они послушные и привыкли к этой процедуре, потому стоят спокойно, пока их вытирают.

– Я думаю, что таким чистюлям и самим не нравится быть мокрыми и грязными, – улыбнулся Уолтер. – Я спрошу у мистера Спенсера, где их полотенца.

– В большом холле, в шкафу за панелью с портретом леди Лавинии, такая суровая бабуся в чепце, как у Марии Стюарт, слева от входа.

– Я найду, – кивнул Уолтер и вышел.

Джеймс приоткрыл створку окна, и борзые, толкаясь, тут же протиснулись в щель. Уже спустя минуту они носились по лужайке, поднимая фонтаны брызг из спрятавшихся в траве луж, а потом скрылись за деревьями.

Джеймс обернулся ко мне и, покачав головой, попросил:

– Не грусти, дорогая. Я встал в отличном настроении, но если ты грустишь, грустно и мне.

Я невольно улыбнулась, и он, обняв меня, нагнулся и коснулся губами моего виска.

За завтраком снова царило некоторое уныние. Вернее, явно приуныли Том и Дэбби, которые уже вдвоём косились за окно, где продолжал лить дождь. Тётя Роззи что-то бодро говорила, пытаясь разогнать тоску, а сэр Артур задумчиво кивал ей из-за газеты, которую читал. Джеймс с любопытством поглядывал на членов семьи. Его дождь нисколько не тревожил, и я ему немного завидовала.

– Ну и долго это будет продолжаться? – проворчал сэр Артур, когда словесный поток всеми любимой тётушки иссяк. Он свернул газету и положил её на стол. – Можно подумать это первое дождливое воскресение, случившееся в Фогвуде. Что бы там ни было, дети мои, а этот день послан вам Богом, и он неповторим. Так почему бы не провести его с пользой и удовольствием?

– Я думаю, что мне нужно съездить домой, – неожиданно сообщила Диана, – за плащом и сапогами. Потом можно будет гулять даже под дождём.

– Тогда лучше захвати водолазный костюм, – пробормотал Том. – Лично я гулять не собираюсь. Книгу я дочитал, и пока литературы с меня хватит.

– Поедем со мной, – Диана, похоже, не теряла надежды заинтересовать его общением. – Я покажу тебе Чиверли-холл. Может, тебя заинтересует папина коллекция китайского фарфора.

– Кстати, замечательная коллекция, – поддержал её сэр Артур.

– Я с удовольствием посмотрю её, но не сегодня, ладно? – вежливо улыбнулся Том. – Лучше я съезжу в Орфорд к Френсису. К вечеру вернусь вместе с Джолионом. Они ведь приглашены сегодня на воскресный обед?

– Как всегда, – кивнул сэр Артур. – Они и Оскар с Кэтрин и Кристофером…

– Я, пожалуй, съезжу к ним, – тут же оживилась Дэбби. – Посмотрю, как чувствуют себя мои будущие свёкор со свекровью, и передам Кристоферу твою просьбу быть шафером на свадьбе, – она бросила взгляд на Джеймса. – Потом поеду к Мортонам и поговорю с Эллис. Она поможет мне выбрать подружек и подкинет свежие идеи для девичника. Может, Лара съездит со мной?

– Что-то подсказывает мне, что начав с Брэдли, до Мортонов ты не доедешь, – усмехнулся Джеймс. – Я бы отпустил Лару с тобой, если б ты начала с Мортонов. Потом бы ты на крыльях любви помчалась к Крису, а мне вернула мою невесту.

– Нет, к Мортонам я съезжу потом, – нахмурилась Дэбби. – Мне нужно обсудить с Кристофером некоторые проблемы с лошадями.

– Какие проблемы? – участливо осведомилась тётя Роззи.

– Мне кажется, что у Монро что-то с ногами. И Бригитта вчера чихала.

– Какой ужас, – усмехнулся Джеймс. – Это конечно важнее девичника.

– Ну, почему ты такой злой! – рассердилась Дэбби. – К тому же законченный эгоист! И Ларе снова придётся сидеть возле тебя целый день, вместо того, чтоб слегка развлечься.

– Обсуждая с вами хромоту Монро и насморк Бригитты? Я лучше знаю, что нужно моей невесте, чтоб она не скучала.

– Что, например? – поинтересовался сэр Артур.

– Мы можем пойти в мою гостиную, сесть у камина с чашками чая и обсудить пару актуальных гипотез об ориентации Большого Сфинкса на созвездие Льва.

– Льва? – изумилась я. – Я думала, что комплекс Гизы настроен на созвездие Ориона!

Джеймс победно усмехнулся и с безмолвным «Вуаля!» щёлкнул пальцами.

– Это ненормально… – проворчала Дэбби.

Я растеряно посмотрела на Джеймса.

– Она просто считает нормой обсуждать с любимым мужчиной лошадиные ноги и носы, – рассмеялся он.

– Важно, что вам обоим есть о чём поговорить со своими избранниками в такой дождливый день у камина, – как всегда мягко закрыл тему для перепалок сэр Артур.

После завтрака Диана велела Спенсеру подать к подъезду её машину и пошла переодеваться. Сэр Артур удалился к себе, чтоб разобрать частную переписку за неделю, а тётя Роззи направилась на кухню, чтоб дать указания насчёт обеда.

Джеймс взял меня под руку и посмотрел в глаза так, что мне сразу стало ясно, что он вовсе не собирается тратить такой чудесный дождливый день на обсуждение каких-то гипотез о Большом Сфинксе. У нас был повод уединиться в его апартаментах, и глупо было ограничиваться разговорами, пусть даже очень умными. По крайней мере, по его мнению. Пока я размышляла над тем, как бы его подразнить и раззадорить, к нему подошла Дэбби и с таинственным видом проговорила:

– Я жду тебя в большой гостиной. На два слова.

Джеймс вскинул бровь и удивлённо взглянул на неё. А она поманила пальцем Тома и грациозно вышла из столовой, постукивая каблучками.

Когда мы вошли в гостиную, Дэбби уже присела в кресло у камина и посмотрела на дверь, словно, хотела убедиться, что там никого нет.

– Что-то случилось? – спросил Джеймс, заметив этот взгляд.

– Мне хотелось бы обсудить это без посторонних, – ответила Дэбби.

Судя по тому, что моё присутствие её не смущало, под посторонними она имела в виду Диану. Том присел в соседнее кресло и вопросительно взглянул на неё.

– Вас не смутила эта история с жемчугом тёти Роззи? – Дэбби окинула взглядом всю компанию.

– Ну, какая история! – воскликнул Джеймс. – Наверняка она сама сунула его куда-то или просто положила на край стола, и он съехал в щель между столом и креслом. Как ни печально это признавать, но годы берут своё, она становится рассеянной…

– А я? – Дэбби в упор взглянула на него.

– Что ты? – насторожился Джеймс.

– Я тоже становлюсь рассеянной? Я нигде не могу найти бабушкину камею. Ты же знаешь, как я её берегу! Теперь немногие могут понять её подлинную ценность. Но это настоящая камея из сардоникса, сделанная при Наполеоне. Поэтому я всегда держу её в шкатулке из фарфора, которая досталась мне вместе с ней в наследство от бабушки. Я всегда кладу её именно в эту шкатулку, не в другое место, не рядом, а в шкатулку и закрываю крышку. Так вот, её там нет. Если её нет на мне, то где она?

Джеймс нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что её украли?

– Я хочу сказать, что моя камея бесследно исчезла, как и тётушкин жемчуг. И я не верю в рассеянность.

– Мой перстень тоже пропал, – неожиданно сообщил Том и показал руку, на мизинце которой обычно поблескивала изящная золотая печатка с монограммой из мелких бриллиантов, которая в начале нашего знакомства произвела на меня неизгладимое впечатление. – Я обычно вечером кладу его в мыльницу в ванной комнате.

– В мыльницу? – невольно переспросила я.

– Он пользуется только жидким мылом, у него тонкая, склонная к раздражению кожа, – пояснила Дэбби. – Как у мамы.

– Поэтому мыльницы в ванных комнатах, здесь, в лондонском доме, в моей квартире я использую для того, чтоб хранить свой перстень, – кивнул Том. – Вечером снимаю, утром – надеваю. Эта печатка у меня уже шесть лет, мне её подарили на двадцатилетие. И я ни разу её не терял. Так что я тоже не верю в рассеянность.

Джеймс мрачно смотрел на него.

– А у тебя самого ничего не пропало? – спросила Дэбби.

Он покачал головой.

– Хотя, это ничего не значит. Я не ношу ювелирных украшений. Да и часы снимаю, уже ложась в постель, и надеваю, едва проснусь. Неужели в доме завёлся вор?

Том нерешительно пожал плечами, а Дэбби спросила:

– У тебя есть другое объяснение?

– В доме только два новых человека: Диана и Уолтер. Диана вряд ли будет красть нитку жемчуга и мужскую печатку, да и камею может купить любую. Уолтер?

Дэбби немного смутилась. Должно быть, такого поворота она не ожидала. Одно дело – обратить внимание на пропажу вещей и совсем другое – вдруг понять, что это сделал кто-то из живущих с тобой под одной крышей.

– Не знаю, – пробормотала она. – Конечно, у нас никогда никто не воровал. Слуги, кроме него, служат давно и ни в чём таком не замечены… Но выдвигать обвинения только на том основании, что больше некому…

– Может, сообщить в полицию? – предложил Том.

– Исключено! – раздражённо возразил Джеймс. – Не хватало ещё, чтоб тут рыскали полицейские. И, не дай Бог, это выйдет за стены дома! Попробуем разобраться сами.

– Может, если вор узнает, что пропажа вещей замечена, он их вернёт? – предположила я.

– Надеюсь, – проговорил Джеймс и, подойдя к звонку, вызвал дворецкого.

Когда Спенсер вошёл, Джеймс в нескольких словах обрисовал ситуацию. Спенсер тревожно взглянул на меня, потом на Дэбби.

– Вы полагаете, что это кто-то из слуг? – спросил он, его голос звучал ровно, но в глазах явно читалась тревога.

– Вы полагаете, это может быть леди Диана Чиверли или кто-то из нас? – поинтересовался Джеймс.

– Простите, сэр. Конечно, это был глупый вопрос.

– Дело осложняется тем, что пропажи имели место в разные дни. Позавчера – жемчуг, вчера – золотая печатка и камея…

– Я не знаю, когда пропала камея, – перебила Дэбби. – Я не надевала её несколько недель, но, услышав про жемчуг, решила проверить все ли мои драгоценности на месте. Её не оказалось. В любом случае, я полагаю, что кражи совершены в разное время и, если они совершены при этом в разных комнатах, то проникновение постороннего приходится исключить.

– Днём, кто-то всё время ходит по первому этажу, – заметил Том. – А ночью собаки при всей их лени услышали бы чужого. К тому же войти в комнату нужно было тогда, когда там никого нет, и знать, где искать.

– Не обязательно, – не согласилась Дэбби. – Твоя печатка и жемчуг тёти Роззи лежали на виду, как и моя шкатулка.

– Боюсь, мы слишком расслабились, – заметил Джеймс, хотя к нему это не относилось. – У всех в комнатах есть сейфы, но мы так доверяем слугам, что уже давно не утруждаем себя лишними телодвижениями.

– Мне искренне жаль, сэр, – произнёс Спенсер. – Я отвечаю за слуг в доме, за их поведение и надёжность. И доверие, которое вы к нам испытываете, всегда было для меня предметом гордости. Я проведу собственное расследование или вы пожелаете вызвать полицию, сэр?

– Это домашнее дело, – произнёс Джеймс. – И на этом этапе постарайтесь обойтись без необоснованных обвинений. Для начала известите слуг о том, что обнаружена пропажа драгоценностей и виновный имеет возможность их вернуть, чтоб избежать общения с полицией.

– Я понял, сэр.

Спенсер удалился. Должно быть, он сохранял присутствие духа, когда разговаривал с нами, но когда он выходил, я заметила, как поникли его плечи.

– Придётся сообщить об этом папе, – с явной неохотой произнёс Джеймс.

– Может, пока не надо? – Том умоляюще взглянул на него. – Он расстроится… или рассердится. Возможно, похищенное вернут, тогда и скажем. Нам всё равно придётся позже выяснить, кто это. Этого человека нельзя оставлять в доме. У него снова может возникнуть искушение.

– Согласен, – кивнул Джеймс и взглянул на Дэбби.

– Если Спенсер во всём разберётся, то папу раньше времени можно не тревожить, – кивнула она, и похоже, тут же выбросила эту проблему из головы. – А Эллис Мортон я приглашу завтра съездить с нами в Лондон.

На этом разговор был окончен. Дэбби и Том вслед за Дианой покинули Фогвуд, а мы поднялись к Джеймсу. Какое-то время он был задумчив, но потом, видимо, вспомнил напутствие отца провести день с пользой и удовольствием.

За ленчем в малой столовой собрались только сэр Артур, тётя Роззи и мы вдвоём. Тётя Роззи снова попыталась обсуждать свадьбу, но это не вызвало у нас отклика. Мы то и дело поглядывали друг на друга, ожидая момента, когда можно будет вернуться наверх. Сэр Артур с добродушной усмешкой наблюдал за нами, а потом предложил тётушке послушать в его гостиной записи Марии Каллас. Она тут же воодушевилась и оставила нас в покое. За столом прислуживал Уолтер, и я сразу заметила, что он немного бледнее обычного, и улыбка исчезла с его лица. Он явно был расстроен, а это значило, что Спенсер уже поговорил со слугами. Мне почему-то стало его жаль. Впрочем, я понимала, почему. Именно на него, как на нового человека в доме, должно было, прежде всего, пасть подозрение в этих кражах. Но мне почему-то не верилось, что это он. Может, просто потому, что он мне нравился, и так не хотелось в нём ошибиться.

К вечеру приехали Клэптоны, дядя Джолион с тётушкой Эдной и Френсисом, Оскар, Кэтрин и Кристофер Брэдли. С гостями приехали Том и Дэбби. Вернулась и Диана.

Обед прошёл довольно весело, только под конец он омрачился тем, что Джолион обнаружил, что потерял свою золотую таблетницу, которую заказал в Швейцарии из-за того, что ему необходимо было по часам принимать лекарства, а, значит, приходилось всегда носить их с собой. Эдна с очаровательной гримаской заявила, что так и знала, что он её тут же потеряет, и потому в её сумочке всегда есть все нужные таблетки. Пока Джолион принимал свои пилюли, я заметила, как мрачно переглянулись Дэбби и Джеймс.

Вернувшись к себе, я проверила телефон и увидела на нём три пропущенных звонка с номера, который не был определён, и шесть сообщений от «Старого друга», среди которых уже появились угрозы сообщить ему то, что не хочу рассказать я. Я понятия не имела о чём речь, но сама мысль о том, что кто-то что-то напоёт Джеймсу, привела меня в ужас. Я порылась в памяти, выискивая грехи, которые могли бы разрушить наш будущий брак, но таковых не нашла. В какой-то момент я подумала, что, может быть, этот неизвестный просто спутал меня с кем-то… В конце концов, я не единственная Лара Милфорд в этой стране. И, может…

Резкий сигнал заставил меня вздрогнуть. На экране снова появилась надпись, что номер не определён.

Я поспешно нажала на кнопку и крикнула в трубку:

– Что вам нужно?

Из динамика какое-то время слышалось чьё-то дыхание, а потом раздались гудки.

Оливия Брэдли снова не спала. Она сидела в постели, тревожно прислушиваясь. Мало ей было своих бед и проблем. Теперь ещё и это. Ей казалось, что она потихоньку сходит с ума. По ночам её всё так же тревожили далёкие звуки в восточном крыле здания. Но ни Глэдис, ни Брейвик ничего не слышали. Она была уверена, что по ночам там происходит что-то нехорошее, даже страшное. И внезапная авария водопровода лишь подтвердила это.

Слуги не увидели в этом ничего странного. Дом уже давно начал приходить в упадок. Восточное крыло пустовало несколько лет. Его закрыли, чтоб не тратить деньги на отопление. Семья и оставшиеся после увольнений слуги жили в западном крыле. В центральной части дома ещё пару лет назад проводились приёмы, там принимали гостей, но потом и это прекратилось. Запустение потихоньку распространялось, захватывая неживой тишиной старое величественное здание Олдфилда. Что удивляться, что прорвало трубу? Трубы не меняли уже лет пятьдесят, если не больше. Всё однажды изнашивается и приходит в негодность.

Оливия сама с радостью приняла бы эту версию, если б Глэдис не передала ей слова того стеснительного парня, которого послал Том Оруэлл. Пожимая плечами, Глэдис сказала, что осматривая трубу, он всё изумлялся, как она могла прохудиться в таком месте. И выглядит это так, словно её пробили снаружи. Глэдис это не встревожило. У неё и без того было полно работы, а тут ещё нужно было убрать воду, залившую полы из-за аварии.

Но Оливия поняла, что смутило этого парня. Авария случилась не из-за старых труб, а из-за того, что кто-то или что-то специально или нечаянно эту трубу повредило. Но кто или что могло это сделать, ведь там, в восточном крыле уже давно царят тишина и пустота, там никто не живёт? И только по ночам там кто-то стучит, скрежещет, гремит, не тревожа установленную там сложную и довольно дорогую систему сигнализации.

Тот парень в мокрой одежде зашёл к ней перед отъездом и сказал, что смог только перекрыть воду. Что он не сантехник, а там нужно менять кусок трубы и, возможно, задвижку и хомуты. Оливия испугалась. У неё не было денег на сантехника. Они берут за свою работу дорого. Ричард всегда ругал их непомерные аппетиты, когда приходилось что-то чинить. Она поблагодарила его за помощь, и он уехал. Она просто велела Брейвику закрыть все двери в восточное крыло, и постаралась забыть об этом. Вот только звуки в пустом крыле здания, и слова о том, что труба была повреждена чем-то извне, не давали ей покоя.

Поздно вечером она задержалась у дочери. Та закапризничала, не хотела ложиться спать. Ребёнка явно что-то тревожило. Своей чуткой душой она уже поняла, что происходит что-то странное, что их с мамой жизнь изменилась, она часто была грустна или раздражительна, и плакала порой без всякого повода. Не позволяя себе злиться, Оливия долго сидела у её кроватки, читала ей книжку, а потом напевала какие-то обрывки песенок, которые когда-то пела ей няня. Наконец Мэри уснула, и Оливия тихонько поднялась и пошла к себе. Проходя по галерее, она случайно посмотрела в окно и ясно увидела напротив в окне второго этажа восточного крыла свет, словно кто-то стоял там со свечой. Она какое-то время смотрела туда, пытаясь убедить себя, что ей это только кажется, или это просто отсвет от другого источника света. Но луны в этот день не было на затянутом тучами небосводе, да и каких-либо прожекторов и даже просто зажженных фонарей они уже давно не могли себе позволить. А потом свет вдруг двинулся и переместился к другому окну, словно этот кто-то прошёл со свечой по комнате.

Оливия бросилась будить Брейвика. Сбивчиво она объяснила ему, что видела в соседнем крыле свет. Он вместе с ней вышел в галерею, но окна напротив были уже темны. И всё же он, кряхтя и, наверно, проклиная свою хозяйку, зашёл к себе за ключами и фонарём и пошёл проверить.

Его не было долго, а когда он вернулся, то сказал, что обошёл все комнаты на всех трёх этажах восточного крыла и никого не обнаружил. В его глазах читалось беспокойство. Он явно счёл её сумасшедшей. Она отправила его спать и пошла к себе.

Полночи пролежав без сна, она на следующий день отправилась к Аманде Рочестер. Импульсивная и экстравагантная американка в последнее время стала её близкой подругой. Она единственная из тех дам, что раньше входили в их узкий аристократический кружок, не отвернулась от неё. Она была полна сочувствия и полного презрения к мнению высшего света.

Вот и сейчас, усадив её в кресло у камина в высоком мрачном зале, она поставила перед ней чашку дурно заваренного чая, а сама села напротив, держа в перепачканной краской руке стакан с бренди. Её пепельные волосы были уложены в замысловатую причёску, лицо украшал тщательный макияж, а мятно-зелёную свежесть широкой шифоновой блузы дополнял мерцающий золотыми пайетками широкий шёлковый шарф. Аманда внимательно, не перебивая, выслушала рассказ о её тревогах, странных ночных звуках, свете в окне закрытого и пустого восточного крыла и о загадочной аварии.

– Может, я и правда схожу с ума, – сжав виски пальцами, проговорила Оливия. – Это одиночество, эта нищета, этот страх от одной мысли, что столько лет я прожила под одной крышей с опасным безумцем. Я никому не нужна, меня все избегают. Вчера этот мальчик Том… Он так поспешно бросил трубку, словно, ему противно говорить со мной…

– Не думай так, – энергично возразила Аманда. – Том стеснителен и, наверно, его испугал твой тон. Он боялся, что ты разрыдаешься в трубку, и он не будет знать, что делать. Это типично для мужчин. Они боятся женских истерик. Он хорошо относится к тебе, он же пригласил тебя на свой день рождения и весь вечер был любезен, не так ли?

– Наверно, – утомлённо вздохнула Оливия. – И он послал этого парня, который перекрыл воду… Я теперь во всём вижу только плохое. Я нуждаюсь в помощи, но боюсь просить о ней, чтоб не получить унизительный отказ или не причинить кому-то лишнее беспокойство. И эти звуки, этот свет… Брейвик ходил туда и ничего не нашёл. Но я ясно видела в окне свечу… Или я и правда сумасшедшая?

Она напряженно взглянула на Аманду, но та покачала головой.

– Есть ещё одно объяснение, но не думаю, что оно более утешительно. Это ведь старый дом, не так ли?

– Он был построен во времена королевы Анны, и перестроен при короле Георге III, – ответила Оливия.

– И всё это время он принадлежал Кодденхэмам?

– Конечно, они жили в этих местах с пятнадцатого века.

Аманда торжественно и немного скорбно кивнула.

– Череда славных предков жила в этих стенах, приумножая богатство и величие рода, и вдруг такой позор и обнищание… Я думаю, что происходящее встревожило кого-то из них.

Оливия нахмурилась.

– Ты думаешь, это… призраки?

– Ты сама думаешь так же, – проницательно заметила Аманда. – Иначе давно бы пожаловалась в полицию. Это, конечно, пугает, но на самом деле не так страшно. В таких местах, как Олдфилд, и в такое время, какое он переживает сейчас, грань между миром живых и мёртвых истончается. Может, кто-то из былых обитателей дома все эти годы продолжал оставаться там в тишине, незримый и неосязаемый, но трагедии минувших месяцев так потрясли его, что он проявил себя. Может, это кто-то из предков Ричарда, а, может, это Роберт.

Оливия испуганно вздрогнула и воззрилась на подругу. Та печально кивнула.

– Да, это вероятно. Много лет он оклеветанный лежал в парке соседнего поместья под охраной древней магии друидов. Но его извлекли из его могилы и перенесли в усыпальницу предков.

– С чего ему являться? – воскликнула Оливия. – Наконец, его имя очищено от клеветы, он погребён по всем правилам рядом со своими предками. Если б он бродил раньше, ища возмездия или покоя, ещё ладно, но теперь…

– Его сын и наследник совершил злодеяние, – сурово напомнила Аманда. – Преступления Ричарда наверняка потрясли души многих усопших баронов. Но его отец и его дед были ближе всего к этому несчастью. Они оба знали его. Так что это может быть и старый барон, и Роберт.

– Но что им нужно? Зачем они могли явиться обратно?

– Это можно узнать только одним способом, – вздохнула Аманда. – Нужно просто спросить у них.

– Как спросить? Пойти и спросить?

– Боюсь, что поскольку только ты слышишь и видишь их проявления, они будут говорить только с тобой…

– Да я просто умру со страху! – воскликнула Оливия. – Ты сама не понимаешь, о чём говоришь! Иногда мне страшно даже пошевелиться под одеялом, а ты предлагаешь отправиться туда и говорить с призраками? Я сойду с ума по дороге!

– Возможно, они хотят помочь.

– Я предпочитаю искать помощи у живых! – с пылом воскликнула Оливия.

– Но ты только что сказала, что боишься о ней просить. Может, потому они её тебе и предлагают.

– И для этого пробивают трубы? Отличная помощь! У меня скоро не будет денег, чтоб покупать молоко для дочери, а они устраивают аварии!

– Просто они уже не знают, как ещё привлечь твоё внимание и вступить в контакт.

– А почему они торчат в восточном крыле? – неожиданно спросила Оливия. – Почему там? Или призраки не могут ходить по всему дому, который когда-то им принадлежал?

Аманда задумалась над этим резонным вопросом, а потом пожала плечами.

– Может, призрак привязан к какому-то помещению там. Например, если он там умер. А, может, он просто хочет привлечь к чему-то твоё внимание. Именно там. Может, там спрятаны сокровища, которые помогут решить твои финансовые проблемы.

– Или лежит кирпич, который решит все мои проблемы окончательно, – нервно рассмеялась она. – Я не пойду туда, Аманда!

– Тогда остаётся только один способ, – сообщила та свой вердикт. – Придётся провести спиритический сеанс.

– Там?

– Можно здесь… Мы вызовем духа и спросим, что ему надо.

– Мы даже не знаем, кто это.

– Тогда вызовем Роберта.

– Нет! – содрогнулась Оливия. – Ни его, ни его отца, ни убиенных доктора Ричардса и несчастного боливийца. Никого, слышишь? Мне итак страшно.

Её возбуждение быстро сошло на нет, и она устало опустила плечи. Она искала утешения, но Аманда из самых лучших побуждений только ещё больше разбередила её раны. Домой она вернулась совершенно измотанная и весь вечер провела с дочкой, рисуя в альбоме домики, цветы и смешных котят с разноцветными бантиками. Это её несколько отвлекло.

Но постепенно стемнело, и Мэри начала зевать. Оливия уложила её в постель и дождалась, пока она крепко уснёт, а потом пошла к себе. Проходя по галерее, она заставила себя взглянуть в окна напротив, но там было темно. Она забралась в постель и долго сидела, прислушиваясь. Было тихо. И, наконец, она успокоилась, и, свернувшись под одеялом, уснула.

Утром выглянуло солнце, и мои страхи и тревоги как-то сами собой рассеялись. За завтраком я с улыбкой наблюдала за Джеймсом, который жмурился, как кот, поглядывая на золотистые отсветы, пляшущие на влажных листьях за окном. Сэр Артур и Том уехали в Лондон рано. Диана на сей раз не стала изощряться по поводу своего наряда, видимо, все прежние потуги были всё-таки предназначены Тому. Она сидела за столом в футболке с отделанной стразами Сваровски кошечкой Китти и лениво ковыряла вилкой омлет с шампиньонами.

– Сегодня мы едем в Лондон, – деловито напомнила мне Дэбби. – Я уже созвонилась с Эллис Мортон, она заедет за нами на своём «Ягуаре». Я уверена, что она тебе понравится.

– Я уже слышала о Мортонах, – припомнила я. – Но они ни разу не появлялись в замке при мне. Они не наши соседи?

– Мортоны живут на севере графства, – пояснил Джеймс. – Они, скорее, наши деловые партнёры.

– Прадедушка Эллис владел бакалейной лавкой в своей деревне, – пояснила Дэбби, – а у её папы крупная сеть супермаркетов, которая работает уже в нескольких графствах. Мы помогаем им придать их магазинам респектабельный вид, а они нам – увеличивать прибыль.

– Мы не только поставляем им чай, но и проводим совместные акции, в том числе благотворительные. А они очень успешно рекламируют и продают нашу продукцию, – пояснил Джеймс. – Сотрудничество расширяется с каждым годом. У Эллис, кстати, есть замечательная идея открыть прямо при магазинах стильные чайные салоны, и здесь у нас огромное поле для сотрудничества.

– У Эллис хороший вкус и талант организатора, – заметила тётя Роззи. – Я думаю, что её салоны будут пользоваться популярностью.