Читать книгу Среди огнистых камней - Лариса Васильевна Чистова - Страница 1

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга для того, кто ищет необыкновенной удивительной любви. Того, кто понимает с полуслова, и отдает больше, чем получает. Кто готов жертвовать своим временем и вниманием ради того, что поначалу кажется (или многими считается) маловажным и несущественным. Но впоследствии оказывается значимым, ценным и судьбоносным. Для того, чья интуиция приводит к успеху, и чья доброта властвует над надменным разумом.

ПРОЛОГ.

До меня доносились звуки, отдавая коридорным эхом, превращаясь в слова. Голоса были приятные, родные, до боли знакомые и любимые. Но чьи они, кому принадлежат, я не помнил.

Мягкий голос интересовался:

– Все в порядке? Мы его здесь оставим?

Низкий голос прозвучал с нежностью:

– Он здесь в безопасности. Его никто не найдет, никто не причинит ему вред.

– Но как он будет жить здесь один, в чуждом мире, такой длительный срок? – в голосе слышались волнение и неподдельная забота. – Тебе не кажется, что одиночество слишком тяжко для него?

– Он справится, он самодостаточный, найдет, чем занять себя,– мне показалось, что обладатель низкого голоса улыбается. – Лишив его памяти, мы откроем для него новые двери, его развитие пойдет по другому пути, не причинив вреда ему и никому вокруг. Он слишком дорог мне, чтоб потерять его,– голос слегка дрогнул.

– Я тоже люблю его, отец. Но может лучше держать его рядом, чтоб защитить, а не оставлять его одного так надолго?

– Что такое время, сын? Разве нам оно не подвластно? Все будет хорошо, все будет замечательно. Его время не будет тягостным. Оно не станет для него бременем, несмотря на его новую форму, … если только кто-то не нарушит эти границы… – голос стал задумчивым. – Думаю, такого не случится. Нам пора, он скоро очнется.

– Мы что, вот так просто уйдем, не объяснив ему ничего?

– Все, что ему надо знать для новой жизни, я вложил в него.

– Его тело… Это странно прозвучит, но оно красиво. Может это лишнее?

– Пусть ему будет удобно и радостно, как и раньше. Мне тяжело оставлять его одного, но это необходимо… Я люблю тебя, сын.

Что-то теплое и волнительное прикоснулось ко лбу, затем к волосам. Я почувствовал родной запах, но не мог вспомнить, чей он.

– До встречи, родной. Будь терпелив.

– Как ему имя, отец?

– Пусть сам назовет себя. Так будет безопасней.

– Прощай, брат,– что-то прикоснулось к руке, теплое и приятное.

Голоса исчезли. Ни звука. Я не мог пошевелиться. Спокойствие и расслабленность завладели мной. Я заснул, впервые в жизни.

Пробуждение было резким. Я сразу сел и открыл глаза. В комнате с высокими потолками и прохладным воздухом, стены из камня пропускали слабый свет. Сквозь них пробивался рассвет. Дверь из комнаты была наполовину открыта, и влажный морской воздух заполнял мои легкие. «Легкие?.. У меня есть легкие?» – поразился я, не зная почему. Спрыгнув со своего ложа на пол, я перевел взгляд на то, где спал. Похоже на медицинскую кровать, такую же, как в реанимации, только провода и трубки ко мне присоединены не были. «Я в больнице?» Я осмотрелся. Не очень-то похоже на больницу, как и на жилой дом. «Лаборатория?» На эту мысль меня навели заполонившие столы микроскопы, пробирки, колбы и всякая подобная утварь, которую я видел по телевизору. «Я смотрел телевизор? Бред». Мне казалось, что у меня раздвоение личности. С одной стороны, я помнил все мелочи человеческой жизни, с другой – это было мне чуждо, я не был человеком и помнил это. Кто-то другой жил этой жизнью, а не я. «Я? Кто я?» – на этот вопрос у меня пока не было ответа, но это меня не испугало. Я был спокоен. Ко мне пришло понимание, что знание обо мне где-то внутри. И я все вспомню, не стоит торопиться.

Я прошелся по комнате. Гулкая вибрация, идущая от пола, привлекла мое внимание. Пол состоял из каменных плит, а обут я был престранно: в высоких сапогах, какие носят… кто? … мушкетеры? Какая нелепость! Мне сделалось весело. Смех вырвался из моего горла. Звук моего веселья удивил меня. Это не должно было так звучать. Я выкрикнул:

– Есть кто-нибудь? – эхо вернуло мой вопрос.

Мне захотелось выйти из помещения. За дверью простирался освещенный широкий коридор. Свет сочился сверху, и я поднял голову. Выпуклый витражный купол, переплетенный множеством прозрачных камней, светлых пастельных тонов, завис надо мной. Мне понравилось. Впереди я заметил большую массивную дверь и направился туда, посчитав ее выходом. Я не ошибся. Незапертая дверь без усилий открылась внутрь.

Мой первый рассвет сразил меня. Моя жизнь начиналась заново. Я это знал. Пелена упала с моего разума, и знания о моей новой жизни во всей полноте влились в меня. Я понял, что я один, я в безопасности. Мне было хорошо, я был почти счастлив. Я был один, но не одинок. Я кого-то сильно любил, и меня тоже любили. Но мне предстоит жить здесь и что-то меня немного тревожило. Почти ничего я не мог вспомнить из своего прошлого. Но странно, не это обеспокоило меня. Незавершенное дело. Я что-то должен сделать здесь… Что? Через секунду понимание озарило меня:

– Создадим человека.

Часть первая.

Начало пути.

                         СОБЫТИЕ

«Придурки!!!» – падая, я успела сообразить, что запросто могу свернуть себе шею, спасая их никчемные жизни. Мое беспомощное тело с произвольной траекторией вышвырнуло с дороги прямо в овраг, в ветвистый сухой кустарник. «Только не бросай меня в терновый куст, братец Лис»,– вспомнилось из детской сказки. Что ж, именно туда я и свалилась. Чудесно. Что за день! Пацаны остановились на своих велосипедах (их было четверо) и весело ржали. Целость и сохранность моих шейных позвонков их вовсе не заинтересовала. Сели на велики и покатили дальше, как ни в чем не бывало.

Рассчитывать на них не приходилось, придется самой выбираться из ракитника. Ободранные об сухие ветки руки и ноги, саднило. Схватившись рукой за ветку в надежде помочь себе встать, я вскрикнула от резкой боли. Сустав на запястье торчал вбок, и кисть опухала прямо на глазах. «Вот, дрянь! Сломала руку»,– слезы злости и боли потекли из глаз.

Бросив оценивающий взгляд на куст – как бы встать, за что схватиться, – в поле зрения подвернулась толстая ветка над самой головой, и я решила, что запросто дотянусь до нее здоровой рукой. Слезы не давали сосредоточиться. Быстро осушила их тыльной стороной ладони, но взгляд все равно затуманился пеленой, будто все еще мешали слезинки, переливаясь на глазах. Здоровой кистью еще раз прошлась по ресницам. Они стали сухими, но ничего не изменилось. На ветке, за которую я намеревалась схватиться, по-прежнему ненавязчиво сияло какое-то мерцание.

«О-о,– в отчаянии взвыла я, осененная ужасной мыслью,– я повредила себе зрение… или ударилась головой и повредила зрение, что одно и то же». Правда боли, ни в голове, ни в глазах не было. «Надо встать»,– я решительно ухватилась за ветку и рывком поднялась на ноги. Но тут же, потеряв равновесие, стала падать все в тот, же распроклятый куст. «Что за дела?» – глаза машинально сомкнулись, чтобы не навредить им незапланированным падением. Видимо, пора звать на помощь, сама я не выберусь. Что-то не так с моей координацией!

Странно, но падение в кустарник не принесло мне, ни страданий, ни вреда. Мое тело покоилось на чем-то нежном и мягком. Запахло травами. Открыв глаза, меня ошеломило заходящее солнце, такое большое, словно я смотрела сквозь увеличительное стекло. Оно не сияло и не слепило глаза. Оно казалось очень близким, но в то же время скрытым какой-то невидимой преградой. Мое сердце бешено отбивало ритм, где-то в горле. Сознавая, что произошло нечто необъяснимое, мой взгляд заскользил вокруг.

Огромная поляна, а возможно и луг, с мягкой, шелковистой, зеленой травой раскинулся до самого горизонта. И нигде не произрастало ни одного кустика. Исчезла дорога, с которой я упала, испарился мой скутер. Опираясь о траву здоровой рукой, я вскочила и быстро огляделась: никого нет, ничего нет. Хотя… вдалеке паслось животное, по-моему, лошадь. «Пойду туда, раз есть лошадь, должны быть и люди»,– логично заключила я.

Зубы непроизвольно застучали, рука пульсировала от боли, наливаясь отеком. В этот судьбоносный момент мне попросту было страшно – я не понимала, куда попала, куда иду и что мне делать. Было просто очевидно, что все вокруг не такое, как должно быть, все совсем другое. Трава под ногами чересчур яркая и сочная. Так бывает только весной, а не летом в августе. Земля – уж очень мягкая и ровная, ни одной кочки или вмятины, сплошное поле для гольфа. Воздух… слишком чистый и вкусный, им легко дышалось. Было и тепло и свежо одновременно. А небо было таким синим! Все вокруг меня излучало безмятежную радость. Только мне не становилось от этого спокойней. Зубы продолжали клацать от страха, и мое тело билось мелкой дрожью.

Я уже подкралась достаточно близко к лошади. Белоснежный конь, с длинной ухоженной гривой и длинным хвостом, перестал щипать траву и с почти человеческим любопытством наблюдал за моим приближением. Фыркнув, он двинулся навстречу. Я напряглась. Хоть я и выросла в сельской местности и знакома со многими домашними животными, красота и величавость коня произвели на меня впечатление. Он смотрелся необычно: тонкие стройные ноги, длинная гибкая шея, подтянутое туловище. Животное выглядело сытым, холеным, шкура блестела на заходящем солнце, а бока лоснились. Большие, умные глаза пытливо разглядывали вторженку в моем лице. Конь коротко заржал и закивал головой. Колебание воздуха вокруг или даже рябь, побудили резко оглянуться.

Шагах в пяти от меня стоял парень, (ну, конечно же, молодой и красивый), в темной рубашке и черных джинсах, похоже, мой ровесник. Он был высок, с черными волосами и необычными черными глазами, которые пристально изучали меня. В их глубине мерцало любопытство. Откуда он взялся? Кто он такой? Мне стало невыносимо жутко.

«Кто ты? Откуда ты взялась?» – он задал мне те же вопросы, но я тут же отметила, что он и рта не раскрыл. Всматриваясь в странные ночные глаза, я почему-то нелогично заключила, что бояться его, все-таки не стоит. Кроме изумления, в этих глазах светились доброта, уверенность и спокойствие.

– Я не знаю, где я и как сюда попала,– прохрипела я, едва не щелкнув зубами.

– Как тебя зовут? – теперь его губы шевелились.

– Маша.

– Ма – ша́? – с ударением на второй слог спросил он.

– Нет. Маша. Мария.

– Ага, Мария,– удовлетворенно кивнул он. – Ну что ж, Мария… Как ты сюда попала, что произошло? – его голос был участлив.

– Не знаю, как я здесь оказалась. Я каталась на скутере. Навстречу ехали подростки, перегородив всю дорогу. И я, чтоб не сбить их и избежать аварии, решила объехать по обочине. Наверное, там колесо попало в ямку или еще что-то, но я скатилась вниз, в кустарник. И, когда попыталась из него вылезти, то оказалась здесь,– сбивчиво, словно оправдываясь, объясняла я.

Парень очень внимательно слушал, и в темных глазах отражалось понимание и сочувствие, затем мелькнула искра юмора.

– Ха, ты очень удачно упала. Просто невероятно, что это произошло! – глаза незнакомца лучились то ли от веселья, то ли от радости.

– Что тут смешного? – возмутилась я.– Где я? И как мне попасть домой?

Теперь глаза сделались серьезными.

– Не волнуйся, Мария, с тобой все будет хорошо, и я отведу тебя домой,– его взгляд сосредоточился на моей руке. – Только вот с рукой у тебя неважно, и вид у тебя помятый. Позволь помочь тебе,– убедительно попросил он.

– Как? Тут что, есть больница? – я еще раз огляделась кругом.

Вокруг простирался только зеленый луг, насколько хватало глаз.

– Я сам доктор. Я позабочусь о тебе,– серьезно ответил он.

– Ты доктор? Сколько тебе лет? – удивилась я, поскольку выглядел он слишком молодым.

Он спокойно ответил:

– Достаточно, чтобы вылечить твою руку.

«Возможно»,– тут же согласилась я, присмотревшись к нему повнимательней. «Может ему все двадцать пять, а не как показалось вначале». Его глаза уже не казались мне такими уж молодыми. Потом он деловито шагнул к коню и схватил его за шею, подталкивая ко мне.

– Что ты хочешь делать? – перепугалась я.

– Пешком идти далековато, а рядом транспортное средство,– немного лениво пояснил он. – Не возражаешь, если мы чуток прокатимся?

– Что? Я не умею ездить верхом! – завизжала я.– Я даже не знаю, как подойти к нему!

– Не бойся, он сам подойдет к тебе. Я помогу тебе, успокойся,– уговаривал он.

Мое сердце неистово колотилось о ребра. «Боже, где я? Что все это значит?» – беспомощно роились мысли в моей голове, зубы вновь застучали. Парень подошел поближе и, заглянув мне в глаза, четко разделяя слова, произнес:

– Не волнуйся. Пожалуйста. Все будет хорошо. Я помогу тебе. Никто здесь тебя не обидит. Можно тебе помочь?

Он протянул мне руку. Я расслабилась и неуверенно подала ему здоровую правую ладонь. Но он обхватил мой локоть и сказал, обращаясь к коню:

– Сэт,– конь упал передо мной на передние колени.

Странный молодой человек обвил своей рукой мою талию и, сжав мой локоть другой рукой, легко устроил меня на коне. Я тут же вцепилась в мягкую гриву. Парень ловко заскочил ему на спину позади меня и цокнул языком. Грациозное животное осторожно поднялось на передние ноги и двинулось шагом. Незнакомец цокнул еще раз, и поступь коня перешла в рысь.

– Не бойся,– обратился он ко мне,– мы быстро приедем. Я буду держать тебя.

– А сам за что будешь держаться? – я повернула к нему голову, так как не увидела на коне ни повода, ни уздечки, ни, естественно, седла.

– Я умею держаться ногами.

Конь, нелепо раскачиваясь из стороны в сторону, несся в неведомом мне направлении. Никакого намека на обычную рысь здесь и в помине не было, и ничего подобного видеть мне не доводилось. Но скакать оказалось не так страшно, как я предполагала, и, в общем-то, мы достаточно быстро передвигались. Я цепко стискивала здоровой рукой белую гриву, прижимая больную к груди. Теплые крепкие мужские руки надежно удерживали мою талию. Все это было так необычно, словно я попала в некий фантастический фильм. Страх мой рассеялся, но тревога осталась, впереди поджидала неизвестность.

Наконец показалось высокое строение, едва ли напоминавшее привычное жилище. Пожалуй, за́мок или дворец, только не внушительный, а миниатюрный. Его окружали аккуратно подстриженные кустарники, множество гравиевых дорожек расползались от дома в разные стороны. Все строение состояло из серого полупрозрачного камня со слабым сиреневым отливом. Высеченные по краям крыши зубчатые башенки придавали замку статусность, но не лишали домашнего облика. Он казался уютным домом. Сюда мы и подъехали. Незнакомец ловко соскочил с коня, обхватил мою талию и проговорил приятным теплым голосом:

– Расслабься, я помогу тебе слезть.

Завороженная его тембром, я доверчиво потянулась к нему, и он аккуратно, даже не напрягаясь, снял меня с коня, и поставил на землю.

– Добро пожаловать в мой дом,– улыбнувшись, пригласил он.

Я растерянно посмотрела на «дом», затем на него и спросила:

– Кто ты такой? Как тебя зовут?

– Раоль. И я здесь хозяин,– он с радостным достоинством окинул взглядом свой миниатюрный замок.

Я удивилась его необычному имени, поскольку тогда не уловила звукового различия, а он не объяснил, не поправил.

– Ра́уль или Рау́ль?

– Именно Ра́уль,– подтвердил он, тряхнув головой и чему-то улыбаясь.

– Странное имя, как из книжек,– мне сразу же вспомнился роман Дюма «Виконт де Бражелон», его имя было Рауль.

С его губ сорвался смешок:

– Именно так,– и устремился к дому впереди меня.

Распахнув двери, он остановился в ожидающей позе. Я подошла поближе и заглянула внутрь помещения. Там было прохладно и светло.

– Прошу,– пригласил меня Рауль.

Я шагнула в длинный широкий коридор. Сверху лился свет через куполообразную крышу. По обеим сторонам коридора расположились двери, а также сам коридор

заканчивался большой массивной деревянной дверью.

– Вторая дверь налево,– предупредил Рауль и обогнал меня, чтоб отворить дверь передо мной.

Мне открылось чистое светлое помещение. Непонятно, что являлось источником освещения, свет словно просачивался сквозь стены. Баюкая свою пострадавшую руку, я боязливо вступила в комнату. Она не выглядела большой, может быть, как наша гостиная в доме, только почти без мебели. Слева находилось оборудование, похожее на солярий, стоящий вертикально. Недалеко от него стоял стол с компьютером и стул. Медицинская широкая кушетка расположилась вдоль стены, а рядом раковина с краном и, вероятно, что-то еще за перегородкой. У меня возникло ощущение, что эта утварь не являлась теми вещами, которые я знала. В них было что-то неоднозначное.

– Где мы?

– Это мой диагностический кабинет. Я хочу посмотреть твою руку, и вообще тебя, на предмет травм.

– Что значит «вообще тебя»? – испугалась я.

– Успокойся, Мария, тебе повезло. Ты в гостях у лучшего в мире доктора,– он по-доброму ухмыльнулся,– и тебе не грозит никакая опасность. Доверься мне, я позабочусь о тебе. Я вылечу твою руку и не обижу тебя. Потом я отведу тебя домой.

Он сказал это с такой искренностью и теплотой, что я ему тут же поверила и протянула больную руку. Со мной еще никто так не разговаривал – сила простоты, ясности и доброты сломила мой страх. Его рука снова обхватила мой локоть, и он подвел меня к «солярию».

– Извини, тебе надо войти сюда. Ничего не бойся, это мой ДК – диагностический комплекс. Пять минут, а может меньше, и я буду знать, что с тобой.

Он открыл выпуклую дверь-купе своего ДК. Кабинка осветилась мягким матовым светом. Мне было страшновато – все-таки я понятия не имела, кто такой этот Рауль, что у него на уме, не причинит ли он мне вред, а самое главное, где же я нахожусь. Мой тревожный испуганный взгляд впился в темные глаза, ища поддержки. (А у кого мне было искать ее в этом безлюдном месте?) В спокойных глазах светилась забота и доброта. Молодой человек безмятежно улыбался и терпеливо ждал, когда я войду внутрь кабинки.

– Я боюсь,– нервно призналась я.

– Не волнуйся, если захочешь выйти – дверь открыта, в любой момент,– он ободряюще кивнул головой в сторону ДК.

Пришлось рискнуть и войти в эту распахнутую дверь.

– Постой спокойно несколько минут,– попросил он и прикрыл дверь. Та мягко, без щелчка закрылась.

«Пока не так страшно»,– подумала я.

Матовая дверь просвечивала, и я без труда разглядела силуэт Рауля. Он сел за компьютер. Что-то тихонько щелкнуло и у меня в кабинке с трех сторон мягко зажужжали плоские экраны, которые до этого были незаметны. Тревога вновь охватила меня с новой силой, мурашки побежали по спине. Все это так странно, необычно и непонятно!

«Где я? Что все это такое? Я его не знаю, может он меня сейчас расщепит на атомы или еще что-нибудь сделает»,– паниковала я.

– Мария, спокойно! – донесся до меня мягкий голос. – Это не перелом. Сложный вывих со смещением и разрывом связок. Подожди немного, я проверю, есть ли еще травмы.

«Разрыв связок – это хуже перелома»,– промелькнуло в голове. Учеба в медицинском колледже позволяла мне понять, что к чему. Прошла еще одна минута тревожного ожидания и жужжание прекратилось. Я увидела приближающийся силуэт, и дверь быстро распахнулась. Рауль протянул мне руку, приглашая выйти. Его лицо выглядело озабоченным.

– Не так уж и страшно. Ты очень смелая,– похвалил он. – Я полечу твою руку, чуть позже. Болит?

Скосив глаза на кисть, я обомлела: она выглядела устрашающе – синяя, распухшая, кривая. Боль же была пульсирующей, горячей. Рауль принес откуда-то стакан с жидкостью и предложил:

– Выпей, пожалуйста. Это обезболивающее. Заодно успокоишься. Не знаю, заметила ли ты, но у тебя еще продолжается шок. Прошу, выпей, чтоб я мог полечить твою руку,– уговаривал он.

Перехватив стакан, я сделала глоток. Приятный, освежающий напиток, похожий на фруктовый, не вызывал подозрений. Я выпила все. Глаза Рауля радостно засветились.

– Пока подействует, приглашаю на ужин.

– Ужин?! Сколько времени? Мне надо быть дома, меня ждет мама! – ужаснулась я.

Сколько же я здесь нахожусь? Ведь я упала около полудня.

– Мария, не волнуйся, я отвезу тебя, куда тебе нужно и во сколько нужно,– твердо заявил он. – Прошу.

И мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Прямо по коридору находилась огромная двустворчатая дверь, как в старинных замках, наверное, дубовая, тяжелая. Рауль отворил ее на удивление легко.

– Вау! – не удержавшись, воскликнула я.– Как в кино. Откуда это?

Посреди огромного зала с необъятным потолком стоял длинный стол из какого-то полупрозрачного зеленоватого камня. И этот громадный стол с одной стороны был накрыт. Вдоль стола, по обе стороны, стояли мягкие стулья, их спинки были отделаны таким же полупрозрачным камнем. Я насчитала с десяток стульев с одной стороны. Каменные плиты, напоминающие розовый мрамор, по центру выстилали пол зала. Через необычные стены просачивался свет заходящего солнца. Все это смотрелось просто великолепно, шикарно.

– Досталось по наследству,– засмеялся он. – Прошу к столу. Угощайся и не смущайся.

Я опустилась за этот чудесный стол, и вкусный аромат наполнил мой рот слюной. Мне сделалось неловко. Некоторые блюда были мне не знакомы, и я побоялась к ним даже прикоснуться из-за своего смущения. Мое внимание привлекли рыба и овощной салат. Рауль налил мне что-то в высокий бокал и сел напротив. Он смотрел на меня с интересом, прищурив глаза. Я с трудом проглотила немного салата и окончательно стушевалась.

– Я не могу так есть,– честно призналась я, отложив вилку.

– Извини,– он отвел взгляд. – Как рука?

– Не болит,– поразилась я.– Странно, я даже не заметила, когда это произошло.

Выглядела она по-прежнему паршиво.

– Так значит, Мария,– проговорил Рауль, будто все еще не веря, что меня так зовут, и снова устремил на меня испытывающий взгляд.

– Вообще-то, я – Маша. Мария записано в паспорте,– я тоже сузила глаза и нервно затеребила волосы около виска, машинально накручивая их на палец.

– Маша,– задумчиво произнес Рауль. – И как же ты сюда попала, Маша? Ведь это просто невозможно.

– Почему? Где я? – неспешно прожевывая рыбу, я ждала объяснений.

Рыба мне показалась очень вкусной, (а может я сильно проголодалась), но я с аппетитом ее уплетала.

Рауль распахнул в удивлении свои темные глаза и, криво улыбнувшись, изрек:

– Где? Ты в моем мире, Маша. И сюда нельзя попасть за просто так.

Я непонимающе округлила глаза:

– Что значит в «твоем мире»? Я что, не на Земле?

Он негромко грустно рассмеялся, разминая в пальцах хлебный мякиш:

– На земле, только на моей.

– Я не понимаю, объясни,– попросила я.

– К сожалению, на это не хватит времени, тебе пора домой.

– Пожалуйста, пока я ем, расскажи мне чуть-чуть.

Он отрицательно покачал головой, пребывая в своих мыслях:

– Фантастика. Ты… у меня… в гостях.

Его лицо выражало крайнее удивление, граничившее с недоверием. Рауль замолчал, продолжая меня разглядывать. Краска заливала мое лицо под его пронизывающим взглядом и у меня в голове роилась целая туча вопросов. Я не знала, какой вопрос задать первым. Сдается, что он не ответит ни на один. Уплетая ужин, я все-таки не выдержала:

– А почему тут никого нет? Ты живешь один? Где люди? И что за «твоя земля»?

Я захлопнула рот, осознав, что вопросы вылетают один за другим, не давая мне возможности выслушать ответ. Его губы расползлись, обнаружив мое замешательство.

– Отвечаю на твои вопросы. В общем-то, я живу один. Люди есть, но в основном это… персонал. Они ушли домой, так как уже вечер и им пора отдыхать.

– А чем ты тут занимаешься один?

– Живу, работаю, радуюсь.

Еще немного и его улыбка перерастет в смех. Что смешного?

– Все это странно и непонятно,– раздраженно бросила я, поскольку его ответы ничего не объясняли, но порождали еще больше вопросов.

– Да,– коротко согласился он, и в воздухе повисла грусть.

– Почему ты не ешь? – поинтересовалась я.– Между прочим, очень вкусно.

– Аппетита нет,– улыбнулся он, рассеянно прокручивая в пальцах хлебный шарик.

Внезапно на моем лбу проступил пот, и меня прошибла безумная мысль: еда отравлена. Моя вилка со звоном стукнулась о фарфоровую тарелку. Я застыла с открытым ртом и ошарашено уставилась на Рауля. Его глаза почернели и расширились, он вскочил со стула.

– Что случилось, Маша?

– Ты меня… отравил?

Я пыталась справиться с дрожащим голосом.

– Что? – Его дыхание сбилось. – Как тебе такое в голову пришло?!– черные глаза возмущенно сверкнули.

– Ты не ешь…, и я тебя не знаю! Я нарушила твое уединение, и ты мог подсыпать мне что-нибудь! – выкрикнула я, срываясь на визг, и на мои глаза навернулись слезы.

– Ну что ты! – огорченно воскликнул Рауль. – Вот, смотри.

Он наколол вилкой кусок рыбы и проглотил его, практически не разжевав, после чего быстро подцепил салат и отправил его в рот, так же, не прожевав. Затем быстро налил себе в бокал напиток и выпил его одним глотком. Я заворожено наблюдала за его действиями и постепенно успокаивалась.

– Запоздалая реакция на стресс,– констатировал он. – Выпей, пожалуйста; питье не отравлено. Как ты могла подумать такое?

– Не знаю,– равнодушно буркнула я, и тоже залпом выпила содержимое бокала.

Напиток был приятным. Я взглянула на Рауля, он еще был расстроен.

– Извини,– тихо проронила я и почувствовала обволакивающий уют вокруг себя.

И мне вдруг стало так хорошо и спокойно, словно я лежу в детской колыбели, и чьи-то руки раскачивают меня, нежно и осторожно. Я всматривалась в глаза Рауля, черные, теплые, ласковые. Больше я ничего не видела, я погрузилась в сон.

                         СНЫ

Я не просто заснула, я отключилась, провалилась в пропасть. Из ее глубины доносился мягкий, бархатный голос:

– Поспи, все будет хорошо.

Мое тело расслабилось и мне снилось: Рауль, красивый и сильный, взял меня на руки и понес в другую комнату. Он положил меня на высокий стол. Я почувствовала холодный камень.

– Лелия! – сквозь вату в ушах пробивался его голос.

Прошуршали чьи-то легкие шаги, и едва касаясь меня нежными пальцами, кто-то снимал с меня одежду. Я не могла пошевелить даже пальцем. Странное ощущение теплой маслянистой жидкости, заставило пробежаться мурашкам по всему телу.

Опять сон, как вспышка: Рауль, счастливо улыбаясь, снова несет меня на руках, словно маленького ребенка, прижимая мою голову к своему плечу. Мне хорошо и спокойно. Темные волосы Рауля трепещут на ветру, отливая пепельным цветом. Черные глаза просто лучатся золотистыми искрами. Сильные руки опустили меня на кровать. Все.

– Машка, ты что заснула? Когда ты приехала? – надо мной склонилась мама. – Иди, помоги мне на кухне.

Мама ушла, а я продолжала лежать, силясь удержать сон и вспомнить, что со мной было. Хотя я и не забывала о своем приключении, ощущение было такое, что прошло гораздо больше времени, и мне было непонятно, как я оказалась дома. Часы показывали 12.30, то самое время, когда я каталась на скутере, и будто время замерло, пока я спала. Но я четко осознавала, что сон, а что реальность.

Резво подскочив с кровати, я подлетела к зеркалу, чтобы осмотреть себя. Ни ссадин, ни царапин. Мой взгляд упал на левую руку, она была в порядке, такой же, как и всегда. Покрутила кистью, не больно. Пострадала только одежда – майка немного порвалась, а на джинсовых шортах проступала зелень сочной травы. Это все было по-настоящему!

– Маша! – услышала я настойчивый мамин голос, доносящийся из кухни.

Прежде чем идти, надо бы переодеться. Увидев мой потрепанный вид, мама сразу догадается, что я свалилась со скутера. И зачем ее беспокоить? Маму надо беречь. Я надела блузку и бриджи, а снятые вещи закинула в стирку.

– Маша, ты где? – снова позвала меня мама.

Издав вздох полный смирения, я отправилась к ней. Мама хлопотала над обедом и нуждалась в моей помощи. Сегодня возвращался мой папа из командировки, и, конечно, маме хотелось порадовать его вкусным обедом. Папа работал вахтовым методом, и это очень всех утомляло, особенно маму. Вечные встречи и расставания. Папа работал с месяц, потом недели на две приезжал домой, и снова по кругу. Но выхода не было. В нашем городишке хорошей работы не найти, и папе повезло, хотя и нужно было жить в разъездах. Мы все терпели и старались поддерживать друг друга. Нелегкая работа нас и кормила, и одевала, и даже баловала. В прошлый приезд папа как раз и подарил мне скутер. Он хотел приурочить мне его ко дню рождения, но его отдых не совпал с моим восемнадцатилетием, и я получила подарок на две недели раньше. Теперь я пользуюсь любой возможностью разъезжать по поселку, и в город съездить, если понадобится. Это так здорово, не надо мчаться на автобус и трястись в нем в толкотне.

Я помогала маме и усердно чистила овощи, мыла зелень, бегала на огород за помидорами. Но моя голова была занята не этим. Что со мной было? Кто такой Рауль? Как я очутилась дома? И еще море вопросов, на которые не было ни одного ответа, кружились в моей голове. Мама, в конце концов, заметила, что я не такая, как всегда и поинтересовалась:

– У тебя что-то случилось?

– Нет, просто задумалась.

– О чем, если не секрет?

– Да, так,– уклонилась я.

Ведь не могла же я рассказать, что грохнулась со скутера, попала неизвестно куда и неизвестно к кому, что какой-то молодой и интересный мужчина, по версии самый лучший доктор, необыкновенным образом исцелил меня и непонятным способом доставил домой, причем спящую. При всем при этом, время замерло.

– Не хочешь поделиться? – выпытывала она.

– Да все нормально, мам. Просто хочется еще раз прокатиться,– соврала я.

Мне не хотелось рассказывать маме о том, чего я и сама понять не могла.

– Скоро папа приедет. Ты же не хочешь уйти сейчас? – встревожилась она.

– Нет, конечно,– я беззаботно улыбнулась, чтобы мамина тревога улеглась.

Но на самом деле, мне не терпелось рвануть в то самое место, где я слетела со скутера. Но из-за папиного приезда, я должна оставить эту навязчивую мысль до завтра.

Папа приехал к обеду. Мы все радовались и обнимались. Живя столько лет вместе и испытывая частую разлуку, чувства моих родителей не ослабевали. Они по-прежнему стремились быть вместе и старались радовать друг друга даже в мелочах.

Мой папа молодо выглядел, несмотря на то, что ему было уже пятьдесят лет. Его глаза светились озорством при виде нас, и морщинки вокруг глаз расположились так, словно он все время смеялся. Из-за этих глаз люди часто и ошибались с его возрастом, скидывая десяток лет.

У нас с папой был одинаковый цвет глаз – серый, дымчатый. У моей мамы тоже были серые глаза, но с другим, зеленоватым оттенком. Мы с мамой были одного роста и мою маму считали симпатичной и говорили, что я на нее похожа. Я заключала из этого, что и я ничего, хотя, смотрясь в зеркало, ничего особенного в себе не находила. С папой я замечала больше сходства. И по характеру мы с папой были больше похожи, чем с мамой. Он всегда подмечал разные мелочи, творившиеся со мной, о которых мама даже не догадывалась. Я легко могла бы скрыть от мамы что-то, но папа бы заметил сразу, что со мной что-то не так. Он был наблюдательный и понимающий.

Во время обеда папа рассказывал о своих делах и интересовался нашими. Было весело и хорошо. Мы ходили на огород, и папа изумлялся, как поспели наши помидоры. Потом мы отправились в сад, к нашей старой яблоне и набрали яблок, осыпавшихся с дерева. Старые металлические качели, стоявшие неподалеку от яблони, тихо поскрипывали, напоминая, как я качалась, будучи ребенком. Папа предложил покачать меня по старой памяти, и я согласилась. Несмазанные качели скрипели теперь под моей тяжестью, и я заявила, что они уже не годятся для такой взрослой особи, как я. Мы с папой посмеялись над моим признанием. Он осмотрел дом и наш сарай с хозяйственной точки зрения, где надо починить, где подремонтировать, и взглянул на мой скутер. Как хорошо, что после моего падения он не повредился и не поцарапался. Меня вдруг осенило, а как же это мой скутер попал домой? Ведь я не вернулась на нем! Я ни разу не задумалась об этом. У меня из головы вылетели все странные события, произошедшие со мной сегодня.

Вечером мы все вместе смотрели телевизор, наслаждаясь уютом, будто папа никуда не уезжал, а я все еще была маленькой девочкой. Он расспрашивал, как я езжу на скутере и куда, нравится ли он мне. Папины глаза при этом лучились спокойствием и довольством. Его доброта согревала нас, и он очень любил нас, а мы его.

В этот вечер сон сморил меня слишком рано, и я ушла в свою комнату прежде родителей, хотя обычно все было наоборот. Дойдя до кровати, я кое-как разделась и просто рухнула от усталости. Я сразу же провалилась в свою пропасть, и мне опять приснился сон, даже сон во сне.

На кровать присел Рауль. Теплый взгляд, направленный на меня источал любовь и заботу, и мне нравился этот взгляд. Он не тяготил меня, не смущал. В нем не было двойственности и намеков, как бывает в моем мире, на моей Земле, когда на меня обращает внимание противоположный пол. Рауль погладил мои волосы и положил обе руки на виски, как будто держал мое лицо. Его глаза закрылись и он задумался.

Внезапно возникшее видение заставило меня вздрогнуть. Космос, дыра в пространстве, черная дыра, закручивающаяся спиралью и заглатывающая в себя космические тела. Воздух шумно входил в мой рот, и сердце бешено колотилось. Мое бренное ничтожное тело висело над этой дырой и что-то, еле видимое, заструилось по нему. По непонятной причине меня не утягивало в эту дыру, кто-то удерживал меня, пристально рассматривая. Я видела себя со стороны: мои глаза в ужасе плотно закрыты, я вся дрожу. Ночная рубашка слабо колышется от легкого дуновения, но не ветра, а того, что струилось вокруг меня. Это струящееся розовое вещество (или существо, я не знала, что или кто это) изучало меня и что-то требовало от меня. Я с усилием держала свои глаза закрытыми, а мое тело мелко подрагивало. Потом… все кончилось. Я снова оказалась в руках Рауля. Его руки сползли с моего лица, и он тихо простонал:

– Горг…

Ладони прикрыли его искаженное мучением лицо, и голова закачалась вперед-назад, словно укачивая себя и успокаивая. А после, уставшие руки резко опустились, и его лицо преобразилось в решительное, глаза яростно сверкнули и он устрашающе заявил:

– Ты не попадешь сюда,– после чего взглянул на меня, спящую, и вновь погладил по голове. – Не бойся, спи спокойно. Я буду рядом.

Рауль наклонился и поцеловал меня в лоб. Его губы были одновременно и мягкими и упругими, и моя кожа под ними казалась бархатной. Тепло от соприкосновения с его губами наполнило меня изнутри восторгом. Спокойствие и радость разлились по телу. Мне хотелось, чтоб он еще раз поцеловал меня, так как я не испытывала ничего подобного раньше. Эти ощущения делали меня счастливой. Но Рауль осторожно встал с кровати, и та даже не скрипнула, сделал шаг назад, воздух замерцал и он исчез. С его исчезновением я ощутила потерю. Все стало обыденно, как всегда. Я продолжала спать и мне больше ничего не снилось.

НЕОЖИДАННОЕ ЗНАКОМСТВО

Следующим утром я поехала в город купить что-нибудь из продуктов – это официальная версия. На самом деле, я рвалась обследовать роковой кустарник, мой «терновый куст». Я рассчитывала что-нибудь обнаружить, что помогло бы немного прояснить ситуацию. Вчерашний горький опыт научил меня не быть беспечной, и я надела шлем, так, на всякий случай. Обычно эта дорога не была загружена транспортом, здесь катались все подростки легко и непринужденно, словно по велосипедной дорожке.

Вот и место моего падения. Узнать его по примятому кустарнику и сломанным веткам было проще простого. Оставив скутер на обочине дороги, я спустилась вниз. Да, вот тут я лежала, вот и ветка, за которую я хваталась. Внимательно всё осмотрев, я обошла кругом куст и… ничегошеньки не нашла. С озадаченным видом я потрогала ветку и тут услышала хохот с дороги:

– Машка, ты что, все еще не выбралась из куста? Всю ночь сидела с ним в обнимку что ли? А может там еще кто-то был, чтоб тебе не скучно было?

Громкий голос Ивана, одного из мальчишек, с которыми я чуть не столкнулась вчера, не спутаешь ни с кем. Только сегодня он сидел не на велике, а на заднем сиденье крутого мотоцикла. Его рот растянулся до ушей, он думал, что он остряк. За рулем сидел незнакомый мне парень в шлеме с поднятым стеклом, и смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Мне опять-таки показалось, что он был моего возраста или немного старше. Издав недовольный вздох, я поплелась к своему скутеру.

– Ну, ты и дебил, Ванька! – накинулась я на него. – Я вчера чуть руку себе не сломала из-за вас! Кто тебя учил так ездить по дороге? Я вас чуть не сшибла.

– Сама неслась,– огрызнулся он, но видя, что я не собираюсь устраивать разборки, миролюбиво предложил:

– Ты в город едешь? Поехали вместе, мы с братаном решили прокатиться.

Я удивилась, у Ваньки не было брата, только сестра, с которой я училась в колледже.

– Ты – Маша? – спросил незнакомец, не снимая шлема.

– Маша,– лениво подтвердила я и подумала: «А ты кто?»

– Я – Воронов Егор, Ванин сводный брат. Вчера приехал,– ответил на мой, невысказанный вслух вопрос, незнакомец. – Прокатимся? – предложил он.

– Ну, поехали,– согласилась я и села на скутер, надевая шлем.

Егор легко тронулся и обогнал меня. Ванька обернулся и скорчил мне рожу. Я поехала следом. Я не торопилась, зачем мне это? Пусть едут по своим делам, а я по своим. Тем более что мне сейчас не до них. Я была подавлена тем, что ничего не обнаружила, никакого намека на мое необыкновенное приключение. Честно говоря, мне до смерти хотелось увидеть Рауля и просто побыть с ним рядом, как вчера. Его добрые необычные глаза всплывали в памяти, и светились заботой и участием. Видимо, я больше его не увижу. От этой мысли защемило сердце. Но почему? Я же его совсем не знаю. Может, он опасен, может он вовсе не человек? Весь этот мир, в котором я побывала, ведь это не мой мир, не «моя Земля», как сказал Рауль. Досвидос, нераскрытая тайна!

Я медленно подкатила к магазину и припарковала свой скутер. Вдруг подъехал Егор и остановился рядом. На его синем мотоцикле я прочла надпись «Honda cb 400». Более чем круто. Он снял шлем, и я обалдела. Вот так красавчик! В моем духе и стиле. Светлые волосы, не белые, а светло-светло русые, зачесанные назад, пронзительные, ярко-голубые глаза, черные брови и длинные ресницы, прямой нос и красиво очерченные губы. Наверное, вид у меня был, как у дурочки, глаза круглые, челюсть отвисла, потому что Егор усмехнулся, глядя на меня. Мой рот с усилием захлопнулся и я подумала: «Ну, и где же ты был раньше?» Такие парни сводили меня с ума. И обычно с ума сходила я, а не они. Ведь я считала себя посредственностью, ну, не совсем, но и не очень интересной. У меня были поклонники, но я никого не поражала своей красотой. Так, обычные отношения, с чуть большей долей симпатии. Дальше дружбы, и таких же дружеских объятий и поцелуев дело не шло, да и не сильно хотелось. В моих мечтах я представляла себе «своего парня» высоким, сильным, гибким, с лицом, как у Егора, и, в общем-то, если оживить мои мечты…, так это он и есть! От такой мысли мне стало как-то не по себе. Совершенно неожиданно встретить парня своей мечты, который стоит рядом, смотрит на тебя улыбаясь, ждет и хочет проводить в магазин – со мной такого не случалось ни разу. Есть от чего потерять голову. По позвоночнику пробежал холодок, руки вспотели, а ноги превратились в трясучее желе.

– Двинем в магазин? – предложил он, улыбаясь одной стороной своего совершенного лица.

Так как я продолжала стоять и таращиться на него, он пожал плечами и, размахивая шлемом, все, также криво улыбаясь, пошел в супермаркет. Ванька, потешаясь над моей неподвижностью, осклабился во весь свой рот, и протопал вслед за Егором, бросив мне на ходу издевку:

– Маха, ты где? Проснись.

Придя в себя, я сунула свой шлем подмышку и последовала за ними. В магазине я избегала Егора, мне было неловко за свою реакцию. От него точно не ускользнуло, как я была поражена его внешностью и теперь он возомнит о себе неизвестно что. Не буду показывать, что он заинтересовал меня. Моя продуктовая корзина наполнилась хлебом, батоном, печеньем для папы, «колой» для себя. Поездка в этот магазин была бесполезной, ведь все, что я взяла, можно было купить и в нашем поселке. Я просто слонялась между рядов, рассматривая товар. Может, вспомню действительно, что-то необходимое. Краем глаза я заметила приближение Егора. Сердце подпрыгнуло в ожидании: «Что ему нужно?»

– Можно, я помогу тебе? – предложил он и потянул мою корзину.

      Я отпустила ее, почувствовав, с какой настойчивостью он тянет.

– Она не тяжелая.

– Тебе со шлемом подмышкой не совсем удобно,– его улыбка казалась осторожной.

– А тебе? – я кивнула на его шлем.

– Нет проблем, я все-таки мужчина,– продолжал улыбаться он, и синева его глаз прожгла меня насквозь.

– Я заметила,– пробормотала я и, чтоб опять не уплыть в своих мечтах, направилась к кассе.

Иван стоял уже там с полной корзиной продуктов. Мое внимание сфокусировалось на большом количестве пива, и я ехидно бросила ему:

– Тебе нет восемнадцати, тебе не отпустят товар.

– Зато Егору есть,– парировал он.

Егор поставил мою корзину на кассу и пробрался вперед меня к Ваньке, оплатить покупки. Молодая кассирша с большим интересом посматривала на него. Видимо, парень тоже казался ей привлекательным. Улыбка не исчезала с лица Егора. Было заметно, что он привык к такому вниманию. «Но внешность еще не все»,– строго напомнила я сама себе, стараясь взять под контроль свою симпатию к Егору. – «Каков ты изнутри? Может ты, избалованный вниманием болван». Именно эта мысль принесла мне удовлетворение, и я почувствовала себя уверенней. В надежде, что парни уехали, я в смятении покинула магазин. Но мои надежды не оправдались, братья стояли рядом с моим скутером, явно поджидая меня.

– Мы сегодня собираемся повеселиться,– заговорил Иван,– в честь приезда братана. Посидишь с нами?

Моей первой реакцией было отказаться, но Егор произнес тихим голосом:

– Я приглашаю. Познакомимся поближе.

– Я не пью пиво,– кивнула я на бутылки,– и вообще, у вас будет, наверное, семейная вечеринка.

– Ничего такого, просто посидим,– ответил он. – Кстати, я тоже не пью. Это так, для компании. Придешь?

– Не знаю,– пожала я плечами.

– Я буду ждать тебя, Маша,– его голос стал бархатно-вкрадчивым, и у меня по затылку пробежались мурашки. – До встречи,– он сел за руль.

Иван уже умостился позади, и Егор с ревом рванул вперед.

«Выпендривается»,– подумала я, но мне все равно понравилось.

Я уселась на свой скутер и не спеша поехала домой.

Днем мы с мамой и папой отдыхали на пляже водохранилища. День выдался жаркий, и находиться около воды было наслаждением. Пожалуй, я так веселилась последний раз в детстве – мы плавали с папой наперегонки, ныряли по очереди с мостика, кто глубже. Мама сидела на берегу, подставляя лицо солнцу, и любовалась нами, ее глаза были наполнены счастьем. Мы пробыли на пляже до вечера, и я совсем забыла про приглашение Егора, ведь я не собиралась туда идти. Поэтому я очень удивилась, когда подъехав с родителями на такси к дому, приметила синий мотоцикл Егора, с сидящим на нем Иваном.

– Здрасте,– смело поздоровался он с родителями, а потом обратился ко мне. – Поедешь к нам?

– А что у вас? – с улыбкой поинтересовался папа.

Ванькина непосредственность и бесхитростность нравилась папе.

– У нас небольшая вечеринка в честь приезда моего брата,– радостно заявил Ваня.

– Разве у тебя есть брат? – удивилась мама.

– Сводный,– подернув плечами, подтвердил он,– от первого брака. Он жил в другом городе, а сейчас гостит у нас,– он помолчал и снова уставился на меня. – Ну, так как?

– Если хочешь, сходи,– сказал мне отец,– не все же тебе дома с родителями сидеть.

Я пожала плечами, ехать не хотелось. Но Ванькино упрямство почувствовали все – он от меня не отстанет, пока я не дам согласие.

– Ладно, только переоденусь.

Я вошла в комнату и стала рыться в шкафу в поисках нужной одежды. Что бы надеть? Не была я на таких вечеринках, и мне казалось это дело семейным. Возможно, длинная юбка с блузкой будет уместной к такому вечеру. Я быстро оделась, слегка подкрасила глаза и вышла на улицу, махнув на прощание маме рукой. Подойдя к мотоциклу, я озадаченно остановилась. Как я в такой юбке залезу на него? Сосредоточившись на самом мероприятии, я совсем не подумала, что моя длинная узкая юбка тут не к месту. Правда, сбоку имелся небольшой разрез. Издав глубокий вздох, я подошла к сиденью крутой «Хонды», и подтянула юбку до колен. Ванька обернулся, уставившись на мои голые ноги, и осклабился.

– Не скалься,– с досады рявкнула я на него и кое-как уселась сзади. – Трогай,– толкнула я его в спину.

Рыкнув, мотоцикл легко поехал. В сущности, ехать было не обязательно, так как Ванина семья жила на соседней улице. Но ему же надо было повыделываться перед дружками дорогим мотоциклом, и он поехал не прямиком к себе домой, а покружил по соседним улицам. Когда мы подъехали к его дому, Ванькино лицо светилось самодовольством. Я кое-как слезла с сиденья из-за своей юбки и пообещала себе, что ни за что на свете обратно я не поеду на мотоцикле. Пусть он и сто́ит как машина, я пойду только пешком.

– Прошу,– пригласил меня в дом Иван,– Карина ждет тебя, и еще кое-кто,– опять его лицо источало нахальство.

Мне захотелось дать ему подзатыльник, но я сдержалась. Не в его же доме! Я боязливо шагнула внутрь. Там негромко играла танцевальная музыка. Из зала выглянула Карина, сестра Вани. С самого детства она напоминала мне не то лисицу, не то кошку. На полных щечках ее лица сидело немного веснушек, круглые карие глаза были идеально подведены стрелками кверху, делая разрез глаз кошачьим. Длинные черные волосы отливали рыжим цветом. У Ваньки тоже были черные волосы, но без рыжины, и его глаза как у сестры, с намеком на хитрость, светились любопытством.

– О, привет, Машка! – деланно обрадовалась она. – И где же ты пропадала? Я тебя несколько дней не видела.

– Папа вчера приехал, я была дома.

Я вошла в гостиную и остановилась как вкопанная, так как увидела Егора. Он сидел в кресле у окна, все такой же красивый, и смотрел на меня своими яркими синими глазами. Мне показалось, что он ждал меня, потому, как только я появилась, напряжение из его глаз исчезло. Меня необоснованно обрадовало, что этот красавчик рад моему появлению. Он встал и вежливо кивнул мне, уступая свое место в кресле. Я села, испытав неловкость: что я тут делаю? Я чувствовала себя лишней в чужой семье. Из кухни пришла тетя Люда, Ванина мама, и принесла нам огромную пиццу. Заметив меня, она по-доброму улыбнулась:

– Здравствуй, Маша,– я поздоровалась в ответ. – Не смущайся, посиди с нами. Егор тоже чувствует себя не в своей тарелке,– обмолвилась она и покосилась на Егора.

Ее глаза были такими же, как и у Карины.

Губы Егора на мгновение растянулись. Я не поняла, что это значит, но подумала, что тете Люде не сладко. Откуда ни возьмись, объявился взрослый пасынок, как снег на голову. Интересно, она хоть знала о его существовании? Потому что Карина никогда не рассказывала ни в школе, ни в колледже, что у нее есть сводный брат. А поговорить она любила. Хотя, может этот факт никого не радовал, потому и молчала.

– Я буду с отцом на кухне, а вы посидите тут, пообщайтесь. Карина, пойдем со мной, возьми бутерброды, салат.

– Мам, можно мне немного пивка? – заныл Иван. – Я чуть-чуть, не все же отцу.

– Тебе не стоит, ты и без пива ведешь себя неприлично,– строго произнесла тетя Люда. – А девочкам и Егору можно.

– Я сейчас вернусь,– Карина встала и ушла с матерью.

Иван поплелся вслед за ними, канюча что-то про ма-аленькую бутылочку безалкогольного пива.

– Тебе тут не по себе? – тут же выпалил Егор.

– Да,– смущенно призналась я.– А тебе?

– Мне тоже,– засмеялся он, почувствовав облегчение от признания этого факта. Я напряженно покивала головой, не зная, что сказать. – Видишь ли, я тут чужой, можно даже сказать лишний. Прости, что втянул тебя в это. Мне просто показалось, что с тобой я переживу этот вечер.

– Твой отец не рад тебе? – осторожно спросила я.

– Это было для него неожиданностью, для тети Люды шоком. Иван рад, а Карина,– не знаю. Она странно на меня смотрит, будто подозревает в чем-то, чего я еще не сделал,– открыто улыбнулся он.

– А где твои родители? Ничего, что я спрашиваю?

– Я вырос без отца, а мама погибла недавно, в июне, в аварии. Маршрутка, в которой она ехала, перевернулась. Я остался один и ничто больше меня не держит в том месте. Вот, решил познакомиться со своим отцом поближе, прежде чем начну самостоятельную жизнь.

Я выслушала его с глубоким сочувствием. Остаться одному, это так…

– Мне жаль, что это случилось с тобой,– мой голос сорвался, так мне было его жалко.

Вошла Карина, поставила на стол бутерброды и салат. Ее брат горделиво вышагивал следом и нес «колу» и все-таки пиво. Он открыл бутылку и хотел налить мне в бокал. Я запротестовала – не люблю пиво. Егор тоже отказался. Ванька вздохнул и, не предложив сестре, стал пить из бутылки. Сделав несколько демонстративно громких глотков, он повернулся к Егору и сказал:

– С приездом, братан! Я вообще-то рад этому. Это лучше, чем иметь сестру,– его глаза стрельнули в сторону Карины.

– Замолчи, Ванька! Тоже мне подарок,– огрызнулась Карина. Ее нежный взгляд переместился на Егора и она ласково прокурлыкала:

– Я тоже рада, что ты приехал. Иметь такого брата гораздо приятнее. Налетайте на пиццу,– предложила она.

Мы с Егором взяли по кусочку, и стали молча жевать, запивая колой.

– Чем займемся? – спросил Ваня.

Я пожала плечами. Мне захотелось смыться отсюда и побыть с Егором вдвоем, узнать о нем и о его дальнейших планах побольше. Его откровенность зацепила меня.

– Давайте, что ли в карты сыграем,– глупо предложил Иван и достал из кармана потрепанную колоду.

Ну что, мы сыграли, потом еще. Ванька высосал свою бутылку и сказал:

– Хотите, фокус покажу? – и стал показывать примитивный детский карточный фокус.

Мне стало смешно. Карина метнулась глазами в сторону Егора и постучала пальцем по Ванькиной голове, намекая, что он полный идиот. Ванька не сконфузился.

– Чего? Вы и так не умеете!

Егор протянул к нему руку, прося дать карты. Когда колода оказалась в его руках, он начал делать что-то невообразимое. Карты переплетались у него между пальцев, появлялись из ниоткуда. Глаз не успевал уловить, как он это делает. Карина сидела с открытым ртом и восхищенными глазами. Ванька радостно кричал «Вау!» каждый раз, когда чего-то не понимал. Затем мы по очереди загадывали карты, и Егор с первого раза находил их в колоде. Мы пробовали загадывать карты в уме, но он все равно находил их в колоде с первого раза.

– Как ты это делаешь? – удивленно спросила Карина.

– Врожденный дар,– засмеялся Егор и посмотрел на меня.

– Ты что, телепат? – предположила я.

Егор пожал плечами:

– Не совсем. Просто ловкость рук и… я знаю секрет карточных фокусов, который не раскрою.

Я столкнулась с его пристальным взглядом и смутилась, внезапно почувствовав, что мне пора домой. Мое тело самовольно подскочило с кресла.

– Ты что, уже уходишь? – одновременно спросили Карина и Ваня, и посмотрели друг на друга.

– Да, я думаю мне пора. Спасибо за угощение, и поблагодари от меня свою маму,– обратилась я к Карине.

– Ладно, пока,– кисло проговорила она.

– Я отвезу ее домой,– сказал Ваня.

– Ага, сейчас,– сверкнула на него глазами Карина. – Ты высосал целую бутылку пива.

– Я провожу тебя. Можно? – спросил Егор.

– Тут идти два шага. К чему вся эта суета,– но мне было приятно, что Егор хочет меня проводить. Я отнекивалась только для Карины. Она была чем-то недовольна. – Всем пока,– сказала я и направилась к двери.

Егор двинулся за мной. Мы, молча, вышли на улицу. Он шел чуть позади и искоса бросал на меня заинтересованные взгляды.

– Как тебе вечер? – спросил он.

– А тебе?

– Невежливо отвечать вопросом на вопрос,– ослепил он меня быстрой улыбкой и в вечернем свете ярко блеснули его глаза. – Мне было скучно,– признался он. – Настоящие деревенские посиделки. Ты часто бываешь на таких?

– Первый раз,– усмехнулась я.

– А чем ты занимаешься в свободное время?

– Я люблю читать. А когда папы нет дома, часто провожу вечера с мамой. Иногда гуляю с подругами, ходим в кино, на танцы в местный клуб. Но последнее я не люблю.

Егор с интересом слушал и на последнее замечание кивнул головой, словно бы одобрял меня.

– А ты? – спросила я.– Можно узнать, чем ты любишь заниматься?

– Я люблю музыку, играю на гитаре. Тоже люблю читать и очень люблю вылазки на природу, особенно к реке, с ночевкой и костром.

«Вот это да! Такого я не ожидала»,– подумала я, а вслух спросила:

– С кем же ты ходишь в свои походы?

– У меня было несколько друзей, пока я жил с мамой. Летом мы частенько уходили, если погода позволяла,– он грустно улыбнулся. – Мама часто волновалась за меня.

– Тебе тяжело без нее? – с участием и жалостью произнесла я.

– Мне ее не хватает. Я стараюсь не думать об этом,– неохотно проговорил он.

– Прости.

Я взяла его за руку и пожала пальцы, показывая, как я ему сочувствую. Он ответил на пожатие. Мы двинулись дальше, держась за руки. Навстречу нам попадались знакомые, и с удивлением осматривали нас. Егора они видели впервые, и немое любопытство ясно читалось в их глазах.

Солнце почти зашло, наступил теплый вечер. Мы подошли к моему дому.

– Скажи,– обернулась я к Егору и посмотрела в его лучистые глаза,– ты надолго сюда приехал?

Этот вопрос крутился в моей голове с нашей первой встречи.

– Думаю, что несколько дней здесь осилю,– сверкнул он своей ослепительной улыбкой.

– А потом? Куда ты поедешь, чем займешься? – закидала я его вопросами.

– Еще не знаю,– вяло ответил он. Посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей и робко спросил:

– Давай завтра сходим куда-нибудь?

– Куда? – обрадовалась я.

Ободренный моей реакцией он предложил:

– Давай съездим на моем мотоцикле в город. Погуляем, может, в кино сходим, или куда ты захочешь. Я еще не знаю вашего города.

– Идет. Значит завтра, во сколько?

– После одиннадцати, не рано? – он смотрел в мои глаза ожидающе и с надеждой.

– О ̓кей, буду ждать. До завтра,– и в бессмысленном радостном порыве, не ожидая от себя самой, я чмокнула его в щеку, и тут же сгорела со стыда.

«Что я сделала? Как это вышло?» Глаза Егора вспыхнули и губы зашевелились:

– Спасибо, не ожидал.

Он увидел, наверное, что я вся красная и проникновенным голосом сказал:

– Мне было очень приятно, не переживай.

Я не знала, что ответить и, не прощаясь, побежала домой. От стыда на глазах выступили слезы. «Что он обо мне подумает? В первый же день я вешаюсь к нему на шею». Я пробралась в комнату и на ходу крикнула родителям:

– Мам, пап, я дома и ложусь спать, я устала.

Я быстро переоделась в хлопковые шорты и майку и свалилась на кровать лицом в подушку. Кожа лица пылала и в голове стучало. «Что за несдержанность»,– ругала я сама себя. Дверь приоткрылась и мама спросила:

– Маш, у тебя все хорошо?

– Да,– буркнула я,– голова разболелась.

– Ладно, спокойной ночи,– прошептала мама и закрыла дверь в мою комнату, оставив меня в одиночестве.

Но спать совсем не хотелось. Я перевернулась на спину, закрыла глаза и вспомнила лицо Егора: его синие глаза, длинные ресницы, его заинтересованный взгляд. Неужели я ему нравлюсь или ему здесь очень скучно и одиноко? Может, ему просто нужна поддержка и дружеское участие, ведь он оказался в непростой ситуации. Чем я могу ему помочь? Только отвлечь от тягостных мыслей о его беде. Мне очень захотелось сделать для него что-то доброе, хорошее. Может, ему подарить что-нибудь? Он говорил, что любит музыку, а у меня большая подборка музыки. О-о, но я не спросила, что он слушает, что любит: рок, попса, классика? Стоп, он играет на гитаре. Может, что-то для гитары? Какое-нибудь украшение или безделушка? Но я не знала, нужны ли на гитаре безделушки. А если для мотоцикла? Да! У меня где-то был красивый брелок в виде орла. Завтра подарю ему.

Мое возбуждение стало спадать, и я успокоилась. На смену спокойствию пришла серьезная задумчивость. «Как странно,– размышляла я,– эти два дня словно не из моей жизни. Какие необычные события. Вчера – необъяснимый, фантастический день с Раулем. Ведь я только сейчас вспомнила о нем. Сегодня – Егор, с его непостижимой красотой и интересом ко мне, с его грустной историей. Я опять вспомнила лицо Егора, его тихую затаенную печаль, и в глазах ожидание. Не знаю, почему, но я тревожилась за него. Потом вспомнила Рауля, его темные лохматые волосы и черные теплые глаза. Волна солнечной радости захлестнула меня. Мне так захотелось увидеть его. Как найти его? Я подумала, что он ведь тоже очень красив. Только его красота спокойная, будто смотришь на залитую солнцем лужайку, полную ароматных цветов. Действительно, от него пахло полевыми цветами! И только сейчас я вспомнила это. Ведь, когда мы встретились, у меня был шок от всего. Как глупо я себя вела! Я вспомнила про «отравленную» рыбу. Ужас. Как же он вылечил мою руку? Никаких следов вывиха, даже синяка нет. «Это невероятно»,– запоздало восхищалась я. Да, эти два дня слишком насыщены для меня. Егор, с его пронзительным взглядом и Рауль, с теплыми глазами. Внезапно сон похитил меня.

Я стояла рядом с Егором ночью, где-то в городе, и он целовал мою шею, медленно подбираясь к губам. Мое сердце замирало, и голова кружилась от его страстного дыхания. Почти теряя сознание от возбуждения, я готова была ответить на его поцелуй.

– Мария, нет! – прозвучал голос Рауля в голове.

Он был напуган и разъярен. Трудно было представить его таким, поэтому я повернула голову, выискивая его. Тщетно, и Егор тоже исчез. Я осталась одна ночью на улице, и мне стало страшно и обидно. С мокрыми солеными дорожками на щеках я завопила:

– Рауль, где ты?!

                   МИСТИФИКАЦИЯ

Проснулась я с мокрыми ресницами и горячей головой. Универсальное средство врачевания моей эмоциональной разбитости всегда происходило в душе под ливнем теплой воды. Мама уже ушла на работу в библиотеку. Папа давно позавтракал и сидел перед телевизором, слушая новости. Увидев меня, он крикнул:

– Привет, дочь! Как спалось? Прошла голова?

– Доброе утро, пап! Все нормально, я в душ.

После душа я заварила себе кофе на кухне. Папа подсел ко мне за стол.

– Какие планы на сегодня?

– Собираюсь в город с Егором.

– Это сводный брат Ивана, у которых ты была вчера? Так, что там произошло? – поинтересовался папа, пытливо всматриваясь в мое лицо.

Я постаралась убрать с лица тоскливое выражение и взволнованно заговорила:

– Да понимаешь, пап, это совсем ужасная история. Два месяца назад у него погибла мама. И у него вроде как больше никого нет, кроме дяди Коли и тети Люды. Он приехал на несколько дней, чтобы познакомиться с ними и, чтоб потом начать свою самостоятельную жизнь. Ему так тяжело, а я не знаю, чем помочь. Покажу ему сегодня наш городишко. Что я еще могу?

– Да-а, действительно история,– протянул папа, не сводя с меня глаз. – А сколько лет парню?

– Не знаю, не спрашивала. Около двадцати,– «Мне самой это интересно»,– промелькнуло в голове. – А ты что будешь делать сегодня?

– Поработаю дома, по хозяйству. Мама просила там починить, сям сделать,– улыбнулся он мне. – Когда поедешь, не забудь про сотовый, и не гони по дороге.

– Пап, я на его мотоцикле.

– Возьми свой шлем. И, если что, звони.

– Не волнуйся, я уже совершеннолетняя.

– Но все равно, ты все еще мой ребенок.

В эти последние недели августа стояла солнечная и жаркая погода. Скоро кончится лето, каникулы, начнется учеба в колледже и, прощай свобода! Помня о вчерашнем неудобстве юбки и не считая нашу встречу свиданием, я решила облачиться в тонкие бриджи серо-зеленого цвета и белоснежную футболку. Расчесала свои волосы и схватила их резинкой в высокий хвост, оставляя шею открытой, чтоб было не так жарко. Пожалуй, захвачу солнечные очки, не люблю щуриться на солнце. Все побросав в свой мини рюкзачок (очки, сотовый и кошелек), я стала рыться в своих побрякушках, отыскивая брелок, который наметила подарить Егору. Отыскавшись, он занял место в отдельном кармашке, дабы при случае сразу оказаться под рукой.

– Маша! – позвал меня папа. – Иди, по-моему, это Егор подъехал. Ждет на дороге.

Я закинула рюкзак за спину, схватила шлем и радостно припустила на улицу. Во взгляде Егора сквозило напряженное ожидание. О чем он думал? Когда я подошла поближе, яркая улыбка осветила его лицо, глаза засияли, и он с облегчением негромко проговорил:

– Привет.

– Привет, – смущенно ответила я, обрадованная его реакцией на мое появление. – Можно садиться?

– Давай.

Я надела шлем и легко заскочила позади Егора. Оглянувшись на свой дом, я заметила пристальный обеспокоенный взгляд папы, и помахала ему рукой. Его прощальный кивок означал для меня ободрение, а не одобрение. Егор легко тронулся, и мы неспешно поехали. В этот раз он ехал спокойно и равномерно. Гибкая и сильная спина невольно привлекала мое внимание. Под теннисной футболкой просматривались бугорки мышц, на плечах рельефно выделялись мускулы. Я вздохнула, его красота еще раз подчеркивала мою обыкновенность. Вряд ли я ему понравлюсь по-настоящему. Мне почему-то захотелось прижаться к мужской спине, почувствовать его тепло и запах.

И что за мысли! Словно услышав их, Егор быстро оглянулся в попытке поймать мой взгляд. Но что особенного увидишь через наши шлемы? Скоро мы подъехали к парковке около супермаркета. Я слезла первая и сняла шлем. Егор соскочил с мотоцикла и пристегнул свой шлем рядом с сиденьем.

– Давай сюда свой,– сказал он.

Я вручила шлем Егору, и он прицепил его рядом со своим.

– Ну что, куда пойдем? – улыбаясь, поинтересовался он, и сконфузился.

Я пожала плечами:

– Можно в парк пойти, там много деревьев, и фонтан есть. Или просто по городу пошатаемся, в кафе посидим.

– Ну что ж, начнем с парка,– бодро произнес Егор.

Неторопливым шагом мы направились в сторону местной зоны отдыха. Он снова шел в полушаге от меня, и опять его глаза наблюдали за мной с интересом. Эта его манера следовать позади, создавала для меня неудобства. Мне хотелось видеть его, и я остановилась, чтобы пристроиться к его темпу и двигаться с ним наравне. Его удивленный непонимающий, как у ребенка взгляд столкнулся с моим. Я объяснила:

– Мне неловко идти таким способом, мне кажется, что мы не гуляем, а я веду тебя, как в какой-то стае. У меня такое чувство, будто ты исподтишка подглядываешь за мной,– я даже покраснела от своей откровенности.

– Извини,– Егор искренне смутился. – Мне просто нравится смотреть на тебя.

– Почему? – по-моему, и моя шея покрылась красными пятнами.

– Ты такая… естественная, простая, без всяких этих девчачьих заморочек. Мне с тобой легко,– признался он.

Мне было приятно и необычно услышать такое открытое признание, и оно меня не смутило. Интересный для меня факт. Ну, что ж… Я решила воспользоваться сегодняшним днем, временем, которое мы проведем, друг с другом, и приступила:

– Скажи, Егор, чем ты занимаешься? Ты учишься или работаешь?

– Я учился до нынешнего лета. Окончил четвертый курс медицинского института,– отрешенно и задумчиво начал он. – Но из-за того, что случилось с мамой…– он замолчал, нахмурив брови.

В его взгляде мелькнула острая боль, но он тут же подавил ее. Мне опять стало его так жалко, что я непроизвольно дотронулась до его руки, желая поддержать и утешить. Он вздохнул и монотонно продолжил:

– В общем, я взял академический отпуск. Планирую немного развеяться, осмотреться, прежде чем продолжу учебу. Тем более что мне придется подзаработать на продолжение обучения.

– Ты учишься на платном отделении?

Его взгляд проследовал поверх моей головы, словно он что-то припоминал.

– Нет, я бюджетник, более того, я отличник и проблем с учебой никогда не было. Просто я не смогу одновременно учиться на дневном отделении и работать, обеспечивая себя. Постараюсь за этот год заработать достаточно, чтобы мне хватило на следующий учебный год и на практику с госэкзаменами. Уверен, что смогу жить скромно, и мне хватит этих средств. Я не сильно избалован, – улыбка опять тронула его губы, но глаза остались грустными.

– А можно узнать, на кого ты учишься, каким врачом ты будешь?

– Не-ет! – застонал он. – Тебя мой ответ шокирует.

Он искоса взглянул на меня, пряча смущенно-лукавую полуулыбку. Я продолжала ждать ответа, но он таинственно молчал. Меня это заинтриговало: почему он не решается сказать? Может, стоит проявить настойчивость?

– Ну, пожалуйста, скажи. Мне не вполне понятно, почему профессия врача должна меня шокировать.

– А-а,– протянул он,– не сама профессия. Просто некоторые люди, а особенно девушки, так странно на это реагируют, что сейчас хочется промолчать, чтобы не испортить приятный момент нашей с тобой прогулки.

Оказавшись в парке, мы брели в тени старых деревьев, подгоняемые легким ветерком. Я вела Егора к фонтану, к прохладной воде. Что же он скрывает? Силясь догадаться, я перебирала в уме названия врачей-специалистов. Выдержки не хватило.

– Скажи мне, и я обещаю отнестись к этому с пониманием,– заверила я его, но мое любопытство разгоралось.

– С пониманием? – его улыбка стала шире, а в глазах заплясали веселые искорки. – Я – будущий акушер-гинеколог,– произнес он, четко выделяя каждое слово и ожидающе уставился мне в глаза – какой эффект произвели на меня его слова.

Первая моя реакция действительно походила на шок. Но помня об обещании, я постаралась взять себя в руки, и даже ободряюще улыбнулась ему, покачивая головой, мол, все нормально, с кем не бывает, а вслух проговорила:

– Ничего, хорошая специальность, очень нужная, особенно для женщин.

Пристальный взгляд Егора с удовлетворением наблюдал за моей реакцией и он с чувством рассмеялся. Я опешила.

– Что? Ты смеешься? Ты разыграл меня?

– Нет,– сдерживая смех, ответил он. – Просто все, о чем ты думаешь, написано на твоем лице. Смущаться должен был я, а не ты. Но ты умеешь держать себя в руках,– похвалил он. – Ну, ладно, я огорошил тебя, теперь объяснюсь. Многим непонятен выбор моей специальности. Но мне всегда был интересен процесс зарождения жизни.

       Он замолчал и с опаской быстро взглянул мне в глаза, следя за моей реакцией на его признание. Пришлось придать своему лицу спокойный интерес к его рассказу. На самом деле в моей голове промелькнула красочная картинка: вот, я прихожу на прием к гинекологу, открываю дверь и вижу за столом обалденного красавца-врача, перед которым мне надо будет раздеться и так далее. Мне это показалось сродни съемкам в порнофильме, ибо таких красавчиков можно найти в фильмах эротического содержания.

– Ты слушаешь? – спросил он, заметив мой блуждающий взгляд. – Все началось с мамы. Когда она забеременела мной – это было чудом. Мама не могла иметь детей, и знала об этом. Поэтому она даже не помышляла избавляться от незапланированного ребенка. Родители не собирались строить отношения. Так, мимолетная связь,– горько добавил он. – Отец не хотел жить с мамой и не скрывал, что ребенок ему не нужен. Но мама была счастлива сохранить меня. Они расстались сразу, отец иногда присылал маме деньги, но на этом все их общение заканчивалось. До моего приезда мы даже ни разу не виделись.

Я часто задумывался, каким образом моя мама смогла зачать меня? Врачи тоже недоумевали, ее диагноз не оставлял никакой надежды. Я подумал,– он горько усмехнулся,– что может дело в отце, может он особенный какой. С тех пор как я повзрослел, и мама рассказала мне все, я загорелся узнать об этом как можно больше. И мой интерес плавно перерос в выбор этой профессии, я специализируюсь по бесплодию. На практических занятиях я встречал женщин и мужчин, которые жаждут иметь ребенка, но не могут. Мне хочется дать им шанс.

Да, такого признания я не ожидала. Это было даже благородно. Мне и в голову не могло прийти, что парнем движут не низменные интересы, а он преследует более высокие цели. С особым уважением я посмотрела на него и поняла, что передо мной он поднялся уже на недосягаемую высоту. Во всем хорош. Я тихонько вздохнула: что я, рядом с ним? Мой вздох не остался незамеченным.

– Что ты об этом думаешь? Мои слова, они огорчили тебя?

– Нет, что ты, наоборот. Ты такой,– я запнулась, подбирая правильное слово,– молодец, – выдохнула я, и сдержанно улыбнулась.

– А можно узнать, где ты учишься?

– А разве ты не знаешь? Я думала, что Карина тебе сказала, ведь мы учимся вместе.

– Ты учишься в медицинском колледже? – поразился он.

– Да, перешла на третий курс. Сестринское дело.

– Хм, мы с тобой коллеги.

Мы стояли рядом с фонтаном, и ветер осыпал нас бисером из мелких брызг. В прохладной воде копошились дети, подставляя то руки, то ноги струям воды. Здесь было свежо, и наши волосы сверкали мелкими капельками в лучах солнца. Глаза Егора сияли синим бархатом, отражая хорошее настроение. Он задумчиво повернулся ко мне:

– Ты знаешь, я получил облегчение после нашего разговора. Не все так хорошо воспринимают мой выбор. Отца это покоробило, тетя Люда стесняется меня, Карина в недоумении…

– А Ванька ржал,– продолжила я, представляя Ванькино лицо.

– Да, так и было. Кроме моей мамы, ты единственная, кто проявил понимание. Не знаю, в чем тут дело, ведь много же работает врачей мужчин в такой сфере и никого это не шокирует.

По-моему его привлекло обескуражено-смешливое выражение моего лица.

– Что?

– Ты не понимаешь?

Мой взгляд утонул в удивленно-невинных глазах. Он пожал плечами, давая понять, что не понимает.

– С твоей внешностью впору в фильмах сниматься, а не быть гинекологом. Что придется думать бедным женщинам, когда они попадут к тебе на прием? Они будут пялиться тебе в глаза и не смогут вспомнить, зачем они здесь.

– Ты меня тоже так воспринимаешь? – неожиданно спросил он.

Я сообразила, что проговорилась и пошла на попятную:

– Я же не на приеме у врача.

– Нет, скажи, ты считаешь, что моя внешность будет смущать пациентов?

– Конечно. Знаешь ли,– съязвила я,– женщины они ведь такие, смотрят на то, что блестит.

Мой взгляд невольно задержался на нем, он и, правда, весь блестел – разлохмаченные ветром светлые прядки волос сияли от влаги, синие глаза лучились, ровные зубы блеснули в усмешке. «Блестящий»,– подумала я, а вслух сказала:

– Может, пройдемся? Просохнем немного,– предложила я, так как футболка сбоку уже вымокла от брызг.

Мы покинули фонтан, и неторопливо пошли по аллее к площади. Парень с красивой девушкой приближались к нам навстречу. Молодой человек нежно обвил ее талию, а она придерживала своей рукой его обнимающую руку. Влюбленные многозначительно улыбнулись друг другу и их губы встретились, как раз проходя рядом с нами. Они выглядели такими счастливыми.

Словно, прочитав мои мысли, рука Егора потянулась ко мне, наши пальцы переплелись. Я затихла. От его руки по моему телу ощутимо пробежали волны тепла и слабости, и остановились в животе. Мои ноги ослабели, повелевая присесть немедленно, и сердце заколотилось, перехватывая дыхание. Всего одно прикосновение, и какая реакция! Что со мной? Разве так проявляется влюбленность? Проверяя свою догадку, я потихоньку из-под ресниц взглянула на Егора, но встретилась с его голодным взглядом. Синие глаза полыхали неведомым мне желанием. Моя голова мгновенно закружилась, рука парня выскользнула из моей. Ватные ноги понесли меня к скамейке, и я опустилась на нее, стараясь незаметно вдохнуть ртом больше воздуха, чтоб восстановить дыхание и усмирить свое сердце. Он присел рядом, невозмутимо заглядывая в мои глаза.

– Тебе плохо? – участливо прозвучал чуть вкрадчивый голос.

– Нет, ничего,– едва пробормотала я.– Что-то голова закружилась,– изо всех сил мне хотелось скрыть свою реакцию.

– Здесь много солнца. Хочешь я куплю тебе мороженое или попить что-нибудь?

– Давай,– вяло согласилась я.

У меня возникла острая потребность освежить свою голову от нахлынувших чувств. Мой разум нуждался в уединении, слишком сильные переживания пробудил во мне Егор. Все случилось так неожиданно и непонятно, что я пребывала в некоем шоке.

Пока он направлялся к торговой палатке с другой стороны фонтана, у меня было время успокоиться и подумать. Что со мной не так? Почему я так бурно реагирую? Сейчас, когда Егор отошел от меня, я чувствовала себя спокойно. Но, вспомнив его жадный взгляд, я опять взволновалась. Что это было? Возможно, он обладает каким-то личным магнетизмом, особой гипнотической харизмой? Любопытно, реагирует кто-нибудь еще также неадекватно, как и я, на его прикосновение или взгляд? Может, это только я такая? Чтобы скрыть свои растерянные глаза, я надела солнечные очки. Егор подошел и протянул мне мороженое и несколько напитков на выбор. Я схватила баночку колы, он взял себе минеральную воду. Еще у него был квас, который он поставил на скамейку, рядом со мной. Егор бросил на меня участливый взгляд, и обеспокоенно спросил:

– Тебе лучше?

– Спасибо, теперь все хорошо,– я сосредоточилась на поедании мороженого.

– Хочешь, уйдем отсюда в кафе или куда скажешь,– его сапфировые глаза оставались невозмутимо спокойными.

– Если мы перейдем через площадь, то можем сходить в пиццерию,– предложила я, доев мороженое.

– Отлично, пойдем,– он встал и снова протянул мне руку.

Я жалобно взглянула на него, опасаясь повторной бурной реакции, но Егор был спокоен и даже не улыбнулся. Радовало то, что он не заметил моих опасений. Когда ничего не произошло от соприкосновения наших рук, я расслабилась. Мы пошли, снова держась за руки к площади. Запотевшая бутылка с квасом осталась лежать на скамейке.

В пиццерии оказалось немноголюдно, что было необычным. Мы выбрали уединенный столик на двоих около непрозрачного окна, и сделали заказ. В ожидании пиццы и чая, темой нашего разговора стала музыка. Ответ на мой вопрос о его музыкальных интересах, оказался неоднозначным – ему нравилась и классика и современная музыка. На гитаре он любил исполнять испанские и африканские мотивы. Мне очень захотелось послушать, но он не взял гитару в эту поездку, поскольку берег ее.

– Егор,– спросила я, когда нам принесли заказ,– куда ты поедешь потом?

Вопрос о его предстоящей поездке все еще волновал меня.

– На синее-синее море,– задумчиво проговорил он. – У меня наметилась кое-какая работа, я уже заключил контракт и с сентября должен быть там.

Я огорчилась, что он все-таки уедет, хотя и не сказал куда. Ведь я лелеяла крохотную надежду, даже не надежду, а намек на нее, что он может остаться здесь, (и я боялась признаться самой себе), из-за меня. Значит, у меня начнется учеба, а у него работа и мы больше не увидимся.

– Почему ты расстроилась? – от него не укрылось мое погрустневшее лицо, и в прищуре пристальных глаз застыл интерес выяснить причину моего огорчения.

Мне не хотелось раскрывать ход моих мыслей, и, пряча от него свой взгляд, я тихо проронила:

– Все в порядке,– я откусила от пиццы кусочек, чтобы отвлечься. – А почему ты не ешь?

– Мне что-то не хочется,– безучастно ответил он, и в этом ответе мне послышалась знакомая интонация…

Рауль! Егор был похож на Рауля! Я перестала жевать и мои глаза округлились.

– Ты подавилась? – испугался Егор, видя мое застывшее изумленное лицо.

Я молчала с приоткрытым ртом, пораженная своей догадкой. Но где, же сходство? Внешне его абсолютно не было, две противоположности. Но повадки, манеры, мягкость движений, грация и что-то неуловимое и недосягаемое для моих пяти чувств. Возможно они родственники, или…

Этот его отказ от еды убрал пелену с моих глаз, как озарение.

– Маша, ты в порядке? – уже паниковал Егор, склонившись над столом, приблизив свое лицо к моему. – Скажи что-нибудь,– требовал он,– не молчи.

– Все хорошо,– в очередной раз за сегодняшний день выдавила я из себя, и рискнула проверить догадку. – Пицца, по-моему, не отравлена, попробуй,– намекнула я на схожие обстоятельства.

Бровь Егора поползла вверх от изумления:

– Я не голоден, Маша,– это было сказано таким тоном, будто он думал, что у меня что-то не в порядке с головой.

Хорошо, попробуем иначе.

– Можно спросить?

– Да,– в его голосе все еще звучало изумление.

– У тебя случайно нет брата?

– Есть, Маша, и ты его знаешь. Его зовут… Ваня. Еще у меня есть сестра – Карина, если ты забыла.

Я почувствовала себя полной дурой, и продолжила, остервенело уничтожать свою пиццу, избегая недоуменного взгляда Егора. В голове крутился вопрос: как же докопаться до правды? Сосредоточенно кромсая грибную начинку, я физически чувствовала на себе изучающий взгляд. Мое сердце учащенно билось. Егор не выдержал:

– Маша, ты скажешь мне, что случилось? Ты сама на себя не похожа.

Я смогла только покачать головой и прошептать:

– Потом как-нибудь.

Егор шумно вздохнул, и с издевкой проворчал:

– Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты с головой не дружишь.

– А разве ты меня знаешь? Мы только вчера познакомились,– заметила я, и одним махом выпила свой чай.

Он окинул меня растерянным взглядом, точно я поймала его, и выдал:

– Ты все-таки намекаешь, что у тебя не все в порядке с головой?

– Может, ты хоть чай выпьешь? – жалобно и невпопад предложила я, все еще проверяя свою гипотезу.

Не отрывая от меня недоверчивого взгляда, Егор не нашел слов и со стоном выдохнул. За столиком воцарилось молчание. Оно становилось тягостным. Нетронутая чашка моего визави сподвигла меня опять произнести чушь, желая ее превратить в правду:

– Этот чай не отравлен, смотри,– я выразительно подняла на него глаза, потянула его чашку и быстро выпила.

Глаза Егора распахнулись до предела; поджав губы, он уже с интересом рассматривал меня и барабанил пальцами по столу, ожидая, что я еще выкину. В интригующем молчании я тоже искала в его глазах хоть какое-то замешательство или намек на мою правоту, на его связь с Раулем. Он вдруг язвительно предложил:

– Может тебе еще чаю заказать? Убедишься, что и там нет яда.

Меня вдруг прорвало громким смехом. Я представила, а вдруг я ошибаюсь насчет Егора. Я не могла остановиться, и мне показалось, что терпению Егора сейчас придет конец, и он уйдет. На моих глазах выступили слезы. Рука парня поднялась, призывая официанта.

– Принесите девушке еще чай.

А мне он сказал тихим голосом:

– Я не знаю, что случилось, но у тебя истерика. Сходи в дамскую комнату и приведи себя в порядок. Я буду ждать тебя.

Его глаза стали спокойными и серьезными. Я тут же успокоилась, едва увидела, что его раздражение прошло, и он не бросит меня. Согласно кивнув головой, не говоря ни слова, я вышла в туалет. Около рукомойника я оглядела себя в зеркале и ополоснула свое разгоряченное лицо. Как хорошо, что я не накрасилась. Умываясь, я старалась привести в порядок и свои эмоции, смывая психическое напряжение. Ха, что-то неладно с моими нервишками. Мои мысли снова вернулись к сходству Рауля с Егором. Каким-то шестым или энным чувством я знала, что они связаны. Ладно, пока буду держать свои подозрения при себе. Может, он сам выдаст себя. У меня есть еще несколько дней, чтобы проверить свою теорию. Глубокий вздох снова вырвался из груди, я еще раз взглянула на себя в зеркало, и, убедившись, что мои эмоции под строгим контролем, вернулась к Егору.

Если б я только знала, кем он был, я не была бы так самоуверенна и беспечна. Я бы ушла, сбежала бы прямо сейчас. Мое неопознанное чувство не обманывало меня.

Он сидел все также за столиком, откинувшись на спинку стула и постукивая пальцами по столу. Красавчик пребывал в глубокой задумчивости, глаза прикрыты и длинные ресницы оттеняли кожу под ними. С осторожностью я присела на свой стул, не решаясь вспугнуть его мысли. Но яркие глаза сразу же открылись и окатили меня волной синевы. Его настороженный взгляд пробежался по моему лицу, отыскивая признаки волнения и, не найдя их, он успокоился.

– Выпьешь еще? – кивнул он на чай, который принесли в мое отсутствие.

– Спасибо, хватит. Давай выйдем на улицу,– предложила я.

Он согласно кивнул головой и стал искать в карманах деньги, чтоб расплатиться.

– Можно, я заплачу? Ты даже не притронулся к еде,– робко попросила я.

Снисходительные глаза обдали меня холодом, словно я сморозила очередную глупость.

– Только не начинай,– положил деньги на столик и мы вышли.

Мне захотелось как-то загладить его испорченное настроение, и я вспомнила, что у меня есть подарок для него. Сняв со спины рюкзак, я достала из кармашка брелок.

– Егор,– позвала я, и дрожащим голосом добавила,– это тебе.

Я протянула ему орла, избегая его взгляда и сомневаясь, что подарок ему понравится, или может это не уместно в данный момент, после моего, более чем странного поведения. Он с интересом взглянул на меня и взял с подрагивающей ладони брелок. Теперь глаза лучились теплотой, он оттаял, а я замерла, наблюдая за его реакцией.

– Спасибо, очень красивый,– неожиданно в голосе зазвучала признательность.

Глаза Егора сделались странными. Он спросил:

– Можно, я еще раз поблагодарю тебя?

Не вполне соображая, что он имеет в виду, я кивнула. Парень наклонился ко мне и коснулся шелковистыми губами моей щеки. От неожиданности я вздрогнула, покраснела, у меня подкосились ноги, и я покачнулась. Егор подхватил меня за талию. На его лице сияла довольная широкая ухмылка.

– Маша, ты знаешь, что ты эмоционально неустойчивая? Я сегодня целый день наблюдаю перепады твоего настроения и не могу найти причины. С тобой всегда так?

– Обычно нет, раньше такого не случалось,– удрученно оправдывалась я.– Прости, если испортила тебе день или настроение.

Егор довольно рассмеялся.

– Что ты! Я получил массу удовольствия, наблюдая за тобой. Ты такая искренняя и непосредственная, просто чудо! – заключил он.

Мы опять вернулись к аллее, рядом с фонтаном. Людей около фонтана стало больше, и мы побрели дальше. Мы бродили, не замечая времени, пока не заныли ноги, в основном у меня. Я устала и захотела присесть. Егор заметил и предложил:

– Может, вернемся к мотоциклу и я тебя покатаю?

– Хорошая идея.

Мы так и сделали. Егор неторопливо колесил по городу, осматривая его улицы. Я сидела позади и наслаждалась его близостью. Интересно, почему на меня волнами накатывает влечение, как сейчас, делая меня безвольной? Как хорошо, что я находилась вне зоны видимости Егора, и он не мог наблюдать мое превращение в мягкотелое существо. Я могла бы так сидеть бесконечно, хотя и приходилось подавлять в себе безотчетные желания – прислониться щекой к его спине, обнять сзади и прижаться к его гибкому телу, дотронуться губами его шеи и вдыхать запах его кожи. Любопытно, испытывал ли Егор подобные желания? Хотелось бы думать.

Внезапно мотоцикл рванул быстрей и мы стремительно помчались. Это было слишком неожиданно и резко, я испугалась и инстинктивно обхватила его тело, (тело, о котором я думала только что!), своими руками, силясь удержаться. После такого внезапного рывка, я хотела убрать руки с его талии, но он порывисто удержал меня, прижимая мои ладони крепче к своему телу. Мое сопротивление тут же угасло, и он убрал свою руку опять на руль. Я заметила, что мы возвращались домой. Уже вечерело. Не доезжая до моего дома, он остановил мотоцикл и, сняв шлем, повернулся ко мне:

– Давай, пройдемся к твоему дому.

Он повесил шлем на руль и поймал меня, когда я, неудачно слезая с сиденья, зацепилась ногой; у меня кружилась голова. Я оказалась в его объятьях, так близко к его губам. Он снял с меня шлем и опустил его свободной рукой на сиденье.

– Поймал,– прошептал он, и провел своими губами по моей голове, вдыхая запах моих волос. – Как пахнут,– выдохнул он.

Я замерла и совершенно не знала, что делать, так как мгновенно утратила свою волю. Абсолютная беспомощность и осознание, что он может делать со мной, что хочет, испугали меня. «Волк утаскивает овечку в лес»,– мелькнула в голове живописная картинка. Его лицо медленно приближалось к моему, и его намеренья были ясны, а я не имела сил противиться этому. И в этот критический момент, у меня за спиной раздался телефонный звонок. Мой сотовый. Егор замер, чуть отстраняясь. Телефон продолжал звонить, и я с трудом сообразила, что надо бы ответить. Руки плохо меня слушались, я продолжала смотреть в глаза Егора, растворяясь в них. Наконец-то я нащупала телефон и посмотрела, кто звонит. Не знаю, как описать мое состояние, когда я увидела надпись звонившего, – ступор, шок, прострация. Там значилось имя – РАОЛЬ. Мой мозг отказывался воспринимать информацию, заполнившись туманом, в нем плавали облака из синевы глаз Егора. Неловкие пальцы все-таки справились с кнопкой ответа. Взволнованный, полный тревоги голос, негромко произнес, как заклинание:

– Что бы он ни делал, не отвечай взаимностью. Не целуй его ни за что! А лучше иди домой, оставь его.

Звонок прервался, я была ошеломлена. Егор заметил мое изменившееся лицо, и спросил:

– Опять что-то случилось? Кто звонил?

– Папа…– выдавила я.– Мне пора домой… извини.

Его рука отпустила меня, он вздохнул:

– Я провожу тебя.

Небольшой остаток пути к моему дому мы прошли в молчании, он больше не делал попыток обнять меня, чувствуя мое поменявшееся настроение.

– Мы завтра увидимся? – тихо спросил он.

– Давай, только ближе к вечеру. Я буду занята весь день.

– Хорошо, до завтра,– неуверенно сказал он.

Я кивнула ему на прощанье и стремглав ворвалась в дом.

Лежа в своей кровати, глядя в ночное окно, я размышляла о сегодняшнем дне, о моей догадке. Егор – Рауль. Мне не давало покоя поразившее меня сходство внешней красоты, пронизывающего взгляда, проникающего до глубин моего сознания. Возможно, они обладают таким даром, как читать мысли. Ведь Егор реагировал на мои невысказанные вслух желания. Еще… оба они появились в моей жизни фактически за одни сутки. А еще оба они врачи… впрочем, как и я. Я тоже имею к этому отношение. Они очень похожи в манере общения, никто из людей моего круга и возраста, так не разговаривал со мной. Их речь была слишком правильной, можно сказать книжной, не современной. А может быть они не люди? Куча киношных сюжетов промелькнула в голове. Как бы узнать это?

Стоп! Откуда у меня в телефоне номер Рауля? Мы не обменивались номерами! Как он смог позвонить мне? И что значит его предостережение насчет Егора? Рауль все-таки знает его? Он опасен? Столько вопросов, сейчас попробуем получить на них ответы.

Кувыркнувшись с кровати, я нашла свой рюкзак, достала телефон и торопливо, сгорая от нетерпения, стала искать номер Рауля. Что за фокусы! Я чуть не взвыла от негодования, его там не было. Кто-то просто издевается надо мной! Кто мог удалить номер? Егор, папа, мама? … Абсурд. Я опять осталась ни с чем. Можно подумать, кто-то играет со мной. До того злосчастного дня, как я упала со скутера, моя жизнь была проста и понятна. В ней присутствовали обычные вещи: учеба, друзья, моя семья, с ее маленькими проблемами и радостями. Сейчас же, в эти несколько дней, моя жизнь превращалась в фантастический триллер, с элементами мелодрамы. Что-то закручивалось вокруг меня. Кто я в этом жанре? Жертва? Я ничего не могла больше придумать, и мои глаза закрывались от усталости и бесплодных размышлений. В предупреждающе тревожных снах черные глаза Рауля искрились от гнева, они приказывали мне: «Не смей целовать его», но в голосе звучала неподдельная забота.

Я проснулась с чувством вины, словно что-то натворила, но не помнила, что. Сегодня я решила провести день в домашних заботах, с папой. Ни на секунду не забывая о предстоящем вечере с Егором, чувство опасения закрадывалось мне в сердце. Предупреждение Рауля сыграло свою роль, хотя, зачем бы мне верить ему. Его я также мало знала, как и Егора. Егор все-таки являл собой более реальную личность, он был рядом, а Рауль был, как сон. Меня весь день мучил вопрос, в какой же переплет я попала? От папы не укрылась моя сосредоточенность на своих мыслях, и он тихо наблюдал за мной, не мешая мне суетиться с уборкой по дому и приготовлением обеда, пока мама была на работе.

После обеда ко мне вдруг заглянула Карина. Ее приход был полной неожиданностью, мы ведь были не особенно дружны с ней, разве что учились вместе. Чувствовалось, что она пришла не просто так, а с определенной целью. За обычным разговором она нерешительно пыталась несколько раз сменить тему. Мне стало интересно, что же ее волнует и чего она добивается. И, вот, наконец, она спросила:

– Как вы вчера отдохнули с Егором? Где были? – по ее напряженному тону и тому, как она старалась придать ему небрежность, я поняла, что это и есть цель ее прихода.

– По городу гуляли, катались на мотоцикле. Ничего особенного.

– Знаешь, он вчера какой-то расстроенный пришел. Я подумала, что вы поссорились или что-то случилось.

Карина ждала подробностей нашей прогулки. По-моему, это невежливо выпытывать детали чужого свидания, мы даже не были близкими подругами. Длинный путь от детского сада до колледжа не сблизил нас ни капли. В детском саду она кусалась, в младших классах дразнилась, в старших – задирала нос и знала все обо всех, а в колледже была ходячим новостным каналом. Карина нежно розовела под моим испытующим взглядом. Ну, что ж! Пусть сама сочинит захватывающий дух мелодраматический сюжет, я не собираюсь с ней делиться. Я вообще не смогу никому рассказать о том, что происходит!

– Мы расстались на дружеской ноте.

– Сегодня вы опять встречаетесь? – продолжая краснеть, выспрашивала она.

– Он говорил, что зайдет вечером.

– Куда вы собираетесь пойти, если не секрет?

«Что за допрос?»,– я начинала закипать, но вслух сказала, стараясь придать голосу ледяной оттенок и намекая этим на конец разговора:

– Не знаю, мы ни о чем конкретном не договаривались.

– Ну ладно, я, пожалуй, пойду. Заходи как-нибудь,– поняла мой намек Карина.

Но я видела, что она до конца не высказалась, ей не хватило решимости.

Вечером пришел Егор. Дверь ему открыл папа.

– Здравствуйте,– поприветствовал он и тут же представился. – Егор.

– Алексей,– протянул ему руку мой папа,– можно дядя Леша.

Пожав друг другу руки, папа пропустил Егора в дом. Вышла мама и увидела Егора. Егор почтительно поздоровался, наклонив голову, и назвал себя. Мамины глаза изумленно раскрылись и она на секунду замерла. Похоже, моя мама тоже испытала на себе его чары. Но, что касается меня, сегодня я твердо намеревалась контролировать свои чувства и эмоции. Уверенность в том, что Егор не простой парень, не охладила мой пыл ответить на его вызов. Я наивно решила отнестись к этому должным образом, с большей осторожностью, полагая, что кто предупрежден, тот вооружен.

– Ну что ж, я готова. Куда пойдем?

– Ты не будешь возражать, если мы поедем в город, в кино? У вас в поселке мало куда можно сходить.

– Не возвращайтесь поздно,– попросила мама.

– Возьми свой шлем,– напомнил мне папа, недоверчиво зыркнув на Егора.

– Машин шлем у меня, она его вчера забыла.

Обворожительная улыбка была адресована родителям.

– Так, ладно, пошли,– нетерпеливо бросила я.– Пока, родители.

Мы опять вдвоем ехали на мотоцикле. Я ждала, возникнут ли вчерашние побуждения, захочется ли мне прикоснуться к Егору. Пока все было спокойно. Вплоть до того, как мы сели в кинотеатре на свои места, я не испытывала ничего волнительного, словно я с обычным парнем пришла на фильм. Егор был вежлив и мил, и когда он взял меня за руку ничего не произошло. Неужели он отключил свою способность?

В зале погас свет. Фантастический боевик «Звездный путь» подошел бы больше мальчишкам-подросткам. Где-то на середине фильма я заметила, что Егор со снисходительной улыбкой смотрит на меня. Он поймал мой взгляд и наклонился ко мне.

– Если тебе не нравится фильм, мы можем уйти.

Бархатный голос звучал настолько обворожительно, что я покрылась мурашками. В свете экрана его глаза сияли, и он ожидал моего ответа. Мой ответ затерялся где-то в голове, не имея возможности добраться до языка. В опьяненном мозгу промелькнуло: «опять началось», я не могла контролировать свое состояние. Меня тянуло прикоснуться к нему, но я с усилием покачала головой и слабо выдавила из себя:

– Нет, давай останемся.

Теперь я боялась находиться с ним наедине. Егор усмехнулся и поднес мою руку к своим губам, нежно прижался, а затем, повернув ее ладонью вверх, поцеловал запястье. Искры прошлись по моим венам, и сердце учащенно затрепетало. От моего оборвавшегося дыхания в животе возник холодок, который, опускаясь ниже, вызвал во мне неясные желания. Егор поднес мою ладонь к своей щеке и прижал ее к бархатной теплой коже. Горячие волны устремились от его щеки по моей руке и дальше по телу, заменяя холодок в животе на теплые импульсы, которые становились все жарче. Влечение вновь с силой охватило меня, и я познала выражение «жаркая страсть», у меня возникла потребность прижаться к Егору и слиться с ним воедино, целуя его мягкие жаждущие губы.

– Может, уйдем? – вновь прошептал он, касаясь губами моего уха.

В отчаянии, в борьбе с собой, я отрицательно качнула головой. Инстинкт самосохранения еще был предан мне, когда разум окончательно сдал позиции. Егор не отодвинулся, но продолжал губами касаться моей шеи, опускаясь к ключице. Я утратила способность двигаться и готовилась к потере сознания, поскольку почти не дышала. Тут Егор вздохнул и остановился, пристроив свою голову на моем плече. Он спустился с кресла, удобно устраиваясь на моем плече, и прижался ко мне ухом.

– У тебя сейчас сердце выпрыгнет,– тихо прокомментировал он мое состояние. – Успокойся,– его рука нежно прошлась по моей щеке.

«Успокоиться? Как?» – мой разум не мог найти ни одной лазейки для спасения. Я безумно хотела быть с Егором, растворяясь в нем. Таких сильных и непонятных желаний я никогда не испытывала, и даже не подозревала о них, я не представляла, что такое бывает. Меня не существовало, мое «Я» исчезло. Я хотела быть не с Егором, а прямо в нем, ощущая себя его частью, его составляющей. Меня не имелось в наличии, лишь только Егор, а я – его рука или глаза, или любая другая часть тела. Инстинкт самосохранения вдруг завопил во мне, и в моей голове прозвенело единственное слово, имя – Рауль. Слово стало спасительным и растворило державшие меня оковы. Мое дыхание успокаивалось, и сердце начало биться ровней. Едва двигая губами, я прошептала: «Рауль». Егор тут же приподнял голову и спросил:

– Что? Что ты сказала?

– Ничего, кое-что вспомнила.

Тут в зале загорелся свет. И фильм, и моя пытка, закончились. Егор медленно поднялся, пытливо вглядываясь мне в глаза. Я смогла выдержать его взгляд, отметив в красивой синеве мелькнувшее подозрение, сомнение. Он слегка улыбался, и, взяв меня за локоть, осторожно подтолкнул к выходу. Мы вышли на улицу, где уже начало темнеть.

– Отвезешь меня домой? Я хочу пораньше вернуться,– тихо попросила я.

Егор ничего не ответил, только кивнул. Его огорчение распространилось и на меня. Я вспомнила разговор с Кариной, что вчера вечером он тоже вернулся расстроенным.

– Ты грустный. Тебе фильм не понравился?

С моей стороны было неразумно его задирать. Ведь только что, я чуть не умерла со страху. Но ощутив минутное единство с ним, я считала приемлемым это поддразнивание.

– Ничего особенного.

– А вчера? – решила уточнить я.

Его бровь удивленно взлетела вверх, в немом вопросе он спрашивал меня, что я имею в виду?

– Мне Карина сказала, что вчера ты тоже был печальный.

– Ей показалось. У Карины свой интерес ко мне.

– Можешь сказать?

Его губы раздвинулись в довольной усмешке:

– Она считает, что я, возможно, ей не кровный брат. Я ей нравлюсь, и она питает надежды. А еще она, по-моему, ревнует к тебе.

– Видимо, ты на весь женский пол так влияешь.

– Как так? – удивился Егор.

– Ну, … очаровываешь, – с трудом подобрала я слово, которое не совсем отражало суть его действия на меня, но я не знала, как называется это влияние.

Он опять усмехнулся:

– Видно, не на всех,– и пронзительно глянул мне в глаза.

Мы подошли к мотоциклу, и я неуверенно предложила:

– Поехали?

Он отстегнул шлемы и бережно надел мой мне на голову. Я избегала его глаз, боясь попасть в их плен, и снова стать безвольной. Именно в этом состоянии я испытала безотчетный страх перед Егором, страх потери себя. Мое чутье подсказывало, что простым соблазнением тут не обойдется. Что-то мощное, и даже могущественное, было заключено в Егоре и рвалось наружу. Такое впечатление, что в нем уживалась не одна личность. Слишком быстро он менялся, превращаясь из обаятельного парня в опасного соблазнителя. Может, мне не надо ехать с ним? Вдруг он маньяк или шизик?

Егор вскочил на свое сиденье, завел мотоцикл и кивнул мне:

– Садись, поехали.

Я села сзади и притихла, ожидая, когда мы тронемся. Он плавно отъехал от парковки, а потом мотор взревел, и мы понеслись. Скорость была просто бешенная. Я испугалась, что в темноте мы можем перевернуться. Крепко зажмурившись, я схватилась за рубашку Егора, давая понять, что мне страшно. Он тут же сбросил скорость и половину пути мы проехали в таком темпе. Внезапно скорость снизилась и он остановился. Мое сердце затрепетало, я встревожено вскинула голову, чтобы осмотреться, где мы и что случилось. Егор сидел за рулем, замерев, низко опустив голову. Было темно, только свет одинокой фары мотоцикла освещал дорогу. Полная луна еще не набрала свою силу.

– Егор,– срывающимся голосом позвала я,– что случилось?

Егор не ответил, он медленно стянул шлем и повесил его на руль. Сердце в моей груди сжалось от тревожного предчувствия. Рулады сверчков только усиливали чувства моего одиночества и беспомощности.

– Я уезжаю, Маша,– проговорил он, и в его голосе звучала боль. – Я хотел бы попрощаться с тобой прямо здесь,– он соскочил с мотоцикла, чуть не задев меня.

Я сняла свой шлем и обескуражено произнесла:

– Как уезжаешь, почему? Прямо сейчас? А как же твои родные?

– Я уже сказал им «до свидания»,– криво усмехнулся Егор.

В свете фары его точеное лицо было печальным и даже страдальческим. Все с той же улыбкой он спросил меня:

– Можно на прощание я тебя поцелую? Потом я отвезу тебя домой, а сам сразу же уеду.

– Как же ты ночью…

Только и успела произнести я, как попала в плен его лучистых синих глаз. В них жили боль и желание. Я распахнула глаза и замерла, не в силах пошевелиться.

– Ну, так как? – подходя ближе, Егор потянул меня за руку, стаскивая с мотоцикла. – Можно я тебя… поцелую? – его губы шептали уже рядом с моим лицом.

Вместо ответа, я потянулась к нему, и он прикоснулся к моему лбу. Моя кожа сразу же воспламенилась в этом месте, и жар распространился по лицу. Я не ожидала, что он поцелует меня в лоб, я думала, он найдет мои губы. Егор прижал мою голову к своей груди, и я ощутила его сердцебиение. Его губы прильнули к моим волосам, с каким-то тихим стоном, и он прошептал:

– Прощай, Маша, будь счастлива.

Жар от лица растекался по телу, вынуждая мой разум скукожиться. «Что значит, прощай? Я не могу отпустить его». Мои губы скользнули по его подбородку. Его дыхание участилось, и крепче прижав меня к себе, он еще раз поцеловал мои волосы. В каком-то страстном порыве я стала целовать мягкое бархатное лицо, старательно избегая его рта. Он тихо стоял, не говоря ни слова, прижимая меня к себе, и его руки ласкали мне спину и волосы, его взволнованное дыхание порождало во мне желание. Мне захотелось большего. Я провела тихонько своими губами по его мягким губам, стараясь не увлечься сильно, и тут его страсть сокрушила меня. Его руки и губы были везде. Я даже вздохнуть не успела, как его губы овладели моими, и я задохнулась от нахлынувшего желания. И нечто большое, розовое, искрящееся обволакивало меня. Отрывочные мысли, что Егор все-таки не человек никак не помогли мне. Затуманенный рассудок бесповоротно оставил меня, и сознание хотело отправиться туда же. Ноги отказывались держать меня, и, по-моему, руки Егора подхватили мое безвольное тело. В голове мелькнуло разъяренное лицо Рауля, и вроде бы наяву донесся его голос, пробивающийся через туман моего сознания.

– Мария! – прозвучало страдальчески, как будто непонятливому ребенку уже сто раз объясняли правила, а он делает все по-своему.

Сильная рука Рауля вырвала меня из объятий и отшвырнула от обомлевшего Егора. Но я, отлетев, не упала. Егор оторопело и с изумлением всматривался в Рауля. Я стояла, дрожа всем телом, устремив свой взгляд на двух мужчин или существ, не знаю. Они оба излучали свет. Их глаза полыхали неведомой мне страстью: болью, страданием, яростью и … любовью. Бархатно-синий и золотисто-черный. Тела завибрировали.

– Ты-ы! – взвыл голос из открытого рта Егора. Но это был не его голос, а смутно-знакомого мне существа, он был наполнен усталостью и ожиданием. – Я знал, что здесь что-то не так! Все пошло не так, как я задумал, мне стоило догадаться, что это ты! – заключительные слова он просто выплюнул.

– Горг, тебе стоит покинуть эти места,– непререкаемо произнес Рауль.

– Х-ха-а, я сто-олько сде-елал,– растягивая слова, говорил он,– столько вложил, чтобы… оставить это,– последние два слова прорычал Егор или Горг.

Его голос изменился до неузнаваемости, создавалось впечатление, что не одно, а несколько существ говорили одновременно. Я стояла позади Рауля и была этому рада, чувствуя себя беззащитной перед Горгом, так как он смотрел на меня жадными, плотоядными глазами, и я не знала, что он собирался со мной сделать. Но что бы то ни было, я чувствовала себя под защитой Рауля; он стоял, обороняя меня, не давая никакой возможности подойти Горгу ближе.

– Я проник в ее существо, я воплотил себя в ее мечты, она моя! – тяжело выдохнул Горг. – Она желала меня, барьер сломан! Она вся, с рождения принадлежит мне!

– Как? – пропищала я, услышав это чудовищное утверждение.

– Спроси у своей матери! – рявкнул на меня Егор, хлестнув холодной синевой своих глаз, как будто тысячи иголочек вонзились в мое тело.

– При чем тут ее мать? – сдержанно вопросил Рауль.

– При том! Она не могла иметь детей и ходила, обращаясь ко всему и всем, моля о ребенке. Никто не хотел слышать ее нытье… Я услышал! И дал ей тебя! – он посмотрел на меня злыми глазами. – Ты принадлежишь мне!

– Нет, Горг, не обманывай сам себя. Помочь страдающей женщине – это было твое решение, и это ни к чему ее не обязывает, тем более ее дочь. Нет такого правила.

– К черту, правила! Она желала меня,– прохрипел Горг, устремляя на меня алчный взгляд,– она ответила на мой поцелу-уй.

Слова стали рассыпаться, превращаясь в звуки, и тело Егора потихоньку таяло и уплывало вверх, как будто он возносился, облекаясь в розовый яркий свет. Рауль тоже стал меняться, но не в физической форме. Вокруг него нарастало сияние, оформляясь в яркий желтый искрящийся купол, который накрыл и меня.

– Ты хочешь помешать мне? – деланно рассмеялся Горг.

Я видела его тело, похожее на ветер, он мерцал розовым цветом драгоценного камня и струился вокруг купола. Причиняя сосущую сердцу боль, память всколыхнула во мне видение черной и страшной космической дыры.

– Послуш-шай, ты знаеш-шь, что я пра-ав, и я возьму свое-е. Оставь девчо-онку, и иди, зализыва-ай раны. Я не потрево-ж-жу тебя, я все еще привязан к тебе,– шипел он, растягивая слова.

Затем, видимо, проявив самообладание, сказал множественным голосом:

– Хотя… ты меня интригуешь и бесишь. Хотел бы я увидеть, где ты обосновался. Неужели здесь? Тесен мир! Или ты выслеживал меня? Где ты пропадал так долго? Ты знаешь, я искал тебя, я был расстроен, что мы повздорили. Но ты как в воду канул, ни намека на след. Неужели папочка постарался со своим святошей? – его голос звучал издевательски оскорбительно. – Он лишил тебя имени, вот в чем была проблема, он хорошо постарался в своей нелепой страсти защитить тебя.

Рауль оставался спокоен и даже не напряжен, выслушивая эти издевки. Его уверенность передалась мне, и я немного расслабилась.

– Послушай, Горг! Эта девушка не будет твоей. Ты забыл самое главное условие, как всегда. Ваши отношения ничем не скреплены, она свободна.

– Что?!– его голос булькнул от возмущения. – Любовь?! Ты опять пытаешься ее протащить? Это… – от слепой ярости он не мог подобрать нужное слово и продолжить свою мысль. Наконец, он прошипел:

– Мер-зо-ость! Вранье-е,– тянул он слова и вдруг взвился ввысь, крутанулся в воздухе, и стремительно понесся вниз.

Полет был похож на хвост кометы, падающей на землю. Он весь искрился синими и розовыми точками, и с силой врезался в купол Рауля. Купол загудел, и по нему пошла вибрация, но он не раскололся от мощного удара Горга. Посыпались еще точечные удары, похожие на то, как дятел долбил дерево. Ни намека на трещину. Мой ужас сменился восторгом. Рауль, все также оставаясь спокойным, поднял руку и из нее высвободился желтый свет, похожий на факел. Он легко вышел за пределы купола и слегка дотронулся до Горга. Его светящееся тело подскочило, и демонстративно рухнуло на землю.

– Ты хочешь убить меня, брат? – вкрадчивым притворным голосом произнес он.

«Все-таки брат»,– промелькнуло в моей голове.

– Я не вправе,– грустно ответил Рауль. – Покинь этот мир, чтобы у меня не было соблазна в этом.

– Хорошо… на время…, но не надейся, что я сдамся. Ты знаешь,– вдруг его голос изменился и стал похож на обычный человеческий голос Егора. – Мне хотелось бы, чтобы ты был рядом со мной и разделил мои замыслы. Ты – единственный, с кем я мог бы поделиться абсолютно всем.

– Оставь мне Марию,– четко произнес слова Рауль.

– Как хочешь,– с готовностью ответил Горг,– бери ее.

Его тело начало густеть, приобретая форму Егора. Контуры не были четкими, они расплывались, как в тумане.

– Мы могли бы быть вместе, хочешь – здесь, хочешь – в другом мире. А хочешь – мы создадим свой. Ты и я – партнеры. Ты своим благоразумием будешь сдерживать мои порывы. Вместе мы сможем достичь многого. И кто знает, может через достаточное количество времени, наш отец простит меня. Мы могли бы когда-нибудь стать вновь единой семьей. Пойми,– убеждал он горячо Рауля,– мы с тобой состоим из одной сущности. Кто, как не я лучше поймет тебя и кто как не ты, лучше знает меня? – в ожидании ответа он замолчал.

– Ты прав,– признал Рауль, и глубина его глаз засветилась опасным огнем. – Лучше нас друг друга никто не знает. И поэтому я говорю тебе – убирайся со своими интригами! Я еле сдерживаю себя, чтобы не причинить тебе вред, и мое терпение не безгранич-чно-о,– его голос тоже стал меняться, превращаясь в шипение,– уходи-и-и или ты-ы узна-аеш-шь о моих-х новых-х спосо-обностях-х!

Страх появился в призрачных синих глазах Егора-Горга. Он стал таять и растворился в воздухе.

– До встречи,– прошипело у меня в голове.

Тон был угрожающим.

                   РАУЛЬ

Рауль повернулся ко мне. Его глаза поблескивали тревогой.

– Ты как? Сильно напугана?

– Сейчас уже лучше,– призналась я.

Быстрая улыбка осветила лицо Рауля, и подействовала на меня успокаивающе.

– Мне придется тебя ненадолго похитить, чтобы сбить со следа Горга. Не возражаешь?

Я отрицательно мотнула головой. После сегодняшних событий ничто уже не могло испугать меня. Рауль внушал мне чувство глубокой безопасности. Я безосновательно доверяла ему, даже отринув тот факт, что он спас меня. Он протянул мне руку, и я вцепилась в нее, не раздумывая.

– Пойдем ко мне,– не предложил, а констатировал, как факт Рауль.

Что-то замерцало около моего лица. Мы сделали шаг вперед и, «клинь», щелкнуло в моих ушах, мы оказались на знакомом мне лугу. Только-только здесь начинался рассвет, было прохладно. Но местные сверчки уже распевали с надеждой, а не с безысходностью. Белый конь стоял рядом с нами, понуро опустив голову, он спал. Держась за руки, мы подошли к жеребцу. Голова его вскинулась, и он коротко заржал.

– Мы опять поедем на коне? – спросила я.

– Да. Ты снова боишься? – глаза Рауля изучали мое лицо, стараясь в предрассветном воздухе определить мое настроение.

– Мне просто непривычно, в прошлый раз я сидела на лошади впервые в жизни.

– Я знаю, что тебе пришлось пережить жестокое испытание, но потерпи еще немного, скоро мы будем дома.

Обхватив шею коняги, он потянул его вниз, и тот снова упал на колени передо мной. Рауль помог мне залезть на него и сам вскочил позади меня.

– Держись за гриву, а я буду придерживать тебя сзади,– тихонько подсказал мне мой спаситель.

Его забота очень успокаивала. Рауль сжал бока коня ногами, и мы поскакали. В этот раз я обратила внимание на странную поступь коня, мы не подскакивали на нем, а раскачивались из стороны в сторону. Я уныло поинтересовалась:

– Рауль, почему он так странно скачет, не как все лошади?

– Он иноходец, Маша.

– О, я только читала об этом, но никогда не видела.

В этот раз мы доехали быстрей. Около замка стоял плечистый молодой мужчина, и по его торопливой походке было заметно, что он заждался нас. Скакун остановился рядом с ним, и мужчина схватил его за шею, ближе к холке. Рауль спрыгнул на землю и, повернувшись ко мне, протянул руки, ожидая, что я в них спрыгну. Я не обманула ожиданий, и буквально свалилась на него. Он даже не покачнулся, и крепко подхватив меня, поставил на землю.

– Маша, это мой помощник, Рикро,– указал Рауль на молодого мужчину. – Рикро, это Мария.

Рикро в безмолвном почтении склонил голову, и пошел впереди нас. Его сильная и высокая фигура привлекала к себе внимание, а легкая походка придавала движениям непринужденность. На губах мужчины играла улыбка. Он распахнул перед нами дверь в замок и провел нас прямо по коридору к огромным дубовым дверям, в тот зал, где Рауль угощал меня ужином.

Что ж, и снова все было по-прежнему. Зал поразил меня своим пространством и красотой. Свет в этот раз не просачивался сквозь стены, а сосредоточился на них, отчего на светло-сиреневых камнях плясали его отблески. На столе опять стояло несколько блюд. Рауль предложил мне, тепло улыбнувшись:

– Давай перекусим. Легкий завтрак, чтоб снять напряжение. А потом ты отдохнешь.

– Рауль, я волнуюсь за родителей. Уже рассвет, а они не знают, где я. Они, наверное, с ума сходят.

– Ты забыла, Маша, что ты на моей Земле, здесь время течет по-другому. У меня рассвет, у тебя вечер. Пока ты здесь, в твоем мире время не сдвинется ни на секунду. Расслабься и отдохни, домой ты попадешь вовремя, никто не заметит твоего отсутствия.

Должно быть это правда, я вспомнила, как в прошлый раз попала домой вовремя. Тогда отлично, у меня есть масса времени, чтобы успокоиться и удовлетворить свое любопытство. С чего начать? Но мысли тупо разбегались, и Рауль не дал такой возможности.

– Мария, прошу,– он указал на место за столом.

Я присела, Рауль расположился напротив. По-моему у меня дежавю. Подошел Рикро и налил нам в бокалы напиток, потом наполнил мою тарелку каким-то кушаньем и удалился, не проронив ни слова.

– Кто он? Почему он не разговаривает?

Рауль, казалось, смутился.

– Не знаю, как объяснить это, поймешь ли ты,– медленно заговорил Рауль, потом добавил,– надеюсь, что со временем поймешь. Рикро мой слуга, очень верный, служить мне – его смысл жизни. Учти, это не мое желание, а его,– он посмотрел мне в лицо, оценивая реакцию на сказанное.

Что мне было ответить на это? Какой-то оттенок феодализма здесь присутствовал, благодаря замку не в последнюю очередь. Но это его мир и его правила, и я их не знала, чтобы правильно судить об этом. В данный момент меня волновала собственная судьба. Я согласно кивнула Раулю в ответ на его слова и спросила о том, что касалось меня непосредственно:

– Ты мне расскажешь о Горге? Что он хотел…– я запнулась,– от меня?

– Ты ешь, пожалуйста, а я попробую объяснить. Во-первых, прости меня за то, что подверг тебя опасности.

Я удивленно перебила:

– По-моему, это Горг сделал, а не ты. Ты спас меня, а я даже не поблагодарила тебя. Спасибо тебе большое,– я старалась, чтоб он услышал в моих словах искренность и признательность, которую я испытывала.

– Да-а,– недовольно протянул он,– но я пришел слишком поздно, ты могла пострадать. Понимаешь, я догадывался о его намереньях. Меня задержало только то, что он действовал не традиционным способом. Я не понимал поэтому, что ему от тебя нужно.

– А что ему было нужно? – замирая от страха, прошептала я.

– Я только догадываюсь о его намереньях, как я уже и сказал. Обычно он не бывает в плотской форме, ты его уже видела и имеешь об этом представление. Поэтому меня поставило в тупик его человеческое преображение… Мария, … как бы ни напугать тебя… дело в том, что ты уже встречалась с ним в его духовном обличье, и он заявил о своих правах на тебя, назвав себя твоим мужем.

От этой новости я впала в оцепенение. Меня тут же окутал холод, и ладони покрылись липким холодным потом. В глазах внезапно быстро потемнело, без шуток угрожая потерей сознания. В моей памяти всколыхнулся образ – мое тело, висящее над черной дырой. Рауль тут же отреагировал на мое состояние. Он мгновенно оказался рядом со мной, подставляя ко рту бокал с напитком.

– Глотни, это поможет тебе.

Я с усилием сделала глоток. Затем я ощутила сильную жажду и, отобрав бокал из рук Рауля, быстро осушила его. Рауль наполнил его снова и опять сказал:

– Тебе надо поесть. Пожалуйста. Я знаю, что сейчас тебе нелегко, но надо восстановить твои силы. Постараюсь не пугать тебя больше.

– Нет, я хочу знать,– я упрямо покачала головой,– зачем я ему. Это мучает меня больше, чем страх.

– Если ты не будешь есть, я больше ничего не скажу. Или ты боишься, что еда отравлена? – попробовал разрядить обстановку Рауль.

Воспоминание о первом с ним ужине вызвало на моем лице вымученную улыбку. Я подцепила вилкой что-то из своей тарелки. В ожидании рассказа Рауля, я медленно двигала челюстями.

– Ты, наверное, уже поняла, Маша, что я и Горг не люди. Мы только так выглядим. Пожалуй, это впервые. Мы предпочитаем свои тела, это, несомненно, удобнее. У меня сложились особые обстоятельства, чтобы быть в этом теле. Это не мое желание, а необходимость, хотя и временная. Но решение Горга обрести человеческое тело поставило меня в тупик. У него к людям двойственные чувства. С одной стороны, он презирает их за слабости, с другой стороны, он им дико завидует. Это касается вопросов воспроизводства себе подобных. Видишь ли, наше духовное или энергетическое тело не способно порождать новую жизнь. У нас не существует разделения полов. Мы можем создавать жизни, но на это способны только те, кто достиг определенных нравственных, умственных высот. Мы должны стать зрелыми во всех отношениях. На это может уйти очень много времени. Горгу захотелось обойтись без этого. На протяжении очень долгого времени, он игнорировал законы нашего жизненного уклада, пытаясь породить новую жизнь. Он испробовал пару вариантов, к сожалению, прибегая и к моей помощи. И я теперь очень сожалею об этом. Этот путь ведет только к разочарованию и гибели.

Рауль в задумчивости замолчал, вспоминая им пережитое. На его лице застыла глубокая грусть, темные глаза были заполнены скорбью.

– Теперь ничего не исправить. Пропустим эту историю и вернемся к твоей. Это область предположений, как я и говорил. Возможно, Горг, взяв себе человеческое тело, решил создать новую жизнь, используя это тело. Не знаю, как бы он все устроил, но это могло бы убить тебя, если не сразу, то впоследствии.

– Он хотел от меня ребенка? – в моем голосе послышались истерические нотки.

– Я не знаю, Маша, раньше он действовал по-другому,– устало и с огорчением произнес Рауль. – Есть два пути: либо он хотел получить ребенка традиционным, человеческим способом; либо он хотел преобразовать ваши тела во что-то новое. И то, и другое практически невозможно, это может привести не только к твоей гибели, но и его.

Мне было очень сложно понять все эти механизмы, но суть я уловила. Столько много информации, которую трудно осмыслить, мой мозг отказывался разбираться с этим. Пережитый стресс начал сказываться на мне. Мои ресницы устало хлопали, все чаще и чаще, и мои мысли стали вращаться вокруг обыденных вещей. Доев незнакомое кушанье, я безразлично спросила:

– Что это было за блюдо?

– Возможно трюфели,– рассеянно предположил Рауль.

– О, буду знать, мне понравилось, спасибо,– я отхлебнула из бокала и почувствовала неодолимую тягу ко сну.

– Маша, пойдем, я отведу тебя в твою комнату, ты засыпаешь.

У меня не было сил ни говорить, ни спорить, поэтому я тут же встала и пошла за Раулем, покачиваясь от усталости. Единственное, что могло меня взволновать, это то, что я могла проснуться в собственном доме и в собственной постели, как случилось в прошлый мой раз, после посещения его мира. Мне хотелось остаться с ним, под его защитой на какое-то время, чтобы мои страхи улеглись, чтобы поближе узнать Рауля и его Землю, и самое главное – получить ответы на множество вопросов, которые я не успела еще задать.

Рауль привел меня в комнату с огромной деревянной кроватью и балдахином наверху. Я тихонько засмеялась, удивившись, что могу это сделать после сегодняшнего вечера. На такой кровати, наверное, спали французские короли времен Людовика XIV.

– Отдыхай, Мария. Никто не потревожит тебя. Все, что тебе нужно ты найдешь здесь; в соседней комнате ванная. Если что-то понадобится, позвони в колокольчик,– он улыбнулся мне,– как в кино, все просто. Твою горничную зовут Лелия.

– Рауль, ты не исчезнешь? Я хочу остаться у тебя.

Мне не хотелось расставаться с ним даже для сна. Почему-то он внушал мне чувство глубокой безопасности.

– Так и будет,– заверил он меня. – Спокойной ночи, Маша,– и поцеловал меня в лоб, как маленького ребенка.

Когда он вышел из комнаты, сон просто сокрушил меня. Я, не раздеваясь, прилегла на край кровати и тут же провалилась в практически бессознательное состояние, и мне ничего не снилось.

Проснулась я сразу, с ясной головой. Было уже светло, и свет просачивался сквозь стены, отчего они казались полупрозрачными. Из чего же сделаны эти стены? Я поднялась с кровати и осмотрела комнату. Всю боковую стену занимал шкаф. Деревянный стол, стулья, два кресла и зеркало с туалетным столиком, смотрелись изящно и красиво, привнося особый уют. С любопытством я заглянула в соседнюю комнатку и обнаружила в ней туалет и ванну. То, что нужно. Мне просто необходимо было принять душ и привести себя в порядок.

Завернувшись в пушистое полотенце, я вышла из душа и подошла к зеркалу. В отражении серых глаз плескались смятение и тревога. Я потянула с туалетного столика новенькую расческу, присела на пуфик перед зеркалом, и стала приводить спутанные волосы в порядок.

Почему мне так грустно? Я вспомнила Егора. Могла ли я знать, что наши отношения закончатся страшной мистификацией? Парень моей мечты вдруг превратился в бестелесного монстра, который планировал использовать меня или мое тело в своих сомнительных целях. Не было любви, не было привязанности и симпатии, был непонятный мне расчет. Страшное опустошение и одиночество, острое чувство никчемности охватили меня. Слезы стали жечь мне глаза и безудержно покатились по лицу. Даже вытирать их незачем, пусть катятся, унося с собой мою боль. Мне не хотелось домой к родителям, мне не хотелось выходить из комнаты, не хотелось кого-то видеть. Несмотря на то, что я по-прежнему находилась не в своей реальности, с неизвестными мне существами, я не желала отсюда выходить. Вот бы спрятаться здесь, чтоб никто меня не смог увидеть.

Вернувшись к своей кровати, я свернулась на ней тугим клубочком и натянула полотенце на ноги. Я не собиралась одеваться, тем более что у меня не было во что переодеться, не хотела шевелиться. Я лежала, и горючие слезы стекали на подушку, я беззвучно плакала. Хорошо бы опять заснуть, а когда проснусь, чтобы навсегда забыть о том, что произошло со мной. Через какое-то время моя грусть прошла, но на смену ей пришел стыд и разочарование, и слезы с новой силой потекли по щекам.

Как я могла так себя вести с Егором? Сейчас я ясно видела, что с его стороны не было ни намека на добрые чувства. Немного вежливости, капелька интереса, чтобы заинтриговать меня, море обаяния, чтобы я увлеклась и, конечно, эффектная внешность, чтоб я могла, когда надо потерять голову. Все было обманом и маскировкой. Какая же я глупая, я еще переживала за него! Это прозвучит бредово, но я всегда старалась быть с собой честна и докапывалась до истины, хоть и неприглядной. Так вот, в этой ситуации больше всего меня мучило не общение с монстром, а то, что я ему не нравилась. Горг не воспринимал меня как личность, как девушку, я была объектом для его манипуляций!

И откуда у меня столько слез? Самобичевание не пошло мне на пользу, я не могла остановиться, подушка совсем вымокла и моя щека начала покалывать от соли, впитавшейся в наволочку. Я услышала шаги слишком поздно, кто-то уже стоял у моей кровати. Устало и без испуга я подняла глаза, и увидела Рауля. На его лице застыло терзание, он резко присел рядом, как будто у него подкосились ноги.

– Мария,– прошептал он,– не стоит так переживать.

Он склонился надо мной и погладил меня по голове. Мои слезы потекли еще сильней, я не могла ничего ему ответить и объяснить, что со мной. И в свете того, что я осознала о себе, мне было горько и стыдно.

– Маша,– нежным шепотом убеждал он,– во всем, что случилось, нет твоей вины. У тебя не было ни единого шанса противостоять Горгу. У него были целые века практики, чтобы научиться обольщать и добиваться своего без всяких усилий и затрат. Он обладает набором особых свойств и способностей. Он не человек и не стоит твоих слез и переживаний. В нем нет любви, и он не проронит ни одной слезинки из-за тебя. Как жаль, что я не появился чуть раньше. Маша, это моя вина, я дал ему подобраться к тебе слишком близко, я не понял вовремя, чего он добивается,– голос был полон раскаяния.

– Ты не виноват,– жалобно всхлипнула я.– Ты предупреждал меня, ты спас меня.

– Мне сейчас хочется убить его,– жестко сказал Рауль,– но я не могу. Это не мне решать. Но, если тебе от этого будет легче, я могу причинить ему боль. Я отыщу его и запечатаю в ловушке до тех пор, пока ты не будешь удовлетворена.

Такой поворот в его рассуждениях изменил мое настроение. Мне тут же захотелось, чтоб он поймал Горга, пленил и не выпускал его. Слезы высохли, я судорожно всхлипывала, но уже знала, что все прошло. Рауль сейчас же почувствовал перемену и потянул меня к себе, стараясь утешить окончательно.

– Иди ко мне,– словно маленького ребенка позвал он.

Бессознательно откликнувшись на его призыв, я потянулась к нему. Его руки нежно прижали меня к своей груди и погладили мою голову и плечи. Волна спокойствия разлилась у меня внутри. Мы сидели, обнявшись, как старые лучшие друзья и это было удивительно. Мне не надо было говорить, что-то объяснять, Рауль это все знал. Как хорошо, что я его встретила. В моей голове методично пузырились вопросы. Лишь только я отклонилась от Рауля, чтобы задать ему один, как мое импровизированное одеяние из закрученного полотенца начало соскальзывать. Издав искреннее испуганное «ой» от неожиданной неловкой ситуации, мои руки молниеносно взметнулись к груди. Рауль смотрел с заботой, без всякого намека на мой конфуз.

– Ничего, Маша, не стесняйся меня, я все воспринимаю иначе,– он криво усмехнулся. – Я не человек. Сейчас мы найдем тебе одежду. Лелия! – громко крикнул Рауль и для убедительности дернул за шнур на моей кровати.

Он хитро мне подмигнул, когда я услышала звонок колокольчика. Дверь открылась и вошла девушка, совсем юная, лет пятнадцати-шестнадцати. Худенькая, темненькая, пышноволосая, она легко двигалась и робко смотрела на меня своими большими глазами. И если бы не этот испуганный взгляд, я могла бы сказать, что она привлекательная. Глаза были удивительными, непонятного для меня цвета – то ли светло-карие, то ли темно-зеленые, – они имели внутри какой-то свет.

– Лелия, помоги Марии подобрать что-нибудь из одежды.

– Да, господин,– ее глаза радостно вспыхнули.

Рауль встал и пошел к двери.

– Встретимся в столовой.

Лелия легко подошла к шкафу и открыла две створки. Внутри все было увешано одеждой.

– Что вам предложить, госпожа?

– Меня, зовут Маша, можешь так меня называть. Я никакая не госпожа.

Она подняла на меня свои выразительные глаза и снова испуганно моргнула.

– Я не могу вас так называть. Все, кто из другого мира, для меня господа.

– Но почему? Я такая же, как и ты, ну, может чуть постарше.

– Нет, мы другие, моя госпожа,– она уверенно покачала головой.

«Чушь, какая»,– подумала я и решила спросить об этом Рауля.

Лелия тем временем начала раскладывать передо мной платья на моей кровати. Потом выдвинула из шкафа ящик и сказала:

– Здесь нижнее белье.

Я торопливо сбросила с себя большое полотенце и приступила к одеванию. Дома я не носила платья, поэтому мне сложно было остановить свой выбор на предложенной одежде. Я выбрала платье просто по цвету, мне понравился бледно-желтый. Со спины платья змеевидно тянулась длинная застежка «молния» и Лелия помогла мне застегнуть ее. Платье приятно обхватило мою фигуру.

– Хотите пройти в столовую, госпожа?

– Да,– почувствовав раздражение, ответила я; мне резало слух ее ко мне обращение.

Лелия пошла впереди, предлагая следовать за ней. Рауль ожидал меня все за тем же столом. Когда его взгляд коснулся меня, темные глаза широко раскрылись и загорелись, лицо осветилось мягкой улыбкой, от которой мне делалось так спокойно.

– Мария, тебе очень идет это платье,– с чувством удовлетворения произнес он.

– Ты смеешься, я не помню, когда последний раз их носила. Не мой стиль.

– Но тебе, правда, очень к лицу этот наряд и этот цвет. Присаживайся, выпей кофе, перекуси что-нибудь. Народ уже подсуетился тут, видишь, сколько наготовили, человек на десять.

Действительно, рядом с кофейником стояло много различной выпечки, сыр, мясные закуски, в вазе лежали фрукты.

– Пусть садятся рядом с нами и тоже покушают,– предложила я.– Или это здесь не принято?

Губы Рауля растянулись в горькой усмешке.

– Не принято, Маша. Мои люди скорее отрубят себе руку, чем допустят такую бестактность,– с издевкой проговорил он. – Маша, я попрошу тебя не переубеждать их, это для них оскорбление.

– Я не совсем понимаю, тут что рабство или феодализм?

Глаза Рауля снова вспыхнули и немедленно заполнились страданием, лицо передернулось, как от боли.

– Ты в чем-то права, Маша,– медленно произнес он, и в голосе звучала горечь. – Это моя вина и тут, к сожалению, ничего не исправить, это заложено в них генетически, я их так создал. Не то, чтоб я жаждал их поклонения, просто так получилось.

Создавалось впечатление, что ему нелегко говорить о сложившейся ситуации в его же мире, такое признание давалось ему с трудом, причиняя боль. Я осеклась, осознав свою грубость, и оставила эту тему, не желая, чтоб он испытывал мучительные чувства. «Потом как-нибудь»,– решила я, и взяла кекс.

– Ты опять ничего не будешь есть? – я обратила внимание, что он ни разу не прикоснулся к еде.

– У меня нет в ней особой необходимости.

– Ты никогда не ешь? – изумилась я.– Для кого тогда готовят все эти блюда?

– Для тебя. И для тех, кто здесь работает. Лично мне пищи надо совсем чуть-чуть и я долгое время могу обходиться без нее. Но, пожалуй, сегодня я съем что-нибудь с тобой, за компанию.

Он налил себе кофе и взял маленькую булочку, похожую на круассан. Я смущенно уставилась на него, меня мучило так много вопросов. Но ответит ли он мне?

– Рауль,– нервничая, спросила я,– ты говоришь, что ты не человек, но выглядишь и поступаешь, как человек. Ты заботишься обо мне и переживаешь за меня, и это сбивает с толку, я не знаю, как относиться к тебе, ко всей ситуации… Стоит ли мне тебя опасаться или я могу себя вести с тобой, как со своим… другом?

Конечно, было очень наивно с моей стороны задавать такие вопросы. Но кого мне было еще спрашивать? Кто помог бы мне разобраться с этой неординарной ситуацией? Не бежать же мне в полицию или в спецслужбы? Почему-то Рауль вызывал у меня доверие, несмотря на то, что он, как и Горг, не был человеком. Мне хотелось ему верить, и хотелось услышать от него самого заверение в его помощи и защите. И я услышала.

– Мне бы очень хотелось, чтобы ты считала меня своим другом. Во мне заключены те же человеческие эмоции и качества, что и в тебе, что и в других людях,– с чувством произнес он. – Я очень хочу, чтобы ты могла рассчитывать на меня.

То, каким тоном он это сказал, выдавало его обеспокоенность, что я могу не доверять ему. Возможно, его беспокоило то обстоятельство, что я знала правду о его нечеловеческой сущности и его родстве с Горгом.

– Ты и вправду брат Горгу? – я боязливо смотрела в его чернеющие глаза.

– Да,– неохотно признал он. – Но мы сейчас слишком разные, особенно в наших ценностях и стремлениях.

По его непроницаемому лицу было видно, как неприятно ему сосредоточиваться на родстве с Горгом, и, смотря на столешницу, мимо Рауля, я спросила:

– Я, наверное, очень любопытная, ты извинишь меня? Мне очень хочется узнать обо всем. Но, если ты не можешь рассказать, я смирюсь. Мне достаточно того, что я здесь с тобой, в безопасности. Я ценю это, ты не думай.

Рауль улыбнулся такой счастливой открытой улыбкой, что мои губы невольно растянулись в ответ. Мои слова пришлись ему по душе, и он рад мне.

– Мария, тебе я могу рассказать практически все, все, что я знаю или помню,– облегченно проговорил он. – От тебя у меня не может быть секретов.

– Почему?

– Потому что ты нашла меня, попав в мой мир. Не могу сказать, что я испытывал чувство одиночества здесь, хотя и живу тут несколько веков. Мне всегда было, чем заняться. Но когда я увидел тебя, все во мне перевернулось. Мне захотелось, чтобы ты всегда здесь жила.

– Почему? – снова спросила я.

– Я почувствовал, что моя жизнь не будет полной, если ты опять исчезнешь. Как я говорил тебе, никто не может попасть сюда. Этот мир создан только для меня…

– А как же те люди, которые здесь живут? – перебила я.

– Они принадлежат этому миру, их создал я,– я видела, что он не хочет развивать и эту тему. – Потом как-нибудь расскажу об этом. Но ты… Ты каким-то чудесным образом попала сюда, и это изменило восприятие всего моего существования, как будто я глотнул свежего воздуха, и моя жизнь началась заново. Хочешь пройтись? – энергично предложил Рауль, заметив, что я больше ничего не ем.

Мы встали из-за стола, и вышли на улицу. День был в самом разгаре. Необычное солнце мягко одаривало своим теплом. На него по-прежнему можно было смотреть, не боясь ослепнуть. Яркое синее небо без единого облачка утонченно гармонировало с сочной зеленью. Замок Рауля со всех сторон окружали высокие подстриженные кустарники, и мы отправились вдоль них прямо за замок. Там оказалась аллея, усыпанная мелким ракушечником, которая вела то ли в парк, то ли в лес. Деревья выглядели величественными, как в лесу, но ухоженными, как в парке. Рауль, казалось, глубоко задумался о чем-то, и мы, в молчании, шли по дорожке. Я любовалась кожаными белыми сандалиями на своих ногах, и размышляла о том, что все, надетое на меня пришлось мне впору. Откуда такой гардероб и чей он?

– Я очень рад, что ты здесь, и что ты нашла меня,– вдруг радостно заключил Рауль. – Тебе необходимо побыть здесь подольше, чтобы Горг сбился со следа.

– Он будет искать меня? – содрогнулась я, ощутив прилив холода и беспомощности.

– Да, обязательно будет, он никогда не отказывается так просто от своих замыслов. Но теперь он знает, что ты под моей защитой, и это собьет его с толку.

– Но он же, знает, где я живу и где мои родители, и может сделать что-нибудь с ними!

– Я прослежу за этим, успокойся, Мария. У меня есть свои особые средства, чтобы держать его в неведении. Он не знает, что я способен в новом теле на разные хитрости. Я уверен, что он уже ищет тебя и мое жилище, и то и другое ему нужно позарез. Но он никогда не окажется здесь, и от твоего пребывания в моем мире след сотрется. Твои родители уже скрыты от его глаз, а впоследствии, я сделаю это и для тебя. Не беспокойся об этом. Ты будешь жить своей жизнью, и он не найдет тебя.

Эти слова кольнули мое сердце. Я уже была не уверена, хочу ли я жить своей жизнью, без Рауля и этого мира. На его Земле мне было гораздо спокойней.

– Как ты скрыл моих родителей? – поинтересовалась я.– Ты увез их?

– Нет, конечно,– подернул плечом Рауль,– я просто поменял их временную матрицу для восприятия Горга. Теперь он их не видит, не чувствует, они для него не существуют.

– Ты и со мной так поступишь? Как это повлияет на меня?

– Никак не повлияет. Это повлияет только на восприятие Горга. Вы будете жить в своем времени, а для Горга – в ином.

– Ты можешь такое? – поразилась я.

– Конечно, весь мой мир на этом построен. Я живу одной своей половиной в глубоком прошлом, другой – в настоящем. Только будущее мне не подвластно. Я могу затормозить время, могу пустить его вскачь, на свое усмотрение, но в пределах моего мира.

Чтобы постичь его мысли и окончательно уяснить объяснение, мне не хватало картинки, образа или наглядного примера. Мы вышли из леса, резко запахло солью и впереди, внизу перед нами распростерся океан. Как я раньше не почувствовала этот морской воздух? Берег был чересчур скалистый, но к морю тянулась заметная дорожка, убегая вниз. Мы медленно, не торопясь спускались. Дорожка оказалась не длинной, но крутой, и Рауль придерживал меня за руку. Спустившись немного, я оказалась на просторной площадке, от которой к воде вели широкие ступеньки. Я обрадовалась, что их было немного, я не любительница крутых спусков и подъемов. Но здесь было так красиво, что я залюбовалась, моментально позабыв о нашем разговоре.

На горизонте небо сливалось с океаном в единое целое, и от этой необъятной бесконечности захватывало дух, я чувствовала себя такой маленькой, незначительной и все мои беды казались ничтожными. В каком-то упоительном умиротворении я вглядывалась в линию горизонта, представляя себя парящей птицей в синем пространстве. Отливая золотом, океан поблескивал на солнце – это единственное, что отличало небо от воды. Рауль спустился на ступеньку ниже и терпеливо ожидал, когда утихнет мое восхищение. Ему понравилась моя реакция. Радостно вздохнув во всю грудь, я шагнула к нему, и мы двинулись дальше. Перед моим взором открылся шикарный пляж: золотой песок лежал на берегу, покрывая все пространство, которое можно было увидеть. Спокойное море, с мягкими, ласковыми волнами приковало взгляд.

– Тут можно купаться? – не выдержала я.

– Можно, но сейчас не сезон. Здесь недавно наступила весна и море еще не прогрелось. Подождем месяц,– предложил он.

– Это море или океан?

– Я живу на острове в океане, но с этой стороны острова находится залив, можно сказать море. Здесь не так штормит.

Мы неспешно брели по берегу, и морской воздух заполнял мои легкие. Тут так легко дышалось, ласковое солнце, и морской воздух буквально пропитывали каждую клеточку моего тела. Влажный и плотный песок под ногами облегчал нашу прогулку.

– Где находится твой остров? Есть ли рядом еще какие-то острова или материки?

Рауль на секунду задумался и неторопливо произнес:

– Я думаю, что тебе будет легче представить это место, если я нарисую схемку.

Он присел и стал на песке рисовать пальцем. Благодаря влаге, рисунок сохранял свою четкость.

– Вот, смотри, это – твоя Земля, а от нее идет своеобразный коридор, проход на мой остров, в мой мир. Остров же находится на твоей Земле, но только в глубоком прошлом,– он нарисовал шар, с присоединенным к нему коридором и островом в виде широкого полумесяца. – Этот проход единственный и ходить через него могу только я или те, кто несет в себе мою сущность. Я могу передвигать свой коридор, куда мне угодно, в любую точку твоей Земли. Коридор ограничен в передвижении только твоей Землей. Находясь в человеческом теле, таким, каким являюсь сейчас,– уточнил он,– я связан с ней и не могу попасть в другие миры.

– А они есть? – тут же спросила я.

– Сколько угодно. В своей сущности я мог попасть куда захочу. Но только не в этом теле.

– А почему ты стал человеком?

– Я живу на острове с определенной целью, Маша. Я здесь под защитой этого мира и жду времени, когда мне нужно будет сделать выбор, когда здесь все разрушится. Это похоже на программу по защите свидетелей. Их укрывает правительство, чтобы в нужный момент они дали показания против преступников.

– А кто твое правительство? Кто тебя укрывает?

– Мой отец и мой старший брат. Когда-нибудь ты узнаешь эту историю.

– Ты можешь сказать, как называется твой вид? Кто вы?

– Мы – основатели. Так мы называемся, потому что у нас есть способность создавать миры, жизни.

– А наша Земля? Вы тоже участвовали в этом?

– Нет, ваша Земля уникальна и мы не имеем к ней отношения, мы живем не в сфере вашего мироздания. Я бы ни за что не нашел это место, если б не мой отец. Но как Горг попал сюда? Меня это до сих пор беспокоит. В общем-то, никого из нас здесь не должно быть. Ваше мироздание опасно для нашей сущности. Но мы так чутки к взаимному проявлению, любое наше слово, мысль, движение оставляет за собой четкий след. Нам легко находить друг друга, потому мой отец и поместил меня так далеко, в такое необычное для меня место и тело. Ведь Горг мог выследить меня.

– Вас много таких?

– Достаточно, но не так много как вас, людей. Нас не миллиарды, и даже не миллионы. Как я говорил, это связано с особенностями воспроизводства.

– Вы смертны?

– Мы можем умереть, но можем жить вечно. Мы не бессмертны. Все зависит от нашего образа жизни. Это можно сравнить с человеком, которому подарили вечную жизнь, но сказали соблюдать некоторые правила. Что, если этот человек начнет губить свое тело намеренно, употребляя наркотики, алкоголь и тому подобное? Рано или поздно, его тело разрушится, и он умрет. У нас действуют те же законы, нас сложно убить, но мы способны сами себя поранить или уничтожить. Особенно, если полезем, куда не следует,– улыбнулся он, что-то припомнив. – Но мы не стареем, не болеем.

– Почему тогда Горг спросил тебя, будто ты хочешь его убить?

– Потому что, нарушая законы, его тело стало уязвимым и слабым, ему можно причинить вред. Ты очень внимательная, Мария,– похвалил он меня. – Несмотря на пережитое, твой ум остался ясным и мыслишь ты четко. Я поражен.

Мы гуляли по пляжу, и я ловила на себе заинтересованные взгляды. Его внимание было мне приятно. Я наслаждалась этой прогулкой и тем, что получала ответы на все свои вопросы. Я считала весь этот мир окутанным тайной, и что проникнуть в его суть не представлялось возможным. Рауль приподнимал завесу скрытности и раскрывал один секрет за другим, удовлетворяя мое любопытство, и как мне казалось, ничего не скрывая.

Тем не менее, вопросы появлялись и множились в неимоверном количестве. Я только не знала, уместно ли задавать их или отложить на потом, чтоб не докучать Раулю. Все, что он рассказал мне, не шокировало меня, не пугало. Основатели, люди – для меня это потеряло всякий смысл. Лишь бы мы были порядочными и добрыми. Рауль казался мне именно таким. Но кое-что волновало меня.

– Рауль,– мой голос дрогнул,– почему я не могла мыслить ясно, когда находилась с Горгом?

– На это легче не отвечать, а показать.

Он взял меня за руку. Рука была приятная и теплая и нежно сжимала мою. Через две секунды мое тело охватили волны неясных желаний и пронеслись от руки по спине и ниже. Мой изумленный взгляд обратился к Раулю, и у меня возникли к нему определенные чувства, мне захотелось, чтоб он прижал меня к себе и поцеловал. Глаза Рауля стали яркими, обжигая меня волнами страсти. Мое дыхание участилось и ноги ослабели. Я снова лишалась своей воли. Но в этот же миг все прекратилось, я опять обрела способность контролировать себя. Моя рука все еще находилась в руке Рауля, но ничего не происходило.

– Что это было? – едва шевеля губами, проблеяла я.

Со страхом я выдернула свою руку у Рауля. Мой испуг его рассмешил:

– Я показал тебе, на что мы способны. Я и Горг можем чувствовать твоими чувствами и можем передавать тебе свои. Но не волнуйся, я не использую свою способность в коварном подтексте,– он вновь засмеялся. – Это, в общем-то, недостойно использовать в корыстных целях, очень мелко и грубо. Мы пользуемся своим даром, чтобы передавать свои чувства и переживания без искажений, не используя, к примеру, речь. Также, эта способность действует в нашей духовной бестелесной сфере и на расстоянии, когда мы не можем видеться. Это как письмо, как заверение в любви. Но в вашем случае, у людей,– уточнил Рауль,– это действует сильнее, лишая способности ясно мыслить и заставляет терять контроль над собой. Горг позорно воспользовался своими преимуществами, чтобы подчинить тебя своей воле. Потому я и сказал, что у тебя не было ни единого шанса противостоять ему.

– А если бы я не пошла с ним на свидание, осталась бы дома?

Рауль мягко и сочувственно улыбнулся мне и убежденно произнес:

– Поверь, он нашел бы способ повлиять на тебя. Один взгляд, одно слово, одно касание – и ты бы подчинилась.

– Это неправильно, мне страшно,– честно призналась я.

Обхватив голову руками, я почувствовала себя беспомощной и уязвимой. Мне захотелось спрятаться где-то в надежном месте, а не гулять сейчас по берегу моря, где не было возможности укрыться.

– Брось, Мария. Тебе здесь нечего бояться, особенно меня. Я никогда не воспользуюсь твоей ранимостью. Я просто показал тебе, чем владел Горг.

– Но это ужасно! Он способен воспользоваться любым человеком. Вместо меня, он может взять другую девушку и совершить с ней свои гнусности. Например, Карину, раз она ему не сестра. Ведь он ей нравился, видимо, он и на ней проверял свои чары.

Рауль помрачнел и бросил на меня испытующий взгляд, как бы проверяя, может ли он мне доверить еще одну тайну. Он глубоко вздохнул и с сожалением спросил:

– Как ты себя чувствуешь? Ты сильно взволнована. Я вижу, что ты мастерски умеешь брать себя в руки и необычайно хорошо воспринимаешь чуждые тебе вещи. Но я не знаю, как ты перенесешь новые волнения. Не хочу ничего скрывать от тебя, но некоторые знания могут тебя расстроить. Может, вернемся уже домой, побудем в уюте и комфорте?

– Я не возражаю, если ты по дороге расскажешь об этих новых волнениях.

– Давай, сделаем передышку? Слишком много переживаний для одного дня. Вернемся в замок.

Он решительно повернулся и, поймав мою руку, потащил за собой. От его прикосновения я непроизвольно вздрогнула. Он тут же отреагировал и бросил на ходу:

– Не бойся, забудь.

Мы быстро возвращались, Рауль молчал. С моря задул ветерок и мое платье затрепетало. Мы довольно далеко ушли, и я потеряла из виду наши ступеньки. Вдоль всего побережья неприступно растянулись скалистые горы. Над нами летали крупные белые чайки и, судя по солнцу, они своим криком оповещали скорое наступление вечера. Время бежало незаметно для меня.

Если бы я находилась дома, мое время было бы размеренным, распределенным всякими делами. Здесь меня поглотили новые ощущения и эмоции, жажда любопытства и желание прояснить ситуацию. Мне было интересно, какие еще способности Рауля и Горга могут вывести меня из равновесия. Стоит ли мне опасаться чего-то еще? Я украдкой взглянула на серьезное лицо Рауля и поняла, что стоит. Но рядом с Раулем я ощущала спокойствие и даже беззаботность. С чего бы? Казалось, сам воздух источал умиротворение. Рауль устремил на меня пристальный взгляд.

– Ты устала? Мы далеко ушли от прохода. Я могу понести тебя.

– Нет, что ты, у меня еще полно сил.

– Моих сил больше, мне ничего не стоит носить тебя на руках весь день. Я не хвастаюсь, просто предлагаю свою помощь. Не думай, что это неловко. Ты можешь сберечь свои силы и поберечь свои ноги.

Из моего горла вырвался нервный смешок.

– Рауль, хоть ты и не человек, но ведешь себя как мальчишка, предлагая мне такие

вещи. На руках носят девушек в особых случаях. У меня есть еще силы, я потерплю.

– Я уже носил тебя на руках,– вдруг заявил он.

– Я тогда спала,– защитилась я.– А как ты вылечил мою руку?

– Когда-нибудь покажу, это тоже лучше увидеть, чем услышать.

Наконец, показались ступеньки. Снизу они выглядели крутыми и бесконечными. Ого, я все-таки устала. Рауль поднимался первым и тащил меня за руку, облегчая мое продвижение. Мы взобрались на площадку, и он позволил мне отдохнуть. Восстанавливая дыхание после подъема, я любовалась морем. Небо из синего окрасилось в светло-сиреневый цвет, и огромное солнце светило теперь со стороны моря, готовясь погрузиться в него.

Внезапно, за моей спиной раздалось «гав», и от неожиданности я подскочила. Обернувшись, я увидела крупного черного пса непонятной породы, пытавшегося обнюхать меня. Рауль, улыбаясь, трепал его по голове и ласково называл Гектором.

– Нашел меня, негодник. Два дня где-то бегал. Не бойся, Маша, он не тронет тебя, он умный пес. Позволь ему себя обнюхать, он хочет познакомиться с тобой.

Я собак не боялась и потому смело протянула ему свою руку. Пес обнюхал и завилял хвостом. Рауль, все еще лаская пса, сказал:

– Всё, он тебя запомнил и найдет, где хочешь. У него сумасшедшее чутье и редкий для собаки ум. Ну, пошли домой, умница,– обратился он к Гектору.

Пес рванул по дорожке вверх. Хорошо, что она не длинная. Я не спеша поднималась вслед за Раулем, все еще держась за его руку. Величественные деревья загадочно шуршали в своих вершинах, нашептывая о своих тайных секретах. А идти по ровной аллее в лесу, оказалось сущим пустяком.

– Что это за деревья?

– Вдоль аллеи – кедры, а в глубине леса – разные, и дубы, и березы. Сама увидишь.

– А животные здесь водятся?

– Да, целое множество, но не бойся, вреда они нам не причиняют. Здесь все под моим контролем.

В конце аллеи я заметила, что нам навстречу спешит Рикро. При свете дня можно было лучше его рассмотреть, он снова улыбался. Пепельно-темные волосы контрастировали с его глазами просто ошеломительно, делая их ярко зелеными. Он не отрывал от Рауля любящего взгляда, совершенно меня игнорируя. Подойдя ближе, он почтительно склонился передо мной и заговорил с Раулем на непонятном для меня языке. Рауль ему ответил и похлопал по плечу, отправляя обратно. Взглянув на меня, Рауль сказал, что Рикро сообщил ему о срочных и неотложных делах, и извинился, что они общались на своем языке. Он объяснил, что на острове существует свой язык, на котором говорит местное население. Но все, кто служит и работает в замке, могут общаться и на других языках. Рикро сейчас проявил ко мне неуважение.

– Он ревнует тебя ко мне,– наклонившись к моему уху, признался Рауль, и в его глазах мелькнула смешинка. – Мы ушли надолго, и ты полностью завладела моим вниманием, обычно это приоритет Рикро и Гектора. Рикро страдает. Он очень привязчивый.

– Он невзлюбил меня,– расстроилась я.

– Если это и так, то скоро пройдет и все утрясется, не переживай по этому поводу.

Мы вошли в замок, и единственным моим желанием было упасть на кровать.

– Иди, отдохни,– предложил мне Рауль. – Ты помнишь, где твоя комната? Вот и отлично, позвони мне, если захочешь меня увидеть. Еду тебе могут принести в комнату.

– Рауль, мне иногда кажется, что ты читаешь мои мысли.

Он усмехнулся:

– Есть немного, но это нетрудно, если я каждую минуту чувствую то, что чувствуешь ты.

Добравшись до своей комнаты, я сразу свалилась на кровать. Мне лень было снимать обувь, поэтому я просто свесила с кровати ноги. В дверь постучали, и я крикнула, чтоб входили, мне было любопытно, кто пришел. Вошла Лелия и ровным голосом поинтересовалась, не желаю ли я поужинать и не принести ли мне еду сюда, как и предложил господин. Я согласилась, мне не хотелось двигаться, и было, над чем подумать.

Из сегодняшней прогулки, информации, которую Рауль мне любезно открыл, я четко уяснила, что Горг будет преследовать меня. Это внушало мне парализующий мозг, страх. Не симпатичный парень Егор хочет разыскать меня, но мощное и злобное существо, с суперспособностями будет меня выслеживать, и если найдет, то не будет от него ни спасения, ни пощады. Рауль, щадя мои чувства, не посвятил меня в то, что собирался сделать со мной Горг, но сам был в курсе, это я точно знала.

Мне сегодня открылся целый мир реальный и непостижимый, в котором живут странные, духовные, бестелесные существа из другого мироздания, и похожи ли они на наши религиозные персонажи, я себе не представляла. Я всегда была далека от религии. Но что я могу сделать, чтоб спастись от Горга? Только положиться на помощь и участие Рауля, как он мне и предложил? Что будет с моей семьей, будут ли они всегда в безопасности? А Карина? Рауль так и не ответил на мой вопрос о том, будет ли Горг добиваться других девушек или женщин. Внезапно ко мне пришло ясное осознание того, что если Горг исчезнет любым способом – умрет или его пленят – это решит все мои проблемы. Рауль сегодня намекнул, что может его выследить.

Мои мысли прервал приход Лелии с ужином, она катила впереди себя тележку с едой. Я захотела переодеться перед ужином в более привычную для себя одежду и полюбопытствовала, нет ли здесь джинсов или каких-нибудь брюк. Она тут же подошла к шкафу и достала из него хлопковые брюки светло-серого цвета, и предложила серебристую блузку. Вся одежда подошла мне по размеру, и цвет был мой, что в очередной раз изумило меня.

– Откуда здесь столько одежды и чья она?

– Вся одежда принадлежит вам, госпожа. Она пошита специально по вашему размеру, с учетом вашего телосложения.

Мой рот непроизвольно открылся. Когда они успели сделать это и кто? Я пробыла здесь всего около суток! Жажда немедленно получить ответ из уст самого Рауля, а не его подопечных подтолкнула мою руку к колокольчику рядом с моей кроватью, в то время как Лелия раскладывала еду на столике. Наверняка, Рауль руководил всем. Интересно, когда меня обмеряли для пошива одежды, что-то я не припоминаю? Во сне? Когда раздался звонок, Лелия кротко подняла на меня глаза, и этот взгляд побудил меня выяснить кое-что:

– Лелия, как тебе здесь живется, тебя обижает кто-нибудь?

Ее глаза удивленно округлились, но она спокойно ответила:

– Мне здесь очень хорошо, госпожа. Я счастлива.

– Разве тебе по душе выполнять распоряжения…– я запнулась, не зная, как правильно перед ней назвать Рауля, не господин же. Мне все время резало слух, как они с Рикро кидались этим словом.

– Я больше ничего не желаю в своей жизни, как быть рядом со своим господином и теперь с вами, госпожа,– она покраснела.

– Но почему? Ты меня совсем не знаешь и ничего хорошего я тебе не сделала, чтобы ты хотела быть со мной. Мне кажется, что быть независимой от кого бы то ни было – лучше всего. Зачем исполнять чьи-то приказы, когда ты можешь жить своей жизнью? У тебя есть семья?

Она отрицательно покачала головой и тихо сказала:

– У меня никого нет, кроме господина, и быть не может. Я живу, пока живет он. Когда здесь все распадется, нас не будет.

Загадочное замечание осталось не разъясненным, потому что в комнату без стука, стремительно влетел Рауль и улыбнулся мне своей быстрой улыбкой.

– Я подоспел прямо к ужину. Прости, что без стука, мне показалось, что у тебя что-то срочное. Так в чем дело?

Залюбовавшись его радостным, оживленным лицом, я с трудом вспомнила, о чем хотела немедленно его расспросить.

– Объясни мне, пожалуйста, откуда у меня целый шкаф одежды. Я что-то не припомню, чтобы меня обмерял для этой цели, какой-нибудь закройщик. И, самое главное, когда это все успели пошить, если я здесь только вчера появилась? Мне это кажется, мягко говоря, подозрительным.

Рауль, запрокинув голову, заразительно рассмеялся, и я не могла сдержать улыбку, глядя на его веселье.

– Ты права, это требует времени, но не такого большого, как тебе кажется. В свое время я покажу тебе, как легко можно устроить свой гардероб. А что касается примерки, …то, не так уж сильно ты изменилась после своего первого посещения.

Глядя на немое изумление в моих глазах, он усмехнулся и объяснил:

– Помнишь мой ДК? Диагностический комплекс? Все твои параметры в нем, а большего для одежды и не требуется. Давай, ешь быстрее, я хочу познакомить тебя кое с кем. Сегодня для тебя приготовлена более привычная еда.

Умеет же он заинтриговать: кое с кем, привычная еда. Я подошла к накрытому столу и обнаружила там действительно знакомую мне простую еду – картофельное пюре, сосиски и салат. Энергично поглощая пищу, я присматривала за Раулем, бегающим в возбуждении по моей комнате. Может, что-то случилось? Я его так и спросила.

– Да, но ты сама хотела всё увидеть.

Этот ответ подстегнул мое любопытство, и я работала челюстями усиленно быстро, памятуя, как Рауль требовательно относился к процессу моего питания, и, подозревая, что он мне ничего не расскажет, пока я не подкреплюсь. Удивительно, как он может помнить о моих обедах и ужинах, если ему самому это не требуется, а я сама часто не чувствую, что бываю голодна.

– С едой покончено, я готова. Может помочь здесь убрать посуду?

Рауль только закатил глаза:

– Ты лишишь Лелию смысла ее жизни,– видя мой вопрос в глазах, он добавил,– ухаживать за своими господами.

Я вспыхнула и хотела ответить колкой фразой, но он перебил меня, не дожидаясь проявлений моего антифеодального недовольства.

– Здесь ничего не поделаешь. Но зато нас ожидает смертельно больной, и для него мы можем многое сделать. Идешь?

Я подскочила от такого заявления, и мы помчались в его диагностический кабинет, я уже знала, где это. На ходу, Рауль начал мне объяснять, что сейчас смертельно раненый человек находится под действием обезболивающего.

Войдя в кабинет, Рауль провел меня в небольшую комнату, находящуюся за перегородкой из серого камня. В прошлый раз я не была в этой каморке. Она состояла из каменной красновато-коричневой ванны размером с небольшой бассейн, обложенный кремовой плиткой и, подсоединенной к ней вертикальной, большой емкости овальной формы. Рядом с ванной стоял такого же цвета каменный длинный стол, в виде медицинской кушетки, и на нем лежал огромный обнаженный мужчина, с длинными, светлыми, прямыми волосами и в набедренной повязке. До меня не сразу дошло, что это настоящий человек, настолько нереальным показались мне его параметры. Присмотревшись, я ахнула, у него отсутствовала половина руки и на противоположном от меня боку, зияла рваная рана. Противоестественным для моего ожидания, как будущей медсестры было то, что отсутствовала хоть капля крови. Немного светлой жидкости, похожей на сукровицу выделялось из раны на руке. Обратив свое недовольное лицо к Раулю, с обвинением в голосе я сказала:

– И ты мог ждать, когда я поужинаю?

– Всему свое время,– ответил он спокойно. – Пока ты отдыхала, я сразу же дал ему снотворное и обработал раны. Действие снотворного должно подготовить его к следующей процедуре. Сейчас он готов к ней, и я не зря тебя поторопил.

С этими словами Рауль подошел к столу, и сделал нечто невероятное – он поднял на руки этого гигантского человека, как ребенка, без малейшего усилия и напряжения, хоть в одном мускуле, как будто это ничего ему не стоило. Он бережно поднес его к ванне и опустил в какую-то желтоватую маслянистую жидкость. Человек начал погружаться в эту смесь полностью, с головой, продолжая дышать под водой. Я запаниковала.

– Он же утонет!

– Нет. Смотри за ним внимательно, что будет происходить с его ранами.

Сначала я ничего не обнаружила. Человек продолжал лежать под водой, его грудь равномерно вздымалась, поглощая жидкость, словно это был воздух. Я не заметила, чтобы он задыхался от этого. Осмотрев раны, я увидела вокруг травмированных краев побелевшую плоть, похожую на белый хлеб и по цвету, и по консистенции.

– Кто он,– спросила я Рауля,– и что произошло с ним?

– Это Горей, правитель одной из областей в другой части острова. На него напал хищный зверь. Горей любит охоту и крупных животных, ему нравится померяться с ними силой. Сегодня был не его день; беспечность некоторых местных жителей очень досаждает мне,– Рауль недовольно тряхнул головой. – Они наивно полагают, что я всегда приду на помощь и исцелю любой их недуг. Не спорю, я в состоянии это сделать, но, где же мера? Я могу не успеть, меня может не оказаться рядом в этот момент. А если бы зверь откусил ему голову? Я бессилен против этого, я не Бог.

– Кто такому громиле может откусить голову? Глядя на него, можно предположить, что нет такого зверя, с которым он не справился бы. У тебя есть слоны или носороги? – Рауль отрицательно мотнул головой и недовольно скривился. – Может это несчастный случай?

Он не ответил. Его черные глаза задумчиво блуждали по телу несчастного.

Я разглядывала огромные рельефные мышцы смуглого мужчины и представляла, что такими ручищами можно было бы свалить слона. А его рост, наверное, даже больше двух метров. Мое воображение рисовало его мужественное и суровое лицо древним викингом, диким и неустрашимым. Рауль кивком головы указал мне на ранения Горея. Там что-то происходило: на оторванной руке видимо нарастала белая хлебная плоть, рана в боку заполнилась такой же «хлебной» крошкой.

– Что это? – я уже устала удивляться всему происходящему, задавая вопросы.

Конечно, я желала знать все, что видела, но мой мозг внезапно стал сопротивляться объему новой информации. Сильная усталость навалилась на меня.

Рауль тут же почувствовал изменение моего физического состояния.

– Я тебя утомил, тебе пора отдохнуть.

– Сначала ответь мне,– упрямилась я.

– Жидкость содержит генетическую информацию о его строении, структуре тканей, и регенерирует повреждения, если коротко. Это займет некоторое время, так что ты, смело, можешь отправиться отдыхать. Завтра ты увидишь его здоровым и полным своих неконтролируемых сил.

– У меня столько вопросов, но нет сил, задать их,– пожаловалась я.

Рауль улыбнулся, лаская меня нежным взглядом. Я чувствовала себя маленькой девочкой, окутанной со всех сторон его заботой. Хотелось довериться ему и не скрывать ничего, как делают это трехлетние малыши.

– Я провожу тебя в твою комнату.

Он легонько обнял меня за плечи и вывел из своего кабинета. Меня не смутили его объятия, без них я потеряла бы равновесие, так сильно я устала. Просто удивительно, как мы сдружились всего лишь за сутки, казалось, что я всю жизнь его знала.

– Рауль, а ты спишь?

– Вряд ли,– хитро улыбнулся он. – Человеческие потребности меня не касаются.

– Везет же,– вздохнула я.

– Еще бы! Лелия! – крикнул Рауль, перед тем как войти в мою комнату.

Он подвел меня к кровати и сказал:

– Спокойного тебе сна. Набирайся сил для своих новых вопросов и, что важнее, для новых ответов,– с этими словами, он почти невесомо дотронулся до моего лба губами. – Лелия,– обратился он к вошедшей девушке,– помоги, пожалуйста, Марии раздеться и лечь.

– Да, господин.

Как только Рауль вышел, я сразу же стала погружаться в сон, валясь на кровать. Да что со мной такое? Раньше я могла контролировать свой сон, не так уж я и устала за весь день. То ли местный климат, то ли нервное напряжение способствовали возникновению быстрой и сильной усталости. Я провалилась в сон, и еле чувствовала, как легкие руки Лелии снимали с меня одежду. «Бедная»,– успела промелькнуть мысль.

                         ОСТРОВ

Ориентируясь по моим земным меркам, я проснулась около семи утра. В замке Рауля на глаза мне ни разу не попались часы, так что полагалась я на свое чутье и природные биологические часы, а еще на расположение солнца. Хотя в моей комнате окна отсутствовали, стены, сделанные из полупрозрачного камня, пропускали солнечный свет. Мне до сих пор было неизвестно, что это за камни, я просто не успевала задавать все те вопросы, которые с регулярной методичностью возникали в моей голове. Рядом с кроватью стоял столик, накрытый для раннего завтрака, оттуда потянулся к моим ноздрям аромат свежего кофе. Как кто-то мог знать, когда я проснусь, неслышно сервировать столик, или это было сделано неумышленно, на всякий случай?

Я чувствовала себя отдохнувшей, бодрой и в приподнятом настроении. Оно заметно улучшилось по сравнению со вчерашним днем. В радужном предвкушении я приняла душ, затем распахнула шкаф и стала рассматривать наряды, прикидывая, что бы надеть сегодня. Вчерашнего одеяния я не нашла. На выбор моей одежды, как ни странно, повлияло настроение, сегодня мне снова захотелось надеть платье. И опять я выбрала платье по цвету: серо-голубое, под цвет воды в озере – легкое, струящееся. Мои мокрые волосы были податливы, и я поймала себя за желанием сделать что-нибудь с ними, какую-нибудь прическу, но кроме резинки для волос ничего больше не было. Поэтому я оставила их вольно распущенными. Пусть радуются свободе. Оглядев себя в зеркале, я осталась довольна, отметив, что в платье действительно смотрюсь неплохо. Я перекусила в одиночестве и решила самостоятельно осмотреть замок, надеясь, что Рауль не будет сердит за это.

Я не забыла о вчерашнем раненом человеке и отправилась в медицинский кабинет, чтобы взглянуть на это чудо еще раз. Осторожно приоткрыв дверь, я нерешительно проскользнула внутрь и, медленно прошла в каморку. Ни на столе, ни в бассейне никого не оказалось, он был пуст. Компьютер тоже не работал. Я потихоньку улизнула из кабинета, несколько напуганная собственной вылазкой. А вдруг этот Горей, большой и суровый сидел бы в кабинете? Встревоженная внезапной мыслью, я вышла на улицу, чтобы узнать, какая там погода.

Солнце и тепло царили этим весенним утром. У меня дома весной, по утрам намного прохладней. На синем небе ни единого облачка, а большое солнце казалось неярким. Отметить эту особенность мог бы каждый, попади он сюда. Солнце никогда не ослепляло, на него можно было смотреть, оно излучало мягкое тепло и свет, создавая особый неповторимый фон и настроение. Прозрачный и чистый воздух подстегивал дышать полной грудью. Медленно переставляя ноги, я брела по вчерашнему маршруту в лес, планируя выйти к скалам, на морскую площадку.

Устремив взгляд в необъятную высь, мне подумалось, что кедры-то вековые, их стволы не поместились бы в обхвате моих рук. Пение птиц будоражило утренний лес, и мне нестерпимо захотелось увидеть хоть одну маленькую птичку среди высоких ветвей. Рауль утверждал, что здесь множество животных, но кроме пса и лошади, мне пока никто не встретился. Желая сравнить местных птичек с моими, я задрала голову, тщательно всматриваясь в зелень, и упустила из виду, что не смотрю под ноги. Двигаясь вокруг огромного шероховатого ствола, в вершинах которого чересчур шумели и били крыльями птицы, я внезапно столкнулась с моим великаном. Несильно в него врезавшись, я, тем не менее, почувствовала всю мощь и жар его тела. Я пискнула и, по-моему, вчера ошиблась в расчетах, он был около трех метров роста. Но мой мысленный сарказм потонул от страха и неожиданности, мои ноги подкосились, и я стала оседать, опершись о ствол спиной. Горей взирал на меня сверху вниз, и его глаза, как мне показалось, свирепо пылали черным огнем. Как и вчера, его обнаженное тело прикрывала всего лишь набедренная повязка, а кожа выглядела очень смуглой. Я перестала дышать, не представляя себе его дальнейших действий. Мое сердце чуть не выпрыгивало из груди от страха.

Внезапно, словно его ноги тоже подкосились, он упал на одно колено и склонил свою голову почти до земли, длинные светлые волосы закрыли его лицо. Он пробормотал непонятные мне слова низким утробным голосом. Я не знала, что мне делать и чего он от меня хочет. Может, пробраться потихоньку мимо него, пока он на меня не смотрит, и убежать назад, или позвать Рауля?

В моей голове раздался смешок; Рауля звать не надо, он уже стоял рядом с нами, поднимая меня с травы. С трудом отлепившись от шершавого ствола, я не отрывала взгляда от его губ, расползавшихся в бестактной ухмылке, наверно, он потешался над моими страхами. Рядом радостно приплясывал его пес, обнюхивая склоненную спину Горея. Рауль бросил мне «привет», и заговорил с Гореем на своем языке. Горей выпрямился, но вся его поза изображала почтение. Мой страх отступил сразу же, как только я оказалась в руках Рауля. Рауль, самодовольно улыбаясь, сказал:

– Обрати внимание – жив и здоров,– он кивнул на Горея.

Рука Горея была на месте, на боку не осталось даже шрама.

– Сколько же времени понадобилось на заживление? – полюбопытствовала я, выдыхая свой страх перед великаном.

– Половину твоего сна. Его рука все усложнила, наращивание костей занимает больше времени.

– А сколько времени заняла моя рука? – сразу же спросила я.

Рауль нахмурился, переведя взгляд поверх моей головы.

– Всю мою ночь.

Мое изумление помешало мне задать очередной вопрос, и Рауль опередил меня:

– У тебя были осложнения, мне хотелось их убрать.

Желая прервать разговор на эту тему, он обратился к Горею и тот согласно кивнул. Рауль внимательно меня оглядел и задумчиво произнес:

– Мне пора отправлять Горея домой, его ждут жена и ребенок. Это в другой части острова, и если желаешь, можешь отправиться со мной.

Не найдя слов от радости, я энергично кивнула, мне не хотелось расставаться с Раулем, я чувствовала себя с ним защищенной, он излучал спокойствие и уверенность.

– Способ моего передвижения необычен, поэтому, когда я возьму тебя за руку, закрой, пожалуйста, глаза. Не пугайся, не открывай глаз, пока я не скажу. Ты готова?

Немного напуганная его предупреждением, я снова кивнула. Он быстро улыбнулся, потянул меня за руку, и я тут же крепко зажмурилась. Голова закружилась, я почувствовала дуновение ветра вокруг себя и потерю веса, ветер сменился жаром, и я снова ощутила опору под ногами. Все продолжалось меньше секунды.

– Открой глаза, Мария.

Мои веки открылись. Совершенно другой пейзаж предстал передо мной: огромное круглое озеро, а за ним лес. Рауль улыбался, поглядывая на меня, Горей что-то бормотал, но он его не слушал. Я оглянулась и увидела небольшой дворец из сияющих на солнце камней. Теперь у меня не было сомнений – это был именно дворец, с колоннами и шпилем. И он был ослепительный в прямом смысле этого слова, великолепный. Я лишилась дара речи. Рауль, внимательно наблюдая за мной, сжал мою руку и повел во дворец. Горей смешно семенил за нами, подстраиваясь под наш шаг, и я внезапно перестала его бояться. Мы подошли к ступеням дворца, отливавшим на солнце рубиновым светом, и вошли в центральную арку. Колонны блистали мягким желтовато-коричневым светом. Все настолько сверкало, что мое любопытство превозмогло, я обрела способность задать вопрос, который крутился в моей голове с самой первой встречи.

– Рауль, из чего все это сделано? Ступеньки, стены, колонны? Что это за камни?

– А что тебе первое пришло в голову? – настороженно спросил он.

– Ну, ступеньки – рубиновые, колоны – топаз.

Рауль молчал, и я взглянула на него, перехватив смущенный взгляд.

– Ты права.

Это все, что он сказал!!! Как это возможно?! Откуда! Столько! Камня?!

– Рауль… это невозможно, непостижимо.

Молчание. Он опять избегал разговоров на щекотливую для него тему. Угу, я буду вести подсчет, составлю список.

Во дворце все сияло нереальными цветами и оттенками. Свет излучало все: стены, потолок, пол. Мы прошли блистающий холл и очутились в большом зале. Здесь глаза могли отдохнуть от блеска камней. Каменные стены зала были полупрозрачными. Я забыла о существовании Горея, и он напомнил о себе, громко выкрикнув чье-то имя.

Рауль подвел меня к креслу, усадил в него, а сам уселся в соседнее. Его лицо выглядело озабоченным. Горей стоял перед нами, ожидая кого-то. Он украдкой поглядывал на меня, отводя темные глаза, когда наши взгляды пересекались. Если бы новизна моего положения, страх и неизвестность не досаждали бы мне вчера и сегодня, я посчитала бы Горея очень даже симпатичным. Черты его лица были правильными, приятными, а глаза совсем не сердитые, как показалось в лесу. Скорее смущенные. Только очень уж он высокий и большой, просто настоящий великан!

Наконец, я услышала шаги, нарушившие тишину этого места. В зал ворвалась молодая женщина, держа за руку маленького мальчика. Она была высокая, красивая, с черными волосами, но не такая смуглая, как Горей. Красивое длинное платье отлично подчеркивало ее стройную фигуру. Смотрела женщина только на Горея, не замечая нас. Издав радостный возглас, она кинулась ему на грудь. Ребенок схватил Горея за руку и быстро лопотал на неизвестном мне языке, нетерпеливо подпрыгивая. Я сразу догадалась, что это его семья. Горей что-то шепнул женщине на ухо, и она резко отстранилась, обернувшись к нам. Потом легко подлетела к Раулю и склонилась перед ним, а затем передо мной, одновременно говоря приятным голосом слова, похожие на благодарность. Рауль ей ответил, и затем обратился ко мне:

– Это Милита, жена Горея и его сын – Лат. Они благодарили меня за спасение Горея. Прости, Мария, мне надо поговорить с ними по делам, подожди немного.

И он быстро стал обсуждать что-то с ними обоими, причем это был диалог, где участвовала Милита. Ребенок тихо стоял рядом и внимательно слушал. Он тоже с любопытством поглядывал на меня и доверчиво улыбался. Я отвечала ему такой же улыбкой. Белокурый малыш был очень обаятельным.

Я не заметила среди них рабского обожания, как у Лелии и Рикро. Рауль протянул руку к ребенку и погладил его по голове, взъерошив волосы. Мальчик снова открыто улыбнулся. Рауль поднялся с кресла, окончив разговор.

– Маша, нас приглашают погостить здесь, если ты не против.

– А ты останешься со мной или уйдешь?

– Останусь с тобой,– он посмотрел мне в глаза,– если хочешь.

– Да, с тобой мне ничего не страшно.

– Пойдем, покажу тебе дворец,– по теплоте, звучащей в его голосе, я поняла, что мой ответ его обрадовал.

Показывая все красоты дворца, Рауль частенько кидал на меня встревоженный и смущенный взгляд, проверяя мою реакцию на все увиденное.

Уникальность дворца состояла в его редкостных камнях. По всему периметру он был сделан из прозрачных драгоценных камней, причем огромных величин, стены из этого камня были цельные, что поражало мое воображение. И в этом драгоценном периметре, находилось еще одно строение из полудрагоценных, менее прозрачных камней, как бы дворец во дворце.

      Драгоценный периметр представлял собой аллею, подобие анфилады, по которой можно было гулять, что мы с Раулем и делали, наслаждаясь прохладой и блеском камней. Рауль рассказал, что дворец сделал сам, но не живет здесь, его утомляет бесконечное сияние. Горей и Милита находятся здесь постоянно, и присматривают за этой областью и людьми, которые тут живут.

– Рауль, здесь много проживает людей?

– Уже немного,– боль прозвучала в его голосе. – Наверно, пришло время объяснить тебе,– он помолчал с минуту, собираясь с мыслями. – Когда я оказался здесь на острове, во мне еще остро жила идея создать жизнь, подобную мне. Я оказался человеком, поэтому и решил создать человека. Сотворить физическую плоть не составило труда, а вот внутреннее содержание не поддавалось мне. Я не понимал, что сам не готов к этому процессу, я не обладал достаточной уравновешенностью в своих качествах. Стремясь оградить свои творения от ошибок, я, видимо, перестарался с их послушанием ко мне. Поэтому они чуть ли не преклоняются передо мной, что так коробит тебя.

От этих слов я вздрогнула, значит, он заметил мое отношение к их раболепию. Я не хотела его обидеть, меня лишь нервировало их отношение ко мне, как к высшему существу. Я такая же, как они. А Рауль, безусловно, имел все права быть для них господином, ведь он их создал. Это его мир…

– Следующей проблемой,– продолжал Рауль, отвлекая меня от самоедских рассуждений,– оказалось и то, что поначалу они бесконтрольно размножались, не стремясь к браку, не в силах сопротивляться своим влечениям. Они были помешаны на том, чтобы иметь детей,– Рауль бросил на меня быстрый взгляд. – И я никак не мог повлиять на этот процесс. Половое созревание начиналось очень рано, еще в детском возрасте, беременность у женщин протекала в два раза короче, чем на твоей Земле. Соответственно срок жизни моих людей сокращался вдвое. Они были трудолюбивы, преданны мне, слушали и исполняли законы, которые я составил для них, … кроме одного – размножение, влечение. С ужасом я осознал, что это моя проблема. Будучи не готовыми к воспроизводству жизни, мы с Горгом веками трудились над этим вопросом. Мы были также незрелы духовно, как и мои создания незрелы физически, хоть и с готовностью воспроизводить себя. Я начал искать способы изменить их состояние.

Первое, что пришло мне в голову, добавить в них побольше человеческих элементов, в прямом понимании этого слова. Так получилась вторая раса на этом острове. Поначалу создалось впечатление, что я добился своего, развитие было гармоничным. Но прошло три поколения, и я обнаружил, что они вообще не стремятся к воспроизводству. Сперва сокращалось число детей в семьях, затем они стали им не нужны вовсе, и последнее, что случилось, – они не стремились к браку и физическим отношениям, зато их преданность ко мне возросла, как компенсация за исчезнувшую семью. Я стал для них и родителем и ребенком.

Рауль задумался. Его брови сдвинулись от воспоминания пережитых трудностей.

– А как называется эта вторая раса? – осторожно спросила я.

– Фуны. Их представители живут в моей части острова, где за́мок, мой дом.

– А Горей из первой расы? – догадалась я.

Он кивнул.

– Это криты. Я пробовал повлиять на критов, мечтая скрестить их генетически с фунами, чтобы уравновесить их потребности, плюс и минус, так сказать. Но они почему-то ненавидят друг друга. Посему остров поделился на две половины. Но обе расы любят меня, поэтому открыто между собой не враждуют.

Для критов я сделал последнюю попытку, искусственно оплодотворив их клетки с человеческими. В третьем поколении меня снова ждал крах, они стали стерильны. И теперь многие криты не могут иметь детей, хотя страстно желают этого. Я остался здесь с последствиями своих неудач. Теперь ничего не остается делать, как смотреть на их полную физическую деградацию и вымирание. Но я могу еще заботиться о них, и любить их… и радовать их.

Я поразилась:

– Как это?

– Мое настроение влияет на эмоциональный фон всего острова. Если я огорчен, все жители будут страдать, хотя и в меньшей степени, чем я. Поэтому я решил, что буду всегда в хорошем настроении, чтобы скрасить их неправильную жизнь, которую сам же и подарил. Немного счастья для них – это все, что я могу теперь сделать.

Жалость сдавила мне горло.

– Рауль, мне жаль, что все произошло не так, как ты задумал. Если бы я могла чем-то помочь, я бы сделала это, только скажи.

– Спасибо, Мария, я больше не могу совершать ошибки, я умерил свой пыл, и вмешивать тебя в эти дела не стану. Я лишь объяснил, как все было и получилось, чтобы ты могла лучше понимать ситуацию и сочувствовать людям, которых я тут поселил. Не обижай их, и не обижайся на них, будь к ним снисходительна. А намеренно они никогда не обидят, это у них в генах, в крови, в них моя суть,– он вздохнул. – Ну, я заговорил тебя, пойдем внутрь дворца, это сияние меня утомляет.

Про себя я подумала, что постараюсь полюбить этих людей, если возможно, чтобы сделать приятное Раулю. Для него они – дети.

Мы зашли внутрь дворца, и Рауль показал мне все жилые и хозяйственные комнаты. Потом, через внутренний двор он повел меня в поселок, находящийся недалеко от замка. В хаотичном, но живописном порядке там выстроились симпатичные домики из камня, в которых и проживали криты. Их дома утопали в роскошной зелени и цветах.

Люди с интересом разглядывали меня и знакомились со мной, только я ничего не понимала, а лишь любезно кивала им головой, в знак приветствия и без конца смущалась. Все без исключения с обожанием смотрели на Рауля, и с удовольствием беседовали с ним. Рауль любил их непритворно. Не стесняясь меня, он обнимал и целовал их в голову, а они прижимались к нему, словно котята. Комизм был в том, что пожилые люди считали его своим родителем, в то время как Рауль выглядел их внуком.

Я присматривалась к новым лицам, мужским и женским, и все выглядели довольными и радостными, каждый трудясь в своем деле. Кто-то работал на кухне, кто-то мастерил в доме, некоторые трудились в полях или во дворе дворца. По ним не скажешь, что они вымирают или имеют особые проблемы. Все они были хорошо одеты, хотя одежда иногда казалась вычурной. Отдельные мужчины ходили в высоких кожаных сапогах и шляпах с перьями, как из прошлых веков. И были такие женщины, которые надевали длинные пышные платья, какие были в моде столетия назад. Многие женщины носили украшения из камней, что подчеркивало их особую красоту. Люди были опрятны, чисты и на вид очень здоровы. Они с удовольствием оглядывали меня и смело говорили со мной, с почтением кланяясь, и в то же время открыто и счастливо улыбаясь. Наверное, Рауль хорошо заботится о них. Криты оказались мне симпатичны, мне нравилось, что питая к нам уважение, они сохраняли определенную независимость. Физически они были красивы: высокие и стройные, с оливковой кожей разных оттенков. Огромный Горей был исключением из правил. Больше таких гигантов не было, как сказал Рауль. Еще я отметила одну особенность – оливковый цвет кожи совершенно не влиял на цвет глаз или волос. Потому что я видела и светловолосых людей, и рыжих, и с каштановыми волосами, с глазами голубыми, серыми, зелеными, карими. Просто удивительно.

Во дворе дворца я обратила внимание на некоторых детей, чьи миловидные и серьезные личики заинтриговали меня. Рауль с печалью в голосе сообщил, что детьми они остаются только до пяти лет, потом начинаются гормональные изменения, своего рода всплеск, взросление организма изнутри, а внешние проявления начинаются с девяти, одиннадцати лет, и они готовы к деторождению. Соответственно этому они живут в среднем сорок лет. Желая оградить их от бесконтрольного размножения, Рауль ввел некоторые ограничения в их жизнь, и за исполнением этого закона следит Горей. Криты должны были жить в браке, с одной женой и не использовать детей до двенадцати лет в своих желаниях. Для нас этот возраст приравнивался к восемнадцати годам.

Рассказывая мне все это, Рауль просто страдал, испытывая без конца стыд и смущение. Ему было неловко посвящать меня в свои ошибочные деяния, словно он признавался на суде в своих преступлениях. Но мне было все равно, что он натворил здесь. Мне в глаза бросалась лишь красота, которая существовала благодаря нему, любовь и радость здесь были явными. И признания Рауля лишь умиляли меня, я видела в них бесконечную заботу о людях, искренность, доброту и любовь. А он, рассказывая, боялся шокировать меня, и что я могу отвернуться от него.

Одна мысль из его рассказа особенно возбуждала мое любопытство и страх – Горг. Они «веками трудились» вместе над созданием жизни. Егор рассказывал, что на земле он тоже интересовался этим вопросом. Может, не все, что он говорил мне, ложь?

– Рауль, может ты знаешь, Егор на земле занимался этим же? Он рассказывал мне, что специализировался в мединституте по бесплодию.

Рауль громко и удрученно вздохнул, даже застонал. Мой испуганный взгляд тут же устремился к нему, этот вздох означал для меня новые неприятности.

– Все так и было, Мария,– признал он. – Должен сказать тебе, что Егор существует на самом деле, и все, что он рассказал тебе, правда. Не он хотел причинить тебе вред, а тот, кто в нем находился. Умело используя его тело и жизнь, мой брат своими манипуляциями вкрался к тебе в доверие.

– Но я видела, как растворилось его тело!

– Ерунда, вечные фокусы. Я уверен, что он бросил его тело там, где оно и было до его путешествия в ваш поселок. Настоящий Егор очнется, не помня эти два или три дня своей жизни. Жаль парня, у него действительно погибла мать, и он остался один.

– Так он брат Карины или нет?

– Безусловно, брат. Все это правда. Меня настораживает, что его мать и твоя были бесплодны и Горг вмешался в чужую жизнь, и вы живете в одном месте. Это не случайно и как-то связано.

– Рауль, объясни мне, пожалуйста, это очень мучит меня. Каким образом наши матери забеременели, будучи бесплодными? Я не являюсь,– я запнулась,– дочерью Горга? Он сказал, что дал меня моей матери.

– Не беспокойся об этом, ты дочь своих родителей, также как и Егор. Ты вчера видела, как я исцелял Горея, то же самое мог сделать и Горг для твоей матери, только ему для этого не нужен бассейн с целительной жидкостью. Находясь в своем духовном энергетическом теле, он легко может это сделать.

Рауль привел меня в зал, где мы сидели сегодня утром и снова усадил в кресло. Я устала и почувствовала это, только когда села. Как Рауль определил, что я устала, ведь это уже не эмоции, а физические проявления? Я спросила его, не откладывая на потом, пока не забыла. Он улыбнулся.

– Я догадался, я уже давно живу на свете, и привык заботиться о человеческих существах. Правда, мои существа намного крепче тебя. Мне приходится все время напоминать себе об этом. Ты еще не голодна?

– Не знаю,– теперь улыбнулась я,– я как раз все время забываю об этой потребности.

– Я скажу Милите, чтобы принесла тебе чего-нибудь.

Через несколько минут передо мной стояла ваза с фруктами, чай, пирожки и булочки. Я ела фрукты, и Рауль сообщил, что вечером в честь нашего приезда соберутся гости, правители соседних областей. Его глаза озорно поблескивали.

– Тебе будет интересно посмотреть на них, и я бы сделал ставку на то, что кое-кто тебя заинтересует. Будет, что-то вроде бала, это местная традиция.

Усмехнувшись, когда я вздрогнула, он добавил:

– Я испугал тебя танцами, я вижу, но ты можешь просто наблюдать.

– Не-ет! – простонала я.– Ненавижу танцы.

– Ты не умеешь? – с надеждой спросил Рауль, вероятно представляя, как он сможет обучать меня.

– Умею, но не люблю!

Мне не хотелось признаваться Раулю в том, что не танцы пугали меня, а излишнее внимание незнакомых мне людей, в особенности мужчин.

– Что ж,– коварно улыбнулся он,– я это проверю.

– Не смей,– зло буркнула я.

Он только тихонько рассмеялся, когда я смущенно отвела свой взгляд.

Вечером в этом же зале собрались гости. Я зря паниковала по этому поводу, их было всего десять человек. Три правителя областей критов (вместе с Гореем), с их женами, и просто служащие этого края. Все они были милы, приветливы и учтивы, особенно мужчины. Рауль объяснил, что это грамотная, культурная часть населения, с которой можно приятно провести время. В свое время они откликнулись на обучение, которое Рауль предлагал всем критам. Женщины были одеты в длинные пышные платья по моде девятнадцатого века, как на старинных картинах, а мужчины, по-разному: один как мушкетер, Горей – то ли моряк, то ли пират, а третий – в современном костюме. Может, это бал-маскарад?

Рауль усадил меня в кресло, которое отодвинули к стене, освободив центр зала. Здесь же стояли столики с напитками и закуской, которые пользовались большим успехом. С моего места удобно было наблюдать за происходящим. Рауль ходил между гостей, стараясь поговорить с каждым, но до этого он представил меня гостям. Они по очереди проходили мимо меня, кланяясь или здороваясь, я не знаю, так как говорили на своем языке, а Рауль специально не переводил мне, усмехаясь в сторонке. Он, верно, задался целью – изучать мою реакцию на все происходящее. И, несомненно, полагал, что я буду сгорать от смущения. А я приняла решение, что не доставлю ему этого удовольствия и не сбегу, с нелепо одетого сборища. Я помнила его улыбку за обедом!

Рауль и меня принарядил к этому случаю: к моему серому платью, он подобрал украшения, и я вся была обвешена ими – кольца, браслеты, колье, даже в волосы мне что-то нацепил. Я не возражала и терпеливо сносила все эти «издевательства». Сегодня вечером я хотела быть в его «обществе», стараясь лучше понять то, чем он живет.

Я даже нашла себе собеседника. Им оказался мужчина в современном костюме, он приветствовал меня на моем родном языке, что приятно меня изумило. Его звали Джек, а его жену Лизи. Она тоже бегло говорила на моем языке. Джек был обаятельным брюнетом с аккуратными тонкими усиками, с карими живыми пронзительными глазами и выразительной улыбкой. Но его жена мне показалась холодной красавицей и вдобавок высокомерной. Ко мне не проявлялось это качество, только почтение и учтивость, но зато к своим соплеменникам – в полной мере. Она была красивей всех и смотрела на всех сверху вниз, а разговаривала с ними сквозь зубы. Кроме Горея с женой, по залу расхаживал еще один интересный персонаж – «мушкетер» со шпагой, Родион. Темноволосый, (но скорее темно-русый), с опрятной бородкой и светлыми большущими глазами, он бросал на меня время от времени дикие взгляды и вздыхал. Его белокурая симпатичная спутница с волнистыми волосами и искренней улыбкой, мне очень понравилась. Ее звали Юта. И я пожалела, что не могу пообщаться с ней. В зале скромно ютился еще один молодой и грустный субъект в черной одежде, с красавицей женой и сестрой. У мужчины были темно-каштановые волосы, как и у его сестры. А его жена имела редкий цвет волос – светло-русый с золотистыми отблесками. Ее кожа имела очень приятный бархатистый оттенок. И если бы не Лизи, жена Джека, то она показалась бы самой красивой в этом зале. А еще, по залу независимо разгуливал юный, почти мальчик Антон, обожающий взгляд которого смешил меня.

Заиграла музыка, и женщины оживились, они ждали этого. С изумлением я узнала музыку французского композитора Яна Тирсена. Мужчин и женщин было поровну и получилось пять танцующих вальс пар. На своем выпускном в школе, я тоже танцевала вальс, но не так непринужденно как здесь. Криты умели танцевать, даже юный Антон с девушкой-шатенкой, легко кружился по залу.

Рауль сдержал слово. Пока я увлеченно разглядывала пары, он незаметно подкрался ко мне, приглашая на танец. Смысла упираться не было, он очень настойчиво вытянул меня из кресла. Лишь только я оказалась на ногах, Рауль подхватил меня, и я ощутила себя в полете. Чувствуя себя бабочкой, я парила и кружилась по залу, надеюсь так же хорошо, как и другие танцующие. Рауль прекрасно танцевал, он уверенно вел меня, и мне ничего не надо было уметь, только переставлять ноги. Лицо Рауля сияло, он нежно держал меня за руку и крепко прижимал мою талию к своему телу. В который раз, рядом с ним я ощутила умиротворение, и мне не хотелось, чтоб танец прекращался. Но, музыка кончилась, Рауль отвел меня обратно к моему креслу, и, проговорив «спасибо», легонько поцеловал мою руку. От нее пошло тепло по всему телу, и я затихла, боясь спугнуть приятные ощущения. Я отдыхала в кресле, когда ко мне подошел Джек.

– Как вам здесь нравится, госпожа?

Опять «госпожа»! Как кличка приклеилось ко мне это слово. Но я обещала Раулю быть снисходительной к ним.

– Спасибо, Джек, здесь очень мило. Вы часто так собираетесь?

– Стараемся раз в год увидеться, собраться вместе и обсудить наши дела, госпожа. Но сегодня у нас другой повод,– он выразительно посмотрел мне в глаза.

– Джек, а почему этот Родион со шпагой?

– Он живет в горной крепости на границе с фунами, охраняя наш покой, госпожа.

– А что охраняешь ты, Джек? Где твой дом?

– У меня две области – северная и часть центральной, рядом с правителем Гореем. Я живу и там, и там. А Лизи предпочитает жить в центре, тут климат гораздо лучше, в горах же на севере бывает слишком холодно, госпожа.

Голос Джека стал меняться, становясь вкрадчивым, и карие глаза потемнели. По-моему, я произвела на него впечатление, и он задался целью мне понравиться. Я отважилась расспросить его о семье, чтобы охладить неуместный пыл.

– Чем занимается твоя жена, Джек?

– Она защищает малолетних девушек, чтобы соблюдался наш закон.

Вот незадача! Его глаза продолжали томно сиять.

– Вот как! А есть ли у вас дети?

– Только один сын,– пронизывая меня насквозь призывным взглядом, ответил он.

Глаза Джека разгорались все сильней, и я растерялась, не зная, как себя вести. Я нервно теребила пальцами свое платье, избегая жаркого взгляда Джека. Опять заиграл вальс, и Джек спросил, с нескрываемой страстью в голосе:

– Вы можете потанцевать со мной, моя госпожа?

– Нет, Джек,– ответил за меня Рауль, незаметно оказавшийся рядом,– сегодня мы танцуем только вместе.

Джек отошел в сторону, так и не погасив огонь в глазах. Рауль вновь стал кружить меня в танце.

– Что с ним такое? – полюбопытствовала я, говоря о Джеке.

– Он сражен тобой наповал, также как и Родион, и молодой Антон. Кстати, он очень хочет к тебе в услужение. Тебе не нужен паж? – глаза Рауля смеялись; в свете камней и горящих свечей он был так красив, что я не ответила на вопрос, любуясь им.

– А ты… не сражен? – замирая, тихо спросила я.

– Я был сражен тобою в первый же день, и так и не поднялся. Все еще лежу у твоих ног,– ответил он шутливо. А потом серьезно добавил:

– Ты очень красива сейчас, в этом платье, в этих камнях и в этом зале. И твои глаза могут свести с ума не только моих подданных.

Мой рот приоткрылся, и я ощутила жар на лице от неожиданного комплимента Рауля. Надо было ответить, но я не могла прошептать даже «спасибо», серьезные глаза Рауля околдовали меня. Пребывая в нелепой эйфории, я не заметила, когда закончилась музыка, и как Рауль отвел меня на место. Мы больше не танцевали. Рауль, чувствуя изменения в моем настроении, как я притихла, сидел в соседнем кресле, пребывая в своих мыслях. Я не смотрела на него, не замечала танцующие пары, не обращала внимания на музыку, в моих глазах запечатлелись черные серьезные глаза Рауля, моя кожа помнила нежное теплое прикосновение его рук. Думал ли он обо мне сейчас? Передал ли свои переживания мне или это были мои собственные? Я помнила, что с Горгом было не так. Но Рауль гораздо добрее, может он действует иначе. Нет, я не должна подозревать его в манипуляциях со своими чувствами, он обещал мне. Тогда, что же это? Почему я вдруг стала все ощущать по-другому и мне неловко взглянуть на Рауля, хотя и безумно хочется это сделать? Может он смотрит на меня?

Незаметно зал опустел, и гости стали расходиться. Ко мне подошел Джек, и, склонившись, пожелал мне «доброй ночи». Родион, метнув на него ревнивый взгляд, тоже подошел ко мне и что-то произнес на своем наречии. Я кивнула ему головой, чтобы ободрить, и его глаза ярко вспыхнули голубизной. Он обрадовался. Рауль снова ничего не стал мне переводить. Мы остались вдвоем с Раулем.

– Тебя это утомило? – печально спросил он.

– Нет, я не устала,– не глядя на него, ответила я.

– О чем же ты думаешь? – в его голосе слышалось напряжение.

– Я думала, что ты знаешь все мои мысли,– отшутилась я.

Я не могла ответить ему на вопрос, поскольку сама не понимала, что произошло со мной, почему я стала воспринимать все иначе.

– Ты грустишь. Я сделал что-то не так?

Я решилась взглянуть на него. Его лицо выглядело печальным, а брови сдвинулись.

– Рауль, я не грустная, а задумчивая. Все было чудесно, я веселилась. А ты себя

обвиняешь? Мне все понравилось, но еще не все понятно.

– Правда, понравилось? – как-то робко спросил он.

Я кивнула, его брови выпрямились, но лицо осталось недоверчивым.

– Я хочу что-то тебе показать. Пойдешь со мной? – Рауль все еще пытался прочесть в моих глазах, что меня беспокоит.

– Да, Рауль, с удовольствием,– а про себя добавила: «Хоть на край света, мне с тобой везде хорошо».

Наконец, его лицо осветила улыбка, вызвав мою ответную. Мы взялись за руки, и он, выведя меня из зала, увлек по сияющим ступенькам наверх. В неярком освещении все казалось таинственным: сверкающие камни дворца, тишина и звуки наших шагов, Рауль, ведущий меня в неизвестность. Он вдруг представился мне по-новому, красота и печаль переплелись в нем и заставили мое сердце открыться ему навстречу. По-мальчишески нетерпеливо он тащил меня наверх, увлекая за собой. Мы вышли на просторный балкон в ночь, и Рауль подвел меня к перилам. Я взялась за них и взглянула в ночное небо, вдыхая посвежевший воздух. Но я так и не выдохнула его, замерев от восхищения. На горизонте над озером висела огромная круглая луна, диаметром с небоскреб, бледно отражаясь в воде, отчего озеро казалось тоже неизвестным драгоценным камнем, оно мерцало. Выдохнув воздух из легких, я снова замерла – я увидела над собой еще одну полную луну, теперь обычную, яркую, земную.

– Не забывай дышать,– посоветовал Рауль, и я сделала новый вдох.

– Как это возможно? Две луны?

– И обе – ваши,– его глаза смеялись над моим изумлением.

– Я не понимаю,– прошептала я.

Вид был фантастический: реальная и нереальная луна освещали вокруг лес, поле, дворец, причем дворец казался сказочным в лунном свете. Тишина тоже придавала оттенок загадочности и волшебства, и очарование этого момента щемило мое сердце.

– Одна луна из глубокого прошлого, другая – из настоящего,– пояснил он. – В твоем «сегодня» полнолуние. Красивое совпадение, что скажешь?

      Он ждал моего ответа, но я не могла придумать слово, объясняющее, что я ощущаю и как это красиво. Я нетерпеливо пожала плечами, он все равно может понять, что я чувствую. Нас обдало прохладным ветром, и я озябла. Но уходить не хотелось. Рауль понял, что мне холодно и бережно обнял меня сзади, прикрыв мою спину от ветра.

– Я не взял с собой куртку, извини.

– Мне хорошо и так, ты меня согреваешь.

Рауль был одет только в тонкую шелковую рубашку, и даже предложи он мне ее, я бы не согрелась. Так гораздо лучше, я чувствовала, как бьется его сердце, и его дыхание сплелось с моими волосами, его руки прижимали меня к своей груди. Я знала, нам обоим было хорошо, и мы могли стоять вместе до самого рассвета. И еще я поняла, что изменилась сама, мои чувства к Раулю стали другими. Я слышала, как наши сердца бьются вместе, с одинаковой частотой, и хотела, чтоб так было всегда.

Мы стояли так долго, пока мои голые ноги не озябли, и я стала непроизвольно подрагивать.

– Пора домой, а то я простужу тебя,– шепнул он мне на ухо.

Мы вернулись к ступенькам, но было так темно, что я их не видела, и ногой стала нащупывать, куда встал Рауль. Рауль не говоря ни слова, обнял меня за талию, и подхватил на руки. Он начал ловко спускаться по ступенькам, бережно прижимая меня к себе.

– Я думаю, что теперь ты не возражаешь,– прошептал он на бегу.

Нет, я не возражала, пусть эта лестница никогда не кончается. Я обняла Рауля за шею и уткнулась головой ему в плечо, испытывая одновременно умиротворение и страх за свою смелость. Лестница быстро закончилась, но Рауль не опустил меня на сверкающий пол, а понес через комнаты, вглубь дворца.

– Вот и твоя спальня,– отворив ногой дверь, Рауль внес меня в комнату, с горящими свечами, и, пройдя через нее, зашел в следующую за ней.

Он опустил меня на пол, и я осмотрелась. Из-за колышущегося пламени свечей, в стенах светился блуждающий огонек, словно стены были живые. Посередине комнаты стояла такая же большая кровать, как и в замке Рауля, только белая.

– Что скажешь? – спросил Рауль, оглядывая комнату вместе со мной.

– Просто по-королевски,– отшутилась я,– слишком шикарно для меня. Я не привыкла к таким апартаментам. Но… мне нравится, только одной здесь будет жутковато.

– Сегодня одна ты здесь не останешься,– строго заявил Рауль.

Как это понимать? Всматриваясь в его лицо, я рассчитывала разгадать, что он имеет в виду. Но Рауль, распознав мое замешательство, тут же объяснил:

– Сегодня во дворце полно взбудораженных гостей. Они, конечно, не причинят тебе вреда, но могут быть очень навязчивыми в стремлении признаваться в своих чувствах. Я не удивлюсь, если кто-нибудь из них перепутает двери. Но ты можешь испугаться.

И тут же, в подтверждении его слов, раздался негромкий стук. Рауль хихикнул и пошел открывать дверь. Там оказался Родион, который не был готов к встрече с Раулем. Он что-то пробормотал и грохнулся на одно колено, точь в точь, как Горей в лесу. Рауль, сдерживая смех, заговорил на его языке, поднимая его за плечо, а затем похлопывая. Я, вытянув шею из своей комнаты, смотрела на тихий диалог, и жалела, что не понимаю местный язык. Хотелось бы разобраться, о чем они там толкуют. Родион говорил умоляющим голосом, а Рауль кивал в ответ, пряча от него улыбку. Наконец, Родион, сделав глубокий поклон, удалился, и Рауль закрыл дверь. Повернув ко мне задорное лицо, он радостно сообщил:

– Поздравляю, один поклонник уже объяснился, правда, не тебе.

– Серьезно? Он приходил ко мне? Что он сказал?

– Мне он сказал, что хотел выразить свое почтение прекрасной госпоже. А тебе, я думаю, что влюбился с первого взгляда.

– С ума сойти, у него же такая красивая жена! – воскликнула я в недоумении.

– Ничего, ты скоро к этому привыкнешь. Им очень трудно держать себя в рамках приличия, когда есть женщина из другого мира. Для них нет никого прекраснее человека с Земли. Ну, пора спать, я буду в соседней, смежной комнате охранять твой сон.

Он оставил меня одну, прикрыв за собой дверь. Я осмотрелась: мебель была такая же, что и в замке, даже в соседней комнатке оказалась похожая ванная. Я находилась в двухкомнатной квартирке со всеми удобствами, стоившей триллионы долларов из-за специфического строительного материала. Вообще-то, полной уверенности, что цифра стоимости будет определена, у меня не было – нет такой цифры. Драгоценные камни здесь исчислялись не каратами, а тоннами.

Я подошла к зеркалу, отразившему меня в сиянии свечей. На меня смотрела не простая девушка Маша, а величественная дева Мария, ну, не библейская Мария, а скажем как принцесса или королева. Все те камни, которые надел на меня Рауль… я их не рассматривала до этого момента, но теперь они сияли в моем зеркале, делая меня… госпожой, и если не красавицей, то очень интересной особой.

Снимая украшения, я обдумывала, нравится ли мне эта перемена в моих взглядах на себя. Конечно, приятно видеть себя такой интересной, но ведь это не я сама, а драгоценности придают мне весь этот блеск. Сейчас я быстренько сниму их, и все встанет на свои места. Я сложила все ценности на туалетный столик, и они лежали сверкающей грудой, повторяя сияющий танец свечей.

Сбросив одежду, я пошла в ванную, теплая вода – то, что нужно. В шкафу для меня нашлась пижама. Как и следовало ожидать, она пришлась мне впору. Уютно устроившись в постели, я зевнула и повернулась на бок. На прикроватной тумбочке меня привлек стакан с водой, и я с жадностью выпила его. В дверь снова постучали, и я услышала, как Рауль с кем-то беседует, но я не стала его звать, чтобы узнать, в чем дело. Вместо этого, я получше завернулась в одеяло, и, почувствовав неодолимый сон, провалилась в него.

На следующий день я загорелась желанием сходить на озеро, которое было так красиво в лунном свете. В шкафу я нашла сарафан, подходящий для такой прогулки. В радостном настроении я впорхнула в соседнюю комнату, надеясь там застать Рауля, но комната опустела. На столе работал компьютер, и я заглянула в экран монитора. Там вырисовывалась человеческая фигурка серого цвета, и в области живота горело красное пятно. Я подумала, что Рауль нашел заболевание у своего подопечного и пытается его вылечить. Но, раз компьютер работает, значит, Рауль где-то рядом.

Я выглянула за дверь и сияние камней стены коридора, находящейся со стороны улицы, ослепило меня. Хоть надевай солнечные очки, как в Изумрудном городе. Ослепленная, я не сразу заметила Рауля, который прекрасно видел меня, и поджидал в конце коридора. Его радостный голос окликнул меня. Чем ближе я подходила, тем большее волнение испытывала. С удивлением я осознала, что соскучилась по нему и очень хочу быть с ним рядом. Он улыбнулся краешком губ и, конечно же, отправил завтракать, одобрив мою идею с прогулкой.

Меня беспокоило, не отрываю ли я Рауля от его неотложных дел своими пустяками. Но он, теплым бархатным голосом заверил, что нет важнее дела, чем быть со мной, пока я нахожусь на его острове. Его слова окрылили меня.

После завтрака Рауль напомнил:

– Не забудь взять купальник и полотенце.

– Ты же говорил, что еще рано купаться, вода холодная, и ночью было холодно.

– Это озеро особенное, его температура постоянная, +30 С, и вода в нем целебная, минеральная. Все это место – своеобразный курорт. Так что, бегом за купальником, и пользуйся случаем, имея такое природное чудо.

Купальник и полотенце я нашла легко, но не знала, во что это все сложить, и потому понесла в руках. День как всегда был солнечный и теплый. К озеру вела дорожка из гранитной крошки, и мы не спеша приближались к цели. Я вспомнила про вчерашних ночных визитеров.

– Рауль, кто еще вчера приходил ночью?

– Ты слышала? – он рассмеялся, вспоминая вчерашних ночных посетителей. – Сначала приходил Горей, якобы извиниться за то, что напугал тебя своим голым видом в лесу. Затем пришел Джек, тот был изворотливей. Так как он уезжал рано утром к себе в горы, то передал приглашение посетить его области. Еще под дверью я нашел спящего Антона, но это было утром. Он снова набивается к тебе на службу. Жаль мальчика, может, возьмешь его к себе?

– А что с ним делать, зачем он мне?

– Ты можешь давать ему мелкие поручения: найти тебе сумку для купальника и полотенца, привести меня к тебе, когда я не рядом, что-то показать, что-то объяснить и так далее. Ты сделаешь его счастливым.

– А как я буду с ним разговаривать? Ведь он не понимает мой язык, а я его.

– Это не проблема, ты можешь узнать этот язык, если захочешь.

– Как?

– Не тот вопрос; не как, а когда. Так ты хочешь или нет?

– Хочу.

– После озера займемся этим.

Мы подошли к озеру, я разулась и потрогала ногой воду. Она действительно была очень теплой. Рауль показал, где можно переодеться, и я удалилась. Когда я вернулась, он уже плавал в озере. На песке валялась его неизменная темно-синяя рубашка и черные брюки. Я бросила рядом свое полотенце. Он подплыл ко мне, когда я вошла в воду.

– Как водичка?

– Здорово! Такая теплая.

– Поплыли?

Я без слов бросилась в воду, и мы поплыли. Как и следовало ожидать, Рауль плавал здорово, красиво, без всяких усилий. Я плыла чуть поодаль, наблюдая за ним. После нырка под воду, на губах почувствовался солоноватый привкус. Вода была прозрачной, как в стакане или аквариуме. Я видела дно с камешками и рыбками, снующими в водорослях. Было похоже на то, что они вовсе нас не боялись. Мне захотелось дотронуться до них, и, набрав в легкие побольше воздуха, я нырнула, наметив потрогать серую рыбу с синим хвостом, она мне показалась наиболее ленивой. Но расстояние, которое мне вначале показалось близким, оказалось таким отдаленным, что я поняла – воздуха мне не хватит. Вынырнув, я долго отплевывалась, ибо успела хлебнуть воды. Рауль уже плыл рядом, с беспокойством косясь на меня.

– Куда ты подевалась?

– Хотела достать рыбу, но она чересчур глубоко.

– Обман зрения. Вода слишком чистая, прозрачная, с небольшим увеличением из-за минеральных солей. Если хочешь нырнуть поглубже, надевай акваланг.

– В следующий раз так и сделаю.

Мы долго купались в озере, и я наплавалась так, что когда вышла на берег, ноги отказывались меня слушать, меня качало. Расстелив полотенце, я свалилась на него и в изнеможении вытянулась на спине, повернув голову в сторону Рауля.

Его тело было так красиво, что я заворожено следила за ним – он двигался легко, непринужденно и грациозно, и его движения гипнотизировали меня. Его руки и плечи были сильными, как у пловца, на них виднелись бугорки мышц, но они не выпирали так сильно, как у Горея; из-за узкого торса, плечи казались широкими. Приседая рядом со мной, мышцы на спине и животе четко обозначились, указывая на скрытую силу. Его слегка загорелая кожа была такого приятного цвета, что хотелось ее потрогать. Стыдно признаться, но когда я в такой близи смотрела на его красивое лицо и тело, у меня выделялась слюна, словно я хотела попробовать его на вкус. Рауль был красив, но он не щеголял своей красотой, как его брат, и я не стеснялась его, как это бывало дома, на пляже. Я не любила раздевающих взоров мужчин. Когда я ходила на пляж у себя дома, такие взгляды заставляли меня зажиматься и комплексовать.

Вспомнив про дом, я заскучала по родителям и разволновалась, – столько дней прошло, а я ничего о них не знаю.

– Рауль, мои родители, наверное, уже беспокоятся обо мне?

– Нет, Мария, у них продолжается все та же ночь, когда я тебя «похитил», они еще крепко спят, время для них замерло, или для нас, это спорный вопрос.

– Когда я уйду домой, время опять пойдет вперед?

– Да, я запущу процесс,– он взглянул с беспокойством мне в глаза. – Ты хочешь уже уйти домой?

– Нет, мне хорошо здесь,– а про себя добавила: «с тобой»,– просто соскучилась по родителям.

– Расскажи мне о них,– попросил Рауль.

Я оживилась, мне хотелось поделиться, как я жила до встречи с ним. Я взахлеб рассказывала, какая у нас дружная семья и как мы любим друг друга, и что папа до сих пор восхищается мамой, а мама тяжело переживает, когда папы нет рядом. Что, когда мама сильно заболела и попала в больницу, папа оставил работу и приехал на следующий день, несмотря на то, что я была уже большая и могла ухаживать за мамой. Моя мама строже, чем папа, и ее забота простирается на все, вплоть до мелочей. Мама более консервативная, но и чувствительная. Она скучает по мне, когда мы долго не видимся. Мой папа понимает меня, все замечает, и у меня с ним бывают секреты от мамы. Я с гордостью поведала, что мои родители балуют меня и доверяют мне. Папа старается каждое лето отвезти нас на отдых к морю к своему двоюродному брату в Севастополь. В этот раз мы тоже собирались, папа уже купил билеты, и если бы не Горг, то через два дня мы бы уехали.

– И уедете,– заключил Рауль, когда я замолчала.

Вспомнив о Горге, вернулся и вопрос, терзающий меня.

– Как ты думаешь, Горг ищет меня или он нашел себе новую жертву?

Рауль шумно выдохнул, его молчание привлекло мое внимание, обычно он сразу реагировал на мои вопросы, а тут – ничего.

– Рауль?

Его пасмурный взгляд дал понять, что я затронула опасную тему. Он заметно избегал щекотливых для меня разговоров, но я решила настоять и требовательно смотрела ему в глаза.

– Давай оденемся и пойдем во дворец. Пришло время для тяжелого разговора.

Он был очень серьезен, и я испугалась – какие еще неприятности меня ожидают? Я быстро переоделась и вернулась к Раулю. Он был готов, ожидая меня, и мы пошли во дворец.

Во дворце Рауля отвлекла Милита, поклонившись нам обоим, и Раулю пришлось переговорить с ней. Потом он повел меня наверх по лестнице, там, в одной из комнат, оказалась библиотека. Книги занимали все три стены от потолка до моего пояса. Посередине стоял большой письменный стол, с закругленными углами и стоящим на краю компьютером, два мягких кресла по обе стороны стола и кожаный диван с торца стола. Свет проникал через крышу замка, поскольку она тоже была из прозрачного камня, и солнечные зайчики от этого сияния плясали по всей комнате. Мы заняли по креслу, напротив друг друга, но Рауль продолжал молчать, жестом указывая мне, не торопить его. Всматриваясь в серьезное лицо, я гадала, какого рода информация должна ошеломить меня. И уже нисколько не сомневалась в том, что мне опять придется пережить очередной стресс. Дверь открылась и вошла Милита с подносом еды. На нашем столе оказались кофейник, чашки, закуски, графин с водой, фрукты. Рауль что-то сказал ей и Милита, кивнув головой, удалилась.

– Маша, угощайся,– он налил себе и мне кофе. – Не буду скрывать, но чтобы все рассказать, мне придется потревожить твою память, и это будет эмоционально болезненно. Но начну пока с другого. Горг не будет искать новую жертву. Он будет искать только тебя.

Глаза Рауля неотрывно сканировали меня насквозь, как рентген, определяя, не грохнусь ли я в обморок, потому как мое сердце бешено билось внутри и в висках застучало: «Я обречена».

– Я искал, Мария, все, то время, после первого твоего посещения, искал ответы на эти же вопросы. Как ты смогла попасть в мой мир? Посмотри сюда,– он повернул ко мне компьютер и включил его.

Когда тот загрузился, Рауль быстро ввел какую-то информацию, и на экране возникла знакомая картинка, я видела ее сегодня утром: фигура человека с красным пятном внизу живота.

– Это ты, Мария. А красное пятно – это сущность Горга. Ты получила этот дар два года назад, но не помнишь этого. И только с этим «подарком» ты могла попасть сюда; у нас с Горгом одна генетика, мы близнецы,– грустно объяснил он. – Этот небольшой кусок генетической информации позволил тебе взломать преграду, и эта ткань Горга – его лучшая часть, его сердце. Поэтому он не оставит тебя, он слишком много вложил. Сомневаюсь, что Горг сможет войти сюда – уж очень он изменился, возможно, он почти смертный.

Вторая причина, почему он будет преследовать тебя – это осуществление своей цели. Он потерял благосклонность не только нашей семьи, но и всего нашего мира. И теперь рассчитывает на оправдание, создав новый, совершенный, как ему кажется, мир. Ты и он, а еще Егор, главные лица этого действия. Егор для меня – темная лошадка, я еще не выяснил, что Горг сделал с ним, но уверен, он тоже проделал с ним какие-то штуки. Возможно, парня тоже придется защищать.

– Рауль,– мой голос надломился, и я сделала глоток кофе,– ты не можешь убрать из меня эту красную штуковину? Я не хочу иметь в себе кусок Горга.

– Я работаю над этим,– его голос был так искренен, что я перестала трястись от страха. – Сначала я уберу след, который оставляет его сущность, а затем и займусь ее удалением. Маша, это требует времени, это не простая человеческая операция. Если я потороплюсь и сделаю что-либо не так, это может погубить тебя.

Помолчав, он очень тихо добавил:

– Я не смогу жить, если такое случится. Нельзя торопиться, я не знаю, каким способом он связал тебя с собой. У меня, в моем теле, другие связи. Но я работаю над этим каждую ночь… и день.

– Скажи, как он это сделал со мной? Когда?

– Ты готова узнать это?

Я молча кивнула, и опять затряслась от страха.

– Думаю, что тебе лучше прилечь на диван. Я вызову скрытые образы в твоей памяти, от этого может закружиться голова, и ты будешь дезориентирована.

Я послушно перешла на диван, и торопливо улеглась. Мелкая дрожь мешала мне расслабиться и напряженные мышцы заныли. Рауль сел на диван рядом со мной, и прикоснулся к моему лбу теплой ладонью. От его пальцев исходило приятное сухое тепло и это заставило меня расслабиться. Когда я успокоилась и дрожь унялась, Рауль обхватил мое лицо руками так, что кончики пальцев касались моих висков. Мои веки смежились, мне было приятно, что Рауль держит мое лицо. Вот бы заснуть так, а когда проснусь, пусть все кошмары закончатся.

Мне вспомнилось, как два года назад, в полудреме я услышала шум на кухне, что-то заскреблось и упало. Я даже увидела себя, в ночной рубашке, вставшую с постели, чтобы посмотреть, что опять натворил мой кот. «Может мышку ловит и столкнул что-то?» Я вошла на кухню и включила свет. Меня охватило оцепенение – в двух шагах от меня пола не было. Зиял черный провал, свет стал меркнуть, а дыра углубляться, притягивая меня. Пол под ногами стал подвижен, и отзывался на малейшее мое телодвижение. «Это землетрясение»,– мелькнуло в голове. Но одновременно с этой мыслью я поняла, что это хуже, так как понятия не имела, что это. Моей первой реакцией было убежать, но опасение, что эта жуткая дыра будет следовать за мной, не дало мне сдвинуться с места.

В этой глубокой дыре просматривалось звездное небо, и ужас парализовал меня. Ни голоса – крикнуть, ни силы – сдвинуться с места, страх поглощал меня, затягивая в центр своей воронки. «Я умираю»,– подумала я, и закрыла глаза, чтобы ничего не видеть и не чувствовать, и стала ждать. Но ничего не происходило. Прошла минута, другая… я стояла по-прежнему, закрыв глаза. Ощущение близкой пропасти не исчезало, во рту пересохло. Я уловила вокруг себя дуновение теплого ветерка, обвевавшего сухим теплом по спирали мое тело. Ночнушка заколыхалась, и мне показалось, что она взлетела выше головы. Мои руки прижались к телу, определив, что рубашка на месте, но что-то по ней струится. Не выдержав, я открыла глаза, и тут же впала в отчаяние от непонятности, ужаса и бессилия.

Я находилась в этом самом черном пространстве похожем на космос, я висела в нем. Возможно, я летела, но куда – влево-вправо, вверх-вниз – не могла определить. В этом подобии космоса можно было дышать и совершенно не чувствовалось изменение температуры. Единственное, что ощущалось – сухое, теплое дуновение вокруг тела, словно я окутана нежной шалью, готовой взлететь с моего тела куда-то вверх. «Дыра поглотила меня»,– промелькнула мысль, и тут же вдоль тела заплясали розовые искры, обнаружив чье-то присутствие. Мною снова завладел страх, и я закрыла глаза, готовясь умереть, но чтобы не знать от чего. Дуновение прекратилось, все замерло, и с минуту, другую ничего не менялось. Но теперь ясно ощущалось присутствие чего-то. Открыть глаза я не посмела, в ушах зашумело от тяжелого ожидания, но все оставалось по-прежнему – я не умирала.

И вдруг до меня дошло, что меня изучают, как и тогда, около дыры, рассматривают пристально и неторопливо. Чужое настойчивое желание вторгалось в сознание, требуя, чтобы я открыла глаза, и посмотрела на того, кто меня разглядывал. Я физически ощущала на себе тяжелый взгляд.

– «Открой глаза»,– услышала я приказ, но не в ушах, а где-то в мозгу.

– «Нет»,– шепнула я, трясясь от неизвестности.

Снова прозвучал приказ, и опять мое «нет», сквозь стук сердца и зубов. Мое тело мне не принадлежало, я не могла пошевелиться, нижняя половина тела онемела. Но сейчас не это пугало меня. Все мое нутро подсказывало, что тело не главное, важно не встретиться глазами с говорившим.

– Ты должна посмотреть на меня,– голос давил внутри и был бесстрастным, без гнева, печали, зла.

«Нет»,– мысленно упорствовала я.

– Ты должна меня увидеть,– внушал он.

У меня не хватило духа ответить, и я молчала.

– Ты должна меня увидеть,– настойчивый голос заполнял уже все мое тело. – Я ТВОЙ МУЖ.

– Нет,– с нотками истерики и отчаянием возразила я, и во рту сразу пересохло, покалывая язык.

Я задышала ртом, но появилось ощущение сухого песка во рту. Горячий песчаный воздух мягко окутал меня. «Я не открою глаза, лучше я умру»,– пронеслась мысль, и в тот же миг мне нестерпимо захотелось их открыть. Ведь очень утомительно держать их закрытыми так долго. Мне пришлось бороться с собой, сжимая веки так плотно, что в глазах плясали синие пятна.

– Почему ты не хочешь взглянуть на меня? – послышался голос в мозгу, и горячий воздух заволновался вокруг тела.

«Мне очень страшно»,– мысленно ответила я.

– Чего ты боишься?

      «Всего, … тебя».

Горячий воздух поднялся по телу, и опустился, как вздох. В моем животе образовалась жгучая пустота, как в ожидании наказания.

«Ладно,– тяжело прозвучал голос в мозгу. – Мы все равно увидимся».

Я почувствовала, как все закружилось в голове, это был полет. Тело раскрепостилось, тепло улетучилось, и я ощутила под ногами опору. Облегчение сменилось надеждой. Дерзнув расшифровать эти изменения, я замерла и прислушалась.

Что-то мягкое прикоснулось к ногам. «Это кот»,– мелькнуло в голове. Звук работающего холодильника вернул меня в реальность. Я дома. Подождав еще немного, я приоткрыла один глаз. Да, я на кухне, свет снова горит, рыжий кот трется об ноги, наступая мне на тапочки, и впуская туда когти от избытка чувств. Я полностью открыла глаза – дыра исчезла, все было как обычно. Я подошла к зеркалу – все ли со мной в порядке? Большое зеркало отразило меня во весь рост, без всяких изъянов. Моя розовая ночная рубашка, … блистала розовым блестящим песком. Вернувшись на автопилоте в спальню, я обмякла, и силы покинули меня.

Очнулась я в руках Рауля и увидела прямо перед собой его озабоченные глаза. Мое сердце трепетало, как у маленькой птички, и изможденный мозг был заполнен ужасом воспоминаний, прятавшихся в нем. Не проронив ни слова, он поднес к моим губам стакан с водой, и я машинально отпила половину. Я не могла говорить, глядя в его нерадостные глаза. Воспоминания черной дыры болезненно обжигало мои внутренности. Как могла я забыть это чудовищное похищение? Внутренний протест против варварского действа вызывал неудержимую дрожь в моих мышцах, внедрялся в каждую косточку моего тела, порождая чувство полной беспомощности. Нервный озноб продолжал сотрясать мое бесчувственное и вялое тело. Я не могла унять его. Сколько потрясений оно может вынести? Все желания и побуждения покинули меня. Рауль приподнял меня с дивана, прижал к себе.

Сохраняя молчание, он носил меня по комнате, прижав мое неживое тело к своей груди. Я слышала сквозь тонкую ткань одежды громкий стук его сердца, но не слышала своего, мне казалось, что я чувствую, как его кровь разливается по венам, но моя – неподвижна, застыла. Мой лоб покрылся испариной, мне не хотелось двигаться и мои ноги бессильно болтались при резком движении Рауля. Времени я не ощущала. Сколько длились мои воспоминания, сколько Рауль носил меня на руках, пытаясь убаюкать как ребенка? Он снова присел на диван. Уложив на свое плечо мою голову, и придерживая одной рукой, он вновь протянул мне стакан с оставшейся водой. Я допила его и закрыла глаза. Мне не хотелось, чтоб Рауль отпускал меня, мне нравилось слушать равномерное биение его сердца, как тиканье часов, уносящих мою боль.

ЧУВСТВО

С этого дня пролетело почти два месяца. Страх перестал терзать меня, я успокоилась и след, по которому мог найти меня Горг, исчез. Я вольна была уйти домой в любую секунду, не опасаясь, что он отыщет меня. Рауль обещал, что все время будет наблюдать за мной из своего мира, чтобы чувствовать себя спокойным.

Он ищет Горга и Егора, но пока впустую. Это осложнялось тем, что находясь в его мире время на Земле замерло, и продолжается все один и тот же день, вернее ночь, застывший момент, когда не определишь намерение искомого объекта. Мне следовало уйти, чтобы обнаружился мой преследователь.

Но Рауль не торопил меня, и я не спешила. Мне было здесь слишком хорошо и комфортно, я была счастлива. Рауль казался таким же.

Я поселилась в чудесном сверкающем дворце в области Горея, и он стал для меня домом. Рауль подарил мне его. Я стала полноправной «госпожой» на эти два месяца.

Рауль обучил меня местному языку. Но это несерьезно! Суть «обучения» свелась к приему внутрь какой-то маслянистой жидкости, и к проводкам, подключенным к моей голове от диагностического комплекса в его замке. Вся процедура заняла полчаса, и затем я не могла отличить свой язык от чужого, настолько все было понятно. Будто я с рождения могла понимать и говорить на нем. Рауль твердо заверил, что теперь мне доступны и другие Земные языки. Если это действительно так, то по английскому языку мне обеспечена «пятерка» в колледже. Проверяя меня, Рауль попросил перевести фразу: «Mieux vaut tard que jamais», и я не задумываясь, что это за язык, выпалила: «Лучше поздно, чем никогда». Рауль улыбнулся: «Это – французский».

Я заметила, что он неравнодушен к этому языку, и бывает, когда чем-то увлечен, говорит на нем. Рауль рассказал, что Франция – первая страна, в которой он побывал, и первый язык, который он там услышал; и имя «Рауль» он получил там, от одной французской бедной девушки. Она ошибочно переименовала его. А он не стал исправлять. И было это очень давно по человеческим меркам, в 1747 году.

Все жители этой части острова, то есть криты, были в восторге, что теперь у них есть «госпожа». Рауль никогда здесь не жил долго, только лишь по необходимости, навещая своих подданных. Его визиты выглядели деловыми посещениями. «Когда он покидает наши места, люди чувствуют себя осиротевшими»,– поделилась со мной Милита. Они нуждались в присутствии Рауля, это делало их счастливыми и внушало им уверенность в будущем. Они относились к нему, чуть ли не как к божеству, что для них было оправдано. Ведь, как ни крути, он их создатель. Фуны более рьяно выражали свое отношение, криты были сдержаннее, но как я поняла позднее, сдержанность не влияла на их внутренние чувства любви и покорности. Это было для меня удивительным – сочетание их душевных свойств. С ними легко было беседовать, все равно, что с друзьями, но они не пересекали границ в общении со мной – тонко развитое чувство такта и предупредительности не допускало фамильярности. И критам и фунам была свойственна прямота, они не ходили вокруг да около, если замечали проблему. Говорили о ней сразу, но в мягкой вежливой манере.

Слово «госпожа» перестало раздражать меня, в их устах оно звучало не так трепетно, как у Лелии, а как мое второе имя. Если бы на Земле меня называли «девушка Мария», то это звучало бы приблизительно также и здесь, «госпожа Мария». Почему-то критам приглянулось произношение моего имени как «Мария», а не «Маша», подозреваю, что это из-за предпочтений Рауля. Я спросила его об этом, и он признал, что когда очнулся в образе человека, и впервые посетил нашу Землю, ему попалась девушка с этим именем, и он помогал ей. Девушку звали Мари, она была француженка, и Рауль какое-то время заботился о ней. Это была его единственная привязанность за все эти годы.

Рауль почти не бывал на нашей Земле, его время и наше текли своим чередом, не пересекаясь и не вмешиваясь в дела каждого мира. Рауль объяснил, что попав надолго в мой мир, он начнет меняться, стариться; находясь в своем, он останется постоянным в своем возрасте.

– А как же я? – эта новость шокировала меня, я представила, что в его мире начну стариться так же, как и он в моем.

Рауль только улыбнулся моим страхам, и снисходительно пояснил, что это касается только его. А я, вообще, чуждое существо для его мира, поэтому его время не будет оказывать на меня никакого воздействия, я не постарею здесь ни на один день. Но зато для меня есть преимущества в его мире: этот потрясающий и уникальный климат, целебное озеро будут только укреплять мое здоровье и силы. Все, что на моей Земле пагубно воздействовало на мой организм, экология, ненатуральная пища, стрессы и тому подобное, здесь отсутствовало и не препятствовало моему оздоровлению и развитию.

Рауль для наглядности привел мне пример с пятилетним ребенком, у которого имеется некое не смертельное заболевание. Если бы была возможность поместить его в этот мир, то он остался бы таким же пятилетним ребенком, но избавился бы от своей болезни, даже без вмешательства Рауля.

Если он отстает в физическом развитии, то окрепнет здесь; например, подрастет до нужной возрастной отметки, но не более того. И по возвращении домой, никто не заметит в нем особой разницы, даже если он тут проведет десять лет, (разве что поумнеет не по годам). На развитие интеллекта время не накладывает свой отпечаток, он продолжает развиваться.

Этот факт страшно меня обрадовал. Мое здоровье не заботило меня, поскольку я никогда не болела. Я всегда считала, что имею очень крепкий иммунитет. Но вот немного поумнеть мне бы не помешало. Я казалась себе недостаточно разумной и рассудительной, меня не привлекали интеллектуальные разговоры, и, несмотря на любовь к чтению, я старалась пропускать места, где велись «заумные беседы». Мне было скучно слушать разглагольствования политиков, ученых, философов на тему, почему в мире все так, а не иначе. По мне, так все было просто – все беды происходят от самих людей и их жадности. С грустной иронией я понимала, что похожа в своих суждениях на Шарикова из произведения Булгакова «Собачье сердце». Этот герой предлагал для достижения общего блага «взять все, да и поделить».

Я осознавала свою ограниченность, я была слишком практична. Даже в выборе профессии – я всегда хотела быть врачом – предпочла более простой вид этой деятельности: делать уколы, перевязки, выписывать рецепты, под диктовку врача, не загружая свою голову размышлениями. Но, признав свою ограниченность, мне захотелось большего – не записывать рецепты, а выписывать их, не делать уколы, а поставить диагноз. Мое ограничение мучило меня, и я надеялась, что месяцы, проведенные здесь, немного умудрят меня, разовьют мои умственные способности.

Смешно, конечно, но рядом с Раулем я частенько чувствовала себя тупицей, и мне ужасно хотелось быть хоть чуточку достойной его. Когда он бросался научными терминами, разъясняя световую природу своего истинного тела, я делала вид, что понимаю все, о чем он говорит. Радостно кивая головой, я поддакивала ему, отпуская запомнившиеся мне словечки. «Да-да, квантовое излучение, энергия света, бозоны Хиггса». Но хоть убей, не знаю, попадала ли я в точку?

Рауль ласково улыбался, изучая мое лицо и слушая мой детский лепет с научными терминами. Он никогда не поправлял меня и легко допускаю, что давал мне возможность составлять свои неправильные выводы и самой исправлять их. Ясное дело, я без конца себе напоминала, что он не человек, и быть похожей или равной ему, невозможно. Но, когда находилась рядом с ним, то всегда об этом забывала. Он настолько вел себя по-человечески! Даже лучше! Он просто излучал огромное количество любви, заботы и радости, делая всех вокруг себя счастливыми. Ни одному человеку такое не под силу. Находиться в его обществе стало моей потребностью, я не хотела с ним разлучаться, и мне было больно даже думать об этом.

Я, конечно, скучала по родителям, но уходить из этого мира, мне не хотелось. Рауль, угадывая мою тоску по маме с папой, отвел меня как-то домой на несколько минут, чтобы я могла убедиться, как они мирно спят, в ночь моего «похищения».

Мне удалось также попутешествовать по острову невероятным способом Рауля. Он советовал каждый раз закрывать глаза, когда подхватывал меня и перемещал по острову. Но я не всегда слушалась его предупреждений, за что и расплачивалась тошнотой и головной болью.

Зато я видела, как вокруг нас кружился восхитительный вихрь из ярких желтых искр и звездной пыли, которые исходили от тела Рауля, и в этой круговерти мы мгновенно перемещались в нужную точку. От неземной скорости с завихрениями и были проблемы с моим вестибулярным аппаратом.

Я полюбопытствовала у Рауля, почему он, в первые мои посещения, не перемещал меня таким способом, зачем мне надо было скакать на коне? Его ответ был характерным – он не хотел пугать меня, хотел выглядеть более человечным.

Как бы то ни было, я побывала в горах у Джека и Родиона, чем просто осчастливила их. Джек пытался ухаживать за мной, несмотря на то, что я была с Раулем, а он с женой. Лизи снисходительно наблюдала за ним, не отпуская своих ироничных замечаний. Он без конца делал мне комплименты, приглашал на прогулки, приносил подарки из драгоценных камней. (Оказывается, эти камни лежали здесь повсюду, как у нас обычный полевой шпат. Это была сказочная страна Эльдорадо). Живя на моей Земле, Джек был бы умелым обольстителем, натуральным Дон Жуаном. Его карие глаза выразительно и призывно сверкали. Он был очень привлекательным, умно и тактично вел беседу и легко мог вызвать на откровенный разговор, проявляя исключительное внимание и понимание. С ним приятно было общаться, и Рауль оказался прав, когда намекнул однажды, что мне Джек понравится.

      Родион тоже из кожи лез вон, чтобы я обратила на него внимание. Но природа обделила его даром слова. Он бросал на меня сожалеющие взгляды своими большущими голубыми глазами и был предупредительным во всем, что касалось гостеприимства. С его разговорчивой и открытой женой Ютой мы легко нашли общий язык. При любой возможности мы оживленно болтали и гуляли по аллеям парка. Ее художественная натура очаровывала. Она любила рисовать, вышивать, делая необыкновенные редкостные картины. Незаурядность ее творчества и взгляда на жизнь пленяла меня, девушка мне нравилась.

Родион же частенько следовал за нами в отдалении, слушая наши беседы. В тот день я узнала, что его шпага не просто украшение. Перед нами внезапно выскочил горный лев. Рауля тогда не оказалось рядом, он отлучался в свой замок, и единственным защитником стал Родион. Он с быстротой той же пумы очутился впереди нас, и ловко пронзил зверя прямо в сердце в тот момент, когда тот прыгнул в нашу сторону.

Родион спас нам с Ютой жизнь, и я отблагодарила его поцелуем, как в романах. Он вспыхнул от удовольствия и, упав на колено, поцеловал мне руку. Просто классика! Но удивительное дело, жены Родиона и Джека совсем не ревновали ко мне своих мужей, считая меня не простым человеком, а приравнивали к Раулю, со статусом небожителя. Мне было смешно. Они видели во мне другое существо, с белой кожей и красной кровью, (у самих критов кровь была прозрачно-белая, а кожа очень смуглая).

Когда с опозданием к нам примчался бледный со сверкающими глазами Рауль, то первое, что он сделал, это бросился ко мне, крепко прижав к своей груди. Откинув затем мою голову, он внимательно изучил мои глаза, ища признаки паники или страха, и не найдя их, крепко поцеловал меня в губы, отчего мои ноги сразу подкосились, и я обмякла. Не ожидая такого поворота, я даже не поняла, что Рауль поцеловал меня. А он сделал это опять, и еще раз, пока в моих глазах не потемнело от неожиданного волнения. В следующую минуту, он обнял Родиона и Юту, громко попросив у нас троих прощение за нападение пумы. Он подошел к пронзенному зверю и, взяв его за шиворот как котенка, приподнял над землей. На животе ясно виднелись набухшие соски, это оказалась кормящая мать.

– Здесь где-то котята,– с волнением сказал Рауль и прыгнул на горную тропинку, стремительно уносясь в редкий лес.

Я стояла, ошеломленная быстротой происходящих событий, и поцелуй Рауля, казалось, явственно горел на моих губах. Разумеется, этот поцелуй означал радость, что я жива и невредима, но он укрепил мои новые зарождавшиеся к нему чувства. Я была взволнована.

Через пять минут Рауль вернулся к нам, держа трех котят горного льва на руках.

– Родион, вот тебе новая забота – пристрой где-то у себя это семейство, пока не окрепнут и не станут самостоятельными, потом я найду им новое жилище. И еще раз, спасибо тебе, что защитил Марию и Юту.

Немногословный Родион только кивнул головой, но его глаза светились от счастья. Он взял шипящих котят и понес в сторону своего дома. Мы, не торопясь пошли следом.

Это случилось в полдень, а вечером того же дня, будучи еще в гостях у Родиона, мы отправились с Раулем к горной реке Тинок, рядом с границей фунов. Изумительно чистая и прозрачная вода, стремительно прокладывала себе путь среди камней. Меня удивляло отсутствие людей в этой области, и я спросила, сколько живет здесь человек.

– У Родиона – 120, у Джека – 200, у Горея – 340 человек по всей области.

– И это все? В этой части острова никого больше нет? – я знала, что остров Рауля очень большой.

Моя реакция задела Рауля, я подзабыла, что это его больная тема.

– Да,– с горечью проговорил он,– они вымирают. Я делаю для них, что могу: лечу, спасаю, даже омолаживаю. Ты знаешь, что Джеку 110 лет? Он почти втрое удлинил свою жизнь, как и Рикро, и Лелия. Я не в силах с ними расстаться, я люблю их. А Лизи старше Джека, и она бесплодна, потому что жила в дикие времена, когда не соблюдался закон. Она подверглась насилию, и я спас ее,– снижая голос до шепота, объяснял он.

– Но Джек говорил, что у них есть сын,– словно защищаясь, напомнила я.

– Это его сын, а не Лизи, как бы от другого брака, если можно так выразиться. Лизи очень любит Вернека, так его зовут, и он очень порядочный юноша. Жаль, ты его не видела. Но, к сожалению, родовая линия может на нем закончиться. Очень многие жители бесплодны, и скоро все умрут. Несмотря на это знание, Джек старается жить полной жизнью, его деятельность, как и раньше бурна и плодотворна. Он любит учиться и постигать новое. Недавно он научился играть на пианино. Попроси его как-нибудь сыграть, он с радостью это сделает, и ему будет приятно,– его глаза болезненно мерцали.

Я не забуду это сделать, мне было жаль этих беззащитных людей. А еще я сопереживала Раулю, и потому сменила тему грустного разговора.

– Рауль, почему Джек может говорить на моем языке, а другие нет?

– Это было побочным действием омолаживания, которому я подверг его. Там присутствовал тот же элемент, что и в твоем обучении языку.

– А сколько лет Родиону и Горею?

– Родиону – 32, Горею – 27. У него еще есть свои дети, окончание их рода. Я буду поддерживать их до последнего, пока мой мир не истончится и не разрушится. Затем, я дам им спокойно уснуть, и увидеть последний счастливый сон. И все растворится вместе с моей человеческой оболочкой. Надеюсь, что сумею сделать их последний отдых таким крепким, что никто не заметит и не почувствует мой распад. Я очень опасаюсь, что это может быть для них болезненным.

Я уже знала о взаимной физической связи тела Рауля с его людьми и потому обеспокоилась:

– А для тебя? Тебе разве не будет больно?

– Ерунда,– он поморщился, как от зубной боли,– я ведь не умру, главное, чтобы моя боль не потревожила их сон. Мне невыносима мысль, что они будут страдать вместе со мной, я создавал их не для этого, и не хочу, чтобы мое страдание стало их частью. Когда я связал их с собой, я мечтал о другом – о радости и счастье, которое могу им подарить, я не предполагал, что мое горе может стать их горем. Это обнаружилось только тогда, когда начались проблемы с их размножением. Я горевал, негодовал на себя, испытывая к себе отвращение и вину. Но заметил, что они стали так же ненавидеть себя, как и я. Я сделал их без вины виноватыми, прибавив к их трудностям свои проблемы. Это были годы отчаяния, поиска и борьбы. И самое лучшее, что я смог сделать для них – это остановиться, научиться любить их такими, какие они есть и радовать их. И теперь я трачу силы на то, чтоб так и оставалось, и тренирую волю, чтоб наловчиться держать свою скорбь при себе, не распространяя ее вовне.

Слушая такие искренние откровения, мое сердце пронзила острая боль – он за все переживает, все понимает и замечает. Его лицо выражало страдание и раскаяние такой силы, что у меня непроизвольно выскочили слезы.

– Маша, ты плачешь? – потрясенно спросил он. – Я расстроил тебя, прости меня. Не надо было посвящать тебя в мои проблемы.

Он еще переживает за меня! Мои глаза превратились в текучие реки.

– Рауль…– я могла только всхлипнуть в таком состоянии, неловко утирая глаза.

– Прости, милая,– он обнял меня, так крепко прижав к себе, что я не могла вздохнуть для следующего всхлипа. – Я больше не буду рассказывать тебе страшилки,– шептал он,– я буду беречь тебя. Хочешь, оставайся тут навсегда, до тех пор, пока не придет мое время. Горга больше не будет, и ты сможешь жить спокойно со своими родителями,– утешал он. – Только не плачь.

Ласковыми пальцами он гладил меня по голове, скользя с шеи на спину, и мои слезы заливали его рубашку. Да, я хотела здесь остаться, остаться с ним, Раулем. Его слова перешли на незнакомую мне речь, несмотря на мое обучение понимать языки. Он нежно шептал в мои волосы непонятные слова, согревая мое трепещущее сердце. Слезы утихали, но боль не проходила, мне хотелось защитить Рауля и забрать все его горести.

И почему я такая слабая и глупая, что ничего не могу сделать для него? Я знала, что сейчас он чувствует все мои переживания как свои собственные. Я немного отклонилась от его тела, чтоб взглянуть ему в глаза, и увидела в их черноте боль и страдание, он плакал со мной, но без слез. Рауль сомкнул ресницы, укрыв от меня болезненный взгляд, он хотел успокоиться. В порыве сострадания, я обхватила его лицо, и, наклонив к своим губам, поцеловала его веки. Он вздрогнул, но глаз не открыл. Мои губы бездумно прошлись по его скулам, и он напрягся. Я поражалась собственной смелости и его самообладанию.

– Не целуй меня в губы,– предупредил он мое следующее желание, и его голос дрожал,– никогда. Я боюсь не совладать с собой, я могу причинить тебе непоправимый вред.

– Ладно,– стараясь быть спокойной, пробормотала я,– прости, что ревела.

Его взгляд соприкоснулся с моим, и я воспламенилась, его чувства хлынули на меня потоком, сметая мой контроль над собой.

– Ты знаешь, что может за этим последовать,– мрачно проговорил он. – Поэтому повторяю – никогда не целуй меня в губы! Я говорю абсолютно серьезно. Я могу справиться со своими чувствами, желаниями, но если ты добавишь к ним свои, то вряд ли удержусь. Твой поцелуй будет последней каплей для моего самоконтроля.

Пламя в моем сердце превратилось в трепетное тепло. Рауль, глядя мне в глаза, сочувственно продолжал:

– Ты добрая, нежная, отзывчивая, и одно это воспламеняет мои чувства. Твоя искренность радует мое сердце. Но, пойми, у меня их два, два сердца. Одно – мое, настоящее, второе – человеческое, которое ты слышишь. Этого не увидишь на рентгене или томографе, нет такого прибора на Земле, который бы увидел сущность основателя в человеческой оболочке. Мой отец искусно связал каждую клеточку моей сущности с каждой клеткой человеческого тела. И мое сердце бьется совсем рядом с человеческим, усиливая все мои чувства, ощущения, переживания вдвойне. Твои чувства ко мне выбивают меня из колеи,– признавался он,– я боюсь сам себя, что не сдержусь и погублю тебя. Маша, я хочу, чтоб ты жила, и жила счастливо.

– Но я счастлива здесь, рядом с тобой,– возразила я.

– Не забывай, что я не человек. Оболочка разрушится, и ты меня не увидишь. Возможно, я смогу быть рядом с тобой, но не как человек,– неуверенно сказал он.

– Я хочу быть с тобой,– шептала я, предчувствуя новую боль в груди от предстоящей разлуки.

– Сейчас – да, но потом – нет. Это неизбежно. И даже сейчас, мы должны помнить об одной вещи,– он серьезно посмотрел в мои глаза и, четко разделяя слова, произнес:

– Не целуй меня в губы. В наших отношениях не будет такого продолжения.

– Но, … ты целовал меня,– обвинила я.

– Да, я могу это сделать. Но ты – нет. Никогда, запомни это,– его взгляд был жестким. – Себя я контролирую, и это двойной контроль, но тебя не смогу, если увлекусь. Пообещай мне это, ни при каких обстоятельствах, не целуй меня в губы.

– Хорошо, обещаю,– расстроено промолвила я.

Рауль расслабился, но его взгляд остался твердым.

Я пробыла в этом мире еще несколько дней. Мы переместились в замок Рауля, ибо ему хотелось еще раз просканировать меня на своем ДК, удостоверяясь, что со мной все в порядке и установить систему моей маскировки. В предчувствии расставания, я не знала, за что взяться и на чем сосредоточиться. Мой блуждающий рассеянный взор скользил, нигде не задерживаясь. Мне отчаянно не хотелось разлучаться с Раулем и его миром, мне хотелось взять на память с собой что-либо значимое, но я ничего не могла найти лучше, чем мой Рауль. Безнадежность моего положения стерла страх перед Горгом, я совсем не думала о нем.

Рауль все время был занят, и я слонялась без дела по замку и в его окрестностях, по поселку фунов, с острым желанием находиться рядом с ним. Может он избегал меня?

Погода на острове стояла жаркая, и я вспомнила, что могу искупаться в море. Попросив Лелию собрать мои вещи на пляж, я обнаружила в шкафу красное платье. Не знаю, чем, но платье приковало мой взгляд, я вытащила его и стала задумчиво разглядывать. Насыщенный цвет заходящего солнца выделял это платье среди других нарядов. Кто выбрал его для меня? Этот цвет (я никогда не любила красный цвет, впрочем, как и платья), этот фасон? А может это сделал сам Рауль? Я так и не удосужилась узнать, как делали мою одежду, слишком много нового было вокруг, чтобы обращать на это внимание. Мне захотелось надеть его.

Лелия подала мне сумку с вещами, и выразила желание сопровождать меня, но мне сегодня хотелось быть или одной, или с Раулем, и ни с кем больше. Общество других людей тяготило меня. Лелия грустно вздохнула и тихо вышла из комнаты.

Пляж обычно пустовал, и я без всякого смущения переоделась прямо на берегу, бросая вещи на песок. Вода в море была теплая и спокойная, и я с удовольствием наплавалась. Я провела несколько часов в одиночестве на шикарном побережье, думая о том, как сильно изменилась моя жизнь.

Неужели я смогу жить дома, так же как и раньше, занимаясь обычными делами, учебой, словно ничего не было? Но самое главное – я не могла обходиться без Рауля, не могла себе представить, что буду делать дома без него. Он вдруг стал моей потребностью – даже сейчас, сидя на песке, мне нестерпимо хотелось быть рядом с ним, слышать его голос и смотреть в его черные глаза, видеть его открытое, красивое лицо, и сжимать его руку. Я не могла претендовать на что-то большее, Рауль все время напоминал мне о своей нечеловеческой сущности, угадывая мои чувства; тем не менее, я упорно стремилась (так, ненавязчиво) находиться рядом с ним. Я страдала, будучи в отдалении, и желала проникнуть в его мысли, чтобы узнать, что он испытывает по отношению ко мне. Про его заботу и любовь я знала, но она распространялась на все его окружение. Меня волновало, чувствует ли он, то же, что и я, пугает ли его разлука со мной.

Мне сделалось холодно на песке, скалы отбрасывали тень на место, где я сидела, подтянув к груди колени. Чайки и бакланы покачивались на волнах, периодически ныряя в морскую глубь и потом причесывали перья, звонко щелкая клювом. Солнце окрасило небо в нежный розовый цвет, и обещало теплый вечер. Пока я дойду домой, он и наступит, и может Рауль уже освободится, чтобы побыть со мной. Он все дни сидел за компьютером, занимаясь выяснением того, что планировал Горг, высчитывая и рассчитывая какие-то данные, недоступные моему ограниченному человеческому мозгу.

Я не спеша переоделась в кроваво-красное платье, в заходящем солнце у него был именно такой оттенок, и пошла к ступеням, ведущим в аллею векового парка. Остановка на площадке из гранитного камня, чтобы полюбоваться морским видом, стала для меня традиционной. Красное солнце выкрасило море в свой цвет, и даже песок отливал кораллом, и мое платье пришлось кстати, к этому часу. Глядя в необычного цвета океан, мне однозначно хотелось жить в этом прекрасном мире, остаться на чудесном острове, который я еще не весь осмотрела, и воспользоваться гостеприимством других людей, чтобы познакомиться с их жизнью поближе. Ведь все эти два месяца я провела в своем дворце, но окрестности замка остались нетронутыми.

Звук гравия за спиной развеял меланхолию моего печального сердца. Оглянувшись, я увидела Рауля, спускавшегося ко мне по тропинке. Тоскующий мышечный комочек в моей груди подпрыгнул от неожиданной радости. Рауль легко сбежал по тропе ко мне на площадку. Устремив в мои глаза пронизывающий насквозь взгляд, он, по обыкновению, пытался определить причину моей грусти.

– Ты здесь одна…– негромко, с необъяснимым мне волнением, произнес Рауль, его глаза влажно блестели, обдавая меня теплом. – Я скучал… я рад, что нашел тебя.

Его голос почему-то сорвался, и в глубине глаз вспыхнул золотистый огонь, воспламеняя и меня. Я ничего не смогла ответить ему, волнение внезапно окутало мою голову, я просто смотрела на него, стараясь запомнить каждую черточку и все линии прекрасного лица. Ведь я готовилась к предстоящей разлуке, которую невыносимо было представить.

– Ты… ты такая красивая… на фоне этих серых камней, ты как язычок пламени в моем сердце.

Он медленно приближался, его плавные движения гипнотизировали меня, лицо сияло от восхищения. Я смутилась, сомневаясь в верном значении его слов, но мое сердце уже в радостном предвкушении издавало звонкие удары. Пальцы Рауля сжали мои плечи, и он медленно привлек меня к себе. Я прижалась к его груди, боясь пошевелиться и испортить этот миг. Я слышала – его человеческое сердце, усиленное другим, тоже громко билось, и я надеялась, что по той же причине, что и мое. Он просто держал меня в объятьях, и мне больше ничего не было нужно, только бы вот так и стоять. Сладкий, слишком сладкий пьянящий туман заполнил мою голову. Рауль прижался к моей макушке лицом, и я почувствовала его улыбку. Может ему также хорошо, как и мне? Он всегда знает, что я чувствую. Я не поняла, что побудило меня признаться в этот момент, но я очень тихо прошептала, уткнувшись ему в грудь:

– Я люблю тебя.

Его объятья стали крепче, и он удивленно шепнул мне в ухо:

– Я тоже.

От этого признания мое сердце издало такой толчок, что голова не просто закружилась, но каждая клетка моего мозга обволоклась туманом, глаза наполнились слезами счастья, и я тут же их сглотнула, давая возможность распространиться этому чувству по всему телу.

– Я знаю, чего ты боишься,– негромко говорил он,– я не оставлю тебя, я буду рядом, каждую минуту. Ты можешь вернуться к себе, не опасаясь потерять меня.

– Но я не увижу тебя, в моем мире ты будешь стариться, я не хочу этого.

– Мы будем видеться,– пообещал он мне, пристально глядя в мои глаза. – Не беспокойся о моем старении, у меня есть средство оттянуть этот момент. Ты успокоилась…

Он ждал этой секунды, чтобы прикоснуться к моим губам нежным бархатом.

– Не отвечай мне,– попросил он.

Я помнила о своем обещании не целовать его в губы, но как же хотелось попробовать их. Он еще раз невесомо прикоснулся ко мне, и, внезапно, подхватив меня на руки, переместился к замку. Я оказалась на ногах, и мою ладонь все еще сжимала сильная рука, поскольку мое чувство равновесия блуждало в облаках счастья. Все произошло так быстро, я не могла прийти в себя от избытка эмоций бивших через край в моей голове. Обвив своей рукой мою талию, он провел меня в свой кабинет и усадил на диван. Сам он расположился в кресле и терпеливо ждал, когда я приду в себя. Его теплые глаза ожидающе всматривались в меня, полыхая чернотой, пока я все еще пребывала в сладкой дымке. Я постаралась сосредоточиться, ожидая, что скажет Рауль, но моя голова упорно мне не подчинялась. Я была счастлива и хотела наслаждаться этим.

Рауль мягко улыбнулся, угадав мое желание, и сказал:

– Маша, сегодня ты вернешься домой. Я кое-что обнаружил в отношении Горга, и чтобы выявить его присутствие, тебе нужно вернуться. Живи своей жизнью, ничего не опасаясь, я буду всегда рядом, и помни – ты скрыта от глаз Горга.

– Рауль, я точно буду видеть тебя? – это было самым важным, что волновало меня на тот момент.

– Да, Маша, каждый день или каждую ночь, в зависимости от течения моего времени. Неужели ты думаешь, я смогу видеть тебя, но не видеться с тобой? – заглядывая в мои глаза, спросил он. – Теперь это невозможно. Меня тоже пугает разлука.

Его голос был поразительно нежен, и мне хотелось слушать его звучание, как он говорит, неважно что. Рауль встал и подошел к свечам, висящим в подсвечниках на стене. Он прикоснулся к ним рукой, из его пальцев вышло пламя, и свечи вспыхнули, освещая таинственным огнем камни на полу и потолке. Это снова напомнило мне о необычности Рауля, и может он специально напоминал мне об этом, чтоб я не делала глупостей, для моего же блага. Проходя позади моего дивана, он погладил мои волосы и сказал:

– Я угощу тебя ужином и отведу домой. Мария, должен предупредить: находясь здесь, ты немного изменилась, и родители наверняка заметят это.

– О чем ты говоришь? – встревожилась я, пытаясь оглядеть себя.

– Твои глаза, твои ресницы и волосы, кожа и ее цвет, … в общем, они улучшились. Ты могла бы сказать, что это косметика или объясни сама, как знаешь, вскоре они привыкнут. Просто не все люди меняются за один вечер. Потом ты уедешь на море, и это не будет для других так заметно. После ужина, переоденься в свою одежду, Лелия приготовит ее для тебя.

Его слова заинтриговали меня, я не заметила в своем лице никаких изменений, ведь я каждый день смотрелась в зеркало. Но как же мне не хотелось уходить, расставаясь даже на минуту!

После ужина, когда я переоделась в старую одежду, Рауль принес мне стакан воды и попросил выпить. Моя рука потянулась к стакану, и меня вдруг осенило. Я каждый вечер пила воду или напиток, который всегда услужливо стоял у моей кровати или Рауль предлагал мне его. Это было неспроста! Я вспомнила, как буквально валилась после этого с ног и мой мозг отключался.

– Рауль, зачем я это пью? Что ты делаешь со мной, это снотворное?

– Нет, это твое лекарство,– заботливо объяснил он. – Оно уничтожает след Горга и лечит тебя от последствий стресса. Засыпаешь ты не по вине этого напитка, этого требует твоя нервная система. Эта жидкость «умная», она действует так, как нужно твоему организму в данный момент. Если тебе надо заснуть и твой организм нуждается в отдыхе, то ты заснешь, не более того. Пей, ничего не бойся.

Я выпила, желая поскорей освободиться от всех тревог. Рауль потянул меня за руку, и я очутилась в своем доме, услышав щелчок в голове – «клинь».

             ПРЕПЯТСТВИЯ

В доме ничего не изменилось, да и не могло, ведь по Земным меркам я отсутствовала всего лишь несколько часов. Мои родители уже легли спать, я это видела раньше, но легли, скорее всего, недавно, так как звук моих шагов разбудил маму, и она заглянула ко мне в спальню. Опасаясь, что мама обнаружит во мне изменения, я не рискнула включать свет, уж, пусть лучше утром. Куда подевался Рауль, я не приметила, он только что держал меня за руку.

– Маша, ты пришла? У тебя все хорошо?

При звуке ее голоса меня овеяло волной радостного тепла, я уже отвыкла от него.

– Все хорошо, мама, ложись, тебе же завтра на работу.

– Как Егор? – спросила осторожно мама, желая выяснить подробности моего свидания.

– Мама, он уехал домой, в свой город. Я проводила его, потому и задержалась,– придумала я. Мне вовсе не хотелось говорить о нем.

– Как жаль, такой приятный мальчик. Ну, не расстраивайся, встретишь еще своего принца.

Мама ушла, а я подумала: «Уже встретила, и больше мне никого не надо». Мой взгляд приковало мерцающее пятно справа от двери. Застыв ровно по центру пятна, я увидела там не свою комнату, а Рауля, стоящего на зеленой траве. Он шагнул вперед, и я оказалась в его руках, прижимаясь к телу, пахнущему травами.

– Теперь ты видишь, насколько я буду близок к тебе, и как найти меня,– радостно шептал он. – Мой коридор будет рядом с тобой, и ты всегда сможешь увидеть его. Позови, и я буду здесь, я услышу тебя.

– Рауль, спасибо, что заботишься обо мне. Мне никогда не было так хорошо, как с тобой. Я не хочу, чтоб ты уходил. Я люблю тебя.

Оказавшись дома, у меня возникла острая потребность сказать еще раз о своих чувствах к нему. Несмотря на его заверения, я боялась, что он исчезнет.

– Ложись спать, я побуду с тобой,– шептал он, подведя меня к кровати и усаживаясь на стул за моим письменным столом. – Я отвернусь, пока ты укладываешься.

Невероятная усталость навалилась на меня, неуместно напоминая, что моя нервная система еще не восстановилась. Осторожно поглядывая на Рауля, я быстро переоделась. Он сидел ко мне спиной, и излучал радостное спокойствие. Устроившись в постели, я испытала уют и доверие. Как только я укрылась, Рауль подсел ко мне на кровать, и провел по щеке кончиками своих пальцев.

– Я люблю тебя. Спи спокойно, моя красавица,– шепнул он, и я отключилась.

Через два дня мы уехали в Севастополь. Волнения по поводу моей внешности прошли гладко, папа удивился больше, чем мама. Мне пришлось немного использовать косметику, чтоб пристальное внимание родителей рассеялось. Мои ресницы, в самом деле, стали длиннее и гуще, так же как и волосы, и я выглядела загорелой и посвежевшей, будто уже приехала с моря. «Автозагар»,– объяснила я маме.

За эти два дня я видела Рауля два раза, с наступлением ночи он появлялся в моей комнате, живо интересуясь моими делами. Но я была уверена, что он и так знал о них, наблюдая за мной. Он хотел знать, о чем я думала и что чувствовала. Сидя на моей кровати, он пронизывающе смотрел в мои глаза, и иногда поглаживал мои волосы, сдерживаясь от проявления других чувств. И было заметно, что он намеренно не позволяет себе лишних прикосновений. Я смирялась с этим, не требуя ничего большего, лишь бы видеть его.

Как бы ни пугали меня преследования Горга, я не вспоминала о нем, он стал для меня отголоском ночного кошмара. Но воспоминания черной дыры, в которой я беспомощно болталась, заставляли меня покрываться липким потом. Я чувствовала такую холодную тоску и одиночество, что готова была закричать от страха, если сосредоточивалась на этом видении больше пяти секунд. Вероятно, Рауль был прав, предлагая мне свое целебное зелье каждый вечер, иначе ночных кошмаров мне было не избежать. Думая беспрерывно о Рауле, я тихонько занималась домашними делами, и никуда не стремилась уходить из дома, ожидая его появления. Папа удивленно присматривался ко мне, но никаких замечаний больше не делал, хотя мои блестящие глаза могли о многом ему поведать.

Рауль навестил меня даже в поезде, когда я осталась одна в купе на несколько минут. Он неожиданно присел рядом, улыбнулся быстрой улыбкой в ответ на мой испуг от его внезапного вторжения, и успокаивающе притронулся к моей щеке.

– Увидимся на пляже,– шепнул он, и исчез в мерцании света.

В Севастополе мы всегда останавливались у папиного брата, моего дяди Славы. Он работал электриком на рыболовецком судне, и его квартира частенько пустовала. Семейная жизнь дядюшки не сложилась, он жил один, и его жилье зачастую было в нашем распоряжении. В этот раз он пробыл с нами два дня и снова ушел в плавание. Хотя мы не виделись с дядей целый год, он тоже отметил, что я изменилась и похорошела.

Мне приятно было это слышать; рядом с Раулем мне хотелось выглядеть красивой хоть немного. Рауль же не считал меня обыкновенной. В его представлениях обо мне сформировался образ отличный от того, что отражался в зеркале. Я списывала видение им меня на счет его восприятия нечеловеческой сущности, и верила, что если б он был обычным человеком, он бы и не заметил меня. Но как замечательно, что он видит во мне нечто другое, что дает ему возможность любить меня, и что он хочет быть рядом со мной, что совпадает с моими желаниями.

Мы встречались с ним каждый день: плавали рядом в море, вместе загорали на песке (пока мои родители купались), гуляли по городу вечером. Его глаза светились каждый раз, когда он снова видел меня, а мое сердце радостно подпрыгивало и звонко стучало, согреваясь в тепле его бархатного взгляда. Я впитывала каждой своей клеточкой ту любовь, радость и заботу, которую он излучал постоянно. И, естественно, мой неизменно счастливый вид, не могли не заметить родители. Первым спросил папа:

– Что это за парень вчера провожал тебя домой? Я видел его из окна.

А мама добавила:

– Я тоже видела, как ты плавала с каким-то мальчиком. Кто это?

Эти вопросы застали меня врасплох, я не готова была давать какие-либо объяснения, и не знала, что сказать. Врать тоже не хотелось. Я уклончиво промямлила, что это просто случайное знакомство, но по папиным глазам поняла, что он не поверил мне. Благодаря своей проницательности папа, вероятно, суммировал накопленные им факты, разложил все по полочкам в своей голове и оформил в некую историю. Но он мудро промолчал, давая мне возможность строить самостоятельно свою жизнь.

Я поделилась с Раулем своей тревогой, что его заметили, и он предложил мне два варианта действий:

– Познакомь меня с ними, и я найду, что сказать. Или, если ты хочешь, чтоб они не знали о нас, я могу лишить их памяти обо мне.

– Как?

– Стакан воды,– улыбнулся он,– им не повредит, и не лишит их радостного отпуска.

Мне не понравился ни один из предложенных вариантов, и я решила оставить все как есть, рассудив, что пока нет никакой угрозы нашим отношениям.

Это случилось в последний день наших каникул, две недели пролетели быстро. Родители решили сменить место нашего обычного отдыха на другой пляж, недалеко от порта. Сегодня вернется дядя Слава из рейса, и папа хотел встретить его. Как место отдыха этот пляж не пользовался особой популярностью из-за каменистого дна. Здесь было немноголюдно, в основном купались рабочие самого порта. Рауль не появлялся, я в ожидании встречи с ним заплывала подальше от родителей и отлучалась, бродя в одиночестве по пляжу. Вернувшись с очередной прогулки, папа сказал мне:

– Машка, ну-ка, посмотри, не Егор ли там с какой-то девушкой? И, вроде бы, он нас не замечает или делает вид.

Моя голова резко дернулась в сторону до хруста шейных позвонков, и на ослабевших ногах я опустилась на песок. Там действительно был Егор с девушкой, как и сказал папа. Мама увидела, как я побледнела, и объяснила это волнением из-за встречи с Егором, ну, в смысле романтических отношений. Она вознамерилась взять инициативу в свои руки, и крикнула:

– Егор, здравствуй!

– Мама, не надо…– начала я, но мой безжизненный голос пропал вовсе.

Егор обернулся на мамин зов, но его пустой взгляд свидетельствовал о том, что он нас не узнает. Девушка что-то спросила у него, Егор в ответ пожал плечами. Мама не успокоилась на этом, ей захотелось прояснить ситуацию:

– Егор, подойди к нам!

Егор пристально взглянул в нашу сторону, снова пожал плечами и медленно двинулся к нам, оставив свою спутницу в одиночестве. Мое сердце выбивало дробь и лоб, несмотря на жару, покрылся бисеринками холодного пота. Я неотрывно следила за Егором, и у меня закрадывалось сомнение, в том, что это мой преследователь. Телодвижения не были свойственными Горгу, я не заметила той плавности, гибкости, грациозности, которые он демонстрировал. Приближался обычный человек.

– Здравствуйте, вы меня звали? – даже удивление звучало иначе, в нем не слышалось вкрадчивого обаяния и дразнящих интонаций. – Мне кажется, мы не знакомы.

Мама удивилась, но не уловила тех различий, которые заметила я.

– Две недели назад ты вроде бы знал меня и мою семью. Маша, скажи Егору что-нибудь.

– Привет,– сумела выдавить я, всматриваясь в его лицо.

Он был не совсем тем, кого я помнила. Изменились не только его движения; улыбка не блистала яркостью, синие глаза не лучились, из них исчезла та прозрачная небесная синева, которая притягивала мой взгляд. Его волосы были уложены по-другому. Рядом со мной стоял обычный симпатичный парень. Я медленно приходила в себя, веруя, что это все-таки не Горг, и что Рауль разъяснит ситуацию. Он бы не допустил, чтобы Горг оказался рядом со мной.

– Мы виделись… две недели назад? – запинаясь, спросил Егор у меня.

Вмешался папа:

– Ты каждый день встречался с моей дочерью, а теперь не помнишь?

– Простите,– он растерянно опустился на песок рядом с нами,– со мной что-то произошло две недели назад. Я ничего не помню о нескольких днях. Вы знаете меня? Где мы познакомились, расскажите, может это поможет мне вспомнить. Как вас зовут?

Его подавленный голос зазвучал с нотками надежды.

– Ты уже знакомился с нами,– раздраженно ответил папа, не веря ни единому слову Егора.

– Леша,– одернула его мама,– может он правда ничего не помнит?

– Ну да, сериал какой-то! – воскликнул папа.

– Это – Маша, меня зовут Татьяна,– мама любезно решила проявить терпение и разрядить обстановку. – Ты приезжал к нам в поселок, чтобы повидаться со своим отцом.

– С отцом? У меня нет отца, … в смысле он не живет с нами,– Егор был озадачен.

– Николай Романов твой отец? – ласково спросила мама.

– Да, но я никогда не видел его.

Я вмешалась, подавая голос и выясняя обстоятельства:

– Твоя мама умерла в июне?

– Да,– сиплым голосом ответил он и побледнел.

– После смерти мамы ты захотел познакомиться с отцом и приехал к нам в поселок на несколько дней. Ты жил у них в доме вместе с сестрой и братом, там ты познакомился со мной, и в эти дни мы гуляли с тобой по городу и ходили в кино.

Я осеклась, вспоминая тот злополучный день.

– Я ничего не помню,– опустошенно промолвил Егор.

– Что же с тобой случилось? – сочувствие моей мамы просто поражало меня. – Ты упал с мотоцикла, ударился головой?

– Нет. Я проснулся дома, и обнаружил, что прошло пять дней с момента моего засыпания. Но я не мог проспать пять дней! Я ничего не помнил, и в эти дни никто не видел меня, словно я испарился. Мои друзья сказали, что я не отвечал на телефонные звонки, и в квартире меня не было.

– Ты ходил в больницу? – заговорил мой папа, проявляя интерес. – Может, у тебя последствия стресса после смерти матери?

– Я сам медик, никаких последствий у меня не было,– холодно ответил Егор.

Подошла девушка. Под стать Егору она была стройной, симпатичной, со светло-русыми волосами.

– Егор, у тебя все нормально? – она с любопытством нас осмотрела, не понимая, что мы тут обсуждаем.

Взгляд Егора скользнул по ней, но он не поднялся, чтобы уйти. Полученная информация требовала от него прояснить загадочные обстоятельства, синие глаза светились желанием обсудить многое. Он представил нас:

– Это Настя, моя двоюродная сестра. Это Маша, а это тетя Таня и дядя…– он забыл, как зовут моего отца.

– Алексей,– сухо напомнил папа.

– Да, извините, все было неожиданно.

– Егор, нам пора идти,– смущенно проговорила Настя.

Это взволновало Егора, он не закончил разговор и не хотел уходить. В его глазах горело сожаление.

– Вы надолго приехали сюда? – торопливо спросил он.

– Завтра уезжаем,– ответил ему папа.

– Мне необходимо срочно уйти, меня ждет работа, но я хотел бы выяснить подробности моей поездки. Это важно, я должен понять, что со мной случилось. Пожалуйста, скажите, где вы живете здесь, я мог бы вечером зайти к вам, если вы позволите.

Его взгляд задержался на мне, очевидно, он ожидал моего согласия. Я не знала, что сказать, боясь подвоха, мне нужен совет Рауля. Я оглянулась на папу, ища его поддержки, и тут, за его спиной, заметила зеркальное свечение. Рауль был здесь! Если бы существовала опасность от Егора, Рауль не стал бы медлить, он тут же вмешался бы, невзирая на присутствие моих родителей. С последствиями он разобрался бы позднее; стакан воды, как он остроумно предложил.

Я кивнула Егору и написала в блокноте наш Севастопольский адрес с номером своего сотового телефона. Папа слегка скривился, а мама по своей наивной доброте предложила:

– Можешь зайти вечерком.

Егор и Настя ушли. Мы смотрели им вслед, каждый со своими мыслями. Мне же, больше всего, хотелось видеть Рауля, и обсудить с ним непредвиденную ситуацию. Папа напомнил, что пора идти в порт, встречать дядю Славу. Но я попросилась уйти домой, ссылаясь на расстройство от встречи с Егором. В мамином жалостливом взгляде отражалось стойкое убеждение, что я неравнодушна к парню, и она позволила мне уйти: мол, они сами справятся. Похватав свои вещи, я помчалась с пляжа вон. Как только я оказалась вне зоны видимости родителей, Рауль поймал меня за руку и притянул к себе. «Клинь»,– раздалось в голове. Я очутилась на зеленом лугу, и Рауль усаживал меня на сочную свежую траву.

– Кто это был, Рауль? – спросила я первая.

– Ты сильно испугалась? – вторил мне Рауль.

Он присмотрелся ко мне, и вдруг привлек меня, заваливаясь на спину. Я уткнулась ему в плечо, вдыхая аромат полевых цветов.

– Я сам испугался,– шепнул он мне,– за тебя. Это был Егор, Горг покинул его, как я и думал. Хорошо, что он нашелся, я могу просканировать его, чтобы разобраться, что Горг сделал с ним.

– Когда ты это сделаешь?

– Медлить не буду. Сегодня ночью все выясню.

– Опасности никакой?

– Абсолютно.

– Ты меня вернешь домой или я останусь здесь?

– Как бы мне этого хотелось, Маша! Но нет, ты будешь у себя, пока я не найду Горга.

Мы лежали на мягкой траве, впитывая тепло друг друга, и радовались времени нечаянно проведенному вместе. Он тихонько целовал мои волосы, улыбаясь своим мыслям, я поглаживала его руку и наслаждалась невинным ласкам, зажмурившись от удовольствия. Время здесь не ощущалось, может оно вообще остановилось.

В траве раздалось шуршание, и в моих волосах что-то фыркнуло. Я вздрогнула одновременно с тихим смешком Рауля, и открыла глаза. Мне в лицо смотрела… лошадиная морда.

– Сэт приглашает тебя прокатиться,– посмеивался Рауль.

– Он тут всегда пасется? – недовольно отодвигаясь от коня, поинтересовалась я.

– Пока здесь растет трава, он тут,– пояснил Рауль. – Очень удобно, ведь он всегда готов подвезти, если надо.

– Тебе не нужно ехать на нем,– мое ворчание было неуверенным.

– Может тебе пригодится,– прищурившись, он заглянул мне в глаза. – Мария, тебе пора, скоро вернутся твои родители.

Я с неохотой поднялась на ноги, сторонясь жеребца, который продолжал тянуться ко мне головой. Рауль взял меня за руку и повел к образовавшемуся впереди него мерцанию. Он протянул к нему ладонь, и светящаяся плоскость придвинулась к нему вплотную. Мы шагнули в пятно слабого света, и это было похоже на рябь в стакане воды. В следующую секунду мы стояли в гостиной дяди Славиной квартиры. Так просто! Никакого транспорта, никакого коня. Рауль отпустил мою руку и шагнул назад, в свой мир. Я еще видела его, но стоит сдвинуться хотя бы на миллиметр, сияние исчезнет, я знала это. Его было видно только в особом ракурсе, и я была на него настроена, благодаря «подарку» Горга.

– Мария,– тихо и с сожалением произнес он,– мне пора заняться Егором. Не волнуйся, если меня сегодня не будет. Я люблю тебя.

Мерцание пропало прежде, чем я ответила ему.

Вечером пришел Егор, предварительно позвонив мне на сотовый. Ничего нового от него я не узнала. Горг не соврал мне о жизни Егора даже в том, что он уедет «на синее-синее море». Мама с папой находились с нами в одной комнате, дядя Слава спал в другой, устав после двухнедельного плавания. Маме было жаль Егора, но папа отнесся к нему с недоверием.

Я поделилась с Егором укороченной версией наших отношений, сведя ее к дружескому общению. А чего еще можно ожидать от этих трех дней? Тем не менее, Егор почувствовал недосказанность в моих словах, и ждал возможности остаться наедине, чтобы проверить свои подозрения. Перед тем как уйти, он попросил адрес своего отца, он не помнил его, и сказал, что приедет повидаться с ним и познакомиться заново. Я видела, как важно ему разобраться в этой ситуации, чтобы все встало на свои места, и немного сочувствовала ему. Но опасность, ранее исходившая от его тела, все еще пугала меня, я была с ним осторожна. Егор попрощался, и мне поневоле пришлось проводить его до двери. Мама с папой как раз активно приступили к сбору вещей для завтрашнего отъезда, стараясь не разбудить дядю. В прихожей Егор замялся и робко спросил:

– Маша, у нас с тобой что-то было?

– Нет,– я уверенно покачала головой, и сразу отвела взгляд, боясь разоблачения.

– Я чувствую между нами какую-то необъяснимую связь,– он говорил очень тихо, не желая, чтоб нас услышали. – Я приеду, как только смогу, мне необходимо все выяснить. Могу я встретиться с тобой?

– Ладно,– согласилась я.

Он неуверенно протянул мне руку для прощания, и мне ужасно не хотелось дотрагиваться до нее. Память всколыхнула во мне все прикосновения Горга, в моих глазах отразился, видимо, ужас, потому что Егор, с болью в голосе, спросил:

– Я чем-то обидел тебя в прошлый раз?

Я не собиралась ранить его, и не стала отвечать на вопрос.

– До свидания, Егор. Как-нибудь увидимся.

Он ушел с задумчивым видом, а я вернулась в комнату, чтобы помочь собраться к отъезду. Я ждала Рауля, но он не появился, как и предполагал.

На следующий день меня поглотила дорожная суматоха. Мы ехали на поезде домой, и я все время ожидала появления Рауля, и старалась при любой возможности уединиться. Мерцающее пятно подрагивало поблизости, но никто не появлялся из него. Я оставалась наедине со своими тревожными мыслями по поводу Егора. Что Рауль обнаружил в отношении него? Я пребывала в уверенности, что он занимается выяснением именно этого вопроса. Мне было интересно, каким образом Рауль все устроил: забрал ли Егора к себе, или, как он выразился, подсунул ему стакан воды и разрешил все на месте. Хотелось еще узнать, обнаружил ли он Горга?

Рауль так и не появился. Я начала тосковать, мне хотелось видеть его лицо, его глаза, его быструю улыбку, хотелось его прикосновений, и чтоб самой прижаться к нему, и ощутить тот прекрасный и неповторимый аромат полевых трав, исходящий от его кожи.

Как только мы добрались домой, мысль, что я тут же увижу его, едва войду в свою комнату, взбудоражила меня. Но его там не оказалось. Острое разочарование пронзило мое надеющееся сердце. Где он, может что-то случилось? Мерцающий свет стал моей тенью, моим спутником, и всегда находился в поле моего бокового зрения.

Помогая маме разбирать вещи и фрукты, которые мы привезли с моря, я одновременно прорабатывала дерзкий план.

Я настроена на мир Рауля, имея в себе его генетику, значит, и коридор тоже должен мне подчиняться, как и ему. Что, если сегодня ночью, мне самой попробовать попасть туда, если Рауль не появится вновь? Мне было невмоготу такое ожидание, я жаждала активных действий. И ночью, когда мои родители крепко спали, я подошла к мерцанию и протянула к нему руку. Мерцание приблизилось ко мне вплотную, и в нем, как в окне, я увидела зеленый луг. Я смело шагнула в него, в голове снова щелкнуло «клинь», и я очутилась там, в мире Рауля. Все оказалось проще, чем я думала.

Раннее утро только лишь пробуждало черты природы острова из ночной темноты. Я разглядела белеющего коня в предрассветном воздухе и поковыляла к нему, заранее жутко беспокоясь о предстоящей поездке. Без Рауля это будет сложно. Но как добраться в замок без лошади я не знала, в каком направлении идти пешком, не представляла. Везде, насколько хватало глаз, простиралась зелень травы. Конь увидел меня, и побрел мне навстречу. Я громко его позвала:

– Сэт!

Он пошел быстрей и вскоре стоял рядом. Как заставить его опуститься? Я не смогу сама залезть на него. Я ухватила животину за гриву и потянула вниз, упрашивая:

– Сэт, ну, давай, опустись!

Он послушно опустился на передние колени, и я взобралась на него, трясясь от страха, когда он вновь поднялся. Вцепившись в белоснежную гриву, я стукнула пятками по его бокам. Сэт покачнулся и плавно поскакал, раскачивая меня из стороны в сторону. Надеюсь, что он привезет меня, куда нужно, я ведь не управляла им, не зная, куда ехать. Минут через десять показался замок. Мое сердце екнуло от радости. Что за умное и чудесное животное!

Около замка я сама спрыгнула с коня и открыла незапертую дверь. Меня никто не встречал, и я гордо прошествовала в зал за дубовой дверью. Оттуда мне навстречу шел улыбающийся Рикро.

– Где Рауль? – с волнением в голосе спросила я, даже не поздоровавшись.

– Я позову его, госпожа,– с почтением ответил он мне, разве, что не присел в поклоне.

Он удалился через дверь, которую я раньше никогда не замечала. Я ведь жила по большей части в своем дворце, а не в замке Рауля. Дверь находилась в нише полупрозрачных камней стены зала, и, в свете камней, глаз не замечал ее. Мое сердце продолжало биться в тревожном ожидании, я жаждала видеть Рауля. Почему он пропал, и почему его нет рядом со мной?

Дверь внезапно резко распахнулась, и наконец, я увидела его! Сердце волнительно встрепенулось и запело при виде его лица и растрепанных темных волос. Он спешил ко мне, протягивая руку.

– Как я рад, что ты здесь, Мария! Ты молодец, что решилась прийти. Я так соскучился, иди сюда.

Он настойчиво потянул меня к себе, не давая мне и рта раскрыть. Глаза сияли призывной чернотой, он был страшно доволен, и его лицо подсвечивалось, выражая одновременно радость и желание. Он обнял меня, поглаживая волосы и спину. Мои глаза умиротворенно закрылись, и я опустила руки на его плечи. Его губы тут же прижались к моей макушке, и у меня от нее побежали мурашки удовольствия. Мои руки переместились на его шею, и, притянув его к себе, я поцеловала его шелковистую кожу во впадинке горла. Раздался тихий вздох, и он чуть поежился.

– Маша, … прошу, не забывай…– начал он.

– Я помню, Рауль, – «не целуй меня в губы»,– процитировала я.

– Умница,– страстно шепнул он мне на ухо. – Как бы я хотел…– и не договорил.

Подхватил меня на руки и понес в комнату, бережно прижимая мое смущенное лицо к своей груди. Мои руки несмело обвили его шею. Громкое сердцебиение основателя порождало во мне потребность прикосновений и ласк, перекликаясь с желаниями Рауля. Он опустил меня на кровать и лег рядом, склоняясь надо мной. Ласковые пальцы невесомо обрамляли мое лицо, он всматривался в мои глаза, определяя, насколько глубоко я взволнована, ему было важно, контролирую я себя или нет.

– Маша, лежи спокойно,– попросил он шепотом,– не отвечай мне.

Я чуть заметно кивнула, я знала, что он хочет сделать, я желала этого всем сердцем, я хотела этого. Кончик пальца заскользил по моим губам.

– Какие нежные,– восхищенно шептал он.

Мои ресницы сомкнулись, и я сконцентрировалась на своих ощущениях, дабы не натворить глупостей, в которых пришлось бы раскаиваться мне или Раулю. Если я буду смотреть в его глаза, точно не сдержусь, они были такие призывные, полные любви, радости и… печали. Рауль слегка прикоснулся губами к моим устам, и это было так ошеломительно нежно, что все мои мысли спутались. Его волосы на затылке струились между моих пальцев, я прижимала к себе его голову, желая получить еще. Он охотно сделал это еще раз, целуя мою верхнюю губу, и еще раз, более увлеченно, и затем отстранился, глубоко вздохнув. Почувствовав мой молчаливый протест против его решения, он неторопливо проложил дорожки из поцелуев на моем лице. Я притихла, боясь ненароком вспугнуть чудесный момент своей неуместно вспыхнувшей страстью. Наслаждаться его ласками, его любовью, его вниманием было просто великолепно. И я так сильно любила его, мне хотелось тоже дать что-то взамен.

– Рауль, можно… если я тоже… не в губы,– мой лепет прозвучал бессвязно.

Не услышав ответ, я открыла глаза, и столкнулась с его горящим взором, буравящим меня, казалось, до самого мозга. В этом взгляде ясно читалось сомнение в моих способностях контролировать себя.

– Ты сможешь?

– Да. Ты же не Горг.

Чернеющие глаза вспыхнули огнем. Действительно, прикосновения Горга вызывали во мне бурю неконтролируемых маниакальных страстей, и это были не мои страсти и желания. Может он и нравился мне вначале, когда я не знала о его настоящей сути, но вряд ли я стала бы вести себя так безумно, являйся он обычным парнем. С Раулем же все было правильно, это были мои, настоящие чувства к нему. И я не захотела бы сделать что-то неправильное, что расстроило бы его. Мне, конечно же, очень хотелось сделать запретный поцелуй, но я не стану все портить!

Не обращая внимания на его предупреждающе испуганный взгляд, я прижалась губами к его щеке и проскользила ими до его скулы, затем поцеловала темные глаза, которые он закрыл. Его напряженное тело замерло под моими дрожащими пальцами, и я терпеливо дожидалась, когда он расслабится и перестанет предрекать крах из-за моих непредсказуемых действий. Он был так красив, гораздо лучше Горга! Удлиненные глаза опушились пресеченными густыми ресницами, загибавшимися наверх к внешнему краю. Чистый лоб, прятавшийся под темными волосами, был прохладен, и его приятно было гладить и целовать. Его бархатные губы вызывали желание попробовать их на вкус, если б это было возможно! Его кожа была теплая и шелковистая, ее хотелось касаться, и делать это бесконечно.

Рауль открыл глаза наполненные любовью, грустью, сожалением, желанием… так много всего, что я готова была читать его взгляд так долго, пока вижу его лицо.

– Маша, мне так жаль…– простонал он, касаясь большими пальцами моих скул около глаз, и поглаживая там кожу.

– Жаль? Я никогда не была так счастлива, мне хватит того, что ты со мной.

– Я не могу дать тебе большего.

– Никогда?

– Нет, … не знаю.

– Есть немного надежды? – спросила я, уловив толику сомнения.

– Если б мой отец… только он смог бы сделать это для меня.

– Он может изменить тебя? – слабая надежда зазвучала в моем голосе.

– Он мог бы оставить меня человеком.

– Каким образом? – испуганно спросила я.

Я представила, что сущность Раоля умрет и останется неизвестный мне человек – Рауль. Может именно сочетание основателя в человеке я полюбила?

– Он мог бы сотворить меня заново, но как человека,– неуверенно пояснил он.

– Твой отец может это сделать? – поразилась я.– Он Бог?

– Нет, конечно.

– А Бог есть? – желая узнать все сразу, спросила я.

– В вашем случае, я хочу сказать, в вашем мироздании, наверняка есть. Это видно во всем. Если б я создавал вас, Землю, космос, я не смог бы сделать лучше. Я ведь даже не смог повторить человека.

– Ты пробовал?

– Да,– нехотя подтвердил Рауль,– три человека живут у меня в замке, вернее рядом с ним, и работают там.

– ?

– Я познакомлю тебя, когда мы там будем. Они давно живут у меня, более ста лет, и это моя научная поддержка, трудоголики, в полном смысле этого слова. Я перестарался и с ними. Мне хотелось улучшить вашу породу, сделать вас более долговечными, умными, сильными, не такими уязвимыми, какими вы казались мне. Но это был не мой проект, не моя сфера влияния, мне не стоило вмешиваться в чужие законы. Я видел в вас больше недостатков, чем достоинств. Плюс ко всему, не понимал, что нарушил гармонию, которая была в вас заложена, сочетание силы и слабости делало вас прекрасными. Когда вы, люди, стремитесь к лучшему, жертвуете чем-либо ради другого, в вас пробуждаются самые лучшие, самые прекрасные качества, которые основатели взращивают в себе веками. И это зажигает во мне любовь.

Вас создал кто-то гениальный. Это как с картинами, с мировыми шедеврами. На холстах можно заметить неточности и шероховатости, но, глядя на полотно в целом, видишь неповторимые шедевры, созданные гениальными художниками и их мастерство.

Но вашего художника я не могу видеть, не способен в этом теле. Я могу только сказать, как основатель, что его присутствие ощутимо через его творения и законы. Здесь заложена бесспорная мудрость, которую нельзя изменить и отменить. Я отчетливо вижу, как все создавалось, и в какой последовательности.

Рауль замолчал, а я обдумывала услышанное.

– Но, Маша, я не вижу будущего в наших отношениях. Я так люблю тебя, но как человек, не могу иметь с тобой близости, это погубит тебя. И это причиняет мне боль. Два тела, один разум – это такое противоречие, когда дело касается любви к женщине. Я жил столько лет и не подозревал, что способен на подобные чувства! В данный момент мне очень хотелось бы оказаться просто человеком, чтобы быть с тобой.

– Рауль, что произойдет, если …, если мы…,– я запнулась от смущения, и, по-моему,

покраснела.

Он понял меня, и его брови сурово сдвинулись.

– В этот момент, момент потери контроля над собой, если я отдамся своим желаниям, я перестану быть человеком. Мое физическое тело растворится, поскольку моя сущность вырвется наружу через тебя, через наш поцелуй, через… – он скрипнул зубами,– тебя, разрывая твое тело на части, не просто уничтожая его, а поглощая каждый атом твоего тела…– голос Рауля дрожал, как и его губы.

Он застонал:

– Я не могу вынести это! Я даже не могу говорить об этом и тем более думать. Поверь мне, Маша, такое будущее погубит не только тебя, но и меня, и весь мой мир. Я не смогу, не стану жить, если такое случится.

Рауль вскочил на ноги, пряча от меня больные глаза.

– Пойдем, Мария, я покажу тебе ловушку для Горга,– торопливо проговорил он.

Я подскочила с кровати, мгновенно отвлекшись от грустного разговора.

– Ты нашел Горга?

– Пока еще нет, но ловушка готова.

Он потащил меня за руку снова в зал, в ту потайную дверь, которую я заметила сегодня. За дверью притаилась лестница, уходящая вниз, под замок.

– Это мрачное средневековое подземелье? – хихикнула я.

– Это мое рабочее место, моя лаборатория, как тебе угодно.

Оказавшись внизу, я поразилась огромному пространству, занимавшему по площади весь замок. Можно было бы назвать это местечко подвалом, но красивым. Серо-зеленый камень излучал свет отовсюду, но его источника я не видела.

– Рауль, что это за свет? Откуда?

– Это мое наследие. Все основатели имеют свет и умеют его распространять. В камнях это проще всего сделать.

– Поэтому твой замок светится?

– Да,– ответил он просто и его глаза стали обычными, теплыми, такими, какие я любила.

– А где же ловушка?

Он по-мальчишески пробежался до противоположной стены, и там засветился огромный розовый периметр, наподобие аквариума. Рауль поднял руку и крикнул мне:

– Вот она! Как только я найду его, он окажется внутри. Я сотворил это пространство для него, и окружил его особым камнем, он не сможет отсюда вырваться. Видишь, здесь его цвета, и его имя тоже здесь.

– Разве так важно, что там есть его имя?

– Конечно! Имя – это часть нашей сущности.

– «Рауль» – ведь это не твое настоящее имя? Можешь сказать, как зовут тебя?

– Я не помню, Мария,– грустно ответил он. – Мой отец лишил меня имени и памяти, чтоб защитить. Помнишь, мы говорили о программе по защите свидетелей?

– Но потом он вернет его тебе, и ты не будешь больше Раулем?

– Вообще-то, мое имя должно звучать как Ра-Оль,– мягко напомнил он. – Я выбрал его себе, когда очнулся. Но одна бедная девушка окликнула меня, как Рауль, ей показалось, что я похож на ее пропавшего мужа. И я им остался для нее.

– Это была Мари? – Я почувствовала укол ревности. – Расскажи мне о ней.

– Нечего рассказывать, Мария,– засмеялся Рауль, почувствовав мою ревность к мертвой женщине. – Я ее встретил, когда она умирала от болезни, потеряв ребенка. В маленькой и хрупкой Мари жили лишь одни глаза. В то время я не мог ее спасти, у меня не было необходимого материала для исцеления, и в человеческом теле я не мог ей помочь. Только деньгами, продав немного своих камней, я скрасил последние дни ее жизни. У нее никого не оказалось в живых, кроме меня.

– Ты любил ее?

– Да,– прямо и бесхитростно ответил он,– как Рикро и Лелию, как Джека и Лизи, и многих других, кого я знаю.

– Я не о том спрашиваю, ты ее любил так же, как меня? – потребовала я ответа, почувствовав его желание сменить тему.

– Так как я люблю тебя, Маша, я не любил никогда и никого.

Я облегченно вздохнула, услышав это признание из его уст. Я самая счастливая! Несмотря на все эти ловушки и угрозы от Горга. Если хорошенько подумать, не было бы Горга, не было бы и меня, и я никогда не встретила бы Рауля, не имей я в себе его части.

Рауль чувствовал мое счастье и сам был счастлив. Как это здорово, что он может без слов понимать меня, потому что выразить словами то, что было у меня внутри, я никогда бы не смогла.

– Маша, иди, я покажу, что узнал насчет Егора. Я не зря пропадал два дня.

Я подошла к нему поближе, кожей ощущая исходящую от него радость, и увидела рядом с ловушкой стол с компьютером, где монитор был огромный, метра три в длину. Монитор висел на стене, сливаясь с ней по цвету. Рауль усадил меня в кресло за стол и включил компьютер. На экране появилось трехмерное изображение Егора. Он нажал на кнопку и в этом изображении появились детали, строение его организма: сначала мозг, затем кровеносная система, пищеварительная, гуморальная и так далее.

– Что ты, как медик, здесь заметила? – в радостном предвкушении спросил Рауль.

Я внимательно изучала картинку, понимая, что здесь чего-то не хватает, но не видела этого. Рауль был очень доволен, что я ничего не могу обнаружить. Но, вдруг меня осенило, мозг есть, а…

– А где же нервная система?

Рауль широко улыбнулся.

– Молодец, Мария! – похвалил он меня, и поцеловал в щеку. – Нервная система ему не нужна, если в его теле присутствует часть Горга, которая отвечает за эти же действия. Вывод – Горг разобрал себя по кусочкам, он настолько уязвим для меня, что ловушка сработает безотказно.

– А как же Егор? Он опасен с такой нервной системой, вернее с отсутствием ее?

– Пока в нем нет Горга, он не опасен. Он такой же, как и ты, Маша, в нем просто есть «кусок Горга», как ты выразилась.

– Зачем он это сделал с нами, Рауль?

– Это дало бы ему возможность сблизить вас с определенной целью.

Его цель была мне уже известна, и ни я, ни Рауль не желали ее озвучивать.

– Егор отличается от тебя. После твоего зачатия и рождения, твое развитие шло обыденно, без всякого вмешательства вплоть до наступления твоего шестнадцатилетия. Затем Горг вплел в тебя кусок своей ткани, которая активна до сих пор.

С Егором было иначе. Горг вмешивался в его развитие с самого зачатия, готовя из него «твоего героя», «секс-символ». И его ткань пассивна. Он даже внешне не похож на своих биологических родителей. Смотри,– Рауль щелкнул по клавише компьютера и на экране появились вначале лица, а затем и фигуры родителей Егора.

Мама Егора выглядела самой обыкновенной женщиной. Тетя Люда, мачеха Егора, была гораздо симпатичней и интересней. Егор не был похож на свою маму, разве что, цветом волос; она была светло-русая. Отец Егора тоже не имел с ним сходства, только его синие глаза выдавали родство. О фигурах и говорить нечего! Такое ощущение, что Егор и не являлся их родственником. Наверное, мама говорила, что Егор пошел в папину родню, а папа мог сказать, что он копия какого-нибудь маминого родственника. И то, что они жили в разных местах, могло поддерживать этот миф.

– Рауль, он точно сын своих родителей? – усомнилась я.

– Абсолютно, Маша. Горг «поиграл» с их генами, это он любит, картежник и фокусник,– усмехнулся он. – Любой анализ ДНК подтвердит, что он их сын.

– Если Горг отдал часть себя нам, то, как он может без них обходиться? Помнится, ты говорил, что он отдал мне лучшую свою часть?

– Для него это не смертельно, Маша. В случае с Егором, можно сравнить, что он отдал свой палец, а с тобой – правую руку. И то, и другое, он мог бы со временем восстановить, если б не растратил понапрасну свои силы и нравственные качества. Я не могу точно сказать, в каком он сейчас состоянии, момент нашей встречи не располагал к спокойной обстановке, чтоб детально изучить его.

– Ты никогда не говорил, какую часть Горг заменил мне или соединил со мной. Что это было, Рауль?

Лицо моего любимого снова приобрело страдальческое выражение, он, явно, хотел бы избежать ответа, как делал это уже несколько раз. Но на прямой вопрос он обычно отвечал. После небольшого раздумья он решился.

– Репродуктивная способность. Он лишил тебя этого,– коротко и жестко сообщил он.

Я была в шоке. Это означало, что я, как и мама, бесплодна. Как и мать Егора.

Наверное, я побледнела или позеленела, потому что Рауль обхватил мои плечи и слегка встряхнул, желая привести меня в чувство.

– Мария! – торопливо пробормотал он. – Я давно исправил это, с тобой все в порядке, ты полностью здорова.

Я, не говоря ни слова, всматривалась в его тревожные глаза, ища подтверждения его словам. Глаза Рауля вновь заполнились любовью, и я расслабилась.

– Помнишь, в первый день я лечил твою поврежденную руку? Тогда же я вылечил тебя, и это заняло всю мою ночь. В первый же день, я увидел чужеродное вмешательство в твоем теле, и исправил это. Мне хотелось узнать, как ты получила такой «дар» и как попала ко мне, и я проник в твое сознание, когда ты спала, и увидел Горга. Это было такой неожиданностью! Я понял, что ты в смертельной опасности, и стал искать его. Обнаружив брата в человеческом теле, я допустил, что он задумал очередную аферу, но не понимал, при чем здесь ты, пока не увидел, как он обходится с тобой. Все стало проясняться, и я пытался предупредить тебя, не вмешиваясь в твою жизнь. Но это оказалось невозможно!

Горг не собирался оставлять тебя в покое, он был чрезмерно поглощен тобой, и это выдавало его одержимость и серьезность намерений. Мне пришлось вмешаться. Дальше ты знаешь, что было.

– Рауль, почему ты сейчас не можешь обнаружить Горга?

– Он знает, что я буду искать его, и прячется. Скорее всего, он сделал себе убежище, как у меня, и оттуда пытается нас обнаружить. Множество следов его энергии рассеялось в твоем поселке вокруг дома Егора; твой дом, как и вы, теперь не существуете для него. Он в бешенстве, как мой пес, когда не может взять след. Но около Егора я следов не обнаружил. Пока тебя нет, он Горгу не нужен.

Рауль подошел ко мне.

– Ну что, Мария, пойдем наверх, позавтракаем?

У меня получилось рассмеяться:

– В моем мире ужин, Рауль, глубокая ночь.

– Ничего себе, это я так заработался! То-то, я соскучился по тебе.

Он привлек меня к себе и поцеловал в висок, потом подхватил на руки, и понес меня к лестнице.

– Я буду носить тебя на руках. Теперь тебе не надо спорить.

Да, я не возражала, мне было так приятно в его руках, и хотелось быть еще ближе. Я притихла, потому что Рауль нес меня бережно и нежно, на ходу прижимаясь ко мне губами. Он доставил меня в зал и усадил за стол. Вошел Рикро, и Рауль попросил принести для нас кофе. Рауль пристально изучал меня, потом улыбнулся и спросил:

– Маша, неужели ты ехала на Сэте?

Я важно кивнула.

– Он умный конь, сделал все сам. Я даже испугаться не успела.

Не отводя от меня исследовательского взгляда, он по-прежнему улыбался.

– Что?

– Ты очень храбрая.

– Никакая я не храбрая. Я просто не могла больше ждать тебя. Разлука меня убивает. Не могу ни о чем думать, когда долго не вижу тебя.

Рауль протянул руку и погладил мою щеку. Я прижала его руку к своим губам. Вошел Рикро и принес кофе. На его лице застыла горькая ухмылка, и зеленые глаза обиженно вспыхнули. Рауль усмехнулся, глядя на его лицо, и ласково сказал ему:

– Наши планы не меняются. Он все еще ревнует тебя ко мне,– объяснил мне Рауль, когда Рикро вышел. – Маша, мое время течет параллельно твоему, и тебе стоит поторопиться домой, если хочешь выспаться. Я не могу сейчас манипулировать временем, я в поиске Горга.

– Высплюсь утром, у меня еще несколько дней каникул,– отмахнулась я, не отрываясь от его ночных глаз, сияющих в свете камней. – Ты придешь сегодня?

– Как только ляжешь спать,– лукавая улыбка тронула его губы.

Целый день не видеть его! Эта пытка стала переноситься мною все труднее. Как я раньше жила без него? Он стал моей потребностью, моей необходимостью. Я пила кофе и размышляла, любуясь любимым лицом, как все изменилось в такое короткое время, и как бы все устроить, чтоб не расставаться с ним никогда. Кофе был выпит, а я так ничего и не придумала. Рауль мягко сжал мою руку, поднимая со стула, и попросил:

– Закрой глаза.

Я послушно закрыла глаза, почувствовав теплый вихрь вокруг себя и потерю ориентации. В следующий миг мы оказались в моей спальне. Рауль сжимал мою руку, подводя к кровати.

– Можешь ложиться. Сегодня уже наступило.

Хитрец! Мое сердце обрадовано стукнуло.

– Я на минуту.

Схватив в охапку свои вещи, я побежала переодеться в ванну. Рауль ждал меня около окна, любуясь ночным небом. Услыхав мои шаги, он обернулся, и под его все еще пристальным взглядом я смутилась. Я робко присела на кровать. Рауль лег рядом со мной и прижал меня к себе, укладывая мою голову себе на плечо.

– Спи, любимая, пусть ничто не тревожит тебя.

С глубоким вздохом облегчения мои глаза закрылись. Теперь я могла расслабиться, чувствуя его настолько близко, всем телом. Я завладела его рукой и прижала к себе, чтоб он не исчез, когда я засну. Потом сонно шепнула:

– Я люблю тебя.

Видимо кофе был приготовлен не на простой воде, сон подозрительно быстро сморил меня, пренебрегая моим желанием бодрствовать рядом с Раулем до самого утра. Во сне я чувствовала его дыхание в своих волосах и нежные поцелуи, и тогда я крепче сжимала его руку, которую он и не пытался вытащить, хотя в одной позе лежать было страшно неудобно. Моя кровать не была так широка, как в замке, чтобы улечься с комфортом.

Разбудил меня мамин голос, и я пришла в ужас оттого, что в своей руке все еще чувствовала руку Рауля. Мои глаза мгновенно распахнулись, расширяясь от ужаса, который сейчас разразится, и я резко села в постели. Рука Рауля тут же исчезла, оставив на этом месте слабое мерцание.

– Маша, я тебя испугала или тебе приснилось что-то страшное? – мама обеспокоенно всматривалась в мое лицо.

Я пробурчала что-то невнятное, пребывая в замешательстве от проделки Рауля. Он лежал рядом со мной, но был не со мной, а у себя. Видеть его могла только я, он улыбался, и его глаза смеялись, наслаждаясь моей реакцией на мамино вторжение. А еще говорил, что Горг фокусник! Я рассердилась, глядя в его довольное ухмыляющееся лицо.

– Маша, уже полдень, ты что-то разоспалась. Папа сегодня вечером уезжает, ты не забыла?

– Да, мам, сейчас встану.

Мама вышла. Я поднялась с постели, все еще сердясь на выходку Рауля, а он уже стоял рядом, обнимая мои плечи.

– Не сердись, ты была такая забавная, я не мог удержаться,– и поцеловал меня в лоб. – Все еще сердишься?

– Уже нет.

Только не сейчас, когда его губы ласкают мою кожу.

– Тебе пора, встретимся вечером.

Воздух замерцал перед моими глазами, и Рауль исчез.

День без Рауля тянулся долго. Были приготовления к папиному отъезду и вечерние проводы. Папы не будет целый месяц.

– Будь осторожна со скутером и учись хорошо,– напутствовал меня папа.

Он продолжительно смотрел мне в глаза, сомневаясь, сказать или нет, то, что крутилось в его голове.

– Не забывай про маму,– зачем-то проговорил он. Как будто я забывала про нее раньше! Он сказал не то, что думал. Через минуту он решился. – Маша, я вижу, с тобой что-то происходит. Будь ответственной. Такое ощущение, что ты влюбилась, но в кого?

Мой рот приоткрылся в изумлении. Как папа мог догадаться? Он словно бы прочел мои мысли и ответил:

– Твои глаза говорят об этом яснее ясного. Осторожнее с Егором, если он появится. Подозрительный тип.

Папа чмокнул меня в покрасневшую щеку, поцеловал маму и зашел в вагон.

                   ЗЕМНЫЕ ХЛОПОТЫ

Мамин отпуск закончился, а через три дня распахнутся двери моего колледжа, начнется учеба. Лето тоже подошло к концу, пора закупать тетрадки и просмотреть конспекты. Сдается, что мучениям в колледже с английским языком теперь пришел конец. Я задолжала с переводом своей преподавательнице Маргарите Львовне, и не смогла бы больше злоупотребить ее доверием ко мне. Благодаря «обучению» Рауля я смогу смело (а в моем случае, нагло) перевести любой текст без словаря и записей, оставив «англичанку» в недоумении по поводу моих внезапно открывшихся способностей.

Рауль принимал деятельное участие в подготовке к учебному году. Он ездил со мной в город за тетрадками и новой одеждой (купить ее он мне не разрешил, сказал, что у него шкафы забиты моими нарядами: выбирай, что хочешь). Ему захотелось пожить обыкновенной человеческой жизнью, с ее заботами и хлопотами, что не совсем удавалось из-за внезапных появлений и исчезновений. Хорошо, что мама была на работе. Но зато, как здорово было находиться вместе, почти каждую минуту. Я засыпала, видя его лицо, и просыпалась на его плече. Он учился стряпать завтрак вместе со мной и помогал готовить обед, хотя никогда не ел. Мы ездили на моем скутере в город, и скутер ему не понравился – слишком медленный и шумный. Чтобы никто его не приметил в поселке, Рауль не выходил со мной на улицу, а появлялся на середине дороги в город, обычно там, где я свалилась со скутера. Ради смеха, он голосовал на дороге, и я его любезно подбирала. Мы бродили по городу, держась за руки, и время безжалостно утекало, приближаясь к началу учебного года.

В последний день каникул мы случайно наткнулись в городе на Карину. Она тоже готовилась к завтрашнему дню. Встреча с ней болезненно напомнила мне грустные события, связанные с Егором. При виде Рауля ее глаза завистливо расширились, и кошачье лицо ясно отразило то, о чем она думала: «Вау! Везет же ей (мне, значит), сначала Егор, теперь этот. И что они нашли в ней?» Потом карие глаза оценивающе пробежались по мне, и она заметила во мне изменения, которые нехотя признала:

– Хорошо выглядишь. На море была?

– Да,– мне не хотелось ее знакомить с Раулем, чтобы избежать ненужных разговоров, и я пошла в наступление.

– Кстати, я видела в Севастополе Егора. Он снова собирается к вам в гости.

Ее брови картинно взлетели вверх и глаза заинтересованно округлились. Эта новость ее сразила, она разволновалась:

– Когда он приедет? Что он сказал?

– Не знаю, сказал, что очень скоро.

– Он так внезапно уехал тогда, мы подумали, что он на нас обиделся. Пойду, скажу маме,– она еще раз обсмотрела нас. – Ты уже подготовилась к завтрашнему дню?

– Да, я все купила,– сухо ответила я, все еще опасаясь ненужных расспросов.

– Хочешь, мы подвезем вас? Мы на машине,– она кивнула в сторону магазина, где складывали покупки в багажник тетя Люда и Иван.

Ванька с простодушным любопытством посматривал на нас, и мне пришлось помахать ему рукой, а потом и кивнуть головой его матери, так как она тоже нас заметила.

– Нет, спасибо, я на скутере.

Предложение Карины не содержало в себе желания помочь мне, она надеялась познакомиться с моим парнем и выведать все подробности наших отношений. С ней всегда так было, ее страсть знать все обо всех отталкивала меня. К тому же она всегда любила приукрасить действительность своими домыслами, которые с ее подачи легко превращались в сплетни.

Я собиралась уже уходить, как Карина коварно перехитрила меня.

– А можно познакомиться? – два невинных взмаха накрашенными ресницами. – Я – Карина, – она протянула руку Раулю.

Рауль изобразил на лице любезную улыбку и пожал ей руку.

– Игорь,– придумал он.

– Очень приятно,– пропела Карина. – Ты местный или приезжий?

– Приезжий.

– Откуда, если не секрет?

– Издалека, ты такое место даже и не слышала.

– Давай проверим,– кокетничала с Раулем Карина, испытывая мое терпение. – Назови место, а я скажу, знаю его или нет.

– Остров Критэль.

– Это где-то в Средиземном море? – предположила Карина.

Рауль улыбнулся:

– Где-то там. А ты разбираешься в географии,– прикололся Рауль.

Карина посчитала это за комплимент, и выдала ослепительную улыбку.

– Нам пора, Карина, до встречи в колледже. Пока. Привет, Ваньке, а то он шею себе свернул,– недовольно усмехнулась я.

Я потянула Рауля за руку, он на ходу проговорил: «До свидания, очень приятно было познакомиться», и мы оторвались от преследующих нас глаз Карины.

– Рауль, что это было? Игорь? Остров Критэль в Средиземном море?

– Мой остров, в самом деле, так называется. Ты же ни разу не спрашивала. И разве должен я был представиться «Раулем» твоей знакомой? Если бы я был во Франции или Испании, это имя вполне бы вписалось для знакомства, но здесь было бы неуместно.

– Но почему Игорь, а не Роман, например?

– Тебе нравится Роман? – с надеждой спросил он. – В следующий раз назовусь этим именем, и пойдут слухи, что у тебя два жениха,– усмехнулся он. – Стоп, даже три, я забыл про Егора, а Карина, похоже, не забыла.

– А ты – мой жених? – смутилась я.

– Если ты не против.

Его руки обвили мою талию, и, развернув меня к себе, он быстро поцеловал мои губы.

Такая неожиданность ошеломила меня, мысли стали глупыми и рассредоточенными. Во взгляде моего «жениха» застыл вопрос. Он все еще ожидал ответных слов, но я забыла, о чем речь, ощущая только вкус поцелуя на своих губах. Рауль немного самодовольно улыбнулся, прочитав мою рассеянность, и прижал меня к себе.

– Маша,– нежно прошептал он, и у меня мурашки пошли по коже. – Будешь моей невестой?

– Только твоей,– тихо ответила я. – Невеста – такое несовременное слово.

– Согласен. Но суть выражает точно.

Он засмеялся, и потащил меня в укромное местечко, подальше от лишних глаз.

– Закрой глаза.

Открыла я их в моем дворце, в области Горея, где все сияло. Моему удивлению не было предела.

– Рауль, что мы здесь делаем?

С серьезным лицом, он повел меня в мою комнату.

– Закрой глаза.

Я послушно опустила ресницы, недоумевая, куда мы снова отправимся, и что все это значит. Рауль отдалился, потом чем-то стукнул, что-то открыл.

– Открой глаза.

Я встретила его торжествующий, счастливый взгляд. Он взял мою левую руку и надел на палец кольцо с тонким ободком и с вкраплением сияющих мелких камешков.

– Моей невесте полагается символ, что она помолвлена.

Я вспыхнула. Мне было приятно и неловко одновременно.

– Рауль… спасибо. Но зачем… я не смогу его носить. Мама обязательно спросит, откуда оно.

– Маша, оно самое скромное, что я могу предложить тебе. Все в этой комнате, в этом дворце – твое. Но ты даже не взяла здесь ни одной вещи, в то время как я готов подарить все, что ты здесь видишь, весь мой мир.

– Мне, кроме тебя, ничего не нужно.

– Я заметил, милая, и это согревает мне сердце. Но пусть кольцо будет на твоем пальце. Что еще я могу предложить тебе? Если б я был человеком, я предложил бы тебе руку и сердце. И как бы мне хотелось этого! Но я оставляю за тобой свободу, если ты встретишь достойного спутника, … если ты решишь жить по-другому, когда меня не будет с тобой в обличье человека. Я все равно буду рядом даже тогда, и буду счастлив, если будешь счастлива ты. Но это кольцо пусть останется напоминанием обо мне, о наших счастливых днях.

– Я не могу подарить тебе ничего взамен.

– Можешь, и уже даришь. Твоя любовь, Мария, самое ценное, что есть у меня. Теперь дай мне руку, Маша, нам пора. Но нет, сначала возьми что-нибудь из одежды, не зря же мы ездили в город.

Я открыла шкаф, но там висела такая нарядная и праздничная одежда, что я вряд ли смогла бы носить ее в колледже. Мой выбор пал на серое струящееся платье, в котором я была на балу, и в котором родилось мое чувство к Раулю. Конечно, я заберу его, даже, если мне не удастся носить его на занятия. Потом меня осенило: в замке Рауля находилась более скромная одежда, и то красное платье, когда я призналась в своих чувствах, я тоже его захвачу.

– Рауль, я возьму несколько вещей из твоего замка.

– Конечно, дай мне руку.

Мы оказались в замке, в моей комнате. Я вытащила из шкафа, кроме платья, брюки, джинсы и юбку с блузкой.

– Я возьму это?

Рауль рассмеялся.

– Все это – твое. Уж точно, носить платья я не стану. И на будущее – не покупай никакой одежды, бери ее отсюда. Она пошита только для тебя. Лелия!

Он крикнул так неожиданно, что я вздрогнула. Лелия появилась через минуту, и ее глаза, обнаружив меня, загорелись неподдельной радостью.

– Здравствуйте, госпожа!

– Здравствуй, Лелия,– приветливо улыбнулась я.

– Прошу, упакуй во что-то вещи, нам пора уходить,– деловито распорядился Рауль.

– Да, господин,– она смотрела на меня, и было видно, что она расстроилась, услышав о нашем уходе.

– Как поживаешь, Лелия? – ласково спросила я ее.

– Очень хорошо, госпожа. Но жаль, что вас нет.

– Может, еще увидимся, попозже,– обнадежила я.

Лелия подала мне бумажный пакет с одеждой, и Рауль взял меня за руку.

– До свидания, Лелия! – успела крикнуть я в утешение.

Мы стояли около моего скутера. Рауль сел за руль. Устроившись позади него, мы тронулись домой. Надо торопиться, скоро вернется с работы мама. Рауль остановился, не доезжая до нашего поселка, и пересадил меня за руль.

– Увидимся позже,– он поцеловал меня в щеку, и исчез.

Я благополучно доехала домой, и вслед за мной пришла мама. Она съела приготовленный мной и Раулем обед, и похвалила меня. После моего рассказа о поездке в город за покупками, она захотела увидеть, что я приобрела. Ломая голову, что бы ей сказать по поводу такого количества и качества вещей, я пошла за одеждой. Рауль тихо сидел за моим столом.

– Что мне сказать маме? – одними губами спросила я.

– Что у вас в городе очень хороший секонд-хенд.

Это вариант, лучше не придумаешь. Я так и сказала маме, когда она ахнула от увиденного.

– С каких пор ты носишь платья?

– С сегодняшнего дня. Решила сменить имидж.

– А откуда у тебя колечко? – тут же заметила она.

– Бижутерия, купила на распродаже.

– Миленькое. И так похоже на золото, и камушек так блестит.

Я поспешила сменить тему, направив ее в безопасное русло.

– Ну вот и все, мама, можешь отдыхать, а я пойду готовиться к завтрашнему дню.

Я помчалась к Раулю, крепко заперев дверь. Он ожидал меня, сидя на моей кровати и приглашая меня к нему на колени. Я подошла, не решаясь сесть. Его руки притянули меня за талию и опустили к нему.

– Моя невеста,– чуть слышно шепнул он, и радостно засмеялся. – У меня никогда не было невесты. Это понятие для человека, но сейчас я – человек, и у меня есть невеста.

– А у меня есть жених, только без символа.

– Да, это здорово. Я счастлив. А ты?

–Ты же знаешь, что счастлива, ты же чувствуешь это.

– Как человеку, мне хочется услышать это из твоих уст.

– Я счастлива, Рауль, и я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя. Но мне необходимо отлучиться ненадолго. К тому же твоя мама беспокоится, и скоро зайдет к тебе поболтать.

Рауль чмокнул мою макушку и исчез.

Я стала собирать сумку на завтрашний день, когда услышала мамины шаги. Рауль не ошибся, ей не хватало моего общества. Папа недавно уехал, и она нуждалась в общении. Мама присела на стул за моим письменным столом и, наблюдая, как я складываю тетрадки, безобидно рассказывала о своем рабочем дне, усыпляя мою бдительность. Поэтому следующие ее слова выбили меня из колеи.

– По дороге домой встретила Люду с Кариной. Она видела тебя с каким-то симпатичным мальчиком, как она сказала. Кто это был? Ты с кем-то встречаешься?

– Мама, это мой знакомый из колледжа.

– И как его зовут?

Наверняка Карина ей все уже выболтала, и мама проверяла информацию. Вот у кого длинный язык! Она славится им прямо с детского сада.

– Игорь,– назвала я придуманное Раулем имя.

– У тебя в группе нет Игоря.

– Он уже окончил колледж. Просто он узнал меня, и мы разговорились, вот и все. Поменьше слушай сплетни Карины.

Меня мучила совесть, мне не хотелось врать маме, но и правду сказать я не могла. В нетерпеливом ожидании ночи и прихода Рауля, я скучала по нему. Стараясь заполнить свой вечер разными пустяками, чтобы занять свой мозг, я посмотрела с мамой ее любимую передачу по телевизору. Наконец маме захотелось спать, а я побежала в душ. Вернувшись в комнату, я застала Рауля, развалившимся на моей кровати. Он устало улыбался, и тихо сообщил, что опять лечил Горея, а затем и его приятеля. Я улеглась на его плечо с мокрыми волосами, и шепотом рассказала про маму. Рауль не усмотрел в этом проблему.

– Если хочешь, познакомь меня с ней. Мы найдем с твоей мамой общий язык, и тебе больше ничего не надо будет придумывать, я все возьму на себя. Мне нравятся твои родители. Вы хорошая семья, я бы хотел в такой жить, если бы был просто человеком.

– Рауль, мне так спокойно с тобой, все тревоги легко испаряются.

– Потому что я люблю тебя, Маша. Спи, милая, тебе завтра на учебу.

– Ты останешься со мной до утра?

– Да, если только Горей опять не полезет в пасть какому-нибудь зверю. Где он только таких находит, наверно специально их дразнит, экстремал. Надо выселить всех хищников из его области. Спи.

Я прижалась к нему плотнее, и он обнял меня крепче, целуя мои влажные волосы. Утро мы встретили вместе. Я оставила Рауля, чтобы сбегать в ванную, и чтобы мама увидела, что я проснулась и не приходила будить меня. Мама собиралась на работу, я спешила в колледж, и уйти я должна раньше мамы, поскольку мне надо было еще добраться до города. Рауль предложил подбросить меня своим способом, но у мамы это вызвало бы подозрения, так как я еще раньше предупредила ее, что поеду на скутере. Рауль сказал, что это для него пара пустяков.

– Выезжай на скутере, а я подброшу тебя, куда следует. Не трясись по пыльной дороге.

Сегодня я решила надеть платье, удивлю всех в своей группе. Со мной учатся в основном девушки, будущие медсестры, они-то точно заметят перемену в моем стиле одежды. Правда, на скутере в таком платье не слишком удобно ехать, вся надежда на Рауля. Когда я вышла из ванной в своем серо-голубом платье, мамин рот приоткрылся.

– Маша, ты такая красивая, прямо невеста! Как ты повзрослела за лето.

Войдя в спальню, я услышала такой же комплимент и от Рауля, только он был дополнен крепким объятьем и поцелуем, отчего я взволновалась и раскраснелась от удовольствия. Мне удалось поцеловать его только в шею, мой рост не позволял достать до его лица, не встав на носочки. Рауль сразу же отстранился, почувствовав мое волнение. Он предпочитал проявлять свою любовь, когда я не ожидаю этого, чтоб я случайно не увлеклась, и очень напрягался, если я пыталась поцеловать его. Ухватив сумку, я пошла к скутеру, оставив Рауля в спальне.

– Мам, пока! – попрощалась я с мамой, тоже поцеловав ее на ходу.

На скутере я доехала только до конца поселка. В безлюдном месте я заметила свечение и подъехала к нему вплотную. Там стоял Рауль и манил меня к себе рукой. Я направила скутер прямо на его зеленый луг, услышав в голове звонкое «клинь». Рауль пересадил меня на заднее сиденье, а сам сел за руль. Выехали мы уже в городе, недалеко от моего колледжа. Припарковавшись, я спросила:

– Рауль, нас никто не заметил, когда мы появились здесь?

– Обычно никто не замечает, будто мы тут и были. Похоже на обман зрения или дежавю.

– Куда ты пойдешь сейчас? К себе?

– Надо проведать Горея и его компаньона по несчастью. Встретимся за обедом. У

тебя же будет перерыв?

Я пожала плечами. Я еще не знала, как составлено мое расписание.

– Должен быть. Я буду ждать тебя.

Он поцеловал меня в голову, я успела прикоснуться к впадинке на горле, и он исчез.

ЕГОР

Первый день учебы после каникул был скучный и долгий, и начался с линейки. Потом два отделения колледжа с нашего курса собрали в аудиторию на объединенную пару по терапии. Я сидела с подругой Юлей. Она, как и я, жила не в городе, а в другом поселке, и виделись мы с ней только во время учебы. К учебному году подруга сменила прическу на короткую стрижку и выглядела очень симпатично, о чем я ей и сказала. Она тоже отметила, что я очень изменилась и похорошела. Многие девчонки сегодня сделали мне тот же комплимент. Но с ними я была в хороших отношениях. Карина с интересом посматривала на меня, заинтригованная переменой в моей одежде, но не стала мне ничего говорить.

В первый же день нам задали кучу домашней работы, мотивируя тем, что мы учимся, в общем-то, последний год. Следующие десять месяцев будут сплошные практические занятия. Я скучала по Раулю и ждала, когда начнется обеденный перерыв, надеясь, что у Горея все хорошо и Рауль скоро освободится.

В обеденный перерыв я понеслась к выходу из здания, чтобы найти укромное местечко для появления Рауля. Извинившись, я бесстыдно оставила Юлю в одиночестве, бросив на ходу, что у меня срочное дело.

«Клинь». Рука Рауля потянула меня к себе, и через секунду я нарисовалась в зале его замка. Такие неожиданности уже перестали пугать меня. Радость мгновенно заполнила все мое существо.

– Добро пожаловать,– негромко произнес Рауль и заключил меня в объятья. – Лелия накрыла для тебя обед. Как твой первый день?

– Неплохо. Но я скучаю по тебе.

– Даже теперь? – в его глазах мелькнула смешинка.

– В настоящий момент все хорошо. Но когда я долго не вижу тебя, все становится плохо,– пожаловалась я.

– Ничего, перекус улучшит ситуацию,– пошутил он.

Я села за стол. Еда была абсолютно домашняя, какую мы готовим с мамой. Рауль сидел напротив и смотрел, как я ем. Сейчас меня это нисколько не смущало, и понятно было, что он просто любуется мною, он тоже скучал.

– Как там Горей? – поинтересовалась я.

– Все зажило и он уже дома. Пришлось отправить хищных монстров подальше от его владений, поближе к Джеку. Он более благоразумный, не станет совать руки и ноги в пасть животным.

Он помолчал, а потом спросил:

– Что за девушка с тобой сидит?

– Юля. Юля Аркатова. Откуда ты знаешь?

– Мне было интересно, кто с тобой учится, и я понаблюдал немного.

– Я не видела тебя.

– Подглядывать надо незаметно.

– Я не видела никакого мерцания, я себе чуть шею не свернула, ища проход,– обвинила я его.

Рауль захихикал.

– Я заметил. Но у меня есть и другой, более комфортный способ слежки. Я сидел… в своем подвале… за огромным компьютером.

– Тьфу, Рауль, так нечестно! Я бы тоже хотела видеть тебя.

– Юля – хорошая девушка. Ты с ней дружишь? – продолжил он начатую тему.

– Да, но видимся мы только во время учебы. Она живет в другом поселке.

– А что за парень сидит за последним столом?

– Лешка? Он – фармацевт, из другой группы. А что?

– Сегодня на лекции глаз он от тебя не отрывал.

– Да? Не заметила. Мы вообще-то с ним тоже в дружеских отношениях.

– Я обратил внимание, что ты со всеми на дружеской ноге. К тебе неплохо относятся. Я чувствую это.

– Подглядывать нехорошо,– заявила я, отодвигая от себя пустые тарелки.

– Я должен был проверить твое окружение. Горг тоже может следить за Кариной в поисках тебя. Нет ли новых лиц в твоей группе?

– Все те же самые, Рауль.

– Хорошо, Маша, твой обеденный перерыв заканчивается. Увидимся после занятий.

Мне так не хотелось покидать его, и он знал мой настрой.

– Потерпи немного, мы скоро увидимся.

Он обнял меня, прошептав «Закрой глаза», и я очутилась на лестнице второго этажа моего колледжа. Как ни в чем не бывало, я поднялась в свою аудиторию, где у меня значилась очередная лекция по биохимии. Никто не заметил, как я появилась. Юля уже сидела за столом, поджидая меня. По-моему, она не обиделась, что меня обрадовало. Но я, все равно, еще раз извинилась, что так неожиданно ее покинула.

Во время занятий я оглянулась на заднюю парту, и Лешка, действительно, пялился на меня. Я застала его врасплох, он отвел взгляд и заерзал на стуле. Мне стало весело. Может, Рауль тоже веселится? Вот бы показать ему язык!

После занятий Рауль вместе со скутером отправил меня прямо во двор нашего дома. Мы были вместе до маминого возвращения с работы. Рауль помогал мне с домашними заданиями, которые нам задали в колледже. Ходячая энциклопедия в его лице. Мне не надо было заглядывать в интернет, на любой вопрос он давал мгновенный ответ. Хотелось поскорее сделать уроки, чтобы высвободить время для нашего общения. Он лежал на моей кровати, наблюдая, как я пишу в тетради за своим столом.

– Мама хочет сообщить тебе какую-то новость,– вдруг сказал он и исчез.

Через минуту в моей комнате появилась мама, она смотрела на меня позеленевшими от радости праздничными глазами.

– Маша, кого я видела! Угадай?

– Лучше скажи сразу, я плохо угадываю.

– Егор приехал! Я шла с работы, и мы с ним встретились, когда он искал дом Карины. Он меня узнал сразу и очень обрадовался. Я пригласила его в гости вечером. Я думаю, ты же не возражаешь?

По маминому тону я поняла – она считает, что я влюблена в Егора, а он в меня. Она информировала меня с таким оживлением, будто свидание назначено у нее. Мамину логику разгадать не сложно, она полагает, что он приехал сюда из-за меня. В чем-то она была права, Егору хотелось выяснить, что с ним случилось, и узнать это он мог лишь от меня. Только никакой романтики здесь не было, был сплошной ужастик, с Егором в главной роли. Поэтому я не очень обрадовалась маминому сообщению о его приезде. Мама не увидела на моем лице того восторга, который ожидала.

– Брось, Маша, если вы поссорились в прошлый раз, то помиритесь, может для этого он и приехал. Не каждый парень может все бросить и вернуться, чтоб попросить прощения.

Ого! Оказывается, мама выстроила целую историю наших взаимоотношений.

– Мама, у нас с Егором, кроме обычных отношений ничего не было,– решила я развеять мамин миф. – Мы просто общались, и ты забыла, он приехал сюда в поисках ответа, что с ним случилось, почему он ничего не помнит об этих днях.

– Ну что ж,– проговорила мама, не очень-то поверив моим словам,– ты же все равно будешь рада вновь с ним увидеться. Он очень приятный молодой человек. Серьезный и самостоятельный. Очень жаль, конечно, что у него погибла мама.

– А папа ему не доверяет,– ляпнула я.

– Когда же отцы были рады женихам своих дочерей?

– Мама, он мне не жених! – испуганно закричала я.

– Ладно, ладно,– примирительно поправилась она,– я не то имела в виду. Я просто хотела объяснить, почему папе не нравится Егор.

Мама ушла на кухню, готовить ужин. Я осталась в комнате доделывать тест по «основам патологии», это была проверочная работа с прошлогодними заданиями. Но я была сердита на мамины слова, и не могла сосредоточиться. Смешок Рауля за моей спиной, заставил меня вздрогнуть. Я оглянулась, Рауль довольно ухмылялся, лежа на кровати и любуясь моим надутым лицом.

– Тебе смешно? Чему ты рад, позволь узнать?

– Ты пользуешься популярностью у лиц мужского пола,– дразнил меня Рауль.

– Я не пользуюсь, это другие так думают. У меня, кроме тебя никого не было.

Его лицо сделалось странным, в глубине черных глаз разгорался огонек. Я тут же вспыхнула, и мне захотелось обнять его. Он протянул ко мне руку, и я, соскользнув со стула, оказалась рядом с ним, уткнувшись ему в шею. Он нежно прижал меня к себе и шепнул:

– Я тебя никому не отдам…, если ты не решишь по-другому.

– Мне никто не нужен, кроме тебя.

Мы лежали рядом, счастливые и спокойные, всматриваясь в глубину наших глаз, касаясь кончиками пальцев лица друг друга, пока не зазвонил мой сотовый. Я высвободилась из объятий, соображая, где он лежит. Он оказался на дне мой сумки, и это был звонок от Егора. Я показала Раулю от кого вызов, и ответила.

– Маша? Привет, это Егор.

– Привет, Егор, с приездом.

– Маша, можно увидеться сегодня с тобой?

Я вопросительно взглянула на Рауля. Он согласно кивнул головой, с интересом изучая меня.

– Давай. Где встретимся?

– Можно, я подойду к твоему дому и мы пройдемся.

– Хорошо.

– Тогда выходи, я уже здесь.

– Ничего себе,– ошеломил меня своей напористой быстротой Егор. – Сейчас выйду.

Рауль смотрел мне в глаза, чуть заметно улыбаясь.

– Никакой опасности? Это же не Горг? – уточнила я у него.

– Это Егор, не волнуйся. Иди, поговори с ним, у него много вопросов.

– Ты будешь рядом со мной?

– Как скажешь. Но, если хочешь, поговори с ним наедине.

– Я хочу, чтоб ты был рядом.

Мне было гораздо спокойнее, когда он находился неподалеку. Рауль медленно наклонился к моим губам, и слегка их коснулся.

– Иди к нему, я буду в двух шагах.

Он замерцал.

Вначале я предупредила маму, что Егор ждет меня на улице, и я пройдусь с ним немного. Мама просто расцвела, убеждаясь еще больше в своих ложных предположениях. С разочарованным вздохом я покинула дом. За калиткой стоял Егор, такой же, как на море, обыкновенный симпатичный парень, без всякого блеска и необычности, какой имелся у Горга. На нем были джинсы и обтягивающая тело эластичная белая футболка. Его тело выглядело по-прежнему гибким и стройным. Он встретил меня осторожной улыбкой.

– Привет,– еще раз негромко поздоровался он.

– Как ты доехал? Как тебя приняли дома?

– Хорошо на оба вопроса. Дома были рады моему приезду. В прошлый раз я, видимо, им понравился. Моя сестра цветет как роза. Самое жуткое, что я все равно их не помню. У меня была надежда, что хоть что-то всплывет в памяти, когда я увижу их.

Медленно шагая по тротуару, мы устремились к центру поселка. Боковым зрением я следила за мерцающим пятном на уровне своей головы, которое внушало мне уверенность и спокойствие.

– Ты им сказал, что ничего не помнишь?

– Мне пришлось признаться, что у меня провал в памяти, но они, как и твой папа решили, что это из-за маминой смерти. Я не сильно их напугал моей амнезией. Но я сам напуган, Маша. Этому нет объяснения. Я хотел поговорить с тобой. Ваня и Карина в один голос твердят, что бо́льшую часть своего пребывания здесь, я гулял с тобой в городе. Ваня намекнул, что у нас с тобой любовь с первого взгляда,– Егор усмехнулся, кинув на меня настороженный взгляд. – И, внезапно, без всякой причины, я вдруг попрощался и уехал. Это звучит немного дико, и не похоже на меня. Ты не можешь мне рассказать об этом, что случилось? Может, ты знаешь, почему я уехал?

Вот так вопросы! И что я должна сказать ему?

– Знаешь, Егор, у нас и вправду возникла сначала взаимная симпатия, но она была чисто дружеская, пусть Ванька не сочиняет. Я тебе еще на море сказала, что у нас ничего не было. Нам просто приятно было общаться, мы легко находили темы для разговоров. Мы гуляли по городу, ходили в пиццерию и в кино. Катались на мотоцикле. И все.

– О чем мы говорили?

– О твоей маме, о том, что ты любишь ходить в походы с друзьями, о твоей игре на гитаре, о твоей учебе в медицинском институте, и о планах на будущее.

– С ума сойти! – глаза Егора недоверчиво блеснули. – Я рассказал тебе то, что не могу рассказать даже родному отцу. Такие разговоры я мог бы вести только с близким другом. Но мы виделись с тобой лишь три дня! Я не могу себе это объяснить.

Я пожала плечами. Мы подошли к детской площадке. Уже темнело, и она пустовала. Я присела на скамейку, Егор сел слишком близко от меня, и я машинально отодвинулась.

– Не знаю, Егор. Я спрашивала, ты отвечал. Нам легко было общаться. В тот, последний день, мы были в кино. Ты отвез меня домой, потом попрощался и уехал.

– Я сказал, куда еду?

– Нет, но раньше ты говорил мне, что у тебя контракт на работу и с сентября ты уедешь на море, но не поделился, куда именно.

– Просто удивительно, как будто это был не я,– горько изумлялся Егор.

– У тебя нет работы на море? – поинтересовалась я.

– В том-то и дело, что есть. Но я решил, что поеду туда, уже после всех этих событий. У меня там дядя живет, брат моей мамы. Он хочет помочь мне заработать для окончания учебы. Он даже предложил пожить у него. Еще вопрос,– он замялся,– я говорил тебе на кого учусь?

– На акушера-гинеколога,– тут же выпалила я.

– Вот… полный капец,– расстроено протянул он. Ему совсем не понравилось, что я знаю об этом. – Я не мог рассказать тебе это.

– Ты рассказал не только мне, но и своей семье.

– Не может быть,– он был шокирован. – Я стараюсь держать язык за зубами. Многие превратно меня понимают.

– Я знаю, ты говорил об этом тоже, потом объяснил причину.

– Позволь узнать, что я сказал тебе?

Я коротко пересказала, что помнила из его истории.

– Спасибо, Маша, я в нокауте,– широко распахнутые синие глаза растерянно и непонимающе смотрели на меня. – Я выложил тебе все, что никому не мог рассказать.

Я снова пожала плечами, при чем тут я? Голова Егора опустилась между плеч, раздался огорченный и шумный выдох.

– Ты сам рассказывал, я тебя не пытала.

– В том-то и дело,– вновь промолвил он. – Мне пора к психиатру, похоже, у меня раздвоение личности.

Мне стало жалко Егора, Горг и его сводит с ума, только по-своему.

– Егор, мне ты показался абсолютно нормальным, и сейчас, ничего выходящего за рамки нормального нет. Успокойся, все пройдет, и больше это не повторится.

По-моему, я зря так сказала, было похоже на то, что я в курсе того, что происходит.

– Ты надолго приехал сюда? – поспешила я сменить тему.

– На неделю, включая дорогу. Я попросил срочный отпуск, хорошо, что начальник мой дядя. Надо отзвониться ему, я обещал, он беспокоится обо мне.

Уже совсем стемнело. Мерцание висело рядом с Егором, я хорошо его видела. И мне захотелось домой, к Раулю.

– Мне пора, Егор. Завтра рано вставать.

– Я провожу тебя, уже темно.

– Нет, спасибо,– испугалась я.– Тут рядом, и тебе идти дальше. Иди домой, а то заблудишься на новом месте.

– Можно завтра увидеться с тобой?

– Зачем? Я тебе все рассказала.

– Я чувствую, что не все.

– Спрашивай, я отвечу.

– Я пока не придумал вопрос, слишком много нового я узнал. Мне надо подумать. Я приду завтра вечером?

– Как хочешь,– сказала я, поднимаясь со скамейки. – До свидания, Егор.

– До завтра, Маша.

Мы разошлись. Когда я осталась в темноте одна, в стороне от людских глаз, Рауль обнял меня за талию, и мы пошли рядом, как обычная влюбленная парочка до самой калитки моего дома.

Дома меня ждала мама со своими расспросами о Егоре. Я объяснила ей еще раз, что у нас с Егором ничего нет, что я всего лишь восполняла пробелы в его памяти.

– Неужели он тебе не нравится?

– Егор симпатичный,– согласилась я.– Но у нас с ним другие отношения. Я не рассматриваю его в качестве своего бой-френда. Оставим это, мама.

– Жаль, мне он понравился.

– Мама, у тебя есть папа,– напомнила я ей с улыбкой.

Она весело засмеялась.

– Мне он понравился в другом качестве.

– Мне тоже,– парировала я, чтоб она больше не напоминала мне о Егоре.

– Ладно, Машка. Как прошел твой день в колледже?

– Все отлично, задали много работы. Пойду, доделаю, а то уже поздно, а завтра вставать рано.

Рауль сидел за моим столом. Он что-то писал в моей тетради.

– Что ты там пишешь? – поинтересовалась я тихонько, чтоб мама не услышала.

– Закончил твое домашнее задание, твой тест.

– Это же нечестно,– съехидничала я.

– Будто ты этого не знаешь? Это же пройденный материал, всего лишь повторение. Зато теперь у тебя есть свободное время.

– Свободное время для чего?

– Для кого.

Он притянул меня к себе и усадил на колени.

– Моя мама в соседней комнате, и войдет в любую минуту.

– Я знаю, когда может войти твоя мама. Она всегда по-особенному волнуется прежде, чем зайти к тебе.

Я воспользовалась удобным положением, обняла его за шею и поцеловала в ямку за ухом. Кожа была такая бархатная и ароматная, что я задержала дыхание, чтоб насладиться чудесным мгновеньем. Рауль как всегда напрягся, готовый отстранить меня.

– Ты боишься, что я не сдержу слово? – шепнула я ему на ухо.

– Опасаюсь. Твои чувства непредсказуемы, они так быстро меняются, мне сложно уследить за ними.

– Можешь заклеить мне рот скотчем,– шутливо предложила я.

Он усмехнулся.

– Лучше уж мне, ведь это у меня проблемы.

– Тогда я не смогу наслаждаться твоими ласками, а они мне нравятся.

– Если бы не надо было выслеживать Горга, мы были бы у меня в замке или в другом безопасном месте, где все было бы проще. Я бы задержал время, и мы никуда не торопились бы. У вас, людей, так мало времени, столько нужно успеть, столько сделать. Когда я поймаю его, ты будешь всегда со мной, если захочешь.

Напоминание о Горге напомнило мне и о Егоре.

– Рауль, что мне сказать Егору? Он догадывается, что я скрываю от него что-то, он хочет узнать все, что случилось. Мне нелегко врать ему.

– Никто не заставляет тебя обманывать. Скажи ему правду, это его касается тоже.

– Он подумает, что я сумасшедшая, такому никто не поверит.

– Твоя мама идет,– он снял меня с колен, и исчез.

Мама открыла дверь с удивленным лицом.

– Я слышала твой голос. Ты с кем-то разговаривала?

– Учила английский.

Я скоро стану мастером по вранью.

– Ты скоро ляжешь спать?

– Скоро.

– Я уже пойду, что-то устала. Спокойной ночи, Маша.

– Спокойной ночи, мам.

Мама ушла к себе. Рауль появился снова.

– Тебе пора спать, а то из-за меня проспишь завтра учебу. Ложись.

– Ты останешься?

– Останусь.

Ночь прошла на удивление быстро. Рядом с Раулем так хорошо и уютно.

– Я не отлежала тебе руку?

– Не беспокойся, я и не такое могу,– со смешком шепнул он мне в волосы.

– О чем ты думаешь, когда я сплю? Тебе, наверно, ужасно скучно?

– С тобой мне не бывает скучно. Ты смотришь сны, я их чувствую. Еще я чувствую тепло твоего тела, запах солнца в твоих волосах … твою беззащитность. Я оберегаю твой сон…– его голос был нежным. – Но, тебе пора завтракать, твоя мама уже переживает, что ты не встаешь.

Я попала в колледж тем же манером, что и вчера, с той разницей, что сменила платье на привычные джинсы. Карина выглядела самодовольной, и очень часто бросала на меня непонятный взгляд. Я не обращала на нее внимания и проводила свое время с Юлей, болтала с другими девчонками. Лешка попросил у меня списать домашнюю работу по терапии, потом полюбопытствовал, что я делаю после занятий и пригласил сходить куда-нибудь. Я вежливо отказалась, сославшись на загруженность домашкой. Юля слышала наш разговор, и ей было непонятно, почему я не согласилась. Лешка нравился многим девчонкам в нашей группе, и ей в том числе. И самое главное, он пока ни с кем не встречался, чем и вызывал ажиотаж среди них. Юлька считала его симпатичным.

– У меня уже есть парень,– призналась я Юльке, когда начались практические занятия.

– Ого! Я его знаю? Когда ты успела?

– Я познакомилась с ним в августе, и ты его не знаешь.

– Как его зовут? Кто он?

– Ну…– я замялась,– его зовут Игорь. И он приезжий, тоже медик. Он вылечил мою руку, когда я свалилась со скутера.

– Он уже работает? На сколько лет он старше тебя?

– Где-то лет на пять, я не уточняла.

– У вас все серьезно? – прошептала она необычным тоном, намекая на особые отношения.

– Юлька! Ты думаешь только об этом. У нас другие отношения, но довольно серьезные.

Я показала ей кольцо на пальце, и Юлькины глаза полезли на лоб.

– Он сделал тебе предложение?

– Почти. Он из другой страны, и есть сложности. Нельзя торопиться.

Юлька посмотрела на меня как на телезвезду.

– Только не говори никому,– попросила я ее. – Мне не нужны сплетни, особенно от Карины.

– Понимаю. Никому не скажу. Я рада за тебя, Машка.

Мы проболтали с ней почти всю лабораторную по микробиологии. Разговор скрасил ожидание обеденного перерыва. После занятий мы планировали посидеть в кафе. Я уже хотела извиниться перед ней и вернуться назад, за якобы забытой вещью, чтобы найти Рауля, как услышала любимый голос:

– Привет, Мария.

Рауль стоял в двух шагах от меня, беззаботно улыбаясь. Его глаза лукаво поблескивали, а темные волосы были взъерошены.

– Пообедаем? – и представился Юле, по-моему, еле сдерживаясь от смеха:

– Игорь.

– Юля.

Подруга выглядела пораженной. Она не ожидала такого знакомства, как и я, и поспешила оставить нас вдвоем, чтоб не мешать. Но Рауль настойчиво пригласил ее посидеть с нами в кафе. Мы вошли втроем и расположились за столиком, который Рауль заранее заказал для нас. Когда успел? Наверное, снова подслушивал и подглядывал. Он был предельно вежлив, и казалось, больше интересовался моей однокашницей, чем мной. Пока мы обедали, Рауль выяснил, где она живет и с кем, нравится ли ей учиться в колледже, и какие у нее планы на будущее, где она собирается работать после окончания учебы. Все это он проделал с мастерством обольстителя, одаривая нас пронзительным, искрящимся интересом взглядом. Мы с Юлькой ели, а Рауль занимался за столом своим любимым занятием – катал в пальцах хлебный шарик. После обеда, Рауль очень вежливо, чарующим голосом произнес:

– Приятно было познакомиться, Юля. Может, как-нибудь еще увидимся.

– Мне тоже было приятно,– пролепетала Юля.

Она попала под особое обаяние Рауля, ее глаза были круглые, и она часто хлопала ресницами, невпопад улыбаясь. Я очень хорошо ее понимала, и видела со стороны, как действуют чары основателей.

– Мне пора, и вам, думаю, тоже,– Рауль поцеловал меня в щеку. – Увидимся,– шепнул он мне, и ушел.

Юля смотрела на меня восхищенными глазами, она была очарована.

– Машка, он классный! Тебе повезло. И какой красавчик!

– Он мне самой нравится.

– Где он живет?

– В городе,– и предупреждая ее следующий вопрос, сказала:

– Он приезжает ко мне в поселок или мы встречаемся в городе.

– И твоя мама ничего не знает,– сделала вывод Юля.

– Я ей скажу в свое время.

Мне стало грустно оттого, что приходится столько скрывать от мамы. Я раньше не оказывалась в таком положении, чтобы без конца прятать и утаивать события своей жизни, я привыкла делиться даже мелочами, происходившими со мной. Сейчас же в моей жизни творятся такие значимые события, и я ни с кем не могу поделиться. Я не могу познакомить родителей с Раулем в его истинном качестве, как моего любимого человека. Что мне сказать им и как его представить? Юля вывела меня из состояния задумчивого размышления.

– Слушай, как-то неудобно получилось. Вы хотели вместе провести время, пообедать, а я вам помешала, и, по-моему, съела обед Игоря. Он ведь ничего не ел. Мне так неловко.

– Ерунда, Юль, он и со мной не всегда ест. Не обращай внимания. Если бы был голодный, заказал бы себе что-нибудь.

– Все равно, извинись за меня. Я даже не заплатила за свой обед.

После занятий я попрощалась с Юлькой и помчалась к скутеру, чтоб скорее оказаться рядом с Раулем. Но, сердце упало, когда мой взгляд зацепил синюю «Хонду», и небрежно прислонившуюся к ней знакомую фигуру. Меня ожидал Егор. Это причинило мне такую неожиданную боль, что мои ноги подкосились. Едва я увидела его, память всколыхнула образ первой встречи ослепительного Горга, и я судорожно вздохнула. Он увидел меня, и обрадовано кивнул, но затем, оценив выражение моего лица, смутился.

– Привет, Маша. Рад тебя видеть. Я обещал Карине отвезти ее домой.

– Привет, Егор. Карина скоро будет, у нее практические занятия, и она немного задержится. Мы с ней в параллельных группах.

– У тебя тяжелый день? Ты выглядишь уставшей.

– Да, хочу поскорей добраться домой.

На его ключе зажигания болтался мой брелок в виде орла, и я старательно избегала встретиться с взглядом парня, чтоб не выдать свой страх. Он не виноват передо мной. Но Егор, похоже, был очень наблюдательный и к тому же, откровенный.

– Я испугал тебя своим появлением. Тебе неприятно меня видеть?

– Нет, что ты! Ты здесь ни при чем.

Егор кисло улыбнулся. Кажется, с такой привлекательной внешностью он не мог себе представить, что может вызывать кроме симпатии, негативные чувства. Тем более, что он не чувствовал никакой вины за собой, не подозревая, что его тело использовалось в чудовищных целях. Я еще раз напомнила себе: он не виноват.

– Можно задать вопрос… Как мы с тобой познакомились?

О! Зачем он спросил? Как же мне не хотелось вспоминать все это. Егор не сводил взгляда с моего лица, ожидая ответа, который прояснил бы его историю. И главное, так некстати, но на этом мотоцикле он живо напомнил мне Горга.

– Я отвечу, если ты мне скажешь, где ты взял этот мотоцикл?

Я отлично помнила, как Горг бросил «Хонду» на дороге, когда пытался меня обольстить. Поэтому мне было интересно, откуда он у Егора.

– Он стоял в гараже у отца, я его в прошлый раз оставил у них. Но есть одна загадка, которую я тоже хотел бы разъяснить. Каким образом в прошлый раз я добрался сюда на своем мотоцикле? Ехать на нем из моего города очень далеко и утомительно. Но самое интригующее – как я вернулся домой без него? Ты ничего не знаешь об этом?

– Нет, не знаю. Но первый раз я увидела тебя именно на нем. Вы с Иваном ехали вместе в магазин, и встретили меня по дороге. Иван поздоровался со мной, и мы познакомились, потом вместе поехали в магазин. Затем вы пригласили меня в гости, я пришла, и мы с тобой разговорились. Ты у Ваньки спроси, он тебе расскажет, как все было.

Взгляд Егора был страдальческий, он расстроился, услышав новую информацию, но спросить ничего не успел, к нему подлетела радостная Карина. Она поприветствовала Егора, и, метнув на меня самодовольный взгляд, спросила:

– Ты тоже едешь? Хочешь с нами?

Она-то точно знала, что мой скутер за ними не угонится. А мне совсем не хотелось их общества, я была сбита с толку, и мечтала, чтоб они поскорее уехали, исчезли, растворились. Карина расценила мой испуганно-грустный взгляд по-своему, как зависть к тому, что она сидит на мотоцикле, а не я. Она свысока глянула на меня, усаживаясь на заднее сиденье.

– Нет, я поеду попозже.

Егор, прощаясь, кивнул мне головой, и они с Кариной уехали. Мерцание рябило рядом со мной, и один его вид успокоил меня. Рауль появился около скутера, и сел за руль, не говоря мне ни слова. Я тихонько села сзади, прижавшись к его сильной спине, и мы поехали. Через минуту мы были у меня дома. Рауль безмолвно обнял меня, прижав мою голову к своему плечу, и утешая, гладил мои волосы.

– Бедная, моя. Тебе до сих пор больно вспоминать все это.

– Рауль, он так похож на него, что у меня екает сердце от страха.

– Не встречайся с ним сегодня, приди в себя. Я побуду с тобой.

Я благодарно кивнула и тихонько прижалась губами к его ключице, в распахнутом вороте рубашки. Его спокойствие порождало во мне уверенность, что все хорошо, все кошмары в прошлом, я верила в это. И когда вечером позвонил Егор, я отказалась встретиться с ним, ссылаясь на усталость. Мы поговорили немного по телефону. Он предложил отвезти меня завтра утром в колледж, но я не променяла бы начало дня с Раулем ни на что и ни за что. Это давало мне заряд радости на все утро. И тот факт, что Егор ездит на этом мотоцикле, пугал меня, выуживая из моей головы неуместные воспоминания о поездках с Горгом. Рауль слушал наш разговор и ласково наблюдал за мной, тихонько улыбаясь то ли мне, то ли своим мыслям. Егор попросил встретиться завтра вечером. Я глянула на Рауля, он, с той же улыбкой кивнул, и я согласилась. Лучше видеть Егора без мотоцикла.

Первую половину следующего дня я отрабатывала на практических занятиях в поликлинике. Мы проводили лабораторные общеклинические исследования. Юля тайком, когда появлялась такая возможность, выспрашивала подробности моих отношений с Раулем. Она до сих пор находилась под впечатлением от вчерашнего знакомства.

– Ты опять будешь с ним обедать?

– Не знаю, он не всегда бывает свободен в это время.

Я старалась избегать тонкостей и мелочей жизни Рауля, чтобы не привлекать внимания к его необычности. Я не говорила, что он где-либо работает, не упоминала конкретных мест, но создавала видимость этого. Само собой разумеется, что он где-то живет и где-то работает, но пусть Юля сама заполнит пробелы в моих рассказах.

Она настроилась не мешать сегодня нашему обеденному уединению. Но ее решение, как и мои ожидания не осуществились. Направляясь от поликлиники к колледжу, мы натолкнулись на Лешку, совершенно не скрывавшего, что он караулит нас. Его высокая фигура заметно вырисовывалась рядом с автобусной остановкой, он с притворной сосредоточенностью осматривал прохожих. Попав в поле его зрения, он решительно преградил нам путь.

– Привет, девчонки! Вы в колледж едете?

– Да,– удивленно ответила вместо приветствия Юля.

– Обедать планируете?

– Собирались,– улыбнулась я, уже догадываясь, зачем он здесь.

– Может, вместе перекусим? – предложил он, пристально глядя мне в глаза.

Но, не выдержав взгляда, тут же занервничал, опасаясь отказа. Он вдруг посторонился, уступая дорогу, и пошел рядом со мной.

– Тут есть недорогое кафе. Может, вместе посидим?

Юля многозначительно посмотрела на меня. Лешка ей нравился, и было нехорошо оставить подругу в этой ситуации, ибо он ожидал моего ответа, пересекаясь со мной настороженным взглядом. Я вздохнула, видно, встреча с Раулем откладывается до вечера. Надо поддержать подругу.

– Ладно, пошли,– сжалилась я.

Он расслабился, и мы, уже не торопясь, побрели в кафе. По дороге он расспрашивал о нашей практике. До меня дошло только сейчас, что Лешка не был с нами в поликлинике. Он из другой группы, и сейчас у него должны быть совершенно другие занятия, возможно лекции в колледже.

– Как ты здесь оказался?

– Я немного проголодался и отпросился с лекции,– усмехнулся он, тряхнув темными волосами.

В кафе было немноголюдно, хоть в этом повезло. Мы с Юлькой заказали по второму блюду с салатом, а Лешка взял полноценный обед из трех блюд, заявив, что так дешевле. Кафе и вправду было недорогим.

– Как ты нашел такое место? – поинтересовалась у него Юля.

– А я живу здесь неподалеку.

– О, так тебе недалеко до колледжа, очень удобно.

Юля поддерживала разговор с Лешкой, пока я мрачно поглощала обед. Лешка оценил мое настроение, и нарочито весело болтал с моей подружкой. Я отметила, что в паре они неплохо смотрятся. У Юльки тоже были темные волосы, с таким же оттенком, как и у Лешки. И с высокой Лешкиной фигурой Юлина стройность выгодно отличала бы ее от других девушек. Рядом со мной подруга смотрелась немного долговязой; сутулясь, она подстраивалась под мой рост. Под Лешкиным вниманием она расправила плечи, и казалась непринужденной уверенной в себе, и улыбка на сияющем лице очень ее украшала. Не знаю, как Лешка, а я бы обратила на такую девушку внимание, будь я парнем.

В моей сумке зазвонил мобильник, заставив меня вздрогнуть. Обычно во время учебы никто меня не беспокоил, и я даже не отключала его на лекциях. Жаркое тепло разлилось по телу, когда на экране высветилось имя. По-моему, я покраснела, и, запинаясь, произнесла:

– Слушаю.

Голос Рауля приглашал выйти меня на улицу. Не отрывая телефон от уха, я выглянула в окно, рядом с которым мы сидели. Я увидела его недалеко от кафе, смотрящего в нашу сторону. Его глаза задорно блестели, и ослепительная улыбка была адресована только мне.

– Кто это? – Лешка тоже смотрел в окно.

– Мой парень,– честно ответила я, поднимаясь из-за стола. – Спасибо за обед, извините, что мне приходится уходить.

Я глянула на Юлю. Она с восхищением смотрела в окно, приоткрыв рот. Лешка притих, рассматривая Рауля. Полагаю, им вдвоем найдется, о чем сейчас поговорить и может, мое неожиданное свидание, как тема для разговора, их сблизит.

– Встретимся на английском? – спросила я на ходу у Юли.

Она заворожено кивнула. Я резво выбежала из кафе и через минуту была с Раулем. Зная, что на нас смотрят, он поцеловал меня в лоб, и, взявшись за руки, мы вышли из поля зрения моих однокурсников.

– Рауль, как ты это делаешь?

– Что именно?

– Звонишь мне. У меня не было твоего номера, а у тебя – моего.

Рауль снисходительно улыбнулся.

– Имея такой потенциал, как возможность придержать время, а также пространственный коридор, это нетрудно устроить. Я могу это сделать, стоя за твоей спиной, и ты даже не почувствуешь.

– Ты опять удалишь свое имя и номер?

– Нет,– мягко отозвался он. – Теперь можно его оставить, мне будет приятно, если ты сможешь мне позвонить.

Его голос, эта интонация сразу же затопили меня любовью, мое сердце затрепетало в груди, и я притихла, наслаждаясь приятными ощущениями. Рауль мгновенно проникся моими чувствами, и я не заметив, как, но уже стояла на зеленом лугу. Рауль нежно привлек меня к себе, и пока я была в полуобморочном состоянии, быстро поцеловал мои губы. Этот поцелуй довершил свое дело, я опустилась на траву, потому что мои ноги совершенно ослабели. Рауль, бережно придерживая меня, чтоб я не упала, прилег рядом, продолжая неторопливо ласкать губами мое лицо. Мое дыхание сбилось, голова слегка кружилась, и я закрыла глаза. Он тут же поцеловал мои веки, а я вдохнула полной грудью аромат полевых трав, исходящий от его кожи. Мне хотелось быть ближе к нему, и это было мое желание, это были мои чувства. Я была счастлива. Природные способности основателей были тут ни при чем.

– Рауль,– произнесла я его имя просто, чтоб услышать, как оно звучит. Мой взгляд встретился с черным бархатом его глаз.

– Мария… – в глубине его глаз читалось столько любви и страдания, что я не способна была осознать всю их полноту. Что скрывалось в этом взгляде, почему он был наполнен мукой, в то время как мы были счастливы? – Нам пора, если ты только не захочешь прогулять урок.

Мы оба испытывали сожаление оттого, что мне пора было вернуться. С Раулем время текло незаметно, и я никогда не знала, сколько прошло минут, часов, дней. Я нехотя и с трудом поднялась с мягкой травы, пребывая в опьяненном состоянии. Рауль искоса задумчиво поглядывал на меня. Если я спрошу сейчас, о чем он думает, он не ответит мне, я знала уже этот взгляд. Я пришла в себя, и мы вышли на безлюдную лестничную площадку колледжа недалеко от моей аудитории.

– Я люблю тебя,– шепнул мне Рауль, и отступил назад, в свое мерцание.

Впервые в жизни мой английский язык прошел успешно. Я не только сдала задолженность, но и поразила своими знаниями и произношением Маргариту Львовну, своего преподавателя. Пришлось извратить факты и сказать, что я занималась все лето с репетитором, чтобы добиться такого результата. Юля тоже была изумлена моим успехом, но под понятием «репетитор» она подразумевала Рауля. Я не стала с ней спорить, пусть так и будет, и перевела разговор на Лешку.

– Как вы провели время вдвоем, когда я ушла? – поинтересовалась я.

– Лешка в нокауте. Он был уверен, что ты свободная девушка. А твой Игорь, вне конкуренции. Как он нашел тебя?

– Он тоже ждал меня после практики, и увидел, как мы пошли в кафе,– сочиняла я.– Но, что вы делали? Пригласил ли тебя Лешка куда-нибудь еще?

Юлька удрученно вздохнула и пожала плечами.

– Наверно он увлекся тобой сильнее, чем я думала.

– Понятно,– в моем голосе звучало искреннее разочарование. – Пригласи ты его завтра на обед. Ответная встреча,– подсказала я.

– А что? Так и сделаю. Ведь он тебе не нужен, у тебя есть Игорь.

Мы расстались после английского, и я потопала к скутеру. Рауля нигде не было видно. Я села за руль и поехала. Увидела я его около заветного куста, и через минуту мы попали домой.

– Ты был занят? – спросила я, когда мы зашли в мою комнату.

Я чувствовала вину за то, что Рауль уделял мне практически все свое время, хотя у него было предостаточно дел и обязанностей у себя дома. На нем держался весь его мир, в нем нуждались люди. Своей любовью и заботой он пропитывал каждый атом своего творения. Когда он отсутствовал, в воздухе витала печаль.

– Немного,– нехотя ответил он.

– Опять кто-то пострадал? – выпытывала я, чувствуя, что Рауль чем-то огорчен.

Прежде, чем ответить, Рауль прижал меня к своей груди, а затем быстро усадил на стул. Ему трудно было начать разговор. Он пристально смотрел в окно.

– Маша, я неправильно себя веду,– наконец-то произнес он. – Я очень люблю тебя, этим и объясняется мое поведение. С тобой я забываю об истинной природе своей сущности, и веду себя, как легкомысленный подросток. Мы сильно увлечены друг другом, и я не в состоянии быть вдали от тебя.

Но я не человек, и не могу дать тебе полноценных человеческих отношений, я не могу восполнить все твои естественные потребности. Можно только помечтать о таком! Я не должен забывать, что мое физическое тело прекратит свое существование, и в этом смысле, я оставлю тебя, хотя не в состоянии оставить тебя после моего превращения. Но ты будешь страдать, это разрывает мне сердце. Я хочу уберечь тебя от этого, я не хочу причинять тебе ненужную боль.

Он замолчал, тяжело опустившись на мою кровать. Его слова о предстоящей разлуке ранили меня, еще не потеряв его, я испытала жгучую боль в груди.

– Ты же знаешь, когда это произойдет? – чуть слышно пробормотала я.

– Ждать не так долго. Понимаешь, до встречи с тобой, я ничего не опасался. Только жизнь моих людей волновала меня. И я придумал, как быть с ними, когда мой мир вместе со мной распадется. Но любовь к тебе, Мария, все изменила. Я больше не стремлюсь к возвращению домой, я хочу быть с тобой, видеть тебя каждую минуту, прикасаться к тебе без опасений, что моя сущность может навредить тебе. Таким, каким я сейчас являюсь, я не подхожу тебе,– подытожил он.

От этих слов все внутри меня возмутилось. Как он может такое говорить?

– Рауль, это неправда! Ты нужен мне таким, какой ты есть. Я люблю тебя именно такого. Ты самый лучший, самый добрый…– мне не хватило слов, чтобы перечислить все его достоинства. Слезы зачем-то заполнили мои глаза. – Ты нужен мне, без тебя все плохо.

Я хочу быть рядом с тобой каждую минуту, и неважно, что мы не можем себе позволить большего. Мне этого хватит, лишь бы ты был рядом. С тобой я счастлива.

Мне было неловко признаваться в своих чувствах такой путанной речью. Я не отличилась красноречием. В глазах Рауля тлел золотистый огонек. Он не все сказал, у него было что-то еще на уме, и он раздумывал, поделиться ли ему со мной.

– Скажи,– попросила я.– Даже, если мне не понравится, все равно скажи. Я хочу знать, что ты замышляешь.

– Боюсь, что тебе это совсем не понравится, а мне еще меньше,– признался он. Рауль оценил мою покорность принять все, что он скажет. – Возможно, это – правильный вариант.

– Я слушаю,– храбрилась я, но на самом деле я ужасно боялась того, что он придумал.

– Горг создал Егора с единственной целью – чтобы вы были вместе. Он идеально тебе подходит. К тому же он нравился тебе. Горг – мастер в таких делах, ему нет равных.

Рауль прервался, изучая мою реакцию. Что ж! Меня затошнило от страха, и я побледнела, поняв, куда он клонит. Мое сознание восстало от одной этой мысли, мое сердце заявило громкий протест, и язык взбунтовался.

– Рауль, нет!!! Как тебе это пришло в голову! Я лучше умру, чем буду с ним! Я лучше умру, чем буду с кем-то еще, кроме тебя. Как ты не поймешь, что мне никто не нужен, кроме тебя! – словно полоумный тинэйджер кричала я, вскакивая со стула.

– Тише, тише, девочка моя,– успокаивал он. – Не горячись, Мария. Это всего лишь вариант. Я не собираюсь оставлять тебя, и заставлять делать что-то против твоей воли. Я говорил о том времени, когда меня не будет. Я не хочу, чтобы ты осталась в одиночестве и страдала.

Он сочувственно прижал меня к себе и погладил мои волосы, целуя их. Я начала приходить в себя от страха и гнева, и в моем сердце снова поселилось тепло. В объятьях Рауля мне было спокойно и уютно, как в колыбельке.

– Рауль, пожалуйста, не оставляй меня,– жалобно попросила я.– Мне не нужен никто, кроме тебя. Даже, когда я не смогу тебя видеть, я буду знать, что ты рядом, и мне этого будет достаточно. Я люблю тебя и твою двойственность, я буду любить тебя, когда ты изменишься. Пусть все остается по-прежнему, пообещай мне, прошу тебя.

Рауль не торопился отвечать мне, обдумывая мои слова, а может, выдумывая новые планы и варианты. Наконец он заговорил:

– Я не оставлю тебя, верь мне. Я слишком люблю тебя, чтобы причинять тебе боль.

Какое-то время мы стояли, обнявшись, но вскоре, я почувствовала, как тело Рауля напряглось, и он произнес:

– Твоя мама скоро будет дома, я чувствую ее приближение.

– О-о,– простонала я,– с тобой я всегда забываю о времени. Я должна была приготовить обед. Сегодня моя очередь. Мне надо на кухню.

– С обедом не будет проблем, дай мне кастрюлю.

Я отыскала на кухне пустую кастрюлю, гадая, что Рауль задумал. Он взял ее и исчез. Ну, конечно, стоило догадаться! Через несколько секунд он появился в кухне и поставил на стол кастрюлю, от которой исходил пар и вкусный запах. Рауль исчез снова, а я заглянула в посудину, там плескался какой-то суп, с дивным ароматом. Рауль появился вновь, держа еще две кастрюльки поменьше.

– Куда это переложить, чтоб у твоей мамы не возникли вопросы по поводу новой посуды?

– А что там?

– По-моему рыба и салат.

Я достала сковородку и миску для салата. Но рыба оказалась не жареная, а тушеная, с обилием соуса. Сковорода чуть не переполнилась. Я накрыла ее крышкой, и поставила на плиту. Салат тоже был необычный.

– Рауль, что это за салат, что сказать маме? Она обязательно спросит.

Он пожал плечами.

– Скажи греческий, я вижу там сыр или брынзу.

– А что за суп?

– Ну-у, я думаю,– Рауль с интересом заглянул в кастрюлю,– что он тоже с сыром.

Что-то из французской кухни или итальянской.

Я заинтригованно разглядывала непривычные для нас блюда, и тут услышала, как хлопнула дверь. Пришла мама. Рауль успел поцеловать меня в щеку и исчез.

– Маша, ты дома? – с порога крикнула мама.

– Да, мам, я на кухне. Обед готов.

– Ты молодец, Машка. Давно пришла? Как учеба?

– Все отлично. Была сегодня на практике, потом был английский.

– Получилось сдать задолженность?

– Да. Я же говорю, все отлично.

– Ты кушала?

– Не успела, только приготовила,– с вдохновением врала я. Чтобы предупредить мамино удивление по поводу обеда, я сказала:

– Сегодня у нас итальянская кухня. Суп с сыром, рыба в соусе и так далее.

– Ты купила рыбу? – удивилась мама.

Я накрыла на стол, пока мама переодевалась в домашнюю одежду, и попробовала ложку супа. Он был необычный, но однозначно очень вкусный. Мама тоже изумлялась экзотичному обеду, и хвалила мои кулинарные способности.

– Научишь меня готовить также. Где ты взяла рецепт?

– Девчонки из колледжа предложили, и я попробовала.

– Спасибо, дочка. В следующий раз моя очередь тебя побаловать чем-нибудь,– мама поцеловала меня. – Жаль, папы нет.

– Как у него дела? Он мне не звонит.

– Сегодня разговаривала с ним. Очень занят, много работы. Передавал тебе привет.

– Мне пора домашку делать,– я поднялась из-за стола.

– Иди, конечно, я уберу со стола, и все помою.

Рауль ждал меня в комнате.

– Как обед? Понравилось?

– Не то слово. Спасибо, что выручил.

– Тебе придется научиться его готовить. Намерения твоей мамы прозрачны – она хочет, чтобы ты сделала то же самое для папы,– Рауль хмыкнул, слегка улыбаясь, и сузил бархатные глаза. – Какие уроки ты собралась делать?

– Это я для мамы сказала. С английским покончено. Я просто хотела к тебе.

– Хитрая девчонка,– шепнул Рауль. – Иди скорей,– он раскрыл для меня свои объятья.

Недолго думая, я крепко прижалась к нему. Но не успела я насладиться моментом, как он отпустил меня, нежно шепнув в ухо «мама», и исчез. Дверь распахнулась, и вошла мама.

– Маша, я схожу на часок к Марине, она мне звонила. Я все убрала на кухне, занимайся спокойно.

– Ладно, мам, иди.

Я обрадовалась, что теперь могу свободно разговаривать с Раулем, а не шептать и не таиться. Мама ушла, и Рауль появился снова.

– Кто такая Марина? – поинтересовался он.

– Мамина подруга, живет на нашей улице. Мы теперь можем быть вместе не один «часок». Марина любит поболтать.

– Дай мне руку,– попросил Рауль.

Я протянула ему ладонь, и он, прежде чем взять ее, поцеловал, чем вызвал очередное волнение в моей груди.

– Закрой глаза.

Теплый вихрь подхватил меня, на несколько секунд я ощутила потерю веса, а затем, сквозь закрытые веки проникла темнота. Открыв глаза, я обнаружила, что уже ночь. Мы стояли в чужом городе на площади, и я озиралась по сторонам. Людей почти не было.

– Где мы?

Рауль ухмылялся, но не отвечал на вопрос. Ответ пришел сам, когда я подняла глаза и увидела самую известную достопримечательность мира – Эйфелеву башню.

– Мы во Франции? – недоверчиво спросила я.– Но где же люди?

– Три часа ночи. Как ты думаешь, где они?

Вокруг горели огни рекламных вывесок, тротуар, по которому Рауль вел меня, был мокрым от дождя. В Париже, похоже, уже наступила осень. Было сыро и зябко. Рауль заметил это, и, сжав мою руку покрепче, скомандовал:

– Закрой глаза.

Я послушно закрыла их и через мгновение ощутила тепло помещения.

– Где мы?

– Внутри Эйфелевой башни. Хочу заказать тебе кофе.

Он усадил меня за столик, и заказал подошедшему к нам официанту кофе и какой-то десерт.

– Они работают по ночам? – удивилась я.

– Центр Парижа,– пожал плечами Рауль.

Я осмотрелась. Кроме нас в кафе (или ресторане, я не разобралась) сидели люди, в основном парами. Я заметила несколько мужских влюбленных пар. Мне было дико, так как с таким фактом я столкнулась впервые. Рауль, изучающе, разглядывал меня.

– Все меняется в вашем мире – нравы, города, люди. И изменения идут по кругу.

– А как ты к этому относишься? Ведь у основателей нет разделения полов. Вы все – мужчины?

Рауль тихо рассмеялся.

– Но у нас и браков нет.

– Но вы – мужчины? – настаивала я.

Официант принес заказ, и я отхлебнула кофе. Рауль к своему не притронулся, продолжая улыбаться моему любопытству.

– Мы причисляем себя к мужскому полу отнюдь не по физическим параметрам, а по внутренним качествам: сила, ум, решительность, самообладание, умение руководить и достигать целей, невзирая ни на что. И, как я говорил, у нас нет потребности жить в паре, мы не женимся. Мы создаем семьи, но это отлично от понятия вашей семьи. Скорее это партнерство, основанное на поддержке друг друга, любви и заботе. С самого рождения мы являемся взрослыми особями, и не нуждаемся в попечительстве. В нас вложены знания целого поколения, и поэтому отпадает надобность в обучении, подобно вашей школе. Единственно, чему мы учимся, так это развитию духовности. Наша ткань растет, и только так мы можем творить свои миры. Этому способствует проявление любви и поддержки в наших семьях. Можно сказать, что мы постоянно учимся любить.

Он замолчал, обдавая меня теплом своих глаз. Я любила этот взгляд, излучающий бесконечную доброту. Под этим взглядом я чувствовала себя точно в защитном куполе, куда не проникали никакие тревоги.

– Я ответил на твой вопрос? – спросил Рауль.

Я кивнула, хотя на самом деле забыла, о чем спрашивала. Я попробовала десерт, желе с ягодами и взбитыми сливками. Меня не впечатлило.

– Хочешь шампанского? – воодушевленно предложил мне Рауль.

– Не знаю,– засомневалась я.

– Быть в Париже и не попробовать шампанского – это грех.

Он подозвал официанта и заказал бокал шампанского для дамы. Я все понимала, что он говорит, французская речь для меня тоже пустяк. Мне было интересно, чем Рауль будет расплачиваться. Неужели у него есть деньги? Заказ принесли быстро и поставили передо мной.

– Рауль, а ты?

– Я за рулем,– весело улыбнулся он. – Кто-то должен доставить тебя домой?

– Ты вообще не пьешь алкоголь? – я сделала маленький глоток. Вкусно.

– Вообще. Мне это ни к чему. А ты попробуй. Джеку очень нравится.

Я чуть не поперхнулась.

– Ты брал сюда Джека?

– Да, он любит путешествовать в моей компании. И Лизи, и Рикро тоже. Некоторые мои люди здесь учились и даже работали, я имею в виду не Францию, а Землю.

– Им можно здесь бывать? И с ними ничего не случится?

– Случиться может только старость, или, если они будут неправильно себя вести, несчастный случай. Все-таки они смертны.

– Рауль, а что будет с тобой, если тебя… переедет машина или в тебя выстрелят?

Его смех был заразителен.

– Маша, это шампанское подсказывает тебе разные способы моего умерщвления. Ты же не желаешь мне смерти? – подшучивал он, пока я краснела. – Мое тело восстановится от любых передряг,– объяснил он, отсмеявшись. – Моя вторая сущность нарастит необходимые, недостающие клетки. Только я сам или мой отец способен разрушить мое человеческое тело.

– Ты имеешь в виду, … когда потеряешь контроль над собой?

– Приблизительно это. Не будем вдаваться в подробности. И… нам пора возвращаться.

Он подозвал официанта и протянул ему банковскую карточку. Официант при нас снял с карты деньги и поблагодарил за визит. У Рауля есть кредитная карта!

Рауль повел меня к выходу, там мы сели в лифт, и… оказались в моей комнате. Я даже не успела закрыть глаза, как всегда советовал мне Рауль. Утратив равновесие, я чуть не упала, но мужские руки подхватили меня и бережно перенесли на кровать. Потом он долго и серьезно изучал мои глаза, пытаясь в чем-то разобраться. Взгляд пронизывал насквозь и делал меня беззащитной, но я не опасалась Рауля. Мне нечего было скрывать от него, я принадлежала ему. Рауль как будто ждал этой мысли, он улыбнулся, и его взгляд стал мягким, чарующим. Я не могла устоять перед этими глазами. Мое сердце забилось быстрей, и дыхание чуть не остановилось. Из этой ситуации меня вывел приход моей мамы.

– Она чему-то рада,– успел объявить мне Рауль перед исчезновением.

– Маша? – мамин голос и вправду был веселым.

– Я здесь, мам.

– Сделала уроки?

– В общем, да.

– Тебя Егор ждет во дворе. Я его приглашала в дом, но он отказался. Такой скромный,– расхваливала его мама. – Я сказала, что ты сейчас выйдешь.

Тяжелый вздох. Как некстати. Но я обещала встретиться с ним сегодня, надо идти.

– Сейчас выйду,– промямлила я.

Я накинула на себя спортивную кофту и, сопровождаемая слабым мерцанием, вышла во двор. Егор стоял, прислонившись спиной к калитке, с таким видом, будто готов ретироваться в любую минуту. Его глаза блестели в ожидании, но увидев меня, мое нерадостное лицо, он осторожно сказал:

– Привет, Маша. Как дела?

– Привет. Появились новые вопросы? – мои слова прозвучали резче, чем я хотела.

– Ну-у, не совсем,– протянул он, задетый моим тоном.

– А что же тогда?

Я не могла упокоиться, видимо, из-за слов Рауля, что Егор был создан для меня. Моя неадекватная враждебность обидела Егора, его синие глаза потухли, но он все равно решил сказать то, что хотел.

– В первую очередь, я хотел увидеть тебя, а вопросы – вторичны.

Мне стало стыдно, что я так грубо с ним говорила и в очередной раз напомнила себе – Егор не виноват передо мной.

– Извини за резкость, Егор. Просто я была занята, и ты прервал меня.

– Ты делала уроки?

Я согласно кивнула.

– Могу помочь. Я Карине каждый день помогаю, мне это ничего не стоит, уже пройденный этап.

Кто бы сомневался! Я представила, как Карина навязывается и кокетничает с Егором, и сочувственно ему улыбнулась.

– Ты же у нас отличник,– вспомнила я.

– Откуда ты знаешь? – поразился Егор.

– Сам рассказывал.

– Похоже, ты знаешь обо мне все. Тебя ничем не удивишь. Может, прогуляемся?

Я снова запаниковала, и сделала пару глубоких вдохов, чтоб избавиться от внезапно охватившего меня смятения. Егор внимательно наблюдал за мной. Нужно взять себя в руки.

– Нет, давай тут побудем,– выдавила я из себя приглушенные слова. – Пойдем со мной.

Я провела его в сад, где стояли металлические качели и низенькая скамейка еще со времен моего детства. Пристроившись на качелях, я предложила Егору скамейку, но он не сел, а встал рядом со мной.

– Хочешь, покачаю тебя? – тихо предложил Егор.

Его предложение снова испугало меня. Любой намек на физический контакт с ним был похож на выстрел по моим чувствительным нервам.

– Нет, спасибо,– я взглянула в сторону мерцающего пятна. – Ты хотел о чем-то спросить меня? – напомнила я.

– Это даже не вопрос,– голос Егора был серьезен. – Это желание узнать тебя получше.

Вот так поворот! Ему хватило смелости сказать это мне, несмотря на мое более чем невежливое поведение.

– Но зачем тебе это? – искренне удивилась я.

– По твоему совету я поговорил с Иваном, расспрашивая о подробностях нашего знакомства. Я попросил его вспомнить все слово в слово,– Егор пристально смотрел в мое лицо, изучая мою реакцию на свое признание. – Потом, проанализировав все наши встречи, я пришел к единственно нелепому верному выводу: я приехал сюда с одной лишь целью – познакомиться с тобой. Вывод – ключ к разгадке только ты, Маша. Я чувствую, что ты знаешь больше, чем говоришь, но боишься в этом признаться. Ты так много знаешь обо мне, но я ничего не знаю о тебе. Мне хотелось бы исправить это упущение, и узнать тебя получше.

– Как ты хочешь это сделать? – нервно усмехнулась я.

– Как все. Хочу общаться с тобой, пригласить куда-нибудь, встретить или проводить, если ты позволишь.

– Это похоже на то, что ты приглашаешь меня на свидание. У меня уже есть парень. Извини.

– Карина просветила меня, я в курсе. Но небольшая конкуренция ему не повредит, я думаю. Если ваши чувства серьезны, я не наврежу вашим отношениям своим обществом. Обещаю, буду держать себя в рамках, допустимых для обычных друзей. Буду корректным и тактичным,– иронично пообещал Егор.

Я вдруг увидела, что мое мерцающее пятно покинуло меня, Рауль ушел. Что случилось? Нужно ли ему было отлучиться по делу или он решил оставить меня наедине с Егором, предоставив мне выбор, о котором говорил? Егор, ожидая моего решения, взялся за поручень качелей, и это предрешило исход.

– Извини, Егор, я не могу. Мне надо домой.

Мой голос предательски задрожал, когда я лишилась поддержки Рауля. Лицо Егора болезненно исказилось, глаза потухли, уголки губ опустились, брови сдвинулись. Я снова ранила его своими словами, своим отказом. Меня разрывали противоречивые чувства: страх и сожаление.

– Маша, не отказывай мне…– прошептал он. – Я не могу ничего требовать от тебя, только сочувствия к моему положению.

– Егор, я не отказываю,– запинаясь, пробормотала я,– мне просто надо домой. Давай встретимся завтра, я позвоню тебе.

– Спасибо, Маша. Я ценю твою доброту.

Он с чувством благодарности коснулся моей руки, обхвативший поручень, и я непроизвольно вздрогнула. Опасаясь, что Егор заметит это и обидится, я резко соскочила с качелей, списывая свою реакцию на спешку домой. Но проницательные глаза Егора, похоже, замечают все, они полыхнули синевой.

Я проводила Егора до калитки, и мы тихо попрощались, оба пребывая в глубокой задумчивости. Так странно, час назад я сидела с Раулем в Парижском ресторане, а теперь у меня проблемы с парнем, в которого вселялся брат Рауля. Голова идет кругом. Но что с Раулем?

Вместо Рауля дома меня поджидала мама. Ее глаза радостно сияли. Она все еще надеялась, что у меня с Егором было свидание, и ждала от меня некоего отчета о встрече. Я разочаровала ее своим молчанием, и она сказала:

– Может вы сходили бы куда-нибудь с Егором?

– Может, и схожу, но только завтра,– мне хотелось закрыть эту тему на сегодня. – Я пойду к себе, что-то устала.

– Да, Машенька, конечно, иди, отдохни. Я посмотрю телевизор.

Укол совести больно ранил меня. Раньше вечерами мы с мамой часто сидели вместе, а теперь, все свое время я провожу с Раулем, причем тайком. Скоро мама заметит, что я уединяюсь неспроста, и найдет свое объяснение моему поведению. И это будет ее очередной повод для беспокойства. Ей и сейчас непонятно, почему я предпочитаю сидеть в комнате одна, вместо того, чтобы провести время с симпатичным Егором. Я тяжело вздохнула. Где же Рауль? Даже свечения нигде не было видно. Можно было бы совершить вылазку к нему сегодня ночью. Его отсутствие угнетало меня.

Я улеглась на кровать и включила плеер через наушники. «Отвлеку себя музыкой»,– решила я, и незаметно заснула. Разбудила меня мама, заглянув ко мне, чтоб пожелать «спокойной ночи». Я сонно пробормотала ей ответное пожелание, и повернулась на бок. Наушники с плеером свалились на пол. Мне захотелось лечь спать по настоящему, раз уж Рауля нет рядом. Медленно поднявшись, я побрела в ванную. Затем переоделась и легла в постель.

Сон пришел быстро. Я видела во сне Рауля и Егора, парящих в моей черной дыре. Рауль безмятежно улыбался, его темные волосы разметались, как от сильного ветра, глаза лукаво искрились желтыми огоньками. Егор был серьезен и напряжен, и не подавал вида, что напуган необычной ситуацией. Он пристально следил за Раулем, ломая голову, кто же это такой. Я не смогла долго наблюдать за ними, и позвала: «Рауль, иди ко мне».

Сильные, нежные руки тотчас обвили меня, и я проснулась. Рауль лежал рядом со мной на самом краешке моей кровати. Ему наверно, страшно неудобно, но его лицо было счастливым, и он слегка улыбался, изучая черты моего лица.

– Привет,– шепнула я, и потянула его к себе, чтоб он лег поудобнее. – Ты давно пришел?

– Недавно. Прости, что разбудил.

– Я так рада, что разбудил.

– Ты звала меня, и я не выдержал – обнял тебя.

– Серьезно? Я разговаривала во сне?

Рауль поцеловал меня в висок, привычно укладывая на свое плечо.

– Где ты был?

Он помолчал, потом с напряжением в голосе произнес:

– Искал Горга. Я уловил его присутствие в пещерах Севастополя, где вы отдыхали.

Я вздрогнула. Рауль тут же отреагировал на мой испуг:

– Не бойся, пожалуйста, я с тобой. Я сумею позаботиться о тебе и смогу защитить тебя. Спи, родная, я буду с тобой.

Мое тело прильнуло к нему теснее, и под равномерный звук его сердца я заснула.

                   ГОРГ

Снова утро. Я еще не знаю, что со мной случится. Солнечный денек. Еще не знаю, что меня ждет. Быть в неведении – это подарок судьбы или ее пинок?

Радуюсь, что сентябрь у нас теплый. С содроганием понимаю, что с наступлением холодов не смогу ездить на скутере. И в колледж придется добираться на переполненном автобусе.

Открывая глаза, вижу самое лучшее лицо в мире. Рауль сидит на стуле около письменного стола и по-кошачьи ленивым, одобряющим взглядом наблюдает за моим неторопливым пробуждением.

– Что? – пробормотала я.

– Мне нравится смотреть, как ты просыпаешься,– шепнул он, не отрывая взгляда. – Ты такая беззащитная и ранимая, мне хочется оберегать тебя.

Отличное начало дня, только вот идти никуда не хочется. Я бы осталась с Раулем. Смотрела бы ему в глаза, не в силах оторваться.

– Вставай, а то мама разбудит,– предупредил он.

Издав слабый мученический стон, я нехотя поднялась с кровати.

– Подождешь меня? Не исчезнешь?

Он улыбнулся, но в итоге исчезла я. Ванная, кухня, завтрак. Но когда я вернулась в комнату, Рауль сидел на том же месте. Мне захотелось его порадовать, и я надела заветное красное платьице. Рауль окинул меня восхищенным взглядом и торжественно объявил:

– Ты стала еще красивее, ты просто обворожительна.

– Ты шутишь?

– Посмотри на себя в зеркало,– посоветовал он.

– Я и смотрю.

Ничего особенного я не обнаружила. Отметила только, что красный цвет мне почему-то идет. Раньше я считала его вызывающим. Но может к моим темным (или скучно мышастым, как я думала) волосам подходит, хотя к серым глазам не очень. Не знаю, что восхитило Рауля? Я видела себя прежней – метр шестьдесят и немного худенькая, как всегда. Может в этом и кроется причина пристального внимания Рауля к моему питанию? У меня вечно голодный вид? Уголки моих губ невольно расползлись от этой мысли. Мой любимый оказался рядом, и мы уже вместе смотрели в зеркало.

– Глупенькая,– шепнул Рауль мне в волосы, словно прочитав неумные мысли. – Твои глаза как темное озеро, где мы купались, и изменчивые, как море в моей бухте, глубокие, как мой океан, в них можно смотреть часами, стараясь угадать мысли в твоей милой головке. Твои ресницы придают взгляду трогательную застенчивость, а слегка приоткрытые губы – невинность. Разве можно устоять перед такой красотой?

Низкий рокочущий тембр вывел меня из равновесия. Никогда не умела с этим бороться. Мое сердце выпрыгивало из груди, но не из-за услышанных слов, а от бархатного воркующего голоса, от щекочущего волосы жаркого дыхания.

– Рауль, я не смогу никуда поехать, я не в состоянии,– едва выговаривая слова, пожаловалась я.

Он тихонько радостно засмеялся, и чмокнул меня в макушку.

– Я отвезу тебя.

– А как же мама?

– Я сделаю так, что она не увидит. Иди во двор и жди меня.

На ослабевших бескостных ногах я тенью проскользила мимо мамы, безжизненно пикнув «пока». Мама оглянулась и охнула:

– Маша, ты красавица!

Ну, да, все мамы так считают. Уже на улице рядом со скутером я услышала звонок маминого мобильника. Рауль появился около меня с довольным и хитрым лицом. Он занял место за рулем, я уселась позади, обняв его за спину. «Неужели мама не видит?» – пронеслось в голове.

– Мама занята, она отвечает на звонок,– ответил на невысказанный вопрос Рауль, почуяв мое удивление. – Отвратительная машина,– буркнул он себе под нос.

Мы выехали на улицу прямо в мерцание света, затем въехали в какой-то переулок в городе. Рауль прокатил меня по городу, по-видимому, чтоб я могла успокоиться. Он выбирал тихие улочки, практически без транспорта, затем пробрался через дворы, и вывез меня непосредственно к колледжу.

– Твой самокат пора спрятать подальше,– недовольно выговаривал Рауль, когда мы припарковались. – Это форменная насмешка над скоростью и средством передвижения.

Я обиделась. Мне нравился мой скутер, и это папин подарок.

– Это лучше, чем ходить пешком или ездить на автобусе,– защищала я свой транспорт. – Кроме того, если бы не скутер, мы бы никогда не встретились.

– О! Верно подмечено, ты права. Постараюсь полюбить твой мопед,– съязвил он, одаривая меня ласковым взглядом. – И что у тебя сегодня за лекции?

– «Здоровье женщин и детей» – две пары, и физкультура.

– Сегодня обедать будем только вдвоем, никого не приглашай,– предупредил он меня.

Губы Рауля притронулись к моей щеке, соскользнув затем к моим губам, что вызвало у меня очередной приступ слабости, растерянности, и полного непонимания происходящего. С самодовольной усмешкой он исчез, не дав мне опомниться.

В битком набитой аудитории мне предстояло прослушать совмещенные лекции с параллельным потоком. Карина восседала очень довольная, и метала на меня одной ей понятные взгляды. По всей видимости, ее распирала от гордости поездка на Егоровом байке. Неужели она до сих пор считает, что он мне нравится? Или надеется, что он ей вовсе не брат? От Юльки не ускользнуло, что Карина следит за мной.

– Ты сегодня отпадно выглядишь, Карина глаз с тебя не сводит.

Тьфу! Так дело в моем внешнем виде? Она что, завидует?

– Спасибо за комплимент,– шепнула я Юле. – Жаль, что Карина не мальчик. Так меня разглядывать девушке неприлично.

Юлька хихикнула, а потом заговорщицким тоном прошептала:

– Я пригласила Лешку на обед.

– И как он?

– Согласился.

– Поздравляю,– искренне порадовалась я.

– А ты с Игорем обедаешь?

– Ага, он меня тоже пригласил на обед. Наши перерывы совпадают.

– Как удачно.

Разговор пришлось прекратить, ибо наша строгая преподавательница буравила нас глазами. Пришлось уткнуться в тетрадь и тщательно конспектировать лекцию. На переменке между парами Карина не выдержала, подошла ко мне.

– У тебя красивое платье,– промурлыкала она. – Тебе идет.

– Спасибо,– сухо поблагодарила я.– Как там Егор? Не устали еще от него?

– Что ты! Он такой лапочка. Помогает мне с домашкой, а Ваньке с уроками. Моя мама не нарадуется, даже папа доволен. Он предложил ему пожить у нас подольше. Егор помог починить папе машину. Теперь смогу ездить в город на ней.

– Здорово. Оказывается он на все руки мастер. Снова за тобой заедет? – беззаботно поинтересовалась я.

– Обещал. Он классно ездит,– восхищенно произнесла Карина. Подумав немного, она добавила:

– Он все время спрашивает о тебе. Ничего не может вспомнить до сих пор. Недавно Ваньке учинил подробный допрос: что сказал, да как сказал. Просто голова кругом. Представляю, как тебе надоело говорить об одном и том же! – с надеждой пропела она.

– Мне жаль его,– чистосердечно призналась я.– Хотелось бы ему помочь, но не знаю, чем. Мои ответы порождают в нем еще больше вопросов.

– Сегодня вы опять встречаетесь?

– Да.

– Знаешь, я предупредила его, что у тебя есть парень. Не хочу, чтоб он напрасно надеялся. Все-таки он мой брат.

– Какая ты добрая,– с сарказмом парировала я, закончив разговор.

Юлька слышала нашу болтовню и поинтересовалась, кто такой Егор. Пришлось коротко посвятить ее в наши дела.

– Егор тоже ухаживает за тобой?

– Типа того,– бросила я.

– Ну, Машка, везет тебе.

Начался второй час пары. Свечение исчезло с начала лекции. Рауль, должно быть, выслеживает Горга. Неужели тот напал на мой след? Рауль уверял, что это невозможно, и я верила ему. Скорее всего, Горг искал Егора. Я еле дождалась окончания скучной лекции. Монотонный голос нашего преподавателя чуть не усыпил меня. Мы расстались с Юлькой в холле колледжа. Там она встретилась с Лешкой, который окинул меня оценивающим взглядом, прищурив глаза. Обменявшись короткими приветствиями, они с Юлькой вышли на улицу.

Я осмотрелась в поисках свечения. Вот оно, и движется вперед. Стараясь не упустить его из виду, я последовала за ним. По мерцанию прошла рябь. Не видя ничего вокруг, кроме заветного пятна, я налетела на кого-то, отскочив детским мячиком.

– Извини,– пробормотала я, поднимая глаза на пострадавшего. – Извините,– я тут же поправилась, поскольку обнаружила, что столкнулась с учителем физкультуры.

– Чернова, ты? Не узнал тебя, долго жить будешь,– пошутил он. – Куда ты несешься? Не смотришь под ноги.

– На обед тороплюсь. Простите еще раз, буду внимательнее,– я втянула голову в плечи.

Он странно посмотрел на меня, но я поскорее выскочила на улицу, куда вело меня свечение. Обогнув широкий ствол дерева, я, наконец, увидела Рауля. Он сжал мою руку и многозначительно взглянул на меня. Прикрыв веки, мы тотчас же переместились.

– Где мы? – открыв глаза, спросила я.

– У нас обед в Лондоне.

– Не может быть,– не поверила я.

Рауль рассмеялся. Я осмотрелась в поисках известных мне по иллюстрациям, достопримечательностей. Мы стояли на мостовой, и, вполне очевидно, эта река Темза. Вот Тауэрская башня, и знаменитый Биг Бен. Здорово! Рауль потянул меня за руку. Людей и машин было море, начиналось обычное деловое утро – люди спешили, машины гудели.

– Можешь попрактиковаться в английском. Спроси, что-нибудь?

Я спросила у проходящего парня сколько времени. Со снисходительной улыбкой он указал мне на Биг Бен. В самом деле, неудачный вопрос. На знаменитых часах было начало десятого. Я поблагодарила его.

– У нас немного времени, твой перерыв такой короткий,– посетовал Рауль и затащил меня в какой-то ресторан.

– Здесь, наверно, ужасно все дорого, это же самый центр.

– Не без того,– откликнулся он. – Но я в состоянии расплатиться.

Я фыркнула, и мы вместе рассмеялись.

– А разве они работают в такую рань? Ведь у них только утро.

– Как видишь. Я особый гость и лучший клиент,– он кивнул какому-то человеку.

Официант пригласил нас за заказанный столик, и предложил меню. Рауль разрешил выбирать, что захочу. Мне это было внове, я не имела опыта посещений ресторана, тем более я не знала, что за блюда скрываются под названиями в меню. Я выбрала то, что показалось самым безобидным – салат английский, суп из кур и лука порея, телятина по-шотландски, и сама его заказала. Рауль заказал, якобы себе, чай и суфле.

Мне было так весело, что я забыла на время про Горга. Я вспомнила о нем только за чаем, который Рауль любезно мне пододвинул вместе с суфле.

– Что там с Горгом? – напряженно поинтересовалась я.

– Он все там же, в Севастополе. Его следы теряются в подводных пещерах, их множество.

– Множество следов? – уточнила я.

– И следов и пещер. Он обустроил там убежище, я чувствую это. Я выслежу его, это вопрос небольшого промежутка времени.

– Ты покинешь меня сегодня?

– Нет, я в состоянии следить за ним и быть с тобой. Тем более что мне не понравился учитель, в которого ты врезалась.

– А что не так?

– Он плохо на тебя смотрел. Кто он?

– Наш физрук, Владимир Петрович. Иногда он любит пофлиртовать со студентками,– подразнила я Рауля.

Он скрипнул зубами.

– Твой перерыв закончился,– объявил он.

Расплатившись кредиткой, Рауль унес меня в колледж.

Я немного опоздала, лекции уже начались. Извинившись, я прокралась на свое место, и села рядом с Юлей. Эта пара не была такой скучной. Мы с Юлькой обменивались впечатлениями о прошедшем обеде, преимущественно она. Я же не могла похвастаться подробностями моего путешествия. Конспектировали мы мало, в основном слушали лекцию по педиатрии. Рауль отсутствовал. Зато он сразу объявился, едва началась физкультура. Очевидно, мой бойфренд ревновал. Губы сами собой растянулись в улыбке.

Урок проходил на уличном стадионе. Владимир Петрович и вправду положил на меня глаз. Откровенный взгляд блуждал по скромным выпуклостям моей фигуры и во время пробежки, и во время разминки.

Стоит заметить, что наш препод уделял особое внимание правильному старту. Его волновала наша спортивная стойка. При таком забеге старт должен был быть низкий. Возвышаясь над нами с секундомером, он давал указания. И когда наступила моя очередь стартовать, он приблизился, бесцеремонно наблюдая за моей позой.

– Не так, Чернова, убери руки за стартовую линию,– при этом он пристроил свою ладонь на низ моей спины, намереваясь опустить ее ниже, чтобы дать толчок при старте.

Это отнюдь не способствовало моему спортивному духу, и я выпрямилась, чтобы дать волю справедливому возмущению. Мириться с его заигрываниями я не намерена!

– Владимир Петрович…– только и успела сказать я.

Перед моими глазами возникло яростное лицо Рауля, который зашипел в ухо моему учителю:

– Ещ-ще раз прикоснеш-шься к ней, оторву тебе руку.

Владимир Петрович вздрогнул, его глаза чуть не выкатились наружу. Физрук не мог видеть Рауля, и бросил на меня опасливый взгляд. Он отошел от подозрительного места рядом со мной и хрипло скомандовал:

– На старт!

Я вновь опустилась, и затем пробежала свою дорожку, уложившись в норму. Владимир Петрович больше не смотрел на меня. Не знаю, что он подумал о голосе в своей голове.

После физкультуры, мы вышли с Юлькой на парковку нашего колледжа, где обычно расставались. Около моего скутера стоял Егор. Юлькин рот тут же невольно приоткрылся, как и при встрече с Раулем. Я их познакомила, и Юля сразу же попрощалась, окинув меня завистливым взглядом. Мне повезло, что она добрая, и не обидится, простит «везучую» подружку. Егор устремил на меня восторженный взгляд своих ясных глаз.

– Ты очень красивая. Тебе идет платье.

– Спасибо. Ждешь Карину?

– Да, но увидел твой скутер и захотел поздороваться. Это твоя подруга?

– Точно. Что, она тебе понравилась? – с надеждой вопросила я.

Усмехнувшись, будто услышал нелепость, парень покачал головой.

– Она хорошая подруга.

– Да, мне повезло,– вслух признала я.

– Увидимся с тобой сегодня? Ты не передумала?

– Увидимся,– пообещала я, надевая шлем на голову.

Под восхищенно-тоскливым взглядом Егора я села на скутер. Он нехотя отошел от меня. Да что это со всеми сегодня? На выезде из города появилось мерцание, и я, не раздумывая, въехала в него, и затем, выехала к себе во двор.

– Рауль, что со мной не так? – огорченно заныла я, когда мы были в доме.

– Что ты имеешь в виду?

– Все пялятся на меня сегодня, даже Карина.

– Я же говорил утром, что ты потрясающе выглядишь.

– Сменю-ка я платье,– недовольно покачала я головой.

– Зря, тебе так идет,– расстроился он.

– Я чувствую себя под постоянным прицелом взглядов.

– Ты привыкнешь,– убеждал Рауль.

– Ну, уж не сегодня, мне нужна передышка.

Решительно выудив из шкафа джинсы и к ним серую рубашку, я побежала в ванную переодеваться. Пять минут спустя я застала Рауля в застывшей позе, словно он прислушивался к чему-то. Я тоже замерла, соображая, что же случилось.

– Мария, мне надо отлучиться. Горг где-то рядом. Ничего не бойся, он не видит тебя. Помни, ты для него в другом времени.

Рауль исчез, оставив меня в жутком беспокойстве. Легко сказать – ничего не бойся! Я бесцельно носилась по комнатам, не зная, куда себя деть и на чем сосредоточиться. Чем больше я суетилась, тем большее волнение испытывала. Надо собраться, успокоиться. Мне стало легче, когда на кухне я почистила картошку. Затем решила ее пожарить, чтоб уж совсем отвлечься. Уроки я делать не могла, потому что мои мысли сразу же возвращались к опасной теме. Лучше сосредоточиться на домашних делах. Мои руки уже пылесосили ковер в гостиной и диван. После этого мои ноги понеслись на огород за помидорами для салата. А я сама? Моя голова? Мой умственный центр, так сказать? Голова не работала. Вовсе.

Услыхав громкий свист, я чуть не выронила миску с томатами. Около нашего огородного забора на мотоцикле Егора сидел Иван. Он раскатывал по улицам поселка, демонстрируя свое умение и крутой мотоцикл. Оправившись от испуга, я разозлилась.

– Привет, Машка! – заорал он. – Хочешь, прокачу?

Его карие глаза светились от возбуждения своей значимостью.

– Нет, спасибо,– чуть не рявкнула я на него. – Катись дальше.

– Жаль! – кричал Ванька так, что наверно слышно было на всю улицу. – Тебя больше никто не прокатит! Ты же с Егором больше не дружишь?

Ванька заржал, а я закатила глаза. Может, подойти и дать ему пинка?

– Пошли со мной сегодня в кино!

– Найди себе кого-нибудь по возрасту,– сердито посоветовала я.

– Зачем мне кого-то искать, мне ты нравишься. Я серьезно, пошли в кино.

– Если ты сейчас не уедешь, я кину в тебя помидором,– я злилась на него за свой испуг и его бесцеремонность.

– Ну, ты и тигра,– снова рассмеялся он. – Пока. Еще пожалеешь, что не пошла со мной,– беззлобно посмеивался он. Завел мотоцикл и с ревом укатил.

Почему он меня всегда так бесит? Глупый шестнадцатилетний подросток, и больше ничего. «Как и его сестра»,– добавила я в раздражении. Похоже, из них только Егор нормальный. Я осеклась, подумав о нормальности Егора. Уж, точно, он – самый не нормальный.

С ожесточением я резала помидоры на салат, пока не появилась мама.

– Маша, ты опять готовишь? Оставь, я все сделаю сама. Ты же вчера готовила, занимайся своими делами, погуляй.

– Я уже все сделала, мама. Садись, за стол.

После ужина зазвонил мой мобильник. Я помчалась в комнату, надеясь, что это Рауль. И почему я сама не догадалась позвонить ему? Но это был Егор, он уточнял, когда можно ему прийти. Возможно, через час я способна буду его видеть. Закончив разговор с Егором, я отыскала номер Рауля и с замиранием сердца набрала его. Один, два, три гудка. Мое сердце билось быстрей. Наконец, бархатный голос ответил на выдохе:

– Мария? У тебя что-то случилось?

– Рауль, где ты? С тобой все хорошо? Когда я тебя увижу?

– Скоро освобожусь, красавица. Проверю еще одно место, это займет минут двадцать-тридцать.

– Я люблю тебя,– тихо шепнула я в трубку.

– Я тоже люблю тебя.

Я присела на кровать с задумчивым видом. Но тут мой мобильный зазвонил снова. В этот раз папа.

– Папа, привет! – обрадовалась я.– Как ты там?

– У меня все хорошо, Машка. Рассказывай, как учеба, как жизнь?

– Все отлично. Задают много уроков, а так ничего. С английским я справилась, теперь проблем не будет,– тараторила я.

– Молодец, Машка. На скутере ездишь?

– Ага.

– Будь осторожна, не гони. И шлем надевай.

– Ладно, пап.

– Что, Егор не объявлялся?

– Он тут уже несколько дней. Скоро уезжает обратно,– я старалась придать своему голосу жизнерадостной бодрости.

– Будь с ним осторожна, дочка.

– Конечно, пап. Маму позвать?

– Нет, я ей позвоню попозже. Пока, Маша, целую.

– Пока, папа.

Его звонок обрадовал меня, я соскучилась. Я шагнула в гостиную, где мама смотрела телевизор.

– Папа звонил только что. Сказал, что тебе перезвонит.

– Ой, а где мой телефон? – встрепенулась мама и огляделась. – Набери-ка его, Машенька.

Я вызвала ее номер, но гудка нигде не было слышно. Через полминуты кто-то ответил:

– Таня, это ты?

– Алло, это Маша. А где находится телефон?

– Маша, я тебя не узнала. Это тетя Марина. Твоя мама забыла телефон в магазине, он у меня дома, пусть заберет его.

– Спасибо, тетя Марина.

Мама все слышала и стала собираться за телефоном.

– Ты дома будешь?

– Во дворе, если Егор зайдет.

– Вот и отлично,– изрекла мама и ушла.

Я вернулась в комнату и упала на кровать. Закрыв глаза, мне вспомнился утренний Лондон. Вот бы с Раулем побродить там по улицам. Он прав, у нас так мало времени, и все оно заполнено суетой. Кто-то и где-то умеет создавать целые миры, а мы тут беспокоимся о пропитании, поездках в город, выясняем отношения. Должно быть что-то большее, чем повседневные хлопоты. У Рауля на попечении целый мир, о себе ему думать некогда. Он лечит, спасает, заботится, проявляет любовь и доброту. Я бы смогла так?

Мои размышления были прерваны.

– Мария, ты спишь?

– Рауль! – я вскочила. – Наконец-то.

В радостном порыве я просто приклеилась к нему, не желая отпускать от себя. С каждым разом мне все труднее обходиться без него. Рауль не вырывался из моих объятий, но и сам бережно прижимал меня.

– Маша, ты делаешь меня счастливым,– признался он. – Но я не заслуживаю такого внимания.

– Ты заслуживаешь большего,– не согласилась я.

– Ты идеализируешь меня, девочка,– мягко засмеялся он.

– Пусть так. Расскажи, где ты был?

– Я проследил Горга от пещер до дома Карины и обратно. Он двигается незаметно, так же как и я. Но я его все равно поймаю. Сегодня или завтра.

– Мне страшно за тебя. Он может причинить тебе вред?

– Уже не может. Только он беззащитен передо мной.

Мои руки устали держать его так крепко, и я ослабила объятья. Рауль прижимал меня по-прежнему с нежностью.

– Жалко, что ты не ешь.

– Почему? – мое высказывание снова рассмешило его.

– Мне хочется угостить тебя ужином или обедом. Сделать что-то для тебя, подарить что-либо. Но я ничего не могу придумать, ты ни в чем не нуждаешься. Мне даже нечем порадовать тебя.

– Ты не права, милая. Ты для меня – самый ценный подарок, ты – мой нежданный сюрприз, ты – моя радость. Мне больше нечего желать. Единственное мое желание – быть с тобой и по возможности в равных условиях.

– Как это?

– Или я человек или ты основатель.

– Разве такое возможно?

– Не знаю, Маша, но помечтать не вредно,– печально усмехнулся он. – А где твоя мама?

– Забыла телефон у тети Марины и ушла за ним.

– Значит мы одни?

– Да, но скоро придет Егор. Я обещала ему встречу. Ты не сердишься?

– С чего бы? Я сопереживаю парнишке.

– Он собирается составить тебе конкуренцию,– предупредила я.

Рауль от души захохотал.

– Пусть попробует. Накал страстей, адреналин, соперничество – когда-то это было лучшим развлечением. Давно не упражнялся.

– А ты меня не ревнуешь?

– К Егору? Нет. Он хороший парень. И если бы не Горг и не я, ты могла бы быть с ним.

Моя нижняя губа обиженно выпятилась, и лицо уныло вытянулось, мне хотелось, чтоб Рауль меня приревновал.

– А к физруку? – вспомнила я сегодняшний случай.

Рауль при воспоминании о нем опять скрипнул зубами.

– Я готов был убить его,– признался он с отвращением. – Но не из ревности, а за его мерзкие помыслы. Если он позволит себе такое еще раз, я исполню угрозу.

Таким воинственным Рауля я еще не видела. Мне захотелось отвлечь его от неприятных мыслей, и я обняла его за шею, запустив пальцы в мягкие шелковистые волосы. Его черные глаза еще полыхали гневом, но под моим взглядом начали таять, таять вместе со мной, излучая мягкое тепло. Подобно солнцу в мире Рауля; оно тоже изливало мягкий свет и тепло, и никогда не слепило глаза. На него можно было смотреть, не боясь ослепнуть. Может, поэтому изначально его имя было Ра-Оль?

Я поцеловала мягкую бархатную кожу шеи, спускаясь губами вниз, до распахнутого ворота рубашки. Рауль замер. Громкий стук его двойного сердца раздавался в моих ушах, и клянусь, я ощутила, как его ноги тоже ослабели. Мы рухнули на кровать. Вернее, Рауль рухнул, утянув меня за собой и устраивая на себе сверху. Его длинные пальцы стиснули мое лицо так, что я не могла шевельнуться. Он страстно поцеловал меня в губы, по-настоящему, пока у меня не поплыло все перед глазами. Мой контроль стремительно испарялся, и Рауль проворно отстранил меня, тяжело дыша. Со стоном он прижался к моему лбу и аккуратно переместил меня, уложив рядом с собой.

– Какая ты сладкая,– мечтательно протянул он.

Моя голова все еще кружилась. Рауль повернулся ко мне и нежно погладил мою раскрасневшуюся щеку, водя кончиками пальцев от скул до подбородка. Это было так приятно, но никак не способствовало восстановлению моих мыслительных процессов. На губах чувствовался привкус поцелуя.

– Такая нежная, чувствительная,– шептал он.

Я прижала его ладонь к своим губам, поглаживая тонкие пальцы.

– У тебя пальцы как у музыканта, длинные и гибкие,– заметила я, рассматривая его кисть.

– Так и есть,– безмятежно улыбнулся он.

– Ты играешь? На чем?

– Много на чем.

– Я не знала, ты ни разу не говорил и не играл мне,– упрекнула я.

– У меня немало секретов.

Помолчав, он неохотно проговорил:

– Егор пришел, я чувствую его.

– Хочешь, я останусь с тобой и никуда не пойду?

– У нас вся ночь впереди, любимая. Иди, парень мучается, сомневается, в нем кипят страсти. Если ты не против, я побуду рядом.

– Когда это я была против?

Я нехотя поднялась с кровати и пошла во двор. За калиткой стоял Егор, не решаясь войти. Он увидел меня и настороженно проговорил:

– Привет, только что хотел позвонить тебе.

– Заходи, Егор. Пойдем в сад?

– Давай,– согласился он.

Я снова села на качели, а Егор присел на скамейку.

– Как прошел день? – спросил он.

– Как обычно. А у тебя что нового? Какие вопросы ты припас для меня?

Принятие решения быть помягче с Егором обязывало следить за своим тоном. Рауль находился рядом, и я ничего не опасалась, вся моя поза выражала расслабленность и покой. Егор искренне улыбнулся, оценив мое расположение. Его добрая и открытая улыбка совсем не походила на ту, которая ввергала меня в полное безволие и беспомощность, ослепляя мое сознание.

– Какие цветы ты любишь?

– Что?!– я чуть не свалилась с качелей.

– Я хочу узнать, какие цветы тебе нравятся. Я припас такой вопрос,– улыбался Егор.

– Зачем тебе это знать?

– Я же говорил, что хочу узнать о тебе побольше. Это самый безобидный вопрос, неужели не ответишь?

– Ну, мне нравятся разные цветы,– растерянно призналась я,– лишь бы пахли: и розы, и пионы, и ландыши, и даже сирень.

«Но самые любимые – полевые цветы, которые даже в букет не соберешь, аромат которых ненавязчивый, но его никогда не забудешь»,– подумала я, но вслух не сказала. Такое я могла сказать только Раулю, ведь он пах этими цветами и травами, вызывая во мне легкое головокружение.

Егор кивнул и продолжил:

– А какие книги ты любишь читать?

– Ну, в основном, русскую классику – Чехов, Достоевский, Тургенев. Еще люблю английскую литературу, но мне кажется, ее все любят, например, Конан Дойл, Шарлотта Бронте или Вудхаус. Люблю фантастику. А ты что любишь читать? – задала я встречный вопрос, намыливаясь остудить его пыл к расспросам.

– Я тоже люблю фантастику,– уклонился он, догадываясь о моих замыслах, и собрался задать очередной вопрос. Но тут у меня в кармане пиликнул сотовый.

– Алло? – отозвалась я, даже не взглянув, кто звонит.

– Мария, мне срочно нужно отлучиться. Черт бы побрал этого Горея! Он в гостях у Джека, и снова что-то не поделил с хищниками. Ему нужна моя помощь, но я уже не уверен, что хочу ее оказывать,– с мрачной язвительностью проговорил Рауль. – А Егор молодец, я не догадался подарить тебе цветы. Прости. Не развил в себе такой человеческой привычки. Я отлучусь ненадолго, ничего не бойся, родная,– и отключился, не дав мне и рта раскрыть.

Егор с интересом следил, как я разговаривала, вернее, слушала по телефону. Интересоваться, кто звонил, было неудобно, но любопытство читалось в его глазах.

– Какие-то неприятности? – все-таки он решил выудить из меня немного информации.

– Нет, с чего ты взял?

– Твое лицо потемнело.

Какой он наблюдательный, все замечает. Надо перехватить инициативу в свои руки. Я сильно качнулась на качелях.

– Что, Карина сильно тебя эксплуатирует? – бровь Егора удивленно изогнулась. – Я слышала, ты уроки ей делаешь, на мотоцикле возишь, еще Ивану помогаешь.

– Ерунда, это такой пустяк, не стоит никаких усилий.

Егор стал серьезным и замялся. Он поднялся с низенькой скамейки и размял ноги.

– Если честно, я все это хотел бы делать с тобой, и уроки, и на мотоцикле.

– Ну-у, нет,– протянула я, этот сценарий мне не понравился.

– Маша, я вижу, что ты стараешься избегать меня, и я не навязываюсь. Но мои чувства и желания остаются при мне.

– Какие чувства, Егор? Мы были знакомы с тобой три дня, и сейчас – четыре, это слишком мало, для возникновения каких-то чувств. Я уже не верю в любовь с первого взгляда.

– Возможно для глубоких чувств – этого мало, но для возникновения симпатии, интереса, желания узнать тебя получше – этого достаточно. И ты сказала «уже», значит, у тебя был печальный опыт. Может, поделишься своим огорчением? Вдруг это и меня касается?

Егор преодолел небольшое расстояние между нами и осторожно опустил руку на мое плечо, участливо глядя мне в глаза. Я повела себя как психопатка: вскочила резко с качелей и грубо отшвырнула руку Егора со своего плеча. Моя непроизвольная реакция повергла меня самою в шок, я открыла рот, чтобы извиниться, но Егор опередил меня:

– Боже мой, Маша, по твоим словам, мы знакомы так мало, но ты боишься меня! – огорченно воскликнул Егор. – Что я мог сделать тебе? Я себя знаю, и мне в голову не приходит ничего, полный ноль. В твоем взгляде возникает паника, едва я касаюсь тебя. Я что, бил тебя током при прикосновениях?

– Прости меня, пожалуйста, Егор, прости. Я не могу объяснить тебе…– начала я свое оправдание.

– Брось, Маша, объяснить можно все. Хотя бы намекни, что случилось с нами? С нашей самой первой встречи на море при виде меня, у тебя в глазах нарастает страх, если не ужас, будто я монстр или ядовитая змея.

Его глаза сверкнули, обжигая, вырвавшейся на свободу болью. Мне было обидно, что я не совладала со своими страхами и расстроила Егора. Рауль бы сдержался. В очередной, сотый раз я подумала, что Егор был не виноват в том, что сделал Горг. Я взяла его руку, и, заглянув в глаза, постаралась убрать выражение страха, надеясь, что во взгляде будет видно мое раскаяние и сожаление за грубый поступок.

– Прости меня, Егор. Я веду себя непонятно и странно.

– Маша, объясни мне, пожалуйста. Я чувствую, что этому есть причина. Ты мне очень нравишься, но твое поведение, вернее, реакция на меня, заставляет чувствовать себя негодяем. Я начинаю сходить с ума. Скажи, что я сделал тебе?

Егор практически умолял меня, и это было так искренне, что тронуло меня. Но как я могу дать ему объяснение, если оно настолько неправдоподобно, нереально? С другой стороны, это касается и его, поскольку он является частью тайны. Рауль позволил рассказать Егору все. Мой виноватый взгляд исследовал его лицо – вот, он ждет ответа, и глаза его блестят от отчаяния или слез. Горг был не способен на такое, Егор оказался добрым и отзывчивым, я действительно интересовала его. Он ожидает разъяснений, он чувствует связь между нами, он испытывает боль и сожаление за чужой проступок, хотя и не знает за какой. Я должна ему, и я решилась.

– Егор, это все очень странно, ты не поверишь в то, что я скажу.

Он внимательно смотрел мне в глаза и ждал моих признаний.

– Маша, я постараюсь понять, скажи мне. Твое поведение не поддается моей логике. Я допускаю, что здесь есть странность. Скажи мне, пожалуйста,– настаивал он.

– Когда мы встречались в прошлый твой приезд, ты был другим…– тихо заговорила я.

Брови Егора красноречиво изогнулись, но он не перебил меня, терпеливо ожидая продолжения.

– Понимаешь,– я перешла почти на шепот,– ты был не Егор, а другое существо. Я не знала этого.

Глаза Егора расширились, и он выпустил мою руку.

– Ты хочешь сказать, что в меня вселился демон?

– Нет, не демон,– я энергично покрутила головой, прогоняя эту нелепую мысль,– другое существо, из другого мироздания. Он не был похож на тебя. Ты добрый, а он – нет. Но он был красив, и ты весь блестел от этого.

– Это как? Я выглядел по-другому?

– Немного. Заметила только я. Ты был ярче и привлекательней, твоя улыбка и глаза буквально сияли и завораживали, и ты притягивал взгляд женщин.

Егор шумно выдохнул. Трудно понять, поверил он мне или нет, и что он думает по поводу моего описания его внешности. Его лицо выглядело отрешенным, и по глазам ничего нельзя было прочесть. Я прервала свой рассказ, давая ему возможность обдумать мои слова.

С отсутствующим видом он задумчиво заговорил:

– Я воспользовался своей яркой внешностью, или способностями, и попытался соблазнить тебя? Так?

Егор был умен, как он быстро все понял! Я утвердительно кивнула, но мне тоже неловко было смотреть ему в глаза.

– Расскажи еще, что было. Мне надо знать, я должен понять, вспомнить.

– Ты веришь мне?

– Это пока единственное объяснение, которое все ставит на свои места. Я напугал тебя тогда? Я что-то сделал с тобой?

– Это существо пыталось овладеть мной ради достижения своих безумных целей, создать новую жизнь. Я видела его, он вырвался из тебя. Он был огромный, сверкающий и мощный.

– Как… как ты пережила это, как ты справилась?

– Мне помогли…– тихо призналась я, все еще поражаясь тому, как Егор быстро все уяснил и спокойно воспринял. И, кроме того, он волновался не за себя!

– Могу я узнать, кто помог тебе?

– Один человек,– мне не хотелось рассказывать о Рауле.

Понимание промелькнуло в глазах Егора, одновременно с болью.

– Это ОН? Твой парень? Тот, кто есть у тебя.

– Да.

– Он спас тебя, и за это ты его любишь. Я напал на тебя, и за это ты меня… избегаешь,– Егор помолчал, и медленно добавил:

– Я полагаю, что с таким сверхсуществом человек бы не справился. Значит, он также не человек,– рассуждал он. – Маша, но ведь это тоже может быть опасно для тебя!

– Нет! Он не такой, он добрый и умеет любить.

– Маша, ты такая наивная и простая. Кто угодно может воспользоваться этим.

– Только не он!

– И не я! – с горячностью воскликнул Егор. – Я бы никогда не сделал этого! Это так противно и гнусно. Я чувствую себя подонком. И самое дрянное то, что хоть я и не причастен к этой истории, я не могу ничего исправить, хотя и хотел бы. Маша, есть ли способ сделать так, чтоб ты меня не боялась?

Я задумалась. Теперь Егор все знает, может в наших отношениях станет все яснее и проще? Егор так переживал за меня и был так искренен, что мне хотелось бы относиться к нему без предубеждения.

– Да, Егор, со временем это пройдет, я привыкну. Теперь, когда мы все выяснили, непременно станет легче. Я понимаю умом, что ты не виноват, но мое тело помнит те прикосновения, и реагирует по-своему. Не обижайся на меня.

Взгляд Егора потеплел, из него исчезло напряжение. Он смотрел на меня странными глазами, может, не до конца веря в происходящее.

– Маша? Это существо, что было во мне… кто он? Ты точно знаешь, я вижу это в твоих глазах. Как его звали?

Мне не хотелось называть его, это было болезненно как всегда, и я обреченно проговорила:

– Это был основатель, его звали Горг.

– Горг? – с сомнением переспросил Егор. – Горг,– задумчиво повторил он, и затем прокричал:

– Горг!

От его восклицания меня словно парализовало. Тело Егора мелко затряслось, глаза закрылись. Я жутко испугалась.

– Егор?! Что с тобой? Егор, что случилось?

Дрожь била Егора по всему телу, и я не знала, что с ним. Может, это припадок? Я схватила его за плечи и встряхнула, надеясь привести в чувство. Сильная рука стиснула мою кисть, и я оцепенела от ужаса, я почувствовала другое прикосновение, из которого не могла вырваться. Теперь было слишком поздно! В голове все поплыло, и, теряя сознание, я успела заметить мерцание Рауля, и светящиеся яркой синевой открытые глаза Горга, который счастливо улыбался.

В чувство меня привели сырость и прохлада, но глаза я побоялась открыть. Я помнила все, что произошло, и знала, что я в другом мире, но не в мире Рауля. Мое безвольное тело покоилось на чем-то мягком, и сквозь опущенные веки проникала темнота. До меня донесся довольный знакомый смешок, и мои веки затрепетали. Сквозь ресницы я разглядела знакомый силуэт.

– Как славно, что мы встретились,– посмеивался Горг. – Я уж совсем отчаялся тебя найти. Я скучал! – обвиняюще заявил он. – Где этот недоумок прятал тебя? Как ты его называешь? Ра-Уль? Ха-ха-ха! – его смех был похож на лай, превращаясь в утробный рык. – Какое идиотское имя!

Я лежала в темноте на огромной кровати, не смея шевельнуться, и, несмотря на темень, могла видеть Горга, его лицо. Оно было четко очерчено, как на картине. От его кожи исходило голубоватое свечение, и благодаря абрису, контуру и фону из тусклых камней его фигура была детально прорисована. Горг был все также потрясающе красив: из-под темных ресниц глаза лучились невозможной голубизной, губы красиво изогнулись в издевательской улыбке, белоснежные зубы искрились. Это был не Егор, а Горг.

– Ты знаешь, Маша,– он уселся на кровать рядом с моей головой,– мне, правда, тебя не хватало. Братец был не прав, когда обвинил меня в отсутствии любви. Твоя пропажа причинила мне боль. Но, хорошо, что я подстраховался,– он провел пальцами по моим волосам, отчего волнительные импульсы, словно искры, прошлись по всему телу, и я судорожно вздохнула. – Ты стала еще красивее. Что он с тобой сделал?

Горг продолжал гладить мою голову, пристально изучая меня, и мне было непросто сосредоточиться на своих мыслях. Меня мучил страх не только за себя, но и за Рауля, за маму, даже за Егора.

– Где мы? – выдавила я из себя вопрос.

На мгновение искры в моем теле прекратились, Горг отвлекся.

– Мое временное жилище,– неохотно произнес он, и помещение осветилось свечением, исходившим из его тела. Я увидела нечто похожее на огромную пещеру. – Братишка не найдет нас здесь,– он насупился, вспоминая что-то. – Мне не нравится его дурацкое имя.

Пещера Горга была пуста и уныла, и ничего в ней не было, кроме новенькой кровати, на которой я лежала. Он заметил ту брезгливую осторожность, с которой я разглядываю закутки пещеры, и что мне здесь не нравится.

– Я же сказал, что это временное жилище. Все изгнанники живут скромно. Но скоро все изменится, любовь моя, скоро мы станем одной семьей, единым целым, мы уйдем отсюда.

– Отпусти меня, Горг,– умоляющим, дрожащим голосом упрашивала я.– Ты можешь жить и без меня, можешь создать себе подобную сам. Зачем я тебе?

– Ты много знаешь,– удивленно и мягко протянул он. – Но я уже создал тебя, зачем мне кто-то еще? Не надо меня бояться, любимая.

Он улегся на кровать рядом со мной, и улыбнулся мне в попытке успокоить. Где же Рауль, что он сейчас делает? Наверняка он находится на грани помешательства, потеряв меня. Я не сомневалась, что Рауль в данный момент безумно мечется в поисках меня. Он изучил эти пещеры, но успеет ли он найти мрачное прибежище? Я даже не представляла, сколько у меня осталось времени до того, как Горг захочет совершить задуманное.

– Что ты собираешься сделать со мной? – мое сердце билось от страха так громко, что в голове слышался непрерывный стук.

– Тише, тише, успокойся, красавица,– зашептал Горг, прижимая меня к себе,– я не хочу причинить тебе вред. Не для этого я так упорно и долго трудился. Я потерял много человеческой плоти, прежде чем разобрался, в чем именно моя ошибка. На этот раз все будет по-другому. Мы станем обыкновенной человеческой парой, ну, почти обыкновенной, мужем и женой.

Он ласково обвел пальцами контур моего лица, и его прикосновения вновь вызвали волну влечения. Мысли расплывались, утекая внутрь моего растопленного сознания, заглушая протесты разума и чувство самосохранения. Я уже нуждалась в его прикосновениях. Я прижалась к нему всем телом, тяжело дыша. Его руки обвили меня, и он поцеловал мой лоб. Мне хотелось большего, и ни о чем другом я не могла и не хотела думать. Мои губы уже прижимались к его лицу, скользя от подбородка вверх к его виску. Мне казалось, что я целую божество, мне не терпелось отдаться ему полностью. Я искала его губы. Он тихо засмеялся, и слегка отстранился.

– Не торопись, любовь моя, надо чуть-чуть подождать, мы еще не готовы. У нас есть немного времени для прелюдии. Мне тоже не терпится отдаться тебе полностью,– он держал мое лицо в своих ладонях, не допуская меня к своим губам, шепча на ухо все эти слова, которые сводили меня с ума.

Не имея возможности добраться до его лица, я уткнулась ему в шею, и стала целовать ее, спускаясь к груди. Безумные желания овладевали мной, делая неспособной думать о чем-то еще, кроме как слиться и раствориться в Горге.

– Полегче, Маша, остынь немного, еще не время,– шептал Горг, вновь сдерживая мои порывы своими сильными руками. Но его вкрадчивый голос и дразнящие интонации пульсировали в моей голове, искажая эти слова: «Давай, продолжай, еще, еще». Это мучило меня, разрывая от сильных желаний мой мозг.

– Чего ты ждешь? – прохрипела я, не узнавая свой голос, он был похож на звериный рык.

– Небольшого природного явления, моя красавица,– его вкрадчивый голос обволакивал мое сознание, и я с трудом понимала, что он говорит. – Всего лишь полнолуния. Давай потерпим, чтобы все получилось правильно. Я не хочу, чтобы ты пострадала, меня утомили потери.

– Я хочу тебя прямо сейчас,– рычала я, делая попытки вырваться из его крепких рук.

Он довольно рассмеялся.

– Мне это нравится. С нетерпением жду такой возможности, но чуть позже, моя королева, я буду весь твой,– он немного ослабил хватку, и ток импульсов, исходящих от его кожи на мгновение прекратился. – Мне интересно… меня мучит ревность…, ты с ним тоже такое проделывала? С моим братишкой?

Способность думать не только о Горге вернулась ко мне, и его вопрос о Рауле ярко осветил все уголки моего разума. В моем воспоминании возникло прекрасное лицо, с любящим взглядом настолько ясно, что слезы отчаяния застилали мои глаза. Я лежала в темноте, рядом с ненавистным Горгом, насильно обожая его, а любимый Рауль был где-то вдали от меня, страдая еще сильней, чем я, потому что не мог мне помочь. Уже зная Рауля, как он трепетно относится к чужой жизни, к свободе воли и выбора, я понимала, что он на грани ярости. Вдруг он не совладает с чувством гнева и мести? Тогда его человеческая оболочка разлетится в прах, увлекая за собой и весь созданный им мир. Спасая меня, он может разрушить все, чем он жил. Эта мысль разрывала мое сердце.

Горг ждал ответа, удерживая мое лицо рядом со своим, обжигая меня льдом сверкающих глаз.

– Ты обнимала, целовала его? А он тебя? – вкрадчиво мурлыкал Горг, но в его голосе слышалась угроза. – Скажи мне, но не лги, ложь я определю сразу.

– Раулю не надо прибегать к таким дешевым штучкам, как твои, он не щеголяет недостойными способностями. Он умеет любить по-настоящему.

Взрыв резкого хохота испугал меня, и я замерла.

– Опять любовь,– обреченно и расстроенно протянул он. – Разве я не люблю тебя? Я оберегал тебя с самого рождения. Ты выросла в заботливой семье, ни в чем не нуждалась, никогда не болела, и никто не причинял тебе душевных ран.

– Кроме тебя,– уточнила я.

– Ну да,– он смаковал каждое произнесенное им слово. – Я всколыхнул твои чувства.

– Ты меня убьешь, Горг?

– Не-ет,– тихо засмеялся он,– я старался не для этого. Но мне нравилось больше, когда ты считала меня Егором, в твоем голосе было столько нежности и заботы, что это каждый раз умиляло меня.

– Я не знала тогда, что ты не был Егором.

– Теперь знаешь, но можешь меня так называть снова, мы ведь с ним так похожи, и я тебе нравился, я помню это, я знаю это, Маша,– горячился он. – Я испытываю к тебе странные чувства, я не хочу, чтобы ты пострадала, я буду нежен с тобой, я буду беречь тебя, ты мне не безразлична. Разве это не любовь? Мы будем всегда вместе… в моем мире. Я создам его для тебя.

Я внутренне передернулась, стараясь скрыть свое отвращение, ведь он читал мои чувства так же легко, как и Рауль. Не осмеливаясь вывести Горга из равновесия, я переживала, что он опять начнет испытывать на мне свои чары. Осматривая его серую пещеру, я с содроганием представила такой же серый тоскливый мир, мир Горга.

– Что ты хочешь сделать со мной, … Егор?

Я отважилась исполнить его ребяческую просьбу об имени, чтобы подстроиться под его настроение, и оттянуть пугающую перспективу. Я знала, Рауль ищет меня, и спасет, я верила ему. Взгляд Горга потеплел.

– Ничего особенного, любимая. Как я сказал, мы станем мужем и женой в полнолуние. Мы будем единым целым, надеюсь так долго, пока ты не родишь обыкновенного ребенка. Мне все равно кого, мальчика или девочку. Мы будем семьей и новым миром.

– Значит, я все-таки умру? – цепенея от этих ужасных фантазий, спросила я.– Рауль говорил, что это погубит меня, разорвет на части.

– Очень возможно, что с ним так и будет,– он радостно захихикал. – Но я принял меры, с нами такого не случится. Мы дождемся полнолуния, и ты сама все увидишь. Мой братишка мало чему научился, он всегда был лишь вторым.

– Мне страшно, Егор,– продолжила я свою игру, стараясь добыть больше информации, хотя мне было жутко на самом деле. – Скажи, как ты это устроил?

Чтобы выглядеть убедительней, я прислонилась щекой к его груди. Он тут же прижал меня и погладил по голове, отчего проклятая пульсация вновь разлилась по всему телу. Я уже испугалась, что снова лишусь своей воли, как все закончилось. Видно, Горг сосредоточился на другом.

– Не бойся, милая, все будет хорошо, мы будем любить друг друга, сколько захотим. Ты будешь жить, я не позволю, чтобы с тобой случилось такое несчастье как смерть. В тебе есть небольшая порция моей сущности, как и в Егоре. Это не позволит нам убить друг друга. Нужен только лишь небольшой штрих, немного яркости. Не солнца, нет, это для твоего героя, а мягкого лунного света. Он не додумался до этого. В вашем мироздании так темно. В моем мире все сияло от света, и различных его источников. У вас же – трудно раздобыть то, что необходимо для работы. Когда так мало света, мало и игры. Разве можно создать что-то стоящее, не имея при этом необходимого материала.

– Егор,– дрожа от страха, вопросила я,– а когда будет полнолуние?

Этим безобидным, с моей точки зрения, вопросом, я все испортила. Лучше б я не спрашивала, он все извратил, приняв мой страх за страсть и нетерпение.

– Очень скоро, любовь моя,– он потянул меня за плечо, и, держа другой рукой за талию, уложил на себя сверху.

Острая волна желания пронеслась по телу, концентрируясь внизу живота, и в очередной раз поразила мой разум, отметая инстинкт самосохранения. Не желая ждать, я целовала его шею и усердно старалась справиться с пуговицами его рубашки. Он откликнулся мгновенно, и стал расстегивать мою блузку, одновременно целуя мое лицо. Это возбудило меня до безумия.

– Не останавливайся,– страстный шепот ощутимо прошелся от головного мозга по позвоночнику,– сейчас начнется.

Я почти не понимала его слов, стягивая с него рубашку, и снимая свою. Он был так красив! Его глаза сияли ярким синим пламенем, они буквально светились. От тела исходило голубое свечение, и оно стало усиливаться, озаряя его пещеру. Я заметила, что мое тело тоже излучает свет, но не такой яркий, а мягкий желтоватый, словно моя кожа подсвечивалась изнутри. Мои пальцы пробежались по его груди, такой гладкой и упругой, что я тут же припала к ней губами. Горг подтянул меня повыше, и наши лица оказались рядом.

– Пора,– шепнул он, и волна новой страсти захлестнула меня.

Я прильнула к его губам, вызывая ответный поцелуй. Он мягко откликнулся, одновременно стараясь стянуть с меня джинсы. Я стала проявлять больше активности, мне хотелось серьезного поцелуя.

Вдруг, вся пещера заполнилась таким ярким лунным сиянием, что это на миг отвлекло меня от Горга. Вскинув голову в желании определить источник света, я увидела, что верх пещеры отсутствует и над нами висит полная желтая луна, а от наших тел врезаются в луну два снопа света – синий и светло-желтый. Горг не разрешил мне досмотреть, что там происходило в ночном небе. Он жадно впился в мои губы, раскрывая их, и мой рот наполнился чем-то горячим. Страха не было, я испытывала только одну потребность – отдаться ему полностью, невзирая на то, что это убьет меня. Мой живот охватило пламя, обжигая меня изнутри, но это не было болезненным.

Внезапно раздавшийся взрыв оглушил меня, и мое сознание, угасая, успело запечатлеть, что пещера превратилась в пыль, которая закружилась над нами в лунном свете.

                   Конец первой части.

Часть вторая.

Реальности сна.

                         ПОТЕРЯ

Из груди вырвался слабый стон, голова пульсировала от боли, и было страшно открыть глаза. Но я жива!

– Маша! – голос моей мамы, близкий к истерике, заставил открыть глаза. – Маша, что произошло?! Егор, что ты с ней сделал?

Имя Егора тут же привело меня в чувство. Он здесь?! Где я? Почему здесь мама? Мое тело мгновенно приняло вертикальное сидячее положение, и я обнаружила две вещи. 1) Я лежала на траве в своем саду, рядом с качелями, и 2) я была без рубашки и в расстегнутых джинсах. Егор покоился на спине с открытыми глазами по другую сторону качелей. Он тоже был без рубашки, но (какое облегчение!) в джинсах. Медленно покачиваясь, он попытался подняться. На растерянном лице парня читалось полное непонимание произошедшего. Мой рассудок вернулся ко мне гораздо скорее.

В темном ночном небе прорезалась полная луна бледно-желтого цвета, освещая наши лица. Убийственную тишину нарушали безобидные звуки сверчков. После своих обвинительных слов, мама застыла в шоке. По ее глазам я видела, что она оценила ситуацию по-своему: Егор решил совратить меня. Что еще она могла подумать?

– Маша, ты можешь объяснить, что здесь произошло? Что он сделал? – ее гневный взгляд нацелился на Егора.

– Мама, он не виноват… я сама…– начала оправдываться я, застегивая молнию на джинсах, и тут заметила рядом с качелями огромную толстую ветку, упавшую со старой яблони. – Мама, на нас упала ветка, и на меня что-то нашло… Я сама раздела Егора. Он тут ни при чем.

Мама дикими глазами посмотрела на меня, не веря ни единому слову.

– Немедленно домой! А ты! – обратилась она к Егору, с дрожащими губами. – Иди к себе! И чтоб я больше здесь тебя не видела. Был бы тут отец, он поговорил бы с тобой по-другому.

Егор ошалело взирал на нас, и не мог произнести ни слова. Он сделал пару шагов, покачнулся и внезапно упал навзничь.

– Егор? – я подбежала к нему, бросившись рядом на колени.

Теперь я его не боялась. Я чувствовала, Горг исчез надолго. Рауль поймал его в свою ловушку, мне нечего больше опасаться. Только, где Рауль? Свечения нигде не было видно. Моя ладонь легла на лоб Егора. Он был в холодном поту и без сознания.

– Маша, отойди от него,– приказала мама.

– Мам, ты что, не видишь? Ему плохо, он без сознания. Я же говорю – на нас упала ветка… Может, у него сотрясение мозга. Принеси лучше нашатырный спирт, мне надо привести его в чувство.

Мама ушла в дом, а я нащупала пульс на руке Егора. Пульс был слабый. Может вызвать «скорую»?

– Егор,– прошептала я, склонившись над его лицом,– ты меня слышишь?

Он не отозвался, даже веки не дрогнули. На улице было по ночному прохладно, но я не мерзла, несмотря на то, что из одежды на мне остался лишь спортивный топик. Вернулась мама с пузырьком нашатыря и блузкой для меня. Я открутила крышку и поднесла под нос Егору флакон с лекарством. Его веки задрожали, и он приоткрыл глаза. Взгляд был осмысленный, уже хорошо.

– Егор, как ты себя чувствуешь? Ты меня слышишь? Тебя тошнит, голова болит? Сколько пальцев на моей руке? – засыпала я его вопросами.

– Маша, как ты? Что случилось? – с трудом двигая губами, прошептал он, и его синие глаза заполнились тревогой.

– На нас упала ветка с дерева,– сочиняла я, так как мама внимательно ко всему прислушивалась. – Возможно, у тебя сотрясение мозга. «Скорую» вызвать?

– Нет, Маша,– шептал он,– у меня нет таких симптомов. Это похоже на то, что было раньше…

– Ты снова потерял память?

– Не знаю, я чувствую себя странно.

– Егор,– вмешалась мама,– тебе надо в больницу. А ты оденься,– сказала она мне.

Я надела блузку, а Егор медленно стал подниматься. Он сел, опираясь рукой о землю, а потом резко вскочил.

– Ничего, вроде все нормально. Попробую дойти домой.

– Нет, я отвезу тебя,– твердо заявила я, и мама не решилась возразить. – Я быстро,– сказала я ей. – Стой здесь, Егор, я принесу тебе рубашку.

Я помчалась в дом, на ходу соображая, куда же подевалась наша одежда. Вероятнее всего она осталась в пещере, когда Рауль перенес нас сюда. Я не сомневалась, что все так и было. Дома я схватила первую попавшуюся папину футболку и ключи от скутера, и выскочила снова вон. На ходу я кинула ему одежду и побежала вывозить скутер из сарая на улицу. Мама неприкаянно ходила по двору, держа руки в карманах халата и, нахмурив брови.

– Маша, только живо, если тебя не будет дома через полчаса, у вас обоих будут большие неприятности.

– Я быстро, мам, туда и обратно, не волнуйся.

Егор натянул футболку, которая ему, естественно, была велика, (мой папа был крупнее), и шагнул вслед за мной, слегка покачиваясь. Я завела скутер, и подождала, пока Егор усядется за моей спиной. Парадокс, раньше это проделывала я.

Громко жужжа мотором в ночной улице, мы плавно отъехали от дома. Освещая дорогу фарой, я неторопливо пробиралась к дому Карины. И тут впервые проявилась небольшая странность – звук моего работающего скутера был глухим, как будто мотор работал в помещении без воздуха. Если создать вакуум в стеклянной банке, и потрясти в ней гвоздик, например, то будет такой же приглушенный звук. Мы быстро добрались до места, и Егор неспешно слез со скутера. Он был взволнован, его лицо выражало страдание.

– Я все помню, Маша. На этот раз я все запомнил. Это было… ужасно, по отношению к тебе…, в первую очередь к тебе. Прости меня, если ты в состоянии это сделать. Я… я не знаю, как это получилось, как произошло. Но я был ИМ, я помню все.

– Егор, тебе надо отдохнуть. Не забивай голову себе сегодня, выспись хорошенько. Главное, что мы живы, мы спасены. Горг больше не будет доставать тебя, он надежно заперт.

– Откуда ты знаешь? – он недоверчиво со страхом всматривался в мои глаза.

– Знаю. Я видела ловушку для него. Уверена, он сейчас в ней. И… я не сержусь на тебя, так как ты ни в чем не виноват. Спокойной ночи, Егор. Обязательно поспи,– внушала я, жалея, что у меня нет под рукой чудесного напитка Рауля.

Но где же он? Я возвращалась домой, внимательно всматриваясь по дороге в поисках мерцающего пятна.

Дома меня ждал допрос с пристрастием.

– Маша, теперь я жду твоих объяснений,– мама сидела на диване, буравя меня позеленевшими жесткими глазами.

– Мама, во всем виновата я одна…, и дерево, конечно. Не знаю, что нашло на меня, но я поцеловала Егора, а потом не могла остановиться. Что ему оставалось делать? – пробовала я защитить Егора.

Бедному парню и так досталось. Я думала, что мама поймет меня, ведь Егор ей нравился, и чувства, которые он вызывал у женского пола – очевидны.

– Маша, как ты могла? Это так легкомысленно и несерьезно. Ты же говорила, что он не нравится тебе. И вообще, о чем ты думала? Если б я не пришла, чем бы это все закончилось?

Мне казалось, что я прямо-таки слышу и другие мамины мысли: какое вероломство! В собственном доме – тире – саду! На мимолетном свидании! Он ей даже не симпатичен! Они совершенно не знают друг друга! Маша так молода и наивна!

– Видно нас остановило дерево, а не ты,– бездумно брякнула я.

– Маша! Я не узнаю тебя, ты никогда не вела себя так безответственно. Я и представить себе не могла, что ты можешь быть такой… ветреной,– растерялась она.

– Прости, мама, наверное, мне захотелось безрассудства, что-то нашло на меня. Больше такого не повторится, обещаю. И, верно, я к Егору ничего такого не чувствую, как это ни странно. Может, я сошла с ума?

Мама только покачала головой, ничего не понимая в моих странных рассуждениях. Конечно, я никогда не была такой ветреной, как она сказала. У меня и парня-то до этого никогда не было. Мама не привыкла видеть меня на свиданиях, а тем более в таком неприличном виде, почти раздетой с обнаженным по пояс красавцем. Она смотрела на меня недоверчивым взглядом, словно видела впервые.

– Правда, мам, не волнуйся, больше я не буду глупить. И Егор ни в чем не виноват, он не хотел, он совсем не такой. Он серьезный и ответственный, не сердись на него.

В этой ситуации больше всего мне хотелось защитить репутацию Егора. Мама сидела расстроенная на диване, и мне казалось, что она сейчас заплачет. Мне стало жалко ее, и я присела рядом, обняв ее за плечи.

– Мам, ну ничего ведь не случилось. С кем не бывает? Все совершают глупости и ошибки в молодости. Наверное, и мое время пришло сделать какую-нибудь глупость.

– Маша, ты так спокойно говоришь об этом. Ты меня поражаешь, как будто это не ты.

Я вздохнула, не зная, что еще сказать. Мои оправдания звучали жалко, но правда была гораздо хуже.

– Я знаю, мама. Но мне нечего больше сказать. И уже очень поздно, давай ляжем спать, а то завтра проспим.

Я робко поцеловала ее в щеку. Мама вздохнула, все еще о чем-то размышляя.

– Ладно, Маша, иди, ложись, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, мама.

Я вошла в спальню в ожидании встречи с Раулем. Но его по-прежнему не было, как и мерцания. Из моей груди вырвался очередной вздох, наверное, он занят сейчас с Горгом. Лежа в кровати, горячо надеясь на завтрашнюю встречу и с верой, что он услышит меня, я прошептала: «Я люблю тебя, Рауль». От моей правой руки разошлось тепло, словно от ответного прикосновения.

Хотя я и перенесла сегодня вечером очередное жестокое потрясение от Горга, сейчас я была удивительно спокойна. С ощущением, что все произошло очень давно и, несомненно, впереди меня ждут лучшие времена – мое время с Раулем, я засыпала. Темная влажная пещера, сияющий Горг – теперь это будет моим воспоминанием, не спорю, самым жутким воспоминанием. Но, Рауль – это мое будущее, счастливое будущее, и весь его мир тоже ждет меня. В затуманенном мозгу всплывали Лелия, Джек, Рикро… надо бы с ним подружиться, пусть перестанет ревновать меня. Это нелепо! А Горей? Как он там? Сильно растерзал его зверь? Какой неугомонный, может он мазохист, и ему нравится, когда его рвут на части. С такими мыслями я незаметно забылась, представляя себя в теплых нежных руках Рауля.

Мое утро не принесло мне радости. Рауля не было. На автомате я собралась в колледж, надеясь по пути его встретить. Мама тоже выглядела невеселой, но вчерашнюю тему затрагивать не решилась. В нашей семье никогда не было скандалов, размолвок, ссор. И потому никому не хотелось вводить неприятную традицию. Сегодня суббота и у нас с ней рабочий день до обеда. Я села на свой скутер и поехала, глядя во все глаза, чтоб не проскочить мерцание. В таком напряженном состоянии я и добралась до колледжа. Ничего не произошло, и это окончательно вывело меня из состояния равновесия. Мой мобильник нимало не помог мне – гудки шли, но никто не отвечал. Не видя перед собой никого и ничего, я побрела в аудиторию. Устало опустилась на стул рядом с Юлей и машинально поддерживала разговор. Лекция по психологии пролетала мимо моих ушей. Каждый перерыв я выскакивала на улицу, чтоб осмотреться в поисках моего свечения. Юлька заметила мое нервозное состояние и, наконец, спросила, в чем дело. Я ответила, что Игорь уехал. Она устремила на меня сочувственный взгляд больших карих глаз и больше ни о чем не спрашивала. Едва дождавшись конца занятий, не попрощавшись с подругой, я пулей понеслась к скутеру. Рядом с моим байком припарковался Егор на своем мотоцикле. В этот раз я даже не вздрогнула.

– Привет,– сказала я ему,– Карину ждешь?

– Нет, Маша, тебя.

– Зачем?

– Я сегодня вечером уезжаю. У меня обратный билет, я не успел сказать тебе вчера об этом. Я очень не хочу ехать, но у меня нет выбора. Но я обязательно вернусь, как только смогу. Можно, мне звонить тебе?

– Да, Егор, звони. Успехов тебе во всем,– я торопилась уехать.

– Маша, то, что случилось с нами, это так необычно. Вряд ли у меня получится жить нормально после всего случившегося. А как ты себя чувствуешь?

– Я давно уже в курсе всего, ты забыл? Мне наверно легче воспринимать все это, по крайней мере, сейчас, когда я знаю, что ты не Горг.

Егор заметно вздрогнул.

– Мне столько бы хотелось узнать, Маша. Ты можешь мне рассказать кое-что?

– Что, Егор?

– Кто тот, твой парень, что спас тебя, и, наверное, меня? Ведь, так?

Какой смысл скрывать? Особенно теперь, когда Егору все известно.

– Его зовут Раоль, и он тоже, как и Горг, основатель, более того, он его брат.

– Кто такие основатели? Это инопланетяне?

– Нет, это раса создателей, они умеют создавать разные миры, и живут в другом мироздании. Они не принадлежат нашему миру, и оказались здесь совершенно случайно. Горг – преступник в их мире, и он здесь скрывался, попутно готовя разные аферы, вроде нас с тобой. Рауль его остановил. Надеюсь, он больше никогда не выберется из его ловушки. Вот и все, Егор.

– Маша, ты можешь познакомить нас?

– Когда-нибудь, Егор. Мне бы найти его сейчас,– после этих слов я запаниковала, и мой голос дрогнул.

– Ты не знаешь, что с ним? – уточнил Егор.

Я качнула головой, страшась эти мысли облечь в слова, и того, что они могут оказаться дикой правдой.

– Егор, я поеду,– голос дрожал от беспокойства.

– Можно, с тобой?

Я пожала плечами. Он поехал, приноравливаясь к моей скорости. Мой взор со всем вниманием устремился вперед, а боковое зрение охватывало недостающие градусы в поисках светящегося пятна. Около моего заветного куста я притормозила. Егор тоже съехал на обочину, и с участием следил за мной беспокойным взглядом. На дрожащих ногах я спустилась к кусту, внимательно осматривая его. Есть мерцание! Прямо на ветке, как в мой самый первый раз. У меня отлегло от сердца. Но, что делать с Егором?

– Егор,– начала я,– это странно для тебя, но я могу сейчас исчезнуть. Хочешь, подожди здесь, а хочешь, поезжай домой.

– Я хочу посмотреть на это,– заявил он.

– Меня может долго не быть, а у тебя поезд.

– Ничего, подожду сколько смогу.

Он слез с мотоцикла. Я вздохнула как перед прыжком в воду, и вошла в мерцание. «Клинь». Интересно, как это смотрится со стороны?

Едва моя нога ступила на зеленый луг, меня сразу пронзило пониманием, что здесь что-то не так, точно все потухло. Огромное солнце словно бы перестало греть и излучало грустный тусклый свет. В воздухе витала такая печаль, что у меня заныло сердце. Ноги сами собой медленно опустили меня на траву, все мое тело ощутило ее холод. Сердце стучало настолько сильно, что я рисковала задохнуться.

«Надо успокоиться, взять себя в руки»,– настраивалась я. Вдох – выдох. Я закрыла глаза, стараясь утихомирить сердечный ритм спокойным дыханием. Вдох – выдох. Уши сдавила звенящая тишина, и сидеть с закрытыми глазами становилось невыносимым. Безмолвие былого прекрасного мира делалось устрашающим, абсолютно беззвучным: ни стрекотания кузнечиков, ни пения птиц, ни шелеста травы. С трудом усмирив сердцебиение, из моего горла вырвались сдавленные звуки: «Рауль». Голос прозвучал странно, если не сказать страшно. Это было похоже на звук моего мотора в вакууме. Мой голос был искажен, звуки не произносились, а клацали, как в испорченном пианино клавиши. Я попробовала еще раз:

– Рауль, где ты?

От неестественного звучания моих слов стало еще хуже. Страшная догадка, что Рауля здесь нет и это не его мир, потрясла меня. В глазах потемнело, и сердце сжал леденящий ужас от охватившей меня паники. Во мне словно распрямилась пружина протеста, заставив вскочить и оглянуться, в последней надежде заметить хоть какую-то жизнь, но нигде не было видно, ни одной живой души, ни птиц, ни коня. Я повернулась к мерцанию, и вышла на свою Землю.

Егор стоял рядом, с перекошенным от страха лицом. Я не поняла сначала, отчего он так испуган, может в мое отсутствие произошло нечто ужасное. Но он подхватил меня на руки, с вопросом:

– Маша, что с тобой? Что случилось?

Осознав, что это со мной что-то не так, я рухнула в его руки, даже не ощутив своего падения. Чудесная естественная способность чувствовать свое тело и разговаривать вдруг испарились. Мой взгляд впился в глаза Егору, и его лицо отразило мою муку.

– Маша, скажи хоть что-нибудь, не молчи. Что случилось? Тебя обидели? Ты нашла Его?

В его словах и голосе отражалось столько беспокойства, что мои глаза заполнились слезами. Я смогла только качнуть головой, я боялась, что звук моего голоса будет таким же клацающим, как и там. Онемевшие губы дрожали.

– Маша, ты можешь стоять?

Мне самой был интересен этот вопрос. Ног я не чувствовала, равно как и всего остального. Слезы стали тихо выливаться из переполненных глаз. Егор, глядя в мои глаза, застонал, и аккуратно опустил меня на траву.

– Подожди, Маша, я сейчас, я быстро.

Сделав шаг, он с кем-то стал говорить, я поняла через секунду, что по мобильнику. Прислушиваться к словам, к их смыслу я не пыталась. Мне это было безразлично, как и то, что я не могла двинуть ни одной частью тела. Ощущение пустоты и полной потерянности во времени или в пространстве поглотило меня. Я потеряла своего Рауля. Он, очевидно, в другом мироздании, или в другом времени, или еще где-то. Откуда мне знать? Как мне найти его? Слезы тихо стекали по моему лицу, создавая мутную преграду видеть хоть что-нибудь. Егор прикоснулся к моим волосам и погладил их.

Сколько я так лежала, не знаю. Я услышала звук подъехавшего автомобиля. Егор поднял меня на руки, и, разговаривая с кем-то, уложил меня на заднее сиденье машины. Дверь захлопнулась. Сверху на машину что-то грузли, и Егор с кем-то негромко беседовал. Второй голос я так и не узнала, мне это было даже не интересно. Машина завелась и повезла меня, мне было все равно куда. Рев мотоцикла Егора не удивил меня, по-моему, он обогнал нас. Мои слезы протекали сквозь сомкнутые ресницы. Я не рыдала, не всхлипывала, мое лицо не морщилось и не кривилось от плача. Мои глаза жили отдельно от меня своей грустной жизнью, источая соленую воду. Потом мы приехали, я слышала мамин испуганный голос, она на кого-то кричала. Егор осторожно вытащил меня из машины и понес в дом, он уложил меня на мою кровать.

– Маша? Скажи что-нибудь,– тихо, умоляющим голосом попросил он.

Я посмотрела в его страдающие глаза и прошептала:

– Его нет.

Он нежно сжал мою руку, сопереживая моему горю.

– Егор, уходи, от тебя одни неприятности,– вмешалась мама. – Я вызвала «скорую».

Егор провел по моим волосам широкой ладонью, и шепнул на прощание:

– Я позвоню.

Он ушел, а я больше ничего не помнила.

ПУСТОТА

Я знала, что время шло, но, сколько его вытекло, я не знала. Я воспринимала его как текучую воду, как реку. Оно тикало и струилось отдельно от меня, вот – я, а вот – отдельный мир, которому я некогда принадлежала. Иногда передо мной мелькали разные лица, одни я узнавала, другие – нет. Все они были мне безразличны. «Нет его, нет его»,– стучало в голове.

Однажды появился папа. Он сел рядом со мной на кровать, мы были одни в комнате. Папа положил руку на мою голову и сдавленным голосом спросил:

– Что случилось, дочка?

Его встревоженный голос вывел меня из состояния безразличия на какое-то время. Мне захотелось поделиться своей болью.

– Папа, его нет,– хрипло пробормотала я, не узнав своего голоса.

Папа наклонился к моему лицу и поцеловал меня в лоб.

– Ничего, Маша, мы справимся,– шепнул он мне в ухо.

Я покачала головой, и мои глаза вновь превратились в тихие реки. Рауля нет, чтобы осушить их. Нет его, нет его, и нет жизни во мне.

Я опять ничего не помнила. Спала я, ела или пила, ходила ли в туалет, я ничего не знала об этом.

В следующий раз я очнулась в больнице. Я узнала ее по белым халатам и капельницам, которые противоестественно выглядывали из моих рук. Мои руки стали бледными, а кожа прозрачной, и в мои голубые вены капала бесцветная жидкость. Мне было все равно, я закрыла глаза и тихо лежала. Ни боли, ни неудобства я не ощущала.

Один раз меня разбудили голоса, их было несколько. Сквозь ресницы я увидела множество белых и голубых халатов. Кто-то брал мое запястье, кто-то измерял давление на руке, слушали сердце, проверяли рефлексы, качали головами. Мне это безразлично, у них своя жизнь, а у меня… ее нет. Глаза закрылись, и в голове началась уже родная пульсация, как в поезде: нет его, нет его. Когда же это закончится? Когда прекратится этот бесконечный стук колес в голове? Хотя… какая разница, почему бы и нет?

Очень часто в моих ушах раздавался мамин плач, но мои глаза ее не видели ни разу. Я отказывалась воспринимать эту реальность.

От моей правой руки исходило постоянное тепло, и это первое, что я осознала, после забытья. Я чаще стала открывать глаза, и они оставались сухими.

Открыв глаза на закате дня, я увидела, что рядом сидит Егор в белом халате. Он был красив, как и всегда, и белый халат был ему к лицу. Он пристально смотрел в мое лицо, и его взгляд был мне приятен. В первый раз я не захотела прятаться. Он протянул ладонь к моему лицу, и провел пальцами по щеке, удерживая мой взгляд.

– Маша, … ты слышишь меня? – мягко произнес он.

Говорить не хотелось, я моргнула. Егор понял меня, он едва заметно улыбнулся.

– Скажи что-нибудь,– умоляюще попросил он.

Я долго молчала, потом произнесла слова, которыми жила все это время:

– Его нет,– своего голоса я не услышала, но губы двигались.

– Я знаю, Маша, я знаю, милая,– Егор наклонил свое лицо близко к моему. – Ты знаешь, где он? Что с ним случилось? Расскажи мне, пожалуйста.

Я задумалась: хотелось мне ворошить всю эту боль или продолжать жить потихоньку, наблюдая, как течет время? Где-то у моих ног послышался сердитый шепот:

– Зачем ты завел этот разговор, она только-только заговорила, откликнулась, наконец. Оставь ее в покое, она устанет.

Я поняла, что хочу ответить на вопрос Егора. Только он способен понять меня. По-видимому, мое молчание затянулось, и времени прошло больше, чем мне казалось, потому что Егор встал со стула, собираясь уходить. Он, не отрываясь, смотрел на меня, и этот взгляд побудил мой тихий голос прозвучать отчетливо.

– Не уходи, Егор, останься… если можешь.

Такая длинная фраза показалась всем просто чудом. Егор тут же присел обратно, облегченно улыбаясь, и в его глазах блеснули слезы. Это так тронуло меня, что я протянула к нему руку. Примитивный из жестов не получился у меня как надо, видимо мои мышцы разучились меня слушаться. Но Егор среагировал сразу же, он взял мою безжизненную ладонь в свои руки, и поцеловал ее.

Свою маму я заметила позднее, она сидела у меня в ногах и плакала. Крупные слезы текли по ее уставшим щекам, и она гладила мои ноги.

– Мама, не плачь,– сумела я выговорить еще три слова.

– Наконец-то, наконец-то,– шептала она, силясь улыбнуться.

Я посмотрела в глаза Егора, они по-прежнему были синие и яркие, обрамленные густыми черными ресницами, и их взгляд напоминал мне взгляд моего Рауля, теплый и нежный.

– Егор, его нет,– повторила я тихо, но отчетливо.

– Ты знаешь, где он? – повторил свой вопрос Егор, он увидел, что я хочу говорить о нем.

– Он исчез, распался, вместе со своим миром,– шептала я так тихо, что сомневалась, услышит ли он меня. – Он спас нас, но сам ушел, Егор. Я потеряла его,– двигала я беззвучно губами.

Егор наклонился надо мной и прошептал мне в ухо, чтоб никто не слышал:

– Маша, мы найдем его, мы будем искать.

Искра надежды поселилась в моем сердце. Я слабо улыбнулась, и мои силы на этом кончились. Егор сжал мою руку, но тепло появилось почему-то в правой руке.

С этого момента в моей голове застучали другие слова: «Я найду тебя, я найду тебя».

Я видела Егора теперь каждый день, это было главное для меня лицо. Остальные лица мелькали как в ускоренных кадрах: врачи, родители. Я научилась отвечать на вопросы и улыбаться. Мой голос был еще слаб, и я часто говорила шепотом, но зато глаза теперь мне принадлежали, и слезы больше не лились из них. В голове сложился стишок: «… незачем им литься, проку мало в них, сердцу не напиться, ран не залечить».

Я общалась только с Егором, это я так считала. С другими я разговаривала условно, по необходимости. Мне было до сих пор неинтересно, что мне говорили и зачем. Никто из них не знал Рауля, и толковать мне с ними было не о чем. Егор его тоже не знал, но он пережил эти страшные события вместе со мной, он был посвящен в тайну, и готов был помочь. Кроме того, мы нерушимо были связаны с ним одним обстоятельством – вживленной в нас сущностью Горга. Так как нас постоянно окружали люди, медсестры, мои родители, мы избегали слов, мы общались глазами, словно телепаты, отслеживая мысли друг друга. Если Егору приходилось спрашивать о чем-то меня, то это был вопрос, который я ожидала. И мой ответ Егору тоже был известен заранее, это так упрощало наше общение. Постепенно заполняясь желанием полноценно общаться с ним, я пришла к выводу, что пора выписываться из больницы. К своему стыду я обнаружила, что очень ослабела, мои ноги не хотели держать меня, чтобы добраться хотя бы до туалета. Меня это возмутило: а как же я добиралась туда до этого?

Я снова начала есть, и это оказалось тоже непросто. У меня никогда не было аппетита, и больше трех ложек влазить в мой организм еда не собиралась. Мама пыталась кормить меня как ребенка, уговаривая, из маленькой ложечки, но у нее плохо получалось. У Егора получилось лучше, и мама, кажется, стала завидовать тому влиянию, которое он на меня оказывал. Но ведь это было положительное влияние, как сказал папа, и она смирилась с тем, что я слушалась Егора гораздо чаще, чем родителей. Егор не кормил меня из ложки, я ела сама. Он просто пошутил, когда я не смогла проглотить очередную порцию, что еда не отравлена.

– Ты помнишь? – поразилась я.

– Теперь я все помню, Маша. Ты ешь, пожалуйста, а когда окрепнешь, я помогу тебе,– он многозначительно посмотрел в мои глаза.

У меня появился стимул поправиться быстрей. Я ходила по коридору, чтобы мои мышцы вспомнили, как надо двигаться. Моя бледная кожа порозовела, но мои руки все еще были тонкими. Я заметила, что на моем пальце нет кольца, и спросила у мамы, трясущимися губами, где оно. Это все, что осталось у меня от Рауля. Мама испугалась моей реакции, что я опять начну плакать, и, запинаясь, рассказала, что мои пальцы стали такими тонкими, что кольцо просто свалилось на пол, когда я спала, и она убрала его, чтоб не потерялось. «Я завтра принесу его, если хочешь». Поджав губы, я кивнула головой. На следующий день кольцо красовалось на пальце, но не на безымянном, а на большом, иначе оно соскочило бы вновь.

Я по-прежнему не знала, сколько прошло времени с того злосчастного дня, когда боль поразила меня, и мне было страшно об этом спрашивать. Папа и Егор были здесь, а это означало, что прошел, по крайней мере, месяц. Когда я научилась самостоятельно уверенно передвигаться по больнице, когда стала съедать свою порцию целиком, я отважилась спросить об этом у Егора. Мы сидели одни в палате, и никто не прислушивался к нашим разговорам.

– Егор, сколько времени я здесь нахожусь?

Егор устремил на мое лицо беспокойный взгляд и неохотно произнес:

– Полтора месяца, но если быть точным – семь недель.

Он, наверное, ожидал, что такая новость испугает меня, но я даже не расстроилась, время для меня ничего не значит. У Рауля в замке даже часов не было, и мне это ни к чему. Упоминание его имени, даже в моей голове, приносило мне облегчение, будто он не пропал, а где-то рядом, как он и обещал мне много раз. Я даже слышала неясный шепот в своей голове: «Не бойся, Маша, я буду рядом». Но, конечно же, я никому об этом не говорила, иначе мне не выйти отсюда.

– Егор, расскажи мне все с самого начала. Я плохо помню, что тогда было… ну, когда ты ждал меня на мотоцикле возле куста.

Он тяжело вздохнул, будто это воспоминание причиняло ему ощутимую боль, его глаза выражали муку.

– Маша, это самое тяжелое мое воспоминание, несмотря на то страшное событие, которое мы пережили вместе. Это трудно было перенести, а вспоминать еще хуже.

Я лежала на кровати и смотрела в его страдающие глаза, он был искренен в своих переживаниях за меня, и это удивительно, поскольку нас с Егором не связывали никакие дружеские отношения до того злополучного дня. Егор был не просто смазливый мальчик, он был цельной натурой с глубокими чувствами, и чистой душой. Это стало для меня приятной неожиданностью. Горг никак не повлиял на него своей извращенностью.

Я смотрела в глаза Егора и ждала продолжения.

– Когда ты исчезла у меня на глазах в этом кусте, я глазам своим не поверил. Это было похоже на сказку, про шапку-невидимку. Я подошел к кусту, но кроме светящейся ветки ничего не увидел, и поэтому не мог понять, куда ты делась.

– Погоди, ты видел, что ветка светилась? – поразилась я.

– Да, я видел это. Я стоял и ждал, когда ты появишься снова.

– А сколько прошло времени до моего возвращения?

– Немного, я думаю минут десять или меньше. Потом появилась ты с таким выражением лица, будто ты смертельно ранена. Я подумал, реально подумал, что ты умираешь. Ты стала падать, и я подхватил тебя на руки. Я не понимал, что произошло, и осмотрел тебя на предмет ранений. Но внешне ты была цела и после твоих слов, что его больше нет, я сообразил, что это шок, нервный срыв. Я положил тебя на землю, и позвонил отцу, чтоб он приехал за нами на своей машине. Мне пришлось бы объяснять всем, что произошло, поэтому я сочинил версию, что тебе по дороге стало плохо, ты остановилась и упала. Проезжая мимо, я увидел тебя, притормозил и отвез на машине отца домой.

Отец приехал быстро, он был напуган, как и я, едва взглянул на тебя. Ты была безжизненна, Маша, и не шевелилась. Я отнес тебя в машину, погрузил твой скутер на багажник и мы поехали к тебе домой. Твоя мама была просто в истерике, она почему-то решила, что это я во всем виноват, и выгнала меня.

– Прости, Егор,– извинилась я за маму.

Он быстро улыбнулся, как мой Рауль, и это мне понравилось.

– Дальше я знаю, что с тобой происходило со слов разных людей. Твоя мама была категорически против моих посещений. Я все же уехал в тот же вечер, Маша. Я твердо обещал своему дяде, что приеду не позже этого срока. Но, если б не твоя мама, я все-таки нарушил бы обещание, и никуда бы от тебя не уехал.

– Почему?

– Я не мог оставить тебя в таком состоянии, в такой беде. Но я не знал, чем помочь тебе, если твоя мама была так настроена против меня. Я надеялся, что тебе станет лучше и все пройдет. Я уехал, но каждый день звонил. Сначала звонил тебе, но ты не отвечала, а твоя мама потребовала, чтоб я прекратил названивать, и тебе не до меня, что ты ни с кем не общаешься. Я позвонил к себе домой, и тетя Люда рассказала, что ты никуда не ходишь, ни с кем не разговариваешь, не ешь. Я очень встревожился. У Карины я узнал номер телефона твоей подруги Юли. Она навещала тебя, и не утаила, что ты ужасно выглядишь, никого не узнаешь, ни с кем не разговариваешь, и ничего не ешь. Я хотел приехать к тебе после этого разговора, но мы с дядей ушли в плавание на три недели. Это было ужасно. Мой дядя очень сочувствовал и мне и тебе, и поэтому, как только мы причалили, он дал мне денег, и я вернулся сюда.

Ты была уже в больнице. Приехал твой папа, и был очень обеспокоен и напуган. Я встретился с ним, и мы поговорили, мы нашли общий язык. Он все пытался узнать, что с тобой произошло, ведь ни у кого не было объяснений. Только Юля сообщила твоей маме, что якобы, какой-то Игорь уехал. Я догадался, что это был… Рауль.

Егор прервал рассказ, ему непросто было произносить имя моего Рауля.

– Егор, спасибо тебе за твою заботу, за твои переживания. Если б не ты, я вообще никогда бы не открывала глаз.